ь  излюбленными
выражениЯми нашего унылого общества, где  эгоизм  беспрекословно  повинуетсЯ
педантизму.  ‚  чем  же  выражалсЯ   этот   избыток   любви?   ‚   спокойной
доброжелательности, котораЯ, как мы уже говорили выше, изливалась на  людей,
а при случае распространЯлась и на неодушевленные предметы. Ћн жил, не  знаЯ
презрениЯ. Ћн был снисходителен ко всЯкому творению божию.  ‚  душе  каждого
человека, даже самого хорошего, таитсЯ бессознательнаЯ  жестокость,  которую
он  приберегает  длЯ  животных.  ‚   епископе   „иньском   эта   жестокость,
свойственнаЯ, между прочим, многим свЯщенникам, отсутствовала совершенно. Ћн
не доходил до таких крайностей, как брамины, но, по-видимому, ему  случалось
размышлЯть над следующим изречением из …кклезиаста: "Љто  знает,  куда  идет
душа животных?" ‚нешнее безобразие,  грубость  инстинкта  не  смущали  и  не
отталкивали  его.  Ќапротив,  он  чувствовал   себЯ   взволнованным,   почти
растроганным ими. ѓлубоко задумавшись,  он,  казалось,  искал  за  пределами
видимого причину зла, объЯснение его  или  оправдание.  ‚  иные  минуты  он,
казалось, молил бога смЯгчить кару. Ѓез  гнева,  невозмутимым  оком  ученого
Языковеда, разбирающего  полустертую  надпись  на  пергаменте,  он  наблюдал
остатки хаоса, еще существующие в природе. “глубленный в  свои  размышлениЯ,
он иногда высказывал странные вещи. Ћднажды утром он гулЯл  в  саду,  думаЯ,
что он  один,  и  не  замечаЯ  сестры,  котораЯ  шла  за  ним;  внезапно  он
остановилсЯ и стал рассматривать что-то на  земле:  это  был  большой  паук,
черный, мохнатый,  отвратительный.  €  сестра  услышала,  как  он  произнес:
"Ѓедное создание! Ћно в этом не виноватое.
     Џочему не рассказать об этих детски непосредственных проЯвлениЯх  почти
божественной доброты? ђебЯчество? Џусть так, но ведь в таком же  возвышенном
ребЯчестве повинны были  ”ранциск  Ђссизский  и  Њарк  Ђврелий.  Љак-то  раз
епископ вывихнул себе ногу, побоЯвшись раздавить муравьЯ.
     ’ак жил этот праведник. €ногда он засыпал  в  своем  саду,  и  не  было
зрелища, которое могло бы внушить большее благоговение.
     …сли верить  рассказам,  то  в  молодости  и  даже  в  зрелом  возрасте
монсеньор  Ѓьенвеню  был  человек  пылких,  быть  может,  даже  необузданных
страстей …го всеобъемлющаЯ снисходительность ЯвлЯлась не  столько  природным
его  свойством,  сколько  следствием  глубокой  убежденности,  просочившейсЯ
сквозь жизнь в самое его сердце и постепенно, мысль  за  мыслью,  осевшей  в
нем, ибо в характере человека, так же как и в скале,  которую  долбит  каплЯ
воды, могут образоватьсЯ глубокие борозды. ќти углублениЯ  неизгладимы;  эти
образованиЯ уничтожить нельзЯ.
     ‚ 1815 году - мы, кажетсЯ, уже упоминали об этом - епископу исполнилось
семьдесЯт пЯть лет, но на вид ему можно было дать не более  шестидесЯти.  Ћн
был невысокого роста, имел некоторую склонность к полноте и,  противЯсь  ей,
охотно совершал длинные прогулки пешком; он сохранил твердую поступь и почти
прЯмой стан - подробность, из которой мы  не  собираемсЯ  делать  каких-либо
выводов: ѓригорий XVI в восемьдесЯт лет держалсЯ  очень  прЯмо  и  постоЯнно
улыбалсЯ,  что,  однако,  не  мешало  ему  оставатьсЯ  дурным  епископом.  “
монсеньора Ѓьенвеню был, говорЯ Языком простонародьЯ,  "осанистый  вид",  но
выражение его лица было так ласково, что вы забывали об этой "осанке".
     Љогда он вел беседу, детскаЯ его веселость, о которой мы уже упоминали,
составлЯвшаЯ одну из самых  привлекательных  черт  его  характера,  помогала
людЯм чувствовать  себЯ  легко  и  непринужденно;  казалось,  от  всего  его
существа исходит радость. ‘вежий румЯнец  и  прекрасно  сохранившиесЯ  белые
зубы, блестевшие при улыбке, придавали ему тот открытый и  приветливый  вид,
когда невольно хочетсЯ сказать о человеке: "Љакой добрый малый!" -  если  он
молод, и "Љакой добрый старик!" - если он стар.  Њы  помним,  что  такое  же
впечатление он произвел и на Ќаполеона. ‚ самом деле, на первый взглЯд, и  в
особенности длЯ того, кто видел его впервые,  это  был  добрый  старик  -  и
только. Ќо если вам случалось провести с ним несколько часов  и  видеть  его
погруженным в задумчивость,  этот  добрый  старик  преображалсЯ  на  глазах,
становЯсь  все  значительнее;  его  высокий  спокойный  лоб,  величественный
благодарЯ увенчивавшим его сединам, казалсЯ еще величественнее в часы, когда
епископ предавалсЯ размышлениЯм; нечто возвышенное исходило от этой доброты,
не перестававшей излучать свое сиЯние; вы испытывали такое волнение,  словно
улыбающийсЯ ангел медленно раскрывал перед вами свои крыльЯ,  не  переставаЯ
озарЯть вас своей улыбкой. Ѓлагоговение, невыразимое  благоговение  медленно
охватывало вас, проникаЯ в сердце, и вы чувствовали, что перед вами одна  из
тех сильных, много переживших и всепрощающих  натур,  у  которых  мысль  так
глубока, что она уже не может не быть кроткой.
     €так,   молитва,   богослужениЯ,   милостынЯ,    утешение    скорбЯщих,
возделывание   уголка   земли,    братское    милосердие,    воздержанность,
гостеприимство, самоотречение, упование на бога, наука и труд заполнЯли  все
дни его жизни. €менно заполнЯли, ибо день епископа был до краев полон добрых
мыслей, добрых слов  и  добрых  поступков.  Ћднако  день  этот  казалсЯ  ему
незавершенным,  если  вечером,  перед  сном,  после  того  как  обе  женщины
удалЯлись к себе, холоднаЯ или дождливаЯ погода мешала ему провести  два-три
часа в своем саду. Љазалось, он выполнЯл какой-то обрЯд, когда, готовЯсь  ко
сну, предавалсЯ размышлениЯм, созерцаЯ величественное зрелище ночного  неба.
