олинах вопль молений
     ‚ трудное и злое времЯ:
     ‘ердцу сладко это бремЯ,
     ‚верх на светлые ступени!
     Њатерь ЃожьЯ, лик любимый!
     џ, гонимый,
     “далЯюсь в озаренье.
     ‚ечной кротости внимаю.
     ’ы - Њатильда! ‡наю, знаю,
     Ћ тебе мое томленье.
     Ќе спрошу Я, нечестивый,
     Ќо призыву
     Џламенному вечно внемлю.
     ѓрезЯ о твоей отчизне,
     ‚ тысЯчах волшебных жизней
     џ прославлю эту землю.
     —удеса времен застывших
     € небывших -
     ‚ас навеки Я взлелеЯл.
     ‘лавьсЯ, храм мой незабвенный,
     ѓде поток лучей свЯщенный
     ѓрезы горькие развеЯл".
     ‡анЯтый пением, он  ни на что не обращал вниманиЯ, когда  же оглЯнулсЯ,
то увидел,  что около него, подле утеса, стоЯла молодаЯ девушка. Ћна ласково
приветствовала его, как старого знакомого, и пригласила его пойти с нею в ее
дом, где она уже приготовила ему ужин. Ћн  нежно заключил ее в свои объЯтиЯ.
‚се  в ее существе  было  ему  мило.  Ћна  просила его  подождать  несколько
мгновений,  стала  под  дерево,  с невыразимой  улыбкой  взглЯнула наверх  и
высыпала из передника множество роз на траву. ‡атем она тихо стала на колени
подле них, но тотчас же поднЯлась и увела странника.
     - Љто сказал тебе обо мне? - спросил странник.
     - Ќаша мать.
     - Љто твоЯ мать?
     - Њатерь ЃожиЯ.
     - ‘ которых пор ты здесь?
     - ‘ тех пор, как вышла из гроба.
     - ђазве ты уже раз умерла?
     - Ђ то как бы Я теперь жила?
     - ’ы здесь живешь совсем одна?
     - ‚ моем доме живет старик, но Я знаю еще много других, которые жили.
     - ’ебе хочетсЯ остатьсЯ у менЯ?
     - џ ведь тебЯ люблю.
     - Ћткуда ты менЯ знаешь?
     - ‘ давнего времени. € о тебе рассказывала моЯ прежнЯЯ мать.
     - “ тебЯ еще есть мать?
     - „а, но она все та же.
     - Љак ее звали?
     - ЊариЯ.
     - Љто был твой отец?
     - ѓраф ѓогенцолерн.
     - џ его тоже знаю.
     - Љонечно, знаешь; ведь он и твой отец.
     - Њой отец в ќйзенахе.
     - “ тебЯ есть еще другие родители.
     - Људа же мы идем?
     - ‚сЯкий путь ведет домой.
     Ћни  вышли на  открытое  просторное место в  лесу, где стоЯло несколько
развалившихсЯ башен за  глубокими рвами. ћный кустарник вилсЯ  вокруг старых
стен,  как юношеский венок вкруг  серебристых волос старца. ’ому, кто глЯдел
на серые камни,  на молниеобразные трещины и на  очертаниЯ страшных, высоких
фигур, открывалась безмерность времен, и  продолжительнейшие периоды истории
казались  сосредоточенными  на  пространстве  мгновений.  ’ак  небо   ЯвлЯет
безграничные  области  облеченными  в глубокую синеву  и  окутывает  дальние
полчища своих тЯжелых, огромных облаков молочным блеском, невинным, как щеки
младенца.  Ћни  вошли  в  старые ворота, и странник  немало удивилсЯ,  когда
очутилсЯ   среди  редких  растений   и   увидел   скрытый   среди   развалин
очаровательный сад. Џозади был маленький каменный домик новой архитектуры, с
большими  светлыми окнами. ’ам  стоЯл старый  человек  за  широколиственными
кустами и привЯзывал слабые ветви к палочкам. ‘путница странника подвела его
к старику и сказала:
     - ‚от ѓейнрих, о котором ты так часто менЯ спрашивал.
     Љогда старик обернулсЯ к нему, ѓейнриху показалось, что перед ним стоит
рудокоп.
     - ќто врач ‘ильвестр, - сказала девушка. ‘ильвестр обрадовалсЯ ѓейнриху
и сказал:
     - Њного времени прошло  с тех пор, как  менЯ посетил твой отец таким же
молодым, как ты  теперь. џ  тогда познакомил его с сокровищами  минувшего, с
драгоценным  наследием слишком рано угасшего мира.  џ  увидел  в нем задатки
большого скульптурного дарованиЯ. “ него были глава, преисполненные радости,
истинно  творческие глаза. ‹ицо его выражало внутреннюю твердость  и упорное
рвение.  Ќо непосредственнаЯ действительность пустила слишком глубокие корни
в нем. Ћн не слушалсЯ зова своей истинной природы; хмураЯ суровость неба его
родины  убила  в  нем  нежные ростки  благороднейшего растениЯ.  Ћн сделалсЯ
искусным ремесленником, и его воодушевление превратилось в безрассудство.
     - џ действительно часто с грустью замечал в нем скрытое недовольство, -
сказал  ѓейнрих.  - Ћн  работает без устали по  привычке, но без внутреннего
желаниЯ.  …му точно  чего-то недостает,  чего ему не может  заменить  мирнаЯ
тишина его жизни, удобства его обеспеченности, радостное  сознание того, что
его  уважают и любЯт его сограждане и что  к нему обращаютсЯ за  советами во
всех городских  делах. …го знакомые считают его  очень счастливым человеком;
но они не знают,  до чего он  пресыщен жизнью и  каким пустым иногда кажетсЯ
мир,  как страстно ему хочетсЯ покинуть его;  не знают они также и того, что
он  так прилежно  работает  не  из стЯжательства,  а только длЯ того,  чтобы
рассеЯть это настроение.
     - —то менЯ более всего удивлЯет, - возразил ‘ильвестр, - это то, что он
предоставил ваше воспитание вашей матери и старательно избегал вмешательства
в дело  вашего  развитиЯ,  не  предназначал  вас  ни  к  какой  определенной
деЯтельности.  ‚ы должны  радоватьсЯ  тому, что  выросли,  не терпЯ ни в чем
ограничениЯ  от своих родителей. ‚едь большинство людей лишь остатки пышного
пиршества, расхищенного людьми разных аппетитов и вкусов.
     - џ не  знаю, - возразил ѓейнрих, - что такое  воспитание,  если только
это  -  не жизнь  и  взглЯды  моих родителей  и преподавание  моего учителЯ,
придворного капеллана. Њне кажетсЯ, мой отец, при всей холодности его образа
мыслей, побуждавшего его видеть во всех обстоЯтельствах лишь кусок металла и
искусственную  работу,  все  же невольно, и  сам  того не знаЯ, питает тихое
благоговение и  страх Ѓожий ко  всем непостижимым ЯвлениЯм высшего  порЯдка;
расцвет  ребенка  он  не   может   поэтому   не   созерцать   со   смиренным
самоотвержением. ’ут действует дух, исходЯщий из непосредственного источника
бесконечности.   —увство   превосходства   ребенка  в   самом   возвышенном,
неотразимаЯ  мысль  о  необходимости  руководить  этим  невинным  существом,
которое собираетсЯ  вступить  на столь опасный путь,  при его первых  шагах,
отпечаток дивного мира, еще не  ставшего неузнаваемым  в  потоке земного, и,
наконец, обаЯние собственных воспоминаний о тех баснословных временах, когда
мир казалсЯ нам более светлым, более дружественным и более заманчивым, и дух
прозрениЯ почти видимо нас  сопровождал -  все это расположило моего  отца к
благоговейному и скромному обращению.
     - ‘Ядем  здесь на терновую скамейку среди цветов, - прервал его старик.
-  –иана  нас позовет,  когда  будет  готов  ужин, и Я прошу  вас продолжить
рассказ  о вашей прежней  жизни. Њы, старики, больше всего любим слушать про
детские годы,  и мне кажетсЯ,  что,  благодарЯ вам, Я вдыхаю аромат  цветка,
которого не вдыхал с  детства. ’олько скажите мне сначала,  как вам нравЯтсЯ
моЯ пустынЯ и мой сад; эти цветы мои  друзьЯ. Њое сердце здесь, в этом саду.
‚се,  что вы  здесь видите, любит менЯ и любимо мною нежной любовью. џ здесь
среди моих детей и  кажусь себе старым деревом,  из корней  которого выросла
всЯ эта веселаЯ молодежь.
     -  ‘частливый  отец, -  сказал  ѓейнрих, - ваш сад - мир.  ђазвалины  -
матери этих цветущих  детей.  Џестрое  живое  мироздание  извлекает пищу  из
развалин  минувших  времен.  Ќо неужели мать должна  была умереть длЯ  того,
чтобы  процвели  дети, и неужели отец  должен сидеть у  ее могилы  в  вечных
слезах?
     ‘ильвестр протЯнул  руку рыдающему юноше  и  встал, чтобы принести  ему
только что расцветшую незабудку, скрепленную веткой кипариса. ‚ечерний ветер
как-то особенно шумел в верхушках сосен, за развалинами. „оносилсЯ их глухой
шелест.  ѓейнрих  спрЯтал заплаканное лицо, обнЯв шею  доброго ‘ильвестра, и
когда снова встал, вечернЯЯ звезда поднЯлась во всем своем блеске над лесом.
     Џомолчав, ‘ильвестр  начал: - џ хотел  бы вас видеть  в ќйзенахе  среди
ваших  сверстников.  ‚аши родители,  почтеннаЯ ландграфинЯ,  славные  соседи
вашего отца, и старый придворный капеллан составлЯют прекрасное общество. €х
беседы должны были рано повлиЯть  на вас, в особенности  ввиду  того, что вы
были единственным ребенком. џ представлЯю себе также местность, где вы жили,
в высшей степени приЯтной и значительной.
     -  “ менЯ  ЯвлЯетсЯ  действительное  знание  моей  родины,  -  возразил
ѓейнрих,  - лишь  с тех пор,  как Я покинул ее  и увидел  много других мест.
Љаждое растение, каждое дерево,  каждый холм и каждаЯ гора имеют свой особый
кругозор,  свою  характерную  длЯ каждого  из них местность. Ћна принадлежит
данной горе, и ею объЯснЯетсЯ строение горы, весь ее состав. ’олько животное
и человек могут передвигатьсЯ с места на место; им принадлежит весь мир. ‚се
местности  вместе  взЯтые  ЯвлЯют  большую  мировую  местность,  бесконечный
кругозор, влиЯние которого на человека и на животных столь же Явственно, как
влиЯние  ближайшей  среды  на  растение.  ‚от  почему  люди,  которые  много
путешествовали, так  же как перелетные  птицы и хищные звери, отличаютсЯ  от
других  своим  более развитым умом и  некоторыми удивительными  свойствами и
способностЯми. Ќо, конечно, среди них есть и более  и менее  восприимчивые к
воздействию этих мировых сфер, их разнообразного содержаниЯ и распределениЯ.
Љроме  того,  многим людЯм недостает нужного вниманиЯ  и  спокойствиЯ, чтобы
вникнуть сначала  в смену зрелищ и их свЯзь,  а потом уже подумать и сделать
нужные  сравнениЯ.  џ теперь  только  часто  чувствую,  до  чего моЯ  родина
окрасила неизгладимыми  красками мои самые ранние мысли;  образ  ее сделалсЯ
таинственным  выражением  моей  души,  и Я  тем Яснее вижу  это, чем  глубже
понимаю, что судьба и душа человеческаЯ названиЯ одного и того же понЯтиЯ. -
Ќа   менЯ,  -  сказал  ‘ильвестр,  -  всегда  наиболее  сильное  впечатление
производила природа, живой  покров земли.  џ  всегда  тщательнейшим  образом
изучал    все   разновидности    растительного   царства...    ђастениЯ    -
непосредственный Язык почвы. Љаждый новый листок, каждый своеобразный цветок
ЯвлЯет  какую-нибудь  тайну,  пробивающуюсЯ  наружу;  она  становитсЯ немым,
спокойным растением только потому, что от любви и радости не может двинутьсЯ
и сказать слово. Љогда в глуши видишь такой цветок, не кажетсЯ ли, точно все
вокруг просветилось и точно  звуки  маленьких пернатых существ охотнее всего
носЯтсЯ поблизости  этого цветка? •очетсЯ плакать от радости  и, отделившись
от мира, зарытьсЯ руками и ногами в землю, чтобы пустить  корни и никогда не
лишатьсЯ отрадной  близости.  ‚есь  мир,  сухой,  устлан  этим  таинственным
зеленым ковром любви. Љаждой весной  он обновлЯетсЯ, и его странные письмена
понЯтны лишь тому, кто любим - как восточный  букет цветов. Ћн будет вечно и
ненасытно читать,  и с каждым днем ему будет раскрыватьсЯ новый смысл, новые
все  более  и  более чарующие  тайны  любЯщей  природы.  ‚  этом бесконечном
наслаждении и  состоЯт длЯ менЯ скрытые  чары блужданиЯ  по всей поверхности
земли: каждаЯ  местность в отдельности разрешает длЯ менЯ другие  загадки  и
все более объЯснЯет мне, откуда идет путь и куда он ведет.
     - „а, -  сказал ѓейнрих,  - мы начали  говорить  о детских  годах  и  о
воспитании, потому что находились в вашем саду; истинное откровение детства,
невинный  мир  цветов,  незаметно  разбудил  в  нас  вылившеесЯ   в   словах
воспоминание о цветах  прежнего  времени.  Њой  отец  тоже большой  любитель
садоводства;  самые  счастливые часы  своей жизни он  проводит среди цветов.
ЃлагодарЯ  этому душа его  осталась открытой длЯ  пониманиЯ детей, ибо цветы
подобны  детЯм.  ™едрое богатство бесконечной жизни, мощные силы позднейшего
времени, величие конца мира и золотое будущее всего сущего здесь еще  теснее
слиты, но все же наиболее Ясно и понЯтно раскрываютсЯ. ‚семогущаЯ любовь уже
дает  ростки, но еще  не зажигает. ќто не пожирающее пламЯ, а рассеивающеесЯ
благоухание,  и  как   ни  тесно   единение  нежных  душ,  все  же  оно   не
сопровождаетсЯ  резкими  движениЯми  и  всепожирающим  неистовством,  как  у
животных. ’ак детство в своих глубинах ближе всего к  земле; облака же, быть
может, ЯвлениЯ второго, высшего детства,  вновь обретенного раЯ; поэтому они
изливаютсЯ на первое благотворными росами.
     -  …сть,  конечно,  нечто  очень  таинственное   в  облаках,  -  сказал
‘ильвестр, - и они оказывают  часто  самое чудотворное  влиЯние на  нас. Ћни
несутсЯ, и им точно хочетсЯ поднЯть и унести  нас со своей холодной тенью. €
если очертаниЯ их прелестны и пестры, как вздох,  выражающий  наше затаенное
желание,  то Ясность облаков, дивный свет, проливающийсЯ из-за них на землю,
становитсЯ предвозвестием  неведомого,  несказанного очарованиЯ.  Ќо  бывают
также  мрачные, строгие  и  страшные облака,  которые  как бы  грозЯт  всеми
ужасами древней  ночи. Ќебо  точно  никогда не хочет  проЯснитьсЯ, радостнаЯ
синева уничтожена и тусклый меднокрасный цвет на иссеро-черном фоне вызывает
ужас  и страх  в груди каждого. Љогда после  того сверкнут пагубные молнии и
насмешливым хохотом  зазвучат раскаты грома,  мы пугаемсЯ до глубины души. €
если  в  нас тогда  не  возникает  возвышенное чувство нашего  нравственного
превосходства, то нам кажетсЯ, что мы во власти злых духов и ужасов ада.
     ќто просыпаютсЯ в нас отзвуки старой  дочеловеческой природы, но вместе
с тем  это и будЯщие звуки  высшей природы, божественной  совести.  ‘мертное
содрогаетсЯ  в  своих  основах, но  бессмертное  начинает Ярче  светитьсЯ  и
познает себЯ.
     -  Љогда  же,  наконец, -  сказал ѓейнрих, -  прекратитсЯ необходимость
боли, скорби и всЯкого зла на земле?
     - Љогда утвердитсЯ  единаЯ сила - сила совести, когда природа сделаетсЯ
целомудренной  и нравственной.  Џричина  зла только одна -  общаЯ  слабость.
‘лабость же эта ничто иное, как недостаточнаЯ нравственнаЯ восприимчивость и
недостаточное влечение к свободе.
     - ЋбъЯсните мне сущность совести.
     -  …сли бы  Я мог объЯснить ее, Я был бы Ѓогом,  ибо постижение совести
есть вместе с тем и ее  возникновение. Њожете  ли вы объЯснить  мне сущность
поэтического творчества?
     - ЌельзЯ давать определениЯ тому, что носит личный характер.
     -  ’ем  более нельзЯ  объЯснить  тайну высшей  неделимости. ђазве можно
объЯснить музыку глухому?
     - ’ак значит,  понимание означает участие в  новом, им  самим  открытом
мире? ‡начит постичь что-нибудь можно лишь обладаЯ тем, что постигаешь?
     - Њир, как целое,  разделЯетсЯ на бесконечные миры, входЯщие в миры еще
большие. ‚се  чувства, в конце  концов,  одно и то же  чувство. Ћдно чувство
ведет, как  и один мир, постепенно ко всем мирам. Ќо на все есть свое времЯ,
и  все существует  по-своему. ’олько живущий в  целостном  мире может понЯть
соотношениЯ  нашего  мира.  ’рудно  сказать,   можем  ли  мы,   ограниченные
ощущениЯми нашего  тела, расширить  наш  мир  новыми  мирами, умножить  наши
чувства  новыми чувствами, или же каждое расширение нашего  познаниЯ, каждую
новоприобретенную  способность  следует  считать  только  развитием   нашего
мирового чувства в его теперешнем виде.
     - Њожет быть, оба они одно и то же, - сказал  ѓейнрих. - џ знаю  только
то,  что  длЯ  менЯ поэтический вымысел -  все в  себе  заключающее  орудие,
которым  созидаетсЯ  мой  теперешний мир. „аже  совесть, эта сила,  творЯщаЯ
чувства  и  миры,  этот зародыш всЯкой  личности,  представлЯетсЯ мне  духом
мировой  поэмы,  случайностью  вечного  романтического соединениЯ бесконечно
изменЯющейсЯ общей жизни.
     -  Џочтенный  странник, -  возразил ‘ильвестр,  - совесть проЯвлЯетсЯ в
каждом   серьезном   завершении,  в  каждой  образовавшейсЯ  истине.  Љаждое
влечение,  каждое  умение,  переработанное  путем  мысли  в  мировой  образ,
становитсЯ Явлением, преображением совести. ‚сЯкое образование ведет к тому,
что нельзЯ назвать  иначе, чем  свободой, хотЯ этим  следует  обозначать  не
только самое понЯтие, но и созидательную причину всего сущего. ќта свобода -
мастерство.  Њастер пользуетсЯ свободой творчества согласно своим намерениЯм
и  в  определенной обдуманной последовательности. ЏроизведениЯ его искусства
принадлежат  ему  и  зависЯт  от него;  он  ими  не  скован, и  они  ему  не
препЯтствуют.  €  эта всеобъемлющаЯ  свобода, мастерство  или владычество, и
составлЯет сущность, действенную силу  совести. ‚ ней раскрываетсЯ свЯщеннаЯ
обособленность,  непосредственное  творчество  личности,  и каждое  действие
мастерства  вместе с тем свидетельство высшего, простого, незапутанного мира
- слово ѓосподне.
     -  ‡начит, и  то, что прежде,  как мне кажетсЯ,  называлось  учением  о
нравственности,  -  только религиЯ,  как  наука  -  только,  так называемое,
богословие в  самом настоЯщем смысле  слова?  ’олько законопорЯдок,  который
относитсЯ к богопочитанию, как природа к Ѓогу? ’олько построение слов, строй
мыслей, который обозначает высший мир, его собой представлЯет и на известной
ступени развитиЯ  его  заменЯет?  ђелигиЯ длЯ способности понимать и судить?
Џриговор,   закон   распаданиЯ  и   определениЯ  всевозможных  обстоЯтельств
индивидуального существа?
     -  Љонечно,  совесть,  -  сказал  ‘ильвестр,  -  прирожденный посредник
всЯкого  человека.  Ћна заменЯет Ѓога на. земле и потому ЯвлЯетсЯ длЯ многих
высшим и последним. Ќо как  далека  была современнаЯ наука, которую называют
учением  о  добродетели  или  о  нравственности,  от  чистого  образа   этой
возвышенной,  всеобъемлющей, индивидуальной мысли. ‘овесть самое  основное в
человеке  в  полном  своем  преображении;  она небесный  прообраз  человека.
‘овесть - это не то или другое; она не отдает приказаний в изречениЯх общего
характера,  она не  состоит  из отдельных  добродетелей.  …сть  только  одна
добродетель  -  чистаЯ  и напрЯженнаЯ  волЯ,  котораЯ в  решительную  минуту
непосредственно  решает  и выбирает. Ћбиталищем длЯ ее  живой и своеобразной
нераздельности служит тот нежный символ, каковым ЯвлЯетсЯ человеческое тело;
она одухотворЯет его и может вызвать к существеннейшей деЯтельности все, что
в нем есть духовного.
     - Ћ, дорогой отец, - прервал его ѓейнрих, - какой радостью преисполнЯет
менЯ  свет,  исходЯщий  из  ваших слов!  ‡начит,  истинный дух  поэтического
вымысла  - благосклонное преображение духа  добродетели;  истиннаЯ  же  цель
подчиненного ей поэтического творчества - стать двигательной силой высшего и
истиннейшего  бытиЯ.  …сть  поражающее  сходство  между  подлинной песнью  и
благородным  поступком. ЏразднаЯ совесть в ровном, непротивоборствующем мире
превращаетсЯ  в  захватывающую  речь,  в  повествующую обо  всем  поэзию.  ‚
равнинах и чертогах этого  присносущего мира живет поэт, и добродетель - дух
его   земных   странствований   и  воздействий.  ’ак   же,   как  совесть  -
непосредственно действенное божество  среди  людей  и  вместе с  тем  дивный
отсвет высшего  мира, и поэзиЯ ЯвлЯетсЯ тем же  самым.  Љак  уверенно  может
поэтому  поэт  следовать  голосу своего  вдохновениЯ или, если  он  обладает
сверхчеловеческим чувством, следовать  высшим существам и отдаватьсЯ  своему
признанию с  детским смирением! € в нем  говорит высший голос  мира  и зовет
обаЯтельными притчами в более благостные, более  знакомые  миры. Љак религиЯ
относитсЯ  к добродетели,  так  вдохновение  относитсЯ  к  поэзии, и  если в
свЯщенных  книгах  сохранились  истории откровениЯ,  то поэзиЯ  разнообразно
отражает жизнь высшего мира в возникающих чудесным  образом поэмах. ЏоэзиЯ и
историЯ сопровождают друг друга на самых запутанных путЯх в тесном сплетении
и в самых странных преображениЯх; библиЯ, как  и поэзиЯ, - созвездиЯ, идущие
по одной орбите.
     - ќто  совершеннаЯ  правда, -  сказал  ‘ильвестр, -  и теперь вам будет
понЯтно,  что  только  благодарЯ духу  добродетели природа существует и  все
более утверждаетсЯ.  „ух  добродетели всезажигающий,  всеоживлЯющий  свет  в
пределах земного. Ћт  звездного  неба,  этого возвышенного  купола каменного
царства,  до  кудрЯвого ковра  на пестром лугу,  все держитсЯ им, через него
свЯзано с  нами  и  становитсЯ нам  понЯтным;  и через  него неведомый  путь
бесконечной истории природы ведет к конечному преображению.
     - „а, и вы  так прекрасно  доказали мне только что свЯзь добродетели  с
религией. ‚се, что объемлет собой опыт и земную деЯтельность, входит в сферу
совести, котораЯ  соединЯет наш мир  с высшими мирами.  Џри высшем понимании
возникает религиЯ, и то, что прежде казалось непостижимой потребностью нашей
природы на самой ее глубине,  общим  законом без  определенного  содержаниЯ,
становитсЯ   чудесным,   родным,   бесконечно   разнообразным   и    всецело
удовлетворЯющим  миром, непостижимо тесным единением всех блаженных в Ѓоге и
осЯзательным  обожествлЯющим присутствием  наиболее личного существа или его
воли, его любви в глубине нас самих.
     - Ќевинность вашего сердца делает вас  пророком, - ответил ‘ильвестр. -
‚ам все станет понЯтным; мир и его историЯ превращаютсЯ длЯ  вас в свЯщенное
писание, так как вселеннаЯ может быть выЯвлена в простых словах и рассказах;
если  и не прЯмо, то путем возбуждениЯ и пробуждениЯ высших чувств.  Љ тому,
что вам  открыла восторженнаЯ любовь к Языку, менЯ привело изучение природы.
€скусство и историЯ дали мне  знание природы.  ђодители мои жили в  ‘ицилии,
неподалеку  от  знаменитой  горы  ќтны. “  них  был  удобный  дом  старинной
архитектуры;  он стоЯл под  прикрытием вековых каштановых деревьев  у самого
скалистого  морского   берега,   составлЯЯ   украшение   сада,   где   росли
разнообразнейшие  растениЯ.  Џоблизости было много  хижин, где жили  рыбаки,
пастухи и виноделы. Ќаши кладовые и погреба полны были всего,  что сохранЯет
жизнь  и  украшает  ее;  предметы  нашего  домашнего  обихода  радовали  все
сокровенные  чувства своим  совершенством.  Ќе  было недостатка  и в  других
вещах, созерцание которых, так же как и  пользование ими, поднимало душу над
обыденной  жизнью, возвышало  потребности и подготовлЯло  к более достойному
состоЯнию, сулило  душе  более чистую  радость от самой ее сущности и давало
эту радость. ’ам были изображениЯ людей из камнЯ, утварь, расписаннаЯ целыми
повествованиЯми,  маленькие камни  с  отчетливыми  фигурами  на них и другие
предметы,  сохранившиесЯ  от иных, более радостных  времен.  Љроме  того,  в
Ящиках лежало много  пергаментных  свитков, которые, в  длинных рЯдах  букв,
хранили  знаниЯ  и мысли,  повествованиЯ  и  стихи  того минувшего  времени,
изложенные в мастерских красивых выражениЯх. ЃлагодарЯ  своей славе, которую
он приобрел, как искусный толкователь звезд, отец мой получал многочисленные
запросы даже из далеких  стран,  и к нему приходило много посетителей. Ђ так
как предвидение будущего казалось людЯм очень редким и драгоценным даром, то
они  хорошо  вознаграждали его за  предсказаниЯ; отец мой  мог, благодарЯ их
подаркам, свободно вести удобный и приЯтный образ жизни.

        ЏђЋ„Ћ‹†…Ќ€… "ѓ…‰Ќђ€•Ђ ”ЋЌ Ћ”’…ђ„€Ќѓ…ЌЂ" ‚ €‡‹Ћ†…Ќ€€ ’€ЉЂ
      „альше автор не пошел в разработке этой второй части. Ћн озаглавил эту
часть "‘вершением",  так же  как  назвал  первую "Ћжиданием", ибо  здесь все
должно было  разрешитьсЯ и  исполнитьсЯ,  что намечено было в первой  части.
Џоэт намеревалсЯ, по окончании "Ћфтердингена", написать еще шесть романов, в
которых  хотел  изложить  свои  взглЯды  на естествознание, на  общественную
жизнь, на историю, политику и любовь, так  же как в  "Ћфтердингене" изложены
были  его  взглЯды на  поэзию.  € без моего указаниЯ  осведомленный читатель
увидит, что  в этом  произведении автор  не считал себЯ  свЯзанным  с точным
временем или с личностью известного минезингера,  хотЯ все должно напоминать
его и его времЯ. ’о, что он  не закончил этого романа, - непоправимаЯ утрата
не только длЯ друзей автора, но и длЯ искусства; оригинальность романа и его
высокий замысел проЯвились бы во второй части еще более  Ярко, чем в первой.
Ќе  тем   он  был  занЯт,  чтобы  рассказать  и  изобразить  то  или  другое
происшествие, развернуть страницу поэзии и поЯснить ее образами и событиЯми.
Ћн  хотел,  как уже  намечено в последней главе первой части, выразить самую
сущность поэзии и  выЯснить ее  основные  заданиЯ.  ‚се  - природа, историЯ,
война,   обычнаЯ  жизнь   со   всеми  обыкновеннейшими   происшествиЯми,   -
превращаетсЯ в поэзию, потому что она дух, все оживлЯющий.
     џ попытаюсь,  насколько Я  сохранил в памЯти разговоры  с моим другом и
насколько мне это выЯснилось  из оставленных им бумаг, дать понЯтие читателю
о содержании второй части этого произведениЯ.
     Џоэту,  который проник в самую суть  своего искусства, ничто не кажетсЯ
противоречивым и чуждым; все загадки длЯ него разгаданы, волшебство фантазии
свЯзывает длЯ него эпохи и  миры; чудеса исчезают и все превращаетсЯ в чудо.
’ак написана эта  книга, и  в особенности  в  сказке,  которой заканчиваетсЯ
перваЯ  часть,  читатель найдет  самые  смелые  объединениЯ.  “ничтожены все
различиЯ, которыми эпохи казались  отделенными  одна  от другой и вследствие
которых один мир  казалсЯ враждебным другому. ќта сказка введена  поэтом длЯ
перехода ко  второй части, в которой рассказ из самого обыденного возноситсЯ
в чудесное; обыденное  и чудесное взаимно объЯснЯют и дополнЯют одно другое;
дух, который произносит написанный  стихами пролог, должен  был возвращатьсЯ
после  каждой главы и длить то же настроение,  то  же волшебное преображение
всего. ЃлагодарЯ  этому, невидимый мир оставалсЯ  в  постоЯнном сплетении  с
видимым. ќтот говорЯщий дух - сама  поэзиЯ и вместе с  тем звездный человек,
родившийсЯ от  объЯтий ѓейнриха и  Њатильды. ‚  нижеследующем стихотворении,
которое должно было  войти  в "Ћфтердингена",  поэт  выразил  в  чрезвычайно
легкой форме дух своих книг:
     Љогда не знаки и не числа
     „адут ключи мирского смысла,
     Љогда певец или влюбленный,
     “знает больше, чем ученый,
     Љогда на волю мир умчитсЯ
     € заново к миру обратитсЯ,
     Љогда сиЯниЯ и мраки
     ЋпЯть сольютсЯ в Ясном браке,
     € в сказках разгадают снова
     €сторию пути мирского,
     ’огда-то тайна здесь прозвучит,
     € извращенный мир отлетит.
     ‘адовник, с  которым говорил ѓейнрих, тот же  самый старик, который уже
однажды  принимал отца Ћфтердингена; молодаЯ девушка,  которую зовут „ианой,
не его дочь, а дочь графа ѓогенцолерна;  она родом  с  востока, и хотЯ  рано
покинула родину, но  все же ее помнит. Ћна долго вела  жизнь в горах, где ее
воспитывала ее умершаЯ мать. Ћдного  брата  она потерЯла  очень рано  и сама
однажды  очень  близка  была  к смерти,  попав в  могильный склеп;  ее  спас
необычайным  образом  один старый врач.  Ћна  весела и  приветлива  и  очень
сроднилась с чудесным. Ћна рассказывает поэту историю его собственной  жизни
так,  точно она уже слышала ее когда-то от своей матери. Ћна посылает его  в
отдаленный монастырь, монахи которого составлЯют нечто  вроде колонии духов;
все  там  вроде мистической,  магической ложи.  Ћни  жрецы свЯщенного огнЯ в
молодых душах. Ћн слышит далекое пение братьев, в самой  церкви ему ЯвлЯетсЯ
видение.  ‘ одним  старым монахом ѓейнрих говорит о смерти и о магии; у него
ЯвлЯютсЯ  предчувствиЯ  смерти  и   мысли  о  камне  мудрости.  Ћн  посещает
монастырский сад и кладбище. Ћ кладбище у него есть следующее стихотворение:
     ‘лавьте праздник наш бесстрастный,
     ’ихие сады и кельи,
     € удобную посуду
     € добро в домах
     ѓости жалуют всечасно
     ђано или поздно: всюду
     †аркое горит веселье
     Ќа широких очагах.
     ’ысЯчи резных бокалов,
     Џрежде облитых слезами,
     Љольца, панцыри и латы-
     ќто наша дань.
     € камней тЯжеловесных
     Њного в подземельЯх тесных,
     € не счесть богатств окрестных,
     •оть без устали считай.
     ЌаселЯвшие былое,
     „ревности седой герои,
     ‘отрЯсавшие высокий
     ѓолубой эфир,
     „евы нежные, пророки,
     ‘тарцы дрЯхлые и дети
     ‘обрались в единой клети,
     ‚идЯт снова прежний мир.
     Ќе покинет нашей сени,
     Ќашей участи завидной,
     Љто за радостным обедом
     ѓостем был хоть раз.
     ‘молкли горестные пени,
     ђаны старые не видны,
     Џлач томительный неведом,
     ‚ечно длитсЯ вечный час.
     ѓорними взволнован снами
     ‚ упоении нездешнем
     Љупол неба перед нами,
     ‘инева - Ясна.
     Ћкрыленные покровы
     ЌосЯт нас по нивам вешним,
     ‚етер не дохнет суровый,
     Ќеизменна тишина.

     “поенье чар полночных,
     ‚олхвованье сил заочных,
     €гр неЯсных наслажденье
     ‚едомы лишь нам.
     ‚ нашей воле дерзновенье
     €счезать в водовороте,
     ђаспылЯтьсЯ в водомете,
     †адно приникать к волнам.
     ‘трасть была нам первой жизнью.
     ’репетные, как стихии,
     ђвемсЯ в жизненные волны,
     ‚ буйный сплав сердец.
     ‘ладостно распались волны.
     „а, враждебные стихии
     Ѓудут страсти высшей жизнью,
     ’айным сердцем всех сердец.
     ‘лышим только лепет неги,
     ‚идим только, что блаженно
     Ћпустились долу очи,
     Џьем лишь поцелуи уст.
     ‚се, что неприметно тронем,
     ‚друг плодом зардеет знойным,
     Ќежной грудью тихо дрогнет,
     †ертвой буйных чувств.
     ‚ечное растет томленье
     Њилого обнЯть в волненье,
     ‚ сокровенном единенье
     ‚се с любимым слить.
     †ажде не сопротивлЯтьсЯ,
     ‚ечно гибнуть и менЯтьсЯ,
     ‹ишь друг другом упиватьсЯ,
     ‹ишь друг в друге вечно быть.
     ’ак любви и сладострастью
     Њы верны в тиши великой,
     ‘ той поры, как искрой дикой
     Џрежний мир потух;
     ‘ той поры, как холм закрылсЯ,
     € костер угас блестЯщий,
     € навек душе дрожащей
     ‹ик земли закрылсЯ вдруг.
     —арами воспоминаньЯ,
     ‘ладостной и жуткой дрожью
     ‚се пронизаны желаньЯ,
     ‘трасть охлаждена.
     …сть нестынущие раны,
     Њы печаль лелеем Ѓожью.
     ‚ пламенные океаны
     ‚сех равно вольет она.
     ‚ этих волнах мы сойдемсЯ
     ‚се по воле непонЯтной,
     ‚ океане всех Явлений,
     ‚ Ѓожьей глубине.
     Ќо из сердца мира льемсЯ,
     Љак и прежде, в круг возвратный;
     „ух верховных устремлений
     ‘ нами на заветном дне.
     ђвите золотые цепи,
     €зумруды и рубины,
     „рагоценные запЯстьЯ,
     Ѓлеск и звон колец.
     Ѓросьте ложа в душном склепе.
     ЏодземельЯ и руины,
     ‚ розах неземного счастьЯ
     ‚звейтесь к ‚ымыслу в дворец.
     …сли будущие братьЯ
     ђазгадают, как охотно
     €х восторги, их желаньЯ
     „елим мы всегда-
     Ѓледное существованье
     ‚се покинут без изъЯтьЯ, -
     ‹юди! времЯ быстролетно!
     Њилые! скорей сюда!
     Љто ‡емного „уха свЯжет,
     Љто значенье смерти схватит,
     ‘лово жизни кто укажет?
     Џрежний мир ушел.
     “гнетавший мертвым лЯжет,
     ‘вет заемный он утратит,
     ‘ильный сверженного свЯжет,
     „ух ‡емной, твой час прошел.


     ќто стихотворение было, быть может, опЯть прологом ко второй главе. ’ут
должен был начатьсЯ совершенно новый период всего произведениЯ; из  тишайшей
смерти должна была развитьсЯ высшаЯ жизнь. Ћн жил среди мертвых и сам с ними
говорил; книга должна  была приобрести почти характер драмы, а эпический тон
должен был  как бы  только соединЯть отдельные  сцены и легко их  объЯснЯть.
ѓейнрих  попадает  вдруг  в  неспокойную  €талию,  расшатанную  войнами,   и
оказываетсЯ полководцем  во  главе  войска.  ‚се  входЯщее в  состав  войны,
окрашено поэзией. Ћн нападает с небольшим отрЯдом на неприЯтельский город, и
сюда входит  эпизод любви знатного пизанца к флорентинской  девушке. ‚оенные
песни. -  ‚еликаЯ  война, как  поединок,  абсолютно благороднаЯ, человечнаЯ,
проникнутаЯ философским  смыслом. „ух  старого рыцарства. ђыцарские турниры.
„ух  вакхической  грусти.  -  ‹юди  должны  сами  убивать  друг  друга;  это
благороднее, чем падать сраженными судьбой. - Ћни идут  навстречу  смерти. -
—есть,  слава -  радость  и  жизнь  воина.  ‚ смерти, как тень,  живет воин.
ђадость смерти  -  воинственный дух.  -  Ќа  земле война  у себЯ дома; война
должна  существовать  на  земле.  -  ‚  Џизе  ѓейнрих  встречаетсЯ  с  сыном
императора ”ридриха  второго,  который  становитсЯ  его  близким  другом. Ћн
попадает и в ‹оретто. ’ут должны были быть включены несколько песен.
     ЃурЯ заносит поэта в ѓрецию. „ревний  мир с  его героЯми и  сокровищами
искусства охватывает  его душу. Ћн говорит  с  одним  греком о морали.  ‚се,
относЯщеесЯ  к тому времени,  становитсЯ ему  близким; он  постигает древние
картины и древнюю историю. ђазговоры о греческих государственных системах, о
мифологии.
     Џосле  того,  как  ѓейнрих  постиг  геройский  период  и  древность, он
направлЯетсЯ  на восток, куда он страстно стремилсЯ с  детства. Ћн  посещает
€ерусалим,  знакомитсЯ  с  восточной  поэзией.  ‘транные  происшествиЯ среди
неверных  задерживают его в пустынных странах; он  встречает семью восточной
девушки  (см.  первую  часть);  тамошнЯЯ  жизнь кочевых  племен.  Џерсидские
сказки. ‚оспоминаниЯ  о древнейшем мире. Љнига должна  была среди  различных
происшествий  оставатьсЯ  одного и  того  же  цвета и напоминать  о  голубом
цветке: вместе с тем все самые отдаленные и разнородные сказаниЯ должны были
быть   обьединены:  греческие,   восточные,   библейские  и  христианские  с
воспоминаниЯми и намеками индийской и  северной мифологии. Љрестовые походы.
†изнь на море. ѓейнрих отправлЯетсЯ в ђим. ќпоха римской истории.
     Ќасыщенный опытом,  ѓейнрих возвращаетсЯ в ѓерманию. ‘видание  с дедом,
человеком очень глубоким. ‘ ним Љлингсор. ‚ечерние беседы с обоими.
     ѓейнрих  отправлЯетсЯ   ко   двору  ”ридриха   и  знакомитсЯ   лично  с
императором. „вор должен был быть изображен  очень внушительным; там сошлись
лучшие, величайшие и прекраснейшие люди со всего света - и в центре всех сам
император.  ’ут  осуществлена  величайшаЯ пышность, настоЯщий  высший  свет.
ђазъЯснена  немецкаЯ  историЯ  и   немецкий  характер.  ѓейнрих  говорит   с
императором  о  государственной власти, о  монархии, ведет  темные  речи  об
Ђмерике  и Ћст-€ндии. ‚зглЯды правителЯ.  Њистический  император.  Љнига  de
tribus impostoribus.
     Џосле  того, как ѓейнрих переживает по-новому и более возвышенно, чем в
первой  части  -  в "Ћжидании" - опЯть то же самое:  любовь и смерть, войну,
восток, историю и поэзию,  он возвращаетсЯ в свою душу, точно на  родину. €з
пониманиЯ  мира  и самого себЯ у него  рождаетсЯ  стремление к преображению:
полный  чудес  сказочный  мир  подступает совсем  близко,  потому что сердце
открылось длЯ пониманиЯ его.
     ‚ Њанесской коллекции минезингеров есть  довольно непонЯтное состЯзание
в  пении  ѓейнриха фон  Ћфтердингена  и Љлингсора с другими певцами:  вместо
этого состЯзаниЯ автор  хотел  изобразить  другой,  своеобразный поэтический
спор, борьбу доброго  и  злого  начала  в  песнЯх верующих и  неверующих,  в
противоположении невидимого  мира видимому.  "‚ вакхическом  опьЯнении поэты
восторженно  состЯзаютсЯ  за  смерть".  ‚оспеваютсЯ  науки; математика  тоже
вступает в состЯзание. Џоэты славЯт индийские травы: индийскаЯ  мифологиЯ  в
новом изображении.
     ќто  последнее  деЯние  ѓейнриха на земле, переход к  его  собственному
преображению.   ’ут  разрешение  всего  произведениЯ,   исполнение   сказки,
заканчивающей   первую   часть.   ‚се   объЯснЯетсЯ  и   завершаетсЯ   самым
сверхъестественным и вместе  с тем самым естественным  образом;  стена между
вымыслом и правдой, между прошлым и настоЯщим, пала;  вера, фантазиЯ, поэзиЯ
раскрывают самую сокровенную глубину внутреннего мира.
     ѓейнрих  приходит в  страну ‘офии,  в природу, какой она могла  быть, в
аллегорическую  природу,  после беседы с  Љлингсором  о  некоторых  странных
знаках  и  предчувствиЯх. ЏредчувствиЯ  рождаютсЯ в нем главным образом  при
звуках старой песни, которую он  случайно  слышит; в ней поетсЯ про глубокое
озеро в скрытом месте. ќта песнЯ будит давно забытые воспоминаниЯ; он идет к
озеру и находит маленький золотой ключик, который у него давно украл ворон и
которого он так и не мог отыскать. ќтот ключик ему дал, вскоре после  смерти
Њатильды, старый человек.  Ћн сказал ѓейнриху, чтобы он понес его императору
и  тот  скажет,  что делать  с  ключиком. ѓейнрих отправлЯетсЯ к императору,
который  очень обрадован его приходом и дает  ему  старинную грамоту.  ‚ ней
сказано, чтобы король дал ее прочитать тому,  кто когда-нибудь принесет  ему
случайно  золотой  ключик.  —еловек этот найдет  в  скрытом месте  старинную
драгоценность  -  талисман, карбункул  длЯ короны,  в которой  оставлено длЯ
камнЯ пустое место. ‘амое место тоже описано на пергаментном листе. Џо этому
описанию  ѓейнрих  направлЯетсЯ  к  некоей  горе.  Џо  дороге  он  встречает
чужестранца,  который  впервые  рассказал  ему  и  его родителЯм про голубой
цветок;  он говорит с ним об  откровении. Ћн  входит в гору, и  вернаЯ –иана
следует за ним.
     ‚скоре он приходит в ту чудесную страну, в которой воздух и вода, цветы
и животные совершенно иного рода, чем на земле. ђассказ превращаетсЯ местами
в драму. "‹юди, животные,  растениЯ, камни  и  звезды, стихии, звуки, краски
сходЯтсЯ, как  одна  семьЯ, действуют и  говорЯт, как один род".  -  –веты и
животные  говорЯт   о  человеке.  -   "‘казочный  мир   становитсЯ  видимым,
действительный  мир  кажетсЯ  сказкой".  Ћн   находит  голубой  цветок;  это
Њатильда.  Ћна  спит, и  у нее  - карбункул;  маленькаЯ девочка,  дочь его и
Њатильды, сидит у гроба и возвращает ему молодость. - "ќто дитЯ начало мира,
золотой  век  в конце его".  -  ’ут  христианство  примирено с  Язычеством и
воспеты истории ЋрфеЯ, Џсихеи и других.
     ѓейнрих срывает голубой цветок и освобождает Њатильду  от  злых чар; но
он  снова  терЯет  ее. Ћцепенев  от  скорби, он превращаетсЯ в  камень. ќдда
(голубой цветок, восточнаЯ женщина, Њатильда) приносит  себЯ в жертву камню;
он  превращаетсЯ  в звенЯщее  дерево. –иана  срубает дерево и  сжигает  себЯ
вместе  с ним; он становитсЯ золотым  бараном. ќдда, Њатильда должна заклать
его,  и  он вновь становитсЯ человеком.  ‚о времЯ  этих превращений он ведет
удивительные беседы.
     Ћн  счастлив с Њатильдой, котораЯ одновременно и  восточнаЯ  женщина, и
–иана.  ЏразднуетсЯ  радостный  праздник  души.  ‚се  предшествовавшее  было
смертью.  Џоследний  сон и пробуждение. Љлингсор  возвращаетсЯ,  как  король
Ђтлантиды. Њать ѓейнриха  - фантазиЯ; отец - мысль. ванинг - месЯц; рудокоп
-  антиквар и  вместе  с  тем  железо.  €мператор  ”ридрих  -  Ђрктур.  ѓраф
ѓогенцолерн  и  купцы тоже  возвращаютсЯ. ‚се сливаетсЯ  в аллегорию.  –иана
приносит  императору  камень,  но  ѓейнрих сам теперь  поэт  из  той сказки,
которую ему рассказали прежде купцы.
     ЃлаженнаЯ  страна  страдает  еще только от  околдовавших ее чар  в  том
смысле,  что она  подвержена смене  времен года.  ѓейнрих разрушает  царство
солнца.  ‚се  произведение должно было  закончитьсЯ большим  стихотворением,
только часть которого написана:

        ЃђЂЉ ‚ђ…Њ…Ќ ѓЋ„Ђ
      „умой глубокой занЯт новый монарх. Ћн припомнил
     ‘он полуночный свой, давний припомнил рассказ,
     Љак о небесном цветке он впервые узнал. Џораженный
     Џравдою вещих снов, замер в могучей любви.
     ‘ловно слышит он снова заветный волнующий голос.
     ‚от он осталсЯ один, шумных покинул гостей.
     Ѓеглые блики луны озарЯли стучащие ставни,
     € в молодой груди жаркий клубилсЯ огонь.
     - ќдда, - молвил король, - ты знаешь влюбленного сердца
     ’айную жажду? ’ы - знаешь и муку его?
     ‘кажешь - поможем ему, мы всесильны; веком блаженным
     ‘делаем времЯ вновь, счастье ты в небо прольешь.
     "Ђх, времена враждуют! ђазве слитьсЯ не могут
     ‚ вечный и крепкий брак - ‡автра, ‘егоднЯ, ‚чера?
     Џусть сольетсЯ зима с летом, осень с весною,
     ‘тарость и ћность в одно, в строгой сольютсЯ игре:
     ‚ этот миг, мой супруг, иссЯкнет источник печали.
     ‘ердца заветные сны будут исполнены все".
     ’ак говорила. Љороль в упоении милую обнЯл:
     - Џодлинно изрекла слово небесное ты.
     ќто слово давно на устах горЯчих дрожало,
     ’ы лишь сумела его Ясно и четко сказать.
     Џусть запрЯгут скорей коней, мы сами похитим
     ѓода сперва времена, возрасты жизни потом.
     Ћни едут к солнцу и забирают день, затем едут к ночи, потом на север за
зимой и на юг за летом; с востока они привозЯт весну, с запада осень.  ‡атем
они спешат к юности, потом к старости, к прошлому и будущему.
     ‚от  что  Я  могу  дать  читателю  по  моим воспоминаниЯм,  а также  по
отдельным словам и намекам  в бумагах моего друга. ђазработка этого большого
плана  была  бы  вечным памЯтником  новой поэзии.  џ  старалсЯ быть сухим  и
кратким, чтобы не прибавить чего-нибудь из собственной фантазии. Ѓыть может,
читателей  тронет отрывочность этих стихов  и слов, как  она  трогает  менЯ,
который  не  мог  бы  с  более  благоговейной  грустью  глЯдеть  на  остаток
разрушенной картины ђафаэлЯ или Љорреджио.
     <i>‹юдвиг ’ик</i>