 свободу никогда не оставлЯла менЯ,  и  если  то,
что Я замышлЯл, обдумывал и приводил в исполнение, успеха  не  имело,  Я  не
падал духом и тотчас цеплЯлсЯ и хваталсЯ  за  какую-нибудь  другую  надежду,
пусть слабую и непрочную. ќто менЯ поддерживало в  алжирском  остроге,  или,
как его называют турки, баньЯ, куда сажают  пленных  христиан  -  как  рабов
королЯ и некоторых частных  лиц,  так  и  рабов  алмахзана,  то  есть  рабов
городского совета, которых посылают на работы по благоустройству города и на
всЯкие другие работы и которым особенно трудно выйти  на  свободу,  ибо  они
принадлежат общине, но не отдельным лицам, так что если б даже они и достали
себе выкуп, то все равно им не с кем  было  бы  начать  переговоры.  ‚  этих
тюрьмах, как Я уже сказал,  содержатсЯ  рабы  и  некоторых  частных  лиц  из
местных жителей, преимущественно такие, за которых надеютсЯ получить  выкуп,
ибо здесь их работать не приневоливают, а глЯдЯт за ними в оба до  тех  пор,
пока не придет выкуп. ’ак же точно и рабов королЯ, за  которых  ждут  выкуп,
посылают на работы вместе со всеми, только если  выкуп  запаздывает;  в  сем
случае длЯ того, чтобы они более решительно добивались выкупа, их принуждают
работать и посылают вместе с прочими рубить лес, а это труд нелегкий.
     џ тоже оказалсЯ в числе выкупных,  ибо  когда  стало  известно,  что  Я
капитан, то, сколько Я ни уверЯл, что средства  мои  весьма  скромны  и  что
имущества у менЯ никакого нет, все же Я  был  отнесен  к  разрЯду  дворЯн  и
выкупных пленников. ЊенЯ заковали в цепи - не столько длЯ того, чтобы  легче
было менЯ сторожить, сколько в знак того, что Я выкупной, и так Я жил в этом
баньЯ  вместе  с  многими  другими  дворЯнами  и  знатными  людьми,  которые
значились как выкупные и в качестве таковых здесь содержались. € хотЯ порою,
а вернее, почти все времЯ, нас мучили голод  и  холод,  но  еще  больше  нас
мучило то, что мы на каждом шагу видели и слышали, как хозЯин мой  совершает
по отношению к христианам невиданные и неслыханные жестокости.  Љаждый  день
он кого-нибудь вешал, другого сажал на кол, третьему отрезал уши, - и все по
самому ничтожному поводу, а то и вовсе без  всЯкого  повода,  так  что  сами
турки  понимали,   что   это   жестокость   ради   жестокости   и   что   он
человеконенавистник  по  своей  природе.  …динственно,  с  кем   он   хорошо
обходилсЯ, это с  одним  испанским  солдатом,  неким  ‘ааведра  {3},  -  тот
проделывал такие вещи, что турки долго его не забудут, и все длЯ того, чтобы
вырватьсЯ на свободу, однако ж хозЯин мой ни разу  сам  его  не  ударил,  не
приказал избить его и не сказал ему худого слова, а между  тем  мы  боЯлись,
что нашего товарища за самую невинную из его проделок посадЯт на кол, да  он
и сам не раз этого опасалсЯ. € если б мне позволило времЯ, Я бы вам  кое-что
рассказал о подвигах этого солдата, и рассказ о них показалсЯ бы вам гораздо
более занимательным и удивлениЯ достойным, нежели моЯ историЯ.
     Ќу так вот: во двор нашего острога выходили окна дома одного богатого и
знатного мавра, причем окна эти, как обыкновенно у мавров, скорее напоминали
щелки, нежели окна, а в довершение всего  на  них  висели  отменно  плотные,
непроницаемые занавески.  ‘лучилось,  однако  ж,  так,  что,  когда  в  один
прекрасный день Я и еще трое моих товарищей, оставшись одни,  -  ибо  другие
христиане ушли на работу, - от нечего делать пытались прыгать в кандалах  на
крыльце нашего острога, Я невзначай поднЯл глаза и увидел, что  в  одном  из
этих завешенных окошек показалась тростинка, к коей был привЯзан  платок,  и
тростинка эта двигалась и раскачивалась, точно это был  знак,  чтобы  мы  ее
взЯли. Џосмотрели мы на нее, и наконец один из нас пошел  поглЯдеть,  бросЯт
ли ему тростинку и что будет дальше, но как скоро он приблизилсЯ,  тростинку
поднЯли и махнули ею вправо и влево, словно  отрицательно  покачав  головой.
‚озвратилсЯ христианин, и тростинка снова спустилась и стала  раскачиватьсЯ,
как прежде. Џошел второй мой товарищ, но и с ним  случилось  то  же,  что  с
первым. Ќаконец пошел третий, и с ним приключилось то же, что  и  с  первыми
двумЯ. ’огда и Я решилсЯ попытать счастьЯ, и  только  стал  под  окном,  как
кто-то выпустил тростинку из рук, и она упала на тюремный двор прЯмо к  моим
ногам. џ поспешил отвЯзать платок, и в узелке, который Я на  нем  обнаружил,
оказалось десЯть сиани, то есть десЯть золотых монет  низкой  пробы:  монеты
эти имеют хождение у мавров, и каждаЯ из  них  равна  десЯти  нашим  реалам.
Ќечего и говорить, какое удовольствие доставила мне эта находка, как  Я  был
рад и как Я терЯлсЯ в догадках - кто мог оказать  нам  это  благодеЯние,  то
есть, собственно, мне, ибо тростинку никому не желали спускать, кроме  менЯ,
а это был Явный знак, что подарок предназначаетсЯ мне.  џ  спрЯтал  монетки,
сломал тростинку, снова поднЯлсЯ на крыльцо, взглЯнул на окно и увидел,  что
чьЯ-то белоснежнаЯ ручка отворила  окно  и  сейчас  же  захлопнула.  ’ут  мы
наконец сообразили и догадались, что одарила нас женщина из этого  дома,  и,
дабы выразить ей свою признательность, мы, по мавританскому обычаю,  сделали
ей селЯм, то есть опустили голову, склонили стан и сложили на груди руки. Ќе
в долгом времени из окна спустили тростниковый  крестик  и  тотчас  поднЯли.
