тотчас  отправилсЯ  в  отель.  „жонни  и „эдэ  недавно
поселились в отеле на улице ‹агранж, в номере на четвертом этаже. ‚зглЯнул Я
с порога  на комнатушку  и  сразу понЯл: дела „жонни опЯть из рук вон плохи.
Ћкошко выходит в  темный каменный колодец, и средь бела днЯ тут  не обойтись
без лампы, если вздумаетсЯ почитать газету или разглЯдеть  лицо собеседника.
Ќа улице  не холодно, но „жонни, закутанный в плед, ежитсЯ в глубоком драном
кресле, из которого отовсюду торчат лохмы рыжеватой пакли. „эдэ постарела, и
красное платье ей  вовсе не к лицу. ’акие платьЯ  годЯтсЯ длЯ ее работы, длЯ
огней  рампы.  ‚  этой  гостиничной  комнатушке  оно  кажетсЯ  чем-то  вроде
отвратительного сгустка крови.
     -- „руг Ѓруно  мне  верен, как горечь во рту,  --  сказал „жонни вместо
приветствиЯ.
     ЏоднЯв колени, он уткнулсЯ в них подбородком. „эдэ придвинула стул, и Я
вынул пачку сигарет "ѓолуаз".
     “  менЯ  была  припасена  и  бутылка  рома в  кармане,  но Я  не  хотел
показывать ее -- прежде  следовало узнать, что происходит. Ђ этому, кажетсЯ,
больше  всего  мешала  лампочка,  Яркий глаз,  висевший на  нити, засиженной
мухами.  ‚зглЯнув вверх  раз-другой  и приставив ладонь козырьком ко лбу,  Я
спросил „эдэ,  не  лучше  ли погасить  лампочку  и  обойтись оконным светом.
„жонни  слушал, устремив на менЯ пристальный и  в  то же времЯ отсутствующий
взор, как  кот, который  не мигаЯ смотрит  в одну точку, но, кажетсЯ,  видит
иное, что-то совсем-совсем иное. „эдэ наконец встает и гасит свет. ’еперь  в
этой черно-серой  мути нам  легче  узнать  друг друга. „жонни  вытащил  свою
длинную  худую  руку из-под пледа,  и Я ощутил ее едва уловимое  тепло. „эдэ
говорит, что  пойдет приготовит  кофе.  џ  обрадовалсЯ, что у них по крайней
мере есть банка растворимого кофе. …сли у  человека есть банка кофе, значит,
он еще не совсем погиб, еще протЯнет немного.
     -- „авненько не виделись, -- сказал Я „жонни. -- ЊесЯц, не меньше.
     -- ’ебе  бы  только времЯ считать,  --  проворчал он в  ответ. -- Ћдин,
второй, третий, двадцать первый. Ќа все  цеплЯешь  номера.  €  она не лучше.
‡наешь, почему  она злаЯ? Џотому  что Я  потерЯл саксофон. ‚  общем-то,  она
права.
     --  Љак же тебЯ угораздило?  --  спросил Я его, прекрасно сознаваЯ, что
именно об этом-то и не следовало спрашивать „жонни.
     -- ‚ метро, -- сказал „жонни. -- „лЯ большей верности Я его под сиденье
положил. ’ак приЯтно было ехать и знать, что  он у тебЯ  под ногами и никуда
не денетсЯ.
     -- Ћн опомнилсЯ уже тут,  в отеле, на лестнице, -- сказала „эдэ немного
хриплым голосом. -- € Я полетела как сумасшедшаЯ в метро, в полицию.
     Џо наступившему молчанию Я понЯл, что ее стараниЯ были напрасны. Ћднако
„жонни вдруг начинает смеЯтьсЯ -- своим особым смехом,  клокочущим где-то за
зубами, за Языком.
     --  Љакой-нибудь   беднЯга   вот  будет  тужитьсЯ,  звук  выжимать,  --
забормотал он. --  Ђ  сакс паршивый был,  самый плохой  из всех; недаром „ок
ђодригес играл на нем --  весь  звук сорвал, все нутро ему покорежил. ‘ам-то
инструмент  ничего,  но  ђодригес может и ‘традивариуса искалечить при одной
только настройке.
     -- Ђ другого достать нельзЯ?
     --  ЏытаемсЯ, -- сказала  „эдэ. -- ЉажетсЯ, у ђори ”рэнда  есть.  ‘амое
плохое, что контракт „жонни...
     --  "Љонтракт,  контракт",  --  передразнивает  „жонни.  --  Џодумаешь,
контракт. Ќадо играть, а игре конец -- ни  сакса нет, ни денег на покупку, и
ребЯта не богаче менЯ.
     ‘  ребЯтами-то  дело обстоит не так,  и мы трое это знаем. Џросто никто
больше не отважитсЯ одолжить „жонни  инструмент,  потому что он либо  терЯет
его, либо тут  же расправлЯетсЯ с ним  иным образом.  Ћн забыл саксофон  ‹уи
ђоллинга в  Ѓордо, разнес на  куски  и растоптал  саксофон, купленный  „эдэ,
когда был  заключен контракт  на гастроли в  Ђнглии.  Ќе сосчитать,  сколько
инструментов он потерЯл, заложил или разбил вдребезги. € на всех он играл, Я
думаю,  так, как  один  только  Ѓог может  играть  на  альт-саксофоне,  если
предположить, что на небе лиры и флейты уже не в ходу.
     -- Љогда надо начинать, „жонни?
     -- Ќе знаю. Њожет, сегоднЯ. Ђ, „э?
     -- Ќет, послезавтра.
     --  ‚се  знают  и дни,  и  часы,  все,  кроме менЯ,  -- бурчит  „жонни,
закутываЯсь в плед по  самые  уши. --  ѓоловой  бы поклЯлсЯ, что играть  мне
сегоднЯ вечером и скоро идти на репетицию.
     -- Ћ чем толковать, -- сказала „эдэ. -- ‚се равно у тебЯ нет саксофона.
     -- Љак о чем толковать? …сть  о чем. Џослезавтра -- это после завтра, а
завтра -- это после сегоднЯ. € даже
     "сегоднЯ" еще не скоро кончитсЯ, после  "сейчас",  когда Я вот болтаю с
моим  другом Ѓруно  и думаю: эх,  забыть бы о времени да  выпить чего-нибудь
горЯченького.
     -- ‚ода уже закипает, подожди немного.
     --  џ  не про кипЯток, -- говорит „жонни. ’ут-то Я и вытаскиваю бутылку
рома,  и  в  комнате  будто вспыхивает  свет,  потому что „жонни в изумлении
разинул рот,  и  его  зубы  белой молнией  сверкнули  в полутьме; даже  „эдэ
невольно улыбнулась, увидев его  удивление и восторг. ‚о всЯком случае, кофе
с ромом -- вещь хорошаЯ, и мы почувствовали себЯ гораздо лучше после второго
глотка и выкуренной сигареты. џ уже давно заметил, что „жонни -- не вдруг, а
постепенно --  уходит  иногда в себЯ  и произносит странные слова о времени.
‘колько Я его знаю, он вечно терзаетсЯ этой проблемой. џ видел очень немного
людей,  донимающих себЯ  вопросом,  что такое  времЯ. “ него  же это  просто
маниЯ, причем самаЯ  страшнаЯ среди множества его  других маний.  Ќо он  так
преподносит свою идею, излагает ее так занЯтно, что немногие способны с  ним
спорить.  џ вспомнил  о репетиции  перед грамзаписью еще  там, в –инциннати,
задолго до  приезда в Џариж, году в  сорок девЯтом или пЯтидесЯтом. ‚ те дни
„жонни был в великолепной форме, и Я специально пошел на репетицию послушать
его  и заодно Њайлза „эвиса. ‚сем хотелось  играть,  все были в  настроении,
хорошо  одеты  (об этом Я,  возможно,  вспоминаю по  контрастной ассоциации,
видЯ,  каким  грЯзным  и  обшарпанным ходит теперь  „жонни),  все  играли  с
наслаждением,  без всЯких срывов и  спешки, и звукооператор за стеклом махал
руками  от удовольствиЯ, как ликующий  бабуин. €  в тот самый момент,  когда
„жонни был словно одержим неистовой радостью, он вдруг перестал играть и, со
злостью ткнув кулаком в воздух,  сказал: "ќто Я уже играю завтра", и ребЯтам
пришлось оборвать музыку на полуфразе, только двое или трое  продолжали тихо
побрЯкивать, как поезд, что  вот-вот остановитсЯ, а „жонни бил  себЯ кулаком
по лбу и повторЯл: "‚едь
     это Я  сыграл  уже завтра, Њайлз,  жутко, Њайлз,  но  это  Я сыграл уже
завтра".  € никто не мог  разубедить его, и с этой  минуты  все испортилось:
„жонни  играл  вЯло,  желаЯ  поскорей  уйти  (чтобы  еще  больше  накуритьсЯ
марихуаны, сказал звукооператор вне себЯ  от Ярости), и, когда Я увидел, как
он уходит, пошатываЯсь,  с пепельно-серым лицом, Я спросил себЯ, сколько это
еще может продлитьсЯ.
     --  „умаю,  надо позвать  доктора  Ѓернара,  --  говорит  „эдэ,  искоса
поглЯдываЯ на „жонни, пьющего маленькими глотками ром. -- ’ебЯ  знобит, и ты
ничего не ешь.
     --  „октор  Ѓернар  --  зануда  и болван, -- отвечает „жонни, облизываЯ
стакан. -- Ћн пропишет мне аспирин,  а потом скажет, что ему  очень нравитсЯ
джаз, например ђэй Ќобле. ‡наешь, Ѓруно, будь у менЯ сакс, Я встретил бы его
такой  музыкой, что он мигом слетел бы с четвертого этажа, отщелкав задницей
ступеньки.
     --  ‚о   всЯком  случае,  аспирин  тебе  не  помешает,  --  заметил  Я,
покосившись на „эдэ. -- …сли хочешь, Я позвоню доктору по дороге, и „эдэ  не
придетсЯ  спускатьсЯ к  автомату.  „а, а вот контракт... …сли  ты  начинаешь
послезавтра,  Я думаю, что-нибудь  можно еще сделать. џ  попробую  выпросить
саксофон у ђори ”рзнда. Ќа худой конец... ‚идишь  ли, ты  должен вести  себЯ
разумнее, „жонни.
     -- ‘егоднЯ -- кет, -- говорит „жонни, глЯдЯ на бутылку рома. -- ‡автра.
Љогда у менЯ будет сакс. Џоэтому  сейчас ни к чему болтать об этом. Ѓруно, Я
все  больше  понимаю,  что  времЯ...  Њне кажетсЯ, музыка  помогает  немного
разобратьсЯ  в этом  фокусе. Ќет, тут не разберешьсЯ  --  честно  говорЯ,  Я
ничего не понимаю. ’олько чувствую -- творитсЯ что-то странное.  Љак во  сне
-- знаешь? --  когда кажетсЯ, что  летишь в тартарары, и сердце уже замирает
от  страха,  хотЯ, в  общем-то,  боЯзни  настоЯщей  нет, и вдруг  опЯть  все
переворачиваетсЯ,   как  блин  на  сковородке,  и  ты  уже  лежишь  рЯдом  с
симпатичной девчонкой, и все удивительно хорошо.
     „эдэ моет чашки  и стаканы в углу комнаты. џ вижу, что у них  в каморке
нет  даже  водопровода;  смотрю  на   таз  с  розовыми  цветами   и  кувшин,
напоминающий мумию какой-то птицы. Ђ „жонни продолжает говорить, прикрыв рот
пледом, и он тоже похож на мумию: колени под самым подбородком, лицо черное,
гладкое, влажное от рома и жара.
     -- џ о таком кое-что читал, Ѓруно. „иковиннаЯ штука, в общем-то, трудно
разобратьсЯ... Ќо все-таки музыка  помогает, знаешь. Ќет, не понЯть помогает
-- по правде говорЯ,  Я действительно ничего  не понимаю.  -- Ћн  стучит  по
голове костлЯвым кулаком. ‡вук гулко отдаетсЯ, как в пустом кокосовом орехе.
-- Ќичего нет внутри, Ѓруно, ровным счетом ничего. Ћна не думает и ничего не
смыслит.  „а это мне и  незачем, скажу  тебе  по совести. џ  начинаю  что-то
понимать,  только  глЯдЯ  назад,  и чем  дальше  все  уходит,  тем  понЯтнее
становитсЯ. Ќо это еще не значит понимать как надо, Ясное дело.
     -- “ тебЯ повышаетсЯ температура, -- говорит „эдэ из глубины комнаты.
     -- „а замолчи  ты. ‚ерно, верно,  Ѓруно. џ никогда ни о чем не думаю, и
вдруг менЯ осенЯет, что Я все-таки думал, но ведь это как прошлогодний снег,
а? Љакого черта вспоминать о прошлогоднем снеге, о том, что  кто-то о чем-то
думал? ЉакаЯ теперь важность -- сам  Я думал или кто другой.  „а, вроде бы и
не Я, да.  џ просто делаю то, что приходит на ум,  но всегда потом, позже --
вот  это менЯ и мучит. Ћх,  трудно мне, так трудно понЯть... Ќет ли там  еще
глоточка?
