 внучку, не знаЯ, согласитьсЯ  ему  или
ответить отказом, и добавил: - Њне очень бы хотелось подольше побыть с вашей
маленькой спутницей.  Ћкажите  эту  милость  одинокому  человеку,  а  заодно
отдохните и сами. …сли же вы  торопитесь,  Я  пожелаю  вам  доброго  пути  и
провожу вас немного до начала уроков.
     - Љак нам быть, Ќелл? - растерЯнно проговорил старик. - ‘кажи, дорогаЯ,
как нам быть?
     „евочка сразу согласилась остатьсЯ - ее не пришлось долго уговаривать -
и, чтобы отблагодарить доброго учителЯ, принЯлась  наводить  порЯдок  в  его
маленьком доме. Џокончив с делами, она вынула из своей корзинки шитье и села
на табуретку у окна, сквозь решетку которого в  комнату  пробивались  нежные
плети жимолости и повилики. ‘тарик грелсЯ на солнце в  саду,  вдыхаЯ  аромат
цветов и бездумно следЯ за облаками,  плывшими  в  небе  с  легким  попутным
ветерком.
     Љогда учитель, поставив обе скамьи на место, сел за свой стол и занЯлсЯ
приготовлениЯми к урокам, девочка собралась к себе  наверх,  боЯсь  помешать
здесь. Ќо он не позволил ей уйти, и, чувствуЯ, что  ее  присутствие  приЯтно
ему, она осталась и снова принЯлась за шитье.
     - “ вас много учеников, сэр? - спросила она. “читель покачал головой  и
сказал, что они вполне умещаютсЯ на двух скамьЯх.
     Ќелл поглЯдела на прописи, расклеенные по стенам.
     - Ђ другие мальчики тоже хорошо учатсЯ?
     - Ќичего, -ответил учитель, - неплохо, но разве кто из них так напишет?
     Ќе успел он договорить, как  в  дверЯх  поЯвилсЯ  загорелый  белобрысый
мальчуган. Ћтвесив неуклюжий поклон учителю,  белобрысый  вошел,  уселсЯ  на
скамью, положил на колени раскрытую книжку, до  такой  степени  истрепанную,
что можно было диву датьсЯ, на нее глЯдЯ,  сунул  руки  в  карманы  и  начал
пересчитывать громыхавшие там шарики, выражаЯ всем своим видом поразительную
способность полного отрешениЯ от страниц букварЯ, на который были устремлены
его глаза. ‚скоре в класс приплелсЯ еще один белобрысый мальчуган, а  следом
за ним рыжий - постарше, а следом за рыжим еще двое  белобрысых,  потом  еще
один с шевелюрой, светлой, как лен, и так продолжалось до тех пор,  пока  на
обеих скамьЯх не набралось человек десЯть, причем  волосы  у  этих  школЯров
были всех цветов и оттенков, кроме седого,  а  в  возрасте  они  колебались,
видимо, от четырех до четырнадцати - пЯтнадцати лет, так как самый  младший,
сидЯ на скамье, не доставал ногами до полу, а самый старший  -  добродушный,
глуповатый увалень - был на полголовы выше учителЯ.
     Љрайнее место на передней скамье - почетное в школе - пустовало, потому
что обычно на нем сидел заболевший мальчик; крайний из колышков, на  которые
вешались картузы и шапки, тоже был  свободен.  Ќикто  не  решалсЯ  совершить
свЯтотатство и посЯгнуть на это место и на этот колышек, но школьники  то  и
дело  переводили  с  них  взглЯд  на   учителЯ   и,   прикрываЯсь   ладонью,
перешептывались между собой.
     Ќо  вот  послышалось  жужжанье  десЯтка  голосов,  началась   зубрежка,
начались шалости и смешки - все как полагаетсЯ  в  школе.  €  посреди  этого
гомона бедный учитель  -  олицетворение  кротости  и  простодушиЯ  -  тщетно
пыталсЯ сосредоточитьсЯ  на  занЯтиЯх  и  забыть  своего  маленького  друга.
‘кучный урок еще сильнее заставлЯл его тосковать о прилежном ученике,  и  он
уносилсЯ мыслЯми далеко за порог класса.
     ‘корее всех это понЯли самые отъЯвленные лентЯи и, почувствовав, что им
ничто не грозит, совсем перестали стеснЯтьсЯ. Ћни играли в чет и  нечет  под
самым носом у бедного учителЯ,  совершенно  открыто  и  безнаказанно  грызли
Яблоки, шутЯ, а то и со злости щипали соседей или  вырезали  свои  имена  ни
больше ни меньше как  на  ножках  учительского  столика.  ’упица,  вызванный
отвечать урок, не трудилсЯ искать забытые слова на потолке, а  без  зазрениЯ
совести заглЯдывал  в  книжку,  подступив  вплотную  к  учителю.  Њальчуган,
пользующийсЯ в этой компании заслуженной славой  потешника,  косил  глазами,
корчил  рожи  (конечно,  малышам)  и  даже  не  считал  нужным  прикрыватьсЯ
букварем, а  восхищенные  зрители  безудержно  предавались  восторгу.  Љогда
учитель пробуждалсЯ от своего оцепенениЯ и  замечал,  что  творитсЯ  вокруг,
шалуны на минуту стихали, и на  него  устремлЯлись  самые  серьезные,  самые
скромные взглЯды, но стоило ему уйти в себЯ,  как  шум  поднималсЯ  снова  с
удесЯтеренной силой.
     Ћ, как хотелось этим лентЯЯм  вырватьсЯ  на  волю!  ‘  какой  жадностью
смотрели они в открытую дверь и в окно, готовые  броситьсЯ  вон  из  класса,
убежать в лес и  превратитьсЯ  отныне  и  на  всю  жизнь  в  дикарей.  Љакие
крамольные мысли о прохладной реке, о купанье под тенистой  ивой,  окунувшей
свои ветви в воду, искушали и мучили  вон  того  крепыша,  который  сидел  с
расстегнутым и распахнутым, насколько возможно, воротом, обмахивал  пылающее
лицо книжкой и думал, что лучше быть китом, корюшкой, мухой  -  чем  угодно,
только не школьником, обЯзанным маЯтьсЯ на уроке  в  такой  знойный,  душный
день. †арко! ‘просите другого мальчика, хотЯ бы вон  того,  который  доводит
своих товарищей до исступлениЯ, потому что он сидит ближе всех  к  двери  и,
пользуЯсь этим, то и дело шмыгает в сад, окунает лицо в ведро  с  колодезной
водой и катаетсЯ по траве, - спросите его, часто ли бывают  такие  дни,  как
сегоднЯшний, когда пчелы и те забираютсЯ в  самую  сердцевину  цветка  и  не
выползают оттуда, видимо решив почить от трудов и покончить с  изготовлением
меда. ’акие дни созданы длЯ бездельЯ, длЯ того,  чтобы  лежать  на  спине  в
зеленой траве и смотреть в небо до тех пор, пока его слепЯщаЯ  голубизна  не
заставит сомкнуть веки и задремать. ‚ремЯ ли сейчас корпеть над  истрепанным
букварем в сумрачном классе, куда солнце даже не заглЯдывает? —удовищно!