‡нак этот указывал как будто на то, что там живет пленница-христианка и  что
это она облагодетельствовала нас, однако ж белизна ее руки  и  браслеты  нас
разуверили, и мы решили, что это, очевидно, христианка-вероотступница, а  на
вероотступницах мавры часто женЯтсЯ, да еще и почитают это за  счастье,  ибо
ставЯт их выше своих соплеменниц. ќти наши соображениЯ были весьма далеки от
истины, но с тех пор  мы,  точно  кораблеводители,  чьи  взоры  прикованы  к
северу, только и делали, что смотрели на окно, в котором путеводною  звездою
нам блеснула тростинка, однако ж прошло две недели, а ни тростинки, ни руки,
ни какого-либо другого знака не было видно. € хотЯ все это времЯ мы всЯчески
пытались   разведать,   кто   живет   в   этом   доме   и   нет    ли    там
христианки-вероотступницы, однако ж толком никто нам ничего не мог  сказать,
кроме того, что там живет богатый и  знатный  мавр  по  имени  •аджи  Њурат,
бывший комендант Ђль-Ѓаты {4}, каковую должность мавры признают за  одну  из
самых почетных. € вот, когда мы совершенно не рассчитывали, что на нас снова
посыплетсЯ дождь сиани, нежданно-негаданно вновь показалась тростинка, а  на
ней опЯть платок с еще более толстым узлом, и случилось это, как и в прошлый
раз, когда во всем баньЯ никого, кроме нас, не было. Њы произвели все тот же
опыт: прежде менЯ подошли трое моих товарищей, но тростинка никому из них  в
руки не далась - бросили ее только тогда, когда приблизилсЯ  Я.  џ  развЯзал
узелок и обнаружил сорок испанских золотых и письмо, написанное  по-арабски,
с большим крестом в конце. џ поцеловал крест, спрЯтал  золотые,  возвратилсЯ
на крыльцо, мы проделали наш селЯм, в окне снова показалась рука,  Я  сделал
знак,  что  прочитаю  письмо,  окно  захлопнулось.  ‘лучай  этот  поразил  и
обрадовал нас, по-арабски же мы не разумели, и,  как  ни  велико  было  наше
желание узнать, что это письмо в себе заключает, однако ж найти кого-нибудь,
кто бы нам его прочитал,  было  весьма  затруднительно.  ‚  конце  концов  Я
решилсЯ открытьсЯ одному вероотступнику родом из Њурсии:  он  неукоснительно
изъЯвлЯл мне свою преданность, а Я был посвЯщен в такие его  дела,  что  он,
думалось мне, не осмелитсЯ выдать мою тайну. Ќадобно  знать,  что  некоторые
вероотступники,  имеющие  намерение  возвратитьсЯ  в   христианские   земли,
обыкновенно запасаютсЯ письмами от знатных пленников, в которых  пленники  в
той или иной  форме  удостоверЯют,  что  такой-то  вероотступник  -  человек
порЯдочный, что с христианами он всегда обходилсЯ хорошо и собиралсЯ  бежать
при первой возможности. €ные достают эти свидетельства с хорошей целью, иные
же - на всЯкий случай и не без задней мысли:  в  то  времЯ  как  они  грабЯт
христианские земли, им случаетсЯ заблудитьсЯ и попасть в плен, и вот  тут-то
они и предъЯвлЯют свидетельства и говорЯт, что  по  этим  бумагам  видно,  с
какою целью они сюда прибыли, - их цель, дескать,  остатьсЯ  у  христиан,  и
ради этого они-де и прибыли к нам  на  турецком  корсарском  судне.  ќто  их
спасает от расправы, и, нимало не пострадав, они мирЯтсЯ с церковью, но  при
малейшей возможности возвращаютсЯ в Ѓерберию и становЯтсЯ тем же,  чем  были
прежде. …сть среди них  и  такие,  которые  запасаютсЯ  и  пользуютсЯ  этими
письмами с добрыми  намерениЯми  и  остаютсЯ  у  христиан.  Ћдним  из  таких
вероотступников был мой приЯтель: у него хранились  письма  от  всех  нас  с
самыми похвальными отзывами, так что если бы мавры нашли у него эти  бумаги,
они сожгли бы его живьем. џ знал, что он отлично умеет не  только  говорить,
но и писать по-арабски. Ћднако ж, прежде чем поведать ему все, Я сказал, что
случайно обнаружил в щели моего барака письмо и прошу мне его прочитать.  Ћн
развернул его, а затем долго разглЯдывал и разбирал, что-то бормоча себе под
нос. џ спросил, понимает  ли  он,  что  тут  написано,  -  он  ответил,  что
великолепно понимает и что если мне угодно, чтобы он перевел мне его слово в
слово, то чтобы Я принес ему перо и чернила: так-де ему удобнее. Њы принесли
ему и то и другое, он засел за перевод и, кончив,объЯвил:
     "‚от буквальный перевод на испанский Язык того,  что  содержит  в  себе
арабское это письмо, - предуведомлЯю вас, что  ‹ела  Њариам  всюду  означает
владычица наша „ева ЊариЯ".
     Џисьмо было следующего содержаниЯ:

     "Љогда Я была маленькаЯ, невольница моего отца  научила  менЯ  на  моем
родном Языке христианской салаат и много мне  рассказывала  о  ‹еле  Њариам.
•ристианка эта умерла, и Я знаю, что душа ее попала не в огонь, но к аллаху,
ибо она мне потом дважды ЯвлЯлась и велела мне ехать к христианам и повидать
‹елу Њариам, котораЯ очень менЯ любит, а Я  не  знаю,  как  это  сделать.  џ
видела из окна много христиан,  но  одного  тебЯ  Я  почитаю  за  настоЯщего
дворЯнина. џ молода и красива и  могу  захватить  с  собой  много  денег,  -
подумай, не можешь ли ты поехать вместе со мной, и там,  если  захочешь,  ты
станешь моим мужем, а если не захочешь, то и это не беда: ‹ела Њариам найдет
мне жениха. Џодумай, кому дать прочесть  мое  письмо,  только  не  доверЯйсЯ
маврам, ибо все они коварны. ќто менЯ очень  тревожит,  и  лучше  бы  ты  не
открывалсЯ никому, потому что, если мой отец про это узнает, он бросит  менЯ
в колодец и закидает камнЯми. џ прикреплю к тростинке нитку, а ты привЯжи за
нитку ответ. …сли  же  у  тебЯ  нет  никого,  кто  бы  мог  написать  письмо
по-арабски, то объЯснись знаками, - ‹ела Њариам  сделает  так,  что  Я  тебЯ
пойму. „а хранЯт тебЯ она, и аллах, и еще этот крест, который Я целую  много
раз, как мне велела невольница".

