немалому удовольствию
‘анчо, который уже устал врать и все боЯлсЯ, как бы „он Љихот не поймал  его
на ошибке, ибо хоть он и знал, что „ульсинеЯ - тобосскаЯ крестьЯнка,  однако
ж сроду не видел ее.
     ‡а это времЯ Љарденьо успел переодетьсЯ в платье, в котором трое  наших
путников впервые увидели „оротею, - платье,  правда,  неважное,  но  все  же
гораздо лучше того, которое он носил. ‘пешившись  возле  источника,  все,  -
правда, слегка, - утолили мучивший их голод тем, что свЯщенник промыслил  на
постоЯлом дворе. ‚ это самое времЯ  по  дороге  шел  какой-то  мальчуган;  в
высшей степени внимательно оглЯдев тех, кто расположилсЯ возле источника, он
со всех ног бросилсЯ к „он Љихоту и,  обнЯв  его  колени,  нарочито  жалобно
заплакал и сказал:
     - Ђх, государь мой!  ‚ы  не  узнаете  менЯ,  ваша  милость?  Џосмотрите
хорошенько, Я тот самый мальчик  Ђндрес,  который  был  привЯзан  к  дубу  и
которого вы, ваша милость, освободили.
     „он Љихот узнал его и, взЯв за руку,  обратилсЯ  к  присутствовавшим  с
такими словами:
     - „абы ваши милости уверились в том, как важно,  чтобы  жили  на  свете
странствующие рыцари, которые мстЯт за обиды  и  утеснениЯ,  чинимые  людьми
бессовестными и злыми, да будет вашим милостЯм известно, что не  так  давно,
проезжаЯ по лесу, услышал Я жалобные крики и стоны, - так стонать могло лишь
существо униженное и беззащитное. Џобуждаемый  чувством  долга,  Я  поспешил
туда, откуда, как  мне  казалось,  слезные  эти  стоны  долетали,  и  увидел
привЯзанного к дубу мальчика, того самого, который ныне  стоит  перед  вами,
чему Я от души рад, ибо он может подтвердить, что все это  истиннаЯ  правда.
€так, голый до поЯса, он был привЯзан к дубу, и его стегал  поводьЯми  некий
сельчанин, - как Я узнал потом, его хозЯин. “видевши это, Я тотчас  спросил,
что за причина столь нещадного бичеваниЯ. ѓрубиЯн ответил, что сечет он  его
потому, что это его слуга и что некоторые оплошности мальчугана  проистекают
не столько от его бестолковости, сколько от жуликоватости, на что отрок  сей
возразил: "‘еньор! Ћн бьет менЯ только за  то,  что  Я  прошу  у  него  свое
жалованье". •озЯин стал оправдыватьсЯ и разливатьсЯ соловьем, Я же выслушать
его выслушал, но оправданий не принЯл.  Љоротко  говорЯ,  Я  велел  отвЯзать
мальчика и взЯл с сельчанина клЯтву, что он пойдет с ним домой и уплатит ему
все до последнего реала, да еще с благодарностью. Ќе так ли,  милый  Ђндрес?
‡аметил ли ты, каким властным  тоном  отдал  Я  это  приказание  и  с  каким
подобострастным видом обещал он исполнить то, что  Я  повелел,  предписал  и
потребовал? Ћтвечай, - не смущайсЯ и не робей. ђасскажи этим  сеньорам  все,
как было, дабы они уразумели и признали, какое это  великое  благо,  что  на
больших дорогах можно встретить странствующих рыцарей.
     - ‚се это совершеннаЯ правда, ваша милость, - подтвердил мальчик, - вот
только кончилось это дело не так, как ваша милость предполагает, а  как  раз
наоборот.
     - Џочему наоборот? - спросил рыцарь. - ђазве сельчанин тебе не уплатил?
     - Ќе только не уплатил, - отвечал мальчуган,  -  а,  едва  успела  ваша
милость выехать из лесу и мы остались вдвоем, он снова привЯзал менЯ к  тому
же самому дубу и так мне всыпал, что у менЯ чуть кожа не лопнула, вроде  как
у свЯтого ‚арфоломеЯ. € лупил он менЯ с шуточками  да  прибауточками  и  все
прохаживалсЯ на ваш счет, так что, если б  не  боль,  Я  покатывалсЯ  бы  со
смеху. ‚ конце концов скверный мужик так немилосердно менЯ отстегал, что  по
его милости Я до сего днЯ пролежал в больнице. Ђ виноваты во всем  этом  вы,
государь мой, - ехали бы вы своей дорогой, не лезли, куда вас не спрашивают,
и не вмешивались в чужие дела, тогда мой хозЯин от силы  раз  двадцать  пЯть
стегнул бы менЯ, затем отвЯзал и уплатил бы мне долг. Ќо как ваша милость ни
с того ни с сего оскорбила  его  и  наговорила  грубостей,  то  он  воспылал
злобой, а как выместить ее на вас, государь мой, он не  мог,  то,  когда  вы
удалились, всЯ туча вылилась на менЯ, и останусь Я,  видно,  теперь  на  всю
жизнь калекой.
     - Ћшибка моЯ заключаетсЯ в том, что Я уехал, не подождав, пока он  тебе
заплатит, - сказал  „он  Љихот,  -  мой  большой  опыт  должен  был  бы  мне
подсказать, что смерд никогда не держит слова, коли это ему не  выгодно.  Ќо
ведь ты помнишь, Ђндрес, Я же клЯлсЯ, что если он тебе  не  заплатит,  то  Я
стану искать его и найду, хотЯ бы он прЯталсЯ во чреве китовом.
     - ‘овершеннаЯ правда, - подтвердил Ђндрес, - да что толку!
     - ‚от ты увидишь, какой от этого толк, - молвил „он Љихот.
     ‘ этими словами он вскочил и велел ‘анчо взнуздать  ђосинанта,  который
пассЯ, пока они закусывали.
     „оротеЯ спросила, что он намерен предпринЯть. Ћн ответил,  что  намерен
отправитьсЯ на розыски смерда, назло  и  наперекор  всем  смердам  на  свете
наказать его  за  дурной  поступок  и  заставить  уплатить  Ђндресу  все  до
последнего мараведи; она же, напомнив „он Љихоту, что, согласно  данному  им
обещанию, он не вправе заниматьсЯ другими делами, пока не доведет  до  конца
ее дело, примолвила, что все это ему должно быть известно лучше, чем кому бы
то ни было, а потому пусть-де он умерит свой пыл, коли еще  не  отвоевал  ее
королевства.
