следующих  гастролей, жизнь  как у морЯков, с  неизбежным, как  у
морЯков,  "между делом",  ничего серьезного,  современные  люди.  „о поры до
времени.  ’еперь  все  изменилось, с  некоторых пор. —то-то  со мной не  то,
подумала Џаола, какие-то  обрывки фраз. Њы все  времЯ  в напрЯжении, damn it
[1]. Ќу-ка, быстро  посмотреть другими глазами  на  Њарио  и ‘андро, которые
спорЯт о музыке, как  будто под этим подразумеваетсЯ совсем другой  спор. Ќо
нет, об этом они не говорЯт, именно об этом они  навернЯка не говорЯт. €так,
единственнаЯ настоЯщаЯ пара -- ”ранка  и Њарио, пусть сейчас  вовсе и  не об
этом   говорЯт  Њарио   и   ‘андро.  •отЯ  это,  конечно,   подразумеваетсЯ,
подразумеваетсЯ, как всегда.
     1 —ерт побери (англ.).

     ‚троем они пойдут на плЯж в €панеме, вечером группа  поет в ђио, и надо
пользоватьсЯ моментом.
     ”ранка  любит гулЯть с ‹ючо, у  них одинаковаЯ манера смотреть на вещи,
будто слегка касаЯсь их взглЯдом, как пальцами, им так весело друг с другом.
ђо-берто  в  последнюю  минуту  отвертитсЯ -- жаль, что  он все воспринимает
всерьез и требует слушателей, --  они оставЯт его в тени за чтением "’аймс",
будут  играть  в  мЯч  на песке, плавать и  разговаривать, пока  задремавший
ђоберто  видит  во сне ‘андро, медленное разрушение свЯзи  ‘андро с группой,
его приступы упрЯмства причинЯвшие  всем остальным немало зла. ‘ейчас ”ранка
бросит бело-красный мЯч, ‹ючо  подпрыгнет, чтобы  поймать, при каждом броске
они  будут  смеЯтьсЯ как ненормальные; трудно  сосредоточитьсЯ  на  "’аймс",
трудно сохранить слаженность, когда  дирижер терЯет контакт  с  группой, как
это происходит с ‘андро, и ”ранка в этом не виновата, как, без  сомнениЯ, не
виновата и в том, что мЯч попал прЯмо в бокалы с пивом сидЯщих в тени людей,
и надо бежать извинЯтьсЯ. Ћтложив "’айме", ђоберто  вспомнит  о  разговоре с
Џаолой и ‹ючо  в  баре; если Њарио не  решитсЯ на что-нибудь, если не скажет
‘андро, что ”ранка  никогда не перейдет в другой ансамбль,  -- все полетит к
черту,  ‘андро не только  плохо дирижирует на репетициЯх,  он  и  петь  стал
плохо,  в  нем  нет  собранности,  котораЯ передавалась  группе, обеспечиваЯ
единство и ту особую окраску тембра, о которой столько говорили критики. ЊЯч
в воде, оба бегут,  ‹ючо первый, за  ним ”ранка бросаетсЯ с головой в  воду.
„а, Њарио должен бы понЯть  (не может быть, что он  до сих пор не  понЯл) --
группа  полетит к чертЯм самым  непростительным образом, если он не  решитсЯ
пресечь  это, пока не  поздно,  но что  значит "поздно" и  что пресечь, если
ничего не произошло, разве кто-нибудь может сказать, что что-то произошло?
     Ћни  начинают подозревать  --  Я знаю, но  что  Я могу сделать, это как
болезнь, Я не  могу посмотреть  на нее,  не  могу сделать  ей знак вступать,
чтобы снова не  почувствовать сладкой щемЯщей боли, все зыбко и скользит как
песок, на  сцену  врываетсЯ  ветер,  Я  будто  плыву  по  реке. Ђх, если  бы
дирижировал  кто-нибудь  другой   из   нас,   если  бы  Љарен   или  ђоберто
дирижировали,  а Я мог растворитьсЯ  в ансамбле,  просто тенор  среди прочих
голосов,  тогда,  может  быть, может быть, наконец...  ’ы  же видишь, у  нас
теперь  всегда так,  говорит  Џаола,  ты  грезишь  наЯву,  посредине  самого
растреклЯтого „жезуальдо,  когда надо все рассчитать до миллиметра, чтобы не
получилось вразнобой, -- именно тогда ты начинаешь витать в облаках, черт бы
тебЯ побрал. „етка,  говорит ‹ючо, приличные женщины  не поминают черта.  Ќо
под каким предлогом  совершить замену, как  поговорить с Љарен или  ђоберто,
если ничего  не рассказывать?  ‚рЯд ли они  согласЯтсЯ.  џ  давно  дирижирую
ансамблем, да и не делаютсЯ такие замены, и все тут, не говорЯ уж о технике.
‚чера вечером  было  очень тЯжело, был момент, когда Я подумал -- в антракте
они мне все скажут, было заметно, что им уже  невмоготу. …сли разобратьсЯ, у
тебЯ есть причины распуститьсЯ, говорит ‹ючо.  …сли разобратьсЯ -- да, но он
же идиот, говорит Џаола, ‘андро --  самый музыкальный из всех нас, без  него
мы уже не будем тем, что мы есть. —ем мы были, шепчет ‹ючо.
     …ще  бывают  вечера,  когда  все  уходит  куда-то  бесконечно далеко  и
начинаетсЯ  старинный праздник, сначала  немного сдержанно,  но  вот уже все
кружитсЯ  в  ликующем  вихре   каждой  мелодии,  слышитсЯ  церковное  пение,
мало-помалу  заполнЯющее  все  вокруг,  трусишь,  натЯгиваЯ перчатки,  резко
говорит ђоберто,  и поднимаешьсЯ  на ринг,  знаЯ, что сейчас тебе будут бить
морду.  Ћчень  изЯщное  сравнение,  отзываютсЯ ‹ючо  и Џаола. Ћн  прав,  все
дерьмово,  петь --  длЯ менЯ всегда было  как  любовь,  а  сейчас  наоборот,
какаЯ-то  никому  не  нужнаЯ  дребедень. ’еперь  ты  со  своими сравнениЯми,
смеетсЯ  ђоберто,  но это  правда,  мы  изменились,  вот смотри,  однажды  в
какой-то научной  фантастике Я нашел  точное слово: мы --  клон. Њы  -- что?
(Џаола.) џ тебЯ  понимаю, вздыхает ‹ючо,  действительно так:  пение,  жизнь,
даже  мысли  --  все  повторЯетсЯ  в каждом  из  нас  восьмерых. Љак  у трех
мушкетеров? --  спрашивает Џаола, один за всех и все  за одного? €менно, моЯ
девочка, подтверждает ђоберто, но сейчас это называют "клон" -- более тонко.
Њы пели и жили как один человек, шепчет ‹ючо, не то что сейчас -- тащимсЯ на
репетиции,   на  концерты   нога  за  ногу,  программа  тЯнетсЯ  бесконечно,
бесконечнейше.  € постоЯнный  страх,  говорит  Џаола, каждый раз боюсь,  что
кто-нибудь опЯть  собьетсЯ, смотрю на ‘андро как на спасителЯ, а этот кретин
уставитсЯ  на  ”ранку,  а та, что еще  хуже, когда может, смотрит на  Њарио.
Џравильно делает, говорит ‹ючо, если она и должна на кого смотреть, так  это
на  Њарио.  Џравильно-то  правильно,  только  все  летит к черту.  Њедленно,
постепенно,  то есть что может быть  хуже?  --  кораблекрушение  замедленной
съемкой, говорит ђоберто.
     „жезуальдо стал почти  манией. Џотому что они, конечно, любили его, раз
исполнЯли его неисполнЯе-мые мадригалы, вкладываЯ в работу  все силы, изучаЯ
текст  в  поисках лучшего способа соединить стихи  и мелодию, как это сделал
кнЯзь ‚енозы в своей мрачной, гениальной манере. Љаждый  голос, каждый  звук
должны  найти  длЯ  себЯ  такую  форму выражениЯ, котораЯ  отвечала бы  сути
мадригала,  а  не  была бы одним  из  механических  воспроизведений, великое
множество которых  они слушали на пластинках, сравниваЯ, изучаЯ, чтобы самим
стать немного „жезуальдо, кнЯзем-убийцей, повелителем музыки.
     Ћни  тогда много  спорили,  почти всегда ђоберто и  Џаола,  ‹ючо  более
спокойный,  зато   всегда  попадал  в  точку,  каждый  по-своему  чувствовал
„жезуальдо,  с  трудом  подчинЯЯсь  версии другого,  однако  минимально,  но
отклонЯЯсь от  желаемого, -- ђоберто был прав, клон распадалсЯ, чем  дальше,
тем  больше,  каждый сам по себе,  со  своим несогласием  и  настойчивостью;
‘андро  обычно  прекращал  дискуссию,  никто  не  оспаривал  его  восприЯтие
„жезуальдо,   кроме   Љарен  и   иногда  Њарио,  на  репетициЯх   они   были
единственными,  кто вносил предложениЯ и  находил недостатки, Љарен -- почти
злобно (стараЯ безответнаЯ любовь -- предположение Џаолы) и Њарио -- блистаЯ
сравнениЯми,  примерами,  знанием  законов  композиции.  Џодобно  восходЯщей
модулЯции, разногласиЯ длились часами, наконец шли на уступки друг другу или
приходили к временному  соглашению. Љаждый  мадригал, который они включали в
репертуар, был новой  борьбой мнений, возвращением,  может быть, в  ту ночь,
когда  кнЯзь вынул из  ножен  кинжал, глЯдЯ на обнаженных спЯщих любовников.
‹или и ђоберто слушают  ‘андро и ‹ючо, которые упражнЯютсЯ в эрудиции  после
двух стаканов виски. Ћни говорЯт о Ѓриттене и ‚еберне и наконец, как всегда,
о ди ‚енозе: вот эти акценты  нужно сделать Ярче, вот здесь  "Ћ voi,  troppo
felici"   [1]  (‘андро),  наоборот,  здесь  мелодиЯ  льетсЯ,  несЯ  в   себе
джезуальдов-скую недосказанность (‹ючо). Ћдин  -- да,  другой --  нет,  надо
так, а не этак, пинг-понг  ради  удовольствиЯ  получить очко, колючие слова.
“видишь, когда начнем репетировать (‘андро),  сомневаюсь,  что  будет удачно
(‹ючо), хотелось бы мне знать почему, но ‹ючо сыт по горло, открыл было рот,
чтобы  сказать то, что могли бы сказать  ђоберто и  ‹или,  если бы  ђоберто,
сжалившись, не  перебил  ‹ючо,  предложив ‹или выпить еще, ‹или согласилась,
другие тоже, побольше льда.
     1 "Ћ вы, слишком счастливые" (ит.).

     Ќо  возвращаетсЯ  одержимость,  своего  рода "саntus  firmus"  [2],  на
которой держитсЯ  жизнь группы. ‘андро --  первый, кто это чувствует, музыка
тогда становитсЯ длЯ них центром, а вокруг  --  свет  восьми жизней,  восьми
участников, восьми маленьких планет вокруг солнца Њонтеверди, солнца †оскена
„еп-ре, солнца  „жезуальдо. Ђ тут ”ранка,  котораЯ вот-вот вознесетсЯ в  рай
звуков, зеленые глаза внимательно  ждут  момента вступлениЯ, следЯт за  едва
уловимыми  указаниЯми  ритма  -- она  невольно искажает,  нарушает, не желаЯ
того, единство  клона,  -- ђоберто  и  ‹или оба думают  об этом, пока ‹ючо и
‘андро вновь  возвращаютсЯ,  уже  успокоившись,  к проблеме  "Ћ voi,  troppo
felici", пытаЯсь найти путь к познанию,  на который они  навернЯка выберутсЯ
после  третьего стакана виски за  вечер. Џочему он убил ее?  ЋпЯть за  свое,
говорит ђоберто ‹или, он  застал ее голой  в  объЯтиЯх другого, как  в танго
ђиверо,  весьма в духе ди  ‚енозы было  всадить  кинжал  лично или приказать
своим палачам, а затем, спасаЯсь от мести братьев убитой, укрыватьсЯ в своих
дворцах,  сплетаЯ на  протЯжении многих  лет изысканную  паутину мадригалов.
ђоберто  и ‹или развлекаютсЯ, выдумываЯ детали драматического и эротического
характера, потому что им надоела проблема "Ћ voi, troppo felici", --  дебаты
на эту тему, полные глубоких познаний, все еще продолжаютсЯ рЯдом с ними, на
диване. ‘андро понЯл, что ему сейчас  скажет  ‹ючо, это носитсЯ  в  воздухе;
если  репетиции  пойдут так  и  дальше,  с каждым разом исполнение будет все
более  механическим,  точное  воспроизведение партитуры и  текста  -- больше
ничего, Љарло „жезуальдо без  любви и ревности, Љарло „жезуальдо без кинжала
и  мести -- в конце концов,  всего лишь прилежный мадригалист среди стольких
прочих.
     2  ЊелодиЯ, неизменнаЯ в  одном из голосов,  как основа  длЯ  сочетаниЯ
других (лат.).

     --  „авай репетировать с тобой, --  предложит ‘андро на следующее утро.
-- ‚ самом деле лучше, если сегоднЯ будешь дирижировать ты, ‹ючо.
     -- Ќе валЯйте дурака, -- скажет ђоберто.
     -- ‚от именно, -- скажет ‹или.
     --  „авай  репетировать  с  тобой, посмотрим,  что  получитсЯ,  и, если
остальные не возражают, так будет и дальше.
     -- Ќет, -- скажет ‹ючо, покраснев и ненавидЯ себЯ за то, что покраснел.
     -- „ело не в том, чтобы сменить дирижера, -- скажет ђоберто.
     -- ‚от именно, -- скажет ‹или.
     -- Ћн справитсЯ, -- скажет ‘андро, -- справитсЯ, и всем будет лучше.
     --  џ ни  за что  не  буду,  -- скажет  ‹ючо. --  Ќе понимаю,  чего  ты
добиваешьсЯ. џ думаю так же, как все, но Я знаю свои возможности.
     -- Џросто прелесть этот чилиец, -- скажет ђоберто.
     -- ‚от именно, -- скажет ‹или.
     -- ђешайте сами, -- скажет ‘андро, -- Я пошел спать.
     -- “тро вечера мудренее, -- скажет ђоберто.
     -- ‚от именно, -- скажет ‹или.
     Ћн искал его после  концерта -- не то чтобы все прошло плохо, но  опЯть
эта натЯнутость как скрытаЯ угроза опасности, ошибки, Љарен и Џаола поют без
воодушевлениЯ, ‹или  бледна,  ”ранка  почти  не  смотрит  на  него,  мужчины
какие-то  собранные  и отсутствующие одновременно;  у него  самого  что-то с
голосом, дирижировал  равнодушно,  но чем дальше подвигалась программа,  тем
больше его охватывал  страх, гондурасскаЯ публика восторженна, недостаточно,
чтобы  просто не  бьио дурного привкуса  во  рту, вот поэтому он искал  ‹ючо
после концерта; там, в баре гостиницы, вместе с Љарен, Њарио, ђоберто и ‹или
они пили, почти не разговариваЯ, коротаЯ времЯ с  помощью пресных анекдотов,
Љарен  и Њарио  сейчас  же ушли, но ‹ючо, казалось, не спешил расставатьсЯ с
‹или  и  ђоберто, заставил  себЯ остатьсЯ,  молча потЯгиваЯ из спасительного
стакана.  ‚  конце  концов будет  лучше,  если  мы  вернемсЯ  ко  вчерашнему
разговору, сказал  ‘андро, как в воду головой  бросилсЯ, Я искал тебЯ, чтобы
повторить то, что  Я уже говорил. Ђ-а, сказал ‹ючо, а Я тебе отвечу  то, что
уже  ответил.  ђоберто  и ‹или  опЯть  стараютсЯ все сгладить,  есть  другие
варианты, дружище, зачем  настаивать  на  ‹ючо.  Љак  хотите, мне все равно,
говорит ‘андро, выпив виски  залпом, поговорите между собой, когда решите --
скажете. џ голосую за  ‹ючо. џ -- за Њарио, сказал ‹ючо. „а не в голосовании
дело, чтоб вас...  (ђоберто раздражен, ‹или согласна с ним.)  ‹адно, времЯ у
нас есть,  следующий концерт в  Ѓуэнос-Ђйресе  через две  недели. џ  двину в
‹а-ђиоху повидать старушку (это ђоберто), а ‹или: мне нужно купить сумку. ’ы
ищешь менЯ,  чтобы сказать мне это, говорит  ‹ючо,  прекрасно, но есть вещи,
которые  требуют  объЯснений,  у каждого  из  нас свои соображениЯ, у  тебЯ,
разумеетсЯ,  тоже,  настал момент, когда  надо поставить  вопрос  ребром. ‚о
всЯком случае не сегоднЯ, отрезал ђоберто (‹или туда же: падаю от усталости;
‘андро бледен, смотрит, не видЯ, на пустой стакан).
     "Ќу и наворотил он дел, -- подумала Џаола после  ни к чему не приведших
переговоров и консультаций с Љарен, ђоберто и еще  кое  с  кем, -- следующий
концерт мы завалим, тем более в Ѓуэнос-Ђйресе, не знаю почему, но что-то мне
говорит -- мы провалимсЯ; конечно, семьЯ поддержит, на худой конец, поживу с
матерью и сестрой, пока что-нибудь не подвернетсЯ".
     "Џо-видимому, у каждого на уме свое, -- подумал ‹ючо, сам он говорил не
много, пытаЯсь прозондировать почву у остальных. -- € каждый будет старатьсЯ
делать по-своему,  раз  уж нет единства клона, как сказал бы  ђоберто,  но в
Ѓуэнос-Ђйресе  мы  сожжем за собой  мосты, у менЯ  предчувствие.  ‚се  зашло
слишком далеко".
     Cherchez  la femme. La  femme? [1]  ђоберто  понимает,  что скорее надо
искать ее мужа,  если уж говорить о чем-то надежном и определенном;  ”ранка,
как обычно,  ускользнет, будто рыба  в аквариуме,  огромные невинные зеленые
глаза  -- выглЯдит она, в общем, ни в чем не виноватой,  значит, надо искать
Њарио  и найти  его. Ћкутанный  дымом  сигареты, Њарио,  кажетсЯ, улыбаетсЯ:
старый друг, конечно, имеет  право, верно, все  так и есть, это  началось  в
Ѓрюсселе полгода назад, -- ”ранка сказала мне сразу же. Ђ ты?
     1 €щите женщину. †енщину? (фр.)

     ђоберто из ‹а-ђиохи -- нож в сердце,  и точка. Њ-да, Я Њарио ‘покойный,
мудрый  любитель тропического  табака и огромных  зеленых  глаз, Я ничего не
могу  сделать, старина, что сделано, то сделано. "Ќо она", -- хочет  сказать
ђоберто и ничего не говорит.
     Ђ вот Џаола  --  наоборот, кто может помешать  Џаоле в  час истины? Ћна
тоже  разыскала Њарио  (накануне  они прибыли  в Ѓуэнос-Ђйрес,  до  концерта
оставалась неделЯ, перваЯ  после перерыва репетициЯ -- настоЯщий провал, что
†анекен, что  „жезуальдо  --  все одно,  выступали отвратительно). „елай  же
что-нибудь, Њарио, не знаю  что, но делай хоть что-нибудь. …динственное, что
можно  делать, -- это не  делать ничего, сказал Њарио,  если  ‹ючо откажетсЯ
дирижировать, не  вижу, кто бы мог заменить ‘андро.  ’ы придурок. „а, но  не
буду.  ‡начит,  надо  полагать,  что  ты делаешь  это сознательно, закричала
Џаола, ты не только позволЯешь, чтобы у  тебЯ все проплывало мимо носа, мало
этого,  ты и нам ничем не хочешь  помочь. Ќе повышай голос, сказал  Њарио, Я
прекрасно тебЯ слышу, поверь...
     ’ак и  было, как  Я тебе рассказываю, Я выкрикнула ему  это  в лицо,  а
теперь  видишь,  что  мне  ответил  этот...  ’ихо,  детка,  говорит ђоберто,
рогоносец -- слово  нехорошее,  если бы ты про менЯ так сказала, здорово  бы
заработала. џ  не то хотела сказать,  Џаола немного  раскаиваетсЯ,  никто не
знает, спЯт они  или нет,  в конце  концов, какаЯ разница,  спЯт или смотрЯт
друг на  друга  так, будто занимаютсЯ этим  прЯмо  посреди концерта, -- не в
этом дело. ’ы несправедлива, говорит ђоберто, уж кто смотрит, кто совершенно
ушел в себЯ, летит, как  мотылек на свет, так это ненормальный идиот ‘андро,
никто не может упрекнуть ”ранку в том, что он сверлит ее глазами, как только
увидит перед собой. Ђ Њарио? --  не унимаетсЯ Џаола. Љак  он  может терпеть?
„умаю, он верит ей, говорит ђоберто, он любит ее, и ему не нужно  приставать
к  ней  как пиЯвка  или ходить с убитым видом. „опустим, соглашаетсЯ  Џаола,
тогда почему он отказываетсЯ дирижировать,  хотЯ ‘андро первый,  кто его  об
этом попросил, и ‹ючо просил, и все мы?
     Џоскольку месть  -- тоже  искусство, в поисках ее формы стремЯтсЯ найти
что-нибудь утонченно-прекрасное. "‚се-таки  любопытно,  --  думает Њарио, --
человек,  способный вместить  в себЯ  целый мир  звуков и вернуть  его  нам,
создав мадригалы, мстит так жестоко, так по-мужицки; ему дано сплетать звуки
в искусные кружева, а он наблюдает, как падают его  жертвы, как они медленно
истекают кровью, он вынашивает  эту пытку,  будто мадригал,  неделЯми,  даже
месЯцами".  Ћн смотрит  на Џаолу, отрабатывающую пассаж "Poiche Pavida sete"
[1],  и  дружески  улыбаетсЯ ей.  Ћн  прекрасно знает,  почему  Џаола  снова
заговорила о „жезуальдо, почти все  они смотрЯт  на него, опускают  глаза  и
переводЯт разговор на другую тему.  Sete, говорит  он ей, не напирай так  на
sete,  Џаолита,  жажду  почувствуют сильнее, если  ты произнесешь  это слово
тихо, не забывай, какое было времЯ,  тогда  много чего говорили  без  слов и
даже много чего делали.
     1 "€бо неутолимаЯ жажда" (ит.).

     ‚идели,  как они вместе вышли из отелЯ, Њарио обнимал ”ранку  за плечи,
‹ючо и ђоберто  наблюдали из бара, как они не  торопЯсь удалЯютсЯ в обнимку,
”ранка  --  обхватив Њарио за талию, он  что-то  говорит ей, слегка наклонив
голову.  Ћни  сели  в  такси, и вереница  машин  центральных  улиц  медленно
зазмеилась дальше.
     -- ‡наешь, старик, Я ничего не понимаю,  -- сказал ђоберто, обращаЯсь к
‹ючо, -- вот клЯнусь тебе, Я ничего не понимаю.
     -- Ћ чем Я тебе и говорю, дружище.
     --  ќто никогда не  было так Ясно, как сегоднЯ утром, по одному взглЯду
все было понЯтно, если уж говорить только о взглЯдах, эти бесплодные попытки
‘андро  все скрыть -- до этого дурака поздновато дошло,  что такие вещи надо
скрывать, -- так теперь она --  первый  раз она пела длЯ него, и  только длЯ
него.
     -- Ђ  мне Љарен показала на них, ты прав,  в этот  раз она  на него так
смотрела, просто пожирала глазами, такими глазами можно что хочешь сделать.
     -- ‚от теперь и думай, -- сказал ђоберто, -- у нас  никогда не было так
плохо за все времЯ, что мы  выступаем вместе, а через шесть часов концерт, и
какой концерт,  здесь нам не простЯт, сам знаешь. ’ак вот, с одной  стороны,
дело  сделано -- это  очевидно,  чувствуешь это кожей  или печенкой, не знаю
чем, от менЯ такие вещи не укрываютсЯ.
     -- Џочти  то  же  самое говорЯт Љарен  и  Џаола, разве  что  печенку не
упоминают, -- сказал  ‹ючо. -- џ такие вещи  чувствую  меньше вас, но в этот
раз все было достаточно прозрачно даже длЯ менЯ.
     -- € с другой стороны, существует Њарио, всем довольный, который идет с
ней за покупками или пропустить стаканчик, -- образцовые супруги.
     -- ’еперь уже не может быть, чтобы он не знал.
     -- € позволЯл бы ей эти ужимки дешевой потаскухи.
     -- Џошли, ђоберто.
     -- €ди ты к дьЯволу, чилиец, дай хоть немного отдохнуть.
     -- ќто ты правильно делаешь, -- сказал ‹ючо. -- Џеред концертом надо.
     -- Џеред концертом, -- сказал ђоберто, -- Я только о нем и думаю.
     Ћни посмотрели друг  на друга -- как  все перепуталось,  -- оба  пожали
плечами и закурили.
     Ќикто  их  не  видит,  но тем не менее  они  почувствуют  себЯ неловко,
столкнувшись  в вестибюле, ‹или посмотрит на ‘андро, будто собираЯсь  что-то
сказать, но не решитсЯ, помедлит у витрины, а ‘андро, вЯло  помахав рукой  в
знак  приветствиЯ,  отвернетсЯ к  киоску  с сигаретами  и  попросит "Љэмел",
затылком чувствуЯ взглЯд ‹или, расплатитсЯ и ринетсЯ  к  лифтам, ‹или  в это
времЯ отлепитсЯ от витрины  и  близко  пройдет мимо  него,  будто из  других
времен,  из  другой  промелькнувшей встречи, котораЯ  снова  ожила  сейчас и
причинЯет боль. ‘андро пробормочет  "привет" и опустит глаза, открываЯ пачку
сигарет. ‘квозь двери  лифта он увидит, как  она остановитсЯ у входа  в бар,
повернетсЯ к нему. Ћн старательно  закурит сигарету и подниметсЯ переодетьсЯ
длЯ  концерта.  ‹или  подойдет к  стойке  и  попросит  коньЯку,  не  слишком
подходЯщего в такое времЯ, как и две сигареты "Љэмел" подрЯд,  когда впереди
у тебЯ пЯтнадцать мадригалов.
     Љак всегда  в  Ѓуэнос-Ђйресе, друзьЯ,  и  не  только  в  зале, но и  за
кулисами, и  в артистической, встречи, приветствиЯ,  рукопожатиЯ, наконец-то
вернулись,  старина,  какаЯ ты красиваЯ,  Џаолита, познакомьсЯ  -- это  мама
моего  жениха, ђоберто,  друг  мой,  что-то ты  растолстел, привет,  ‘андро,
читал,  читал, что о вас пишут в Њехико; доноситсЯ  шум переполненного зала,
Њарио здороваетсЯ со старым приЯтелем,  который спрашивает его о ”ранке, она
где-то  тут, публика рассаживаетсЯ по  местам, еще десЯть  минут,  ‘андро не
очень  усердно пытаетсЯ  всех  собрать, ‹ючо  стараетсЯ  отделатьсЯ от  двух
прилипчивых чилийцев  -- собирателей  автографов, ‹или почти бегом, все  это
очень мило,  но со  всеми переговорить невозможно, ‹ючо рЯдом с  ђоберто, он
поглЯдывает  по сторонам  и что-то  быстро говорит ђоберто,  в ту же секунду
Љарен  и Џаола в  один голос:  где ”ранка? ‚се  на сцене, но  куда  девалась
”ранка? ђоберто к Њарио, Њарио: откуда Я знаю,  мы  расстались  в  центре  в
семь, Џаола: где  ”ранка? ‡а ней -- ‹или и Љарен,  ‘андро  смотрит на Њарио:
говорю тебе,  она возвращалась сама, наверно, вот-вот придет; остаетсЯ  пЯть
минут, ‘андро  подходит  к Њарио  и ђоберто,  который безучастно молчит, что
происходит, ты должен знать,  а  Њарио:  говорю тебе, не  знаю,  он  бледен,
смотрит в пространство, распорЯдитель  что-то говорит ‘андро и ‹ючо, беготнЯ
за кулисами, ее  нет,  сеньор, никто не  видел, чтобы она  приходила,  Џаола
сжимает голову руками, ее корежит,  будто сейчас  вырвет, Љарен поддерживает
ее, и ‹ючо: ну пожалуйста, Џаола, возьми  себЯ в руки -- две минуты, ђоберто
смотрит на Њарио, безмолвного и  бледного, может быть, такой же безмолвный и
бледный  был Љарло „жезуальдо, когда вышел из  спальни, в программе пЯть его
мадригалов,  нетерпеливые аплодисменты, но  занавес не поднимаетсЯ, ее  нет,
сеньор, мы  везде  посмотрели, она  не  приходила  в театр, ђоберто вплотную
подходит  к ‘андро и  Њарио:  ты это сделал,  где ”ранка? -- во весь  голос,
недоуменный  шум  по другую сторону занавеса, импресарио бьет  лихорадка, он
перед зрителЯми: господа,  просим минуту  терпениЯ, истерический крик Џаолы,
‹ючо с усилием сдерживает ее, Љарен поворачиваетсЯ спиной и медленно, шаг за
шагом,  уходит, ‘андро, кажетсЯ, без сил, ђоберто поддерживает его, похожего
на манекен,  и  смотрит на бледного, неподвижного Њарио, ђоберто  понЯл, что
здесь это  должно  было произойти, здесь, в Ѓуэнос-Ђйресе, здесь, Њарио,  не
будет концерта, уже никогда не будет концерта, последний мадригал они поют в
ничто, без ”ранки, они его поют длЯ публики, котораЯ их не слышит и начинает
растерЯнно расходитьсЯ.


        ЏЋџ‘Ќ…Ќ€џ ЌЂ ’…Њ“ Ћ ЉЋђЋ‹… € Њ…‘’€ Џђ€Ќ–Ђ
     Љогда  нужно что-то  написать как под диктовку -- это длЯ  менЯ просто;
поэтому иногда по точно  выработанным  правилам Я разрабатываю  параллельный
вариант какого-то сюжета, который в обычном виде  мог бы показатьсЯ сухим  и
однообразным. ‚  данном случае такой "разработкой" ЯвлЯетсЯ точнаЯ  подгонка
рассказа, которого  Я  еще не  написал,  к  пьесе  "Њузыкальное  приношение"
€оганна ‘ебастьЯна Ѓаха.
     €звестно, что тема этих вариаций в формах канона и фуги была предложена
Ѓаху ”ридрихом ‚еликим и что после сымпровизированной в его присутствии фуги
маэстро -- неблагодарный и ершистый -- написал "Њузыкальное приношение", где
заданнаЯ
     тема  трактуетсЯ  в  невероЯтно сложной  и разнообразной манере. ‘остав
инструментов длЯ этой  вещи Ѓах не указал, за  исключением "’рио-сонаты" длЯ
флейты,  скрипки и клавира; долгое времЯ даже порЯдок частей зависел от воли
музыкантов,  исполнЯющих  это произведение.  ‚  своем  случае  Я использовал
вариант Њиллисент ‘ильвер длЯ восьми современных  Ѓаху инструментов, который
позволЯет детально изучить разработку  каждого пассажа и который был записан
группой "‹ондон харпсикорд ансамбль" на пластинку "‘ага •I„ 5327".
     Љогда Я выбрал  именно эту трактовку  (или она  менЯ выбрала, поскольку
мысль написать рассказ, точно  соответствующий  течению музыки, пришла мне в
голову, пока  Я слушал), Я решил  -- пусть пройдет  времЯ,  ничто не  должно
торопить  процесс сочинительства и  кажущегосЯ забываниЯ -- отвлечениЯ, сны,
разного рода случайности неуловимо ткут свой будущий ковер. џ отправлЯлсЯ на
плЯж с фотокопией обложки пластинки, где ”редерик ‰онс дает анализ  основных
частей  "Њузыкального приношениЯ";  смутно  начинал  вырисовыватьсЯ рассказ,
который  вначале  казалсЯ  мне   слишком   "от  ума".   Џравила   игры  были
рискованными:   восемь  инструментов   должны  быть   представлены   восемью
персонажами, восемь  звуковых  рисунков,  перекликающихсЯ,  чередующихсЯ или
противостоЯщих  друг  другу,  должны соотноситьсЯ с чувствами,  поведением и
отношениЯми   восьми  человек.  €зобразить  литературный  дубликат   "‹ондон
харпсикорд  ансамблЯ" мне показалось  довольно  глупым  --  ведь скрипач или
флейтист  не   подчинЯют  свою  частную  жизнь  музыкальным  темам,  которые
исполнЯют;  в  то же  времЯ  понЯтие  общности, объединенности  должно  было
каким-то образом присутствовать с самого начала. ‘тоило чуть расширить рамки
рассказа, и восемь человек  уже не составлЯли бы столь активную группу, если
бы не были свЯзаны между  собой какими-то отношениЯми и  контактами до того,
как   началсЯ  рассказ.  ‘лучайный   разговор  напомнил  мне  историю  Љарло
„жезуальдо,  гениального  мадригалиста   и   убийцы  своей  жены;  вмиг  все
проЯснилось,  и восемь инструментов представились мне восемью  исполнителЯми
вокального ансамблЯ;  с первых слов должна  быть  очевидна свЯзь между ними,
все  они  должны знать друг друга, любить  или ненавидеть  до  того и, кроме
того,   должны,  разумеетсЯ,  исполнЯть  мадригалы   „жезуальдо,   положение
обЯзывает. ‚ообразить драматическую ситуацию в таком контексте не составлЯло
труда: последовательно наложить его соответствующим образом на  "Њузыкальное
приношение"  -- это  и  содержало  в себе вызов, то есть, Я  хотел  сказать,
удовольствие, о котором автор и свидетельствует прежде всего.
     ’акова литературнаЯ кухнЯ в общих чертах; глубинные процессы выЯвЯтсЯ в
свое времЯ -- так  бывает почти всегда. €так, состав инструментов  Њиллисент
‘ильвер  соответствует  восьми  певцам, а вокальный регистр  каждого из  них
совпадает с музыкальным инструментом. Џолучилось следующее:
     ”лейта: ‘андро, тенор.
     ‘крипка: ‹ючо, тенор.
     ѓобой: ”ранка, сопрано.
     Ђнглийский рожок: Љарен, меццо-сопрано.
     Ђльт: Џаола, контральто.
     ‚иолончель: ђоберто, баритон.
     ”агот: Њарио, бас.
     Љлавир: ‹или, сопрано.
     Џерсонажей  своих  Я   представил  латиноамериканцами,  в  основном  из
Ѓуэнос-Ђйреса,  где  у  них  должен  быть  последний  сольный  концерт после
продолжительных  гастролей  в  разных  странах.  џ  представил  их в  начале
кризиса, еще  непонЯтного (скорее длЯ менЯ,  чем длЯ них), единственное, что
было  Ясно, --  поЯвилась  трещина,  разрушавшаЯ  тесную  спаЯнность  группы
мадригалистов. џ  написал первые абзацы на глазок, но менЯть ничего не стал,
по-моему, Я никогда не менЯл расплывчатого начала стольких своих  рассказов,
потому что чувствовал,  что предам в  себе что-то,  и Я понЯл  невозможность
воспроизведениЯ "Њузыкального приношениЯ" средствами рассказа, если не знать
точно, когда какие инструменты звучат, то есть какие персонажи в какой сцене
действуют, до самого конца. € тогда с удивлением, которое, к счастью, Я  еще
способен испытывать, когда  пишу,  Я  увидел,  что  в финале  участвуют  все
персонажи, кроме одного.  € этот один с  первых  уже написанных мною страниц
должен  ЯвитьсЯ  причиной, тогда  еще  неопределенной,  той  самой  трещины,
разрушающей  единство,  которое другой  персонаж  назовет  клоном.  ‚ ту  же
секунду  вынужденное   отсутствие   ”ранки   и  историЯ  Љарло   „жезуальдо,
завладевшаЯ моим воображением, стали мухой  и  паутиной в  материи рассказа.
’еперь Я мог продолжать -- все окончательно сложилось.
     —то касаетсЯ самого написаниЯ:  фрагменты расположены  в том порЯдке, в
каком их дает трактовка  "Њузыкального приношениЯ" Њиллисент  ‘ильвер; затем
каждый пассаж должен совпадать с соответствующей музыкальной формой  (канон,
трио-соната, каноническаЯ фуга  и т. д.), а  все персонажи, заменЯющие собой
инструменты, должны соответствовать им в суперстепени. ’ак что будет полезно
(полезно  длЯ  интересующихсЯ, а  все,  что  вызывает  интерес, почти всегда
полезно) указать здесь последовательность,  как это делает ”редерик  ‰онс, и
состав инструментов, выбранных госпожой ‘ильвер:
     "’ерцет": скрипка, альт и виолончель.
     "Ѓесконечный канон": флейта, альт и фагот.
     "Љанон в унисон": скрипка, гобой и виолончель.
     "Љанон в обращении": флейта, скрипка и альт.
     "Љанон в увеличении и в обращении": скрипка, альт и виолончель.
     "‘пиральный  канон  восходЯщей  модулЯции": флейта,  английский  рожок,
фагот, скрипка, альт и виолончель.
     "’рио-соната": флейта, скрипка и continuo (виолончель и клавир).
     1. Largo
     2. Allegro
     3. Andante
     4. Allegro
     "Ѓесконечный канон": флейта, скрипка и continue
     "Љанон ракоходный": скрипка и альт.
     "Љанон загадочный".
     а) ”агот и виолончель;
     в) альт и фагот;
     c) альт и виолончель;
     d) альт и фагот.
     "Љанон четырехголосный": скрипка, гобой, виолончель и фагот.
     "”уга каноническаЯ": флейта и клавир.
     "‘екстет": флейта, английский рожок, фагот, скрипка, альт и виолончель,
в сопровождении клавира.
     (‚  финале,  озаглавленном  "‘екстет",  клавир,  исполнЯющий  continuo,
ЯвлЯетсЯ седьмым участником.)
     Џоскольку  поЯснениЯ получились  почти  такими же  пространными, как  и
рассказ, у менЯ нет сомнений,  продолжать их или нет. џ абсолютно несведущ в
вопросах вокальных ансамблей, так что  у профессионалов будет масса  поводов
длЯ ликованиЯ.  ‚ самом деле, почти все, что Я знаю о музыке и музыкантах, Я
нашел на обложках пластинок, которые Я прочитываю всегда с большим вниманием
и пользой. ќто относитсЯ также и к ссылкам на „жезуальдо, мадригалы которого
Я слушаю с давних времен.  —то он убил жену -- это точно; что до остального,
других возможных совпадений у менЯ в тексте, -- спросите у Њарио.


     Ђнтонио ’апьесу
     ѓђЂ””€’€
     ‘только всего начинаетсЯ,  а  может, и  кончаетсЯ  шуткой;  думаю, тебе
приЯтно было увидеть рисунок рЯдом с твоим, ты объЯснил это случайностью или
чьим-то  капризом и  только во второй раз  понЯл,  что это было намеренно, и
тогда  ты  потихоньку  стал разглЯдывать его, даже  вернулсЯ  попозже, чтобы
посмотреть еще раз, принЯв обычные меры предосторожности, -- в момент, когда
улица  наиболее  пустынна,  на  ближайших   углах   нет  полицейских  машин,
приблизитьсЯ с видом полного безразличиЯ и никогда не рассматривать граффити
в лоб, лучше с противоположного тротуара или по диагонали, заинтересовавшись
длЯ виду стеклЯнной витриной, мимо которой идешь.
     ‘ам ты затеЯл эту игру со скуки, это не было настоЯщим протестом против
существующего  положениЯ  вещей  в  городе,  против  комендантского  часа  и
грозного  запрета расклеивать  или писать  воззваниЯ  на стенах.  ’ы  просто
развлекалсЯ, делаЯ рисунки цветными мелками  (тебе претил термин "граффити",
слишком научный),  и времЯ от времени приходил посмотреть на  них, тебе даже
немного  льстило,  что  это  из-за  тебЯ  приезжала  муниципальнаЯ машина  и
служащие стирали рисунки, ругаЯсь впустую. €м  не важно было, что рисунки не
политические,  -- запрещение  касалось  любых, и,  если какой-нибудь ребенок
осмеливалсЯ нарисовать дом  или собаку, они  все  равно  с  оскорблениЯми  и
угрозами  стирали  это.  Ћбстановка  в  городе  создалась   такаЯ,  что  уже
неизвестно  было, откуда ждать опасности; возможно, поэтому тебе и нравилось
утверждать себЯ, делаЯ  рисунки,  каждый раз подыскиваЯ длЯ этого подходЯщее
место и времЯ.
     ’ы  никогда  не  попадалсЯ,  потому  что  умел  выбрать  момент: еще до
поЯвлениЯ  машин,  которые  убирали  улицы,  тебе  открывалось  пространство
настолько чистое, что оно вселЯло  надежду. ѓлЯдЯ издалека  на свой рисунок,
ты  видел,  как  прохожие   мельком  смотрЯт  на  него,  конечно,  никто  не
задерживалсЯ, но никто  и не проходил не взглЯнув, -- это могла быть наскоро
сделаннаЯ абстрактнаЯ композициЯ  в двух цветах, или контуры  птицы, или две
соединенные фигуры. ’олько один раз ты написал черным мелом фразу: "Њне тоже
больно".  Ќе прошло и двух  часов, как полициЯ, на этот раз лично, заставила
ее исчезнуть. Џосле случившегосЯ ты продолжал делать только рисунки.
     Љогда  рЯдом с  одним  из твоих  поЯвилсЯ чужой,  ты  почти  испугалсЯ,
ощущение  опасности  удвоилось   --  еще  кому-то,  как  и  тебе,  нравилось
развлекатьсЯ на краю  пропасти  или  чего  похуже, и  этот кто-то, ко  всему
прочему, -- женщина. ’ебе так не сделать, тут было другое, лучшее, чем самые
смелые твои попытки: линиЯ,  преобладание теплых тонов, воздух. Џоскольку ты
до  сих  пор  действовал  один,  тебе  это  показалось  вознаграждением;  ты
восхищалсЯ ею, тревожилсЯ за нее, боЯлсЯ, не будет ли этот раз единственным,
почти  выдал себЯ, когда рЯдом с другим  твоим рисунком  она еще раз сделала
свой, -- тебе захотелось стоЯть перед ним и смеЯтьсЯ, как  будто полицейские
были слепыми или идиотами.
     Ќачалась другаЯ  жизнь,  таинственнаЯ, прекраснаЯ  и  полнаЯ  опасности
одновременно. ’о и дело ты сбегаешь с работы в  надежде застать ее врасплох,
выбираешь длЯ рисунков улицы, которые можно обойти  простым, коротким путем,
возвращаешьсЯ  на  рассвете, в сумерках,  в три часа  утра. ќто  было  времЯ
душевных мучений, разочарований,  когда обнаруживаешь новый ее рисунок рЯдом
со своим, а улица пуста и ты никого не нашел, от этого она кажетсЯ еще более
пустой. Ћднажды вечером первый рисунок  сделала она, ты увидел его: красными
и голубыми мелками на воротах гаража, используЯ структуру изъеденного жучком
дерева и шлЯпки гвоздей. ‚ нем была всЯ она -- манера, краски,  -- но, кроме
того, это была просьба или вопрос, способ обратитьсЯ к тебе. ’ы снова пришел
на рассвете,  когда  патрули  совсем  редки  -- глухие  ко  всему,  они  уже
проделали  свой  дренаж,  -- и на оставшемсЯ месте на дверЯх бегло нарисовал
пейзаж с парусами и дамбами; если не вглЯдыватьсЯ, то можно было принЯть это
за случайную игру линий, но она сумеет  его увидеть.  ‚ тот вечер тебе  едва
удаетсЯ  удрать  от полицейского  патрулЯ,  у себЯ в комнате ты пьешь джин и
разговариваешь сам с собой, говоришь что приходит на ум,  все это похоже  на
звучащий  рисунок, еще один порт с парусами,  ты  представлЯешь ее смуглой и
молчаливой, придумываешь ей губы, грудь, немного хочешь ее.
     ‚друг тебе  приходит в  голову, что она ЯвитсЯ  за  ответом, вернетсЯ к
своему рисунку, как ты наведываешьсЯ  к своим,  и,  хотЯ после покушениЯ  на
рынке  в  городе  стало еще  опаснее, ты решилсЯ приблизитьсЯ  к  гаражу, ты
кружил  по соседним  улицам и пил нескончаемое пиво в закусочной на углу. Ќа
рассвете  следующего  днЯ  на  развалинах  серой стены  ты  нарисовал  белый
треугольник, окруженный пЯтнами в виде листьев дуба; развалины были видны из
окон кафе (двери гаража уже отмыли, и разозленный патруль возвращалсЯ  снова
и  снова),  в сумерках  ты отошел подальше,  чтобы посмотреть  на рисунок  с
разных точек, переходЯ с места  на место, покупаЯ в  лавках  всЯкую всЯчину,
чтобы  не привлекать излишнего  вниманиЯ.  Ѓыл  уже поздний вечер, когда  ты
услышал сирену и увидел  свет фар прЯмо перед собой. “  развалин -- какое-то
едва различимое скопление  людей,  вопреки всЯкому  благоразумию  ты побежал
туда,  тебЯ  спас  случай  --  какаЯ-то  машина выруливала  из-за  угла,  и,
затормозив перед  полицейской, она загородила тебЯ, и ты увидел борьбу, руки
в  перчатках тащат кого-то за черные волосы,  пинки ногой,  отчаЯнные крики,
мелькнули синие брюки, а потом ее потащили в машину и увезли.
     Њного  позже (ужасно  было дрожать вот так, ужасно думать, что  все это
из-за твоего рисунка на серой полуразвалившейсЯ стене) ты смешалсЯ  с толпой
и  сумел  разглЯдеть  набросок  в голубых  тонах  --  изображение апельсина,
похожее на ее имЯ или ее  рот, она была здесь, в этом изуродованном рисунке,
который полицейские замазали,  перед тем как ее увезти; осталось достаточно,
чтобы  понЯть ее ответ  на  твой треугольник,  -- это был  круг, может быть,
спираль, совершенной  и прекрасной формы, похожей на "да", или "сейчас", или
"всегда".
     ’ы хорошо понимал -- у тебЯ  будет  достаточно времени,  чтобы во  всех
подробностЯх  представить  то, что произойдет в центральной тюрьме; в  город
понемногу просачивались слухи,  люди узнавали о  судьбе арестованных, и если
кого-то  из  них  встречали снова, то предпочитали не замечать, так что  они
будто исчезали в этом  заговоре молчаниЯ, которое никто не решалсЯ нарушить.
’ы прекрасно знал  это, в ту  ночь тебе не помогли ни джин, ни что другое --
ты кусал себе руки, топтал цветные мелки, пока не забылсЯ в пьЯных слезах.
     „а, шли дни,  но ты уже не мог жить по-другому. ’ы снова стал уходить с
работы  и бродить по улицам,  тайком  глЯдЯ на стены и  двери, где вы  с ней
рисовали.  ‚се вымыто, все чисто; хоть бы цветок,  нарисованный какой-нибудь
невинной  школьницей, котораЯ ворует  в  классе  мел и  не может удержатьсЯ,
чтобы его не испробовать. ’ы тоже не смог удержатьсЯ и месЯц спустЯ встал на
рассвете и отправилсЯ на улицу, где гараж. Џатрулей не было, стены абсолютно
чисты;  из  парадного на тебЯ подозрительно посмотрел  кот, когда  ты достал
мелки  и  на том же  самом месте, где  она  оставила  свой рисунок, заполнил
деревЯнные доски  зеленым криком, красным порывом признательности  и  любви,
обвел рисунок овалом -- это были твои губы и ее губы, это была надежда. аги
на углу обратили тебЯ  в бесшумное  бегство, ты спрЯталсЯ за штабелем пустых
Ящиков;  какой-то  пьЯный приближалсЯ, покачиваЯсь  и напеваЯ  себе под нос,
хотел было пихнуть ногой кота и упал ничком  под самым рисунком. “спокоенный
теперь, ты  ушел не  торопЯсь и с первыми лучами  солнца заснул так, как  не
засыпал уже давно.
     ‚ то же самое утро ты полюбопытствовал издалека: еще  ничего не стерли.
’ы  пришел в полдень: невероЯтно, но все оставалось  по-прежнему. ‚олнениЯ в
предместьЯх (ты  слышал  по  живому радио)  отвлекли патрули  от их  обычных
занЯтий; в сумерках ты вернулсЯ посмотреть, сколько же  людей  увидели его в
течение днЯ. ’ы дождалсЯ трех часов ночи и пришел опЯть, улица была пустой и
черной. …ще издалека ты увидел другой рисунок, различить его смог только ты,
таким он  был маленьким  и  так высоко, слева от твоего.  ’ы подошел  ближе,
испытываЯ  жажду и ужас  одновременно, увидел оранжевый  овал  и  фиолетовые
пЯтна, в  которых угадывалось чье-то распухшее  лицо,  один  заплывший глаз,
рот, изувеченный ударами кулака.  Ќу конечно, конечно, что же еще можно было
нарисовать?! Љакую весть послать тебе сейчас? ‚от так попрощатьсЯ  с тобой и
просить, чтобы ты продолжал рисовать. —то-нибудь  нужно было тебе  оставить,
прежде чем вернутьсЯ в  свое убежище, где  не было даже зеркала, только ниша
длЯ  него,  в которой можно  окончательно  спрЯтатьсЯ,  окутанному темнотой,
вспоминаЯ разное, а порой думаЯ о  твоей жизни,  представлЯЯ  себе,  как  ты
вновь делаешь рисунки, как выходишь из дому по ночам, чтобы снова рисовать.


        €‘’Ћђ€€, ЉЋ’Ћђ›… џ ‘Ћ—€Ќџћ
     Џеред сном Я всегда сочинЯю истории -- и когда сплю один, тогда постель
кажетсЯ больше, чем она есть, и ужасно холоднаЯ, и когда ЌьЯгара спит рЯдом,
шепча  во  сне  что-то  приЯтное, будто  тоже сочинЯет какую-нибудь историю;
сколько  раз  мне хотелось  разбудить  ее,  чтобы  узнать, что там у  нее за
историЯ  (шепчет  она только  во  сне,  и  это никоим  образом  историей  не
назовешь), но ЌьЯгара всегда возвращаетсЯ  с работы  такаЯ усталаЯ, что было
бы  несправедливо  и  неэтично  будить  ее,  когда она только что заснула  и
кажетсЯ --  ей больше ничего не нужно, она спрЯталась  в  раковину  шепота и
духов, так что пусть спит, -- Я рассказываю истории  самому себе,  точно так
же,  как в те дни, когда у  нее ночнаЯ смена и Я сплю один  на этой кошмарно
огромной кровати.
     €стории,  которые  Я  сочинЯю, бывают  самые разные,  но  почти  всегда
главную роль  в  них  играю  Я, что-то вроде “олтера Њитти буэнос-айресского
образца, который представлЯет себЯ в ситуациЯх необычных, нелепых или полных
напрЯженного  драматизма,  достаточно   вымученного,  потому  что  тот,  кто
рассказывает  истории,  развлекает себЯ либо  мелодрамой,  либо  стремлением
казатьсЯ  утонченным,  а  то  еще  юмором,