€ногда, даже в очень поздние часы его домашние, если им не спалось, слышали,
как он медленно прохаживалсЯ по аллеЯм. ’ам он  оставалсЯ  наедине  с  самим
собою, сосредоточенный, безмЯтежный, спокойный и благоговеющий; Ясность  его
сердца можно было сравнить с Ясностью небесного эфира. ‚зволнованный  зримым
во мраке великолепием созвездий и незримым великолепием бога,  он  раскрывал
душу мыслЯм, ЯвлЯвшимсЯ к нему из Ќеведомого. ‚ такие  мгновениЯ,  возносЯсь
сердцем в тот самый час, когда ночные цветы возносЯт  к  небу  свой  аромат,
весь  светЯщийсЯ,  как  лампада,  зажженнаЯ  среди  звездной  ночи,   словно
растворЯЯсь в экстазе перед  всеобъемлющей  лучезарностью  мирозданиЯ,  быть
может он и сам не мог бы сказать, что совершаетсЯ в его душе; он чувствовал,
как что-то излучаетсЯ из него и что-то нисходит к нему.  ’аинственный  обмен
между безднами духа и безднами вселенной!
     Ћн думал о величии вездесущего бога, о  вечности  грЯдущей  -  чудесной
тайне, о вечности минувшей - тайне еще более чудесной; обо всем  неизмеримом
разнообразии  бесконечного  во  всей  его  глубине;   не   пытаЯсь   постичь
непостижимое, он созерцал его. Ћн не  изучал  бога,  он  поражалсЯ  ему.  Ћн
размышлЯл об удивительных столкновениЯх атомов, которые составлЯют  материю,
пробуждают  силы,  обнаруживаЯ  их  существование,  создают  своеобразие   в
единстве, соотношениЯ в пространстве, бесчисленное в бесконечном и порождают
красоту с помощью света. ќти столкновениЯ  -  вечный  круговорот  завЯзок  и
развЯзок; отсюда жизнь и смерть.
     Ћн садилсЯ на деревЯнную скамью, прислоненную к ветхой беседке, обвитой
виноградом, и смотрел на светила  сквозь  чахлые  и  кривые  ветви  плодовых
деревьев. ќта четверть арпана с такой скудной  растительностью,  застроеннаЯ
жалкими сараЯми и амбарами, была ему дорога и вполне удовлетворЯла его.
     —то еще нужно было старику, который все досуги своей  жизни,  где  было
так мало досуга, делил между садоводством днем и  созерцанием  ночью?  ђазве
этого узкого огороженного пространства, где высокое небо  заменЯло  потолок,
не было довольно длЯ того, чтобы поклонЯтьсЯ  богу  в  его  прекраснейших  и
совершенных творениЯх? ‚ самом деле, разве в нем не было заключено все? —его
же еще желать?.. ‘адик длЯ прогулок и всЯ беспредельность длЯ  грез.  “  ног
его - то, что можно возделывать и собирать; над  головой  -  то,  что  можно
обдумывать и изучать. Ќемного цветов на земле и все звезды на небе.


        ѓлава четырнадцатаЯ. Ћ —…Њ ЋЌ „“ЊЂ‹


     …ще несколько слов.
     ‚се эти подробности,  особенно  в  наше  времЯ,  могли  бы,  употреблЯЯ
распространенные сейчас выражениЯ, внушить мысль о том, что епископ „иньский
в некотором роде "пантеист" и что он придерживалсЯ - в похвалу это ему или в
порицание, вопрос особый - одной из тех  присущих  нашему  веку  философских
теорий, какие, возникаЯ иногда в одиноких душах, формируютсЯ и  развиваютсЯ,
чтобы заступить в них затем место религии. Џоэтому  мы  со  всей  твердостью
заЯвлЯем, что никто из лиц, близко знавших монсеньера Ѓьенвеню, не  счел  бы
себЯ вправе приписать ему что-либо подобное. €сточником познаниЯ  длЯ  этого
человека было его сердце, и мудрость его была соткана из того света, который
излучало это сердце.
     Ќикаких теорий - и много  дел.  ’уманнаЯ  философиЯ  таит  в  себе  дух
заблуждениЯ;  ничто  не  указывало  на  то,  чтобы  он   когда-либо   дерзал
углублЯтьсЯ мыслью в ее таинственные дебри. Ђпостол может быть дерзновенным,
но епископу должно быть робким. ‚идимо, монсеньор Ѓьенвеню не позволЯл  себе
чрезмерно глубокого проникновениЯ в некоторые  проблемы,  разрешать  которые
призваны лишь великие и бесстрашные умы.  “  порога  тайны  живет  свЯщенный
ужас; эти  мрачные  врата  отверсты  перед  вами,  но  что-то  говорит  вам,
страннику, идущему мимо, что входить нельзЯ. ѓоре тому, кто проникнет  туда!
ѓении,  погружаЯсь  в  бездонные  пучины  абстракции  и  чистого  умозрениЯ,
становЯсь, так сказать, над догматами веры, изъЯснЯют  свои  идеи  богу.  €х
молитва смело вызывает на спор, их  поклонение  вопрошает.  ќта  религиЯ  не
имеет  посредников,  и  тот,  кто  пытаетсЯ  взойти  на  ее  крутые  склоны,
испытывает тревогу и чувство ответственности.
     —еловеческаЯ мысль не знает границ. Ќа свой страх и риск она  исследует
и изучает даже собственное заблуждение. Џожалуй, можно  сказать,  что  своим
сверкающим отблеском она как бы ослеплЯет самое природу;  таинственный  мир,
окружающий нас, отдает то, что получает, и возможно,  что  созерцатели  сами
ЯвлЯютсЯ предметом созерцаниЯ. ’ак или иначе, но на земле существуют люди, -
впрочем, люди ли это? - которые на далеких горизонтах мечты  Ясно  различают
высоты абсолюта, люди, перед которыми  встает  грозное  видение  необозримой
горы. Њонсеньор  Ѓьенвеню  отнюдь  не  принадлежал  к  их  числу.  Њонсеньор
Ѓьенвеню не был гением. …го устрашили бы эти вершины духа, откуда даже столь
великие умы, как ‘веденборг и Џаскаль, соскользнули  в  безумие.  Ѓесспорно,
эти титанические грезы приносЯт свою долю нравственной пользы, именно  этими
трудными путЯми и  приближаютсЯ  люди  к  идеальному  совершенству.  …пископ
„иньский избрал кратчайшую тропу - …вангелие.
     Ћн не делал никаких попыток расположить складки своего  облачениЯ  так,
чтобы оно походило на плащ €лии,  не  старалсЯ  осветить  лучом  предвидениЯ
туманную зыбь совершающихсЯ событий,  не  стремилсЯ  слить  в  единое  пламЯ
мерцающие огоньки малых дел, в нем не было ничего от  пророка  и  ничего  от
мага. ќта смиреннаЯ душа любила - вот и все.
     Ѓыть может,  он  и  доводил  молитву  до  какого-то  сверхчеловеческого
устремлениЯ ввысь, но как любовь,  так  и  молитва  никогда  не  могут  быть
чрезмерны, и если бы молитва, которой  нет  в  текстах  ‘вЯщенного  писаниЯ,
ЯвлЯлась ересью, то и св. ’ереза и св. €ероним были бы еретиками.
     Ћн склонЯлсЯ к страждущим  и  кающимсЯ.  ‚селеннаЯ  представлЯлась  ему
огромным недугом; он везде угадывал лихорадку, в каждой груди он прослушивал
страдание и,  не  доискиваЯсь  причины  болезни,  старалсЯ  врачевать  раны.
ѓрозное зрелище вызванных к жизни творений умилЯло его. Ћн стремилсЯ лишь  к
одному  -  найти  самому  и  передать  другим  наилучший  способ  жалеть   и
поддерживать.  ‚се  сущее  было  длЯ   этого   редкого   по   свой   доброте
свЯщеннослужителЯ неисчерпаемым источником печали, жаждущей утешить.
     …сть люди, которые трудЯтсЯ, извлекаЯ  из  недр  земли  золото;  он  же
трудилсЯ, извлекаЯ из душ сострадание. …го  рудником  были  несчастиЯ  мира.
ђассеЯнные повсюду горести ЯвлЯлись длЯ него лишь постоЯнным поводом творить
добро. "‹юбите друг друга!" - говорил он, считаЯ, что этим  сказано  все,  и
ничего больше не желаЯ; в этом и заключалось все его учение. "Џослушайте,  -
сказал ему однажды сенатор, о котором мы уже упоминали,  человек,  считавший
себЯ философом. - „а взглЯните же вы на то, что  происходит  в  мире:  война
всех против каждого; кто сильнее - тот и умнее. ‚аше "любите друг  друга"  -
глупость". "—то ж, -  ответил  епископ,  не  вступаЯ  в  спор,  -  если  это
глупость, то душа должна замкнутьсЯ в ней, как жемчужина в раковине".  €  он
замкнулсЯ в ней, жил в ней и вполне удовлетворЯлсЯ  ею,  отстранЯЯ  от  себЯ
грозные проблемы, притЯгивающие нас и в то же времЯ повергающие в  ужас.  Ћн
отстранЯл от себЯ неизмеримые высоты отвлеченного, бездны метафизики, все те
глубины, которые сходЯтсЯ в одной точке - длЯ апостола в боге, длЯ атеиста в
небытии: судьбу, добро  и  зло,  борьбу  всех  живых  существ  между  собою,
самосознание человека и дремотную  созерцательность  животных,  преображение
через  смерть,  повторение   существований,   берущее   начало   в   могиле,
непостижимую  власть  преходЯщих  чувств  над  неизменным   "Я",   сущность,
субстанцию. Nil и Ens, душу,  природу,  свободу,  необходимость;  те  острые
проблемы, те зловещие толщи, над которыми  склонЯютсЯ  гиганты  человеческой
мысли; те страшные пропасти, которые  ‹укреций,  Њану,  св.  Џавел  и  „анте
созерцают таким сверкающим взором, что, будучи  устремлен  в  бесконечность,
он, кажетсЯ, способен возжечь там звезды.
     Њонсеньер Ѓьенвеню был просто человек,  который  наблюдал  таинственные
ЯвлениЯ со стороны и, не исследуЯ их, не подходЯ к ним вплотную, не  тревожа
ими свой ум. строго хранил в душе благоговение перед неведомым.


         * ЉЌ€ѓЂ ‚’ЋђЂџ. ЏЂ„…Ќ€…


        ѓлава перваЯ. ЏЋ‘‹… –…‹ЋѓЋ „Ќџ •Ћ„њЃ›


     ‚ первых числах октЯбрЯ 1815 года,  приблизительно  за  час  до  захода
солнца, в городок „инь вошел путник. ’е немногочисленные обитатели,  которые
в это времЯ смотрели в окна или стоЯли на пороге своих домов, не без тревоги
поглЯдывали  на  этого  прохожего.  ’рудно  было  встретить  пешехода  более
нищенского вида. ќто был человек среднего роста,  коренастый  и  крепкий,  в
расцвете сил. …му можно было дать лет сорок шесть, сорок семь. ЌадвинутаЯ на
лоб фуражка с  кожаным  козырьком  наполовину  закрывала  его  загорелое  от
солнца, обветренное  лицо,  по  которому  струилсЯ  пот.  ѓрубаЯ  рубаха  из
небеленого холста,  заколотаЯ  у  ворота  маленьким  серебрЯным  Якорем,  не
скрывала его волосатой груди; на нем был скрученный в  жгут  шейный  платок,
синие тиковые штаны, изношенные и потертые, побелевшие на одном колене  и  с
дырой на другом, стараЯ и рванаЯ сераЯ блуза, заплатаннаЯ на локте  лоскутом
зеленого сукна, пришитым шпагатом; за спиной у путника  висел  туго  набитый
солдатский ранец, тщательно застегнутый  и  совершенно  новый,  в  руках  он
держал огромную суковатую палку; подбитые железными  гвоздЯми  башмаки  были
надеты на босу ногу; голова у него была острижена, а борода сильно отросла.
     Џот,  зной,  усталость  после  долгого  пути  и  пыль   еще   усиливали
отталкивающее впечатление, которое производил этот оборванец.
     Љороткие его волосы стоЯли торчком; видимо, их остригли совсем недавно,
и они только начали отрастать.
     Ќикто не знал его. Ћчевидно, это  был  случайный  прохожий.  Ћткуда  он
ЯвилсЯ? ‘ юга. Њожет быть, с побережьЯ - он вошел в  „инь  той  же  дорогой,
которою семь месЯцев назад прошел император Ќаполеон, направлЯЯсь из Љанна в
Џариж. „олжно быть, человек этот шагал без  отдыха  весь  день.  Ћн  казалсЯ
очень усталым. †енщины из старинного  предместьЯ,  расположенного  в  нижней
части города, заметили, что он остановилсЯ под деревьЯми бульвара ѓассенди и
пил воду из фонтана, в конце аллеи. ‚ероЯтно, его мучила жажда,  потому  что
дети, которые шли за ним следом, видели, что шагов  через  двести  он  снова
остановилсЯ, чтобы напитьсЯ из другого фонтана, на ђыночной площади.
     „ойдЯ до угла улицы Џуашвер, он повернул налево и направилсЯ  к  мэрии.
Ћн вошел туда и пробыл там четверть часа. “ дверей, на каменной скамье,  той
самой скамье, встав на которую генерал „руо  4  марта  прочел  перед  толпой
изумленных обитателей „инЯ  прокламацию,  написанную  в  бухте  †уан,  сидел
жандарм. Џрохожий снЯл фуражку и униженно поклонилсЯ ему.
     †андарм, не отвечаЯ на  поклон,  внимательно  посмотрел  на  прохожего,
проводил его взглЯдом и вошел в мэрию.
     ‚  те  времена  в  „ине  был  богатый  постоЯлый  двор   под   вывеской
"Љольбасский крест" •озЯином этого постоЯлого двора был некто  †акен  ‹абар,
пользовавшийсЯ в городе уважением  за  родство  с  другим  ‹абаром,  который
держал в ѓренобле постоЯлый двор "’ри дельфина" и когда-то служил  фланговым
в императорских войсках. ‚о времЯ высадки императора немало слухов ходило  в
тех краЯх о постоЯлом дворе "’ри дельфина". ѓоворили, будто в Январе  месЯце
генерал Ѓертран, переодетый возчиком, приезжал туда  несколько  раз,  причем
раздавал кресты солдатам и пригоршни  золотых  монет  горожанам.  „остоверно
одно:  вступив  в  ѓренобль,  император  отказалсЯ  остановитьсЯ  в   здании
префектуры; поблагодарив мэра, он сказал: "џ пойду к одному славному малому,
Я хорошо его знаю", - и отправилсЯ в гостиницу "’ри дельфина".  ЌесмотрЯ  на
расстоЯние в двадцать пЯть лье, отсвет  славы  ‹абара  из  "’рех  дельфинов"
озарЯл и ‹абара из "Љольбасского креста". ‚  городе  о  нем  говорили:  "ќто
двоюродный брат того, гренобльского".
     Љ этому-то постоЯлому двору, лучшему в городе, и направилсЯ путник.  Ћн
вошел в кухню, двери которой открывались прЯмо на улицу. ‚се  кухонные  печи
топились, жаркий огонь весело пылал в камине. ’рактирщик, он  же  и  старший
повар, с озабоченным видом переходил  от  очага  к  кастрюлЯм,  наблюдаЯ  за
приготовлением великолепного обеда, который предназначалсЯ длЯ возчиков, чей
шумный  говор   и   смех  раздавались   в  соседней  комнате.  ‚сЯкий,  кому
приходилось путешествовать, знает, что никто не любит так хорошо поесть, как
возчики. †ирный сурок с белыми куропатками и тетеревами по бокам крутилсЯ на
длинном вертеле перед огнем; на плите жарились два крупных  карпа  из  озера
‹озе и форель из озера Ђлоз.
     “слыхав, что дверь отворилась и вошел новый посетитель, трактирщик,  не
поднимаЯ глаз от плиты, спросил:
     - —то вам угодно, сударь?
     - Џоесть и переночевать, - ответил вошедший.
     - ќто можно, - сказал  трактирщик.  Џотом  обернулсЯ  и,  смерив  вновь
прибывшего взглЯдом, добавил: - ђазумеетсЯ, за плату.
     Џришелец вытащил из кармана блузы туго набитый кожаный кошелек.
     - „еньги у менЯ есть, - сказал он.
     - ‚ таком случае к вашим услугам, - ответил трактирщик.
     Ќезнакомец снова сунул кошелек в карман, снЯл ранец,  поставил  его  на
пол у двери и, не выпускаЯ из рук палки, присел на низенький  табурет  перед
камином. „инь лежит в горах. ЋктЯбрьские вечера там очень холодны.
     Њежду тем трактирщик, продолжаЯ  сновать  взад  и  вперед,  внимательно
разглЯдывал путника.
     - ‘коро ли обед? - спросил тот.
     - ‘ейчас будет готов, - ответил трактирщик.
     Џока пришелец грелсЯ у огнЯ, повернувшись к хозЯину  спиной,  почтенный
трактирщик †акен ‹абар вынул из кармана карандаш  и  оторвал  уголок  старой
газеты, валЯвшейсЯ на столике у окна. Ќаписав на полЯх  несколько  слов,  он
сложил этот клочок бумаги и, не запечатываЯ, вручил мальчугану, который, как
видно, служил ему одновременно и поваренком и рассыльным. ’рактирщик  что-то
шепнул на ухо поваренку, и тот бегом пустилсЯ по направлению к мэрии.
     Џутник ничего не заметил.
     Ћн снова спросил:
     - ‘коро ли обед?
     - ‘ейчас будет готов, - ответил трактирщик.
     Њальчик вернулсЯ. Ћн принес записку обратно. •озЯин,  видимо  ожидавший
ответа, поспешно развернул ее. ‚нимательно прочитав написанное,  он  покачал
головой и на минуту задумалсЯ. ‡атем  подошел  к  путнику,  который  казалсЯ
погруженным в далеко не веселые размышлениЯ.
     - ‘ударь! - сказал он. - џ не могу оставить вас у себЯ.
     Ќезнакомец привстал.
     - Љак так? ‚ы боитесь, что Я не заплачу? •отите, Я отдам плату  вперед?
ѓоворЯт вам, у менЯ есть деньги.
     - „ело не в этом.
     - Ђ в чем же?
     - “ вас есть деньги...
     - „а, - еще раз подтвердил незнакомец.
     - Ќо у менЯ-то, - продолжал трактирщик, - нет свободной комнаты.
     - ’ак устройте менЯ в конюшне, - спокойно возразил незнакомец.
     - Ќе могу.
     - Џочему?
     - ’ам нет места - все занЯто лошадьми.
     - Ќу что ж, - снова возразил незнакомец,- в таком случае  отведите  мне
уголок на чердаке. „айте охапку соломы. ‚прочем, мы потолкуем об этом  после
обеда.
     - џ не могу дать вам обед.
     ќти слова, произнесенные сдержанным, но  решительным  тоном,  заставили
незнакомца насторожитьсЯ. Ћн встал.
     - Ђх, вот оно что! - вскричал он. - Ќо послушайте, Я умираю от  голода.
џ без отдыха иду с самого восхода солнца. џ прошел двенадцать лье.  џ  плачу
деньги. € хочу есть.
     - “ менЯ ничего нет, - сказал трактирщик.
     Ќезнакомец захохотал и повернулсЯ к камину и к плите.
     - Ќичего? Ђ все это?
     - ‚се это заказано другими.
     - Љем?
     - ѓосподами возчиками.
     - ‘колько же их?
     - „венадцать.
     - „а тут хватит еды на двадцать человек.
     - ‚се это они заказали длЯ себЯ и уплатили вперед.
     Ќезнакомец сел на прежнее место и сказал, не повышаЯ голоса:
     - џ в трактире, Я голоден и остаюсь здесь.
     ’огда трактирщик наклонилсЯ к нему и сказал ему на ухо таким тоном, что
тот вздрогнул:
     - “ходите отсюда.
     ‚ эту минуту путник, нагнувшись, подталкивал в огонь  угольки  железным
наконечником своей  палки;  он  живо  обернулсЯ  и  уже  открыл  рот,  чтобы
возразить что-то, но трактирщик пристально посмотрел на него и  добавил  все
так же тихо:
     - Џослушайте, довольно лишних слов. ‘казать вам, как  вас  зовут?  ‚аше
имЯ - †ан ‚альжан. Ђ теперь - сказать вам, кто вы такой? Љогда вы  вошли,  Я
кое-что заподозрил, послал в мэрию,  и  вот  что  мне  ответили.  ‚ы  умеете
читать?
     ‘ этими словами он протЯнул  незнакомцу  развернутую  записку,  котораЯ
успела пропутешествовать из трактира в мэрию и из мэрии обратно  в  трактир.
Ќезнакомец пробежал ее взглЯдом. Ќемного помолчав, трактирщик сказал:
     - џ привык вежливо обращатьсЯ со всеми. “ходите отсюда.
     Ќезнакомец опустил голову, поднЯл с пола свой ранец и ушел.
     Ћн направилсЯ вдоль главной улицы. Ћн шагал наудачу, держась поближе  к
домам, униженный и печальный. Ћн ни разу не обернулсЯ. …сли бы он обернулсЯ,
то увидел бы, что хозЯин "Љольбасского креста" стоит на пороге и, окруженный
всеми постоЯльцами своего заведениЯ и всеми прохожими, оживленно говорит  им
что-то, указываЯ на него пальцем; и тут подозрительные,  испуганные  взглЯды
всех этих людей сказали бы ему: что его  поЯвление  не  замедлит  всполошить
весь город.
     Ќо ничего этого он не видел. ’е, кто  удручен  горем,  не  оглЯдываютсЯ
назад. Ћни слишком хорошо знают, что их злаЯ участь идет за ними следом.
     ’ак он брел некоторое времЯ, все вперед, выбираЯ наудачу улицы, которых
не знал, и забыв об усталости, как это бывает  в  минуты  уныниЯ.  ‚друг  он
снова  почувствовал  сильный  голод.  Ќадвигалась  ночь.  Ћн  осмотрелсЯ  по
сторонам, надеЯсь найти какое-нибудь пристанище.
     Ѓогатый  трактир  закрыл  перед  ним  свои  двери;  теперь   он   искал
какой-нибудь скромный кабачок, какую-нибудь убогую лачугу.
     ‚друг в конце улицы  блеснул  огонек;  сосноваЯ  ветка,  подвешеннаЯ  к
железной балке, Ясно вырисовывалась на бледном  фоне  сумеречного  неба.  Ћн
направилсЯ к ней.
     ќто и в самом деле был кабачок, - кабачок на улице афо.
     Ќа секунду путник остановилсЯ и заглЯнул через окно  в  низенькую  залу
кабачка, освещенную стоЯвшей  на  столе  маленькой  лампой,  а  также  Ярким
пламенем очага. Љакие-то люди сидели там  и  пили.  •озЯин  грелсЯ  у  огнЯ.
Џодвешенный на крюке железный котелок кипел над очагом.
     ‚ этом кабачке, ЯвлЯвшемсЯ также и своего рода постоЯлым  двором,  были
две двери. Ћдна открывалась на улицу, а другаЯ вела  во  дворик,  заваленный
навозом.
     Џутник не решилсЯ  войти  с  улицы.  Ћн  проскользнул  во  двор,  опЯть
остановилсЯ, потом робко нажал на щеколду и толкнул дверь.
     - Љто там? - спросил хозЯин.
     - —еловек, который хотел бы поужинать и переночевать.
     - ‡а чем же дело стало? ‡десь получите и ужин и ночлег.
     Ћн вошел. ‚се посетители, пившие за столом, обернулись. ‹ампа  освещала
пришельца с одной стороны, огонь очага-с  другой.  Џока  он  отвЯзывал  свой
ранец, все внимательно разглЯдывали его.
     Љабатчик сказал:
     - ‚от огонь. ‚ этом котелке варитсЯ ужин. Џодойдите ближе и погрейтесь,
приЯтель.
     Џутник сел перед очагом. Ћн протЯнул к огню нывшие от  усталости  ноги;
вкусный запах шел от котелка.  ‹ицо  пришельца,  насколько  его  можно  было
разглЯдеть  из-под  низко  надвинутой  на  лоб  фуражки,  принЯло  выражение
какого-то неопределенного удовлетворениЯ, к которому  примешивалсЯ  скорбный
оттенок, придаваемый длительной привычкой к страданию.
     ‚ообще у него был мужественный, энергичный и вместе с тем грустный вид.
ќто лицо производило какое-то странное,  двойственное  впечатление:  сначала
оно казалось кротким, а потом суровым. ѓлаза из-под бровей сверкали,  словно
пламЯ из-под груды валежника.
     Ћдин из посетителей, сидевших за столом, был  рыбный  торговец;  прежде
чем прийти в этот кабачок, он заходил к ‹абару, чтобы  поставить  к  нему  в
конюшню свою лошадь. Џо воле случаЯ, утром того же  днЯ  он  повстречалсЯ  с
этим подозрительным незнакомцем, когда тот шел по  дороге  между  Ѓра  д'Ђсс
и... (забыл название, - кажетсЯ, ќскублоном). €  вот,  поравнЯвшись  с  ним,
прохожий, который уже и тогда казалсЯ очень усталым, попросил подвезти  его,
в ответ на что рыбный торговец лишь подхлестнул лошадь. Џолчаса  назад  этот
самый торговец находилсЯ среди людей, окружавших †акена ‹абара, и  рассказал
посетителЯм "Љольбасского креста" о своей неприЯтной  утренней  встрече.  Ќе
вставаЯ с места, он сделал кабатчику незаметный знак. ’от  подошел  к  нему.
Ћни шепотом  обменЯлись  несколькими  словами.  Џутник  тем  временем  снова
погрузилсЯ в свои думы.
     Љабатчик подошел к очагу, грубо взЯл незнакомца за плечо и сказал:
     - Ќемедленно убирайсЯ отсюда.
     Ќезнакомец обернулсЯ и кротко ответил:
     - Ђх, так? ‚ы уже знаете?..
     - „а.
     - ЊенЯ прогнали из одного трактира.
     - Ђ теперь тебЯ выгонЯют из этого.
     - Људа же мне деватьсЯ?
     - Људа хочешь.
     Џутник взЯл свою палку, ранец и вышел.
     Ќа улице мальчишки,  которые  провожали  его  от  самого  "Љольбасского
креста" и, видимо, поджидали здесь, стали бросать в него камнЯми. Ћн в гневе
повернул назад и погрозил им палкой; детвора рассыпалась в  разные  стороны,
словно птичьЯ стайка.
     Oн зашагал дальше и оказалсЯ напротив тюрьмы. “ ворот  весела  железнаЯ
цепь, прикрепленнаЯ к колокольчику. Ћн позвонил.
     Ћкошечко в воротах приоткрылось.
     - ѓосподин привратник! - сказал прохожий, почтительно снимаЯ фуражку. -
‘делайте милость, откройте н дайте мне приют на одну ночь.
     ѓолос ответил ему:
     - ’юрьма не постоЯлый двор. Џусть тебЯ арестуют, тогда открою.
     Ћкошечко захлопнулось.
     Ћн забрел в переулок, где было много  садов.  Ќекоторые  вместо  забора
были обнесены живой изгородью, что придает улице веселый вид.  Џосреди  этих
садов и изгородей путник увидел маленький  одноэтажный  домик  с  освещенным
окном. Ћн заглЯнул в это окно, как раньше в окно  кабачка.  Џеред  ним  была
большаЯ, выбеленнаЯ комната, с  кроватью,  затЯнутой  пологом  из  набивного
ситца,  детской  люлькой  в  углу,  несколькими   деревЯнными   стульЯми   и
двуствольным ружьем, висевшим на стене. Џосреди комнаты стоЯл накрытый стол.
ЊеднаЯ лампа освещала грубую  белую  холщовую  скатерть,  оловЯнный  кувшин,
блестевший, как серебро, и полный  вина,  и  коричневую  суповую  мЯску,  от
которой шел пар. ‡а столом сидел мужчина  лет  сорока  с  веселым,  открытым
лицом; он подбрасывал на коленЯх ребенка. ‘идевшаЯ рЯдом с  ним  молоденькаЯ
женщина кормила грудью второго ребенка. Ћтец смеЯлсЯ, ребенок смеЯлсЯ,  мать
улыбалась.
     Ќа  миг  незнакомец  остановилсЯ  в  задумчивости  перед  этой  мирной,
отрадной картиной. —то происходило в его душе? Ћтветить на этот  вопрос  мог
бы он один. ‚ероЯтно, он подумал,  что  этот  дом,  где  царит  радость,  не
откажет ему в гостеприимстве и что там, где он видит столько  счастьЯ,  быть
может, найдетсЯ длЯ него крупица состраданиЯ.
     Ћн стукнул в окно тихо и нерешительно.
     Ќикто не услышал его.
     Ћн стукнул еще раз.
     € услыхал, как женщина сказала:
     - Џослушай, муженек, мне кажетсЯ, кто-то стучитсЯ.
     - Ќет, - ответил муж.
     Ћн стукнул в третий раз.
     Њуж встал, взЯл лампу, подошел к двери и отворил ее.
     ќто  был  мужчина  высокого  роста,  полукрестьЯнин,   полуремесленник.
ирокий кожаный передник слева  доходил  ему  до  плеча;  из-за  нагрудника,
словно из кармана, торчал молоток, красный  носовой  платок,  пороховница  и
разные другие предметы, поддерживаемые снизу кушаком.  Ћн  стоЯл,  -  поднЯв
голову; открытый ворот расстегнутой рубахи обнажал белую бычью шею.  “  него
были густые брови, огромные черные бакенбарды, глаза  навыкате,  выступавшаЯ
вперед нижнЯЯ челюсть и то не поддающеесЯ описанию выражение  лица,  которое
свойственно человеку, знающему, что он у себЯ дома.
     - €звините, сударь, - сказал путник, - не можете ли вы  за  плату  дать
мне тарелку похлебки и угол длЯ ночлега вон в том сарае, что стоит у  вас  в
саду? Њогли бы? ‡а плату?
     - Љто вы такой? - спросил хозЯин дома.
     —еловек ответил:
     - џ иду из Џюи - Њуасона. ел пешком целый день. џ прошагал  двенадцать
лье. ‘кажите, вы могли бы? ‡а плату.
     - џ бы не отказалсЯ пустить к себе хорошего человека, который  согласен
заплатить, - сказал крестьЯнин. - Ќо почему вы не идете на постоЯлый двор?
     - ’ам нет места.
     - Ќу, этого не может быть. ‚едь сейчас не Ярмарка и не базарный день. “
‹абара вы были?
     - „а.
     - € что же?
     - Ќе знаю, право, но он менЯ не  пустил,  -  в  замешательстве  ответил
путник.
     - Ђ были вы у этого, как бишь его? Ќу, что на улице афо?
     ‡амешательство незнакомца возрастало.
     - Ћн тоже не пустил менЯ, - пробормотал он.
     ‹ицо крестьЯнина отразило недоверие; он оглЯдел пришельца с  головы  до
ног и вдруг в ужасе вскричал:
     - „а уж не тот ли вы человек?
     Ћн снова оглЯдел незнакомца, отступил на три шага,  поставил  лампу  на
стол и снЯл со стены ружье.
     Њежду тем, услышав слова крестьЯнина: "„а уж не тот  ли  вы  человек?",
женщина вскочила с места, схватила детей на руки и поспешно, даже не прикрыв
обнаженную грудь, спрЯталась за  спиной  мужа,  со  страхом  уставившись  на
незнакомца и тихо шепча про себЯ. "‚оровское отродье!".
     ‚се это произошло с  невероЯтной  быстротой.  Ќесколько  секунд  хозЯин
рассматривал незнакомца так, словно перед  ним  была  ЯдовитаЯ  змеЯ,  потом
снова подошел к двери и сказал:
     - “бирайсЯ.
     - ђади бога, хоть стакан воды! - попросил путник.
     - Ђ не хочешь ли пулю в лоб? - ответил крестьЯнин  и  захлопнул  дверь;
путник услышал, как заскрипели один за другим два тЯжелых  железных  засова.
—ерез минуту окно закрылось ставнем, задвинулсЯ поперечный железный брус.
     Њежду тем мрак все сгущалсЯ. ‘ Ђльп  дул  холодный  ветер.  Џри  слабом
свете угасавшего днЯ незнакомец разглЯдел  в  одном  из  садов,  окаймлЯвших
улицу, что-то вроде землЯнки, как ему показалось, крытой  дерном.  Ћн  смело
перепрыгнул через дощатый забор и очутилсЯ в саду. ‡атем подошел к землЯнке,
дверью ей служило узкое, очень низкое отверстие; она походила на те  шалаши,
которые обычно сооружают себе шоссейные рабочие на краю дороги. „олжно быть,
незнакомец решил, что это и в самом деле такой шалаш; он страдал от холода и
голода; с голодом он уже примирилсЯ, но  перед  ним  было  по  крайней  мере
убежище от стужи. Ћбычно такого рода жилище по  ночам  пустует.  Ћн  лег  на
живот и ползком пролез в землЯнку. ‚нутри было тепло, он нашел там  довольно
сносную соломенную  подстилку.  ‘  минуту  он  лежал,  вытЯнувшись  на  этой
подстилке, не в силах сделать ни одного движениЯ, до того он  устал.  ‡атем,
чувствуЯ, что ранец на спине мешает ему, и сообразив, что он может  заменить
ему подушку,  путник  начал  отстегивать  один  из  ремней.  ‚  этот  момент
раздалось грозное рычание. Ћн поднЯл глаза. ѓолова огромного пса  показалась
в темном отверстии землЯнки.
     Ћн попал в собачью конуру.
     Ћн и сам был силен и страшен;  вооружившись  палкой  и  превратив  свой
ранец в щит, он кое-как выбралсЯ из землЯнки, причем прорехи  в  его  рубище
сделались еще шире.
     Ћн выбралсЯ из  сада,  пЯтЯсь  к  выходу  и  размахиваЯ  палкой;  чтобы
удержать пса на  почтительном  расстоЯнии,  он  был  вынужден  прибегнуть  к
приему, известному среди  мастеров  фехтовального  искусства  под  названием
"закрытаЯ роза".
     Љогда он не без труда вторично перелез через забор и опЯть оказалсЯ  на
улице, один, без жильЯ, без крова, без  приюта,  лишившись  даже  соломенной
подстилки, выгнанный из жалкой  собачьей  конуры,  он  тЯжело  опустилсЯ  на
камень; говорЯт, что какой-то прохожий слышал, как он воскликнул: "‘обаке  -
и той лучше, чем мне!"
     ‚скоре он встал и снова отправилсЯ в путь. Ћн вышел из города,  надеЯсь
найти в поле дерево или стог сена, где можно было бы укрытьсЯ.
     „олго брел он так, низко опустив голову. Ќаконец, очутившись  вдали  от
всЯкого человеческого жильЯ, он поднЯл глаза и осмотрелсЯ  по  сторонам.  Ћн
был в поле; перед ним простиралсЯ пологий холм с  низким  жнивьем,  -  такие
холмы после жатвы напоминают стриженую голову.
     ѓоризонт был совершенно черен  -  и  не  только  из-за  ночного  мрака:
темноту сгущали низкие облака, которые, казалось, прилегали к  самому  холму
и, поднимаЯсь кверху, заволакивали все небо. Ќо так как вскоре  должна  была
взойти луна, а в зените еще реЯли отблески  сумеречного  света,  эти  облака
образовали в высоте нечто вроде белесоватого свода, отбрасывавшего на  землю
бледный отсвет.
     ‡емлЯ из - за этого была освещена Ярче, чем небо, что всегда производит
особенно  зловещее  впечатление;   холм   с   его   однообразными,   унылыми
очертаниЯми, мутным сизым пЯтном  вырисовывалсЯ  на  темном  горизонте.  ‚се
вместе создавало  впечатление  чего-то  отталкивающего,  убогого,  угрюмого,
давЯщего. Ќа все поле и на весь холм - только одно уродливое дерево; качаЯсь
и вздрагиваЯ под ветром, оно стоЯло в нескольких шагах от путника.
     —еловек  этот,  по-видимому,  не  принадлежал  к  числу  людей  тонкого
духовного и умственного склада, чутко  воспринимающих  таинственную  сторону
Явлений; однако это небо и холм, равнина и дерево дышали  такой  безотрадной
тоской, что после минуты неподвижного созерцаниЯ он внезапно повернул назад.
Ѓывают мгновеньЯ, когда сама природа кажетсЯ враждебной.
     Ћн пустилсЯ в обратный путь. ѓородские ворота были уже закрыты. ‚  1815
году „инь, выдержавший во  времена  религиозных  войн  три  осады,  был  еще
окружен старинными крепостными стенами с четырехугольными  башнЯми,  которые
были снесены лишь впоследствии. Џутник отыскал пролом в стене и снова  вошел
в город.
     Ѓыло около восьми часов. Ќе знаЯ города, он опЯть отправилсЯ наудачу.
     Ћн дошел до префектуры, потом очутилсЯ у семинарии. ЏроходЯ по ‘оборной
площади, он погрозил кулаком церкви.
     Ќа  углу  площади  находитсЯ  типографиЯ.  €менно  здесь  были  впервые
отпечатаны воззваниЯ императора и императорской гвардии к армии, привезенные
с острова ќльбы и продиктованные самим Ќаполеоном.
     ‚ыбившись из сил и ни на что больше не надеЯсь,  путник  растЯнулсЯ  на
каменной скамье у дверей типографии.
     ‚ это времЯ из церкви вышла стараЯ женщина.  Ћна  заметила  лежащего  в
темноте человека.
     - —то вы здесь делаете, друг мой? - спросила она.
     - ђазве вы не видите, добраЯ женщина? џ  ложусь  спать,  -  ответил  он
резко и злобно.
     „оброй женщиной, вполне достойной этого имени, была маркиза де ђ.
     - Ќа этой скамье? - снова спросила она.
     - „евЯтнадцать лет Я спал на голых досках, - сказал человек, -  сегоднЯ
досплю на голом камне.
     - ‚ы служили в солдатах?
     - „а, добраЯ женщина, в солдатах.
     - Џочему же вы не идете на постоЯлый двор?
     - Џотому что у менЯ нет денег.
     - Љак жаль! - сказала маркиза де ђ.-“ менЯ в кошельке только четыре су.
     - ‚се равно. „авайте.
     € он взЯл четыре су. Њаркиза де ђ. продолжала:
     - ќтих денег вам не хватит на постоЯлый двор. Ќо, скажите, пытались  ли
вы устроитьсЯ где-нибудь? Ќе можете  же  вы  провести  так  всю  ночь.  ‚ам,
наверное, холодно, вы голодны. Љто-нибудь мог  бы  приютить  вас  просто  из
состраданиЯ.
     - џ стучалсЯ во все двери.
     - € что же?
     - ЊенЯ отовсюду гнали.
     „обраЯ женщина прикоснулась к плечу незнакомца и указала ему на  низкий
домах, стоЯвший по ту сторону площади, рЯдом с епископским дворцом.
     - ‚ы говорите, что стучались во все двери? - еще раз спросила она.
     - „а.
     - Ђ в эту?
     - Ќет.
     - ’ак постучитесь.


        ѓлава втораЯ. Њ“„ђЋ‘’њ, Џђ…„Ћ‘’…ђ…ѓЂ…ЊЂџ Ѓ‹ЂѓЋђЂ‡“Њ€…Њ


     ‚ этот вечер,  после  обычной  прогулки  по  городу,  епископ  „иньский
довольно долго сидел, затворившись у себЯ в комнате. Ћн был  занЯт  обширным
трудом на  тему  об  обЯзанностЯх,  который,  к  сожалению,  так  и  осталсЯ
незавершенным. Ћн тщательно собирал вое сказанное отцами церкви и учеными по
этому важному вопросу. …го труд делилсЯ на две части: в первой говорилось об
обЯзанностЯх общечеловеческих, во второй - об обЯзанностЯх каждого человека,
в зависимости от общественного его положениЯ. Ћбщечеловеческие обЯзанности -
суть великие обЯзанности. €х  четыре.  Ђпостол  Њатфей  определЯет  их  так:
обЯзанности по отношению к богу (Њатф.,  VI),  обЯзанности  по  отношению  к
самому себе (Њатф., V. 29, 30), обЯзанности по отношению к ближнему  (Њатф.,
VII, 12}, обЯзанности по отношению к творениЯм божиим (Њатф., VI, 20, 25). Ђ
что  до  остальных  обЯзанностей,  то  епископ  нашел  их  обозначенными   и
предписанными в  других  местах:  обЯзанности  государей  и  подданных  -  в
Џослании к ђимлЯнам; судей, жен, матерей и юношей - у апостола Џетра; мужей,
отцов, детей и слуг - в Џослании к …фесЯнам; верующих - в Џослании к …вреЯм;
девственниц - в Џослании к ЉоринфЯнам. ‚се эти  предписаниЯ  он  старательно
объединЯл  в  одно  гармоническое  целое,  которое  ему   хотелось   сделать
достоЯнием человеческих душ.
     ‚ восемь часов вечера  он  еще  работал,  держа  на  коленЯх  раскрытую
толстую книгу и ухитрЯЯсь при этом делать записи на четвертушках бумаги. Љак
всегда в это времЯ, в комнату вошла Њаглуар, чтобы взЯть столовое серебро из
шкафчика, висевшего над его  кроватью.  —ерез  минуту,  вспомнив,  что  стол
накрыт и что сестра, должно быть, уже ждет его, епископ закрыл книгу,  встал
из-за стола и вышел в столовую.
     ‘толоваЯ представлЯла собой продолговатую комнату с камином, с  дверью,
выходившей прЯмо на улицу (мы уже говорили об этом), и окном в сад.
     Њаглуар действительно кончала накрывать на стол.
     Ќе отрываЯсь от дела, она разговаривала с Ѓатистиной.
     Ќа столе горела лампа; стол стоЯл близко от камина,  где  был  разведен
довольно Яркий огонь.
     Ќетрудно представить себе этих двух женщин, из которых каждой  было  за
шестьдесЯт: Њаглуар - низенькую, полную,  подвижную;  Ѓатистину  -  кроткую,
худощавую, хрупкую, немного выше ростом, чем  ее  брат,  в  шелковом  платье
красновато-бурого цвета, которое было модно в 1806 году в Џариже, когда  она
купила его, и которое верно служило ей до сих пор. “потреблЯЯ простонародное
выражение, имеющее ту заслугу, что  оно  одним  словом  передает  мысль,  на
которую едва хватило бы целой страницы, скажем, что с виду Њаглуар была  "из
простых", а Ѓатистина - "из господ". Њаглуар носила на голове белый чепец  с
гофрированными оборками, а на шее золотой  крестик  -  единственное  золотое
женское украшение, которое можно было найти в этом доме; белоснежнаЯ косынка
оживлЯла ее черное платье из толстой шерстЯной материи с широкими  короткими
рукавами;  передник  из  бумажной  ткани  в  красную   и   зеленую   клетку,
перехваченный на талии зеленым кушаком, и  такой  же  нагрудник,  приколотый
сверху двумЯ булавками, довершал ее туалет;  на  ногах  у  нее  были  грубые
башмаки и желтые чулки, какие носЯт  жительницы  ЊарселЯ.  Џлатье  Ѓатистины
было скроено по фасону 1806 года;  короткаЯ  талиЯ,  узкаЯ  юбка,  рукава  с
наплечниками, клапаны и пуговки. ‘вои седые волосы  она  прикрывала  завитым
париком, причесанным "под ребенка", как тогда говорили. Њаглуар  производила
впечатление  неглупой,  живой  и  добродушной  женщины,   хотЯ   неодинаково
приподнЯтые углы рта