 так  шестьдесЯт  миль  до города,  где надо  было  сдать мальчика
властЯм.  Ђ  ему  и в  голову не  приходило,  что  его арестуют. „умал,  что
исполнил свой долг, и ты его друг, и он получит награду за свой поступок. Ћн
помогал везти старика, -- пусть все знают, какой  этот старик был нехороший,
и  как он  хотел  украсть чужое  сено,  и  когда  шериф  надел  на  мальчика
наручники, тот не поверил  своим  глазам. Џотом заплакал. ‚от и этот рассказ
ты  всегда  приберегал на будущее. “ него  хватило бы  материала, по крайней
мере, на двадцать рассказов о тех местах, а он не написал ни одного. Џочему?</i>
     -- Џоди расскажи им почему, -- сказал он.
     -- —то "почему", милый?
     -- Ќичего.
     Ћна  стала меньше пить, с тех пор  как  завладела  им. Ќо если даже  он
выживет, он  никогда не напишет о ней, теперь ему это Ясно. € о других тоже.
Ѓогатые  --  скучный народ, все они  слишком  много  пьют или  слишком много
играют в  триктрак. ‘кучные и все на один  лад. Ћн  вспомнил беднЯгу  ‘котта
”ицджеральда, и его  восторженное благоговение перед  ними, и как он написал
однажды рассказ, который начиналсЯ так: "Ѓогатые не похожи на нас с вами". €
кто-то сказал  ”ицджеральду: "Џравильно, у них денег больше". Ќо ”ицджеральд
не понЯл шутки. Ћн считал их особой  расой, окутанной дымкой таинственности,
и когда он убедилсЯ, что они совсем не такие, это согнуло его не меньше, чем
что-либо другое.
     Ћн презирал тех, кто сгибаетсЯ под ударами жизни. …му-то  можно было не
увлекатьсЯ такими вещами, потому что он видел все это насквозь. Ћн справитсЯ
с чем угодно, думал он,  потому  что  его ничто не  может  сломить, не  надо
только ничему придавать слишком большого значениЯ.
     •орошо.   ‚от   теперь   он  не   придает   никакого  значениЯ  смерти.
…динственное,  чего  он  всегда  боЯлсЯ,  --  это боли.  Ћн мужчина, он  мог
выносить боль, если только она не  слишком затЯгивалась и не изматывала его,
но в  этот раз страданиЯ были просто нестерпимы, и когда он  уже чувствовал,
что начинает сдавать, боль утихла.
     <i>Ћн вспомнил давний случай:  артиллерийского  офицера “ильЯмсона  ранило
ручной гранатой, брошенной с немецкого сторожевого поста  в ту минуту, когда
“ильЯмсон перебиралсЯ  ночью  через  проволочные заграждениЯ, и  он  кричал,
умолЯЯ, чтобы  его  пристрелили. “ильЯмсон  был  толстЯк,  очень  храбрый  и
хороший офицер, хотЯ невероЯтный позер. Ќо тогда, ночью, он, раненный, попал
в луч  прожектора, и внутренности  у  него вывалились  наружу  и  повисли на
проволоке, так что тем, кто снимал  его  оттуда еще живым, пришлось обрезать
их ножом. Џристрели менЯ, ѓарри, ради всего  свЯтого, пристрели менЯ. Љак-то
раз зашел разговор на тему, что господь  бог ниспосылает человеку только то,
что он может перенести, и кто-то защищал  такую теорию, будто бы в известный
момент боль  убивает  человека. Ќо  он  на всю жизнь  запомнил,  как было  с
“ильЯмсоном в ту  ночь. Ѓоль не  могла убить  “ильЯмсона, и он отдал ему все
свои таблетки морфиЯ, которые приберегал длЯ  себЯ, и даже они подействовали
не сразу.</i>
     Ќо то,  что  происходит с ним сейчас, совсем не страшно; и если хуже не
станет, то беспокоитьсЯ не о чем. Џравда, он предпочел бы находитьсЯ в более
приЯтной компании.
     Ћн подумал немного о людЯх, которых ему хотелось бы видеть сейчас около
себЯ.
     Ќет, думал он, когда делаешь все слишком долго и слишком поздно, нечего
ждать, что около тебЯ кто-то останетсЯ. ‹юди ушли. Џрием кончен, и теперь ты
наедине с хозЯйкой.
     "Њне так же надоело умирать, как надоело все остальное", -- подумал он.
     -- Ќадоело, -- сказал он вслух.
     -- —то надоело, милый?
     -- ‚се, что делаешь слишком долго.
     Ћн  взглЯнул  на  нее.  Ћна сидела между ним и костром,  откинувшись на
спинку стула, и пламЯ отсвечивало  на ее лице, покрытом милыми морщинками, и
он  увидел,  что  ее  клонит  ко сну.  ѓиена  заскулила,  подобравшись почти
вплотную к светлому кругу, падавшему от костра.
     -- џ писал, -- сказал он. -- Ќо это очень утомительно.
     -- Љак ты думаешь, удастсЯ тебе заснуть?
     -- Љонечно, засну. Џочему ты сама не ложишьсЯ?
     -- Њне хочетсЯ посидеть с тобой.
     -- ’ы ничего такого не чувствуешь? -- спросил он.
     -- Ќет. Џросто хочетсЯ спать.
     -- Ђ Я чувствую,-- сказал он.
     Ћн только что услышал, как смерть опЯть прошла мимо койки.
     --   ‡наешь,    единственно,   чего   Я    еще    не   утратил,--   это
любопытства,--сказал он ей.
     -- ’ы ничего не утратил. ’ы  самый полноценный человек из всех,  кого Я
только знала.
     ѓосподи боже,--  сказал он.--  Љак мало дано понимать женщине. —то это?
‚аша так называемаЯ интуициЯ?
     Џотому что в эту минуту  смерть подошла и положила голову в ногах койки
и до него донеслось ее дыхание.
     --  Ќе  верь,  что  она такаЯ, как  ее изображают, с косой и черепом,--
сказал он.--  ‘  не  меньшим успехом  это могут быть  и двое  полисменов  на
велосипедах, и птица. €ли же у нее широкий приплюснутый нос, как у гиены.
     ‘мерть  пододвинулась,  но теперь  это было  что-то  бесформенное.  Ћна
просто занимала какое-то место в пространстве.
     -- ‘кажи, чтоб она ушла.
     Ћна не ушла, а придвинулась ближе.
     --  Ќу  и  несет же  от  тебЯ,--  сказал  он.  --  ‚онючаЯ  дрЯнь.  Ћна
придвинулась  еще  ближе, и теперь он  уже не мог говорить с ней, и, увидев,
что он не  может говорить, она подобралась еще ближе, и тогда он  попробовал
прогнать ее молча, но  она ползла все выше и выше, придавливаЯ  ему грудь, и
когда она легла у него на  груди, не даваЯ ему ни двигатьсЯ, ни говорить, он
услышал, как женщина сказала:
     -- Ѓвана  уснул. Џоднимите койку, только осторожнее,  и  внесите  его в
палатку.
     Ћн не мог  сказать, чтобы ее прогнали, и она  навалилась  на  него всей
своей  тушей, не даваЯ дышать.  € вдруг, когда  койку поднЯли, все прошло, и
тЯжесть, давившаЯ ему грудь, исчезла.
     Ѓыло  утро,  оно  наступило  давным-давно, и  он услышал гул  самолета.
‘амолет сначала  показалсЯ  в небе точкой,  потом сделал широкий круг, и бои
выбежали  ему  навстречу  и,  полив кучи  хвороста керосином,  подожгли их и
навалили сверху травы, так что по  обоим концам  ровной  площадки получилось
два больших костра, и утренний ветерок гнал  дым к лагерю, и  самолет сделал
еще два круга, на этот раз ближе к земле, потом скользнул вниз, выровнЯлсЯ и
мЯгко сел на площадку, и вот к палаткам вдет его старый приЯтель Љомтон -- в
мешковатых брюках, в твидовом пиджаке и коричневой фетровой шлЯпе.
     -- —то с вами, дружище? -- спросил Љомтон.
     -- „а вот нога, -- сказал он. -- ‚ы позавтракаете?
     -- ‘пасибо.  —аю выпью. џ  на  Њотыльке. Њемсаиб не  удастсЯ захватить.
Њеста только на одного. ‚аш грузовик уже в пути.
     ќллен отвела Љомтона в сторону  и заговорила с ним. Љомтон вернулсЯ еще
более оживленный.
     -- ‘ейчас мы вас устроим,  -- сказал он. -- ‡а мемсаиб Я  вернусь.  Ќу,
давайте поспешим. Њожет, еще придетсЯ сделать посадку в Ђруше, за горючим.
     -- Ђ как же чай?
     -- „а мне, собственно, не хочетсЯ.
     Ѓои поднЯли койку, обогнули с ней зеленые палатки, понесли дальше, мимо
скалы, и по равнине мимо костров, которые полыхали на ветру без дыма, потому
что от травы уже  ничего  не  осталось, -- и подошли  к маленькому самолету.
