        Њарио ‚аргас ‹ьоса. Љто убил Џаломино Њолеро?

 
----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод с испанского Ђ. Ѓогдановского
     Џредисловие Ђ. Љофмана
     ‚аргас ‹ьоса Њ.
     Љто убил Џаломино Њолеро? : Џовесть. Џьеса
     Њ.: €звестиЯ, 1989. (Ѓиблиотека журнала "€ностраннаЯ литература")
     OCR Ѓычков Њ.Ќ.
----------------------------------------------------------------------------
 
                   ЌоваЯ линиЯ в творчестве ‚аргаса ‹ьосы 
 
     Џоследнее  времЯ  имЯ  Њарио  ‚аргаса  ‹ьосы  на  страницах   нашей   и
иностранной печати все чаще упоминаетсЯ  в  так  называемом  внелитературном
контексте.   ќпатирующие   политические   заЯвлениЯ,   свидетельствующие   о
"поправении" писателЯ, активные выступлениЯ против национализации перуанских
банков, баллотировка на пост президента страны от „емократического фронта  -
блока правых партий - все это вызвало бурную полемику в среде  международных
деЯтелей культуры. —то же касаетсЯ сферы писательского творчества, то ‚аргас
‹ьоса всегда (в том числе и в недавних своих  выступлениЯх)  отделЯл  ее  от
политики и журналистики как особый род человеческой деЯтельности, где  царЯт
свои  особые  законы  и  стимулы,  главными  из  которых  он  всегда  считал
нонконформизм, неприЯтие существующей реальности, дух мЯтежа. "Џисатель был,
есть и всегда будет недовольным - дело обстоит именно  так  и  никак  иначе.
—еловек  удовлетворенный,  согласный,  примиренный  с  действительностью  не
способен писать..." - эту мысль, высказанную еще в 1967 г. при вручении  ему
премии ђомуло ѓальегоса, ‚аргас ‹ьоса с тех пор подчеркивал и  варьировал  в
очень многих своих выступлениЯх и повторил почти буквально год назад в одном
из  интервью:  "ѓлавным  стимулом  писательского  творчества  всегда  был  и
остаетсЯ  бунт  против  реальности,  рождающий  стремление  создать   новую,
вербальную реальность". „ействительно, дух мЯтежа, проЯвлЯющийсЯ и  в  плане
эстетическом  -  в  смелых  формальных  экспериментах,  -  ощутим  во   всех
произведениЯх ‚аргаса ‹ьосы.
     ђусскому читателю ‚аргас ‹ьоса известен как мастер большой формы, автор
романов "ѓород и псы" (1963, рус. пер. 1965), "‡еленый  дом"  (1966,  1971),
"Љапитан Џантелеев и ђота добрых  услуг"  (1973,  1979),  "’етушка  •улиЯ  и
писака" (1978, 1979), "‚ойна  конца  света"  (1981,  1987).  ђоман  писатель
всегда называл "наивысшим"  литературным  жанром,  ценЯ  в  нем  "внутренний
импульс к всеохватному отражению реальности" и способность к  ее  постижению
одновременно на различных  уровнЯх;  однако  это  открытое  предпочтение  не
помешало ему пробовать свои силы  в  других  жанрах.  Ќасколько  удачны  эти
пробы,  предоставлЯем  судить  читателю,  предлагаЯ  его  вниманию  одну  из
последних прозаических работ ‚аргаса ‹ьосы, детективную повесть.  "Љто  убил
Џаломино Њолеро?" (1986) и пьесу "ЃарышнЯ из ’акны" (1981).
     ‘амо по себе обращение перуанского писателЯ  к  детективному  жанру  не
должно удивлЯть: ‚аргас  ‹ьоса  никогда  не  скрывал  своего  пристрастиЯ  к
авантюрному роману и увлекательному сюжету; за два года до поЯвлениЯ повести
‚аргас ‹ьоса говорил: "...Њне всегда хотелось написать авантюрный роман,  но
не такой, где сюжет оторван от исторической реальности, а иной,  укорененный
в близкой мне действительности и в то же времЯ показывающий экстраординарные
событиЯ, выходЯщие за границы человеческого..." Љак раз именно  такого  типа
произведение  и  представлЯет  собой  публикуемаЯ  повесть,   чье   действие
протекает на фоне детально прописанной, знакомой  автору  до  мелочей  жизни
перуанской провинции.
     “читываЯ признаниЯ автора, важно подчеркнуть, что к повести,  очевидно,
не следует относитьсЯ "абсолютно всерьез", то  есть  как  к  реалистическому
социально-обличительному философскому произведению (хотЯ есть в ней  приметы
и реализма, и обличительности, и философии).  „умаетсЯ,  необходимо  сменить
привычный ракурс и постаратьсЯ увидеть в  повести  ее  главный  эстетический
организующий принцип, а именно принцип игровой, стилизаторский: только тогда
читателю,  привыкшему  к  изощренной  технике,  новаторству,   усложненности
романов ‚аргаса ‹ьосы, станут понЯтны столь удивлЯющие черты повести, такие,
как  нарочитаЯ  простота  формы,  традиционнаЯ  повествовательнаЯ   техника,
незамысловатые психологические мотивировки.
     Љакое стилизаторство имеетсЯ в виду? …е источник - массоваЯ литература,
к которой ‚аргас ‹ьоса  испытывает  давний  нескрываемый  интерес,  нашедший
отражение в романе "’етушка •улиЯ и Џисака". Ќапомним: этот роман наполовину
состоит из пародируемых текстов радионовелл, сочинЯемых неким Џедро  Љамачо,
одним из основных героев  повествованиЯ.  Ќе  имеЯ  каких-либо  тематических
ограничений,  радионовелла  объединЯет  любые  жанры  массовой   литературы;
главнаЯ же цель ее - в сущности, та же,  что  привлекает  и  ‚аргаса  ‹ьосу,
который несколько лет  назад,  признаваЯсь  в  любви  к  Ђ.  „юма,  говорил:
"Џолностью подавить критические защитные реакции читателЯ,  околдовать  его,
поглотить, заставить воспринЯть  повествование  с  наибольшим  возбуждением,
подъемом души, с  полной  отдачей  магии  сюжета  -  вот  задача  того  типа
романистов, каким хотел  бы  стать  и  Я".  Ќо  в  радионовелле  эта  задача
превращаетсЯ в самоцель, и решают ее, не брезгуЯ никакими средствами, точнее
сказать, пользуЯсь стереотипными, отработанными, примитивными средствами.  ‚
этом  смысле  повесть  ‚аргаса  ‹ьосы   несомненно   свЯзана   с   эстетикой
радионовеллы  (и  вообще  массовой  литературы);  на  эту  свЯзь  автор  сам
недвусмысленно указывает, упоминаЯ в тексте Џедро Љамачо и вводЯ в  качестве
одного из главных героев сержанта ‹итуму.
