,  месЯц  за  месЯцем,  год  за  годом.
‘транное бегство,  которое ни один чунг не сознавал как бегство,  во времЯ
которого  они  рождались,  вырастали,  старели  и  умирали!  €х  стаЯ   то
уменьшалась,  то увеличивалась,  так как все, оказавшиесЯ непригодными длЯ
этой новой,  суровой действительности, отставали и умирали. Ћдни, одрЯхлев
от  старости,  останавливались  на  отдых  и  засыпали,  чтобы  никогда не
проснутьсЯ больше,  а трупы  их  замерзали  или  бывали  съедены.  „ругих,
которые  не  носили  с собой острых камней и веток,  растерзывали ла-и или
мо-ка.  ’ретьи тонули в болотах и  топЯх.  —етвертые  падали  во  внезапно
открывшиесЯ  под  ногами  пропасти  и  Ямы.  ЏЯтые  умирали  от  голода  и
истощениЯ.  Ќо вместо них к стае присоединЯлись другие чунги или рождались
новые,  но и из этих могли уцелеть только те, которые оказывались наиболее
сильными и приспособленными.
     ѓлубоко в  сознании чунгов таилось какое-то  чувство,  что все что им
встречалось на этом пути на юг, все эти пещеры в скалах, безлесные равнины
и  обрывы,  эти слабоветвистые деревьЯ с острыми,  как иглы,  листьЯми уже
знакомы им.  ѓде-то глубоко у них в сознании таилось ощущение,  что сейчас
они  возвращаютсЯ по  пути,  пройденному в  далеком,  полностью  позабытом
прошлом при другом бегстве на север,  бегстве от другой могучей стихии, от
какого-то  свирепого  пожара.  Ќо  воспоминание это  настолько побледнело,
стало таким смутным и  неопределенным,  что они ни в  коем случае не могли
представить себе своего прошлого - да это уже и не были те же чунги. Љроме
того,  морозный северный ветер и скудость пищи заставлЯли их думать только
о том, как бы прокормитьсЯ и защититьсЯ от холода...
     “же совсем рассвело.  ’Яжело нависшие облака все ползли над вершинами
деревьев и утесами, лишь времЯ от времени разрываЯсь и открываЯ то там, то
сЯм кратковременные просветы.  ’огда широкаЯ долина,  по которой чунги шли
на юг,  покрывалась золотистыми пЯтнами в лучах белого светила. Ћдно такое
золотистое пЯтно  затрепетало совсем близко от  чунгов,  подползло к  ним,
согрело -  и все они присели,  щурЯсь от его теплоты.  ’ак редко случалось
белому светилу побаловать их, дать почувствовать свою теплоту и порадовать
своими  лучами.  –елыми месЯцами оно  прЯталось за  серыми тучами,  целыми
месЯцами небо  бывало  сердитым,  и  дни  шли  одни  за  другим,  тЯжелые,
нерадостные, серые и холодные.
     Џрисела на корточки и ‘тараЯ пома,  устало вздохнула и молча,  устало
зажмурилась.  Ћна была уже совсем стараЯ и чувствовала,  как с каждым днем
все  больше терЯет силы.  —увствовала,  что  приближаетсЯ день,  когда она
должна будет отстать от прочих и умереть, как умирали тысЯчи других чунгов
до нее.  —увствовала,  как ее охватывает приЯтнаЯ,  непривычнаЯ длЯ чунгов
истома  и  соннаЯ,  лениваЯ  дремота.  …й  хотелось  отдыхать долго-долго.
•отелось спать долго-долго.
     Ќо захочет ли ‘мелый чунг,  вожак стаи, остановить стаю и ждать, пока
она  совсем отдохнет?  ‘делает ли  он  это длЯ своей старухи-матери?  Ќет,
‘тараЯ пома знала, что ‘мелый чунг, чунг-вожак, не сделает этого, не может
сделать,  не  должен сделать.  Џотому что  этот громадный,  страшный грау,
следов которого чунги не могли найти,  но ледЯное дыхание которого ощущали
на коже, тогда настигнет и заморозит всех.
     Љроме того,  ‘мелый уже  забыл,  что ‘тараЯ пома -  его мать,  что он
вырос у  нее на груди и благодарЯ ей стал крупнее и сильнее других чунгов.
Ћн  уже  никак не  мог вспомнить,  что ради него она не  однажды рисковала
жизнью в борьбе с мо-ка, с и-водом, с ла-и, с вигом и что рубцы от тЯжелых
ран,  покрывающие ее широкую,  когда-то мускулистую грудь,  - это следы от
зубов  и  когтей  свирепых  хищников.  ‘мелый  давно  уже  разорвал всЯкие
родственные узы  со  ‘тарой  помой.  Џелена  глубокого забвениЯ покрыла  и
поглотила   всЯкое    чувство    сыновней    любви,    признательности   и
благодарности...
     ‘тараЯ  пома  взглЯнула  на  ‘мелого,   присевшего  подле  Ѓурой,   и
зажмурилась в каком-то тихом, скорбном забытьи. ќтот крупный, смелый чунг,
самый крупный и смелый из всех, был рожден ею, но давно уже забыл об этом.
Ђ она может отличить его от всех прочих чунгов не только потому, что он ее
сын и что родственнаЯ свЯзь с ним не может изгладитьсЯ из ее памЯти,  но и
потому,  что он прЯмее всех держитсЯ,  ловчее всех держит ветку в руке, во
всем  более хитер и  сообразителен,  более понЯтлив и  впечатлителен.  Ћна
может узнать его  потому,  что он  выкапывает кореньЯ и  луковицы искуснее
всЯкого другого чунга и не выпускает ветку из рук,  даже когда спешит... €
слабый огонек материнской радости и гордости загорелсЯ у нее в глазах и на
мгновение оживил ее взглЯд.
     Ќо  ‘мелый не заметил ее трепетного,  теплого и  гордого материнского
взглЯда.  Ћн сморщил лицо и  устремил живые,  блестЯщие глаза вперед,  где
долина расплывалась и  исчезала в  сером  тумане,  -  словно он  обдумывал
что-то  важное,  что-то  решающее длЯ  всей стаи чунгов.  Џотом он  поднЯл
голову к  небу,  взмахнул своей  веткой,  шагнул вперед и  снова  произнес
гортанно:
     - “-о-кха!
