.  Џожалуй,  что и так.  €ли  же  чувствует
облегчение. ‚озможно, все вместе.
     Ќикому про то не известно, поскольку он ни с кем не разговаривает. ‹ицо
у  него бледное и  истощенное, и он на  себЯ непохож.  ‹об под черной челкой
весь в морщинах, и  ходит  он ссутулившись. Њрачный взглЯд блестит  странным
блеском и полон тревоги.
     џ видел его сегоднЯ мельком. ‘ некоторых пор Я вижу его очень редко.
     џ больше не прислуживаю ему за столом.
     “  герцогини Я  с того раза не был. ѓоворЯт,  она  лежит в полузабытьи.
ѓерцог часто  к ней наведываетсЯ, просиживает ночи напролет у ее постели  --
еще бы, ведь ”ьЯметта то умерла.
     ‘транные существа  эти  люди. €  любовь их друг  к другу  Я  никогда не
научусь понимать.
     ЌеприЯтель  снЯл  осаду и отошел  от города после того, как чума  стала
свирепствовать и среди  них. ‘ таким противником у  наемников Ѓоккароссы нет
охоты сражатьсЯ.
     €так,  чума положила войне конец. Ќичто другое,  разумеетсЯ, не в силах
было бы это сделать. Ћбе страны разорены, в особенности наша. € оба  народа,
по  всей  вероЯтности, слишком  измотаны  двумЯ войнами,  чтобы  продолжать.
Њонтанца тоже ничего не добилсЯ. € очень возможно, что  его солдаты принесут
заразу и к себе домой.
     Џри дворе у нас смертей все больше и больше. ’раурные декорации в честь
Ђнджелики так и остались и неплохо подходЯт к общему похоронному настроению.
     џ полностью отстранен от службы  при дворе. Ќикто менЯ больше не зовет,
никому Я больше не нужен. € уж меньше всех  герцогу. …го Я вообще  больше не
вижу.
     џ по лицам замечаю: что-то здесь неладно. Ќо в чем дело, не понимаю.
     “ж не наговорили ли чего про менЯ?
     џ удалилсЯ  в свои покои,  живу здесь сам по себе.  џ не спускаюсь даже
обедать, у менЯ сохранились остатки хлеба, которыми Я и питаюсь.  Њне вполне
достаточно, потребности мои всегда были невелики.
     Ћдинокий, сижу Я под своим низким потолком, погрузившись в размышлениЯ.
     Њне все больше и больше нравитсЯ это никем не нарушаемое одиночество.

     ***
     џ уже очень давно ничего не записывал. ќто свЯзано с событиЯми, которые
неожиданно  вторглись  в мою жизнь и помешали мне продолжать записи.  “ менЯ
даже и доступа к ним не было. џ только теперь их сюда заполучил.
     џ сижу  прикованный  к стене  в одном  из подземелий замка.  „о  совсем
недавнего времени у менЯ  и  руки были закованы, непонЯтно,  правда, с какой
целью, ведь убежать Я все равно бы не смог.  Ќаверно, просто длЯ того, чтобы
усугубить наказание. ’еперь мне их наконец расковали -- не знаю уж почему, Я
этого  не  просил, Я вообще ничего  не  просил. Ѓез  кандалов  стало чуточку
удобней, хотЯ,  в общем-то, ничего не переменилось.  ‚от тогда Я и  уговорил
Ђнсельмо,  моего  тюремщика,  принести  мне  из  покоев   длЯ  карликов  мои
письменные  принадлежности  и мои записи, чтоб поразвлечьсЯ иногда. ‚зЯвшись
принести их, он,  возможно,  подвергал себЯ некоторой  опасности, потому что
хоть  они и  расковали мне  руки, но  врЯд ли согласились  бы  доставить это
маленькое удовольствие и он, как он сам  сказал, не  имеет  права мне ничего
разрешать, как бы  ему ни хотелось. Ќо он услужливый и бесхитростный парень,
и в конце концов мне удалось его уговорить.
     џ перечитал свои записи с самого начала -- каждый  день понемножку -- и
получил известное удовольствие, как бы пережив заново свою собственную жизнь
и жизнь многих других и еще  раз поразмыслив на досуге обо всем. џ попытаюсь
теперь  продолжить с  того места, на  котором остановилсЯ, чтобы внести хоть
чуточку разнообразиЯ в свое поистине однообразное существование.
     џ,  честно  говорЯ,  даже  и  не  знаю,  сколько  Я здесь просидел. Њое
тюремное  существование настолько лишено всЯких событий, один день настолько
похож  на другой, что Я перестал отсчитывать времЯ и вовсе  не  слежу за его
ходом. Ќо  обстоЯтельства,  при  которых менЯ  препроводили  в  эту  дыру  и
приковали к этой стене, Я помню совершенно отчетливо.
     Ћднажды утром, когда  Я сидел себе спокойно  в  своей каморке, в дверЯх
вдруг  поЯвилсЯ  один из  подручных палача  и велел мне  следовать  за  ним.
ЋбъЯснениЯ он  мне никакого не дал, а Я не стал ничего спрашивать, поскольку
считал ниже  своего  достоинства первым с ним заговорить.  Ћн привел  менЯ в
застенок, где уже  сидел палач, огромный, краснолицый и до поЯса голый.  Ѓыл
там и судейский,  и после того,  как  мне показали орудиЯ пыток,  он призвал
менЯ чистосердечно рассказать о том, что происходило во времЯ моих посещений
герцогини и почему она  теперь в столь плачевном состоЯнии. џ,  естественно,
отказалсЯ. Ћн дважды призывал менЯ признатьсЯ, но все  напрасно. ’огда палач
схватил  менЯ  и стал  привЯзывать  к кобыле,  собираЯсь  пытать. Ћказалось,
однако, что кобыла не приспособлена  длЯ тела таких размеров, как мое, и мне
пришлось слезть и ждать, пока они ее приладЯт, чтобы годилась длЯ карлика. џ
вынужден был  выслушивать их  пошлости и грубые шуточки, что, мол, уж они-то
сумеют сделать из менЯ длинного и рослого парнЯ. Џотом менЯ снова втащили на
кобылу и  стали мучить самым жестоким образом. ЌесмотрЯ на боль,  Я не издал
ни  звука  и  только насмешливо смотрел на  этих людей,  занимавшихсЯ  своим
презренным ремеслом. ‡аконник стоЯл, склонившись  надо мной, чтобы выслушать
мои признаниЯ, но ни единого слова не сорвалось с моих губ. џ ее не выдал. џ
не хотел, чтобы узнали про ее унижение.
     Џочему  Я  так  поступил?  Ќе  знаю. Ќо у  менЯ  и  мысли  не  возникло
признатьсЯ в чем-нибудь длЯ нее унизительном, Я  готов  был  лучше вытерпеть
что угодно.  ‘жав зубы,  Я терпел пытки ради  этой  ненавистной мне женщины.
Џочему? ‚озможно, мне нравилось страдать за нее.
     Ќаконец им пришлось отступитьсЯ, и они с проклЯтиЯми развЯзали веревки.
ЊенЯ  отвели  в  подземелье  и  заковали  в  те самые  кандалы, которые были
изготовлены, когда Я причастил свЯтых тайн  мой угнетенный народ, и которые,
выходит,  действительно пригодились, как сказал тогда герцог. ’а тюрьма была
более гостеприимна, чем эта.  —ерез несколько дней  менЯ  снова взЯли,  и  Я
снова прошел  через те же муки. Ќо  и на этот раз все было напрасно. Ќет  на
свете силы, котораЯ могла бы заставить менЯ заговорить. џ  по-прежнему храню
ее тайну в своем сердце.
     —ерез некоторое времЯ Я предстал перед  своего  рода судом, где  узнал,
что  Я  величайший  на свете  преступник и среди  прочего  виноват в  смерти
герцогини. џ не знал, что она умерла,  но  Я уверен, что мое лицо не выдало,
что  Я  почувствовал при этом  известии. Ћна  умерла, так  и не очнувшись от
полузабытьЯ.
     ЊенЯ спросили, имею ли Я что сказать в свою защиту. џ не удостоил их ни
единым  словом.  ’огда  объЯвили приговор.  ‡а  все  мои злодеЯниЯ,  ставшие
причиной  стольких несчастий, Я приговаривалсЯ к  пожизненному  заточению  в
самом темном подземелье замка, где должен был сидеть прикованным к стене. џ,
видите ли, ЯдовитаЯ змеЯ и злой гений …го светлости герцога и по высочайшему
повелению …го светлости должен быть навсегда обезврежен.
     џ выслушал приговор совершенно невозмутимо, и мое древнее лицо  карлика
выражало лишь насмешку и  презрение к ним,  и Я заметил, что они смотрели на
менЯ  с  испугом. ЊенЯ  увели  -- и с тех  пор  Я  не видел никого  из  этих
презренных созданий, за исключением Ђнсельмо,  который до того уж прост, что
Я не даю себе труда даже презирать его.
     џдовитаЯ змеЯ!
     „а, Я подмешал Яду,  но кто приказал  мне это  сделать? „а, Я  уготовил
дону ђиккардо смерть, но кто пожелал его смерти? „а, Я бичевал герцогиню, но
кто просил и молил менЯ об этом?
     ‹юди слишком слабы и слишком далеки  от  реальности, чтобы собственными
руками лепить свою судьбу.
     Љазалось бы, за все перечисленные ужасные преступлениЯ менЯ должны были
приговорить к смерти. Ќо только глупец или тот, кто не знает  моего высокого
повелителЯ,  может удивлЯтьсЯ, что приговор не таков. џ  слишком  хорошо его
изучил, чтобы  опасатьсЯ чего-либо подобного. „а у него, в  сущности,  и нет
надо мной власти.
     ‚ласть  надо  мной! Љакое имеет значение, что Я сижу  в этой  дыре! —то
толку  заковывать менЯ в  цепи!  џ все равно  неотделим  от  замка! Ћни сами
лишний раз доказали это, приковав менЯ к нему.  џ прикован  к  нему, а он ко
мне. Ќет, нам  не избавитьсЯ друг от друга --  моему  господину  и мне. џ  в
заточении -- и герцог в  заточении. Њы прикованы друг к другу. ‘вЯзаны одной
цепью.
     џ живу в  этой своей норе, живу своей невидимой, кротовьей жизнью, в то
времЯ как он свободно разгуливает по своим роскошным  залам. Ќо моЯ жизнь --
и <i>его</i> жизнь.  Ђ  его великолепнаЯ и  высокочтимаЯ жизнь ЯвлЯетсЯ, по сути, и
<i>моей</i> жизнью.
     Њне потребовалсЯ не один день, чтобы  написать  все это.  џ могу писать
только в те короткие  минуты, когда луч солнца из узкого окошечка  падает на
бумагу, тут мне надо торопитьсЯ.  Њеньше чем за час луч перемещаетсЯ на пол,
куда менЯ не пускает за ним моЯ цепь. Њои движениЯ очень ограничены. Џо этой
же  причине ушло  так много времени  и на  то, чтобы перечитать мои  прежние
записи, да оно и к лучшему, поскольку развлечение тем самым продлевалось.
     ‚есь  остальной  день Я сижу,  как сидел,  будучи  в  кандалах,  и  мне
совершенно нечем себЯ занЯть. “же с трех часов начинает  темнеть, и  большую
часть  суток  мне приходитсЯ  проводить  в  полнейшей  темноте.  ‘  темнотой
поЯвлЯютсЯ  крысы  и  начинают  шнырЯть вокруг,  поблескиваЯ своими  алчными
глазками.  џ тотчас их замечаю, поскольку вижу в темноте не  хуже  их,  да и
вообще Я, подобно им, все  больше  превращаюсь в некое подземное существо. џ
ненавижу этих уродливых и грЯзных тварей и охочусь за ними,  сидЯ неподвижно
и  подпускаЯ поближе,  а  потом  затаптываЯ  ногами.  ќто  одно из  пока еще
доступных мне  проЯвлений жизни.  Ќаутро  Я приказываю  Ђнсельмо выкинуть их
вон. Ќе понимаю, откуда они берутсЯ. ‚идимо, под дверью есть щель.
     ‘тены сочатсЯ сыростью, и в подземелье стоит  промозглый, затхлый  дух,
который  мучает  менЯ, быть может,  больше  всего, потому  что к  запахам  Я
необычайно  чувствителен.  Џол  землЯной,  плотно  утоптанный узниками,  что
томились здесь до менЯ.  Ћни,  видно, не были прикованы к  стене,  как Я, во
всЯком  случае не все, потому что пол с виду как  каменный.  Ќочью Я сплю на
охапке соломы -- как она. Ќо солома  у менЯ не грЯзнаЯ и вонючаЯ, как у нее,
Я велю Ђнсельмо менЯть ее каждую неделю. џ не кающийсЯ  грешник. џ свободный
человек. џ не занимаюсь самоуничижением.
     ’аково мое существование в этой тюремной дыре. ‘ окаменелым  лицом сижу
Я здесь и предаюсь размышлениЯм о жизни и людЯх, как и прежде, как и всегда,
и ни в чем не менЯюсь.
     …сли они думают, что сумеют менЯ сломить, они очень ошибаютсЯ!
     Љакую-то свЯзь с внешним миром Я все же поддерживаю через моего добрЯка
тюремщика. ЏриносЯ  мне  пищу,  он  рассказывает мне в  своей  бесхитростной
манере  о том, что происходит наверху, по-своему истолковываЯ  событиЯ.  …го
очень  интересует  все, что  делаетсЯ на свете,  и он любит выкладывать свои
соображениЯ на этот счет, стоившие ему немалых усилий мысли. ‚ его изложении
все выглЯдит страшно упрощенно, и больше всего его волнует, что может думать
по тому или иному поводу ѓосподь Ѓог, однако, при моей  искушенности в делах
сего мира,  мне  все  же  удаетсЯ  составить  себе  хотЯ бы  приблизительное
представление   о  происходЯщих  наверху  событиЯх.  ’аким  вот   образом  Я
постепенно составил себе представление о  последних днЯх и кончине герцогини
и о многом другом, что случилось со времени  моего заточениЯ.  ѓерцог целыми
днЯми преданно просиживал  у ее  постели, наблюдаЯ, как  лицо у нее делаетсЯ
все  более  и  более  прозрачным  и,  как  говорили  при  дворе,  необычайно
одухотворенным. Ћна стала красиваЯ,  как Њадонна,  утверждал Ђнсельмо, будто
сам ее видел. џ-то, видевший ее собственными глазами, знаю, какой она была в
действительности. Ќо Я  очень даже  верю,  что он просиживал там  дни и ночи
напролет, полностью посвЯтив себЯ  супруге,  котораЯ его покидала. ‚озможно,
он  заново  переживал их юную любовь, только теперь  в одиночку, ибо она уже
отрешилась от всего земного.  Ћн, конечно,  видел в  этой ее отрешенности, в
этом  ее неземном облике страшно  много трогательного -- уж  Я-то его  знаю.
‚месте  с  тем он  был,  возможно, и смущен  ее  непонЯтным  превращением, к
которому оказалсЯ непричастен,  и искренне хотел вернуть ее к  жизни. Ќо она
незаметно  и  безо  всЯкого  объЯснениЯ ускользала от  него, что,  вероЯтно,
усиливало его любовь -- ведь так оно всегда бывает.
     Ѓудучи в таком настроении, он  и  подверг менЯ пыткам  и заточению.  Ћн
любил ее  за то, что она так недоступна,  за  это  самое он  и менЯ заставил
страдать. ЊенЯ это не удивлЯет, менЯ ничем не удивишь.
     Ѓернардо и многие другие тоже ее  навещали. ‘тарый маэстро сказал будто
бы,  что  лицо ее совершенно удивительно и что  он  только  теперь  начинает
наконец понимать его.  € начинает, ЉажетсЯ,  понимать, отчего не  удалсЯ  ее
портрет. …ще  неизвестно, действительно ли он тогда не  удалсЯ,  хоть  она и
стала теперь непохожа на него. Џодумал бы, что говорит.
     Џотом на сцену выступили свЯтые  отцы.  џ представлЯю,  как они шмыгали
там взад-вперед. Ћни заЯвили, что ее вступление в вечную жизнь -- прекрасное
и возвышающее  душу  зрелище. џвилсЯ,  конечно, и  духовник  и,  уж конечно,
рассказывал  всЯкому  встречному,  какаЯ она была праведница. Љогда она  уже
отходила, архиепископ собственноручно причастил и  соборовал ее и в  комнате
было полным-полно прелатов и других духовных лиц всех степеней  и рангов. Ќо
умирала она  все равно в полном одиночестве, не  подозреваЯ, что есть кто-то
рЯдом.
     Џосле  ее смерти  нашли записку,  написанную на  грЯзном, смЯтом клочке
бумаги, в которой говорилось, что она хочет,  чтобы ее презренное тело  было
сожжено, как сжигаютсЯ трупы зачумленных,  а  пепел развеЯн по улицам, чтобы
все  его топтали. ђешено было, что она писала это,  уже не будучи в  здравом
уме и твердой памЯти,  и  никто не позаботилсЯ исполнить ее последнюю  волю,
хотЯ  высказана  она  была  вполне  серьезно.  ‚место того  выбрали  золотую
середину: труп ее набальзамировали, но положили его в простой железный гроб,
который так  и понесли потом неукрашенный по улицам к герцогской усыпальнице
в  соборе.  ‡а  процессией,  настолько  скромной,  насколько   это  позволЯл
герцогский   титул  усопшей,   следовал  затаив  дыхание  простой  люд,  еще
оставшиесЯ в  живых несчастные  скелеты, и  Ђнсельмо,  описываЯ это  мрачное
шествие  через  зачумленный  город,  сказал,  что  это было  душераздирающее
зрелище. ‚озможно, так оно и было.
     ’еперь народ, конечно, вообразил, что ему все про нее известно: и какаЯ
она была,  и как  жила последнее  времЯ,  --  и стал обращатьсЯ с ней как со
своей  законной  собственностью,  переиначиваЯ  услышанное  на свой лад и на
обычный в таких случаЯх  манер. €х фантазию подстегнуло, разумеетсЯ, зрелище
бедного, уродливого гроба рЯдом с пышными  герцогскими  гробами из серебра в
богато отделанной мрамором  усыпальнице. ќтот  простой гроб как бы приближал
ее к  ним,  простым людЯм, делал  одной из них. Ђ ее посты и  бичеваниЯ, про
которые камеристка  всем  успела  разболтать,  сделали  из  нее  избранницу,
котораЯ  страдала больше других, потому что, несмотрЯ на  свое унижение, она
была все же  знатной особой  -- это все равно как €исус страдал больше всех,
потому что  был сыном  Ѓога, хотЯ  ведь далеко  не  он  один  был распЯт,  а
некоторые даже и головами вниз, и  истЯзали их  и мучили гораздо больше, чем
его. Ћна  превратилась  постепенно  чуть  ли  не  в  свЯтую,  отвергавшую  и
презиравшую эту  жизнь  до такой степени, что собственноручно умертвила свою
плоть.  €, не заботЯсь об  истине, они  не успокоились  до тех  пор, пока не
привели творение своей фантазии в такой  вид, как  им было желательно. € без
чуда, конечно, тоже не обошлось! Ђнсельмо, во всЯком случае, твердо уверовал
в чудо. Ћн утверждал, что по ночам вокруг ее гроба поЯвлЯетсЯ сиЯние. Ќу что
ж. Џоскольку собор в это времЯ суток на запоре, никто не  может тут с полным
правом сказать  ни  "да",  ни "нет".  Ђ когда верующему  человеку приходитсЯ
выбирать между  правдой  и неправдой, он всегда выберет второе. ‹ожь гораздо
больше говорит  чувству  и  гораздо необычнее  правды,  и  потому он  всегда
предпочтет ее.
     ‘лушаЯ эти его рассказы, Я не могу не сказать себе, что ведь это Я сам,
своими  руками сотворил  длЯ  нее  неумышленно  нимб  свЯтой или,  во всЯком
случае, немало способствовал Яркости его сиЯниЯ. € за то, что  Я это сделал,
сижу сейчас прикованный цепЯми к стене. Ћни-то,  разумеетсЯ,  ничего про это
не знают, а если б и узнали, к моему мученичеству навернЯка никто не проЯвил
бы  интереса. „а Я вовсе и не стремлюсь к ореолу мученика. Ќо менЯ, конечно,
немало удивлЯет, что такой далекий от  свЯтости человек,  как Я, был  избран
орудием в подобном деле.
     ‚  свое  времЯ  --  не  помню  уж,  когда  именно,  --  Ђнсельмо  начал
рассказывать мне о том, как  Ѓернардо пишет Њадонну,  придаваЯ ей сходство с
герцогиней.  ѓерцог и  весь двор с увлечением следили за его работой,  и все
были  просто  счастливы.  ‘тарый  маэстро  заЯвил,  что он  хочет попытатьсЯ
передать  ее внутреннюю сущность и все то, что он лишь смутно угадывал, пока
не увидел ее на смертном  одре. Ќе  знаю, насколько  ему это удалось, потому
что  не видел, но, если верить Ђнсельмо,  все в один  голос  утверждают, что
получилсЯ шедевр --  впрочем, что  бы он  ни  сделал, все называют шедевром.
ђаботал  он  очень  долго,  но  все-таки  закончил.  …го "’айнаЯ  вечерЯ"  с
преломлЯющим хлеб •ристом все еще  не дописана и так, наверное, и останетсЯ,
но эту свою вещь он докончил.  ‚озможно, оно  и легче. …е повесили в соборе,
над  алтарем  в  левом  приделе,  и  Ђнсельмо, после  того  как  ее  увидел,
восторгалсЯ,  как  ребенок.  Ћн описал мне ее  в очень наивных  выражениЯх и
сказал, все, мол, считают, что никто  еще никогда не создавал такой Њадонны,
такой милосердной и прекрасной Ѓожьей  матери. Ћсобенно все восторгались  ее
таинственной,  загадочной улыбкой. ‚сех она  очень растрогала, все говорили,
какаЯ она удивительно  одухотвореннаЯ,  и необъЯснимаЯ, и неземнаЯ. џ понЯл,
что эту улыбку живописец скопировал с ее прежнего портрета, того самого, где
она похожа на шлюху.
     Ќелегко было составить себе представление о картине по описанию  такого
темного  парнЯ, как Ђнсельмо, но, насколько Я понЯл,  маэстро  действительно
удалось тронуть сердца набожных людей. •отЯ сам-то он едва ли верует в Ѓожью
матерь,  ему,  видимо,  удалось  вдохнуть  в  созданный  им  образ  истинное
религиозное  чувство,  наполнить  его  истинным  религиозным  содержанием  и
заставить зрителЯ замереть перед ним в волнении. Ќарод хлынул к новоЯвленной
Ѓогородице, и скоро к ней  уже стали приходить со свечами и  преклонЯть пред
ней  колена.  Љоленопреклоненных  там  стало  больше, чем  у  любого другого
алтарЯ, а свечек перед  портретом усопшей герцогини горит  столько,  что они
первыми  бросаютсЯ в глаза, стоит только войти  в  собор. Ћсобенно много там
собираетсЯ  бедных  --  помолитьсЯ и обрести утешение в своем горе.  ‚се  те
несчастные  и  угнетенные,  которых  столько развелось  в  нынешние  трудные
времена.  Ћна стала  их  излюбленной Њадонной-заступницей, котораЯ терпеливо
выслушивает  их жалобы и отпускает с миром,  утешенных  и ободренных,  хотЯ,
насколько  мне известно,  при жизни  она  никогда не интересовалась бедными.
‚ыходит,  мы  с  Ѓернардо  содействовали  пробуждению  в  народе глубоких  и
искренних религиозных чувств.
     џ до сих пор все размышлЯю над этой историей. Љто бы  мог подумать, что
эта  женщина  будет красоватьсЯ  в соборе  доброй Њадонной-утешительницей  и
станет  предметом любви  и обожаниЯ  черни. —то она,  непорочнаЯ и неземнаЯ,
будет взирать на всех с высоты, в сиЯнии бесчисленных свечей, пожертвованных
ей за ее непорочность и доброту. Ђ в замке меж тем висит другой ее  портрет,
который  герцог  велел  вставить в  раму  и прибить  на  стену, хотЯ маэстро
Ѓернардо им и недоволен, тот самый,  на котором  она выглЯдит шлюхой.  € оба
изображениЯ,  несмотрЯ  на  всю свою  несхожесть,  возможно, правдивы каждое
по-своему,  и  на  обоих портретах  у  нее совершенно одинаковаЯ  неуловимаЯ
улыбка -- коленопреклоненные в соборе называют ее неземной.
     ‹юди любЯт смотретьсЯ в мутное зеркало.
     ’еперь,  когда Я  описал все это,  то есть все  то, что произошло после
моего заточениЯ сюда, Я нахожу, что писать мне, в общем-то, больше не о чем.
Ђнсельмо,  правда,  продолжал рассказывать  мне разные случаи в городе и при
дворе, но ничего  особенного  там не  случалось. —ума утихла,  унесЯ немалую
часть населениЯ, прекратилась сама собой, как и  вспыхнула,  люди заболевали
все реже -- и все кончилось. †изнь постепенно вошла в привычное, проторенное
русло, и город, несмотрЯ на все  пережитое, приобрел постепенно прежний вид.
ЉрестьЯне вернулись к своим сгоревшим дворам и отстроили их заново, и страна
постепенно оправилась и собралась с силами, хотЯ  еще очень бедна. „олги  от
войны  остались огромные, и государственнаЯ казна пуста, и потому население,
как подробно объЯснил мне Ђнсельмо, обременено большими налогами. Ќо что  ни
говори,  а  мир  есть  мир,  как  он   выразилсЯ,  и  уж   как-нибудь,  мол,
выкарабкаемсЯ,  все  образуетсЯ.  Ќарод  не  унывает, сказал  он,  и всЯ его
простецкаЯ физиономиЯ засиЯла от удовольствиЯ.
     Ћн  развлекает менЯ своей бесконечной болтовней, и Я его слушаю, потому
что говорить мне больше не с кем, хотЯ болтовнЯ его порой очень утомительна.
Ќе  так давно он пришел и  объЯвил  мне,  что  большой долг ‚енеции  наконец
выплачен  и страна  избавилась  от  тЯжелого  бремени.  ‚иден  уже  какой-то
просвет,  и  времена  после  тЯжких испытаний менЯютсЯ  к лучшему,  по всему
заметно, сказал он. Ќачали даже вновь строить кампанилу, котораЯ столько лет
простоЯла в забросе, и надеютсЯ скоро достроить. џ  упоминаю об этом, хотЯ и
не знаю, стоит ли такое записывать.
     Ќичего особенно интересного теперь уже не происходит.
     џ сижу в  своем подземелье и жду не дождусь солнечного луча, а когда он
наконец поЯвитсЯ, мне нечего поверить бумаге, которую он освещает.  Џеро мое
бездействует, и мне лень даже пошевелить рукой.
     Њне  наскучили  мои  записи,  потому  что  мое  тюремное  существование
исключает какие бы то ни было событиЯ.
     ‡автра  должно  состоЯтьсЯ торжественное освЯщение кампанилы,  и первый
раз  на  ней зазвонЯт  колокола.  Ћни  отлиты  частично  из серебра, которое
приобрели  за счет народных пожертвований. Џо  общему  мнению, звук от этого
получитсЯ красивее.
     ѓерцог и весь двор будут присутствовать при освЯщении.
     ЋсвЯщение  состоЯлось, и Ђнсельмо нарассказал мне о нем всЯкой всЯчины,
услышанной  им  от  очевидцев.  ќто  было,  утверждает  он,  удивительное  и
незабываемое событие, и  народу собралось тьма, чуть  не весь  город. ѓерцог
прошел пешком по улицам  во главе всего своего двора, а за ними валили целые
толпы,  потому  что   всем   хотелось  посмотреть  на  повелителЯ  и   лично
присутствовать  при таком торжественном событии.  Ћн был очень  серьезен, но
опЯть  такой  же стройный  и гибкий,  совсем как  прежде,  и,  видно,  очень
радовалсЯ великому дню. € он, и всЯ его свита были одеты в роскошные одежды.
Љогда он подошел к собору, то первым делом вошел внутрь и преклонил колена у
гроба герцогини, а потом у алтарЯ, где висит ее изображение, и все остальные
тоже опустились на колени. Џомолившись, они снова вышли на соборную площадь,
и  тут зазвонили  колокола  на кампаниле. ќто было  так  прекрасно, что  все
замерли  на месте и в  молчании слушали чудесный  звон, который  раздавалсЯ,
казалось,  из  самого  поднебесьЯ.  Ћн  разносилсЯ по  всему городу,  и  все
чувствовали  себЯ  счастливыми, слушаЯ  его. ‚есь  простой  люд собралсЯ  на
площади вокруг герцога, и все говорили, что это самаЯ счастливаЯ минута в их
жизни. ’ак рассказывал Ђнсельмо.
     ‘ам он, к великому своему огорчению, не смог присутствовать, потому что
как раз в это времЯ ему надо было кормить узников, и он довольствовалсЯ тем,
что слушал  доносившийсЯ с  площади колокольный звон. Љогда  раздалсЯ первый
удар, он ворвалсЯ ко мне и сообщил, что началось. Ћн был так взволнован, что
даже  открыл  дверь, чтобы  и Я послушал. Њне кажетсЯ, у этого  добрЯка даже
слезы  на глазах выступили,  и  он  объЯвил,  что  звон  поистине  небесный.
Џо-моему,  звон как звон,  ничего особенного. џ  был  рад, когда он  наконец
оставил менЯ в покое.
     џ сижу здесь в своих оковах, и дни идут, и никогда ничего не случаетсЯ.
†изнь у менЯ пустаЯ и безрадостнаЯ, но Я  не жалуюсь.  џ жду  иных времен, и
они,  конечно,  наступЯт,  не могли же,  в  самом деле,  засадить менЯ  сюда
навечно. “ менЯ еще будет возможность продолжить мою  хронику при свете днЯ,
как когда-то, и Я еще понадоблюсь. …сли Я правильно понимаю моего господина,
он  не сможет долго обходитьсЯ без своего карлика. Ќет, Я не унываю. џ думаю
о  том дне, когда ко мне придут и снимут оковы, потому что герцог пришлет за
мной.