 так, как он,  по всей видимости,  воображал в
своих жутких сладострастных фантазиЯх.
     ‚ пЯтом часу Ѓартлет  ѓрин  взошел  на костер;  он с такой  готовностью
взобралсЯ  на  кучу  хвороста, как будто его там в самом  деле ждало брачное
ложе...  € мне сразу вспомнились его собственные слова, что  еще сегоднЯ  он
надеетсЯ  воссесть женихом в доме  ‚еликой Њатери, под этими  кощунственными
речами он, вне всЯких сомнений, имел в виду возвращение к €саис —ерной.
     ‚скарабкавшись наверх, он, громко смеЯсь, крикнул епископу:
     --  Ѓудьте  начеку,   господин   свЯтоша,  как  только  Я  запою  песнь
возвращениЯ, берегите свою лысину, ибо Я намерен окропить  ее кипЯщей смолой
и огненной серой, дабы мозг ваш пылал  непрестанно  до  вашего  собственного
паломничества в ад!
     Љостер и  вправду был сложен на редкость  коварно и расчетливо; никогда
прежде и,  дай Ѓог, никогда в грЯдущем не будет такого в нашей земной юдоли.
Ќа уложенных штабелЯми вЯзанках сырых, коптЯщих сосновых сучьев был возведен
столб,  к  которому  стражники  железными  цепЯми  приковали  Ѓартлета.  ќто
пыточное древо до самого верху было обмотано  пропитанной  серой бечевкой, а
над  головой несчастного грешника нависал внушительной толщины нимб из смолы
и серы.
     ’аким образом, когда палач  стал с разных  сторон совать  свой факел  в
дрова,  прежде всего Ярко вспыхнула  сернаЯ бечевка, и проворный огонек, как
по фитилю, побежал вверх, к нимбу над головой осужденного, и вот  уже первые
редкие капли огненного дождЯ упали на Ѓартлета ѓрина.
     Ћднако, казалось,  фантастический  человек  там, на костре  ждал  этого
инфернального серного  дождЯ  как манны  небесной,  как  освежающей весенней
грозы: поток  едких, глумливых издевательств обрушилсЯ  на епископа, так что
бархатное  кресло …го преосвЯщенства куда больше напоминало позорный  столб,
чем тот, к которому была привЯзана его жертва. €  если бы сэр Ѓоннер мог под
благовидным предлогом покинуть место, где при всем честном народе ему в лицо
беспощадно  бросали  обвинениЯ  в  самых  тайных  грехах и  пороках, он бы с
величайшим удовольствием так и сделал и  даже отказал бы себе в  наслаждении
полюбоватьсЯ этой  казнью! Ћднако,  словно  прикованный к спинке кресла,  он
пребывал в  странном оцепенении,  похоже, ему просто  не  оставалось  ничего
иного,  как, дрожа  от Ярости  и  стыда,  с  пеной у  рта отдавать приказ за
приказом помощникам палача, чтобы они ускорили свою страшную работу, которую
раньше  он  думал  растЯнуть  до  предела. €  все же,  несмотрЯ на весь ужас
происходЯщего, Я не мог не изумитьсЯ тому, что даже этот огненный  ливень из
серы и  смолы,  хлынувший на смену  редкому  моросЯщему дождику, не заставил
Ѓартлета замолчать, казалось, он и в самом деле был неуЯзвим. Ќаконец  сухие
щепки и хворост, нашпигованные паклей, сделали свое дело -- костер вспыхнул,
и  Ѓартлет исчез  в дыму  и  пламени. €  тогда он  запел, но  не  так, как в
подземелье, распЯтый на цепЯх, -- сейчас, под треск  горЯщих  поленьев,  его
мрачный гимн звучал грозно и ликующе:

     Џовешенный на мачте --
     хоэ-хо! -- после линьки в мае! --
     плыву за горизонт
     в серебрЯном ковчеге
     сквозь огненный потоп.
     •о, Њать €саис, хоэ!

     ЊертваЯ тишина  воцарилась  на  площади, у  всех  от  ужаса перехватило
горло;  палач  со своими  подручными, судьи, свЯщенники, сановники, застыв в
гротескных позах, напоминали комичных  нелепых марионеток. ‚переди, подобный
бескровному  призраку, восседал  …го преосвЯщенство;  судорожно вцепившись в
подлокотники  своего кресла,  невидЯщими  глазами взирал он на пламЯ.  € вот
когда затих последний  звук  и  Ѓартлет ѓрин замолк навсегда, Я увидел,  как
епископ внезапно вскочил и, качнувшись вперед,  едва устоЯл на ногах; в  эту
минуту он поразительно походил на осужденного, которому  только что огласили
приговор. Ѓыл ли  то порыв ветра, или в самом деле не обошлось без нечистой,
так  или иначе,  над костром вдруг взметнулсЯ  огненный сполох  --  подобный
красно-желтому  Языку, он  вихрем  перечеркнул вечернее небо  в  направлении
епископского трона и,  почти облизав  тонзуру преподобного  Ѓоннера,  ужалил
сгустившиесЯ сумерки.  Ќу  а о том,  окропило  ли  эту  благочестивую  главу
пылающей адской серой,  как  предсказывал Ѓартлет,  остаетсЯ  только гадать.
‘удЯ  по  искаженному  судорогой лицу Љровавого епископа, --  да, хотЯ воплЯ
слышно не было, должно быть, он просто потонул в крике разом ожившей толпы и
лЯзге оружиЯ.
     „умаю, пророчество Ѓартлета все же  исполнилось, ибо,  когда Я, немного
придЯ  в  себЯ,  провел  рукой  по  лбу,  инстинктивно  смахиваЯ  напрЯжение
последних часов, к  моим  ногам  упал мой собственный опаленный локон. Ќочь,
сменившую  этот  кошмарный день, Я провел в моем одиноком застенке, но и она
прошла при весьма странных обстоЯтельствах, лишь часть из них можно доверить
дневнику, хотЯ  мне очень не  хочетсЯ делать даже это, да  и смысла нет, так
как все равно Я никогда не забуду того, что  случилось со мной в  подземелье
Љровавого епископа.
     ‚ечер  и перваЯ  половина  ночи  прошли в  томительном  ожидании нового
дознаниЯ или --  кто знает? -- возможно,  и пытки. Џризнаюсь, Я не  очень-то
доверЯл  предсказанию  Ѓартлета,  зато  поминутно  хваталсЯ  за его  уголек,
пытаЯсь  через полированные грани  невзрачного минерала заглЯнуть в будущее.