‚нести его туда  было нелегко,  но  когда  наконец внесли, он  откинулсЯ  на
спинку кожаного кресла, а ногу ему поднЯли и положили на переднее  кресло --
место Љомтона. Љомтон  запустил мотор и вошел в кабину. Ћн  помахал  ќллен и
боЯм, и, как  только треск мотора перешел в привычный уху рев, Љомтон сделал
разворот,  обходЯ кабаньи Ямы,  и,  подскакиваЯ на ходу, машина понеслась по
площадке  между кострами  и  с  последним толчком поднЯлась в  воздух, и  он
увидел,  как те  внизу машут  им  вслед, и палатки возле  холма теперь почти
вровень с землей,  долина  открываетсЯ  все шире  и  шире, кучки деревьев  и
кустарника тоже почти вровень с землей, а звериные тропы тЯнутсЯ ниточками к
пересохшим водоемам, и  вон там  еще одни водоем,  которого  он  никогда  не
видел. ‡ебры --  сверху видны только их  округлые  спины,  и антилопы-гну --
головастыми пЯтнышками растЯнулись  по  долине  в  несколько  цепочек, точно
растопыренные пальцы, и кажетсЯ,  будто они лезут в гору.  ‚от шарахнулись в
разные  стороны,  когда  тень настигла  их, сейчас  совсем  крохотные,  и не
заметно,  что  скачут  галопом,  и  равнина  сейчас  серо-желтаЯ  до  самого
горизонта, а прЯмо  перед  глазами твидоваЯ  спина  и фетроваЯ шлЯпа  Љомти.
Џотом  они пролетели  над предгорьем, где антилопы-гну карабкались вверх  по
тропам,  потом над линией гор с внезапно поднимающейсЯ  откуда-то  из глубин
зеленью лесов и с откосами,  покрытыми сплошной бамбуковой зарослью, а потом
опЯть дремучие леса, будто изваЯнные вместе с  горными пиками и ущельЯми,  и
наконец  перевал,  и горы  спадают, и потом  опЯть равнина,  залитаЯ  зноем,
лиловато-бураЯ, машину подбрасывает на волнах раскаленного  воздуха, и Љомти
оборачиваетсЯ посмотреть, как он  переносит полет. Ђ  впереди  опЯть темнеют
горы.
     € тогда,  вместо того  чтобы  взЯть курс на Ђрушу, они свернули налево,
вероЯтно, Љомти рассчитал,  что горючего хватит, и, взглЯнув вниз, он увидел
в воздухе над  самой землей  розовое облако, разлетающеесЯ  хлопьЯми,  точно
первый снег в метель, который налетает неизвестно  откуда,  и  он догадалсЯ,
что это саранча  повалила с  юга. Џотом самолет начал  набирать высоту и как
будто свернул на  восток,  и  потом вдруг стало темно, -- попали в  грозовую
тучу,  ливень  сплошной стеной, будто  летишь  сквозь  водопад, а когда  они
выбрались из  нее, Љомти повернул голову, улыбнулсЯ,  протЯнул руку,  и там,
впереди, он  увидел заслонЯющую  все  перед  глазами, заслонЯющую весь  мир,
громадную, уходЯщую ввысь, немыслимо  белую под  солнцем, квадратную вершину
Љилиманджаро.  €  тогда он  понЯл, что  это и есть то место, куда  он держит
путь.
     Љак  раз  в эту  минуту гиена перестала скулить в темноте  и перешла на
какие-то странные,  почти  человеческие,  похожие  на  плач  вопли.  †енщина
услышала их и беспокойно зашевелилась у себЯ на койке. Ћна не проснулась. …й
снилсЯ дом на ‹онг-Ђйленде и будто  это вечер накануне первого выезда в свет
ее дочери. Џочему-то и отец тут  же,  и  он очень резок  с ней. Џотом  гиена
завыла так громко, что она проснулась и в первую минуту не могла понЯть, где
она,  и ей стало  страшно.  Ћна взЯла карманный фонарик и осветила им вторую
койку,  которую внесли, когда ѓарри  уснул. Ћна увидела,  что он  лежит там,
покрытый сеткой от москитов, а ногу почему-то высунул наружу,  и она свисает
с койки. ЏовЯзка сползла, и она боЯлась взглЯнуть туда.
     -- Њоло, --  позвала она, --  Њоло, Њоло! --  Џотом крикнула: -- ѓарри,
ѓарри! -- Џотом громче: -- ѓарри! ђади бога, ѓарри!
     Ћтвета не  было, и она не слышала его дыханиЯ. ‡а стенами палатки гиена
издавала те же странные звуки,  от которых она проснулась. Ќо  сердце  у нее
так стучало, что она не слышала их.