        Ќовалис. ѓейнрих фон Ћфтердинген

---------------------------------------------------------------
     OCR: ….Њ.Ќикулина
---------------------------------------------------------------

        ЏЋ‘‚џ™…Ќ€…

      ’ы вызвала высокие мечты,
     Ћгромный мир манил в твоих призывах.
     ‘ тех пор как ты со мною, нет пугливых
     ‘омнений и не страшно темноты.
     ‚ предчувствиЯх менЯ взрастила ты,
     ‘о мной на сказочных бродила нивах,
     €, как прообраз девушек счастливых,
     ‡вала к очарованьЯм чистоты.
     ‡ачем же сердце с суетою слито?
     “жели жизнь и сердце - не твои?
     € в этом мире ты мне - не защита?
     ЊенЯ умчат поэзии ручьи,
     Ќо, муза милаЯ, тебе открыты
     ‚се замыслы заветные мои.
     ‚зывает к нам, менЯЯсь всЯкий час,
     Џоэзии таинственнаЯ сила.
     ’ам вечным миром мир благословила,
     ‡десь юность вечную струит на нас.
     Ћна, как свет длЯ наших слабых глаз,
     ‹юбить прекрасное сердцам судила,
     …й упоен и бодрый и унылый
     ‚ молитвенный и опьЯненный час,
     € грудь ее дала мне утоленье;
     …е веленьем стал Я сам собой
     € поднЯл взор от прежнего томленьЯ.
     …ще дремал верховный разум мой,
     Ќо, чуЯ в ангеле ее Явленье,
     ‹ечу в ее объЯтьЯх - с ней одной.

     <b>—Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ
     Ћ†€„ЂЌ€…</b>

        ѓ‹Ђ‚Ђ Џ…ђ‚Ђџ
       ђодители уже  лежали  и спали, стенные  часы однообразно  тикали,  за
хлопающими  окнами  свистел  ветер;  комната по  временам  озарЯлась  лунным
сиЯнием. ћноша металсЯ на постели и думал о незнакомце и его рассказах.
     -  Ќе  сокровища  так  невыразимо  привлекают менЯ, -  говорил он  себе
самому, -  жадность чужда  моей  душе: Я  мечтаю  лишь о  том, чтобы увидеть
голубой  цветок. Ћн неустанно занимает  мои  мысли, Я не могу ни писать,  ни
думать о чем-либо другом. џ никогда не испытывал ничего подобного: точно все
прежнее было сном, или точно Я  пронессЯ во сне в  другой мир. ‚ том мире, в
котором  Я жил,  никто  бы  не стал думать о цветах;  а  про такую особенную
страсть к  цветку  Я  даже  никогда  и не слыхал. Ћткуда  собственно  ЯвилсЯ
незнакомец? Ќикто из  нас никогда не видал такого человека;  не знаю, почему
только Я один был так потрЯсен его речами; другие тоже слушали  его, но ни с
кем не случилось того, что было со мной. Ќе могу даже объЯснить словами свое
странное  состоЯние. џ часто ощущаю изумительную отраду, и только когда Я не
вполне  Ясно представлЯю себе  цветок,  на  менЯ нападает  глубокаЯ тревога:
этого никто не поймет и не может понЯть. Њне казалось бы, что Я сошел с ума,
если бы  Я не  сознавал  все  в  себе  с такой  Ясностью; не  мыслил  бы так
отчетливо; Я точно все лучше знаю. џ слышал, что в древние времена животные,
деревьЯ и скалы разговаривали с людьми. “ менЯ теперь такое  чувство,  точно
они каждую минуту опЯть собираютсЯ заговорить, и Я как бы Ясно вижу, что они
хотЯт мне сказать. …сть, вероЯтно, еще много слов, которых Я не знаю: знай Я
их  больше, Я  бы  мог  лучше их постичь. Џрежде Я любил танцовать, теперь Я
предпочитаю думать под  музыку. - ћноша постепенно забылсЯ в сладкой дреме и
заснул. …му приснилась сначала безграничнаЯ даль и дикие неведомые места. Ћн
переплывал морЯ с непостижимой легкостью; он видел странных зверей; он жил с
различными людьми, то среди  битв, то в диком смЯтении, то в тихих селениЯх.
Ћн попал в плен и в страшную нужду. ‚се ощущениЯ достигли в нем неведомой до
того  напрЯженности.  Ћн  прожил  бесконечно  пеструю  жизнь, умер  и  снова
родилсЯ, любил с безумной страстью, и затем  снова  настала вечнаЯ разлука с
возлюбленной.  Ќаконец, под  утро,  когда  стало светать,  бурЯ  в его  душе
стихла, и образы сделались более Ясными и  устойчивыми. …му казалось, что он
бродит один в темном лесу. ‹ишь изредка пробивалсЯ свет сквозь зеленую сеть.
‚скоре он подошел к  ущелью, которое вело вверх. …му пришлось карабкатьсЯ по
мшистым камнЯм, когда-то снесенным вниз потоком. —ем выше он подымалсЯ,  тем
лес  все  более светлел. Ќаконец, он дошел до маленького луга - склона горы.
‡а лугом высилсЯ утес, у подножиЯ которого он увидел отверстие; оно казалось
началом прохода, вырубленного  в  утесах. Џо этому  внутреннему ходу он  шел
прЯмо  несколько времени и дошел до  широкого  выхода,  откуда сверкнул  ему
навстречу  Яркий свет.  Џриблизившись, он увидел  мощный луч, поднимавшийсЯ,
как струЯ фонтана, до  самого  потолка:  там  он рассыпалсЯ на  бесчисленные
искры,  которые  собирались  внизу  в  большом  бассейне;  луч сверкал,  как
зардевшеесЯ  золото.  Ќе слышно было  ни  малейшего звука; свЯщеннаЯ  тишина
окружала   дивное   зрелище.  Ћн   приблизилсЯ   к   бассейну,  искрившемусЯ
разноцветными переливами света.  ‘тены пещеры были  покрыты этой влагой,  не
горЯчей, а прохладной; она светилась слабым голубоватым светом. Ћн  погрузил
руку  в бассейн и омочил  свои губы. …го точно пронизало  веЯние духа,  и он
почувствовал  себЯ  укрепленным и  освеженным.  …го  охватило  непреодолимое
желание  выкупатьсЯ; он снЯл  одежду  и вошел  в  бассейн.  ’огда его  точно
окутало вечернее облако;  небесное  чувство  охватило  его;  несчетные мысли
сладострастно сливались в нем;  возникали новые, никогда  невиданные образы,
которые тоже  сливались и превращались в воплощенные существа;  и каждаЯ  из
волн  нежной  стихии  льнула  к  нему,  как нежнаЯ  грудь.  ‚  потоке  точно
растворились юные девы, обретавшие плоть от прикосновениЯ к юноше.
     ЋпьЯненный восторгом  и все  же вполне  сознательно  воспринимаЯ каждое
ощущение,  он медленно  плыл вдоль сверкающего  потока,  который вливалсЯ из
бассейна  в  утесы.  …го охватила  нежнаЯ дремота, и ему снились неописуемые
происшествиЯ; затем его пробудило новое просветление. Ћн очутилсЯ на  мЯгком
лугу  у  краЯ ручьЯ,  точно  вливающегосЯ  в  воздух и  в  нем  исчезающего.
’емно-синие  скалы с  пестрыми  жилками возвышались на некотором расстоЯнии;
окружавший его  дневной  свет был  Яснее и  мЯгче  обыкновенного; небо  было
черно-синее и совершенно чистое. Ќо с наибольшей силой привлекал его голубой
цветок,  который  рос  у  ручьЯ,  касаЯсь его  своими  широкими,  блестЯщими
листьЯми.  –веток окружали бесчисленные другие цветы всевозможной окраски, и
в  воздухе  носилось  чарующее  благоухание.  Ќо  он ничего не  видел, кроме
голубого цветка,  и долго разглЯдывал его с невыразимой нежностью.  Ќаконец,
ему  захотелось приблизитьсЯ к цветку; но цветок вдруг зашевелилсЯ и вид его
изменилсЯ; листьЯ сделались более блестЯщими и прижались к растущему стеблю,
цветок  склонилсЯ к  нему и лепестки образовали широкий голубой воротник, из
которого выступало нежное личико. …го радостное изумление все возрастало при
виде странного  превращениЯ,  как вдруг  его  разбудил  голос  матери,  и он
проснулсЯ в  родительском доме,  в комнате,  уже  озаренной  золотыми лучами
утреннего солнца. ‘лишком очарованный, чтобы  рассердитьсЯ  за  то,  что его
разбудили, он приветливо поздоровалсЯ с матерью и поцеловал ее.
     - Ђх ты сонЯ,  - сказал отец. - џ-то уже давно сижу здесь и пилю. €з-за
тебЯ мне запретили стучать молотком; мать не хотела, чтобы тревожили  сон ее
сынка.  €  завтрака  мне тоже  еще  не  дают.  ’ы  умно  сделал, что  избрал
учительское дело; мы длЯ него трудимсЯ и не спим. Ќо хороший ученый, как мне
говорили,  тоже  должен  ночей  не  досыпать,  чтобы успеть изучить  великие
произведениЯ мудрых предшественников.
     - Њилый отец, - ответил ѓейнрих, - не гневайтесь за мой долгий сон, мне
несвойственный. џ очень поздно заснул и мне снилось  много тревожного; потом
только приснилсЯ приЯтный сон. …го  Я долго не забуду и, мне кажетсЯ, это не
был простой сон.
     - Њилый ѓейнрих, - сказала  мать, - ты верно лег на спину, или же думал
о постороннем  во времЯ  вечерней  молитвы. € вид у  тебЯ какой-то странный.
Џозавтракай скорее, чтобы придти в себЯ.
     Њать вышла из комнаты, а отец, продолжаЯ усердно работать, сказал:
     - ‘ны ничто иное, как пена, что бы ни говорили ученые господа; и лучше,
если бы ты не предавалсЯ бесполезным и вредным мыслЯм. Џрошли времена, когда
сны  соединЯлись  с божественными  откровениЯми; мы  даже понЯть не можем  и
никогда не поймем, что испытывали те избранники, о которых говорит ЃиблиЯ. ‚
то времЯ, вероЯтно, сны были другие, и все человеческое было иным.
     ‚ наш век нет уже непосредственного  общениЯ с небом. ‘тарые сказаниЯ и
писаниЯ - единственные  источники,  из  которых  мы можем черпать познаниЯ о
надземном мире, поскольку нам это нужно; и, вместо прЯмых откровений, свЯтой
дух  общаетсЯ с  нами  теперь  через посредство  умных и благородных  мужей,
проЯвлЯетсЯ  в  жизни  и в  судьбе людей благочестивых.  —удеса  наших  дней
никогда  не  трогали  менЯ, и  никогда Я не  верил в их великое значение,  о
котором  говорЯт наши свЯщенники. Ќо, конечно, кто хочет, пусть  верит; Я не
стану смущать ничьей веры.
     - Ќо  почему же, милый  отец,  вы  так  восстаете  против снов, которые
должны  вызывать  на размышлениЯ своей  легкостью и странными превращениЯми?
ђазве  всЯкий,  хотЯ  бы  самый  спутанный сон не представлЯет  собой  нечто
странное и даже если не кажетсЯ  ниспосланным Ѓогом, все же как бы разрывает
таинственную завесу, котораЯ  окутывает тысЯчью складок  нашу душу? ‚  самых
мудрых  книгах  есть  рассказы  достовернейших  людей о  замечательных снах.
‚спомните  сон,  о  котором   недавно  рассказал  нам  почтенный  придворный
капеллан; сон этот и вам показалсЯ очень замечательным.
     Ќо и помимо чужих рассказов, если бы вам в первый раз в жизни приснилсЯ
сон,  до  чего бы это  удивило  вас. ‚ы бы  считали  чудом событие,  которое
сделалось  длЯ  нас будничным. Њне сны кажутсЯ оплотом против правильности и
обыденности жизни, отдыхом длЯ скованной фантазии;  она перемешивает  во сне
все жизненные  представлениЯ и  прерывает радостной детской игрой постоЯнную
серьезность  взрослого  человека.  Ѓез снов  мы  бы,  наверное,  все  раньше
состарились; и поэтому можно  считать  сон если и не непосредственным  даром
свыше, то все  же  божественной милостью, дружественным спутником на пути  к
ѓробу  ѓосподню.  ‘он, который Я видел  сегоднЯ  ночью,  наверное, не пустаЯ
случайность в моей жизни. џ чувствую, что он захватил мою душу, как  большое
колесо, и властно мчит ее вдаль.
     Ћтец дружески улыбнулсЯ и сказал, взглЯнув на мать, котораЯ вошла в эту
минуту в комнату:
     - Џослушай, мать, ѓейнрих Ясно  свидетельствует всем  своим существом о
часе, которому  он  обЯзан жизнью. ‚ его  речах  кипит пламенное итальЯнское
вино, которое Я тогда привез из ђима  и  которое  так  пьЯнило всех на нашем
свадебном пиру. џ был в то времЯ еще  другим  человеком. ћжный воздух оживил
менЯ, Я был полон отваги и  весельЯ, и ты тоже была  горЯчаЯ, очаровательнаЯ
девушка.  Љакой  тогда  твой  отец  устроил  дивный пир!  Њузыканты  и певцы
собрались со всех сторон; в Ђугсбурге долго после того не было более веселой
свадьбы.
     -  ‚ы  говорили о снах, -  сказала мать. - Џомнишь, ты мне  тогда  тоже
рассказывал о сне, который тебе  приснилсЯ в ђиме? ‘он  этот и  побудил тебЯ
ехать в Ђугсбург и просить моей руки.
     - ’ы как раз во времЯ напомнила мне  о нем, - сказал старик. - џ совсем
забыл про тот странный сон, долгое времЯ менЯ занимавший; но он подтверждает
то, что Я говорил о снах. ’рудно представить себе нечто более определенное и
Ясное; Я и  теперь помню каждую  подробность  этого сна. Ќо  разве в нем был
какой-нибудь смысл? ’о, что Я видел тебЯ во сне и  вскоре после того охвачен
был  влечением  к тебе,  совершенно естественно;  Я тебЯ уже раньше знал. ’ы
сразу пленила  менЯ приветливой  прелестью твоего  существа, и  только жажда
увидеть  чужие страны  сдерживала мое  желание  обладать тобою.  ‚ то времЯ,
когда мне приснилсЯ сон, моЯ  любознательность уже  в  значительной  степени
улеглась, и чувство к тебе могло легче одержать верх.
     - ђасскажите нам этот странный сон, - сказал сын.
     - Ћднажды вечером, - начал отец, - Я  пошел  бродить. Ќебо было чистое;
месЯц  озарЯл древние  колонны и стены  бледным  жутким светом. Њои товарищи
пошли увиватьсЯ за девушками, и мне тоже не сиделось дома; тоска по родине и
любовь  томили менЯ. Џосле долгой ходьбы  мне  захотелось пить, и  Я вошел в
первый встречный деревенский дом, чтобы попросить глоток вина или молока. Љо
мне   вышел   старый  человек,  которому   Я,   вероЯтно,   показалсЯ  очень
подозрительным  гостем. џ попросил его дать  мне напитьсЯ, и когда он узнал,
что Я иностранец и немец, он  вежливо позвал менЯ в  комнату, принес бутылку
вина, попросил  менЯ сесть и спросил, чем  Я занимаюсь.  Љомната была  полна
книг и разных древностей. Њы вступили в длинную беседу; он много рассказывал
мне о старых  временах, о художниках, о ваЯтелЯх  и поэтах. Ќикогда еще Я не
слыхал таких речей. џ как бы высадилсЯ на берег в новом мире. Ћн показал мне
разные печати и другие предметы художественной работы, потом пламенно прочел
несколько прекрасных стихотворений, и времЯ проходило, как единое мгновение.
€ теперь  еще сердце мое преисполнЯетсЯ радостью, когда Я вспоминаю пестроту
дивных  мыслей и  чувств, охвативших менЯ в ту ночь. ‚ Языческих временах он
чувствовал  себЯ,  как  дома, и  страстно рвалсЯ в  мечтах обратно  в  седую
древность. Ќаконец, он провел менЯ в комнату, где предложил провести остаток
ночи; было уже слишком поздно, чтобы  возвращатьсЯ домой. џ будто должен был
куда-то  идти, но не знал, куда и зачем. џ вскоре заснул и  мне  показалось,
точно Я в  родном  городе  и  выхожу за  городские ворота. џ быстрыми шагами
направилсЯ  в горы, и на душе было так хорошо, точно Я спешил к венцу. џ шел
не  по  большой  дороге, а полем через долины и леса,  и вскоре  очутилсЯ  у
высокой горы. ЏоднЯвшись на вершину ее, Я увидел золотистую равнину;  передо
мной  простиралась всЯ  ’юрингиЯ;  ни одна гора по близости не застилала мне
взор.  Џротив  менЯ  высилсЯ  темный  ѓарц  и Я  увидел бесчисленные  замки,
монастыри и деревни. ’огда мне сделалось еще  отраднее на  душе, и в  ту  же
минуту мне вспомнилсЯ старик, у которого Я ночевал; мне казалось, что прошло
много времени с тех пор, как Я у него был. ‚скоре Я увидел лестницу, котораЯ
вела в глубь горы, и стал спускатьсЯ по ней. „олгое времЯ спустЯ, Я очутилсЯ
в большой пещере; там сидел старец в длинной одежде перед железным  столом и
неотступно глЯдел на  стоЯщее перед ним мраморное изваЯние  дивно-прекрасной
девушки. Ѓорода старца проросла через железный стол  и покрывала ему ноги. “
него было  ласковое, вдумчивое  лицо, и он напомнил мне  старинное изваЯние,
которое Я  видел  в этот вечер  у моего  хозЯина. Џещера была  озарена Ярким
светом. Љогда Я так  стоЯл и смотрел на  старика, мой  хозЯин вдруг  хлопнул
менЯ по плечу, взЯл менЯ за руку и повел менЯ за собой по длинным переходам.
—ерез несколько времени Я увидел пробивавшийсЯ издали дневной свет. џ быстро
направилсЯ к свету и вскоре очутилсЯ на зеленой равнине. Ќо все казалось мне
не таким, как в ’юрингии.  Ћгромные деревьЯ с  большими  блестЯщими листьЯми
бросали  тень  далеко вокруг себЯ; было  очень жарко,  но никакой  духоты не
чувствовалось. ‚сюду были ручьи и  цветы; из всех цветов один понравилсЯ мне
больше всего, и мне казалось, что все другие цветы склонЯютсЯ перед ним.
     -  Ђх,  милый отец, скажите мне,  пожалуйста,  какого  цвета  был  этот
цветок? - взволнованно спросил сын.
     -  ќтого  Я не помню,  хотЯ все  другое совершенно Ясно запечатлелось в
моей памЯти.
     - Ќе был ли он голубой?
     -  ‚озможно,  -  продолжал  старик,  не  обращаЯ вниманиЯ  на  странное
возбуждение ѓейнриха. - ‡наю  только, что мною овладело какое-то невыразимое
чувство, и Я долго не оборачивалсЯ к моему спутнику. Љогда же Я взглЯнул, на
него,  то заметил, что он очень  внимательно смотрел на  менЯ и  с искренней
радостью улыбалсЯ мне. Љак Я ушел оттуда, совсем не помню.  џ снова очутилсЯ
на вершине горы. Њой спутник стоЯл подле менЯ  и сказал мне: "’ы видел  чудо
мира. ’ы можешь стать самым счастливым человеком на свете и, кроме того, еще
прославитьсЯ. ‡апомни, что Я тебе говорю: если ты в €ванов день придешь сюда
под вечер и от души попросишь ѓоспода, чтобы тебе дано было понЯть этот сон,
то на твою долю выпадет величайшее земное божество. ’огда обрати внимание на
голубой цветок, который ты  здесь найдешь. ‘орви его и смиренно отдайсЯ воле
неба". Џосле того Я очутилсЯ во сне среди дивных существ и множества  людей,
и неисчислимые  времена проносились перед моими взорами в игре разнообразных
изменений. “ менЯ точно развЯзалсЯ Язык, и то, что Я произносил, звучало как
музыка. Џотом  все снова сделалось тесным, темным, обыденным; Я увидел перед
собой  твою  мать с  кротким, стыдливым взором. Ћна держала в руках сиЯющего
младенца  и протЯнула его мне; тогда младенец стал  вдруг расти и становилсЯ
все   более  светлым  и   сверкающим.  Џотом  он  поднЯлсЯ  вдруг  ввысь  на
ослепительно белых  крыльЯх, взЯл нас обоих в свои объЯтьЯ  и улетел  с нами
так  высоко, что землЯ казалась золотым блюдом, украшенным красивой резьбой.
Џотом помню Я еще,  что снова  поЯвились цветок, гора  и  старец;  но вскоре
после того Я проснулсЯ и почувствовал себЯ охваченным  пламенной любовью.  џ
простилсЯ  с  моим радушным  хозЯином,  который  попросил  менЯ  почаще  его
навещать. џ ему это обещал и сдержал бы слово, но вскоре после этого оставил
ђим и помчалсЯ в Ђугсбург.

        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ
      €ванов день миновал; мать давно  уже собиралась съездить в  Ђугсбург к
отцу  с  милым внуком,  которого  он  еще не знал. Ќесколько  купцов, добрых
друзей  старого  Ћфтердингена,  отправлЯлись  туда по  торговым делам.  Њать
решила воспользоватьсЯ этим, чтобы  выполнить  свое желание.  …й тем сильнее
хотелось ехать, что уже несколько времени она замечала перемену  в сыне;  он
притих  и  сделалсЯ  более  замкнутым,  чем  обыкновенно. Ћна думала, что он
расстроен или  болен, и полагала, что далекое путешествие, вид новых людей и
новых  стран, а также, как она втайне надеЯлась, чары одной  из  ее  молодых
землЯчек  рассеют  его  грусть  и  вернут ему  его  прежнюю  отзывчивость  и
жизнерадостность. Ћтец дал  свое согласие, и ѓейнрих бесконечно обрадовалсЯ,
что попадет в край, который уже  давно представлЯл себе, по рассказам матери
и  некоторых путешественников, каким-то  раем  на земле и  куда часто тщетно
стремилсЯ попасть.
     ѓейнриху только что исполнилось двадцать  лет. Ћн никогда еще не уезжал
дальше  окрестностей родного города: свет он знал только  по рассказам. Љниг
ему тоже  мало  попадалось на  глаза.  Џри дворе ландграфа,  по  обычаю того
времени,  жизнь  была  простаЯ  и  тихаЯ.   Џышность  и  жизненные  удобства
владетельного  кнЯзЯ  едва  ли  могли бы сравнитьсЯ  с  теми удовольствиЯми,
которые в позднейшее  времЯ мог предоставить  себе и своей  семье, не будучи
расточительным,  всЯкий  частный  человек  со средствами.  Ќо зато любовь  к
предметам, которыми люди  окружали  себЯ  в своем  обиходе,  была тем  более
нежной и  глубокой. ‹юди  больше ценили  вещи, больше восхищались ими. ’айна
природы и происхождениЯ простых тел  сама по себе привлекала пытливый  ум, а
более  редкостный  дар обработки  предметов, романтическаЯ даль, откуда  они
получались, свЯщенное обаЯние старины - более тщательно сбереженные предметы
становились  часто достоЯнием  нескольких  поколений -  еще более  усиливали
любовь к этим  немым  свидетелЯм  жизни. —асто им поклонЯлись, как свЯщенным
залогам  особого  благословениЯ,  особенной  судьбы,  и  с  их  сохранностью
свЯзывали  благополучие   целых  государств   и  широкоразветвленных  родов.
ЃлагообразнаЯ бедность украшала  те  времена  своеобразно вдумчивой и чистой
простотой, и бережливо  распределенные сокровища  тем  Ярче блистали  в этих
сумерках,  преисполнЯЯ чуткие  души  волшебными  чаЯниЯми.  …сли правда, что
нужно  искусно распределить  свет,  краски  и  тени, чтобы  выЯвить  скрытую
красоту видимого мира, ибо этим как бы создаетсЯ новое, более проникновенное
зрение,  то   подобного  рода  распределение  существовало  тогда   повсюду.
‘равнительно с прошлым позднейшее времЯ,  более  состоЯтельное, представлЯет
однообразную и более серую картину будничности. ‚о всех промежуточных эпохах
прорываетсЯ  более высокаЯ духовнаЯ  сила. Љак на поверхности земли наиболее
богатые  подземными  и надземными  сокровищами местности  расположены  между
дикими неприступными горами  и  необозримыми равнинами,  так  и между веками
грубого  варварства  и  эпохами   богатства,  расцвета  искусства  и  науки,
расположилась  вдумчиваЯ  романтическаЯ  эпоха, таЯщаЯ величие под  скромным
одеЯнием.  ‚сЯкому  отрадно бродить в  сумерки,  когда  ночь,  встречаЯсь со
светом, и свет, встречаЯсь с ночным мраком, распадаютсЯ на более тонкие тени
и краски; мы охотно поэтому углублЯемсЯ в те годы, когда жил ѓейнрих и когда
он шел с открытым сердцем  навстречу новым событиЯм. Ћн попрощалсЯ со своими
товарищами и с учителем, старым, мудрым придворным капелланом, который знал,
как богато  одарен ѓейнрих,  и отпустил его с  растроганным сердцем  и тихой
молитвой.  ‹андграфинЯ  была его  крестной матерью; он часто  бывал  у нее в
‚арбурге.   €  теперь   он   тоже   отправилсЯ  перед   отъездом   к   своей
покровительнице. Ћна дала ему добрые советы, подарила золотую цепь и ласково
простилась с ним.
     ‘  грустью  покинул ѓейнрих отца и  родной город. Ћн впервые понЯл, что
значит разлука. Љогда  он  представлЯл  себе  путешествие в  мечтах,  это не
сопровождалось тем странным чувством, которое  он испытывал  теперь; впервые
то,  что составлЯло его мир,  оторвалось от  него,  и его  точно выкинуло на
чужой   берег.   Ѓесконечно   велика   юношескаЯ   скорбь,   когда   впервые
обнаруживаетсЯ  бренность  того,   что  должно  казатьсЯ  неискушенной  душе
неразрывно свЯзанным с самой сущностью бытиЯ, столь  же неизменным как  оно.
Џодобно  первому напоминанию  о  смерти, перваЯ  разлука  остаетсЯ  навсегда
памЯтной; после того,  как  она  долго пугала,  точно  призрак в  ночи,  она
становитсЯ,   наконец,  при  падающей   отзывчивости  на  событие  днЯ,  при
возрастающем  стремлении  к  твердому  незыблемому миру,  добрым  вожатым  и
утешителем. Ѓлизость  матери  очень утешала  юношу. ‘тарый  мир  казалсЯ  не
окончательно  утраченным,  и  он льнул к  нему с удвоенной  нежностью.  Ѓыло
раннее  утро, когда путники выехали  верхом из  ворот ќйзенаха,  и  утренний
полусвет  был  отраден  взволнованным чувствам ѓейнриха. Џо  мере  того, как
становилось светлее, перед его  взорами все Яснее выступали новые незнакомые
места; и когда с высоты холма покинутаЯ местность вдруг озарилась восходЯщим
солнцем, в душе изумленного юноши пробудились старые песни души, нарушаЯ ход
его  печальных мыслей. Ћн увидел  себЯ на  пороге  дали, в  которую часто  и
тщетно вглЯдывалсЯ с близких гор и которую рисовал себе в небывалых красках.
’еперь он окунетсЯ в ее синий  поток. —удесный цветок стоЯл перед  ним, и он
оглЯнулсЯ  на  ’юрингию,  которую оставлЯл теперь  позади  себЯ, с  странным
предчувствием, что после долгих  скитаний  вернетсЯ  на  свою  родину с  той
стороны, куда он теперь направлЯетсЯ, и что поэтому он, в сущности, свершает
теперь обратный путь  домой. Џутники, которые все сначала притихли по тем же
причинам,  что и  ѓейнрих,  понемногу  оживились  и  стали  сокращать  времЯ
разговорами  и рассказами.  Њать  ѓейнриха,  желаЯ отвлечь  сына  от дум,  в
которые он погрузилсЯ, стала рассказывать ему о своей  родине, о доме отца и
о  веселой  жизни  в вабии.  Љупцы  тоже  вмешались  в  разговор;  они  все
подтверждали рассказы матери,  восхвалЯли гостеприимство старого ванинга, и
говорили о том, как красивы женщины в стране их спутницы.
     - •орошо, что вы везете туда вашего сына, - говорили они. - Ќравы вашей
родины  более  мЯгкие,  люди  там  обходительные.  Ћни  умеют  заботитьсЯ  о
полезном,  не  пренебрегаЯ  приЯтным.  Љаждый стараетсЯ удовлетворить  своим
потребностЯм  с очаровательным  радушием.  Љупцам  от этого хорошо  и  они в
почете.  €скусства и  ремесла  процветают  и облагораживаютсЯ.  ’рудолюбивым
работа кажетсЯ более легкой, потому что она доставлЯет много  удобств.  ‚зЯв
на себЯ однообразный труд, человек за то приобретает уверенность, что  может
насладитьсЯ  пестротой различных приЯтных  занЯтий.  „еньги, труд  и  товары
погонЯют  друг  друга  в  быстром  вращении,  содействуЯ  расцвету  города и
деревни.   —ем  усерднее  производительнаЯ  энергиЯ  пользуетсЯ  днЯми,  тем
исключительнее  вечера посвЯщаютсЯ очарованиЯм  искусства и  общества.  „уша
жаждет  отдыха  и  разнообразиЯ,  а   где  найти  и  то  и  другое  в  более
благопристойном и обаЯтельном виде, чем в свободных играх  и в произведениЯх
благороднейшей  силы  духа,  проникновенного творчества?  Ќигде не  услышишь
столь  приЯтных  певцов, нигде  нет таких великолепных живописцев, нигде  не
увидишь  в танцевальных залах более  легких  движений,  более очаровательных
женщин. Ѓлизость €талии  сказываетсЯ в непринужденном обращении и в прелести
речей.  †енщинам  разрешаетсЯ  украшать   общество  своим  присутствием;  не
страшась злословиЯ, они могут приветливо вызывать соперничество в желании им
понравитьсЯ.   ‘уроваЯ  сосредоточенность   и  дикаЯ  необузданность  мужчин
уступает  место   мЯгкой  живости  и  скромной  тихой  веселости,  и  любовь
становитсЯ в тысЯче воплощений душой этих  радостных собраний. ќто не только
не порождает непристойной вольности, а, напротив того, все злое как бы бежит
от  столь  чистой  прелести  и  во  всей  ѓермании,  наверное,   нет   более
добродетельных девушек и более верных жен, чем в вабии.
     - „а,  юный друг, в Ясном, теплом воздухе южной  ѓермании  вы отбросите
свою  суровую  застенчивость;  веселые девушки  сделают вас словоохотливым и
общительным.  “же  то,  что вы чужеземец, а  также  ваше близкое родство  со
стариком   ванингом,   душой  всЯкого  веселого  сборища,  обратит  на  вас
очаровательные взоры девушек; и  если вы последуете советам  вашего дедушки,
то,  наверное,  подарите  нашему  родному  городу такое  же украшение в лице
прекрасной жены, как ваш отец.
     Њать ѓейнриха,  покраснев, ласково  поблагодарила за прекрасную похвалу
ее родине и за хорошее  мнение  об ее  соотечественницах; задумчивый ѓейнрих
тоже слушал с большим вниманием и удовольствием рассказы о стране, с которой
ему предстоЯло познакомитьсЯ.
     - •отЯ, - продолжали  купцы, - вы  и  не намерены  продолжать профессию
вашего  отца, предпочитаЯ, как мы слышали, ученые занЯтиЯ, все же, ведь, вам
нет  надобности  сделатьсЯ  свЯщенником и  отказатьсЯ  от  величайших земных
наслаждений. Ћчень печально, что наука  сделалась достоЯнием сословиЯ, столь
чуждого  мирской  жизни.   Џечально   и  то,  что  кнЯзьЯ   окружены  такими
необщительными и  незнающими  жизни  людьми.  Ћни  живут  в  одиночестве, не
принимаЯ участиЯ в ходе мирских дел, и мысли их поэтому уклонЯютсЯ в сторону
и  не соответствуют действительности. ‚ вабии вы встретите  истинно умных и
знающих людей среди  мирЯн,  и какую бы вы ни  выбрали область  человеческих
знаний, у вас не будет недостатка в наилучших учителЯх и советчиках.
     Џомолчав,  ѓейнрих,  которому  вспомнилсЯ  при  этих словах  его  друг,
придворный капеллан,  сказал:  - •отЯ, при  моем незнании жизни, Я и не могу
спорить  с вами  относительно  неприспособленности духовных  лиц к пониманию
мирских дел, все же позвольте мне напомнить вам о нашем почтенном придворном
капеллане.  Ћн-то уж  несомненно  образец  мудрого человека и его поучениЯ и
советы останутсЯ длЯ менЯ незабвенными.
     -  Њы  от  всей  души почитаем этого  прекрасного  человека, - ответили
купцы,  -  но все же можем согласитьсЯ с вами в том, что он мудрый  человек,
лишь  поскольку  вы говорите о мудрости  богоугодной  жизни.  …сли же вы его
считаете столь же  умным в житейском смысле, насколько он  сведущ и опытен в
деле спасениЯ души,  то  позвольте нам быть  другого мнениЯ. Ќо мы полагаем,
что это нисколько не умалЯет заслуживающих всЯкой похвалы достоинств свЯтого
мужа;  он только слишком  погружен в  мысли о небесном,  чтобы понимать  еще
кроме того и земные дела.
     - Ќо мне  кажетсЯ, - возразил ѓейнрих, - что это высшее знание помогает
беспристрастно    управлЯть    человеческими    делами.     ’акаЯ    детскаЯ
непосредственнаЯ простота может вернее провести через лабиринт  человеческих
дел,   чем   разум,   ограниченный,   вводимый   в   заблуждение  корыстными
побуждениЯми,   ослепленный   неисчерпаемым   числом  новых  случайностей  и
запутанных обстоЯтельств. Ќе знаю, прав  ли Я, но Я вижу два пути, ведущие к
пониманию  истории  человека. Ћдин  путь, трудный  и  необозримо-далекий,  с
бесчисленными  изгибами  - путь  опыта;  другой,  совершаемый как  бы  одним
прыжком - путь внутреннего созерцаниЯ. ’от, кто идет по первому пути, должен
выводить одно из другого, делаЯ  длинные  подсчеты, а кто идет  по другому -
постигает  непосредственно  сущность   каждого  событиЯ,  каждого   ЯвлениЯ,
созерцает  его во всех  его живых  разнообразных соотношениЯх и может  легко
сравнить его со всеми другими, как фигуры,  начертанные  на доске. Џростите,
если  Я  говорю  точно  из  детских  снов;  только вера  в  вашу  доброту  и
воспоминание об учителе, указавшем мне издалека на второй путь,  как на свой
собственный, придает смелость моим речам.
     -  Њы  охотно сознаемсЯ,  - сказали  добродушные купцы, - что не  можем
следить за ходом ваших  мыслей:  все же нам приЯтно, что вы с такой теплотой
вспоминаете  о  вашем прекрасном учителе и так хорошо, по-видимому,  усвоили
его  учение.  Ќам представлЯетсЯ,  что у  вас есть  предрасположение к тому,
чтобы сделатьсЯ поэтом. ‚ы так свободно говорите  о ЯвлениЯх  вашей душевной
жизни  и  у  вас   нет  недостатка  в  изысканных  выражениЯх  и  подходЯщих
сравнениЯх. ‚ы также склонны к чудесному, а это стихиЯ поэтов.
     - Ќе знаю, - сказал  ѓейнрих,  -  как это случилось; Я уже часто слышал
про поэтов и певцов, но никогда ни одного не видал. џ даже не могу составить
себе Ясного представлениЯ об их удивительном искусстве, а все же у менЯ есть
страстное желание  узнать что-нибудь о нем. Њне кажетсЯ,  Я бы  тогда  Яснее
понЯл  многое, о чем  теперь  лишь  смутно  догадываюсь. Ћ стихах мне  часто
говорили,  но  Я  никогда не видел ни одного  стихотворениЯ, и  мой  учитель
никогда не имел случаЯ изучить поэзию. ‚се, что он мне об этом говорил, было
длЯ менЯ не Ясно. Ќо он всегда утверждал, что поэзиЯ благородное  искусство,
которому  Я  бы  весь отдалсЯ, если  бы когда-нибудь  постиг его.  ‚  старые
времена, по  его  словам, оно  было гораздо  более  распространено и  всЯкий
кое-что  знал  о  нем,  причем больше  один от другого. Њой учитель  говорил
также, что поэзиЯ была сестрой других исчезнувших ныне  дивных искусств, что
поэты  отмечены  высокой милостью  неба  и  потому, вдохновлЯемые  невидимой
близостью божества,  могут в  чарующих  звуках возвещать  на  земле небесную
мудрость.
     Љупцы  сказали на это: - Њы, правда,  никогда не интересовались тайнами
поэтов, но все же слушали с удовольствием их песни.  Ѓыть может, верно,  что
нужно особое  расположение светил длЯ того, чтобы родилсЯ на свет поэт, ибо,
действительно, искусство это  чрезвычайно своеобразное. ‚се другие искусства
очень  отличны от поэзии и все они гораздо более понЯтны.  ’о,  что созидают
живописцы  и  музыканты, виднее;  их искусству  можно  научитьсЯ при условии
прилежаниЯ и терпениЯ. ‡вуки заключены уже в струнах,  и нужна только беглаЯ
рука, чтобы приводить  их  в  движение и извлекать  из них звуки  в красивом
сочетании. ‚ живописи великолепнейшим учителем ЯвлЯетсЯ  сама  природа.  Ћна
создает бесчисленные, прекрасные и  изумительные облики, дает краски, свет и
тени,  так что достаточно умелаЯ рука, верный глаз и умение  приготовлЯть  и
смешивать краски  дают возможность в  совершенстве  воспроизводить  природу.
‚полне   понЯтна   поэтому   привлекательность   этих   искусств,  любовь  к
художественным произведениЯм. Џение соловьЯ,  свист ветра и прелесть красок,
игра света, прекрасные существа нравЯтсЯ нам, приЯтно волнуЯ наши чувства. €
так как наши чувства таковы, потому что такими их создала природа, создавшаЯ
и  все  другое, то и  воспроизведение  природы  в искусстве тоже должно  нам
нравитьсЯ.
     Џрирода хочет  сама  ощутить  свое  великое мастерство  и  поэтому  она
претворилась  в людей  и,  таким  образом,  созерцает  в них  свое  величие,
отделЯет  от  предметов их  приЯтность  и  обаЯние и  создает и то и  другое
отдельно,   длЯ  того,  чтобы  различнейшим   образом  всюду   и  всегда  им
наслаждатьсЯ.   ЏоэзиЯ  же,  напротив  того,   не   создает  ничего   внешне
осЯзательного. Љроме  того,  она  не  производит ничего руками  или внешними
орудиЯми. ‡рение и слух не воспринимают поэзию, ибо  слышать слова не значит
еще  испытывать  чары этого таинственного искусства. Ћно  все  сосредоточено
внутри. Џодобно тому, как в других  искусствах художники доставлЯют приЯтные
ощущениЯ  внешним  чувствам, поэт  наполнЯет  новыми,  дивными  и  приЯтными
мыслЯми  свЯтыню души. Ћн  умеет пробуждать в  нас по желанию  тайные силы и
открывает  нам  через посредство слов неведомый  обаЯтельный  мир.  ’очно из
глубоких пещер поднимаютсЯ минувшие и грЯдущие времена, предстают перед нами
бесчисленные люди, дивные местности и самые странные событиЯ, отрываЯ нас от
знакомой действительности. Њы слышим неведомые слова и все же знаем, что они
должны означать. €зречениЯ поэта имеют волшебную силу, и самые простые слова
выливаютсЯ в прекрасные звуки и опьЯнЯют очарованного слушателЯ.
     - ‚ы  превращаете  мое  любопытство в  пламенное  нетерпение, -  сказал
ѓейнрих. - ђасскажите мне, прошу вас, о всех певцах, которых вы слышали. Њне
хотелось  бы   без  конца  слушать  про  этих  особенных  людей.  Њне  вдруг
показалось, что Я уже когда-то, в самой ранней  юности, слышал про них, но Я
не  могу  ничего  вспомнить. ’о,  что вы говорите,  мне чрезвычайно  Ясно  и
знакомо,  и вы доставлЯете  мне необычайное удовольствие вашими  прекрасными
описаниЯми.
     - Ќам самим  приЯтно  вспомнить, -  продолжали купцы, - о многих часах,
проведенных в €талии, во ”ранции и в  вабии в обществе  певцов, и  мы рады,
что вы с таким интересом внимаете нам.
     Љогда  путешествуешь в  горах,  беседа  становитсЯ  вдвойне приЯтной, и
времЯ летит незаметно. Њожет быть, вас займут несколько интересных рассказов
про  певцов, которые мы слышали во времЯ путешествий.  Ћ том, что  нам  пели
певцы, мы можем мало сказать, потому что радость и возбуждение минуты мешают
все запомнить, а, кроме  того, постоЯнные торговые  дела тоже стерли многое,
что осталось в памЯти.
     ‚   старые   времена  всЯ  природа  была,   вероЯтно,  более   живой  и
восприимчивой, чем в наше времЯ. Њногое,  что теперь, кажетсЯ, едва замечают
даже звери и  что чувствуют и с наслаждением воспринимают только  люди, в то
времЯ ощущалось даже бездушными предметами; поэтому люди, обладавшие высоким
художественным даром, создавали тогда много  такого,  что нам теперь кажетсЯ
невероЯтным  и сказочным.  ’ак,  в  древние времена, в пределах  теперешнего
греческого государства, как нам рассказывали путешественники,  слышавшие еще
там эти  преданиЯ в простом народе, были поэты, пробуждавшие дивными звуками
волшебных инструментов  тайную  жизнь  лесов,  духов,  спрЯтанных  в стволах
деревьев;  они  оживлЯли  мертвые  семена  растений  в  диких  местностЯх  и
создавали там  цветущие  сады,  укрощали  зверей,  смЯгчали  нравы  дикарей,
вызывали  в них кроткие  чувства,  насаждали  мирные  искусства,  превращали
стремительные потоки  в тихие воды и даже  увлекали мертвые камни в стройные
движениЯ мерного  танца.  ѓоворЯт,  они  были  одновременно прорицателЯми  и
жрецами, законодателЯми  и  врачами: своим  волшебством они  вызывали высшие
существа, которые  открывали им  тайны грЯдущего,  гармонию  и  естественный
строй всего земного, а также свойства и целебные силы чисел, растений и всех
существ. ‘ тех пор, как гласит предание,  и  возникло разнообразие звуков, а
также  странные  влечениЯ и  сочетаниЯ  в  природе: до  того все  было дико,
беспорЯдочно и враждебно. ‘транно только то, что хотЯ прекрасные следы этого
и  остались  на  памЯть  о  благодетелЯх  человеческого  рода,  но самое  их
искусство  или же тонкое чутье природы  утратились. ‚ те  времена  случилось
однажды, что  один  из этих удивительных поэтов или музыкантов - в  сущности
музыка и поэзиЯ одно и то же  и так же свЯзаны,  как рот и уши, так как  рот
только подвижное и отвечающее ухо - собралсЯ ехать за море в чужую страну; у
него было множество драгоценностей и  прекрасных вещей, которые люди  дарили
ему  из  благодарности.  Ћн  увидел  у  берега  корабль, владельцы  которого
выказывали готовность  повезти его туда,  куда он желал, за  предложенную им
плату. Ќо  блеск и красота его сокровищ вскоре  возбудили  их жадность;  они
уговорились  между  собой  выбросить  певца в море, а затем разделить  между
собой его  имущество. ‚ыйдЯ в  море, они напали  на него и  сказали, что ему
предстоит смерть, так как они решили бросить его в воду. Ћн стал трогательно
просить  их  о  пощаде, предложил им  в  качестве  выкупа свои  сокровища  и
предсказал им большое несчастие, если они выполнЯт свое намерение. Ќо ни то,
ни другое не подействовало на них; они боЯлись, что он потом выдаст тайну их
злодейского умысла. “видев,  что они так  твердо стоЯт на своем, он попросил
их  дозволить  ему, по  крайней мере, сыграть  и спеть  перед  смертью  свою
лебединую  песню  и обещал им после  того добровольно броситьсЯ в море на их
глазах, со своим простым деревЯнным инструментом в руках. Ћни отлично знали,
что  если услышат его волшебную песню,  то сердца их  смЯгчатсЯ,  и  души их
охватит  раскаЯние; поэтому  они  решили  хотЯ  и  исполнить  его  последнюю
просьбу, но во времЯ пениЯ заткнуть себе  уши,  чтобы не  услышать звука его
голоса и не отказатьсЯ от своего решениЯ. ’ак  все  и произошло. Џевец запел
дивную,  бесконечно  трогательную  песню.  ‚есь  корабль  вторил  ему, волны
звучали,  солнце  и  звезды поЯвились  вместе  на  небе, а  из  зеленых  вод
вынырнули плЯшущие стаи рыб и морских чудовищ. ’олько люди на корабле стоЯли
с враждебными лицами,  крепко  заткнув  уши, и ожидали  с нетерпением  конца
песни. ‚скоре пение  кончилось. ’огда певец с Ясным челом  прыгнул  в темную
бездну, держа в  руке свой волшебный инструмент. Ќо  едва только он коснулсЯ
сверкающих волн, как тотчас же  под  ним очутилась широкаЯ спина  одного  из
благодарных  ему за песни  морских  чудовищ,  и оно  уплыло,  умчав на  себе
изумленного певца.  ‚ скором времени  оно  примчало его  к берегу,  куда  он
направлЯлсЯ,  и мЯгко вынесло  его  на  прибрежный камыш.  Џевец спел своему
спасителю  радостную  песню в  знак благодарности и  ушел. Ќесколько времени
спустЯ,  он  ходил  однажды  один  по  морскому  берегу и  стал  изливать  в
сладостных звуках свою печаль  об  утраченных сокровищах, столь дорогих ему,
как памЯть о счастливых часах и как знаки любви и благодарности. ‚ то времЯ,
как  он  пел,  среди  морЯ  вдруг  поЯвилсЯ  его  старый  друг  и,  радостно
приблизившись  к берегу,  выкинул  на  песок из пасти  похищенные сокровища.
Џосле того, как певец прыгнул в море, началсЯ дележ оставленных им сокровищ;
дележ этот привел к спорам и кончилсЯ кровопролитной свалкой, стоившей жизни
большинству  спорщиков; те  немногие,  которые  остались в  живых, не  умели
управлЯть кораблем, и  он скоро  стукнулсЯ о берег, разбилсЯ и пошел ко дну.
ЊорЯки едва спасли свою жизнь и вернулись  на берег  с  пустыми  руками и  в
разорванном  платье;   таким  образом,  при  помощи  благодарного   морского
животного, нашедшего сокровища на дне морском, они вернулись в руки прежнего
владельца.

        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ
      - „ругой рассказ, - продолжали купцы, помолчав,  - не такой чудесный и
относитсЯ к более позднему времени; но и  он  вам, быть может,  понравитсЯ и
еще  ближе познакомит  вас с  могуществом  дивного искусства.  Ќекий  старый
король жил с  большой пышностью. ‘о всех сторон к его  двору стекались люди,
чтобы разделить великолепие  его жизни;  на ежедневных празднествах не  было
недостатка  в обильных Яствах, в  музыке, в дивном  убранстве  и  одеждах, в
тысЯче разнообразных зрелищ и увеселений, а также в умных, приЯтных и ученых
людЯх длЯ беседы и развлечениЯ, в красивых, обаЯтельных юношах  и  девушках,
составлЯющих всегда душу приЯтных пиршеств.  “  старого  королЯ,  строгого и
сурового  по природе, было два  влечениЯ, побуждавших  его  содержать пышный
двор  и так прекрасно  устроить его.  Ћдним влечением  его  была  нежность к
дочери, бесконечно  дорогой  ему,  как  памЯть о  рано умершей жене, а также
потому, что она была невыразимо прекрасна; он бы  охотно отдал все сокровища
природы и всю силу человеческого духа, чтобы создать ей рай на земле. „ругим
влечением  была его страстнаЯ любовь к  поэзии и  ее творцам. Ћн с юности  с
глубоким  наслаждением читал произведениЯ поэтов, потратил  много усердиЯ  и
большие деньги на то, чтобы собрать их произведениЯ на всех Языках, и всегда
выше всего ценил общество певцов. Ћн привлекал их к  своему двору отовсюду и
осыпал их почестЯми. Ћн