а „эйвида, отца  ќдгара  Џо.  ђодители  ее,  "генерал"
„эйвид Џо и ќлизабет Љернс Џо, жили тогда в Ѓалтиморе. ‚ возрасте 27 лет она
вышла замуж за “ильЯма  Љлемма,  вдовца  с  пЯтью  детьми,  очень  небольшим
состоЯнием и кое-какими видами на будущее. ‘пустЯ девЯть лет, в  1826  году,
мистер Љлемм умер, оставив жену без средств к существованию и с двумЯ детьми
на руках, родившимисЯ от их  брака  -  восьмилетним  ѓенри  и  четырехлетней
‚ирджинией. Ќемногое оставшеесЯ после него имущество частью отошло детЯм  от
первой жены,  частью  попало  в  тЯжбу.  ѓенри,  как  уже  говорилось,  стал
каменотесом, но проку от него было мало, ибо он страдал запоЯми.  Џосле  его
исчезновениЯ место сына  длЯ  миссис  Љлемм  окончательно  занЯл  ќдгар  Џо,
который теперь делил кров с  самыми  близкими  из  его  оставшихсЯ  в  живых
родственников - теткой, бабкой по  отцовской  линии  и  двоюродной  сестрой.
‚ирджинии было в ту пору только девЯть лет, однако спустЯ всего лишь  четыре
года она стала женой Џо.
     ‹етом 1831 года Џо, по-прежнему помогаЯ ухаживать за братом,  попыталсЯ
хоть как-то облегчить тЯжелое положение семьи, принЯв участие в устроенном
     газетой "”иладельфиЯ сэтэрдей курьер" конкурсе на  лучший  рассказ,  за
который была назначена премиЯ в 100 долларов. Џо послал несколько новелл, но
награда все же досталась некой „елии ‘. Ѓейкон за рассказ  "Њученик  любви".
‘тараниЯ Џо, впрочем, не  пропали  даром,  потому  что  редактор  согласилсЯ
напечатать его "Њетценгерштейна", который поЯвилсЯ на  страницах  упомЯнутой
газеты 14 ЯнварЯ 1832 года. ќто был первый опубликованный Џо рассказ.
     Ћднако рассказ,  напечатанный  в  Январе  1832  года,  никак  не  помог
прокормить семью летом 1831-го, и миссис Љлемм  приходилось  отправлЯтьсЯ  с
рыночной корзиной не в торговые рЯды, а  к  родственникам  и  знакомым.  ќта
большаЯ плетенаЯ корзина хорошо запомнилась  многим  из  тех,  кому  не  раз
доводилось вносить лепту в ее содержимое. ‚ черном вдовьем чепце,  дороднаЯ,
с круглым добродушным лицом, омраченным  взывающей  к  состраданию  скорбью,
миссис Љлемм ЯвлЯлась нежданной, сеЯвшей замешательство гостьей;  в  руке  у
нее была уже описаннаЯ корзина, в чистых серых глазах - тревожнаЯ мольба,  а
на устах - печальный  рассказ  о  претерпеваемых  ее  домочадцами  лишениЯх,
который заставил бы разрыдатьсЯ даже маску Љомедии. “стоЯть перед ней не мог
никто, ибо все, что она говорила, было горькой правдой:  ‚ирджиниЯ  ходит  в
лохмотьЯх, "милый ќдди" очень болен, стараЯ миссис Џо стоит  одной  ногой  в
могиле (агониЯ ее продолжалась уже пЯть лет), сама она - беднаЯ  вдова,  сын
ѓенри снова заглЯдывает в бутылку, огонь в камине погас,  и  в  доме  совсем
нечего есть! —то можно было ответить этой осанистой,  опрЯтной,  просЯщей  о
помощи женщине, котораЯ столь красочно описывала свою нелегкую долю? ‘лов не
находилось - оставалось лишь  положить  что-нибудь  в  корзину.  …е  темный,
ненасытный зев проглатывал детское платьице, цыпленка, несколько картофелин,
реп  или  хлебных  караваев  и   захлопывалсЯ   в   унисон   с   прощальными
благословениЯми хозЯйки. Ќекоторое времЯ корзина не  покидала  дома,  однако
рано или поздно снова наставал ее час. €бо череде бедствий, в таком изобилии
обрушившихсЯ на миссис Љлемм, не было конца. Љ счастью длЯ  великого  поэта,
женщина эта обладала редкостным, изощренным нуждой умением  находить  прЯмую
дорогу к человеческому сердцу, минуЯ воздвигнутые умом преграды.  „ухом  она
была чемто сродни тем сестрам-черницам, на которых в  своем  вдовьем  трауре
походила и видом, что от века скитаютсЯ по миру,  стучась  в  каждую  дверь,
чтобы напомнить благоденствующим о нищих,  сиротах  и  страдальцах,  живущих
рЯдом и ждущих подаЯниЯ. Љак  ни  противна  была  эта  роль  ее  врожденному
чувству собственного достоинства, играла она ее превосходно, так что сам св.
”ранциск мог бы гордитьсЯ такой  ученицей.  …е  слова,  жесты  и  жертвенное
самоотречение  взывали  о  милосердии  к  голодной  старости,  обездоленному
детству и беспечному гению. ЏротивостоЯть ей могли лишь редакторы, но и  они
делали это со слезами на глазах. Ќесколько раз  ей  удалось  одолжить  денег
даже у издателЯ. Џоистине, благотворительность не знает более блистательного
триумфа!
     ’ем не менее  даже  ее  поразительные  способности  иногда  оказывались
тщетными. 7 ноЯбрЯ 1831 года ќдгар Ђллан Џо был арестован за неуплату долга,
который он "и не помышлЯл платить".  ђечь,  очевидно,  шла  о  80  долларах,
взЯтых взаймы при поручительстве Џо его покойным братом ѓенри,  который  был
теперь свободен от всех земных обЯзательств. ќдгар немедленно написал  „жону
Ђллану.  Њолодому  поэту  реально  угрожала  тюрьма.  Ћн   чувствовал   себЯ
нездоровым и писал, что уже не в состоЯнии переносить такие суровые  тЯготы,
как раньше. ‚ Ѓалтиморе закон был очень строг к  несостоЯтельным  должникам.
Ќеуплата долга в каких-нибудь пЯть долларов могла повлечь за собой  тюремное
заключение, и, кроме того, уроженцы других городов  не  имели  спасительного
права объЯвлЯть себЯ банкротами. ‚ постскриптуме Џо добавлЯет: "џ предпринЯл
все возможные усилиЯ, но напрасно". Џисьмо было отправлено 18 ноЯбрЯ, однако
осталось без ответа. ‘пустЯ более двух недель, 5 декабрЯ, миссис Љлемм  сама
пишет „жону  Ђллану  душераздирающее  письмо,  в  котором  присоединЯетсЯ  к
просьбе Џо. ‘тиль и содержание этого посланиЯ делают ей честь.  …й  каким-то
чудом удалось самой собрать 20  долларов,  однако  этого  недостаточно.  Ћна
напоминает Ђллану, что Џо больше не к кому обратитьсЯ за помощью, и говорит,
что, кроме упомЯнутых 80 долларов, у него нет  других  долгов,  что  молодой
человек был все это времЯ очень добр к ней и помогал чем только мог.  Џисьмо
содержит указание на то, что „жон Ђллан "отказалсЯ" выручить  Џо,  хотЯ  под
этим,
     вероЯтно, подразумеваетсЯ лишь его затЯнувшеесЯ молчание.
     …ще через десЯть дней Џо в полном  отчаЯнии  снова  пишет  Ђллану.  …му
казалось, что перед ним уже отверзлись двери темницы. ’о было одно из  самых
униженных и умолЯющих писем, с которыми Џо когда-либо обращалсЯ к опекуну.
     ‚прочем, „жон Ђллан не был столь бездушен, как  можно  предположить  из
письма его воспитанника, хотЯ то обстоЯтельство,  что  косвенным  образом  в
бедах Џо был повинен и  он,  давало  последнему  достаточные  основаниЯ  так
думать. Љак мы видели, письмо миссис Љлемм было послано 5  декабрЯ,  а  7-го
„жон Ђллан написал распорЯжение длЯ своего агента в  Ѓалтиморе  "предпринЯть
необходимое длЯ освобождениЯ ќдгара Џо и передать ему сумму в  20  долларов,
дабы избавить его от дальнейших затруднений", но по какой-то  причине  забыл
отправить письмо адресату и вспомнил о нем лишь 12 ЯнварЯ 1832 года.  Ќе  на
шутку встревоженный столь несвойственным ему небрежением в денежном деле, он
пишет на обороте письма Џо от 15 декабрЯ: "‘амому  отнести  распорЯжение  на
почту". ’ем не менее  помощь,  видимо,  подоспела  вовремЯ,  ибо  достоверно
известно, что в тюрьму Џо не попал.
     1832 год представлЯетсЯ самым неЯсным в жизни ќдгара Ђллана Џо.  ‚  его
биографии  период  этот  во  многих  отношениЯх   остаетсЯ   белым   пЯтном.
ЋтносЯщейсЯ к нему переписки не сохранилось,  где  находилсЯ  Џо  в  течение
значительной части года,  неизвестно,  что  создает  благодатную  почву  длЯ
всевозможных гипотез. €  все  же  немногие  заслуживающие  довериЯ  сведениЯ
заставлЯют предположить, что все это времЯ Џо провел в доме на Њилк-стрит  и
что "ђассказы ”олио клуба" и стихотворение  "Љолизей",  поЯвившиесЯ  в  1833
году в газете "Ѓалтимор сэтэрдей визитэр", были написаны именно там.  „ругие
его прозаические вещи,  печатавшиесЯ  в  "”иладельфиЯ  сэтэрдей  курьер"  на
протЯжении 1832 года, были, вероЯтно, завершены годом раньше.
     ѓлавным событием этого периода была романтическаЯ  любовь  Џо  к  некой
Њэри „евро, молодой девушке, жившей по соседству с Љлеммами. …е воспоминаниЯ
были опубликованы лишь сорок лет  спустЯ,  и  поэтому  сейчас  трудно  точно
сказать, к какому именно
     времени  относитсЯ  описываемый  в  них  эпизод  из  жизни  Џо.  Ћднако
многочисленные свидетельства указывают на то, что некоторые  из  событий,  о
которых там идет речь, произошли в 1832 году.
     Њансарда,  где  обитал  Џо,  выходила  окнами   во   двор,   образуемый
несколькими домами по ќссекс-стрит, которые находились в старом  городе.  Џо
часами просиживал за письменным столом у себЯ в комнате и однажды,  взглЯнув
через двор, почти сплошь завешанный полощущимсЯ на ветру стираным бельем, он
заметил в окне дома напротив  хорошенькую  девушку  с  золотисто-каштановыми
волосами, завитыми по тогдашней моде в крупные, свободно ниспадающие локоны.
Ћна тоже увидела его,  и  со  временем  молодые  люди,  проникшись  взаимной
симпатией, стали подавать друг другу знаки взмахами платка; к  их  невинному
флирту вскоре присоединилась подруга Њэри „евро, Њэри  Ќьюмэн.  Ћбе  девушки
знали, что Џо был молодым солдатом и  поэтом,  и  сердца  их  при  виде  его
трепетали не меньше, чем зажатые в руках платочки.
     Ћдним летним вечером, когда Њэри „евро и Њэри Ќьюмэн сидели, беседуЯ на
смежных, разделенных лишь балюстрадой верандах  их  домов  по  ќссекс-стрит,
мимо проходил ќдгар Џо, направлЯвшийсЯ к дому миссис Љлемм. “видев  девушек,
изЯщный молодой человек остановилсЯ  и  поклонилсЯ.  Ћ  том,  что  произошло
потом, нам лучше всего поведает - быть может,  с  некоторыми  опущениЯми,  -
сама Њэри „евро:
     "Њистер Џо  пересек  улицу  и  подошел  к  крыльцу  Ќьюмэнов.  Џри  его
приближении Я отвернулась, потому что была еще очень молода и застенчива. Ћн
сказал: "‡дравствуйте, мисс Ќьюмэн". Ћна  представила  его  мне,  и  тут  ее
зачем-то позвали в дом. Џо тотчас  перепрыгнул  через  балюстраду  и  присел
рЯдом со мной. Ћн сказал, что у менЯ  самые  прекрасные  волосы,  какие  ему
когда-либо приходилось видеть,- именно о таких всегда грезили поэты.  ‘  той
поры он стал приходить ко мне каждый вечер; так продолжалось около  года,  и
за все это времЯ, вплоть до нашей последней ссоры, он, насколько Я знаю,  не
выпил ни капли вина... Љак он был ласков!.. ‹юбовь его была полна страсти...
‘близившись с мистером Џо, Я оказалась в довольно большом отчуждении. Њногие
из моих подруг боЯлись его и перестали со мной видетьсЯ. џ чаще  встречалась
тогда с его друзьЯми. Ћн презирал
     невежественных людей и терпеть не мог пустой светской болтовни. ...…сли
он любил, то любил до безумиЯ. Ќежный и очень  ласковый,  он  тем  не  менее
отличалсЯ вспыльчивым и порывистым нравом и был до крайности ревнив. —увства
его  были  сильны,  и  владеть  ими  он  почти  не  умел.  …му  не   хватало
уравновешенности; ум его был чрезмерно развит. Ћн насмехалсЯ  над  свЯтынЯми
веры и никогда не ходил в церковь... Ћн часто говорил о какой-то свЯзанной с
ним тайне, проникнуть в которую он был не в силах. Ћн думал, что рожден  длЯ
страданиЯ, и от этого  жизнь  его  переполнЯла  горечь.  Њиссис  Љлемм  тоже
туманно упоминала о некой семейной тайне, заключавшей в себе нечто позорное.
Ћднажды Џо дал мне прочесть письмо от мистера Ђллана, в котором тот, имеЯ  в
виду менЯ, грозил оставить Џо без единого гроша, если он  женитсЯ  на  такой
девушке.
     Љак-то летом, лунной ночью,  мы  гулЯли  на  мосту,  который  находилсЯ
неподалеку от того места, где Я жила. “ противоположного конца  моста  стоЯл
дом свЯщенника. ‚незапно ќдди взЯл менЯ за руку и потЯнул за собой,  говорЯ:
"€дем, Њэри, идем и обвенчаемсЯ теперь же! Љ чему нам ждать?!" Њы были в тот
момент  всего  лишь  в  двух  кварталах  от  моего  дома.  ќдгар   продолжал
сопровождать менЯ и вошел в  дом  вслед  за  мной.  Њы  не  были  официально
обручены, но хорошо понимали друг друга. Ћднако в ту пору обстоЯтельства его
были таковы, что он не мог женитьсЯ. Љогда мой брат узнал, что у  нас  часто
бывает Џо, то спросил менЯ: "Ќеужели ты собираешьсЯ  выйти  замуж  за  этого
человека, Њэри? Њне легче было бы увидеть тебЯ в могиле, чем его женой! Ћн и
себЯ-то не в состоЯнии прокормить, не говорЯ уж о тебе!" џ отвечала,  будучи
столь же романтична, как ќдди, что предпочту разделить черствую корку с ним,
чем дворец с кем-нибудь другим. …динственное, что менЯ  в  нем  отталкивало,
это его высокомерие. Ћн был горд и относилсЯ с пренебрежением к моему  дЯде,
чье занЯтие ему не нравилось. ‡ато отца моего он любил и часто подолгу с ним
беседовал...
     ђазлучившаЯ нас ссора произошла так: однажды вечером Я ждала  ќдгара  в
гостиной, но он все не шел. Ќаконец,  уже  около  десЯти  часов,  в  комнату
заглЯнула моЯ мать и сказала: "Џойдем, Њэри, пора спать".  Ћкна  в  гостиной
были отворены, и Я сидела перед одним из них, склонившись  на  подоконник  и
положив голову на руки. €з глаз у менЯ текли  слезы.  ќдди  поЯвилсЯ  вскоре
после того, как мать вышла, и Я сразу заметила, что он пил. ќто  был  первый
за весь год случай, когда  он  притронулсЯ  к  вину.  ЌайдЯ  парадную  дверь
запертой, он подошел к окну, подле которого Я сидела,  и  распахнул  настежь
почти закрытые ставни. Ћн приподнЯл мою голову и стал рассказывать,  где  он
был. …му встретились  на  мосту  какие-то  кадеты  из  ‚ест-Џойнта,  которые
оказались его старыми друзьЯми, и пригласили его в "Ѓарнумс-отель", где  все
вместе поужинали и выпили шампанского. Ћн постаралсЯ оставить их  как  можно
скорее, чтобы прийти ко мне и все объЯснить. ‚ыпив  только  один  бокал,  он
опьЯнел. „умаю, что в тот вечер он выпил гораздо больше. —то  до  рассказов,
будто он был отъЯвленным пьЯницей, то Я его никогда таким не знала.
     џ вышла, открыла дверь и присела рЯдом с ним на залитом  лунным  светом
крыльце. ‘пустЯ короткое  времЯ  между  нами  произошла  ссора,  о  причинах
которой мне не хотелось бы говорить. ‚ конце концов,  Я  бросилась  прочь  с
крыльца, пробежала вокруг дома и оказалась в комнате, где была мать.
     - Њэри, Њэри! —то случилось? - спросила она.  Џо,  кинувшись  за  мной,
тоже вошел в комнату. џ была очень испугана, и  мать  велела  мне  поднЯтьсЯ
наверх. ’ак Я и сделала. Џо сказал:
     - џ хочу говорить с вашей  дочерью!  …сли  вы  не  скажете  ей  немедлЯ
спуститьсЯ, Я сам пойду за ней. “ менЯ есть на это право!
     ЊоЯ мать была рослой женщиной  и,  заслонив  собой  вход  на  лестницу,
сказала:
     - ‚ы не имеете права! џ не позволю вам поднЯтьсЯ!
     - Ќет, имею! - возразил Џо. - ’еперь она жена моЯ перед небесами.
     Њать ответила, что ему лучше идти домой спать, и он ушел...
     Џосле ссоры... Я перестала видетьсЯ и переписыватьсЯ с  мистером  Џо  и
отсылала его письма назад нераспечатанными. Њать отказала ему  от  дома.  Ћн
прислал мне письмо с ‚ирджинией. € его Я  отправила  обратно,  не  вскрываЯ.
Џотом он написал снова, и на этот раз Я  прочла  письмо.  ЋбращаЯсь  ко  мне
официально "мисс „евро", он в саркастических выражениЯх укорЯл менЯ  за  мое
бессердечие и непреклонность. џ показала письмо  матери,  а  та  -  бабушке,
котораЯ в это времЯ гостила у нас. ЏрочтЯ письмо, бабушка отнесла его  моему
дЯде „жеймсу. „ЯдЯ был так  возмущен  и  оскорблен,  что  без  моего  ведома
написал мистеру Џо резкий и Язвительный ответ. ‚  это  же  времЯ  мистер  Џо
опубликовал в одной балтиморской газете стихотворение из  шести  или  восьми
строф, назвав его "Љ Њэри". ђечь в нем шла о ветренности и непостоЯнстве,  и
тон его был очень суров. ‚се мои друзьЯ и друзьЯ Џо знали, к  кому  обращены
стихи, что еще больше усилило возмущение дЯдюшки.
     Њистер Џо пришел в такое бешенство от  полученного  письма,  что  купил
плеть из воловьей кожи и, придЯ в магазин к дЯде, избил его. ‚ ту пору  дЯде
было больше пЯтидесЯти лет. ’етушка и оба ее сына  бросились  в  магазин  и,
защищаЯ дЯдю, порвали черный сюртук  его  обидчика  на  спине  от  поЯса  до
воротника. ’огда мистер Џо засунул плеть в рукав и, как был,  в  разорванном
сюртуке направилсЯ вверх по  улице  к  нашему  дому,  сопровождаемый  толпой
мальчишек. ‚ойдЯ к нам, он спросил отца и, когда тот вышел к  нему,  сказал,
что только что  видел  дЯдюшку;  показав  написанное  последним  письмо,  он
заЯвил, что глубоко оскорблен и что избил дЯдюшку плетью. ЊенЯ позвали вниз.
“видев менЯ, мистер Џо достал из рукава плеть и бросил к моим ногам, сказав:
"‚озьмите, Я ее вам дарю! "
     ‚скоре после того, как произошла эта волнующаЯ мелодраматическаЯ сцена,
„евро уехали из Ѓалтимора, и лишь много лет спустЯ судьба снова свела  их  с
Џо. ‚ рассказе Њэри „евро, девушки не очень  образованной,  но  умной,  есть
кое-что примечательное, и как  свидетельство  человека,  знавшего  Џо  столь
близко, он  заслуживает  большого  довериЯ.  …два  ли  нужно  говорить,  как
неимоверно трудно жить вместе с таким нервным и  легковозбудимым  человеком,
каким был Џо. ‹ишь преданнаЯ  любовь  и  долготерпение  миссис  Љлемм  могли
выдержать подобное испытание.
     Џриблизительно в то времЯ, когда, по словам Њэри „евро, опекун  угрожал
оставить Џо "без единого гроша", если он на ней женитсЯ, „жон Ђллан был  как
раз   занЯт   составлением   завещаниЯ.   ќтот   документ,    продиктованный
напоминаниЯми о всесилии смерти,
     был подписан 17 апрелЯ 1832 года, ибо даже после поездки на воды в •от-
‘прингс  в  1829  году  здоровье  Ђллана  продолжало  неуклонно  ухудшатьсЯ.
"ЌапоминаниЯ" вновь принЯли вид прогрессирующей водЯнки.  €звестиЯ  об  этом
вскоре дошли до Џо, который вел  тогда  оживленную  переписку  с  ђичмондом.
‘тарые слуги в ричмондском доме, не  забывшие  ни  добрых  старых  дней,  ни
"мистера ќдди", изредка сообщали ему последние новости. Ћ делах  опекуна  он
мог узнать и от Њакензи, по-прежнему друживших с мисс ‚алентайн.
     “ Џо было множество причин стремитьсЯ в ђичмонд. Џомимо того,  что  там
был его "дом" - обстоЯтельство, само по себе немаловажное, -  он  еще  питал
некоторую надежду на благосклонный прием со стороны опекуна, что означало бы
длЯ него немедленное  облегчение  его  отчаЯнного  положениЯ  и  перемены  к
лучшему в будущем. Џо приехал в ђичмонд, где он не был  более  двух  лет,  в
июне 1832 года. ‚озвращение в родные места всегда вызывает к жизни свЯзанные
с ними чувства и переживаниЯ.  ЊаленькаЯ  столица  ‚иргинии  едва  ли  могла
изменитьсЯ с тех пор,  как  он  видел  ее  в  последний  раз,  -  даже  узор
виноградных лоз, увивавших стены домов, казалсЯ  все  тем  же.  €  когда  он
отворил железную дверь ограды и ступил на знакомую дорожку, у него не было и
тени сомнениЯ в том, что он действительно "возвращаетсЯ домой". ‚се, что  он
видел вокруг, жило в  самых  сокровенных  его  мечтах.  …му  открыл  пожилой
дворецкий, и Џо велел отнести вещи в "его комнату". ќто не был жест, которым
он хотел заЯвить о своих притЯзаниЯх, а просто давшаЯ о  себе  знать  стараЯ
привычка. Ћдновременно он выразил  желание  видеть  мисс  ‚алентайн.  …е  не
оказалось дома, а дворецкий сообщил ему, что комната "мастера  ќдди"  теперь
отведена длЯ гостей. Џо этому поводу между  слугой  и  Џо  возник  спор.  Џо
считал  комнату  своей  безраздельной  собственностью.  ‚едь  там  все   еще
оставались  его  вещи,  думал  он.  —ернокожий   старик   слуга   пришел   в
замешательство. ’огда Џо  попросил  позвать  миссис  Ђллан,  котораЯ  вскоре
спустилась в гостиную.
     ’ам она нашла какого-то незнакомого молодого человека, который вел себЯ
так, точно был членом семьи Ђлланов. Љ вЯщему своему изумлению, она услышала
от него упреки в том, что она осмелилась распорЯжатьсЯ  в  собственном  доме
так, как считала нужным. —то до Џо, то он, как и всегда  в  минуты  сильного
волнениЯ, не сумел совладать с  чувствами  и  принЯлсЯ  укорЯть  эту  "чужую
женщину",  захватившую  место  ”рэнсис  Ђллан  без  всЯкого  на  то   права.
„онесшийсЯ из комнаты наверху капризный  крик  "наследника"  нимало  его  не
успокоил. ѓоворЯт, что даже ребенок не избежал его едких замечаний и будто в
запальчивости он заЯвил, что, выходЯ замуж за „жона Ђллана, теперешнЯЯ  жена
опекуна руководствовалась  далеко  не  бескорыстными  соображениЯми.  Њиссис
Ђллан отвечала, что отнюдь не рассматривает Џо в  качестве  члена  семьи,  с
чьими  желаниЯми  надлежит  сообразовыватьсЯ  в  делах  домоустройства,  но,
напротив, знает его всего лишь как нахлебника, живущего  милостью  ее  мужа.
ђазговор получилсЯ весьма неприЯтным и привел обоих в  крайнее  раздражение.
„лЯ миссис Ђллан присутствие в доме Џо  Явилось  нежеланным  напоминанием  о
правах любимого приемного сына первой жены,  угрожавшего  самим  устоЯм,  на
которых зиждилось благополучие ее детей (их было уже двое) и ее собственное.
Ћна послала в контору за „жоном Ђлланом, написав в записке, что она и  ќдгар
Џо "не могут оставатьсЯ и днЯ  под  одной  крышей".  ‚  какой-то  момент  Џо
исполнилсЯ решимости отстоЯть свои "права" и осталсЯ сидеть в  гостиной.  Ќо
вот с улицы послышалсЯ сердитый стук трости и тЯжелое  топанье  хромой  ноги
„жона Ђллана, и этого оказалось достаточным, чтобы изменить если не  чувства
Џо, то, во всЯком случае, его  намерениЯ.  Ћн  пересек  зал  и  вышел  через
парадную дверь в то самое мгновение, когда Ђллан вошел через боковую.
     Џо отправилсЯ к Њакензи и рассказал  им  о  происшедшем.  Њакензи  были
простыми, отзывчивыми и все понимающими людьми. ‘ ними еще  жила  ђозали,  а
„жэк Њакензи был по-прежнему его верным другом. Њисс ‚алентайн,  которой  Џо
не застал, когда пришел к Ђлланам, прислала ему денег  со  слугой.  Џомогли,
наверное, и Њакензи. —ерез некоторое времЯ он возвратилсЯ в Ѓалтимор.
     €звестие о неудачном завершении визита в ђичмонд принесло мало  радости
прозЯбавшему в бедности семейству миссис Љлемм. …динственное,  чего  удалось
добитьсЯ Џо, - это еще больше  углубить  отчуждение  между  собой  и  „жоном
Ђлланом. Џоследний больше
     никогда ему не писал, да и сам Џо пыталсЯ возобновить свЯзь с  опекуном
лишь однажды.  ђассчитывать  оставалось  только  на  себЯ,  и  он  продолжал
испытывать усердным пером новые и новые страницы с самой малой  надеждой  на
то, что старательно выведенные  красивым  и  четким  почерком  строки  будут
когда-нибудь напечатаны.
     ‘ледует заметить, что большинство домов,  в  которых  Џо  бывал  в  это
времЯ, привлекали  его  преимущественно  тем,  что  там  жили  и  собирались
хорошенькие молодые девушки. ‚ их  кругу  он  чувствовал  себЯ  свободнее  и
приЯтнее, нежели в обществе молодых людей  своего  возраста,  ибо  неизменно
становилсЯ предметом особого вниманиЯ и немалого восхищениЯ,  что  приводило
его в прекрасное расположение  духа.  „аже  трудные  месЯцы,  проведенные  в
Ѓалтиморе, не были лишены светлых мгновений. Џрислушавшись получше, на  фоне
безрадостного лейтмотива нужды и лишений можно  различить  мелодичные  звуки
фортепиано, которым Џо  внимал  в  окружении  юных  прелестниц,  их  звонкие
голоса, шорох длинных платьев и легкую поступь расшитых бисером  туфелек  по
мЯгким, еще не расцветшим викторианским узором коврам. ‘пустЯ  полвека  одна
стараЯ дама написала о человеке, в ее памЯти навсегда оставшемсЯ молодым:
     "Њистер Џо ростом был около пЯти футов восьми дюймов, с темными,  почти
черными волосами, которые он носил длинными, зачесываЯ назад, как принЯто  у
студентов. ‚олосы его были тонкими и шелковистыми. Ќи усов, ни бороды он  не
отпускал. Ќос у него был длинный, прЯмой, черты лица  правильные  и  тонкие,
прекрасный рисунок губ. Ћн был бледен,  и  щеки  его  никогда  не  окрашивал
румЯнец; кожу его отличал красивый и  чистый  оливковый  оттенок.  ‚ыражение
лица он  имел  меланхолическое.  •удощавый,  но  великолепно  сложенный,  он
держалсЯ по-военному прЯмо и ходил быстрым шагом. Ќо более всего пленЯли его
манеры. Ћни были полны изЯщества. Љогда он смотрел на вас, то казалось,  что
он читает ваши мысли. ѓолос он имел приЯтный  и  мелодичный,  но  несильный.
ЋдевалсЯ Џо всегда в черный, застегнутый на все пуговицы сюртук со  стоЯчим,
на кадетский или военный манер воротником;  отложной  воротник  рубашки  был
схвачен черным, завЯзанным свободным узлом  галстуком.  Ћн  не  следовал  за
модой, а придерживалсЯ своего собственного стилЯ, который отличала некотораЯ
небрежность, точно его мало заботила одежда. Џо виду его  сразу  можно  было
сказать, что он совсем не такой, как другие молодые люди".
     ’аков довольно полный портрет двадцатидвухлетнего Џо. Ћсенью 1832  года
миссис Љлемм переселилась с Њилк-стрит в дом э 3 на  ќмити-стрит,  где  жила
вплоть до отъезда всего семейства в ђичмонд в 1835  году.  ‚месте  с  ней  в
новое жилище перебрались дочь ‚ирджиниЯ и племЯнник ќдгар.


        ѓлава пЯтнадцатаЯ

     Љрайне мал был успех, выпавший до сих пор на  долю  Џо  в  его  усилиЯх
добитьсЯ известности или денег писательским пером. €ные из его стихотворений
согрели несколько сердец, способных почувствовать жар божественного огнЯ,  и
ближайшие знакомые говорили и думали о нем как  о  поэте.  …сли  не  считать
этого, три его небольшие книжки словно провалились в пустоту. € он с горечью
сознавал, что занЯтиЯ изЯщной  словесностью  давно  бы  уже  привели  его  в
мансарду —аттертона, не попади он раньше в мансарду миссис Љлемм. ‚от почему
Џо, как мы уже видели, решил искать  приложениЯ  своим  талантам  в  другой,
более прибыльной области. Ћн всерьез заинтересовалсЯ  журналистикой  и  стал
изучать выходившие в  то  времЯ  периодические  изданиЯ,  в  первую  очередь
журналы. ђезультат был двоЯким: с одной стороны, он начал  регулЯрно  писать
прозу, и в 1832 году пЯть новелл - первые из его опубликованных прозаических
произведений - были напечатаны в газете "”иладельфиЯ сэтэрдей  курьер",  той
самой, чей конкурс на лучший рассказ он не  сумел  выиграть.  „ругой  гранью
нового увлечениЯ Џо было поЯвление его теорий об американской журналистике и
литературной критике. Њуза его тоже  не  была  праздной  -  он  работал  над
стихотворением  "Љолизей"  и  даже   предпринЯл   попытку   написать   драму
"Џолициан". Ћднако  ему  Явно  недоставало  свЯзей  в  издательских  кругах.
Џриобрести их за то времЯ, что он прожил в  Ѓалтиморе,  ему  не  удалось,  и
зимой 1833 года казалось, что рассказам его, как и
     стихам, суждено кануть в небытие незамеченными и неоплаканными.
     „остоин удивлениЯ тот факт, что с 1827 по 1833 год, в пору  горестей  и
невзгод, Џо сумел совершить столь значительный литературный труд. …ще  более
удивительно то - и здесь мы находим убедительное свидетельство владевшей  им
неутолимой жажды творчества, - что он вообще  нашел  в  себе  силы  что-либо
сделать. …сть основаниЯ думать, что период нервного расстройства и болезни в
Ќью-‰орке был следствием слишком большого напрЯжениЯ душевных  и  физических
сил в предшествующие годы. Џодтачивавший его недуг наступал путЯми,  отчасти
предопределенными наследственностью. ‘лабое сердце, делавшее  его  временами
совершенно беспомощным, расшатанные нервы и первые признаки  тех  состоЯний,
которые вызвали впоследствии помутнение рассудка, - все это отныне оказывало
на него губительное действие. €бо можно с полной уверенностью сказать, что с
того момента, как Џо оставил ‚ест-Џойнт, он уже никогда  не  был  совершенно
здоровым  человеком.  Ћн,  как  и  прежде,  испытывал  периоды  душевного  и
творческого подъема, однако они снова и снова сменЯлись все  более  глубоким
упадком сил. ѓолод, тревоги, разочарованиЯ и распущенный образ жизни привели
к трагическому исходу - всего лишь шестнадцать лет спустЯ и в том же городе,
где он впервые нашел приют у миссис Љлемм.
     ‡имой 1833 года Џо целыми днЯми бродил по улицам  Ѓалтимора  в  поисках
случайной работы. ЌесмотрЯ на  помощь  родственников,  места  в  газете  ему
получить не удалось.
     ‡а весь этот год он написал лишь одно письмо, в каждой строчке которого
звучит отчаЯние. 12 апрелЯ 1833 года Џо в  последний  раз  воззвал  к  „жону
Ђллану. Ћн говорит, что Ђллан не помогал ему в течение двух лет и  не  пишет
уже три года и что, хоть и мало надеЯсь на ответ, он не может удержатьсЯ  от
еще одной попытки привлечь к себе внимание опекуна. “  него  совершенно  нет
друзей, продолжает Џо. поэтому он не в состоЯнии найти работу и погибает,  в
прЯмом смысле слова погибает, лишенный всЯкой помощи. •отЯ, добавлЯет  он  с
горечью, его нельзЯ упрекнуть ни в праздности, ни в безнравственности, ни  в
оскорбительных длЯ  общества  поступках,  за  которые  он  мог  бы  быть  по
справедливости наказан голодом и
     нищетой. "ђади всего свЯтого, пожалейте  менЯ  и  спасите  от  гибели!"
’аковы были последние слова, написанные им опекуну.
     Ћднако „жон Ђллан уже приближалсЯ  к  тем  пределам,  куда  не  доходЯт
письма. …го водЯнка быстро обострЯлась, и он чувствовал себЯ все хуже. ‡имой
и весной 1833 года он времЯ от времени добавлЯл новые распорЯжениЯ к  своему
завещанию, которые носили столь конфиденциальный характер, что он  писал  их
собственной  рукой,  дабы  избежать  необходимости  засвидетельствованиЯ  их
подлинности посторонними лицами. ‚ марте умер один из побочных детей Ђллана,
однако то обстоЯтельство, что теперь претендентов на его "благодеЯниЯ" стало
меньше, не побудило его включить в их число  ќдгара  Џо,  хотЯ  он  имел  по
крайней мере моральное право на его помощь.
     ‚ июле 1833 года "Ѓалтимор сэтэрдей визитэр", выходившаЯ одно  времЯ  в
Ѓалтиморе еженедельнаЯ газета, которую в ту пору весьма успешно редактировал
некий ‹эмберт “илмер, объЯвила конкурс на лучший  рассказ  и  стихотворение,
назначив за них премии соответственно в 50  и  25  долларов.  ‚  назначенное
редактором жюри вошли гг. „жон Џ.  Љеннеди,  „жеймс  X.  Њиллер  и  д-р  „ж.
‹этроуб, который и оставил нам рассказ о  том,  что  произошло  дальше:  "Њы
собрались погожим летним днем, после обеда, на выходЯщей в сад веранде моего
дома на Њалбери-стрит  и,  расположившись  вокруг  стола,  на  котором  было
несколько бутылок доброго старого вина и коробка хороших сигар, приступили к
многотрудным обЯзанностЯм литературных критиков. џ оказалсЯ самым молодым из
нас троих, и мне было поручено вскрывать конверты и читать вслух  присланные
рукописи. ‚озле менЯ поставили корзину длЯ отвергнутых нами опусов...
     Ћ  большинстве  представленных  на  наш  суд  произведений  у  менЯ  не
сохранилось  никаких  воспоминаний.  Ћдни  были   отклонены   по   прочтении
нескольких строчек, другие -  очень  немногие  -  отложены  длЯ  дальнейшего
рассмотрениЯ. ќти последние затем тоже не выдержали критики, и  жюри  готово
уже было заключить, что ни одна из работ не заслуживает назначенной  премии,
когда взглЯд мой упал на небольшую, в четверть листа, тетрадь, до сих пор по
случайности не замеченную, быть может, потому, что  видом  своим  она  столь
мало походила на внушительных
     размеров манускрипты, с которыми ей предстоЯло состЯзатьсЯ...
     Џомню, что, пока Я читал про себЯ первую страницу, г-н Љеннеди и доктор
наполнили свои бокалы и закурили сигары. Љогда Я сказал, что у нас, кажетсЯ,
поЯвилась наконец надежда присудить премию, они  засмеЯлись  так,  словно  в
этом сомневались, и поудобнее устроились в креслах, в то времЯ как  Я  начал
читать.  Ќе  успел  Я  прочесть  и  нескольких  страниц,  как   друзьЯ   мои
заинтересовались не меньше менЯ.  ‡акончив  первый  рассказ,  Я  перешел  ко
второму, затем к третьему и т. д. и  не  остановилсЯ,  пока  не  прочел  всю
тетрадь,  прерываемый  лишь  восклицаниЯми  моих  товарищей:   "Џревосходно!
‚еликолепно!" - и тому подобными.  ‚се,  что  они  услышали,  было  отмечено
печатью гениЯ. Ќи малейшего признака неуверенности в  построении  фразы,  ни
одного неудачного  оборота,  ни  единой  неверно  поставленной  запЯтой,  ни
избитых сентенций или пространных рассуждений, отнимающих  силу  у  глубокой
мысли. ‚о всем царила редкостнаЯ гармониЯ  логики  и  воображениЯ...  Ђнализ
запутанных   обстоЯтельств   путем   искусного    сопоставлениЯ    косвенных
свидетельств покорил заседавших в жюри юристов,  а  поразительное  богатство
научных познаний автора и классическаЯ красота Языка привели в восторг  всех
троих.
     Љогда чтение было закончено, мы стали решать,  какой  из  вещей  отдать
предпочтение, испытав большое затруднение в  выборе.  Ѓыли  вновь  прочитаны
вслух отрывки из  различных  рассказов,  и  в  итоге  жюри  остановилось  на
"ђукописи, найденной в бутылке"..."
     ‚скоре, 19 октЯбрЯ 1833 года, очередной номер "‘этэрдей визитэр"  вышел
со следующим объЯвлением, которое,  должно  быть,  принесло  Џо  не  меньшее
облегчение, чем осужденному приказ о помиловании.
     "...‘реди   прозаических   произведений    было    немало    обладающих
разнообразными  и  высокими  достоинствами,  однако  исключительнаЯ  сила  и
совершенство тех, что были присланы  автором  "ђассказов  ”олио  клуба",  не
оставили никаких оснований длЯ колебаний. ‚виду этого  мы  присудили  премию
рассказу, озаглавленному "ђукопись, найденнаЯ в бутылке". Њы  считаем  также
своим долгом  заЯвить,  что  автору,  заботЯсь  о  преумножении  собственной
известности, равно как и  удовольствии  читающей  публики,  следует  сделать
достоЯнием последней все вошедшие в сборник  произведениЯ.  ђассказы  эти  в
высочайшей  степени  отмечены  пылким,  живым  и  поэтическим  воображением,
богатством   Языка,   неистощимой   изобретательностью,   разнообразной    и
удивительной ученостью.
     „жон Џ. Љеннеди, „ж. Ѓ. ‹этроуб, „жеймс X. Њиллер".
     ‚ том же номере был напечатан и удостоенный награды рассказ.
     ‚ наше времЯ, когда литературных премий стало так много, что  их  почти
перестали замечать, трудно понЯть значение этой награды. Џолученные  деньги,
разумеетсЯ, пришлись весьма кстати, однако не  только  в  этом  состоЯла  ее
ценность. ‚первые Џо оказалсЯ в  центре  вниманиЯ  довольно  большого  числа
читателей, ибо сообщение о присуждении ему премии поместили и другие газеты.
Џокинув тень кулис, он наконец ступил на залитую Ярким  светом  литературную
сцену,  и  с  той  поры  все,  что  он  на  ней  делал,  хотЯ  и  не  всегда
вознаграждалось рукоплесканиЯми, было озарено этим волшебным сиЯнием.  Љроме
того, ему удалось приобрести влиЯтельных друзей,  что  в  тот  момент  было,
наверное, важнее всего. Ћдним из самых верных и надежных из них стал „жон Џ.
Љеннеди, эсквайр, - благожелательный и умудренный жизнью человек,  известный
балтиморский писатель.
     ‚ понедельник, после поЯвлениЯ в "‚изитэре" радостного длЯ Џо известиЯ,
он посетил всех членов жюри, чтобы выразить им свою признательность.  Њистер
Љлауд, владелец и издатель газеты, уже успел побывать у „жона  Љеннеди,  дав
такой отзыв о молодом авторе, что в одно  времЯ  пробудил  и  любопытство  и
симпатию доброго джентльмена. џвившись к нему на следующий день, Џо встретил
весьма  любезный  прием;  манеры  и  внешность  гостЯ   вполне   подтвердили
интересный  рассказ,  услышанный  Љеннеди  накануне.  Њолодой  писатель  был
приглашен бывать в  доме,  слывшем  в  ту  пору  одним  из  самых  блестЯщих
литературных и светских салонов в Ѓалтиморе. Ћдним словом, в смысле, хотЯ  и
ограниченном, но совершенно определенном, мистер  Љеннеди  сделалсЯ  длЯ  Џо
полезным  покровителем.  …два  ли  другой  начинающий  литератор  когда-либо
нуждалсЯ в таком человеке больше, чем он.
     Ќе забыл Џо поблагодарить и  мистера  ‹этроуба  и  доктора  Њиллера,  с
которым также завЯзал знакомство и позднее переписывалсЯ. „ружба с ‹амбертом
“илмером, редактором  "‚изитэра",  продолжалась  довольно  долго.  Ћн  и  Џо
обсуждали идею вместе основать в  Ѓалтиморе  литературный  журнал.  ќто  был
первый  из  многих  подобных  планов,  с   течением   времени   все   больше
захватывавших Џо и в значительной мере поглощавших его мысли и энергию. ‚сем
этим проектам созданиЯ "великого американского журнала"  всегда  недоставало
двух  необходимых  условий   -   капитала   и.   постоЯнства   характера   в
предполагаемом редакторе и владельце.
     Џо внЯл совету напечатать другие рассказы из "”олио клуба"  и  в  конце
1833 года отправилсЯ  в  ”иладельфию,  с  тем  чтобы  убедить  старых  своих
знакомцев, "Љэри энд ‹и", издать сборник его рассказов, к которым он позднее
добавил несколько новых. ‚  этом  деле  немалую  помощь  оказал  ему  мистер
Љеннеди. Љроме того, ему удалось  поместить  другую  новеллу  из  упомЯнутой
серии, "‚идение", в "ѓоудис лэйдис бук"; она поЯвилась  в  Январском  номере
этого журнала за 1834 год.
     ‚ начале года до Џо дошли вести о приближении событиЯ, которое не могло
не оказать влиЯниЯ на его дальнейшую судьбу и требовало  его  присутствиЯ  в
ђичмонде. „жон Ђллан умирал, и в феврале 1834 года Џо вновь  оказалсЯ  перед
знакомыми дверЯми ричмондского особнЯка с твердым намерением  встретитьсЯ  и
поговорить с опекуном. „олжно быть, он  хотел  смиренно  напомнить  о  своих
"правах", поведать об  одолевавшей  его  нужде,  возможно,  раз  и  навсегда
объЯснитьсЯ, покончить со всеми распрЯми и, получив прощение, которого можно
было ожидать от лежащего на смертном одре человека, вновь вернутьсЯ  в  лоно
семьи с надеждой разделить благодеЯниЯ родственной любви. Љонец был  близок,
и возможность примирениЯ,  пусть  даже  самаЯ  ничтожнаЯ,  давала  Џо  шанс.
Џренебречь им он просто не мог. –елый мир воспоминаний, свЯзанных  с  „жоном
Ђлланом, которого он когда-то считал своим отцом, и важные длЯ его  будущего
интересы влекли Џо столь неодолимо, что он попыталсЯ силой проникнуть в дом,
хотЯ оказанный ему там в последний раз прием не должен был оставить  у  него
никаких сомнений относительно
     чувств, которые Ђлланы питали к своему злосчастному "родственнику".
     Џосле его визита прошлой весной  слугам  были  даны  распорЯжениЯ,  как
поступить в случае, если "мастер ќдди" вновь пожелает  посетить  ричмондский
особнЯк. Ћднако прозорливость хозЯев оказалась тщетной. Џо ворвалсЯ  в  дом,
оттолкнув дворецкого, и проворно взбежал  по  лестнице,  ведущей  в  большую
комнату с окнами на передний двор, в которой, откинувшись на подушки,  сидел
и читал газету „жон Ђллан. ђЯдом с ним лежала трость.  ‚одЯнка  сделала  его
совершенно беспомощным. Ќасмешливо-ироническаЯ улыбка, часто игравшаЯ у него
на губах в молодости и придававшаЯ  лицу  почти  приЯтное  выражение,  давно
угасла. ‘тавший еще более крючковатым  Ястребиный  нос  и  кустистые  черные
брови угрожающе нависли над сообщающей последние новости газетой.  Ќо  вдруг
его маленькие пронзительные  глазки  скользнули  вверх  и  узрели  в  дверЯх
призрак, ЯвившийсЯ из прошлого. ‚ремЯ точно вернулось вспЯть, и  перед  ним,
как когда-то много лет назад, стоЯл его юный  "приемный  сын"  и  с  мольбой
глЯдел на "отца", по обыкновению чувствуЯ себЯ в его присутствии скованно  и
неловко. Ќесколько мгновений они пристально смотрели друг на друга, эти  два
непримиримых духом человека, встретившихсЯ  в  последний  раз.  ‡атем  Џо  с
довольно жалким видом попыталсЯ приблизитьсЯ и заговорить  со  стариком.  Ќо
Ђллан, точно защищаЯсь от нападениЯ, схватил прислоненную к креслу трость  и
стал свирепо ею размахивать, изрыгаЯ поток брани и проклЯтий. Ћн кричал, что
побьет Џо, если тот осмелитсЯ подойти к нему ближе, и угрожающе  приподнЯлсЯ
с кресла, словно умирающаЯ хищнаЯ птица - страшнаЯ, неукротимаЯ, способнаЯ и
погибаЯ сразить врага. Ќа его крики прибежала испуганнаЯ жена и  слуги-рабы,
которые с позором вытолкали Џо за дверь. ‚след ему неслись возмущенные вопли
немощного, дрожащего от гнева старика. Џо возвратилсЯ в Ѓалтимор, до глубины
души потрЯсенный и  удрученный  фактом,  что  в  мире  существовал  человек,
ненавидевший его до последнего вздоха.
     ‚озможно,  поЯвление  Џо  в  ђичмонде  ускорило  кончину  его  опекуна.
‚прочем, она не застала „жона Ђллана врасплох. Ћ том, что предшествующие два
года прошли длЯ него в тЯгостном ожидании этого днЯ,
     Ясно свидетельствуют даты  составлениЯ  и  характер  его  завещаниЯ.  ‚
декабре 1833 года он был занЯт тем, что вместе  со  своим  старым  партнером
—арльзом ќллисом приводил в порЯдок и сворачивал дела  фирмы,  совладельцами
которой они были. ‘пустЯ несколько недель ђичмонд  посетил  Џо,  и  с  этого
момента состоЯние Ђллана начало резко ухудшатьсЯ. ‘пустЯ еще неделю  его  не
стало. 27 марта около одиннадцати часов утра домашние услышали ужасный  крик
миссис Ђллан, хлопотавшей в это времЯ в комнате больного. Џоспешив туда, они
обнаружили „жона Ђллана мертвым в его кресле.
     ‡авещание Ђллана, где ќдгар Џо даже не  упоминаетсЯ,  было  странным  и
весьма сомнительным с правовой точки зрениЯ документом, бросившим новый свет
на рЯд неприЯтных обстоЯтельств, в течение  длительного  времени  угрожавших
благополучию его домочадцев, - обстоЯтельств,  в  которых  Џо  сыграл  столь
важную роль. “ „жона Ђллана оказалось неожиданно многочисленное потомство, о
котором он хотел позаботитьсЯ.  Џравда,  смысл  его  намерений  был  слишком
неЯсен,  ибо  излагались  они  в  крайне  туманных  выражениЯх  и  с  Явными
нарушениЯми  юридической  формы  -  могло  возникнуть   вполне   оправданное
подозрение, что автор завещаниЯ больше радел  о  сохранении  своего  доброго
имени, нежели о благе наследников.
     Ќе  приходитсЯ  сомневатьсЯ,  что  даже  слабаЯ  надежда  на  получение
наследства не переставала занимать мысли Џо, когда он жил в Ѓалтиморе.  „жон
Ђллан не был столь черств и непреклонен, чтобы оставатьсЯ глухим к  просьбам
о помощи, и, как мы видели, иногда на них откликалсЯ.  ‘мерть  его  положила
всему этому конец, и Џо мог  рассчитывать  теперь