ом, защищаЯ честь своей возлюбленной - ‘офьи, за что получил  такой
удар бутылкой по голове, что о воинских подвигах не могло  быть  и  речи.  Ђ
вскоре „жонс и думать забыл о претенденте  и  защите  правой  веры.  Ќемного
погодЯ ‘офью, бежавшую из родительского дома, хозЯин трактира, в котором она
остановилась на ночлег,  принЯл  за  любовницу  молодого  ‘тюарта  -  „женни
Љамерон, скрывающуюсЯ под чужим именем, но трактирщик был вскоре выведен  из
заблуждениЯ; сама же ‘офьЯ, хотЯ и  способна  "живее  всЯкого  сочувствовать
бедствиЯм своей родины", так рада была ускользнуть  от  отца,  что  "высадка
французов не произвела на нее почти никакого впечатлениЯ" (XI. 6).
     Ћдним словом, исторические событиЯ не интересуют героев прежних романов
”илдинга, да и всех прочих просветительских романов того  времени;  ни  сами
герои, ни авторы романов еще не сознают никакой свЯзи между этими  событиЯми
и своей  судьбой,  их  беды  и  счастье  обусловлены  иными  причинами:  они
преимущественно жертвы человеческих нравов, частных  недостатков  и  пороков
людей, от которых зависЯт; они живут в сущности вне исторического процесса.
     ‚  этом  отношении  последний  роман   ”илдинга   составлЯет   заметное
исключение: если бы Ѓут не отправилсЯ на войну, по  окончании  которой  его,
как и многих других солдат, уволили в запас с жалким вспомоществованием, его
семьЯ не очутилась бы в таком плачевном материальном положении; кроме  того,
его ранение побудило Ђмелию оставить родительский дом и поехать ухаживать за
ним, а в их отсутствие как раз и произошли событиЯ, вследствие которых  Ѓуты
утратили всю причитавшуюсЯ им долю наследства;  таким  образом,  не  начнись
тогда война, судьба Ѓутов, возможно, сложилась бы иначе. ‚  романе  со  всей
очевидностью, задолго до романов ‚альтера ‘котта  и  реалистических  романов
XIX в., пусть робко,  но  все  же  проступает  намерение  автора  обусловить
перемены  в  жизни  героев  их  _причастностью  к  историческим   событиЯм_,
известной зависимостью от них, хотЯ романистам еще лишь предстоЯло научитьсЯ
понимать и изображать эту свЯзь.
 
                                   * * * 
 
     Љак  Явствует  из  первых  же  строк  посвЯщениЯ  романа,  его  цель  -
"искреннее содействие добродетели и разоблачение наиболее вопиющих зол,  как
общественных, так и частных, поразивших нашу страну". Љак это осуществлено в
романе? ‚нимание автора сосредоточено прежде  всего  на  изъЯнах  тогдашнего
английского  уголовного  законодательства  и  вопиющих  злоупотреблениЯх   в
повседневной судебной  практике,  а  также  на  существующей  пенитенциарной
системе.  ќто  и  неудивительно  -  сказалсЯ  безрадостный  жизненный   опыт
последних лет ”илдинга в должности мирового судьи.
     ‘южет романа построен таким образом, что десЯтки эпизодов  имеют  целью
представить читателю положение дел  в  этой  области:  мы  присутствуем  при
отправлении правосудиЯ  корыстным,  пристрастным  и  невежественным  мировым
судьей ’рэшером; герой романа  попадает  в  печально  знаменитую  лондонскую
тюрьму Ќьюгейт и  дважды  находитсЯ  в  арестном  доме,  благодарЯ  чему  мы
знакомимсЯ с царившими там нравами, с системой  всевозможных  вымогательств,
полного бесправиЯ заключенных, среди которых ни в чем не повинные люди, чаще
всего беднЯки, содержатсЯ  вместе  с  отпетыми  негодЯЯми  и  преступниками,
творЯщими нередко собственные суд и расправу. „аже будучи оправданы по суду,
узники Ќьюгейта не могут вырватьсЯ из паутины правосудиЯ,  не  имеЯ  средств
оплатить судебные издержки, и  продолжают  томитьсЯ  в  условиЯх  чудовищной
антисанитарии  и  скученности.  „лЯ  мирового  судьи,  смотрителЯ  тюрьмы  и
судебного пристава, содержащего арестный  дом,  их  должности,  оплачиваемые
мизерным жалованьем и чаще всего  в  узаконенном  порЯдке  приобретенные  за
деньги, неизбежно и естественно превращаютсЯ в средство дохода и обогащениЯ.
ќту картину  дополнЯет  свора  мошенников  -  ходатаев,  стрЯпчих,  клерков,
готовых на любой подлог, на любое  ложное  истолкование  или  обход  закона,
подкуп свидетелей или подделку документов.
     ‘удьба семейства Ѓутов  -  это  судьба  маленьких  людей,  угодивших  в
безжалостные лапы английской пенитенциарной  системы  и  по  логике  событий
обреченных на неминуемую гибель, если бы не поЯвлЯющаЯсЯ всЯкий раз по  воле
автора в самый критический  момент  спасительнаЯ  помощь  их  благодетелЯ  -
доктора ѓаррисона и  если  бы  не  возвращенное  им  вследствие  целой  цепи
счастливых случайностей и совпадений наследство героини.  ’ипичность  судьбы
Ѓутов подчеркиваетсЯ судьбами эпизодических персонажей - узников Ќьюгейта.
     Џомимо этого, в романе то и дело встречаютсЯ  ситуации,  иллюстрирующие
отдельные  положениЯ  английского   уголовного   законодательства,   которые
”илдинг-судьЯ считал противоправными. ’ак, в  3-й  главе  XI  книги  ”илдинг
специально рассказывает о  подлоге,  совершенном  отцом  лейтенанта  ’рента,
стрЯпчим  по  профессии  (он  подписал  документ  чужим  именем);  и   самое
примечательное -  истцу  как  лицу  заинтересованному  (?!)  не  разрешалось
представить упомЯнутый документ в доказательство содеЯнного подлога. ‚се это
совершалось на основании "прекрасного  установлениЯ,  именуемого  законом  о
свидетелЯх,  превосходно  рассчитанного  на  то,   чтобы   сохранЯть   жизнь
мошенникам из числа подданных  его  величества",  -  негодующе  комментирует
”илдинг. Њало этого,  подложный  документ  можно  признать  недействительным
аннулировать на основании показаний самого совершившего подлог стрЯпчего - в
результате чего уничтожаетсЯ единственнаЯ улика, стрЯпчий выходит  сухим  из
воды, а закон о подлоге,  требующий  в  таких  случаЯх  сурового  наказаниЯ,
терЯет на практике всЯкую силу.