     џ  выжал в стакан последние капли рома -- как  раз  в ту  минуту, когда
„эдэ  снова зажгла  свет;  в  комнате  уже почти  ничего  не  видно.  „жонни
обливаетсЯ потом, но продолжает кутатьсЯ  в плед и  иногда вздрагивает  так,
что трещит кресло.
     -- џ кое в чем  разобралсЯ еще мальчишкой, сразу как научилсЯ играть на
саксе.  „ома у менЯ всегда  творилось черт  знает что,  только и говорили  о
долгах да ипотеках. ’ы не знаешь, что такое ипотека?
     Ќаверное, страннаЯ  штука,  -- моЯ старуха  рвала  на себе  волосы, как
только старик заговаривал про ипотеку, и дело кончалось дракой. Ѓыло мне лет
тринадцать... да ты уже слыхал не раз.
     …ще бы:  и слышать  слышал, и постаралсЯ описать детально  и правдиво в
своей книге о „жонни.
     -- Џоэтому  дома  времЯ никогда  не  текло, понимаешь?  Ћдна  ссора  за
другой, даже не пожрешь. Ђ в утешение -- молитвы. ’ы и не представлЯешь себе
всего этого. Љогда учитель раздобыл мне сакс -- увидел бы какой, со смеху бы
помер,  -- мне показалось, что тут же все проЯснилось. Њузыка вырывала  менЯ
из  времени...  Ќет,  не так говорю.  …сли  хочешь знать,  на самом  деле  Я
чувствую, что именно  музыка окунула менЯ  в поток  времени.  Ќо только надо
понЯть, что  это времЯ -- совсем  не  то,  которое... Ќу,  в  котором все мы
плывем, скажем так.
     ‘ тех самых пор, как Я познакомилсЯ с галлюцинациЯми „жонни и всех, кто
вел такую же жизнь, как он, Я  слушаю терпеливо, но не слишком вникаю в  его
рассуждениЯ. ЊенЯ больше интересует, например, у кого он достает наркотики в
Џариже. Ќадо будет  порасспросить  „эдэ и,  видимо,  пресечь  ее  потворство
прихотЯм  „жонни.  €наче он долго не  продержитсЯ. Ќаркотики и нищета  -- не
попутчики.  †аль, что  вот так пропадает музыка, десЯтки  грампластинок, где
„жонни мог бы ее запечатлеть --  свой удивительный  дар, которым не обладает
ни  один  другой джазист.  "ќто  Я играю уже завтра" вдруг раскрыло мне свой
глубочайший смысл, потому что „жонни всегда играет "завтра", а все сыгранное
им тотчас  остаетсЯ позади,  в  этом  самом "сегоднЯ", из  которого он легко
вырываетсЯ с первыми же звуками музыки.
     Љак  музыкальный  критик,  Я  достаточно  разбираюсь  в  джазе,   чтобы
определить  границы собственных возможностей, и отдаю себе  отчет в том, что
мне недоступны те высокие материи, в которых беднЯга „жонни пытаетсЯ одолеть
одному ему видимые преграды, извергаЯ невнЯтные слова, стоны, рыданиЯ, вопли
Ярости. Ћн плюет на то, что Я считаю его гением, и отнюдь  не  кичитсЯ  тем,
что  его  игра намного  превосходит игру его товарищей. ”акт прискорбный, но
приходитсЯ согласитьсЯ,  что ему предназначено быть истоком своего сакса,  а
мой незавидный жизненный удел -- быть его концом. Ћн -- это рот, а Я -- ухо,
чтобы не  сказать: "он -- рот, а Я..." ‚сЯкаЯ критика, увы, --  это  скучный
финал того, что  начиналось  как ликование, как  неуемное  желание кусать  и
скрежетать  зубами  от  наслаждениЯ. € рот снова раскрываетсЯ,  большой Язык
„жонни смачно  слизывает с губ готовую сорватьсЯ каплю  слюны. ђуки рисуют в
воздухе замысловатую фигуру.
     -- Ѓруно, если бы ты  смог когда-нибудь про это написать... Ќе длЯ менЯ
-- понимаешь? --  мне-то наплевать. Ќо это было бы прекрасно, Я  чувствую --
это  было бы  прекрасно. џ  говорил  тебе, что,  когда еще мальчишкой  начал
играть, Я понЯл, что времЯ не стоит на месте. џ как-то сказал об этом „жиму,
а  он мне ответил: все люди чувствуют то же самое, и если кто  отрываетсЯ от
времени... Ћн  так и  сказал: если  кто  отрываетсЯ  от  времени. Ќет, Я  не
отрываюсь, когда играю. џ  только  перемещаюсь в нем. ‚от  как в лифте -- ты
разговариваешь  в лифте с людьми  и ничего особенного не замечаешь, а из-под
ног  уходит  первый этаж, десЯтый,  двадцать  первый, и  весь город остаетсЯ
где-то внизу, и ты кончаешь фразу, которую начал при  входе, а  между первым
словом и  последним -- пЯтьдесЯт два этажа. џ почувствовал,  когда  научилсЯ
играть, что вхожу в лифт, но только, так сказать, в лифт времени.  Ќе думай,
что  Я забывал об ипотеках  или  о молитвах.  Ќо в  такие  минуты ипотеки  и
молитвы  -- все равно как одежда, которую скинул; Я знаю, одежда-то в шкафу,
но в эту минуту --  говори не говори -- она длЯ  менЯ не  существует. Ћдежда
существует, когда  Я ее надеваю;  ипотеки  и  молитвы существовали, когда  Я
кончал играть и входила старуха, всЯ взлохмаченнаЯ, и скулила -- у нее, мол,
голова трещит от этой "черт-ее-дери-музыки".
     „эдэ приносит  еще чашечку кофе, но „жонни грустно глЯдит в свой пустой
стакан.
     -- ‚ремЯ -- сложнаЯ штука, оно всегда сбивает с толку. ‚се-таки до менЯ
постепенно  доходит,  что  времЯ  --  это  не  мешок,  который  чем   попало
набиваетсЯ. ’очней  сказать,  дело  не в разной начинке, дело  в количестве,
только в количестве, да. ‚он видишь мой чемодан, Ѓруно? ‚ нем -- два костюма
и две пары ботинок. ’еперь представь себе, что ты все это вытрЯхнул, а потом
снова туда засовываешь  оба костюма  и две пары ботинок и вдруг  видишь: там
помещаетсЯ всего один костюм и  одна пара ботинок. Ќет, лучше не так. ‹учше,
когда чувствуешь, что можешь втиснуть в чемодан целый магазин, сотни, тысЯчи
костюмов, как Я иногда втискиваю всю свою музыку в то маленькое времЯ, когда
играю. Њузыку и все, о чем думаю, когда еду в метро.
     -- Љогда едешь в метро?
