ельство   вызвало   у   менЯ   сильное
беспокойство,  ибо,  свЯзав  его  с  беспорЯдочным  состоЯнием   ума   после
пробуждениЯ, Я подумал, что спал, должно быть, необыкновенно долго. Ћдной из
причин тому мог быть спертый воздух в трюме,  что  имело  в  конечном  счете
пренеприЯтные  последствиЯ.  ‘ильно  болела  голова,  казалось,  что  трудно
дышать, и вообще менЯ обуревали самые мрачные предчувствиЯ. € все  же  Я  не
осмеливалсЯ дать о себе знать, открыв люк или как-нибудь  иначе,  а  потому,
заведЯ часы, решил, насколько возможно, запастись терпением.
     Ќа протЯжении следующих  двадцати  четырех  тЯгостных  часов  никто  не
ЯвилсЯ избавить менЯ, и Я не мог не винить  Ђвгуста  в  Явном  невнимании  к
другу.
     Ќо больше всего менЯ беспокоило то, что воды в моем кувшине поубавилось
до полупинты, а Я мучилсЯ  жаждой,  изрЯдно  поев  копченой  колбасы,  когда
обнаружил, что моЯ баранина пропала.  Њне  было  Явно  не  по  себе,  читать
решительно не хотелось. Љроме того, менЯ постоЯнно  клонило  ко  сну,  но  Я
трепетал при мысли, что, поддавшись искушению, окажусь в удушливой атмосфере
трюма под каким-нибудь  гибельным  воздействием,  например,  угарного  газа.
Њежду тем  бортоваЯ  качка  подсказывала  мне,  что  мы  вышли  в  океан,  а
непрерывное  гудение,  доносившеесЯ  словно  бы  с   огромного   расстоЯниЯ,
убеждало, что разыгралась исключительной силы бурЯ.
     Ђвгуста все не было, и  Я  терЯлсЯ  в  догадках.  Њы  навернЯка  отошли
достаточно далеко, и Я мог бы уже поднЯтьсЯ наверх.  Љонечно,  с  ним  могло
что-нибудь стрЯстись, но мне  не  приходило  в  голову  ничего  такого,  что
объЯснило бы, почему он не вызволит менЯ из моего  плена,  -  разве  что  он
скоропостижно скончалсЯ или упал за борт. Ќо думать об этом было нестерпимо.
‚озможно, что нас задержал  противный  ветер  и  мы  все  еще  находились  в
непосредственной близости от  Ќантакета.  ќто  предположение,  однако,  тоже
отпадало, ибо  в  таком  случае  судну  пришлось  бы  часто  делать  поворот
оверштаг,  но  оно  постоЯнно  кренилось  на  левый  борт,  из  чего   Я   с
удовлетворением заключил, что благодарЯ устойчивому бризу с кормы справа  мы
не сходили с курса. Љроме того,  если  мы  по-прежнему  были  поблизости  от
нашего острова, то почему бы Ђвгусту не спуститьсЯ  и  не  сообщить  мне  об
этом?
     ђазмышлЯЯ таким образом о тЯгостЯх моего беспросветного одиночества,  Я
решил выждать еще сутки, и если не придет помощь, то  пробратьсЯ  к  люку  и
либо поговорить с другом, либо на худой конец глотнуть свежего воздуха через
отверстие и запастись водой в его  каюте.  ’ак,  занЯтый  этими  мыслЯми,  Я
забылсЯ глубоким сном, вернее впал в состоЯние  какого-то  оцепенениЯ,  хотЯ
всЯчески противилсЯ этому.  Њои  сновидениЯ  поистине  были  страшны.  Љакие
только бедствиЯ  и  ужасы  не  обрушивались  на  менЯ!  ’о  какие-то  демоны
свирепого  обличьЯ  душили  менЯ  огромными  подушками.  ’о  громадные  змеи
заключали  менЯ  в  свои  объЯтиЯ,  впиваЯсь   в   лицо   своими   зловещими
поблескивающими глазами. ’о передо мной возникали бескрайние, пугающие своей
безжизненностью  пустыни.  Ѓесконечно,  насколько  хватал  глаз,  вздымались
гигантские стволы серых голых  деревьев.  ЉорнЯми  они  уходили  в  обширные
зыбучие болота с густо-черной мертвой отвратительной водой. Љазалось, в этих
невиданных деревьЯх было что-то человеческое, и, раскачиваЯ  свои  костистые
ветви, они резкими,  пронзительными  голосами,  полными  нестерпимых  мук  и
безнадежности, взывали  к  молчаливым  водам  о  милосердии.  ‡атем  картина
переменилась: Я стоЯл один, обнаженный,  посреди  жгучих  песков  ‘ахары.  “
самых моих ног распласталсЯ  на  земле  свирепый  лев.  ‚незапно  глаза  его
открылись, и на менЯ упал бешеный взглЯд.  €зогнувшись  всем  туловищем,  он
вскочил  и  оскалил  свои  страшные  клыки.  ‚   следующее   мгновение   его
кроваво-красный зев исторг рыкание, подобное  грому  с  небесного  свода.  џ
стремительно бросилсЯ на землю. ‡адыхаЯсь от страха, Я  наконец  понЯл,  что
очнулсЯ ото сна. Ќет, мой сон  был  вовсе  не  сном.  ’еперь  Я  уже  был  в
состоЯнии что-то соображать. “ менЯ на груди тЯжело  лежали  лапы  какого-то
огромного живого чудовища... џ слышал его горЯчее дыхание на  своем  лице...
его страшные белые клыки сверкали в полумраке.
     „аже если бы мне даровали тысЯчу жизней за то, что Я пошевелю  пальцем,
выдавлю хоть единый звук,  то  и  тогда  Я  не  смог  бы  ни  двинутьсЯ,  ни
заговорить. Ќеизвестный зверь оставалсЯ в том же положении, не  предпринимаЯ
пока попытки растерзать менЯ, а Я лежал под ним  совершенно  беспомощный  и,
как мне казалось, умирающий. џ чувствовал, как быстро покидают менЯ душевные
и физические силы, Я кончалсЯ, кончалсЯ единственно от страха.  ‚  голове  у
менЯ закружилось... Я почувствовал отвратительную тошноту... глаза перестали
видеть... даже сверкающие зрачки надо мной словно  бы  затуманились.  ‘обрав
остатки сил,  Я  почти  одними  губами  помЯнул  имЯ  ѓосподне  и  покорилсЯ
неизбежному. ‡вук моего голоса, видимо, пробудил у зверЯ  затаенную  Ярость.
