Њилорад Џавич. Џейзаж, нарисованный чаем

Љнигу можно купить в : Biblion.Ru 45р.Ћцените этот текст:
Њилорад Џавич. Џейзаж, нарисованный чаем

ђоман

Џеревод с сербского Ќ. ‚агаповой и ђ. ѓрецкой.

‘Џб.: Ђзбука, Ђмфора, 1998.

ЏЂ‚€h, Њилорад. Џредео сликан чajeм.
Beograd: Prasveta, 1988.

ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ

Њаленький ночной роман

Ћѓ‹Ђ‚‹…Ќ€…

1. Љонцы усов у них висели как плети (Љругом одно горе, и все мы в нем
точно рыба в воде.) (с. 9)

2. Џервые века они жили в ‘инайской пустыне (“дарь палкой по кусту --
вырастет цветок.) (с. 33)

3. Ћднажды ночью императрице ’еодоре приснилось, что к ней в
опочивальню слетаютсЯ ангелы (ѓромы и молнии сплошь исхлестали и землю, и
воду.) (с. 54)

4. Ќеизвестно, какой из двух монашеских укладов предпочитал греческий,
дославЯнский •илендар (ќгейское море спокойно только по воскресным днЯм и по
праздникам.)
(с. 65)

5. •илендарские одиночки, по прозванию идиоритмики (Ќа небе царило
созвездие ѓончих Џсов.) (с. 82)

6. •илендарские общинники, по прозванию кенобиты (Ѓыла восточнаЯ
пЯтница, когда негоже завершать дела.) (с. 97)

Љонцы усов у них висели как плети. Џоколение за поколением жили они без
единой улыбки, и годы помечали морщинами лишь верхнюю часть их лиц, и
старели они не от удовольствий, а от мыслей.
ѓоворЯт, иудеи прозвали их эдомеЯми. ‘ами же себЯ они называли --
"соль". Њного времени пройдет, пока человек съест горстку соли, -- вот что
они имели в виду. ќдомеи отличались терпением. “ них было два знака -- знак
Ђгнца и знак ђыбы. Ђгнцу посвЯщались пироги, замешенные на слезах, а ђыбе --
обручальные кольца из теста (ђыба -- невеста души).
ђазделение это случилось не вдруг. —етыре или пЯть колен прошло, пока
один из них сказал: "Ќичего нет на свете лучше говорЯщего дерева. ‚едь
дерево дает плоды обоего пола. Џо ним можно отличить тишину от молчаниЯ. €бо
человек, чье сердце полно молчаниЯ, совсем не таков, как тот, чье сердце
исполнено тишины..."
Ђнтиохиец, сказавший эту фразу, едва успев ее произнести, без страха и
ненависти принЯл смерть от зубов хищного зверЯ, как и его соплеменник
€гнатий, в ђиме в 107 году нашей эры.
ђазглЯдывающий пшеничное зерно не видит скрытого в нем знака, а
обозначено там, какой из зерна выйдет колос, сколько принесет новых зерен, а
сколько плевел. ’ак же точно и во фразе антиохийца нельзЯ было ничего
заранее вычитать, но сказано было все.
ќдомеи существовали в постоЯнном страхе. ‘пасение от него приносил лишь
краткий сон, если он их посетил. Ќо и во сне их преследовали чудовища с
пЯтнистыми мордами и пупками вместо глаз. Џодобно тому как утопленник
стремитсЯ выброситьсЯ на сушу, несчастные пытались вернутьсЯ к реальности,
но то и дело налетавшие волны упорно вращали их все в том же водовороте.
’олько их тела, гонимые от одного наваждениЯ к другому, из реальности в сон
и из сна в реальность, свЯзывали эти два кошмара. Ћни словно передавали
посланиЯ в двух направлениЯх, не сознаваЯ, что сны -- впрочем, как и эдикты
императоров ‘ептимиЯ ‘евера, Њаксима ”ракийского и ‚алериЯ -- неумолимо
гонЯт их под сень дерева, о котором говорил антиохиец. ќдомеи бежали в
пустыни, дабы не быть прибитыми к кресту или к крыльЯм ветрЯной мельницы,
брошенными на растерзание диким зверЯм; они скрывались, чтобы не разбивать
головы о крепкие двери темниц, не отдавать свои пальцы, уши и глаза на
съедение хищным рыбам в водоемах.
ђассыпавшись по бездорожью в ‘ирии, Њесопотамии и в …гипте, согреваЯсь
по ночам собственными длинными волосами, пропущенными под мышки и
завЯзанными узлом на груди, эдомеи прЯтались под пирамидами, укрывались в
могилах и среди развалин древних крепостей. „обредали они и до гор ‚ерхней
’ебаиды, что стоЯт между берегом Ќила и Љрасным морем, где обитают
двоЯкодышащие рыбы -- охотники на птиц. €м случалось говорить по-коптски и
по-еврейски, по-гречески и на латыни, по-грузински и по-сирийски или же
молчать на всех этих Языках. Ѓессознательно, но неуклонно, подобно ростку в
пшеничном зерне, продвигались они по направлению к дереву из упомЯнутой
фразы. Ќаконец они добрались до ‘инаЯ. € тут только им открылось значение
слов:
"—ье сердце полно молчаниЯ, совсем не таков, как тот, чье сердце
исполнено тишины..."
‹ишь только первый житель пустыни присел в собственной тени и вкусил
первой росы, эдомеи разделились по признакам ђыбы и Ђгнца. Ћтныне и до века
стали они делитьсЯ на две касты. Ќа тех, кто ближе к ‘олнцу, и на тех, кто
ближе к ‚оде, на тех, что следует за Ђгнцем, и тех, кто следует за ђыбой, на
тех, в чьем сердце властвует тишина, и тех, в чьем сердце царит молчание...
‡десь же, на ‘инае, первые объединились в братства и начали жить
сообща. ќтих, согласно греческому "коинос биос" (общаЯ жизнь), стали
называть кенобитами, или общинниками. ‚торые, те, что предпочли знак ђыбы,
назвали себЯ идиоритмиками, или одиночками. “ каждого из них была своЯ крыша
над головой, собственный образ жизни и ритм существованиЯ. Ћтделенный от
прочих, всЯкий из них проводил свои дни в полном одиночестве, унылом, ничем
не нарушаемом. „ве породы -- общинников и одиночек -- отбрасывали длинные
тени через пространство и времЯ. €бо нет резкой грани между прошлым, которое
растет, поглощаЯ настоЯщее, и будущим, которое, судЯ по всему, отнюдь не
ЯвлЯетсЯ неисчерпаемым и непрерывным, но с какого-то мгновениЯ начинает
уменьшатьсЯ и проЯвлЯтьсЯ импульсами.

€диоритмик, отправлЯЯсь в дорогу, прЯтал под шапкой свою миску, во рту
-- чужой Язык, а за поЯсом -- серп: так поступают одинокое путники.
Љенобиты, напротив, несли по очереди кто котел длЯ пищи, кто общий Язык за
зубами, а кто и нож за поЯсом: так делают те, кто путешествует не один.
ЏутешествиЯ эти происходили скорее во времени, чем в пространстве.
ЏлутаЯ во времени, одиночки тащили с собой камень молчаниЯ, общинники же
волокли камень тишины. Љамни передвигались каждый сам по себе, поэтому
молчание одних не было слышно в тишине других.
‚едь каждый идиоритмик молчит сам по себе, а кенобиты хранЯт свою общую
тишину. Ћдинокие люди возделывают молчание, словно пшеничное поле:
вспахивают, открывают его пространство, углублЯют борозды, поливают,
чтобы зерна взошли, чтобы колосьЯ вытЯнулись как можно выше, ибо только
молчанием можно достичь Ѓога, но не криком, хоть ты надорвись кричамши...
Ќапротив того, общинники не направлЯют лелеемую ими тишину навстречу Ѓогу,
но воздвигают ее, точно плотину, перед той частью мира, котораЯ им не
принадлежит и которой они хотЯт завладеть; они ограждают себЯ тишиною,
защищаютсЯ ею или же насылают тишину на свою добычу, как охотничью собаку.
ЏомнЯ при этом, что охотничьи собаки бывают и хорошие, и плохие...
"Љругом одно горе, и все мы в нем точно рыба в воде", -- думал
неудавшийсЯ архитектор Ђфанасий ‘вилар, ощущаЯ сорок пЯтый год своей жизни,
как запах чужого пота.
‘ 1950-го по 1956 год он училсЯ в Ѓелграде на архитектурном факультете.
’огда-то он и выЯснил, что верхнЯЯ губа дана длЯ одного, а нижнЯЯ длЯ
другого: верхнЯЯ чувствует горЯчее, а нижнЯЯ -- кислое. Ћн слушал математику
у профессора ђадивое Љашанина и ходил в вЯзаной шапочке со свистком на
затылке; одновременно он посещал лекции профессора Њаринковича по бетону и
научилсЯ безошибочно определЯть женщин, которые к ужину предпочитают усы.
Њногом запомнилась защита его диплома, шумнаЯ и необычнаЯ, расколовшаЯ
факультет на сторонников и противников ЂфанасиЯ ‘вилара. …ще студентом он
приметил одну неотразимую черту великих писателей: умение молчать о
некоторых важных вещах.
€ ‘вилар применил это в своей профессии: неиспользованное пространство,
равное ненаписанному слову в литературном произведении, у него приобрело
свою форму, а пустоты получили очертаниЯ и смысл, столь же активные и
действенные, как и застроенные площади.
Џрелесть пустот вдохновлЯла его на создание красивых построек, и это
накладывало отпечаток на все его проекты. “влеченный теорией групп,
механикой сплошных сред и особенно акустикой замкнутого пространства, он
стал, по мнению компетентных лиц, просто блестЯщим специалистом своего дела.
€звестно было, что со ‘виларом шутки плохи: понадобитсЯ, так пройдет по воде
и огонь во рту пронесет. Ћсобенно были замечены его проекты благоустройства
прибрежной полосы Ѓелграда, основанные на предпосылке, что река как среда
обитаниЯ всегда древнее, чем возникший рЯдом с ней город. ‚ его постройках
окна открывались, как бойницы, -- в направлении от цели к глазу, а не
наоборот -- от дома куда попало, как это обычно делаетсЯ. Ћн полагал, что
юмор в архитектуре так же необходим, как соль на хлебе, что нужно строить по
одной двери на каждое времЯ года, а полы настилать дневные и ночные, ибо по
ночам звук распространЯетсЯ вниз гораздо скорее, чем вверх; что крышу
выводить надо не только по ‘олнцу, но и по лунному свету, ибо хороша только
та крыша, под которой Яйцо не протухнет. ‚олосы у ‘вилара были как сено, а
сон -- скорый и такой крепкий, что хоть стакан об него разбивай. ‹евый глаз
его старел быстрее правого, и ему пришлось завести очки, чтобы закончить
проект отелЯ длЯ холостЯков и набросок картинной галереи, котораЯ хоть и
была объЯвлена на конкурсе самым экономным решением, тем не менее никогда не
была построена.
„ействительно, проекты ‘вилара как-то не шли. ѓод за годом они пылились
в его квартире, свернутые в трубку и сваленные в стенные шкафы или зажатые
между двойными дверЯми. ‘ын ‘вилара называл их "зданиЯми, которые не
отбрасывают тени".
"Ћн проектирует и рассчитывает на этом свете, а дома строЯтсЯ уже на
том", -- злословили его сверстники, чьи Ямочки на щеках постепенно сменЯлись
морщинами. "џ-то знаю, что у менЯ слов в запасе больше, чем овец в загоне,
-- подшучивал и сам ‘вилар, -- не могу только понЯть, почему Я никому не
нужен..." Ќо, по правде говорЯ, ему было совсем не до шуток. ЌесмотрЯ на
безусловно высокую профессиональную репутацию, колоссальную
работоспособность, котораЯ словно слизывала его одежду и волосы, Ђфанасию
никак не удавалось найти постоЯнную работу по специальности. Ђ между тем
капли времени не стрЯхнешь с лица рукавом, это ведь не капли дождЯ. Ћни
остаютсЯ навсегда.
’очно так же нет человека, у которого слезы стоЯт только в одном глазу.
—то касаетсЯ ‘вилара, то было неоспоримо еще одно. Ђ именно то, что
очень рано, едва только у него на лице вырос грубый мужской рот, такой
широченный, что Ђфанасий мог поймать им собственную слезу, он заполучил
сенную лихорадку. ‘ тех пор она на него нападала каждую весну. Њучась сенной
лихорадкой каждый год, начинаЯ с маЯ месЯца, ‘вилар забыл цветочные запахи,
но ароматы цветов и трав из его пота пробивались по ночам с такой силой, что
не давали домашним спать.
—еловек давно уже женатый, за двадцать лет вполне зрелого возраста он
так и не научилсЯ жить на доходы от архитектуры. Џравда, он преподавал в
строительном училище, но это было вроде разговоров в пользу голодающих. ‚се
свободное времЯ он по-прежнему посвЯщал своим проектам. „нем застенчивый и
разборчивый в еде, ночью он становилсЯ прожорливым, красноречивым и
работоспособным до того, что ремень у него на спине прорастал плесенью. …сли
запотевали очки, он их просто облизывал, не отрываЯсь от работы.
Џроходили годы. Ћн чувствовал, как менЯетсЯ вкус его собственной слюны,
понимаЯ, что некоторые вина пробует последний раз в жизни. Ћн продолжал
работать, ничего не видЯ и не слыша, но попрежнему оставалсЯ на обочине
своей профессии, отчего начал стареть с каждым новым ударом, как часы.
„важды в жизни, на двадцать четвертом году и на сорок втором, он выполнЯл
обширные проекты -- целые кварталы, но их никак не удавалось перенести с
ватмана и воплотить в реальность.
„олгими летними ночами, доливаЯ вино в воду (потому что лить воду в
вино -- грех), ‘вилар размышлЯл о прошедшей жизни и чаще всего задавал себе
два вопроса: почему его всю жизнь преследует сеннаЯ лихорадка, от которой
кажетсЯ, что чай отдает потом, и почему ему никак не удаетсЯ взЯть быка за
рога в своей работе архитектора -- работе, длЯ которой он был создан. ’очно
праваЯ рука в самом деле грешна и не ведает, что творит леваЯ.
Ћднажды весной, в один из тех дней, что февраль занимает у марта, он
наконец решилсЯ разыскать своего старого школьного товарища Ћбрена Ћпсеницу.
"‚озможно, каждый человек в этом городе может что-то ответить на вопрос
другого человека", -- думал ‘вилар. —то если длЯ него этот человек-ответ --
Ћбрен Ћпсеница? Ћн нашел его в одном ведомстве, распределЯвшем средства на
строительство Ѓелграда. Ќа Ћпсенице был галстук с двойным узлом, его белые
волосы на концах загибались, как удочки; улыбаЯсь, он зажмуривал глаза.
‘вилар помнил, что в школе Ћпсеница имел обыкновение неожиданно повернутьсЯ
к собеседнику спиной, а затем, вдруг извернувшись, ловко и сильно его
ударить. Ћн был из тех, кто ест ножом, обходЯсь без вилки; такому ничего не
стоит Языком поменЯть косточки в вишнЯх, окажись они у него во рту. ‚
отличие от прочих людей, которые по большей части думали о том, что им
нравитсЯ, он постоЯнно держал в уме то, что ему не нравилось. ЃлагодарЯ этой
своей особенности, он всплыл на поверхность и оказалсЯ в рЯдах высшей
городской администрации. Ќе нравились ему в первую очередь его ровесники.
Џодобно тому как некоторые люди одарены более других силой, быстротой или
слухом, Ћпсеница был наделен сверхъестественной способностью питать и
взращивать неприЯзнь к людЯм, при этом совершенно лишенную враждебных
чувств. ќта-то неприЯзнь и направлЯлась на его ровесников, главным образом
на тех, кто, обладаЯ той же профессией, превосходил его способностЯми или
профессиональными данными. ќту неприЯзнь (бывшую, как говорили, причиной его
кашлЯ) Ћпсеница никогда открыто не проЯвлЯл, хотЯ и вкладывал в нее львиную
долю своей энергии и своего рабочего времени. …сли неприЯзнь к кому-либо
вдруг становилась Явной, она тут же иссЯкала раз и навсегда. ’ем упорнее и
искуснее он скрывал свою неприЯзнь и, только убедившись, что это удалось,
давал ей волю. —еловек, павший жертвой его тайного, но интенсивного и
непрерывного воздействиЯ, становилсЯ чем-то вроде больного, подверженного
постоЯнной инфекции, от которой он не в силах защищатьсЯ, не знаЯ ее
источника.
"Ќа кого Ћпсеница косо смотрит -- у того все из рук валитсЯ", --
говорили в кругах специалистов. ‘ таким-то школьным товарищем и встретилсЯ
‘вилар в одно прекрасное утро, когда ветер поедал дождь. ‡дороваЯсь с
Ћпсеницей, ‘вилар чихнул, они пожали друг другу руки и уселись за стеклЯнный
стол. Ђфанасий передал приЯтелю свои последние проекты, просЯ обратить на
них внимание при следующем конкурсе. Ћпсеница облизнул ногти, внимательно
просмотрел принесенное ‘виларом и как бы поддалсЯ на его уговоры, однако с
тех пор ‘вилар ничего не слыхал ни об Ћпсенице, ни о своих проектах. ‚
сущности, эти двое -- один, бесспорно, что признавал и Ћпсеница,
великолепный специалист в своей области, не умевший найти денег длЯ
осуществлениЯ своих планов, и другой, не имевший крепкой профессиональной
репутации, но пользовавшийсЯ большим влиЯнием на распределение средств --
должны были бы объединитьсЯ и достичь превосходных результатов. Њежду тем
происходило нечто прЯмо противоположное. ‘вилар пришел к странному
заключению. Ћн испытал на себе силу легендарного недоброжелательства
Ћпсеницы. Ќо присутствовавший в нем оттенок личной неприЯзни словно исходил
от кого-то другого. Џодобно Яду, заключенному во флакон, эта неприЯзнь лишь
доходила до своей цели через Ћпсеницу, настигаЯ и ‘вилара, и всех прочих,
кому Ћпсеница ставил палки в колеса.
Ћт таких мыслей однажды утром за завтраком у ‘вилара молоко свернулось
прЯмо во рту, и он понЯл, что его призвание, его работа архитектора,
выполнЯемаЯ в нерабочее времЯ, остающаЯсЯ только на бумаге, работа,
осужденнаЯ заполнЯть лишь его досуг, превратилась в порок. “стыдившись своих
чертежных принадлежностей и линеек, он с тех пор перестал притрагиватьсЯ
руками к хлебу. Ћн стал есть хлеб из тарелки, с помощью вилки и ножа... Ћн
начал забывать имена и не любил, когда при нем их часто упоминали. Ћн
опасалсЯ, что заблудитсЯ в именах, как в лесу. ЃоЯлсЯ, как бы не забыть и
свое собственное имЯ, а то придетсЯ каждый раз, когда надо подписатьсЯ,
останавливатьсЯ и припоминать, как тебЯ зовут...
…го преследовало одно воспоминание. Ћднажды в детстве, будучи с отцом в
винограднике, он спросил, почему они перестали охлаждать арбузы в колодце.
-- Љолодец обвалилсЯ, -- ответил ему отец, -- ведь и колодцы, как и все
живое, отживают свой век, а вода, как человек, может состаритьсЯ и умереть.
‡десь вода мертваЯ, надо копать новый колодец...
’еперь ‘вилару часто вспоминалась эта вода. …му казалось, что он уже
никогда не сможет перевести свои расчеты на твердую почву, тем более
возвести здание. Ћн словно строил на воде. Џо утрам ему стало чудитьсЯ, что
его улица не на том перекрестке, и он старалсЯ спать касаЯсь рукой пола,
точно желаЯ из постели бросить Якорь до самой земли. Ђ проснувшись, он
каждый раз заново ориентировалсЯ в кровати, как корабль, который ночнаЯ бурЯ
сбила с курса, соображаЯ, в какую сторону света ему вставать. ‘трашась таких
ночей, уносивших его неведомо куда, он стал отказыватьсЯ от сна, что
переносил довольно легко. Ќочами он скиталсЯ по городу. ‹ицо у него стало
бледным и прозрачным, родинки проступили под желтой кожей, как букашки,
застывшие в Янтаре. ‚ немолодые уже годы, когда стало Ясно, что вопрос не в
том, как преуспеть, а в том, почему ему не удалось занЯтьсЯ своим делом, он
не только отвернулсЯ от днЯ, повернувшись к ночи, но и отвернулсЯ от своего
дома и обратилсЯ лицом к городу, в котором жил.
‚начале его ночные прогулки не имели никакой определенной цели. Ћн
только замечал, что, бродЯ по улицам, следует правилам движениЯ транспорта.
’очно находЯсь в машине, он не сворачивал там, где был запрещен поворот, и
обходил улицы, закрытые длЯ проезда автомобилей. …му иногда снились эти
прогулки, и, высовываЯ при пробуждении из сна в реальность помЯтый Язык со
следами зубов, он понЯл, что все белградские улицы в его снах были улицами с
односторонним движением. †елаЯ развлечьсЯ, он придумал себе занЯтие почти
неприличное, но зато придавшее новый смысл его походам.
‘кладывалось так, что, следуЯ скорее ночным звукам, чем направлению
улиц, он несколько раз попадал в давно забытые места, где еще юношей
встречалсЯ с женщинами. Ћн заметил, что не может заранее определить эти
места и вспомнить их наперед, но они возникают как бы сами собой и он
набредает на них невольно.
‚от вход на освещенную лестницу, ведущую вверх, в темноту. ‚от
скамейка, прикрепленнаЯ к дереву цепью. ‚от забор, и в нем неожиданно
возникающаЯ дверца окошечка. Ћн обычно быстро узнавал места. ‡начительно
труднее было вспомнить женщин, с которыми он бывал в этих местах. € вот
‘вилар пустилсЯ в розыски сладостных заметок своей молодости. Ћн блуждал по
старым белградским домам, которые „унай, когда вода в нем стоит высоко,
заливает, швырЯЯ бочки о двери подвалов и выносЯ из них то висЯчие замки, то
куски ограды, точно там внутри кто-то сидит взаперти. €ногда он распознавал
в домах так называемые "собачьи окна" -- окна, обращенные на восток, которые
редко кто умеет распознать, а еще реже открыть в постройках. —ерез эти
"собачьи окна" по праздникам кормЯт собак, а на €лью Џророка впускают
погретьсЯ птиц. Ћн узнавал углы, на которых скрещиваютсЯ ветры, -- замечал
улицы, по которым весной дуют продольные ветры, а зимой им наперерез выходЯт
поперечные. Њилые воспоминаниЯ снова открывались перед ним, как те раковины,
что раскрываютсЯ только в темноте.
‚оспоминаниЯ возникали одно за другим, и он начал вносить в план
Ѓелграда особые значки на местах, узнанных им во времЯ ночных бдений,
записываЯ рЯдом и имена женщин, которыми он обладал в этих местах. €х слова
и поступки снова возникали перед ним вслед за этими воспоминаниЯми, и теперь
они стали значить больше, чем когда-то.
-- Џрошлое лучше видитсЯ ночью, чем днем, -- шептал про себЯ Ђфанасий
‘вилар. Ћн пришел к заключению, что все половые акты во вселенной как-то
свЯзаны между собой и даже находЯтсЯ в неком взаимодействии. “ него
поЯвилась надежда, что в посланиЯх женщин, с которыми он когда-то был
близок, он найдет что-то вроде уравнениЯ собственной личности, ответ на
вопрос, мучивший его не меньше сенной лихорадки: почему его жизнь прошла
впустую, зазрЯ, несмотрЯ на затраченные им огромные усилиЯ?
€ как ни странно, понемногу на плане города, на который он наложил
карту своих любовных приключений, стало проЯвлЯтьсЯ что-то похожее на ответ,
на букву или цифру. €з тайных знаков, оставленных его семенем по периметру
города, словно можно было сложить общий знаменатель всех черт его характера.
Ћднажды вечером он наклонилсЯ над картой города и прочел это послание.

Ћбыкновенно в сумерки они приходили в полуразрушенный дом на ‚рачаре,
от которого дожди всегда стекали в две реки сразу: в „унай и в ‘аву. Ћн брал
с собой бутылку вина и два стакана в кармане. Љончик ее косы всегда был
мокрым: она любила сосать волосы. Ћни всегда прихватывали мгновение чистого
неба, когда все птицы уже в гнездах, а летучие мыши еще не вылетели. Џотом
они входили в маленький стеклЯнный лифт. ’ам была складнаЯ плюшеваЯ
скамеечка, крошечнаЯ лиловаЯ табуретка, зеркало на дверЯх и светильник в
виде хрустального стакана. ‡десь пахло одеколоном и жидкостью длЯ
наклеиваниЯ мушек. Ћни усаживались, ставили бутылку на пол, нажимали кнопку
и пили вино, провожаЯ глазами проносЯщиесЯ вверх-вниз опустевшие коридоры и
целуЯсь через ее волосы. ‘ловно катались в обитой бархатом карете. ‚округ
них падали американские бомбы и горела улица ‘вЯтого ‘аввы. Џо окончании
налета они шли посмотреть на новый город. Љаждый раз перед ними открывались
все более широкие горизонты, потому что
исчезали целые зданиЯ. Ћднажды по оставшейсЯ на стене картине и полке с
книгами они узнали среди развалин, на четвертом этаже, комнату, в которой
когда-то были в гостЯх и пили чай из сушеных Яблок. Љакой-то кран с того же
этажа испускал воду, а полка с книгами раскачивалась не переставаЯ. Љниги
одна за другой слетали куда-то вглубь и, трепеща на лету страницами как
птицы крыльЯми, спускались в пепел среди развалин.
-- ’ы можешь прочитать, какаЯ это книжка падает? -- спросила она.
Љ этому дню на полке осталась одна-единственнаЯ книга. Ћни ждали, пока
она упадет, но книга только раскачивалась. ’огда он поднЯл камень и вместо
ответа сшиб с полки эту последнюю книгу, как воробьЯ снежком.
-- ’ы не любишь читать, -- заметила она.
-- Љниги -- это ум в картинках, -- отпарировал он и удивилсЯ, услышав
ее ответ: "’ы любишь не читать, а рассказывать. “меешь молчать. Ђ вот петь
не умеешь".

Ќа улице недалеко от кладбища ‘вЯтого ЌиколаЯ, в маленькой закусочной,
чаще сменЯвшей вывески, чем клиентов, которые называли ее по привычке "‚
кредит", у него прорезались первые усы. ‚ладелец имел обыкновение осенью
поить своих гостей прозЯбшим вином. Љак только начинала топитьсЯ печь, за
лето наполнившаЯсЯ окурками, здесь открывали игру в лото. Ћднажды вечером,
когда Ђфанасий впервые решилсЯ попробовать счастьЯ в игре, в зал вошла
девушка с очень черными сросшимисЯ бровЯми, похожими на гребенку, -- они
словно были рассечены несколько раз по вертикали. Ћна стрельнула в него
глазами, как в редкую дичь, и уселась, повернув к нему затылок со
спутанными, вспотевшими волосами.
Ћн заполнЯл свой листок длЯ лото, прислушиваЯсь к таЯнию странной
тишины, на минуту наступившей в зале с приходом этой особы, и наблюдал, как
она засыпает на стуле и как во сне становитсЯ все моложе, как откуда-то со
дна, откуда ведут счет ее годы, всплывает улыбка ее семнадцатой осени. Ќе
отрываЯ взглЯда от ее влажного затылка, он услышал, что выигрывает в лото, и
понЯл, что он выигрывает. Ћн понЯл, что выиграет эту девицу, котораЯ спала,
сидЯ нога на ногу, и улыбалась во сне, не выпускаЯ изо рта изжеванной
сигареты. Џредпринимать что-либо было уже поздно. ‚ыкликнули его цифру, и он
выиграл в лото свою первую женщину. Ћн вывел ее на улицу, еще не
проснувшуюсЯ, вывел прЯмо на грЯзный и смрадный ветер. Љогда они
расставались при том же ветре, уже занималась зарЯ. Ћна взглЯнула на него
впервые при свете днЯ и сказала следующее:
-- џ тебЯ вижу насквозь. Џро таких говорЯт: "‚ино не любит, да и воду
мучит". ’ы веришь, что будущее нарождаетсЯ ночью, а не днем, и боишьсЯ
рассветов... •очешь, скажу, что ты сделаешь, как только мы расстанемсЯ?
Џойдешь прЯмехонько к шлагбауму, на рыбный рынок, покупать фаршированный
перец с творогом, долго будешь выбирать рыбу, чтоб была из той реки, что
течет с юга на север. ’акаЯ рыба вкуснее. „ома небось держишь свою посуду
отдельно от прочей, да еще и моешь сам. ‘ам себе готовишь и ешь отдельно,
потому что домашним твоЯ еда не по нутру. Љогда обедаешь, ешь так, что за
ушами трещит. •орошо готовишь, режешь все подогретым ножом, как заправский
повар. ‡наешь даже то, что стерлЯдь, еще живую, надо напоить вином, тогда
она жаренаЯ будет душистее. ‘уп ты любишь варить с сельдереем, такой
тЯжелый, что тарелку с места не сдвинешь. Ђ уж если забредешь в трактир --
конечно, ни своей компании, ни постоЯнного официанта. “сЯдешьсЯ за стол один
и жрешь в три горла. Ђ потом в такт музыке начнешь
стучать по столу ногтЯми -- будто вшей давишь. ‘ тобой не разгулЯешьсЯ.
–ирюльники и кельнеры таких клиентов на дух не переносЯт...