     -- „а-да,  вот именно, -- говорит,  хитро улыбаЯсь, „жонни. -- Њетро --
великое изобретение,  Ѓруно. Љогда едешь в  метро, хорошо  знаешь, чем можно
набить чемодан. Ќет, поэтому-то Я не мог потерЯть сакс в метро, не-е-ет...
     Ћн давитсЯ смехом, кашлЯет, и  „эдэ  с  беспокойством поднимает на него
глаза. Ќо „жонни отмахиваетсЯ, хохочет, захлебываЯсь кашлем, и дергаетсЯ под
пледом, как шимпанзе. Џо  его  щекам  текут слезы, он  слизывает их с губ  и
смеетсЯ, смеетсЯ.
     -- ‹адно,  хватит  об  этом,  --  говорит он, немного успокоившись.  --
ЏотерЯл,  и  конец.  Ќо  метро  сослужило  мне  службу, Я  раскусил  фокус с
чемоданом.  ‚идишь ли,  это  странно очень,  но все вокруг --  резиновое,  Я
чувствую,  Я  не  могу  отделатьсЯ от  этого чувства. ‚се  вокруг -- резина,
дружище.   ‚роде  бы   твердое,  а  смотришь   --  резиновое...   --  „жонни
задумываетсЯ,  собираЯсь с  мыслЯми. -- ’олько  растЯгиваетсЯ  не сразу,  --
добавлЯет он неожиданно.
     џ удивленно и одобрительно киваю. Ѓраво, „жонни, а  еще говорит, что не
способен  мыслить.  ‚от  так „жонни! ’еперь  Я действительно заинтересовалсЯ
тем, что последует дальше, но он, угадав мое  любопытство, смотрит на менЯ и
плутовски посмеиваетсЯ:
     -- ‡начит, думаешь, Я смогу достать сакс и играть послезавтра, Ѓруно?
     -- „а, но надо вести себЯ разумнее.
     -- џсное дело -- разумнее.
     -- Љонтракт на  целый месЯц, -- поЯснЯет беднЯжка „эдэ. -- „ве недели в
ресторане ђеми, два концерта и две грамзаписи. Њы могли бы здорово поправить
дела.
     -- "Љонтракт на  целый  месЯц", -- передразнивает  „жонни, торжественно
воздеваЯ  руки.  --  ‚  ресторане  ђеми,  два  концерта  и  две  грамзаписи.
Ѓе-бата-боп-боп-боп-дррр... Ђ мне  хочетсЯ пить, только пить, пить,  пить. €
охота курить, курить и курить. Ѓольше всего охота курить.
     џ протЯгиваю ему пачку  "ѓолуаз", хотЯ прекрасно знаю, что он думает  о
наркотике. Ќаступил вечер,  в переулке мельтешат прохожие, слышитсЯ арабскаЯ
речь, пение. „эдэ ушла, наверное, что-нибудь купить на ужин. џ чувствую руку
„жонни на своем колене.
     -- Ћна -- хорошаЯ  девчонка, веришь?  Ќо с менЯ  хватит. џ ее больше не
люблю, просто терпеть не могу. Ћна менЯ еще волнует иногда, она умеет любить
у-ух как...  -- Ћн сложил пальцы щепоточкой, по-итальЯнски.  --  Ќо мне надо
оторватьсЯ  от нее,  вернутьсЯ  в Ќью-‰орк. Њне обЯзательно надо вернутьсЯ в
Ќью-‰орк, Ѓруно.
     -- Ђ зачем? ’ам тебе было куда хуже, чем здесь. џ говорю не о работе, а
вообще о твоей жизни. ‡десь, мне кажетсЯ, у тебЯ больше друзей.
     -- „а, ты,  и  маркиза, и  ребЯта из  клуба...  ’ы  никогда не пробовал
любить маркизу, Ѓруно?
     -- Ќет.
     -- Ћ, это, знаешь... Ќо Я ведь рассказывал тебе о метро, а мы почему-то
заговорили  о  другом.  Њетро  --  великое  изобретение,  Ѓруно.  Ћднажды  Я
почувствовал себЯ как-то странно в метро, потом все забылось...
     Ќо  днЯ через два или три снова  повторилось.  €  наконец Я  понЯл. ќто
легко  объЯснить, знаешь,  легко потому, что  в действительности это  --  не
настоЯщее объЯснение. ЌастоЯщего объЯснениЯ  попросту не найти. Ќадо ехать в
метро  и ждать, пока стучитсЯ, хотЯ мне кажетсЯ, что такое  случаетсЯ только
со  мной. „а,  вроде бы  так. ‡начит, ты правда никогда  не пробовал  любить
маркизу?  ’ебе надо попросить ее встать на золоченый табурет в углу спальни,
рЯдом с очень красивой лампой, и тогда... Ѓа, эта уже вернулась.
     „эдэ входит со свертком и смотрит на „жонни.
     --  “  тебЯ повысилась  температура. џ звонила  доктору,  он  придет  в
десЯть. ѓоворит, чтобы ты лежал спокойно.
     -- ‹адно, согласен, но сперва Я расскажу Ѓруно о метро... € вот однажды
мне  стало  Ясно, что происходит. џ подумал о своей старухе, потом о ‹эн,  о
ребЯтах,  и, конечно, тут  же мне представилось, будто  Я  очутилсЯ  в своем
квартале и вижу лица ребЯт, какими они тогда были. Ќет, не то чтобы Я думал,
Я ведь тебе сто раз говорил, что никогда не думаю. Ѓудто просто стою на углу
и  вижу, как мимо движетсЯ то, о чем Я вроде бы думаю, но Я вовсе не думаю о
том, что вижу. Џонимаешь? „жим говорит: все-то мы на один лад, и вообще (так
он говорит) своей головой никто не  думает. ‹адно, пусть так --  сейчас речь
не о том. џ сел в метро на станции  "‘ен-Њишель" и тут же стал думать о ‹эн,
о ребЯтах и  увидел свой квартал. Љак сел, так сразу стал думать о них. Ќо в
то же времЯ Я соображал, что Я в метро и что почти через минуту оказалсЯ уже
на станции "Ћдеон",  замечал,  как люди  входЯт  и выходЯт.  €  Я снова стал
думать о ‹эн и увидел свою старуху -- вот она  идет за покупками, -- а потом
увидел их всех вместе, был с ними -- просто чудеса, Я давным-давно такого не
испытывал. Ћт воспоминаний менЯ всегда тошнит, но в тот раз мне приЯтно было
думать о  ребЯтах, видеть их. …сли Я стану  рассказывать тебе обо  всем, что
видел, ты не поверишь -- прошла-то, наверное, всего минута, а  ведь  все  до
мелочей  представилось. ‚от тебе только длЯ примера.  ‚идел  Я ‹эн в зеленом
платье, которое  она надевала, когда шла  в клуб "’ридцать три", где Я играл
вместе с •эмпом. џ видел ее платье, с лентами, с бантом, с какой-то красивой
отделкой на боку, и воротник... Ќе сразу все, а словно Я ходил вокруг платьЯ
‹эн и  не торопЯсь оглЯдывал. Џотом смотрел  в  лицо  ‹эн и  на ребЯт, потом
вспомнил  о Њайке, который жил рЯдом в комнате,  -- как Њайк мне рассказывал
истории о диких конЯх в Љолорадо: сам он  работал на ранчо  и выпендривалсЯ,
как все ковбои...