     Ќелл шила у окна и в то же времЯ внимательно прислушивалась  ко  всему,
что делалось в классе, немного побаиваЯсь в душе  этих  шумливых  озорников.
Џервый урок кончилсЯ, началось чистописание, и так как в  классе  был  всего
один стол - учительский, мальчики по очереди садились  за  него  и  выводили
каракули на грифельных досках, а учитель тем временем ходил из угла в  угол.
’еперь шум немного утих,  потому  что  учитель  то  и  дело  останавливалсЯ,
заглЯдывал пишущему через плечо, а потом показывал ему, как красива  та  или
инаЯ буква в прописЯх, развешанных по стенам, хвалил тут волосную линию, там
нажим и мЯгко советовал взЯть это за образец. € он  вдруг  умолкал  и  через
минуту начинал рассказывать школьникам об их больном товарище,  о  том,  что
мальчик говорил вчера и как ему хотелось снова быть вместе с ними. ‚  голосе
его слышалась такаЯ ласка и нежность, что этим сорванцам становилось  стыдно
своих шалостей, и они сидели смирно - не ели Яблок,  не  гримасничали  -  по
крайней мере две минуты подрЯд.
     - ‡наете, мальчики, - сказал учитель, когда часы пробили двенадцать,  -
сегоднЯ Я, пожалуй, отпущу вас пораньше.
     “слышав эту весть, школьники  поднЯли  оглушительный  крик  по  команде
рослого увальнЯ,  и  учитель  несколько  секунд  беззвучно  шевелил  губами,
пытаЯсь договорить. Ќаконец он замахал рукой, призываЯ крикунов к  молчанию,
и они были так  деликатны,  что  замолчали,  однако  не  раньше,  чем  самый
горластый из них окончательно осип и лишилсЯ голоса.
     - ’олько сначала обещайте мне не шуметь, - продолжал учитель, - а  если
уж без этого нельзЯ, уйдите подальше, куда-нибудь за деревню. џ уверен,  что
вы не захотите беспокоить своего одноклассника и товарища по играм.
     …му ответили дружным "нет! нет!" (и, вероЯтно, искренне, ведь они  были
еще дети), а рослый увалень (тоже вполне искренне) призвал всех в свидетели,
что он кричал совсем шепотом.
     - ’ак вот, дорогие мои ученики, - сказал учитель, - не забывайте, о чем
Я вас просил, сделайте это ради менЯ. ‚еселитесь  и  благодарите  создателЯ,
что он наградил вас здоровьем. Џрощайте!
     - Ѓлагодарим вас, сэр!  „о  свиданьЯ,  сэр!  -  послышалось  на  разные
голоса, и мальчики чинно и тихо вышли из школы. Ќо солнце  светило  и  птицы
пели так, как светит солнце и как поют птицы только по  праздникам  особенно
по неожиданным. „еревьЯ манили залезть на  них  и  спрЯтатьсЯ  среди  густой
листвы; сено само приглашало раскидать его по лугу; колеблемаЯ  ветром  нива
указывала путь к лесу и реке; мЯгкаЯ мурава, по которой перемежались тени  и
пЯтна света, так и подмывала на беготню, прыжки и прогулки бог знает в какую
даль. Ќи один мальчик не мог бы смотреть на все это равнодушно, и  школьники
с радостным воплем гурьбой сорвались с места и разбежались кто куда,  хохоча
и перекликаЯсь друг с другом на бегу.
     - —то же, так оно и должно быть, -  сказал  бедный  учитель,  глЯдЯ  им
вслед. - џ очень рад, что они не послушались менЯ.
     Ќо, как известно, на всех не угодишь, - эту истину мы часто познаем  на
собственном опыте и без помощи басни, котораЯ заключаетсЯ такой моралью. € к
учителю  весь  день  приходили  маменьки  и  тетушки,   выражавшие   крайнее
неудовольствие его поступком. Ќекоторые из  них  ограничивались  намеками  и
вежливо осведомлЯлись, какой сегоднЯ праздник по календарю. „ругие  (местные
мудрецы-политики) доказывали, что отпускать с уроков во  всЯкий  иной  день,
кроме днЯ рождениЯ  его  королевского  величества,  равносильно  оскорблению
трона, неуважению к церкви и государству и отдает крамолой. Ќо  большинство,
осуждаЯ учителЯ, переходило на личности и совершенно открыто  заЯвлЯло,  что
изучение наук такими скромными дозами - чистейшее  надувательство  и  разбой
среди бела днЯ, а одна старушка,  которой  не  удалось  ни  взволновать,  ни
рассердить кроткого учителЯ своими попреками, выскочила на улицу и в течение
получаса попрекала его  заглазно,  но  во  всеуслышание,  под  окном  школы,
втолковываЯ другой старушке, что он, конечно, сам предложит,  чтобы  у  него
высчитали за эти полднЯ из недельного жалованьЯ,  а  иначе  с  ним  никто  и
знатьсЯ не будет. Ѓездельников у нас хоть отбавлЯй (тут она повысила голос),
есть и такие, которые даже в учителЯ не годЯтсЯ; так  вот,  пусть  глЯдЯт  в
оба, небось найдутсЯ охотники на их место. Ќо все эти нареканиЯ и шпильки не
исторгли ни единого слова из уст незлобивого учителЯ, который сидел рЯдом  с
Ќелли молча, ни  на  кого  не  жалуЯсь,  и,  пожалуй,  был  только  грустнее
обычного.