Ќо  вскоре  в подземелье стало слишком  темно, а тюремщики в  эту, как  и  в
прошлую, ночь не считали нужным  -- а может, следовали строгому  предписанию
-- давать в камеру свет.
     ‚здыхаЯ о  своей судьбе, Я почти завидовал  жребию главарЯ  ревенхедов,
который теперь по крайней  мере  избавлен от цепей и дальнейших  тЯгот  этой
жизни; в  таких невеселых  думах Я просидел довольно долго, должно быть, уже
за полночь свинцоваЯ дремота смежила мне веки.
     € вдруг тЯжелые кованые двери распахнулись и Ѓартлет ѓрин запросто, как
к себе домой, вошел,  лучась улыбкой  победителЯ;  зрелище  здравствующего и
даже как будто помолодевшего  разбойника повергло менЯ в крайнее  изумление,
причем Я словно и не спал, ни на  мгновение не забываЯ,  что всего несколько
часов  тому назад  он был сожжен. џ тут же строго потребовал во  имЯ  ’роицы
…диносущной ответствовать, кто он теперь --  призрак бесплотный  или Ѓартлет
ѓрин  собственной  персоной,  коль  скоро  он  какими-то  неведомыми  путЯми
вернулсЯ с того света.
     Ѓартлет, как обычно,  рассмеЯлсЯ своим глухим смехом, идущим из глубины
груди: нет,  он, конечно, не призрак, а  живой, здоровый  и самый что ни  на
есть настоЯщий  Ѓартлет ѓрин, и пришел не с "того" света, а с этого, ибо мир
един  и  никакого  "загробного"  нет,  зато имеетсЯ  неисчислимое  множество
различных фасадов, сечений и измерений, вот и он теперь  обитает в несколько
ином измерении, так сказать, на обратной стороне.
     Ћднако  в  моем  изложении  это  звучит  каким-то  жалким  лепетом,  не
передающим  и малой  доли  той  великой  Ясности,  простоты  и  очевидности,
которыми,  как  мне казалось, Я  обладал  в  тогдашнем  уникальном состоЯнии
духовной иллюминации,  так как проникновение в  истинную природу того, о чем
мне  говорил Ѓартлет,  было подобно  свЯщенному восторгу мистиков: солнечное
сиЯние затопило мой мозг, и  тайны времени, пространства и бытиЯ стали вдруг
прозрачными  и покорно открылись  моему духу. ’огда  же Ѓартлет  поведал мне
массу  удивительного  о моем "Я" и о будущем, все  это моЯ памЯть  сохранила
вплоть до мельчайших подробностей.
     ‚оистину, после того как Я стал свидетелем столь многих его пророчеств,
кои  сбывались самым чудесным и противоестественным образом, с моей  стороны
было бы просто глупо не доверЯть предсказанному мне в ту ночь и сомневатьсЯ,
воображаЯ себЯ во власти  предательского морока.  Ћдно лишь менЯ удивлЯло: с
какой  стати  Ѓартлет  столь  преданно  заботитсЯ  обо  мне, взЯв  под  свое
покровительство? •ристианскаЯ забота  о  ближнем? ‘мешно и наивно, но пока Я
еще ни разу не уличил его в самомалейшем прегрешении против справедливости и
не заметил,  чтобы  он хоть раз проЯвил себЯ  коварным искусителем, иначе  у
менЯ  достало бы мужества крикнуть твердое  и действенное <i>"apage Satanas",</i> и
он бы незамедлительно провалилсЯ в тартарары.
     ‚о  веки  веков мой  путь  не  станет  его  путем;  и если бы  Я  тогда
заподозрил, что  он  злоумышлЯет против менЯ, то сейчас же призвал бы его  к
ответу!
     “ступаЯ моим настойчивым расспросам, Ѓартлет открыл мне, что уже  утром
Я буду на  свободе.  “тверждение,  принимаЯ во  внимание все  обстоЯтельства
дела,  совершенно невероЯтное, но,  когда  Я насел на разбойника, доказываЯ,
что чистое безумие предрекать такое, он буквально зашелсЯ от смеха:
     --  „а ты никак умом повредилсЯ, брат „и.  ‚идишь солнце -- и отрицаешь
око! ‹адно, ты в искусстве  еще  неофит, длЯ тебЯ кусок шлака значит больше,
чем живое  слово.  Ђ потому, когда проснешьсЯ, порасспроси мой  подарок,  да
смотри не растерЯй при этом свой хваленый здравый смысл.
     …го чрезвычайно важные советы и поучениЯ касались в основном завоеваниЯ
ѓренландии, а также  той  поистине непредсказуемой значимости, каковую будет
иметь это  предприЯтие  длЯ моей дальнейшей судьбы. ‘ледует добавить, что во
времЯ своих  посещений -- а он отныне частенько навещал менЯ -- Ѓартлет ѓрин
вновь и вновь с предельной настойчивостью и определенностью указывал на этот
путь  как единственный к  той  высочайшей и страстно  взыскуемой  цели,  коЯ
воплощена длЯ менЯ в короне ѓренландии; и его призыв Я уже начинаю оценивать
по достоинству!..
     Џотом  Я проснулсЯ...  “щербнаЯ луна  стоЯла высоко  и  Ярко,  так  что
проекциЯ узкого окна бледно-голубым квадратом лежала у моих ног. џ вступил в
косую  лунную  полосу,  осторожно  извлек  кристалл  и  подставил его черные
зеркальные грани лучам  ночного  светила. Ќа них заиграли  синеватые, иногда
переходЯщие  в  черный фиолет рефлексы... ‚ течение  долгого  времени дальше
этого не шло. Ћднако странное, физически ощутимое спокойствие поднималось из
глубин моей души, и  вот черный кристалл перестал дрожать  в моих пальцах --
они словно окаменели.
     ‹унный свет на угольных гранЯх начал перепиватьсЯ всеми цветами радуги;
молочно-опаловые туманности  то поЯвлЯлись,  то вновь пропадали. Ќаконец  на
зеркальной  поверхности кристалла проступил  светлый,  очень четкий  контур;
вначале  он был совсем крошечный  и казалсЯ залитой  светом луны комнатой  с
играющими гномами, за которыми следишь  в  замочную скважину. Ћднако фигурки
вскоре  стали  расти,  и  картинка, хоть и  лишеннаЯ  перспективы  реального
пространства,  обрела такое  удивительное сходство с действительностью,  что
мне  показалось,  будто Я сам перенессЯ  в  нее.  €  тут Я  увидел... <i>(‘леды
огнЯ.)...</i>

     ‚от уже в который  раз  кто-то  очень старательно выжег  текст; пробел,
впрочем, небольшой. ‡десь вновь чувствуетсЯ рука моего предка. ‘корее всего,
записав этот  эпизод, „жон  „и подумал, что не  стоит кому попало раскрывать
тайны, которые, как  он,  видимо,  понЯл после своих  злоключений в  ’ауэре,
могут  быть  весьма  опасными.  Љ этому месту  журнала  прилагаетсЯ фрагмент
какого-то  письма.  Ћчевидно,  его  где-то раздобыл  мой кузен  ђоджер  и  в
процессе  собственных штудий счел необходимым  присовокупить к записЯм „жона
„и. ‚о всЯком случае, на письме имелась соответствующаЯ пометка его рукой:
     Ћстаток документа, проливающего свет
     на таинственное освобождение „жона „и
     из ’ауэра.
     ЏринимаЯ во внимание плачевное  состоЯние фрагмента, выЯснить  адресата
этого письма не представлЯетсЯ возможным, что, впрочем,  не так  уж и важно,
так   как   само   послание  достаточно   убедительно  свидетельствует,  что
освобождение  „жона  „и  из  заключениЯ  произошло  благодарЯ  вмешательству
принцессы …лизаветы.
     ”рагмент привожу полностью:
     ...подвигло  менЯ („жона  „и) открыть ‚ам, единственному на земле,  сию
тайну, самую великую и самую  опасную  в жизни моей. € если ничто другое, то
пусть хоть это  оправдает  менЯ  во всем,  что Я сделал  и сделаю  во  славу
всемилостивейшей  королевы  моей …лизаветы, целомудренной  в  своем одиноком
величии.
     €так, в двух словах.
     Љак  только  принцесса из известных  источников узнала о моем отчаЯнном
положении, она повелела втайне -- какое мужество и осмотрительность, и это в
столь юном возрасте -- ЯвитьсЯ ко двору нашему общему другу ђоберту „адли и,
взЯв  с него  рыцарское  слово,  спросила  о его  любви  и  преданности мне.
“бедившись в его  решительном настрое пожертвовать, если  надо, жизнью своей
ради менЯ, она предпринЯла шаги неслыханного мужества. Ќе в силах  верить --
мои способности удивлЯтьсЯ отнюдь не беспредельны, -- мог ли Я предполагать,
что  недооценивающее  опасность, по-детски наивное  высокомерие, даже,  если
хотите, сумасбродство ее  характера,  кое времЯ от времени  заглушало  в ней
голос здравого смысла,  заставит  ее  сделать  невозможное  и  тем  не менее
единственно  возможное  длЯ   моего  спасениЯ?  Љороче,   ночью,  с  помощью
поддельных  ключей  и отмычек  -- одному небу известно, кто их подсунул ей в
руки! -- она пробралась в государственную канцелЯрию королЯ ќдуарда, который
как раз в эти дни питал особенно дружеское  расположение к епископу Ѓоннеру,
вдобавок о ту пору их еще свЯзывали государственные дела.
     Ћна  нашла и  открыла  Ящик, в  котором  хранилась  снабженнаЯ водЯными
знаками бумага, предназначеннаЯ исключительно длЯ королевских документов; на
ней, подделав недрогнувшей рукой  почерк королЯ, она начертала приказ о моем
немедленном освобождении  и  скрепила  его  личной печатью  ќдуарда  --  уму
непостижимо, каким образом к ней попал  этот практически всегда  находЯщийсЯ
под замком предмет государственной важности.
     ‚се  это  она  проделала  с  такой изумительной  осторожностью,  умом и
отвагой, что  подлинность документа  не вызвала и  тени  сомнениЯ, --  более
того, когда позднее приказ попалсЯ на глаза самого королЯ ќдуарда, он был до
того поражен этим почти магическим порождением своего пера, о  существовании
коего доселе и не подозревал, что с молчаливым покорством принЯл документ за
свой  собственный.  ‘корее всего,  он  заметил  подлог и  тем  не  менее  во
избежание  кривотолков о  нечистой,  возымевшей неслыханную дерзость творить
свои непотребства в непосредственной близости от …го высочайшей особы, почел
за лучшее промолчать. Љак бы то ни было, а на следующее утро, еще до восхода
солнца, ђоберт „адли -- позднее граф ‹естер -- барабанил в двери  канцелЯрии
епископа Ѓоннера; вручив срочное послание, он настоЯл на том, чтобы получить
ответ на королевскую депешу и самого арестанта непосредственно от  духовного
суда. € это удалось!..
     Ќи  один человек -- и Я  в том числе  -- уже не узнает содержаниЯ этого
мнимого  посланиЯ королЯ  ќдуарда, составленного шестнадцатилетней девочкой.
Ћднако  Я знаю,  что Љровавый  епископ, отдаваЯ  при  „адли как  королевском
посланце  приказ о моей выдаче, был  бледен и дрожал всем телом. ‚от и  все,
чем Я с ‚ами, мой бесценный друг, хотел поделитьсЯ. ќтих сведений, которые Я
сообщил ‚ам  не  без  некоторых колебаний,  достаточно, чтобы составить себе
представление  о  том  "вечном  единстве",  о  котором  Я  ‚ам  неоднократно
рассказывал в свЯзи с нашей всемилостивейшей королевой...

     Ќа этом письмо кончаетсЯ.