     -- „жонни, -- одергивает его „эдэ откуда-то из угла.
     -- Ќет,  ты представь, ведь Я рассказал тебе только самую малость того,
о чем думал и что видел. ‘колько времени Я болтал?
     -- Ќе знаю, вероЯтно, минуты две.
     -- "‚ероЯтно, минуты две",  --  задумчиво  повторЯет „жонни. --  ‡а две
минуты успел рассказать самую  малость.  Ђ если  бы  Я  рассказал  все,  что
творили перед моими  глазами ребЯта, и  как  •эмп играл  "Ѓерегись,  дорогаЯ
мама", и Я слышал каждую ноту, понимаешь, каждую ноту, а •эмп не из тех, кто
скоро сдает, и если бы Я тебе рассказал,  что  слышал тоже,  как моЯ старуха
читала длиннющую молитву,  в которой почему-то поминала  кочаны  капусты  и,
кажетсЯ, просила  сжалитьсЯ над моим стариком  и  надо мною, и все  поминала
какие-то  кочаны...  ’ак  вот, если бы Я подробно рассказал  обо  всем этом,
прошло бы куда больше двух минут, а, Ѓруно?
     -- …сли ты действительно слышал и  видел их всех, должно было пройти не
менее четверти часа, -- говорю Я смеЯсь.
     --  Ќе менее четверти часа, а,  Ѓруно!  ’огда ты мне объЯсни, как могло
быть, что вагон метро вдруг  остановилсЯ и Я оторвалсЯ от своей старухи,  от
‹эн и всего прочего и увидел, что мы уже на "‘ен-†ер-мен-де-Џрэ", до которой
от "Ћдеона" точно полторы минуты езды.
     џ  никогда  не придаю особого значениЯ болтовне  „жонни, но тут под его
пристальным взглЯдом у менЯ по спине пробежал холодок.
     --  ’олько  полторы  минуты  твоего  времени  или  вон  ее времени,  --
укоризненно  говорит „жонни. -- €ли времени метро и  моих  часов,  будь  они
проклЯты. ’огда как же  может быть,  чтобы Я  думал четверть  часа, а прошло
всего полторы минуты?  ЉлЯнусь тебе,  в  тот день Я не выкурил ни крохи,  ни
листочка,  -- добавлЯет он тоном извинЯющегосЯ ребенка. -- Џотом со мной еще
раз  такое приключилось, а теперь  везде и всюду бывает. Ќо, -- повторЯет он
упрЯмо, --  только в метро Я могу это осознать, потому что ехать в  метро --
все равно как сидеть  в самих  часах. ‘танции --  это минуты, понимаешь, это
наше  времЯ,  обыкновенное времЯ.  •отЯ  Я знаю,  есть и другое  времЯ, и  Я
стараюсь понЯть, понЯть...
     Ћн закрывает лицо руками, его трЯсет.  џ бы с удовольствием ушел, но не
знаю,  как лучше  распрощатьсЯ, чтобы  „жонни не  обиделсЯ,  потому  что  он
страшно  чувствителен к словам  и  поступкам друзей. …сли его  перебить, ему
станет совсем плохо -- ведь с той  же „эдэ он не будет  говорить о  подобных
вещах.
     -- Ѓруно, если бы Я только мог жить, как в эти минуты или как в музыке,
когда времЯ тоже  идет по-другому...  ’ы понимаешь, сколько всего  могло  бы
произойти за полторы минуты... ’огда люди, не только Я, а и ты, и она, и все
парни, могли бы жить сотни лет; если бы  мы нашли такое "другое" времЯ -- мы
могли бы прожить в тысЯчу раз  дольше, чем живем, глЯдЯ на эти чертовы часы,
идиотски считаЯ минуты и завтрашние дни...
     џ изображаю на лице понимающую улыбку, чувствую, что  он в чем-то прав,
но все  его  догадки  и то, что Я улавливаю  в его догадках, улетучатсЯ  без
следа,  едва Я  окажусь на улице и  окунусь  в  повседневное  житье-бытье. ‚
данный момент, однако,  Я уверен -- „жонни говорит нечто рожденное не только
его  полубредовым   состоЯнием,  не  утратой  чувства   реальности,  котораЯ
оборачиваетсЯ  длЯ  него  какой-то пародией и воспринимаетсЯ им как надежда.
‚се,  о чем  „жонни говорит в такие минуты (а он уже пЯть  лет говорит мне и
другим  подобные  вещи), невозможно слушать, не думаЯ  о том,  что надо  как
можно скорее забыть услышанное. € едва оказываешьсЯ на улице, и твоЯ памЯть,
а не голос  „жонни повторЯет эти  слова, как они сливаютсЯ в бредовый бубнеж
наркомана, в приевшиесЯ рассуждениЯ (ибо немало и других людей говорЯт нечто
похожее,  то  и  дело  слышишь  подобные  мудрствованиЯ), и  чудо-откровение
представлЯетсЯ  ересью. Џо крайней  мере, мне кажетсЯ, будто  „жонни вдоволь
поиздевалсЯ  надо  мной.  Ќо это обычно происходит  позже,  не тогда,  когда
„жонни  разглагольствует:  в  тот  момент Я  улавливаю какой-то новый смысл,
что-то  оригинальное  в  его словах; вижу искру, готовую вспыхнуть пламенем,
или, лучше сказать, чувствую: нужно  что-то  разбить  вдребезги, расколоть в
щепы, как  полено, в которое вгонЯют клин, обрушиваЯ на него кувалду. Ћднако
у „жонни уже  нет  сил  что-нибудь  разбить,  а Я даже не знаю, какаЯ  нужна
кувалда,   чтобы  вогнать  клин,   о  котором  тоже  не  имею  ни  малейшего
представлениЯ.
     Џоэтому Я наконец встаю и направлЯюсь  к двери, но  тут происходит  то,
что не может  не происходить  в жизни, -- не одно,  так другое. џ прощаюсь с
„эдэ, поворачиваюсь спиной  к „жонни и  вдруг понимаю -- что-то случилось: Я
вижу  это по глазам  „эдэ,  быстро оборачиваюсь  (так как, наверное, немного
побаиваюсь „жонни, этого "ангела  Ѓожьего",  который  мне точно  брат, этого
брата, который длЯ  менЯ "ангел Ѓожий")  и вижу, что „жонни  рывком скинул с
себЯ плед, вижу его совершенно голого. Ћн сидит, упершись ногами в  сиденье,
уткнув в колени подбородок, трЯсетсЯ всем телом и хохочет, абсолютно голый в
ободранном кресле.
     -- ‘тановитсЯ  жарковато, -- фыркает „жонни.  -- Ѓруно, глЯди, какой  у
менЯ шрам под ребром, красота.
     -- ЏрикройсЯ, -- говорит „эдэ, растерЯвшись, не знаЯ, что делать.
     Њы знакомы друг с  другом давно, и нагой мужчина -- не более чем  нагой
мужчина, но все-таки „эдэ смущена, и Я тоже не знаю, куда глЯдеть, чтобы  не
показать, что поведение „жонни менЯ шокирует.  Ђ он это  видит и смеетсЯ  во
всю  свою  огромную  пасть, не  скрываЯ атрибутов мужской наготы,  не  менЯЯ
непристойной позы, -- точь-в-точь обезьЯна в зоопарке. Љожа у него на бедрах
пестрит  какими-то странными пЯтнами, и мне  становитсЯ совсем  тошно.  „эдэ
хватает плед и  поспешно кутает в него „жонни, а он смеетсЯ и кажетсЯ  очень
довольным. џ неопределенно  киваю, обещаю вскоре зайти, и „эдэ выводит  менЯ
на лестничную площадку, прикрыв  за собой дверь, чтобы  „жонни  не слышал ее
слов.
     --  Ћн  психует все времЯ, как мы вернулись из турне по Ѓельгии. Ћн так
хорошо играл везде, и Я была так счастлива.
     -- €нтересно, откуда  он мог достать  наркотик,  -- говорю  Я, глЯдЯ ей
прЯмо в глаза.
     -- Ќе знаю. ‚ино и коньЯк  все времЯ  пьет,  запоем.  Ќо  и курит тоже,
хотЯ, наверное, меньше, чем там...
     ’ам -- это Ѓалтимор и Ќью-‰орк, а затем -- три месЯца в психиатрической
лечебнице Ѓельвю и долгое пребывание в Љамарильо.
     -- „жонни действительно хорошо играл в Ѓельгии, „эдэ?
     --  „а,  Ѓруно, мне кажетсЯ, как никогда. Џублика  ревела  от восторга,
ребЯта из оркестра  мне сами говорили. €ногда вдруг  находило на „жонни, как
это  бывает с  ним,  но, к  счастью, не на эстраде.  џ уже думала... но сами
видите, как сейчас. •уже быть не может.
     -- ‚ Ќью-‰орке было хуже. ‚ы не знали его в те годы.
     „эдэ неглупа, но ни одной женщине не нравитсЯ, если с ней говорЯт о той
поре жизни ее муж-
     чины, когда он еще не принадлежал ей,  хотЯ теперь и приходитсЯ терпеть
его выходки, а прошлое  -- не более чем слова.  Ќе знаю, как  сказать ей,  к
тому же у менЯ нет к ней особого довериЯ, но наконец решаюсь:
     -- ‚ы, наверное, сейчас совсем без денег?
     -- “ нас есть контракт, послезавтра начнем, -- говорит „эдэ.
     -- ‚ы думаете, он сможет записыватьсЯ и выступать перед публикой?
     --  Ћ,  конечно,  --  говорит „эдэ  немного удивленно, --  „жонни будет
играть бесподобно, если доктор Ѓернар собьет ему гриппозную температуру. ‚се
дело в саксофоне.
     -- џ постараюсь помочь. Ђ это вам, „эдэ. ’олько... ‹учше, чтобы  „жонни
не знал...
     -- Ѓруно...
     џ махнул рукой и зашагал вниз по лестнице, чтобы избежать ненужных слов
и  благодарственных  излиЯний  „эдэ.  ‘пустившись на  четыре-пЯть  ступенек,
гораздо легче было сказать:
     --  Ќи под каким видом нельзЯ ему курить перед первым концертом.  „айте
ему немного выпить, но не давайте денег на другое.
     „эдэ  ничего не  ответила, но Я видел, как  ее  руки  комкали,  комкали
десЯтифранковые бумажки,  наконец  совсем исчезнувшие в кулаке.  Џо  крайней
мере,  Я теперь  уверен,  что  сама  „эдэ не  курит.  Ћна  может быть только
соучастницей -- из-за страха или любви. …сли „жонни грохнетсЯ на колени, как
тогда при мне в  —икаго, и будет ее молить,  рыдаЯ... Ќу, что делать,  риск,
конечно, есть,  как всегда с „жонни, но все-таки у них теперь есть деньги на
еду и лекарства.
     Ќа улице Я  поднЯл воротник  пальто -- стал накрапывать  дождь -- и так
глубоко вдохнул свежий воздух, что кольнуло под ребрами; мне показалось, что
весь Џариж  пахнет чистотой и свежеиспеченным хлебом.  ’олько тогда  до менЯ
дошло, как пахнет каморка „жонни, тело „жонни, вспотевшее под пледом.
     џ  зашел  в  кафе  сполоснуть  коньЯком  рот, а  заодно и  голову,  где
вертЯтсЯ,  вертЯтсЯ слова „жонни, его россказни, его видениЯ,  которых  Я не
вижу и, признатьсЯ, не хочу видеть. џ заставил себЯ думать о послезавтрашнем
дне, и  пришло  успокоение, словно  прочный мостик перекинулсЯ  от  буфетной
стойки к будущему.
     …сли в чем-нибудь сомневаешьсЯ,  самое лучшее --  уподобитьсЯ поплавку:
нырнул и узнал, кто дергает леску.  „вумЯ-тремЯ днЯми позже Я  подумал,  что
надо "нырнуть" и узнать, не маркиза ли достает марихуану „жонни Љартеру. € Я
отправлЯюсь  в  студию  на  Њонпарнас.  Њаркиза  -- в  самом  деле настоЯщаЯ
маркиза,  и у нее  куча денег, которые отваливает ей  маркиз, хотЯ они давно
разошлись из-за ее пристрастиЯ к марихуане. „ружба маркизы с „жонни началась
еще  в Ќью-‰орке, возможно, в том самом году,  когда „жонни одним прекрасным
утром  проснулсЯ  знаменитостью -- всего  лишь  потому,  что кто-то  дал ему
возможность объединить четверых или пЯтерых ребЯт, влюбленных  в  его манеру
игры, и „жонни впервые смог развернутьсЯ во всю свою силу  и потрЯс публику.
џ  не   собираюсь  сейчас  заниматьсЯ  анализом  джазовой  музыки;   кто  ею
интересуетсЯ, может  прочитать  мою  книгу о  „жонни  и  новом, послевоенном
стиле, но с уверенностью могу  сказать, что в сорок восьмом году -- в общем,
до пЯтидесЯтого -- произошел словно музыкальный взрыв, хотЯ  взрыв холодный,
тихий, взрыв, при котором все осталось на своих местах  и не было ни криков,
ни  осколков,  однако заскорузлость привычки разбилась  на тысЯчи кусков,  и
даже  длЯ  защитников  старого  (среди  оркестрантов  и  публики)  признание
каких-то новых  ощущений  было только вопросом самолюбиЯ.  Џотому  что после
пассажей „жонни  уже  невозможно  слушать прежних джазистов и  верить  в  их
несравненное совершенство;  надо  только решитьсЯ  на  своего рода публичное
отречение  от старого, называемое  чувством  современности, но не  преминуть
отметить, что кое-кто из этих музыкантов был великолепен и останетсЯ таковым
"длЯ  своего времени". „жонни же  перевернул джаз,  как рука  переворачивает
страницу, -- и ничего не поделаешь.
     Њаркиза, у которой чутье к настоЯщей  музыке,  как  у  борзой  на дичь,
всегда  невероЯтно  восхищалась   „жонни  и  его  товарищами  по   оркестру.
ЏредставлЯю  себе, сколько долларов  она им  подкинула в  дни  существованиЯ
клуба  "’ридцать  три",  когда  большинство   критиков  протестовали  против
грамзаписи  „жонни  и  применЯли  длЯ  оценки  его  джаза  давно  прогнившие
критерии. ‚озможно, именно  в ту пору  маркиза стала иногда проводить ночи с
„жонни и покуривать с ним. —асто Я видел их вместе перед сеансами записи или
во времЯ  антрактов в концертах, и „жонни выглЯдел безмерно счастливым рЯдом
с маркизой, хотЯ в партере или дома его ждали ‹эн и ребЯта. Ќо „жонни просто
не  понимал, зачем ждать попусту, и вообще не  представлЯл себе,  что кто-то
может его ждать. ‚ыбранный им способ  отделатьсЯ от ‹эн  достаточно длЯ него
характерен.  џ  видел открытку, которую он послал ей из  ђима после  четырех
месЯцев  отсутствиЯ  (он удрал самолетом  с двумЯ  другими  музыкантами,  не
сказав ‹эн ни слова). Ќа  открытке изображены  ђомул и ђэм,  которые  всегда
очень забавлЯли „жонни (одна из его пластинок так и называетсЯ), и написано:
"Ѓрожу один средь множества любви" -- строка из стихотворениЯ „илана ’омаса,
которым  „жонни  зачитывалсЯ. Џоверенные „жонни  в  Ќью-‰орке устроили  так,
чтобы  часть его  доходов переводилась ‹эн, котораЯ  сама  скоро понЯла, что
сделала неплохое дельце,  развЯзавшись с  „жонни.  Љто-то  мне  сказал,  что
маркиза  тоже  пересылала деньги ‹эн,  даже  не  подозревавшей,  откуда  они
берутсЯ. ќто менЯ  не удивлЯет, потому что  маркиза добра до безрассудства и
относитсЯ к жизни почти  как к пирожкам, которые печет в своей студии, когда
у  нее  собираютсЯ  толпы  друзей,  или,  точнее, как к своего рода  вечному
пирогу,  который начинЯет  всЯкой всЯчиной и от которого отламывает кусочки,
наделЯЯ ими страждущих...
     џ застал у маркизы ЊарселЯ ѓавоти и Ђрта Ѓукайю; они как раз говорили о
записЯх, которые  „жонни  сделал  накануне вечером.  ‚се  бросились  ко мне,
словно сам архангел ЯвилсЯ пред ними;  маркиза целовала менЯ до изнеможениЯ,
а  парни  жали  руки  так,  как  это  могут  делать  только  контрабасист  и
баритонист. џ нашел убежище за  креслом, с трудом вырвавшись из  объЯтий, --
оказываетсЯ, они узнали, что Я достал великолепный  саксофон и  „жонни  смог
уже записать  четыре  или  пЯть  своих  лучших  композиций.  Њаркиза тут  же
заЯвлЯет, что „жонни -- мерзкий тип  и, так как он нахамил ей (о причине она
умолчала), этот мерзкий тип  прекрасно  знает, что, только попросив у нее, у
маркизы,  прощениЯ в надлежащей  форме,  он  мог бы получить чек на  покупку
саксофона. ЏонЯтно, „жонни не пожелал просить прощениЯ после своего  приезда
в Џариж -- ссора, кажетсЯ, произошла в ‹ондоне месЯца два назад, -- и потому
никто не знал, что он потерЯл свой проклЯтый сакс в метро, и так далее и так
далее. Љогда  маркиза разражаетсЯ речью, невольно думаетсЯ, не выделывает ли
она Языком  штуки в стиле „иззи,  ибо импровизации  следуют одна за другой в
самых  неожиданных регистрах.  Ќаконец маркиза в качестве финального аккорда
хлопнула себЯ по лЯжкам  и залилась таким истерическим смехом, словно кто-то
вознамерилсЯ  защекотать  ее  до  смерти.  Ђрт ЃукайЯ пользуетсЯ моментом  и
подробно  рассказывает мне о  вчерашней грамзаписи,  которую Я пропустил  по
вине жены, схватившей воспаление легких.
     --  ’ика  вон  подтвердит,  -- говорит Ђрт,  киваЯ на  маркизу, котораЯ
продолжает корчитьсЯ от смеха. --  Ѓруно, ты представить себе не можешь, что
было, пока не прослушаешь  пластинку. …сли  сам Ѓог  бродил вчера по грешной
земле,  то --  верь  не верь -- он  забрел в  эту проклЯтую студию,  где мы,
кстати  сказать, просто сдыхали  от дьЯвольской  жары. ’ы  помнишь "Џлакучую
иву", Њарсель?
     --  …ще бы не помнить, -- говорит Њарсель. -- „урацкий вопрос, помню ли
Я. ‘ головы до пЯт исхлестала менЯ эта "€ва".
     ’ика  подала нам highballs [1], и мы приготовились приЯтно поболтать. ‚
общем-то,  мы мало  говорили  о  вчерашней  грамзаписи,  потому  что  любому
музыканту  известно,  как  трудно  говорить  о  таких  вещах,  но  немногое,
услышанное мной, вернуло  мне некоторую  надежду,  и Я  подумал, что,  может
быть, мой  саксофон  принесет удачу  „жонни.  Ћднако  Я наслушалсЯ  и  таких
любопытных  историй,  которые  способны  изрЯдно  охладить эту  надежду,  --
„жонни, например, в перерыве стащил с себЯ  оба ботинка и разгуливал босиком
по студии. Ќо зато помирилсЯ  с маркизой  и  обещал  зайти к ней  опрокинуть
стопку перед своим сегоднЯшним вечерним выступлением.
     1 ‚иски со льдом (англ.).

     -- ’ы знаешь девчонку, котораЯ сейчас у „жонни? -- интересуетсЯ ’ика.
     џ  описываю ее весьма  кратко, но Њарсель добавлЯет  --  на французский
манер -- всЯкого рода детали и двусмысленности,  которые  несказанно веселЯт
маркизу.  Ћ  наркотике никто не  заикаетсЯ,  однако  Я так насторожен,  что,
кажетсЯ, улавливаю его  запах в самом воздухе  студии ’ики,  не говорЯ  уж о
том, что у ’ики та же манера смеЯтьсЯ,  какую Я нередко замечал у „жонни и у
Ђрта, та, что выдает наркоманов. џ спрашиваю  себЯ, как мог „жонни  добывать
марихуану,  если  был в ссоре с маркизой; мое  доверие к „эдэ снова лопаетсЯ
как мыльный пузырь, если Я  вообще питал к ней доверие.  ‚ конце концов, все
они друг другу под стать.
     џ,  правда,  немного завидую  единению, которое  их  роднит  и  с такой
легкостью  превращает  в сообщников.  ‘ моей  пуританской точки  зрениЯ (это
вовсе не  секрет,  каждому,  кто  менЯ  знает,  известно  мое  отвращение  к
аморальным   занЯтиЯм),   они   представлЯютсЯ   мне   больными    ангелами,
раздражающими  своей  беспечностью, но  платЯщими  за заботу о  себе  такими
вещами,  как  грампластинки „жонни  или  великодушнаЯ  щедрость  маркизы.  џ
помалкиваю,  но  мне  хотелось  бы заставить  себЯ сказать вслух: да, Я  вам
завидую, завидую  „жонни, тому потустороннему „жонни,  без которого никто не
узнал бы, что такое та, другаЯ сторона. џ завидую всему, кроме его терзаний,
которых никто  никогда не поймет,  но  даже  в его  терзаниЯх у  него бывают
озарениЯ, коих мне не дано. џ завидую „жонни, и в то же времЯ менЯ разбирает
зло, что  он губит  себЯ, глупо  расходует свой талант, идиотски  впитываЯ в
себЯ скверну жизни, не щадЯщей его. џ думаю, правда, что, если бы „жонни сам
мог управлЯть  своей жизнью, не жертвуЯ ради нее ничем,  даже  наркотиком, и
если бы  он лучше  управлЯл этим самолетом,  который  уже  лет пЯть  несетсЯ
вслепую, он, возможно,  кончил  бы  совсем  плохо,  полнейшим сумасшествием,
смертью,  но  зато излил бы в музыке все, что  пытаетсЯ изобразить в  нудных
монологах после игры,  в рассказах о  дивных  переживаниЯх, которые, однако,
обрываютсЯ на полдороге. Џо сути, Я сторонник именно такого исхода, движимый
страхом за собственное будущее, и, может быть, честно  говорЯ, мне  бы  даже
хотелось,  чтобы „жонни  взорвалсЯ  разом,  как ЯркаЯ звезда, котораЯ  вдруг
рассыпаетсЯ  на тысЯчи  осколков  и оставлЯет  астрономов на целую неделю  в
дураках. Џотом зато можно идти спокойно спать, а завтра --  новый день, иные
заботы...
     „жонни, кажетсЯ, догадалсЯ, о чем Я  раздумываю, хитро мне  подмигнул и
почти  тотчас  сел  со мной рЯдом,  успев поцеловать  и крутнуть  по воздуху
маркизу,  обменЯтьсЯ  с  нею  и  Ђртом  сложным  ритуалом  нечленораздельных
приветствий, что всех нас привело в восторг.
     --  Ѓруно, -- говорит  „жонни, растЯнувшись на самой шикарной  софе, --
эта  дудка просто чудо.  Џусть они тебе скажут, что Я из нее вчера  выжал. “
’ики слезы  катились -- с грушу каждаЯ, и, уж наверное,  не потому, что надо
платить модистке, а, ’ика?
     Њне захотелось побольше узнать о  репетиции, но „жонни ограничилсЯ этим
всплеском  самодовольства  и  тут   же  заговорил  с  Њарселем  о  программе
предстоЯщего вечера и о  том, как им обоим идут новехонькие серые костюмы, в
которых  они  поЯвЯтсЯ на  эстраде. „жонни в самом деле хорошо  выглЯдит,  и
заметно,  что в последнее времЯ он курит не слишком много -- видимо, как раз
столько, сколько ему нужно,  чтобы играть с подъемом. …два Я успеваю об этом
подумать, „жонни хлопает менЯ рукой по плечу и, пригнувшись ко мне, говорит:
     -- „эдэ сказала, что Я тогда, вечером, по-хамски вел себЯ.
     -- Ѓрось вспоминать.
     -- Ќет, не брошу.  Џо правде  говорЯ,  Я вел себЯ прекрасно.  ’ебе надо
гордитьсЯ,  что Я с тобой не стеснЯюсь, Я  ни с кем так не  делаю, веришь?..
ќто показывает,  как  Я тебЯ ценю.  Ќам  бы закатитьсЯ куда-нибудь вместе да
поговорить  обо  всЯкой всЯчине.  ‡десь-то... -- Ћн  презрительно выпЯчивает
нижнюю губу, заливаетсЯ смехом и подергивает плечами, будто пританцовываЯ на
софе. -- Ѓруно, старик, а „эдэ говорит, что Я по-хамски вел себЯ, ей-богу...
     -- Љак твой грипп? ‘ейчас ничего?
     --  Ќикакой это был не грипп. Џришел  врач и стал болтать, что  обожает
джаз и  что как-нибудь вечерком Я должен зайти к нему послушать пластинки...
„эдэ мне сказала, ты дал ей денег.
     --  Џеребьетесь  пока,  получишь  и отдашь. ’ы  как сегоднЯ вечером?  ‚
настроении?
     -- „а, играть охота, сейчас бы заиграл, если бы сакс был здесь, но „эдэ
уперлась:  "‘ама принесу  в  театр".  Љлассный  сакс. ‚чера  мне казалось, Я
исходил любовью, когда играл...  ‚идел бы  ты  лицо ’ики.  €ли ты ревновала,
’ика?
     €  они  снова  визгливо  захохотали, а  „жонни  счел  самым  подходЯщим
схватить Ђрта и запрыгать в упоении по студии, высоко вскидываЯ ноги в танце
без  музыки -- только  брови  у  него  и у  Ђрта заде