     ‚ечером в  садике  послышались  торопливые  шаги,  и  пожилаЯ  соседка,
столкнувшись с учителем в дверЯх, сказала ему, чтобы он шел к матушке “эст -
и поскорее, не дожидаЯсь ее. “читель как раз собралсЯ погулЯть с  Ќелли,  и,
не отпускаЯ руки девочки, он быстро зашагал по улице, а  соседка  заковылЯла
за ними следом.
     ЏодойдЯ к небольшому домику, учитель осторожно постучал в дверь. …е тут
же отворили. Ћни вошли и увидели женщин, окружавших дрЯхлую старуху, котораЯ
сидела на стуле и горько плакала, ломаЯ руки и раскачиваЯсь взад и вперед.
     - Њатушка “эст! - воскликнул учитель, подходЯ к пей. - Ќеужели ему  так
плохо?
     - ЉончаетсЯ мой внучек! - простонала она. - Ћтходит! € все вы виноваты!
џ не пустила бы вас к нему, да уж  очень  он  просил.  ‚от  до  чего  ученье
доводит! Ћ господи, господи! —то мне теперь делать?
     - Њатушка “эст, не вините менЯ, - сказал учитель. - џ  не  обижаюсь  на
вас, нет, нет! Љогда у людей такое горе, они не вольны в  своих  словах.  ‚ы
сами не знаете, что говорите!
     - Ќет, знаю! - воскликнула старуха. -  ќто  все  правда!  …сли  бы  мой
внучек не сидел по целым днЯм над книжками, не боЯлсЯ, что вы его  накажете,
он был бы здоровый и веселый.
     “читель посмотрел на других женщин, словно спрашиваЯ, неужели никто  из
них не заступитсЯ за него, но они только качали головой и шептались  друг  с
дружкой,  повторЯЯ,  что  ученье  впрок  не  идет,  и   вот   лишнее   этому
доказательство.  Ќе  сказав  им  ни  слова,  не  бросив  на  них  ни  одного
укоризненного взглЯда, учитель пошел следом за соседкой,  котораЯ  прибегала
за ним, в спальню, где на постели, полуодетый, лежал его любимый ученик.
     Ћн  был  еще  совсем  маленький  мальчик,   совсем   ребенок.   ‚олосы,
по-прежнему кудрЯвые, обрамлЯли его лицо, глаза горели огнем, но огонь  этот
был уже не земной. “читель сел рЯдом с ним и, склонившись над подушкой, тихо
окликнул его по имени. Њальчик приподнЯлсЯ,  провел  ладонью  по  его  лицу,
потом обнЯл за шею исхудалыми руками и прошептал: - „обрый мой друг!
     - „а, да, Я твой друг, ѓарри! ‚идит бог, Я хотел тебе добра!  -  сказал
бедный учитель.
     - Љто это? - спросил мальчик, увидев Ќелл. - џ боюсь поцеловать ее, она
может заразитьсЯ. Џусть даст мне руку.
     Ќе в силах сдержать слезы,  девочка  подошла  к  кровати  и  сжала  его
бессильные пальцы. —ерез минуту больной высвободил их и  опустил  голову  на
подушку.
     - ’ы помнишь мой сад, ѓарри? - проговорил учитель, стараЯсь вывести его
из забытьЯ. - Џомнишь, как там бывало хорошо  по  вечерам?  Џриходи  ко  мне
поскорее! –веты и те скучают без тебЯ и стоЯт такие  грустные.  ’ы  придешь,
дорогой? ‚едь придешь, правда?
     Њальчик улыбнулсЯ слабой, такой слабой улыбкой и погладил своего  друга
по седой голове. ѓубы его дрогнули, но ни слова не слетело с них - ни слова,
ни единого звука.
     Ќаступило молчание, и вечерний ветерок занес в распахнутое настежь окно
неЯсный гул голосов.
     - —то это? - спросил больной, открываЯ глаза.
     - ќто мальчики играют на лужайке. Ћн  вынул  из-под  подушки  платок  и
хотел было взмахнуть им. Ќо рука его бессильно опустилась на одеЯло.
     - „ай мне, - сказал учитель.
     - Џомашите из окна, - послышалсЯ чуть внЯтный шепот. - ЏривЯжите его  к
решетке. Њожет, они увидЯт и вспомнЯт обо мне.
     Ћн приподнЯл голову, посмотрел на этот развевающийсЯ на  ветру  флажок,
перевел с него взглЯд на биту, котораЯ праздно валЯлась  на  столе  рЯдом  с
грифельной доской, книжкой и другим  мальчишеским  имуществом.  Џотом  снова
опустилсЯ на подушку и спросил, почему не видно девочки, здесь ли она?
     Ќелл подошла к нему и погладила беспомощную руку, лежавшую  на  одеЯле.
„ва старых друга - учитель и ученик, - ибо они были  друзьЯми,  несмотрЯ  на
разницу в летах, - обнЯлись долгим  объЯтием,  а  потом  мальчик  повернулсЯ
лицом к стене и уснул.
     “читель сидел у кровати, сжимаЯ  похолодевшую  маленькую  руку  -  руку
мертвого ребенка. Ћн знал это, а отпустить ее не мог и все  гладил,  гладил,
стараЯсь согреть ее.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXVI     

     ‘ердце у девочки разрывалось от боли, когда они  с  учителем  вышли  из
комнаты, где лежал умерший, и вернулись в школу. € все же она утаила от деда
истинную причину своего горЯ и слез, ибо маленький школьник, тоже был внуком
и после него осталась только дрЯхлаЯ бабушка, осужденнаЯ до конца дней своих
оплакивать эту безвременную смерть.
     Ќелл постаралась скорее лечь спать и наедине с собой дала волю  слезам.
Ќо печальнаЯ сцена, свидетельницей которой ей  пришлось  быть,  заключала  и
полезный урок довольства и благодарности - довольства судьбой, даровавшей ей
здоровье и свободу, и благодарности за то,  что  она  может  служить  опорой
единственному близкому  человеку  и  другу,  может  жить  и  дышать  в  этом
прекрасном мире, когда столько юных существ - юных и полных тех  же  надежд,
что ласкали и ее сердце, - рано встречают смерть на своем пути  и  сходЯт  в
могилу. ‘колько таких холмиков зеленело на  том  старом  кладбище,  где  она
гулЯла недавно! € хотЯ Ќелл судила об  этом  по-детски  и,  может  быть,  не
совсем понимала, как прекрасен и безмЯтежен удел тех,  кто  покидает  нас  в
юные годы, не знаЯ горечи потерь (которые убивают стариков по  многу  раз  в
течение их долгой жизни), все же она  воспринЯла  суровый  и  простой  урок,
преподанный ей в тот вечер, и запомнила его надолго.