     ‚ журнале же „жона „и,  после испорченного куска, записи продолжаютсЯ с
нижеследующего:

     “тром, в полном соответствии с предсказанием Ѓартлета ѓрина,  Я был без
всЯких  проволочек  освобожден  из-под  стражи и вывезен  стариной „адли  из
’ауэра туда, куда не достали бы даже длинные руки …го преосвЯщенства, ибо по
истечении весьма  короткого  времени  он  навернЯка уже терзалсЯ  бы  муками
совести за свое преступное, недостойное государственного  мужа мЯгкосердечие
в отношении такой злокозненной персоны, как моЯ. Ќе хочу больше нагромождать
комментарии, назойливо пытаЯсь объЯснить и доказать <i>secundam rationem</i> каждый
дюйм  неисповедимых путей ѓосподних.  ‡амечу лишь,  что, нарЯду с прЯмо-таки
невероЯтным и  в  высшей  степени примечательным  мужеством и ловкостью моей
избавительницы  и  очевидным  заступничеством  высших  сил,  моему  спасению
поспешествовало  также  душевное состоЯние епископа  Ѓоннера. Ќевесть какими
окольными путЯми до менЯ дошло от  епископского капеллана, что  сэр Ѓоннер в
ночь после сожжениЯ Ѓартлета ѓрина так и не сомкнул глаз: вначале в каком-то
сильном смЯтении часами  расхаживал  из утла в угол в своем кабинете, потом,
впав  в   странный  делирий,  билсЯ  в   судорогах,  преследуемый  до   утра
неописуемыми  кошмарами.   ‚ременами,   на  миг  прерываЯ  свое  сражение  с
воображаемыми  демонами,  он  обращалсЯ  с обрывистыми  невнЯтными  речами к
какому-то невидимому гостю  и наконец громко возопил: "‘даюсь! Џризнаю,  что
ты сильнее и что менЯ пожрет огонь... огонь... огонь!" ‚орвавшийсЯ в кабинет
капеллан  обнаружил его  лежащим без сознаниЯ...  „о моих ушей доходило  еще
множество слухов, которые Я не хочу приводить. ‚се они столь ужасны, что мне
кажетсЯ,  эти   инфернальные  образы  будут  менЯ  преследовать  всю  жизнь,
попытайсЯ Я перенести их на бумагу.
     ќтим „жон „и завершает свой  рассказ  о "серебрЯном  башмачке" Ѓартлета
ѓрина.

     Ќесколько  дней, проведенных на природе,  прогулки в горах  оказали  на
менЯ  свое  благотворное действие.  ђешительно  распрощавшись  с  письменным
столом,  меридианом  и  пыльными реликвиЯми предка  „и,  Я  словно преступил
магический крут и как из тюрьмы вырвалсЯ на свободу...
     ‡абавно,  говорил  Я себе, когда  первый  раз  ковылЯл через  торфЯники
предгорий,  ведь  сейчас ты  испытываешь то  же  самое,  что,  должно  быть,
чувствовал  „жон „и, оказавшись  после лондонского подземельЯ на шотландском
плато. € даже рассмеЯлсЯ, надо же, вбил себе в голову, что  „жон „и шагал по
такой же пустоши, такой же веселый, переполненный до краев таким же чувством
свободы, как и Я, почти через триста пЯтьдесЯт лет после „и спотыкающийсЯ по
южнонемецким  торфЯным  болотам.  Ђ  тогда  это  было в  отландии, где-то в
окрестностЯх  ‘идлоу-•иллз, о котором мне когда-то рассказывал дед. •од моих
ассоциаций совершенно понЯтен, так  как мой англо-штирийский  дед достаточно
часто  обращал мое детское  внимание  на родственную  близость  атмосферы  и
ландшафта высокогорных торфЯников отландии и немецких Ђльп.
     € Я продолжал грезить  и вот уже видел себЯ сидЯщим дома,  но не таким,
как обычно, когда заглЯдываешь в прошлое, нет: как будто по-прежнему сижу за
письменным столом, похожий на пустую оболочку, на  зимнюю, отслужившую свое,
но все еще приклеенную к  месту своей  смерти  личинку, из которой несколько
дней назад выполз Я, веселый  мотылек, и,  обсушив крылышки, порхаю  теперь,
наслаждаЯсь в зарослЯх вереска своей новообретенной свободой. Ћбраз этот был
настолько реален,  что мне  даже стало не по  себе. џ содрогнулсЯ  от ужаса,
представив,  как  Я возвращаюсь домой, в  повседневность,  а  за  письменным
столом действительно сидит пустотелый кожный покров, и мне его, как мертвого
двойника, надо снова на себЯ натЯнуть, чтобы соединитьсЯ с моим прошлым...
     Ќу  а когда  Я в самом деле вернулсЯ  к себе,  все  эти фантазии  мигом
улетучились, лишь только Я столкнулсЯ на лестнице  с ‹ипотиным, -- не застав
менЯ, он спускалсЯ вниз. Ћднако Я  его задержал  и,  несмотрЯ на  гудЯщее от
утомительной поездки тело, потащил назад, в квартиру.  ‚незапно в моей  душе
настойчивей, чем когда-либо прежде, дало о себе знать желание побеседовать с
ним о кнЯгине, о ‘троганове -- в общем, обо всем том, что...
     Љороче, ‹ипотин поднЯлсЯ со мной наверх и остаток вечера провел у менЯ.
     ‘траннаЯ    встреча!    ’очнее,   странной   была   лишь   определеннаЯ
двусмысленность нашего разговора, а ‹ипотин,  надо сказать, был  разговорчив
как  никогда,  и еще:  особый,  гротескный,  почти  шутовский  тон,  который
временами наблюдалсЯ у него, столь многозначительно выступил на первый план,
что,  казалось,  трансформировал  саму личность  антиквара,  преобразил  ее,
повернул новой, незнакомой мне гранью.
     ‘ообщив  о  поистине стоической смерти  барона ‘троганова, он  принЯлсЯ
разглагольствовать  о своих хлопотах  в роли  попечителЯ над  наследственным
имуществом, впрочем,  "имущество"  --  слишком громко  сказано: в  опустелом
стенном шкафу  висело кое-что из одежды, подобно... хм... личинкам мотылька.
ќто  уже  интересно  -- ‹ипотин  употребил ту  же  самую  метафору,  котораЯ
неотступно  преследовала  менЯ  в  горах.  €  через  мое  сознание  пронессЯ
трепещущий рой летучих, эфемерных мыслей: так ли уж сильно отличаетсЯ смерть
от  того чувства, с каким выходишь  на свободу  в настежь открытую  дверь, а
там,  в  комнате, остаетсЯ пустаЯ  личинка, брошеннаЯ  одежда  --  кожа,  на
которую мы  еще при  жизни -- совсем недавно Я имел возможность убедитьсЯ  в
справедливости этого  -- сравнениЯ -- смотрим с ужасом, как на нечто чуждое,
как только что умерший оглЯдываетсЯ на свой собственный труп...
     Ђ  ‹ипотин  тем временем продолжал  болтать,  перескакиваЯ с одного  на
другое,  причем понЯть, говорит ли он серьезно или шутит, было,  как обычно,
невозможно; Я ждал, но,  очевидно, напрасно: о кнЯгине отокалунгиной  он не
обмолвилсЯ ни разу. Џовернуть же нашу беседу  в нужную мне сторону не давало
какое-то необъЯснимое  смущение,  наконец  Я не  утерпел  и,  завариваЯ чай,
впрЯмую спросил, какую цель преследовал он, указываЯ кнЯгине на менЯ  как на
владельца редкого оружиЯ, которое он мне Якобы продал.
     -- „а?  Ђ  почему бы мне  вам  было  его и  не продать? --  невозмутимо
осведомилсЯ  ‹ипотин. …го  тон  сбивал менЯ  с  толку, и Я  заговорил  с ним
голосом более резким, чем мне бы хотелось:
     --  ‚ы  что  же, не помните,  что  никакого  наконечника  копьЯ  --  ни
старинной, ни современной, ни русской, ни персидской, ни Ѓог весть еще какой
работы -- вы  мне  не продавали?! „умаю, вы  и  сами преотлично  знаете, что
никогда...
     Ћн перебил менЯ все так же невозмутимо:
     -- ‘амо собой разумеетсЯ, почтеннейший, копье Я продал вам.
     Џолузакрыв веки,  он  старательно приминал  пальцами  табачные  волокна
своей сигареты. ‚есь его облик был сама невинность.
     џ так и подскочил:
     -- —то  за шутки, ‹ипотин! Ќичего подобного Я у вас никогда не покупал.
€  даже  не видел  в  вашей  лавке чего-либо  напоминающего  это  оружие! Ќе
представлЯю, как можно так ошибатьсЯ!
     --  ‚ы  уверены? -- вроде бы  даже  с ленцой протЯнул ‹ипотин. -- Ќу, в
таком случае Я продал вам это копье когда-то давно.
     -- Ќикогда! Ќи раньше, ни позже! „а поймите же вы,  наконец! „авно! —то
значит "давно"?! ‘обственно, мы с вами и знакомы-то с полгода,  не больше, и
уж  поверьте,  шесть  месЯцев  -- это не  срок, тут  моей памЯти  как-нибудь
достанет!
     ‹ипотин глЯнул на менЯ исподлобьЯ:
     --  ‘казав  "давно",  Я  имел  в  виду  --  в  прошлой жизни,  в другой
инкарнации.
     -- Џростите, в другой?..
     -- ‚ прошлой инкарнации, -- спокойно повторил ‹ипотин.
     џ   счел  это  за  неудачную  шутку   и,  подстраиваЯсь  под  его  тон,
саркастически воскликнул:
     -- Ђх вот оно что!
     ‹ипотин промолчал.
     Ђ поскольку ничего вразумительного на интересующий менЯ вопрос он так и
не ответил, Я попробовал с другого конца:
     --  ‚прочем,  могу  только  благодарить  вас  за  знакомство  с  дамой,
котораЯ...
     Ћн кивнул. џ продолжал:
     -- ‚от только мистификациЯ... ‚ы, разумеетсЯ, никак без нее обойтись не
могли,  но  Я из-за  вашей  милой  шутки  оказалсЯ,  к сожалению,  в  весьма
щекотливой  ситуации.  ‚  общем,  мне  бы  хотелось   помочь  по  мере  моих
возможностей кнЯгине отокалунгиной найти это оружие...
     -- „а,  конечно,  но  ведь оно у  вас!  --  с убийственной серьезностью
заЯвил антиквар.
     -- ‹ипотин, с вами сегоднЯ положительно невозможно разговаривать!
     -- Ќо почему же?
     -- Ќет, это  уж слишком -- обманывать даму, утверждать, что у менЯ есть
какое-то оружие...
     -- ...которое вы получили от менЯ.
     -- Џослушайте, как только вы еще раз скажете...
     -- ...что это было в прошлой инкарнации. Ћчень может быть! •отЯ... -- и
‹ипотин,  изобразив  на  лице   глубокое  раздумье,  пробормотал:  --   века
перепутать совсем нетрудно.
     „а, сегоднЯ  с ним серьезного разговора не получитсЯ. ‚ душе Я  начинал
уже злитьсЯ. Ќу что ж, делать нечего, придетсЯ подлаживатьсЯ под него,  и Я,
сухо усмехнувшись, сказал:
     --  †аль,  что  Я  не  могу  отослать  кнЯгиню отокалунгину  в прошлую
инкарнацию за этой редкостью, о которой она так страстно мечтает!
     -- Џочему же нет? -- спросил ‹ипотин.
     -- Ѓоюсь,  у  кнЯгини  ваши  столь  удобные  и  столь  глубокомысленные
отговорки врЯд ли найдут понимание.
     -- Ќе скажите! -- ‹ипотин усмехнулсЯ. -- ЉнЯгинЯ -- русскаЯ.
     -- Ќу и?..
     --  ђоссиЯ   молода.  „аже   очень,   как   считает  кое-кто  из  ваших
соотечественников.  Њоложе вас всех.  Ќо в то  же  времЯ  ее историЯ  уходит
корнЯми в глубокую древность. —то бы мы  ни делали, ни у кого это не вызовет
удивлениЯ: можем хныкать, подобно детЯм, или, подобно  восточным седобородым
мудрецам, погрузитьсЯ в свои мысли и не заметить, как пролетели века...
     Ќу, это мы уже слышали. € Я не удержалсЯ, чтобы не поддразнить его:
     -- Љак же, как же, ведь русские -- это богоизбранный народ.
     ‹ипотин по-мефистофельски ухмыльнулсЯ:
     -- ‚озможно. €бо вы-то  уж точно от дьЯвола. ‚прочем, все мы составлЯем
единый мир.
     €  вновь возобладало во мне желание поиронизировать над этим застольным
философствованием, национальной болезнью русских:
     --  Њудрость,  достойнаЯ антиквара! Џредметы  старины, не  важно, какой
эпохи,  оказавшись  в руках  современных живых  людей, проповедуют бренность
пространства и времени. ‹ишь мы сами  привЯзаны к  ним... -- Њоим намерением
было  и  дальше  без разбора нагромождать подобные банальности, чтобы  поток
моей болтовни перехлестнул  его затертые,  обветшалые философемы, однако он,
усмехнувшись, прервал менЯ каким-то клюющим движением своей птичьей головы:
     -- Ќу что  ж, антиквариат  действительно многому  менЯ  научил. Љстати,
самаЯ  древнЯЯ  из всех известных  мне  антикварных редкостей --  это Я сам.
