Џер ‹агерквист. Њорис ”лери

Ћцените этот текст:
Џер ‹агерквист. Њорис ”лери

-----------------------------------------------------------------------
Џер. со шведск. - ‘.’арханова.
‚ кн.: "Џер ‹агерквист. €збранное". Њ., "Џрогресс", 1981.
OCR & spellcheck by HarryFan, 2 October 2001
-----------------------------------------------------------------------

ђанним летним утром Њорис ”лери возвращалсЯ домой с войны, котораЯ шла
далеко от здешних мест, у самой границы. —еловек в зрелой поре жизни, он
был от природы красив душой и телом, и все в нем дышало гармонией,
твердость нрава сочеталась с глубиной чувств. € хотЯ мысль его редко
вырывалась за пределы обыденного и столь же редко погружалась в мрачные
бездны подсознаниЯ, все же в ней всегда присутствовало воображение и
особаЯ, неуемнаЯ сила.
ќтой весной в одном из крупных боев он был тЯжело ранен. Ћсколками
гранаты ему искромсало лицо. Ћсколки раздробили нижнюю челюсть, Язвами
страшных ран испещрили кожу, изуродовали губы и нос, навсегда погасили
свет днЯ в левом глазу. Љогда Њориса ”лери под градом пуль отыскали на
поле боЯ, голова его казалась сплошным кровавым месивом, и поначалу его
принЯли за мертвеца. Ќо в лазарете удалось остановить кровь, и врачи
поверили, что его можно спасти. „олго и заботливо лечили его, и
мало-помалу раны зажили и челюстные кости кое-как срослись. Ќаконец настал
день, когда бинты снЯли. Ћн больше не чувствовал боли. Ќо лицо свое он
потерЯл навсегда. Ћн был изуродован до неузнаваемости, а голос его
сделалсЯ натужным и хриплым. ’олько чистый лоб и единственный зрЯчий глаз
еще отражали его внутренний облик. …му разрешили выходить и гретьсЯ на
солнце: под его лучами хорошо затЯгивались раны. Џрошло еще немного
времени, и его отпустили домой. €з-за тЯжелых обмороков, которые теперь
часто с ним случались, его сочли непригодным к военной службе, по крайней
мере в ближайшем будущем.
€ в это раннее утро, шагаЯ хорошо знакомой дорогой к дому, он думал не
о своем несчастье, а лишь о великой радости, котораЯ ждала его впереди:
скоро он снова увидит свою семью - жену и любимых детей. ‚сех, с кем он
так долго бок о бок сражалсЯ на войне, постигли тЯгчайшие беды, и оттого
собственнаЯ беда уже не казалась ему столь ужасной. ‘лучись ему вовсе
ослепнуть, он бы, наверное, еще возроптал, но сейчас он не думал роптать.
‚едь он же зрЯчий, а значит, может наслаждатьсЯ всем, что только таит в
себе жизнь, - так что же еще, спрашиваетсЯ, человеку нужно! Љрай, где он
родилсЯ и вырос, был озарен слабым светом утра. € свет этот Явил ему всю
мощь и величие природы об эту пору. Љругом расстилалась бескрайнаЯ щедраЯ
равнина, пышные хлеба покрывали землю. ‘коро начнутсЯ его собственные
полЯ. ‡а стеной Яркой зелени виднелсЯ дом. Љак же удивЯтсЯ, как обрадуютсЯ
его обитатели, когда он вот так, нежданно-негаданно, поЯвитсЯ перед ними!
‚едь с тех самых пор, как его ранило, они ничего не знают о нем, может,
даже считают его погибшим.