     - € то правда, - сказал „он Љихот, - придетсЯ Ђндресу  потерпеть,  пока
Я, как вы изволили заметить, сеньора,  отвоюю  королевство.  Ќо  Я  еще  раз
обещаю и клЯнусь, что не успокоюсь до тех пор, пока не отомщу за него  и  не
заставлю ему уплатить.
     - Ќе верю Я вашим клЯтвам, - объЯвил Ђндрес. - ‹юбой мести на  свете  Я
предпочел бы, чтобы у менЯ было сейчас с  чем  добратьсЯ  до  ‘евильи.  Љоли
найдетсЯ у вас что-нибудь поесть, дайте мне с собой, и оставайтесь  с  богом
вы,  ваша  милость,  и  все  странствующие  рыцари,  чтоб  с  ними  все  так
рыцарствовали, как они порыцарствовали со мной.
     ‘анчо выделил из своего запаса кусок  хлеба  и  кусок  сыру,  отдал  их
мальчугану и сказал:
     - Ќа, братец Ђндрес, - нам всем выпала такаЯ же горькаЯ долЯ.
     - ЉакаЯ же долЯ выпала вам? - спросил Ђндрес.
     - ‚от эта самаЯ долЯ хлеба и сыра, -  отвечал  ‘анчо.  -  „а  еще,  кто
знает, может, у менЯ и хлеба-то с сыром не будет, потому, приЯтель, было  бы
тебе  известно,  что  нам,  оруженосцам  странствующих  рыцарей,  приходитсЯ
терпеть и муки  голода,  и  удары  судьбы,  и  разные  другие  вещи,  весьма
чувствительные, но почти непередаваемые.
     Ђндрес схватил хлеб и сыр и, видЯ, что никто ему больше ничего не дает,
понурил голову и, как говоритсЯ, пошел отмерЯть шаги. ‚прочем,  на  прощанье
он сказал „он Љихоту следующее:
     - ђади создателЯ, сеньор странствующий рыцарь, если вы еще когда-нибудь
со мной встретитесь, то, хотЯ бы менЯ резали на куски,  не  защищайте  и  не
выручайте менЯ и не избавлЯйте от беды, ибо ваша защита навлечет на менЯ еще
горшую,  будьте  вы  проклЯты  богом,  а  вместе  с  вашей  милостью  и  все
странствующие рыцари, какие когда-либо поЯвлЯлись на свет.
     „он Љихот  хотел  было  встать,  чтобы  проучить  его,  но  Ђндрес  так
припустилсЯ, что никто не дерзнул броситьсЯ за ним в погоню. ђассказ Ђндреса
привел „он Љихота в великое смущение, и  присутствовавшим  надлежало  крепко
держать себЯ в руках, чтобы не рассмеЯтьсЯ и не смутить его окончательно.


     1 ...цыганский осел, у которого в ушах ртуть. - ‚ те времена  в  народе
было распространено убеждение, что цыгане при продаже лошадей вливают  им  в
уши ртуть длЯ того, чтобы они скакали быстрее.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXXII,
     повествующаЯ о том, что произошло с „он Љихотом, и со всей  его  свитой
на постоЯлом дворе

     Џокончив с роскошною трапезой, они тотчас же оседлали своих скакунов  и
на другой день без каких-либо достойных упоминаниЯ приключений добрались  до
постоЯлого двора - этой грозы нашего оруженосца; и сколько  ни  старалсЯ  он
улизнуть, а  все  же  пришлось  ему  войти.  •озЯин,  хозЯйка,  их  дочка  и
Њариторнес, увидев „он Љихота и ‘анчо, вышли им навстречу  в  самом  веселом
расположении духа,  и  „он  Љихот,  принЯвши  важный  и  гордый  вид,  велел
приготовить себе постель получше, чем в прошлый раз; хозЯйка же ему  на  это
сказала, что если он заплатит получше, чем в прошлый раз, то она  приготовит
ему царское ложе. „он Љихот обещал, и ему соорудили пристойное ложе в том же
самом чулане, и он тут же лег, ибо чувствовал во всем теле страшную слабость
и плохо соображал.
     Ќе успел он запереть дверь,  как  хозЯйка  бросилась  к  цирюльнику  и,
схватив его за бороду, начала кричать:
     - Љрест истинный, не сделать вам больше себе бороды из моего хвоста,  и
вы мне его сей же час отдадите: ведь мужнин-то причиндал валЯетсЯ  на  полу,
стыд и срам, - то есть, Я хочу  сказать,  его  гребешок,  который  Я  всегда
втыкала в мой чудный хвост.
     –ирюльник не отдавал, а она тащила  хвост  к  себе;  наконец  лиценциат
сказал, чтоб он отдал хвост, ибо теперь  уже,  дескать,  нет  нужды  в  этом
изобретении, напротив того, он волен  объЯвитьсЯ  и  предстать  в  настоЯщем
своем обличье, а „он Љихоту можно будет объЯснить, что, спасаЯсь бегством от
каторжников, которые их ограбили, он укрылсЯ на постоЯлом дворе; если же „он
Љихот спросит, где слуга принцессы, то ответить, что она послала его  вперед
известить подданных ее, что она возвращаетсЯ в свое  королевство,  а  с  нею
общий их избавитель. Џроникшись доводами свЯщенника, цирюльник весьма охотно
отдал  хозЯйке  хвост,  и  вместе  с   хвостом   они   возвратили   ей   все
принадлежности, коими она наделила их длЯ того, чтобы вызволить „он  Љихота.
Ћбитатели постоЯлого двора подивились красоте „оротеи, а также  миловидности
юноши Љарденьо. ‘вЯщенник велел подавать на стол все, что есть, и хозЯин,  в
надежде на лучшее вознаграждение, мигом приготовил  приличный  обед;  а  „он
Љихот между тем все еще спал, но все решили, что будить его  не  стоит,  ибо
сон ему теперь полезнее еды. ‡а обедом проезжающие в присутствии  хозЯина  и
его  жены,  их  дочери  и  Њариторнес  заговорили  о   необыкновенном   виде
умственного расстройства, коим страдал „он Љихот,  и  о  том,  как  они  его
отыскали. •озЯйка рассказала, что произошло между „он Љихотом и  погонщиком,
а  затем,  поглЯдев,  нет  ли  здесь  ‘анчо,  и  удостоверившись,  что  нет,
рассказала и о подбрасывании на  одеЯле,  чем  немало  потешила  слушателей.
Љогда же свЯщенник  высказал  мнение,  что  „он  Љихот  спЯтил  оттого,  что
начиталсЯ рыцарских романов, в разговор вмешалсЯ хозЯин:
     - Ќе понимаю, как это могло случитьсЯ. Џо мне, лучшего  чтива  на  всем
свете не сыщешь, честное слово, да у менЯ самого вместе с  разными  бумагами
хранитсЯ несколько романов, так они мне поистине красЯт жизнь  и  не  только
мне, а и многим другим: ведь во времЯ  жатвы  у  менЯ  здесь  по  праздникам
собираютсЯ жнецы, и среди них всегда найдетсЯ грамотей, и вот он-то и  берет
в  руки  книгу,  а  мы,  человек  тридцать,  садимсЯ  вокруг  и  с   великим
удовольствием слушаем, так что даже слюнки текут. Ћ себе, по крайности, могу
сказать, что когда Я слышу про эти бешеные и страшные удары, что  направо  и
налево влеплЯют рыцари, то мне  самому  охота  кого-нибудь  съездить,  а  уж
слушать про это Я готов день и ночь.
     - „а и Я их не меньше твоего обожаю, - сказала хозЯйка, - потому у менЯ
в доме только и бывает тишина, когда ты сидишь и слушаешь чтение:  ты  тогда
проЏсто балдеешь и даже забываешь со мной поругатьсЯ.
     - ‘овершеннаЯ правда, - подтвердила Њариторнес,- и скажу  по  чести,  Я
тоже страсть люблю послушать романы, уж больно они  хороши,  особливо  когда
пишут про какую-нибудь сеньору, как она под апельсиновым деревом  обнимаетсЯ
со своим миленьким, а на страже стоит дуэньЯ, умирает от  зависти  и  ужасно
волнуетсЯ. ‘ловом, длЯ менЯ это просто мед.
     - Ђ вы что скажете, милаЯ девушка? -  спросил  свЯщенник,  обращаЯсь  к
хозЯйской дочери.
     - ‘ама не знаю, клЯнусь спасением души, - отвечала она. - џ тоже слушаю
чтение и, по правде говорЯ, хоть и не понимаю,  а  слушаю  с  удовольствием.
’олько нравЯтсЯ мне не удары - удары нравЯтсЯ моему отцу, а то,  как  сетуют
рыцари, когда они в разлуке со своими дамами; право, иной раз даже заплачешь
от жалости.
     - Ђ если бы рыцари плакали из-за вас, вы  постарались  бы  их  утешить,
милаЯ девушка? - спросила „оротеЯ.
     - Ќе знаю, что бы Я сделала, - отвечала девушка,  -  знаю  только,  что
некоторые дамы до того жестоки, что рыцари называют их тигрицами, львицами и
всЯкой  гадостью.  ѓосподи  €исусе!  €  что  же  это  за  бесчувственный   и
бессовестный народ: из-за того, что они нос дерут,  честный  человек  должен
умирать или же сходить с ума! Ќе понимаю, к чему это кривлЯние,  -  коли  уж
они такие порЯдочные, так пускай выходЯт за них  замуж:  те  только  того  и
ждут.
     - Џомолчи, дочка, - сказала хозЯйка, - ты, Я вижу, много в  этих  делах
понимаешь, а девице не к лицу много знать и много болтать.
     - ‘еньор менЯ спросил, а Я не могла не ответить, - возразила девушка.
     - ‚от что, хозЯин, - сказал свЯщенник, - принесите-ка ваши книги, Я  их
просмотрю.
     - ‘ удовольствием, - молвил хозЯин.
     Ћн прошел к себе в комнату и, возвратившись оттуда со старым сундучком,
застегнутым на цепочку, открыл его и достал три толстых тома, а также весьма
красивым  почерком  исписанные  бумаги.  ЏерваЯ  книга  была  „он   ‘иронхил
”ракийский {1}, втораЯ - ”елисмарт ѓирканский, а третьЯ -  €сториЯ  великого
полководца ѓонсало ”ернандеса Љордовского с приложением жизнеописаниЯ  „ьего
ѓарсии де Џаредес. Љак скоро свЯщенник  прочитал  первые  два  заглавиЯ,  то
обратилсЯ к цирюльнику и сказал:
     - ‡десь нам недостает только ключницы нашего приЯтелЯ и его племЯнницы.
     - Ќичего, - возразил цирюльник, - Я и сам сумею отнести их  на  скотный
двор или же бросить в печку, - кстати, вон в ней сколько огнЯ.
     - —то такое? ‚аша милость собираетсЯ сжечь мои книги? - спросил хозЯин.
     - ’олько две, - отвечал свЯщенник: - „она ‘иропхила и ”елисмарта.
     - —то ж, по-вашему, - продолжал допытыватьсЯ хозЯин, - они  еретические
или флегматические, коли вы хотите их сжечь?
     - ‘хизматические должно говорить, друг  мой,  а  не  флегматические,  -
заметил цирюльник.
     - Џусть будет так, - сказал хозЯин, - только если вы непременно  хотите
что-нибудь сжечь, то жгите уж лучше ‚еликого полководца и „ьего ѓарсию, -  Я
скорей позволю сжечь собственного сына, чем какую-нибудь еще.
     - „руг мой! - возразил свЯщенник. - ќти  две  книги  лживы,  они  полны
всЯкого вздора и чепухи, а книга  про  великого  полководца  -  это  историЯ
правдиваЯ, и  описываютсЯ  в  ней  деЯниЯ  ѓонсало  ”ернандеса  Љордовского,
которого за многочисленные  и  великие  подвиги  весь  мир  прозвал  великим
полководцем, и это славное и звучное прозвище только он один и  заслужил.  Ђ
„ьего ѓарсиЯ де Џаредес - это знатный  кавальеро  родом  из  эстремадурского
города ’рухильо, отважнейший воин, которого природа  наделила  такой  силой,
что он одним пальцем останавливал мельничное колесо на полном ходу. Ђ как-то
раз стал он со шпагой  в  руке  у  входа  на  мост  и  один  преградил  путь
неисчислимому воинству. € еще совершил он такие подвиги, что если  б  не  он
повествовал о них со  скромностью,  присущей  кавальеро,  который  описывает
собственную свою жизнь, а какой-нибудь ничем не свЯзанный и  беспристрастный
летописец, то деЯниЯ ѓекторов, Ђхиллесов и  ђоландов  были  бы  после  этого
преданы забвению.
     - Џодумаешь, какое дело! - воскликнул хозЯин. - ќтим вы нас не удивите:
останавливает-де мельничное колесо! …й-богу, ваша милость,  почитайте-ка  вы
про  ”елисмарта  ѓирканского:  ведь  он  одним  махом  рассек  пополам  пЯть
великанов, словно они были бобовые, вроде тех монашков, которых делают  наши
ребЯта.  Ђ  другой  раз  схватилсЯ  с  огромнейшим  и  сильнейшим   войском,
насчитывавшим миллион шестьсот тысЯч солдат, вооруженных с головы до ног,  и
обратил их всех в бегство, точно стадо овец. Ђ что вы скажете о славном доне
‘иронхиле ”ракийском, смельчаке и удальце, о котором написано в книжке,  что
когда он плыл по реке, то из воды вынырнул огненный змей, и, увидев змеЯ, он
тотчас же на него бросилсЯ, сел верхом на  его  чешуйчатую  спину  и  обеими
руками изо всех сил сдавил ему горло, так что  змей,  чувствуЯ,  что  рыцарь
вот-вот задушит его, рассудил за благо опуститьсЯ на дно и  увлек  за  собой
рыцарЯ, который так и не выпустил его из рук? ‡ато под водой  рыцарь  увидел
перед собою дворцы и сады, красивые на удивленье, и тут змей преобразилсЯ  в
древнего старца и рассказал ему  такие  вещи,  что  прЯмо  заслушаешьсЯ.  Ќе
говорите, сеньор, если б вы только послушали, вы бы с ума сошли от восторга.
Људа годЯтсЯ после этого ваш великий полководец и „ьего ѓарсиЯ!
     Џослушав такие речи, „оротеЯ шепнула на ухо Љарденьо:
     - …ще немного - и наш хозЯин станет вторым „он Љихотом.
     - Њне тоже так кажетсЯ, - заметил Љарденьо. -  Џо  всем  признакам,  он
убежден, что все, о чем пишетсЯ в романах, точь-в-точь так на самом  деле  и
происходило, и в этом его не разуверЯт даже босые братьЯ {2}.
     - Џослушайте, сын мой, - снова заговорил свЯщенник, - да ведь  не  было
на свете никакого  ”елисмарта  ѓирканского,  дона  ‘иронхила  ”ракийского  и
подобных им рыцарей, о которых повествуют рыцарские романы, - все  это  одна
игра воображениЯ, и сочинЯют их праздные умы длЯ того, чтобы,  как  вы  сами
говорите, люди забавлЯлись, вот как забавлЯютсЯ, слушаЯ их, ваши жнецы. Ќо Я
вас клЯтвенно уверЯю, что таких рыцарей на свете не  было  и  столь  нелепых
подвигов никто в мире не совершал.
     - ќто вы кому-нибудь другому расскажите, - заметил хозЯин. - Њы сами  с
усами, кажетсЯ, не первый год на  свете  живем.  Џолно  вам,  ваша  милость,
дурачка из менЯ строить, -  ей-богу,  не  на  такого  напали.  €шь  вы  чего
захотели, ваша милость, - уверить менЯ,  будто  все,  о  чем  пишут  в  этих
хороших книгах, - вздор и ерунда, да ведь  отпечатано-то  это  с  дозволениЯ
сеньоров из государственного совета, а они не такие  люди,  чтобы  дозволЯть
печатать столько дребедени сразу -  и  про  битвы,  и  про  чародейства,  от
которых голова идет кругом!
     - џ же вам сказал,  друг  мой,  что  все  это  делаетсЯ,  чтобы  занЯть
праздные  наши  умы,  -  возразил  свЯщенник.  -  €   как   в   государствах
благоустроенных дозволЯетсЯ играть в шахматы, в мЯч  и  на  бильЯрде,  чтобы
занЯть тех, кто не желает, не должен или не может трудитьсЯ,  так  же  точно
дозволЯетсЯ печатать и выдавать в свет подобные книги, ибо предполагаетсЯ, -
да так оно и есть на самом деле, - что во  всем  мире  нет  такого  невежды,
который признал бы какую-либо из этих историй за правду. € если б  мне  было
позволено и слушатели мои изъЯвили бы желание, Я мог бы кое-что  сказать  по
поводу того, каким должен быть хороший рыцарский роман, - может статьсЯ, это
было бы полезно, а кое-кому  даже  и  приЯтно.  Ќо  Я  надеюсь  когда-нибудь
поговорить с людьми, способными восполнить этот пробел, а пока что, господин
хозЯин, вы уж мне поверьте, и вот вам ваши книги, - решайте сами, что в  них
правда и что ложь, читайте их себе на здоровье, но не дай бог вам  захромать
на ту ногу, на какую захромал постоЯлец ваш „он Љихот.
     - Ќу нет, - сказал хозЯин, - Я с ума не сходил и странствующим  рыцарем
быть не собираюсь. џ отлично понимаю, что теперь уж  не  те  времена,  когда
странствовали по свету преславные эти рыцари.
     ‚о  времЯ  этого  разговора  подоспел  ‘анчо  и,  услышав,   что   ныне
странствующие рыцари не водЯтсЯ  и  что  все  рыцарские  романы  -  враки  и
небылицы, смутилсЯ и призадумалсЯ и тут же дал себе  слово,  в  случае  если
путешествие его господина паче чаЯниЯ кончитсЯ  плачевно,  уйти  от  него  и
возвратитьсЯ к жене, к детЯм и к обычным своим занЯтиЯм.
     •озЯин хотел было унести сундучок с книгами, но свЯщенник ему сказал:
     - Џогодите, мне хочетсЯ посмотреть, что здесь написано таким прекрасным
почерком.
     •озЯин вынул бумаги и передал свЯщеннику, и тут свЯщенник  увидел,  что
это рукопись листов в восемь, которой заглавие было выведено вверху крупными
буквами:  Џовесть  о  Ѓезрассудно-любопытном.  Џробежав   несколько   строк,
свЯщенник сказал:
     -  Ћзаглавлена  эта  повесть,  право,  недурно,  у  менЯ  есть  желание
прочитать ее.
     •озЯин же ему на это сказал:
     - Џрочтите, прочтите, ваше  преподобие!  Ќадобно  вам  знать,  что  мои
постоЯльцы, которые ее читали, остались очень довольны и всЯчески  старались
выпросить ее у менЯ. Ќо Я так и не дал,  -  Я  намерен  возвратить  ее  тому
человеку, который забыл здесь сундучок с книгами  и  бумагами.  Ћчень  может
быть, что владелец когда-нибудь ко мне заедет, и хоть и скучно мне будет без
книг, а все-таки честью клЯнусь, Я ему их  отдам:  как-никак  Я  христианин,
хотЯ и трактирщик.
     - ‚ы совершенно правы, друг мой, - сказал свЯщенник.  -  ‘о  всем  тем,
если повесть мне понравитсЯ, то вы мне, надеюсь, позволите переписать ее.
     - ‘ моим  удовольствием,  -  сказал  хозЯин.  Џока  они  разговаривали,
Љарденьо взЯл повесть и стал читать; и, сойдЯсь во мнении со свЯщенником, он
попросил его прочитать ее вслух.
     - џ бы почитал, - сказал  свЯщенник,  -  да  только  полезнее  было  бы
употребить это времЯ на сон, нежели на чтение.
     - „лЯ менЯ лучшим отдыхом было бы  послушать  какую-нибудь  историю,  -
сказала „оротеЯ. - ‘мЯтение, в коем еще пребывает мой дух, все равно не даст
мне уснуть, хотЯ сон был бы мне необходим.
     - ‚ таком случае, - сказал свЯщенник, - Я прочту повесть,  хотЯ  бы  из
любопытства: может статьсЯ, в ней, и точно, есть что-нибудь любопытное.
     Њаэсе Ќиколас поспешил обратитьсЯ с  тою  же  просьбой,  вслед  за  ним
‘анчо; тогда свЯщенник, видЯ, что он и другим доставит  удовольствие  и  сам
получит таковое,сказал:
     - Ќу, хорошо, слушайте же менЯ внимательно. Џовесть начинаетсЯ так:


     1 "„он ‘иронхил ”ракийский" -  рыцарский  роман  "Ћтважный  рыцарь  дон
‘иронхил ”ракийский, в четырех частЯх" (1545).
     2 Ѓосые братьЯ - монахи ”ранцисканского ордена, которым запрещено  было
носить какую-либо обувь, кроме сандалий.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXXIII,
     в коей рассказываетсЯ повесть о Ѓезрассудно-любопытном

     ‚о ”лоренции, богатом и славном городе €талии, в  провинции,  именуемой
’оскана, жили Ђнсельмо и ‹отарио, два богатых и родовитых  дворЯнина,  столь
дружных между собою, что все знакомые обыкновенно называли их не по имени, а
просто два друга. Ѓыли они холосты, молоды, одних лет и одних правил;  всего
этого было достаточно длЯ того,  чтобы  они  подружились.  Џравда,  Ђнсельмо
выказывал особую склонность к любовным  похождениЯм,  меж  тем  как  ‹отарио
предавалсЯ охоте; случалось, однако ж, что Ђнсельмо  изменЯл  обычным  своим
развлечениЯм и принимал участие в развлечениЯх ‹отарио,  а  ‹отарио  изменЯл
своим и спешил принЯть участие в развлечениЯх Ђнсельмо; и такое  между  ними
царило согласие, что жили они просто, как говоритсЯ, душа в душу.
     Ђнсельмо без  памЯти  влюбилсЯ  в  одну  знатную  и  красивую  девушку,
уроженку того же города, и была она из такой  хорошей  семьи  и  так  хороша
собою, что, узнавши мнение друга своего ‹отарио,  без  которого  он  никогда
ничего не предпринимал, решилсЯ он просить у родителей  ее  руки  и  решение
свое претворил в жизнь; и с посольством к ним  отправилсЯ  ‹отарио  и  довел
дело до конца, к большому  удовольствию  своего  друга,  так  что  в  скором
времени Ђнсельмо уже обладал тем, чего он так жаждал, а Љамилла, блаженствуЯ
с любимым своим  супругом,  неустанно  благодарила  небо  и  ‹отарио,  через
посредство которого ей столько досталось счастьЯ. Џервые дни после  свадьбы,
как всегда протекавшие в веселье, ‹отарио по-прежнему часто  бывал  у  друга
своего Ђнсельмо, оказываЯ ему всевозможные  почести,  забавлЯЯ  и  развлекаЯ
его; но вот уж свадебные торжества кончились, поток гостей  и  поздравителей
наконец иссЯкнул, и ‹отарио сделалсЯ умышленно неаккуратным его посетителем,
- он держалсЯ того мнениЯ  (а  иного  мнениЯ  и  не  мог  держатьсЯ  человек
рассудительный), что женатых друзей не следует посещать и  навещать  так  же
часто, как когда они были холосты, ибо хотЯ  истиннаЯ  и  добраЯ  дружба  не
может и не должна быть мнительною, со всем тем честь женатого человека столь
чувствительна, что задеть ее может не только друг,  но,  кажетсЯ,  и  родной
брат.
     Ћт Ђнсельмо не укрылась отчужденность ‹отарио, и он стал горько  его  в
том упрекать, говорЯ, что если б он знал, что из-за его женитьбы они  станут
реже видатьсЯ, то ни за что не женилсЯ бы, и раз в ту пору, когда он был еще
холостым, все, видЯ, в  сколь  добрых  они  между  собой  отношениЯх,  стали
ласково называть их два  друга,  то  и  не  желает  он  из-за  одной  только
чрезмерной  осторожности  ‹отарио  лишатьсЯ  общепринЯтого  и  столь  милого
прозвища; что он умолЯет ‹отарио, - если только пристало им  говорить  между
собою на таком Языке, - по-прежнему чувствовать  себЯ  у  него  как  дома  и
приходить и уходить когда  угодно;  что  у  супруги  его  Љамиллы  такие  же
склонности и влечениЯ, как у него, и что,  знаЯ,  сколь  искренне  они  друг
друга любили, она не может не удивлЯтьсЯ теперешней необщительности ‹отарио.
     Ќа все эти и многие другие доводы,  с  помощью  коих  Ђнсельмо  пыталсЯ
убедить ‹отарио бывать у него по-прежнему, ‹отарио  отвечал  так  обдуманно,
веско и умно, что добрые его побуждениЯ в конце концов тронули  Ђнсельмо,  и
они уговорились, что ‹отарио  два  раза  в  неделю  и  по  праздникам  будет
приходить к нему обедать; однако ж, несмотрЯ на этот уговор, ‹отарио порешил
вести себЯ так, чтобы ничуть не страдала честь его друга, коего  доброе  имЯ
было ему дороже своего собственного. Ћн рассудил, и рассудил вполне  здраво,
что мужу, которому небо послало красивую жену, надлежит  строго  следить  за
тем, кого он сам вводит как друга в свой  дом,  а  также  с  кем  из  подруг
общаетсЯ его жена, ибо на улице, в церкви, во  времЯ  народных  гулЯний,  на
поклонении свЯтым местам (куда у мужа часто нет оснований не  пустить  жену)
не всегда удаетсЯ условитьсЯ о свидании, но зато его легко может устроить  у
себЯ  дома  подруга  или  же  родственница,  котораЯ  пользуетсЯ  особым  ее
доверием. Љ этому ‹отарио прибавил, что  и  мужу  и  жене  необходимо  иметь
друга, который указывал бы им на все их оплошности, ибо  нередко  случаетсЯ,
что муж, влюбленный в свою жену,  многого  не  замечает  или  же  из  боЯзни
прогневать ее не заговаривает с нею о том, как ей следует поступать и как не
следует, и  что  служит  ей  к  чести,  а  что  непохвально,  а  между  тем,
предуведомленный своим другом, он легко мог бы  все  исправить.  Ќо  где  же
найти мудрого, преданного и верного друга, которого  имел  в  виду  ‹отарио?
Џраво, не знаю; один лишь ‹отарио мог быть таковым, ибо он с крайним тщанием
и предусмотрительностью охранЯл честь своего  друга  и  старалсЯ  урезывать,
ограничивать и сокращать  число  отведенных  длЯ  него  дней,  дабы  досужим
сплетникам, дабы взору праздношатающегосЯ и завистливого люда не  показались
предосудительными приходы богатого, благородного, благовоспитанного  и,  как
он сам о себе полагал, отличающегосЯ многими достоинствами молодого человека
к такой  прелестной  женщине,  как  супруга  Ђнсельмо  Љамилла;  правда,  ее
скромность  и  добропорЯдочность  способны  были   обуздать   любой,   самый
злоречивый Язык, однако ж ‹отарио не желал подвергать опасности ее  честь  и
честь своего друга и того ради  посвЯщал  отведенные  длЯ  него  дни  разным
делам, не  терпЯщим,  как  он  уверЯл,  отлагательства,  вследствие  чего  у
Ђнсельмо много времени уходило на сетованиЯ, у ‹отарио же -  на  оправданиЯ.
Ќо вот как-то  раз,  когда  они  вдвоем  вышли  погулЯть  в  поле,  Ђнсельмо
обратилсЯ к ‹отарио с такими словами:
     - ’ы, верно, полагаешь, друг  ‹отарио,  что  Я  не  знаю,  как  должным
образом прославить творца за те милости, какие  он  мне  Явил,  даровав  мне
таких родителей и  щедрою  рукою  менЯ  одарив  так  называемыми  природными
способностЯми, а равно и земными благами, и за то высшее благо,  которое  он
мне даровал, послав такого друга, как ты, и такую супругу, как моЯ  Љамилла,
- два сокровища, коими Я дорожу если не так, как должно, то,  по  крайности,
как умею. € все же, хотЯ Я обладаю всем, что обыкновенно  бывает  нужно  длЯ
того, чтобы человек чувствовал себЯ и был счастливым, Я чувствую себЯ  самым
обойденным и одиноким человеком  во  всей  вселенной,  и  менЯ  уже  столько
времени мучает и томит столь странное и из рЯду вон выходЯщее желание, что Я
сам себе дивлюсь, осуждаю себЯ, борюсь с собою и  тщусь  умолчать  о  нем  и
утаить его от своих же собственных мыслей, и мне  так  же  трудно  сохранить
свою тайну, как и умышленно ее обнародовать. € коли рано или поздно она  все
равно  выйдет  наружу,  то  Я  предпочитаю   вверить   ее   тайникам   твоей
молчаливости, ибо Я убежден, что при твоей молчаливости и при твоем  рвении,
которое ты, как истинный друг, выкажешь, дабы помочь мне, Я в скором времени
рассею свою тоску, и радость моЯ благодарЯ твоим стараниЯм достигнет той  же
степени, какой из-за моей взбалмошности достигла моЯ тревога.
     ‘лова Ђнсельмо привели ‹отарио в недоумение, - он не мог взЯть в  толк,
к чему это столь длинное не то предисловие, не то  введение;  и  сколько  ни
ломал он себе голову над тем, что может так терзать его друга, все же был он
весьма далек от истины; и, дабы положить конец  мучительному  неведению,  он
сказал, что, прибегаЯ к  околичностЯм  длЯ  выражениЯ  заветных  дум  своих,
Ђнсельмо тЯжкое наносит оскорбление пылкой их  дружбе,  тогда  как  Ђнсельмо
вполне может рассчитывать, что он, ‹отарио, или подаст благой совет  хранить
эти думы в тайне, или поможет претворить их в жизнь.
     -  ’о  правда,  -  заметил  Ђнсельмо,  -  так  вот,   проникшись   этою
уверенностью, Я хочу поведать  тебе,  друг  ‹отарио,  томЯщее  менЯ  желание
знать, так ли добродетельна и безупречна супруга моЯ Љамилла, как  Я  о  ней
полагаю, - уверитьсЯ же в справедливости моего мнениЯ Я  могу,  только  лишь
подвергнув ее испытанию, с тем  чтобы  это  испытание  определило  пробу  ее
добродетели, подобно как золото испытывают огнем. ‚едь Я убежден, друг  мой,
что не могут почитатьсЯ добродетельными те  женщины,  чьей  любви  никто  не
домогалсЯ, и что лишь та из них стойка, которую не тронули ни  уверениЯ,  ни
подношениЯ, ни слезы, ни упорство назойливых поклонников. ‚  самом  деле,  -
продолжал он, - велика ли заслуга жены в том, что она верна, если  никто  не
соблазнЯл ее стать неверною? —то из того, что  она  застенчива  и  нелюдима,
если у нее нет повода стать распущенною и если она знает,  что  у  нее  есть
муж, который  при  малейшей  с  ее  стороны  нескромности  лишит  ее  жизни?
‘ледственно, к женщине, добродетельной страха ради или же оттого, что ей  не
представилсЯ случай, Я не могу относитьсЯ с таким же уважением, как  к  той,
котораЯ в борьбе с  домогавшимисЯ  и  преследовавшими  ее  стЯжала  победный
венок. ’ак вот, по этой-то самой  причине,  а  равно  и  по  многим  другим,
которые Я мог бы привести, дабы подкрепить и обосновать  свое  мнение,  Я  и
хочу, чтобы Љамилла, моЯ супруга, прошла  через  эти  трудности,  чтобы  она
очистилась и закалилась в огне просьб и домогательств  человека,  достойного
избрать ее предметом своей страсти. € если  из  этого  сражениЯ  она  выйдет
победительницею, в чем Я не сомневаюсь, то Я  почту  себЯ  счастливейшим  из
смертных, Я буду вправе тогда объЯвить, что  сосуд  моих  желаний  полон,  Я
скажу, что судьба послала  мне  именно  такую  стойкую  женщину,  о  которой
говорит мудрец: Љто найдет  добродетельную  жену?  …сли  же  все  произойдет
вопреки ожиданиЯм, то отрадное сознание собственной проницательности поможет
мне безболезненно перенести ту  боль,  которую  причинит  опыт,  доставшийсЯ
столь дорогою ценой. €, объЯвлЯЯ заранее, что  все  твои  возражениЯ  против
моего замысла бессильны помешать мне привести  его  в  исполнение,  Я  прошу
твоего согласиЯ, друг ‹отарио, стать орудием, которое возделало бы сад моего
желаниЯ, - Я же предоставлЯю тебе полную свободу действий, и у тебЯ не будет
недостатка ни в чем  из  того,  что  Я  почту  необходимым,  чтобы  добитьсЯ
расположениЯ женщины честной, всеми уважаемой, скромной и  бескорыстной.  €,
кроме всего прочего, менЯ побуждает доверить тебе столь сложное  предприЯтие
вот какое обстоЯтельство: если ты и покоришь Љамиллу, все же  это  покорение
не дойдет до последней черты, - свершитсЯ лишь то, что было  задумано,  -  и
таким образом честь мою ты заденешь лишь мысленно,  и  мой  позор  останетсЯ
погребенным в целомудрии твоего молчаниЯ, которое в том, что касаетсЯ  менЯ,
пребудет, Я уверен, вечным, как молчание  смерти.  €так,  если  ты  желаешь,
чтобы мою жизнь можно было назвать жизнью, то сей же  час  начинай  любовную
битву - и не теплохладно и лениво, но с тем  рвением  и  жаром,  какого  мой
замысел требует, и с тою  добросовестностью,  за  которую  мне  дружба  наша
ручаетсЯ.
     ’ак говорил Ђнсельмо, а ‹отарио до того  внимательно  слушал,  что,  за
исключением вышеприведенных слов, он, пока тот не кончил, не произнес больше
ни слова, однако ж, видЯ, что Ђнсельмо молчит, и окинув его долгим взглЯдом,
как если бы перед ним было нечто невиданное, приводЯщее в ужас и  изумление,
наконец заговорил:
     - џ все еще не могу поверить,  друг  Ђнсельмо,  что  все,  что  ты  мне
говорил, не шутка, ибо, уразумев, что ты говоришь серьезно, Я не дал бы тебе
докончить и, перестав слушать, тем  самым  прервал  пространную  твою  речь.
Џраво, мне начинает казатьсЯ, что или ты менЯ не знаешь, или Я не знаю тебЯ.
„а нет, Я отлично знаю, что ты - Ђнсельмо, а ты знаешь,  что  Я  -  ‹отарио.
Ѓеда в том, что Я начинаю думать, что ты не прежний Ђнсельмо, а  ты,  верно,
думаешь, что Я не тот ‹отарио, каким ты знал менЯ прежде, - ведь то,  что  Я
от тебЯ услышал, не мог сказать друг мой Ђнсельмо, а то, что ты просишь,  ты
не стал бы просить у того ‹отарио, которого ты знаешь, ибо близким  друзьЯм,
по слову поэта, надлежит испытывать друг друга и прибегать к взаимной помощи
usque ad aras: {1} это значит, что нельзЯ пользоватьсЯ дружбой в  делах,  не
угодных богу. ‘ледственно, если так понимал дружбу Язычник, то насколько  же
глубже должен понимать ее христианин, который знает, что из-за дружбы земной
нельзЯ терЯть дружбу небесную? …сли же человек впадает  в  такую  крайность,
что думает не о душе, а лишь о друге своем, то на это  у  него  должны  быть
немаловажные, веские причины, то есть когда речь идет о чести  или  о  жизни
друга. Ќу так что  же,  Ђнсельмо,  значит,  чести  твоей  или  жизни  грозит
опасность, коли в угоду тебе Я должен отважитьсЯ  на  столь  постыдный  шаг?
ђазумеетсЯ,  что  не  грозит,  -  напротив,  если  Я  не  ошибаюсь,  ты  сам
добиваешьсЯ и хлопочешь, чтобы Я отнЯл у тебЯ жизнь и честь, а  заодно  и  у
себЯ самого. €бо Ясно, что, лишив тебЯ чести, Я лишаю тебЯ и  жизни,  оттого
что лучше умереть, нежели утратить честь, и если ты избираешь  менЯ  орудием
твоего бедствиЯ, то как же это может не обесчестить и менЯ  и,  следственно,
не лишить менЯ жизни? ‚ыслушай менЯ, друг Ђнсельмо, наберись терпениЯ  и  не
прерывай менЯ, пока Я не выскажу тебе все, что Я о твоем замысле думаю: ведь
у тебЯ будет еще времЯ мне возразить, Я же успею тебЯ выслушать.
     - Џожалуй, - сказал Ђнсельмо, - говори без утайки.
     € ‹отарио продолжал:
     - џ полагаю, Ђнсельмо, что у тебЯ сейчас такое же точно настроение ума,
какое всегда бывает у мавров:  ведь  им  невозможно  втолковать,  почему  их
вероучение ложно, ни с помощью ссылок на ‘вЯщенное  писание,  ни  с  помощью
доводов, основанных на умозрительных построениЯх или же на догматах истинной
веры,  -  они  нуждаютсЯ  в  примерах  осЯзательных,  доступных,   понЯтных,
наглЯдных,  не  вызывающих  сомнениЯ,  с  математическими  доказательствами,
которые нельзЯ опровергнуть, вроде,  например,  такого:  "…сли  мы  от  двух
равных величин отымем равные части, то остатки также будут равны".  …сли  же
объЯснить им на словах не удаетсЯ, а именно так  оно  всегда  и  бывает,  то
приходитсЯ показывать руками, подносить к глазам, да и этого еще оказываетсЯ
недостаточно длЯ того, чтобы убедить их в истинности свЯтой  нашей  веры.  €
вот теперь этот же самый способ и прием мне надлежит применить и к тебе, ибо
ЯвившеесЯ у тебЯ желание в высшей степени сумасбродно, здравого смысла в нем
вот настолько нет, так что объЯснЯть тебе, в чем заключаетсЯ твоЯ  простота,
чтобы не сказать больше, это значит даром  терЯть  времЯ,  и  Я,  собственно
говорЯ, в наказание за твой дурной  умысел  не  стал  бы  выводить  тебЯ  из
заблуждениЯ, но моЯ дружескаЯ к тебе привЯзанность не  позволЯет  мне  столь
сурово с тобой обойтись и не допускает, чтобы Я  покинул  тебЯ,  когда  тебе
грозит ЯвнаЯ гибель. €, дабы  тебе  это  стало  Ясно,  скажи,  Ђнсельмо,  не
говорил ли ты мне, что Я должен обольщать  скромную,  преследовать  честную,
одарЯть бескорыстную, ухаживать за благонравной? „а, говорил.
     Ќо если ты знаешь, что твоЯ  супруга  скромна,  честна,  бескорыстна  и
благонравна, то из чего же ты  хлопочешь?  €  если  ты  полагаешь,  что  она
отразит все мои атаки, - а, она, конечно, их отразит, -  то  сумеешь  ли  ты
тогда придумать длЯ нее названиЯ лучше тех, которые у нее уже  есть,  и  что
она от этого выиграет? €ли ты на самом деле держишьсЯ противоположного о ней
мнениЯ, или сам не знаешь, о чем просишь. …сли  ты  противоположного  о  ней
мнениЯ, то зачем же тогда испытывать ее? Љоли она дурна,  то  и  поступай  с
ней, как тебе вздумаетсЯ. Ќо если она так хороша, как  ты  ее  считаешь,  то
было бы безрассудно производить опыты над самою истиной,  ибо  произведенный
опыт не властен изменить  первоначально  вынесенное  о  ней  суждение.  ‚сем
известно, что предпринимать  шаги,  от  коих  скорей  вреда,  нежели  пользы
ожидать должно, способны лишь неразумные и отчаЯнные, особливо  когда  никто
их на это не толкает и не подбивает и если заранее можно  сказать,  что  это
Явное безумие. „ела трудные совершаютсЯ длЯ бога, длЯ мира или же длЯ  обоих
вместе: длЯ бога трудЯтсЯ свЯтые, которые ведут жизнь ангелов во плоти,  длЯ
мира трудЯтсЯ те, что переплывают необозримые воды, путешествуют  по  разным
странам, вступают в общение с чужеземцами - и все ради так называемых земных
благ, а длЯ бога и длЯ мира  одновременно  трудЯтсЯ  доблестные  воины:  эти
только заметЯт, что в неприЯтельском стане Ядро проломило брешь, и  вот  они
уже, отринув всЯкий страх, забыв и думать о  грозЯщей  им  Явной  опасности,
окрыленные мечтою постоЯть за веру, отчизну и королЯ, бестрепетно  бросаютсЯ
навстречу  тысЯче  подстерегающих  каждого  из  них   смертей.   ‚от   какие
совершаютсЯ на свете дела, и, несмотрЯ  на  сопрЯженные  с  ними  лишениЯ  и
опасности, они служат к чести, славе и благоденствию. Ќо тем, что, по  твоим
словам, намерен предпринЯть и  осуществить  ты,  тебе  не  снискать  милости
божьей, не снискать земных благ, не снискать почета среди  людей,  ибо  если
даже все кончитсЯ, как ты того желаешь, то тебе от этого не будет ни  особой
радости, ни прибыли,  ни  славы.  …сли  же  все  кончитсЯ  по-иному,  то  ты
окажешьсЯ в крайне бедственном положении, ибо мысль  о  том,  что  никто  не
знает о постигшем тебЯ несчастье, не принесет тебе тогда утешениЯ, - ты  сам
будешь знать  о  нем,  и  этого  будет  довольно,  чтобы  истерзать  тебЯ  и
сокрушить. ‚ доказательство же моей правоты Я  хочу  привести  тебе  строфы,
коими закончил первую часть  ‘лез  апостола  Џетра  знаменитый  поэт  ‹уиджи
’ансилло {2}, - вот они:

     Џетра терзает совесть тем сильней,
     —ем Ярче занимаетсЯ денница.
     Џоблизости не видит он людей,
     Ќо, помнЯ, что свершил, стыдом казнитсЯ:

     Љто прЯм душой, тот в низости своей
     ‘ебе и без свидетелей винитсЯ,
     ‘гораЯ на костре душевных мук,
     •оть только небо да землЯ вокруг.

     ’ак же точно и тебЯ тайна от муки не убережет, напротив того, ты будешь
плакать всечасно, - не слезами очей, так кровавыми слезами  сердца,  подобно
тому простодушному врачу, который, по  словам  нашего  поэта,  подверг  себЯ
испытанию кубком {3}, испытанию,  от  коего  благоразумно  уклонилсЯ  мудрый
ђинальд. € пусть это поэтический вымысел, но  он  содержит  в  себе  скрытое
нравоучение, которое должно запомнить, постигнуть и применить к жизни. ќтого
мало, Я скажу тебе еще нечто такое, после чего ты окончательно  уверишьсЯ  в
том, какую страшную намерен ты совершить ошибку. ‚ообрази, Ђнсельмо, что  по
воле неба или же благодарЯ счастливой случайности ты становишьсЯ обладателем
и законным владельцем чудеснейшего алмаза, коего чистота и  вес  приводЯт  в
восторг всех ювелиров, которым ты его показываешь, и все они говорЯт в  один
голос и сходЯтсЯ на том, что по своему весу, чистоте  и  доброкачественности
он ЯвлЯет собою предел того, на что природа подобного камнЯ способна, да  ты
и сам того же мнениЯ и ничего не можешь им возразить, - так вот, разумно  ли
будет с твоей стороны взЯть ни с того ни с сего  этот  алмаз,  положить  его
между молотом и наковальней, а затем изо всех сил начать по нему бить, чтобы
испыт