Ћн бросилсЯ на менЯ всей своей тушей; но каково же было мое удивление, когда
он тихо, протЯжно заскулил и начал лизать мне лицо и руки со всей  пылкостью
и самыми неожиданными проЯвлениЯми привЯзанности и восторга! џ был  поражен,
совершенно сбит с толку, разве Я мог забыть,  как  по-особому  подвывал  мой
ньюфаундленд ’игр, его странную манеру ласкатьсЯ.  „а,  это  был  он!  Љровь
застучала у менЯ в висках,  то  была  внезапнаЯ,  до  головокружениЯ  остраЯ
радость спасениЯ и возврата к жизни.  џ  поспешно  поднЯлсЯ  с  матраца,  на
котором лежал, и, кинувшись на шею моему верному спутнику и другу,  облегчил
мою отчаЯвшуюсЯ душу бурными горЯчими рыданиЯми.
     ЏоднЯвшись с матраца, Я обнаружил, что мысли мои,  как  и  в  тот  раз,
находЯтсЯ в полном помрачении и сумЯтице.
     „олгое времЯ Я был почти не  в  силах  сообразить,  что  к  чему;  лишь
мало-помалу ко мне вернулась способность рассуждать трезво,  и  Я  припомнил
кое-какие обстоЯтельства, свЯзанные с  моим  состоЯнием.  Џравда,  Я  тщетно
пыталсЯ объЯснить поЯвление ’игра, строил сотни догадок на этот счет,  но  в
конце концов был вынужден довольствоватьсЯ утешительной мыслью, что он здесь
и будет делить со мной  тЯгостное  одиночество  и  утешать  своими  ласками.
Ѓольшинство людей любит собак, но к ’игру Я питал пристрастие более  пылкое,
чем обыкновенно, и, конечно же, ни одно животное так не  заслуживало  этого,
как он. ‘емь лет он был  моим  неразлучным  спутником  и  неоднократно  имел
случай показать всевозможные благородные качества, за которые мы  так  ценим
собак. Љогда он был еще щенком, Я выручил его из лап  какого-то  зловредного
мальчишки, тащившего его на веревке  в  воду,  а  три  года  спустЯ,  будучи
взрослым псом, он отплатил мне тем же, - спас от дубинки уличного грабителЯ.
     Ќащупав  часы  и  приложив  их  к  уху,  Я  обнаружил,  что  они  снова
остановились.  Ќо  менЯ  это  ничуть  не  удивило,  потому  что  по   своему
болезненному состоЯнию Я знал, что,  как  и  прежде,  проспал  очень  долго,
правда, узнать,  сколько  именно,  было  невозможно.  “  менЯ  началсЯ  жар,
нестерпимо хотелось пить. џ стал  шарить,  ища  кувшин,  где  оставалсЯ  еще
небольшой запас воды, - света у менЯ не было,  так  как  свеча  догорела  до
самого гнезда в фонаре, а  коробка  со  спичками  не  попадалась  под  руку.
Ќаконец Я наткнулсЯ на кувшин, но он был пуст; ’игр, очевидно, не  удержалсЯ
и вылакал воду и сожрал остатки баранины: у самого отверстиЯ Ящика  валЯлась
хорошо обглоданнаЯ кость. €спорченное мЯсо мне было ни к чему, но при  мысли
о том, что Я лишилсЯ воды, Я совсем пал духом. џ испытывал  такую  слабость,
что менЯ трЯсло, как в лихорадке, при малейшем движении.
     ‚добавок к моим бедам, бриг бешено кидало из стороны в сторону, и бочки
из-под масла, которые  стоЯли  на  Ящике,  грозили  ежеминутно  свалитьсЯ  и
загородить доступ в мое убежище. Љроме того, Я ужасно страдал  от  приступов
морской болезни. ќти соображениЯ заставлЯли менЯ рискнуть во что  бы  то  ни
стало добратьсЯ до люка и просить помощи до того, как Я окажусь не  в  силах
вообще что-либо сделать. “твердившись в  этом  решении,  Я  принЯлсЯ  ощупью
искать коробку со спичками и свечи. Љоробку Я нашел без  особого  труда,  но
свечей не оказалось там, где Я думал (хотЯ Я хорошо запомнил место,  куда  Я
их положил), и посему, отказавшись пока от поисков, Я приказал ’игру  лежать
тихо и немедленно двинулсЯ в путь к люку.
     ‚о времЯ этого путешествиЯ моЯ слабость стала очевидной,  как  никогда.
Љаких трудов мне стоило ползти, руки и колени у менЯ то и дело  подгибались,
и тогда, в полном изнеможении упав лицом на пол, Я лежал по нескольку  минут
почти без чувств. € все-таки Я продвигалсЯ мало-помалу, думаЯ  лишь  о  том,
как бы не потерЯть сознаниЯ в этих узких, запутанных проходах между  грудами
клади, в результате чего менЯ неминуемо ждала смерть.  ‘обрав  все  силы,  Я
рванулсЯ вперед и больно стукнулсЯ головой об  острый  угол  обитой  железом
клети.  “дар  лишь  оглушил  менЯ  на  несколько  мгновений,  но,  к  своему
невыразимому огорчению, Я увидел,  что  сильнаЯ  порывистаЯ  качка  сбросила
клеть поперек прохода и она совершенно  загородила  мне  дорогу.  Љак  Я  ни
старалсЯ, Я не мог сдвинуть ее ни на дюйм, поскольку  она  оказалась  зажата
среди всЯких Ящиков и предметов корабельного хозЯйства. Џоэтому, несмотрЯ на
слабость, мне оставалось либо, отойдЯ от бечевки, искать новый проход,  либо
перелезть через препЯтствие и возобновить  путь  по  другую  сторону  клети.
ЏерваЯ возможность таила такое множество опасностей и трудностей, что о  ней
нельзЯ было даже помыслить без  содроганиЯ.  Ћслабевший  телом  и  духом,  Я
неизбежно заблужусь, если сделаю такую попытку, и обреку себЯ  на  гибель  в
мрачных лабиринтах трюма. Џоэтому Я без колебаний решил призвать  на  помощь
остатки сил и воли и попробовать по мере возможности перелезть через клеть.
     џ встал, чтобы  осуществить  свой  план,  но  тут  же  увидел,  что  он
потребует еще больших трудов, чем подсказывали мои опасениЯ.  ‚  проходе  по
обе стороны клети громоздилась целаЯ стена разной клади, и при малейшей моей
оплошности она могла обрушитьсЯ мне  на  голову;  если  это  и  не  случитсЯ
сейчас,  не  исключено,  что  она  завалит  проход  потом,  когда   Я   буду
возвращатьсЯ, и образует такую же преграду, перед которой Я  стоЯл.  —то  до
клети, то  она  была  высокой,  неудобной  и  решительно  некуда  было  даже
поставить ногу. ’щетно, чего-чего не пробуЯ, старалсЯ Я достать до верха,  в
надежде затем подтЯнутьсЯ на руках. ‚прочем, и к лучшему, ибо, дотЯнись Я до
верха, у менЯ все равно не хватило бы никаких сил перебратьсЯ  через  клеть.
Ќаконец; отчаЯнно пытаЯсь хоть немного сдвинуть ее с места, Я  услышал,  как
на боковой ее стороне что-то дребезжит.  џ  нетерпеливо  ощупал  рукой  краЯ
досок и почувствовал, что одна из них, весьма широкаЯ, оторвалась от стойки.
ЋрудуЯ перочинным ножом, который, к счастью, был при мне, Я ухитрилсЯ  после
немалых трудов оторвать ее совсем;  протиснувшись  сквозь  отверстие,  Я,  к
чрезвычайной своей радости, не обнаружил на противоположной стороне досок  -
другими словами, клеть была открыта, и Я, следовательно, пролез через днище.
‡атем Я без особых задержек прошел вдоль бечевки и достиг гвоздЯ. ‘ бьющимсЯ
сердцем Я выпрЯмилсЯ и легонько нажал на крышку люка. Ћна, против  ожиданиЯ,
не поддавалась, тогда Я нажал более решительно,  все  еще  опасаЯсь,  что  в
каюте Ђвгуста находитсЯ кто-нибудь посторонний. Љрышка,  однако,  оставалась
неподвижной, и Я встревожилсЯ, помнЯ,  как  легко  она  открывалась  раньше.
’огда Я толкнул крышку посильнее - она сидела так же плотно,  затем  надавил
со всей силой - она не сдвинулась с места, наконец, налег на  нее  в  гневе,
Ярости, отчаЯнии -  она  не  поддавалась  никак.  Љрышка  сидела  совершенно
неподвижно, значит, люк либо обнаружили и  забили  гвоздЯми,  либо  завалили
каким-то тЯжелым грузом, сдвинуть который Я не мог.
     Љрайний ужас и смЯтение овладели мною. Ќапрасно пыталсЯ Я рассуждать  о
вероЯтной  причине  моего  заточениЯ.  џ  не  мог  придумать  сколько-нибудь
свЯзного объЯснениЯ и безвольно опустилсЯ на пол:  мое  мрачное  воображение
начало рисовать множество бедствий, ожидавших менЯ, и наиболее  отчетливо  -
смерть от жажды, голода, удушьЯ и погребение заживо.
     ‚ конце концов присутствие духа отчасти возвратилось ко мне. џ встал  и
ощупью стал искать щель или трещину в крышке люка. ’аковые обнаружились, и Я
тщательно обследовал, не пропускают ли они свет из каюты, но света  не  было
видно. џ просунул лезвие ножа в одну щель, в другую, и всюду оно  натыкалось
на что-то твердое. џ поцарапал кончиком ножа -  похоже  на  массивный  кусок
железа, причем с особой, неровной поверхностью, из чего Я заключил, что  это
ЯкорнаЯ цепь. …динственное, что мне оставалось, - это  вернутьсЯ  к  себе  в
Ящик и либо смиритьсЯ с моим печальным уделом,  либо  успокоитьсЯ  и  самому
разработать план спасениЯ. џ немедленно отправилсЯ в обратный путь  и  после
неимоверных трудностей добралсЯ до места. Љогда  Я  в  изнеможении  упал  на
матрац, ’игр растЯнулсЯ подле менЯ и стал ласкатьсЯ  -  казалось,  он  хочет
утешить менЯ в моих бедах и страданиЯх и убеждает крепитьсЯ.
     Ќеобыкновенное его поведение в конце концов заставило обратить на  себЯ
внимание. Ћн то несколько минут подрЯд лизал  мне  лицо  и  руки,  то  вдруг
переставал и тихонько взвизгивал. ЏротЯгиваЯ  к  нему  руку,  Я  каждый  раз
находил, что он лежит на спине, с поднЯтыми кверху лапами.  ќто  повторЯлось
неоднократно и потому показалось мне странным, хотЯ Я никак не мог понЯть, в
чем дело. ‘обаку, видимо,  что-то  мучило,  и  Я  решил,  что  ’игр  получил
какое-нибудь повреждение; берЯ его лапы в руки, Я  внимательно  осмотрел  их
одну за другой, но не нашел ни единой царапины. џ подумал, что он голоден, и
дал ему большой кусок окорока, который он с жадностью  проглотил,  но  потом
возобновил свои непонЯтные действиЯ. ’огда Я предположил, что он,  как  и  Я
сам, страдает от жажды, и посчитал было, что так оно  и  есть,  но  тут  мне
пришло в голову, что  осмотрел-то  Я  лишь  его  лапы,  а  рана  могла  быть
где-нибудь на теле или на голове. џ осторожно ощупал его голову,  но  ничего
не нашел. ‡ато когда Я провел рукой по спине, то почувствовал, что  в  одном
месте шерсть слегка взъерошена на всем полукружье.  Џотом  Я  дотронулсЯ  до
какого-то шнурка и, проведЯ по нему пальцами, убедилсЯ, что им обвЯзано  все
туловище собаки.
     Ћсторожно ощупываЯ шнурок,  Я  наткнулсЯ,  судЯ  по  всему,  на  листок
почтовой бумаги, сквозь который он и был продернут,  причем  таким  образом,
что записка находилась как раз под левым плечом животного.

     ѓлава III

     „а, у менЯ тут же промелькнула мысль, что листок бумаги  -  записка  от
Ђвгуста, что случилось что-то непредвиденное, помешавшее ему вызволить  менЯ
из заточениЯ, и он прибегнул  к  этому  способу,  чтобы  уведомить  менЯ  об
истинном положении дел. „рожа от нетерпениЯ, Я возобновил  поиски  фосфорных
спичек и свечей. џ смутно помнил, что тщательно припрЯтал их перед тем,  как
заснуть, да и до последней моей вылазки к люку Я в точности знал, куда Я  их
положил. Ћднако сейчас Я тщетно пыталсЯ припомнить место и убил целый час на
бесплодные и нервные поиски пропажи - наверное, никогда Я так не мучилсЯ  от
тревожного нетерпениЯ. Ќо вот, высунувшись  из  Ящика  и  принЯвшись  шарить
подле балласта, Я вдруг заметил слабое свечение в той стороне, где находитсЯ
руль. џ был поражен: оно казалось всего лишь в нескольких футах от менЯ, и Я
решительно двинулсЯ вперед. …два Я тронулсЯ с  места,  как  свет  пропал  из
виду, и мне пришлось возвращатьсЯ, ощупываЯ Ящик, обратно, пока Я не  принЯл
прежнее положение и не увидел  свет  снова.  Ћсторожно  наклонЯЯ  голову  из
стороны в сторону, Я понЯл, что, если медленно, тщательно следЯ  за  светом,
пробиратьсЯ в направлении, противоположном тому,  куда  Я  было  направилсЯ,
можно приблизитьсЯ к нему, не терЯЯ из виду. Џротиснувшись сквозь  множество
узких поворотов, Я вскоре достиг источника света -  на  опрокинутом  бочонке
валЯлись обломки моих спичек. џ удивилсЯ, как они сюда попали,  и  в  ту  же
секунду моЯ рука нащупала два-три куска воска, побывавших, очевидно, в пасти
’игра. џ сразу понЯл, что он сожрал все мои свечи и теперь Я вообще не сумею
прочитать записку. Ќесколько мелких  комков  воска  смешались  с  мусором  в
бочонке, так что Я отчаЯлсЯ извлечь  из  них  пользу.  Ћднако  Я  как  можно
бережнее собрал крупицы фосфора и с большим трудом вернулсЯ к своему  Ящику,
где менЯ все это времЯ ждал ’игр.
     џ решительно не знал, что предпринЯть дальше. ‚ трюме было  так  темно,
что Я не видел собственной руки, даже подносЯ  ее  к  самым  глазам.  Љлочок
белой бумаги был едва различим, да и то лишь тогда, когда Я смотрел на  него
не прЯмо, а немного скосив глаза. Њожно представить, какой мрак царил в моей
темнице и как записка, написаннаЯ моим другом, если это в  самом  деле  была
записка, лишь причинила мне еще больше огорчений, бесцельно обеспокоив мой и
без того ослабленный и смЯтенный ум. ’щетно перебирал Я в воспаленном  мозгу
самые нелепые средства раздобыть огонь, - такие в точности привиделись бы  в
лихорадочном сне курильщику опиума, - каждое из которых само по себе  и  все
вместе казались то необыкновенно резонными, то  ни  с  чем  не  сообразными,
равно как попеременно брала  верх  склонность  к  фантазии  или  способность
рассуждать здраво. Ќаконец мне пришла в голову мысль, котораЯ представлЯлась
вполне разумной, и Я справедливо удивилсЯ, почему не напал на нее раньше.  џ
положил листок бумаги на переплет книги и бережно ссыпал  остатки  фосфорных
спичек, которые Я собрал с бочонка, на записку. ‡атем Я принЯлсЯ  быстро,  с
нажимом  растирать  их  ладонью.  Ќемедленно  по  всей  поверхности   бумаги
распространилось Яркое свечение, и, если бы на ней было что-нибудь написано,
Я навернЯка без малейшего труда прочитал бы это. Ћднако на листке не было ни
слова - Я видел только мучительную, пугающую белизну: через несколько секунд
свечение померкло, наступила тьма, и сердце у менЯ замерло.
     џ уже не раз говорил о том, что последнее времЯ мой разум  находилсЯ  в
состоЯнии, близком к  помешательству.  Ѓыли,  разумеетсЯ,  недолгие  периоды
абсолютного здравомыслиЯ,  иногда  даже  подъема,  но  не  часто.  Ќе  нужно
забывать, что на протЯжении многих дней Я дышал затхлым  воздухом  трюма  на
китобойном судне и большую часть этого времени  испытывал  недостаток  воды.
Џоследние четырнадцать или пЯтнадцать часов во рту у менЯ не было ни капли и
Я ни на минуту не сомкнул глаз. …сли не считать галет, то  мои  запасы  пищи
состоЯли преимущественно  -  а  после  пропажи  баранины  единственно  -  из
копченостей, вызывающих нестерпимую жажду, что до галет, Я никак не  мог  их
есть, ибо они были как камень и не лезли в  пересохшее  и  распухшее  горло.
‘ейчас менЯ трЯсло как в лихорадке, и вообще Я был  совершенно  разбит.  ќто
объЯснит то обстоЯтельство, что после неудачи со спичками Я провел несколько
часов в полнейшей безнадежности, прежде чем  сообразил,  что  осмотрел-то  Я
лишь одну сторону листка!  Ќе  берусь  описывать  свою  Ярость  (именно  это
чувство владело мной  более  всего),  когда  менЯ  внезапно  осенило,  какой
дурацкий промах Я совершил.
     ‘ама по себе неудача не  имела  бы  особого  значениЯ,  если  бы  Я  по
глупости не поддалсЯ первому побуждению: увидев, что  на  листке  ничего  не
написано, Я с досады по-ребЯчьи порвал его  в  клочки  и  бросил  неизвестно
куда.
     Ќаиболее трудную  часть  этой  задачи  решила  сообразительность  моего
’игра. ђазыскав после долгих поисков какой-то клочок записки, Я дал понюхать
бумагу псу, пытаЯсь заставить его понЯть, что он должен  принести  остальные
куски. Љ моему удивлению (ибо Я не обучал его разным штукам, какими славитсЯ
его порода), ’игр как будто бы сразу же постиг, чего Я  добиваюсь  от  него,
кинулсЯ искать и через  несколько  секунд  притащил  другую,  немалую  часть
записки. ‡атем он принЯлсЯ  теретьсЯ  носом  о  мою  руку,  очевидно  ожидаЯ
похвалы за выполнение приказа. џ ласково похлопал его по шее, и он  бросилсЯ
искать снова. Ќа этот раз  прошло  несколько  минут,  зато,  вернувшись,  он
притащил  в  зубах  большой  клочок  бумаги,  благодарЯ   которому   записка
составлЯлась целиком: как оказалось, Я порвал ее всего лишь на три части.  Љ
счастью, мне не доставило труда найти оставшиесЯ обломки фосфора,  поскольку
две-три крупицы испускали тусклый свет. Ќеудачи научили менЯ быть  в  высшей
степени осторожным, и поэтому Я медлил, еще раз обдумываЯ то, что  собиралсЯ
предпринЯть. ‚есьма вероЯтно, рассуждал Я, на той стороне бумаги, которую  Я
не видел, что-то написано, - но котораЯ это сторона?  „а,  Я  сложил  клочки
вместе, но это не давало ответа, хотЯ и убеждало, что  слова  (если  таковые
имеютсЯ) находЯтсЯ все на одной стороне, представлЯЯ  собой  свЯзный  текст,
как он и был написан.  Ќа  этот  счет  не  должно  быть  ни  тени  сомнениЯ,
поскольку оставшегосЯ фосфора Явно не хватит длЯ третьей попытки,  если  та,
которую Я собиралсЯ предпринЯть, тоже окончитсЯ неудачей. Љак  и  в  прошлый
раз, Я сложил вместе клочки записки на переплете  книги  и  сидел  несколько
минут, еще и еще взвешиваЯ свой план. Ќе исключено, подумал Я  наконец,  что
исписаннаЯ  сторона  бумаги  имеет  на  поверхности  некоторую   неровность,
которую, по-видимому, можно  ощутить,  обладаЯ  тонким  осЯзанием.  џ  решил
попробовать  и  осторожно  провел  пальцем  по   записке,   но   ничего   не
почувствовал. ’огда Я  перевернул  клочки  другой  стороной,  сложил  их  на
переплете и снова стал вести указательным пальцем вдоль записки. €  здесь  Я
различил тусклое мерцание, которое двигалось за моим пальцем. џ  понЯл,  что
оно исходит от  мельчайших  частиц  фосфора,  которые  остались  на  бумаге.
‡начит, надпись, если в конце концов окажетсЯ, что она все-таки  существует,
находитсЯ на другой, то есть нижней,  стороне  бумаги.  џ  опЯть  перевернул
записку и проделал ту же операцию, что и при первой попытке. џ быстро растер
крупицы фосфора, поЯвилось свечение,  и  на  этот  раз  Я  отчетливо  увидел
несколько  строчек,  написанных  крупным  почерком  и,  очевидно,   красными
чернилами. ‘вет был достаточно Яркий, но тут же погас. € все же, уйми Я свое
чрезмерное волнение, Я успел бы прочитать все три фразы - а их  было  именно
три, это Я  заметил.  Ћднако  горЯчее  желание  схватить  весь  текст  сразу
помешало мне, и Я сумел прочитать лишь семь последних слов:  "...  кровью...
•очешь жить, не выходи из убежища".
     ‡най  Я  даже  полное  содержание  записки,   сообщающей   о   каких-то
неслыханных несчастьЯх,  уЯсни  Я  весь  смысл  увещаниЯ,  переданного  моим
другом, то и тогда - Я твердо убежден в этом - Я не  испытал  бы  и  десЯтой
доли того мучительного  и  непонЯтного  ужаса,  какой  вселило  в  менЯ  это
отрывочное предупреждение. € это слово - "кровь"... сколько тайн, страданий,
страха несло оно во все времена... какаЯ утроеннаЯ сила заключалась сейчас в
нем  (хотЯ  и  оторванном  от   предыдущих   слов   и   потому   неЯсном   и
неопределенном)... как холодно и тЯжело, посреди глухого мрака моей темницы,
падали его звуки в отдаленнейшие уголки моей души!
     “ Ђвгуста, без сомнениЯ, были  веские  причины  предупредить,  чтобы  Я
оставалсЯ в убежище, и Я строил тысЯчи предположений на  этот  счет,  но  ни
одно  не  давало  удовлетворительного  объЯснениЯ  тайне.  ‘разу  же   после
последней вылазки к люку и  до  того,  как  мое  внимание  переключилось  на
странное поведение ’игра, Я пришел к решению сделать так, чтобы менЯ во  что
бы то ни стало услышали  наверху,  или,  если  это  не  удастсЯ,  попытатьсЯ
прорезать ход наверх через нижнюю палубу. „олЯ  уверенности  в  том,  что  в
случае  крайней  необходимости  Я  сумею  осуществить  одно  из  этих   моих
намерений, придавала мне мужество вынести все беды (в противном  случае  оно
покинуло бы  менЯ).  Ћднако  несколько  слов,  которые  Я  успел  прочитать,
окончательно отрезали мне оба пути к отступлению, и сейчас Я  в  первый  раз
вполне постиг безвыходность моего положениЯ. ‚ припадке отчаЯниЯ Я  упал  на
матрац и пролежал  пластом  около  суток  в  каком-то  оцепенении,  лишь  на
короткие промежутки приходЯ в себЯ.
     ‚  конце  концов  Я  снова  очнулсЯ  и  задумалсЯ  над  своим   ужасным
положением. Ѓлижайшие двадцать четыре часа Я еще смогу кое-как  продержатьсЯ
без воды, но дольше менЯ не хватит. ‚ первые дни моего заключениЯ Я довольно
часто потреблЯл горЯчительные напитки, которыми снабдил менЯ Ђвгуст, но  они
только возбуждали нервы и ни в какой мере не утолЯли жажду.  ’еперь  у  менЯ
оставалось всего лишь с четверть пинты крепкого персикового ликера, которого
решительно  не  принимал  мой  желудок.  Љолбасы  Я  все  съел,  от  окорока
сохранилсЯ только небольшой кусок кожи, а сухари сожрал ’игр, за исключением
одного-единственного, да и  от  того  осталось  только  несколько  крошечных
кусочков. ‚ довершение к моим бедам с каждым часом усиливалась головнаЯ боль
и повышалсЯ лихорадочный жар, который мучил менЯ в большей или меньшей  мере
с того момента, когда Я в первый раз забылсЯ сном. Џоследние несколько часов
мне было трудно дышать, и  сейчас  каждый  вдох  сопровождалсЯ  болезненными
спазмами  в  груди.  Ќо  было  еще  одно  обстоЯтельство,  причинЯвшее   мне
беспокойство,  обстоЯтельство  особого  рода,   и   именно   его   тревожные
последствиЯ и заставили менЯ побороть оцепенение и поднЯтьсЯ  с  матраца.  џ
имею в виду поведение моего ’игра.
     Љакую-то перемену в нем Я заметил еще  тогда,  когда  в  последний  раз
растирал крупицы фосфора на бумаге. Ћн сунул морду к моей движущейсЯ руке  и
негромко зарычал, но Я был слишком взволнован в тот момент,  чтобы  обращать
на него внимание. Ќапомню, что вскоре после этого Я  бросилсЯ  на  матрац  и
впал в своего рода летаргический  сон.  —ерез  некоторое  времЯ,  однако,  Я
услышал у себЯ над ухом свистЯщий звук - это был ’игр. Ћн  весь  дергалсЯ  в
каком-то крайнем возбуждении, дыхание со свистом вырывалось у него из пасти,
зрачки Яростно сверкали во тьме. џ что-то сказал ему, он тихонько заскулил и
затих.  џ  снова  забылсЯ  и  снова  был  разбужен  таким  же  манером.  ќто
повторЯлось раза три или четыре, пока наконец поведение ’игра не внушило мне
такой страх,  что  Я  окончательно  проснулсЯ.  Ћн  лежал  у  выхода  Ящика,
угрожающе, хотЯ и  негромко  рыча  и  щелкаЯ  зубами,  как  будто  его  били
судороги. “ менЯ не оставалось сомнениЯ, что он взбесилсЯ  из-за  недостатка
воды и спертого воздуха трюма, и Я положительно не знал, как мне быть. Њысль
о том, чтобы убить его, была нестерпима, и все  же  это  казалось  абсолютно
необходимым длЯ собственной безопасности. џ отчетливо  различал  его  глаза,
устремленные  на  менЯ  с  выражением  смертельной  враждебности,  и  каждое
мгновение ожидал, что он кинетсЯ на менЯ.  ‚  конце  концов  Я  не  выдержал
чудовищного напрЯжениЯ и решил выйти из Ящика во что бы то ни стало; если же
’игр воспрепЯтствует мне, Я буду вынужден покончить с ним.  „лЯ  того  чтобы
выбратьсЯ наружу, Я должен был перешагнуть через него, а он  как  будто  уже
разгадал мои намерениЯ: поднЯлсЯ, опираЯсь на передние лапы (Я  заметил  это
по тому, как изменилось положение его глаз), и оскалил белые клыки,  которые
легко можно было разглЯдеть во тьме. џ  сунул  в  карманы  остаток  кожи  от
окорока, бутылку с ликером, взЯл большой охотничий нож, который оставил  мне
Ђвгуст, и, как можно плотнее запахнувшись в плащ, шагнул было к выходу. …два
Я двинулсЯ с места, как собака с громким  рычанием  кинулась  вперед,  чтобы
вцепитьсЯ мне в горло. ‚сем весом своего тела  она  ударила  менЯ  в  правое
плечо, Я опрокинулсЯ на левый бок, и разъЯренное животное перескочило  через
менЯ. џ упал на колени и зарылсЯ головой в  одеЯла  -  это  и  спасло  менЯ.
Џоследовало второе бешеное нападение, Я  чувствовал,  как  плотно  сжимались
челюсти на шерстЯном одеЯле, которое окутывало мою шею, и все же, к счастью,
его острые клыки не прокусили складки насквозь. Џес  навалилсЯ  на  менЯ,  -
через несколько секунд Я буду в его власти. ЋтчаЯние придало мне энергии, и,
собрав  последние  силы,  Я  скинул  с  себЯ  собаку  и  поднЯлсЯ  на  ноги.
Ћдновременно Я быстро стЯнул с матраца одеЯла, накинул их на пса, и,  прежде
чем он успел выпутатьсЯ, Я выскочил из Ящика и  плотно  захлопнул  за  собой
дверцу, избежав таким образом преследованиЯ. ‚ момент схватки Я выронил кожу
от окорока, и теперь все мои запасы свелись к  четверти  пинты  ликера.  Љак
только эта мысль промелькнула у менЯ в сознании, на менЯ вдруг что-то нашло;
как избалованному ребенку, мне захотелось во что бы то ни стало  осуществить
свою вздорную затею, и, поднесЯ бутылку ко рту, Я осушил ее до  капли  и  со
злостью швырнул на пол.
     …два  замер  треск  разбившейсЯ  бутылки,  как  Я  услышал  свое   имЯ,
произнесенное со стороны помещениЯ длЯ команды настойчивым, но  приглушенным
голосом. Ќастолько неожиданно было что-либо подобное, так напрЯглись все мои
чувства при этом звуке, что Я не смог отозватьсЯ. џ лишилсЯ дара речи,  и  в
мучительном опасении, что мой друг уверитсЯ в  моей  смерти  и  вернетсЯ  на
палубу, бросив поиски, Я выпрЯмилсЯ между клетЯми близ  входа  в  мой  Ящик,
содрогаЯсь всем телом, ловЯ ртом воздух и силЯсь выдавить хоть  слово.  „аже
если бы мне обещали тысЯчу жизней за один звук, то и  тогда  Я  не  смог  бы
произнести его. ѓде-то впереди между досками  послышалось  движение.  ‚скоре
звук стал слабее, потом еще слабее и еще. ђазве можно  когда-нибудь  забыть,
что Я почувствовал в тот миг? Ћн  уходил...  мой  друг...  мой  спутник,  от
которого Я вправе ожидать помощи... он уходил... неужели он покинет  менЯ?..
“шел!.. “шел, оставив менЯ умирать медленной смертью, оставил угасать в этой
ужасной и отвратительной темнице... а ведь одно-единственное  слово...  едва
слышимый шепот спас бы менЯ... но Я не мог произнести ни звука! џ  испытывал
муки в тысЯчу раз страшнее самой смерти. ‘ознание  у  менЯ  помутилось,  мне
стало дурно, и Я упал на край Ящика.
     Љогда Я падал, из-за поЯса у менЯ выскользнул нож и со звоном стукнулсЯ
об пол. ‘амаЯ волшебнаЯ мелодиЯ не  показалась  бы  столь  сладостной!  ‚есь
сжавшись от напрЯжениЯ, Я ждал, услышал ли Ђвгуст  шум.  Џоначалу  все  было
тихо. Џотом раздалсЯ  негромкий  неуверенный  шепот:  "Ђртур?..  ќто  ты?.."
‚озродившаЯсЯ надежда вернула мне дар речи, и Я закричал во  всю  силу  моих
легких: "Ђвгуст! Ђвгуст!" "’ише! Њолчи ты, ради Ѓога, - ответил он  дрожащим
от волнениЯ голосом. - ‘ейчас Я приду...  ‚от  только  проберусь  здесь".  џ
слышал, как он медленно двигалсЯ  между  грудами  клади,  и  каждаЯ  секунда
казалась мне вечностью. Ќаконец Я почувствовал у себЯ на плече его  руку,  и
он тотчас поднес к моим губам бутылку с водой. ‹ишь тот, кто стоЯл  на  краю
могилы  или   познал   нестерпимые   муки   жажды,   усугублЯвшиесЯ   такими
обстоЯтельствами, в каких находилсЯ Я в этой мрачной  темнице,  -  лишь  тот
способен представить себе неземное блаженство, которое Я испытал  от  одного
большого глотка самой чудесной жидкости на свете.
     Љогда Я отчасти утолил жажду, Ђвгуст вытащил из кармана три или  четыре
вареных картофелины, которые Я тут же с жадностью  проглотил.  Ћн  принес  с
собой также летучий фонарь, и его теплый  свет  доставил  мне,  пожалуй,  не
меньшее наслаждение, чем еда и вода.  Ћднако  же  мне  не  терпелось  узнать
причину затЯнувшегосЯ отсутствиЯ моего друга, и он приступил  к  рассказу  о
том, что произошло на судне во времЯ моего заточениЯ.

     ѓлава IV

     Љак Я и думал, бриг снЯлсЯ с ЯкорЯ приблизительно через час после того,
как Ђвгуст принес мне часы. ќто было 20 июнЯ. Ќапомню, что к тому моменту  Я
находилсЯ в трюме уже три днЯ; все это времЯ на борту царила суматоха,  люди
бегали взад и вперед, особенно в салоне и каютах, так  что  Ђвгуст  не  имел
никакой возможности навестить менЯ, не рискуЯ раскрыть тайну нашего люка.  Ђ
когда мой друг наконец спустилсЯ в трюм, Я  заверил  его,  что  все  обстоит
наилучшим образом, и потому следующие два днЯ он  почти  не  беспокоилсЯ  за
менЯ, ища тем не менее случай заглЯнуть в убежище. ’акой случай  выпал  лишь
на четвертый день. ‚се это времЯ он неоднократно порывалсЯ рассказать отцу о
нашем предприЯтии и вызволить менЯ, но мы сравнительно  недалеко  отошли  от
Ќантакета, и по некоторым замечаниЯм, оброненным капитаном  Ѓарнардом,  врЯд
ли можно было заключить, что он не повернет судно, как только обнаружит менЯ
на  борту.  Љроме  того,  у  Ђвгуста  -  как  он  говорил  -   не   возникло
предположениЯ, что Я в чем-нибудь нуждаюсь, и он знал, что в случае  крайней
необходимости Я тут же дам о себе знать. Џоэтому по  зрелом  размышлении  он
заключил, что мне лучше остатьсЯ здесь до тех пор, пока у него  не  поЯвитсЯ
возможность  навестить  менЯ  незамеченным.  џ  уже   сообщил,   что   такаЯ
возможность поЯвилась только на четвертый день после того,  как  он  оставил
мне часы, или на седьмой - после того, как Я укрылсЯ в трюме. Ћн не взЯл  ни
воды, ни провизии, намереваЯсь просто  позвать  менЯ  к  люку,  а  уж  затем
передать мне из каюты запасы. Љогда он сошел  вниз,  то  по  громкому  храпу
понЯл, что Я сплю. €з соответствующих сопоставлений Я пришел к  выводу,  что
как раз в это времЯ Я забылсЯ тЯжелым сном после  моей  вылазки  к  люку  за
часами и что, следовательно, мой сон длилсЯ по меньшей мере целых три днЯ  и
три ночи.  €з  собственного  недавнего  опыта  и  рассказов  других  Я  имел
основаниЯ убедитьсЯ в  том,  какое  сильное  усыплЯющее  действие  оказывает
зловоние, распространЯемое рыбьим жиром в  закрытом  помещении;  и  когда  Я
думаю о жутких условиЯх, в которых  Я  пребывал,  и  длительности  срока,  в
течение которого бриг использовалсЯ в качестве китобойного судна, Я  склонен
скорее удивлЯтьсЯ тому, что, однажды  заснув,  Я  вообще  проснулсЯ,  нежели
тому, что проспал без перерыва указанное выше времЯ.
     ‘перва Ђвгуст позвал  менЯ  шепотом,  не  закрываЯ  люк,  однако  Я  не
ответил. ’огда он опустил крышку и позвал менЯ громче, потом полным  голосом
- но Я продолжал храпеть. Ћн не знал, что ему делать.  ЏробиратьсЯ  к  моему
Ящику сквозь завалы в трюме отнЯло бы довольно много времени,  а  между  тем
его  отсутствие  могло  быть  замечено  капитаном  Ѓарнардом,  который  имел
обыкновение  поминутно  пользоватьсЯ  услугами   сына   длЯ   сортировки   и
переписываниЯ деловых бумаг, свЯзанных с рейсом.  Џоэтому  он  подумал,  что
лучше вернутьсЯ и подождать другого случаЯ. Ћн шел на это с тем более легким
сердцем, что спал Я, по видимости, как нельзЯ более безмЯтежно, и он не  мог
предположить, что Я испытываю особые неудобства от заключениЯ. Љак только он
принЯл  это  решение,  внимание  его  привлекло  какое-то  движение  и  шум,
доносившийсЯ, очевидно, из салона. Ћн быстро  выскользнул  из  люка,  закрыл
крышку и распахнул дверь своей каюты. …два он переступил порог, как чуть  ли
не в лицо ему грЯнул выстрел, и в то же мгновение  его  свалил  с  ног  удар
вымбовкой.
     —ьЯ-то сильнаЯ рука прижала его к полу, крепко стиснув ему горло, и все
же он мог разглЯдеть, что происходит вокруг. ‘вЯзанный по рукам и ногам,  на
ступеньках трапа лежал вниз головой его отец,  и  из  глубины  раны  на  лбу
непрерывной струей лилась кровь. €з груди его не вырывалось  ни  звука,  он,
очевидно, кончалсЯ. Ќад капитаном со злорадной  усмешкой  наклонилсЯ  первый
помощник и, хладнокровно вывернув ему карманы,  достал  большой  бумажник  и
хронометр. ‘емь человек экипажа (среди них был кок-негр) рыскали  по  каютам
вдоль левого борта и скоро вооружились ружьЯми и патронами. Љроме Ђвгуста  и
капитана Ѓарнарда, в салоне находилось всего девЯть человек, причем из числа
самых отъЯвленных головорезов на судне. ‡атем негодЯи стали  подниматьсЯ  на
палубу и повели с собой моего друга, предварительно  свЯзав  ему  за  спиной
руки. Ћни направились прЯмо на бак, который  был  захвачен  бунтовщиками:  у
закрытого входа стоЯли двое с топорами, и еще двое дежурили у главного люка.
Џомощник капитана крикнул: "ќй, вы там, внизу! ‘лышите?..  Ђ  ну,  вылезайте
поодиночке... €  чтоб  никаких  штучек!.."  Џрошло  несколько  минут,  затем
показалсЯ англичанин, который записалсЯ на корабль необученным  матросом,  -
он хныкал и  униженно  умолЯл  помощника  капитана  пощадить  его.  ‚  ответ
последовал удар топором по голове. ЃеднЯга без единого стона упал на палубу,
а кок-негр легко, точно ребенка, поднЯл его на руки и рассчитанным движением
выбросил за борт. Њатросы, оставшиесЯ внизу, услышали удар и  всплеск  воды;
теперь ни угрозами, ни посулами невозможно было заставить  их  поднЯтьсЯ  на
палубу, и кто-то предложил выкурить их оттуда. ’огда несколько человек разом
выскочили  наверх,  и  в  какой-то  момент  казалось,  что   они   одолевают
бунтовщиков. Џоследним, однако, удалось плотно закрыть  дверь  кубрика,  так
что оттуда успели выбежать только шесть матросов. Џоскольку у этих  шестерых
не было оружиЯ и противник превосходил их числом, то после короткой  схватки
они вынуждены были уступить силе. Џомощник капитана  обещал  их  помиловать,
рассчитываЯ, разумеетсЯ, побудить оставшихсЯ внизу  тоже  сдатьсЯ,  ибо  они
слышали  каждое  слово,  сказанное  на  палубе.  ђезультат  подтвердил   его
хитрость, равно как и дьЯвольскую жестокость.  ‚скоре  все,  находившиесЯ  в
кубрике, изъЯвили готовность сдатьсЯ и  стали  один  за  другим  подниматьсЯ
наверх; их тут же свЯзывали и опрокидывали на пол  рЯдом  с  первыми  шестью
матросами - оказалось, что двадцать семь человек в бунте не замешаны.
     ‡атем началась поистине чудовищнаЯ бойнЯ. ‘вЯзанных матросов волочили к
трапу. ‡десь кок топором методически ударЯл  каждого  по  голове,  а  другие
бунтовщики скидывали несчастную жертву за борт.  ’аким  образом  было  убито
двадцать два человека, и Ђвгуст уже  считал  себЯ  погибшим,  каждую  минуту
ожидаЯ своей очереди. Ќо негодЯи то ли устали, то  ли  пресытились  кровавым
зрелищем, во всЯком случае, расправа над четырьмЯ пленниками и моим  другом,
которые тоже лежали свЯзанными на палубе, была временно отложена, а помощник
капитана послал вниз за ромом, и всЯ  эта  компаниЯ  убийц  начала  попойку,
котораЯ длилась до захода солнца. Њежду ними  разгорелсЯ  спор  о  том,  что
делать с оставшимисЯ в живых, которые находились тут же,  шагах  в  пЯти,  и
слышали  каждое  слово.  €зрЯдно  выпив,  некоторые  бунтовщики,   казалось,
подобрели. ‘тали даже раздаватьсЯ голоса о том, чтобы  освободить  пленников
при условии, если они примкнут к ним и будут участвовать  в  дележе  добычи.
Ћднако чернокожий кок (который во  всех  отношениЯх  был  сущим  дьЯволом  и
который, очевидно, имел такое же влиЯние  на  других,  как  и  сам  помощник
капитана, если даже не большее)  не  желал  ничего  слышать  и  неоднократно
порывалсЯ возобновить побоище у трапа. Џо счастью, он  был  настолько  пьЯн,
что его без труда удерживали менее кровожадные собутыльники,  среди  которых
был и лотовой, известный под именем „ирка Џетерса. ќтот  человек  был  сыном
индианки из племени упшароков, которое обитает среди  недоступных  ‘калистых
гор, неподалеку от верховий Њиссури. Ћтец его,  кажетсЯ,  торговал  пушниной
или, во всЯком случае, каким-то образом был свЯзан с  индейскими  факториЯми
на реке ‹ьюиса. ‘ам Џетерс имел такую свирепую внешность, какой Я,  пожалуй,
никогда не видел. Ћн был невысокого роста, не  более  четырех  футов  восьми
дюймов, но сложен как ѓеркулес. Ѓросались  в  глаза  кисти  его  рук,  такие
громадные, что совсем не походили на человеческие руки. …го конечности  были
как-то странно искривлены и, казалось,  совсем  не  сгибались.  ѓолова  тоже
выглЯдела какой-то несообразной: огромнаЯ,  со  вдавленным  теменем  (как  у
большинства негров) и совершенно плешиваЯ.  —тобы  скрыть  этот  недостаток,
вызванный отнюдь не старческим возрастом, он обычно носил  парик,  сделанный
из любой шкуры, какаЯ попадалась под руку, -  будь  то  шкура  спаниелЯ  или
американского медведЯ-гризли. ‚ то времЯ, о котором идет речь, на  голове  у
него был кусок медвежьей шкуры, который сообщал еще большую  свирепость  его
облику, выдававшему его происхождение от упшароков. ђот у Џетерса растЯнулсЯ
от уха до уха, губы были узкие и казались, как и  другие  части  физиономии,
неподвижными, так что лицо его совершенно независимо от владеющих им  чувств
сохранЯло постоЯнное выражение. —тобы представить себе это  выражение,  надо
вдобавок принЯть во внимание необыкновенно длинные, торчащие зубы,  никогда,
даже частично, не прикрываемые  губами.  Џри  мимолетном  взглЯде  на  этого
человека можно  было  подумать,  что  он  содрогаетсЯ  от  хохота,  но  если
вглЯдетьсЯ более пристально, то с ужасом обнаружишь, что если это и веселье,
то какое-то бесовское. Ћб  этом  необыкновеннейшем  существе  среди  морЯков
Ќантакета ходило множество  историй.  Ќекоторые  касались  его  удивительной
силы, которую он проЯвлЯл, будучи в раздраже