ее всего вспахивать чужую ниву и собственную
жену, - пишет он, - но так как каждый человек распЯт на
собственной жене как на кресте, получаетсЯ, что труднее всего нести
не чужой крест, а свой. ’ак было и с Њефодием, который никогда не
нес крест своего брата... Џотому что младший брат был ему
духовным отцом..."


     ‘…‚Ђ‘’ Ќ€ЉЋЌ (XVII век) - существует предание, что одно
времЯ под этим именем на Ѓалканах, на берегу Њоравы в Ћвчарском
ущелье, жил ‘атана. Ћн был необыкновенно мирным, всех людей
окликал своим собственным именем и зарабатывал на жизнь в
монастыре ‘в. ЌиколаЯ, где был старшим писарем. ѓде бы он ни сел,
после него оставалсЯ отпечаток двух лиц, а вместо хвоста у него был
нос. Ћн утверждал, что в прошлой жизни был дьЯволом в еврейском
аду и служил ‚елиалу и ѓаваре, многих похоронил на чердаках
синагог, и однажды осенью, когда птичий помет был Ядовит и
прожигал листьЯ и траву, на которые попадал, ‘еваст нанЯл
человека, чтобы тот его убил. ’аким способом он мог перешагнуть из
еврейского в христианский ад и затем в новой жизни служить
‘атане.
     Џо другим слухам, он не умирал, а дал однажды собаке
лизнуть немного своей крови, вошел в могилу какого-то турка,
схватил его за уши, содрал с него кожу и натЯнул ее на себЯ.
Џоэтому из его прекрасных турецких глаз выглЯдывали козьи глаза.
Ћн боЯлсЯ кресала, ужинал после всех и крал в год по куску соли.
‘читаетсЯ, что по ночам он скачет на монастырских и деревенских
лошадЯх, и действительно, они встречали рассвет в пене, в грЯзи, со
спутанными гривами. ѓоворили, он делает это затем, чтобы охладить
сердце, потому что сердце его было сварено в кипЯщем вине.
Џоэтому в гривы лошадЯм вплетали ‘оломонову букву, от которой
он бежал прочь, и так защищали их от него и его сапог, всегда
обкусанных собаками...
     ЋдевалсЯ он богато, и ему прекрасно удавалась церковнаЯ
настеннаЯ живопись, а этот дар, как говорит предание, дал ему
архангел ѓавриил. ‚ церквах Ћвчарского ущельЯ на его фресках
остались записи, которые, если читать их в определенной
последовательности от фрески к фреске, от монастырЯ до
монастырЯ, содержат послание. € его можно складывать до тех пор,
пока будут существовать эти фрески. ќто послание Ќикон составил
длЯ себЯ самого, когда через триста лет он опЯть вернетсЯ из смерти
в мир живых, потому что демоны, как он говорил, не помнЯт ничего
из предыдущей жизни и должны позаботитьсЯ о себе загодЯ. Џервое
времЯ, только начав заниматьсЯ живописью, он не считалсЯ особо
одаренным художником. ђаботал он левой рукой, фрески его были
красивыми, но их невозможно было запомнить, они как бы исчезали
со стен, стоило только перестать на них смотреть. Љак-то утром
‘еваст в отчаЯнии сидел перед своими красками. ‚друг он
почувствовал, как новаЯ, другаЯ тишина вплыла в его молчание и
разбила его. ђЯдом молчал еще кто-то, но молчал не на его Языке.
’огда Ќикон начал молить архангела ѓавриила, чтобы тот удостоил
его милости красок. ‚ те времена в монастырЯх Ћвчарского ущельЯ
- ‘в. €оанна, ЃлаговещениЯ, ‘в. ЌиколаЯ или ‘ретеньЯ - было
много молодых монахов-иконописцев, которые расписывали стены и
соревновались, как в немой молитве или в пении, кто лучше
изобразит своего свЯтого. Џоэтому никому и в голову не приходило,
что именно молитва Ќикона ‘еваста могла быть услышана. Ќо
именно так и случилось.
     ‚ августе 1670 года, накануне „нЯ семи свЯтых эфесских
мучеников, когда кончаетсЯ запрет есть оленину, Ќикон ‘еваст
сказал:
     - Ћдин из верных путей в истинное будущее (ведь есть и
ложное будущее) - это идти в том направлении, в котором растет
твой страх.
     € стал собиратьсЯ на охоту. ‘ ним был ’еоктист Ќикольски A,
монах, который в монастыре помогал ему переписывать книги. ќта
охота вошла в историю благодарЯ записЯм ’еоктиста. ‘еваст, как
рассказывают, посадил борзую на седло, себе за спину, и они
отправились охотитьсЯ на оленей. ‚скоре борзаЯ спрыгнула со
спины конЯ, но никакого оленЯ поблизости не было. ‘обака тем не
менее тЯвкала, как будто действительно гонит добычу, и казалось,
что та, невидимаЯ, но тЯжелаЯ, движетсЯ по направлению к
охотникам. ‘лышалось, как трещат кусты. ‘еваст вел себЯ так же,
как и борзаЯ. Ћн держалсЯ так, как будто перед ним олень, причем
действительно совсем неподалеку слышалось что-то похожее на
дыхание оленЯ, и ’еоктист подумал, что архангел ѓавриил наконец
ЯвилсЯ Ќикону в облике оленЯ, иными словами - обращенный в
душу Ќикона ‘еваста. Ђ говорЯ еще точнее: архангел принес душу
Ќикону в подарок. ’аким образом, Ќикон в тот день на охоте поймал
собственную душу и заговорил с ней.
     - ѓлубока твоЯ глубина и велика твоЯ слава, помоги мне
восхвалЯть тебЯ в красках! - вскричал ‘еваст, обращаЯсь к
архангелу, или к оленю, или к собственной душе - одним словом, к
тому, что это было, - џ хочу нарисовать ночь между субботой и
воскресеньем, а на ней твою самую прекрасную икону, чтобы тебе
молились и в других местах, даже не видЯ ее!
     ’огда архангел ѓавриил сказал:
     - Џробидев поташта се озлобити...- € монах понЯл, что
архангел говорит, пропускаЯ существительные. Џотому что имена -
длЯ Ѓога, а глаголы длЯ человека.
     Ќа это иконописец ответил:
     - Љак же мне работать правой, когда Я левша? Ќо олень уже
исчез, и монах тогда спросил Ќикона:
     - —то это было?
     Ђ тот совершенно спокойно ответил:
     - Ќичего особенного, это все временное, а Я здесь оказалсЯ
просто на пути в –арьград...- Ђ потом добавил: - ‘двинешь
человека с места, где он лежал, а там черви, букашки, прозрачные,
как драгоценности, плесень...
     € радость охватила его, как болезнь, он переложил кисть из
левой руки в правую и начал писать. Љраски потекли из него, как
молоко, и он едва успевал класть их. Ћн узнал все разом: и как
смешивать тушь с мускусом кабарги, и что желтаЯ краска самаЯ
быстраЯ, а чернаЯ медленнее всех „ругих красок, и ей нужно
больше всего времени, чтобы высохнуть и приобрести свой истинный
вид. ‹учше всего ему работалось с "белой свЯтого €ована" и
"змеиной кровью". ‡аконченные работы он не покрывал лаком, как
это было принЯто, а проходил по ним кисточкой, смоченной в уксусе,
чтобы получить цвет светлого воздуха. Ћн кормил и исцелЯл
красками, расписываЯ все вокруг: дверные косЯки и зеркала,
курЯтники и тыквы, золотые монеты и башмаки. Ќа копытах своего
конЯ он нарисовал четырех евангелистов - ЊатфеЯ, Њарка, ‹уку и
€оанна, на ногтЯх своих рук - десЯть Ѓожиих заповедей, на ведре
у колодца - Њарию …гипетскую, на ставнЯх - одну и другую …ву
(первую - ‹илит и вторую - Ђдамову). Ћн писал на обглоданных
костЯх, на зубах, своих и чужих, на вывернутых карманах, на
шапках, на потолках. Ќа живых черепахах он написал лики
двенадцати апостолов, выпустил их в лес, и они расползлись.
’ишина стоЯла в ночах, как в покоЯх, он выбирал любой, входил,
зажигал за доской огонь и писал икону-диптих. Ќа ней он
изобразил, как архангелы ѓавриил и Њихаил передают друг другу
из одного днЯ в другой через ночь душу грешницы, при этом
Њихаил стоЯл во вторнике, а ѓавриил в среде. Ќоги их упирались в
написанные названиЯ этих дней, и из ступней сочилась кровь,
потому что верхушки букв были заостренными. ‡имой, в отсвете
снежной белизны, работы Ќикона ‘еваста казались лучше, чем
летом, на солнце. Ѓыла в них тогда какаЯ-то горечь, будто они
написаны в полутьме, были какие-то улыбки на лицах, которые в
апреле гасли и исчезали до первого снега. € тогда он снова бралсЯ
за кисти и краски и только времЯ от времени локтем поправлЯл
между ногами свой огромный член, чтобы не мешал работать.
     …го новые иконы и фрески запоминались на всю жизнь; монахи
со всей округи и живописцы из всех монастырей Ћвчарского ущельЯ
собирались к ‘в. Ќиколаю, будто их кто созвал, смотреть на краски
Ќикона. Њонастыри начали наперебой зазывать его к себе, одна его
икона приносила столько же, сколько виноградник, а фреска на
стене стала такой же быстрой, как конь. Ћ том, как работал
иконописец Ќикон, осталась запись в одном восьмигласнике, и эта
запись, датируемаЯ 1674 годом, гласит:
     "„ва года назад, в день преподобного ЂндреЯ ‘трати-лата, как
раз когда начинают есть куропаток, сидел Я, - писал неизвестный
монах из монастырЯ ‘в. ЌиколаЯ, - в своей келье, читал книгу
новоиерусалимских стихов из Љиева, а в соседнем помещении ели
три монаха и одна собака: два идиоритмика уже поужинали, а
рисовальщик ‘еваст Ќикон, по своему обыкновению, ел после них.
—ерез тишину стихов, которые Я читал, можно было по жеванию
разобрать, что Ќикон ест говЯжий Язык, который, чтобы он стал
мЯгче, перед тем как сварить, хорошо отбили об сливу, растущую
перед дверью. Џотом, закончив с едой, Ќикон вышел ко мне и сел за
работу, а Я, глЯдЯ, как он готовит краски, спросил его, что он делает.
     - Љраски смешиваю не Я, а твое зрение, - отвечал он, - Я их
только наношу на стену, одну рЯдом с другой, в природном виде, тот
же, кто смотрит, перемешивает их своими глазами, как кашу. ‚ этом
всЯ тайна. Љто лучше сварит кашу, получит хорошую картину, но
хорошую кашу не сделаешь из плохой гречки. ’ак что самаЯ важнаЯ
вера у того, кто смотрит, слушает и читает, а не у того, кто рисует,
поет или пишет.
     Ћн взЯл голубую и красную краски и положил их одну рЯдом с
другой, изображаЯ глаза ангела. € Я увидел, что они получились
цвета фиалки.
     - џ работаю с чем-то похожим на словарь красок, - добавил
Ќикон, - а зритель из слов этого словарЯ сам составлЯет фразы и
книги, то есть картины. ’ак бы мог делать и ты, когда пишешь.
Џочему бы тебе не собрать словарь слов, которые составили бы одну
книгу, и не дать возможность читателю самому построить из этих
слов свое целое?
     Џотом Ќикон ‘еваст повернулсЯ к окну и показал кисточкой на
поле, протЯнувшеесЯ  перед монастырем ‘в. ЌиколаЯ, сказав:
     - ’ы видишь эту борозду? …е пропахал не плуг. ќто борозда
от лаЯ собак...
     Џотом Ќикон задумалсЯ и сказал сам себе:
     - ђаз у менЯ, левши, так получаетсЯ правой, то что Я сделаю
левой! - и переложил кисть в левую руку...
     ќта весть мгновенно разнеслась по монастырЯм, и все
ужаснулись, уверенные, что Ќикон ‘еваст вернулсЯ к ‘атане и
будет наказан. ‚о всЯком случае уши его стали опЯть острыми как
нож даже говорили - этим ухом можно кусок хлеба отрезать! Ќо
мастерство его осталось таким же, левой он писал так же, как и
правой, ничего не изменилось, заклЯтие архангела не сбылось. Љак-
то утром Ќикон ‘еваст ждал игумена из монастырЯ ЃлаговещениЯ,
который должен был прийти договариватьсЯ с ним о росписи
царских врат. Ќо ни в тот, ки на следующий день из ЃлаговещениЯ
никто не поЯвилсЯ. ’огда ‘еваст как будто вспомнил что-то, прочел
пЯтый "Ћтче наш", который читают за упокой душ самоубийц, и
отправилсЯ в этот монастырь сам. ’ам перед церковью увидел он
игумена и окликнул его, по своему обыкновению назвав собственным
именем:
     - ‘еваст, ‘еваст, что случилось?
     ‘тарец, не говорЯ ни слова, повел его в келью и показал на
молодого, как голод, живописца, который расписывал створку врат.
Ќикон взглЯнул на работу и остолбенел. ћноша взмахивал бровЯми,
как крыльЯми, и писал так же хорошо, как и Ќикон. Ќе лучше, но и
не хуже. € тогда Ќикон понЯл, в чем состоЯло заклЯтие. Џотом он
услышал, что в церкви в ЏрнЯворе работает другой юноша, работает
так же хорошо, как Ќикон ‘еваст. € оказалось, что это так и есть.
‚скоре после этого и другие, более старые живописцы и иконописцы
- один за другим, будто отчаливаЯ от пристани и выгребаЯ на
большую воду, - начали писать все лучше и лучше и
приближатьсЯ в своем умении к Ќикону ‘евасту, который раньше
был длЯ них недостижимым образцом. ’ак озарились и обновились
стены всех монастырей ущельЯ, и Ќикон вернулсЯ туда же, откуда
он начал движение от левой к правой руке. ’ут только он в полной
мере понЯл, как наказан. Ќе выдержав этого, он сказал:
     - ‡ачем мне быть таким же иконописцем, как остальные?
’еперь каждый может писать, как Я...
     € он бросил свои кисти и никогда больше ничего не расписал.
„аже Яйца. ‚ыплакал все краски из глаз в монастырскую ступку
длЯ красок и со своим помощником ’еоктистом ушел из монастырЯ
‘в. ЌиколаЯ, оставлЯЯ за собой след пЯтого копыта. Ќа прощание
сказал:
     - ‡наю Я в –арьграде одного важного господина, у которого
чуб толст, как конский хвост, он нас возьмет писарЯми.
     € назвал имЯ. €мЯ это было: кир Ђврам Ѓранкович V.


     ‘Љ€‹Ђ Ђ‚…ђЉ€… (XVII - начало XVIII века) - по
происхождению копт, учитель сабельного боЯ, один из самых
известных мастеров сабли в –арьграде в конце XVII века. ‘кила
нанЯлсЯ слугой к царьградскому дипломату Ђвраму Ѓранковичу V.
‘о своим хозЯином он упражнЯлсЯ в искусстве боЯ на саблЯх в
полной темноте, свЯзанный с противником длинным кожаным
поЯсом. Ћн умел исцелЯть раны и всегда носил с собой набор
китайских игл из серебра и зеркало, на котором красными точками
были обозначены контуры его головы, а зелеными - направлениЯ, в
которых распространЯлись морщины на его лице. …сли у него была
рана или просто что-нибудь болело, ‘кила вставал перед зеркалом и
в те места, на которые приходились зеленые точки, втыкал себе в
лицо китайские иглы. Џосле этого боль проходила, а раны заживали,
оставлЯЯ на коже лишь какой-нибудь китайский иероглиф. Ќо
зеркало могло лечить только его самого. € там, где он пускал дым, и
там, где пропускал глоток-другой, он любил веселье и готов был
хорошо платить каждому, кто сумеет его рассмешить. Ќо цену
каждой шутки он определЯл по-своему. ‘мех, считал он, бывает
обычным, когда смеютсЯ только над чем-то одним. ’акой смех -
самый дешевый. „ороже стоит тот смех, когда человек смеетсЯ
одновременно из-за двух или трех вещей. Ћднако такой смех
встречалсЯ редко, как, впрочем, и другие дорогие вещи.
     „есЯтилетиЯми Ђверкие ‘кила тщательно собирал на поле боЯ
и в глухих закоулках городов Њалой Ђзии самые удачные
сабельные удары, изучал их, проверЯл на живом мЯсе и потом
описывал способ нанесениЯ в специальной тетради, заполненной
диаграммами и схемами, анализирующими приемы этого древнего
искусства. Ћн знал, как саблей убить рыбу в воде, как ночью
подманить врага светом фонарЯ, подвешенного на воткнутый в
землю меч, и напасть на него из мрака с ножом. Љаждый прием он
свЯзывал с одним из знаков зодиака, и каждаЯ звезда того или иного
созвездиЯ обозначала одну смерть. €звестно, что в 1689 году ‘кила
полностью справилсЯ с созвездиЯми ‚одолеЯ, ‘трельца и Ѓыка и
приступил к созвездию Ћвна, в котором ему не хватало лишь
практической проверки последнего удара саблей, после которого и с
этим созвездием было бы покончено. ќтот удар имел змеевидную
траекторию, и после него оставалась страшнаЯ извилистаЯ рана,
котораЯ раскрывалась и, как рот, издавала крик освобожденной
крови. ѓде-то в ‚алахии в боЯх между Ђвстро-‚енгрией и ’урцией,
как пишет сам ‘кила, он в 1689 году проверил и этот последний из
своих приемов, после чего уехал в ‚енецию, где опубликовал в 1702
году книгу "‹учшие подписи саблей", в которой изложил свой опыт
бойца на саблЯх и мечах. Љ книге прилагалась карта схем нанесениЯ
ударов, в каждой из которых изображалсЯ и сам Ђверкие ‘кила,
стоЯщий среди звезд. Љазалось, он пойман в клетку или сеть,
образованную траекториЯми движений его сабли, выполнЯющей
разные приемы. ЌепосвЯщенным он виделсЯ заключенным в
прозрачное строение, которое сам создал вокруг себЯ свистом сабли
и разрезами ее клинка. Ќо эта клетка имела столь прекрасные
очертаниЯ, была такой легкой и воздушной, с восхитительными
поворотами, парЯщими куполами, мостами, арками и стройными
башнЯми по углам, что прежде всего можно было подумать, будто
Ђверкие ‘кила опутан полетом жужжащего вокруг него жука,
бесконечнаЯ подпись которого вдруг стала читаемой в воздухе. ‹ицо
ЂверкиЯ ‘килы за этими решенными задачами или же тюремными
решетками было спокойным, только губы у него были двойными, да
все времЯ казалось, что кто-то находЯщийсЯ внутри него хочет
заговорить. Ћн утверждал, что каждаЯ рана - это новое сердце,
которое бьетсЯ само по себе, и раны он крестил саблей, а нос у него
был волосатым, поэтому его легко опознавали и старались избежать
встречи с ним.
     €нтересные записи об Ђверкии ‘киле оставил музыкант и
толкователь снов ћсуф Њасуди Z. Ћн вместе с Ђверкием ‘килой
работал слугой у уже упоминавшегосЯ дипломата из –арьграда и
занималсЯ тем, что охотилсЯ на тех, кто путешествует по людским
снам. Ћн записал, что в тех случаЯх, когда два человека видЯт друг
друга во сне и когда сон одного создает Явь другого, всегда и с одной
и с другой стороны немного сна просачиваетсЯ наружу. €з этого
излишка образуютсЯ "дети сна". €ными словами,
продолжительность сна короче, чем Явь того, что снитсЯ, правда сон
всегда несравненно глубже любой Яви, и поэтому обЯзательно в
любом случае остаетсЯ немного отходов, "остатков материала",
которые не входЯт в Явь того, что снилось, а переливаютсЯ через
край и приклеиваютсЯ к Яви какого-нибудь третьего лица,
сталкивающегосЯ из-за этого с большими неприЯтностЯми и
неожиданностЯми. ќтот третий, как правило, оказываетсЯ в более
сложном положении, чем двое первых, его свобода воли вдвое
больше ограничена подсознанием, чем у тех двоих, так как излишки
энергии и материала, которые перетекают в их снах, поочередно
переливаютсЯ в духовную жизнь третьего, и он из-за этого
становитсЯ как бы двуполым существом, которое ориентируетсЯ то
на одного, то на другого спЯщего.
     Њасуди убежден, что Ђверкие ‘кила страдал такой
ограниченностью воли и боролсЯ не на жизнь, а на смерть с еще
двумЯ, тоже видЯщими сны, имена которых Њасуди приводит. ќто
хозЯин ЂверкиЯ - Ђврам Ѓранкович, и некий Љоэн ***, которого
Ђверкие ‘кила вообще не знал. Љак бы то ни было, сам ‘кила мог,
подобно музыкальному инструменту с низким голосом и самыми
толстыми струнами, встроить лишь костЯк мелодии, лишь основное
звучание своей жизни, в самых грубых чертах. ‚се остальное
ускользало от него, оно было доступно не ему, а другим, и его можно
было измерить только их мерой. ‘амые мучительные его вопли и
самые высшие взлеты находились на каком-то таком уровне, где
другие выдерживают не мучась, на середине своих возможностей.
     ‘огласно той версии событий, которую предлагает Њасуди,
Ђверкие ‘кила, собираЯ свою коллекцию сабельных ударов, исходил
вовсе не из профессиональных и военных интересов, не из желаниЯ
совершенствовать и изучать искусство сабельного боЯ, а из
отчаЯнной надежды найти тот самый прием, который поможет ему
спастись из заколдованного круга, в котором он топталсЯ в
ожидании того, когда его мучители окажутсЯ в пределах
досЯгаемости сабли. ‚ последние годы он возлагал огромные и
непонЯтные надежды на то, что все решитсЯ с помощью одного
боевого приема, который, как он утверждал, находилсЯ под знаком
Ћвна. €ногда Ђверкие ‘кила просыпалсЯ с глазами, полными
высохших слез, которые, если их потереть, распадались и
крошились под пальцами, как кусочки разбитого стекла или как
песок, и по этим остаткам копт мог распознавать - чужие это слезы
или его собственные.
’ем не менее в венецианском издании "‹учшие подписи саблей"
последнЯЯ диаграмма показывает ЂверкиЯ ‘килу в клетке из
обозначенных пунктиром траекторий движениЯ его оружиЯ, причем
одно особенное, извилистое движение саблей под знаком Ћвна на
этом чертеже представлЯет собой как бы проход, который позволЯет
выбратьсЯ из этой клетки или сети. Ќа диаграмме Ђверкие ‘кила
изображен покидающим клетку своего опасного мастерства через
отверстие, проделанное необычным, змеЯщимсЯ движением, и
выходЯщим через него на свободу, как через щель приоткрывшейсЯ
двери. —ерез эту прорезь он выходит как из раны, будто рождаЯсь
из своего звездного заточениЯ длЯ мира и новой жизни. Ђ внутри его
косноЯзычного рта радостно смеетсЯ другой рот.


     ‘’Ћ‹ЏЌ€Љ (ЃђЂЌЉЋ‚€— ѓђѓ“ђ) (1676 - 1701) - само
слово "столпник" обозначает в восточном христианстве отшельника,
принЯвшего обет провести жизнь в молитве на верху башни (столпа).
—то же касаетсЯ ѓргура Ѓранковича, то его называют ‘толпником по
совершенно особой причине. ѓргур Ѓранкович был сотником из
семейства эрдельских Ѓранковичей, старшим сыном военачальника
XVII века, находившегосЯ на дипломатической службе, Ђврама
Ѓранковича V. Ћн пережил своего отца всего на двенадцать лет. Џро
него известно, что он был пЯтнистым, как леопард, и всегда
побеждал в ночных боЯх. “ него была драгоценнаЯ саблЯ,
изготовленнаЯ из семидесЯти металлических пластин, которые были
выкованы после того, как кузнец девЯть раз подрЯд прочитал "Ћтче
наш". Џрозвище ‘толпник он никогда не слышал, потому что
получил его после смерти, а точнее, после того, как был замучен в
турецком плену. Џушечных дел мастер •асан Ђгрибирди-младший
описал его гибель, и народ о ней сложил песню, а сам ѓргур
Ѓранкович благодарЯ прозвищу встал в один рЯд со свЯтыми
отшельниками христианства. ѓоворЯт, что погиб он так: вместе с
несколькими всадниками Ѓранкович случайно налетел вблизи „унаЯ
на турецкий отрЯд. ’урки только что подъехали к берегу и, сидЯ в
седлах, прЯмо с лошадей мочились в реку. ‡аметив их, Ѓранкович
обратилсЯ в бегство. Љомандир турецкого отрЯда увидел его, но не
прервал своего дела и, только полностью опорожнившись и стрЯхнув
последние капли, погналсЯ за Ѓранковичем и взЯл его в плен. Џод
звуки ударов копьЯми по барабану свЯзанного Ѓранковича привели
в турецкий лагерь. ’урки водрузили пленного на верхушку
греческой колонны, и три лучника получили приказ пускать в него
стрелу за стрелой. Џеред тем как начать, ему пообещали, что, если
он останетсЯ живым после пЯтой стрелы, ему подарЯт жизнь и еще
лук со стрелами, чтобы стрелЯть сверху в тех троих, которые сейчас
в него целЯтсЯ. ’огда он попросил не выпускать по две стрелы
одновременно, потому что "должен считать выстрелы, а не боль".
€так, те трое стали его обстреливать, а он считал. ЏерваЯ стрела
вонзилась над застежкой ремнЯ, вошла в живот и пробудила там
всю боль, котораЯ накапливалась в течение жизни. ‚торую стрелу
ему удалось схватить рукой, третьЯ пробила ухо и осталась висеть в
мочке, как серьга, а он считал. —етвертаЯ просвистела мимо, пЯтаЯ
ударилась об колено, соскользнула и пробила другую ногу, а он
считал; шестаЯ опЯть пролетела мимо, девЯтаЯ пригвоздила его
ладонь к бедру, а он считал; одиннадцатаЯ разворотила ему локоть,
двенадцатаЯ вонзилась в пах, а он считал. „осчитал до семнадцати и
тогда упал с колонны мертвым. Ќа этом месте вырос дикий виноград
- его никогда не продают и не покупают, это считаетсЯ грехом.


     „-р ‘“Љ €‘Ђ‰‹Ћ (15..1930 - 2.•.1982) - археолог,
арабист, профессор университета в Ќови-‘аде, проснулсЯ
апрельским утром 1982 года - с волосами под подушкой и легкой
болью во рту. …му мешало что-то твердое и зубчатое. Ћн засунул в
рот два пальца, как будто полез в карман за расческой, и вынул изо
рта ключ. Њаленький ключ с золотой головкой. —еловеческие мысли
и сны имеют свои ороговевшие, непроницаемые внешние оболочки,
которые, как кожура, защищают мЯгкую сердцевину от
повреждений,- так думал д-р ‘ук, лежа в постели и глЯдЯ на ключ.
‚месте с тем мысли при соприкосновении со словами точно так же
быстро гаснут, как слова при соприкосновении с мыслЯми. Ќам
остаетсЯ только то, что сможет пережить это взаимное убийство.
Љороче говорЯ, д-р ‘ук хлопал глазами, мохнатыми, как мошонка, и
ничего не мог понЯть. ѓлавным образом его удивлЯло не то, откуда у
него во рту ключ, —то только человек не сует в свой единственный
рот за всю жизнь (будь рот не один, может, мы были бы более
разборчивы)! Љак-то недавно, после пьЯнки, он вытащил из
собственной глотки целую свиную голову, причем в наморднике. …го
удивлЯло другое. Џо его оценке, ключу этому было не менее тысЯчи
лет, а заключениЯ профессора ‘ука в области археологии обычно
принимались безоговорочно. Ќаучный авторитет профессора ‘ука
был непререкаемым. Ћн сунул ключик в карман брюк и принЯлсЯ
грызть ус. ‘тоило ему утром погрызть ус, как в его памЯти сразу
всплывало, что он накануне ел на ужин. Ќапример, сейчас он сразу
же вспомнил, что это были тушеные овощи и печенка с луком.
Џравда, усы при этом иногда вдруг начинали пахнуть, например,
устрицами с лимоном или еще чем-нибудь таким, что д-р ‘ук
никогда бы в рот не взЯл. ’огда д-р €сайло попыталсЯ восстановить
в памЯти, с кем он накануне в постели обменивалсЯ впечатлениЯми
об ужине. ‚от так этим утром он добралсЯ до „жельсомины
Њохоровичич. “ нее всегда семь пЯтниц на неделе, улыбка изрЯдно
приправлена специЯми, глаза немного косЯт, так что когда она
моргает, веки давЯт ей на нос. ђучки у нее ленивые и такие теплые,
что в них можно сварить Яйцо, а волосы шелковые, и доктор ‘ук
завЯзывает ими новогодние подарки, и женщины всегда узнают их,
даже когда они отрезаны.
     ‘ такими мыслЯми, начисто выбрив уши и заострив взглЯд,
доктор ‘ук готовилсЯ выйти из дому. ‚ настоЯщий момент он
находилсЯ в столице, где всегда наведывалсЯ в родительский дом.
‡десь тридцать лет назад профессор ‘ук начал свои исследованиЯ,
которые уводили его все дальше и дальше от этого дома, и он
невольно чувствовал, что путь его закончитсЯ далеко, не здесь, в
каком-то краю, где стоЯт холмы, поросшие соснами, напоминающие
разломанный хлеб с черной коркой. € все же его археологические
исследованиЯ и открытиЯ в области арабистики, и особенно труды о
хазарах, древнем народе, который давно исчез с арены мировых
событий, оставив истории изречение, что "и у души есть скелет и
этот скелет - воспоминаниЯ", по-прежнему оставались свЯзаны с
этим домом. „ом когда-то принадлежал его левоногой бабке, в
которую и он родилсЯ левшой. ‘ейчас здесь в доме его матери,
госпожи Ђнастасии ‘ук, на почетных местах расставлены книги д-
ра ‘ука, переплетенные в мех от старых шуб, они пахнут
смородиной, и читают их с помощью особых очков, которыми
госпожа ЂнастасиЯ пользуетсЯ только в торжественных случаЯх.
ЏестраЯ, как форель, госпожа ЂнастасиЯ носила свое имЯ во рту,
как монетку, котораЯ мешает, и ни разу за всю жизнь на него не
откликнулась и не произнесла его вслух. “ нее были прекрасные
голубые глаза, как у гусыни, и сын регулЯрно заставал ее с какой-
нибудь из своих книг на коленЯх и с кусочком чьего-нибудь имени
(как правило - отцовского), который, выплюнутый, лежал у нее на
губе и был немного испачкан кровью. ѓоды, густые, как каша, и
непроходимые, через которые доктор ‘ук пробиралсЯ в последние
десЯтилетиЯ, собираЯ архивные выписки, фотографии старых монет
и осколки кувшинов от соли, длЯ того чтобы строить из них столп
истины, в последнее времЯ все Яснее и Яснее давали ему понЯть, что
мать приближаетсЯ к нему из огромной дали и возвращаетсЯ в
жизнь. Ћна возвращалась через его старость и через его морщины
- все больше и больше, по мере того как он делалсЯ более зрелым,
- вытеснЯЯ с его лица и тела те особенности, которые несли на себе
следы его умершего отца. Ћн на глазах превращалсЯ все больше и
больше из него в нее, а теперь, когда он был вынужден жить один и
заниматьсЯ домашними, женскими, делами, в его руках оставалось
все меньше отцовской ловкости, и все чаще в медлительности и
неуклюжести собственных пальцев он узнавал движениЯ матери. …го
визиты в родительский дом, редкие и обычно свЯзанные с днЯми
рождений (именно таким был и сегоднЯшний), тоже начали
приобретать совершенно новые черты. ‚от и теперь мать встречает
его в дверЯх, целует в голову, ведет в угол, где раньше стоЯл
высокий детский стул, а теперь кресло, привЯзанное, как поросенок,
к дверной ручке.
     - ‘ашенька, ты всегда был так невнимателен ко мне, -
говорит она сыну, - самые прекрасные и самые счастливые часы
моей жизни были свЯзаны с такими ужасными трудностЯми, что Я
еще до сих пор их помню. Ђ помню их, а значит, помню и тебЯ, но не
как счастье, а как радостные усилиЯ, которые почти непереносимы.
Џочему же так невероЯтно, до изнеможениЯ трудно быть
счастливой? Ќо все это давно прошло, как дым. џ смирилась с тех
пор, как перестала быть счастливой. € все же, смотри, есть еще кто-
то, кто менЯ любит, кто менЯ помнит! - € она вынесла свЯзку его
писем, написанных ей. - ЏредставлЯешь, ‘аша, от профессора
‘ука!
     Њать перевЯзала эти письма волосами „жельсомины
Њохоровичич и теперь целует их и читает ему вслух с выражением
триумфа, как под звуки военных маршей, и только что не забывает
попрощатьсЯ с ним, когда он отправлЯетсЯ спать к себе в гостиницу.
€ногда она быстро целует его на прощание, так что он невольно
чувствует под платьем ее грудь, похожую на груши из компота.
     ‚ то времЯ когда профессор ‘ук стоЯл на пороге третьего
десЯтилетиЯ своих исследований, когда глаза его стали быстрыми, а
губы медленнее ушных раковин, когда его книгами начали все чаще
пользоватьсЯ в археологии и ориенталистике, у него поЯвилась еще
одна причина наведыватьсЯ в столицу. Ћднажды утром здесь, в
большом здании, пышном, как слоеный торт, в шлЯпу, из которой
позже вытаскивают записки, было опущено и имЯ д-ра €сайло ‘ука.
Џравда, ни в тот раз, ни позже оно не было вытащено, однако д-р
‘ук регулЯрно получает приглашениЯ на заседаниЯ в этом здании.
Ћн приезжает на них со вчерашней улыбкой, растЯнутой на губах,
как паутина, и терЯетсЯ в коридорах, в круговых коридорах, идЯ по
которым, однако, никогда нельзЯ прийти на место, с которого ты
начал движение. …му казалось, что это здание похоже на книгу,
написанную на незнакомом Языке, которым он еще не овладел,
коридоры - на фразы чужого Языка, а комнаты - на иностранные
слова, которых он никогда не слышал. € он нисколько не удивилсЯ,
когда ему однажды сообщили, что он должен быть подвергнут
обЯзательному здесь экзамену в одной из комнат на первом этаже,
где пахнет раскаленными замочными скважинами. Ќа втором этаже,
где вытаскивались свернутые трубочкой бумажки, авторитет его
книг был бесспорным, однако этажом ниже в том же самом здании
он почувствовал себЯ коротконогим, будто штанины его брюк
постоЯнно удлинЯютсЯ. ‡десь болталсЯ народ, подчиненный тем, что
были этажом выше, но здесь его книги не принимались всерьез, и
его ежегодно подвергали экзамену, причем предварительно
тщательно проверЯлось, кто он такой. Џосле экзамена, однако, д-ру
‘уку не сообщили опенку, котораЯ, конечно же, была где-то
зафиксирована, правда председатель экзаменационной комиссии
весьма похвально отозвалсЯ о профессиональных данных кандидата.
‚ тот день д-р ‘ук с большим облегчением отправилсЯ после
экзамена к матери. Ћна, как и обычно, отвела его в столовую и
здесь, закрыв глаза, показала ему прижатую к груди новейшую
работу д-ра ‘ука с авторским посвЯщением. €з учтивости он
взглЯнул на книгу, украшенную собственным автографом, а потом
мать, как всегда, усадила его на табуретку в углу комнаты, с
обычной присказкой, которую доктор ‘ук помнит еще с детства, -
"ЏрисЯдь тут на минутку!" - и растолковала ему сущность
научного вывода, который подтверждает эта работа. Џока она
говорила, ее радость походила не столько на грусть комедианта,
сколько на веселость персонажа трагедии. ‘ завидной точностью она
пересказала сыну, что профессор ‘ук установил: ключи, найденные
в одном глинЯном сосуде в Љрыму, вместо головок имели
серебрЯные, медные или золотые имитации монет, встречавшихсЯ у
варваров. ‚сего нашли сто тридцать пЯть ключей (д-р ‘ук считал,
что их было до десЯти тысЯч в одном сосуде), и на каждом он
обнаружил по одному маленькому значку или букве. ‘начала он
подумал, что это знак мастера или что-то в этом роде, но потом
заметил, что на монетах большей стоимости оттиснута другаЯ буква.
Ќа серебрЯных монетах была третьЯ буква, а на золотых, как он
предполагал, четвертаЯ, хотЯ ни одного ключа с золотой головкой
пока найдено не было. € тут он пришел к гениальному выводу (на
этом важном месте мать попросила его не вертетьсЯ и не прерывать
ее вопросами): он распределил монеты по стоимости и прочитал
зашифрованную запись или послание, которое возникнет, если
буквы на монетах сложить в одно целое. ќто надпись была "ATE", и
недоставало только одной буквы (той самой, с золотой монеты,
которую еще не нашли). „-р ‘ук предположил, что эта недостающаЯ
буква могла быть одной из свЯщенных букв еврейского алфавита, -
возможно, это была буква "•е", четвертаЯ буква божественного
имени... Ђ ключ, который ее носит, предвещает смерть.
     - ЏредставлЯешь, какаЯ проницательность! - воскликнула
она в этом месте и, увидев, что его стакан пуст добавила: - Ћдин
стакан хватит, два - мало!
     ’ем временем каждую вторую весну имЯ д-ра ‘ука опЯть
оказывалось в той самой шлЯпе за дверЯми, пахнущими
раскаленными замочными скважинами. …го не оповещали ни об этом,
ни об итогах голосованиЯ.
     ‚ это времЯ он кашлЯл с таким чувством, будто пыталсЯ с
корнем вырвать какой-то пучок жил, который так глубоко и крепко
врос ему в лопатки и шею, что вытащить его почти невозможно.
ќкзамены теперь проводились все чаще, и на председательском
месте всегда сидел кто-то новый. “ д-ра ‘ука была одна студентка,
котораЯ очень рано облысела, но по ночам собака лизала ей темЯ,
отчего на голове ее выросла густаЯ пестраЯ шерсть. Ћна была такой
толстой, что не могла снЯть с пальцев свои перстни, и носила брови
в форме маленьких рыбьих скелетов, а вместо шапки - шерстЯной
чулок. ‘пала она на своих зеркалах и гребнЯх и, разыскиваЯ в снах
своего маленького сына, свистела, отчего он, лежа рЯдом с ней, не
мог спать. ‘ейчас она экзаменовала д-ра ‘ука, а ребенок сидел
рЯдом, невыспавшийсЯ и лысый. —тобы как можно скорее
разделатьсЯ с экзаменом, по ходу дела он отвечал и на вопросы
ребенка. Љогда все кончилось, он пришел обедать к своей матери и
выглЯдел настолько разбитым, что мать посмотрела на него с
тревогой и сказала: "‘мотри, ‘аша, твое будущее разрушает
прошлое! ’ы плохо выглЯдишь. Ќужно найти какого-нибудь
ребенка, чтобы как следует потопталсЯ у тебЯ по спине".
     „ействительно, в последнее времЯ в нем прорастали и
расцветали до сих пор неведомые ему разновидности голода и
быстро, как плод, созревала липкаЯ, необоснованнаЯ надежда,
котораЯ умирала вместе с голодом после первого проглоченного
куска.
     - ‡наешь ли ты, сколько ротовых отверстий у евреев? -
спросила его мать в тот день, пока он ел. - Ќаверное, не знаешь...
Ћб этом писал кто-то, кого Я недавно читала, кажетсЯ д-р ‘ук. ќто
было в то времЯ, когда он занималсЯ диффузией библейских
понЯтий в степЯх …вразии, ЋсновываЯсь на исследованиЯх, которые
он проводил еще в 1959 году на месте раскопок в —елареве, на
„унае, он установил, что там находилось поселение совершенно
незнакомой нам популЯции, гораздо более примитивной и в
антропологическом отношении более старой, чем авары. Ћн считает,
что это захоронение хазар, которые пришли с —ерного морЯ сюда, на
„унай, еще в VIII веке. ’еперь уже поздно, но ты мне напомни
завтра, когда придешь на день рождениЯ „жельсомины, Я тебе
прочитаю потрЯсающие страницы, где он об этом пишет.
€сключительно интересно...


     ‘ этим обещанием д-р ‘ук проснулсЯ и нашел во рту ключ.
     Љогда он вышел на улицу, полдень уже разболелсЯ вовсю,
какаЯ-то световаЯ чума разъедала солнечное сиЯние, оспы и нарывы
из воздуха распространЯлись по небу и лопались в настоЯщей
эпидемии, котораЯ охватила и облака, так что они гнили и
разлагались, все медленнее двигаЯсь в вышине.
     “ недели начались месЯчные, а ее воскресенье вонЯло уже
заранее и пускало ветры, как выздоравливающий калека. Ђ там, на
дне чесоточного горизонта, голубели растраченные дни ‘ука,
маленькие и здоровехонькие издали, лишенные календарных имен,
они столпились в одно стадо, которое весело удалЯлось, свободное от
него и его забот, оставлЯЯ за собой облако пыли...
     Ћдин из мальчиков, игравших на улице - а игра их
заключалась в том, что они менЯлись штанами,- остановилсЯ у
киоска, где д-р ‘ук покупал газеты, и обмочил одну его штанину. „-
р ‘ук обернулсЯ с видом человека, который вечером заметил, что
целый день у него была расстегнута ширинка, но тут совершенно
незнакомый мужчина со всей силы влепил ему пощечину. Ѓыло
холодно, и д-р ‘ук через пощечину ощутил, что рука ударившего
была теплой, и это показалось ему, несмотрЯ на боль, даже немного
приЯтным. Ћн повернулсЯ к дерзкому типу, готовый объЯснитьсЯ, но
в этот момент почувствовал, что его штанина, совершенно мокраЯ,
прилипла к ноге. ’ут его ударил второй человек, который ждал
сдачу за газеты. ’огда д-р ‘ук, ровным счетом ничего не понЯв в
происходЯщем, кроме того, что втораЯ пощечина пахла чесноком,
решил, что лучше ему удалитьсЯ. „а, нельзЯ было терЯть времени,
так как вокруг него уже собрались прохожие, удары сыпались
градом, как что-то само собой разумеющеесЯ, и д-р ‘ук чувствовал,
что у некоторых из окружавших руки были холодными, что теперь
было даже приЯтно, потому что ему стало жарко. ‚о всей этой
неразберихе он отметил одно утешающее обстоЯтельство, хотЯ
времени длЯ осмыслениЯ у него не было, ведь между двумЯ ударами
много не подумаешь. Ћн успел заметить, что тумаки (от некоторых
из них несло потом) гнали его в направлении от церкви ‘вЯтого
Њарка к площади, то есть туда, куда он и сам намеревалсЯ идти, а
именно прЯмо к лавке, где он имел в виду сделать покупку. € он
отдалсЯ во власть ударов, приближавших его к цели.
     ’ут он оказалсЯ возле одной ограды, за которой никогда ничего
не было видно или слышно. Ћттого, что сейчас он был вынужден
бежать под градом неослабевающих ударов, зазоры между прутьЯми
ограды слились в его глазах, и он впервые увидел (хотЯ много раз
проходил здесь и раньше), что за оградой стоит дом, а в окне этого
дома юноша играет на скрипке. Ћн заметил даже пюпитр с нотами и
в то же мгновение узнал концерт Ѓруха длЯ скрипки с оркестром,
хотЯ не слышал ни звука, несмотрЯ на то что окно было открыто, а
юноша усердно играл. €зумленный, шатаЯсь под градом ударов, д-р
‘ук влетел наконец в лавку (собственно, ради этого он и вышел
утром из дома) и с облегчением захлопнул за собой дверь. Ѓыло
тихо, как в банке с огурцами, и только вонЯло кукурузой. ‚ лавке
было пусто, а в одном углу, в шапке, как в гнезде, сидела курица.
Ћна посмотрела на д-ра ‘ука одним глазом, оцениваЯ, нельзЯ ли
получить от него какой-нибудь еды. Џотом повернулась другим
глазом и рассмотрела все, что нельзЯ переварить. ‡адумалась на
мгновение, и наконец д-р ‘ук возник в ее сознании полностью, вновь
составленный из перевариваемых и неперевариваемых частей, так
что в конце концов ей стало Ясно, с кем она имеет дело. Ћ том, как
событиЯ развивались дальше, пусть расскажет он сам.


     ђассказ про Яйцо и смычок

     ‘тоЯ в приЯтной прохладе, Я чувствовал легкость, говорил он.
‘крипки перекликались, и из их тихих вздохов можно было сложить
целый полонез, так же как составлЯют шахматную партию. ’олько
немного изменить звуки и их последовательность. Ќаконец вышел
венгр, хозЯин музыкальной лавки. ѓлаза у него цвета сыворотки.
‚есь красный, как будто вот-вот Яйцо снесет, выпЯченный
подбородок похож на маленький живот с пупком посредине. Ћн
вынул карманную пепельницу, стрЯхнул пепел, аккуратно
защелкнул ее и спросил, не ошибсЯ ли Я дверью. Њеховщик рЯдом.
‚се времЯ заходЯт сюда по ошибке. џ спросил, нет ли у него
маленькой скрипки длЯ маленькой госпожи или, может быть,
небольшой виолончели, если они не очень дороги.
     ‚енгр повернулсЯ и хотел вернутьсЯ туда, откуда пришел и
откуда доносилсЯ запах паприкаша. ‚ этот момент курица в шапке
приподнЯлась и кудахтаньем обратила его внимание на только что
снесенное Яйцо. ‚енгр осторожно взЯл Яйцо и положил в Ящик,
предварительно что-то написав на нем. ќто дата - 2 октЯбрЯ 1982
года, причем Я с удивлением понЯл, что наступит она только через
несколько месЯцев.
     - ‡ачем вам скрипка или виолончель? - спросил он,
оглЯдываЯсь на менЯ в дверЯх, ведущих из лавки в его комнату: -
…сть пластинки, радио, телевидение. Ђ скрипка... ‚ы знаете, что это
такое - скрипка? Ћтсюда и до ‘убботицы все вспахать, засеЯть и
сжать, и так каждый год, - вот что значит приручить маленькую
скрипку вот этим, господин! - € он показал смычок, который висел
у него на поЯсе, подобно сабле. Ћн вытащил его и натЯнул волос
пальцами, охваченными вокруг ногтей перстнЯми, как бы длЯ того,
чтобы ногти не отвалились. - Љому это нужно? - спросил он и
собралсЯ уйти. - Љупите что-нибудь другое, купите ей мопед или
собаку.
     џ продолжал упорно стоЯть в лавке, растерЯвшись перед такой
решительностью, хотЯ она была выражена нерешительной,
нетвердой речью, похожей на сытную, но невкусную пищу. ‚енгр, в
сущности, достаточно хорошо владел моим Языком, однако в конце
каждой фразы он добавлЯл, словно пирожное на десерт, какое-то
совершенно непонЯтное мне венгерское слово. ’ак сделал он и
сейчас, советуЯ мне:
     - €дите, господин, поищите другого счастьЯ длЯ своей
маленькой девочки. ќто счастье длЯ нее будет слишком трудным. €
слишком запоздалым. ‡апоздалым, - повторил он из облака
паприкаша. - ‘колько ей? - спросил вдруг он деловито.
     € тут же исчез, однако было слышно, что он переодеваетсЯ и
готовитсЯ выйти. џ назвал ему возраст „жельсомины Њохоровичич.
‘емь. Џри этом слове он вздрогнул, будто к нему прикоснулись
волшебной палочкой. Џеревел его про себЯ на венгерский -
очевидно, считать он может только на своем Языке, - и какой-то
странный запах расползсЯ по комнате. ќто был запах черешни, и Я
понЯл, что он свЯзан с изменением его настроениЯ. ‚енгр поднес ко
рту что-то стеклЯнное, похожее на курительную трубку, из которой
он потЯгивал черешневую водку. ЏройдЯ через лавку, как будто
случайно наступил мне на ногу, достал маленькую детскую
виолончель и протЯнул ее мне, по-прежнем