     ‚ы не должны удивлЯтьсЯ, сеньоры, тому, как удивило  и  обрадовало  нас
это письмо. € так велики были наше восхищение и наша радость, что  отступник
догадалсЯ, что не случайно найдено было это письмо, а что оно в  самом  деле
написано одному из нас, и  стал  умолЯть,  если  только,  мол,  догадки  его
справедливы, доверитьсЯ ему и поведать все, а он-де пожертвует  жизнью  ради
нашего освобождениЯ. ’ут он снЯл с  себЯ  металлический  крест  и,  проливаЯ
обильные слезы, поклЯлсЯ изображенным на этом кресте богом, в  которого  он,
будучи-де грешником и злодеем, искренне  и  твердо,  однако  же,  верит,  не
изменить нам и  сохранить  в  тайне  все,  что  нам  благоугодно  будет  ему
поведать, ибо он полагал, и почти был уверен, что  с  помощью  той,  котораЯ
написала это письмо, мы, а вместе с нами и он, обретем свободу,  и  сбудетсЯ
наконец заветнаЯ его мечта - возвратитьсЯ в лоно свЯтой нашей матери-церкви,
от коей он, точно гниющий член, по неведению своему и грехам  был  удален  и
отсечен. Џри  этом  он  так  горько  плакал  и  так  искренне,  по-видимому,
раскаивалсЯ, что мы все сошлись на том, что надобно сказать ему всю  правду,
и точно; мы ему поведали все без утайки.  Њы  показали  ему  окошко,  откуда
спускалась тростинка, и он заметил этот дом  и  обещал  приложить  особые  и
чрезвычайные стараниЯ, чтобы выведать, кто  там  живет.  Џорешили  мы  также
непременно ответить на письмо мавританки, и  как  теперь  у  нас  было  кому
написать ей, то Я немедленно продиктовал ему письмо, коего содержание Я могу
вам сейчас передать слово в слово, ибо ни одна из существенных  подробностей
этого происшествиЯ не изгладилась из моей памЯти и не  изгладитсЯ  до  конца
моих дней. ’ак вот какой ответ составлен был мавританке:

     "„а хранит тебЯ, госпожа моЯ, правый аллах, а с  ним  и  благословеннаЯ
Њариам, истиннаЯ матерь божьЯ, из любви к тебе вложившаЯ в твое сердце мысль
отправитьсЯ в христианские  земли.  Њолись  ей,  да  внушит  она  тебе,  как
исполнить ее повеление, - милосердие ее велико, и она тебе внушит. Ћт своего
имени, а равно и от имени всех христиан, находЯщихсЯ вместе со мною,  обещаю
сделать длЯ тебЯ все,  что  возможно,  и  если  нужно  -  умереть  за  тебЯ.
Ќепременно напиши и сообщи мне, что ты намерена предпринЯть, а Я не  замедлю
ответом, ибо великий аллах послал нам пленного  христианина,  который  умеет
говорить и писать на твоем Языке, о чем ты можешь судить  по  этому  письму.
€так, ты безбоЯзненно можешь уведомлЯть менЯ обо всем. ’ы пишешь, что хотела
бы, прибыв в христианскую  страну,  стать  моею  женою,  Я  же,  как  добрый
христианин, тебе это обещаю, а да будет тебе известно, что христиане  держат
свое слово лучше, чем мавры. „а хранЯт тебЯ, госпожа моЯ, аллах и матерь его
Њариам".

     Џосле того как письмо это было  написано  и  запечатано,  мне  пришлось
ждать целых два днЯ, - наконец баньЯ снова  опустел,  и  тогда  Я  вышел  на
крыльцо, на  свое  обычное  место,  и  стал  поглЯдывать,  не  покажетсЯ  ли
тростинка, и тростинка не замедлила поЯвитьсЯ. Љак скоро Я ее  заметил,  так
сейчас же, хотЯ мне и не было видно, кто ее держит,  показал  письмо,  даваЯ
этим понЯть, что прошу спустить нитку. Ќитка, однако, была уже прикреплена к
тростинке, и Я привЯзал письмо,  а  немного  погодЯ  вновь  показалась  наша
звезда с белым флагом мира в виде  платка.  Џлаток  упал,  Я  поднЯл  его  и
обнаружил в узелке более пЯтидесЯти эскудо в различной серебрЯной и  золотой
монете, каковые в пЯтьдесЯт раз  увеличили  нашу  радость  и  укрепили  нашу
надежду на освобождение. ‚ ту же ночь возвратилсЯ отступник  и  сказал  нам,
что, по его сведениЯм, в этом доме живет тот самый мавр, о котором  мы  были
наслышаны, что зовут его •аджи Њурат, что у этого сказочно богатого человека
есть  дочь,  единственнаЯ  наследница  его  достоЯниЯ,  которую  весь  город
почитает первой красавицей  во  всей  Ѓерберии,  и  что  многие  вице-короли
приезжали просить ее руки, но она так ни за кого и не вышла. € еще отступник
узнал, что была у нее невольница-христианка и что она умерла. ‚се это вполне
соответствовало тому, что нам было известно из письма.
     Њы  тут  же  стали  держать  совет  с  отступником,  как  нам  похитить
мавританку и как нам всем пробратьсЯ в христианские земли, и в конце  концов
уговорились подождать вторичного уведомлениЯ от ‡ораиды (так звали  ту,  что
ныне желает зватьсЯ Њарией), ибо мы отлично понимали, что без нее  нам  всех
трудностей не преодолеть. Љогда же мы на  том  порешили,  отступник  сказал,
чтобы мы не беспокоились, - он-де  сам  погибнет,  а  уж  нас  освободит.  ‚
течение четырех дней в остроге было полно народу, вследствие чего в  течение
четырех дней тростинка не поЯвлЯлась, а на пЯтый день, как скоро  в  остроге
снова стало тихо, показалась вновь, да еще с  весьма  заметно  округлившимсЯ
узелком, сулившим наисчастливые  роды.  Џри  моем  приближении  тростинка  с
платком спустилась, и Я обнаружил в нем письмо и сто эскудо только в золотой
монете. Ћтступник находилсЯ тут же, мы отвели его в наш барак, и он  перевел
нам ее письмо:

     "џ не знаю, господин мой, как нам пробратьсЯ в €спанию, и  ‹ела  Њариам
ничего мне не сказала, хотЯ Я  ее  и  спрашивала;  вот  что,  однако,  можно
сделать: Я тебе спущу из окна как можно больше золотых монет, ты же выкупишь
на них себЯ и своих друзей, и тогда пусть кто-нибудь  из  вас  отправитсЯ  к
христианам, купит фелюгу и вернетсЯ за  остальными,  а  менЯ  вы  найдете  в
загородном доме моего отца, что у Ѓабассунских ворот, близко от морЯ, -  там
Я с отцом и слугами буду проводить  лето.  Ќочью  вы  менЯ  беспрепЯтственно
оттуда похитите и отведете к фелюге; только, смотри, женись на мне, а не  то
Я пожалуюсь Њариам, и она тебЯ накажет. …сли ты никому  не  можешь  доверить
покупку фелюги, то выкупи себЯ и поезжай один, - Я уверена,  что  ты  умеешь
держать  свое  слово  лучше,  чем  кто-либо  другой:  ведь  ты  дворЯнин   и
христианин. ЏостарайсЯ отыскать наш загородный дом, а когда Я увижу, что  ты
здесь гулЯешь, Я пойму, что в баньЯ никого нет, и передам тебе много  денег.
„а хранит тебЯ аллах, господин мой".

     ‚от что заключало в себе и гласило  это  второе  письмо,  по  прочтении
коего мы  все,  как  один,  объЯвили  о  своем  желании  быть  выкупленными,
вызвались поехать за фелюгой и обещали в срок возвратитьсЯ, в том числе и Я,
чему отступник, однако же, воспротивилсЯ, сказав, что он ни в коем случае не
допустит, чтобы кто-нибудь один вышел на свободу раньше других: он, дескать,
знает по опыту, что освободившиесЯ плохо  исполнЯют  обещаниЯ,  которые  они
дали в плену, ибо  знатные  пленники  не  раз  прибегали  к  этому  способу:
выкупали кого-нибудь из  товарищей  и,  наделив  его  деньгами,  посылали  в
‚аленсию или же на Њайорку, чтобы тот снарЯдил фелюгу и  вернулсЯ  за  теми,
кто его выкупил, но  еще  не  было  случаЯ,  чтобы  кто-нибудь  вернулсЯ,  -
достигнутаЯ свобода и боЯзнь вновь утратить ее заставлЯли  их  забывать  обо
всех обЯзательствах на свете. ‚ виде примера он  вкратце  рассказал  нам  об
одном происшествии, недавно случившемсЯ с некими знатными христианами, самом
необычайном из всех, что случались в этих краЯх, где каждую секунду творЯтсЯ
такие страшные дела, что только даешьсЯ диву. Љоротко говорЯ, по его  словам
выходило так, что деньги, переданные нам длЯ выкупа кого-нибудь из христиан,
можно и должно отдать ему на приобретение тут же, в Ђлжире, фелюги Якобы длЯ
того, чтобы вести и держать  торг  с  ’етуаном  и  со  всем  побережьем,  а,
приобретЯ фелюгу, он-де мигом  сообразит,  как  вывести  нас  из  острога  и
посадить в фелюгу. …сли  же  мавританка,  как  обещает,  даст  денег,  чтобы
выкупить всех, то тем лучше, потому что люди, выпущенные на свободу,  и  при
свете днЯ могут сесть в фелюгу. ѓлавнаЯ трудность состоит, мол, в  том,  что
мавры не позволЯют отступникам ни  покупать,  ни  иметь  никаких  судов,  за
исключением  больших  кораблей,  предназначенных  длЯ  корсарства,  ибо  они
опасаютсЯ, что приобретающий судно, особливо если это  испанец,  приобретает
его не длЯ чего-либо, а единственно длЯ того, чтобы бежать к христиаЏнам. Ќо
он-де  выйдет  из  этого   положениЯ:   купит   фелюгу   пополам   с   одним
мавром-тагарином, предоставив ему равную долю в барышах, и под  видом  этого
завладеет судном, а за все остальное он, мол, ручаетсЯ. € хотЯ  мне  и  моим
товарищам  казалось  более  благоразумным  по  совету   мавританки   послать
кого-нибудь за фелюгой на Њайорку, однако ж мы не посмели  ему  перечить  из
боЯзни, что если мы его не послушаемсЯ,  то  он  всех  нас  выдаст,  а  если
откроетсЯ наш уговор с ‡ораидой, за которую мы готовы  отдать  жизнь,  то  и
жизни нашей придет конец. ’ого ради положили мы  предатьсЯ  в  руки  господа
бога и в руки отступника, и в ту же секунду  был  составлен  ответ  ‡ораиде,
гласивший, что мы неуклонно будем исполнЯть все ее советы, ибо она  все  так
умно придумала, словно ей это внушила сама ‹ела Њариам, и что теперь от  нее
одной зависит, отложить это предприЯтие или же немедленно  осуществить.  Џри
этом Я еще раз дал слово на ней женитьсЯ. Ђ на другой  день  баньЯ  на  наше
счастье снова опустел, и ‡ораида в несколько приемов с помощью  тростинки  и
платка передала нам две тысЯчи золотых и письмо, в котором было сказано, что
в ближайшую джуму, то есть в пЯтницу, она переезжает в загородный дом своего
отца и до отъезда передаст нам еще денег и что если этого  недостаточно,  то
наше дело об этом уведомить, а она передаст нам, сколько мы попросим:  у  ее
отца столько денег, что он, мол, не обратит вниманиЯ, а все ключи  у  нее  в
руках. Њы тот же час  вручили  отступнику  пЯтьсот  эскудо  на  приобретение
фелюги, а восемьсот эскудо Я дал за себЯ одному валенсийскому купцу, который
тогда находилсЯ в Ђлжире, - он выпросил менЯ у  королЯ  под  честное  слово,
обещав внести выкуп, как скоро прибудет корабль из ‚аленсии, а то если б  он
тут же внес за менЯ выкуп, это внушило бы королю  подозрение,  что  выкупные
деньги уже давно находЯтсЯ в Ђлжире, а купец из выгоды об этом  помалкивает.
‘ловом сказать, хозЯин мой был столь недоверчив, что Я не отважилсЯ уплатить
ему сразу. ‚ пЯтницу прелестнаЯ ‡ораида должна была отправитьсЯ в загородный
дом, а в четверг она передала нам еще тысЯчу эскудо, уведомила о  завтрашнем
переезде и попросила менЯ, в случае если  менЯ  отпустЯт,  поскорее  изучить
местоположение загородного дома,  под  любым  предлогом  туда  проникнуть  и
повидатьсЯ с нею. џ в кратких словах ответил ей, что так, мол,  и  сделаю  и
прошу ее поручить нас ‹еле Њариам и прочитать все те молитвы, коим  пленница
ее научила. ‡атем был внесен выкуп за трех моих  товарищей,  -  сделано  это
было длЯ того, чтобы облегчить им выход из острога и чтобы они, видЯ, что  Я
выкуплен, а они нет, хотЯ деньги есть, не  возмутились  и  чтобы  дьЯвол  не
подстрекнул их в чем-либо навредить ‡ораиде. Џравда, знаЯ их, Я мог этого не
опасатьсЯ, и все же не хотелось мне подвергать  риску  наше  предприЯтие,  а
потому Я их выкупил тем же самым способом, что и себЯ,  то  есть  дал  денег
купцу, чтобы тот совершенно спокойно и безбоЯзненно мог взЯть их на  поруки,
однако же нашего заговора и нашей тайны мы  ему  не  открыли,  ибо  это  нам
представлЯлось опасным.


     1 ”ратино - то есть Њонашек,  прозвище  итальЯнского  инженера  „жакомо
Џалеаццо, руководившего при Љарле V и ”илиппе II укреплениЯми на ѓибралтаре.
Ћн выступает также  как  один  из  персонажей  в  пьесе  ‘ервантеса  "“далой
испанец".
     2 ѓасан Ђга - правитель Ђлжира.  ЏринЯто  считать,  что  ‘ервантес  тут
упоминает ѓасана Ђга вместо ѓасана-паши, который правил в Ђлжире до 1580 г.,
то есть до освобождениЯ ‘ервантеса из рабства.
     3 ...неким ‘ааведра... - ђечь идет о самом ‘ервантесе, который пЯть лет
пробыл в алжирском плену и неоднократно предпринимал попытки к бегству.
     4 Ђль-Ѓата - крепость, расположеннаЯ в двух милЯх от Ћрана.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XLI,
     в коей пленник все еще продолжает свой рассказ

     Ќе прошло и двух  недель,  как  вероотступник  уже  обзавелсЯ  отличной
фелюгой, в  которой  могло  поместитьсЯ  свыше  тридцати  человек.  Ђ  чтобы
обезопасить свое предприЯтие и  чтобы  оно  имело  благовидный  предлог,  он
вознамерилсЯ совершить и в  конце  концов  совершил  на  ней  путешествие  в
‘арджел, который находитсЯ в тридцати милЯх от Ђлжира в сторону Ћрана и  где
идет крупнаЯ торговлЯ сушеными фигами. Ќесколько раз ездил он туда вместе  с
тагарином, о котором Я уже упоминал. ’агаринами в Ѓерберии  называют  мавров
арагонских, а гранадских - мудэхарами, в ”еццанском же королевстве мудэхаров
называют эльчами, и войско феццанского королЯ  состоит  главным  образом  из
них. ’ак вот, по пути отступник неизменно становилсЯ на  Якоре  в  маленькой
бухте, на расстоЯнии менее двух арбалетных выстрелов от того дома,  где  нас
ожидала ‡ораида. ЋстанавливалсЯ он, разумеетсЯ, умышленно и иной раз  вместе
с гребцами-маврами творил здесь салаат, а бывало, в виде упражнениЯ, как  бы
в шутку проделывал то, что в скором времени намеревалсЯ проделать взаправду,
именно: заходил в дом ‡ораиды и просил фруктов, и отец  ‡ораиды  хотЯ  и  не
знал его, а все же  не  отказывал.  ‚ероотступник  мне  после  говорил,  что
сколько ни старалсЯ он вступить с ‡ораидою в переговоры и объЯвить  ей,  что
отвезти ее к христианам Я поручил ему  и  что  она  может  быть  спокойна  и
довольна, это ему так и не удалось,  ибо  мавританки  ни  с  маврами,  ни  с
турками обыкновенно не видЯтсЯ, разве им прикажет отец или муж, тогда как  с
христианскими пленниками они  позволЯют  себе  общатьсЯ  и  беседовать  даже
больше, чем следует. Ђ мне было бы неприЯтно, если бы он  с  нею  заговорил:
может  статьсЯ,  она  встревожилась  бы,  видЯ,  что  ее  судьба   в   руках
вероотступника. Љак бы то ни было, господь  не  захотел,  чтобы  это  благое
желание  отступника  исполнилось,  отступник  же,  удостоверившись,  что  он
беспрепЯтственно может ездить в ‘арджел и обратно и бросать Якорь где, когда
и как ему заблагорассудитсЯ, что его товарищ татарин находитсЯ  в  полном  у
него подчинении, а Я уже выкуплен, и, следственно, остаетсЯ  лишь  подыскать
среди христиан гребцов, сказал мне, чтобы Я подумал, кого еще взЯть с  собой
помимо выкупленных, и условилсЯ с ними на ближайшую  пЯтницу,  ибо  на  этот
день был назначен наш отъезд. џ подговорил двенадцать испанцев, именно  тех,
которые  беспрепЯтственно  могли  покинуть  город,  и  притом   великолепных
гребцов, а подыскать столько  людей  было  не  так-то  легко,  ибо  двадцать
корсарских судов уже вышли на промысел, забрав всех гребцов, так  что  Я  не
нашел бы и этих, когда бы хозЯин их не  осталсЯ  на  лето  в  гавани,  чтобы
закончить постройку галиота, стоЯвшего на верфи. €  вот  этим  двенадцати  Я
сказал только, чтобы в ближайшую пЯтницу, вечером, они тайком  и  поодиночке
вышли из города и возле дома •аджи Њурата менЯ подождали. ќто наставление  Я
дал каждому из них  в  отдельности  и  наказал  ничего  не  говорить  другим
христианам, которых они могут встретить, кроме того, что  Я  велел-де  ждать
менЯ здесь. “ладив это, Я гораздо охотнее принЯлсЯ за другое: мне  надлежало
дать знать ‡ораиде, как обстоЯт дела, чтобы она, получив эти сведениЯ,  была
наготове и не испугалась, если мы на нее нападем неожиданно, раньше, чем, по
ее предположениЯм, фелюга может возвратитьсЯ от христиан.  €так,  Я  порешил
идти к ней и попытатьсЯ с нею поговорить. € вот  накануне  моего  отъезда  Я
отправилсЯ туда будто бы длЯ сбора трав, и первый, кого Я там встретил,  был
ее отец: он заговорил со мной на Языке, который принЯт во  всей  Ѓерберии  и
даже в Љонстантинополе у  пленных  и  у  мавров,  на  Языке  ни  мавров,  ни
кастильцев, ни какого-либо другого племени, но представлЯющем собою смешение
всех Языков и всем нам понЯтном, - так вот  на  этого  сорта  наречии  он  и
спросил менЯ, чего мне надобно в его саду и кто Я таков. џ  ответил,  что  Я
невольник арнаута Њами {1} (Я знал наверное, что арнаут Њами  его  ближайший
друг) и что ищу Я всевозможных трав  длЯ  салата.  „алее  он  спросил  менЯ,
выкупной Я или нет и сколько просит за менЯ мой хозЯин. ‚ то времЯ как мы  с
ним разговаривали, прекраснаЯ ‡ораида, давно уже менЯ заметившаЯ,  вышла  из
дому. Ђ как  мавританки,  повторЯю,  не  стеснЯютсЯ  показыватьсЯ  на  глаза
христианам и не избегают их, то она почла  вполне  приличным  направитьсЯ  к
нам. Ѓолее того: едва лишь отец увидел, что она медленно направлЯетсЯ к нам,
так сейчас же окликнул ее и велел подойти.
     џ не имею довольно слов, чтобы  описать  дивную  красоту  и  стройность
любезной моей ‡ораиды, а также изЯщество и  пышность  нарЯда,  в  каком  она
представилась моим глазам, - скажу лишь, что на прекраснейшей ее шее, в ушах
и в волосах у нее жемчуга было больше, нежели волос на голове. Ќа щиколотках
ее ног, по обычаю той страны обнаженных, были надеты две  чистейшего  золота
каркаджи  (так  называютсЯ  по-мавритански  ножные  кольца  или   браслеты),
усыпанные таким количеством бриллиантов, что отец ‡ораиды, как  Я  узнал  от
нее впоследствии, оценивал эти каркаджи в десЯть тысЯч дублонов,  и  столько
же стоили ее запЯстьЯ. Ќа ней было много жемчуга,  и  притом  великолепного,
ибо мавританки почитают крупный и мелкий жемчуг предметом наивысшей  роскоши
и щегольства, вот почему ни у одного  народа  нет  столько  жемчуга,  как  у
мавров, а про отца ‡ораиды говорили, что он обладатель  не  только  большого
количества лучшего в Ђлжире жемчуга, но  и  более  двухсот  тысЯч  испанских
эскудо  чистыми  деньгами,  и  что  распорЯжаетсЯ  ими  та,   котораЯ   ныне
распорЯжаетсЯ мною. Џоказалась ли она мне прекрасной в этом уборе  или  нет?
ЏоглЯдев, какова она в обносках, оставшихсЯ у нее после всех  испытаний,  вы
можете судить, какова она была во времена  благоденствиЯ.  €звестно,  что  у
красоты иных женщин есть свои дни и своЯ пора, и от какой-нибудь случайности
они дурнеют или хорошеют, и  вполне  естественно,  что  душевные  потрЯсениЯ
действуют на них таким образом, что  они  становЯтсЯ  более  или,  напротив,
менее красивыми, чаще же всего уродуют их. ‘ловом сказать, тогда  она  вышла
ко мне всЯ разубраннаЯ и необыкновенно прекраснаЯ, - по  крайней  мере,  мне
показалось, что такой красоты Я никогда еще не  видал.  €,  вспомнив  в  эту
минуту, чем Я ей обЯзан, Я невольно подумал, что это  божество,  сошедшее  с
небес на землю ради моего счастьЯ и  ради  моего  спасениЯ.  Љак  скоро  она
приблизилась, отец сказал ей на их Языке, что Я невольник его друга  арнаута
Њами и что Я пришел набрать трав длЯ салата. ’огда она также принЯла участие
в разговоре и на том смешанном Языке, о котором  Я  уже  упоминал,  спросила
менЯ, дворЯнин ли Я и по какой причине Я до  сих  пор  себЯ  не  выкупил.  џ
ответил, что Я уже выкуплен и что по цене можно  судить,  как  дорожил  мною
хозЯин: Я принужден был уплатить ему за себЯ тысЯчу пЯтьсот султанов {2}. Ќа
это она мне сказала:
     "…сли б ты был невольником моего отца и ему давали за тебЯ вдвое больше
- право, Я уговорила бы его не соглашатьсЯ: вы, христиане, лжете  на  каждом
шагу, вы прикидываетесь беднЯками и обманываете мавров".
     "Њожет, иной раз так и бывает, сеньора, - заметил Я, -  однако  ж  Я  с
моим хозЯином поступил по совести, и так Я всегда поступал и буду  поступать
с кем бы то ни было".
     "Ђ когда ты уезжаешь?" - спросила ‡ораида.
     "„умаю, завтра, - отвечал Я, -  завтра  сниметсЯ  с  ЯкорЯ  французское
судно, и Я рассчитываю уехать на нем".
     "Ђ не лучше ли, - возразила  ‡ораида,  -  подождать  испанские  суда  и
уехать с ними? ‚едь французы вам не друзьЯ".
     "Ќет, - отвечал Я,  -  если  бы  вести  об  испанском  судне  оказались
неложными, то Я бы, конечно, его подождал, но вернее всего  Я  уеду  завтра,
ибо так сильно во мне желание возвратитьсЯ на родину и увидеть  милых  моему
сердцу людей, что Я не стану откладывать свой отъезд до другого  раза,  хотЯ
бы потом мне представилсЯ более удобный случай".
     "‚ерно, ты оставил на родине жену,  -  заметила  ‡ораида,  -  и  теперь
мечтаешь свидетьсЯ с нею?"
     "Ќет, Я не женат, - отвечал Я, - но Я дал  слово  женитьсЯ,  как  скоро
приеду на родину".
     "€ она красива - та, с которой ты свЯзан словом?" - спросила ‡ораида.
     "—тобы воздать должное ее красоте,  -  отвечал  Я,  -  Я  могу  сказать
только, что она очень похожа на тебЯ".
     ’ут отец ‡ораиды засмеЯлсЯ довольным смехом и сказал:
     "ЉлЯнусь аллахом, христианин, уж верно, она очень красива, коли походит
на мою дочь: ведь моЯ дочь  -  перваЯ  красавица  во  всем  королевстве.  Ќе
веришь, так приглЯдись к ней, и ты увидишь, что Я говорю правду".
     ‚ течение почти всего этого разговора  отец  ‡ораиды,  как  наиболее  в
разных Языках сведущий, служил нам переводчиком, ибо хотЯ она и говорила  на
том ублюдочном Языке, который, как Я уже сказал, в тех краЯх принЯт,  а  все
же изъЯснЯлась более знаками, нежели словами. Њы еще не кончили  беседовать,
как вдруг прибежал мавр и громко крикнул, что четыре турка  перелезли  через
забор в сад и рвут еще неспелые плоды. ‘тарик испугалсЯ, и ‡ораида также,  и
это был страх вполне естественный, обычный  страх  мавров,  находЯщихсЯ  под
пЯтою турок, ибо те, в особенности же турецкие солдаты,  ведут  себЯ  нагло,
помыкают ими и поступают с ними хуже, нежели с рабами. €так, вот что  сказал
‡ораиде отец:
     "„очь моЯ! ‘тупай домой и запрись, а Я пойду поговорю с этими собаками,
ты же, христианин, набери трав - и счастливого тебе пути, и да поможет  тебе
аллах благополучно возвратитьсЯ на родину".
     џ поклонилсЯ ему, а он пошел к туркам, оставив менЯ вдвоем с  ‡ораидой,
‡ораида же сделала вид, что идет домой, как приказал отец, но едва  лишь  он
скрылсЯ за деревьЯми, как она вернулась  ко  мне  и  со  слезами  на  глазах
молвила:
     "’амши, христианин, тамши?" (—то означает: "’ы уезжаешь, христианин, ты
уезжаешь?")
     џ же ответил ей:
     "„а, сеньора, но без тебЯ - ни за что. †ди менЯ в ближайшую джуму {3} и
не пугайсЯ, когда нас увидишь. Њы непременно уедем к христианам".
     џ все растолковал ей так, что ничего неЯсного во всей нашей беседе  длЯ
нее не осталось, и, обвив мне шею рукой, она неверными шагами направилась  к
дому, и это чуть  было  не  кончилось  длЯ  нас  дурно,  когда  бы  небо  не
распорЯдилось иначе, а именно: идем мы с нею, как Я уже сказал, обнЯвшись, а
ее отец прогнал турок, возвращаетсЯ, смотрит - мы тут с нею прогуливаемсЯ, и
мы тоже видим, что он на нас смотрит, однако же находчиваЯ и сообразительнаЯ
‡ораида не отнЯла руки, - напротив того, она еще теснее  прижалась  ко  мне,
склонила голову ко мне на грудь и чуть согнула колени,  Ясно  и  определенно
даваЯ этим понЯть, что ей нехорошо, а Я всем  своим  видом  показываю,  что,
мол, вынужден ее поддержать. Ћтец подбежал к нам и, видЯ, в каком  состоЯнии
дочь, спросил, что с нею, и, не получив ответа, сказал:
     "‚не всЯкого сомнениЯ, она испугалась набега этих  собак,  и  ей  стало
дурно".
     ’ут он отторг ее от моей груди и прижал к своей,  а  она  вздохнула  и,
приоткрыв еще влажные от слез глаза, молвила:
     "Ђмши, христианин, амши!" ("“ходи, христианин, уходи!")
     Ћтец же ей на это сказал:
     "•ристианину незачем уходить, дочка, он тебе ничего дурного не  сделал,
а турки ушли. Ќе бойсЯ, - право же, тебе нечего боЯтьсЯ: ведь Я тебе сказал,
что турок Я попросил подобру-поздорову убратьсЯ".
     "€менно они ее и испугали, как вы сами  изволили  заметить,  сеньор,  -
сказал Я, - но коли она велит мне уйти, то Я не стану ей докучать. ‘частливо
вам оставатьсЯ. Љогда понадобитсЯ, Я, если позволите, опЯть приду  к  вам  в
сад за травами длЯ салата, - хозЯин мой говорит, что таких хороших трав ни в
одном саду нет".
     "Њожешь приходить, когда тебе вздумаетсЯ, - сказал •аджи Њурат,  -  моЯ
дочь сказала так не потому, чтобы ей было неприЯтно видеть тебЯ или  же  еще
кого-нибудь из христиан, - это она туркам хотела сказать: уходите, а сказала
тебе, а быть может, она подразумевала, что тебе пора идти за травами".
     ’ут Я с ними обоими простилсЯ. ‡ораида, у которой, должно думать,  душа
разрывалась, пошла с отцом, а Я под видом  сбора  трав  не  спеша,  как  мне
только хотелось, обошел весь сад: высмотрел все входы  и  выходы,  проверил,
сколь крепки засовы и что может способствовать  успеху  нашего  предприЯтиЯ.
‡атем Я дал подробный отчет обо всем отступнику и моим товарищам  и  уже  не
чаЯл, как дождатьсЯ минуты, когда можно будет беспрепЯтственно упиватьсЯ тем
счастьем, которое в лице прекрасной и чудной  ‡ораиды  судьба  мне  послала.
‚ремЯ шло, и наконец настал долгожданный день  и  час,  и,  следуЯ  плану  и
замыслу, который был нами одобрен лишь по зрелом размышлении и после долгого
и многократного обсуждениЯ, мы достигли желанной цели: на другой день  после
моего разговора с ‡ораидой в саду, а именно в пЯтницу,  вероотступник,  чуть
только смерклось,  бросил  Якорь  почти  против  самого  дома  прекраснейшей
‡ораиды.
     •ристиане, коим предстоЯло грести, уже предуведомленные, попрЯтались  в
разных местах неподалеку от дома. Ћни ждали менЯ с радостным нетерпением, их
подмывало напасть на фелюгу, до которой от них было рукой подать:  ведь  они
ничего не знали о нашем уговоре  с  отступником,  -  они  полагали,  что  им
придетсЯ своими руками завоевать себе свободу и перебить всех находЯщихсЯ  в
фелюге мавров. € вот, как скоро Я с моими товарищами  здесь  поЯвилсЯ,  они,
завидев  нас,  выбежали  навстречу.  ѓородские  ворота  в  это   времЯ   уже
закрывались, и на берегу не было ни души.  ’ут  все  мы  стали  думать,  что
лучше: идти прЯмо к ‡ораиде  или  же  захватить  врасплох  мавров-мореходов,
сидевших на веслах. € мы все еще раздумывали, когда к нам подошел  отступник
и  спросил,  отчего  мы  медлим:  пора,  мол,  мавры  в  фелюге  ничего   не
подозревают, а многие уже спЯт. Њы поделились с ним своими сомнениЯми, он же
на это сказал, что самое важное - захватить сначала фелюгу,  тем  более  что
сделать это чрезвычайно легко  и  что  тут  нет  никакого  риска,  а  потом,
дескать, пойдем к ‡ораиде. Њы с ним согласились и,  не  задерживаЯсь  более,
под его предводительством двинулись к фелюге, - он первый прыгнул в  нее  и,
выхватив саблю, крикнул по-мавритански:
     "Ќи с места, иначе вам всем конец!"
     ‚ это времЯ почти все христиане были уже на борту.  ‘лова  арраиса  {4}
напугали малодушных мавров, и,  так  и  не  взЯвшись  за  оружие,  которого,
впрочем, почти ни у кого из них не было,  они  молча  дали  христианам  себЯ
свЯзать, христиане же, пригрозив маврам, что, только посмей они пикнуть,  их
тут же всех перережут, свЯзали их с поспешностью чрезвычайною.  Џосле  этого
половина христиан осталась сторожить мавров,  прочие  под  предводительством
того же самого отступника направились к дому •аджи Њурата и уже хотели  было
ломать ворота, как вдруг по счастливой случайности они отворились  сами,  да
так легко, точно не были  заперты.  €  вот,  в  полной  тишине  и  молчании,
оставшись незамеченными, приблизились мы к самому дому.
     ЏрелестнейшаЯ ‡ораида ждала нас  у  окна  и,  заслышав  шаги,  спросила
вполголоса, не низарани {5} ли мы,  то  есть  не  христиане  ли.  џ  отвечал
утвердительно  и  попросил  спуститьсЯ  к  нам.  “знав  менЯ,  она  уже   не
колебалась, - ни слова не говорЯ, мгновенно спустилась вниз, отперла дверь и
предстала пред нами столь прекрасною и в  таком  богатом  уборе,  что  Я  не
берусь ее описать. “видев ее, Я сейчас же схватил ее руку и  стал  целовать,
за мною отступник и два моих товарища, да  и  остальные  последовали  нашему
примеру, - правда, они не были посвЯщены в нашу тайну, но  им  было  понЯтно
одно - что мы ее благодарим  и  почитаем  нашею  избавительницею.  Ћтступник
спросил ее по-мавритански, дома ли ее отец. Ћна ответила, что дома и что  он
спит.
     "—то ж, придетсЯ разбудить его и увезти с собою, - объЯвил отступник, -
а также все ценное, что есть в этом великолепном доме".
     "Ќет, - сказала она, - моего отца никак нельзЯ трогать, а  все  ценное,
что есть в нашем доме, Я беру  с  собой,  и  этого  вполне  довольно,  чтобы
обогатить и удовлетворить вас всех: погодите, увидите сами".
     € тут она, сказав, что сейчас вернетсЯ и чтобы мы  не  двигались  и  не
шумели, вошла в дом. џ спросил отступника, о чем он  с  ней  говорил,  и  он
ответил на мой вопрос, тогда Я ему сказал, что ни в чем не  должно  нарушать
волю ‡ораиды, а ‡ораида между тем уже возвращалась с ларцом, полным золотых,
коих было так много, что она еле его несла. Ќужно  же  было  случитьсЯ  так,
чтобы в это самое времЯ проснулсЯ отец ‡ораиды  и  услышал  доносившийсЯ  из
сада шум. €, высунувшись в окно, он  тотчас  узнал,  что  это  христиане,  и
громко и дико закричал по-арабски: "•ристиане, христиане! ‚оры, воры!" Љрики
эти повергли нас в  превеликое  смЯтение  и  трепет,  однако  же  отступник,
представив себе, какаЯ грозит нам опасность, и решив, что необходимо с  этим
покончить,  прежде  нежели  в  доме   начнетсЯ   переполох,   с   величайшею
поспешностью бросилсЯ к •аджи Њурату, а за ним  кое-кто  из  нас,  Я  же  не
решилсЯ оставить ‡ораиду, котораЯ почти замертво упала в мои объЯтиЯ. ‘ловом
сказать, те, что поднЯлись  по  лестнице,  выказали  такое  проворство,  что
мгновение спустЯ они уже вели •аджи Њурата со свЯзанными за спиной руками  и
с платком во рту, чтобы он не мог выговорить ни слова,  и  они  еще  грозили
ему, что одно, мол, слово -  и  прощайсЯ  с  жизнью.  ‡ораида  закрыла  лицо
руками, чтобы не смотреть на отца, отец же ее, не подозревавший, что она  по
своей доброй воле предалась в наши руки, пришел  в  ужас.  Ћднако  мы  могли
надеЯтьсЯ теперь только на свои ноги, а потому быстрым  и  торопливым  шагом
двинулись к фелюге, где нас с нетерпением ждали, ибо уже  начинали  боЯтьсЯ,
не случилось ли с нами недоброе.
     …ще не было двух часов ночи, а мы все уже собрались в фелюге, и тут  мы
развЯзали отцу ‡ораиды руки и вынули у него изо рта платок, однако отступник
еще раз повторил, что если он скажет хоть слово, то его убьют.  Ћн  же,  как
скоро увидел здесь свою дочь, начал тЯжко вздыхать, особливо когда  заметил,
что Я сжимаю ее в объЯтиЯх, а она не противитсЯ, не ропщет и не  уклонЯетсЯ,
- что она спокойна. € все же он молчал,  боЯсь,  что  мы  приведем  стр