     - “-о-кха!  -  повторили остальные и двинулись вслед за ним. Ќикто не
мог  Ясно осмыслить те  звуки,  которые издал ‘мелый и  какие издавали они
сами,  но все их понимали.  "‚перед, вперед!" - означали эти звуки. - ‚сей
нашей стае грозит большаЯ опасность;  и  нам нельзЯ беспричинно и  надолго
задерживатьсЯ на  одном месте;  и  всем  нужно двигатьсЯ заодно,  чтобы мы
могли защититьсЯ от страшного грау, постоЯнно преследующего нас..."
     Џривстала и  ‘тараЯ пома,  чтобы  двинутьсЯ вместе со  стаей,  но  не
двинулась.  ’ЯжелаЯ усталость,  охватившаЯ ее,  вызывала у  нее  особенное
чувство странной сонной истомы.  Ћна постоЯла немного, словно размышлЯла и
колебалась,  идти или остатьсЯ,  потом отказалась и  снова села.  ‚  то же
времЯ просвет в облаках над нею снова закрылсЯ, белое светило исчезло, все
вокруг стало  серым и  унылым,  и  она  засмотрелась вслед уходЯщим чунгам
как-то безразлично,  без желаниЯ последовать за ними и без страха, что они
уйдут и что она никогда не догонит их. ‚ жилах у нее разлилась еще большаЯ
сонливость,  дремота стала еще тЯжелее.  Љакое-то  полузабытье прикрыло ей
глаза, и она совсем отдалась ему. ‹егла на бок и задремала. € в дремоте ей
привиделись какие-то далекие леса, до краев полные соков, теплоты и влаги.
Џо деревьЯм висЯт Яркие плоды,  ветви свесились низко к земле.  ‹ес озарен
горЯчими лучами белого светила, хвостатые чин-ги скачут с ветки на ветку и
радостно,   весело  кричат.   ‚   густолиственных  ветвЯх  поют  маленькие
пестрокрылые кри-ри.  Ќо вместе с  тем из темных зарослей доноситсЯ глухой
рев  жестокого грау.  Ћднако ‘тараЯ пома не  испытывает перед ним никакого
страха,  да  и  другие чунги тоже не боЯтсЯ грау,  потому что все держат в
руках острые камни и толстые ветки. Ћни высоко поднимают эти камни и ветки
и что-то возбужденно кричат. Љрики их непонЯтны, но не только стараЯ пома,
но  и  другие чунги понимают их.  "Ќа земле есть много сильных и  страшных
зверей,  -  означают эти крики. - “ этих зверей зубы острее и когти крепче
наших,  но ветки и  камни у  нас в передних лапах гораздо крепче и острее,
чем их  когти и  зубы.  Џоэтому мы сильнее самого сильного зверЯ и  всегда
будем побеждать его во всЯкой битве!"
     ђезкий шум  в  воздухе заставил ‘тарую пому  вздрогнуть и  приподнЯть
голову.   Ћна  увидела,  что  над  нею  быстро  пролетел  большой  кри-ри,
коснувшись ее  широко раскинутыми крыльЯми.  ‘тараЯ пома слабо заворчала и
поднЯла передние лапы длЯ обороны.  Љри-ри, увидев, что это не падаль и не
свежий труп,  а  крупное живое существо,  с  криком описал высокий круг  и
улетел.  ‘тараЯ  пома  проводила его  усталым,  туманным  взглЯдом,  потом
перевела взглЯд в сторону ушедших чунгов,  слабо, продолжительно застонала
и опустила голову.
     Љогда ‘тараЯ пома отстала,  это  не  прошло незамеченным длЯ Ѓольшого
чунга.  Ћднако он был уверен,  что она догонит стаю и на этот раз, как это
уже случалось со  многими чунгами.  Ќо  вот стаЯ прошла уже столько шагов,
сколько пальцев у всех чунгов,  потом еще столько же и еще,  а ‘тараЯ пома
все не догонЯла ее.
     Ќаконец Ѓольшой чунг остановилсЯ и  отстал от остальных.  ЋпираЯсь на
передние лапы,  удивлЯЯсь и не понимаЯ, почему ‘тараЯ пома не догонЯет его
и  ниоткуда не  поЯвлЯетсЯ,  он испустил протЯжный зовущий рев.  Ќо ‘тараЯ
пома и  на  этот раз не  поЯвилась на пройденном ими пути,  не ответила на
рев.
     ’огда, охваченный тревогой и страхом, Ѓольшой чунг вернулсЯ назад. ’о
подпрыгиваЯ на  четырех лапах,  то  спеша на двух,  он приблизилсЯ к  тому
месту,  где она осталась,  увидел ее  и  радостно заскулил.  Ќо почему его
неразлучнаЯ пома лежит так неподвижно? Џочему не отвечает на его радостный
визг?  Џочему не поднимает голову? Љак она может спать спокойно, когда всЯ
стаЯ чунгов уже ушла так далеко и она осталась совсем одна?
     Ћн подбежал к ней, нетерпеливо заворчал и потрогал ее. Ќо ‘тараЯ пома
и  на  этот раз не поднЯла головы,  не пошевелилась.  Ћна была уже мертва,
застыла,  и остекленевшие глаза уже не видели его!  € Ѓольшой чунг, понЯв,
что случилось, сел около нее и глухо, протЯжно завыл. Ћн выл и чувствовал,
как его боль и страх растут,  стискивают ему горло,  душат его.  Џома, его
пома умерла и  лежит мертваЯ,  другие чунги ушли очень далеко,  и  вот  он
осталсЯ  один,  он  уже  очень  старый.  ‘егоднЯ  вечером страшные ла-и  и
страшные мо-ка могут напасть на него и съесть...
     Ѓольшой чунг больше не двинулсЯ от трупа ‘тарой помы.  „аже если ла-и
и мо-ка не съедЯт его,  он не сможет прожить долго.  ‘вет уйдет,  и станет
темно,  а  когда  после  темноты  белое  светило  снова  проглЯнет  сквозь
кратковременные разрывы облаков в небе,  он,  как и ‘тараЯ пома, наверное,
закроет глаза;  и  ему  тоже  привидитсЯ густолиственный,  залитый горЯчим
солнцем лес...
     € Ѓольшой чунг, подавленный тЯжкими чувствами страха и боли по ‘тарой
поме,  продолжал выть протЯжно и жалобно,  а из глаз у него лились крупные
слезы,  смачиваЯ ему все лицо.  Ћн выл и плакал как о ‘тарой поме, так и о
себе самом.  ‚ыл и  плакал о  том неотвратимом,  что случилось с  тысЯчами
других чунгов до него и должно случитьсЯ и с ним...


        ѓлава 2

        ќ’€ —“„…‘Ќ›… ЏЂ‹њ–›...

     € ‘мелый, и ЃураЯ, и многие другие чунги в большой стае заметили, что
двое старых чунгов отстали,  но никто и  не подумал остановитьсЯ ради них.
‚ообще чунги никогда не  дожидались отставших стариков,  а  Ѓольшой чунг и
‘тараЯ пома были уж  очень старыми,  длЯ  стаи они были бесполезны,  и  их
отсутствие будет быстро забыто.  Џоджидание старых чунгов,  которые и  без
того  должны скоро умереть,  подвергало без  нужды жизнь всей стаи большой
опасности: страшный грау мог настичь чунгов и заморозить всех сразу.
     €  большаЯ стаЯ продолжала свой путь к  югу через широкую долину так,
словно никто и не отставал от нее.  „етеныши, во всем подражавшие старшим,
вертелись у них под ногами.  ‚сЯкий из них,  совсем как взрослый,  носил с
собой либо ветку,  либо камень.  Ќо они скорее забавлЯлись этими ветками и
камнЯми и  потому  часто  выбрасывали их  и  подбирали другие,  которые им
нравились.  ‘овсем маленькие детеныши висели на  туловище у  матери;  одни
сосали, другие спали, третьи пищали тонкими голосками что-то непонЯтное ни
длЯ них самих, ни длЯ пом.
     ‘таЯ двигалась разбросанно,  так  как долина была почти безлесной,  и
чунги  могли  видеть друг  друга на  расстоЯнии стольких прыжков,  сколько
пальцев  у  всЯкого  чунга.  ‡десь  была  только  высокаЯ сухаЯ  трава  да
низкорослый кустарник,  а  скал и пещер не встречалось.  Ќе было и высоких
ветвистых деревьев,  а  только совсем молодаЯ поросль.  ’ам и  сЯм чернели
огромные обгорелые стволы и  пни,  показываЯ,  что  и  здесь когда-то  был
тысЯчелетний лес, но небо разъЯрилось, бросило на него сверху огонь, и лес
сгорел.
     ‚зрослые  чунги  двигались  между  порослью  и  около  этих  огромных
обгорелых стволов,  двигались большей частью на  задних лапах,  но  как-то
неуклюже и непривычно,  покачиваЯсь то в ту,  то в другую сторону.  ’олько
‘мелый,  ЃураЯ  и  другие  чунги  помоложе двигались свободнее,  но  и  те
понимали, что в движении на задних лапах есть что-то необычное и неудобное
и что это свЯзано главным образом с пальцами и ладонЯми.  Ѓольшие пальцы у
них  отстоЯли далеко от  остальных и  поэтому на  земле цеплЯлись друг  за
друга и  мешали идти.  € все чунги невольно сжимали пальцы на задних лапах
вместе и старались держать их как можно ближе друг к другу,  когда ступали
на всю ладонь.
     Љогда-то, в эпоху жизни на деревьЯх, чунгам нужны были такие пальцы и
гибкие, подвижные ладони. ’огда им нужно было хвататьсЯ за ветки одинаково
ловко и  передними,  и задними лапами.  Ќо теперь,  когда они окончательно
спустились на  землю,  это перестало быть длЯ них необходимым и  полезным.
’еперь,  длЯ того чтобы стоЯть вертикально и  ходить прочнее и устойчивее,
им нужны были на задних лапах не ладони, а крепкие плоские ступни.
     —унги не помнили,  когда и  почему спустились с деревьев и стали жить
на земле.  ќта перемена,  как и потерЯ хвостов, потонула в вечном забвении
очень далекого прошлого. Ћни даже перестали заглЯдывать вверх, так как все
деревьЯ,  встречавшиесЯ им  на пути с  севера на юг,  были мало ветвисты и
почти лишены плодов,  а их вершины далеко вверху были покрыты инеем. Џлоды
же,  предлагаемые им  низкими,  ветвистыми деревьЯми были  очень  кислые и
смолисто-горькие  на  вкус.   Љогда  стаЯ  задерживалась  на  одном  месте
подольше,  одни только детеныши лазали по деревьЯм и радостно, возбужденно
кричали.
     Ќо  взрослые не  слыхали  этих  радостных,  возбужденных криков.  Ћни
всегда были голодны и должны были думать о том,  как насытитьсЯ, - так что
им было совсем не до криков пылких маленьких чунгов.
     ‚ пещере,  где они ночевали, им удалось поймать и убить двух и-водов.
Ќо мЯса двух и-водов не хватило на всех;  и сейчас они шли,  озираЯсь:  не
увидЯт ли еще какого-нибудь и-вода,  или дже, или ветвисторогого теп-тепа,
или  даже  мо-ка,  ибо  при  великой скудности плодов  и  сладких луковиц,
которую  они  терпели с  незапамЯтного времени,  мЯсо  животных постепенно
стало их главной пищей. Џравда, им очень трудно было привыкнуть есть мЯсо;
некоторые чунги даже умерли от  него,  да  и  сейчас,  когда им  случалось
съесть много мЯса,  в животе у них долгое времЯ чувствовалась тЯжесть.  Ќо
зато потом они чувствовали себЯ бодрее и  сильнее,  а  кроме того,  долгое
времЯ не ощущали голода.
     Ќо так как все животные издали чуЯли их большую стаю и убегали от них
- даже мо-ка, - то чунгам снова пришлось искать кореньЯ и луковицы. ‘мелый
и  ЃураЯ присели у  куста о-ра с  тонкими ветками и начали подкапывать его
острыми камнЯми.  Љорни  о-ра  были  очень  сладкие да  еще  заканчивались
крупными,  сочными луковицами.  Ќаученные опытом Ѓольшого чунга  и  ‘тарой
помы,  ‘мелый и  ЃураЯ следили,  чтобы корень не отрывалсЯ,  так как иначе
луковицы останутсЯ в земле и их долго придетсЯ выкапывать пальцами.
     Љогда ветки куста закачались и показались корни,  ‘мелый оставил свой
камень,  прихватил ветки и  начал осторожно вытаскивать их.  ‚ то же времЯ
ЃураЯ продолжала подрывать землю вокруг корней,  и  наконец ‘мелый вытащил
весь куст вместе с луковицами и корнЯми.  Џравда, много луковиц осталось в
земле,  но  ЃураЯ выкопала их пальцами,  а  тогда оба начали очищать их от
грЯзи. Ћни обтирали их о ладони или о шерсть на туловище и лЯжках, а потом
жадно захрустели ими.  ЃураЯ выбирала себе самые крупные луковицы, так как
вскоре ожидала поЯвлениЯ детеныша, а ‘мелый довольствовалсЯ более мелкими.
     ‘ъев с хрустом и корни, какие потоньше, они присели у другого куста и
снова дружно заработали. „ругие семейства тоже работали вместе, а одинокие
чунги соединились по  двое или  по  трое и  так же  дружно поедали добытое
общими усилиЯми.
     —унги знали,  что не все кореньЯ и  луковицы съедобны,  и  в точности
знали, какие из них можно есть. „лЯ них было полной тайной, откуда они это
знают,  но они всегда выкапывали только те кореньЯ и луковицы, какие можно
было есть.
     ‚  этой долине было много кустов с  такими корнЯми и луковицами,  но,
чтобы хорошо насытитьсЯ,  нужно было копать непрестанно,  до темноты,  - и
все-таки они  не  чувствовали себЯ достаточно сытыми.  €  потому,  все еще
голодные,  они снова начали осматриватьсЯ,  не встретЯт ли такое животное,
которое могли бы убить и съесть.  Ћни не могли догнать ни ла-и, ни дже, ни
и-вода,  ни теп-тепа, так как все эти звери бегали быстрее самого быстрого
чунга.  ’ак же трудно было выследить какое-нибудь животное и подкрастьсЯ к
нему незамеченными и неучуЯнными:  у теп-тепа,  у и-вода,  и у всех прочих
животных обонЯние и  слух  были  гораздо острее,  чем  у  них.  Ќо  звери,
питавшиесЯ мЯсом убиваемых ими животных,  всегда подстерегали свою добычу,
притаившись,  и  потому  чунгам  иногда  удавалось подманить такого  зверЯ
хитростью. € стаЯ, которую вел ‘мелый, стала искать более густые кусты.
     ‚се залегли и спрЯтались в них,  а один молодой проворный чунг  вышел
вперед  на  столько  прыжков,  сколько пальцев у него было на всех четырех
лапах,  и еще на столько же.  ’еперь он осталсЯ совсем  один,  согнулсЯ  и
скорчилсЯ,  словно  привратившись  в  четвероногое,  и жалобно,  испуганно
заскулил.  € он, и другие чунги знали, что таким способом нельзЯ приманить
ни дже, ни теп-тепа, так как они убегут, как ветер, едва заслышав и почуЯв
его.  Ќо и-вода,  кровожадного вига,  маленькую стаю ла-и можно обмануть и
заставить напасть на него.
     Њолодой  проворный  чунг  дрожал  и  скулил  долго-долго.  …го  живые
блестЯщие глаза непрестанно шарили в высокой сухой траве,  переплетающихсЯ
ветвЯх кустов,  а  спрЯтавшиесЯ позади его  чунги терпеливо ждали.  Ћни не
умели измерЯть времЯ и не знали,  долго ли продолжалось это ожидание,  но,
заметив,   что   приближаетсЯ   темнота,   становились   нетерпеливыми   и
возбужденными.  ‘тановилсЯ нетерпеливым и возбужденным и молодой проворный
чунг. —то если к нему незаметно приблизитсЯ мохнатый мо-ка и вдруг схватит
его? “спеют ли другие чунги прийти к нему на помощь? “спеет ли он побежать
к ним, чтобы подманить мо-ка, которого они окружат и убьют?
     ‚друг молодой чунг увидел перед собой нечто еще  более страшное,  чем
мо-ка.  Ћн  увидел,  что  за  сплетенными ветвЯми густого кустарника тенью
промелькнул кровожадный пестроголовый виг.
     ‚иг  был  не  так  крупен и  силен,  как мо-ка,  но  гораздо ловчее и
свирепее, а нападал так же быстро, как и грау. Џодобно грау, он припадал к
земле гибким,  сильным телом,  а  его большие желтые глаза светились тоже,
как  у  грау.  Џоэтому  притворный визг  молодого чунга,  испуганного этим
внезапным  поЯвлением,  сменилсЯ  диким,  полным  ужаса  воем;  он  быстро
повернулсЯ и изо всех сил кинулсЯ к остальным чунгам.
     Љровожадный виг, не подозреваЯ присутствиЯ других чунгов и предвкушаЯ
удовольствие,  с каким сейчас растерзает бегущего чунга и будет лакать его
теплую кровь,  кинулсЯ вслед за  ним  с  такой быстротой,  что взметнул за
собою маленький вихрь из листьев и веточек и почти настиг беглеца. …ще два
прыжка... …ще один...
     Ќо  молодой проворный чунг  уже  добежал до  кустов,  где  притаились
остальные.  ’еперь он должен был обернутьсЯ и быстрым, как молниЯ, взмахом
ударить вига по голове,  когда тот прыгнет на него. „аже если он не успеет
сразу  раскроить зверю голову,  он  должен схватитьсЯ с  вигом и  защищать
только свое  горло,  пока  остальные чунги  успеют подбежать и  убить его.
Њолодой чунг знал,  как должен поступить,  но  не обернулсЯ,  а  от страха
просто швырнул в зверЯ камнем, который держал, и продолжал реветь и бежать
что  есть силы.  Ђ  виг  уже готовилсЯ с  последним прыжком вонзить острые
когти ему в плечи и перегрызть ему шею.
     Ќо  тут,  словно  из-под  земли,  раздалсЯ другой  могучий рев.  ‚ига
встретил ‘мелый чунг и  еще один чунг,  старше ‘мелого и  не такой ловкий.
Ћни  кинулись на  зверЯ,  и  тотчас же  в  кустах заметалсЯ огромный живой
клубок,  Яростно рычащий и ревущий. €спуганный неожиданностью и оттого еще
более разъЯрЯсь,  виг успел схватить старшего чунга и впитьсЯ зубами ему в
горло.  ќтот чунг не уступал отвагой ‘мелому,  но уже состарилсЯ и  не был
так  сообразителен  и  ловок,  чтобы  суметь  защитить  свое  горло.  ‚иг,
несомненно, загрыз бы и ‘мелого, если бы на помощь не сбежались остальные.
‘мелый  нанес  хищнику сильный удар  камнем  по  голове,  а  другим ударом
перешиб лапу,  впившуюсЯ когтЯми ему  в  грудь.  Ќо  виг  даже после этого
оставалсЯ очень сильным и  страшным и  здоровой лапой еще  глубже разодрал
грудь ‘мелому. „ругому чунгу, который кинулсЯ на помощь ‘мелому, он вырвал
глаз и лишь после этого сдалсЯ и затих.
     —унги сразу же  бросились рвать его на части,  а  ‘мелый,  не обращаЯ
внимание  на  свои  раны,  выпрЯмилсЯ и  торжествующе заревел.  Ћн  первым
кинулсЯ на вига;  и  в  то времЯ как один чунг загрызен,  а другой лишилсЯ
глаза, он вышел из битвы только с разодранной грудью. ’онкие струйки крови
стекали по его шерсти,  и  та начала слипатьсЯ от запекшейсЯ крови.  ЃураЯ
подошла к нему и, тревожно ворча, начала счищать и облизывать ему кровь на
груди.  ‚ то же времЯ чунг с вырванным глазом держалсЯ за голову и жалобно
скулил.  …му было очень больно,  но он скулил не от боли,  а оттого, что у
него осталсЯ только один глаз, и что теперь он не сможет видеть как нужно.
’е из чунгов,  что были поближе к нему,  окружили его,  облизывали кровь у
него на лице и сочувственно ворчали. Ћни понимали, какое большое несчастье
с ним случилось, но ничего не могли сделать, чтобы ему помочь, - этот чунг
на всю жизнь останетсЯ одноглазым.
     Љак и всегда, чунги разрывали вига - кто пальцами, кто зубами. Љаждый
старалсЯ  оторвать  кусок  мЯса   побольше.   „етеныши  пробирались  между
взрослыми,  жадно впивались острыми белыми зубами в  мЯсо и  пеструю шкуру
вига:  и никто не мешал другому делать то, что делал сам. Ћдноглазый чунг,
видЯ,  что остальные разорвут и  съедЯт вига без него,  перестал скулить и
присоединилсЯ к  ним.  Џодошел и  тот  молодой чунг,  что  испугалсЯ вига,
убежал далеко от стаи и не помогал ей убить зверЯ. Ќо едва он приблизилсЯ,
как остальные чунги перестали есть и  гневно поглЯдели на него.  ќтот чунг
убежал от вига, - и длЯ всех он был теперь трусливым чунгом.
     ’русливый увидел,  что остальные не хотЯт есть с  ним вместе и гневно
смотрЯт на  него.  Ћн  быстро  отскочил в  сторону,  скорчилсЯ и  виновато
заскулил,  понимаЯ,  что сделал что-то плохое и  бесполезное длЯ стаи.  Ћн
понимал,  что должен был остатьсЯ и встретить прыжок вига,  хотЯ бы и умер
при этом,  как умер старый чунг,  как умер бы и ‘мелый. ’еперь чунги могут
совсем выгнать его из стаи, оставить его одного и не позволить жить вместе
с  ними.  Ђ  длЯ  чунга это  было  хуже  и  тЯжелее всего самого плохого и
тЯжелого,  страшнее  даже  большой  стаи  ла-и.  €  ’русливый заскулил еще
трепетнее и  жалобнее.  Ќо  чунги и  на  этот раз не  принЯли его к  общей
трапезе;  и он осмелилсЯ приблизитьсЯ к обглоданным костЯм вига лишь после
того, как все насытились и разошлись.
     „а,  тЯжкой будет  судьба этого чунга!  Ћтныне он  будет есть  только
один,  все будут держатьсЯ с ним,  как с чужим,  и ни одна пома не захочет
его выбрать.  „лЯ чунгов это было законом, который управлЯл ими с тех пор,
как они стали жить стаЯми и помогать друг другу в поисках пищи и защите от
крупных, сильных зверей.
     Љогда чунгов застигла темнота,  они  составили круг,  внутри которого
находились детеныши с матерЯми,  и каждый начал рвать траву и ломать ветки
с кустов, чтобы устроить себе логовище. Џотом, не боЯсь нападениЯ хищников
на открытом месте,  они начали собирать камни и  складывать рЯдом с собой,
чтобы прогнать ла-и или мо-ка,  если те нападут на них ночью.  ќтот способ
защиты так укоренилсЯ у них в сознании,  что они чувствовали себЯ спокойно
и уверенно, только когда собирали около себЯ много камней.
     ‚се  были довольны и  сыты,  так  как перед ночевкой поймали и  съели
теп-тепа,  запутавшегосЯ ветвистыми рогами  в  густых  кустах;  теперь они
проголодаютсЯ лишь,  когда  свет  прогонит темноту.  Ќо  больше всего  они
боЯлись холода. „аже если белого светила не было видно, днем всегда бывало
теплее.  Љроме того,  они обычно никогда не сидели на месте, а либо шли на
юг,  либо выкапывали луковицы и кореньЯ,  либо обгрызали верхние побеги на
кустах и  тогда  меньше чувствовали холод.  Ќо,  когда  становилось темно,
холод мучал их,  и они собирались кучкой,  чтобы согретьсЯ. Џоэтому всЯкий
старалсЯ  нарвать  побольше  травы   и   всЯкий  стремилсЯ  устроить  себе
защищенное от ветра логово, где они ложились спиной к спине.
     ‹егли и  ‘мелый чунг,  и  ЃураЯ пома.  ‘мутно сознаваЯ и предчувствуЯ
близкое поЯвление детеныша, она нарвала много травы, а ‘мелый чунг наломал
и  навалил около нее  ветви кустарников.  ЃураЯ легла на  траву,  довольно
заворчала и  успокоенно вздохнула.  ’равы  так  много,  а  груда веток так
защищает от ветра, что если детеныш родитсЯ в эту ночь, ему не будет очень
холодно.
     ’ьма постепенно сгустилась и окутала деревьЯ. Ќеба уже не было видно,
не было видно и туч, а деревьЯ и кусты были похожи на смутные тени. ’еперь
чунги видели кусты около себЯ как  большие черные камни,  а  более далекие
кусты сливались вместе,  не  отличаЯсь один от другого;  и  все,  что было
подальше,  сливалось в  общую  темную  массу.  ‚  темноте с  разных сторон
доносилось то  какое-то порхание,  то едва уловимые,  крадущиесЯ шаги,  то
жалобно-хищный вой ла-и, то испуганный топот.
     ЋставшиесЯ на  страже чунги,  сидЯ по  краЯм большого круга уснувших,
вслушивались во  все  эти  завываниЯ,  рев  и  топот  и  зорко пронизывали
взглЯдом мрак и каменную неподвижность кустов.  Ћни были готовы при первом
же   поЯвлении  тени  какого-нибудь  крупного  хищника  поднЯть  внезапным
тревожным криком всю стаю.
     Ќо  уснувшие чунги тоже слышали все  эти  звуки.  ‘  тех  пор как они
спустились с  деревьев и  стали жить на земле,  у  них изменилсЯ не только
образ жизни,  но и сон. Ќа деревьЯх их не могли достать ни грау, ни мо-ка,
им  можно было спать глубоко и  спокойно.  Ќо  теперь они  привыкали спать
чутко,  настолько чутко,  что и  во  сне могли распознать шум,  в  котором
кроетсЯ длЯ них опасность.  „а,  в сущности, они перестали спать, а только
дремали и в этой дремоте отдыхали.
     Ќо в эту ночь ‘мелый не мог позволить себе даже такой дремоты.  ‚ эту
ночь поЯвитсЯ детеныш,  -  и  он  должен бодрствовать над своей помой.  Ћн
лежал рЯдом с  ней и ждал,  а в первобытном его сознании блуждали какие-то
неЯсные,  неопределенные мысли и  чувства.  ‘транно мучительными были  длЯ
него эти неЯсные мысли и чувства,  ибо они были упрЯмы и настойчивы;  но в
тот момент,  когда мысли готовы были проЯснитьсЯ и  осознатьсЯ,  они вдруг
рассыпались и  исчезали.  Џотом они  снова поЯвлЯлись,  но  все  такими же
неЯсными и неопределенными, и снова вдруг спутывались и исчезали, и снова,
и  снова...  ‚се они вертелись вокруг чего-то совсем нового длЯ него,  еще
неосознанного, мучительно стремились вырватьсЯ на поверхность сознаниЯ, но
опЯть спутывались и исчезали, и опЯть, и опЯть...
     Џочему его жизнь,  и  жизнь Ѓурой,  и  жизнь всех прочих чунгов стала
такой тЯжелой?  Љак случилось, что они потерЯли свою прежнюю беззаботность
и  живут в постоЯнной тревоге,  в постоЯнных поисках пищи и крова?  Џочему
оставили вольную,  беспечную жизнь на деревьЯх и спустились на землю? Ќебо
всегда было сердитым,  белое светило не грело так жарко, деревьЯ больше не
давали крупных, Яркоцветных, мЯсистых плодов. —то случилось с тысЯчелетним
лесом чунгов?  Ќикогда длЯ них не было ни голода,  ни холода, ни опасности
от крупных, сильных зверей. ЌастоЯщей опасностью был тогда только грау, но
грау не может лазать по деревьЯм или скакать с  дерева на дерево,  а чунги
могли вовсе не  спускатьсЯ на  землю,  так что из  многих,  многих чунгов,
случалось, только один погибал от грау. ’еперь грау не было, но был мо-ка,
были стаи ла-и, были и-воды, был кровожадный виг. Ѓыли еще голод, и холод,
и  непрерывные скитаниЯ,  и  бегство.  ’еперь  чунгов  окружало  множество
опасностей;  и нужно было непрестанно думать,  непрестанно соображать, как
защититьсЯ и  уцелеть.  €  выживали не  все,  а  только  самые  сильные  и
сообразительные.  Њногие  детеныши умирали от  холода и  от  всЯких других
причин,  не успев вырасти. Ђ если бы и те, самые сильные, которые уцелели,
не  собрались вместе,  не  научились убивать животных,  чтобы  питатьсЯ их
мЯсом,  если бы не искали бы себе крова и  защиты от ветра в пещерах,  они
бы,  наверное, тоже погибли. „а, навернЯка погибли бы и самые смелые, если
бы  не  научились пользоватьсЯ деревом и  камнем  длЯ  защиты  от  сильных
зверей, погибли бы от невыносимого холода и постоЯнного недоеданиЯ...
     Ќо они побеждали и  мо-ка,  и  и-вода,  и  вига,  и еще многих других
свирепых,  сильных зверей, и побеждали потому, что ветки и камни стали длЯ
них постоЯнным сознательным средством защиты,  и еще потому,  что пальцы у
них на руках приобрели чудесную гибкость. „а, эти чудесные пальцы, которые
учатсЯ хватать все ловчее и  ловчее!  Џочему таких пальцев нет ни у какого
другого  животного?   Џочему  никакое  другое  животное  не  может  ходить
выпрЯмившись,  на  одних лишь  задних лапах?  ‘мелый чунг  не  мог  вполне
осознать этого  чудного,  необъЯснимого различиЯ между  чунгами и  другими
животными,  как не мог понЯть и того,  откуда беретсЯ темнота.  Ќо все эти
вопросы снова и снова стремились выплыть на поверхность его сознаниЯ,  - и
он испытывал чувство тЯжелого мучительного недовольства.  ѓде-то глубоко в
нем просыпалось новое понЯтие о  животных,  о деревьЯх,  о себе,  обо всех
прочих чунгах.
     Ћн  чувствовал,  что и  он  сам,  и  другие чунги -  это нечто совсем
отличное от других животных, но никак не мог Ясно осознать этого различиЯ,
оно все времЯ ускользало от него.  Џуть к этому самосознанию все еще тонул
в   стихии  первичных  инстинктов  и  в  пестром  многообразии  конкретных
представлений.  €  ‘мелый мог  Ясно сознавать только то,  что было у  него
перед глазами и что было непосредственно свЯзано с его потребностЯми.
     ‘мелый невольно поднес пальцы ближе к глазам и стал их рассматривать.
„олго он  пристально глЯдел на  них;  и  все это времЯ в  сознании у  него
блуждали все те же странно мучительные, неЯсные догадки и ощущениЯ чего-то
другого, непохожего ни на что обычное; и они снова спутывались и исчезали,
и снова, и снова...
     ‘мелый хрипло недовольно заскулил,  потом вдруг скорчилсЯ и  прижалсЯ
лицом  к  Ѓурой.  Ќаступал рассвет,  холод  усилилсЯ,  по  земле промчалсЯ
морозный  северный  ветер.   ЃураЯ  тоже  заскулила  от  холода  и  начала
прикрывать себе тело нарванной травой. ‘обранные около нее ветки не давали
ей  защиты от  ветра;  и  она,  руководимаЯ верным материнским инстинктом,
подползла к  куче  камней и  легла  с  ее  подветренной стороны.  ’уда  же
переполз и ‘мелый, а вслед за ним там собрались и остальные чунги.
     ‚  этих  поисках защиты от  ветра  чунги руководствовались не  только
инстинктом,  но и разумом.  ‚се это не было длЯ них новостью, - опыт давно
уже  подсказал им,  что  камни могут быть  защитой от  холодного северного
ветра.  Џоэтому все те, которые оставались без места, стали собирать камни
кучками и  ложитьсЯ с  их  подветренной стороны.  ќто были первые из тысЯч
живых и  умерших чунгов,  которые сознательно стали делать себе  загородки
длЯ защиты от холодного ветра.
     ‚скоре начало рассветать.  Ћдин за  другим чунги встали.  ‘мелый тоже
встал,  но ЃураЯ посмотрела на него тревожно-умолЯюще,  и он осталсЯ около
нее.  €  многие другие чунги  присели вокруг нее  и  сочувственно-радостно
урчали.
     Њаленький чунг  родилсЯ как  раз  в  ту  минуту,  когда белое светило
поЯвилось и брызнуло по всей земле своими первыми лучами.  ЃураЯ взЯла его
в  руки,  долго-долго облизывала,  потом приложила к груди,  и он сразу же
вцепилсЯ ей в  шерсть и  начал жадно сосать молоко,  а она нежно-счастливо
скулила.  Ћна не знала,  чем еще выразить свою материнскую любовь к  этому
крохотному чунгу,  и  только тихо,  нежно скулила над ним,  как делают все
другие помы со своими детенышами.  Ћна обнимала и ласкала его,  облизывала
ему крохотные ушки,  и  красную шейку,  и  низенький лобик.  Ћна скулила и
дотрагивалась губами до шерстки у него на головке, а в ее маленьких глазах
светились ласка и  нежность.  Ђ  крошечный чунг,  маленький,  тепленький и
совсем беспомощный, лежал у нее на груди; и она ощущала теплоту его тельца
как  самую чудесную ласку,  и  с  радостью слушала его жадное сосание.  ‘о
всеми этими ощущениЯми и  чувствами она была совсем-совсем счастлива;  и в
этот момент длЯ нее не существовали ни ‘мелый,  ни другие чунги, ни мо-ка,
ни ла-и, ни холод. Ћна знала, что ее крошечный чунг еще долго будет лежать
у нее на груди,  а она будет ласкать и кормить его,  -  и от этого ощущала
все большее счастье и радость.
     Ћстальные чунги тоже очень обрадовались новому детенышу и  от радости
принЯлись подскакивать и выкрикивать:
     - •а-кха! •а-кха! •а-кха!
     Ћни подпрыгивали и вскрикивали, и эта ритмика так увлекла их, что они
забыли  о  детеныше и  продолжали играть ради  самой  игры.  „етеныши тоже
разыгрались,  и  вот  уже  всЯ  стаЯ,  покореннаЯ ритмом  игры,  прыгала и
вскрикивала.
     - •а-кха!  •а-кха!  •а-кха!  -  кричали и  прыгали все  вместе вокруг
Ѓурой,  а  вместе с ними играли и длинные тени,  отброшенные от них лучами
белого светила.
     Ќаигравшись,  чунги стали разглЯдывать нового детеныша и увидели, что
это -  крохотнаЯ пома.  ерстка у нее была такаЯ же рыжевато-бураЯ,  как у
Ѓурой помы, но тельце почти голое, краснаЯ шейка тоже голаЯ, да и на ногах
было очень мало шерсти.  „о сих пор еще не было ни одного детеныша с таким
голым тельцем, и это понравилось всем чунгам.
     ‘мелый покинул Ѓурую и начал искать в кустах.  ‚скоре он нашел та-ма.
‡ащищеннаЯ от  хищников  двумЯ  толстыми  костЯными  пластинками сверху  и
снизу,  та-ма высунула голову,  похожую на голову тси-тси и  щипала траву.
‘мелый схватил ее,  и  та-ма сразу спрЯтала голову и  лапы между костЯными
пластинками.  Ќо,  когда  ‘мелый  хотел  оторвать  пластинки  от  ее  тела
пальцами, тама высунула голову и зашипела. ’огда ‘мелый свернул ей голову;
не  сумев  разломать костЯные пластинки пальцами,  он  разбил  их  большим
камнем,  вынул ее  мЯгкое тело  и  направилсЯ к  Ѓурой.  ’а-ма,  хотЯ  уже
безголоваЯ, царапала ему руки когтЯми.
     Ќекоторые чунги, увидев в руке у ‘мелого та-ма, заскулили и подбежали
к  нему.  Ќо  ‘мелый  поднЯл та-ма  высоко над  головой и  предостерегающе
закричал: - Њуа-кха! Њуа-кха!
     ќто означало, что он несет та-ма Ѓурой, так как у нее родилсЯ детеныш
и  она не может идти сама на поиски пищи,  и  никто,  кроме нее,  не имеет
право на эту та-ма.


        ѓлава 3

        —…ђ…‡ ‚›‘ЋЉ€… Џ‹Ћ‘ЉЋѓЋђњџ € ѓ‹“ЃЋЉ€… ЏђЋЏЂ‘’€

     …ще много раз становилось темно и много раз снова становилось светло,
а чунги все двигались на юг, и конца этой широкой долины, где росли только
невысокие кусты и  обгорелые деревьЯ,  все еще не было видно.  ‚  пути они
питались кореньЯми и луковицами или поедали какое-нибудь животное, которое
им удавалось поймать и убить.
     ‘начала стаЯ двигалась медленно,  часто останавливаЯсь,  так  как  ни
ЃураЯ,  ни другие помы с новорожденными детенышами не могли спешить.  ‘таЯ
никогда не  останавливалась ради отставшего старого чунга,  так  как  этот
чунг выпадал из сознаниЯ остальных,  и  уже никто его не помнил,  никто не
ощущал его отсутствиЯ.  ’ак случилось со ‘тарой помой и  с Ѓольшим чунгом,
так случилось и с другим старым чунгом,  которого загрыз свирепый виг.  Ќо
если  у  какой-нибудь помы  рождалсЯ детеныш,  то  каждый чунг  должен был
поджидать ее, каждый чунг должен был защищать каждого детеныша.
     —унги часто окружали Ѓурую и разглЯдывали безволосое тельце маленькой
помы,  пока не привыкли к ней.  Џрисев на корточки, свесив руки меж колен,
они рассматривали ее голое тельце и удивлЯлись тому, что она могла быть их
детенышем.
     ‡а это времЯ от стаи отстали еще два старых чунга,  одну молодую пому
съел  мо-ка,  а  еще  трое  детенышей умерли сами,  после того  как  долго
кашлЯли.  Ќо к  стае присоединились взрослый чунг с  помой и детенышем,  а
потом еще у двух пом родилось по детенышу.  —унги снова удивились, увидев,
что  среди  этих  новорожденных тоже  была  маленькаЯ  пома  с  безволосым
тельцем.
     Њедленно продвигаЯсь,  они продолжали выкапывать кореньЯ и  луковицы,
так как им лишь изредка удавалось убить и съесть какое-нибудь животное,  а
почва была очень твердаЯ, и выкапывание стоило им больших трудов и усилий.
Љроме того,  острые камни, встречавшиесЯ в этой долине, легко трескались и
иногда ранили им пальцы, так что приходилось постоЯнно напрЯгать внимание.
„а,  теперь  недостаточно  было  просто  поискать,  чтобы  найти  пищу,  а
приходилось добывать ее.  Ќужно  было  подбирать острые  камни,  и  то  не
всЯкие, а такие, которые было удобно держать; нужно было следить, чтобы не
порезать себе  пальцев и  знать,  как  держать камень,  чтобы  копать было
удобнее.  Џотом  нужно было  тщательно обчищать каждую луковицу,  так  как
налипшаЯ на  нее землЯ неприЯтно хрустела на  зубах,  заставлЯЯ чунгов все
времЯ  морщитьсЯ и  плеватьсЯ.  Ђ  потом  нужно было  заботитьсЯ и  о  тех
детенышах,  которые  не  могли  сами  искать  луковицы  и  устраивать себе
логовище из  травы и  сучьев,  потому что не  всегда на пути им попадалась
пещера,  а  ночью  бывало  очень  холодно.  Ќужно  было  также  собирать и
складывать в кучу камни, и все это было длЯ чунгов настоЯщим мучением. Ћни
и  сознавали,  что это настоЯщее мучение,  но  не  умели,  да  и  не могли
роптать,  понимаЯ, что без всего этого труда они не могли бы выжить. € это
непрестанное  копание  в  земле,  это  непрестанное  ощупывание  и  поиски
придавали пальцам их  рук  все  большую опытность,  а  пальцы  на  ступнЯх
оставались в забросе и постепенно терЯли гибкость.  Ћт постоЯнного ношениЯ
камней и  палок и  рытьЯ земли в  поисках луковиц большие пальцы у  них на
руках   стали   такими  сильными  и   подвижными,   что   чунги   свободно
противопоставлЯли их другим пальцам,  а  детеныши у  них стали рождатьсЯ с
уже ловкими пальцами.
     €так,  чунги  еще  долго  шли  через  широкую  долину,  а  потом  она
окончилась,  и они поднЯлись на высокое плоскогорье.  „еревьЯ тут были еще
выше и прЯмее, а трав со сладкими луковицами было совсем мало, и чунги ели
только животных.  „лЯ  охоты  стаЯ  разделЯлась надвое;  и  одна  половина
уходила далеко-далеко  и  криками пугала  животных,  загонЯЯ их  к  другой
половине.  ’аким образом чунги ловили то теп-тепа,  то дже,  то и-вода,  а
однажды убили даже грузного мута и съели его.
     Ќа  высоте было гораздо холоднее,  чем  в  долине,  а  один раз  небо
потемнело и  упало так  низко,  что отрезало верхушки деревьев.  Ќекоторые
животные вдруг тревожно завыли и  забегали.  ‚далеке на  севере послышалсЯ
сильный шум,  громкое завывание и свист;  и чунги подумали, что это грохот
шагов того всевластного существа,  которое неотступно гонит их с севера на
юг,  - странного грау величиною с гору. €спугавшись, что этот грау нагонит
и убьет их,  чунги заскулили и тоже побежали.  Ќо страшный зверь,  видимо,
заметил их,  так  как  заревел вдруг так сильно и  напал так страшно,  что
деревьЯ,  согнувшись,  жалобно-жалобно  застонали.  •рупкие вершины утесов
начали трескатьсЯ и падать.  Ќебо тоже задрожало и заревело, лохматые тучи
Яростно понеслись над землей; и уже не было видно ни скал, ни деревьев.
     ‚се плоскогорье содрогалось от страшного грохота. “жасный зверь начал
Яростно ломать деревьЯ и  скалы с  такой силой,  что  даже мо-ка  и  хо-хо
испуганно заревели. Џотом налетели со всех сторон сразу сильнейшие вихри и
не стало видно ничего,  кроме разъЯренных облаков белого песка, налетевших
неизвестно откуда, и не стало ничего, кроме ужасающего рева и грохота.
     “бегаЯ без памЯти от этой страшной бури,  чунги укрылись под выступом
скалы и  сбились там тесной кучкой.  Ќикто ни о  чем не думал,  все только
держались друг за друга,  чтобы бурЯ не рассеЯла и  не погубила их.  ‚ихри
белого песка и  сорванных листьев били им в глаза,  рев и грохот бури били
им в уши,  и чунги словно ослепли и оглохли.  ЋгромнаЯ скала,  под которой
они сбились,  трЯслась до  основаниЯ.  ‘кудное воображение чунгов не могло
даже  нарисовать им  этого  огромного,  страшного зверЯ,  который с  такой
Яростью ломал деревьЯ и так легко вырывал с корнем гигантские стволы.  Ћни
потерЯли голову от  ужаса;  заметив,  что  бурЯ  стремитсЯ оторвать их  от
скалы,  все невольно напрЯглись и  вцепились в  выступы камней и в жесткий
кустарник,  выросший в трещинах.  € долго они оставались так, не смеЯ даже
поднЯть голову;  но,  видимо,  страшный зверь подумал, что они умерли, так
как  заревел еще  раз  изо  всех  сил,  оставил их  в  покое и