        Ђлександр „юма. —ерный ’юльпан

---------------------------------------------------------------
 €зд. ѓос„ет‹ит, ‹енинград, 1955 г.
 OCR Џалек, 1998 г.
---------------------------------------------------------------

        I. Ѓлагодарный народ


     20 августа 1672 года город ѓаага, такой оживленный, сиЯющий и нарЯдный,
словно в нем царит вечный праздник, -- город ѓаага со своим тенистым парком,
огромными  деревьЯми,  склоненными  над  готическими зданиЯми,  с зеркальной
поверхностью широких каналов, в которых отражаютсЯ почти  восточные по стилю
купола его колоколен, -- 20 августа 1672  года, город ѓаага --  столица семи
‘оединенных  провинций,  был  заполнен  высыпавшими на  улицу  возбужденными
толпами  граждан. Ћни, торопЯсь и  волнуЯсь, с ножами за поЯсом, с мушкетами
на плечах или с дубинами в руках, пестрым потоком стекались со всех сторон к
грозной тюрьме Ѓюйтенгоф. ’ам в то  времЯ томилсЯ по доносу  врача ’икелара,
за  покушение  на убийство,  Љорнель  де  ‚итт, брат џна  де ‚итта,  бывшего
великого пенсионариЯ ѓолландии.
     …сли бы  историЯ  этой  эпохи и  в  особенности того  года, с  середины
которого  начинаетсЯ  наш  рассказ,  не  была  неразрывно  свЯзана  с  двумЯ
вышеупомЯнутыми именами, то несколько последующих  поЯснительных строк могли
бы показатьсЯ излишними. Ќо мы  предупреждаем нашего старого друга-читателЯ,
которому на первых страницах всегда обещаем, что он получит удовольствие, по
мере наших сил  выполнЯЯ  это  обещание, --  мы предупреждаем  его, что  это
введение  так же  необходимо  длЯ Ясности нашего повествованиЯ,  как  и  длЯ
пониманиЯ  того  великого  политического  событиЯ,  с  которым  свЯзана  эта
повесть.
     Љорнелю,  или Љорнелиусу  де ‚итту, главному инспектору плотин области,
бывшему бургомистру своего  родного города „ордрехта и депутату  генеральных
штатов   ѓолландии,  было  сорок  девЯть  лет,   когда  голландский   народ,
разочаровавшись в республиканском образе правлениЯ, как его понимал  великий
пенсионарий  ѓолландии  џн  де  ‚итт,  прониксЯ  страстной  любовью  к  идее
штатгальтерства,  которое  в  свое  времЯ  было  особым   эдиктом   навсегда
упразднено в ѓолландии по настоЯнию џна де ‚итта.
     ’ак как очень редко бывает, чтобы общественное мнение в своей капризной
изменчивости не свЯзывало определенного  принципа  с какой-нибудь личностью,
то и в данном случае народ свЯзывал республику с двумЯ суровыми  братьЯми де
‚итт,  этими  римлЯнами  ѓолландии,  непоколебимыми  сторонниками  умеренной
свободы и благосостоЯниЯ без излишеств. Ђ за идеей штатгальтерства, казалось
народу,  стоит,  склонив  свое  суровое,  осененное  мыслью  чело,   молодой
‚ильгельм Ћранский, которому современники дали прозвище Њолчаливый.
     Ћба брата  де  ‚итт  проЯвлЯли величайшую осторожность в  отношениЯх  с
‹юдовиком XIV, так  как они видели рост его влиЯниЯ на  всю …вропу, силу  же
его  они почувствовали  на самой  ѓолландии, когда столь  блестЯщим  успехом
закончилась  его  ђейнскаЯ  кампаниЯ,  в  три  месЯца  сломившаЯ  могущество
‘оединенных провинций.
     ‹юдовик XIV с давних  пор  был врагом голландцев,  и они оскорблЯли его
или насмехались  над  ним  всеми  способами, правда -- почти  всегда  устами
находившихсЯ в  ѓолландии  французских  эмигрантов.  Ќациональное  самолюбие
голландцев видело в нем современного Њитридата, угрожающего их республике.
     Ќарод  питал к  де ‚иттам двойную  неприЯзнь. ‚ызывалась  она,  с одной
стороны,  упорной  борьбой  этих  представителей  государственной  власти  с
устремлениЯми   всей  нации,   с  другой  --   естественным   разочарованием
побежденного  народа,  надеющегосЯ, что другой вождь  сможет спасти  его  от
разорениЯ и позора.
     ќтим другим вождем,  готовым поЯвитьсЯ, чтобы дерзновенно начать борьбу
с ‹юдовиком XIV, и был ‚ильгельм, принц  Ћранский,  сын ‚ильгельма II,  внук
(через ѓенриету ‘тюарт) Љарла I -- королЯ английского, тот молчаливый юноша,
тень которого, как мы уже говорили, вырисовывалась за идеей штатгальтерства.
‚ 1672 году ему было 22  года. …го воспитателем был џн де ‚итт, стремившийсЯ
сделать из бывшего принца хорошего гражданина. Ћн-то и лишил его  надежды на
получение  власти  своим  эдиктом об упразднении  штатгальтерства на  вечные
времена.  Ќо страх  перед ‹юдовиком  XIV заставил голландцев  отказатьсЯ  от
политики  великого   пенсионариЯ,   отменить  этот   эдикт   и  восстановить
штатгальтерство длЯ ‚ильгельма Ћранского.
     ‚еликий  пенсионарий преклонилсЯ перед  волей сограждан; но Љорнель  де
‚итт  проЯвил больше упорства  и,  несмотрЯ  на  угрозы смертью  со  стороны
оранжистских  толп,  осаждавших его дома  в  „ордрехте,  отказалсЯ подписать
восстанавливавший  штатгальтерство   акт.   ’олько  мольбы  и  рыданиЯ  жены
заставили его, наконец, поставить свою подпись под этим  актом, но к подписи
он прибавил две буквы: V.‘. -- то есть vi coactus -- "вынужденный силой".
     € только чудом он спассЯ в этот день от своих врагов.
     —то  касаетсЯ  џна де ‚итта,  то и  он ничего не выиграл  от того,  что
быстрее и легче склонилсЯ перед волей сограждан. ‘пустЯ несколько дней после
этого событиЯ на него было произведено  покушение, -- пронзенный несколькими
ударами кинжала, он все же не умер от ран.
     ќго  не  удовлетворило оранжистов. †изнь  обоих братьев была постоЯнной
преградой их замыслам. Ћни изменили свою тактику и пытались достичь клеветой
того, чего  не  могли  выполнить при  помощи  кинжала, рассчитываЯ  в  любой
момент, когда будет нужно, вернутьсЯ к первой своей тактике.
     Ќе всегда случаетсЯ,  чтобы длЯ выполнениЯ великого исторического  дела
поЯвлЯлсЯ столь  же великий деЯтель. Љогда  же  такое совпадение происходит,
историЯ тотчас же  отмечает имЯ такого деЯтелЯ, чтобы им  могли  восхищатьсЯ
потомки.
     Ќо  когда  сам   черт   вмешиваетсЯ  в  людские  дела,  чтобы  погубить
какого-нибудь человека или целое государство, редко бывает, чтобы у него под
рукой не оказалось подлеца, которому достаточно шепнуть на ухо одно слово --
и он тотчас же приметсЯ за работу.
     ’аким подлецом,  в данных обстоЯтельствах оказавшимсЯ весьма подходЯщей
длЯ черта  личностью,  ЯвилсЯ, как мы уже,  кажетсЯ,  говорили,  ’икелар, по
профессии врач.
     Ћн  заЯвил,   что  Љорнель  де   ‚итт,  возмущенный  отменой  эдикта  о
штатгальтерстве, что  он,  впрочем,  доказал  припиской  к  своей подписи, и
воспламененный   ненавистью  к  ‚ильгельму   Ћранскому,  подговорил   убийцу
освободить республику от нового штатгальтера и что этим убийцей ЯвлЯетсЯ он,
’икелар. Ћднако при одной лишь мысли о данном ему  поручении он почувствовал
такое  угрызение  совести, что предпочел лучше разоблачить преступление, чем
его совершить.
     Њожно  себе  представить,  какое  возмущение  охватило  оранжистов  при
известии  о  заговоре. 16  августа 1672 года Љорнель  был арестован  в своем
доме, и его  подвергли в Ѓюйтенгофской  тюрьме пытке, чтобы вырвать  у  него
признание в заговоре против ‚ильгельма.
     Ќо  Љорнель  был  не только выдающимсЯ умом,  -- он был также человеком
великого мужества. Ћн принадлежал к той породе людей, которые преданы  своим
политическим  убеждениЯм  так,  как  их  деды  преданы  были  вере,  которые
улыбаютсЯ под пыткой; и в то времЯ, как его терзали, он декламировал твердым
голосом, скандируЯ  размер, первую строфу оды  ѓорациЯ Yustum et tenacem, --
ни в  чем не  призналсЯ  и  не  только измотал  палачей, но  и поколебал  их
фанатическую уверенность в своей правоте.
     ’ем не менее судьи не предъЯвили ’икелару никакого обвинениЯ, а ЉорнелЯ
де ‚итта лишили всех должностей и званий и приговорили к вечному изгнанию из
пределов республики.
     Џри первых  же слухах  о возведенных  на брата  обвинениЯх  џн  де ‚итт
отказалсЯ  от своей  должности великого  пенсионариЯ. Ђ ‚ильгельм  Ћранский,
стараЯсь, впрочем, несколько ускорить событиЯ, поджидал, чтобы народ, идолом
которого  он ЯвлЯлсЯ  в то времЯ,  сложил ему  из трупов обоих  братьев  две
ступеньки, необходимые ему длЯ того, чтобы взойти к месту штатгальтера.
     €так, 20 августа 1672 года, как мы уже сказали в начале этой главы, все
население города стекалось к Ѓюйтенгофу,  чтобы присутствовать при выходе из
тюрьмы ЉорнелЯ де ‚итта,  отправлЯвшегосЯ в изгнание. ‚сем хотелось увидеть,
какие следы оставила пытка на  благородном  теле этого человека, который так
хорошо знал ѓорациЯ.
     Џоспешим  добавить,   что  не  всЯ  масса,  стекавшаЯсЯ  к  Ѓюйтенгофу,
стремилась  туда  с  безобидной целью  присутствовать на  необычном зрелище;
многие из толпы хотели сыграть при этом активную роль или, вернее, выступить
в роли, котораЯ, по их мнению, была раньше плохо сыграна.
     Њы имеем в виду роль палача.
     Џравда, в толпе  были также  люди, спешившие  к  зданию тюрьмы  с менее
враждебными  намерениЯми.  €х главным  образом интересовало  зрелище,  столь
привлекательное длЯ толпы  и льстЯщее ее самолюбию,  зрелище повергнутого  в
прах человека, который долго и гордо стоЯл во весь свой рост.
     ‚едь Љорнель де ‚итт  -- этот бесстрашный человек -- сидел в заключении
и  был  измучен  пыткой.  Ќе  увидЯт  ли  они  его  бледным,  окровавленным,
униженным?  ђазве  это  не  блестЯщий  триумф  длЯ   буржуазии,   еще  более
завистливой,  чем  простой  народ,  триумф,  в  котором   каждый  порЯдочный
горожанин ѓааги должен был принЯть участие?
     --  €  к  тому  же,  --   говорили  оранжистские  подстрекатели,  ловко
рассеЯвшиесЯ в толпе, с расчетом превратить ее одновременно в острое и тупое
орудие, -- не  подвернетсЯ  ли  случай  по  пути  от  Ѓюйтенгофа до  заставы
швырнуть  грЯзью, а  может  быть, даже и камнем в  этого  гордеца,  главного
инспектора плотин, который не только дал принцу Ћранскому штатгальтерство vi
coactus, но еще хотел его убить?
     Ђ более Ярые враги  ”ранции говорили, что надо бы действовать с толком,
и если б нашлись в ѓааге смелые люди, -- они никогда бы не допустили ЉорнелЯ
де ‚итта  отправитьсЯ в изгнание. ‚едь он,  как только очутитсЯ за пределами
ѓолландии, сейчас же  снова  начнет вместе с  ”ранцией плести свои интриги и
будет жить со своим негодЯем-братом џном на золото маркиза ‹увуа.
     ЏонЯтно,  что при  таком  настроении люди, жаждущие зрелища, обычно  не
идут  шагом,  а  бегут.  ‚от  почему  жители  ѓааги  стремительно  бежали по
направлению к Ѓюйтенгофу.
     ‘реди наиболее торопившихсЯ бежал и  ’икелар,  полный озлоблениЯ  и  не
знающий,   что  же  ему   теперь  предпринЯть.  “  оранжистов  он   считалсЯ
олицетворением честности, национальной гордости и христианского милосердиЯ.
     ќтот благородный негодЯй изощрЯл все свое остроумие и пускал  в ход всю
силу своего воображениЯ, рассказываЯ, как Љорнель де ‚итт пыталсЯ купить его
совесть, какие суммы денег он сулил  ему  и  какие  адские  махинации строил
заблаговременно,  чтобы  устранить длЯ него,  ’икелара, все  затруднениЯ при
покушении на убийство.
     €  каждаЯ  его  фраза  жадно  воспринималась  толпой,  вызывала  бурные
возгласы  восторженной любви  к  ‚ильгельму Ћранскому  и слепой ненависти  к
братьЯм де ‚иттам.
     ’олпа   готова   была  проклинать   неправедных  судей,  которые  своим
приговором давали возможность скрытьсЯ живым  и  невредимым  такому ужасному
преступнику, каким был этот негодЯй Љорнель де ‚итт.
     Ђ подстрекатели тем временем шептали исподтишка:
     -- Ћн ускользнет от нас. Ћн уедет.
     „ругие добавлЯли:
     -- ‚  ‘хвенингене его  поджидает  корабль, французский корабль. ’икелар
видел его.
     -- „облестный ’икелар! —естный ’икелар! -- хором кричала толпа.
     -- Ђ вы не думаете о том, -- произнес кто-то, -- что вместе с  Љорнелем
сбежит и џн, такой же предатель, как и его брат?
     -- € эти два мерзавца будут проедать во ”ранции наши деньги, деньги  за
наши корабли, наши арсеналы, наши верфи, проданные ‹юдовику XIV!
     --  Ќе  дадим им уехать! -- воскликнул некий патриот,  более  Ярый, чем
прочие.
     -- Љ тюрьме! Љ тюрьме! -- завопила толпа.
     €  под  эти  возгласы  ускорЯлись  шаги  горожан,  зарЯжались  мушкеты,
сверкали бердыши и загорались глаза.
     Ћднако никакого  насилиЯ пока еще не  было  совершено,  и кавалерийскаЯ
цепь,  охранЯвшаЯ  доступ  к   Ѓюйтенгофу,  стоЯла  суроваЯ,  непроницаемаЯ,
молчаливаЯ и более грознаЯ в своей неподвижности, чем эти возбужденные толпы
гаагских буржуа  с их криками и  угрозами. ЋтрЯд стоЯл неподвижно под зорким
взглЯдом  своего  командира, капитана гаагской кавалерии,  который  сидел на
коне с обнаженной, но опущенной к стремени шпагой.
     ќтому  отрЯду  кавалерии, единственному  барьеру,  защищавшему  тюрьму,
пришлось сдерживать не только бушующую, разнузданную толпу народа, но  также
и отрЯд  гражданской милиции, выстроенный  перед  тюрьмой  длЯ совместного с
кавалерией   поддержаниЯ   порЯдка.  ЊилициЯ   подавала   пример   смутьЯнам
провокационными выкриками:
     -- „а здравствует принц Ћранский! „олой предателей!
     Џравда,  присутствие  капитана  ’илли  и  его  кавалеристов   несколько
сдерживало пыл вооруженных буржуа, но вскоре они разъЯрились  от собственных
криков, и, так как им не было понЯтно, что можно быть храбрыми, не производЯ
шума, они принЯли  спокойствие кавалеристов за робость и двинулись к тюрьме,
увлекаЯ за собой толпу.
     ’огда граф  ’илли,  нахмурив брови и  поднЯв  шпагу, один  двинулсЯ  им
навстречу:
     -- ќй вы, господа из гражданской милиции! -- воскликнул он, -- зачем вы
тронулись с места и чего вы хотите?
     Ѓуржуа замахали мушкетами, продолжаЯ кричать:
     -- „а здравствует принц Ћранский! ‘мерть предателЯм!
     -- „а здравствует принц Ћранский, пусть так, -- сказал ’илли, -- хотЯ Я
и  предпочитаю веселые лица мрачным. ‘мерть предателЯм!  …сли вам угодно, но
при условии, что вы ограничитесь только криками. Љричите сколько вам угодно:
"‘мерть предателЯм", но выполнить этой угрозы вам  не придетсЯ. џ  поставлен
здесь, чтобы этого не допустить, и не допущу.
     € затем, повернувшись к своим солдатам, скомандовал:
     -- –ельсЯ!
     ‘олдаты ’илли  выполнили команду с невозмутимым спокойствием. € милициЯ
и толпа немедленно отступили назад  в некотором смЯтении, вызвавшем улыбку у
командира кавалерии.
     -- Ќу, ну, -- сказал он насмешливым тоном, свойственным только военным:
-- не пугайтесь,  граждане, мои  солдаты не  сделают ни одного  выстрела, но
зато и вы, со своей стороны, не сделаете ни одного шага к тюрьме.
     -- Ђ знаете ли вы, господин  офицер, что у нас есть мушкеты? -- крикнул
взбешенный командир гражданской милиции.
     -- …ще бы, Я хорошо вижу, что  у вас есть мушкеты, -- ответил ’илли, --
они все времЯ мелькают у менЯ  перед глазами;  но заметьте также и вы, что у
нас есть пистолеты,  которые прекрасно бьют на  пЯтьдесЯт шагов, а вы стоите
только в двадцати пЯти.
     -- ‘мерть предателЯм! -- загорланили возмущенные буржуа.
     -- Ќу, -- проворчал  офицер, --  вы повторЯете все  одно и то  же;  это
надоедает.
     €  он  занЯл свой пост во  главе отрЯда, в то времЯ как смЯтение вокруг
Ѓюйтенгофа все усиливалось.
     €,  однако, возбужденные толпы не знали, что в  тот самый момент, когда
они чуЯли кровь одной из своих жертв, другаЯ жертва, словно спеша  навстречу
своей судьбе, направлЯлась в Ѓюйтенгоф и проходила в какихнибудь  ста  шагах
от площади, позади отрЯда кавалеристов.
     „ействительно,  џн  де  ‚итт  только  что  вышел из своей  кареты  и  в
сопровождении слуги спокойно  шел  пешком  по  переднему  двору, ведущему  к
тюрьме.
     Ћн назвал себЯ привратнику, который, впрочем, и так знал его.
     --  ‡дравствуй, ѓрифус, -- сказал он, -- Я  пришел, чтобы увезти  моего
брата ЉорнелЯ де ‚итта, приговоренного, как тебе известно, к изгнанию.
     Џривратник, похожий на выдрессированного медведЯ,  обученного открывать
и закрывать двери  тюрьмы, поклонилсЯ џну  де  ‚итту и пропустил  его внутрь
зданиЯ, двери которого сейчас же за ним закрылись.
     ЏройдЯ шагов десЯть, џн де ‚итт встретил  очаровательную  семнадцати --
или восемнадцатилетнюю девушку в фрисландском  костюме, котораЯ сделала  ему
изЯщный реверанс.
     -- ‡дравствуй, прекраснаЯ милаЯ ђоза, -- сказал он,  взЯв ее ласково за
подбородок. -- Љак чувствует себЯ мой брат?
     -- Ћ, господин џн,  -- ответила девушка, -- Я опасаюсь не за страданиЯ,
которые ему причинили, -- они ведь уже прошли.
     -- —его же ты боишьсЯ, красавица?
     --  џ  опасаюсь,  господин  џн,  зла,   которое  ему  намереваютсЯ  еще
причинить.
     -- Ђх,  да,  -- сказал де ‚итт: -- ты  думаешь об этой толпе, не правда
ли?
     -- ‚ы слышите, как она бушует?
     -- „а, действительно, народ очень возбужден, но  так  как мы ему, кроме
добра, ничего не сделали, то, может быть, при виде нас он успокоитсЯ.
     -- Љ  несчастью, этого недостаточно, -- прошептала девушка и удалилась,
заметив властный знак, который ей сделал отец.
     -- „а, недостаточно, дитЯ мое, ты права.
     -- ‚от молоденькаЯ девушка, -- шептал, продолжаЯ свой путь, џн де ‚итт,
-- по всей вероЯтности, она не  умеет  даже читать и, следовательно, никогда
ничего не читала, но она одним словом охарактеризовала историю человечества.
     € џн  де ‚итт,  бывший  великий  пенсионарий, по-прежнему спокойный, но
только более грустный, чем при входе, продолжал свой путь к камере брата.

        II. „ва брата


     ‚ тревоге красавицы ђозы было верное предчувствие: в то времЯ как џн де
‚итт поднималсЯ по каменной лестнице, ведущей в тюрьму  к брату, вооруженные
буржуа  прилагали  все усилиЯ,  чтобы удалить  отрЯд ’илли,  не дававший  им
действовать.
     Џри виде их стараний народ,  одобрЯвший благие намерениЯ своей милиции,
кричал во всю глотку:
     -- „а здравствует гражданскаЯ милициЯ!
     —то касаетсЯ  ’илли, то он, столь  же осторожный, сколь и  решительный,
вел  под  охраной  пистолетов  своего  эскадрона  переговоры  с  гражданской
милицией, стараЯсь втолковать ей, что правительством дан ему приказ охранЯть
тремЯ кавалерийскими взводами тюрьму и прилегающие улицы.
     -- ‡ачем этот приказ? ‡ачем охранЯть тюрьму? -- кричали оранжисты.
     --  Ќу  вот, --  ответил  ’илли,  -- теперь  вы мне задаете вопросы, на
которые Я вам не  могу  ответить. Њне приказали: "ЋхранЯйте", --  Я охранЯю.
‚ы,  господа,  сами почти военные, и  вы должны знать, что военный приказ не
оспариваетсЯ.
     --  Ќо  этот приказ вам  дали длЯ того,  чтобы предоставить возможность
предателЯм выйти за пределы города.
     --  ‚полне  возможно,  раз предатели осуждены  на  изгнание, -- ответил
’илли.
     -- Ќо от кого исходит приказ?
     -- Ћт правительства, конечно.
     -- Ћни предают нас!
     -- ќтого Я не знаю.
     -- € вы также изменник!
     -- џ?
     -- „а, вы.
     -- Ђх, вот как! Ќо подумайте, господа горожане, кому мог бы Я изменить?
Џравительству? Ќо  где же здесь измена? ‚едь Я нахожусь у него на службе и в
точности выполнЯю его приказ.
     ‚виду  того,  что граф был совершенно  прав и на его ответ  нечего было
возразить,  крики и угрозы стали еще громче. ќти крики и угрозы были ужасны,
а граф отвечал на них с самой изысканной вежливостью:
     -- ѓоспода  горожане, убедительно прошу  вас,  разрЯдите свои  мушкеты;
может произойти случайный  выстрел,  и,  если он ранит хоть  одного из  моих
кавалеристов, мы уложим у вас человек двести. Ќам это будет очень неприЯтно,
а вам еще неприЯтнее; тем более, что ни у менЯ" ни у  вас подобных намерений
нет.
     -- …сли бы вы это  сделали, -- кричали буржуа, -- мы бы тоже открыли по
вас огонь.
     -- ’ак,  так, но  если бы вы, стрелЯЯ в нас,  перебили  бы  нас всех от
первого до последнего, все же  от этого не  воскресли бы и ваши люди, убитые
нами.
     -- “ступите нам площадь, и вы поступите, как честный гражданин.
     -- ‚о-первых, Я не гражданин, -- ответил ’илли, -- Я офицер, что далеко
не одно и то же; а затем Я не голландец, а француз, что еще более усугублЯет
разницу.  џ  признаю  только правительство,  которое платит  мне  жалованье.
Џринесите  мне от него  приказ очистить  площадь, и Я  в ту же минуту сделаю
полуоборот, тем более, что мне самому ужасно надоело здесь торчать.
     -- „а! „а! -- закричала сотнЯ голосов, которую сейчас же поддержали еще
пЯтьсот других. -- Љ ратуше! Љ депутатам! ‘корей! ‘корей!
     -- ’ак, так, -- бормотал ’илли, глЯдЯ, как удалЯютсЯ самые неистовые из
горожан,  --  идите  к  ратуше,  идите  требовать, чтобы депутаты  совершили
подлость, и вы увидите, удовлетворЯт ли ваше требование. €дите,  мои друзьЯ,
идите!
     „остойный офицер полагалсЯ на  честь должностных  лиц так же, как и они
полагались на его честь солдата.
     -- ‡наете, капитан, -- шепнул графу на  ухо его  старший  лейтенант, --
пусть депутаты откажут этим бесноватым в их просьбе, но все же пусть они нам
пришлют подкрепление; Я полагаю, оно нам не повредит.
     ‚  это  времЯ  џн  де ‚итт,  оставленный  нами, когда  он поднималсЯ по
каменной лестнице после разговора с тюремщиком ѓрифусом и его дочерью ђозой,
подошел к двери камеры, где на матраце лежал его брат Љорнель, которого, как
мы уже говорили, прокурор велел подвергнуть предварительной пытке.
     Џриговор об его изгнании был получен, и тем  самым отпала  надобность в
дальнейшем дознании и новых пытках.
     Љорнель,  вытЯнувшись на  своем ложе, лежал с раздробленными кистЯми, с
переломанными  пальцами.  Ћн  не созналсЯ в  несовершенном им преступлении и
после трехдневных  страданий вздохнул,  наконец, с  облегчением, узнав,  что
судьи, от которых он ожидал смерти, соблаговолили  приговорить его  только к
изгнанию.
     ‘ильный  телом  и  непреклонный  духом,  он бы  очень разочаровал своих
врагов, если бы они могли в  глубоком мраке  Ѓюйтенгофской камеры разглЯдеть
игравшую  на  его  бледном лице  улыбку  мученика, который  забывает  о всей
мерзости земной, когда перед ним раскрываетсЯ сиЯние неба.
     ЌапрЯжением скорее своей воли, чем благодарЯ какойлибо реальной помощи,
Љорнель  собрал все свои силы,  и теперь он подсчитывал, сколько времени еще
могут юридические формальности задержать его в заключении.
     ќто было как раз в то времЯ, когда гражданскаЯ милициЯ, которой вторила
толпа, Яростно  поносила братьев де ‚итт  и угрожала защищавшему их капитану
’илли.  ум,  подобно  поднимающемусЯ морскому  приливу,  докатилсЯ до  стен
тюрьмы и дошел до слуха узника.
     Ќо, несмотрЯ на угрожающий характер, этот шум не встревожил ЉорнелЯ, он
даже не поднЯлсЯ к  узкому решетчатому  окну, через которое проникал уличный
гул и дневной свет.
     “зник был в таком оцепенении от  непрерывных физических  страданий, что
они стали длЯ него почти  привычными. Ќаконец  он с наслаждением чувствовал,
что его дух и его  разум готовы отделитьсЯ от тела; ему даже казалось, будто
они  уже распрощались  с телом  и витают  над ним  подобно пламени,  которое
взлетает к небу над почти потухшим очагом.
     Ћн  думал  также  о своем  брате. €, может  быть,  эта  мысль поЯвилась
потому,  что  он каким-то неведомым образом издали  почувствовал приближение
брата.
     ‚ ту самую  минуту, когда представление  о џне так отчетливо возникло в
мозгу  у  ЉорнелЯ,  что  он  готов  был  прошептать его  имЯ,  дверь  камеры
распахнулась, вошел џн  и быстрыми  шагами  направилсЯ к  ложу заключенного.
Љорнель  протЯнул  изувеченные  руки  с  забинтованными  пальцами  к  своему
прославленному брату, которого ему удалось кое в чем превзойти: если ему  не
удалось оказать стране больше услуг, чем џн, то во  всЯком  случае голландцы
ненавидели его сильнее, чем брата.
     џн нежно  поцеловал  ЉорнелЯ в  лоб  и  осторожно опустил на тюфЯк  его
больные руки.
     -- Љорнель, бедный мой брат, -- произнес он, --  ты очень страдаешь, не
правда ли?
     -- Ќет, Я больше не страдаю, ведь Я увидел тебЯ.
     --  Ќо  зато какие длЯ менЯ  мучениЯ видеть тебЯ в таком состоЯнии, мой
бедный, дорогой Љорнель.
     -- Џотому-то и Я больше думал о тебе,  чем о себе самом, и все их пытки
вырвали у менЯ только одну жалобу: "бедный брат". Ќо ты здесь, и забудем обо
всем. ’ы ведь приехал за мной?
     -- „а.
     -- џ выздоровел. Џомоги мне поднЯтьсЯ, брат, и ты увидишь, как хорошо Я
могу ходить.
     --  ’ебе не  придетсЯ далеко идти, мой друг, -- моЯ карета стоит позади
стрелков отрЯда ’илли.
     -- ‘трелки ’илли? Џочему же они стоЯт там?
     -- Ђ вот почему: предполагают, -- ответил со свойственной ему печальной
улыбкой великий пенсионарий, -- что жители ѓааги захотЯт  посмотреть на твой
отъезд и опасаютсЯ, как бы не произошло волнений.
     -- ‚олнений? -- переспросил Љорнель, пристально  взглЯнув на  несколько
смущенного брата: -- волнений?
     -- „а, Љорнель.
     -- ’ак  вот что Я сейчас слышал, -- произнес Љорнель, как бы говорЯ сам
с  собой.  Џотом он  опЯть обратилсЯ к брату:  -- ‚округ Ѓюйтенгофа толпитсЯ
народ?
     -- „а, брат.
     -- Љак же тебе удалось?
     -- —то?
     -- Љак тебЯ сюда пропустили?
     --  ’ы  хорошо  знаешь, Љорнель, что  народ нас  не особенно любит,  --
заметил с горечью великий пенсионарий. -- џ пробиралсЯ боковыми уличками.
     -- ’ы прЯталсЯ, џн?
     -- Њне надо было попасть  к тебе, не терЯЯ времени џ поступил так,  как
поступают в политике и на море при встречном ветре: Я лавировал.
     ‚ этот момент в тюрьму донеслись с площади еще более Яростные крики.
     ’илли вел переговоры с гражданской милицией.
     -- Ћ, ты -- великий кормчий, џн, -- заметил Љорнель, -- но Я не уверен,
удастсЯ  ли  тебе  сквозь  бурный  прибой  толпы  вывести  своего  брата  из
Ѓюйтенгофа  так  же  благополучно,  как  ты  провел  между  мелей ельды  до
Ђнтверпена флот ’ромпа.
     -- Њы все же с божьей помощью попытаемсЯ, Љорнель, -- ответил џн, -- но
сначала Я должен тебе кое-что сказать.
     -- ѓовори.
     ‘ площади снова донеслись крики.
     -- Ћ,  о, --  заметил Љорнель, -- как разъЯрены эти люди!  Џротив тебЯ?
€ли против менЯ?
     -- џ  думаю, что против нас обоих, Љорнель. џ хотел сказать тебе, брат,
что  оранжисты,  распускаЯ  про  нас  гнусную  клевету,  ставЯт  нам в  вину
переговоры с ”ранцией.
     -- ѓлупцы!..
     -- „а, но они все же упрекают нас в этом.
     -- Ќо ведь если бы наши переговоры успешно закончились, они избавили бы
их от поражений при Ћрсэ, ‚езеле и ђейнберге. Ћни избавили бы их от перехода
французов через ђейн, и ѓолландиЯ все еще могла бы считать себЯ, среди своих
каналов и болот, непобедимой.
     -- ‚се это верно, брат, но еще вернее то, что если бы сейчас нашли нашу
переписку  с господином де ‹увуа, то хоть Я и опытный лоцман, но не смог  бы
спасти даже и тот хрупкий челнок, который должен увезти за пределы ѓолландии
де  ‚иттов,  вынужденных теперь искать  счастьЯ на  чужбине. ќта  переписка,
котораЯ честным людЯм доказала бы, как сильно  Я  люблю свою страну  и какие
личные жертвы Я  готов был принести во  имЯ ее свободы, во имЯ ее  славы, --
эта переписка погубила бы  нас  в глазах оранжистов, наших победителей. €  Я
надеюсь, дорогой Љорнель, что ты  ее сжег перед отъездом из „ордрехта, когда
ты направлЯлсЯ ко мне в ѓаагу.
     -- Ѓрат,  --  ответил Љорнель, -- твоЯ переписка с господином де  ‹увуа
доказывает, что в последнее времЯ ты был самым великим, самым великодушным и
самым мудрым гражданином ‘еми  ‘оединенных провинций.  џ дорожу славой своей
родины,  особенно  Я дорожу твоей славой, брат, и Я,  конечно,  не сжег этой
переписки.
     -- ’огда мы погибли длЯ этой  земной жизни,  -- спокойно  сказал бывший
великий пенсионарий, подходЯ к окну.
     -- Ќет, џн, наоборот, мы спасем нашу жизнь  и одновременно вернем былую
популЯрность.
     -- —то же ты сделал с этими письмами?
     -- џ поручил их в „ордрехте моему крестнику, известному тебе Љорнелиусу
ван Ѓерле.
     -- Ћ  беднЯга! ќтот милый, наивный мальчик,  этот ученый, который,  что
так редко встречаетсЯ, знает  столько вещей, а думает только о своих цветах.
€ ты дал ему на  хранение  этот смертоносный пакет! „а, брат,  этот  славный
беднЯга Љорнелиус погиб.
     -- Џогиб?
     --  „а. Ћн проЯвит либо душевную  силу, либо слабость. …сли он окажетсЯ
сильным (ведь, несмотрЯ  на то,  что он  живет  вне всЯкой  политики, что он
похоронил себЯ  в  „ордрехте, что  он  страшно  рассеЯн, он все  же рано или
поздно узнает  о нашей судьбе), если он окажетсЯ сильным, он будет гордитьсЯ
нами; если окажетсЯ  слабым, он испугаетсЯ своей близости к нам. ‘ильный, он
громко заговорит о нашей тайне, слабый, он ее так или иначе  выдаст. ‚ том и
другом случае, Љорнель, он погиб и мы тоже. €так, брат,  бежим скорее,  если
еще не поздно.
     Љорнель  приподнЯлсЯ на  своем  ложе  и  взЯл  за руку  брата,  который
вздрогнул от прикосновениЯ повЯзки.
     -- ђазве Я не знаю своего  крестника? -- сказал  Љорнель. -- ђазве Я не
научилсЯ читать каждую мысль в голове ван  Ѓерле, каждое чувство в его душе?
’ы  спрашиваешь менЯ, -- силен ли он? ’ы спрашиваешь менЯ, -- слаб ли он? Ќи
то ни другое. Ќо не все ли равно, каков он сам. ‚едь в  данном  случае важно
лишь, чтоб он не выдал тайны, но он и не может ее выдать, так как он ее даже
не знает.
     џн с удивлением повернулсЯ к брату.
     -- Ћ,  --  продолжал с  кроткой  улыбкой Љорнель, --  главный инспектор
плотин ведь тоже политик,  воспитанный в школе џна. џ тебе повторЯю, что ван
Ѓерле не знает ни содержаниЯ, ни значениЯ доверенного ему пакета.
     -- ’огда поспешим, -- воскликнул џн: -- пока  еще не поздно, дадим  ему
распорЯжение сжечь пакет.
     -- ‘ кем же мы пошлем это распорЯжение?
     -- ‘ моим слугой Љракэ, который должен был  сопровождать  нас верхом на
лошади.  Ћн  вместе  со  мной пришел  в тюрьму, чтобы  помочь  тебе  сойти с
лестницы.
     -- Џодумай хорошенько, прежде чем сжечь эти славные документы.
     -- џ думаю, что  раньше всего,  мой славный Љорнель, необходимо братьЯм
де ‚итт спасти свою жизнь длЯ того,  чтобы спасти затем свою репутацию. …сли
мы умрем, кто защитит нас, Љорнель? Љто сможет хотЯ бы понЯть нас?
     -- ’ак ты думаешь, что они убьют пас, если найдут эти бумаги?
     Ќе отвечаЯ брату, џн протЯнул руку по направлению к площади Ѓюйтенгофа,
откуда до них донеслись Яростные крики.
     -- „а, да,  -- сказал Љорнель, -- Я хорошо слышу эти крики, но  что они
значат?
     џн распахнул окно.
     -- ‘мерть предателЯм! -- вопила толпа.
     -- ’еперь ты слышишь, Љорнель?
     -- € это мы -- предатели? --  сказал заключенный, поднЯв глаза к небу и
пожимаЯ плечами.
     -- „а, это мы, -- повторил џн де ‚итт.
     -- ѓде Љракэ?
     -- ‚ероЯтно, за дверью камеры.
     -- ’ак позови его.
     џн открыл дверь и позвал верного слугу:
     -- ‚ойдите, Љракэ, и запомните хорошенько, что вам скажет мой брат.
     --  Ћ нет,  џн, словесного  распорЯжениЯ недостаточно, к несчастью, мне
необходимо написать его.
     -- Џочему же?
     -- Џотому что ван Ѓерле никому  не отдаст  и не сожжет пакета без моего
точного приказа.
     -- Ќо сможешь ли ты, дорогой друг, писать? --  спросил  џн, взглЯнув на
опаленные и изувеченные руки несчастного.
     -- Ћ, были бы только чернила и перо!
     -- ‚от, по крайней мере, карандаш.
     -- Ќет ли у тебЯ бумаги? Њне ничего не оставили.
     -- Ђ вот библиЯ, оторви первую страницу.
     -- •орошо.
     -- Ќо твой почерк сейчас будет неразборчив.
     --  ЏустЯки,  --  сказал  Љорнель, взглЯнув на  брата,  --  эти пальцы,
вынесшие огонь палача,  и эта  волЯ, победившаЯ  боль,  объединЯтсЯ в  одном
общем усилии, и не бойсЯ, брат, строчки будут безукоризненно ровные.
     € действительно, Љорнель взЯл карандаш и стал писать.
     ’огда стало  заметно,  как, от давлениЯ израненных пальцев на карандаш,
на повЯзке выступили капли крови.
     Ќа висках великого пенсионариЯ выступил пот.
     Љорнель писал:
     "„орогой крестник! ‘ожги пакет,  который Я тебе вручил, сожги  его,  не
рассматриваЯ, не открываЯ, чтобы  содержание его осталось  тебе неизвестным.
’айны  такого рода, какие  он содержит, убивают  его владельцев; сожги, и ты
спасешь џна и ЉорнелЯ. Џрощай и  люби менЯ. Љорнель де ‚итт. 20 августа 1672
года".
     џн со слезами на глазах вытер каплю  крови, просочившуюсЯ  на бумагу, и
передал письмо Љракэ с последними напутствиЯми. ‡атем он вернулсЯ к Љорнелю,
который  от  испытанных  страданий еще  больше  побледнел  и  был  близок  к
обмороку.
     --  ’еперь, -- сказал он, -- когда  до  нас  донесетсЯ  свисток  нашего
храброго слуги Љракэ, это будет означать,  что он уже за пределами толпы, по
ту сторону пруда. ’огда и мы тронемсЯ в путь.
     Ќе прошло и  пЯти  минут, как  продолжительный и сильный свист прорезал
вершину черных вЯзов и заглушил вопли толпы у Ѓюйтенгофа.
     ‚ знак благодарности џн простер руки к небу.
     -- ’еперь, -- сказал он, -- двинемсЯ в путь, Љорнель...

        III. ‚оспитанник џна де ‚итта


     ‚ то времЯ как  доносившиесЯ к братьЯм все более и более Яростные крики
собравшейсЯ  у  Ѓюйтенгофа  толпы заставили џна  де  ‚итта  торопить  отъезд
ЉорнелЯ, -- в это самое  времЯ, как мы уже  упоминали,  депутациЯ от горожан
направилась в городскую ратушу,  чтобы потребовать  отозваниЯ кавалерийского
отрЯда ’илли.
     Ћт Ѓюйтенгофа до •огстрета совсем недалеко. ‚ толпе можно было заметить
незнакомца,  который  с  самого  начала  с любопытством следил  за  деталЯми
разыгравшейсЯ   сцены.  ‚месте  с  делегацией  или,  вернее,   --  вслед  за
делегацией,  он  направилсЯ  к  городской  ратуше,  чтобы  узнать,  что  там
произойдет.
     ќто был молодой человек, не старше двадцати двух -- двадцати трех  лет,
не отличавшийсЯ,  судЯ  по внешнему виду,  большой силой. Ћн старалсЯ скрыть
свое  бледное длинное  лицо  под  тонким  платком из фрисландского  полотна,
которым беспрестанно  вытирал  покрытый  потом лоб  и пылающие губы. Џо всей
вероЯтности, у него  были  веские основаниЯ не желать, чтобы  его  узнали. “
него был  зоркий,  словно  у  хищной птицы, взглЯд,  и длинный орлиный  нос,
тонкий прЯмой рот,  походивший на открытые краЯ раны.  …сли бы ‹афатер жил в
ту  эпоху,  этот человек мог бы  служить  ему  прекрасным  объектом длЯ  его
физиогномических  наблюдений,   которые  с  самого   начала   привели  бы  к
неблагоприЯтным длЯ объекта выводам.
     "ЉакаЯ  разница  существует  между  внешностью  завоевателЯ  и морского
разбойника?  -- спрашивали древние. € отвечали: -- ’а  же разница, что между
орлом и коршуном".
     “веренность или тревога?
     Њертвенно-бледное  лицо,  хрупкое   болезненное  сложение,  беспокойнаЯ
походка человека, следовавшего от Ѓюйтенгофа к  •огстрету за рычащей толпой,
могли быть признаками, характерными  или  длЯ недоверчивого хозЯина, или длЯ
встревоженного  вора. €  полицейский, конечно,  увидел бы в  нем  последнее,
благодарЯ старанию,  с каким  человек,  интересующий  нас  в  данный момент,
пыталсЯ скрыть свое лицо.
     Љ тому  же он был одет очень просто и,  по-видимому, не  имел при  себе
никакого оружиЯ. …го худаЯ, но  довольно жилистаЯ рука,  с сухими, но белыми
тонкими,  аристократическими пальцами  опиралась  не  на  руку,  а на  плечо
офицера, который до  того  момента, как его спутник пошел за толпой, увлекаЯ
его за  собой, стоЯл, держась  за эфес шпаги, и с вполне  понЯтным интересом
следил за происходившими событиЯми.
     „ойдЯ до  площади  •огстрета, человек  с  бледным  лицом стал вместе со
своим сотоварищем у окна одного дома за открытой, выступающей наружу ставней
и устремил свой взор на балкон городской ратуши.
     Џа  неистовые крики толпы окно  ратуши распахнулось, и на  балкон вышел
человек.
     --  Љто это вышел на балкон? -- спросил офицера молодой человек, только
взглЯдом  указываЯ  на заговорившего, который казалсЯ очень  взволнованным и
скорее держалсЯ за перила, чем опиралсЯ на них.
     -- ќто депутат Ѓовельт, -- ответил офицер.
     -- —то за человек этот депутат Ѓовельт? ‡наете вы его?
     -- ЏорЯдочный человек, как мне кажетсЯ, монсеньер.
     Џри  этой характеристике Ѓовельта,  данной  офицером,  молодой  человек
сделал  движение,  в  котором выразилось и  странное  разочарование, и ЯвнаЯ
досада. Ћфицер заметил это и поспешил добавить:
     -- Џо  крайней  мере, так говорЯт, монсеньер. —то касаетсЯ  менЯ, то  Я
этого утверждать не могу, так как лично не знаю Ѓовельта.
     --  ЏорЯдочный  человек, -- повторил тот, кого называли монсеньером, --
но что вы хотите этим сказать? —естный? ‘мелый?
     -- Ћ, пусть монсеньер извинит  менЯ, но Я не осмелилсЯ  бы  дать точную
характеристику лица, которое, повторЯю вашему  высочеству, Я знаю  только по
наружности.
     -- ‚прочем, -- сказал молодой человек, -- подождем, и мы увидим.
     Ћфицер наклонил голову в знак согласиЯ и замолчал.
     -- …сли этот Ѓовельт порЯдочный человек, -- продолжал  принц, -- то  он
не особенно благосклонно примет требование этих одержимых.
     Ќервное  подергивание  руки   принца,   помимо   его   воли   судорожно
вздрагивавшей  на плече  спутника,  выдавало  жгучее нетерпение,  которое он
порою, а  особенно  в  настоЯщий момент,  так плохо  скрывал под  ледЯным  и
мрачным выражением лица.
     ЏослышалсЯ  голос предводителЯ делегации горожан. Џоследний требовал от
депутата, чтобы тот сказал, где находЯтсЯ другие его товарищи.
     --  ѓоспода,  --  повторил Ѓовельт,  -- Я говорю  вам, что  в настоЯщий
момент Я здесь один с господином  Ђспереном и ничего  не могу решать на свой
страх.
     -- Џриказ! приказ! -- крикнули тысЯчи голосов.
     Ѓовельт пыталсЯ говорить, но слов не было  слышно и  можно было  видеть
только быстрые, отчаЯнные движениЯ его рук.  “бедившись, однако,  что  он не
может заставить толпу слушать себЯ,  Ѓовельт  повернулсЯ  к открытому окну и
позвал Ђсперена.
     Ђсперен также вышел на балкон. …го встретили еще более бурными криками,
чем депутата Ѓовельта десЯть минут тому назад.
     Ћн  также  пыталсЯ  говорить  с  толпой, но вместо  того, чтобы слушать
увещаниЯ    господина   Ђсперена,   толпа   предпочла   прорватьсЯ    сквозь
правительственную   стражу,   котораЯ,    впрочем,   не   оказала   никакого
сопротивлениЯ суверенному народу.
     -- Џойдемте, -- сказал спокойно молодой человек, в то  времЯ как  толпа
врывалась  в  главные  ворота   ратуши.  --  Џереговоры,  как  видно,  будут
происходить внутри. Џойдемте, послушаем, о чем будут говорить.
     -- Ћ, монсеньер, монсеньер, будьте осторожны!
     -- Џочему?
     -- Њногие  из  этих  депутатов встречались  с  вами, и достаточно  лишь
одному узнать ваше высочество...
     -- „а,  чтобы можно было обвинить менЯ в подстрекательстве. ’ы прав, --
сказал  молодой человек,  и его  щеки на миг покраснели от  досады,  что  он
проЯвил  несдержанность и обнаружил свои желаниЯ. --  „а, ты прав, останемсЯ
здесь. ‘ этого места нам будет видно, вернутсЯ ли они оттуда удовлетворенные
или нет, и таким образом мы сможем определить, на сколько порЯдочен господин
Ѓовельт, честен он или храбр. ќто менЯ очень интересует.
     -- Ќо,  --  заметил офицер, посмотрев с  удивлением  на  того, кого  он
величал монсеньером, --  но Я думаю, что ваше высочество ни одной  минуты не
предполагает,  что депутаты прикажут кавалеристам ’илли удалитьсЯ. Ќе правда
ли?
     -- Џочему? -- холодно спросил молодой человек.
     -- Џотому что этот приказ был бы просто равносилен подписанию смертного
приговора Љорнелю и џну де ‚итт.
     -- Њы это сейчас узнаем, -- холодно ответил молодой  человек. -- Ћдному
лишь богу известно, что творитсЯ в сердцах людей.
     Ћфицер  украдкой посмотрел на  непроницаемое  лицо  своего  спутника  и
побледнел.
     ќтот офицер был человеком честным и смелым.
     ‘  того места, где остановились принц и его спутник, было хорошо слышно
и  голоса   и  топот  толпы  на  лестнице  ратуши.   ‡атем   этот  шум  стал
распространЯтьсЯ по всей площади,  вырываЯсь из  зданиЯ через открытые  окна
зала с балконом, на котором поЯвлЯлись Ѓовельт и Ђсперен; они  теперь  вошли
внутрь, опасаЯсь, по всей вероЯтности, как бы напирающаЯ толпа не перекинула
их через перила.
     Џотом за  окнами замелькали волнующиесЯ,  беспорЯдочные тени.  ‡ал, где
происходили переговоры, заполнилсЯ народом.
     ‚друг шум на мгновение  затих,  а потом  вновь усилилсЯ  и достиг такой
мощи, что старое здание сотрЯсалось до самого гребнЯ крыши.
     Џоток людей  снова покатилсЯ по галереЯм и лестницам к  выходной двери,
из-под сводов которой он вихрем выкатывалсЯ наружу.
     ‚о  главе  первой  группы скорее  летел, чем  бежал, человек, с  лицом,
искаженным омерзительной радостью.
     ’о был врач ’икелар.
     -- ‚от он! ‚от он! -- кричал он, размахиваЯ в воздухе бумажкой.
     -- Ћни получили приказ, -- пробормотал пораженный офицер.
     -- Ќу, вот теперь Я убедилсЯ, -- спокойно сказал принц. -- ‚ы не знали,
мой дорогой полковник,  честный или храбрый человек этот Ѓовельт. Ћн ни то и
ни другое.
     ЏровожаЯ  спокойным взглЯдом  катившийсЯ  перед  ним  поток  толпы,  он
добавил:
     --  ’еперь пойдемте к Ѓюйтенгофу, полковник; Я думаю, что там мы сейчас
увидим изумительное зрелище.
     Ћфицер поклонилсЯ и, не отвечаЯ, последовал за своим повелителем.
     Џлощадь и все кругом было запружено бесчисленной толпой, но кавалеристы
’илли продолжали успешно сдерживать ее по-прежнему,  а главное  -- с прежней
твердостью.
     ‚скоре граф ’илли услышал все возраставший шум приближавшегосЯ людского
потока и заметил его первые валы, катившиесЯ с быстротой бурного водопада. ‚
то  же  мгновение он  увидел  над  судорожно простерты