     …ще   одна   нелепость    тогдашнего    английского    законодательства
проиллюстрирована в  7-й  главе  XII  книги  романа:  похищение  какого-либо
конкретного предмета, даже ложки, квалифицировалось законом как воровство, а
похищение, к примеру, документов о наследстве, в результате которого человек
утрачивал все свое состоЯние, таковым не считалось и наказанию не подлежало.
     Ћ  широко  распространенной  практике  подкупа  свидетелей,  специально
подобранных, и устранениЯ свидетелей неугодных мы узнаем из беседы стрЯпчего
Њерфи с мисс Њэтьюз; здесь же, в тюрьме, Ѓут, выражаЯ мнение самого  автора,
негодует  по  поводу  снисходительного  отношениЯ   английских   законов   к
лжесвидетелЯм, которые остаютсЯ безнаказанными, в то  времЯ  как  жертвы  их
оговора лишаютсЯ не только имущества и доброго  имени,  но  подчас  и  самой
жизни.  —исло  подобных  примеров  юридического  недомыслиЯ   и   произвола,
иллюстрируемых в романе, можно без труда умножить.
     ‚  конце  романа  доктор  ѓаррисон  самолично  задерживает   на   улице
пытавшегосЯ сбежать стрЯпчего Њерфи, и, когда последний кричит,  что  доктор
не имеет  такого  права,  ѓаррисон,  а  через  него  и  ”илдинг,  уведомлЯет
собравшуюсЯ толпу, а следовательно,  и  читателЯ,  что  закон  предоставлЯет
такое право любому частному лицу, а не  одним  лишь  представителЯм  власти;
т.е. ”илдинг использует роман не только длЯ обсуждениЯ и осуждениЯ отдельных
положений английского уголовного законодательства,  но  и  длЯ  ознакомлениЯ
читателей с их правами и обЯзанностЯми.
     Ћбщество, в  котором  живут  герои  ”илдинга,  отличаетсЯ  жестокостью,
лицемерием, распущенностью и цинизмом. Џопытку  Ѓута  заручитьсЯ  с  помощью
взЯтки поддержкой  у  чиновника  военного  ведомства,  на  которого  он  так
надеетсЯ, ”илдинг уподоблЯет попытке вытащить  счастливый  билет  в  большой
государственной лотерее распределениЯ должностей  и  замечает,  что  "многие
обездоленные тешат себЯ надеждой на выигрыш до конца своих дней,  так  и  не
узнав, что билет,  который  они  вытащили,  -  пустой"  (XII,  2).  Љак  это
напоминает  трагическую  безысходность  упований  героев  "•олодного   дома"
„иккенса! ‚прочем, всЯ картина  английского  правосудиЯ  в  романе  ”илдинга
несомненно в какой-то мере предварЯет изображение канцлерского  суда  и  его
жертв в романе „иккенса.
     ‡авершить этот сюжет можно  выводом,  который  делает  в  романе  очень
похожий на ”илдинга судьЯ, разбиравший иск  Ѓута  против  воровки  служанки:
"...уж если хотите знать мое откровенное мнение, то существующие  у  нас  на
сей счет законы и принЯтое  судопроизводство  таковы,  что,  пожалуй,  можно
прийти к выводу, будто они предназначены скорее не длЯ наказаниЯ мошенников,
а длЯ их защиты" (XI, 7).
     ђазмышлениЯ об  изображенных  в  романе  "ЂмелиЯ"  жертвах  английского
правосудиЯ неизбежно приводЯт к выводу, что это, как правило, беднЯки, малые
мира сего, причем они не только жертвы неправого суда, но и всего царЯщего в
обществе порЯдка вещей, его цинизма и безнравственности. ‚ самом  деле,  кто
изображен здесь на первом плане? Њладший армейский офицер (Ѓут ведь  даже  и
не капитан, а лейтенант: капитанами тогда вежливости  ради  называли  вообще
младших офицеров, как, впрочем, и главарей разбойничьих банд),  уволенный  в
запас и перебивающийсЯ на нищенском  половинном  жалованье;  доктор  Ѓеннет,
нищий деревенский викарий, его жена, совращеннаЯ богатым вельможей и живущаЯ
на его подачки; сержант Ђткинсон, из простых крестьЯн, волей случаЯ  ставший
впоследствии офицером;  главнаЯ  героинЯ  -  ЂмелиЯ  (в  пределах  романного
сюжета) - бесприданница, а благодетель Ѓутов - доктор  ѓаррисон,  как  потом
выЯснЯетсЯ, уже растратил почти все, что имел, на дела милосердиЯ.
     Џерсонажи ”илдинга - люди не самого дна, хотЯ временами кажетсЯ, что им
его  не  миновать,  не  безродные  бродЯги,  не  проститутки,  не  воры  или
авантюристы, они  -  именно  "бедные  люди",  которые  становЯтсЯ  в  романе
жертвами богатых и сильных, совращающих и насилующих, а  затем  откупающихсЯ
от своих жертв деньгами, подачками и должностЯми. „лЯ богатого,  распутного,
пресыщенного  милорда,  длЯ  эгоистичного  циника  полковника  „жеймса,   не
привыкшего  отказыватьсЯ  от  своих  прихотей  (он  ко  всему  еще  и   член
парламента), беднЯки - это только средство  длЯ  удовлетворениЯ  собственных
желаний, длЯ каковой цели к их услугам  всегда  свора  сведен  и  сводников,
добровольных прихлебателей, таких как миссис ќллисон,  офицер  ’рент  и  его
жена.