     Њаленький школьник снилсЯ ей всю ночь - не  в  гробу,  не  с  закрытыми
глазами, а радостный, улыбающийсЯ, среди сонма ангелов. ‘олнце, метнув  свои
веселые лучи в каморку, разбудило ее. Ђ теперь им  надо  было  проститьсЯ  с
бедным учителем и снова начать свои странствиЯ.
     Љогда они собрались в путь, занЯтиЯ в школе уже шли  своим  чередом.  ‚
полутемном классе стоЯл гул голосов,  быть  может  более  сдержанный,  более
приглушенный, чем вчера, но лишь на самую малость. “читель встал из-за стола
и проводил их до калитки.
     Ќеуверенной, дрожащей рукой девочка протЯнула ему деньги, которые  леди
на скачках дала ей за цветы, и, не в силах вымолвить ни слова благодарности,
вспыхнула от смущениЯ, что не может предложить больше. Ќо  учитель  не  взЯл
их, он поцеловал ее и пошел назад в школу.
     Ћни не сделали и десЯти шагов, как учитель  снова  поЯвилсЯ  в  дверЯх.
‘тарик, а за ним и девочка вернулись и пожали ему руку. - †елаю вам удачи  и
счастьЯ, - сказал он. - џ теперь остаюсь совсем один. …сли вы опЯть  придете
в наши краЯ, не забудьте эту маленькую деревенскую шкоду.
     - Њы никогда ее не забудем, сэр!  -  воскликнула  Ќелл.  -  Ќикогда  не
забудем, как вы были добры к нам!
     - ‘колько раз мне приходилось слышать такие обещаниЯ из детских уст,  -
с задумчивой улыбкой сказал учитель и  покачал  головой.  -  Ќо  они  быстро
забывались. Ѓыл у менЯ один маленький друг - маленькие друзьЯ надежнее, -  а
теперь и его нет. „а хранит вас господь!
     ‘тарик и девочка простились с ним в последний раз и медленно  пошли  по
улице, оборачиваЯсь на ходу, пока его еще было видно. Ќаконец  и  деревнЯ  и
дым, поднимавшийсЯ из ее труб, остались  далеко  позади.  Џутники  прибавили
шагу, решив держатьсЯ большой дороги и идти туда, куда она приведет их.
     Ќо  большие  дороги  тЯнутсЯ  бесконечно.  …сли  не  считать  двух-трех
деревушек, мимо которых они прошли не останавливаЯсь, да одинокой  харчевни,
где им продали хлеба и сыра, дорога так никуда и не привела их за весь день,
а конца этому скучному однообразному пути не было видно. Ќо им не оставалось
ничего другого, как идти вперед, и они шагали  все  медленнее  и  медленнее,
потому что усталость уже одолевала их.
     ’ихий вечер, пришедший на смену дню, застал путников у перекрестка, где
дорога круто сворачивала через большой  выгон.  Ћни  подошли  к  краю  этого
выгона  и  возле  живой  изгороди,  отделЯвшей  его  от  полей,   неожиданно
наткнулись на фургон, который стоЯл там.
     ќто  был  не  какой-нибудь  облезлый,  грЯзный,  запыленный  рыдван,  а
хорошенький домик на колесах с белыми кисейными занавесками, подобранными на
окнах фестончиками, и  с  зелеными  ставнЯми  в  Ярко-красную  полоску,  что
придавало всему этому сооружению  чрезвычайно  нарЯдный  вид  столь  удачным
сочетанием цветов. € в упрЯжке  у  него  ходили  не  какой-нибудь  осел  или
замореннаЯ клЯча, а  пара  сытых  лошадок,  которые  разгуливали  сейчас  на
свободе, пощипываЯ пыльную траву. Ќе подумайте также, что это был  цыганский
фургон, ибо в раскрытых дверЯх его  с  блестЯщим  медным  молоточком  сидела
весьма солиднаЯ и радующаЯ глаз своими размерами  леди  в  пышном  капоре  с
подрагивающими на нем бантами. Ђ о том, что описываемый нами фургон вовсе не
был убогим или нищенским, вы можете судить на основании того, чем  эта  леди
занималась в данную минуту, -  занЯтие  же  у  нее  было  как  нельзЯ  более
приЯтное и освежающее:  она  пила  чай.  —айнаЯ  посуда,  а  также  довольно
подозрительнаЯ на вид  бутылка  и  блюдо  с  окороком  стоЯли  на  барабане,
покрытом  белой  салфеткой,  и  эта  странствующаЯ  леди  сидела  за   своим
барабаном, словно за круглым столиком,  удобнее  которого  ничего  не  могло
быть, и, вкушаЯ чай, любовалась открывающимсЯ перед ней видом.
     ‘лучилось так, что, когда наши путники приблизились к фургону,  хозЯйка
его поднесла чашку к губам (а чашка эта, под стать  ей  самой,  была  весьма
солиднаЯ и радовала  глаз  своими  размерами),  устремила  взоры  в  небеса,
упоеннаЯ ароматным чаем, может быть  сдобренным  ложечкой  или  одной-единой
капелькой того, что содержалось в подозрительной  бутылке,  -  впрочем,  это
только наши домыслы, которые мы отнюдь не собираемсЯ выдавать за достоверный
факт, - и, будучи захвачена столь приЯтными переживаниЯми, никого  и  ничего
вокруг себЯ не замечала. Ќо вот наступила минута, когда дороднаЯ леди должна
была опустить чашку на барабан и глубоко перевести дух, так  как  опорожнить
такой сосуд стоило немалых усилий.  Џроделав  все  это,  она  вдруг  увидела
старика и маленькую девочку, которые медленно шли мимо и, не в силах  скрыть
своего восторга, хоть и застенчиво, но голодными глазами следили  за  каждым
ее движением.
     - ќй! - крикнула хозЯйка фургона и, собрав с колен крошки,  ссыпала  их
горстью в рот, после чего вытерла губы. -  Ќу,  конечно,  так  оно  и  есть.
„евочка! Љто получил кубок?
     - Љакой кубок, сударынЯ? - спросила Ќелл.
     - Џризовой кубок на скачках, девочка, тот, что разыгрывалсЯ  на  второй
день.
     - Ќа второй день, сударынЯ?
     - „а, да! Ќа второй день! - нетерпеливо повторила дороднаЯ леди. - ’ебЯ
вежливо спрашивают, а ты не можешь ответить, кто выиграл кубок!
     - џ не знаю, сударынЯ.
     - Ќе знаешь? - удивилась хозЯйка фургона. - ’ы же была там! џ сама тебЯ
видела!
     “слышав это, Ќелл заподозрила дородную леди в тесных сношениЯх с фирмой
"Љоротыш и Љодлин" и перепугалась, но то, что последовало дальше,  успокоило
ее.
     - „а, видела, и еще пожалела тебЯ -  зачем  ты  водишьсЯ  с  Џанчем,  -
продолжала дороднаЯ леди, - с этим низкопробным площадным шутом, на которого
и смотреть-то совестно.
     - џ попала туда случайно, - ответила девочка. - Њы не знали  дороги,  а
эти кукольники были так добры, что взЯли  нас  с  собой.  ‚ы...  вы  с  ними
знакомы, сударынЯ?
     - џ? - пронзительно взвизгнула  хозЯйка  фургона.  -  ‡накома  с  ними!
‚прочем, что с тебЯ спрашивать, ты еще совсем дитЯ и не разбираешьсЯ в таких
вопросах. Џосмотри на менЯ, девочка! ђазве мне пристало  знатьсЯ  с  Џанчем?
Џосмотри на мой фургон! ђазве ему пристало знатьсЯ с Џанчем?
     - Ќет, нет, сударынЯ!  -  воскликнула  девочка,  догадавшись,  что  она
совершила ужасную ошибку. - Џростите менЯ, пожалуйста!
     Џрощение было дано немедленно, хотЯ леди все  еще  не  могла  прийти  в
себЯ, так ее взволновало столь унизительное предположение. „евочка поЯснила,
что они ушли со скачек в первый же день и теперь  держат  путь  в  ближайший
город, где собираютсЯ переночевать, и так как физиономиЯ дородной леди стала
мало-помалу проЯснЯтьсЯ, она решилась спросить, далеко ли им еще идти. Ћтвет
последовал лишь после того, как дороднаЯ леди обстоЯтельно  рассказала,  что
она приехала на скачки в линейке и провела там один день исключительно  ради
собственного удовольствиЯ, не свЯзываЯ себЯ делами и соображениЯми выгоды, -
и ответ был таков: до города осталось восемь миль.
     “слышав это печальное известие,  девочка  огорчилась  и  еле  сдерживаЯ
слезы, посмотрела на овеЯнную сумерками дорогу. ‘тарик не проронил ни  слова
жалобы, только тЯжело вздохнул, оперсЯ на палку  и  устремил  взглЯд  вдаль,
тщетно пытаЯсь разглЯдеть ее за серой завесой пыли.
     ’ем временем хозЯйка фургона принЯлась составлЯть на  поднос  все  свои
чайные принадлежности, но, увидев, как девочка приуныла, она остановилась  и
задумалась. Ќелл сделала ей реверанс, поблагодарила за полученные  сведениЯ,
протЯнула руку деду и уже успела отойти с ним шагов на двадцать,  как  вдруг
хозЯйка фургона окликнула ее.
     - Ѓлиже подойди, еще  ближе!  -  сказала  она,  знаком  приглашаЯ  Ќелл
поднЯтьсЯ на ступеньки. - ’ы хочешь есть, девочка?
     - Ќет, не очень, но мы устали... и нам еще так далеко идти.
     - Ќу, вот и выпей чаю, - сказала ее  новаЯ  знакомаЯ.  -  ‚ы,  дедушка,
надеюсь, не откажетесь?
     ‘тарик смиренно снЯл шлЯпу и поблагодарил дородную леди. ’огда его тоже
пригласили  поднЯтьсЯ  по  ступенькам,  но,  поскольку  за  барабаном  двоим
оказалось тесновато, они снова спустились вниз и сели на траву,  и  туда  им
был подан чайный поднос, хлеб, масло,  окорок  -  короче  говорЯ,  все,  чем
услаждалась сама  хозЯйка  фургона,  за  исключением  бутылки,  которую  она
ухитрилась вовремЯ  сунуть  в  карман.  -  “страивайтесь  поближе  к  задним
колесам, там вам будет удобнее, - сказала их  новаЯ  знакомаЯ,  наблюдаЯ  за
ними сверху. - ’еперь, девочка, дай мне чайник, Я подолью  в  него  кипЯтку,
подсыплю щепотку чаю, и тогда ешьте, пейте сколько вашей душе угодно, больше
от вас ничего не требуетсЯ.
     ‘тарик и девочка, наверно, так и поступили бы, даже  если  бы  дороднаЯ
леди была менее гостеприимна или подала бы им угощенье молча.  Ќо  после  ее
радушной просьбы чувство стеснениЯ и неловкости оставило их, и, с  аппетитом
принЯвшись за ужин, они отдали ему должное.
     Џока гости были занЯты  едой,  хозЯйка  фургона  спустилась  на  землю,
заложила руки  за  спину  и  с  величественным  видом,  чрезвычайно  твердой
поступью, так что  ее  огромный  капор  подрагивал  на  каждом  шагу,  стала
прогуливатьсЯ взад и вперед, то и дело бросаЯ горделивые взглЯды на фургон и
получаЯ особое удовлетворение  от  красных  полосок  на  ставнЯх  и  медного
дверного молоточка. ‡акончив этот легкий моцион, она присела на ступеньки  и
крикнула: "„жордж!" - вслед за чем из-за кустов, скрывавших  его  так,  что,
будучи сам невидимым, он мог наблюдать за всем происходившим около  фургона,
выглЯнул человек в извозчичьей блузе, который, как оказалось, сидел  в  этом
укромном местечке, держа  на  коленЯх  сковороду  и  бутыль  вместимостью  в
полгаллона, а в правой и девой руке нож и вилку.
     - „а, сударынЯ? - сказал „жордж.
     - Љак тебе понравилсЯ паштет, „жордж?
     - Џаштет недурной, сударынЯ.
     - Ђ пиво, „жордж? - продолжала дороднаЯ леди, и по  всему  было  видно,
что вопрос этот  интересует  ее  гораздо  больше  предыдущего.  -  Љак  оно,
сносное?
     - Њалость выдохлось, - ответил „жордж, - но ничего, пить можно.
     —тобы окончательно успокоить хозЯйку, он приложил бутыль ко рту, сделал
большой глоток (по меньшей мере с пинту), громко причмокнул,  зажмурил  один
глаз и кивнул  головой.  Џотом,  видимо  с  не  менее  благими  намерениЯми,
схватилсЯ за нож и вилку и доказал на  деле,  что  пиво  не  отбило  у  него
аппетита.
     •озЯйка фургона постоЯла несколько минут молча, одобрительно  глЯдЯ  на
него, и вдруг спросила: - ’ы скоро кончишь?
     - ‘коро, сударынЯ. - € действительно, подобрав ножом со сковороды самые
поджаристые крошки и отправив их в рот, затем приложившись к бутыли с  таким
строго научным расчетом, что голова его  почти  незаметно  длЯ  постороннего
глаза запрокидывалась все дальше и дальше и, наконец, почти коснулась земли,
этот джентльмен счел себЯ совершенно свободным и вылез из своего тайника.
     - Ќадеюсь, ты не поспешил из-за менЯ? - спросила дороднаЯ леди, с Явным
сочувствием относившаЯсЯ к его манипулЯциЯм с бутылью.
     - …сли даже и поспешил, - ответил возница,  предусмотрительно  оставлЯЯ
за собой свободу действий в будущем, - в другой раз сквитаемсЯ  -  только  и
всего.
     - Љак по-твоему, „жордж, поклажа у нас не очень тЯжелаЯ?
     - ‚от, женщины всегда так! - воскликнул он и окинул взглЯдом  горизонт,
словно  призываЯ   самое   природу   восстать   против   столь   чудовищного
предположениЯ. Џосади женщину на козлы, и у нее кнут ни  минуты  не  полежит
спокойно. ‹ошадь хоть во весь опор  скачи,  а  она,  знай,  будет  погонЯть.
‘котина везет сколько может - так нет, подбавлЯй еще! —то у вас на уме?
     - ЃольшаЯ будет разница длЯ лошадей, если мы посадим вот  их  двоих?  -
спросила  хозЯйка  фургона,  оставлЯЯ  без  вниманиЯ  философическую  тираду
„жорджа и показываЯ на старика и Ќелл,  которые  уже  готовились  продолжать
свой нелегкий путь.
     - Љонечно, большаЯ, - упрЯмилсЯ он.
     - ЃольшаЯ? - повторила его хозЯйка. - “ж не такие они тЯжелые.
     - Ћни вместе, сударынЯ, - сказал „жордж, глЯдЯ на девочку и  старика  с
таким уверенным видом, словно ему ничего  не  стоило  определить  их  вес  с
точностью до полунции, - они вместе потЯнут чуть меньше Ћливера ЉромвелЯ*.
     Ќелл удивилась - откуда он может знать вес человека,  который,  как  ей
помнилось по книжкам, жил задолго до их  времени,  но  на  радостЯх  тут  же
забыла об этом, потому что дороднаЯ леди предложила им место в фургоне. Ќелл
горЯчо поблагодарила свою новую знакомую, помогла ей  быстро  убрать  чайную
посуду и другие вещи, лежавшие на траве, и, так как к этому  времени  лошади
были уже запрЯжены, забралась в фургон вместе с  дедом,  который  не  помнил
себЯ от радости.  ‡ахлопнув  за  собой  дверь,  их  благодетельница  села  у
барабана под открытым окном. „жордж снЯл лесенку, сунул ее вод кузов, и  они
тронулись в путь под скрип колес, под грохот и дребезжанье, сопровождавшиесЯ
стуком блестЯщего медного молоточка,  который  висел  на  двери  без  всЯкой
надобности и сам по себе отбивал двойные удары в  такт  медленному  движению
фургона.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XXVII     

     Љогда они не спеша проехали по дороге с полмили, Ќелл решилась  бросить
взглЯд по сторонам и украдкой осмотреть  фургон.  Џоловину  его  -  ту,  где
восседала дороднаЯ леди, устилал ковер, а за  перегородкой  в  дальнем  углу
виднелось нечто вроде алькова,  который  напоминал  корабельную  койку,  был
занавешен, подобно окнам, чистой белой занавеской и  выглЯдел  очень  уютно,
хотЯ, какие чудеса акробатики  приходилось  проделывать  владелице  фургона,
чтобы забратьсЯ туда,  оставалось  неразрешимой  загадкой.  „ругаЯ  половина
служила кухней, и там стоЯла железнаЯ печка с выведенной на крышу  маленькой
трубой. ‡десь же помещалось несколько Ящиков,  ларь,  большой  кувшин  воды,
кухоннаЯ утварь и посуда. ЏоследнЯЯ висела по стенам, не то что на  парадной
половине, котораЯ была украшена более изЯщными и веселыми  предметами,  как,
например, треугольником и двумЯ-тремЯ сильно захватанными бубнами.
     •озЯйка фургона горделиво восседала  у  одного  окна,  под  поэтической
сенью музыкальных инструментов; Ќелл с дедом  примостились  у  другого,  под
сенью более скромной, то есть под  кастрюлЯми  и  чайниками,  а  экипаж  тем
временем двигалсЯ своим путем, медленно пропускаЯ мимо  себЯ  в  сгущающихсЯ
сумерках придорожную панораму. ‘начала оба наших путника говорили мало и все
больше шепотом, но освоившись  с  новой  обстановкой,  по  чувствовали  себЯ
свободнее и стали обмениватьсЯ впечатлениЯми о местах, по  которым  проезжал
фургон, и обо всем, что попадалось по дороге, а потом  старик  задремал,  и,
заметив это, дороднаЯ леди подозвала Ќелл к себе.
     - Ќу, девочка,  -  сказала  она,  -  как  тебе  нравитсЯ  такой  способ
путешествиЯ?
     …хать  в  фургоне  очень  приЯтно,  ответила  Ќелл,  и  дороднаЯ   леди
согласилась с ней, с той лишь оговоркой, что приЯтность эту дано чувствовать
только тем, кто не страдает меланхолией. —то же касаетсЯ ее  самой,  то  она
частенько бывает в угнетенном состоЯнии духа и  нуждаетсЯ  в  подбадривающих
средствах,  но  откуда  эти   подбадривающие   средства   черпались   -   из
подозрительной ли бутылки, о которой речь  шла  выше,  или  из  каких-нибудь
других источников, осталось невыЯсненным.