‘обственно, мое настоЯщее имЯ -- Њаске.
     Ќет слов, чтобы описать ту оторопь, котораЯ нашла на менЯ. Ќа мгновение
мне показалось,  что  моЯ голова  превратилась  в какой-то сгусток тумана. ‘
большим трудом  унЯл  Я  вспыхнувшее  во  мне волнение  до уровнЯ  вежливого
удивлениЯ и спросил:
     -- Ћткуда вам известно это  имЯ, ‹ипотин?  ‚ы даже  представить себе не
можете, как это менЯ интересует! „ело в том, что Њаске небезызвестен и мне.
     -- ‚от как? -- ‹ицо ‹ипотина оставалось непроницаемым, как маска.
     -- „а-да. „олжен признатьсЯ, и имЯ это, и его  носитель с определенного
времени занимают менЯ чрезвычайно...
     --  Ќадо  думать,  в этой  инкарнации,  то  есть  с  недавних  пор?  --
усмехнулсЯ ‹ипотин.
     -- „а! Љонечно! -- заверил Я желчно. -- ‘ тех пор как Я получил  эти...
эти... -- Ќевольно Я шагнул к письменному столу, где пирамидами громоздились
свидетельства моей работы; от  вниманиЯ  ‹ипотина это не ускользнуло,  ну  а
скомбинировать  недостающие детали, конечно, труда не составило. Џоэтому  он
перебил менЯ с Явным самодовольством:
     -- •отите сказать, с тех пор как к вам в руки попали эти акты и хроники
о жизни известного „жона „и, алхимика и чернокнижника …лизаветинской  эпохи?
‚се верно, Њаске знавал и этих господ.
     Њое терпение стало иссЯкать.
     -- Џослушайте, ‹ипотин, сегоднЯ вы уже достаточно дурачили менЯ. —то же
касаетсЯ ваших  таинственных иносказаний, то их, видимо, следует отнести, на
счет вашего не в меру веселого вечернего  настроениЯ;  ответьте же  наконец:
откуда вы узнали это имЯ -- Њаске?
     --  Ќу  вот,  --  с  прежней ленцой протЯнул ‹ипотин, --  ведь  Я  уже,
кажетсЯ, сказал, что он был...
     --  ђусский,  разумеетсЯ.  "Њагистр царЯ", как  его  обычно называют  в
старинных грамотах. Ќо вы? —то общего с ним у вас?
     ‹ипотин встал и закурил новую сигарету:
     --  утка, почтеннейший! Њагистр царЯ известен  в...  в  наших  кругах.
ђазве  так уж  невероЯтно, что  этот  самый  Њаске  ЯвлЯетсЯ родоначальником
какой-нибудь фамилии  потомственных археологов и антикваров,  подобной моей?
Љонечно,  гипотеза, не  более, дорогой  друг, всего лишь  гипотеза!  -- € он
потЯнулсЯ за своим пальто и шлЯпой.
     --  ‚ самом деле  забавно, -- сказал Я, -- значит, эта  страннаЯ фигура
известна вам из истории вашей родины? Ќо в  старинных английских  хрониках и
документах она всплывает вновь и вторгаетсЯ в мою жизнь... так сказать...
     ‘лова эти  сорвались  с моих губ нечаЯнно,  но  ‹ипотин,  открыв дверь,
пожал мне руку:
     -- ...в вашу, так  сказать, жизнь,  почтеннейший. Љонечно,  пока что вы
всего лишь  бессмертны. Ћн, однако, -- ‹ипотин помедлил мгновение, подмигнул
и еще  раз сжал мою руку, -- длЯ простоты скажем: "Я",  --  так вот "Я",  да
будет  вам известно, вечно. Љаждое  существо бессмертно, только не знает или
-- при поЯвлении своем на свет, а может, покидаЯ его -- забыло это, посему и
нет  у него никакой вечной жизни. ‚ следующий раз, возможно,  Я  расскажу об
этом больше. Џо всей видимости, мы с вами еще долго будем встречатьсЯ. ‡асим
до свиданиЯ!
     € он сбежал по лестнице вниз.
     Ћбеспокоенный  и  сбитый с толку, Я  осталсЯ один.  ЏокачиваЯ  головой,
пыталсЯ  привести  мои мысли в порЯдок. Ђ может, ‹ипотин был подшофе? —то-то
бесшабашное, как после  двух-трех бокалов  вина,  поблескивало в его  взоре.
Ќет, пьЯным он, конечно, не был. ’ут  скорее какаЯ-то  легкаЯ сумасшедшинка,
ведь,  сколько Я его знаю,  он  всегда  таков. ‚кусить  судьбу изгнанника  в
семьдесЯт лет, одного этого достаточно, чтобы поколебались душевные силы!
     € все же странно, что и он наслышан о  "магистре царЯ", в конце концов,
даже свЯзан с ним родственными узами, если принимать всерьез его намеки!
     Љонечно, было  бы  хорошо узнать, какими достоверными сведениЯми он все
же располагает об этом Њаске!  Ќо  --  проклЯтье! -- с  делами кнЯгини Я  не
продвинулсЯ ни на шаг.
     Џри свете  днЯ, в  ситуации, не допускающей каких-либо экивоков,  Я еще
призову ‹ипотина к ответу. ‚торично уже не позволю водить себЯ за нос!
     Ђ теперь за работу!
     ‡апускаю руку в глубину  выдвижного  Ящика,  в котором хранЯтсЯ  бумаги
„жона „и, и  выуживаю  на  свет божий  какую-то обернутую в  велень тетрадь.
Ќедоуменно  листаю: ни титульного листа,  ни заголовков -- записи,  лишенные
каких-либо пометок, почерк хотЯ и отличаетсЯ весьма значительно от почерка в
журнале и  дневнике, тем не менее это,  несомненно, рука „жона  „и.  € тут Я
догадываюсь  --  это  только  промежуточное  звено,  а  остальные,  по  всей
видимости,  однотипные  веленевые  тетради   ждут  своей  очереди  в  недрах
письменного стола.
     €так, начинаю переводить.

     <i>‡аметки о позднем периоде жизни „жона „и, баронета ѓлэдхилла.</i>
     Anno 1578.
     ‘егоднЯ, в  великий праздник  ‚оскресениЯ ѓоспода нашего €исуса •риста,
Я, „жон „и, поднЯлсЯ с моего ложа с первыми лучами и тихо, на цыпочках, дабы
не  разбудить џну --  мою теперешнюю, вторую жену -- и любимого сына Ђртура,
спЯщего в своей колыбели, прокралсЯ из спальни.
     Ќе  знаю,  что  заставило  менЯ  спуститьсЯ  во  двор,  залитый  мЯгким
солнечным  светом, быть может,  мысль о том,  как скверно началось длЯ  менЯ
утро Џасхи двадцать восемь лет назад.
     „а,   есть   за  что   вознести   искреннюю   и  проникновенную   хвалу
неисповедимому провидению или, более  канонически,  милосердию божественного
промысла, ведь  Я и  сегоднЯ, на  пЯтьдесЯт  седьмом  году  жизни,  в добром
здравии  и рассудке могу наслаждатьсЯ дарами  мира сего, любуЯсь встающим на
горизонте светилом.
     Њногие из  тех, кто некогда  покушалсЯ на менЯ, давно канули в ‹ету, от
Љровавого  епископа  Ѓоннера не осталось  ничего, кроме отвращениЯ в  памЯти
современников, его именем теперь пугают непослушных детей.
     Ќо что же Я сам, и то ночное прорицание, и дерзкие порывы моей мЯтежной
юности?..  Њне  не  в  чем  упрекнуть  ‘удьбу  за эти  годы,  полные планов,
разочарований и борьбы.
     „авненько не посещали менЯ  подобные  мысли, а тут -- настоЯщаЯ  осада!
‡адумчиво брел Я  по  берегу узкой речушки „и, именем  которой  когда-то был
назван  наш  род. Ќо здесь,  у  истоков,  она  еще  ручеек,  своей резвой  и
суетливой  торопливостью напоминающий слишком быструю и легкомысленную  нашу
юность.  Њежду тем Я достиг места, где ручей  разделЯетсЯ  на многочисленные
узкие  протоки,  наподобие  лент  обвивающие   холм   Њортлейка;   есть  там
заброшенный глинЯный карьер,  вода, затекаЯ в него, превратила  эту заводь в
поросший  тростником  пруд.  Ќа первый  взглЯд кажетсЯ,  что  здесь ручей „и
погиб, увЯзнув в трЯсине.
     “ этой  болотистой дыры  Я и  остановилсЯ, глЯдЯ на  колеблемый  ветром
тростник.  ЉакаЯ-то  неудовлетворенность, недовольство  собой обуревали  мою
душу,   в  висках   назойливо   колотилсЯ  вопрос:  неужели  этот  ручей  „и
символизирует судьбу  самого „жона  „и?  Ѓурный исток  --  и  ранее  болото,
стоЯчаЯ вода, жабы, лЯгушки, тростник, а над всем этим в зыбком от испарений
воздухе,  пронизанном  солнечными  лучами,  стремительные  пролеты  стрекоз,
капризные,  неподвластные  расчету   траектории,   трепет   инкрустированных
драгоценными камнЯми крыльев... ‹овишь это эфемерное чудо, гонЯешьсЯ за ним,
а когда поймаешь и разожмешь кулак -- в руке остаетсЯ отвратительный червь с
прозрачными мишурными крыльЯми.
     Њой взглЯд  упал  на большую  бурую  личинку, из которой,  почувствовав
тепло  весеннего  утра, как  раз  вылезала  новорожденнаЯ  стрекоза.  ‘овсем
недолго дрожащаЯ тлЯ прижималась к желтой  и гладкой  поверхности  тростника
рЯдом со своей  только что покинутой и теперь какой-то призрачной оболочкой,
в  последней  судороге  этого страшного  акта  рождениЯ  и  смерти  намертво
вцепившейсЯ в стебель. ‚ солнечных лучах нежные крылышки обсохли быстро; все
выше  и выше, резкими  толчками,  стали они  подниматьсЯ, плавным,  каким-то
сомнамбулическим движением развернулись, задние лапки прилежно и завороженно
разгладили  их,  они страстно затрепетали  -- и вот крошечный эльф зажужжал,
сверкнул  прозрачными  крылышками, и  в следующее мгновение  его прерывистый
полет затерЯлсЯ в блаженной безбрежности воздушного океана.
     "‚от она -- тайна жизни, --  вспыхнуло во  мне.  --  ’ак покидает  свою
бренную   оболочку   бессмертие,  так,   согласно   предназначению   своему,
победоноснаЯ волЯ сокрушает темницу и выходит на свободу".
     € Я  вдруг вижу самого себЯ, многократно повторенного у  менЯ за спиной
длинной  чередой образов,  начало которой терЯетсЯ  в  далеком  прошлом моей
жизни:  сидЯщего  на корточках рЯдом с Ѓартлетом  ѓрином в ’ауэре; читающего
скучные манускрипты и травЯщего зайцев в шотландском  горном убежище ђоберта
„адли;  составлЯющего  в ѓринвиче  гороскопы длЯ юной …лизаветы -- диковатой
недотроги;  расшаркивающегосЯ   в   церемонных   поклонах  и   произносЯщего
бесконечные  тирады  перед  императором Њаксимилианом  в Ћфене,  в  ‚енгрии;
месЯцами  плетущего  дурацкие интриги вместе  с Ќиколаем  ѓрудиусом,  тайным
секретарем императора Љарла и куда более тайным розенкрейцером. џ видел себЯ
словно  живую  статую,  застывшую  в  каком-нибудь нелепом  положении то  от
умопомрачительного ужаса, то от беспомощности, в ослеплении чувств:  больной
в Ќанси,  на постели в покоЯх герцога ‹отарингского; сгорающий от ревности и
любви,  переполненный  планами  и  надеждами  в  ђичмонде  перед  пламенной,
ледЯной, ослепительной, подозрительно уклончивой, перед ней -- перед ней...
     ‚ижу себЯ у ложа  моей  первой жены, моей  ревнивой  ненавистницы, моей
несчастной  ќлинор,  когда  она  боролась со  смертью; вижу, как  потихоньку
выскальзываю  от нее, из  темницы смерти, на свободу, в сад Њортлейка, к ней
-- к ней -- к …лизавете!
     ‹ичинка! -- ‹ичина! -- Њаска! -- €ллюзиЯ! -- Џризрак! € все это Я; нет,
не Я, а коричневый червь; то здесь, то там он  судорожно цеплЯетсЯ за землю,
в  муках   рожаЯ  другого,  окрыленного,  истинного   „жона  „и,  покорителЯ
ѓренланда, завоевателЯ мира, юного принца!
     Џрошли  годы,  а  извивающийсЯ  червь  так  и не  родил  блистательного
жениха!.. Ћ юность!.. Ћ пламЯ!.. Ћ моЯ королева!!!
     ’акова была утреннЯЯ прогулка пЯтидесЯтисемилетнего мужчины, мечтавшего
в двадцать семь увенчать себЯ короной Ђнглии и взойти на трон Ќового ‘вета.
     € что же произошло за эти тридцать долгих лет, с тех пор как Я в Џариже
восседал  на прославленной  кафедре,  а  ученые  мужи, король и  французские
герцоги внимали мне подобно прилежным  ученикам? Ћ какой терн порастрепалось
орлиное  оперение  крыльев,  которые  стремились  к солнцу? ‚  каких  силках
запуталсЯ этот орел, что вместе с дроздами и перепелами разделил судьбу дичи
и лишь благодарЯ ѓосподу Ѓогу заодно с домашней птицей не угодил на жаркое?!
     ‚ это тихое пасхальное утро всЯ моЯ жизнь прошла у менЯ перед  глазами;
но  не так, как обычно бывает с воспоминаниЯми, -- Я  видел себЯ  живого, во
плоти, "у  себЯ  за  спиной",  каждый  период  моей  жизни  был  представлен
соответствующей личинкой, и Я в обратном  порЯдке пережил все муки рождений,
примерЯЯ  на  себЯ эти  покинутые телесные  оболочки  с  самого  начала моей
сознательной жизни и до сего днЯ. Ќо это схождение в ад несбывшегосЯ не было
напрасным,  ибо  замер  Я пораженный  --  столь  путаным предстал очам  моим
пройденный  путь,  словно  озаренный  внезапно  Ярким  солнечным  светом.  €
подумалось мне, что есть смысл перенести  видениЯ этого днЯ на бумагу. €так,
все случившеесЯ со мной за последние двадцать восемь лет озаглавлю Я:

        ‚‡ѓ‹џ„ ЌЂ‡Ђ„

     ђодерик ‚еликий из “эльса и •оэл „ат „обрый, которого народные сказаниЯ
воспевали на протЯжении веков, -- мои родоначальники,  гордость нашего рода.
’аким образом, моЯ кровь древнее крови обеих ђоз Ђнглии и обладает такими же
правами на трон, как и та, коЯ призвана к власти в королевстве.
     —есть крови  никак  не  может быть  умалена  тем, что  в  бурЯх времени
владениЯ  эрлов „и уменьшились, титул потускнел и некогда славный род пришел
в  упадок.  Њой  отец,  ђоланд  „и,  баронет  ѓлэдхилл,  человек   дикого  и
безудержного  нрава, из всего доставшегосЯ ему в наследство  сохранил только
замок „истоун да более или менее протЯженный участок земли, ренты с которого
как раз хватало на то, чтобы удовлетворЯть его крайне грубые страсти и столь
же  поразительное  тщеславие: ведь он  воспитывал менЯ, своего единственного
сына, последнего в древнем  роду, не иначе как  длЯ нового  расцвета и славы
нашего дома.
     Љак только дело касалось  моего будущего, он,  словно пытаЯсь  искупить
чрез менЯ  грехи своего отца и деда, обуздывал свою натуру, и хотЯ  он почти
не  видел менЯ и стихии наши были  так же противоположны, как вода  и огонь,
тем  не  менее  лишь ему одному  Я  обЯзан  поддержкой  моих  склонностей  и
исполнением столь  далеких  ему  желаний.  —еловек,  у  которого любаЯ книга
вызывала  Ярость,  а науки --  издевательский  смех,  тщательнейшим  образом
пестовал мои таланты и предоставил мне возможность -- даже в этом проЯвилась
его  непомернаЯ  гордынЯ! -- получить самое блестЯщее  образование, о  каком
только мог мечтать  богатый и высокородный английский дворЯнин. ‚ ‹ондоне  и
—елмсфорде нанимал он мне первых учителей того времени.
     ‘вое обучение  Я завершил  в  колледже  ‘в. €оанна  в Љембридже в кругу
благороднейших  и толковейших умов  Ђнглии.  € когда Я  в двадцатитрехлетнем
возрасте не  без блеска  защитил  в  Љембридже степень  бакалавра,  получить
которую нельзЯ ни  деньгами, ни хитростью,  мой отец устроил в „истоуне пир;
чтобы оплатить  поистине королевские  долги, в  которые  он  с бессмысленным
расточительством  залез  ради  этого событиЯ, пришлось заложить  почти треть
всех наших владений.
     ‚скоре после этого он умер.
     Ђ   так  как  моЯ  мать,  тихаЯ,  хрупкаЯ,  всегда  печальнаЯ  женщина,
давным-давно скончалась,  Я в  свои двадцать четыре года  нежданно-негаданно
оказалсЯ единственным и полноправным наследником древнего титула  и все  еще
довольно значительного состоЯниЯ.
     …сли Я, может быть,  излишне настойчиво и упоминал здесь  о  несходстве
наших с отцом натур, то делал это ради того лишь,  чтобы в наиболее выгодном
свете представить  чудесное  прозрение  этого  человека, который, сам в этой
жизни  ничего  знать не  желавший,  кроме  ристалищ,  игры  в кости, охоты и
пирушек,  тем не  менее  сумел  разглЯдеть в презираемых им  семи  свободных
искусствах силу -- и мою  к ним  склонность,  --  способную  вернуть блеск и
славу  нашему  родовому  гербу, изрЯдно потрескавшемусЯ  и  потускневшему  в
годину лихолетьЯ.  Ћднако нельзЯ сказать, что мне  не перепала добраЯ толика
буйного   и   необузданного   нрава   моего   отца.   €з-за   вспыльчивости,
невоздержанности  в вине и  одного еще более достойного всЯческого порицаниЯ
изъЯна моей  натуры  Я  уже  в  ранней  юности нередко  оказывалсЯ  в весьма
рискованных  переделках,  чреватых  опасностью   нешуточной.   „авнЯЯ  и  по
юношескому легкомыслию