нополе, ‚аршаве и
‚ене. ‡десь, в –арьграде, Ѓранкович работал на английского
посланника и жил в просторном каменном доме между башнЯми
‰ороз Љалеши и Љараташ на Ѓосфоре. Ќа первом этаже дома он
приказал выстроить половину храма, посвЯщенного матери Ђнге-
лине, его прабабке, которую ‚осточнаЯ –ерковь объЯвила свЯтой.
‚тораЯ половина того же храма находитсЯ в ’рансильвании, месте
постоЯнного пребываниЯ отца Ѓранковича.
     Ђврам Ѓранкович человек видный, с огромной грудной клеткой,
напоминающей клетку длЯ крупных птиц или небольших зверьков,
и на него часто нападают убийцы, ведь в народной песне поетсЯ, что
кости его из золота.
     ‚ –арьград он прибыл так, как путешествует всегда: на
высоком верблюде, которого кормЯт рыбой. †ивотное под ним идет
иноходью, и ни капли вина не проливаетсЯ из чаши, укрепленной в
оголовье. ‘ раннего детства Ѓранкович спит не ночью, как все
зрЯчие, а только „нем, но когда он перевел свои часы и превратил
день в ночь - сказать никто не может. Ћднако и во времЯ своих
ночных бдений он не может спокойно сидеть на месте, будто не дает
ему покоЯ чужое горе. Џоэтому за трапезой ему всегда ставЯт две
тарелки, два стула и два стакана - среди обеда он часто
неожиданно вскакивает и пересаживаетсЯ на другое место. ’очно
так же не может он долго говорить на одном Языке, а менЯет их, как
любовниц, и переходит то на румынский, то на венгерский или
турецкий, а у одного попугаЯ начал учить и хазарский Язык.
€звестно, что во сне он говорит по-испански, но наЯву это его знание
тает как снег на солнце. Ќе так давно кто-то пел ему во сне песню
на непонЯтном Языке. Џесню он запомнил, и длЯ того, чтобы
перевести ее, нам пришлось искать человека, знающего Языки, не
известные Ѓранковичу. ’ак мы нашли одного раввина, и Ѓранкович
прочитал ему на памЯть слова песни. Ћна короткаЯ и звучит так:


     ђаввин, услышав начало, тут же прервал Ѓранковича и
продолжил песню до конца. Џотом он написал имЯ автора стихов.
Ћни были написаны еще в XII веке, и сложил их некий €уда
•алеви Y. ‘ тех пор Ѓранкович учит древнееврейский. Ћднако то,
чем он занимаетсЯ в повседневной жизни, имеет совершенно
практическую природу. Џотому что способности его разносторонни, а
улыбка среди других наук и умений его лица выступает в роли
алхимии...
     Љаждый вечер, стоит ему проснутьсЯ, он начинает готовитьсЯ к
бою. ’очнее, он ежедневно упражнЯетсЯ в мастерстве владениЯ
саблей с одним из здешних знаменитых искусников. €скусник этот
- копт по имени Ђвер-кие ‘кила, которого Ђврам нанЯл себе в
слуги. ќтот Ђвер-кие носит один глаз постным, а другой скоромным,
а все морщины его лица свЯзаны в узел над переносицей. “ него
есть самое подробное описание и каталог сабельных ударов, всех,
какие когда-нибудь были применены, и прежде, чем внести в свой
рукописный справочник какой-либо новый удар, он сам лично
проверЯет его на живом мЯсе. Ѓранкович закрываетсЯ вместе со
своим слугой-коптом в огромном зале, пол которого застелен ковром
размером с небольшой луг, и в полном мраке они упражнЯют свои
сабли. Ђверкие ‘кила обычно берет в левую руку один из концов
длинной верблюжьей уздечки, другой ее конец подхватывает кир
Ђврам, тоже левой, а в правой у него саблЯ, такаЯ же тЯжелаЯ, как
и та, которую сжимает в темноте рука ЂверкиЯ ‘килы. Њедленно
наматывают они уздечку на руку, пока не почувствуют, что уже
приблизились друг к другу, и тогда замахиваютсЯ беспощадными
саблЯми - в полной темноте, от которой можно оглохнуть. Ћ
быстроте удара Ѓранковича поют гуслЯры, да Я и своими глазами
прошлой осенью видел, как он стоит под деревом и ждет порыва
ветра, и первый же плод, который падает вниз, на лету рассекает
надвое. “ него заЯчьЯ губа, и, чтобы скрыть это, он отпустил усы, но,
когда он молчит, между усами все равно видны зубы. € кажетсЯ,
будто верхней губы у него нет вовсе, а усы растут на зубах...
     ...‘ербы говорЯт, что он любит свой край и что всегда
советуетсЯ со своими, однако у него есть .странные недостатки,
которые никак не приличествуют его роду занЯтий. Ћн не умеет в
разговоре поставить точку и выбрать ту минуту, когда следует
поднЯтьсЯ и уйти. Ћн всегда с этим тЯнет и наконец упускает
момент, оставлЯЯ людей в недоумении чаще - при прощании, чем
при встрече. Ћн употреблЯет гашиш, который специально длЯ него
готовит один евнух из Љавалы, никому больше он не доверЯет. Ќо
как это ни удивительно, у Ѓранковича нет постоЯнной потребности в
опиуме, и длЯ того, чтобы не приобрести зависимость, он времЯ от
времени посылает запечатанный Ящик гашиша со своим курьером в
Џешту, откуда и получает его обратно с нетронутыми печатЯми
спустЯ два месЯца, когда, по его подсчетам, опиум уже сможет ему
понадобитьсЯ. ‚сегда, когда Ѓранкович не в пути, огромное седло
верблюда, украшенное бубенчиками, возвышаетсЯ в его большой
библиотеке и служит ему столом, за которым можно писать стоЯ.
„ома во всех комнатах полно самых разных домашних предметов,
которые выглЯдЯт какими-то испуганными, но никогда не найти
рЯдом с ним или поблизости от него двух одинаковых вещей.
ЉаждаЯ вещь, или животное, или человек должны быть из разных
сел. ‘реди его слуг сербы, румыны, греки, копты, а недавно он взЯл
на службу одного турка из Ђнатолии. “ кира Ђврама есть большаЯ
и малаЯ постели, и, почиваЯ (а спит он всегда только днем), он
перемещаетсЯ из одной постели в другую. Џока он спит, его слуга,
тот самый, что родом из Ђнатолии, ћсуф Њасуди **, не сводит с
него взглЯда, от которого падают птицы. Ђ проснувшись, кир Ђврам
- как будто в страхе - поет в постели тропари и кондаки своим
предкам, которых ‘ербскаЯ церковь причислила к лику свЯтых.
     ’рудно судить о том, насколько Ѓранковича интересуют
женщины. “ него на столе стоит деревЯннаЯ фигура обезьЯны в
натуральную величину с огромным членом. €ногда кир Ђврам
повторЯет свое присловье: "Ѓаба без зада, что село без церкви",
только и всего. ђаз в месЯц господарь Ѓранкович отправлЯетсЯ в
ѓалату, всегда к одной и той же гадалке, и она по картам читает его
судьбу старинным и требующим большого терпениЯ способом. ‚
своем доме гадалка держит длЯ Ѓранковича специальный стол, и на
этот стол она бросает новую карту каждый раз, когда на дворе
менЯетсЯ ветер. Ћт того, какой ветер подует, зависит, какаЯ карта
лЯжет на стол Ѓранковича, и это продолжаетсЯ годами. Ќа прошлую
Џасху, только мы вошли к ней, задул южный ветер, и гадалка сразу
же изрекла:
     - ‚ам приснитсЯ человек с одним седым усом. Њолодой, с
красными глазами и стеклЯнными ногтЯми на одной руке, он
приближаетсЯ к –арьграду, и скоро вы встретитесь...
     ќто известие настолько обрадовало нашего господина, что он
тут же приказал вдеть мне в ноздрю золотое кольцо, и Я едва смог
спастись от этой милости.


     ‡наЯ, насколько венский двор интересуетсЯ планами господарЯ
Ѓранковича, Я могу сказать, что Ѓранкович относитсЯ к тем людЯм,
которые с особым вниманием и усердием заботЯтсЯ о своем
будущем, возделывают его, как большой сад. Ћн не из тех, кто
проживает жизнь бегом. ‘вое будущее он заселЯет медленно и
осознанно. Ћткрывает его длЯ себЯ шаг за шагом, как неведомую
землю, сначала раскорчевывает и только потом строит в самом
подходЯщем месте здание, в котором потом еще долго переставлЯет
все вещи, пока не найдет их истинное расположение. Ћн обращает
внимание на то, чтобы будущее не замедлило свой ход и рост,
однако заботитсЯ и о том, чтобы самому не разогнатьсЯ и не
зашагать вперед быстрее, чем оно может продвигатьсЯ впереди него.
ќто своего рода гонка. € проигрывает тот, кто быстрее. ‚ настоЯщий
момент будущее кира Ђврама похоже на сад, в котором уже
посажено семЯ, но лишь один он знает, что из него прорастет. ’ем не
менее о том, что за планы строит Ѓранкович, можно догадатьсЯ по
той истории, которую пересказывают „руг „ругу только шепотом.
ќто


     Џовесть о Џеткутине и Љалине

     ‘тарший сын кира Ђврама Ѓранковича, ѓргур Ѓран-кович *,
рано сунул ногу в стремЯ и взмахнул саблей, закаленной в огне
горЯщего верблюжьего навоза. …го одежду, обшитую кружевами и
испачканную кровью, в то времЯ из „жулы, где ѓргур жил с
матерью, посылали в –арьград, чтобы ее там выстирали и отгладили
под надзором отца, просушили на свежем ветре с Ѓосфора, отбелили
под греческим солнцем и с первым караваном отправили обратно в
„жулу.
     ‚торой, младший, сын Ђврама Ѓранковича лежал в то времЯ
где-то в Ѓачке за разноцветной печью, сложенной наподобие церкви,
и мучилсЯ. ѓоворили, что с тех пор, как на ребенка помочилсЯ
дьЯвол, он встает по ночам, убегает с метлой из дома и подметает
улицы. Џотому что по ночам его сосала Њорь, кусала за пЯтки и из
его сосков текло мужское молоко. Ќапрасно втыкали в дверь вилку
и, поплевав на сложенные в кукиш три пальца, крестили ими его
грудь. Ќаконец одна женщина посоветовала ему лечь спать с ножом,
намоченным в уксусе, а когда Њорь навалитсЯ на него, пообещать ей
дать утром взаймы соли и вонзить в нее нож. Њальчик все так и
сделал, когда Њорь принЯлась сосать его, он предложил ей взаймы
соли, вонзил в нее нож, и тут послышалсЯ крик, в котором он узнал
давно знакомый голос. Ќа третий день приехала из „жулы в Ѓачку
его мать, с порога попросила соли и упала замертво. Ќа ее теле
нашли рану от удара ножом, на вкус она оказалась кислой... ‘ тех
пор мальчик занемог от ужаса, у него начали выпадать волосы, и с
каждым выпавшим волосом (как сказали Ѓранковичу знахари) он
терЯл год жизни. Љлоки волос, запакованные в юту, пересылали
Ѓранкозичу. Ћн приклеивал их к мЯгкому зеркалу, на котором было
нарисовано лицо ребенка, и таким образом знал, на сколько лет
меньше осталось жить его сыну.
     Џочти никто, однако, не знал, что кроме этих двух сыновей у
кира Ђврама был еще и приемный сын, если его вообще можно было
так назвать. ќтот третий, или же приемный, сын не имел матери.
Ѓранкович сделал его из глины и прочитал над ним сороковой
псалом, чтобы вдохнуть в него жизнь и заставить двигатьсЯ. Љогда
он произнес слова: "’вердо уповал Я на ѓоспода, и Ћн приклонилсЯ
ко мне и услышал вопль мой. €звлек менЯ из страшного рва, из
тинистого болота; и поставил на камне ноги мои, и утвердил стопы
мои..." - три раза прозвонил колокол на церкви в „але, юноша
шевельнулсЯ и сказал:
     - Љогда прозвонили в первый раз, Я был в €ндии, при втором
ударе - в ‹ейпциге, а с третьим ударом вошел в свое тело...
     ’огда Ѓранкович свЯзал его волосы ‘оломоновым узлом,
привесил к ним ложку из боЯрышника, дал имЯ Џеткутин и пустил
в мир. Ђ сам надел на шею веревку с камнем и простоЯл так всю
литургию в средопостную неделю.
     Ћтец, разумеетсЯ, должен был (длЯ того чтобы все было как у
живых) вложить в тело Џеткутина и смерть. ќтот зародыш конца,
эта маленькаЯ и еще несовершеннолетнЯЯ смерть была в Џеткутине
сперва боЯзливой и глуповатой, нетребовательной к пище, с
недоразвитыми членами. Ќо уже тогда она безмерно радовалась
тому, что Џеткутин растет, а рос он так, что его расшитые рукава
скоро стали такими большими, что в них могли летать птицы. Ќо
вскоре смерть в Џеткутине стала быстрее и умнее, чем он сам, и
опасности она замечала раньше него. Ђ потом она повела себЯ так,
будто приобрела соперницу, о которой речь еще впереди. Ћна стала
нетерпеливой и ревнивой и пыталась обратить на себЯ внимание
тем, что вызывала у Џеткутина зуд на колене. Ћн чесал его и ногтем
оставлЯл на коже написанные буквы, которые потом можно было
читать. ’ак они переписывались. Ћсобенно не любила смерть Џет-
кутиновы болезни. Ђ отец должен был снабдить Џеткутина и
болезнью, раз он хотел, чтобы сын как можно больше походил на
живое существо, ведь без болезни живое существо как без глаз.
Ћднако Ѓранкович постаралсЯ, чтобы болезнь Џеткутина была как
можно более безопасной, и наградил его сенной лихорадкой, той
самой, что возникает весной, когда начинают колоситьсЯ травы и
цветы осыпают ветер и воду пыльцой.
     Ѓранкович поместил Џеткутина в свое имение в „але, в дом,
полный борзых собак, которым загрызть насмерть было проще, чем
съесть. ђаз в месЯц слуги гребнЯми вычесывали их подстилки и
выбрасывали длинные клоки пестрой собачьей шерсти, похожие на
собачьи хвосты. Љомнаты, в которых жил Џеткутин, со временем
приобретали всегда одну и ту же, особую окраску, по которой его
пристанище всегда можно было отличить ото всех других. ‘леды и
жирные пЯтна, которые оставались после него и его пота на
стеклЯнных ручках дверей, подушках, стульЯх, диванах и креслах,
на курительных трубках, ножах и чашках, отливали радугой с
одному ему свойственными переливами красок. ќто была
разновидность портрета, иконы или росписи. Ѓранкович иногда
заставал Џеткутина в зеркалах огромного дома, замурованного в
зеленую тишину. Ћн обучал его как в равновесии соединить в себе
осень, зиму, весну и лето с водой, землей, огнем и ветром, которые
человек тоже носит внутри своей утробы. ЋгромнаЯ работа, которую
следовало проделать, продолжалась долго, у Џеткутина поЯвились
мозоли на мыслЯх, мышцы его памЯти были напрЯжены до предела.
Ѓранкович научил его читать левым глазом одну, а правым -
другую страницу книги, писать правой рукой по-сербски, а левой
по-турецки. Џотом он познакомил его с литературой, и Џеткутин
успешно определЯл в трудах Џифагора места, на которых
отразилось чтение им Ѓиблии, а подписывалсЯ он так быстро, будто
ловил муху.
     Љороче говорЯ, он стал красивым и образованным юношей и
лишь времЯ от времени делал что-нибудь такое, по чему можно
было предположить, что он слегка отличаетсЯ от других людей. ’ак,
например, в понедельник вечером он мог вместо следующего днЯ
недели взЯть из будущего какой-то другой и использовать его
назавтра вместо вторника. Ђ дойдЯ до использованного днЯ, он
употреблЯл на его месте вторник, через который в свое времЯ
перескочил, - таким образом, баланс был восстановлен, Џравда, в
таких случаЯх швы между днЯми получались не совсем гладкими,
возникали трещины во времени, но это только развлекало
Џеткутина.
     ‘ его отцом дело обстоЯло иначе. Ћн постоЯнно сомневалсЯ в
совершенстве своего произведениЯ, и когда Џеткутину исполнилсЯ
двадцать один год, решил проверить, во всем ли тот может
соперничать с настоЯщими человеческими существами. Ѓранкович
рассуждал так: живые его проверили, теперь нужно, чтобы его
проверили мертвые. Џотому что только в том случае, если обманутсЯ
и мертвые и, увидев Џеткутина, подумают, что перед ними
настоЯщий человек из крови и мЯса, который сначала солит, а потом
ест, можно будет считать, что опыт удалсЯ. ЏридЯ к такому
решению, он нашел Џеткутину невесту.
     “ вельмож ‚лахии принЯто иметь при себе одного
телохранителЯ и одного хранителЯ души, Ѓранкович тоже когда-то
придерживалсЯ этого правила. •ранителем его души был
фракийский валах, который говорил, что в мире все стало истиной, и
у которого была очень красиваЯ дочь. „евочка все лучшее взЯла от
матери, так что та после родов осталась навсегда безобразной. Љогда
малышке исполнилось десЯть лет, мать своими когда-то
прекрасными руками научила ее месить хлеб, а отец подозвал к
себе, сказал, что будущее не вода, и преставилсЯ. „евочка пролила
по отцу ручьи слез, так что муравьи, двигаЯсь вдоль этих ручьев,
могли поднЯтьсЯ до самого ее лица. Ћна осиротела, и Ѓранкович
устроил так, что она встретилась с Џеткутином. ‡вали ее Љалина, ее
тень пахла корицей, и Џеткутин узнал, что полюбит она того, кто в
марте ел кизил. Ћн дождалсЯ марта, наелсЯ кизила и позвал Љалину
погулЯть по берегу „унаЯ. Љогда они прощались, Љалина снЯла с
руки кольцо и бросила его в реку.
     - …сли случаетсЯ что-нибудь приЯтное, - объЯснила она
Џеткутину, - всегда нужно приправить это какой-нибудь
неприЯтной мелочью - так этот момент лучше запомнитсЯ. Џотому
что человек дольше помнит не добро, а зло.
     Љороче говорЯ, Џеткутин понравилсЯ ей, она понравилась
Џеткутину, и той же осенью всем на радость их обвенчали. ‘ваты и
кумовьЯ после свадьбы распрощались, перецеловались „руг с
другом, перед тем как расстатьсЯ на долгие месЯцы, и так, в
обнимку, пошли на прощание еще выпить ракии, и еще, и еще - от
бочки к бочке, до самой весны, когда они наконец протрезвели,
оглЯделись вокруг себЯ и после долгого зимнего похмельЯ снова
увидели друг друга. ’огда они вернулись в „аль и, палЯ в небо из
ружей, проводили молодых в весеннюю поездку, как было принЯто в
этих местах. Ќужно иметь в виду, что в „але принЯто ездить
отдохнуть или просто развеЯтьсЯ - к древним развалинам, где
сохранились прекрасные каменные скамьи и греческий мрак,
который гораздо гуще любой другой темноты, так же как и
греческий огонь Ярче любого другого огнЯ. ’уда же отправились и
Џеткутин с Љалиной. €здали казалось, что Џеткутин правит
упрЯжкой вороных, но стоило ему на ходу чихнуть от запаха каких-
нибудь цветов или щелкнуть хлыстом - от коней разлеталось по
сторонам облако черных мух и было видно, что кони белые. Ћднако
это не мешало ни Џеткутину, ни Љалине.
     ќтой зимой они полюбили друг друга. …ли одной вилкой по
очереди, и она пила из его рта вино. Ћн ласкал ее так, что душа
скрипела у нее в теле, а она его обожала и заставлЯла мочитьсЯ в
себЯ. ‘меЯсь, она говорила своим сверстницам, что ничто не щекочет
так приЯтно, как трехдневнаЯ мужскаЯ щетина, проросшаЯ в дни
любви. Ђ про себЯ думала серьезно: мгновениЯ моей жизни умирают,
как мухи, проглоченные рыбами. Љак сделать, чтобы ими мог
кормитьсЯ и его голод? Ћна просила, чтобы он отгрыз ей ухо и съел
его, и никогда не закрывала за собой Ящики и дверцы шкафов,
чтобы не помешать своему счастью. Ћна была молчалива, потому что
выросла в тишине одной и той же бесконечной отцовской молитвы,
вокруг которой всегда схватывалась одна и та же разновидность
тишины. € теперь, когда они двинулись в путь, происходило что-то
похожее, и ей это нравилось. Џеткутин накинул вожжи упрЯжки
себе на шею и читал какую-то книгу, а Љалина болтала и при этом
играла в одну игру. …сли в своей болтовне она произносила какое-
нибудь слово в тот же момент, когда и Џеткутин встречал это же
слово в своей книге, они менЯлись ролЯми, и тогда чтение
продолжала она, а он пыталсЯ попасть на то же слово. ’ак, когда
она показала пальцем на овцу в поле, а он сказал, что именно сейчас
дошел в книге до того момента, когда речь зашла об овце, она не
захотела поверить и,     взЯв книгу, увидела, что в ней говоритсЯ
буквально следующее:

"Љогда уж принес Я обеты ц мольбы,
когда помолилсЯ
миру мертвых, то овцу и овна
над пропастью этой
заклал; чернаЯ кровь потекла, и
тогда снизу
начали из ќреба души слетатьсЯ
покойных людей:
невесты, юноши, с ними
долготерпеливые старцы,
нежные девушки - все собрались после
недавних
печалей и скорби".

      “видев такое совпадение, Љалина продолжила чтение и дальше
последовало:

"Њногие те, которьис когда-то
пронзили
меднокованные копьЯ,
с окровавленным оружием были, с
которым
некогда пали в борьбе;
возле пропасти этой со всех сторон
собрались
с воплЯми, с криком, а Я побледнел,
и объЯл менЯ страх...
€ Я острый меч выхватил, что висел у
менЯ на бедре,
сел рЯдом и к пропасти не подпускал
ни одну из теней,
крови чтоб не напилась прежде,
чем Я у пророков спрошу..."

     ‚ тот момент, когда она произнесла слово "теней", Џеткутин
заметил тень, которую отбрасывал на дорогу разрушенный римский
театр. Ћни приехали.
     ‚ошли они через вход, предназначенный длЯ актеров, бутыль с
вином, грибы и кровЯную колбасу, которые были у них с собой,
поставили на большой камень посреди сцены и поскорее спрЯтались
в тени. Џеткутин собрал сухие лепешки буйвольего навоза, немного
веток, покрытых засохшей грЯзью, отнес все это на сцену и высек
огонь.. ‡вук от соприкосновениЯ огнива и кремнЯ был слышен очень
Ясно даже на самых последних, верхних, рЯдах амфитеатра. Ќо
снаружи, за пределами зрительного зала, где буйствовали дикие
травы и запахи брусники и лавра, не было слышно ничего из того,
что происходило внутри. Ћгонь Џеткутин посолил, чтобы не
чувствовалсЯ запах навоза и грЯзи, затем, обмакнув грибы в вино,
бросил их вместе с кровЯной колбасой на тлеющие угли. Љалина
сидела и смотрела на то, как в амфитеатре заходЯщее солнце
переходит с места на место и приближаетсЯ к выходу. Џеткутин
прогуливалсЯ по сцене и читал вслух имена давних владельцев мест,
выбитые на скамьЯх, громко выговариваЯ древние незнакомые слова:
Caius Veronius Act... Sextus Clodius Cai films, Publila tribu... Sorto
Servilio... Veturia Acia...
     - He вызывай мертвых! - предостерегла его Љалина. - Ќе
вызывай их, придут!
     Љак только солнце покинуло сцену, она снЯла с жара грибы и
кровЯную колбасу и они сели есть. ‘лышимость была великолепной,
и каждый кусок, который они пережевывали, отдавалсЯ эхом от
каждого места особо, с первого по восьмой рЯд, каждый раз по-
разному, возвращаЯ звук назад к ним, на середину сцены. Љазалось,
что те зрители, имена которых были выбиты на скамьЯх, ели вместе
с супругами или жадно причмокивали при каждом новом куске. ‘то
двадцать пар мертвых ушей прислушивалось с напрЯженным
вниманием, и весь зрительный зал жевал вместе с супружеской
парой, похотливо вдыхаЯ запах пищи. Љогда они прерывали трапезу,
делали перерыв и мертвые, как будто кусок застревал у них в горле,
и тогда они напрЯженно следили за тем, что будут теперь делать
молодожены. ‚ такие моменты Џеткутин с особой осторожностью
резал пищу, стараЯсь не поранить палец, потому что ему казалось,
что запах настоЯщей, живой крови может вывести зрителей из
равновесиЯ и тогда они, молниеносные как боль, бросЯтсЯ со своих
мест на него и Љалину и разорвут их на куски, движимые своей
двухтысЯчелетней жаждой. Џочувствовав легкое дуновение ужаса,
Џеткутин прижал к себе Љалину и поцеловал ее. Ћна тоже
поцеловала его, и послышалось, как на местах зрителей раздалось
чмоканье ста двадцати пар губ, как будто и там целовались и
любили.
     Џосле того как они поели, Џеткутин бросил остатки еды в
огонь, а когда они догорели, загасил угли вином, и их шипение
сопровождалось приглушенным "Џссссссссст!", раздавшимсЯ со
зрительских мест. ’олько он хотел вложить нож в ножны, как
налетел порыв ветра, принесший на сцену облачко цветочной
пыльцы. Џеткутин чихнул и в тот же момент порезал руку. ‡апахло
кровью, упавшей на нагревшийсЯ за день камень...
     ‚ тот же момент сто двадцать умерших душ обрушилось на
них с визгом и урчанием. Џеткутин схватилсЯ за меч, но Љалину
уже рвали на части, раздираЯ по кускам ее живое мЯсо, пока ее
крики не превратились в такие же, как издавали мертвецы, и пока
она сама не присоединилась к ним, пожираЯ еще несъеденные куски
собственного тела.
     Џеткутин не знал, сколько дней прошло, прежде чем он понЯл,
где находитсЯ выход из театра. Ћн блуждал по сцене вокруг
остатков костра и их ужина до тех пор, пока кто-то невидимый не
поднЯл с земли его плащ и не закуталсЯ в него. Џустой плащ
подошел к нему и окликнул его голосом Љалины.
     Ћн обнЯл ее, содрогаЯсь от страха, однако под тканью плаща и
на дне голоса не было ничего, кроме пурпурной подкладки.
     - ‘кажи мне,- сказал Џеткутин Љалине, обнимаЯ ее,- мне
кажетсЯ, что тысЯчу лет назад со мной тут случилось нечто
ужасное. Љого-то здесь разорвали на куски и сожрали, и кровь все
еще видна на земле. џ не знаю, действительно ли это произошло, а
если произошло, то когда? Љого съели? ЊенЯ или тебЯ?
     - ‘ тобой ничего не случилось, это не тебЯ разорвали на
куски, - ответила ему Љалина. - € было это совсем недавно, а не
тысЯчу лет назад.
     - Ќо Я тебЯ не вижу, кто из нас двоих мертв?
     - ’ы, юноша, не видишь менЯ, потому что живые не могут
видеть мертвых. ’ы можешь только слышать мой голос. —то же
касаетсЯ менЯ, Я не знаю, кто ты такой, и не могу тебЯ узнать, пока
не попробую каплю твоей крови. Ќо Я тебЯ вижу, успокойсЯ, Я
прекрасно тебЯ вижу. € знаю, что ты жив.
     - Љалина! - крикнул тогда он.- ќто Я, твой Џеткутин, разве
ты менЯ не знаешь? ‘овсем недавно, если это было совсем недавно,
ты целовала менЯ.
     - ЉакаЯ разница, совсем недавно или тысЯчу лет назад,
теперь, когда все так, как есть?
     ‚ ответ на эти слова Џеткутин вытащил нож, поднес палец к
тому месту, где, как он думал, находились невидимые губы его жены
и сделал надрез.
     ‡апахло кровью, но она не успела пролитьсЯ на камень, потому
что Љалина жадно ждала ее. “знав Џеткутина, она вскрикнула и
начала рвать его на куски как падаль, страстно слизываЯ кровь и
бросаЯ кости в зрительный зал, откуда уже рвались на сцену
остальные.


     ‚ тот день, когда все это происходило, кир Ђврам Ѓранкович
записал следующие слова: "Ћпыт с Џеткутином успешно закончен.
Ћн сыграл свою роль с таким совершенством, что смог обмануть и
живых и мертвых. ’еперь можно переходить к более сложной части
задачи. Ћт малой попытки к большой. Ћт человека к Ђдаму".
     ’аким образом, планы кира Ђврама Ѓранковича проЯснЯютсЯ.
‚ планы, которые он строит, входЯт две ключевые персоны. Ћдин
план свЯзан с влиЯтельным родственником Ѓранковича, графом
„жордже Ѓранковичем, о котором венский двор располагает гораздо
более надежными и обширными сведениЯми, чем есть у нас. ‚торой
- с персоной, которую кир Ђврам называет "курос" (что по-
гречески значит "юноша", "мальчик"). ‡десь, в –арьграде, он
ожидает его прихода, как евреи ждут прихода Њессии. ќту персону,
насколько удалось установить, Ѓранкович не знает лично, не знает
он даже и ее имени (отсюда и это ласкательное греческое слово) и
видитсЯ с ней только во сне. Ќо сны его эта персона посещает
регулЯрно, и Ѓранкович видит ее всегда, когда видит сны. Џо
свидетельству самого господарЯ Ђврама, курос - это молодой
человек с усами, один из которых сед, у него стеклЯнные ногти и
красные глаза Ѓранкович ожидает, что однажды встретитсЯ с ним и
с его помощью узнает или поймет что-то, что представлЯетсЯ ему
очень важным Ћт своего куроса Ѓранкович во сне научилсЯ читать
справа налево на еврейский манер и видеть сны от конца и до
начала. ќти необыкновенные сны, в которых кир Ђврам
превращаетсЯ в куроса или, если вам угодно, в евреЯ, начались
много лет назад ‘ам Ѓранкович говорит о своем сне, что сначала он
почувствовал какое-то беспокойство, которое, подобно камню,
брошенному в его душу, падало через нее на протЯжении дней, и
падение это прекращалось только ночью, когда вместе с камнем
падала и душа. Џозже этот сон полностью овладел его жизнью, и во
сне он становилсЯ в два раза моложе, чем наЯву. €з его снов
навсегда исчезли сначала птицы, затем его братьЯ, потом отец и
мать, простившись с ним перед исчезновением Џотом бесследно
исчезли все люди и города из его окружениЯ и воспоминаний, и
наконец из этого совершенно чужого мира исчез и он сам, как будто
бы ночью, во времЯ сна, он превратилсЯ в какого-то совсем другого
человека, лицо которого, мелькнувшее перед ним в зеркале,
испугало его так же, как если бы он увидел собственную мать или
сестру, заросшую бородой “ того, другого, были красные глаза и
стеклЯнные ногти, а один ус - седой
     ‚ этих снах, прощаЯсь со всем окружавшим его, Ѓранкович
дольше всего видел свою покойную сестру, но и она в этих снах
каждый раз терЯла что-то в своем облике, так хорошо знакомом
Ѓранковичу, а взамен получала новые черты, незнакомые и чужие
Ћни достались ей от какой-то неизвестной особы, котораЯ дала ей
прежде всего голос, потом цвет волос, зубы, так что в конце концов
оставались лишь руки, которые обнимали Ѓранковича все более и
более страстно ‚се остальное уже не было ею. € вот однажды
ночью, котораЯ была такой тонкой, что два человека, один из
которых стоЯл во вторнике, а второй в среде, могли через нее
пожать друг другу руки, она пришла к нему преображенной
совершенно, такой прекрасной, что от ее красоты весь мир вокруг
замер. Ћна обнЯла его руками, на каждой из которых было по два
больших пальца Ћн едва не сбежал от нее из своего сна, но потом
сдалсЯ и сорвал, как персик с ветки, одну из ее грудей Џосле этого
он снимал с нее, как с дерева, каждый свой день, а она дарила ему
каждый раз новые плоды, все слаще и слаще, и так он спал с ней
дни напролет в разных снах, как делают это другие люди со своими
наложницами в нанЯтых на ночь домах Ќо в ее объЯтиЯх он никогда
не мог определить, какую из ее рук с двумЯ большими пальцами он
чувствует на своем теле, потому что разницы между ними не было.
Ћднако эта любовь в сновидениЯх истощала его наЯву, причем так
сильно, что он просыпалсЯ почти полностью выжатым из своих снов
в собственную постель ’огда она пришла к нему и в последний раз
сказала
     - Љто с горечью в душе проклинает, тот будет услышан
Њожет быть, мы еще встретимсЯ в какой-нибудь другой жизни
     Ѓранкович никогда не узнал, говорила ли она это ему, киру
Ђвраму Ѓранковичу, или же его двойнику из сна, с седым усом,
куросу, в которого Ѓранкович превращалсЯ, пока спал. Џотому что
во сне он давно уже не чувствовал себЯ Ђврамом Ѓранковичем. Ћн
чувствовал себЯ совсем другим, тем самым, у которого стеклЯнные
ногти. ‚ своих снах он уже много лет не хромал, как наЯву. Џо
вечерам казалось ему, что его будит чьЯ-то усталость, так же как с
утра он ощущал сонливость оттого, что кто-то где-то чувствует себЯ
выспавшимсЯ, вполне пробудившимсЯ и бодрым. ‚еки его тЯжелели
всегда, когда где-то раскрывались чьи-то чужие глаза. …го и
незнакомца соединЯют друг с другом сообщающиесЯ сосуды силы и
крови, и эта сила переливаетсЯ из одного в другого так же, как
переливают вино, чтобы оно не скисло. —ем больше один из них
ночью во времЯ сна отдохнул и набралсЯ сил, тем больше те же
самые силы покидали другого, оставлЯЯ место усталости и сну.
‘амое страшное было - неожиданно заснуть посреди улицы или в
другом неподходЯщем месте, будто этот сон не сон, а отклик на чье-
то пробуждение в тот момент. Ќедавно случилось с киром Ђврамом
так, что он, наблюдаЯ лунное затмение, уснул, причем столь
неожиданно и быстро, что, видно, тут же окунулсЯ в сон, где его
избивали плеткой, и он сам потом не верил, что, падаЯ, уже спЯщим,
рассек себе лоб на том самом месте, по которому пришелсЯ во сне
один из ударов...
     Њне кажетсЯ, что и "курос" и €уда •алеви имеют
непосредственное отношение к тому делу, которым господарь
Ѓранкович и мы, его слуги, занимаемсЯ уж несколько лет. ђечь идет
об одном глоссарии или же азбуке, которую Я бы назвал "•азарским
словарем". Ќад этим словарем он работает без устали, преследуЯ
особые цели. ‚ –арьград из ‡арандской жупании и из ‚ены длЯ
Ѓранковича прибыли восемь верблюдов, нагруженных книгами, и все
времЯ прибывают новые и новые, так что он отгородилсЯ от мира
стеной словарей и старых рукописей. џ знаю толк в красках,
чернилах и буквах, влажными ночами Я нюхом распознаю каждую
букву и, лежа в своем углу, читаю по запахам целые страницы
неразмотанных запечатанных свитков, которые сложены где-нибудь
на чердаке под самой крышей. Љир Ђврам же больше всего любит
читать на холоде, в одной рубахе, дрожа всем телом, и только то из
прочитанного, что, несмотрЯ на озноб, овладевает его вниманием, он
считает достойным запоминаниЯ, и эти места в книге он отмечает.
Љаталог, который Ѓранкович собрал при своей библиотеке,
охватывает тысЯчи листов на различные темы: от перечнЯ вздохов и
восклицаний в старославЯнских молитвах до списка солей и чаев и
огромного собраниЯ волос, бород и усов самых различных цветов и
фасонов живых и мертвых людей всех рас. ѓосподарь наклеивает их
на стеклЯнные бутыли и держит у себЯ как своего рода музей
старинных причесок. …го собственные волосы в этой коллекции не
представлены, однако он приказал вышить ими на нагрудниках,
которые он всегда носит, свой герб с одноглазым орлом и девизом:
     "Љаждый господарь свою смерть любит".
     ‘ книгами, коллекциЯми и картотекой Ѓранкович работает
каждую ночь, но главное внимание его приковано к составлению (что
он держит в строгой тайне) азбуки, вернее, словарЯ о крещении
хазар @ - давно исчезнувшего племени с берегов —ерного морЯ,
которое имело обычай хоронить своих покойников в лодках. ќто
должен быть некий перечень биографий или сборник житий всех,
кто несколько сот лет назад участвовал в обращении хазар в
христианскую веру, а также тех, после кого остались какие-либо
более поздние записи об этих событиЯх. „оступ к "•азарскому
словарю" имеем только мы - два его писарЯ,- Я и ’еоктист
Ќикольски. ’акаЯ предосторожность свЯзана, видимо, с тем, что
Ѓранкович здесь, в частности, рассматривает и различные ереси, не
только христианские, но и еврейские, и магометанские, и наш
патриарх из Џечской патриархии, который каждый август на день
успениЯ свЯтой Ђнны перечислЯет все анафемы, безусловно, одну из
них предназначил бы киру Ђвраму, знай он, что тот задумал.
     Ѓранкович располагает всеми доступными сведениЯми о
Љирилле * и Њефодии *, христианских свЯтых и миссионерах,
которые с греческой стороны участвовали в крещении хазар. Ћсобую
трудность длЯ него, однако, составлЯет то, что он не может внести в
эту азбуку еврейского и арабского участников обращениЯ хазар, а
они тоже при-частны к этому событию и к полемике, котораЯ тогда
велась при дворе хазарского кагана u. Ћб этом еврее и арабе он не
только не смог узнать ничего, кроме того, что они существовали, но
их имена не встречаютсЯ ни в одном из доступных ему греческих
источников, где говоритсЯ о хазарах. ‚ поисках еврейских и
арабских свидетельств о крещении хазар его люди побывали в
монастырЯх ‚алахии и в подвалах –арьграда, и сам он приехал
сюда, в –арьград, длЯ того, чтобы здесь, откуда некогда в хазарскую
столицу длЯ крещениЯ хазар были посланы миссионеры Љирилл и
Њефодий, найти рукописи и людей, которые этим занимаютсЯ. Ќо
грЯзной водой колодца не промоешь, и он не находит ничего!
Ѓранкович не может поверить, что лишь он один интересуетсЯ
хазарами и что в прошлом этим не занималсЯ никто вне круга тех
христианских миссионеров, которые оставили сообщениЯ о хазарах
со времен свЯтого Љирилла. џ уверен, утверждает он, что кто-то из
дервишей или еврейских раввинов, конечно же, знает подробности о
жизни еврейского или арабского участника полемики, однако ему
никак не удаетсЯ найти такого человека в –арьграде, а может, они
не хотЯт говорить о том, что им известно. Ѓранкович предполагает,
что нарЯду с христианскими источниками существуют не менее
полные арабские и еврейские источники об этом народе и его
обращении, но что-то мешает людЯм, знающим это, встретитьсЯ и
свЯзать в одно целое свои знаниЯ, которые только вместе могли бы
дать Ясную и полную картину всего, что относитсЯ к этому вопросу.
     - Ќе понимаю, - часто говорит он, - может быть, Я все
времЯ слишком рано останавливаю свои мысли и поэтому они
созревают во мне лишь до половины и высовываютсЯ только до
поЯса...
     Џричину такого безмерного интереса кира Ђврама к столь
малозначительному делу, по-моему, объЯснить нетрудно. ѓосподарь
Ѓранкович занимаетсЯ хазарами из самых эгоистических
побуждений. Ћн надеетсЯ таким образом избавитьсЯ от сновидений,
в которые заточен. Љурос из его снов тоже интересуетсЯ хазарским
вопросом, и кир Ђврам знает это лучше нас. …динственный способ
длЯ кира Ђврама освободитьсЯ из рабства собственных снов - это
найти незнакомца, а найти его он может только через хазарские
документы, потому что это единственный след, который ведет его к
цели. Њне кажетсЯ, что так же думает и тот, другой. ’аким образом,
их встреча неизбежна, как встреча тюремщика и заключенного.
Џоэтому и неудивительно, что кир Ђврам в последнее времЯ так
усердно упражнЯетсЯ со своим учителем на саблЯх... Љуроса своего
он ненавидит так, что, кажетсЯ, глаза бы ему выпил, как птичьи
Яйца. Љак только до него доберетсЯ... ‚от что можно предположить,
однако, если это безосновательно, то следует вспомнить слова
Ђврама Ѓранковича об Ђдаме и его успешный опыт с Џеткутином. ‚
таком случае он представлЯет опасность, и то, что он собираетсЯ
сделать, может иметь непредвиденные последствиЯ, причем в таком
случае "•азарский словарь" длЯ Ѓранковича это лишь
подготовительный, письменный, этап к активным действиЯм в
жизни...


     ќтими словами завершаетсЯ донесение Ќикона ‘еваста об
Ђвраме Ѓранковиче. Ћ последних днЯх своего господина ‘аваст,
однако, не мог донести никому, потому что и господарь, и слуга были
убиты однажды в среду, облаченную в туманы и заплутавшую где-
то в ‚алахии. ‡апись об этом событии оставил другой слуга
Ѓранковича - уже упоминавшийсЯ мастер сабельного боЯ Ђверкие
‘кила. ќта запись выглЯдит так, как будто ‘кила писал концом
своей сабли, обмакиваЯ ее в чернильницу, стоЯщую на земле, а
бумагу придерживал сапогом.
     "‚ последний царьградский вечер, перед отъездом, - записал
Ђверкие ‘кила, - палас Ђврам собрал нас в своем большом зале с
видом на три морЯ. „ул ветер: зеленый с —ерного морЯ, голубой,
прозрачный - с ќгейского, сухой и горький - с €онического. Љогда
мы вошли, наш господарь стоЯл рЯдом с верблюжьим седлом и
читал. ‘обиралсЯ дождь, анатолийские мухи, как всегда перед
дождем, кусались, и он отгонЯл их, защищаЯсь хлыстом и
безошибочно попадаЯ самым кончиком в место укуса на своей спине.
‚ тот вечер мы уже позанимались нашими обычными
упражнениЯми на саблЯх, и если бы Я постоЯнно не имел в виду, что
одна нога у него короче другой, он в темноте распорол бы менЯ.
Ќочью он всегда был проворнее, чем днем. ‘ейчас на этой короткой
ноге у него вместо шерстЯного носка было птичье гнездо, потому что
оно лучше греет...
     Њы уселись - все четверо, кого он позвал: Я, два его писарЯ и
слуга Њасуди, который уже сложил все необходимые длЯ
путешествиЯ вещи в зеленый мешок. ‚зЯли по ложечке черешневого
вареньЯ с острым перцем и выпили по стакану воды из колодца,
который находилсЯ здесь же, в комнате, и хоронил эхо наших
голосов в подвале башни. Џосле этого папас Ђврам заплатил нам
причитающеесЯ за службу и сказал, что кто хочет - может
остатьсЯ в –арь-граде. Ћстальные вместе с ним отправлЯютсЯ
воевать на „унай.
     Њы думали, что разговор на этом закончен и долее он нас не
задержит. Ќо у Ѓранковича была одна особенность: мудрость его
обострЯлась в момент, когда он расставалсЯ с собеседником. ’огда он
делал вид, что ничего не произошло, но прощалсЯ несколько позже,
чем это естественно и прилично. Ћн всегда пропускал тот миг, когда
все уже сказано и когда все вокруг снимают маски и принимают
свой обычный вид, такой, который имеют наедине с собой. ’ак
случилось и на этот раз. Ћн сжимал в своей руке руку анатолийца и
неподвижным взглЯдом исподтишка смотрел на присутствующих.
Ќеожиданно между Њасуди и Ќиконом ‘евастом сверкнула молниЯ
страшной ненависти, которую до сих пор обе стороны не замечали
или тщательно скрывали. ќто произошло после того, как Њасуди
сказал киру Ђвраму:
     - ѓосподин мой, Я хочу отблагодарить тебЯ за подарки,
прежде чем мы расстанемсЯ. џ скажу тебе нечто такое, что обрадует
тебЯ, потому что ты давно жаждешь это узнать. ’ого, кто тебе
снитсЯ, зовут ‘амуэль Љоэн Y.
     - ‹ожь! - вскрикнул вдруг ‘еваст, схватил зеленый мешок
Њасуди и швырнул его в очаг, который горел в комнате. Њасуди с
неожиданным спокойствием повернулсЯ к папасу Ђвраму и сказал,
показываЯ на Ќикона ‘еваста:
     - Џосмотри, господин, у него только одна ноздрЯ в носу, и
мочитсЯ он хвостом, как положено ‘атане.
     Џапас Ђврам подхватил попугаЯ, державшего в когтЯх фонарь,
и опустил их Ќа пол. ‘тало светлее, и мы увидели, что нос Ќикона
‘еваста и правда с одной ноздрей, черной и не разделенной
посредине перегородкой, как это и бывает у нечистых. ’огда папас
Ђврам сказал ему:
     - ’ы, значит, из тех, кто не менЯет обувь?
     - „а, господин, но Я и не из тех, кто страдает медвежьей
болезнью. џ не отрицаю того, что Я ‘атана, - признал он без
колебаниЯ, - Я только напоминаю, что принадлежу к преисподней
христианского мира и неба, к злым духам греческой территории, к
аду под юрисдикцией Џравославной –еркви. Џотому что точно так
же, как небо над нами поделено между €еговой, Ђллахом и Ѓогом
Ћтцом, преисподнЯЯ поделена между Ђсмодеем, €блисом и ‘атаной.
Џо случайности Я попалсЯ на земле нынешней турецкой империи, но
это не дает права Њасуди и другим представителЯм исламского
мира судить менЯ. Ќа это уполномочены только служители
христианской церкви, лишь их суд может быть признан
правомочным, ‚ противном случае может оказатьсЯ, что
христианские или еврейские судьи начнут судить представителей
исламского ада, если те окажутсЯ в их руках. Џусть наш Њасуди
подумает об этом предупреждении... Ќа это папас Ђврам ответил:
     - Њой отец, €оаникий Ѓранкович, имел дело с такими, как ты.
‚ каждом нашем доме в ‚алахии всегда были собственные
домашние ведьмы, чертенЯта, оборотни, с которыми мы ужинали,
насылали на них добрых духов-защитников, заставлЯли считать
дырки в решете и находили возле дома их отвалившиесЯ хвосты,
собирали с ними ежевику, привЯзывали их у порога или к волу и
секли в наказание и загонЯли в колодцы. Љак-то вечером в „жуле
отец застал в нужнике огромного снеговика, сидЯщего над дырой.
“дарил его фонарем, убил и пошел ужинать. Ќа ужин были щи с
кабанЯтиной. ‘идит он над щами, как вдруг - шлеп! - голова его
падает в тарелку. ЏоцеловалсЯ с собственным лицом, которое оттуда
выглЯдывало, и захлебнулсЯ в тарелке щей. ЏрЯмо у нас на глазах,
прежде чем мы понЯли, что происходит. џ и по сей день помню, что,
захлебываЯсь в щах, он вел себЯ так, словно был в объЯтиЯх
любимой, обнимал миску обеими руками, будто перед ним не щи, а
чьЯ-то голова. Ћдним словом, хоронили мы его так, будто вырывали
из чьих-то крепких объЯтий... Ђ чтобы отец не превратилсЯ в
вампира, мы бросили его сапог в Њуреш. …сли ты ‘атана, а