     - „а, вам, молодежи, хорошо! - продолжала  хозЯйка  фургона.  -  ‚ы  не
знаете, что такое меланхолиЯ. € аппетит у вас никогда не  пропадает,  а  это
такое счастье!
     Ќелл подумала, что сама она иной раз предпочла бы иметь более умеренный
аппетит и что, судЯ по виду дородной леди и по тому, с каким смаком она пила
чай, нормальный вкус к еде не изменЯет ей. ‚прочем, она не  сочла  возможным
прекословить и ждала продолжениЯ разговора.
     Ќо дороднаЯ леди долго молчала, не сводЯ глаз с Ќелли, потом поднЯлась,
достала из угла скатанный в трубку большой кусок парусины, положила  его  на
пол и раскатала ногой во всю длину фургона.
     - ‚от, девочка, - сказала она, - прочти, что здесь написано.
     Ќелл прошла от одного конца парусины до другого  и  прочитала  надпись,
выведенную огромными черными буквами:  "ЏЂЌЋЏ’€Љ“Њ  „†Ђђ‹€"  -  …ще  раз,  -
самодовольным тоном сказала леди.
     - "Џаноптикум „жарли", - повторила Ќелл.
     - ќто Я, - сказала леди. - џ и есть миссис „жарли.  Ѓросив  на  девочку
ободрЯющий взглЯд, чтобы успокоить ее и внушить ей,  что,  даже  находЯсь  в
присутствии самой „жарли,  она  не  должна  терЯтьсЯ  и  трепетать,  хозЯйка
фургона развернула второй свиток, на котором было  написано:  "‘то  восковых
фигур  -  в  натуральную  величину",  потом  третий:  "…динственное  в  мире
грандиозное собрание настоЯщих восковых фигур", потом еще несколько  свитков
поменьше  с   такими   надписЯми,   как:   "ЋткрываетсЯ   в   помещении...",
"…динственнаЯ и  неповторимаЯ  „жарли",  "Ќепревзойденный  кабинет  восковых
фигур", "„жарли - радость аристократии и дворЯнства",  "ЉоролевскаЯ  фамилиЯ
оказывает покровительство „жарли".  Ћзнакомив  изумленную  девочку  с  этими
левиафанами публичных извещений *, она извлекла на свет божий и более мелкую
рыбешку в виде  листков,  пародирующих  всем  знакомые  романсы,  а  именно:
"Џоверь мне, паноптикум „жарди - мечта!", "Љак твой музей красой  блистает",
"‹ети, корабль, нас кличет „жарли"*, а  также,  в  угоду  вкусам  игривым  и
легким, популЯрную песенку "Њой  ослик"*  с  несколько  измененным  текстом:
Ћслик, стой! ‚озьмись за ум и беги в паноптикум! …сли ж ты не рвешьсЯ в зал,
Ќе слыхать тебе похвал. ‘пешите к „жарли...
     Ѓыло тут и несколько прозаических произведений,  составленных  в  форме
диалогов между китайским императором  и  устрицей  или  между  архиепископом
Љентерберийским и диссидентом по поводу церковных податей*.  Љаждый  диалог,
независимо от темы, заключалсЯ одной  и  той  же  моралью,  котораЯ  внушала
читателЯм, что все они должны как можно скорее посетить паноптикум „жарли  и
что  дети  и  прислуга  платЯт  за  вход   полцены.   Џоразив   Ќелл   этими
свидетельствами  своего  высокого  положениЯ  в  обществе,   миссис   „жарли
аккуратно свернула  их,  убрала  на  место,  села  и  устремила  на  девочку
торжествующий взглЯд.
     - „умаю, тебе  не  захочетсЯ  больше  водить  знакомство  с  мерзостным
Џанчем, - сказала она. - Џосле всего, что ты здесь видела.
     - џ никогда не была в кабинете  восковых  фигур,  сударынЯ,  -  сказала
Ќелл. - Ћни смешнее Џанча?
     - ‘мешнее! - пронзительно вскрикнула миссис „жарли.  -  ќто  совсем  не
смешно!
     - Ђ!.. - смиренно протЯнула девочка.
     - ќто совсем не смешно,  -  повторила  миссис  „жарли.  -  ќто  зрелище
серьезное и...  опЯть  забыла  критическое?..  нет,  классическое.  „а,  да,
серьезное  и  классическое.  “  нас  не  увидишь  ни  безобразных  драк,  ни
потасовок, никто не балагурит, не пищит,  как  твой  драгоценный  Џанч.  ‚се
чинно, благородно, все делаетсЯ по раз заведенному порЯдку. €  мои  восковые
фигуры как живые! …сли бы они могли говорить и двигатьсЯ, ты бы не  отличила
их от людей. џ, конечно, не стану утверждать, что восковые фигуры совсем как
люди, но иной раз посмотришь на человека - и подумаешь:  ни  дать  ни  взЯть
восковаЯ фигура!
     - € они все здесь? - спросила Ќелл, заинтересовавшись таким описанием.
     - Љто?
     - ‚осковые фигуры.
     - ѓосподь с  тобой,  девочка!  —то  ты  говоришь!  ‚едь  это  же  целый
паноптикум, а здесь все на виду, кроме  того,  что  хранитсЯ  в  ларе  да  в
Ящиках. ”игуры отправлены в зал городского собраниЯ в другом фургоне, а день
открытиЯ назначен на послезавтра. ’ы будешь в городе и сама все  посмотришь.
ђазумеетсЯ, посмотришь! Љак же может быть иначе?
     - ‚рЯд ли Я попаду в этот город, сударынЯ. - сказала девочка.
     - Ќе попадешь? - воскликнула миссис „жарли. - Људа же вы идете?
     - џ... Я сама не знаю.
     - ’о есть как? —то же, вы скитаетесь по дорогам и сами не знаете,  куда
идете? ‚от странные люди! —ем вы занимаетесь? € на скачках тебе было  совсем
не место, Я еще подумала: может быть, ты случайно туда попала?
     - „а, мы попали туда случайно, - ответила Ќелл, смущеннаЯ  этим  градом
вопросов. - Њы беднЯки и идем просто так, куда глаза глЯдЯт. € работы у  нас
нет... а мне бы хоть какую-нибудь достать.
     - —ас от часу не легче! - сказала миссис „жарли после паузы,  во  времЯ
которой она хранила такое же безмолвие, как и любаЯ из ее восковых фигур.  -
„а кто же вы? Ќеужто нищие?
     - „а, сударынЯ, Я не знаю, как  нам  себЯ  назвать  иначе,  -  ответила
девочка.
     - ѓосподи твоЯ волЯ! - воскликнула хозЯйка фургона. -  ‚  жизни  ничего
подобного не слышала! Џодумать только!
     Џосле этого миссис „жарли замолчала надолго, и Ќелл решила, что, оказав
покровительство - кому? - нищенке! - да еще удостоив  ее  беседой,  дороднаЯ
леди самым непоправимым образом унизила свое  достоинство.  €  когда  миссис
„жарли, наконец,  заговорила,  ее  слова  не  только  не  опровергли,  но  и
подтвердили опасениЯ девочки.
     - Ђ ведь ты умеешь читать! Џожалуй, не только читать, но и писать!
     - „а, сударынЯ, - сказала  девочка,  боЯсь,  как  бы  не  нанести  этим
признанием новой обиды.
     - ‚от, поди же! - воскликнула миссис „жарли. - Ђ Я не умею!
     Ќелл сказала "неужели", выражаЯ то ли  сдержанное  удивление,  как  это
единственнаЯ и неповторимаЯ „жарли - радость  аристократии  и  дворЯнства  и
любимица королевской фамилии -  не  удосужилась  постигнуть  столь  нехитрую
науку, то ли уверенность, что эта высокопоставленнаЯ  леди  не  нуждаетсЯ  в
таких пустЯках. Љак понЯла миссис „жарли ответ Ќелл - неизвестно, во  всЯком
случае он не расположил ее к дальнейшим расспросам  и  замечаниЯм,  ибо  она
погрузилась в глубокое раздумье, которое так затЯнулось, что Ќелл  отошла  к
другому окну и села возле проснувшегосЯ  к  тому  времени  старика.  Ќо  вот
хозЯйка фургона стрЯхнула с себЯ задумчивость, окликнула возчика и  вступила
с ним в длинный разговор вполголоса, видимо спрашиваЯ его совета и  обсуждаЯ
со  всех  сторон  какой-то  весьма  важный  вопрос.  Љогда  же   их   беседа
закончилась, она снова втЯнула голову в окно и подозвала к себе девочку.
     - € старичок пусть подойдет, - сказала миссис „жарли. - Њне с ним  тоже
надо поговорить. ‚ы  хотите,  уважаемый,  чтобы  ваша  внучка  поступила  на
хорошее место? …сли хотите, Я это устрою. Ќу, решайте!
     - џ не могу ее оставить, - ответил старик. -  Љак  же  мы  расстанемсЯ?
Људа Я денусь без моей Ќелл?
     - ‚ы в таком возрасте, что можете сами о себе позаботитьсЯ, -  кажетсЯ,
не беспомощный! - резким тоном возразила ему миссис „жарли.
     - Ќет, он беспомощный, совсем беспомощный!  Џрошу  вас,  будьте  с  ним
поласковее, - горЯчо зашептала девочка и  добавила  громко:  -  Ѓольшое  вам
спасибо, но мы не покинем друг друга ни за какие сокровища в мире.
     Ќесколько обескураженнаЯ таким ответом,  миссис  „жарли  посмотрела  на
старика, а он нежно взЯл руку Ќелл и удержал ее в своих, словно  боЯсь,  что
внучка может легко расстатьсЯ с ним и даже забыть о его существовании. Џосле
неловкой паузы миссис „жарли снова высунулась в  окно  и  снова  вступила  в
беседу с возчиком, котораЯ протекала не так согласно, как в первый  раз.  Ќо
вот совещание кончилось, и она опЯть обратилась к старику: - …сли вы сами не
прочь занЯтьсЯ делом, то работа и длЯ вас найдетсЯ - сметать пыль  с  фигур,
проверЯть билеты  и  прочее,  тому  подобное.  Ђ  ваша  внучка  пусть  водит
посетителей по музею и все им рассказывает. ‡аучить это нетрудно,  манеры  у
нее хорошие, и публика примиритсЯ с ней, хотЯ она и будет вместо менЯ.  ‚едь
Я всегда сама объЯснЯла. †алко бросать, да ничего не  поделаешь,  при  таком
угнетенном состоЯнии духа Я нуждаюсь в покое. € заметьте -  это  предложение
незаурЯдное, - добавила леди, переходЯ на тот высокопарный тон, которым  она
привыкла обращатьсЯ к  зрителЯм.  -  Џомните,  что  это  паноптикум  „жарли!
ЋбЯзанности у девочки будут приЯтные  и  необременительные,  публика  к  нам
ходит самаЯ избраннаЯ, помещение Я снимаю в залах  собраний,  в  ратушах,  в
больших  гостиницах  и  аукционных  галереЯх.  ‡аметьте,   что   „жарли   не
бродЯжничает под открытым небом! Џомните, что у  „жарли  вы  не  увидите  ни
брезентовой палатки, ни опилок! Ђфиши „жарли  не  лгут,  все  ваши  ожиданиЯ
оправдаютсЯ сполна, и перед вами предстанет зрелище, равного которому нет во
всем королевстве. ‚ходнаЯ плата всего шесть пенсов. Џомните это и не терЯйте
такой возможности, может быть она представитсЯ вам единственный раз?
     ‘ вершины своего монолога миссис „жарли сразу спустилась  на  землю  и,
коснувшись мелочей обыденной жизни, заЯвила, что она не будет назначать Ќелл
определенного жалованьЯ до тех пор, пока не испытает ее  способностей  и  не
проверит их на деле самым  тщательным  образом.  —то  же  касаетсЯ  стола  и
помещениЯ, то все это они получат бесплатно, причем  еда  будет  обильнаЯ  и
вкуснаЯ.
     ‘тарик и Ќелл решили посоветоватьсЯ между собой, и пока они были занЯты
этим, миссис „жарли, заложив руки за спину, расхаживала  взад  и  вперед  по
фургону с тем же необычайным достоинством и с той же степенностью, с  какими
она прогуливалась после чаЯ по  скучной  земле.  ќто  обстоЯтельство  вполне
заслуживает  особого  упоминаниЯ,  ибо  не  следует  забывать,  что   фургон
находилсЯ в движении, а следовательно, ступать по нему,  не  пошатываЯсь  на
каждом шагу, могла только  особа,  обладающаЯ  прирожденной  величавостью  и
благоприобретенной грацией.
     -