Џер ‹агерквист. Ћсвобожденный человек

Ћцените этот текст:
Џер ‹агерквист. Ћсвобожденный человек

-----------------------------------------------------------------------
Џер. со шведск. - ‚.Њамонова.
‚ кн.: "Џер ‹агерквист. €збранное". Њ., "Џрогресс", 1981.
OCR & spellcheck by HarryFan, 2 October 2001
-----------------------------------------------------------------------

‚ руке у менЯ круглый камешек. Љрасный с голубыми прожилками. Ђ если
вглЯдетьсЯ, можно различить и другие цвета. ‡еленый, фиолетовый и какие-то
блестки, похожие на золото. …сли его медленно поворачивать, он отливает
всеми цветами и оттенками. Њне никогда не надоедает рассматривать его,
скользить взглЯдом по гладкой, красивой поверхности, вроде бы даже мЯгкой,
как и всЯкаЯ идеально гладкаЯ поверхность. “дивительно, что в камешке
размером с птичье Яичко могут заключатьсЯ такие неисчерпаемые богатства.
ќто целый мир. Ѓесконечность, к которой ты приобщаешьсЯ, бесконечность,
котораЯ всЯ умещаетсЯ у тебЯ на ладони.
џ нашел его на тюремном дворе, и мне удалось пронести его с собой.

‚о времЯ получасовой прогулки во дворе нам запрещено наклонЯтьсЯ и
подбирать что-либо с земли. Љонвойный заметил и спросил, за чем это Я
наклонЯлсЯ. џ ответил: ни за чем, и он успокоилсЯ, сказал только, что
здесь, мол, и подбирать-то нечего. Љ счастью, он не стал менЯ обыскивать.
Љамешек теперь мой! ЊоЯ неотъемлемаЯ собственность! –елый мир,
огромнаЯ, неизведаннаЯ страна принадлежит мне. –арство без границ,
неисчерпаемое богатство. € все это мое! ’айные мои владениЯ! ‚се вот это
неведомое, живое, подлинное, что заполнЯет менЯ своей бесконечностью.
џ запрЯчу его подальше в угол, под нары. ’ам его никто не найдет. „а и
кто станет искать такой пустЯк?

Њне часто кажетсЯ, что начало всему - радость. —то, кроме радости,
способно было бы сотворить мировое пространство, все эти солнечные системы
и млечные пути?! Ќо отчего же теперь все переменилось? Ћтчего все не так,
как в первый день творениЯ? ‚едь небо и землЯ все те же, и жизнь так же
богата и удивительна, даже еще богаче.
—то же лишило нас ђадости?

ѓолубое имеет свой смысл, красное - свой. ‚се в этом камешке имеет, Я
уверен, свой смысл. џ его не постигаю, но мне Ясно, что во всем заложен
глубокий внутренний смысл, богатое содержание. ќто же очевидно. € мне
Ясно, что час рождениЯ был часом великой радости. Ђ теперь? Људа она
подевалась? ‚едь все по-прежнему существует, стоит только нагнутьсЯ и
подобрать. ‘окровища рассыпаны повсюду.
Џо всему тюремному двору.

Ќебо и землЯ твои. ‡емлЯ усеЯна цветами, и все звезды сиЯют. Ќо свет их
направлен в пустоту космоса, они сиЯют не длЯ тебЯ. € аромат цветов словно
предназначен лишь ветру.
ѓде же он, тот, кто должен бы вдыхать ароматы и принимать приветствиЯ
от созвездиЯ Ђндромеды? ’от, к кому прежде всего тЯнулсЯ бы луч
рассветного солнца? Љто бродил бы по лугам, возлюбленный всем, что есть
свет?
ѓде же ты, человек?

Ѓогатства жизни словно покинуты и забыты. Њы тащим на себе лишь
скудость жизни, она совсем нас заполонила. Њы носимсЯ с ней, как
ненавистник со своей ненавистью, как больной со своей болезнью.
Ћбездоленные, жуем мы черствый хлеб нищеты, проклинаЯ того, кто жует с
нами рЯдом.
Ђ накрытый стол богатства стоит нетронутый, без гостей.

џ все времЯ мучительно размышлЯю над своей судьбой. € над судьбой всех
прочих. Џочему сидим мы здесь в заточении? € тюремщики тоже в заточении,
их жизнь проходит так же, как наша. Ќичего не поделаешь: раз уж существуют
узники, тюремщики тоже оказываютсЯ узниками. Људа ни взглЯнешь - всюду
одни узники. Љамеры и узники. ‘вободных нет!
’юремщикам, должно быть, намного труднее. €х жизнь, должно быть,
абсолютно пуста. Џосмотреть хотЯ бы на их лица - всегда одинаково жесткие,
невыразительные, как бы застывшие. Ђ на лицах узников - мука, отчаЯние,
негодование, они изменчивы, выразительны, это живые лица. “зников терзает
страх, они постоЯнно чем-нибудь мучаютсЯ, их жизнь, при всей скудости, не
пуста.
’олько узник способен найти что-нибудь на тюремном дворе.

Њой камешек - дитЯ морЯ. Џотрогай его. ‚от почему он такой идеально
гладкий. Њоре бесконечно долго шлифовало его, быть может, целые
тысЯчелетиЯ. Ћмывало его волнами, которые то вздымались, то опадали, -
бесконечнаЯ, не знающаЯ покоЯ стихиЯ. Џокуда он не стал до того гладким,
что кажетсЯ как бы даже мЯгким. Џокуда он не стал как бы даже живым.
ЊЯгким, как женщина. Џотому что он создан морем. ’ам он лежал и слушал
мерный шум тысЯчелетий, дыхание морской глуби, шорох песка меж камнЯми.
Њоре...

Љак, должно быть, любил Я жизнь! џ вспоминаю о ней, как вспоминаешь о
любимой женщине, с которой разлучен навеки. ‚идишь солнечный ореол ее
волос, хотЯ свет солнца тебе не виден, и ее силуэт на фоне ландшафта,
который никак не можешь толком вспомнить. ќту вот тропку Я не узнаю, хотЯ
она вроде бы знакома мне. € деревьЯ не узнаю, эти вот именно деревьЯ мне
незнакомы. •отЯ где-то Я видел похожие. Њногое забыто, а может, просто
стало теперь другим. Ќо только не она. Ћна все та же. Џоходка ее плавна и
нетороплива, а голова чуть склонена набок, будто она отстранилась от ветки
или прислушиваетсЯ к чему-то. „а, это она, моЯ бывшаЯ любовь. ‹ица ее мне
не видно. Ћна ведь удалЯетсЯ от менЯ. џ вижу только силуэт. € она не
оборачиваетсЯ.
Ѓыть может, лицо жизни уже не существует длЯ менЯ?

Њоре...
Ћно по-прежнему вздымаетсЯ и опадает, сегоднЯ, как вчера, как испокон
веков. ‚олны плещут и шумЯт. Њне кажетсЯ, Я его слышу, сидЯ здесь с
камешком в руке, ощущаю его мерное дыхание.
Њоре - оно все то же. …го нельзЯ забыть. Ћно слишком просто и огромно,
чтобы можно было забыть его. ќто нечто цельное и неизменное, нечто
постоЯнное, вечное. Љаждое движение извечно и неповторимо. ‚от волна бежит
к берегу, вот она, будто встретив препЯтствие, стремительно отступает,
уходит к неведомой цели, вот мерно колышетсЯ его поверхность, точно
вздымаетсЯ дышащаЯ грудь. ‚се извечно и вечно молодо.
„а, моЯ возлюбленнаЯ была достойна любви.

‘тены не способны отгородить от жизни, она шумит во мне. Ћни могут лишь
скрыть лицо жизни. ѓлубина же всегда в нас, просто сейчас в ней ничего не
отражаетсЯ. ‘тены не могут отгородить от любви, могут лишь разлучить нас с
любимой. Ђ когда еще любишь так, как в разлуке!
ѓде-то наши главные жизненные артерии впадают во всеединую глубь,
соединЯЯ нас с ней. ѓде-то все сливаетсЯ в одно и дышит одним дыханием с
великим морем, дыханием вечности. ѓде-то все - одна глубь, неизменнаЯ,
недоступнаЯ и скрытаЯ, не имеющаЯ внешней оболочки. —то такое отражение в
сравнении с „ействительностью? —то такое лицо жизни в сравнении с самой
†изнью?
Ѓыть может, теперь, лишенный всего зримого, Я смогу приблизитьсЯ к
чему-то, что прежде было мне недоступно, лучше пойму суть вещей - ведь
человеку лучше думаетсЯ, когда он прикроет глаза рукой. Њожет, тайный
родник наполнит менЯ своими чистыми водами, и Я познаю сокрытый от нас мир
истин и сущего.
‘лепые, говорЯт, как-то преодолевают свою судьбу. Џочему же мне не
преодолеть свою?!

‡аглЯнуть в глубину - не значит ли это заглЯнуть во мрак? Ќе знаю. Ђ
вдруг наоборот? ‚друг источники светлы, вдруг глубина светла? € в основе
всего - радость! € возможно, Я заглЯну в просторный и светлый мир первого
днЯ творениЯ.

Ќет, Я не согласен быть нищим! џ хочу верить, что жизнь прекрасна и
вечно молода. ‚ерить, что в глубине ее - свет и что мои родники пробьютсЯ
под любыми стенами. ‚ерить, что добро богато и могущественно и что злу не
устоЯть перед ним. €, прикрыв глаза рукой, Я буду смотреть только туда,
вглубь, в сокрытый от нас вечно юный мир истинно сущего.

Џреодолеть свою судьбу! ЏробитьсЯ под стенами, которые хотЯт помешать
нам видеть! Ћни думают, они могут заключить нас в темницу, лишить нас
света. Ќе так-то легко лишить человека света! ђазлучи его с миром - ты
отнимешь у него всего лишь отражение. ђазлучи его с жизнью - ты отнимешь у
него всего лишь его лично жизнь, не ту великую и всемогущую, которой он
сопричастен и с которой его ничто не может разлучить. ’а жизнь знать не
знает, что кто-то построил стены, что ее родники в темнице и ничего не
отражают. ђодники жизни бьют из тюремной земли, меж тем как узники
изнывают от жажды. †изнь открывает свои родники в слепце, не ведаЯ, что он
слеп, не тревожась за него. Ћна невозмутима и бестревожна, она
недосЯгаема, ничто не может коснутьсЯ ее, повредить ей. Ћна светла и
всесильна, как была и будет всегда.
‹юди страдают. Ќо жизнь не ведает страданиЯ.

Ќа тюремной земле росла вишнЯ. …е спилили. Ђ она все равно цветет. Ћна
валЯетсЯ на земле кучей палок и цветет. ‚етки обрублены, но они живут,
иные белы от цветов.
†изнь не ведала, что вишню спилили. € одела ее в цветы, как обычно, как
всегда.

Ќет, узники не зачахнут от жажды! Ћни все преодолеют, преодолеют самое
смерть. Ћни принадлежат жизни, и оторвать их от нее невозможно. Ћна держит
их крепко, она их не отпустит. Ќасилие ни к чему не приведет, подавление,
уничтожение - все бесполезно. …сть в них нечто, неподвластное отчаЯнию, не
знающее, что это такое.
Ћбрубок цветет.

„а, нас превратили в обрубки. Ќо победа не за теми, кто совершил над
нами насилие, кто искалечил человека: бессмертное начало в нем победит в
конечном счете разрушительные силы. Љогда над человеком совершаетсЯ
насилие, изначальный замысел лишь еще Яснее проступает в его искалеченном
облике. ’айна его делаетсЯ очевидной, потому что отпадает все внешнее,
скрывавшее глубинную суть. –еной бесконечных страданий и потерь
формируетсЯ образ поразительной простоты и величиЯ. ђазрушительные силы,
сами о том не подозреваЯ, способствуют высвобождению бессмертной сути
творениЯ.

Ќо почему вообще на земле должно существовать страдание? Ќеужели оно
необходимо во имЯ конечной победы и без страданиЯ ее не завоюешь? Ќеужели
символом победы длЯ нас может быть только обрубок? Ќеужели так _должно
быть_? ‚ этом наша судьба? € страдание - единственный способ выЯвить нашу
суть? ‹ишь через страдание мы становимсЯ сами собой в высшем смысле?
„опустима ли такаЯ возможность? Ќо тогда, значит, силы разрушениЯ суть
силы созидательные? ‘ами по себе бесплодные, неживотворные, негативные -
но при этом созидательные? ‚се-таки созидательные? € потому-то, в силу
такого возмутительного порЯдка вещей, всегда и получаетсЯ только обрубок?
Ќет, ничто не заставит менЯ поверить в это!
‘традание, конечно же, ничего не создает и не одерживает никаких побед.
Ќе говорЯ уж о насилии. Ћни никак не способствуют нашему осуществлению! Ќе
может негативное созидать в истинном смысле слова. †ивотворны лишь
изобилие и свет! ‹ишь они властны творить, лишь в них - утверждение,
осуществление, становление. ‚едь в основе-то жизни - радость! ђазве не
так?
Љонечно, так. ЌавернЯка. €наче Я себе и не представлЯю. € не желаю
представлЯть. ‚едь так оно _должно быть_.
џ только не понимаю, отчего страдание так безмерно и распростерлось
такой мрачной, зловещей тенью надо всей жизнью. Љак это так получаетсЯ? €
почему особо зловещей тенью нависает оно над высшими формами жизни, как бы
нарастаЯ и усиливаЯсь вместе с развитием самой жизни? Џочему это так? …сть
ли в этом какаЯ-то скрытаЯ необходимость?
Љак страдает человек, не страдает ни одно живое существо. Ђ между тем -
не мы ли, как никто другой, созданы длЯ изобилиЯ и счастьЯ! Љому же, как
не нам, оно предназначено! Ќо мы обременены нашей судьбой, мрачнаЯ тень
тЯготеет над нами и все сгущаетсЯ, становитсЯ все более зловещей, чем выше
взбираемсЯ мы по дороге к вершинам.
Ћтчего человеческаЯ судьба обЯзательно должна быть печальной драмой?
’рагедией, котораЯ разыгрываетсЯ в великолепном царском дворце, днем
залитом солнцем, а ночью укрытом звездным пологом. „ревней сагой -
бессмертно прекрасной и волнующей, но жестокой и унизительной длЯ нас.
Ќо может, в этом и есть наше бессмертие?

Ќебо и землЯ - твои. Ќо твое и бремЯ, которого никто больше не может
нести, бремЯ судьбы, ставшее слишком тЯжелым длЯ всех и всЯ, посильное
разве что царю природы. †изнь возложила его на нас. Њы должны нести его и
не имеем права согнутьсЯ. Џадай, но не бросай. ђазбивайсЯ насмерть, но не
умирай. ‘традай, но побеждай страдание. ‘нова и снова поднимай свою ношу и
неси дальше, во все времена.
Ќо уж не судьбу ли самой жизни несем мы на своих плечах? Ќе так ли
получаетсЯ? Ќе свою ли собственную сокровенную ношу возложила она на нас
как на единственно посвЯщенных, близких, достойных такого довериЯ? € свое
собственное страдание! Ќе страдает ли и она сама, только тайно,
невысказанно? Ѓыть может, именно через нас должно быть высказано, осознано
это страдание? Ќе в том ли наше предназначение? € не преследуетсЯ ли тем
самым и какаЯ-то высшаЯ цель, не заложено ли в этом и стремлениЯ к чему-то
большему, чему-то всеобъемлющему - и недосЯгаемому?
Љонечно же, жизнь богата и могущественна. Ќо разве ее богатство -
синоним счастьЯ? Ќе легкомыслие ли верить в это? Љонечно же, она светла,
светла до самого дна многих своих источников, но разве не впадают ее воды
и в мрачные бездны, куда не проникает луч света? € разве не сложна самаЯ
ее суть, не многозначна и противоречива? € может, именно длЯ того и должен
был ЯвитьсЯ человек? —тобы познать ее противоречивость, расщепленность,
двойственность, чтобы попытатьсЯ объЯть все? Њожет, ее двойственнаЯ суть -
два лица џнуса, обращенные ко дню и ночи, - должна была воплотитьсЯ именно
в человеке? € его единаЯ душа - разрыватьсЯ между светом и тьмой, и в
борьбе соединить в себе их обоих? Ќе в том ли смысл человеческой участи?
Ќе потому ли должны мы страдать?
џ держу в руке камешек. Ћн сверкает всеми красками, переливаетсЯ,
живет. ‚ нем как бы заключено все богатство и многообразие жизни. Ќо это
не талисман "на счастье". Ќе так все просто. ‘частьЯ он не приносит -
зато, быть может, приносит нечто большее, более насущно необходимое.
‚ царской короне бывает особый камень, один среди всех. ’айный талисман
рода, передаваемый из поколениЯ в поколение. Љамень судьбы.

Ћткуда он ЯвилсЯ? ‚ каких глубинах был он некогда рожден, чтобы стать
потом многозначным даром жизни, преподнесенным человеку? €звестна ли ему
тайна мрака, как известна тайна света? Џомнит ли он глубину, где все его
краски гасли - и где они, быть может, снова когда-нибудь погаснут?
џвлЯетсЯ ли он свЯзующим звеном между царством днЯ и подземным царством
тьмы, между светом и тенью в душе царЯ?
Џо ночам во дворце слышатсЯ его тЯжелые шаги, и тени ѓадеса следуют за
ним по древним залам, эринии рыщут вокруг акрополЯ, одиноко возвышающегосЯ
на скале, наводЯ безотчетный ужас на природу в ее вечном забытьи. ‹ишь
здесь, на вершине, в обители человека, - лишь здесь могут вынести бремЯ
судьбы, могут вынести _все_.

Њир дневного света! ђазве не в нем все дело? Ќе в нем ли все _подлинно_
существует? Ќе ради него ли возникли и небо, и землЯ? Ќе ради него ли и
сотворены?
Ќо где-то в самом сердце творениЯ, в самой сокровенной его глуби, есть,
должно быть, нечто трагическое, кровоточащаЯ рана. ‚озможно, в момент
творениЯ был нанесен некий смертоносный удар, совершено убийство. € все
сотворенное сразу обрело двойной смысл, тут же стало и отвергнутым,
отмененным. Љровь сочитсЯ во вселенной, и, возможно, мы, люди, рождены,
чтобы собрать ее по капле. ‚едь только мы оказались способны постичь
драматическую суть спектаклЯ, трагизм страданиЯ - и сами снова и снова
повторЯем совершенное преступление.
…сть, быть может, что-то глубоко верное в стародавнем представлении о
том, что грех пришел в мир с человеком - хотЯ и не в том смысле, как это
понимали в старину. „а и не всегда ли вообще верны оказываютсЯ
ветхозаветные представлениЯ - хоть и всегда не в том смысле, длЯ каждого
века на свой, новый лад. ђазве не преследуют нас эринии, как они
преследовали наших предков с начала времен?
“ человека эта загадка жизни, некаЯ трещина в самой ее сердцевине,
нашла свое выражение в чувстве вины, сознании греха. —еловеческаЯ душа
умела тревожитьсЯ, боЯтьсЯ, терзатьсЯ, винить себЯ, если преступила некий
рубеж. Ћна сумела взЯть на себЯ все мучительное, неразрешимое и нести эту
ношу, как свою собственную. Ќести и выдержать. ‚зЯть на себЯ то, что
скрывалось в сердцевине жизни и что непременно должно было найти свое
выражение и тем освободить себЯ.

—еловек _должен_ был поЯвитьсЯ. Ћн был порождением противоречивой,
трагически двуликой, многозначной сути самой жизни. Ћн единственный
способен был вместить в себЯ все. ’олько он один умел страдать - и только
он мог погружатьсЯ в бездны преступлениЯ. ’олько он один знал, что такое
грех, только он испытывал чувство трагической вины, котораЯ, в сущности,
не была его собственной, но которой он способен был терзатьсЯ, как своей
собственной, - как, например, ќдип, когда он, сам того не знаЯ, убил
своего отца. ’олько он способен был из видимого абсурда, из страданий, из
раздробленности и разнородности извлекать нечто ценное, исполненное
глубокого смысла.
€ очевидно, в этой его способности было нечто очень важное и
плодотворное длЯ жизни.

‡амкнутое нашло выход. ‘пЯщее пробудилось и обрело сознание. ‘ муками
выбралось из долгого своего забытьЯ и почувствовало, как звериное обличье
оставлЯет его. Џочувствовало себЯ существом, непохожим на всех прочих:
богаче, могущественнее, счастливее, - но избранным, единственным из всех,
длЯ невыразимого страданиЯ.
Ѓездны разверзлись - и длЯ него они имели смысл. Ћн ощущал их и в себе
самом, в собственной своей душе. ’еперь ему предстоЯло погружатьсЯ в эти
глубины, чтобы оттуда во всеуслышание обвинЯть самого себЯ.
†изнь наполнилась более возвышенным содержанием. Ћна стала судьбой,
призванием, дорогой страданий. Via dolorosa, некий крестный путь, на
который вступил человек. Ќа него, на человека, жизнь могла теперь
переложить всю свою боль, все мучительные противоречиЯ. Ћн способен был
терзатьсЯ ее грехами - и совершать ее преступлениЯ. Ћн способен был пойти
на крест - и сам распинать на кресте.
Љто может оценить значение понЯтиЯ вины, самоуничижениЯ, раскаЯниЯ длЯ
зарождениЯ и развитиЯ мира человека, длЯ углублениЯ и расширениЯ жизни?
Џлодотворность такого порЯдка вещей, когда что-то считаетсЯ правильным, а
что-то неправильным, когда положен конец слепым, бессознательным
действиЯм, когда любое действие не просто бессознательный акт, а поступок
существа ответственного, так или иначе влиЯющий на формирование его "Я".
Љогда души могут низвергатьсЯ в бездну вечной погибели и воспарЯть к
высочайшим вершинам чистоты и самоотвержениЯ - благодарЯ врожденной жажде
справедливости. †изнь тем самым обретает новое измерение, поразительное в
своей небывалости.
Ѓез этого нового измерениЯ невозможно было строить мир человека, мир
развитиЯ личности, духовной борьбы, культуры. ’еперь наконец были найдены
мерки длЯ определениЯ тех высот и глубин, которых стремилась достигнуть
жизнь и которые человеческаЯ душа должна была вместить в себЯ. € повеЯло
предчувствием трагического величиЯ, и уже угадывалось все богатство
оркестровки. € симфониЯ зазвучала в полную силу голосами ликованиЯ и
скорби, и лейтмотив, мощный мотив судьбы, прорвалсЯ, набираЯ силу, несЯ
борьбу и освобождение, звуча все отчетливее, все Ярче.
‡ло и добро, добродетель и грех, восхождение из бездны к вершинам
чистоты и света. –арство человека! ‘удьба человека!
Ќовый, девственный край, плодородный и беспредельный. €зобилие,
изобилие. Љрай надежд, обретенный в борьбе.
Ќо в качестве платы за все завоеваниЯ, за все приобретениЯ -
невыносимое страдание. ’рагическое напрЯжение никогда не ослабевает, по
мере развитиЯ драмы оно будет лишь нарастать, потому что конфликт
неразрешим и останетсЯ неразрешимым. Џотому что масштабы противоречий
растут вместе с масштабами самой жизни, потому что развитие идет вширь и
все происходЯщее есть продолжение творческого акта через человека.
‡ачем требовать от нас так много! Џочему мы должны мочь невозможное!
‡ачем предъЯвлЯть к нам такие высокие требованиЯ, что мы все равно никогда
не сможем их выполнить! Џочему наше счастье должно приноситьсЯ в жертву
чему-то настолько великому и трудному, что оно несовместимо с понЯтием
счастьЯ!
Џочему мы обЯзаны быть избранными?!

Њожно спрашивать. Њожно жаловатьсЯ.
Ќо человеку остаетсЯ только боротьсЯ. Џродолжать сражение, ход которого
подводит его ко все более открытым позициЯм, к неусыпному бодрствованию на
передней линии окопов. Ђ границы все времЯ раздвигаютсЯ: владениЯ человека
безграничны, они все расширЯютсЯ за счет пока еще ничейной земли - такова
наша родина, за которую мы сражаемсЯ, побеждаЯ и умираЯ. €ногда позиции
прорываютсЯ - тогда бегство, паника, смЯтение, и разбитые части снова
наспех формируютсЯ на тыловых рубежах. Ќаступает всеобщее уныние, все
кажетсЯ безнадежным, и солдаты, смертельно усталые, грЯзные, сидЯт,
забившись по своим норам, и клЯнут свою страну, которую они от рождениЯ
осуждены защищать. „аже самые храбрые и ответственные могут иногда
затосковать и подумать: хорошо бы удрать с полЯ боЯ, от невыносимых этих
тЯгот, и пожить, как трава растет, жизнью цветов, деревьев и птичьих стай,
с их простыми радостЯми. ‘тоит ли все это таких жертв? Ќе бессмысленна ли
битва? „а и сама победа? —то это за страна такаЯ, у которой нет границ?
Љак прикажете ее защищать? „а и победы не ставЯтсЯ ни во что и не дают
результата, все остаетсЯ столь же неопределенно. ‘плошные бои, сплошные
жертвы, и родина не запомнит храбрецов, уснувших вечным сном в ее земле,
ибо она слишком необъЯтна и герои ее бесчисленны и безымЯнны. —то за
участь суждена нам!
Ќо когда наступает ночь, кое-кто встает и оглЯдывает при свете звезд
разоренную, покинутую землю, где так много бойцов пало в сражении. € они
берут оружие и под прикрытием ночи снова, крадучись, идут вперед.

€нтересно бы знать: кто же нас все-таки предал? Њы побеждали, мы, как
никогда, шли от победы к победе - и вдруг произошло это предательство.
Џозиции были оставлены, словно по какому-то секретному приказу, хотЯ,
казалось, они были выгоднее, чем когда-либо. Џравда, они были очень уж
далеко выдвинуты вперед и лишь на отдельных участках укреплены как
следует, хотЯ солдаты, там находившиесЯ, ничего про это не знали. Ќо все
равно их можно было, наверное, удержать. €ли хотЯ бы защищать. Џочему они
были просто-напросто оставлены?!
Љто отдает приказы? ‚ысшее командование, разумеетсЯ. џ не думаю, что
все началось с рЯдовых, что это они первые дрогнули. •отЯ потом уже, когда
все начало трещать, все пошатнулось, они-то и стали зачинщиками этих оргий
отчаЯниЯ и пораженчества.
Ќет, Я думаю, предали именно те, кто приказывал нам идти вперед, к
самым опасным рубежам, кто гнал нас к пределам величиЯ, призывал к
самопожертвованию и подвигу во имЯ победы. €х приказы были двусмысленны.
‘ами они двойственны по своей сути!
Њечтатели - предатели!

‚се стремитсЯ к победе. Ќо все стремитсЯ и к краху, гибели. Љогда
вершина достигнута - пропасть как бы ближе всего, и именно на высоте
чувствуешь, как она притЯгивает, засасывает. Љак раз самые высокие точки
человеческих устремлений, пики культуры, пики совершенства суть очаги
сомнениЯ; как раз в высших слоЯх начинаетсЯ процесс разложениЯ культуры.
‚сЯкаЯ даннаЯ культура несет в себе начало распада, нечто, что разъедает
ее. Ќа более ранних этапах это еще не опасно. „аже напротив. ‚едь Яд в
малых дозах оказывает стимулирующее действие. ќто даже придает драгоценным
камнЯм в царской короне своеобразную прелесть, некое меланхолическое
мерцание. ’олько потом уже становитсЯ заметно, что причина - изменениЯ в
камнЯх, предвещающие, что скоро они совсем потерЯют блеск.
‘транно, просто непостижимо: как это так получаетсЯ, что разрушительные
силы составлЯют одно целое с силами созидательными, победоносными...
ЌовенькаЯ корона всего лишь богата и роскошна. Љорона накануне своей
гибели может быть поистине прекрасна.

Њне запомнилось облако, которое Я видел как-то на днЯх, когда стоЯл и
смотрел на небо сквозь решетку. Ћно было похоже на человеческую голову,
голову мужчины с благородным, строгим и гордым профилем - воплощение
превосходства, возвышенности и изысканности.
Џока Я стоЯл и смотрел, линиЯ профилЯ постепенно менЯлась. ‘начала
своеобразнаЯ красота этого лица стала как бы еще Явственнее, еще
отчетливее проступило самобытное, индивидуальное, но потом в нем поЯвилось
что-то внушавшее тревогу, что-то странное и преувеличенное - а дальше уже
болезненное, прЯмо-таки отталкивающее. ‹ицо будто разлагалось у менЯ на
глазах, не терЯЯ, однако, при этом своей индивидуальности, не лишаЯсь
сходства со своим прежним "Я". Џостепенно оно превратилось как бы в лицо
прокаженного, потерЯло отчетливость, расползлось, стало гнить заживо.
Ќаконец на месте выразительного глаза осталась дырка, а подбородок
отвалилсЯ - вместо головы передо мной был оскаленный череп.
Ќо даже и у черепа было какое-то сходство с тем прежним, величавым и
прекрасным образом, их свЯзывало нечто общее, некаЯ глубоко сокрытаЯ
тайна.

‚се стремитсЯ к цветению. Ќо все стремитсЯ и к самораспаду, к смерти. “
каждого цветка есть цветок-двойник, окликающий его из страны вечных
сумерек, у каждого дерева - свой двойник, простерший бесплотные ветви во
мраке, где все неразличимо, где все суть одно. € именно цветение,
зрелость, завершенность подает силам тлениЯ знак быть наготове. €менно в
высший момент своего развитиЯ все стремитсЯ к краху, к гибели. €менно
победа отдает приказ сложить оружие.
—то это? ’оска всего земного по той стране, из которой все мы вышли?
†ажда окунутьсЯ в воды тьмы, где все сливаетсЯ в одно - как это уже было
когда-то? †ажда лишитьсЯ самого себЯ и растворитьсЯ во всеедином и вечном?
€ снова возродитьсЯ по властному его повелению - оно одно властно вызвать
нас из небытиЯ. Њедленно высвободитьсЯ из его беспредельных объЯтий,
выбратьсЯ из мрака забытьЯ - и с радостью, длЯ которой нет названиЯ, вновь
ощутить самого себЯ, но только уже обновленным, созданным опЯть по-новому.
€спытать восторг бытиЯ - будто впервые свершилось чудо творениЯ.
Ѓыть может, царство смерти - это тоже владениЯ жизни? ‚рата рождениЯ,
зачатиЯ, вечное материнское лоно, куда свету нет доступа?
€ моЯ тоска по первому дню творениЯ не есть ли тоска по возрождению?

‚осстать из мертвых. ‚новь стать как прежде. € в то же времЯ не как
прежде. —то же произошло? Ќе знаю. Ќо в теле бодрость и свежесть, и на
ветках лежит роса. ЏогрузитьсЯ в живую воду - и вот что-то уже не так, как
было прежде. —то-то прибавилось, хотЯ мы и не можем этого определить.
‘делан еще шаг вперед, и это совсем новый день, никогда еще не сиЯвший над
землей.
Ѓыть может, так надо и необходимо - чтобы мы снова и снова возвращались
со света во мрак, послушные вечному зову? Џогружались в небытие,
растворЯЯсь в вечном и всеедином? —тобы могло совершатьсЯ величайшее чудо,
которое не может происходить при свете днЯ. Ќе в том ли значение глуби,
мрака? ‡начение ночи длЯ днЯ?
Ѓыть может, дневной урожай иначе и нельзЯ собрать? ‹ишь урожай на
родственной ниве ночи, те бесплотные колосьЯ, что не знают дуновениЯ ветра
времени, неколышимы и бестревожны, ибо составлЯют одно целое с вечным, -
они-то и собираютсЯ в закрома, все до последнего колоска. ‘озревающий на
земле колос уже готовитсЯ обратитьсЯ в тлен и прах - и в эту минуту в
стране забытьЯ и смерти он созревает длЯ бессмертиЯ, длЯ возрождениЯ.
Ќе _потому ли_ все в нас именно в высший момент своего развитиЯ
стремитсЯ к краху? ‘ама любовь к жизни, когда она достигает предельной
силы, всЯкаЯ завершенность, всЯкий триумф?

…сли б Я мог в это верить! ‚ерить, что силы разрушениЯ, сама погибель
служат жизни и самому значительному в ней. ‘амому поразительному!
Џродолжению и обновлению - не просто бесконечному повторению. —то гибель и
смерть вовсе не враждебны нам. € что существует единство - не просто
раздирающее противоборство. —то в основе основ - целесообразность и
глубочайший мир и покой.
Љак прекрасно верить! Љак тЯжко и горько отчаиватьсЯ.

Ќет, отчаиватьсЯ не надо. „а и причин к тому нету. ‚ подобное искушение
можно впасть, только если смотришь на то, что вблизи. Џри виде стен
тюрьмы, стен камеры, места нашего заточениЯ. Ќо не при умении видеть
дальше, улавливать взаимосвЯзь целого, ощущать свою причастность к нему.
‘лучайное вечно вводит нас в заблуждение. ’о, что происходит в
настоЯщем, в так называемое наше времЯ, внушает нам преувеличенное
представление о малой частице жизни, заслонЯЯ от нас все остальное. Њы
просто забываем об остальном. € чем более груба и бесцеремонна в своем
натиске внешнЯЯ реальность, тем легче забываем мы о той реальности, что
кроетсЯ под ней.
Ќо жизнь ни о чем не забывает. Ћна присутствует всегда, везде
одновременно, всЯ целиком.

ЋтчаЯтьсЯ! ‚едь это значило бы признать, что эта вот клетка, в которой
Я сейчас сижу, в которой сидЯт замученные люди-узники, - что это все! —то
она и есть жизнь. € что наше кратковременное заключение здесь и есть все,
ради чего мы существуем на свете, все, что отпущено нам судьбой. ќто
значило бы примиритьсЯ с тем, что ты - заключенный, и только!
Ќо жизнь не изолирует, не отгораживает нас, а, напротив, свЯзывает с
живыми и мертвыми во все времена. ‘о смертью и возрождением, со всеобщим
развитием и обновлением, с бессмертием, с извечным и вечно новым днем
творениЯ.
Ћна рвет оковы времени и пространства. Ћна есть свобода, свобода,
свобода!

џ стою и смотрю на волю сквозь решетку наверху. ‘мотрю на плывущие
облака, как они словно бы проникают одно в другое и рождаютсЯ одно из
другого, отделЯютсЯ и снова соединЯютсЯ - медленный, непрерывный поток
превращений. Ћни составлЯют некую единую сущность, но бесконечно
изменЯющуюсЯ, непостоЯнную. „вижущие силы не видны глазу, мне видны лишь
результаты: как что-то возникает, изменЯетсЯ, преображаетсЯ - не
прекращающеесЯ ни на минуту, увлекательное действо разыгрываетсЯ в
беспредельных просторах вселенной.
Џроходит какое-то времЯ, и все постепенно исчезает из глаз,
расплываетсЯ, тает, улетучиваетсЯ. ‹етнее небо теперь голубое и пустое,
ничего не осталось.
Ќичего?
Ќет, сами-то движущие силы остались. Џросто сейчас они не воздействуют
на что-либо, видимое мне. џ способен различать только видимое. Ђ вообще-то
все осталось как прежде.
…сли б Я не увидел этот мир облаков в вышине, Я бы и знать не знал, что
там существуют какие-то силы. ‚от как мы можем ошибатьсЯ!
‘тоЯл бы, смотрел в пустоту и ровно ни о чем не догадывалсЯ.

џ часто общаюсь с облаками. ќто близкие мне, можно сказать, существа,
которые многое мне доверЯют. Ќе самые свои важные тайны, но то, что Я
способен понЯть, что можно каким-то образом сообщить мне. ‘удьбы мелькают
мимо, жизнь идет своим чередом: рождение, бытие, смерть. ‘удьбы облаков,
жизнь облаков, летучие аллегории, мимолетный, изменчивый, светлый мир, к
жизни которого Я причастен. ќтот мир - мой.
Ћкошко расположено так высоко, что земли мне не видно. џ словно бы
покинул ее.
Ђ по ночам Я общаюсь со звездами. Ћни сиЯют совсем близко, сиЯют своим
неземным светом.
џ словно бы погребен - но в безграничных просторах вселенной.
„а, невидимые мне силы на месте. Људа же им детьсЯ!

Ћни не могут прекратить свое существование и не могут никуда
улетучитьсЯ. Џокинуть то, частью чего ЯвлЯютсЯ. Ћни вечны и всегда
одинаково деЯтельны, в равной мере и тогда, когда они не воздействуют на
видимое мне, когда они "неживые". —то есть жизнь? —то есть смерть? Ќе есть
ли смерть инаЯ жизнь, непостижимаЯ длЯ нас, поскольку _сейчас_ мы не живем
ею?
Ђ когда мы живем _той_ жизнью, то ничего не знаем про _эту_?
€ граница, котораЯ кажетсЯ нам такой окончательной и роковой, не есть
граница, разделЯющаЯ два разных мира, а всего лишь граница наших
восприЯтий, порожденнаЯ нашей неспособностью знать и видеть что-либо,
кроме данной реальности. …сли б мы были истинно знающими, истинно зрЯчими,
мы бы заметили, что нету вообще никакой границы, что эти два мира - единый
мир. —то все суть _одно_.
…диное материнское объЯтие, собирающее и охранЯющее всех нас. ‚ вечном
материнском лоне покоимсЯ мы во тьме забытьЯ, а когда стоим уже у
материнских колен, глЯдЯ снизу вверх в лицо жизни, мы не можем вспомнить
того нашего состоЯниЯ, оно непостижимо длЯ нас. ’огда мы радуемсЯ Ясности
и отчетливости, тогда мы целиком в мире днЯ. € темный мир забытьЯ уже
недоступен нашему восприЯтию. Ќо мы совсем близко от него, и это не
какой-то чуждый нам мир, хотЯ он и кажетсЯ нам чужим. Њы несем в себе его
тайны, его загадки, мы - его порождение.
€наче откуда бы в нас потребность вспомнить?

‚ечнаЯ жизнь. Љонечно же, вечнаЯ жизнь есть - это единственно
существующее. Љак иначе могла бы существовать эта наша жизнь? Љак бы она
поддерживалась? Ћна была бы точно остров без гавани, без судов - оскудела
бы и зачахла, ей неоткуда было бы брать свои богатства. …сли б у нее не
было свЯзи с вневременным бытием, с неисчерпаемым целым.
Љонечно же, вечнаЯ жизнь есть. Њы ведь сами к ней причастны, мы - ее
частица.

Ќам нечего боЯтьсЯ. …сть неисчислимые сокровища, неисчерпаемые запасы,
есть корабли с драгоценными грузами, и есть таинственные гавани в нашей
душе, куда они заходЯт на своих невидимых парусах. Ћни доставлЯют свой
груз, они всегда в пути.
Ќет лишь смерти, нет скудости.

€ не пустыми возвращаютсЯ корабли из страны живых. —ем мы были, чего
достигли, что приобрели - все беретсЯ на хранение. ќто урожай вечности, и
он должен быть собран весь до последнего зернышка. Ќи крошки не должно
пропасть.
„а и как может что-нибудь пропасть, если сама гибель служит жизни,
неотделима от нее, и все, сжатое серпом, уже жаждет возродитьсЯ.

‚от почему так важно, чтобы мы жили по совести, чтобы мы представлЯли
собой какую-то ценность, когда придет срок жатвы. ‚от почему любаЯ
человеческаЯ судьба, любой поступок - все имеет значение. ‚от почему наше
существование здесь имеет _смысл_.
Ѓудем ли мы ценны длЯ вечности? Ћбогатим ли ее? €ли же корабль вернетсЯ
пустой, с поникшими парусами, ничего не доставив вечности?
Љаков был урожай?

Њы за все в ответе, и от этого нам никуда не уйти. —увство
ответственности не дает нам покоЯ. Њы пытаемсЯ иногда ускользнуть,
вывернутьсЯ, мы высмеиваем все эти отжившие предрассудки и воображаем, что
избавились от них. Ќо на самом-то деле это чувство в нас неискоренимо, ибо
служит важным целЯм, и без него никак не обойтись. €бо оно неотделимо от
созидающей воли жизни, а мы лишь орудиЯ этой воли.
Ќравственное разложение может оказатьсЯ губительным длЯ той или иной
эпохи, но последнее слово не за ним, ибо оно находитсЯ в противоречии с
сутью жизни, ее волей к созиданию.

€ногда думают, что нравственное в нас зиждетсЯ на религии, что оно
возникает и гибнет вместе с ней. ќто неправда. Љорни религии переплелись с
очень многим, в том числе и с этим. Ќо она не порождает никаких ценностей
в человеческой душе, а лишь выражает уже существующие ценности. „ело
обстоит вовсе не так, что эпохи без живой веры в бога безнравственны, а
эпохи религиозные нравственны. € ведь люди, над которыми религиЯ утратила
свою власть, в нравственном отношении стоЯт подчас не ниже верующих, а то
и выше.
Ќет, нравственное в нас зиждетсЯ не на тех или иных религиозных
представлениЯх и не исчезает вместе с ними. Ћно исчезает вместе с утратой
веры в жизнь - когда мы предаем жизнь и пытаемсЯ ее фальсифицировать.
Љогда мы пытаемсЯ уйти от тех требований, которые она нам предъЯвлЯет, и
окольными путЯми достичь того, что мы принимаем за цель.
Ќо жизнь, в общем-то, никогда не поддаетсЯ фальсификации.

Ћна все равно берет над нами верх, доказываЯ, что в ней есть смысл,
восстанавливаЯ свой ход развитиЯ.
‚ерить в возможность окончательного, не временного, нравственного
вырождениЯ человека - значит верить в то, что нечто существенное в
человеке, заложенное при возведении его душевного зданиЯ, может быть
разрушено, а сам он при этом не рухнет. —то предпосылки его бытиЯ могут
быть радикально изменены. Ќо это же абсурд.
ЉолебаниЯ, которые бывают иногда заметны на поверхности человеческой
жизни, вовсе не означают каких-то катастрофических сдвигов в глубине.

€ та почва, на которой произрастает времЯ от времени религиЯ, также не
может исчезнуть. Њогут поблекнуть порожденные этой почвой миры символов,
религии, в привычном смысле слова, могут утратить свою власть, а однажды и
вообще отмереть - но не то, что их породило. †изнь невозможно обеднить - и
человека тоже.
ђазве можно осушить один из глубочайших первоисточников, отменить одну
из самых могучих первопричин возникновениЯ человеческой души? Ѓез этого
нас бы просто не было.
Љак могло бы дерево упразднить те силы, которые скрывались в семени,
его породившем? …му неизвестна их природа, оно не знает, что существовало
какое-то семЯ, но в нем проЯвлЯютсЯ все заложенные в семени возможности,
оно живет благодарЯ им. €, само о том не подозреваЯ, воспроизводит такие
же семена и передает их будущему. € даже поврежденное дерево оставлЯет
после себЯ точно такие же семена и возрождаетсЯ полноценным, таким, каким
ему назначено быть.
’ак и мы оставим после себЯ полноценные семена вечности - длЯ лучшего и
более совершенного будущего.
Ѓессмертие, возрождение! ‚озрождение от униженности и боли к
совершенству и нетленности. ќто только сейчас все не так, как должно бы
быть. ’олько сейчас. Ђ в семени все так, все правильно. ‹ишь там все
правильно. ‚ каждое данное времЯ что-нибудь не так, как должно бы быть. Ќо
в семени заложено совершенство, и оно терпеливо ждет своего часа. € его
час обЯзательно приходит. —ас, когда ему удаетсЯ добавить дереву роста,
придать стройности и пышности. …му препЯтствуют, ему никогда не удаетсЯ
полностью осуществить свои возможности: дерево то душат, то калечат, то в
него ударит молниЯ, крона получаетсЯ хилой, искривленной, обожженной. Ќо в
ходе необозримого времени дерево все же вырастает все более могучим -
ничто не в силах помешать его росту. Џросто такаЯ уж у него судьба -
преодолевать препЯтствиЯ.
Ќет гибели, нет смерти, нет слабости и колебаний после поражениЯ. …сть
только постоЯнное возрождение сил, только бесконечно повторЯемое,
бесконечно обновлЯемое творение. ’олько уверенность и радость в сиЯющий,
извечный первый день творениЯ.
ЋтчаиватьсЯ? Ќам ли отчаиватьсЯ! Ќам, носителЯм бессмертных сил и
бессмертной воли к победе, нам, сопричастном величайшему чуду. Ќам,
хранЯщим в своей душе тайну совершенства и передающим ее дальше, сквозь
века, хоть нам и не дано в нее проникнуть. ‘овершенство не может
воплотитьсЯ в реальность, оно недостижимо как цель, оно должно оставатьсЯ
в таинственном лоне вечности, запечатанное, недоступное. …сли б мы и
сумели сломать печать, мы все равно ничего бы не понЯли. Ќо всЯкий раз,
как жизнь рождаетсЯ заново, всЯкий раз, как она прорывает оболочку семени,
печать взламываетсЯ, и тайна ЯвлЯет себЯ в созидательных силах,
реализующих волю к победе.
—еловек - это вечнаЯ волЯ к победе!
Last-modified: Wed, 03 Oct 2001 16:56:43 GMT
Ћцените этот текст: