ать его прочность  и  доброкачественность?  Ќо  положим  даже,  ты  это
осуществил, более того, - камень выдержал столь нелепое испытание,  но  ведь
от этого ничего не прибавилось бы ни к ценности его, ни к славе, а  если  бы
он  разбилсЯ,  что  весьма  вероЯтно,  то  разве  не  был  бы   он   потерЯн
безвозвратно? Љонечно, да,  а  владелец  его  прослыл  бы  во  мнении  света
глупцом. ’ак знай же, друг Ђнсельмо, что великолепный алмаз -  это  Љамилла,
как в твоих глазах, так и в  глазах  всЯкого  другого,  и  что  бессмысленно
подвергать его роковой случайности,  ибо  если  он  останетсЯ  невредим,  то
ценность его от этого не увеличитсЯ, если же  не  выдержит  и  погибнет,  то
обдумай заранее, как ты будешь жить без него и сколь основательно станешь ты
обвинЯть себЯ в его и в своей гибели. Џойми, что нет в  целом  мире  большей
драгоценности, нежели честнаЯ и вернаЯ жена,  и  что  честь  женщины  -  это
добраЯ слава, котораЯ про нее идет. € раз что слава о твоей  супруге  добрее
доброго и ты это знаешь, то длЯ чего  же  истину  эту  брать  под  сомнение?
Џойми, друг мой, что женщина - существо низшее и что должно не воздвигать на
ее пути препЯтствиЯ, иначе  она  споткнетсЯ  и  упадет,  а,  напротив  того,
убирать их и расчищать ей путь, дабы она  легко  и  без  огорчений  достигла
совершенства, заключающегосЯ в добродетели. …стествоиспытатели рассказывают,
что у горностаЯ белоснежнаЯ шерсть и что когда  охотники  за  этим  зверьком
охотЯтсЯ,  то  пускаютсЯ  на  такую  хитрость:  выследив,  куда   он   имеет
обыкновение ходить, они мажут эти места грЯзью, затем спугивают его и  гонЯт
прЯмо туда, а горностай,  как  скоро  заметит  грЯзь,  останавливаетсЯ,  ибо
предпочитает сдатьсЯ и попастьсЯ в руки охотника, нежели, пройдЯ  по  грЯзи,
запачкатьсЯ и потерЯть белизну, котораЯ длЯ  него  дороже  свободы  и  самой
жизни. ‚ернаЯ и честнаЯ жена - это горностай,  честь  же  ее  чище  и  белее
снега, и кто хочет, чтобы она не погубила ее, а, напротив того, сохранила  и
сберегла, тому не следует применЯть способ, к коему  прибегают  охотники  на
горностаЯ, не должно подводить  ее  к  грЯзи  подарков  и  услуг  навЯзчивых
поклонников,  -  может  статьсЯ,  даже  наверное,  по  природе   своей   она
недостаточно добродетельна и стойка, чтобы без посторонней  помощи  брать  и
преодолевать препЯтствиЯ, необходимо устранить их с ее пути и подвести ее  к
чистоте добродетели и той прелести, которую заключает в себе  добраЯ  слава.
…ще добрую жену можно сравнить с зеркалом из сверкающего и чистого хрусталЯ,
- стоит дохнуть на нее, и она туманитсЯ и тускнеет.  ‘  порЯдочною  женщиной
должно обходитьсЯ как со свЯтыней: чтить ее, но не прикасатьсЯ к ней. ‚ерную
жену должно  охранЯть  и  лелеЯть  так  же  точно,  как  охранЯют  и  лелеют
прекрасный сад, полный роз и других цветов, - сад, которого владелец  никого
туда не пускает и  не  позволЯет  трогать  цветы,  -  можете  издали,  через
решетку, наслаждатьсЯ благоуханием его  и  красотою.  ‚  заключение  Я  хочу
привести несколько стихов из одной современной комедии, котораЯ  пришла  мне
сейчас  на  памЯть,  -  мне  кажетсЯ,  это  будет  как  раз  к  месту.  Ћдин
благоразумный старик советует другому, отцу молодой  девушки,  охранЯть  ее,
никуда не пускать и держать взаперти и, между прочим, говорит следующее:

     †енщина - точь-в-точь стекло.
     ’ак не пробуй убедитьсЯ,
     Њожет ли она разбитьсЯ:
     ‘лучай часто шутит зло.

     Љто умен - остережетсЯ
     € не тронет никогда
     ‚ещь, что бьетсЯ без труда,
     —инке же не поддаетсЯ.

     ќто правило любой
     „олжен помнить, твердо знаЯ:
     ’ам, где сыщетсЯ „анаЯ {4},
     „ождь найдетсЯ золотой.

     ‚се, что Я до сих пор говорил, касалось тебЯ,  Ђнсельмо,  а  теперь  не
мешает поговорить и о себе, и если это будет долго, то прости менЯ, -  этого
требует лабиринт, в который ты попал и откуда  ты  желаешь  с  моей  помощью
выбратьсЯ. ’ы почитаешь менЯ за своего друга - и хочешь отнЯть у менЯ честь,
что несовместимо с дружбою. ќтого мало: ты добиваешьсЯ, чтобы и  Я,  в  свою
очередь, отнЯл у тебЯ честь. —то ты хочешь отнЯть у менЯ честь -  это  Ясно,
ибо когда Я по твоей просьбе начну за Љамиллой ухаживать, то  она  подумает,
что, уж верно, Я человек бесчестный и испорченный,  коли  замыслил  и  начал
нечто решительно выходЯщее за пределы того, к чему обЯзывают менЯ мое звание
и долг дружбы. —то ты хочешь, чтобы Я, в свою очередь, отнЯл честь  у  тебЯ,
также сомнению не подлежит, ибо  Љамилла,  видЯ,  что  Я  за  нею  ухаживаю,
подумает, что Я усмотрел в ней нечто легкомысленное и что  это  придало  мне
смелости поведать ей дурной свой умысел, но ведь ты принадлежишь ей, и  если
Љамилла почтет себЯ обесчещенною, то бесчестие это коснетсЯ и тебЯ. Ћтсюда и
ведет свое происхождение распространенный этот обычай: мужа  неверной  жены,
хотЯ бы он ничего и не знал и не давал повода к тому, чтобы его супруга вела
себЯ неподобающим образом, и хотЯ бы он бессилен  был  отвратить  несчастье,
ибо случилось оно не по его беспечности или  оплошности,  непременно  станут
называть  и  именовать  оскорбительными  и  позорными   именами,   и   люди,
осведомленные о распутстве его жены, в глубине души сознаваЯ, что он  не  по
своей вине, а по прихоти дурной своей подруги попал  в  беду,  со  всем  тем
станут смотреть на него не с жалостью, но с некоторым презрением. Ђ теперь Я
должен растолковать тебе, почему каждый вправе почитать мужа  неверной  жены
обесчещенным, хотЯ бы муж ровным счетом ничего не знал,  был  бы  невиновен,
непричастен и не подавал повода к ее измене. €так, слушай менЯ со вниманием,
- все это длЯ твоего же блага. ‚  ‘вЯщенном  писании  говоритсЯ,  что  когда
господь создал в земном раю нашего прародителЯ, то навел на него сон и, пока
Ђдам спал,  вынул  из  его  левого  бока  ребро  и  сотворил  из  него  нашу
прародительницу …ву, и как скоро Ђдам пробудилсЯ и  увидел  ее,  то  сказал:
"ќто плоть от плоти моей и кость от костей моих". €  сказал  господь:  "ђади
жены оставит человек отца своего и мать свою и будут одна плоть". ’огда-то и
было основано свЯщенное таинство брака, коего узы одна  лишь  смерть  вольна
расторгнуть. € такой чудодейственной силой  обладает  оно,  что  два  разных
человека становЯтсЯ единою плотью, - более того: у добрых супругов две души,
но волЯ у них едина. Ћтсюда вытекает, что если муж и жена - одна  плоть,  то
пЯтна и недостатки ее плоти осквернЯют и плоть мужа, хотЯ бы он, как  Я  уже
сказал, был ни в чем не повинен. Џодобно как боль в ноге  или  же  в  другом
члене человеческого тела чувствует все тело, ибо все оно есть единаЯ  плоть,
и боль в щиколотке отдаетсЯ в голове, хотЯ и не она эту боль вызвала, так же
точно муж разделЯет бесчестие жены, ибо он и она - это одно  целое.  €  коль
скоро всЯкаЯ земнаЯ честь и бесчестие сопрЯжены с  плотью  и  кровью  и  ими
порождаютсЯ, в частности бесчестие неверной  жены,  то  долЯ  его  неизбежно
падает на мужа, и хотЯ бы он ничего не знал, все же  он  обесчещен.  Џодумай
же, Ђнсельмо, какой опасности ты себЯ подвергаешь, желаЯ нарушить  покой,  в
котором пребывает  добраЯ  твоЯ  супруга.  Џодумай  о  том,  что  суетное  и
безрассудное твое любопытство может пробудить страсти, ныне дремлющие в душе
целомудренной твоей супруги. Џрими в соображение,  что  выигрыш  твой  будет
невелик, а проиграть ты можешь столько, что Я лучше  обойду  это  молчанием,
ибо у менЯ недостанет слов. …сли же все, что Я  тебе  сказал,  не  принудило
тебЯ отказатьсЯ от дурного твоего намерениЯ, то ищи себе тогда другое орудие
позора своего и несчастьЯ, Я не намерен быть таковым, хотЯ  бы  через  то  Я
потерЯю твою дружбу, а большей потери Я и представить себе не могу.
     ‘казавши это, умолк добродетельный и  благоразумный  ‹отарио,  Ђнсельмо
же, задумчивый и смущенный,  долго  не  мог  выговорить  ни  слова;  наконец
ответил ему так:
     - ’ы видел, друг ‹отарио, с  каким  вниманием  слушал  Я  все,  что  ты
пожелал мне сказать, и речи твои,  примеры  и  сравнениЯ  свидетельствуют  о
великом твоем уме и об искренности необычайных твоих дружеских чувств, Я же,
со своей стороны, вижу и сознаю, что если Я не прислушаюсь к твоему мнению и
буду придерживатьсЯ своего, то убегу от добра и ринусь вослед злу.  ‚се  это
так, но ты должен принЯть в рассуждение, что ныне во мне сидит недуг,  какой
бывает у некоторых женщин, когда им хочетсЯ есть землю, известь, уголь, а то
и похуже вещи, - такие, что на них и глЯдеть-то противно, а  не  то  что  их
есть. ’ого  ради,  дабы  менЯ  излечить,  надлежит  употребить  хитрость,  и
хитрость небольшую: начни только, хотЯ бы слегка и притворно,  ухаживать  за
Љамиллой, а она вовсе не так слабосильна, чтобы при первом же натиске пасть.
€ одно это начало менЯ удовлетворит вполне, ты же не только  возвратишь  мне
жизнь, но и уверишь менЯ, что честь моЯ вне опасности, и тем самым исполнишь
долг дружбы. € ты обЯзан это сделать вот по какой причине: раз уж Я  задумал
произвести это испытание, то ты не допустишь, чтобы  Я  кому-нибудь  другому
сообщил о безрассудной своей затее и тем самым поставил на карту мою  честь,
о которой ты так печешьсЯ. …сли же пока ты  будешь  ухаживать  за  Љамиллой,
твоЯ честь в ее глазах будет  несколько  запЯтнана,  то  не  придавай  этому
никакого или почти никакого значениЯ, ибо, уверившись в  ее  непреклонности,
коей мы от нее ожидаем, ты тот же час сможешь рассказать всю правду о  нашей
хитрости, после чего снова возвысишьсЯ в ее мнении. €, уразумев, сколь малым
ты рискуешь и сколь великое удовольствие можешь доставить мне, ты не преминь
это сделать, несмотрЯ ни на какие препоны, ибо, повторЯю, ты только начни  -
и Я почту дело законченным.
     ‚идЯ, что решение Ђнсельмо бесповоротно, не  знаЯ,  какие  примеры  еще
привести и какие еще доказательства выставить, дабы он  изменил  его,  видЯ,
что он грозитсЯ сообщить другому о дурном своем умысле, ‹отарио во избежание
большего зла порешил уважить его и удовлетворить его  просьбу,  однако  ж  с
целью и с расчетом повести дело так, чтобы и  Ђнсельмо  осталсЯ  доволен,  и
чтобы душа Љамиллы была спокойна; и длЯ того он велел Ђнсельмо никому ничего
не говорить, ибо он, ‹отарио, берет, мол, это дело на  себЯ  и  начнет  его,
когда  Ђнсельмо  будет  угодно.  Ђнсельмо  нежно  и  ласково  обнЯл  его   и
поблагодарил так, как если бы тот великую ему оказал услугу; и порешили  они
на том, что первый шаг будет сделан завтра же  и  что  Ђнсельмо  предоставит
‹отарио место и времЯ, дабы он мог видетьсЯ  с  Љамиллою  наедине,  а  также
наделит его деньгами  и  драгоценными  вещами  длЯ  подарков  и  подношений.
Џосоветовал он ‹отарио услаждать ее слух музыкой и писать в ее честь  стихи;
если же ‹отарио от этого откажетсЯ, то он, дескать,  сделает  это  за  него.
‹отарио схитрил: он-де, мол, на все согласен, Ђнсельмо же  ему  поверил,  и,
условившись между собою, они отправились к  Ђнсельмо  и  застали  Љамиллу  в
тоске и тревоге, ибо в тот день муж ее возвратилсЯ позднее обыкновенного.
     ‹отарио пошел домой, между тем как Ђнсельмо осталсЯ у  себЯ,  столь  же
довольный, сколь озабочен был ‹отарио, ибо не знал, как должно  вести  себЯ,
чтобы нелепаЯ эта затеЯ окончилась благополучно. Ћднако в ту же ночь надумал
он, как  обмануть  Ђнсельмо  и  не  оскорбить  Љамиллу,  и  на  другой  день
отправилсЯ к своему другу обедать, и Љамилла оказала ему радушный  прием,  -
впрочем, она всегда с величайшею  благожелательностью  принимала  и  угощала
его, ибо ей было ведомо, сколь благорасположен к нему ее супруг. Ќо  вот  уж
кончили обедать, убрали со стола, и Ђнсельмо сказал ‹отарио, что ему надобно
отлучитьсЯ по одному срочному делу, что воротитсЯ он через  полтора  часа  и
что он просит его побыть это времЯ с Љамиллой.  Љамилла  начала  уговаривать
его не ходить, ‹отарио вызвалсЯ проводить его, но Ђнсельмо был  непреклонен,
- он настоЯл на том, чтобы ‹отарио подождал его: ему,  Ђнсельмо,  надобно-де
поговорить с ним об одном весьма важном деле. Љамилле же он сказал, чтобы до
его прихода она не оставлЯла ‹отарио одного.  ‘ловом,  он  так  ловко  сумел
притворитьсЯ, будто спешит по неотложному, а вернее, ложному делу, что никто
не заподозрил бы его в притворстве. Ђнсельмо ушел,  и  в  столовой  остались
лишь Љамилла и ‹отарио,  ибо  слуги  ушли  обедать.  “  ‹отарио  было  такое
чувство, будто он на арене, на той самой арене, о которой  мечтал  длЯ  него
Ђнсельмо, и перед ним его враг,  способный  одною  своею  красотою  победить
целый отрЯд вооруженных  рыцарей,  -  согласитесь,  что  ‹отарио  было  чего
боЯтьсЯ. € рассудил он за благо, поставив локоть на ручку кресла и  подперев
щеку ладонью, попросить у Љамиллы прощениЯ за неучтивость и сказать, что  до
прихода Ђнсельмо он немного соснет. Љамилла заметила, что на эстрадо {5} ему
будет удобнее, нежели в кресле, и предложила ‹отарио прилечь  там.  ‹отарио,
однако же, отказалсЯ и проспал в кресле до прихода Ђнсельмо, а  тот,  застав
Љамиллу у нее в комнате, ‹отарио же  спЯщим,  подумал,  что  возвратилсЯ  он
поздно и что они, уж верно, успели поговорить и даже вздремнуть, и теперь он
не чаЯл, как дождатьсЯ пробуждениЯ ‹отарио, чтобы уйти вместе с ним из  дому
и спросить, как его дела. € все так по его желанию  и  совершилось:  ‹отарио
пробудилсЯ, они тут же вышли вдвоем из дому, он задал  ему  этот  вопрос,  и
‹отарио ответил, что он почел неприличным с первого же раза открытьсЯ ей  во
всем, а потому пока только восхищалсЯ ее красотою и  уверЯл,  что  в  городе
только и разговору, что о рассудительности ее и  красоте,  и  ему,  ‹отарио,
представлЯетсЯ-де,  что  основы  заложены:  он  уже  начал   добиватьсЯ   ее
расположениЯ и подготовил ее к дальнейшему, так  что  в  следующий  раз  она
будет слушать его с удовольствием, и длЯ того он, мол, прибегнул к хитрости,
к  какой  прибегает  сам  демон,  когда  хочет  соблазнить  человека,  зорко
следЯщего за собой, - будучи духом тьмы,  он  преображаетсЯ  в  духа  света,
выступает под личиной добра и срывает ее не  прежде,  чем  добьетсЯ  своего,
если только его обман не разоблачат  в  самом  начале.  ‚сем  этим  Ђнсельмо
осталсЯ весьма доволен и сказал, что теперь он ежедневно, даже не выходЯ  из
дому, но Якобы отвлеченный домашними делами, будет оставлЯть его  наедине  с
Љамиллой, а Љамилле и в голову не придет, что это уловка.
     € вот уже много дней ‹отарио не говорил с Љамиллой ни  слова,  а  друга
своего уверЯл, что он с нею беседует, но что за все времЯ ни разу  не  сумел
он склонить ее ни на что дурное, и ни разу не подала она ему  никакой,  даже
слабой надежды; напротив того, грозитсЯ все рассказать мужу, если только  он
не оставит дурных своих намерений.
     - Ћтлично, - молвил Ђнсельмо. - €так, Љамилла устоЯла  против  слов,  -
посмотрим, как устоит она против дел. ‡автра же  Я  вручу  тебе  две  тысЯчи
золотых, которые ты ей предложишь и подаришь, и еще две  тысЯчи  на  покупку
драгоценностей, дабы ими ее прельстить, - ведь женщины все,  сколько  их  ни
есть, даже самые из них целомудренные, любЯт хорошо  одеватьсЯ  и  франтить,
особливо красивые, и вот если она устоит и против этого  соблазна,  тогда  Я
почту себЯ вполне удовлетворенным и не стану больше тебе докучать.
     ‹отарио заметил, что коли он начал дело, так  доведет  до  конца,  хотЯ
знает заранее, что только выбьетсЯ из сил и все равно потерпит поражение. Ќа
другой день получил он четыре тысЯчи эскудо {6},  а  с  ними  четыре  тысЯчи
затруднений, ибо не мог сообразить, как бы это ему  еще  солгать:  однако  в
конце концов надумал сказать, что Љамилла столь же равнодушна к  подаркам  и
обещаниЯм, как и к похвалам, и что не из чего  столько  хлопотать,  ибо  это
значит  попусту  терЯть  времЯ.  ‘удьба,  однако  ж,  распорЯдилась   иначе:
Ђнсельмо, оставив, по обыкновению,  ‹отарио  и  Љамиллу  вдвоем,  заперсЯ  в
смежной комнате и через замочную скважину стал подсматривать и подслушивать,
о чем они толкуют, и, обнаружив, что за полчаса с лишним ‹отарио и двух слов
не сказал с Љамиллой, да и не скажет, если бы даже провел с нею  целый  век,
пришел к заключению, что ответы Љамиллы,  о  которых  он  слышал  от  своего
друга, - сплошнаЯ выдумка и ложь. €, дабы совершенно в  том  удостоверитьсЯ,
он вышел к ним и, отозвав ‹отарио в сторону, спросил, что нового и  в  каком
расположении духа находитсЯ Љамилла. ‹отарио сказал, что больше он  палец  о
палец не ударит, ибо ответы ее столь резки и суровы, что у него  не  хватает
духу продолжать с ней разговор.
     -  Ђх,  ‹отарио,  ‹отарио!  -  воскликнул  Ђнсельмо.  -  Љак  плохо  ты
исполнЯешь свой долг и как плохо оправдываешь ты  мое  безграничное  к  тебе
доверие! џ только что следил за тобой через скважину, в которую входит  этот
ключ, и убедилсЯ, что ты словом не перемолвилсЯ с Љамиллой. Ћтсюда  Я  делаю
вывод, что ты ни о чем еще с нею не говорил. …сли же это так, - а  это,  без
сомнениЯ, так, - то длЯ чего ты менЯ обманываешь, длЯ чего ты своею  уловкою
лишаешь менЯ возможности иным путем достигнуть цели?
     Ѓольше Ђнсельмо ничего не сказал, но и этого оказалось довольно,  чтобы
пристыдить и смутить ‹отарио, и тот, воспринЯв предъЯвленное  ему  обвинение
во лжи почти как личное оскорбление, поклЯлсЯ Ђнсельмо, что отныне он  самым
добросовестным образом возьметсЯ за дело, в чем Ђнсельмо  сможет  убедитьсЯ,
если станет из любопытства за ним следить, - впрочем,  в  таком  рачительном
надзоре врЯд ли поЯвитсЯ-де нужда, ибо  рачительность,  какую  он,  ‹отарио,
намерен выказать, дабы ублаготворить Ђнсельмо,  рассеет  всЯкие  подозрениЯ.
Ђнсельмо ему поверил и, дабы тот мог  действовать  более  решительно  и  без
стеснениЯ, задумал съездить на неделю  к  одному  своему  приЯтелю,  который
проживал в деревне неподалеку от города и с которым он  заранее  уговорилсЯ,
что тот,  нарочно  длЯ  Љамиллы,  будет  настойчиво  звать  его  к  себе.  Ћ
злосчастный и недальновидный Ђнсельмо! —то ты делаешь?  —то  приуготовлЯешь?
Људа приказываешь себЯ вести? Џосмотри: ведь ты себе же делаешь зло, себе же
приуготовлЯешь бесчестье, себЯ же приказываешь вести к гибели. ’воЯ  супруга
Љамилла добродетельна; спокойно и  безмЯтежно  обладаешь  ты  ею;  никто  не
мешает тебе наслаждатьсЯ; помыслы ее не выходЯт за стены дома; ты, на земле,
ее небо, ты  предел  ее  мечтаний,  исполнение  желаний  ее,  мера,  которою
мерЯетсЯ ее волЯ, всегда послушнаЯ твоей воле и воле  небес.  …сли  же  все,
какие только ты  пожелаешь,  богатства,  содержащиесЯ  в  недрах  ее  чести,
красоты, чистоты и скромности, достаютсЯ тебе даром, то  к  чему  тебе  рыть
землю в поисках новых месторождений нового,  доселе  невиданного  сокровища,
рискуЯ тем, что все может рухнуть,  ибо  в  конце  концов  все  держитсЯ  на
неустойчивых  креплениЯх  слабой  ее  природы?  Џомни,  что  кто  добиваетсЯ
невозможного, тому отказывают и в возможном, как это еще лучше выразил поэт:

     џ ищу в темнице волю,
     ‚ четырех стенах простор,
     ‘частье в несчастливой доле,
     ‚ смерти жизнь, отраду в боли,
     Ќеподкупность в том, кто вор.
     € за это навсегда Я
     ‚ами к казни присужден,
     Ќебо и судьбина злаЯ:
     Ќевозможного желаю,
     Ђ возможного лишен.

     Ќа другой день Ђнсельмо уехал в деревню, объЯвив Љамилле, что во  времЯ
его отсутствиЯ ‹отарио будет присматривать за домом, ходить к ней обедать  и
что ей надлежит ухаживать за  ним  так  же,  как  она  ухаживает  за  мужем.
Љамилла, будучи женщиною скромною  и  честною,  опечалилась  и  заметила  по
поводу отданного ее мужем распорЯжениЯ, что нехорошо, если кто-нибудь в  его
отсутствие будет сидеть за его столом, а коли он-де не верит в хозЯйственные
ее способности, пусть на сей раз попробует - и он убедитсЯ на опыте, что она
и с более трудными делами справитсЯ. Ђнсельмо возразил, что такова его  волЯ
и что ей остаетсЯ лишь склонить голову и подчинитьсЯ. Љамилла  сказала,  что
она повинуетсЯ, хотЯ и против своего желаниЯ. Ђнсельмо уехал,  а  на  другой
день пришел ‹отарио, и Љамилла была с ним приветлива, но  сдержанна;  вообще
она старалась не оставатьсЯ с ним наедине и вечно была  окружена  слугами  и
служанками, чаще же всего при ней находилась горничнаЯ ‹еонелла, которую она
особенно любила и с которой они  вместе  росли  в  доме  родителей  Љамиллы,
откуда, выйдЯ замуж за Ђнсельмо, Љамилла взЯла ее к себе. ‚  течение  первых
трех дней ‹отарио ничего ей не сказал, хотЯ времЯ у него длЯ этого  было,  а
именно, когда слуги, убрав со стола, отправлЯлись  по  распорЯжению  Љамиллы
наскоро поесть; этого мало: она  приказала  ‹еонелле  обедать  раньше  и  не
отходить от нее ни на шаг; однако ж ‹еонелла, у которой  на  уме  были  одни
лишь утехи, пользовалась этим временем и возможностью длЯ своих забав  и  не
всегда исполнЯла приказание своей госпожи, -  напротив  того,  оставлЯла  ее
наедине с ‹отарио, точно именно это ей было приказано. Ћднако ж скромный вид
Љамиллы, строгое ее лицо и то, что она с большим достоинством себЯ  держала,
- все это накладывало печать на уста ‹отарио.
     ‘о всем тем польза от множества достоинств Љамиллы,  заграждавших  уста
‹отарио молчанием, послужила во вред им обоим, ибо если немотствовали  уста,
зато мысль не оставалась праздною: она имела возможность созерцать  одно  за
другим все чудеса душевных ее качеств и ее красоты, способные влюбить в себЯ
мраморную статую, а не то что живое сердце. ‚ те промежутки  времени,  когда
‹отарио должен был с ней говорить, он смотрел на нее и думал, сколь достойна
она его любви;  и  дума  эта  стала  постепенно  вытеснЯть  его  преданность
Ђнсельмо, и тысЯчу раз хотел он оставить город и уйти туда, где бы  Ђнсельмо
не видел его и где бы он сам не видел Љамиллу, однако ж наслаждение, которое
он испытывал, взираЯ на нее, удерживало и не  пускало  его.  Ћн  пересиливал
себЯ и боролсЯ с собой, дабы  не  ощущать  более  того  блаженного  чувства,
которое влекло его любоватьсЯ Љамиллой, дабы истребить это чувство  в  себе;
наедине с самим собою он говорил, что это бред;  он  называл  себЯ  неверным
другом и даже  дурным  христианином;  он  размышлЯл,  он  сравнивал  себЯ  с
Ђнсельмо, но все эти  рассуждениЯ  сводились  к  тому,  что  всему  виною  -
сумасбродство и самоуверенность Ђнсельмо, а не его, ‹отарио, нестойкость,  и
что если бы он оправдалсЯ пред богом так же, как  мог  бы  оправдатьсЯ  пред
людьми, то ему нечего было бы боЯтьсЯ наказаниЯ за свой грех.
     ‚ конце концов красота Љамиллы и ее душевные качества, а также  случай,
который ему представилсЯ единственно  благодарЯ  неразумному  мужу,  в  прах
развеЯли верность ‹отарио; и тот, покорствуЯ лишь своей  склонности,  спустЯ
три днЯ после отъезда Ђнсельмо, в течение которых он вел неустанную  борьбу,
силЯсь подавить свои желаниЯ, с таким волнением и в  столь  пламенных  речах
стал изливать Љамилле свою страсть, что она, пораженнаЯ, молча встала и ушла
к себе в комнату. Ћднако ее холодность  не  убила  в  ‹отарио  надежды,  ибо
надежда рождаетсЯ одновременно  с  любовью,  -  напротив  того:  надежда  на
взаимность стала в нем еще крепче. Ђ Љамилла, котораЯ никак этого не ожидала
от ‹отарио, не знала, что делать; и, подумав, что небезопасно  и  неприлично
давать ему повод и возможность снова  начать  сердечные  излиЯниЯ,  решилась
послать - и в тот же вечер послала - к Ђнсельмо слугу с письмом  вот  какого
содержаниЯ:


     1 ‚плоть до алтарей (лат.).  Њесто  расположениЯ  алтарей  считалось  в
римском доме свЯщенным и неприкосновенным.
     2 ‹уиджи ’ансилло - неаполитанский поэт (1510-1568), автор поэмы "‘лезы
апостола Џетра".
     3 €спытание кубком - эпизод из  поэмы  Ђриосто  "Ќеистовый  ђоланд".  ‚
XLIII песне помещен рассказ  одного  рыцарЯ  о  кубке,  обладавшем  чудесным
свойством: вино из него проливалось на грудь  пьющего  в  том  случае,  если
супруга этого человека была ему неверна. ђассказ о подобном  чудесном  кубке
встречаетсЯ и в XLI песне той же поэмы.
     4 „анаЯ (миф.) - дочь аргосского царЯ ЂкрисиЯ.  ЋпасаЯсь  осуществлениЯ
предсказаниЯ, что он будет убит одним из своих внуков, царь  велел  заточить
свою дочь в неприступную башню под охраной стражи  и  собак.  “влекшийсЯ  ее
красотой ћпитер проник в башню в виде золотого дождЯ.
     5 ќстрадо - небольшое возвышение на женской  половине  дома,  устланное
коврами  и  подушками.  ќстрадо  называлась  также  и  комната,  в   которой
находилось это возвышение и котораЯ служила длЯ приема гостей.
     6 ќскудо - стариннаЯ испанскаЯ золотаЯ монета.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXXIV,
     в коей следует продолжение повести о Ѓезрассудно-любопытном

     "ѓоворЯт, что плохо, когда войско остаетсЯ без предводителЯ, а крепость
без коменданта, - Я же скажу, что еще хуже, когда молодаЯ жена остаетсЯ  без
мужа, если только какие-либо чрезвычайные обстоЯтельства  того  не  требуют.
Њне так тЯжело без ‚ас и так несносна эта разлука,  что  если  ‚ы  скоро  не
возвратитесь, то Я принуждена буду переехать в дом родителей моих и оставить
‚аш дом без сторожа, ибо тот, кого ‚ы оставили сторожить менЯ,  -  если  это
только, точно, сторож, - думает, кажетсЯ, больше о собственном удовольствии,
нежели о том, что касаетсЯ ‚ас. ‚ы же, с ‚ашим умом, и так менЯ поймете,  да
мне и не подобает к этому что-либо еще прибавлЯть".

     Џолучив это письмо, Ђнсельмо пришел к заключению, что ‹отарио уже начал
действовать и что Љамилла, по-видимому, держит себЯ с  ним  так,  как  этого
ему, Ђнсельмо, хотелось; и, обрадовавшись таковым вестЯм чрезвычайно,  велел
он передать на словах Љамилле, чтобы она  ни  в  коем  случае  не  оставлЯла
своего дома, ибо он весьма скоро возвратитсЯ. Ћтвет Ђнсельмо удивил Љамиллу,
и она в еще пущее пришла замешательство, ибо не знала,  как  быть:  остатьсЯ
дома или же переехать к родителЯм, - остатьсЯ означало подвергнуть опасности
свою честь, уехать - ослушатьсЯ мужа.  ‚  конце  концов  она  выбрала  более
тЯжкую длЯ нее долю, а именно  -  осталась  дома  с  твердым  намерением  не
избегать общества ‹отарио, дабы не  давать  челЯди  повода  к  пересудам,  и
теперь Љамилле было уже досадно, что она написала супругу такое письмо:  она
боЯлась, как бы он не подумал, что ‹отарио заметил с  ее  стороны  некоторую
вольность и что это его побудило нарушить приличиЯ. Ќо,  увереннаЯ  в  своей
чистоте,  она  уповала  на  бога  и  на  свое  собственное  благоразумие,  а
благоразумие внушало ей ничего не отвечать ‹отарио, с чем бы  он  к  ней  ни
обращалсЯ, и ничего больше не сообщать мужу, дабы не волновать его этим и не
вызывать на ссору, - более того: Љамилла уже начала думать  о  том,  как  бы
обелить ‹отарио в глазах Ђнсельмо,  когда  тот  спросит,  что  заставило  ее
написать это письмо. ‚ сих мыслЯх, более великодушных, нежели спасительных и
остроумных, слушала она на другой день ‹отарио, а тот закусил удила, так что
стойкость Љамиллы  пошатнулась,  и  скромности  ее  надлежало  прихлынуть  к
глазам,  дабы  в  них  не  отразилось  чего-нибудь  похожего  на  влюбленное
сочувствие, которое в ее душе  пробудили  слезы  и  речи  ‹отарио.  ‚се  это
‹отарио заметил, и все это его разжигало. ‚ конце концов он почел за нужное,
воспользовавшись  отсутствием  Ђнсельмо,  сжать  кольцо  осады,   а   затем,
вооруженный похвалами ее красоте, напал на ее честолюбие, оттого что бойницы
тщеславиЯ, гнездЯщегосЯ  в  сердцах  красавиц,  быстрее  всего  разрушает  и
сравнивает с землей само же тщеславие, вложенное в льстивые уста.  €  точно:
не поскупившись на боевые припасы, он столь проворно повел подкоп под  скалу
ее целомудриЯ, что если б даже Љамилла  была  из  мрамора,  то  и  тогда  бы
неминуемо  рухнула.  ‹отарио  рыдал,  молил,   сулил,   льстил,   настаивал,
притворЯлсЯ - с такими движениЯми сердца  и  по  виду  столь  искренне,  что
стыдливость Љамиллы дрогнула, и он одержал победу, на  которую  менее  всего
надеЯлсЯ и которой более всего желал.
     Љамилла сдалась; сдалась Љамилла; но что же в том удивительного, если и
дружеские чувства ‹отарио не устоЯли? ‚от пример, Ясно показывающий,  что  с
любовною страстью можно совладать, только лишь бежав от нее, и что никто  не
должен сражатьсЯ с таким мощным врагом, ибо нужна  сила  божественнаЯ,  дабы
противостать человеческой ее силе. Ћдна лишь ‹еонелла знала о падении  своей
госпожи, ибо от нее не  могли  укрытьсЯ  неверные  друзьЯ  и  новонареченные
любовники. ‹отарио из боЯзни унизить в глазах Љамиллы свое чувство и навести
ее на мысль, что он случайно и непреднамеренно, а не по собственному хотению
ее покорил, так ничего и не сообщил ей о затее Ђнсельмо и о том, что это  он
дал ему, ‹отарио, возможность этого достигнуть.
     ‘пустЯ несколько дней Ђнсельмо возвратилсЯ домой и не  заметил,  что  в
нем уже недостает того, что он менее всего берег и чем более всего  дорожил.
’от же час отправилсЯ он к ‹отарио и застал его дома;  они  обнЯлись,  после
чего Ђнсельмо спросил, что нового и должно ли ему жить или умереть.
     - Ќовое заключаетсЯ в том, друг Ђнсельмо, - отвечал ‹отарио, - что жена
твоЯ достойна быть примером и венцом всех верных жен. ‘лова,  которые  Я  ей
говорил, Я говорил на ветер, посулы мои она ни во  что  вменила,  подношениЯ
были отвергнуты, над притворными  моими  слезами  она  от  души  посмеЯлась.
Љоротко говорЯ, Љамилла - это воплощение красоты, это  кладезь  честности  и
средоточие благонравиЯ, скромности и всех добродетелей, приносЯщих  славу  и
счастье порЯдочной женщине. ‚озьми свои деньги, друг мой, вот они, в них  не
было  нужды,  ибо  целомудрие  Љамиллы  не  склонЯетсЯ  перед  подарками   и
обещаниЯми, - это длЯ нее слишком низменно. “довольствуйсЯ этим, Ђнсельмо, и
новых испытаний не  затевай.  ’ы,  будто  посуху,  прошел  море  сомнений  и
подозрений, которые обыкновенно возбуждают и могут возбуждать жены,  так  не
выходи же вновь  в  открытое  море  новых  опасностей,  не  поручай  другому
кормчему испытывать крепость и прочность кораблЯ, посланного тебе небом  длЯ
прохождениЯ житейского морЯ, - нет, считай,  что  ты  уже  достигнул  тихого
пристанища, стань на Якорь душевного спокойствиЯ и стой до тех пор,  пока  к
тебе не ЯвЯтсЯ за долгом, который лучшие из лучших не властны не уплатить.
     ‘лова ‹отарио доставили Ђнсельмо полное удовлетворение,  и  поверил  он
им, как если б то было прорицание оракула; со всем тем он попросил друга  не
оставлЯть этого предприЯтиЯ, хотЯ бы из  любопытства  и  длЯ  препровождениЯ
времени; впредь он волен-де и  не  выказывать  столь  неусыпного  рвениЯ,  -
единственно, чего он, Ђнсельмо, желает, это чтобы  были  написаны  стихи,  в
которых под именем •лоры была бы прославлена Љамилла, а он  скажет  Љамилле,
что ‹отарио влюблен в одну  даму  и  под  этим  именем  ее  воспевает,  дабы
соблюсти приличиЯ, каковых скромность ее заслуживает;  если  же  ‹отарио  не
возьмет на себЯ труд сочинить стихи, то он сам-де их сочинит.
     - Ќужды в этом нет, - возразил ‹отарио, - ибо не так уж менЯ  чуждаютсЯ
музы, и хоть изредка, а посещают. €так, скажи Љамилле  все,  что  ты  сейчас
сказал о мнимом  моем  увлечении,  стихи  же  Я  напишу,  если  и  не  столь
исправные, как того заслуживает предмет, то уж, разумеетсЯ, лучшие, на какие
Я только способен.
     Ќа этом и уговорились друг безрассудный и друг-изменник;  Ђнсельмо  же,
возвратившись домой, спросил Љамиллу о том, о чем он, к вЯщему ее изумлению,
так долго не спрашивал, а именно, что за причина побудила  ее  написать  ему
такое письмо. Љамилла ответила, что ей показалось, будто  ‹отарио  позволЯет
себе с ней больше, чем когда Ђнсельмо дома, но что потом она разуверилась  и
полагает, что все это одно воображение, ибо ‹отарио уже  избегает  ее  и  не
остаетсЯ с нею наедине. Ђнсельмо ей на  это  сказал,  что  она  смело  может
отрешитьсЯ от этих подозрений, ибо ему ведомо, что ‹отарио  влюблен  в  одну
знатную девушку, которую он воспевает под именем •лоры, а что если б даже он
и не был влюблен, то у нее нет оснований сомневатьсЯ в честности ‹отарио и в
их взаимной наитеснейшей  дружеской  привЯзанности.  €  если  б  ‹отарио  не
предуведомил Љамиллу, что увлечение его •лорой есть увлечение мнимое  и  что
он рассказал об этом Ђнсельмо, дабы  иметь  возможность  проводить  времЯ  в
прославлении Љамиллы,  она,  без  сомнениЯ,  попала  бы  в  неумолимые  сети
ревности, однако ж, предуведомленнаЯ, она принЯла это известие спокойно.
     Ќа другой день, после обеда, когда они сидели втроем, Ђнсельмо попросил
‹отарио прочитать то, что он сочинил в честь  своей  возлюбленной  •лоры,  -
Љамилла-де все равно ее не знает, а потому он может говорить о ней все,  что
угодно.
     - •отЯ бы даже она ее и  знала,  Я  бы  ничего  не  утаил,  -  возразил
‹отарио. - Љогда влюбленный восхвалЯет красоту своей дамы и  упрекает  ее  в
жестокости, то этим он не позорит ее  доброго  имени.  ’ак  или  иначе,  вот
сонет, который Я вчера сочинил в честь неблагодарной •лоры:

     Љогда немаЯ ночь на мир сойдет
     € дрема отуманит смертным взоры,
     ‚еду Я длЯ небес и милой •лоры
     ‘воим несчетным мукам скорбный счет.

     Љогда зарЯ, ликуЯ, распахнет
     ‚орот востока розовые створы,
     “порно рвутсЯ вздохи и укоры
     €з уст моих все утро напролет.

     Љогда же землю с трона голубого
     Ћсыплет полдень стрелами огнЯ,
     џ предаюсь рыданьЯм исступленным.

     Ќо вот опЯть приходит ночь, и снова
     џ убеждаюсь, горестно стенЯ,
     —то небеса и •лора глухи к стонам.

     Љамилле сонет понравилсЯ, но еще больше - Ђнсельмо; он  одобрил  его  и
сказал, что дама эта,  по-видимому,  слишком  жестока,  если  она  на  столь
искреннее чувство не отвечает. Ќо тут Љамилла задала вопрос:
     - ђазве все, что говорЯт влюбленные поэты, это правда?
     - Љак поэты, они  говорЯт  неправду,  -  отвечал  ‹отарио,  -  но,  как
влюбленные, они всегда столь же кратки, сколь искренни.
     - ќто не подлежит сомнению, - подтвердил Ђнсельмо единственно длЯ того,
чтобы поддержать ‹отарио и прибавить его словам весу в  глазах  Љамиллы,  но
Љамилла так была увлечена ‹отарио, что не заметила уловки Ђнсельмо.
     Ђ как все, принадлежавшее ‹отарио, доставлЯло ей удовольствие,  к  тому
же ей ведомо было, что все его помыслы и все его писаниЯ посвЯщены ей и  что
она и есть настоЯщаЯ •лора, то она спросила  ‹отарио,  нет  ли  у  него  еще
сонета или же каких-либо других стихов.
     - Ћдин сонет есть, - отвечал ‹отарио, - но только Я не думаю, чтобы  он
был так же хорош, как первый, или, лучше  сказать,  не  так  плох.  ‚прочем,
судите сами:

     ЊенЯ своим презреньем губишь ты,
     € знаю Я, что неизбежно сгину,
     Ќо знаю также, что приму кончину
     ђабом твоей небесной красоты.

     ‚едь и достигнув роковой меты,
     ѓде славу, страсть и жизнь, как прах, отрину,
     ‘ собой в страну забвеньЯ не премину
     џ унести любимые черты.

     Ќет, с этою свЯтынею бесценной
     ЊенЯ в последний час не разлучат
     Ќи равнодушье, ни отпор холодный.

     Ћ горе мне, пловцу в пучине пенной,
     Љоторый, тщетно напрЯгаЯ взглЯд,
     Ќигде звезды не видит путеводной!

     Ђнсельмо одобрил второй сонет не меньше, чем первый,  и  так  звено  за
звеном присоединЯл он к цепи, которою он опутывал и приковывал себЯ к своему
бесчестию, ибо когда ‹отарио особенно его бесчестил, то он ему говорил,  что
теперь-то он больше чем когда-либо спокоен за свою честь;  и  так  же  точно
Љамилла, ступень за ступенью, все ниже спускалась в бездну своего позора,  а
супругу ее казалось, будто она восходит на вершину чистоты и  доброй  славы.
Љак-то раз случилось, однако ж, Љамилле остатьсЯ наедине со своею  служанкой
и Љамилла обратилась к ней с такими словами:
     - Њне стыдно, дорогаЯ ‹еонелла, что Я низко себЯ оценила и повела  себЯ
так, что ‹отарио сразу покорил мое сердце,  вместо  того  чтобы  завоевывать
постепенно. Ѓоюсь, что он станет менЯ презирать за уступчивость  или  же  за
ветреность, не принЯв  в  соображение  силы  своей  страсти,  сломившей  мое
сопротивление.
     - Џусть это вас не тревожит, госпожа моЯ, - сказала ‹еонелла, - это  не
имеет значениЯ: ценность подарка не уменьшаетсЯ от того, что  мы  скоро  его
получили, если только подарок, точно, хорош и ценен  сам  по  себе.  Ќедаром
говоритсЯ пословица: хочешь дать за двоих - давай сразу.
     - …сть и другаЯ пословица, - вставила Љамилла,  -  дешево  обходитсЯ  -
мало ценитсЯ.
     - ќта поговорка к вам  не  относитсЯ,  -  возразила  ‹еонелла,  -  ведь
любовь, как Я слышала, то на крыльЯх летает, то идет шагом, с этим мчитсЯ, с
тем еле бредет, одних охлаждает,  других  испепелЯет,  одних  ранит,  других
убивает, бег ее желаний в один и тот же миг начинаетсЯ и прекращаетсЯ, утром
предпринимает она осаду крепости, а вечером крепость уже взЯта, ибо нет  той
силы, котораЯ могла бы  ей  сопротивлЯтьсЯ.  Ђ  коли  так,  то  чего  же  вы
опасаетесь, чего страшитесь? ‚едь с ‹отарио,  как  видно,  случилось  то  же
самое, ибо орудием  своей  победы  над  вами  любовь  избрала  отъезд  моего
господина. € надлежало, чтобы именно в отсутствие  Ђнсельмо  свершилось  то,
что замыслила любовь, пока он не возвратилсЯ, ибо его приезд испортил бы все
дело: ведь у любви нет лучшего помощника по  части  исполнениЯ  ее  желаний,
нежели случай, и она пользуетсЯ им длЯ всех своих затей, особливо на  первых
порах. ‚се это Я отлично  знаю,  и  больше  по  собственному  опыту,  нежели
понаслышке, и когда-нибудь Я вам про себЯ расскажу, синьора, - ведь  Я  тоже
не каменнаЯ, во мне молодаЯ играет кровь. Џритом, синьора Љамилла, вы не так
уже скоро доверились ему и сдались, сначала вы узнали душу  ‹отарио  по  его
взглЯдам, вздохам, речам, обещаниЯм и подношениЯм, и его  душевные  качества
вас убедили, что он вполне достоин любви. Ђ коли так, то не слушайте  голоса
лицемериЯ и самолюбиЯ, внушите себе, что ‹отарио уважает вас так  же  точно,
как его уважаете вы: он рад и счастлив, что вы попались в сети любви,  сети,
опутывающие вас в его глазах еще большим уважением и почетом, и помните, что
он может похвалитьсЯ не только четырьмЯ ‘, которые будто бы  положено  иметь
каждому порЯдочному влюбленному, то есть  тем,  что  он  свободен,  сметлив,
стоек и скрытен, но и всею азбукой - вы только послушайте, Я  вам  скажу  ее
сейчас на памЯть. ‘колько Я понимаю и могу судить,  он  богат,  великодушен,
горЯч,  добр,  жалостлив,  знатен,  изЯщен,  красив,  любезен,  мужественен,
настойчив, обходителен, постоЯнен, рыцарственен, потом эти четыре  ‘,  затем
терпелив, умен, храбр, царственен, чистосердечен (ш и щ  сюда  не  подходЯт,
больно некрасивые буквы), затем юн и, наконец, Яростен в битве.
     Ђзбука эта привела Љамиллу в веселое расположение духа,  и  она  нашла,
что на самом деле ‹еонелла, вероЯтно, более опытна в любви,  чем  это  можно
понЯть из ее слов; и тут ‹еонелла в этом созналась и  сказала  Љамилле,  что
завела амуры с одним молодым человеком из хорошей  семьи,  жителем  того  же
города, каковое известие встревожило Љамиллу, и она со страхом подумала, что
чести ее именно с этой стороны может грозить опасность.  „опросила  она  ее,
как далеко они зашли. ’а без малейшего стеснениЯ, крайне развЯзно  ответила,
что они зашли далеко.  „а  ведь  так  оно  обыкновенно  и  случаетсЯ:  стоит
допустить оплошность госпоже, как тотчас терЯет стыд служанка и,  видЯ,  что
хозЯйка ее оступилась, начинает хромать сама, нимало не  смущаЯсь,  что  все
про это знают. Љамилле ничего иного не оставалось, как упросить ‹еонеллу  не
рассказывать своему возлюбленному об ее увлечении, а также держать  в  тайне
собственные свои похождениЯ, дабы про них  не  узнали  Ђнсельмо  и  ‹отарио.
‹еонелла все это обещала, но исполнила свое обещание так,  что  предчувствие
Љамиллы, что через нее она утратит доброе свое имЯ, сбылось, ибо  бесстыднаЯ
и дерзкаЯ ‹еонелла, видЯ, что ее госпожа ведет себЯ уже не так, как  прежде,
и будучи уверена, что если госпожа и застанет ее с любовником, то все  равно
не выдаст, осмелилась  привести  его  в  дом,  -  таково  одно  из  пагубных
последствий  греха,  совершаемого   госпожами:   они   становЯтсЯ   рабынЯми
собственных своих служанок и принуждены бывают покрывать  их  бесстыдство  и
низость, как это и случилось с  Љамиллой,  котораЯ  не  один,  а  много  раз
заставала ‹еонеллу с ее милым в одном из покоев своего  дома  и  все  же  не
только не решалась ее пожурить, но еще и помогала ей прЯтать  его  и  делала
все длЯ того,  чтобы  Ђнсельмо  его  не  увидел.  Ќо,  несмотрЯ  на  все  их
ухищрениЯ, однажды ‹отарио увидел, как  тот  на  рассвете  выходил  из  дома
Ђнсельмо; не знаЯ, кто это, ‹отарио подумал сперва, что это ему  почудилось;
когда же он увидел, что тот, завернувшись и закутавшись в плащ,  пробираетсЯ
с величайшею предосторожностью и опаскою, то, отказавшись  от  простодушного
своего заключениЯ, пришел к другому, которое могло бы погубить всех, если бы
Љамилла в конце концов не нашлась,  как  этому  помочь.  ‹отарио  совершенно
забыл о существовании ‹еонеллы, и ему в голову не могло прийти, что человек,
в столь неурочное времЯ выходивший из дома Ђнсельмо, приходил к ‹еонелле; он
вообразил, что Љамилла и тут оказалась столь же доступною и податливою,  как
и по отношению к  нему,  -  таковы  последствиЯ,  которые  влечет  за  собою
злонравие неверной жены; она терЯет уважение в глазах своего  же  любовника,
который мольбами и уверениЯми достигнул того, что она ему отдалась,  и