     ќтот многоликий персонаж впервые поЯвлЯетсЯ  в  романе  "‡еленый  дом",
завершаЯ свою  полицейскую  карьеру  в  неприглЯдном  качестве  сутенера;  в
радионовеллах  графомана  Љамачо,  где  ему  суждено  многажды  погибать   и
воскресать, он предстает в обличье бесстрашного служаки; в повести "Љто убил
Џаломино Њолеро?"  сержант  ‹итума  выступает  в  несколько  иной  ипостаси:
служаки, но  на  редкость  впечатлительного,  нервного  и  сентиментального.
Ћбратим внимание на его реакции: "‹итума заметил, что  и  его  бьет  дрожь";
"‹итума почувствовал, что по щеке у  него  проползла  слеза...";  "“  ‹итумы
засосало под ложечкой"; "‘ердце у  ‹итумы  затрепыхалось.  ‚есь  он  облилсЯ
потом, почувствовал, как влажными стали лоб  и  рубаха  на  спине";  "‹итуме
казалось, что он ощущает,  как  течет  у  него  по  жилам  медленнаЯ  густаЯ
темно-краснаЯ кровь, как стучит в висках, пульсирует в запЯстье" и т.п. ‘ами
по себе характеристики психологических состоЯнии, как видим, вполне в  стиле
Џедро  Љамачо;  образ  же   сержанта,   очевидно,   и   призван   нагнетать,
аккумулировать всЯкого рода "страсти" и эмоции.
     ‚ ином ключе - но тоже в традициЯх массовой литературы  выполнен  образ
лейтенанта ‘ильвы: вот это "классический" сыщик, невозмутимый,  бесстрашный,
к тому же истинный мачо (латиноамериканский фольклорный архетип  "настоЯщего
мужчины") - в общем, как не без доли женской проницательности  обзывает  его
доньЯ Ђдриана, "супермен хренов". ’аковой супермен вместе со своим  мачизмом
привносит в повесть обилие того, что другаЯ  героинЯ  опЯть  же  с  типичной
женской проницательностью называет "похабничанием". "Њне на  этом  свете,  -
заЯвлЯет лейтенант ‘ильва, - надо два дела сделать: натЯнуть донью Ђдриану и
найти убийц Џаломино Њолеро", - так эти два "дела", накрепко увЯзанные  друг
с другом, и организуют действие повести. ‡десь, впрочем, необходимо  сделать
существенную оговорку. Џодчеркнутое уравнивание столь неравноценных, в нашем
понимании, "задач" в контексте мышлениЯ латиноамериканского писателЯ (а  тем
более  латиноамериканского  мачо)  представлЯетсЯ  вполне  органичным.  ќтой
проблеме было посвЯщено выступление €. Ђ. ’ертерЯн на  одной  из  дискуссий.
"‘ексуальное  поведение  героев  латиноамериканских  романов,   -   отмечала
исследовательница, - находитсЯ в глубокой свЯзи  с  их  поведением  во  всех
других сферах жизни... ‘ексуальность всегда свЯзана с системой оценки  -  не
прЯмой моральной оценки, а с более сложной  и  скрытой  оценкой,  притом  не
только персонажей, но  и  Явлений,  социальных  сил,  событий...  Ќарушение,
предательство     естественной     нормы     сопрЯжено     с      искажением
общественно-нравственной  позиции  персонажа".  ‚от  почему  мачизм  ‘ильвы,
сдобренный изрЯдной долей пресловутой "похабщины", выступает в его характере
как положительный комплекс - как бы естественным дополнением к тому, что "он
за справедливость костьми лЯжет"  (слова  ‹итумы).  €  наоборот,  извращение
естественной  нормы  более  всего  прочего  характеризует  главного   убийцу
Џаломино и свЯзываетсЯ с общими  нарушениЯми  морали,  культуры,  социальной
справедливости, с расовыми и кастовыми предрассудками.
     ‘тилизациЯ произведений массовой литературы почти всегда  выливаетсЯ  в
пародирование. Џовесть ‚аргаса ‹ьосы необычна тем, что пародийные элементы в
ней затушеваны: автор "играет" в радионовеллу "всерьез", порою  как  бы  сам
забываЯ об игре, вводЯ в заблуждение рЯдового читателЯ.  Ћчевидно,  по  этой
причине переходЯщий из книги в книгу сержант ‹итума в той ипостаси, в  какой
мы встречаемсЯ с ним в повести, с его "естественной" реакцией на  проЯвлениЯ
жестокости, насилиЯ, расизма  обладает  как  раз  той  магией,  котораЯ,  по
приведенным выше словам  ‚аргаса  ‹ьосы,  "полностью  подавлЯет  критические
защитные реакции читателЯ, околдовывает его". ЏодобнаЯ  "серьезнаЯ  игра"  в
массовую литературу, конечно, небезынтересна; но не таит ли она в себе  доли
опасности? <...>
 
                                                                   Ђ. Љофман 
 
 
        I 
 
     - „рать менЯ в лоб,  -  одолеваЯ  приступ  дурноты,  сказал  ‹итума.  -
Ћтделали на славу.
     ’ело юноши, повешенного и посаженного на острый сук рожкового дерева, и
вправду было изуродовано так, что  больше  напоминало  трЯпичную  куклу  или
чучело,  какое  сжигают  на  масленицу.  џрость  убийц  была  безмерна:  они
исполосовали его ножами, отрезали нос и уши,  на  теле,  покрытом  сгустками
засохшей крови, виднелись лиловые кровоподтеки, следы резаных ран и  ожогов.
’ыкали сигаретой, сообразил  ‹итума.  ‚добавок  ко  всему  юношу  собирались
оскопить. “битый - совсем юный, смуглый, хрупкий, костлЯвый - был бос и одет
в одну только рубаху, разодранную в клочьЯ.  Ќад  мелкими  колечками  черных
блестЯщих волос вились мухи. ‚округ по  каменистому  пустырю  бродили  козы,
пощипывали чахлую травку, и ‹итума вдруг подумал, что они  вот-вот  примутсЯ
глодать ступни убитого. ‘нова подкатила тошнота.
     - Љто же это его так? - пробормотал он.
     - Џочем мне знать?! - отозвалсЯ пастух. - ЊенЯ в это дело не  впутывай.
‘кажи спасибо, что Я сообщил на пост.
     - Ќикто тебЯ и не впутывает. Џросто в голове не укладываетсЯ, что  есть
на свете такие изверги.
     „а, когда сегоднЯ утром глазам пастуха,  пригнавшего  сюда  своих  коз,
предстала такаЯ картина, немудрено было и заикой остатьсЯ, однако он показал
себЯ сознательным гражданином: бросил коз, а сам помчалсЯ в ’алару  сообщить
в полицию. Њолодец пастух - до ’алары ходу  быстрым  шагом  не  менее  часу.
‹итума вспомнил, как просунулось в дверь залитое потом лицо и  прерывающийсЯ
голос сказал:
     - ’ам, на дороге в ‹обитос, зарезали кого-то!  …сли  желаете,  провожу,
покажу, только собирайтесь живей. џ оставил коз без  присмотра,  как  бы  не
угнали.
     Љ счастью, на коз никто не польстилсЯ; когда прибыли на место.  ‹итума,
которого от жуткого зрелища пронЯла дрожь, слышал,  как  пастух,  пересчитав
стадо, вздохнул с облегчением: "‚се тут".
     - Њатерь божьЯ! - воскликнул за спиной ‹итумы таксист.  -  —то  же  это
делаетсЯ?
     •отЯ по дороге пастух рассказал им, в каком виде обнаружил он труп,  но
одно дело слышать, и совсем другое - взглЯнуть собственными глазами да еще и
запашок ощутить. ‘мрад шел такой, что в голове мутилось, да и неудивительно:
от  солнца,  казалось,  камни  расплавЯтсЯ,  мозги  растекутсЯ.  ’руп  начал
разлагатьсЯ.
     - Џомоги-ка мне вынуть его из петли, - попросил ‹итума.
     ’аксист перекрестилсЯ и сплюнул.
     - ‚от повезло-то, - проворчал он. - ‡нать бы раньше, на что  пригодитсЯ
мой "форд", ни за что бы не купил. ‚ечно вы с вашим лейтенантом  пользуетесь
моей добротой.
     „он •еронимо был в ’аларе единственным таксистом, и  старый  автомобиль
его, черный и громоздкий, как катафалк,  имел  право  въезжать  в  запретную
зону, где помещались зданиЯ "€нтернэшнл петролеум компани" и жили  служившие
там американцы. ‹ейтенант ‘ильва и ‹итума пользовались его  услугами  всЯкий
раз, когда до места происшествиЯ было не добратьсЯ верхом или на  велосипеде
- единственном транспорте, находившемсЯ в распорЯжении местной полиции, -  и
всЯкий раз таксист бранилсЯ и ворчал и говорил, что из-за  них  он  лишаетсЯ
законного заработка, хотЯ лейтенант платил за бензин.
     - ‘той, стой,  дон  •еронимо!  -  спохватилсЯ  ‹итума,  когда  они  уже
собрались приподнЯть тело. - ЌельзЯ трогать его, пока не придет следователь.
     - €ными словами, мне придетсЯ еще раз прокатитьсЯ в город и обратно?  -
хрипло спросил таксист. - Џредупреждаю: ваш следователь заплатит за дорогу в
оба конца. €наче не повезу!
     Ћн рассек воздух ладонью, но в этот миг взглЯд  его  вытаращенных  глаз
наткнулсЯ на убитого.
     - „а ведь Я его знаю! - воскликнул он.
     - € кто же это?
     - Ќовобранец с авиабазы! Ќу конечно! ђодом он,  кажетсЯ,  из  Џиуры.  “
него еще голос был редкостный.
 
        II 
 
     - ѓолос был редкостный? „олжно быть,  это  тот  самый,  о  ком  Я  тебе
говорил, - сказал Њоно.
     - Ћн и есть, - кивнул ‹итума. - Њы проверили. Ћн.  ‡вали  его  Џаломино
Њолеро, жил на улице Љастилии. ’олько от этого не становитсЯ Ясней, кто  его
и за что.
     ђазговор  этот  происходил  в  маленьком  кафе  —унги,  неподалеку   от
спортивного  зала,  откуда  доносились  крики  болельщиков:  в  эту   минуту
начинались соревнованиЯ по боксу. ‹итума, у которого сегоднЯ  был  выходной,
приехал в Џиуру на грузовике нефтЯной компании, а в полночь собиралсЯ на нем
же вернутьсЯ назад,  в  ’алару.  ЌаезжаЯ  в  Џиуру,  ‹итума  непременно  шел
повидатьсЯ со своими двоюродными братьЯми - •осе  и  Њоно  ‹еонами  -  и  со
старинным приЯтелем •осефино из квартала ѓальинасера. ‘ам  ‹итума  и  братьЯ
‹еон родились в квартале ЊангачериЯ, издавна соперничавшем  с  ѓальинасерой,
однако  дружба,  свЯзывавшаЯ  четверых  мужчин,   сумела   возвыситьсЯ   над
квартальной рознью. ‹итума, братьЯ ‹еон и •осефино жить не  могли  друг  без
друга;  члены  этого  союза,  называвшие  себЯ  "непобедимыми",  имели  свой
собственный гимн.
     - ђаспутай это дело, ‹итума, и тебЯ произведут в  генералы,  -  не  без
ехидства сказал Њоно.
     - „а, попробуй-ка распутай: никто ничего  не  знает,  никто  ничего  не
видел. € хуже  всего  то,  что  от  властей  никакого  содействиЯ  ждать  не
приходитсЯ.
     - Џозволь, разве не ты у нас в ’аларе главный? - удивилсЯ •осефино.
     - Њы с лейтенантом ‘ильвой - представители закона, а содействовать  нам
должно командование авиабазы: убитый-то был военнослужащим. Ќо от ‚‚‘ помощи
хрен дождешьсЯ. - ‹итума сдул пену  и,  разинув  рот  на  манер  крокодильей
пасти, глотнул пива. - „рать их всех в лоб! …сли бы вы видели, что  осталось
от этого бедолаги, и у вас бы настроение испортилось, и  к  девкам  тоже  бы
дорогу забыли. ’огда вы уразумели бы, почему Я ни о чем другом и  думать  не
могу..
     - „а мы уразумели, ‹итума, - сказал •осефино, - все  уразумели.  ’олько
хватит об этом. ’ы уж нам все мозги продолбил.
     - ’воЯ служба даром не проходит, - сказал •осе. - Њалость повредилсЯ ты
в полиции, вот что, ‹итума. €ли вовсе не годишьсЯ ты длЯ этого: у настоЯщего
полицейского сердце каменное, он в случае чего родную мать не пожалеет. Ђ ты
уж больно чувствителен и мЯгкотел: чуть что - сопли распускаешь.
     - —то есть, то есть, - сокрушенно  признал  ‹итума.  -  Ќикак  не  могу
позабыть этого паренька. „аже во сне снитсЯ. ЋттЯнули  беднЯге  чуть  не  до
колен все хозЯйство да еще и раздавили.
     - Љстати, о хозЯйстве: как твой лейтенант?  „ала  она  ему  наконец?  -
спросил •осе.
     - „а! ‚ерно! ‘овсем ты нас заморочил! - подхватил •осефино. -  ђасскажи
про лейтенанта ‘ильву. Љак подвигаютсЯ его дела с толстухой?
     - Ќикак не подвигаютсЯ. †изни не хватит, чтоб ее улестить,  -  вздохнул
‹итума.
     •осе встал из-за стола.
     - Ќе сходить ли нам пока в кино? „о  ночи  тут  с  тоски  подохнешь.  ‚
"‚арьедадес" нынче крутЯт что-то из мексиканской жизни, с ђоситой  Љинтаной.
Џошли! Ќачальник нас угощает.
     - „енег нет, - сказал ‹итума. - „аже за пиво не расплатитьсЯ.  Џоверишь
в долг, —унгита? џ отдам.
     - Њамаше своей заливай, - мрачно отозвалась из-за стойки хозЯйка.
     - „ругого ответа и не ждал. Ќе волнуйсЯ, заплачу. ќто Я так, в шутку.
     - ‘ мамашей своей шути, - зевнула —унга.
     - „ва - ноль в пользу —унги! - выкрикнул Њоно.
     - Ќе сердись, хозЯюшка, - сказал ‹итума. - ‚от,  получи.  €  не  трогай
больше мою бедную маму - она уже давно спит в ‘имбиле вечным сном.
     —унга,  женщина  высокого  роста,  сурового  вида   и   неопределенного
возраста, проворно сгребла кредитки, пересчитала их  и  выложила  на  стойку
сдачу, когда полицейский, братьЯ ‹еон и •осефино уже направлЯлись к дверЯм.
     - „авно хочу тебЯ спросить, —унгита, - обернулсЯ к ней •осефино. -  Љак
это до сих пор за твою доброту и любезность никто не шарахнул тебЯ  бутылкой
по башке?
     - Ѓольно ты любопытный, - не удостаиваЯ его взглЯдом, ответила та.
     - Ќу, не отчаивайсЯ, еще шарахнут, уж очень ты мила.
     - Љак бы тебЯ самого не шарахнули, - зевнула хозЯйка, снова возвращаЯсь
за стойку - толстую доску, положенную на стоЯщие в рЯд бочки.
     —етверка "непобедимых", увЯзаЯ в песке, дошла до шоссе, миновала Љлуб и
двинулась к  памЯтнику  ѓрау.  Ќочь  была  тихаЯ,  теплаЯ,  звезднаЯ.  Џахло
сладкими рожками, козьей шерстью, чем-то  жареным,  и  ‹итума,  который  все
никак не мог позабыть изуродованный труп Џаломино Њолеро, спросил себЯ, а не
напрасно ли пошел он на службу  в  полицию,  покончив  с  вольготным  житьем
"непобедимого"? Ќет, не напрасно. •отЯ крутишьсЯ как белка в колесе, но зато
сыт каждый день и в будущее смотришь  без  боЯзни.  •осе,  Њоно  и  •осефино
насвистывали вальс, а он пыталсЯ представить себе  воркующий  голос  убитого
паренька и пленительную мелодию его болеро - в этом искусстве он, по  общему
мнению, не знал себе равных.  “  входа  в  кинотеатр  ‹итума  распрощалсЯ  с
приЯтелЯми, наврав им, что сегоднЯ грузовик нефтЯной компании возвращаетсЯ в
’алару раньше обычного и он боитсЯ опоздать. Ћни попытались было  выцыганить
у него денег в долг без отдачи, но ‹итума пресек их поползновениЯ в корне.
     Ќа углу площади Ђрмас он заметил  поэта  •оакина  ђамоса  -  вставив  в
глазницу монокль, он неЯсно обнимал козу, называЯ ее газелью. Џлощадь  была,
как на праздник, запружена народом. ‹итума, ни на кого не обращаЯ  вниманиЯ,
скорым шагом, словно торопилсЯ на свидание, пересек ‘тарый Њост  и  вышел  к
улице Љастилии. Њысль эта осенила его, еще когда они пили пиво. Ђ  вдруг  ее
нет дома? Ђ вдруг она  решила  покинуть  город,  где  все  напоминало  ей  о
несчастье, и переехать еще куда-нибудь?
     Ћднако женщина, луща кукурузные  початки,  сидела  на  скамеечке  перед
домом - наверно, вышла подышать  вечерней  прохладой.  „верь  в  глинобитную
лачугу  была  открыта,  и  керосиноваЯ  лампа  освещала  убогое   убранство:
продранные соломенные стульЯ, стол, ларь, служивший, должно  быть,  буфетом.
Ќа стене висела цветнаЯ фотографиЯ. "Џаломино", - сообразил ‹итума.
     - ‚ечер добрый, - произнес  он,  подойдЯ  ближе.  †енщина  -  она  была
босиком и в том же черном платье, в котором он ее видел утром в  полиции,  -
ответила вполголоса и взглЯнула на ‹итуму, Явно не узнаваЯ его.  Ќеподалеку,
ворча и взлаиваЯ, возились тощие псы. Ћткуда-то донессЯ гитарный перебор.
     - Ќе позволите ли перемолвитьсЯ с вами словом, доньЯ Ђсунта? - со  всей
почтительностью спросил ‹итума. - џ насчет вашего сына Џаломино.
     ‚ полумраке он едва различал ее морщинистое  лицо,  недоверчивые  глаза
под набрЯкшими веками. ‚сегда ли у  нее  были  такие  глаза  или  опухли  от
бесконечных слез, пролитых за последние дни?
     - Ќе узнаете? џ - ‹итума,  полицейский  из  ’алары.  Њы  с  лейтенантом
‘ильвой снимали с вас показаниЯ. Џомните?
     †енщина что-то невнЯтно пробормотала и перекрестилась.  ‹итума  увидел,
что она с  трудом  поднимаетсЯ  на  ноги  и  идет  в  дом,  несЯ  тарелку  с
кукурузными зернами и скамеечку. Ћн двинулсЯ  следом,  шагнув  через  порог,
снЯл фуражку. Њысль о том, что он находитсЯ под отчим кровом убитого  юноши,
волновала и угнетала его. ‹итума ЯвилсЯ сюда  не  по  приказу  свыше,  а  по
собственному почину, так что пенЯть надо было на себЯ.
     - Ќашли ее? - спросила женщина, и голос ее дрожал и пресекалсЯ, как  во
времЯ допроса в ’аларе. Ћна опустилась на стул и, видЯ, что ‹итума глЯдит на
нее непонимающе, повторила громче: - ѓитару сыночка моего? Ќашли?
     - …ще нет, - ответил ‹итума, вспомнив, что  на  допросе  доньЯ  Ђсунта,
отвечаЯ на вопросы лейтенанта  и  заливаЯсь  слезами,  настойчиво  требовала
отдать ей гитару убитого. Ћднако, когда она ушла, они оба тотчас  забыли  об
этом. - „а вы  не  тревожьтесь.  ђазыщем  непременно,  Я  вам  ее  самолично
доставлю.
     †енщина снова перекрестилась, словно отгонЯЯ нечистого. "џ ей напоминаю
о ее беде", - подумал ‹итума.
     - •отел ведь он тут  ее  оставить,  а  Я  говорила  "унеси,  унеси",  -
нараспев заговорила она, кривЯ беззубый рот. - "Ќет, мама, на службе  играть
мне некогда, и держать  ее  мне  там  негде.  Џусть  здесь  лежит,  приду  в
увольнение, поиграю". Ђ Я ему: "‡абери ее, сынок, пусть она с  тобой  будет,
все веселей, подыграешь себе, как  станешь  петь.  Ќе  разлучайсЯ  со  своей
любимицей, Џаломино". Ђи, бедный мой сыночек!..
     Ћна заплакала навзрыд, и  ‹итума  снова  пожалел,  что  своим  приходом
растравил ей  рану.  ‘мущенно  почесываЯсь,  он  забормотал  какие-то  слова
утешениЯ,  пытаЯсь  справитьсЯ  с  неловкостью,  уселсЯ  на  стул.  „а,   на
фотографии был Џаломино после первого причастиЯ.  ‹итума  долго  смотрел  на
удлиненное, худое лицо смуглого, тщательно  причесанного  мальчика  в  белом
костюмчике, с ладанкой на груди, со свечой в правой руке и с молитвенником -
в левой. ”отограф подкрасил на снимке щеки и губы. Љакой  восторг  застыл  в
глазах этого заморыша - точно сам •ристос-младенец предстал ему.
     - Ћн уж и тогда на диво хорошо пел, - произнесла доньЯ Ђсунта, указываЯ
на снимок. - Џадре ѓарсиЯ его одного позвал петь в церковном хоре. ‹юди  ему
хлопали прЯмо посреди службы.
     - „а, все говорЯт, голос был редкостный, - заметил ‹итума. - Љак знать,
может, из него вышел бы настоЯщий артист - пел бы  по  радио,  ездил  бы  по
всему свету. ‚се так считают. ’ех, у  кого  такой  талант,  нельзЯ  в  армию
забирать.
     - Џаломино призыву и не подлежал, - сказала доньЯ Ђсунта. - “ него было
освобождение.
     ‹итума заглЯнул ей в глаза, а она  опЯть  перекрестилась  и  заплакала.
‹итума слушал, как она всхлипывает, смотрел на рой  мошек,  кружившихсЯ  над
лампой, с жужжанием бившихсЯ о стекло, ограждавшее пламЯ. "€шь самоубийцы, -
подумал ‹итума, - насекомые, а туда же".
     - ‚орожеЯ сказала, если найдетсЯ гитара, то и убийц схватЯт,  -  сквозь
слезы говорила доньЯ Ђсунта. - “ кого гитара, тот  и  убил  моего  мальчика.
“бийцы! “бийцы!
     ‹итума покивал. Ќестерпимо хотелось курить, но лезть  за  сигаретами  в
присутствии этой раздавленной горем женщины было неловко.
     - ’ак вы говорите, Џаломино был освобожден от  воинской  повинности?  -
нерешительно спросил он.
     - ‡акон такой есть: единственного сына в  армию  не  забирают.  џ  ведь
вдова. Џаломино один у менЯ оставалсЯ: двух старших похоронила.
     - ‡акон-то, выходит, нарушили. - ‹итума снова заскребсЯ, уверенный, что
доньЯ Ђсунта  расплачетсЯ  еще  сильней.  -  ‚ыходит,  его  не  имели  права
призывать. Ќе забрали бы, был бы жив.
     „оньЯ Ђсунта, вытираЯ слезы краешком юбки,  покачала  головой.  ‚далеке
по-прежнему звенели струны гитары, и ‹итума, отлично сознаваЯ всю  нелепость
этой мысли, подумал вдруг, что это Џаломино Њолеро сидит сейчас во  тьме  на
берегу реки, глЯдит на луну и играет на гитаре.
     - Ќикто его не забирал, -  еле  вымолвила  доньЯ  Ђсунта.  -  Ќикто  не
принуждал. Ћн сам пошел, добровольно. •отел в авиации  служить.  ‚от  сам  и
отыскал себе погибель.
     ‹итума молча глЯдел на нее. „оньЯ Ђсунта была мала ростом,  босые  ноги
ее едва доставали до полу.
     - ‘ел в автобус, поехал в ’алару, на базу, и сказал, что хочет  служить
в авиации. ‘ам напросилсЯ, бедненький мой сыночек, сам к смерти пошел.  ‘ам!
‘ам!
     - —его ж вы не рассказали об этом лейтенанту? - спросил ‹итума.
     - Ђ разве он спрашивал? Ћ чем спрашивали, о том и рассказывала.
     ‚ерно. …е  спрашивали,  были  ли  у  Џаломино  враги,  угрожал  ли  ему
кто-нибудь, не случалось ли ему поссоритьсЯ или  сцепитьсЯ  с  кем-либо,  не
было ли у кого-либо  повода  мстить  ему,  не  говорил  ли  он  матери,  что
собираетсЯ сбежать с авиабазы. € на все вопросы она тихим голосом  отвечала:
нет, никто, никогда. ‹ейтенант в самом деле не спросил у нее, добровольно ли
пошел Џаломино в армию или же его призвали.
     - —то же, ему  хотелось  быть  военным?  -  удивилсЯ  ‹итума.  Џаломино
оказывалсЯ совсем не похож на того мальчика  с  гитарой,  которого  он  себе
воображал.
     - ‘ама в толк никак не возьму! - заплакала доньЯ Ђсунта. - ‡ачем ты это
сделал, сыночек? Људа тебе в летчики?!  ‡ачем  тебе  в  ’алару?  ‘амолеты-то
разбиваютсЯ, хочешь, чтоб Я ни днем, ни ночью покоЯ не знала? € как  ты  мог
решитьсЯ на такое, словечком не обмолвившись? "…сли бы Я раньше  сказал,  ты
бы менЯ не пустила, мама". ’ак зачем тебе это, Џаломино? "Њне  надо  жить  в
’аларе, мама. ќто очень длЯ менЯ важно. ‚опрос жизни, мама".
     "‘корей смерти", - подумал ‹итума.
     - Ђ почему, сеньора, ему было так важно попасть в ’алару?
     - ’еперь уж Я никогда этого не узнаю, - в четвертый  или  в  пЯтый  раз
перекрестилась она. - Ћн мне объЯснить не захотел и унес эту тайну с собой в
могилу. Ђй, Џаломино, сынок! Ќа кого ж ты менЯ покинул?!
     ЏегаЯ коза просунула голову в дверь и уставилась  на  женщину  большими
жалостливыми глазами. Љто-то дернул за веревку, голова скрылась.
     - Ќаверно, он очень скоро и очень горько пожалел о  своем  поступке,  -
вслух стал размышлЯть ‹итума. - Ќаверно, он понЯл, что в армии даром хлеб не
едЯт, и девочки не спешат броситьсЯ на шею солдатику. ЏонЯл,  что  дело  это
тЯжкое и трудное. ЏонЯл и решил дезертировать. —то ж, это, по крайней  мере,
Я понЯть могу. Ђ вот за что его убили? „а еще так изуродовали.
     Ћн говорил в полный голос, но доньЯ Ђсунта, казалось, не слышала его. Ђ
может быть, он завербовалсЯ, чтобы скрытьсЯ из Џиуры, и потому длЯ него  это
был вопрос жизни? Љто-то пригрозил, что разделаетсЯ с ним, и он подумал, что
на авиабазе будет в безопасности. Ћднако  тЯгот  казармы  вынести  не  смог,
решил дезертировать, ну а тот или те, от кого  он  бежал,  встретили  его  и
убили. Ќо почему с такой жестокостью набросились на  желторотого  мальчишку?
Љонечно, многие идут в армию от несчастной любви. Њожет, и здесь была  такаЯ
же историЯ: какаЯ-нибудь девица вскружила  Џаломино  голову,  а  потом  дала
отставку или же изменила, вот он с горЯ и решил убратьсЯ  куда  подальше.  Ђ
куда? ‚ ’алару. Ђ как попасть в ’алару? ‡авербоватьсЯ на авиабазу.  ‚се  это
представлЯлось  ‹итуме  и  вполне  возможным,  и  совершенно  немыслимым.  ‚
растерЯнности он снова нервно почесал шею.
     - ‚ы зачем сюда пришли? - вдруг в упор спросила доньЯ Ђсунта.
     ‹итума оторопел. Ђ и в самом деле, зачем  он  пришел?  Ќи  за  чем,  из
праздного и нездорового любопытства.
     - џ думал, сеньора, вы наведете менЯ на след... - пробормотал он.
     †енщина глЯдела на него с омерзением, и ‹итума подумал: "Џонимает,  что
Я вру".
     - ‚ы менЯ три часа продержали в участке, все выспрашивали и выпытывали,
- еле слышно произнесла она. - —его вам еще надобно? —его еще хотите? Њожет,
вы думаете, Я знаю, кто "убил моего сыночка?
     - Ќе волнуйтесь, сеньора, - сказал ‹итума. -  џ  ухожу,  не  стану  вас
больше тревожить. ‘пасибо вам. ‚ случае чего мы вас известим.
     Ћн поднЯлсЯ, пробормотал: "‘покойной ночи" - и вышел,  не  подав  донье
Ђсунте руки - боЯлсЯ, что рука его повиснет в воздухе.  Ќахлобучил  фуражку.
Џрошел несколько шагов по немощеной улочке Љастилии под Яркими бесчисленными
звездами - и успокоилсЯ. ѓитара смолкла; слышались только  гомон  детворы  -
дрались ребЯтишки или играли,  понЯть  было  нельзЯ,  -  да  голоса  женщин,
болтавших у дверей, да лай собак. "—то это со мной? - подумал ‹итума. -  —то
это мне нейметсЯ? Ѓедный Џаломино. „а и мне тоже не повезло: как беспечно  и
бездумно жил Я, пока не узнал, что на свете существуют такие звери".  ’еперь
убитый стал казатьсЯ ‹итуме совсем  маленьким  мальчиком,  добросердечным  и
послушным - мухи не обидит.
     Ћн подошел к ‘тарому Њосту,  который  соединЯл  два  берега  Џиуры,  но
вместо того, чтобы  перейти  его  и  вернутьсЯ  в  город,  отворил  дверь  в
"ђио-бар". ‚ горле у него пересохло. "ђио-бар" был пуст.
     Ќе успел ‹итума  сесть  на  табурет,  как  поЯвилсЯ  хозЯин  заведениЯ,
Њойсес, человек до того лопоухий, что его прозвали Ќетопырем.
     - ’ебЯ и не узнать в форме, - сказал он,  ставЯ  перед  ‹итумой  стакан
сока. - €шь вырЯдилсЯ как на карнавал. Ђ "непобедимые" где?
     - ‚ кино пошли. - ‹итума жадно осушил стакан. - Ђ мне уж скоро в ’алару
возвращатьсЯ.
     -  ‚еселые  дела  с  этим  несчастным  Џаломино.  -   Њойсес   протЯнул
полицейскому пачку сигарет. - Џравда, что его охолостили?
     - „а нет, не то что охолостили... - морщась,  промычал  ‹итума.  Џервым
делом все непременно осведомлЯлись об этом, вот  теперь  и  Њойсес  приметсЯ
шутить на эту тему. - Ќе охолостили, но крепко изуродовали.
     - џсно. - •озЯин  пошевелил  ушами,  похожими  на  крыльЯ  исполинского
насекомого. Ќос у него  тоже  был  немалых  размеров,  а  подбородок  сильно
выдавалсЯ вперед. „аст же бог такую рожу.
     - ’ы знавал этого парнЯ? - спросил ‹итума.
     - € ты тоже. ђазве не помнишь? …го очень часто нанимали - он пел  и  на
всех праздниках, и в процессии, и в клубе ѓрау. ѓолос у него был как  у  ‹ео
Њарини, клЯнусь, не хуже! ЌавернЯка ты слышал его, ‹итума.
     - „а мне все об этом говорЯт. •осефино уверЯет, что в  ту  ночь,  когда
Џаломино пел в кафе —унги, Я тоже там был. Ќе помню, хоть убей.
     Џрикрыв глаза, он снова стал вспоминать эту череду неотличимых один  от
другого вечеров за уставленным бутылками столом, табачный дым, евший  глаза,
винный перегар, пьЯный гомон, заглушавший тихий перебор струн. ‚сплыл  ли  в
его памЯти этот юношески звонкий,  мЯгкий,  ласкающий  слух  голос,  который
заставлЯл пускатьсЯ в плЯс, целовать женщин, нашептывать им  на  ухо  нежную
чепуху? Ќет, ‹итума не помнил его. •осефино ошибсЯ. …го не было с ними в тот
вечер; он никогда не слышал, как поет Џаломино Њолеро.
     - “бийц-то нашли? - спросил  Њойсес,  выпустив  дым  сразу  изо  рта  и
ноздрей.
     - Ќет покуда. ’ы дружил с ним?
     - „а нет, пожалуй. ‡аходил он сюда, сок пил. ђазговаривали, конечно, но
особенной дружбы не было.
     - Ђ скажи, какой он был? ‚еселый? ѓоворливый? €ли  такой  молчун  -  не
подступишьсЯ?
     - Ћн больше помалкивал, стеснЯлсЯ. ‡наешь, поэтическаЯ  натура,  не  от
мира сего. †алко, что его забрили, муштра - это было не длЯ него.
     - „а он призыву не подлежал, - сказал ‹итума, стрЯхиваЯ в рот последние
капли сока. - Џошел добровольно. Њать в толк не может взЯть почему. „а  и  Я
тоже.
     -  Њожет,  от  несчастной  любви?  -  предположил  Њойсес,  и  уши  его
зашевелились.
     - Џохоже, - согласилсЯ ‹итума. - Ћднако все равно  непонЯтно,  кто  его
убил и за что.
     ‚ дверЯх показались новые посетители, и Њойсес  отошел  к  ним.  ‹итуме
самое времЯ было отправлЯтьсЯ на поиски грузовика  и  ехать  домой,  но  он,
внезапно обессилев, сидел неподвижно. …му виделось, как приходит Џаломино  в
богатые кварталы Џиуры, как настраивает свою гитару, как  стоит  в  полутьме
под балконами невест и возлюбленных, очаровывать  которых  его  нанимали  их
женихи и любовники, как получает деньги за эти серенады. Ћн, наверно,  много
месЯцев копил и откладывал, чтобы купить  эту  гитару.  Џочему  же  все-таки
уехать из Џиуры длЯ него был вопрос жизни?
     - ‚спомнил, - ожесточенно . шевелЯ ушами, сказал Њойсес.
     - —то вспомнил?
     - Џаломино в кого-то влюбилсЯ.  —то-то  он  мне  рассказывал.  ЃезумнаЯ
любовь и все такое. „а-да, он говорил.
     - ‚ замужнюю, что ли, влюбилсЯ?
     - Ќе знаю, ‹итума. Њожет, в замужнюю, а может, в монашенку. Њало ли как
бывает. Џомню, Я его спросил: "ќй, певун, чего  такой  кислый?"  Ђ  он  мне:
"‚любилсЯ Я, Њойсес, да только ничего из этого не выйдет".  „умаю,  он  и  в
армию потому пошел.
     - Ќет, а все-таки почему  "ничего  не  выйдет"?  ‚  кого  влюбилсЯ,  не
помнишь?
     Њойсес покачал головой, и уши его задвигались сами собой.
     - Ќет. ѓоворил только, встречаютсЯ они украдкой, и по вечерам он издали
поет ей серенады.
     - ’ак, - сказал ‹итума. - ‡начит, Џаломино скрылсЯ из Џиуры потому, что
ревнивый муж пригрозил разделатьсЯ с ним. ’еперь бы  узнать,  кто  была  его
избранница и почему "ничего не выйдет". •оть  одно  понЯтно:  жестокость,  с
которой убили Џаломино, объЯснЯетсЯ ревностью.
     - …ще знаю, что жила его красавица где-то возле аэропорта. Њожет,  тебе
это пригодитсЯ? - добавил Њойсес.
     - „а?
     - „а. Ћднажды он был  здесь,  сидел  вот  где  ты  сейчас  сидишь.  Њой
приЯтель собиралсЯ в —иклайо, а Џаломино спросил, не подбросит ли он его  до
аэропорта. "Ђ зачем тебе в аэропорт,  певун?"  -  "‘пою,  говорит,  серенаду
одной девушке". ‡начит, она где-то там обретаетсЯ.
     - Ќо там вообще ничего нет - песок да роща.
     - ђаскинь мозгами, ‹итума, - снова шевельнулись уши Њойсеса. - Џодумай,
поищи.
     - ‚ерно говоришь, - почесал в затылке полицейский. - ’ам  неподалеку  -
авиабаза и дома летчиков.
 
        III 
 
     - „ома летчиков? - переспросил лейтенант ‘ильва.  -  ќто  уже  кое-что.
’еперь эта сволочь не скажет, что мы попусту времЯ терЯем.
     Џереспросить-то он переспросил, но ‹итума отлично знал, что  лейтенант,
хоть и поддерживает разговор, и рассказывает о  своей  стычке  с  командиром
авиабазы, однако все помыслы его, все силы тела и души  устремлены  к  одной
цели - ни на минуту не выпустить из полЯ зрениЯ донью Ђдриану,  сновавшую  с
веником по своей харчевне. Ћт ее  сноровистых  и  проворных  движений  подол
платьЯ иногда задиралсЯ, открываЯ могучее бедро, а когда она наклонЯлась  за
совком, в вырезе легкого перкалевого платьЯ показывалась высокаЯ,  ничем  не
стесненнаЯ грудь. ѓлаза лейтенанта, не пропускавшие ни одного  ее  движениЯ,
алчно горели. ‹итума никак не  мог  понЯть,  чем  уж  так  прельстила  доньЯ
Ђдриана его начальника. ‹ейтенант был юн, светлокож, с  рыжеватыми  усиками,
почти никогда не  снимал  темных  очков  и  мог  бы  покорить  сердце  любой
таларенской девицы. …сли бы захотел. Ќо он не хотел: его влекла только доньЯ
Ђдриана. Ћн сам признавалсЯ ‹итуме: "Џоддела менЯ толстуха на  крючок,  будь
она неладна". ‹итума недоумевал. „оньЯ Ђдриана годилась лейтенанту в матери;
в гладко зачесанных ее волосах уже проглЯдывала седина, а кроме того, она  и
вправду была очень толста, причем всюду равномерно и одинаково  -  настоЯщаЯ
бочка сорокаведернаЯ. Њуж ее, рыбак Њатиас, ночью выходил  в  море,  а  днем
отсыпалсЯ. †или они в комнатенке при харчевне. „ети их выросли и  отделились
от родителей; двое сыновей работали в нефтЯной компании.
     - ѓлаза проглЯдите, сеньор лейтенант. Ќаденьте хоть  очки,  по  крайней
мере.
     - „ень ото днЯ все краше, - не сводЯ глаз с хозЯйки,  прошептал  тот  и
потер позолоченный  перстенек  на  безымЯнном  пальце  о  колено,  обтЯнутое
форменными брюками. - “ж не знаю,  как  она  ухитрЯетсЯ,  но  день  ото  днЯ
расцветает все пышней.
     ‚  ожидании  таксиста  полицейские   пили   козье   молоко,   закусываЯ
бутербродами с жирным белым сыром.  Џолковник  Њиндро  назначил  им  быть  в
половине девЯтого. •арчевнЯ  -  убогое  строеньице  из  тростника  с  крытым
циновками полом  -  была  пуста.  ‚доль  стен  тЯнулись  полки,  уставленные
бутылками,   жестЯнками,   стоЯли   колченогие   стульЯ.    Ќемногочисленным
постоЯльцам доньЯ Ђдриана готовила в углу на примусе. —ерез пролом в  стене,
заменЯвший дверь, виднелась хибарка, где спал сейчас Њатиас.
     - Ћх, доньЯ Ђдриана, вот вы подметали и не слышали, как превозносил вас
наш лейтенант, - с медовой улыбкой  заговорил  ‹итума.  •озЯйка,  раскачиваЯ
бедра, воздев веник, приближалась к ним. - ‚от, дескать, и годочков  не  так
уж мало, и килограммчики лишние найдутсЯ, а все  но  нет  в  ’аларе  женщины
обольстительней.
     - џ говорил то, что думал,  -  ответил  лейтенант  ‘ильва,  принЯв  вид
лихого волокиты. - Љ тому же это чистаЯ правда. „оньЯ  Ђдриана  и  сама  это
прекрасно знает.
     - ‘кажите вашему лейтенанту, чтобы он делом занЯлсЯ чем шутки шутить  с
матерью семейства. - „оньЯ Ђдриана со вздохом опустилась на скамеечку  возле
стойки. - ‘кажите ему, чтобы он, чем  порЯдочной  женщине  голову  морочить,
искал бы убийц беднЯжки Џаломино.
     - Ќу а если Я их найду? - ‹ейтенант  с  оттенком  некоторого  похабства
прищелкнул Языком. - Љакова будет награда? ‚ы подарите мне ночь любви?  Ћдно
ваше слово - и Я повергну их к вашим ногам!
     "‚он как разошелсЯ, словно она  уже  согласилась",  -  подумал  ‹итума.
‡аигрываниЯ лейтенанта забавлЯли его, но внезапно он вспомнил про убитого, и
сразу стало не до смеха. …сли бы эта паскуда полковник согласилсЯ им помочь,
дело пошло бы на лад: полковник знает о своих подчиненных все - кто судилсЯ,
кто сидел, - он может допросить любого. …сли бы он согласилсЯ помочь, они  с
лейтенантом, глЯдишь, и напали бы на след тех  гадов.  Ќо  полковник  Њиндро
думает только о себе. Џочему он отказалсЯ помочь? Џотому что летчики считают
себЯ  существами  высшего  порЯдка  -  этакие  принцы  с   голубой   кровью.
Џолицейских они презирают до глубины души и плевать на них хотели.
     - Ћтпустите менЯ, а не то Я разбужу Њатиаса! Ќи стыда,  ни  совести!  -
вскричала в эту минуту  доньЯ  Ђдриана,  потому  что  лейтенант,  когда  она
протЯгивала ему пачку "€нки", схватил ее за руку. - ‘лужанку свою  хватайте,
а честных женщин оставьте в покое.
     ‹ейтенант выпустил ее и достал  сигарету,  а  доньЯ  Ђдриана,  негодуЯ,
отошла. ‚ечнаЯ  историЯ:  вспыхивает  как  порох,  а  сама  в  глубине  души
предовольна. "‚се они немножко потаскухи", - мрачно подумал ‹итума.
     - ’олько и разговоров что про убийство, - сказала доньЯ  Ђдриана.  -  ‘
рождениЯ живу в ’аларе, и за все годы первый раз  такое  злодейство.  “  нас
если и убивали, то в честном бою, как господь заповедал,  один  на  один.  Ђ
чтоб человека так мучили и терзали - никогда. Ђ вы сидите сиднем. Ќе стыдно?
     - Њы сиднем  не  сидим,  мамаша,  -  ответил  лейтенант  ‘ильва.  -  Ќо
полковник Њиндро нам содействовать не пожелал, допросить товарищей  Џаломино
не позволил. Ђ они бы должны хоть что-то знать. Њы плутаем в потемках по его
вине. Ќо рано или поздно истина откроетсЯ.
     - Њать до чего жалко, - вздохнула доньЯ  Ђдриана.  -  Ћх  уж  этот  мне
полковник Њиндро!  ‘песи  в  нем  слишком  много,  спеси  и  гонору:  вы  бы
посмотрели, как он по улицам ходит с дочкой под ручку. Ќа  встречного  и  не
взглЯнет, и не кивнет. Људа там до него  папе  римскому!  Ђ  она  еще  хуже.
Џринцесса!
     Ќе было еще восьми, а солнце жгло  нещадно.  ‘олнечные  лучи  проникали
сквозь щели в тростниковых стенах; светЯщиесЯ эти стрелы били  в  лачугу  со
всех сторон; плЯсали пылинки, роем вилась мошкара. Ќа улице было  малолюдно.
‹итума различал даже приглушенный рокот  прибоЯ.  Њоре  было  неподалеку,  и
солоноватаЯ свежесть его умерЯла зной, хотЯ ‹итума знал:  здесь,  в  ’аларе,
вода покрыта радужной нефтЯной пленкой, загажена разной дрЯнью,  выброшенной
за борт с портовых баркасов.
     - Њатиас говорит, божественный был у мальчика голос, пел как  настоЯщий
артист, - сказала доньЯ Ђдриана.
     - ђазве он его знал? - удивилсЯ лейтенант.
     - ђаза два слышал, когда сети готовил.
     ‘тарый рыбак Њатиас  Љьерекотильо  вместе  с  двумЯ  своими  подручными
наживлЯл крючки перемета, как вдруг  послышалсЯ  негромкий  перебор  гитары.
Ќочь была луннаЯ, и  рыбаки  легко  различили  неподалеку  человек  шесть  с
авиабазы, покуривавших возле лодок на  песке.  Љогда  раздалсЯ  этот  голос,
Њатиас и двое других бросили  сети,  подошли  поближе.  ѓолос  был  какой-то
теплый, от переливов его хотелось  вдруг  заплакать,  и  мурашки  ползли  по
спине. Љогда паренек спел "„ве души", все захлопали,
     Њатиас попросил позволениЯ пожать певцу ру