…му представилось, как жена в волнении броситсЯ к нему, как дети
заберутсЯ к нему на колени, ласкаЯ его ручонками, как счастливую семью
обступЯт слуги, а вдали, за низкой садовой оградой, будет колоситьсЯ
пшеница. …му представилось, как он сидит в кругу семьи, забыв о крови,
которую видел, о реках крови на развороченной земле, сидит, позабыв крики
и грохот, душераздирающие стоны, хрипло возносЯщиесЯ к ночному небу. „а,
вот так он будет сидеть, окруженный высшей красой и прелестью жизни -
золотистой пашней и смеющимисЯ детьми. € душа его наполнилась радостью.
Ќаконец он подошел к въезду в усадьбу с ее белым просторным домом. Ћн
давно учуЯл запах родных полей. Ђ теперь, войдЯ в тень сада, вновь узнал и
запах своих деревьев, и аромат цветов, только что пробудившихсЯ ото сна.
Ћн вдыхал эти запахи и думал, сколь он богат и счастлив. Џримчались
собаки, окружили его, обнюхали и тотчас принЯлись радостно скакать, лизать
ему руки и то и дело клали мокрые от росы лапы ему на грудь. Ђ люди все не
показывались. ‚ доме еще крепко спали, лишь со скотного двора доносились
голоса работников. Њорис ”лери остановилсЯ, залюбовавшись красотой дома.
Ќикогда еще, казалось, стены не сверкали такой белизной, никогда еще столь
трепетно не оживали окна под лучами зари. ’олько чернаЯ крыша зловещей
тучей врезалась в Ясное небо. Њорис ”лери обошел вокруг дома. Ћн не
решалсЯ будить своих близких: довольно и того, что они рЯдом. ‹ишь тонкаЯ
стенка отделЯла его сейчас от них, и оттого возвращение в родной дом
казалось ему чем-то еще более неправдоподобным. Ћн помедлил у окон
спальни. Ћн так хорошо представлЯл себе, как они спЯт там, внутри. ‚от
здесь - жена, кровать ее стоит у наружной стены, но не придвинута к ней
вплотную. Ђ здесь, в соседних кроватках, головками к другой стенке, спЯт
его дети - девочка и мальчик. Ќаверно, они все так же будут спать, когда
он, отец их, вдруг войдет в комнату и станет рЯдом. Ћн уже чувствовал, как
навстречу ему струитсЯ тепло хрупких детских тел.
Ћн стоЯл у своего дома, нынче будто обретенного вновь, дрожа от
счастьЯ, чутким ухом ловЯ дыхание милой жены и детей, и тут с ним внезапно
случилсЯ обморок - один из тех, что часто донимали его после ранениЯ. Ћн
пошатнулсЯ, пытаЯсь оперетьсЯ о белую стену дома, но все вокруг словно
подернулось белым пухом, рука схватила воздух, и он без памЯти рухнул
наземь. Љ счастью, он упал головой в цветочную грЯдку, окаймлЯвшую дом, и
потому не ушибсЯ.
Ќо странно было видеть это побелевшее лицо, на котором грубое,
беспощадное железо не оставило живого места, лицо, начисто лишенное
человеческих черт, среди великолепных садовых цветов, взметнувших на
тонких прЯмых стебельках свои гордые, ослепительно прекрасные головки
навстречу солнцу.
Љогда он пришел в себЯ, он лежал в своей собственной комнате на диване.
ђЯдом стоЯли его жена, сынок и дочка. ‚се с тревогой склонились к нему, а
он медленно раскрыл глаза.
‚олнующий миг настал.
Ћни были в точности такие, как прежде. „ети были в той же одежде, что и
минувшим летом, когда он их покинул. € так же прекрасна была в своей
печали его жена.
Ќо когда он привстал на диване, они не кинулись ему на шею, не осыпали
его поцелуЯми и ласками.
Ћни не у знали его.
„ети глЯдели на него с изумлением, робостью и страхом. †ена,
поддерживаЯ его за плечи, спросила, что приключилось с ним и кто он такой.
‚ ужасе смотрел он на них. —его только не передумал, не ощутил он в
этот миг; боль и отчаЯние, страх и отвращение к самому себе, к своей
участи захлестнули его сердце! ‚се эти чувства разом обрушились на него,
подавлЯЯ многоликостью и силой. ЏотерЯнно, беспомощно оглЯделсЯ он вокруг.
Џеред ним была его жена, его дети. € губы, израненные железом, задрожали
от мучительной боли. Љазалось, всЯ исстрадавшаЯсЯ его душа рвалась в этот
миг к любимым существам, что стоЯли рЯдом с ним, билась в тоске под
грубыми рубцами, оставленными безжалостным железом, а замутненный слезами
взор его металсЯ от одного к другому, взываЯ: неужто не узнали вы своего
отца? Ќеужто не видите вы, что он лежит перед вами поверженный, униженный
вами? Ћн всматривалсЯ и всматривалсЯ в их глаза - в глаза своей жены и
малых детей, - но нигде не увидел он того, что искал, ни в чьих глазах не
прочитал он слово, единственное простое слово, которое жаждал услышать.
‹ишь ужас и отвращение были в глазах детей, и сердце его готово было
разорватьсЯ от муки, а в глазах жены - лишь сострадание к несчастному
чужаку, и от этого пусто и холодно сделалось у него в груди.
Ћн снова рухнул на диван. Ќо мысли и чувства его ожесточились, взглЯд
стал колючим и уже не искал ничьих глаз. Ћн вознегодовал, озлобилсЯ против
своих близких за то, что они не узнали его. „а любили ли они его вообще
когда-нибудь? Љого любишь, того всегда узнаешь среди тысЯч других, даже
самые тЯжкие раны и те не скроют дорогих черт. Џусть тело сплошь в рубцах
- в нем жив могучий, прекрасный дух, разве не бессильно железо против
живой души человека? ‚едь все осталось как было, он лежит сейчас перед
ними такой же, каким был всегда, он любит их всей душой, хотЯ сердце его
разрываетсЯ от боли. Ђ они не видЯт его. ‡начит, мало любили, значит,
никогда по-настоЯщему его не знали и взор их не проникал в тот сокровенный
уголок души, где таитсЯ истиннаЯ сущность человека, - вот почему они не
видЯт его.
Ћн не подумал о том, что ЯвилсЯ к своим в военном мундире, который
никогда при них не надевал, забыл, что они даже не слыхали о его беде. Ћн
знал только одно: вот он лежит, поверженный, несчастный, в кругу своих
близких, а они его не узнают. …му вспомнилось - и взор его снова заволокли
слезы, - как собаки тотчас признали его, как они радостно скакали вокруг и
то и дело клали тЯжелые лапы ему на грудь.
„етей он все же судил не столь сурово, правда, хотел было оттолкнуть их
от себЯ, но рука не поднЯлась. €, видЯ испуг в их глазах, он лишь в муке,
в отчаЯнии металсЯ на своем ложе. ‡ато всЯ его горечь и ненависть
обратилась против жены. Љак он любил ее! Љак щедро одаривал своей любовью!
Ђ она не узнала его, значит, никогда не была по-настоЯщему ему близка!
‘традание изуродовало его лицо. € жена теперь не признала его. —то ж, раз
так - он тоже не желает ее знать.
€ когда она снова спросила его:
- —то случилось с вами? Љто вы? - он ответил, не поднимаЯ глаз:
- џ человек, который вернулсЯ с войны. џ хотел подойти к вашей двери
попросить хлеба, но упал без памЯти возле этого прекрасного дома -
возможно, он ослепил менЯ своей белизной, и сейчас еще у менЯ кружитсЯ
голова.
Ћна сказала, что ему приготовЯт постель и он сможет отдохнуть. Ќо он
объЯснил, что нужды в этом нет, пусть только позволЯт ему немного
отлежатьсЯ здесь, на диване, и скоро он вовсе придет в себЯ. € его
оставили одного.
Љогда они ушли, он разрыдалсЯ. Ќо слезы не смЯгчили его сердце. Ћн
оплакивал свой злосчастный жребий, сделавший его чужим в родной семье. Ќо
ни минуты не думал он уйти от этого жребиЯ: простить детЯм, что они не
узнали отца, жене - что не узнала мужа. ‘лучившеесЯ, думал он, показало,
что всю свою прежнюю жизнь он был одинок. —то ж, значит, и впредь он будет
жить точно так же. …сли он сейчас назовет себЯ, что будет тогда? †ена и
дети бросЯтсЯ ему на шею, кинутсЯ целовать и ласкать его. Ќо на сердце у
него будет столь же сиротливо и пусто, и вовек не услышать им музыку его
души.
‘покойный, хоть и с ожесточившимсЯ сердцем, вышел он вскоре из дома. ‚
саду тем временем уже накрыли завтрак, и его тоже пригласили к столу.
Љак Ярко сиЯло солнце, как сверкали росой цветы и деревьЯ! ‚сЯ природа
замерла, купаЯ влажную свою поросль в потоках света. —еловек, у которого
украли лицо, вышел на солнце, рЯдом с ним шла его жена. ‚месте вступили
они под сень кудрЯвых деревьев, которые уже столько раз зеленели на их
веку. ‘ледом шли дети.
‡а столом говорили о войне, о боЯх. Ћн поведал о том, как пули и
осколки снарЯдов, стремительно проносЯсь в ночи, мгновенно и безошибочно
выискивают свои жертвы, сколько бы те ни прЯтались во мраке, ни сжимались
в комок, и наносЯт им тЯжкие раны. € еще, по просьбе хозЯйки, он
рассказал, как сам был ранен в одну из таких ночей. Ћни шли в атаку.
Ћтсветы рвущихсЯ снарЯдов озарЯли небо. ‚друг его швырнуло оземь, и будто
горЯчим потом обожгло лицо. Ћн задрожал всем телом от боли, из
окровавленного рта вырвалсЯ стон. ќтот стон потонул в хоре других,
возносившихсЯ к небу во тьме. Ћн лежал всеми покинутый, истекаЯ кровью.
Џотом впал в забытье, и вокруг него сомкнулась тишина.
†енщина спросила, в какой же битве постигла его эта страшнаЯ участь. Ћн
ответил. ’огда она сказала, что ее муж, отец вот этих малых детей, тоже
ушел на войну, наверно, и он участвовал в битвах, о которых сейчас
рассказал гость, но от него уже давно нет вестей: что, если в ту самую
ночь он тоже лежал раненый, истекаЯ кровью, на необозримом поле брани и
его стон - вопль ужаса и боли - сливалсЯ со стонами других солдат?
Џришелец ответил ей:
- „а, быть может, он лежал рЯдом со мной.
€ от этих слов содрогнулись дети, сидевшие рЯдом с ним на солнце, а
глаза матери их заволокло слезами. Ћн спросил, как звали ее мужа. Ћна
сказала:
- Њорис ”лери. - ’олько она произнесла это имЯ, как он, вздрогнув,
впилсЯ в нее и детей пристальным взглЯдом. Ћна испуганно воззрилась на
него. Џотом с тревогой спросила: - Џочему вы так пристально глЯдите на
нас?
Ћн ответил:
- Џотому что Њориса ”лери нет в живых, он скончалсЯ у менЯ на руках.
‡аливаЯсь слезами, дети кинулись к матери, прильнули к ней, словно ища
защиты от страшного незнакомца, который говорил такие жуткие вещи. Њать
крепко прижала их к себе, лицо ее исказил ужас.
- Џравда ли то, что вы сейчас сказали? - спросила она.
Ћн повторил:
- Њориса ”лери нет в живых, он умер у менЯ на руках.
€ тогда она с горькими слезами и причитаниЯми склонилась к детЯм.
Ђ он спокойно созерцал их скорбь. …го удивлЯло, что они так бурно
оплакивают какого-то чужака, ведь много лет он был лишь гостем в их доме,
а сейчас они вдруг вспомнили его имЯ. Ћни рыдали. Ћн же заговорил о том,
как делил с покойным все тЯготы и радости будней, как в бою они всегда
сражались плечом к плечу, вместе изнемогали и поддавались отчаЯнию и
вместе мало-помалу вновь обретали силы. ‚скоре после того, как сам он был
ранен, в тот же лазарет в ближнем тылу привезли Њориса ”лери. Ќичто как
будто не угрожало его жизни, он получил штыковое ранение, обычно такие
раны заживали быстро. Љак близким друзьЯм, им разрешили расположитьсЯ на
соседних койках. Ќо Њорису ”лери вдруг сделалось хуже, рана нагноилась, и
зараза стала стремительно распространЯтьсЯ по всему телу. Ћн невыносимо
страдал. € в ночной тишине шепотом поверЯл свои страданиЯ другу. Љорни
сердца - прекрасные, пылающие алой кровью сосуды - один за другим
всасывали отраву и гнали ее внутрь. € чувства, и мысли его - самый
хрупкий, самый заветный сосуд! - казалось, были отравлены тоже. ђаненый
корчилсЯ в муках, взглЯд его молило пощаде. Љак тЯжко было видеть эти
глаза, умолЯющие, точно у пса, которого задумали пристрелить, старого,
больного пса, который, даже после того как пулЯ пробила ему грудь,
заклинает взглЯдом: вспомните, каким Я был прежде, вспомните мою
преданность, верность, вспомните, как Я любил вас всех, и оставьте мне
жизнь. Ќевозможно было спокойно смотреть в эти глаза, равнодушно видеть
эти муки. Ђ Яд постепенно одолевал его могучее тело. џд не ведал пощады. €
все же ближе к концу умирающий вновь обрел прежнюю силу и Ясность духа. Ћн
сказал, что жизнь не имеет длЯ него большой цены, ничто не привЯзывает его
к ней - бездомного, одинокого, отверженного изгоЯ.
- Ќе мог он этого сказать! - воскликнула женщина, обратив к незнакомцу
заплаканное лицо.
Ќезнакомец ответил:
- € все же он так сказал. Ђ перед самой кончиной, когда Я спросил, не
осталось ли у него хоть кого-нибудь, кому Я должен буду поведать о его
последних минутах, он прошептал: "Ќикто не знает менЯ".
Ћна спросила:
- Ђ точно ли звали его Њорис ”лери?
Ќезнакомец ответил:
- „а, точно.
Ћна снова спросила:
- ‚ы помните его лицо?
Ќезнакомец ответил:
- „а, очень хорошо помню. ‹ицо у него было мужественное, суровое, кожа
смуглаЯ, свежаЯ. Ѓольшие серо-голубые глаза. € голос, низкий и звучный.
†енщина не сомневалась теперь, что то был ее муж. Ќо как понЯть его
последние слова? Ќезнакомец сказал:
- Њожет, их навеЯла лихорадка, может, он просто бредил.
€ оба согласились, что, наверное, так оно и было.
‚есь день убитаЯ горем женщина предавалась скорби. Ђ день был теплый и
благостный, широко и чисто распахнулось небо. †енщина ходила взад и вперед
по саду, между Яркими клумбами цветов. € незнакомец вынужден был ходить за
ней следом, и она снова расспрашивала его о смерти мужа, о последних его
минутах. …й все хотелось знать о его страданиЯх, о том, как он их сносил.
Ќезнакомцу пришлось рассказать ей, как им обоим жилось на войне, как
отважен ее муж был в бою, что говорил он и думал, когда оба они после
битвы отлеживались на земле, напоенной горЯчей кровью.
Ќаступил вечер, и женщина принЯлась упрашивать незнакомца остатьсЯ.
…сли он уйдет, горе сломит ее совсем, одно спасение - слушать рассказ о
муже. Ћн обещал ей, что останетсЯ на ночь.
Ћни направились к дому. „линные, узкие тени их и легкие тени детей
плыли впереди. Ќа стене дома головы обозначились крупно и резко. ѓлЯдЯ на
них, он подумал: "’ень - это человек, у которого украли лицо. џ - тень
самого себЯ". ‡атем они вошли в дом.
Џришелец не покинул хутор ни на другой день, ни на третий. ‚сЯкий раз
женщина настойчиво просила его остатьсЯ, и он оставалсЯ. Ќаконец однажды в
сумеречный час он решилсЯ рассказать ей о себе, о странной своей судьбе.
Ћн вернулсЯ домой после ранениЯ, которое уничтожило его лицо. Ќикто не
узнал его: ни мать, ни отец, ни младшие братьЯ и сестры, осыпавшие его
поцелуЯми, когда он уходил на войну. Ќикто, кроме собак - те лизали ему
руки. € тогда он ушел из родного дома - неузнанный, как и пришел. ђазве не
обЯзана мать узнать свое дитЯ, отец - своего сына? ‚озьми лицо мое, но,
каким был, такой и ныне стою Я пред тобою. ‘ тех самых пор он и скитаетсЯ
среди чужих людей и кормитсЯ подаЯнием.
ЋхваченнаЯ жалостью, женщина предложила незнакомцу остатьсЯ у нее
сколько он пожелает и считать ее дом своим. ђазве не счастье распахнуть
двери дома перед горемыкой, который был последним другом ее мужа!
Џришелец с благодарностью принЯл ее приглашение.
Ћтныне и она, и дети с каждым днем все больше привыкали, все сильнее
привЯзывались к нему. Њалышей уже не отпугивал его вид, они забирались к
нему на колени и без устали слушали его рассказы - все, что он говорил им
своим глухим, хриплым голосом. ‚сЯкий раз, ощущаЯ тЯжесть их хрупких телец
на своих коленЯх, близость их своему телу, он испытывал чувство глубокого
одиночества и тоски. Љогда никого не было рЯдом, он, случалось, вдруг
пылко привлекал их к себе, прижимал к груди. ‘ изумлением взглЯдывали они
на него и потом долго сидели молча. Њать замечала его любовь к детЯм, и на
сердце у нее теплело. —асто они подолгу сидели вдвоем и говорили о детЯх.
€ в этих беседах, и во многих других обстоЯтельствах ей открывались
достоинства его ума, богатство его души. …е доверие и привЯзанность к нему
росли.
Ћн не преминул воспользоватьсЯ этим. ‚се полнее завладевал он ее
мыслЯми. ‚ременами приходилось лицемерить, и это забавлЯло его. Ћн мог
теперь наблюдать разные грани ее души и оценить их как подобает. Ћн был к
ней равнодушен, но, снедаемый любопытством, вновь и вновь стремилсЯ
проникнуть в сущность ее натуры, добиваЯсь, чтобы она открыла ему свое
сердце. Ћн надеЯлсЯ также узнать многое такое, о чем не подозревал раньше,
и скоро сумел стать поверенным ее тайн.
Ћдного лишь он тщательно избегал - разговоров о Њорисе ”лери. ‘тоило ей
завести речь о покойном, как он тотчас поспешно и ловко направлЯл беседу в
иное русло. Ћн мало-помалу стирал в ее сознании свой образ, и это
доставлЯло ему истинное наслаждение. Џорой, когда упоминаниЯ о Њорисе
”лери было не избежать, он отваживалсЯ намекнуть, что покойному с его
здоровой, сильной натурой все же были присущи известные странности,
которые человек недостаточно любЯщий мог бы даже счесть пороками. Ђ от
тех, кого Њорис ”лери выбирал себе в друзьЯ, он всегда требовал постижениЯ
самых глубоких тайников своей души, так заботливо берег он эти сокровища,
что было видно: их он ставит превыше всего. Ћна не обижалась на эти
намеки, тем более что он всегда ронЯл их ненавЯзчиво и словно бы
мимоходом. Ќапротив, день ото днЯ их отношениЯ становились все
непринужденнее, что весьма благоприЯтствовало его замыслам.
—асто он говорил себе: а ведь порой человеку даже удобнее без лица. €
свободнее, и спокойнее. ЏрЯмаЯ свЯзь с внешним миром обрублена, и нет
нужды вечно быть начеку. ‘тупаешь по земле уверенней, мыслишь и судишь обо
всем беспристрастно, не боЯсь кого-то этим обидеть. ’ак легче оставатьсЯ
самим собой.
‘тав человеком без лица, он сумел использовать эту беду к своей выгоде.
Ћн властно увлекал за собой женщину, и мало-помалу она становилась такой,
какой он хотел ее видеть. € пришел час, когда почти неприметно длЯ нее он
сумел окутать их отношениЯ легкой тенью любовной страсти. ’ень эта была
ему весьма кстати. „ень ото днЯ он все больше сгущал ее. Џолумрак скрывал
его раны, и женщина перестала замечать его увечье. ‘крывал полумрак также
многое другое, что в ином случае стало бы очевидным. €, любуЯсь плодами
своих усилий, пришелец говорил себе: поистине любовь слепа, хорошо еще, у
менЯ самого осталсЯ хоть один зрЯчий глаз.
‘лучалось, он отмечал про себЯ, какое, в сущности, благо, когда черты
твоего лица уже не суть творение чуткой и мудрой природы, котораЯ,
вдохновлЯЯсь силами твоей души, годами бережно оттачивает их, а всего лишь
детище грубого железа, что в мгновение ока справилось со своей задачей,
подменив эти черты лабиринтом борозд и рубцов. € коль скоро ты приучил
женщину не искать в этой застывшей маске отблеска чувств любимого, можно
устроитьсЯ как нельзЯ лучше. Ќет нужды ежеминутно притворЯтьсЯ, скрываЯ
свое равнодушие, можно оставатьсЯ холодным, ко всему безразличным, но при
том избежать разрыва.
Ћн и вправду упивалсЯ сладостью мимолетного романа пришельца с
женщиной. Ћн сумел полностью оценить двусмысленность положениЯ: неузнанный
и невидимый, муж стал свидетелем нежных любовных сцен между собственной
женой и незнакомцем. Њало того - он вдосталь насладилсЯ неуловимым
очарованием этой любви. Ѓыло в ней нечто утонченное, своеобразное, как и в
самой женщине, котораЯ любила человека, чье лицо ей не дано было видеть.
‹ишь скрытую силу и красоту его души ощущала она, к ней влеклась она всем
существом. ‘коль необыкновенную одухотворенность, утонченность обрели ее
чувства, сколь могуче расцвело обаЯние женщины в ее стремлении
приблизитьсЯ к любимому! Ћни так и не стали по-настоЯщему близки, но не в
том ли и таилась прЯнаЯ, дразнЯщаЯ прелесть приключениЯ?
Љазалось, между ними постоЯнно висит легкаЯ пелена, сквозь которую
женщина едва различала облик любимого, и все потому только, что она ни
разу не видела его лица. ‘мутнаЯ тоска толкала их друг к другу, даже
собственные его ощущениЯ и те стали изысканными - ведь невольно он
проникалсЯ возвышенным настроем ее чувств. ‘ловом, оба испытали особое,
неповторимое наслаждение.
€ вот однажды вечером, когда пролилсЯ первый осенний дождь, свершилось
то, чего так долго и хитроумно добивалсЯ пришелец. Ћни были одни в
западном флигеле дома. ‘квозь влажные стекла окон в комнату вползал мрак.
Ќа дворе бушевала бурЯ. ‚ такие вечера хорошо оставатьсЯ дома. Ћн взЯл ее
чуть ли не силой.
Ќо эта ночь сломила его, разбила ему сердце, спутала мысли и чувства.
‘трасть к женщине, котораЯ теперь стала ему так близка, взорвала броню,
которой он так тщательно себЯ сковал. € от этого он сам зашаталсЯ и
рухнул. ЏотрЯсенный, в смЯтении, бежал он от нее.
„олго блуждал он во мраке. „олго искал опоры, но не находил. ‚ страхе
вопрошал себЯ: кто Я? € бурЯ отвечала:
- —еловек без лица - никто, но может быть кем угодно.
„ождь хлестал его по голове и по спине, а он все брел и брел тропами,
уводившими прочь от хутора.
Ќо он вернулсЯ, влекомый тоской по этой женщине. ‘ознаваЯ теперь всю
глубину, всю силу своей тоски. Ќаконец по его щекам заструились горЯчие
слезы.
‘ этой минуты он переменилсЯ. Ћн замкнулсЯ в себе и бродил в
одиночестве по садовым тропинкам, на которые теперь, кружась, падали
листьЯ. € с детьми, и с женщиной он стал немногословен и сдержан. Ќо порою
молча склонЯлсЯ к ней и целовал ее с нежностью, какой прежде никогда ей не
выказывал. € дети тоже рассказывали матери, как иногда они сидЯт вдвоем и
играют, а он вдруг подойдет к ним, посадит к себе на колени и приметсЯ
горЯчо их ласкать, а у самого глаза полны слез. ‘ изумлением и болью
слушала она эти рассказы.
Љогда спускалась ночь и все спали, он часто уходил из дому и без цели
бродил по дорогам. ‘тоЯли осенние ночи с дождЯми и бурЯми. ЃродЯ по
дорогам, всегда и везде один, исступленно раздумываЯ о случившемсЯ, он все
больше винил себЯ самого, гордыню свою и тщеславие. Ќе без внутреннего
сопротивлениЯ свершалась в нем эта перемена. ‚ременами он вдруг упрЯмо
стрЯхивал с себЯ вину и становилсЯ, как прежде, беспощаден и непримирим.
Ќо всЯкий раз вновь опускал голову и вновь брал на свои плечи это тЯжкое
бремЯ. ‚ конце концов он безраздельно взЯл его на себЯ и никого, кроме
себЯ, отныне не винил. ’ак отрешилсЯ он от того, что до сей поры почитал в
себе неизбывным. ѓрозный в своем величии, стоЯл он во мраке, но сердце его
переполнЯла нежность.
Ћн повернул назад, к дому. Ћн шел сейчас тою же дорогой, что и в то
утро, когда возвратилсЯ домой с войны. € так же радостно было у него на
сердце. ’ьма, дождь и бурЯ окутывали землю, но он чувствовал, как с каждым
шагом приближаетсЯ к нему белый хутор.
Ќаконец он вступил под сень садовых деревьев. Ћни шумели у него над
головой, он же медленно шагал к дому. ЊЯгким белым светом лучились стены,
и казалось, будто от земли поднимаетсЯ легкаЯ дымка. Њолча, чуть ли не
затаив дыхание, шагал он к дому, точно боЯлсЯ, что прекрасное видение
вот-вот растает в ночи.
Џод окном комнаты, где спала его жена и дети, он остановилсЯ, как и в
тот раз. ‚ыла бурЯ, дождь хлестал его по плечам, но во тьме он словно уже
осЯзал тепло родных тел. € шепотом сказал он своим детЯм:
- ‡автра поутру ваш отец вернетсЯ с войны домой. ѓлубоки и страшны его
раны. Ќо блажен тот, кто сумел отрешитьсЯ от своего лица.
Last-modified: Wed, 03 Oct 2001 16:56:43 GMT
Ћцените этот текст: