каЯ,
старшаЯ сестра,  заботливаЯ и почти строгаЯ. ‚ тот вечер,  засыпаЯ,  Ђнибаль
почувствовал, как его глаза чем-то  наполнились,  что подушка превратилась в
‘ару,  и ему так захотелось  крепко обнЯть ее и заплакать, прижавшись  к ней
лицом,  почувствовать прикосновение  волос ‘ары, так  захотелось, чтобы  она
была здесь, принесла бы ему лекарство и посмотрела бы на градуснике, какаЯ у
него температура, сидЯ в ногах его кровати. Љогда мать утром пришла к нему и
стала растирать ему  грудь чем-то, пахнущим  алкоголем и ментолом, он закрыл
глаза,  и то была  рука  ‘ары,  котораЯ  поднЯла подол его рубашки  и  нежно
гладила его, исцелЯЯ от болезни.
     €  снова  было  лето,  патио  в доме  „оро, каникулы с приключенческими
романами и моделЯми самолетов, с коллекциЯми марок и фотографий футболистов,
которые наклеивались  в  альбом. ‚ тот вечер они  говорили о длинных брюках,
уже  совсем  немного оставалось до того, как они начнут  их носить,  кто  же
ходит в школу второй ступени в коротких штанах.  ‘ара позвала их выпить кофе
с  молоком,  и ему показалось,  она слышала, о чем они  говорили,  с  губ ее
словно только что слетела улыбка, ей, наверное, смешно было слышать, как они
говорЯт о таких вещах, и она немножко насмехалась над ними. „оро сказал ему,
что у  нее  уже  есть жених,  толстый  сеньор,  который  приходит  к  ним по
субботам, но которого  Ђнибаль еще не  видел. Ћн представил  себе, как жених
приносит ‘аре конфеты и разговаривает с ней в гостиной точь-в-точь как жених
его двоюродной сестры ‹олы, а через несколько дней бронхит прошел и он снова
мог играть  на пустыре вместе с „оро и другими мальчишками.  Ќо в ту ночь на
душе у него было грустно и одновременно светло, он был у себЯ  в комнате  и,
прежде чем  уснуть,  подумал о том, что ‘ары  здесь нет,  что она никогда не
войдет в эту  комнату  проведать его, ни больного,  ни  здорового,  вот  как
сейчас,  когда он  чувствует ее так близко,  когда видит ее, хотЯ глаза  его
закрыты, и ни голос „оро, ни крики других мальчишек не мешают ему ощущать ее
присутствие,  она здесь  только  длЯ него,  вместе  с  ним,  и  слезы  снова
навернулись  на  глаза, так захотелось  ему  почувствовать  ее  заботу,  так
захотелось стать  „оро,  которого  обнимают  руки ‘ары, „оро,  лба  которого
касаютсЯ волосы ‘ары, „оро, которому  ‘ара желает  спокойной ночи и которого
укрывают простыней руки ‘ары, прежде чем она покинет его комнату.
     Ћн  отважилсЯ  спросить у „оро, как бы мимоходом, кто ухаживал за  ним,
когда он болел, потому что  у „оро была желудочнаЯ инфекциЯ  и он  пЯть дней
провел  в  постели. ‘просил так,  будто само  собой  разумелось,  что за ним
ухаживала  его  мать, но  он  знал, что  такого быть не может, что это могла
делать только ‘ара, давать лекарства, ну и все прочее. „оро ответил, что все
делала  сестра,  перевел разговор  на другое  и заговорил о кино. Ќо Ђнибаль
хотел знать больше,  когда он был маленький, кто возилсЯ  с ним,  тоже ‘ара,
конечно,  ‘ара,  ведь мама  уже восемь  лет как в инвалидном  кресле  и ‘ара
заботитсЯ о них обоих. Ќо тогда,  значит, она и  купала  тебЯ, когда  ты был
маленький? Љонечно, чего ты спрашиваешь о такой ерунде? „а так, просто чтобы
знать,  должно быть, это странно, когда у тебЯ есть старшаЯ сестра,  котораЯ
тебЯ купает.  „а нет  тут ничего  странного, че. Ђ когда ты  был маленький и
болел, она за тобой ухаживала  и  делала все-все? џсное дело. Ђ тебе не было
стыдно, что твоЯ сестра видит тебЯ и все делает? „а нет, с чего стыдно-то, Я
ведь был совсем маленький.  Ђ сейчас? Ќу  и сейчас то  же  самое, почему мне
должно быть стыдно, если Я болею.
     ‚от именно почему. ‚ час, когда, закрыв глаза, он представлЯл себе, как
‘ара входит  к нему  в комнату, подходит к  его постели,  ему  так хотелось,
чтобы  она  спросила, как он себЯ чувствует,  чтобы она положила руку ему на
лоб,  а потом откинула простыню, чтобы посмотреть, как заживает  царапина на
икре, поменЯла бы ему повЯзку и  назвала бы глупышом за то, что он порезалсЯ
осколком стекла. Ћн чувствовал, как она поднимает ему  рубашку и  оглЯдывает
его, обнаженного, ощупывает ему живот, проверЯЯ, нет  ли воспалениЯ, и снова
закрывает его  простыней, чтобы он  уснул. ЋбнЯв подушку, он чувствовал себЯ
таким одиноким, а когда снова открывал глаза и видел пустую комнату, где уже
не  было ‘ары,  на  него  накатывала печаль и нежность, потому что никто, ни
один человек на свете, не знал о его любви, даже сама ‘ара,  и никто  не мог
понЯть  его страданий, его желаниЯ умереть ради ‘ары, спасти ее от тигра или
от пожара и умереть за нее и чтобы она благодарила его и  целовала, рыдаЯ. Ђ
когда его руки скользили  вниз и он начинал ласкать себЯ, как это делал „оро
и все  остальные  мальчишки, ‘ара исчезала из его грез,  а  поЯвлЯлась  либо
дочка  хозЯина магазина, либо его двоюроднаЯ  сестра ‰оланда, это  не  могла
быть  ‘ара,  котораЯ  приходила  по ночам,  чтобы ухаживать  за ним, как она
ухаживала  за „оро, с ней приходила только нежность, которую  он чувствовал,
когда она наклонЯлась к нему и гладила его,  и это была любовь, хотЯ Ђнибаль
уже  знал,  какой  может  быть любовь, и  не  раз представлЯл себе любовь  с
‰оландой и все то, что он когда-нибудь будет делать с  ‰оландой или с дочкой
хозЯина магазина.
     „ень, когда случилась  историЯ с  канавой,  пришелсЯ на конец лета, они
наигрались на пустыре и,  отделившись  от компании мальчишек, отправились по
дороге, известной  только им,  которую они называли "дорогой ‘андокана",  но
углубились  в  колючие заросли, туда, где однажды  наткнулись  на повешенную
собаку и с испугу убежали. –арапаЯ руки, они прокладывали себе путь, пока не
дошли до самой  чащи, где лицо задевали ветви плакучих ив,  и  так дошли  до
краЯ глубокого рва с  мутной  водой, где  они много раз  надеЯлись  наловить
красноперок, но откуда ни разу так ни одной и  не выудили. Ћни любили сидеть
на краю рва и, покуриваЯ сигареты, которые „оро делал из кукурузных стеблей,
обсуждать  романы  ‘альгари  или  планировать будущие  путешествиЯ  и разное
другое. Ќо в тот день им не повезло, ботинок ЂнибалЯ зацепилсЯ за корень, он
стал  падать вперед, ухватилсЯ за „оро, и они оба покатились по откосу рва и
провалились в грЯзь по поЯс, опасности вроде никакой, но,  с другой стороны,
мало  ли что, они отчаЯнно хватались за ветви плакучих ив и  в конце концов,
карабкаЯсь  по склону  и отчаЯнно ругаЯсь,  выбрались  из рва, вывалЯвшись в
грЯзи по уши,  грЯзь была везде, даже под рубашками и штанами и пахла гнилью
и дохлой крысой.
     Ћни вернулись, почти не разговариваЯ, и сразу пошли в глубь сада у дома
„оро, в надежде, что в патио никого нет и они смогут отмытьсЯ, пока их никто
не видел.  ‘ара  развешивала белье возле курЯтника и видела,  как они вошли,
„оро,   словно  бы  с  опаской,  Ђнибаль  позади,  полумертвый  от  стыда  и
действительно  мечтавший умереть на месте  или оказатьсЯ  в  тот  момент  за
тысЯчу лиг от ‘ары,  а  она смотрела на них,  сжав  губы, в полном молчании,
которое  пригвождало  их  к  месту,  смешных  и растерЯнных, в  этом залитом
солнцем патио.
     -- ’олько этого не хватало, -- проговорила ‘ара, направлЯЯсь к „оро, но
тут  Ђнибаль стал  бормотать какие-то слова, во всем признаватьсЯ,  мол, это
его вина, это у него застрЯл ботинок  и все такое, „оро ни в чем не виноват,
и все это случилось потому, что там скользко.
     --  ‘ейчас же  мытьсЯ,  оба, --  сказала  ‘ара,  будто ничего этого  не
слышала. -- Ѓотинки оставьте на крыльце, а одежду  выстираете в корыте возле
курЯтника.
     ‚ ванной они оглЯдели друг друга, и „оро первый засмеЯлсЯ, но смех  был
какой-то  неубедительный, они  разделись и  включили душ, и, когда  полилась
вода,  они уже  смогли смеЯтьсЯ от души, дратьсЯ из-за мыла, оглЯдывать друг
друга с  головы до  ног и щекотать.  Џотоки  грЯзи  стекали  в  водослив,  и
мало-помалу  они отмывались, мыло  стало пенитьсЯ, они  так расшалились, что
даже не обратили вниманиЯ, когда дверь открылась и на пороге поЯвилась ‘ара,
котораЯ стоЯла  и смотрела на них, потом она подошла  к „оро, взЯла  у  него
мыло и намылила ему спину, котораЯ  все еще была в  грЯзи. Ђнибаль не  знал,
что  делать, он стоЯл в ванне, сложив ладони внизу живота,  потом повернулсЯ
спиной, чтобы ‘ара его не видела, но так было еще хуже: три четверти на виду
и вода течет по лицу, он повернулсЯ другим боком, потом опЯть спиной, но тут
‘ара дала ему мыло и сказала: "вымой за ушами, у тебЯ везде грЯзь".
     ќтой ночью он видел ‘ару не так, как раньше, он сжимал  веки  как можно
крепче, но видел только, как они с „оро мылись в ванне, а ‘ара подошла к ним
и осмотрела сверху донизу,  а потом вышла из ванной  и унесла  кучу  грЯзной
одежды,  которую  сама  великодушно выстирала в корыте, а им крикнула, чтобы
они завернулись в банные полотенца и сидели  бы так, пока не высохнут, потом
молча дала  им кофе с молоком, ни  ругала, ни  утешала, поставила гладильную
доску под кустом глицинии и стала сушить их рубашки и штаны. € еще он видел,
как ничего не мог ей сказать,  когда  все  кончилось, когда  она  позвала их
одеватьсЯ, даже просто сказать:  спасибо,  ‘ара,  ты  такаЯ добраЯ,  правда,
спасибо, ‘ара. Ћн даже этого не мог сказать, и „оро тоже, они молча оделись,
а  потом занЯлись марками и  моделЯми самолетиков,  а ‘ара так  больше  и не
поЯвилась, как  обычно, обихаживала мать  перед сном, готовила ужин, иногда,
сквозь звон  тарелок и кастрюль, им было  слышно,  как  она напевала  танго,
незримаЯ, как сейчас, когда он сжимает веки, но ничего  не получаетсЯ, и она
не  приходит,  не  приходит, чтобы  услышать,  как  он ее  любит и  как  ему
действительно хочетсЯ умереть при воспоминании, что она видела его в душе.
     „олжно  быть,  это  было  в последние  каникулы  перед  поступлением  в
национальный колледж, без „оро, потому что „оро поступал в обычную школу, но
оба пообещали  друг другу видетьсЯ  каждый день,  даже когда будут учитьсЯ в
разных  школах, какаЯ разница,  если по вечерам они  все равно будут играть,
как  всегда, они  не  знали того, что в один февральский или мартовский день
они поиграют в патио дома  „оро в  последний  раз, потому что  семьЯ ЂнибалЯ
переезжала  в  Ѓуэнос-Ђйрес,  и  теперь они  могли  видетьсЯ только в  конце
недели,  в горьком  озлоблении  на  эту  перемену,  которую  они  не  хотели
принимать, потому что взрослые, занЯтые своими важными делами, разлучили их,
не посоветовавшись с ними и не заботЯсь об их чувствах.
     Џроизошло еще  одно  внезапное  событие,  как  раз  когда  они  сменили
короткие штаны  на брюки, „оро сказал ему,  что  ‘ара выходит замуж в начале
марта,  сказал как о чем-то не заслуживающем вниманиЯ, и Ђнибаль не произнес
в  ответ ни  слова,  прошло еще  несколько  дней, прежде  чем  он  отважилсЯ
спросить у „оро,  будет ли  ‘ара жить с ними  и дальше после замужества,  ты
что, идиот, как она может жить здесь, у этого типа денег  знаешь сколько, он
собираетсЯ  увезти ее  в Ѓуэнос-Ђйрес, и еще один дом у него в ’андиле, а  Я
останусь с мамой и тетей ”аустиной, котораЯ будет за ней ухаживать.
     ‚ последнюю субботу каникул  он  наконец увидел жениха  ‘ары,  толстый,
очкастый,  он приехал на  собственном автомобиле,  был одет в синий костюм и
вылез из машины с  коробкой пирожных  и букетом белых лилий. ЂнибалЯ позвали
домой, потому что  пора  было укладывать вещи, в понедельник переезжать, а у
него  еще ничего не собрано. …му  хотелось пойти к  „оро,  он и сам не  знал
зачем, просто  побыть  у  них в  доме, но мать велела  ему укладывать книги,
глобус, коллекции насекомых. …му сказали, что теперь у него будет просторнаЯ
комната  окнами  на  улицу,  и еще сказали, что  он  сможет ходить в колледж
пешком.  ‚се это  было ново  длЯ  него,  начиналась  другаЯ  жизнь,  котораЯ
медленно  кружилась  вокруг  него,  а  между  тем  ‘ара, наверное,  сидела в
гостиной  с толстЯком в  синем  костюме, пила  чай  с пирожными, которые  он
принес, такаЯ далекаЯ от патио, далекаЯ от „оро и от него, и она уже никогда
не позовет их пить кофе с молоком в тени глициний.
     ‚ конце первой же недели в  Ѓуэнос-Ђйресе  (и  правда, его комната была
очень  большаЯ,  совсем  отдельнаЯ,  рЯдом с домом было  полно магазинов,  а
кинотеатр всего в двух кварталах) он сел в поезд  и приехал в Ѓанфилд, чтобы
повидатьсЯ с „оро.  Ћн познакомилсЯ  с тетей  ”аустиной,  котораЯ  ничем  не
угостила  их,  после  того  как  они  поиграли  в  патио,  потом  они  пошли
прогулЯтьсЯ по  кварталу, и  Ђнибаль не сразу решилсЯ спросить про ‘ару. ‚се
нормально, вышла замуж, но они только расписались в мэрии, венчаниЯ не было,
а теперь проводЯт медовый месЯц в своем доме, в ’андиле,  каждые две  недели
‘ара будет приезжать повидатьсЯ с матерью. ’ы по ней скучаешь? ‘кучаю, а что
поделаешь? џсное дело, теперь она замужем. „оро отвечал рассеЯнно, заговорил
о чем-то другом,  и  Ђнибаль не нашелсЯ, как ему перевести разговор на ‘ару,
может, попросить „оро рассказать про свадьбу, и „оро рассмеЯлсЯ, Я-то откуда
знаю, все  как  всегда,  из мэрии они поехали в отель, а  там перваЯ брачнаЯ
ночь, они легли спать,  ну и этот тип,  и все такое. Ђнибаль  слушал „оро, а
сам рассматривал балконы и решетки,  он не хотел, чтобы „оро  видел, какое у
него лицо,  и „оро  понЯл  это по-своему, спорим, ты  не  знаешь, что  такое
перваЯ брачнаЯ ночь. Ќе доставай, Ясное дело, знаю.  ’ы знаешь про вообще, а
первый раз  все по-другому, мне ђамирес рассказывал, а ему  рассказывал  его
брат, он  адвокат, в  прошлом году женилсЯ и  все ему объЯснил. Ћни сели  на
площади на пустую скамейку,  „оро купил сигареты и все рассказывал  и курил,
Ђнибаль  слушал  и  вдыхал  дым до тех пор, пока  у него не начала кружитьсЯ
голова, ему не  надо  было  закрывать глаза,  чтобы  увидеть  сквозь  листву
деревьев тело ‘ары, которое он никогда не  представлЯл себе просто как тело,
увидеть  первую  брачную ночь сквозь  рассказы брата ђамиреса, сквозь  голос
„оро, который все говорил и говорил.
     ‚ тот день он не решилсЯ попросить адрес ‘ары  в Ѓуэнос-Ђйресе, оставил
это до  другого раза,  потому что в тот момент боЯлсЯ „оро, но  другого раза
так  никогда  уже  и  не  было,  началсЯ  колледж,  поЯвились новые  друзьЯ,
Ѓуэнос-Ђйрес понемногу затЯнул ЂнибалЯ,  обрушив  на  него гору учебников по
математике,  множество  кинотеатров в центре города, стадион ђивер и  первые
ночные прогулки с Ѓето, который был коренным  жителем города. ’о  же  самое,
наверное,  происходило  с  „оро в  ‹а-Џлата,  сколько  раз  бывало,  Ђнибаль
собиралсЯ черкнуть „оро несколько строк, потому что телефона у „оро не было,
но  тут приходил Ѓето или нужно было сделать какую-нибудь письменную работу,
проходили месЯцы, так прошел год, каникулы в  ‘аладильо, от ‘ары  осталсЯ не
более  чем  далекий образ, как вспышка молнии, когда ЊариЯ или  ”елиса вдруг
чем-то  напоминали  ‘ару. Ћднажды на втором  году жизни  в Ѓуэнос-Ђйресе  он
вдруг увидел ее  во сне,  необыкновенно  Ясном, и у него  защемило  сердце и
обожгло горечью,  в  конце  концов, он никогда не был в нее влюблен, он  был
тогда  почти ребенком,  и ‘ара  никогда  не обращала  на него  вниманиЯ, как
теперь ”елиса или блондинка из аптеки, никогда не ходила с ним на танцы, как
его двоюроднаЯ сестра Ѓеба или ”елиса, чтобы отпраздновать начало четвертого
курса, никогда  не позволЯла ему гладить ее  волосы, как  ЊариЯ,  поехать  в
‘ан-€сидро  на  танцы  и  затерЯтьсЯ  в полуночной роще на берегу,  целовать
”елису в  губы, не  обращаЯ  вниманиЯ на ее протесты и смешки,  прижать ее к
стволу  дерева  и   ласкать  ее  грудь,  скользнуть  рукой  вниз  и  ощутить
сокровенный жар, а  после других  танцев и  кино  забратьсЯ  в глубину  сада
”елисы  и опуститьсЯ  вместе  с  ней  на  траву,  почувствовать  на губах ее
солоноватый вкус,  искать ее  рукой, не останавливаЯ ее руки, конечно, он не
сказал ей, что у него  это  в  первый раз и что ему страшно, он  уже был  на
первом курсе и училсЯ на  инженера, он не мог  сказать такое ”елисе, а потом
уже не нужно было  ничего  говорить,  потому что он быстро всему научилсЯ  с
”елисой, а иногда с двоюродной сестрой Ѓебой.
     Ѓольше он  никогда не слышал о  „оро, да ему это было и не важно, забыл
он и Ѓето, который преподавал  историю в каком-то  провинциальном городишке,
игры ушли в  прошлое, что  ж тут удивительного, у всех так, Ђнибаль принимал
жизнь,  не  особенно  пытаЯсь  осмысливать то,  что  называлось его  жизнью,
диплом, гепатит в тЯжелой форме, поездка в  Ѓразилию, важный проект  в одном
конструкторском  бюро с двумЯ-тремЯ компаньонами. Ћн только что попрощалсЯ с
одним из  них в дверЯх, когда шел выпить пива после работы, как вдруг увидел
‘ару, котораЯ шла по другой стороне  улицы. Ћн тут же вспомнил,  что прошлой
ночью видел ‘ару во сне и что там был  всегдашний патио в доме „оро, ничего,
в  общем-то,  не происходило, ‘ара просто была там и  развешивала белье  или
звала их  выпить кофе с молоком,  и сон тут же кончилсЯ, так и не начавшись.
Њожет,  как  раз потому, что ничего не происходило, образы во сне были такие
Яркие и четкие под летним солнцем Ѓанфилда, которое во сне было совсем иным,
чем солнце  в  Ѓуэнос-Ђйресе; и, пожалуй, именно поэтому или потому,  что  в
жизни  ему  чего-то  недоставало,  он  и  вспомнил ‘ару  после  стольких лет
забвениЯ (никакого забвениЯ не было, угрюмо повторЯл  он себе целый день), а
сейчас увидел, как она идет по улице, одетаЯ в белое платье, такаЯ ж, как  в
те времена, и  ее волосы, при каждом шаге играЯ бликами в  золотистых  лучах
солнца, так  же стелютсЯ по плечам,  и  это  видение вплелось в образы  сна,
будто  было его продолжением, и его это не удивило, так  непременно и должно
было случитьсЯ, и он это предвидел, перейти улицу  и  оказатьсЯ прЯмо  перед
ней,  назватьсЯ,  она  удивленно  посмотрела  на него, сначала  не узнала, и
вдруг, ну да,  конечно же, она широко улыбнулась и протЯнула ему руку, потом
крепко пожала его руку, все так же продолжаЯ улыбатьсЯ.
     -- Џросто  невероЯтно,  -- сказала ‘ара.  -- € как мне было тебЯ узнать
после стольких лет.
     -- ‚ам-то конечно, -- сказал Ђнибаль. -- Ђ вот Я вас сразу узнал.
     -- ќто понЯтно, --  объЯснила ‘ара. -- ‚едь  ты ходил тогда  в коротких
штанишках. џ тоже сильно изменилась, просто у тебЯ хорошаЯ памЯть на лица.
     Ћн на секунду заколебалсЯ и понЯл, что выглЯдит идиотом,  называЯ ее на
"вы".
     -- Ќет, ты не изменилась, даже прическа та же. ’ы все такаЯ же.
     -- “ тебЯ хорошаЯ памЯть на лица, но ты несколько близорук,  -- сказала
она с прежней интонацией, доброжелательно и немного насмешливо.
     ‘олнце  светило им прЯмо в лицо, разговаривать среди машин и людей было
трудно.  ‘ара  сказала, что не торопитсЯ и что с удовольствием посидела бы в
каком-нибудь кафе. Ћни  выкурили  по первой сигарете,  он ограничилсЯ общими
вопросами, то  да се,  „оро работает  учителем  в Ђдроге,  мама, как  птица,
умерла  легко, когда  читала газету, он с несколькими  коллегами  инженерами
образовал свое бюро, дела идут сносно, хотЯ, понЯтное  дело, кризис. ‡акурив
вторую сигарету, Ђнибаль решилсЯ задать вопрос, который жег ему губы:
     -- Ђ как твой муж?
     ‘ара выпустила дым через нос и медленно поднЯла на него глаза.
     -- Џьет, -- сказала она.
     Ќи горечи,  ни  сожалениЯ, просто ответила, и  все,  и снова  стала той
‘арой, которой  была  в Ѓанфилде до всего  этого, до разлуки и забвениЯ,  до
того сна  прошлой  ночью, такой же,  как в патио дома „оро,  она согласилась
выпить еще  виски,  как  всегда, почти без слов,  пусть он продолжает, пусть
расскажет ей, ведь у него  было много  что ей рассказать, все  эти годы были
заполнены такими важными длЯ него вещами, она же как будто  и не жила вовсе,
и  не стоит  говорить  почему. Џожалуй,  она  только что все объЯснила одним
словом.
     Ќевозможно понЯть, в какой момент все стало так легко, игра в вопросы и
ответы, Ђнибаль положил руку на скатерть, и ‘ара  не убрала свою руку из-под
его руки,  она так и лежала на столе, пока он, опустив голову, потому что не
мог взглЯнуть ей  в лицо, рассказывал ей о том, чем было длЯ  него патио  их
дома, о „оро, о ночах  в своей комнате, о градуснике, о слезах в подушку. Ћн
говорил обо всем этом бесцветно и монотонно, нагромождаЯ мелкие  подробности
и разные эпизоды, а выходило все одно и то же, Я был так влюблен в тебЯ, так
влюблен, но  Я не мог сказать  тебе об этом, ты приходила ко мне по  ночам и
ухаживала  за мной, ты  была моЯ молоденькаЯ мама, такой у менЯ не  было, ты
ставила мне градусник и гладила менЯ по голове, чтобы Я уснул, ты давала нам
кофе с  молоком в патио,  помнишь,  ты не бранила  нас,  когда нам случалось
проштрафитьсЯ, мне так хотелось, чтобы ты  говорила  только со мной обо всем
на свете, но ты смотрела на менЯ так свысока, ты улыбалась мне так издалека,
огромное невидимое стекло разделЯло  нас,  и  ты  ничего не  могла поделать,
чтобы его разбить, и потому по ночам Я звал тебЯ  и ты приходила и ухаживала
за  мной, ты была рЯдом, ты любила менЯ так же, как любил тебЯ Я, ты гладила
менЯ по  голове,  делала  длЯ менЯ все  то, что делала длЯ „оро, то, что  ты
всегда делала  длЯ „оро, но Я-то был  не  „оро, только однажды, ‘ара, только
однажды,  и это было ужасно,  Я  никогда не забуду об  этом,  потому что мне
тогда хотелось умереть,  но Я  не смог  или не сумел, конечно,  Я  не  хотел
умирать, но это была любовь, мне хотелось умереть, потому что ты видела менЯ
всего и смотрела на менЯ, как на ребенка, ты вошла в ванную и осмотрела менЯ
с головы до ног, ты смотрела на менЯ так же, как всегда смотрела на „оро, ты
была уже невеста, должна была скоро выйти замуж, а тут Я, и ты дала мне мыло
и  велела  вымыть  уши,  ты  смотрела на  менЯ  голого,  как  на  маленького
мальчишку, которым Я тогда  и был, и тебе не было  до менЯ никакого дела, ты
даже не видела  менЯ, потому что ты видела  всего лишь мальчишку и вела себЯ
так, будто ты  менЯ  не видела  вовсе, как если бы менЯ там не было, а Я  не
знал, куда мне деватьсЯ, пока ты на менЯ так смотрела.
     --  џ прекрасно это помню, -- сказала ‘ара. -- џ  помню об этом так  же
хорошо, как ты, Ђнибаль.
     -- ‚озможно, но это не одно и то же.
     -- Љто знает, одно и то же или  нет. ’ы тогда не мог этого знать, но  Я
чувствовала, что ты любишь  менЯ именно так и что Я заставлЯю тебЯ страдать,
и потому Я вынуждена была обращатьсЯ  с тобой, как  с „оро. ’ы был ребенком,
но  порой  мне  было  так  жаль,  что  ты  еще ребенок,  мне  казалось,  это
несправедливо, когда вот так. Ѓыл бы ты лет на пЯть постарше... џ скажу тебе
одну вещь, потому что сейчас уже можно и потому что это будет справедливо, Я
в тот вечер специально вошла в ванную под каким-то предлогом, у менЯ не было
никакой надобности  входить и  смотреть, как  вы там  моетесь,  вошла, чтобы
взЯть и покончить со всем этим, излечить тебЯ от твоих грез, чтобы ты понЯл,
тебе  никогда не видать менЯ  такой, пока  Я имею право  осматривать тебЯ со
всех  сторон, как смотрЯт на ребенка. ‚от поэтому, Ђнибаль, Я и вошла, чтобы
излечить тебЯ одним разом, чтобы ты перестал смотреть на  менЯ  так,  как ты
смотрел, думаЯ, что Я ничего не замечаю. Ђ сейчас, да, еще виски,  раз уж мы
оба такие взрослые.
     ‘  вечера до  глубокой  ночи,  блуждаЯ  по  дорогам  из  слов,  которые
приходили и уходили, руки,  которые вдруг нашли друг друга на скатерти, смех
и еще несколько  выкуренных сигарет, в результате  поездка в такси, какое-то
место,  которое  было известно ей  или  ему,  какаЯ-то  комната,  все  будто
отчеканилось в  единый моментальный  образ из  белизны простыней и короткого
бурного  соединениЯ в бесконечном  желании друг  друга, прерванные  паузы  и
новые  повторениЯ, новые  Яростные преодолениЯ, с  каждым  разом  все  более
невероЯтные, и  каждый  вскрик, каждый  стон,  который  обрушивалсЯ  на них,
затЯгивал их, сжигал их, пока не накатило забытье, пока не догорел последний
огонек предрассветной сигареты. Љогда Я погасил настольную  лампу и заглЯнул
в  пустой  стакан,  все во мне никак не хотело признавать, что сейчас девЯть
часов  вечера  и  что Я сижу усталый  после очередного  рабочего днЯ. Љ чему
продолжать писать, если  слова целый час скользили по  краю этого отрицаниЯ,
превращаЯ слова  на  бумаге  в то,  чем  они  и  были,  --  в  умозрительные
зарисовки,  лишенные какой бы то  ни  было  опоры? „о какого-то момента  они
скакали во  весь  опор,  оседлав  действительность, наполнившись  солнцем  и
летом, слова "патио в Ѓанфилде", слова "„оро, игры и глубокий ров", жужжащий
улей  услужливой памЯти. € вот пришел момент, и не стало больше ни ‘ары,  ни
Ѓанфилда, и рассказ превращаетсЯ в обычную каждодневность без воспоминаний и
снов,  жизнь как  жизнь, не больше  и  не меньше. Њне  хотелось  продолжать,
хотелось,  чтобы и слова согласились продолжать  и вели  бы менЯ  все дальше
вперед, до  самого нашего ежедневного сегоднЯ,  до любого из долгих  рабочих
дней в конструкторском бюро, и  тогда Я вспомнил о своем  сне, который видел
прошлой ночью,  о сне, где снова была  ‘ара, о  возвращении ‘ары  из  такого
далека,  во времени  и  пространстве, и Я не смог  оставатьсЯ больше в своем
настоЯщем, из которого Я снова вышел однажды вечером на улицу после работы и
отправилсЯ выпить пива  в угловом  кафе, слова  стали  наполнЯтьсЯ жизнью, и
хотЯ они лгали, хотЯ ничего такого не было, Я все равно продолжал записывать
их,  потому  что они говорили  о ‘аре,  о ‘аре,  котораЯ шла  по  улице, так
здорово  было продолжать,  хотЯ  это все так нелепо, описать, как  Я перешел
улицу, словами,  которые  привели  менЯ к встрече с  ‘арой и  позволили  мне
признатьсЯ  ‘аре, кто Я, единственньш способ остатьсЯ наконец с ней вдвоем и
сказать ей всю правду, коснутьсЯ ее руки и поцеловать ее, слышать ее голос и
видеть,  как  волосы  ласкают  ей  плечи,  уйти  с  ней в  ночь,  где  слова
наполнЯютсЯ пеной  простыней и  ласками, но как тут продолжать, как начать с
этой  ночи свою  жизнь с  ‘арой, когда совсем рЯдом слышалсЯ  голос  ”елисы,
котораЯ вернулась домой  с детьми и зашла сказать мне, что ужин  готов, пора
за стол, уже поздно, а дети хотели посмотреть по телевизору фильм про утенка
„ональда в десЯть часов двадцать минут.


        ЉЋЊЂђ›
     Џодождать, говорили все, надо подождать,  в таких случаЯх ничего нельзЯ
знать навернЯка; не отставал от остальных и доктор ђаймонди: надо подождать,
сеньор Ѓотто; да,  доктор, но Њеча не  просыпаетсЯ уже две недели, лежит две
недели  как  мертваЯ, доктор;  вижу,  сеньора ‹уиса, вижу,  это классическое
коматозное  состоЯние, ничего тут не  поделаешь,  можно только ждать.  ‹ауро
тоже ждал; возвращаЯсь из университета, он всЯкий раз замирал перед закрытой
дверью и думал:  нет, сегоднЯ  уже точно, сегоднЯ  Я войду  и увижу, что она
проснулась,  открыла глаза и разговаривает  с мамой,  не может  это  столько
тЯнутьсЯ, не может она умереть в двадцать лет, навернЯка она сидит сейчас на
кровати и разговаривает с мамой.  Ќо ожидание не кончалось. ‚се по-прежнему,
сынок, доктор снова наведаетсЯ к  нам во  второй  половине  днЯ,  окружающие
упорно  твердЯт, что ничего сделать нельзЯ.  ‚ы  бы  поели, друг  мой,  ваша
матушка посидит с Њечей,  вам надо питатьсЯ, не забывайте -- у вас экзамены,
давайте-ка  между делом  посмотрим новости. ‚прочем, почти все  в  этом доме
происходило  как  бы  между  делом,  а  единственным  настоЯщим,  серьезным,
постоЯнным  делом  была  болезнь Њечи,  тЯжесть тела Њечи  на кровати, Њеча,
худенькаЯ и невесомаЯ, обожающаЯ  танцевать  рок-н-ролл и играть  в  теннис,
вдавленное в кровать  тело и подавленность окружающих,  вот уже который день
подрЯд  это не  прекращаетсЯ,  это сложный  процесс,  коматозное  состоЯние,
сеньор  Ѓотто, это непредсказуемо, сеньора ‹уиса, мы можем лишь поддерживать
организм  и создавать ему  благоприЯтные условиЯ, в ее юном возрасте столько
сил, такаЯ волЯ к жизни. Ќо ведь она не может помочь нам, доктор, она ничего
не понимает, лежит, как... ѓосподи, прости, Я сама не знаю, что говорю.
     ‹ауро тоже до конца не верилось, происходЯщее казалось розыгрышем. Њеча
всегда его жестоко  разыгрывала:  одевшись привидением, пугала  на лестнице,
прЯтала в его постели метелку из перьев, и они смеЯлись до упаду, придумываЯ
новые каверзы,  стараЯсь  удержать  этими  играми уходЯщее  детство. ‘ложный
процесс, жар и боли,  и  однажды вечером вдруг -- обрыв, обрыв  и  внезапнаЯ
тишина, пепельно-сераЯ кожа,  далекое,  спокойное дыхание. ќто единственное,
что  оставалось  спокойным  среди  царившей  неразберихи, врачей, приборов и
консилиумов, и мало-помалу  жестокий розыгрыш Њечи  становилсЯ все страшнее,
постепенно  подминаЯ  под  себЯ все вокруг:  отчаЯнные  вопли  доньи  ‹уисы,
сменившиесЯ потом тихими, почти тайными слезами, тоской, загнанной в кухню и
ванную комнату; родительские причитаниЯ вперемежку с последними известиЯми и
беглым  просмотром газет; бешенство  ‹ауро,  подозревавшего какой-то подвох,
это  бешенство проходило только на занЯтиЯх в университете или на собраниЯх;
неизменный глоток надежды  по дороге домой из центра; ты поплатишьсЯ за это,
Њеча, тоже мне  выдумала, гадкаЯ девчонка, Я тебе  покажу, вот увидишь. Њеча
была единственной, кто сохранЯл спокойствие, -- не считаЯ, конечно, сиделки,
примостившейсЯ  с  вЯзаньем возле кровати; собаку  отправили к  дЯде, доктор
ђаймонди уже не приводил с собой коллег, он наведывалсЯ по вечерам и подолгу
не  задерживалсЯ,  казалось, он  тоже  сгибаетсЯ  под  тЯжестью  тела  Њечи,
тЯжестью, котораЯ изо днЯ  в день наваливалась на них все больше, приучаЯ  к
ожиданию -- единственно возможному выходу из этой ситуации.
     €сториЯ  с кошмарами началась  тем самым  вечером, когда доньЯ ‹уиса не
могла найти термометр и удивленнаЯ  сиделка отправилась за новым в аптеку на
углу улицы. „оньЯ ‹уиса с сиделкой,  естественно, не  оставили сей  инцидент
без вниманиЯ,  ведь термометры не терЯютсЯ  ни  с  того ни  с сего, когда их
ставишь по три раза на  дню; они привыкли говорить  при Њече в полный голос,
тот первоначальный шепот был ни к чему -- Њеча же ничего не слышала, больные
в коматозном состоЯнии, по уверениЯм доктора ђаймонди, становЯтсЯ совершенно
бесчувственными, что бы при ней ни сказали -- бесстрастное выражение ее лица
не менЯлось. ђечь все еще шла о градуснике, когда на перекрестке или, может,
чуть  подальше,   в   районе   улицы   ѓаона,  раздались  выстрелы.  †енщины
переглЯнулись,  сиделка пожала плечами -- в их квартале, как, впрочем, и  во
всех других,  выстрелы  были не новость, и  доньЯ ‹уиса собралась продолжить
разговор про термометр, но тут вдруг по рукам Њечи прошла дрожь. Ћна длилась
всего  мгновение, но  обе женщины  ее заметили,  и доньЯ ‹уиса вскрикнула, а
сиделка  зажала  ей рот; из  гостиной  прибежал  сеньор  Ѓотто, и они втроем
уставились на Њечу, котораЯ  теперь уже всЯ  трЯслась как в лихорадке; дрожь
быстрой  змейкой скользила от шеи  к ногам,  глазные  Яблоки  дергались  под
сомкнутыми  веками,  легкаЯ  судорога  искажала  лицо,  словно Њеча силилась
заговорить,  пожаловатьсЯ, учащенно  билсЯ  пульс,  а  потом потихоньку  все
замерло в былой неподвижности...
     ’елефонный  звонок, разговор с ђаймонди,  в  сущности не внесший ничего
нового,  однако  подавший  некоторую  надежду, хотЯ ђаймонди  так  прЯмо  не
сказал; ЏресвЯтаЯ „ева, хоть бы не обманутьсЯ, хоть бы проснулась доченька и
кончилась эта  крестнаЯ мука, о ѓосподи!.. Ќо  она не кончалась,  спустЯ час
все  повторилось  вновь, потом приступы  участились, Њеча,  казалось, видела
сон,  и он был  тЯгостен и беспросветен;  казалось, это  какой-то неотвЯзный
кошмар, который она не может  отогнать; быть рЯдом, глЯдеть, говорить с ней,
прервавшей все  свЯзи  с  внешним  миром  и целиком ушедшей в  тот,  другой,
который  как бы служит  продолжением этого затЯжного  вселенского кошмара...
какое же у нее отрешенное лицо, спаси ее,  ѓосподи, спаси, не оставлЯй ‘воей
милостью. €  ‹ауро, вернувшись с  занЯтий,  тоже стоЯл  возле  Њечи,  стоЯл,
положив руку на плечо матери, шептавшей молитвы.
     ‚ечером устроили еще один консилиум, принесли какой-то новый аппарат  с
присосками  и  электродами, присоединЯвшимисЯ к голове и ногам;  два  врача,
приЯтели  ђаймонди, долго  беседовали в гостиной; придетсЯ подождать, сеньор
Ѓотто,  картина  не  изменилась,  опрометчиво  считать происходЯщее  хорошим
симптомом. Ќо, доктор, она видит сны, кошмары, вы же сами убедились, в любой
момент  все  может повторитьсЯ, она что-то чувствует, ей больно, доктор! ’ут
все на вегетативном  уровне, сеньора ‹уиса,  сознание отключено, уверЯю вас,
ждите  и не  волнуйтесь, ваша дочь  не мучаетсЯ, Я  понимаю, как вам тЯжело,
наверное, следовало бы оставить ее на попечение  сиделки, пока не  наметитсЯ
какой-либо  сдвиг,  постарайтесь  отдохнуть,  сеньора,  принимайте таблетки,
которые Я вам прописал.
     ‹ауро  просидел  у  изголовьЯ   Њечи  до  полуночи,  времЯ  от  времени
перелистываЯ  конспекты,  --  надвигались  экзамены.  Љогда  послышалсЯ  вой
сирены, он  подумал, что  надо  бы позвонить  по телефону,  который дал  ему
‹усеро,  однако  из  дому  звонить  было  нельзЯ,  а  сразу   после  тревоги
высовыватьсЯ на  улицу не  стоило. Ћн увидел,  как пальцы на левой руке Њечи
медленно  зашевелились,  глаза  под  веками  вновь  описали   круг.  ‘иделка
посоветовала  ему уйти, ничем здесь не поможешь, надо только ждать. "Ќо ведь
ей снитсЯ сон, -- сказал ‹ауро, -- опЯть снитсЯ, взглЯните на  нее". „лилось
это примерно столько  же, сколько вой  сирен  на улице; руки  словно  что-то
искали, пальцы пытались нащупать на простыне, за  что  бы  уцепитьсЯ. ‚ этот
момент снова поЯвилась доньЯ ‹уиса, она не могла заснуть. Џочти сердитый тон
сиделки: почему вы не принЯли таблетки, которые вам дал доктор  ђаймонди? "џ
не  могу  их  найти, --  доньЯ  ‹уиса была как потерЯннаЯ, -- они лежали  на
тумбочке, но теперь их там нет".
     ‘иделка отправилась на поиски таблеток,  ‹ауро с матерью переглЯнулись,
Њеча еле  уловимо шевелила пальцами,  и они чувствовали, что кошмар  все еще
тут, что  он  тЯнетсЯ  нескончаемо долго,  словно  отказываЯсь  достичь  той
критической  точки,  в  которой   какое-то  подобие   состраданиЯ,  жалости,
пробудившейсЯ у самой последней  черты, дарует пробуждение Њече и избавит их
всех  от  ужаса.  Ќо  сон  не  кончалсЯ, с  минуты  на  минуту  пальцы могли
зашевелитьсЯ вновь. "€х нигде нет, -- сказала сиделка. -- Њы  все не в себе,
Ѓог знает, куда деваютсЯ вещи в этом доме".
     Ќа   следующий   вечер   ‹ауро   вернулсЯ   поздно,   и   сеньор  Ѓотто
поинтересовалсЯ,  где  он  был,  поинтересовалсЯ  как  бы  между  прочим, не
отрываЯсь от телевизора, -- розыгрыш кубка был в полном разгаре. "‘ друзьЯми
посидели", -- ответил ‹ауро,  ища, с  чем бы  сделать сандвич. "ѓол  был  --
просто заглЯденье,  -- сказал сеньор  Ѓотто.  -- •орошо, что матч собираютсЯ
повторЯть, можно будет повнимательней разглЯдеть эти виртуозные комбинации".
‹ауро, похоже, гол не интересовал, он ел, уставившись в пол. "’вое, конечно,
дело, парень, -- сказал сеньор Ѓотто, -- но будь поосторожней". ‹ауро поднЯл
глаза и взглЯнул на него  почти удивленно,  его  отец  впервые позволил себе
выразитьсЯ  так  откровенно.  "ЏустЯки, отец",  -- буркнул ‹ауро, вставаЯ  и
даваЯ тем самым понЯть, что разговор окончен.
     ‘иделка пригасила ночник на тумбочке, и Њечу  было еле  видно. ‘идевшаЯ
на софе доньЯ. ‹уиса отнЯла руки от лица, и ‹ауро поцеловал ее в лоб.
     --  Ќикаких сдвигов, -- сказала доньЯ ‹уиса. --  ‚се  времЯ она в таком
состоЯнии.  ‘мотри, смотри, как  у нее дрожат  губы; беднЯжка,  что ей такое
может  снитьсЯ,  ѓосподи Ѓоже  ты мой, почему все это так тЯнетсЯ,  тЯнетсЯ,
почему...
     -- Њама!
     -- Ќо ведь это невозможно, ‹ауро, никто не переживает так, как Я, никто
не понимает, что ее без конца мучает этот кошмар и она не просыпаетсЯ...
     -- ‡наю, мама, Я тоже это чувствую. …сли  бы можно было что-то сделать,
ђаймонди сделал бы. ‘идЯ здесь, ты ей не поможешь, тебе надо поспать, выпить
успокоительное и заснуть.
     Ћн помог ей поднЯтьсЯ и довел до двери.
     -- —то это, ‹ауро? -- вдруг остановившись как вкопаннаЯ, спросила доньЯ
‹уиса.
     -- Ќичего, мама, ты же знаешь, где-то там, далеко, стрелЯют.
     Ќо что греха таить, доньЯ ‹уиса-то на самом деле ничегошеньки не знала!
„а, теперь уж и впрЯмь поздно, так что придетсЯ ему, отведЯ мать в  спальню,
спуститьсЯ в магазин и позвонить ‹усеро оттуда.
     Ћн так и не нашел голубой  куртки, которую  любил надевать по  вечерам,
переворошил все шкафы в коридоре -- на  случай, если  мать повесила ее туда,
--  и в  конце концов напЯлил  первый попавшийсЯ пиджак, потому что на улице
было прохладно. Џеред уходом он заглЯнул к Њече и в полумраке, еще  не успев
толком  разглЯдеть  лицо сестры,  увидел кошмар,  подрагивание рук,  тайного
жителЯ, змеившегосЯ под кожей. ‘нова вой  сирен на улице, следовало бы выйти
попозже, но тогда магазин закроетсЯ и он не сможет позвонить. ѓлаза Њечи под
опущенными веками закатывались, словно пытаЯсь вырватьсЯ, взглЯнуть на него,
вернутьсЯ.  ‹ауро провел пальцем  по ее  лбу, он боЯлсЯ до нее  дотронутьсЯ,
усугубить   кошмар  прикосновением  извне.  ѓлаза  по-прежнему  вращались  в
глазницах, и ‹ауро  отшатнулсЯ -- мысль  о том, что Њеча может поднЯть веки,
заставила его  податьсЯ  назад.  …сли бы отец  ушел  спать,  можно  было  бы
потихоньку   позвонить   из   гостиной,   но   сеньор   Ѓотто   все   внимал
разглагольствованиЯм спортивного комментатора. "„а, об  этом говорЯт много",
-- подумал  ‹ауро. ‡автра ему нужно  встать пораньше, чтобы перед  уходом на
факультет  позвонить  ‹усеро.  ‚ глубине  коридора показалась  сиделка,  она
выходила из своей спальни, и в  руках  у нее что-то блестело -- то ли шприц,
то ли ложка.
     „аже времЯ  смешалось,  а может быть,  заблудилось в  этом  бесконечном
ожидании;  сон  днем,  восполнивший  ночные  бдениЯ, родственники  и друзьЯ,
приходившие когда Ѓог на  душу положит и по очереди развлекавшие донью ‹уису
или игравшие в домино  с  сеньором Ѓотто; новаЯ  сиделка,  которую  взЯли на
времЯ,  потому что  старой потребовалось на неделю уехать  из Ѓуэнос-Ђйреса;
кофейные чашки, которые уносили в комнаты и забывали, а потом никак не могли
найти;  ‹ауро,  при  малейшей  возможности  норовивший  улизнуть   из  дому,
шлЯвшийсЯ где-то круглыми сутками; ђаймонди, который ЯвлЯлсЯ уже без звонка,
посещениЯ  Њечи  стали  длЯ  него  рутинной  работой, -- никаких  негативных
перемен  не  заметно,  сеньор  Ѓотто,  процесс  таков,  что  мы  можем  лишь
поддерживать  организм,  Я  ввожу ей через  зонд питательные  вещества, надо
ждать. Ќо ей все времЯ что-то  снитсЯ, доктор, посмотрите  на нее, она почти
не отдыхает. „а  нет, сеньора ‹уиса, вам кажетсЯ, что  она  видит сны,  а на
самом  деле  это физические  реакции,  как  бы это  объЯснить,  в общем,  не
думайте, у нее нет осознаниЯ того, что кажетсЯ сном, Я  бы  даже сказал, что
симптоматика обнадеживающаЯ: жизнестойкость и  эти рефлексы... верьте мне, Я
за ней пристально наблюдаю, а  вот вам действительно надо отдохнуть, сеньора
‹уиса, позвольте-ка Я измерю вам давление.
     ‹ауро  становилось все  сложнее возвращатьсЯ  домой из центра города: и
добиратьсЯ  было  тЯжело, и  на факультете  Ѓог знает  что творилось; но  он
приходил -- даже  не ради Њечи, а ради матери, --  заЯвлЯлсЯ  в любое времЯ,
ненадолго,  узнавал, что  дела  обстоЯт по-прежнему,  болтал  с  родителЯми,
выдумывал  темы  длЯ  разговора,  чтобы  вывести их из  оцепенениЯ и немного
отвлечь.  Љаждый  раз,  подходЯ  к  постели  Њечи,  он ощущал  невозможность
контакта. Њеча  была совсем рЯдом и словно звала его; неЯсные знаки пальцами
и этот взглЯд откуда-то изнутри, взглЯд,  пытающийсЯ вырватьсЯ наружу; нечто
продолжающеесЯ  до  бесконечности,  зов  узника  из  стен  кожи,  невыносимо
бессмысленный призыв. Џорою к горлу подступали  рыданиЯ и уверенность в том,
что Њеча отличает его от остальных, что,  когда он  стоит тут, глЯдЯ на нее,
кошмар достигает  своего пика и  лучше  уйти немедлЯ, потому что он не может
помочь,  потому  что  говорить  с ней  бесполезно,  дурочка,  милаЯ,  хватит
издеватьсЯ, слышишь, открой глаза, брось ты эти  дешевые шутки. Њеча-дурища,
сестренка,  сестренка, до  каких пор ты  будешь водить  нас за  нос, чертова
идиотка,  симулЯнтка, прекрати ломать комедию, вставай, ты понЯтиЯ не имеешь
о том, что творитсЯ  вокруг,  но  все  равно Я  тебе расскажу,  Њеча, именно
потому, что ты ничего не понимаешь, Я  тебе  расскажу. ќти мысли проносились
как бы во вспышках  страха, ‹ауро охватывало желание припасть к Њече;  вслух
же  он  не  произносил  ни слова, ведь сиделка с  доньей  ‹уисой  никогда не
оставлЯли Њечу одну, а он столько должен был сказать ей, да и она, наверное,
говорила с ним оттуда, из того мира, мира закрытых глаз и пальцев, чертивших
на простынЯх ненужные письмена
     „ело было в четверг; сами-то они потерЯли счет днЯм, хотЯ, впрочем, это
их не волновало,  но, когда  они  пили на кухне кофе, сиделка  сказала,  что
сегоднЯ четверг,  и сеньор Ѓотто вспомнил про специальный выпуск новостей, а
доньЯ ‹уиса -- про то, что  звонила ее сестра из ђосарио и что она приезжает
то ли в четверг,  то ли в пЯтницу. “  ‹ауро навернЯка уже начались экзамены,
он ушел в восемь утра, не попрощавшись, а в записке, оставленной в гостиной,
говорилось