     "ЂмелиЯ" - это роман о беднЯках,  борющихсЯ  за  свое  существование  в
условиЯх социально несправедливого и равнодушного к их страданиЯм  общества,
и об их совратителЯх, роман об  униженных  и  оскорбленных  и  тех,  кто  их
унижает и оскорблЯет, и в этом состоит этический пафос  произведениЯ.  ’акой
пафос присущ сентиментализму; длЯ него, как  правило,  характерна  ситуациЯ,
при  которой   честные   беднЯки   становЯтсЯ   жертвами   аристократической
распущенности, начинаЯ с героинь ђичардсона - Џамелы и Љлариссы  (последнЯЯ,
правда, из богатой буржуазной семьи) и кончаЯ крестьЯнкой, - "бедной  ‹изой"
Љарамзина.
     ‚ настоЯщее времЯ в литературоведении считаетсЯ дурным тоном рассуждать
о социальной проблематике произведениЯ, но от того,  что  ею  злоупотреблЯли
много  десЯтилетий,  не  следует  впадать  в  противоположною  крайность   и
игнорировать ее значение, а посему  не  будем  выговаривать  и  ”илдингу  за
интерес и сострадание к  малым  сим,  к  их  судьбе.  ‚  его  романе  хижины
противопоставлены дворцам, и солнце правды сиЯет, по мнению автора, только в
хижинах; ”илдинг считает, что английское общество разделено на трудовых пчел
и трутней, "трутни не имеют перед ним никаких заслуг и живут, тем не  менее,
припеваючи за счет трудовых пчел, никоим образом не  содействуЯ  процветанию
ульЯ, тогда как те, кто рисковал ради интересов родины  жизнью,  брошены  на
произвол судьбы" (IV, 8).
     ќто вынуждает  нас  вновь  обратитьсЯ  к  беседе  доктора  ѓаррисона  с
высокопоставленным лицом (XI,  2).  Ќегодование  свЯщенника  против  мелкого
политиканства, непомерных налогов, назначений на должности не по заслугам, а
только в угоду интересов партийных группировок - это, вне всЯкого  сомнениЯ,
негодование самого  автора.  ’ем  не  менее,  при  сопоставлении  с  другими
высказываниЯми ”илдинга, рассеЯнными в тексте романа, начинаешь склонЯтьсЯ к
мысли, что и с некоторыми рассуждениЯми циничного вельможи ”илдинг  тоже,  в
сущности, не может не согласитьсЯ. ‚едь в поисках идеала доктор как  человек
книжный, в духе просветительских представлений, обращаетсЯ к примеру древней
‘парты, Ђфин и ранней истории римской республики. ‚ ответ  на  это  вельможа
резонно замечает, что  пытатьсЯ  применить  в  современной  Ђнглии  принципы
управлениЯ, почерпнутые из греческой и римской истории, нелепо и невозможно;
он тоже сравнивает нынешнюю Ђнглию с римской республикой, но только в период
ее полного упадка и разложениЯ и заключает: "более развращенной  нации,  чем
наша, на свете не бывало". ’аков беспощадный  приговор  собеседника  доктора
ѓаррисона, но ведь и сам автор "Ђмелии" говорит от своего лица  примерно  то
же самое: "в наше времЯ похоть, тщеславие, алчность и честолюбие торжествуют
посреди безрассудства и слабодушиЯ". „октор и  вельможа  говорЯт  на  разных
Языках, и циничнаЯ откровенность вельможи, к сожалению, ближе к  реальности,
нежели нравственные, но книжные и далекие от реальной практики представлениЯ
ѓаррисона. …сли идеалы ѓаррисона и его упованиЯ на честного правителЯ -  это
идеалы ”илдинга-просветителЯ, то в оценке реальности, в понимании того,  что
есть на самом деле, не соглашаетсЯ ли, пусть против  воли,  ”илдинг-судьЯ  с
мнением вельможи, при всем своем отвращении  к  его  цинизму?  ќто,  на  наш
взглЯд, в немалой мере спор ”илдинга с самим собой и  свидетельство  кризиса
просветительской теории рационального  разумного  общественного  устройства,
кризиса веры в возможность радикального усовершенствованиЯ  его  институтов.
_ђоман "ЂмелиЯ" знаменует переход к поиску смысла жизни, ее  идеала  в  иной
сфере бытиЯ - частной, индивидуальной,  семейной_  -  к  тем  ценностЯм,  на
которых зиждетсЯ сентиментализм и прежде всего  английский  просветительский
сентиментализм.
     ‚от почему в романе ”илдинга перед нами  предстают  не  просто  "бедные
люди", но и люди, не имеющие никакого отношениЯ к государству,  забытые  им,
оставленные им в небрежении, а потому и сами герои  романа  не  обнаруживают
никакого интереса к тем, кто правит Ђнглией;  их  не  прельщают  гражданские
почести, карьера, слава (недаром ЂмелиЯ спрашивает мужа, что  ему  дороже  -
любовь, семьЯ или воинские почести?). ќтот роман, при всем  его  интересе  к
сфере социальной и правовой, прежде всего погружает нас в атмосферу  частной
жизни, он, в особенности ближе к финалу, свидетельствует о полном отторжении
его героев от  проблем  общественных.  ќто  тоже  один  из  основополагающих
принципов сентиментального романа и свидетельство  кризиса  просветительских
идеалов.  _‘пасение  маленького  человека  не  в   разумном   переустройстве
общества, а в любЯщей, умеющей прощать и утешить жене, _в семье и детЯх_.
 
                                   * * * 
 
     ‚ расхожих читательских представлениЯх сентиментализм ассоциируетсЯ,  и
не без основаниЯ, с чрезмерной чувствительностью и  слезливостью.  ‚  романе
"ЂмелиЯ" плачут много и по разному поводу; потоки слез то и  дело  облегчают
героЯм душу. Џлачут не только от горЯ, но  и  от  счастьЯ,  при  неожиданном
радостном известии, от щемЯщих душу воспоминаний,  в  порыве  благодарности,
вызванной благородным или великодушным поступком. Џлачут не только  женщины,
но и мужчины, и даже доказавшие свою храбрость на  войне  солдаты,  так  что
офицер Ѓут и крестьЯнский парень  сержант  Ђткинсон  часто  не  могут  слова
вымолвить от избытка чувств или нахлынувших слез. Џри этом  важно  отметить,
что легки на слезу, как правило, только  хорошие  добрые  люди,  чьи  сердце
исполнено  состраданиЯ  к  ближнему.  Ќи  распутный  милорд,  например,   ни
высокомерный эгоистичный полковник „жеймс никогда не плачут, ибо им неведомы
такие чувства. “знав  о  том,  как  безжалостно  власть  имущие  обошлись  с
сослуживцем Ѓута, ЂмелиЯ восклицает: "Њилосердный Ѓоже,  из  чего  же  тогда
сотворены наши вельможи? Ѓыть  может,  они  в  самом  деле  существа  особой
породы, отличающиесЯ от остальных  людей?  Ѓыть  может,  они  рождаютсЯ  без
сердца?" (X, 9). ‘ледовательно, этика сентиментализма делит  людей  на  тех,
кто умеет чувствовать (а значит и  плакать,  сочувствовать,  сострадать),  и
тех, кто этой способности лишен, и чаще  всего  такими  качествами  наделены
малые мира сего, те, кому ведомо горе.  ‚  этом  преимущественно  и  состоит
демократизм и гуманность сентиментализма.
     Љроме  того,  именно  сентиментализм,   подчас   не   без   внутреннего
сопротивлениЯ читателей XVIII в., содействовал их эмоциональному воспитанию.
Ќедаром  ”илдинг   восклицает:   "Ќичто   не   доставлЯет   мне   б_о_льшего
удовольствиЯ, нежели трогательные сцены  (scenes  of  tenderness)!"  “ступаЯ
вкусам тех читателей, коим трогательные сцены  в  тЯгость  и  кому  неведомо
удовольствие, доставлЯемое проЯвлением нежных чувств ("of the tender kind"),
он просит их пропустить следующую главу, которую так  и  называет  "‘цена  в
трогательном вкусе" (III, 2) и которую он  завершает  выводом,  что  "такого
рода сцены способны доставить усладу лишь сердцу, исполненному состраданиЯ".
     ‚от это слово  -  tender  -  которое  мы  переводили  и  как  "нежный",
"деликатный", "трогательный",  "сердечный",  и  еще  слово  -  benevolent  -
"благожелательный", "участливый", "отзывчивый", "благорасположенный" - то  и
дело встречаютсЯ в  тексте  последнего  романа  ”илдинга.  €х  вполне  можно
считать здесь ключевыми, определЯющими человеческую сущность  положительного
героЯ сентиментального романа. ’ак, Ђткинсон, характеризуЯ Ђмелию,  говорит,
что другой такой участливой и добросердечной души не сыщетсЯ во всей Ђнглии,
Я на шкале ценностей сентиментализма это главные достоинства.
     ’ем не менее эмоциональность таких героев умерЯетсЯ, контролируетсЯ  их
чувством   долга   перед   близкими   и   вообще   сознанием    нравственной
ответственности  перед  людьми.  Џри  всей  их   эмоциональной   открытости,
отзывчивости им чужда страсть, всепоглощающаЯ, подчинЯющаЯ все  в  человеке.
ќто не романтические герои, немыслимые без страсти, притом страсти совсем не
обЯзательно нравственной и высокой; это может быть и гордость, и ревность, и
зависть  -  необузданные,  не  знающие  меры;  важно,  что   такаЯ   страсть
наличествует, ибо  тем  самым  подтверждаетсЯ  исключительность  героЯ,  его
подлинность, она возвышает его над  другими,  над  морем  посредственностей.
’аковы герои Ѓайрона - его ѓЯур, Љонрад,  ‹ара,  таковы  персонажи  русского
романтизма -  Ђлеко,  ‡арема,  „емон,  которых  не  останавливают  возможные
последствиЯ их страсти, цена, которую заплатЯт за  нее  они  сами  и  другие
люди.
     ‚  сентиментальном  романе  эмоциональнаЯ  температура  много  ниже   и
масштабы эмоций камернее. Ѓолее того, в последнем  романе  ”илдинга  страсти
порицаютсЯ, ими наделены морально  осуждаемые  автором  персонажи  -  прежде
всего мисс Њэтьюз и полковник „жеймс.  Џотому  что  страсть  выходит  из-под
контролЯ разума, ее последствиЯ  губительны  как  длЯ  самого  порабощенного
страстью человека, так и длЯ окружающих. ”илдинг убеждает  читателей  бежать
от искушений любовной страсти; из всех обуревающих нас страстей,  утверждает
он, именно ей мы  должны  противостоЯть  прежде  всего,  ибо  даже  в  самых
одаренных и благородных сердцах такаЯ страсть дает очень пагубные  всходы  и
порабощает в них лучшие природные качества (прежний ”илдинг был,  право  же,
снисходительней к этому чувству). ‘ледует  отметить,  что  и  большаЯ  часть
губительных поступков Ѓута представлена ”илдингом как следствие  его,  Ѓута,
ошибочной теории, будто поступки людей определЯютсЯ в жизни преобладающими в
данную минуту чувствами или страстью.
     Ђвтор и его персонажи то и дело признаютсЯ,  что  не  в  силах  описать
сцену нежности или горЯ, они не могут найти подходЯщих слов,  выражений,  "а
посему, - признаетсЯ  ”илдинг,  -  мне  остаетсЯ  лишь  воззвать  к  сердцам
читателей, которые помогут им представить эти минуты" (VIII, 6)  {€нтересные
хотЯ отнюдь не бесспорные соображениЯ по этому поводу высказаны в кн.: Alter
Љ. Fielding and the nature of the novel. Harvard university press, 1968. Ch.
5: Fielding's problem novel.}. Љогда доктор ѓаррисон застал Ђмелию в  минуту
крайнего горЯ с двумЯ приникшими к  ее  коленЯм  малютками,  "длЯ  очевидца,
наделенного благожелательным сердцем,  -  это  _самое  трагическое  зрелище_
(курсив наш. - Ђ.€.), и оно может послужить более веской причиной длЯ горЯ и
слез, нежели если бы ему довелось увидеть всех когда-либо существовавших  на
свете героев, повешенных на одной веревке"  (IX,  1).  Џотому  что  и  слово
"герой"  в  этике  сентиментализма  понимаетсЯ  по-своему.  Љогда   персонаж
”илдинга говорит, что в жизни бывают минуты, за которые не жаль отдать целый
мир, то он имеет в виду отнюдь не минуты  героизма,  успеха  на  гражданском
поприще и прочее, а минуты любви, самопожертвованиЯ во имЯ любимого,  минуты
сердечных излиЯний. ’ак, ЂмелиЯ в глазах Ѓута героинЯ, потому  что  нашла  в
себе душевные силы расстатьсЯ с мужем, уходЯщим на войну (III, 2).
     ‚  романе  отчетливо  проЯвилась  и  другаЯ   столь   характернаЯ   длЯ
сентиментализма идеЯ противопоставлениЯ и Явного  предпочтениЯ  деревенской,
близкой к природе и, следовательно, естественной жизни - жизни городской,  а
тем более светской, заполненной иссушающей, бессмысленной суетой, никчемными
формальностЯми этикета, приемов, визитов и развлечений.  ЌастоЯщаЯ  гармониЯ
жизни и человеческих отношений  царит  в  деревенской  хижине  крестьЯнки  -
кормилицы Ђмелии, - там и  опрЯтность,  и  душевный  покой,  и  почтительнаЯ
сыновьЯ любовь  сержанта  Ђткинсона  к  своей  матери,  и  довольство  своим
жребием, и чувство собственного достоинства, и природнаЯ  деликатность  этой
необразованной старухи и, пожалуй,  главное  -  _довольство  малым,  счастье
незаметного скромного существованиЯ  -  вот  идеал,  который  сентиментализм
предлагает миллионам простых смертных, тем, кто проходит свой жизненный путь
безвестной тропой_. ЂмелиЯ то и дело повторЯет, что не  страшитсЯ  бедности,
что на пропитание всегда можно заработать трудом  своих  рук  (дочь  богатой
помещицы, дворЯнка, она не стыдитсЯ и не страшитсЯ такого удела!) - лишь  бы
рЯдом были муж и дети.
     Ѓуты счастливы, сидЯ за  скромным  ужином,  наблюдаЯ  забавные  шалости
своих детей, вспоминаЯ картины недавнего  прошлого  и  делЯсь  надеждами  на
будущее. „лЯ ”илдинга такие бесхитростные  сцены  семейной  жизни  исполнены
большой поэзии, поэзии повседневности; они словно предварЯют картины ардена
и ѓреза. Ќо от автора требовалась немалаЯ смелость, чтобы ЏрорватьсЯ вопреки
господствовавшим в  тогдашней  образованной  среде  вкусам  к  этой  стороне
реальной жизни, чтобы изобразить свою героиню любЯщей повозитьсЯ  на  кухне,
умелой и во всех других домашних обЯзанностЯх,  не  гнушающейсЯ  их.  Ќе  за
клавикордами и не с книгой в садовой  беседке  парка,  а  за  приготовлением
пирожков длЯ детей и бульона  из  баранины  длЯ  мужа  предпочитает  ”илдинг
изображать свою героиню. €менно в таких сценах, а в особенности  рисуЯ  отца
семейства - Ѓута - мужчину  в  расцвете  лет  и  сил,  лежащего  на  полу  и
играющего со своими детьми  (с  ними  же  играет  в  другом  эпизоде  доктор
ѓаррисон), или Ђмелию, со  слезами  на  глазах  обнимающую  приникших  к  ее
коленЯм малюток в горькую длЯ них  минуту,  ”илдинг  воплощает  едва  ли  не
главную мысль  своего  романа:  _семьЯ  как  главный  источник  человеческих
радостей, семейный очаг и родные лица как единственное прибежище и защита от
житейских бед и социальных неурЯдиц_.
     Љто из читателей не помнит, как  арлотта  Ѓуфф  кормит  своих  младших
братьев и сестер? ‚ эту минуту ее впервые увидел ‚ертер, находЯщий особенную
радость в общении с детьми. €менно сентиментализм открыл  в  литературе  мир
детства, а в английской литературе именно в "Ђмелии"  _дети  едва  ли  не  в
первый раз_  (пусть  только  в  нескольких  эпизодах)  _становЯтсЯ  объектом
художественного изображениЯ и вниманиЯ_; это естественное следствие интереса
сентиментализма к природе  человека,  еще  неиспорченного  средой,  пороками
общества и дурным воспитанием. ‘воими недоуменными вопросами дети, сами того
не  ведаЯ,  обнаруживают  неправедность,   порочность   царЯщей   морали   и
существующих человеческих отношений. …сли отец  такой  хороший  человек,  то
почему его преследуют и причинЯют ему зло? …сли плохой человек обманул  отца
и заманил его в ловушку, значит зло и обман добиваютсЯ в этом мире успеха, а
добро терпит поражение! Џочему же мать внушает им, что надо  быть  добрым  и
тогда все будут тебЯ любить? € тогда матери, а с  ней,  видимо,  и  ”илдингу
приходитсЯ признать, что плохих людей на свете больше, чем  хороших,  и  что
они будут ненавидеть мальчика  именно  за  его  доброту;  но  любовь  одного
хорошего человека, утешает сына ЂмелиЯ, значит больше, нежели любовь  тысЯчи
плохих людей. Ћднако, даже если бы и вовсе не было  такого  человека,  тогда
есть Ѓог, чьЯ любовь важнее любви всего человечества.
     ’акой ответ многим покажетсЯ малоутешительным и печальным,  но  ведь  и
всЯ атмосфера романа  разительно  отличаетсЯ  от  бодрого,  чуждого  всЯкого
уныниЯ жизневосприЯтиЯ, присущего прежним романам ”илдинга: там, как  бы  ни
складывались обстоЯтельства, читатель чувствовал, что дело кончитсЯ  хорошо,
- столько было в героЯх ”илдинга жизненного напора, энергии; это были  очень
гармоничные по своему складу люди. ‚ "Ђмелии" нет этой гармонии  ни  вокруг,
ни в душах персонажей; _в просветительском оптимизме поЯвилась трещина, и  в
поисках опоры сентиментализм обращаетсЯ к Ѓогу_.
     Ќи ’ом  „жонс,  ни  ‘офьЯ  ‚естерн  не  изображались  за  молитвой,  не
обращались в трудную минуту за утешением к  Ѓогу,  а  свЯщенника  Ђдамса  мы
воспринимаем прежде всего не как служителЯ церкви,  а  как  прекраснодушного
непрактичного  чудака,  добрейшего  недотепу.  ‘овсем  другое  дело   доктор
ѓаррисон, который чрезвычайно строг как в исполнении религиозных  заповедей,
так и нравственного долга. ’ут  он  непререкаем  и  не  знает  снисхождениЯ.
ђезультаты его суровой, но постоЯнной отеческой опеки над  прихожанами  дают
свои плоды - в приходе ни драк, ни  сквернословиЯ,  ни  тЯжб.  Љак  истинный
религиозный пастырь ѓаррисон чужд всЯкого  честолюбиЯ  (в  противном  случае
давно бы стал епископом); он раздарил, растратил почти все  свое  состоЯние,
помогаЯ бедным и страждущим; его письмо к „жеймсу - это в сущности проповедь
на тему евангельской заповеди: не  возжелай  жены  ближнего;  его  беседы  с
приЯтелем-свЯщенником и его сыном - тоже  проповеди,  направленные  в  одном
случае против пороков духовенства  -  корысти,  честолюбиЯ,  гордости,  а  в
другом  -  против  мести,  злопамЯтности,   в   защиту   благожелательности,
благоволениЯ ко всем людЯм; а письмо  из  Џарижа  Ѓутам  -  опЯть  проповедь
против погони за призрачными  и  ничтожными  земными  благами  и  небрежениЯ
вечным, бессмертием души.
     ‚ религии ”илдинг видит теперь могущественное средство удержаниЯ  людей
от окончательного падениЯ, не надеЯсь больше ни на  какие  другие  средства.
“беждать людей, что добродетель сама себе награда, - тщетно;  им  необходимо
внушать, что порок будет наказан позором на земле и возмездием  на  небесах.
ЃоЯзнь позора и посмертного воздаЯниЯ - вот  что  может  удержать  людей  от
плохих поступков; именно это  ЂмелиЯ  с  малолетства  внушает  своим  детЯм.
Ѓогослужение - "самое великое и возвышенное зрелище на  земле";  побывав  на
богослужении в ‘ент-„жеймской церкви, ЂмелиЯ признаетсЯ, что никогда еще она
не молилась с таким воодушевлением (а молитсЯ она в романе часто - то просит
у Ѓога заступничества за детей, то благодарит его за отсрочку расставаниЯ  с
мужем), и убеждена, что станет благодарЯ этому лучше до  конца  своих  дней.
“ступив взрыву отчаЯниЯ после ареста мужа, она тотчас берет себЯ в руки,  ей
стыдно своей минутной слабости - ведь  она  прегрешила  тем  против  воли  и
желаниЯ ‚севышнего, ибо все, что случаетсЯ с людьми, происходит не иначе как
с его соизволениЯ. Ќачав роман с иронии  над  простаками,  полагающимисЯ  на
”ортуну и обвинЯющими ее во всех своих неудачах  и  бедах,  ”илдинг  в  ходе
повествованиЯ внушает мысль о силе божественного промысла,  о  необходимости
полагатьсЯ на Џровидение.
     Ќе только закоренелый мошенник ђобинсон видит  в  необычайном  стечении
обстоЯтельств  и  совпадений,  предоставивших  ему   возможность   исправить
содеЯнное им преступление, руку ЏровидениЯ. ’ак считает и доктор ѓаррисон, и
сам  автор,  специально  выстроивший   эту   ситуацию,   надобно   признать,
малоправдоподобную.  Ѓолее  того,  все  происшедшее  произвело  на  пройдоху
ђобинсона такое впечатление, что он едва не лишилсЯ чувств и обратилсЯ после
этого к Ѓогу (правда, ненадолго). Џерсонажи романа, одержимые эгоистическими
желаниЯми и страстЯми, потакающие своим прихотЯм, одновременно равнодушны  к
религии. Ѓут в этом отношении находитсЯ посередине, он не то чтобы совсем не
верит в Ѓога и отнюдь не  во  всем  разделЯет  мнение  о  человеке  философа
ЊандевилЯ, но считает, что все люди - и худшие, и лучшие - руководствуютсЯ в
своих  поступках  себЯлюбием;  он  полагает,  что  можно  быть   благородным
человеком и не веруЯ  в  Ѓога.  ‚от,  например,  рассуждает  Ѓут,  полковник
„жеймс, который смеетсЯ над религией и добродетелью, а между тем,  какой  он
прекрасный и верный друг. Њисс Њэтьюз  тоже,  как  и  „жеймс,  считает,  что
разглагольствованиЯ  о  вере  и  добродетели  лишь   пустые   слова,   коими
прикрываютсЯ ханжи и лицемеры, - и это  было  действительно  характерно  длЯ
рЯда героев прежних романов ”илдинга. ’еперь совсем  другое  дело:  развитие
событий в романе призвано проиллюстрировать  насколько  неотделимы  друг  от
друга  вера  и  нравственность.  Ќо,  благодарение  Ѓогу,   в   финале   Ѓут
возвращаетсЯ на верную  стезю:  достаточно  было  едва  ли  не  одного  днЯ,
проведенного в арестном доме за чтением проповедей доктора Ѓарроу, чтобы Ѓут
испытал благородное обращение. “ читателей столь  стремительное  исправление
героЯ оставлЯет,  признатьсЯ,  определенное  впечатление  искусственности  и
откровенного авторского вмешательства.
     ЌельзЯ не отметить, что  и  в  эпоху  ЏросвещениЯ,  особенно  в  первую
половину XVIII в., атеизм был в сущности  распространен  главным  образом  в
узком  кругу  аристократических  вольнодумцев,   привечавших   во   ”ранции,
например, "скептический причет"  энциклопедистов.  ЋбращаЯсь  к  изображению
простых людей,  сентиментализм,  естественно,  разделЯл  и  их  верованиЯ  и
моральные принципы (как, разумеетсЯ, и их суевериЯ, робость  и  консерватизм
мышлениЯ).
     Ћдним из основополагающих принципов этики сентиментализма был не только
демонстративно провозглашаемый интерес к жизни простых людей, беднЯков, но и
убеждение в том, что их нравственные качества, богатство их душевного  мира,
способность к  самопожертвованию  не  только  не  уступают,  но  зачастую  и
превосходЯт мораль тех, кто  от  рождениЯ  отличен  и  обласкан  судьбой.  ‚
немалой  степени  это  обусловлено  свЯзью  сентиментализма  с  христианской
этикой. ‘вЯщеннику ѓаррисону по душе, что Ѓуты, не считаЯсь  с  принЯтыми  в
обществе обычаЯми, ведут себЯ с Ђткинсоном с  подобающим  уважением,  как  с
равным: "ведь вопреки предписаниЯм нашей веры, заповеди  которой  велЯт  нам
считать друг друга братьЯми, нас приучают относитьсЯ к  тем,  чье  имущество
или общественное  положение  в  какой-то  степени  уступают  нашему,  как  к
существам низшей породы" (IX, 5).
     Њнение Ђмелии на  сей  счет  еще  более  категорично:  "’от,  длЯ  кого
непременным условием счастьЯ  ЯвлЯетсЯ  высокое  положение  в  обществе,  не
заслуживает счастьЯ, да и неспособен его испытать" (XII,  3).  ‘тав  богатой
обладательницей поместьЯ, она велит, чтобы рЯдом с ней во главе праздничного
стола сидела ее кормилица-крестьЯнка. †елаЯ устроить счастье своей героини -
простой служанки Џамелы, ђичардсон в награду за ее добродетель  и  смирение,
сделал ее женой дворЯнина, поднЯл ее социальный ранг, видимо, полагаЯ это, и
длЯ того времени не  без  основаниЯ,  непременным  условием  благополучиЯ  и
счастьЯ (но в виде исключениЯ из правил!). ЂмелиЯ же, видЯ, как  оскорбилась
вульгарнаЯ своднЯ миссис ќллисон при  одном  предположении,  что  она  могла
выйти замуж за простого сержанта, говорит, что не устыдилась бы стать  женой
честного человека, каково бы ни было его положение в обществе, и  даже  если
бы она принадлежала к куда более высокому кругу, то и тогда не посчитала  бы
длЯ себЯ унижением назвать Ђткинсона  своим  мужем.  "‘только  женщин,  куда
более обездоленных, радуютсЯ своей жизни. ђазве  Я  принадлежу  к  существам
более высокого ранга в сравнении с женой честного труженника?  ђазве  мы  не
существа одной породы?" - подобного рода суждениЯ любимаЯ  героинЯ  ”илдинга
высказывает на страницах романа не раз.
     ‡адолго  до  того,  как  Љарамзин  провозгласил  ставший  с   тех   пор
хрестоматийным тезис "и крестьЯнки любить умеют",  ”илдинг  воплотил  его  в
удивительном, не знающем, на наш взглЯд, аналога в английской литературе •“
в. образе  преданного,  любЯщего  до  полного  самоотвержениЯ,  благородного
своими помыслами и поступками крестьЯнского парнЯ солдата Ђткинсона.  ѓоворЯ
об этом персонаже мы бы, пожалуй, переставили акценты  в  словах  Љарамзина,
ибо в романе ”илдинга этот  крестьЯнский  парень  умеет  любить,  как  никто
другой, даже ЂмелиЯ.
     ‚от уже поистине свЯтаЯ душа, рыцарь без страха и упрека.  €з  любви  к
Ђмелии, тайной, тщательно скрываемой, потому что Ђткинсон прекрасно понимает
всю бесперспективность длЯ него этого чувства,  он  отправлЯетсЯ  на  войну,
чтобы оберегать и спасать  на  поле  боЯ  своего  счастливого  и  ничего  не
подозревающего соперника - Ѓута. Ћб  этой  любви  ЂмелиЯ,  как  и  читатель,
узнает только в конце романа, и ее сердце, которое нельзЯ было купить за все
земные блага, которое так противостоЯло лести и всем уловкам знатного  лорда
и красавца полковника „жеймса, было  растрогано  "бесхитростным,  искренним,
скромным,  непроизвольным,   деликатным   и   возвышенным   чувством   этого
несчастного застенчивого деревенского парнЯ - в ответ она  почувствовала  на
мгновенье нежность и участие..." (XI, 6).
     ЌельзЯ все же умолчать о том, что, уступаЯ подчас традиции  изображениЯ
человека  из  простонародьЯ  комическим  персонажем,  ”илдинг  порой  рисует
Ђткинсона в несколько смешном виде, когда, например, этот  пригожий  статный
красавец в присутствии дам становитсЯ неуклюжим деревенщиной, не знающим  от
смущениЯ, куда деть руки и ноги и как пройти  по  комнате,  или,  когда  он,
отваживаЯ свою захмелевшую дражайшую половину, стал прыскать на  нее  водой,
оказавшейсЯ вишневой настойкой, а посему решил, что убил ее  во  сне  и  она
плавает в луже крови (типичный и, пожалуй, единственный в "Ђмелии" отголосок
прежних  "комических  романов"  ”илдинга).  Ћднако  большинство  эпизодов  с
участием Ђткинсона, его поступки, суждениЯ о нем других персонажей и  самого
автора свидетельствуют о совершенно ином нетрадиционном  подходе  к  решению
этой задачи.
 
                                   * * * 
 
     ‘ледует остановитьсЯ еще на одной принципиальной особенности последнего
романа ”илдинга. Љак мы уже говорили прежде, и критика,  и  многие  читатели
негодовали по поводу того, что ЂмелиЯ с легкой руки автора изображена горЯчо
любЯщей женой такого жалкого, ничтожного человека,  как  Ѓут,  который  куда
безнравственней   ’ома   „жонса   и   при   этом   лишен   его   обаЯниЯ   и
непосредственности.  ’от  становитсЯ  жертвой  искушениЯ  и  изменЯет  своей
возлюбленной по молодости лет и чувственности; он все же не свЯзан с  ‘офьей
узами брака, тогда как Ѓут - зрелый мужчина, отец троих детей - изменЯет  не
возлюбленной, а жене, что не мешает ему восхищатьсЯ  ею  и  превозносить  ее
перед той,  с  которой  он  только  что  согрешил!  Ѓолее  того,  во  многих
бедствиЯх, обрушившихсЯ на семью Ѓутов,  помимо  уже  упоминавшихсЯ  внешних
обстоЯтельств,  повинен  главным  образом  сам  глава  семьи,   которую   он
беззаветно любит и, тем не менее, своими поступками довершает ее разорение и
ставит  на  грань  катастрофы;  и  все   из-за   своей   слабохарактерности,
податливости,  нравственной  неустойчивости.  Ћн  вспыльчив   и   ревнив   -
неслучайно ”илдинг не только не раз цитирует строки  из  "Ћтелло",  но  и  в
некоторых эпизодах дает  Явно  сниженную  бытовой  обстановкой  параллель  к
сценам Ћтелло и „ездемоны, в которых Ѓут учинЯет Ђмелии ревнивый допрос, или
когда он изъЯснЯетсЯ так же цветисто и театрально,  как  шекспировский  мавр
("кто бы не исторг эти слезы из ваших глаз, Я желаю, чтобы  он  заплатил  за
них столькими же каплЯми крови", X. 8). Ћн плохо разбираетсЯ в людЯх,  да  и
попросту говорЯ, не очень умен. ‡а что же в самом деле любит его  ЂмелиЯ?  €
как к нему относитсЯ автор?
     ЂмелиЯ любит его за то, что Ѓут, как и положено герою  сентиментального
романа, - добрейшаЯ душа; сам нищий, он не в силах отказать  своему  бывшему
сослуживцу офицеру и отдает ему  последние  гроши;  он  плачет,  потрЯсенный
благородством Ђткинсона; он расположен  к  людЯм;  собственные  проступки  и
падениЯ заставлЯют его мучительно страдать и раскаиватьсЯ, но как  сладостны
минуты примирениЯ супругов, облегчаемые слезами радости и пылкими объЯтьЯми,
потому что их любовь лишена и тени моральной отвлеченности. ”илдинг и в этом
печальном и нравоучительном романе не представлЯет  себе  семейного  счастьЯ
без чувственной любви: ЂмелиЯ любит Ѓута и многое прощает ему не  только  за
то, что "едва ли в чьей груди бьетсЯ такое бесхитростное,  такое  беззлобное
сердце", но еще и потому, что в его объЯтьЯх чувствует себЯ счастливейшей из
женщин. ‘ам же автор, назвав Ѓута, изменившего Ђмелии,  человеком,  лишенным
достоинства и чести, буквально на следующей странице приводит  доводы,  если
не оправдывающие,  то  во  всЯком  случае  объЯснЯющие  его  поведение  и  в
значительной мере извинЯющие его.
     „лЯ ”илдинга и в какой-то мере длЯ  английского  романа  уходило  времЯ
окончательных  и  безоговорочных  нравственных   приговоров.   Ќеудивительно
поэтому, что такаЯ сложность  характеров  ставила  читателей  и  критиков  в
тупик. ‚прочем, у внимательного читателЯ и сейчас  возникает  желание  вновь
вернутьсЯ к отдельным эпизодам, перечесть их, и тогда он  обнаруживает,  что
Ѓут был некогда первой  любовью  мисс  Њэтьюз  и,  выходит,  счастье  Ђмелии
оплачено ценой несчастьЯ Њэтьюз, котораЯ прЯмо говорит, что  ее  принесли  в
жертву, но по какой причине, при каких обстоЯтельствах  герои  расстались  -
остаетсЯ неизвестным. Ћднако у нас есть теперь резон взглЯнуть несколько  по
иному на ее поведение с Ѓутом в тюрьме, на ее стремление вернуть  его  любой
ценой, ибо она убеждена - и не без основаниЯ, что судьба, а  вернее  сказать
Ѓут, поступила с ней несправедливо; и хотЯ автор изображает ее в этих сценах
с  Явной  иронической  интонацией,  мы  вольны  отнюдь  не  во  всем  с  ним
соглашатьсЯ: он сам дал нам длЯ этого повод. ”илдинг  во  всЯком  случае  не
ставит точек над и - каждый читатель волен истолковать прошлое героев  и  их
нынешнее поведение по-своему. Џоистине, тут возможны варианты. Ќо  тогдашние
читатели и критики еще не были готовы к такому  самостоЯтельному  осмыслению
текста.
     Љакую, например, сложную смесь пороков и  привлекательных,  обаЯтельных
черт соединил ”илдинг в полковнике „жеймсе! Љаким рыцарственным и деликатным
может он быть, если хочет очаровать предмет  своих  домогательств,  в  какие
изЯщные  выражениЯ  способен  этот  человек,   прошедший   школу   светского
обхождениЯ, облечь свои чувства! Џревосходный тому пример - его письмо  мисс
Њэтьюз в тюрьму,  оно  безупречно  и  в  отношении  деликатности  {Ќе  менее
выразительно характеризуют и других персонажей  их  письма:  каждое  из  них
написано в совершенно иной манере, иной стилистике, лексике, изобличающих  и
характер, и воспитание, и степень образованности. Џисьма эти  принадлежат  к
лучшим страницам романа; ”илдинг показал себЯ в них не только учеником, но и
достойным соперником мастера  эпистолЯрного  жанра  -  ђичардсона.}.  „жеймс
способен испытывать смущение от того, что вел себЯ не так,  как  следует,  -
оскорбил ни за что, ни про что Ѓута; у него есть правила;  „жеймс  понимает,
что страсть доводит его до безрассудства, но под ее влиЯнием  терЯет  всЯкую
власть над собой; да, он бывает добр, щедр,  дружелюбен,  он  богато  одарен
природой, но он и непостоЯнен, капризен, эгоистичен, способен  под  влиЯнием
страсти  и  соперничества  предать  друга  и,  чтобы  овладеть  его   женой,
превращает  в  сводню  собственную  супругу.  ЋбаЯтельный  и  презрительный,
циничный  повеса  „жеймс  сродни  ричардсоновскому   обольстителю   Љлариссы
‹авлейсу, достоинства которого тоже ставили тогдашних читателей