‚се тогда набросились на Языки, как недавно обретшие дар речи на
санскрит, -- будто речь шла о жизни и смерти. ‘ утра, до начала занЯтий в
школе, зубрили французские неправильные глаголы из брошюр Љлода Ћже,
продававшихсЯ перед войной на улице ЉнЯзЯ Њихаила, 19, в книжном магазине
"Ђнри ‘убр", где было представительство фирмы "Ђметт". ‚ечером в затемненных
комнатах изучали английское правописание по красным учебникам Ѓерлина.
Ќемецкие падежи учили в школе по желтым шмауссовским изданиЯм. Ќочью же,
тайком, запоминали русские слова из старых предвоенных эмигрантских газет,
которые выписывали во множестве жившие в Ѓелграде беглецы из ђоссии. ќти
уроки военного времени были дешевы, но небезопасны, потому что ни
преподавать, ни учить английский и русский Язык во времЯ немецкой оккупации
не разрешалось. Ђфанасий и его товарищи учили их тайком друг от друга, порой
у одних и тех же преподавателей. ‚ течение нескольких лет никто из них не
произнес на этих Языках ни единого слова: все притворЯлись, что на них не
говорЯт и не понимают. € только после войны открылось, подобно тому как
вдруг становитсЯ Явным нечто постыдное, что, оказываетсЯ, все их поколение,
в сущности, говорит по-английски, и по-русски, и по-французски. Љогда же
вскоре эти Языки стали снова забывать, их забывали демонстративно,
ностальгически вздыхаЯ о тех временах, когда их тайно учили. ”ранцузский
преподавали толстые швейцарки -- "сербские вдовы", -- посылавшие в конвертах
ученикам в качестве новогодних поздравлений отпечатки своих накрашенных губ.
Ќа уроки русского Языка потихоньку бегали к бывшим белым офицерам, к
эмигрантам с “краины. “ них были красивые жены, они держали собак и носили
жесткие усы. Ќа стенах у них висели, как огромные летучие мыши, бурки со
специально вделанной рамой над плечами, чтобы рука с саблей могла свободно
двигатьсЯ -- их рука, теперь этой сабли лишеннаЯ. ’акие учителЯ обычно
любили петь под балалайку, успеваЯ глотнуть водки между двумЯ словами так
стремительно, что на песне это вообще не отражалось. Ќо ни Ђфанасий, ни его
товарищи музыкой не интересовались -- она им мешала разбирать слова, и они
торопились вернутьсЯ к занЯтиЯм Языком, что их уже само по себе опьЯнЯло.
-- ‘лова на людЯх растут, как волосы, -- любил ему повторЯть учитель
русского Языка. -- ‘лова, как и волосы, могут быть черными или каштановыми и
даже втайне рыжими -- красными. Ќо рано или поздно они побелеют, как волосы
у менЯ и у моих ровесников. ‘о словами можно делать что хочешь, но и они с
тобой поступают как хотЯт...
†ена русского эмигранта, который так говорил, сохранЯла в шелковом
чулке прЯди волос, которые успела остричь с тех пор, как уехала из ђоссии.
Ћтрезав очередную прЯдь, она завЯзывала на чулке узелок. ’ак она измерЯла
времЯ. ‘о днЯ отъезда она не смотрела в календарь и обычно не имела понЯтиЯ,
ни какое сегоднЯ число, ни какой день недели.
Ћднажды, придЯ на урок, он застал ее дома одну. Џо-сербски она вообще
не говорила. ѓлЯдЯ на него своими прекрасными глазами, она покусывала
пуговку на платье и посвистывала в нее.
-- Љак странно, что ты и твои ровесники учите столько Языков, --
сказала она ему по-русски, -- и охота тебе утруждать себЯ? ’очно всю жизнь
без куска хлеба сидеть собираешьсЯ. ‚се вы, наверное, очень одиноки, вот и
хотите состарить свою памЯть. ’олько памЯть у нас не круглаЯ, в крайнем
случае это круг
с большими зазорами. ‚аша памЯть не всЯ одного возраста. ‚ы надеетесь,
что знание Языков свЯжет вас со всем миром. Ќо людей свЯзывает вовсе не
знание Языков; вы их будете дважды учить всуе и дважды забывать, как Ђдам.
—тобы понЯть друг друга, надо друг с другом переспать. -- € она предложила
преподать ему урок русского Языка по-своему. "’ак вот где зарыта собака", --
подумал он. Ћна подошла к нему совсем близко и молча, глЯдЯ ему в глаза
зелеными очами, обвила его шею своими косами. Ћна затЯгивала косы узлом все
туже и туже у него на затылке, пока их губы не соприкоснулись. ЏрижимаЯ его
губы к своим, она заставлЯла его повторЯть одно и то же русское слово. ’акой
у нее был немой контактный способ изучениЯ иностранных Языков. Џотом она
подтолкнула его к кровати и уселась на него верхом. ’ак он впервые узнал,
как это делаетсЯ по-русски. Ѓыло непонЯтно, но прекрасно. Ќа улице шел снег,
словно небо засыпало землю беззвучными белыми словами, и все происходило
так, словно и она опускалась на него вместе со снегом с бескрайней вышины,
все времЯ в одном и том же направлении, ни на секунду не отрываЯсь, как снег
или слово, которые не могут вернутьсЯ обратно на небо, в чистоту,
-- ‚от видишь, -- сказала она ему потом, втЯгиваЯ в себЯ воздух сквозь
распущенные волосы, -- длЯ того, чтобы понЯть друг друга, Язык вообще не
нужен, вполне достаточно переспать. Ќо заметь: после блуда первый день
живетсЯ хорошо, а потом с каждым днем все хуже и хуже, пока наконец не
очнешьсЯ и не станешь таким же, как все прочие достойные граждане.

“ этой красавицы улыбка была такаЯ неглубокаЯ, что если она смеЯлась,
то собеседник просто натыкалсЯ на ее нос, как на мель. Љогда она его
поцеловала, он подумал, что это -- один из тех поцелуев, которыми
обмениваютсЯ участники поединка, прежде чем обнажить сабли.
Ћн на минутку выпустил весла и позволил воде крутить их по ветру. ‹одка
кружилась, и ветер потихоньку укладывал ее волосы вдоль шеи. ‚ лодке с ними
были щенок и газета. Ћна прочитала в газете гороскоп своего щенка. Џотом
потЯнула дым из трубки, которую курил Ђфанасий.
-- Ћбрати внимание, -- сказала она, -- как почувствуешь горечь во рту,
непременно увидишь слева что-нибудь красное!
‚ эту минуту кончик ее волос попал в трубку, и искорка зашипела на
золотистой прЯди. Ћни легли на дно, и лодка стала их укачивать, все глубже
загонЯЯ его в нее.
"ЉакаЯ лениваЯ, -- подумал он, -- ей даже любить лень". …му показалось,
что это ее манера заниматьсЯ любовью. € тут она вдруг сказала:
-- ’ы что, хочешь, чтобы волна вместо тебЯ сделала ребенка?..

‚ ту осень исполнЯлась еще одна седмица его лет, наступал еще один
воскресный год, в который он обычно ничего не делал. “сталый и
разочарованный, удалившийсЯ от своей профессии, он с трудом уразумел, что и
у лет тоже бывают свои циклы, свои дни рождений, свои регулы и что истекает
еще одно семилетие его жизни, потому что семь лет назад он точно так же
ничего не делал. Ћт самой даты сотворениЯ мира по-прежнему отсчитывались
невралгические точки -- седьмые годы, -- что-то вроде пупков на времени.
’акими точками одно времЯ отделЯетсЯ от другого времени узлом, а узел
перекрывает питание последующего времени за счет предыдущего. ’ой осенью он
высчитал, что уже три года без всЯких видимых причин хранит верность своей
жене, котораЯ почти все это времЯ с ним не спала. Ћн сидел дома, совершенно
никому не нужный, считал ворон и изнывал от тоски, когда швейцарский
архитектурный журнал, издававшийсЯ по-немецки, вдруг ни с того ни с сего в
нескольких номерах стал печатать информацию о его проектах так никогда и не
построенных медицинских учреждений. Ќе удосуживаЯсь стрЯхнуть крошки с усов
после еды и расчесываЯ бороду пЯтерней, он продиралсЯ через страницы
"Fachblatt fur Arhitektur DBZ", где была опубликована его статьЯ о свЯзЯх
современного строительства со старинной городской архитектурой византийского
региона. Ћн вертелсЯ как бес перед заутреней, пытаЯсь узнать собственный
текст. ’огда-то его впервые и прошиб жуткий мужской лохматый пот, от
которого комары дохнут, полотенца плесневеют, а кошки исходЯт беззвучным
истошным мЯвом. Ћн почувствовал, что его профессиональные данные тают, что
они зарастают, как рана, отступают, как болезнь при выздоровлении.
Ћн подумал о том, что ему уже столько лет, сколько фраз в какойнибудь
новелле, испугалсЯ и начал крутить адюльтеры, такие короткие, что начало и
конец их соприкасались.
ќта взЯла его за руку, раскрыла ладонь и заговорила, точно издалека:
-- “ основаниЯ твоей кисти -- а там надо нажимать, если заболит
кое-что, что сейчас у менЯ внутри находитсЯ, -- там на твоей руке площадь
‘лавиЯ. Њежду большим и указательным пальцем течет река ‘ава -- тут лечатсЯ
боли в шее. “казательный палец соответствует улице ЉнЯзЯ Њихаила -- здесь
нервы и простуда. ‘редний палец -- улица ‰ована, что ведет до башни Ќебойши.
…сли на него нажать, утихают боли в синусах, помогает от заложенного носа. ‚
основании указательного пальца, где жилка бьетсЯ -- площадь ’еразие, --
находитсЯ точка, котораЯ отвечает за желудок. ЃезымЯнный палец ведет к мосту
через „унай, он отвечает за органы слуха, а мизинец -- ’аковска улица -- за
боли в плечах и в аппендиксе. ’воЯ линиЯ жизни идет через ‘авский мост и
здесь не то прерываетсЯ, не то ведет далеко на север. ‡апомни! …сли заболит
ухо, перейди по мосту через „унай -- сразу пройдет. Џлечо заноет -- пройдись
по ’аковской улице, и сразу перестанет... Ќо дело не только в болезнЯх. “
каждой городской улицы -- свой курс, как у кораблЯ. Ћдни плывут за своим
созвездием под знаком ђака на юг, другие -- на восток, под ‚одолеем, третьи
следуют за созвездием Ѓлизнецов... ’вое тело подчинено улицам, а улицы --
звездам. Ќа ладони можно разглЯдеть все твои дороги и на суше, и на море. Ќо
не город у тебЯ в горсти, а ты зажат в горсти этого города. ’ы к нему
привЯзан, как кошка к дому, и больше ничего не видишь. Ќи весны, ни осени
без него не прожил, по другой земле не прошелсЯ. ’ы не в силах оторватьсЯ от
этого города. ’ак иногда женщина живет всю жизнь с одним мужчиной, не
спрашиваЯ, нравитсЯ ему это или нет.

Ћн клевал носом над тарелкой молочного супа с укропом и, разглЯдываЯ
ложку через пар, размышлЯл, от кого, собственно, у него сын -- от ‚итачи
Њилут или от его законной жены ‘тепаниды „журашевич, по мужу ‘вилар. ‚ ту
ночь, когда он сделал своего сына, дело обстоЯло следующим образом. ’огда он
был ловок, недаром говорили, что все у него в руках споритсЯ. „урнаЯ голова
ногам покоЯ не давала, зато ушами не хлопал, но улыбка уже канула, как
камень в воду, и кругов не оставила. …л за обе щеки, карманы набивал
огрызками ногтей и кончиками усов. ‚ те годы он часто захаживал со своей
молодой женой ‘тепанидой
поужинать слоеным ореховым пирогом на Љалемегдан, в ресторан "’ерраса".
’ам-то к ним и подошел однажды Њркша Џохвалич, у которого лицо было такое
узкое, что он мог сразу ухватитьсЯ за оба уха одной ладонью. Ћн им
представил свою невесту, ‚итачу Њилут.
-- Џерейдем на "ты"? -- спросил новую знакомую Ђфанасий ‘вилар. Ћна
отпарировала: "…сли не далеко, почему бы и нет..."
‚ ‚итачу Њилут он влюбилсЯ с первого взглЯда. Ћна послала ему и его
жене воздушный поцелуй рукой в перчатке, на которой был вышит рисунок ее
губ. Ћни стали встречатьсЯ вшестером: Ђфанасий со своей женой ‘тепанидой,
Њркша Џохвалич с ‚итачей и еще одна пара -- их общие знакомые.
‚ тот вечер, когда он сделал своего сына Ќиколу, весь парк Њалый
Љалемегдан был залит лунным светом, на который с темноты входили точно в
комнату. ЏроходЯ под воротами деспота ‘тефана, кто-то сказал: "‡везды
плЯшут. ќто к холоду!"
‚ это времЯ его жена ‘тепанида „журашевич, по мужу ‘вилар, задержалась,
разговариваЯ со своей спутницей, и он на минуту осталсЯ наедине с ‚итачей
Њилут, чей жених шел немного впереди, разговариваЯ с третьим приЯтелем. ‚
темноте глубокого тоннелЯ, где с одной стороны слышно, как течет ‘ава, а с
другой -- „унай, Ђфанасий неожиданно поцеловал ‚итачу Њилут.
"Џоцелуй не дороже слезы", -- подумал он, но понЯл, что ошибсЯ. ‡а
ужином ‚итача предусмотрительно набрала в рот вина и хранила его до этого
мгновениЯ. ЋбнЯвшись, они вместе с поцелуем допили этот глоток.
-- џ следила за тем, что ты ешь, -- шепнула она ему под Язык, -- и
нарочно ела совсем другое: чтобы „елать деток, надо есть разные блюда.
Ћн ощутил, как ‚итача пересчитывает его зубы своим Языком, и понЯл, что
она будет совсем не против, если все обнаружитсЯ, и даже готова бросить
своего жениха хоть сейчас, не уходЯ из парка. …е верхнЯЯ губка оказалась
солоноватой от страха, нижнЯЯ -- горьковатой, а сердце стучало, как у
воришки. …е ресницы царапали его щеку, бедро уперлось ему в живот. Ђфанасий
выбралсЯ из ворот деспота ‘тефана совершенно очумелым, и, как только они
снова разбились на парочки, он, не успев стереть слюну ‚итачи Њилут и
возбужденный ею, тут же, в парке, сделал ребенка своей жене ‘тепаниде с
такой страстью, что сам до сих пор не мог разобратьсЯ, которой же из этих
двух женщин принадлежит его сын.
Ќаутро, когда он осознал, что после того вечера не сможет забыть ‚итачу
Њилут, было уже поздно. Ћн кинулсЯ к ней, но нашел ее в чужой постели.
Ќакануне она впервые осталась ночевать у своего жениха, а потом переселилась
к нему.
’ак осталсЯ Ђфанасий со своей женой. € теперь перед ним сидел его сын
Ќикола ‘вилар, украшенный волосами, похожими на белые перышки. ‚ свои
шестнадцать лет он тЯнулсЯ так, точно черпал из тарелки дни и ночи вместо
похлебки. Ћтец вот уже в который раз пыталсЯ определить, не проЯвитсЯ ли в
мальчике нечто подтверждающее его двойное происхождение. "…сли бы дети
носили фамилию по матери, -- спрашивал себЯ Ђфанасий, -- какую фамилию
должен тогда носить его сын -- ‘тепаниды „журашевич, в замужестве ‘вилар,
или своей "первой мамы" -- ‚итачи Њилут?" Ќо пока Ќикола не выказал ничего
такого, что можно было бы свЯзать с ‚итачей Њилут или с ее именем.
‘вилар по-прежнему иногда встречалсЯ с ‚итачей Њилут и с ее мужем,
любовалсЯ ее манерой пить, впиваЯсь зубами в бокал, но ни разу не встретил с
ее стороны ни малейших знаков расположениЯ. ’олько однажды, когда они
ненадолго остались одни, она, послюнив палец, пригладила бровки его сына
Ќиколы, тогда еще совсем малыша, и произнесла следующее:
-- †енщины делЯтсЯ на тех, кто любит только сыновей, и тех, кто любит
только мужа. †енщина сразу чует мужчину, длЯ которого женские губы все равно
что наусники. ‚се женщины стремЯтсЯ к одним и тем же мужикам и одних и тех
же избегают. Ћдних любЯт трижды -- как сыновей, как мужей и как отцов, а
других, кого мать не любила, не полюбит ни жена, ни дочь. ќто -- как у
голубей, которые едЯт и пакостЯт одновременно... “ж сколько веков большаЯ
часть американских мужчин терЯет невинность с негритЯнками, а в …вропе,
особенно в юго-восточной части, принЯто с цыганками грешить. Ѓлагослови,
ѓосподи, цыганок и негритЯнок. ‚едь это доброе дело -- уделить немного
женской ласки мальчишке, которому любовь нужна как хлеб. ‘ ними терЯют
невинность те, кого не любили и не будут любить. Њужчины твоего типа обычно
хранЯт верность своим нелюбимым женам. ’олько ведь и жены вас не любЯт.
’аким мужчинам остаетсЯ одно -- вечно искать свою деву...

Ђфанасий ‘вилар расставил на плане Ѓелграда свои пометки. …му
показалось, что из полученной диаграммы дорогих его сердцу мест проглЯдывает
какаЯ-то формула, что-то вроде ответа на его недоуменные вопросы. Ѓудь ему
дано чуть больше времени, пусть даже один день, и он бы улучил случай
заглЯнуть в свои архитектурные проекты и увидел бы, что его планы говорЯт то
же самое, что и его женщины. Ћн бы понЯл, что ключевые слова диаграммы
гласЯт: молчание, ночь, Язык, отдельное питание, вода, город и дева. —то эти
слова дают некое уравнение его судьбы. Ќо этого не случилось.
‚ это времЯ по улицам полетел шелк платанов, где-то далеко на „унае
заколосилась дикаЯ рожь, посыпались острые семена бурьЯна, с резким запахом
зацвели "медвежьи ушки", и ‘вилару стало плохо.
Џод золотистой поверхностью уже поЯвившегосЯ загара залегла лунным
светом глубокаЯ и постоЯннаЯ бледность. Џриглашенный доктор констатировал
очередной приступ сенной лихорадки, обычный длЯ весеннего времени, и, как и
раньше, посоветовал уехать на море.
ЌесостоЯвшийсЯ архитектор Ђфанасий ‘вилар и его сын Ќикола быстренько
собрали свои пожитки, кинули в карман щепоть соли и снарЯдились в дорогу.
„орога, как и все дороги, думала за них, прежде чем они успели на нее
ступить.

€так, первые века они жили в ‘инайской пустыне. Ќо в одно прекрасное
утро из одной стены в Љонстантинополе выпал гвоздь, а за ним повыпадали из
стен все гвозди во всей ‚изантийской империи. Џервый гвоздь, что потащил за
собой все остальные гвозди, сдвинул с места и синайских монахов и погнал их
на новое место. ‚от как случилсЯ этот исход.
Ћднажды, римский принцепс Џетр, навсегда расставаЯсь со своим шлемом,
напилсЯ из него вина. Ћн решил стать отшельником. € стал искать место, где
его никто не найдет, где никто не знает его имени. ‚се ему говорили, что
такого места в империи нет. ’огда ему Явилась во сне женщина, обутаЯ в
собственные волосы, в рукавицах, сплетенных из своих же необрезанных волос,
и сказала:
-- Џеремени имЯ, и один из пальцев тебЯ спасет.
Џолководец, у которого на руках осталось только три пальца, долго ломал
себе голову, как истолковать этот сон. Ќаконец он пришел к заключению, что
должен переменить свое имЯ Џетр, что означает "каменьЯ, на нечто означающее
прЯмо противоположное. Ћн выбрал воду и уселсЯ на корабль, предоставив
своему новому имени -- водной стихии -- вынести его куда ей
заблагорассудитсЯ. Љорабль прошел мимо острова ’асоса, разбилсЯ о подводные
скалы и был выброшен волной на пустынный материк. ‘ам не знаЯ, где он
находитсЯ, Џетр зажил в полном одиночестве, от которого шелушатсЯ ногти, а
брови седеют. Џоделив все звуки, издаваемые его устами, на мужские и
женские, он стал на праздники ЏресвЯтой Ѓогородицы произносить в своих
молитвах только гласные, а на все прочие праздники -- только согласные. Ћн
так и не узнал, что ему суждено было жить и умереть на одном из трех
отростков, или пальцев, полуострова •алкидика, на том мысе, который в
античные времена называлсЯ Ђкте. ‚ ѓреции прослышали о его пустынническом
подвиге. Џо рассказам, его выдали птицы, которых он научил говорить. Ћни
поодиночке долетали до ЉонстантинополЯ или садились на мачты кораблей,
причем самочки приносили с собой гласные звуки молитв, а самцы -- согласные.
Ќа пристани, где стоЯл флот, каждое воскресенье птицы на мачтах щебетали
"Ћтче наш" и "Ѓогородице „ево, радуйсЯ".
“дивленные и испуганные, мореплаватели отправились вслед за птицами и
назвали полуостров Ђкте, где пустынником жил Џетр, ‘вЯтой горой. Ќо другие
монахи не пошли бы по его стопам, не вынуди их к этому большаЯ беда, из тех
бед, перед лицом которых забывают и о хлебе насущном, а седых волос на
голове прибавлЯетсЯ без числа, стоит только глазом моргнуть. Ћднажды утром
все иконы в Љонстантинополе оказались приподнЯтыми на копье выше, чем
накануне вечером. ‚ городе шептались, что приподнЯть их приказал сам
басилевс, длЯ того чтобы верующий сброд своими поцелуЯми не поганил лики
свЯтых. Ќо беда шагает нога за ногу, и вслед за левой ее ногой показалась и
праваЯ. ‚ константинопольском порту бросил Якорь корабль с монахами,
изгнанными с ‘инаЯ. ‚се монахи как один были иконописцы, и все из братства
одиночек. Џо повелению императора всем, кто прибыл на корабле богомазов,
было передано приказание -- пить свои краски, а питатьсЯ деревЯнными досками
длЯ икон. ‘ кораблЯ снЯли паруса и пустили его на волю волн.
€мператорские чиновники, выпроваживаЯ иконописцев, насмехались: "’олько
тот, кто увидит самый зеленый из всех зеленых цветов, сможет вернуть корабль
в пристань и спасти путешественников".
Ќо ни один из живописцев так никогда и не увидел самого зеленого из
всех зеленых цветов, хотЯ он приносит счастье. ’очно так же, как немногие
умерли оттого, что открыли самый желтый из всех желтых цветов, который
приносит смерть. Љорабль, гонимый подводными ветрами, разбилсЯ о скалы у
‘вЯтой горы, где богомазы частью утонули, а частью выбрались на сушу, держа
в зубах свои бороды.
Џо всей империи начались страшные гонениЯ на приверженцев икон. ‘начала
солдаты снЯли икону с ‚лахернских ворот при въезде в город, потом дошла
очередь до икон из церкви всех церквей и, наконец, до прочих храмов
ЉонстантинополЯ и всей обширной империи. ‚плоть до последней иконы, на
которой был изображен сатана. ѓвозди валЯлись на улицах повсюду, так что
нельзЯ было пройти, не повредив ногу. Џридворные стали прибирать к рукам
имениЯ монастырей и отдельных граждан, которые пытались сопротивлЯтьсЯ и
продолжали потихоньку держать в доме иконы, хоть и повернутые лицом к стене.
ќто были прежде всего монастыри с одиночными кельЯми, посвЯщенные
Ѓогородице, и монахи-одиночки, потому что именно они в уединении чаще всего
пишут иконы. ‚едь не случайно первым иконописцем стал свЯтой ‹ука,
изобразивший ЏресвЯтую „еву. Њонастыри, жившие по уставу общинников, гонениЯ
на иконы и на приверженцев икон не принимали близко к сердцу. Ћни спокойно
взирали, как их собратьеводиночек из ‘инаЯ, из Љаппадокии, из
ЉонстантинополЯ и других мест сажали, словно каторжников или беглых рабов,
на галеры без рулЯ и без ветрил, которые, подобно первой, выпускались в
открытое море. ’ечение всегда несло их одним и тем же путем на север (этот
путь некоторые до сих пор называют "путь живописцев") через ќгейское море,
пока водовороты не выносили их к ‘вЯтой горе и не разбивали о подводные
камни, как некогда пучина швырЯла об острый мыс последнего полуострова на
•алкидике флот Љсеркса. ’е из монахов-одиночек, кто пережил кораблекрушение,
и создали здесь крупные монашеские поселениЯ. ’ак центр монашеской жизни был
перенесен с ‘инаЯ на ‘вЯтую гору.
Ќо только и здесь их доставали и длань императора, и его недремлющее
око. Џришельцы, добравшиесЯ до ‘вЯтой горы, не могли там возобновлЯть свой
порЯдок житиЯ по особым кельЯм, но только вступать в монастыри общинного
рЯда. …сли же они основывали новые монастыри, их следовало посвЯщать ‘вЯтой
’роице и обустраивать на основах общинной жизни. €бо монахи-общинники
терпимее относились к иконоборчеству. Ћни никогда не были особо свЯзаны с
иконописью, а в честь Ѓогородицы зажигали только четвертую, женскую, свечу,
после того как были зажжены мужские свечи, посвЯщенные ‚еликой ’роице
христианской –еркви. Џотому и иконоборцы, имевшие власть, смотрели на таких
монахов сквозь пальцы. …сли дело доходило до избиениЯ, общинникам
доставалась только одна оплеуха из трех. ’ак продолжалось всего лет сто.
„остаточно, чтобы душе с телом расстатьсЯ, и не один раз.
Ѓыл один из тех дней, когда сбываетсЯ пословица "“дарь палкой по кусту
-- вырастет цветок!". ‚ такой-то день Ђфанасий ‘вилар и его сын Ќикола
делали первый привал на своем пути. ‚ маленьком доме родителей ЂфанасиЯ в
Њатарушке над дверью висел на счастье венок, через который подоили корову.
Ќа столе стоЯла горЯчаЯ молочнаЯ похлебка с укропом, из которой выглЯдывали
бараньи глаза. ‚ этих глазах ‘вилар прочел, что на улице, где уже стало
теплее,
чем в домах, разросшийсЯ папоротник предвещает еще одну тЯжелую сухую
весну с облаками цветочной пыльцы. …го собственный зимний голос в уже
наступившем новом времени года звучал по меньшей мере странно. ‚се-таки это
многовато -- когда четвертаЯ часть каждого года оборачиваетсЯ против тебЯ...
Њать ‘вилара жила сейчас в доме одна. ‚ысокаЯ, красиваЯ, с прозрачными
руками и ногтЯми, которые пульсирующаЯ кровь окрашивала розовым светом. ќти
руки и их движениЯ ‘вилар узнавал год за годом в своих руках и жестах,
которые раздражали его знакомых и прежде всего жену.
…го отец, майор Љоста ‘вилар, в 1941 году не вернулсЯ с войны. ђазнессЯ
слух, что он погиб, что кто-то видел ночью на мосту через реку €бар мужика,
гнавшего перед собой барана, на которого была накинута майорова куртка. Њать
ЂфанасиЯ тогда присела на краешек кровати, словно перед дорогой, и так
просидела несколько недель, словно собираЯсь куда-то отправитьсЯ вслед за
мужем. Љогда же этого не случилось, а ей даже из снов стало Ясно, что его
больше нет на свете, она позвала тех, кого зовут черными свахами, зловещих
женщин, которые умеют хлопотать вокруг покойников, как лекари вокруг живых,
передаваЯ свое искусство из поколениЯ в поколение. Ћни всегда приходили из
одного и того же ближнего села, что без кладбища, -- из этого села многие
умирали на каторге, а прочих уносило мутной водой туда, где и могил-то не
бывает. —ерные свахи молчали и говорили, держа во рту монетки. Ћни шептались
о том, что нельзЯ зачинать детей в год, когда неурожай грецких орехов. Ћни
умели снимать порчу и избавлЯть от страшных снов и лечили грыжу, поставив на
живот больному стакан и сжигаЯ в нем горстку шерсти. Ћни никогда не
позволЯли спрашивать, сколько лет было покойному ("мы же не лета его
хороним", -- говорили они), а на поминках всегда садились за дальний стол,
за тот, который все ругают.
-- “мирать, -- говорили они, -- так же трудно, как пахать. —еловек весь
изматываетсЯ, как никогда. Ђ вокруг усталого труженика не грех и
похлопотать, надо длЯ него все сделать вовремЯ и по порЯдку.
€ черные свахи стали все делать как положено. ’ак, кутью не могла
варить женщина или девушка из дома усопшего, но одна из соседок, котораЯ и
впоследствии каждый год будет варить кутью на поминки. …сли же она заболеет,
то должна передать свою обЯзанность кому-нибудь помоложе. Џодошли и
соседи-мужчины, чтобы заколоть птицу и скот, и каждый принес с собой свечи.
‚ дом внесли крест высотой в человеческий рост, одели его. Џриготовили длЯ
майора Љосты ‘вилара пустой гроб, в который положили его форму, его саблю и
его фотографию. Џосле этого вынесли поминальные блюда. ЊЯсо от того, что
летает, раздали детЯм, от того, что плавает, -- женщинам, а от того, что
бегает, -- мужчинам.
„о сорокового днЯ на чердаке покойникова дома стоЯл поднос, на который
выставили гребень, стакан воды с сахаром и кусок хлеба с солью. …сли по
прошествии этого срока хлеб не съедал соль, а вода не выпивала сахар, это
значило, что какие-то препЯтствиЯ мешают покойному вернутьсЯ в дом. Ќаконец
на ’роицу за упокой души майора играл трубач, прилепив к трубе горЯщую
свечу. Ћн играл, пока свеча не догорела до жести. Ќапоследок архитектор
Ђфанасий ‘вилар раздал гостЯм все пуговицы со своей рубашки. "Џокойник был
рыжий, а про рыжих говорЯт, что их крестЯт, да не всегда отпевают. Ќу хоть
фотографию оплакали..." ‘ этими словами черные свахи удалились, оставив
родственников майора ‘вилара в одиночестве.
‘ тех пор прошло много времени. ‚олосы у матери ЂфанасиЯ поседели, а
пробор стал намного просторнее. Ћна слонЯлась по липким полам и половикам
своего дома, которые ночью льнули к подошвам, точно намазанные медом. …й
часто снилась собственнаЯ постель, полнаЯ расколотых орехов и накрытаЯ, как
стол, на три персоны. ‘егоднЯ, как и прежде, они сидели за столом втроем,
только вместо мужа и сына с ней были ее сын и внук. Ђфанасий ‘вилар сейчас
был старше, чем майор Љоста ‘вилар в тот год, когда его заочно похоронили.
’еперь он все чаще думал об отце. …го путешествие с сыном имело определенное
направление и цель, хотЯ матери он об этом не сказал. ‚се это было свЯзано с
таинственным исчезновением майора Љосты ‘вилара. Ђфанасий решил наконец, по
прошествии стольких лет, разгадать судьбу своего отца, исчезнувшего во времЯ
‚торой мировой войны. Џоскольку врач прописал ему пребывание на море, он
намеревалсЯ вместе с сыном пройти по тому же маршруту, что и воинскаЯ часть
майора ‘вилара.
ЏоследнЯЯ была в 1941 году расквартирована на границе с Ђлбанией, и в
начале войны, в соответствии с планом "ђ 41", майор молниеносно перешел
границу и углубилсЯ в неприЯтельскую территорию. ‚ то времЯ как на всех
югославских фронтах отступали, он, ухватив зубами черта за хвост, упорно
атаковал. Ќичто не обходитсЯ так дорого, как маленький успех на фоне
крупного поражениЯ.
‚ихрь этого успеха навсегда унес майора Љосту ‘вилара неведомо куда.
‘огласно одному известию, полученному перед самым освобождением, в 1944
году, следы его затерЯлись после капитулЯции югославской королевской армии
где-то в ѓреции. € вот сын и внук майора Љосты ‘вилара намеревались
двинутьсЯ в этом направлении.
"ђождаютсЯ все одинаково, а вот умирают по-разному", -- подумал
Ђфанасий ‘вилар, собираЯ в дорогу свои болЯчки. ‘ын же его Ќикола прихватил
гитару майора, набитую довоенными купюрами.
‚ тот вечер накануне отъезда из Њатарушки они сидели за деревЯнным
столом, еще прогретым недавно съеденной похлебкой, и, тщательно скрываЯ от
матери ЂфанасиЯ цель своей поездки, разговаривали о посторонних делах.
ЌаблюдаЯ за сыном, ‘вилар думал о том, что у него заканчиваетсЯ детство, и
пыталсЯ его понЯть. ‚едь детство не похоже на другие периоды жизни. ‚ нем
есть что-то от таинственности и недоступности будущего. Љак только мы с ним
расстаемсЯ, детство становитсЯ таким же далеким, непроницаемым и
судьбоносным, как будущее. Ћно застилает один край нашего пути так же, как
будущее застилает другой...
-- ‚ступать ли мне в партию? -- спросил его тогда сын.
-- Ќе знаю, -- ответил в замешательстве Ђфанасий ‘вилар... -- Њожет
быть, тут вообще не стоит давать советы. Ќа все случаи жизни советов не
напасешьсЯ...
-- Љак это? Ѓыл в партии тридцать лет, а теперь не знаешь? Џо правде
говорЯ, мне твой ответ вообще ни к чему. Ќо Я скажу, почему ты не можешь
ответить. €менно сейчас, когда многие интеллигенты во всем мире становЯтсЯ
красными, ты устал от партии. Њожет, большинству ЉЏ выйти из нее и тогда ты
снова вступишь? €звини, это уже элитарный подход.
-- Ђ тебе не кажетсЯ, что партиЯ одним -- мать, а другим мачеха?
-- Ќу если одни ведут себЯ в партии как в своем доме, а другие -- как в
гостинице... ’ебе твой собственный чих дороже всего на свете. ‹юди
наслаждаютсЯ жизнью, а ты хандришь. € ты не один такой. ’аких много. ‚от, в
деревне есть мастера что надо, хлеб пекут первоклассный, а до города никак
не доедут. ‚ам все кажетсЯ, что за вас кто-то что-то решит, что ваше времЯ
еще придет. Ђ ведь от вашего будущего одни рожки да ножки остались. “ж очень
вы верили в свою судьбу, а получили -- фигу с маком. ‚ы все жалуетесь, что
вам ходу не дают. „а если бы мне во времЯ войны было четырнадцать лет, Я бы
взЯл ружье
Я никого не спрашивал. Љак с ружьЯми, так и с женами. Ќадо себе
выбирать жену, а не мамочку. Ђ вы не на тех женились, кого любили, и детей
не с ними рожали. ‚ы как те скупердЯи, что мелочь пососут, прежде чем с ней
расстатьсЯ. Ќе знаю, окончательно ли заросла твоЯ дорога к счастью...
Џомнишь ‚итачу Њилут, с которой ты рассталсЯ по дрЯблости характера?.. ’оже
мне добродетель -- верность супруге, которую не любишь! •оть бы раз
оглЯнулсЯ вокруг да спросил бы себЯ, кому на ногу наступил. †ивешь вот в
своей скорлупе и ничего не ведаешь -- ни кому дорогу перешел, ни кого задел
нечаЯнно. ‚аше поколение бездарно проело свой хлеб. …динственное, что оно
дало, -- это живопись. ’олько художники себЯ и проЯвили. „ада „журич,
‚еличкович (*), ‹юбо Џопович, уехавшие во ”ранцию, группа "Њедиала" и ейка
(**), который тоже хотел уехать, да ему паспорт не дали... Ћни запечатлели
новое времЯ, они имеют право сказать, что их творчество росло вместе с ними.

_______________
(*) ‚ладимир ‚еличкович (р. 1935) -- известный югославский архитектор и
живописец. Ћкончив Ђрхитектурный факультет в Ѓелграде, в 60-е годы работал в
мастерской известного хорватского художника Љрсто •егедушича в ‡агребе.
”антастические интерьеры, натюрморты и пейзажи ‚. ‚еличковича не раз
выставлЯлись в ћгославии и за рубежом.
(**) ‹еонид ейка (р. 1932) -- известный сербский художник русского
происхождениЯ. Ћкончив Ђрхитектурный факультет в Ѓелграде, примкнул к
белградской сюрреалистической группе "Њедиала". ‚ Ѓелграде состоЯлось
несколько выставок живописи ‹. ейки, вышли его очерки об искусстве.

Љонечно, все эти дела с красками и кисточками менЯ не касаютсЯ. Ќо
вас-то почему это не интересовало? ‘ловно эти художники вам чужие... —то они
сделали? Џеренесли будущее из времени в пространство. Ќе поддались
искушениЯм абстрактной живописи, стали писать, как древние живописцы,
выщипываЯ волоски длЯ кистей из собственной бороды, вернулись к землЯным
краскам, взглЯнули на человеческое лицо, как на икону, и в нем сумели
разглЯдеть вас, которые их в упор не видели. €м удалось запечатлеть
присутствие отсутствующих. “ них собаки бегут по человеческим тропкам,
отмеченным игрой света, а поросЯта распЯты на анатомических столах,
наподобие трупов у ђембрандта.
ќто был единственный случай в твоем поколении, когда люди чему-то или
кому-то попытались противостоЯть, высказались в открытую, пошли против
течениЯ. Ќо общество осталось глухо к их прозрениЯм. Џрочие же интеллигенты
вашего поколениЯ пошли в школьные учителЯ, и каждый нес свой крест в гордом
одиночестве. ’ы не пробовал себЯ спросить, почему твоЯ жизнь прошла впустую,
как праздничный сон до обеда, точно ты воду в ступе толок? Џочему город, в
котором ты родилсЯ и вырос, считает тебЯ паршивой овцой? Џочему ты в нем не
построил ни одного зданиЯ, почему все они остались на бумаге, как мушиные
следы? ’вой отец, а мой дед Љоста ‘вилар не был инженером-строителем, а
просто воЯкой, он только и умел, что на скаку с конЯ помочитьсЯ. Ќо построил
два дома -- один в Ѓелграде, другой здесь, а ты -- нигде ни одного. •оть бы
один длЯ себЯ выстроил, чтоб не умереть в чужом доме!
"‚ такие дни самаЯ смирнаЯ змеЯ ужалит", -- думал Ђфанасий ‘вилар,
слушаЯ, что ему выкладывает сын, этот мальчик, который все еще обожал
виноград, прогретый солнцем, и спелые персики прЯмо с ветки на припеке, в
которых чуть ли не повидло кипит. Ђфанасий оторопело смотрел то на сына, то
на свои руки, лежавшие по обе стороны тарелки, и не узнавал их. €з рукавов
выглЯдывали две ободранные гусиные головы, тщетно пытавшиесЯ заглотить вилку
и нож...
Ћн выпил стакан воды и пошел спать. ‚ода ему показалась пустой и
дырЯвой. Џоутру он нашел в комнате с террасой, где ночевал Ќикола ‘вилар,
следующее послание:
"Џривези мне из ѓреции солдатскую гимнастерку. Ћни сейчас в моде. …сли
мне понадобитсЯ дед, Я сам его найду. ‘частливо. Ќикола".

ЏредполагаЯ, что майор Љоста ‘вилар попал из Ђлбании в ѓрецию по морю,
Ђфанасий ‘вилар направилсЯ на побережье Ђдриатики. ‚ Ѓаре он погрузилсЯ
вместе с машиной на объемистый черный пароход, который повез его на Љорфу,
наполнЯЯ его штанины холодным ветром, а ноздри -- солью, пахнущей шафраном.
Љогда они двинулись от €таки к €оническим островам, он поставил на край
палубы стакан вина, придерживаЯ его пальцем. Љрасное вино в стакане вело
себЯ в соответствии с волнением соленой морской воды и точно повторЯло
каждое движение пучины. ‚ стакане была заключена копиЯ морских волн.
"’ак же точно и со мной, -- подумал он, -- Я тоже помимо своей воли
передаю какие-то волны".
‘вилар ощущал вЯлость. Ќездоровье и чувство постоЯнного голода
притащились за ним с материка на €оническое море, и он становилсЯ все более
нездоровым и прожорливым, чувствуЯ себЯ как человек, съевший на свадьбе в
капусте со свининой не только свиной пЯтачок, но и оставшеесЯ в нем кольцо,
и почти не думаЯ о цели своего путешествиЯ. …го снова одолевала сеннаЯ
лихорадка. ‡везды казались колючими, и приходилось без конца моргать. Ћн,
правда, расспрашивал по пути в портах ЉефалиниЯ и ‡акинтос о югославской
воинской части, котораЯ тридцать пЯть лет тому назад отступала в этом
направлении, чтобы соединитьсЯ с английскими морЯками, которые в апреле 1941
года еще стоЯли на Џелопоннесе. Ќо все это было впустую, и не только потому,
что люди на улицах были молоды и не могли помнить такие вещи, но и потому,
что у каждого глаза, встреченного им на пути, была своЯ глубина, как у
водоема, и ‘вилару не удавалось найти общий Язык с людьми, которые
простоквашу едЯт ножом, а вилкой брови причесывают. €х слова, как птицы,
устремлЯлись за своими путеводными звездами, но с того места, где обреталсЯ
‘вилар, не было видно ни их неба, ни их звезд. ‚ысадившись на Џелопоннесе и
войдЯ в струю горЯчего ветра, как в печку, он увидел на берегу два
корабельных скелета, похожие на обглоданные рыбьи кости. ‚прочем, в
противоположность процессу поеданиЯ рыбы эти скелеты усилиЯми
кораблестроителей постепенно обрастали деревЯнным мЯсом. ‚ ребристой тени
этих деревЯнных скелетов ‘вилар вошел в морскую воду, котораЯ впитала пыль
его странствий. Ћн смыл свои воспаленные глаза, жадно, как рыба, хватаЯ ртом
морскую пену и йодистые испарениЯ, а потом улегсЯ на берегу и заснул, заспав
свое намерение продолжить расспросы в ”ере и в ‘парте. ‘квозь сон он
чувствовал, что толку будет мало, что от этого дождЯ урожаЯ не будет. Ћднако
морскаЯ вода защищала его от материка, а морские травы от береговых.
ђазбудил его скрип тормозов на шоссе. Ћн открыл глаза и увидел красный
"мерседес". Њашина остановилась, и в открытое окно вылетел какой-то темный
предмет. Џотом из нее выскочили двое мужчин, волоча за собой высокого
смуглого человека. Љрепко держа его за руки, они прижали его к придорожной
маслине, а девушка, что вышла из машины вместе с ними, расстегнула
несчастному ширинку и достала ее содержимое. ЋказавшийсЯ тут же водитель
помочилсЯ на его мужское достоинство...
€зумленный ‘вилар свистнул в три пальца. ЉомпаниЯ уселась в машину и
умчалась в мгновение ока, оставив свою жертву на дороге. ‚торопЯх они никак
не могли захлопнуть дверцу, в которую попали длинные светлые волосы девушки,
хотЯ они несколько раз пытались их собрать, не останавливаЯ машину.
-- Ћни вам не причинили вреда? -- спросил ‘вилар незнакомца по-немецки.
-- ѓде тонко, там и рветсЯ, -- отвечал тот на чистом сербском Языке, --
обоссут тебе крючок, так потом семь дней не сможешь иметь дело с бабами.
•отЯ там, куда Я еду, мне и не нужно никаких баб.
-- Ђ куда вы едете?
‚место ответа незнакомец указал ногой на север. Ќа вид он был
ровесником ‘вилара, -- как говоритсЯ, десЯть горстей соли успел съесть.
Љрасивый, но не той женственной красотой, котораЯ иногда встречаетсЯ у
мужчин, а наоборот, той мужественной, которую порой и дочери от отца
наследуют. Ќа шее у него висела свЯзка жгучих, как огонь, мелких красных
перцев, и все, что было на нем -- от усов до ногтей и пуговиц, -- было ими
так пропитано, что от малейшего его прикосновениЯ у других людей
вспенивались уголки глаз. ‘вилар это моментально почувствовал.
Ќагнувшись, чтобы поднЯть выкинутые из машины вещи нечаЯнного знакомца,
он увидел в траве гусли. Ћн поднЯл инструмент, представлЯвший, в сущности,
огромный половник, обтЯнутый черной кожей, рассмотрел хорошенько и протЯнул
ему, почувствовав при этом, как дерет руку от перца. ’ут он вспомнил, что на
корабле видел в группе немецких туристов человека с гуслЯми, и предложил
страдальцу его подвезти.
-- ’ы знаешь отца ‹уку? -- спросил тот, не успели они сесть в машину и
тронутьсЯ.
-- Ќет, не знаю, -- отвечал удивленный ‘вилар. Ќо владелец гуслей не
унималсЯ.
-- Ќеважно, -- заЯвил он. -- “ж он-то тебЯ наверное знает.
"Ќу, у этого в календаре всегда пЯтница", -- подумал ‘вилар и решил
лучше следить за дорогой. ‚ ту же минуту его спутник, усевшись на заднем
сиденье по-турецки, загорланил песню, аккомпанируЯ себе на гуслЯх. ЏеснЯ
была монотоннаЯ, слова нанизывались десЯтисложником. џсно было, с одной
стороны, что у певца нет слуха, но, с другой стороны, слух ему и не был
нужен. Ќа его инструменте была только одна струна, и с ее помощью он выводил
нечто вроде припева или речитатива, используЯ всего четыре из семи нот. ќто
Явно была одна из тех песен, которых нет ни в одном из сборников, но которые
передаютсЯ певцами из уст в уста, подобно оспе. € действительно, это было
похоже на заразу, на болезнь Языка, переходЯщего с предыдущей фразы на
последующую, котораЯ хоть и говорит совсем о другом, но корежитсЯ и
подгонЯетсЯ под свою предшественницу. Ќевозможно было запомнить песню в том
виде, в каком ее услышал ‘вилар, но она осталась в его памЯти приблизительно
как

‹…ѓ…Ќ„Ђ Ћ ‘›ЌЋ‚њџ• ЉЂђЂЊ“‘’Ђ”›.

‚ те времена, когда в греческих школах еще преподавались различные
способы лжи, ‘вЯтаЯ гора Ђфон находилась под началом злодеЯ и разбойника
Љарамустафы-бега. Љарамустафа говаривал, что в неделе один день -- Ѓожий, а
все остальные принадлежат ему. Ѓыл у него конь. Ќарод шепталсЯ, что по
воскресеньЯм конь молитсЯ перед церковью. Љарамустафа всегда держал в печи
зажженный огонь, который он называл "‘офиЯ". ќтим огнем он сжигал всех и
всЯ, что ему было не по нраву. ‚ремЯ от времени Љарамустафа посылал на
‘вЯтую гору посыльного и угрожал сжечь •илендар. Ђ это был один из самых
больших монастырей на Ђфоне, к которому легче всего было подойти с материка.
Џеред каждым набегом белых борзых собак, что держал Љарамустафа, купали с
бельевой синькой. Ѓег умел разрубить человека ножнами, как саблей. „ушил не
руками, а своей длинной жирной косой. „авно было известно, что Љарамустафа
водит знакомство с нечистой
силой. ‚ Ђфрике ему встретилась обезьЯна, из тех, которых можно видеть
только один раз в жизни. ќти обезьЯны времЯ от времени наведываютсЯ на тот
свет. Ѓег протЯнул обезьЯне руку и дал себЯ укусить. ‘ тех пор Љарамустафа
каждое утро призывал ходжу и требовал толковать пометку, оставленную
обезьЯньими зубами.
-- ‚ремЯ жизни нам отпущено в долг, -- говорил Љарамустафа. Ќочами он
слушал, как его борзые хохочут во сне, а сам плакал, кусаЯ саблю, оттого,
что у него не было потомства. Ћднажды, когда монахи из •илендара привезли
ему дань, он спросил, правда ли, что у них в монастыре еще со времен
сербских королей растет винограднаЯ лоза, чьи Ягоды, огромные как воловьи
глаза, помогают бесплодным женщинам. Џолучив утвердительный ответ,
Љарамустафа отправил с ними одну из своих борзых и велел кормить ее
виноградом, потому что у него и собаки перестали плодитьсЯ...
Њонахи взЯли с собой суку, однако держали ее на корабле, ибо на ‘вЯтой
горе могут пребывать лишь те, у кого растет борода. ‘пустЯ девЯносто дней
они вернулись, и сука принесла семерых щенЯт.
Џосле этого предзнаменованиЯ Љарамустафа вонзил свою саблю в пень,
оделсЯ в покаЯнное платье, вымазал зубы черной краской и отправилсЯ на
границу ‘вЯтой горы. ‚след за ним везли на лошади под маленьким шатром его
главную жену с пустой колыбелькой в руках. Њонахи их встретили и поместили
на границе хилендарского прихода, на северной оконечности ‘вЯтой горы.
Љаждое утро жене бега приносили виноград с той лозы, что растет недалеко от
могилы ‘тефана Ќемани, у самой стены хилендарского храма ‚ведениЯ, на
которую гроздьЯ отбрасывают синие тени.
-- …сли родитсЯ сын, -- обещал монахам Љарамустафа, -- он вам с морЯ
огонь в устах принесет и свечу в монастыре зажжет, а потом весь свой век
будет вам служить.
Ќадежды сбылись. †ена Љарамустафы разрешилась не одним, а двумЯ
мальчиками. Ќе давши слово, держись, а давши -- крепись! ‚ыходило так, что
придетсЯ обоих сыновей отдать монахам... Њного воды утекло с тех пор. “ бега
один за другим рождались дети. Ћн вернулсЯ к прежней жизни и снова шагу не
делал не взмахнувши саблей.
Џервенцы его росли и подавали большие надежды. €х отчаЯннаЯ смелость
вошла в легенду. Ќо за безрассудством скрывалась тЯжкаЯ хворь. Ћдин из
братьев еще в детстве заметил, что слышит свист хлыста, а удара не
чувствует. ‘ другим случилось вот что. Љогда ему было лет пЯтнадцать, на
улице в ‘алониках какаЯ-то девушка украдкой заглЯделась на него в свое
зеркальце. Ћна прошла так близко, что ее длинные черные волосы полоснули
юношу по щеке. Ћн заметил кровь на волосах незнакомки, но больно ему не
было. € братьЯ понЯли, что лишены благодатного чувства боли. Ћни стали
страшитьсЯ одного -- погибнуть в бою, не чувствуЯ ран.
‚ первой же битве, когда Љарамустафа взЯл с собой сыновей, они учинили
страшную резню. Љоней под каждым из братьев менЯли трижды. Џо окончании боЯ
орда выкрикивала им здравицы. ЃратьЯ же уединились в шатре и стали
осматривать друг друга. ‚едь они могли обнаружить свои раны только на глаз
или на ощупь. ќти страшные глухие мгновениЯ -- от боЯ до осмотра увечий --
настолько их ожесточили, что они остервенели пуще своего отца.
Ќо случилось то, чего никто не мог и предположить. ‘емнадцать лет
спустЯ Љарамустафа выполнил свое обещание. Љак только его первенцы достигли
совершеннолетиЯ, он прибыл вместе с ними к воротам монастырЯ, чтобы постричь
их в монахи.
-- —то заставило бега так поступить? -- гадали под шатрами в турецких
лагерЯх. Њонахи же в кельЯх шептались о другом -- о том, что будет, если они
впустЯт в монастырь сыновей турецкого военачальника: "Ћткроешь двери,
впустишь их--а следы-то за ними рысьи!"
-- Ќу, с этим справитьсЯ можно, -- подал голос один из старших
монастырских чинов, -- как тут поступить, дело известное. Ћдному сыну
доверьте ключи и деньги, а другому -- крест и книгу. Џервого поставьте
домоправителем. Џусть ведет торговые дела, пусть распорЯжаетсЯ монастырским
добром, монастырской казной, скотом, водами и землЯми. Ќо крест ему в руки
не давайте, не воздавайте ему ни чести, ни хвалы, за столом сажайте на
последнее место, имЯ его упоминайте пореже, Язык распускать не позволЯйте,
пусть он у вас всегда на виду: чуть что, и заменить можно... „ругому сыну,
напротив, за трапезой определите почетное место, крест и книгу пусть из рук
не выпускает. ЏрославлЯйте его денно и нощно как знатока ‘вЯщенного писаниЯ.
“казуйте на него перстом как на самого чистого в помыслах, как на пример
другим... Ќо ни ключа, ни казны ему не доверЯйте, не давайте никакой власти.
‚се, что имеет, пусть хранитсЯ у вас. Џусть они с братом глЯдЯт друг на
друга, как стоЯчаЯ вода -- что текла бы, имей она русло -- смотрит на сухое
русло, которое стало бы речкой, имей оно воду. € пока они друг на друга косо
поглЯдывают, можно спать спокойно. …сли же они объединЯтсЯ, да ключ с
крестом повенчают, да поведут себЯ как единокровные братьЯ -- останетсЯ нам
только погрузитьсЯ на корабль, прихватив своих ослов, чтобы в море хоть
солониной полакомитьсЯ. ‡десь нам больше житьЯ не будет... -- так толковал
монастырский старец.
‚ назначенный день сыновьЯ Љарамустафы поЯвились у врат монастырЯ. Ќа
шее у каждого была уздечка, а в устах -- огонь с морЯ. Њонахов одолели
сомнениЯ. ћноши торжественно вошли в монастырь в сопровождении слуг. ‘луги
несли за ними серебрЯный поднос, на котором покоились косы двух братьев,
сплетенные воедино. € тут настоЯтель изменил свое решение. Ћн обратилсЯ к
Љарамустафе с мудрыми словами, воздавшими Ѓогу -- Ѓогово, а бегу -- бегово:
-- Ќе мы. дали тебе сыновей, -- сказал монах, -- и потому мы не можем
их у тебЯ взЯть. Џусть их возьмет тот, кто тебе их дал, -- ‚севышний...
ћноши, откусив кончики зажженных свечей, вернули огонь на море. ’ак они
и не постриглись в монахи...
ђассказывают, что оба они погибли на реке Џрут, будучи до последнего
дыханиЯ смертельными врагами. Ћдин из них стал хазнадаром -- казначеем
турецкого войска, а другой -- дервишем, лучшим толкователем Љорана.

‚вечеру ‘вилар сидел со своим спутником в маленькой гостинице в ”ере.
Ќад столом покачивалсЯ светильник, прикрепленный к потолку собачьей цепью,
дрожащий свет отражалсЯ в стаканах, снаружи волновалось €оническое море, и
ужин нарочно накрыли подальше от окна, в которое волна так и норовила
швырнуть галькой и повыбить стекла. ЏопиваЯ узо, гуслЯр рассказывал ‘вилару
свою жизнь, брызгаЯ слюной аж до самых своих прекрасных глаз. —то касаетсЯ
глаз, то он уверЯл, что они очень похожи на глаза его жены, котораЯ,
вообще-то, была старше его, но старела медленнее и теперь жила где-то в
ѓермании, напоминаЯ его таким, каким он был десЯть лет тому назад. ‘ам он
был из деревни. ‚ одиннадцать лет босоногим парнишкой ушел в партизаны и
долго оставалсЯ с ними. Ћн уже почти встретил Џобеду с красной звездой на
шапке, но тут произошло нечто, коренным образом изменившее его жизнь. —то
случилось, гуслЯр не сказал, призналсЯ только, что наведывалсЯ домой
вспахать свое поле и что об этом узнали. ЋпасаЯсь последствий то ли этого,
то ли чего-то другого, о чем он не хотел говорить, он не вернулсЯ в свой
отрЯд, а перебежал к четникам. ’еперь ему пришлось проиграть с кокардой на
лбу ту войну, которую он чуть не выиграл со звездой. Ћни отступали вместе с
немцами до самой границы. € тогда новые товарищи ему сказали: "‚о ”ранции
тебе делать нечего. € вообще длЯ всех стран-союзников ты слишком молод. ’ам
теперь на несколько десЯтков лет у власти останутсЯ те, кто воевал и
победил, -- ровесники твоего отца. —ей отец выиграл войну, тому в ближайшее
времЯ ничего не светит. ‚о ”ранции ты всего добьешьсЯ с опозданием лет на
десЯть. Џоезжай-ка лучше в ѓерманию, там молодому легче пробитьсЯ. ’амошнее
старшее поколение войну проиграло, вот твои ровесники и пригодЯтсЯ. Ќе везде
дождю идти, кое-где и мелкий дождик покапает..."
ѓоворЯт, душа у человека растет дольше, чем тело. Љак борода. € как
борода лицо снизу поддерживает, так и душа тело держит. ћноша оказалсЯ в
ѓермании и начал зарабатывать на жизнь живописью, причем весьма своеобразно.
‘обственно, рисовать он не умел, точно так же как и свистеть. Ќо жене его
пришла в голову одна штучка. ‘начала это его ошеломило, а потом подсказало
технику живописи, о которой в ѓермании до тех пор не слыхивали. Њолодые
супруги были влюблены друг в друга, особенно она по нему с ума сходила.
Ћднажды зимой, по пути домой из какого-то ресторана, любовь настигла их
прЯмо в парке на снегу, который в этот день валил, точно подрЯдилсЯ. ’ут-то
ей и взбрело на ум расписатьсЯ, волЯ по снегу его "бананом" как авторучкой.
Џодпись некоторое времЯ дымилась, как горЯчий чай, а потом оказалась вполне
прочитываемой. ’ак и повелось: сначала жена рисовала этим способом разные
узоры, а потом стала макать его "конец" в краски. Ћни писали таким вот
образом картины на холсте, которые подписывали двумЯ именами. Љартины
расходились из-под полы по цене, превышавшей все ожиданиЯ.
‚ремЯ от времени он позволЯл себе передышку и отправлЯлсЯ в ѓрецию. ‚
ћгославию ехать боЯлсЯ. …здил все больше по монастырЯм, совершенствуЯсь в
ремесле гуслЯра, которым владел еще его отец.
’олько отец пел о сражениЯх, а он -- об ангелах, о „еве Њарии, сошедшей
в ад, о Џараскеве ЏЯтнице и о прекрасном €осифе. Ќа этот раз он поехал
вместе с компанией немцев, которые покупали его картины. Ќо ведь известно: с
кем водишь дружбу, того не бери в дорогу. Ћн им надоел, и они его вышвырнули
из машины.
-- ’акое со мной впервые, -- завершил свой рассказ гуслЯр, имеЯ в виду
приключение с немцами, укатившими в "мерседесе", -- а за первое бритье и
цирюльник денег не берет.
’акова была историЯ гуслЯра. џсно было, что у него не все дома и
серьезных дел с ним лучше не иметь. ‘идЯ за столом, он уплетал невероЯтно
острую еду, приправлЯЯ ее перцем из своего ожерельЯ. Ќеожиданно он спросил
‘вилара:
-- Ђ ты куда едешь? ќтот вопрос совершенно изменил судьбу ЂфанасиЯ.
-- Џочему ты ищешь отца на Џелопоннесе? -- удивилсЯ гуслЯр, услышав его
рассказ. -- ‚едь в ‘еверной ѓреции есть полуостров с монастырскими
поселениЯми, которым за тысЯчу лет. Ќа ‘вЯтой горе, или по-гречески на
Ђтосе, то есть на Ђфоне, полно сербских монахов и монастырей, Я их видел
собственными глазами. …сли бы Я, как твой отец, шел в сорок первом из
Ђлбании в ѓрецию, Я бы, конечно, укрылсЯ на Ђфоне у наших монахов. Њожет, он
так и поступил? ‚от где его надо искать.
"Ћторви комару крыльЯ, так и кишки вместе с ними выдерешь", -- подумал
‘вилар, имеЯ в виду свой ранее составленный план. Ћн, правда, засомневалсЯ,
не в том ли дело, что гуслЯру в этом направлении как раз по дороге.
‚ечером он улегсЯ в комнате, снЯтой им в ”ере, и долго думал,
прислушиваЯсь к тиканью будильника на фарфоровом блюде, в какую сторону ему
податьсЯ. Љогда же будильник его разбудил, выЯснилось, что гуслЯр, как
тифознаЯ вошь, переносит мудрость, распространенную в народе подобно заразе,
ибо болезнь и есть истина. Љак только они тронулись в путь, стало понЯтно,
что деватьсЯ больше некуда. ђешил ли он вернутьсЯ домой, не окончив дела,
или послушатьсЯ совета гуслЯра, но ехать надо было на север, к ‘алоникам.
Ќаколотый на свое времЯ, как бабочка на булавку, он так и поступил.

Ћднажды ночью императрице ’еодоре приснилось, что к ней в опочивальню
слетаютсЯ ангелы с зубастыми бичами, с плеткамитреххвостками, с удилищами и
серпами. Ђнгелы принЯлись избивать спавшего рЯдом с императрицей императора.
ђазбуженнаЯ шумом их крыльев, императрица в ужасе проснулась и наЯву увидела
на ложе рЯдом с собой императора ’еофила, полумертвого от побоев, в синЯках
и ссадинах. Ћн лежал весь в крови, облепленный перьЯми ангелов, и не слышал,
как она его звала. ’ой же ночью все императорское войско утратило дар речи.
есть недель ни один военачальник не мог издать ни одного приказа, ни солдат
с солдатом поздороватьсЯ. ‘ этой немотой, словно с пронзительным криком,
константинопольскаЯ церковь всех церквей наконец очнулась от своего
столетнего сна. €мператор приказал ввести ночные молебствиЯ в честь
Ѓогородицы. ‚ ‘вЯтую ‘офию ввели двести женщин с грудными детьми, и невинные
младенцы молились за своих грешных родителей. –ерковь церквей снова оделась
иконами...
ѓвозди были возвращены в стены империи, а иконы -- в храмы. € монахи
Ђфона пожелали вновь завести, как прежде, нарЯду с общинным житием и устав
одиночек-пустынников. €бо, покуда все братства на ‘вЯтой горе жили общинами,
там свирепствовал голод. Ќикто не обрабатывал землю, все занимались
виноградарством. ’ак что вернутьсЯ к двойному уставу было просто необходимо.
’олько не так-то просто было это сделать по тем канонам, которые действовали
на ‘вЯтой горе. Џотому что обители, в которых когда-то завели общинный устав
вместо одиночного житиЯ, уже не могли к нему вернутьсЯ. €з общинного устава
выхода не было. Џо действовавшим канонам даже после того, как были отменены
гонениЯ на иконы, старые -- уже преобразованные в общежитийные -- монастыри
не могли перейти к идиоритмии. Ћдиночное житие могли вводить лишь вновь
основанные братства. € тогда грекам пришлось впустить на Ђтос варваров длЯ
созданиЯ новых монастырей. Ќедавно окрещенные монахи из славЯн имели обычай
завЯзывать на волосах узелки -- напоминание о дневных и ночных молитвах.
ЏридЯ на ‘вЯтую гору, каждый из них втыкал в землю свой отшельнический посох
и ждал, не поЯвЯтсЯ ли на нем листьЯ. …сли листва на посохе не поЯвлЯлась,
это означало, что его владельцу не суждено стать вселенским патриархом.
Њонахи уходили в отшельники или основывали новые братства. ’ак возникли на
руинах прежних греческих монастырей новые, славЯнские: русский ђусикон,
сербский •илендар, болгарский ‡ограф и другие. ‚се они теперь включали оба
монашеских устава: и общинное житие, и одиночные кельи. ’аким образом,
поЯвление славЯн на Ђфоне способствовало восстановлению равновесиЯ,
нарушенного во времена иконоборчества. Џреобладание общинников в
предшествующий период теперь умерЯлось присутствием тех, кто жил по
одиночному уставу, во вновь основанных монастырЯх. ‘удьбу новых славЯнских
монашеских поселений на ‘вЯтой горе можно было проследить на примере
•илендара, который стал одним из четырех крупнейших монастырей на Ђфоне.
Ћдним из тех, кто высоко сидит, далеко глЯдит...
ѓромы и молнии сплошь исхлестали и землю, и воду, а потом отступили.
Ђфанасий и его спутник двигались вслед за раскатами грома в машине, полной
вспенившейсЯ тишины. …хали они по старинной дороге, проложенной путниками,
что в течение столетий спускались с Ѓалкан к ‘алоникам и дальше брели в
восточном направлении, к славЯнским монастырЯм на Ђфоне. ‚доль дороги
тЯнулась еще заметнаЯ цепочка караван-сараев и постоЯлых дворов, построенных
длЯ паломников, пришельцев из славЯнских провинций древней ‚изантии. ‘емьи
трактирщиков, из поколениЯ в поколение поддерживавшие эту традицию, теперь
открывали маленькие гостиницы вдоль побережьЯ. €з их окон можно было увидеть
залив, по которому когда-то выезжал прЯмо в море на белом коне защитник
города -- „имитрий ‘олунский, левой рукой по-кавалерийски придерживаЯ
поводьЯ, а правой отсекаЯ паруса у пиратских кораблей, нападавших на
‘алоники.
Џополудни ‘вилар и его попутчик добрались уже до ’рипити, того самого
места, где несколько тысЯч лет назад Љсеркс приказал снЯть ЯкорЯ со своих
боевых кораблей, запрЯг в ЯкорЯ пасшихсЯ на берегу буйволов, пропахал таким
образом канал, отделивший полуостров от материка, и провел свой флот в самое
сердце греческих вод, не подвергаЯ его превратностЯм бурь в открытом море.
’еперь его путь обозначала полоса соленой земли, на которой не росла трава.
ќта полоса и служила границей между Ђфоном и всем остальным миром. ѓоворЯт,
эта граница вечна, как вечна сама соль. ‡десь же, в местечке “рануполис, они
оставили своего конЯ о четырех колесах, ибо на ‘вЯтую гору прибывают либо по
морю, либо пешком. Ћни отправились на поиски ночлега, рыбы к обеду и
пристани, где с утра можно будет сесть на пароход до Љарей.
-- "ђыба"? -- переспросил один из греков, попивавших узо в редкой тени
хилой лозы. ђукой, обмотанной четками, он указал в направлении башни • века.
ќто, как выЯснилось, было место, где говорили на Языке
путешественников. ‚ладельцев таверны звали ‚асилиЯ и ‚асилий ”илактос
‘ербский Язык они выучили по старым, пожелтевшим "проскинитариЯм" --
путеводителЯм по Ђфону, которые сначала переписывали, а потом и печатали в
типографиЯх их предки, принимавшие богомольцев. •озЯин сказал, что хозЯйка
сейчас принесет вина, а сам вынес книгу с подписЯми всех паломников,
побывавших в таверне начинаЯ с 1886 года. “ него были расчесанные надвое
усы, очень похожие на брови, тем более что усы и брови у него были одинаково
подстрижены.
-- ќто -- третьЯ книга в нашей семье, -- сообщил он. -- „ве предыдущие
уже давно заполнены.
“ хозЯйки были полные руки, похожие на подошедшее тесто, с темными
глубокими Ямочками на локтЯх. Ћна была так красива, что даже собственный муж
Явно никак не мог привыкнуть к ее красоте. Ћн поведал, что его жена --
существо необычное, с долгим дыханием, что живет она в больших промежутках
времени: мысль, начатую сегоднЯ, додумывает завтра, а день ее продолжаетсЯ
два обычных днЯ, да еще и ночь, после чего она спит двое суток подрЯд.
ЌаливаЯ им вина, женщина сказала, что оно настоЯно на смоле и на травке,
котораЯ осушает слезы, а в ушах вызывает приЯтный стук крови в переменчивом
ритме, схожем с морским приливом и совпадающем с размером гекзаметра,
древнегреческого стиха, ритм которого можно усвоить и не знаЯ породившего
его Языка. ‘читаетсЯ, что варвары, напившись местного вина "резина" (а оно
упоминаетсЯ еще в "Ћдиссее"), сразу начинали говорить гекзаметром, еще не
успев научитьсЯ греческому. ‡аметив, что ‘вилара смущает странный запах ее
напитка, хозЯйка обратилась к нему, словно прочесываЯ его глазами:
-- Ќикогда не пропускайте первого раза! …сть блюда, вкус которых можно
оценить только по третьему куску или по последнему. Ђ о винах иногда можно
судить после того, как их пьешь два-три днЯ...
Ћна жарила рыбу, обвалЯв ее в кукурузной муке, длЯ себЯ же приготовила
на отдельной сковородке с кривой серповидной ручкой маслины с сыром и
большой цветок бузины в хлебных крошках.
-- —тобы попасть на ‘вЯтую гору Ђфон, -- заговорила она, не отрываЯсь
от своих сковородок и точно продолжаЯ ранее начатую беседу, -- вам нужны
четыре визы. Џервую, греческую, вы, надеюсь, получили в Ѓелграде, а вторую
-- длЯ въезда в ‘еверную ѓрецию -- в ‘алониках. ’ретью вы получите в Љарее,
как только перейдете границу между ѓрецией и Ђфоном. Ќазвание "ЉареЯ", то
есть орешник, происходит от множества растущих там грецких орехов. ’ам
находитсЯ резиденциЯ протата -- правительства духовного государства Ђфон,
которое имеет международный статус, собственный суд и пользуетсЯ
независимостью от греческих властей. Џоэтому оно располагает собственной
таможней. Џо административному делению ‘вЯтаЯ гора относитсЯ не к Ђфинской
патриархии, но к Љонстантинопольской. ‚сего на полуострове двадцать четыре
монастырЯ, а в правительство входЯт представители крупнейших, в том числе и
вашего •илендара. Џротат состоит из глав четырех главных монастырей, и
каждый располагает лишь четвертью гербовой печати. Ћни выбирают из своей
среды "прота" -- главу всего Ђфона, как бы премьера. ’от может заверить
решениЯ своего кабинета, только если соберет воедино все части печати и
обмотает вокруг них прЯдь своих волос. Љогда в Љарее получите третью визу (а
это единственное место на свете, где грекам и сербам отдаетсЯ предпочтение
-- визы им выдаютсЯ вне очереди), останетсЯ четвертаЯ, устнаЯ, которую
труднее всего получить, -- виза на вход в •илендар. ’ам существует список
лиц, которым, где бы они ни жили, воспрещено входить в •илендар. ‘писок
невелик, но если вашу душеньку в нем запечатлели, в этот монастырь вам не
войти никогда. ‘амое приЯтное:
критерии, по которым составлЯетсЯ этот индекс, никому не известны. Ќи
один человек, идущий в •илендар первый раз, как вот вы, не знает, есть ли
его имЯ в списке.
“лыбнувшись так, что верхнЯЯ губа у нее точно приклеилась к носу,
хозЯйка начала своеобразную игру, сопровождающую обед. …е супруг накладывал
полные тарелки и при этом задавал вопросы, а она, согласно какому-то
древнему обычаю, отвечала ему, прикрыв глаза руками.
Ћба они были уверены, что путешественники знают эту игру и с
удовольствием ее принимают. Ќа самом же деле их гости понЯтиЯ о ней не
имели.
-- Љому отдать эту миску? -- спрашивал хозЯин, взЯв в руки первую
тарелку. ‚идно было, что весь ход этого маленького спектаклЯ известен ему до
мелочей.
-- “гощай, не пожалеешь, -- отвечала ‚асилиЯ, заслонЯЯсь своими
волосами и как бы не видЯ, о ком речь. -- ќто -- молодому господину, чтобы у
него дом всегда был полнаЯ чаша!
-- Ђ это кому? -- продолжал спрашивать хозЯин, поставив первую тарелку
перед Ђфанасием.
-- ‘ебе! -- отвечала хозЯйка, отойдЯ к окну. -- —ем больше съешь, тем
больше жажда одолеет. Ќе в том грех, что съешь, а в том, что сотворишь! -- ‚
ее голосе слышалась усмешка.
-- Ђ это?
-- Џожилому господину, чтоб помолодел! —тоб не пустые были Ясли у
вола-трудЯги! -- € тарелка оказалась перед гуслЯром. ‚се хохотали, потому
что хозЯин раздавал тарелки как бог на душу положит, истолковываЯ слова
‚асилии по своему усмотрению.
-- Ќаевшись, можно и попоститьсЯ! -- объЯвила ‚асилиЯ, придвигаЯ к себе
последнюю тарелку. ѓостЯм же она особенно рекомендовала рыбу, потому что
рыба всегда здоровее тех, кто ее ест.
-- Ѓлаженно вино в ваших устах, -- сказала она, подаваЯ воду, чтоб
смешать ее с вином. -- ‚едь эта вода -- вечнаЯ, -- добавила она, -- это та
же самаЯ вода, которую ваш престолонаследник свЯтой ‘авва купил еще в тысЯча
сто девЯносто восьмом году вместе с источниками. Ћн ее пил, когда вместе со
своим отцом основывал монастыри на Ђфоне.
’ак началсЯ обед. ‚асилиЯ все времЯ смотрела гостЯм в рот и беззвучно
шевелила губами, провожаЯ каждый кусок. Џосле еды мужчины вышли в маленький
садик с крохотным участком морЯ, в который падали маслины. ‚сЯ землЯ была
пропитана их маслом. Ћни пили кофе за столиком, шатавшимсЯ, как в качку на
корабле. Ќеожиданно хозЯин нагнулсЯ и, подобрав горсть гальки, выбрал восемь
черных и восемь красных камешков. Ћн разложил их на клетчатой скатерти, и
началась игра в шашки. Џотом вышла в садик и ‚асилиЯ с бутылкой вина и
голубой тарелкой в руках. Ћна налила им вина в стаканы, которые они
опасались ставить на расшатанный столик, а потом стала перемывать в тарелке
мелочь, заработанную за последние дни.
-- ‡наете, -- обратилась она к ‘вилару, вытираЯ драхму, -- вы,
наверное, думаете, что играете с моим мужем в шашки. Ђ вот и не так. Њы
перед началом игры даем камешкам имена наших родных. Ћни как бы играют
вместо нас, и мы вместе с ними выигрываем и проигрываем. Љамешек, против
которого вы сейчас делаете ход, носит имЯ Ђдам, как мой отец. Ђ эту дамку
мой муж, конечно, назвал именем своей покойной матери. ‚ы тоже можете дать
имена своим камешкам. € начнете лучше играть.
-- ‚ыиграл майор Љоста ‘вилар! -- воскликнул Ђфанасий, принимаЯ условиЯ
игры и прЯча выигранную драхму.
-- Ќо помните, это не вы выиграли, а он. Љупите ему что-нибудь на эти
деньги.
-- —то можно купить покойнику?
-- ‚ы еще спрашиваете? ‚едь вы идете на ‘вЯтую гору, -- заметила
‚асилиЯ и спросила: -- Ђ что, вашего отца нет в живых?
‚ ответ ‘вилар объЯснил цель своей поездки и заодно спросил об отце.
-- ‘тойте, стойте! -- воскликнула, разволновавшись, ‚асилиЯ. ЏрЯдь ее
распустившихсЯ волос попала в стакан с вином. -- ‚ы мне напомнили об одном
случае, который, возможно, гораздо больше свЯзан с вами, чем можно
предположить. ‚о времЯ войны как-то к нам в таверну во времЯ страшной
многодневной жары пришли трое нищих. Ћни были в грЯзи с головы до ног, но
видно было, что эта грЯзь смешана с кровью. Ћни были немые, вернее,
притворЯлись немыми. Ћдин из них был очень высокий. Џомню, ему ничего не
стоило заметить, где мы прЯчем ключ за притолокой. "“ж слишком он силен длЯ
нищего, который Якобы питаетсЯ ежевикой с куста и ходит без пуговиц", --
подумала Я. € еще Я заметила, что он не помочилсЯ перед сном, значит, не
хотел крепко спать, чего-то опасалсЯ. Љак только он лег, Я подошла к нему и
пригрозила его выдать, если он не признаетсЯ, кто он такой на самом деле.
‘начала он отпиралсЯ, а потом открылсЯ. џ ему приготовила помытьсЯ, велела
растеретьсЯ маслом, побрила его и дала чистую одежду длЯ него и длЯ его
друзей. Ћн оказалсЯ офицером разбитой югославской армии. Љонечно, Я не
думаю, что это и был ваш отец. Њожно ли за это поручитьсЯ? Њой рассказ не к
тому. Ќо этот случай -- свидетельство того, что так бывало. € длЯ вас важно
услышать, куда они отсюда ушли... Ћни умолЯли менЯ их не выдавать немецким
властЯм и тайком провести до границы ‘вЯтой горы. „оговорились, что утром Я
их провожу и покажу дорогу. Ќо поутру они сделали один шаг, который им мог
стоить жизни. Ћни заглЯнули к заутрене в здешнюю церковь и смешались с тесно
стоЯвшим народом. Ћни стоЯли, окутанные ладаном, и слушали пение на
греческом Языке. € вот, хотЯ выдать свое негреческое происхождение и запеть
по-сербски было равно самоубийству, один из них, тот самый, старший по чину,
не выдержал. Ћн дал волю своему прекрасному голосу, от которого в церкви
погасли свечи и изменились ароматы. Ћн стоЯл у самого входа, и от его пениЯ,
раздававшегосЯ со стороны, всем стало казатьсЯ, что церковь стоит не на
месте, надо бы ее передвинуть. ’еперь всЯ деревнЯ знала, что на заутрене
кто-то пел посербски. ЃоЯсь, что кто-нибудь их выдаст оккупационным властЯм,
Я спешно проводила всех троих до Ђфонских гор. „альше идти Я с ними не
могла. ‚едь там, куда вы идете, женщин не пускают.
’ам нет ни могилы старше трех лет, ни человека моложе восемнадцати. Ќа
третий год после похорон кости покойника омывают вином и складывают в склеп,
чтобы освободить место на кладбище. ЋстаетсЯ только имЯ, написанное
карандашом на лбу черепа. ’ам не похоронена ни одна женщина и нет существ
женского пола, кроме птиц и растений. Ќет ни сыра, ни молока, ни Яиц, ибо
уже тысЯчу лет, как нет ни единой коровы, кобылы или курицы. ЊЯса там не
едЯт никогда, рыбу -- по воскресеньЯм и по праздникам, хлеб замешивают раз в
месЯц и сохранЯют так, что он не свежий и не черствый. ‡а весь тысЯчелетний
срок, пока существует Ђфон, один только раз на его землю ступила женщина. ‚
тысЯча триста сорок седьмом году басилевс сербов, царь ‘тефан „ушан, посетил
‘вЯтую гору, котораЯ в то времЯ принадлежала сербскому царству. ђаздаваЯ по
пути золотые и серебрЯные сосуды, коней, одеЯниЯ, села, поместьЯ и
дарственные грамоты, он заехал в монастырь •илендар, основанный его семьей.
‘ ним была и его жена …лена. Ќо она побывала в монастыре в качестве царицы,
супруги басилевса, а не в качестве женщины...
ѓречанка неожиданно умолкла, и стало слышно, что набегающие волны шумЯт
не так, как те, которые уходЯт. ‚ино, которое они пили, согрелось от ее
тела, так как она держала бутылку между грудЯми. ‘вилар почувствовал, что
это тепло его возбуждает. Ћн невольно взглЯнул на других мужчин и с
удивлением заметил, что муж ‚асилии ”илактос тоже возбужден. Ѓыло ли это от
того же тепла, Ђфанасий не понЯл, но зато было очевидно, что гуслЯра все это
не волнует. ‘вилар даже подумал, что операциЯ, проделаннаЯ с ним на шоссе, и
в самом деле возымела свое действие. € тут он поймал взглЯд ‚асилии. ‚
падавшей темноте ее глаза светились, как два зеркала, и их взглЯд, способный
остановить часы или согнуть вилку, неподвижно покоилсЯ на лице гуслЯра.
-- Ќе обижайтесь, если Я вам дам совет, -- продолжала ‚асилиЯ, словно
очнувшись от сна. -- Џервое -- вы, наверное, человек современный, раз не
креститесь перед едой. ’ам, куда вы направлЯетесь, вам без этого будет
трудно, вы можете попасть в неудобное положение. Џодумайте об этом. Ђ второе
-- это притча, которую здесь рассказывают паломникам. ‚от она. ‚ •илендаре,
по преданию, истина открываетсЯ на третий день. € люди, и вещи там проЯвлЯют
свое истинное лицо, а шутка оборачиваетсЯ правдой только на третий день...
‘мотрите, чтобы вам хватило терпениЯ на эти три днЯ. €бо от мудрости не
много корысти; мудрые люди достигают большего, чем глупые, не настолько,
насколько они умнее, но гораздо, гораздо меньше. ‚ жизни не так уж много
места: протЯни руки в стороны, и одна ладонь окажетсЯ на солнце, а другаЯ в
тумане...
‘вилар и вправду почувствовал, что наступил час, когда одной рукой
можно коснутьсЯ днЯ, а другой -- ночи. •озЯин дал ‚асилии знак стелить
постели. Ћна постелила им на веранде, выходЯщей на море, и положила каждому
в изголовье по красной шерстЯной подушке. •озЯева пожелали гостЯм спокойной
ночи. “ходЯ, ‚асилиЯ их предупредила:
-- Ѓудьте осторожны во сне! “ нас говорЯт, что человек во сне каждую
ночь забывает одного из тех, кого наЯву любил...
…е слова сопровождал звук свирели. •озЯин играл на двойной свирели,
вырезанной в виде сплетающихсЯ змей. Ћн удерживал звуки ноздрЯми, вдыхаЯ
воздух ртом. Љазалось, что змеи высасывают из него душу, пьют его дыхание, и
оно, выходЯ из тела, тихо насвистывает свое новое имЯ. Џолузакрытые глаза
музыканта были похожи на треснувший грецкий орех, и ‘вилару показалось, что
змеи тоже плачут, потому что смерть болезненна и длЯ того, кто отдает жизнь,
и длЯ того, кто ее отнимает, -- как сигарета, гаснущаЯ на ладони...

Њузыкант начал зевать в свирель, потом чихнул в нее, погасил лампу и
пошел спать. Ќа берегу осталась одна ‚асилиЯ, и ‘вилар заметил, как она
выплеснула в море вино из недопитого им стакана. ќто вино стало укачивать
его, постукиваЯ в ушах, но перед сном он успел принЯть одно решение,
причинившее ему легкие угрызениЯ совести. …му хотелось встать пораньше и
уехать одному, не будЯ гуслЯра. ‚ ту самую минуту, когда он об этом подумал,
гуслЯр улыбнулсЯ ему в темноте и, сверкаЯ глазами, похожими на две черные
бусины, сказал:
-- Њне больше нравЯтсЯ люди, которые возвращаютсЯ из •илендара, чем те,
которые туда идут. „а и самого себЯ больше люблю на обратном пути...
Џоутру ‘вилар обнаружил, что спал разведЯ руки в стороны и скрестив
ноги, словно прибитый к кресту. Ћн сразу понЯл, что проспал и упустил случай
избавитьсЯ от попутчика. Ќо, обернувшись в ту сторону, где спал гуслЯр, он
убедилсЯ, что там никого нет. Џостель была собрана, а краснаЯ подушка пуста.
Ћн снова был один.

Ќеизвестно, какой из двух монашеских укладов предпочитал греческий,
дославЯнский •илендар. ‚ероЯтнее всего, он опиралсЯ на идиоритмию,
обособление, потому как был посвЯщен ЏресвЯтой Ѓогородице, и во времена
гонениЯ на иконы это привело к тому, что греки его разрушили. ‚ один
прекрасный день 1198 года правители и монахи свЯтые ‘авва и ‘имеон ЌеманЯ
выкупили эти земли и воды у сербского государства и принЯлись обустраивать
монастырь. ‘вЯтой ‘авва организовал свою паству на основах братства,
придерживаЯсь строжайших норм монашества, и монахи в •илендаре проводили
свои дни в заботах о хлебе насущном с общей солью и не вели счета пчелам.
‚се у них было общее -- очаг и вода, и даже еда в трапезной, где стоЯли
каменные столы с выдолбленными углублениЯми длЯ плошек и соли и бортиками по
краЯм, чтобы не уронить хлеб.
„олжно быть, такое устройство изначально нарушилось неким
монахом-одиночкой, скорее всего греком, оказавшимсЯ здесь случайно. ‚о
всЯком случае, как и в других монастырЯх ‘вЯтой горы, исподволь менЯлсЯ
уклад жизни затворников и в •илендаре. Њонахи опЯть принЯлись обустраиватьсЯ
и укрощать воду, сеЯть и жать, рыбачить и рыбу на хлеб класть, опЯть стали
прислушиватьсЯ к подземным пределам ‘вЯтой горы, где в земной утробе таились
и пульсировали богатства -- руды и драгоценные камни; на Ђфон вернулись
привычные занЯтиЯ одиночек, и •илендар принЯл их вместе со всем остальным.
‚осстановленное равновесие между затворниками и общинниками впоследствии
сохранЯлось надолго, и в •илендаре всегда были приверженцы и того и другого
монашеского уклада жизни. ‹ишь благодарЯ постоЯнному противопоставлению
исконной обособленности одиночек от общинников •илендар становилсЯ
•илендаром. € все решающие баталии -- ключ ко всем важнейшим поступкам и
изменениЯм в монастыре -- происходили от столкновениЯ интересов одиночек и
общинников, и получалось, что судьба решений обоюдных интересов одиночек и
общинников зависела от того, какой из двух укладов в данный момент
преобладает в •илендаре. ђазличиЯ между этими укладами ни в коем случае не
проЯвлЯлись внешне, и хилендарские монахи сопоставлЯли эти различиЯ с
различиЯми между днем и ночью, при их допустимом равноправии, как у братьев
и сестер или как у матери с сыновьЯми. € подобно тому как дни и ночи не
могут смешатьсЯ, так и монахи одного уклада не могли переходить в другой, но
должны были навсегда, и на этом и на том свете, оставатьсЯ такими, какими
принЯло их монашество. € тем не менее одно исключение существовало.
‘уществовал способ, один-единственный и безмерно дорогой, общиннику
превратитьсЯ в одиночку или, напротив, отказатьсЯ от обличьЯ одиночки и
облачитьсЯ в ризы общинника. „лЯ этого надо было покинуть монастырь, уйдЯ
вместе с новообращенными, на ‘вЯтую гору переселившимисЯ русскими, сербами
или болгарами, изменить имЯ, перенЯть их варварский Язык и в их монастыре
поискать выход в некое времЯ с иными тональностью, ритмом и укладом, дабы
здесь начать все сначала. Љороче говорЯ, греки становились болгарами, армЯне
-- сербами или русскими, русские -- греками, чтобы отказатьсЯ от прежнего
чина и уклада. €ного пути не было. Ђ уходили по двум причинам: чтобы
оставить уклад, который в данный момент не был превалирующим, или чтобы в
новом укладе они могли заниматьсЯ тем, чем не могли заниматьсЯ в старом. €
лишь •илендар не принадлежал ни одиночкам, ни общинникам. •отЯ деЯниЯ
монахов были различны. Љак вино и хлеб.
ќти "трансвеститы", однажды перейдЯ в чуждый уклад и обитель, редко
навещали свою бывшую братию; чаще других их встречали сербские монахи,
ходившие по делам в чужие монастыри -- греческие, болгарские или русские,
где заставали их в чуждых одеждах и в ином монашьем статусе и никак не могли
привыкнуть к новому статусу этих отщепенцев. Ћни прекрасно знали, что эти
отщепенцы и беглецы думают, однако не понимали, что говорЯт и на каком Языке
молчат. •отЯ им хорошо были известны причины ухода их соплеменников в чужой
монастырь и чужой Язык, а подчас и сами они ЯвлЯлись их соучастниками,
всЯкий раз они как бы заново удивлЯлись тому, что эти беглецы действительно
отказались от собственного Языка, а не только от монастырЯ, хотЯ это должно
было быть очевидным изначально как тем, кто оставалсЯ, так и тем, кто
уходил. € дивились -- может, даже и злились -- те, кто не ушел, что не
понимают конца истории. Џотому что конец этой истории монахи излагали на
каком-то чужом, непонЯтном им Языке. € оставшихсЯ это раздражало настолько,
что по завершении дел они возвращались в свою обитель в недоумении, словно у
истории об отступниках и не было вовсе конца, ибо рассказан он был чужим
Языком и потому казалсЯ концом не этой, а какой-то другой истории.
-- ќгейское море спокойно только по воскресным днЯм и по праздникам, --
сказал ‘вилару монах в €вироне, на маленькой пристани, где дожидалсЯ
парохода, похожего на рыбину с сильно раздувшимисЯ жабрами. •илендарскаЯ
гавань оттуда лежала в двух часах хода к северу, напрЯмик через пучину,
вглЯдываЯсь в азиатский берег поверх острова ’асос (о котором говорЯт, что
хотЯ его с суши и не видно, зато с ’асоса сушу видно), потому что
островитЯне наделены острым зрением.
•илендарский берег был плоский, грЯзный и кишел буйволами. Ђ всего в
шаге от морЯ, словно оно и не соленое вовсе, бушевала зелень. Ћна
простиралась вдоль берега и поднималась вверх, к монастырю, кустистаЯ,
пахучаЯ и местами превратившаЯсЯ в непролазные заросли крапивы, над жалом
которой смеетсЯ только дурень. ‘ разросшихсЯ виноградных лоз птичий помет не
падал на землю, а качалсЯ на листьЯх.
Ђфанасий ‘вилар сошел на берег, с коростой на губах и Язвами от сенной
лихорадки в ноздрЯх. ЃурЯ запахов, буйство растений и беспривЯзные дикие
мулы сопровождали его; у черных буйволов красные глаза горели, словно свечи
в темноте, и были видны далеко, хотЯ стоЯл полдень. ѓде-то неподалеку от
старой башни, там, откуда не видно ни морЯ, ни монастырЯ, на пути ‘вилара
упал камень. Џотом еще один. ‘вилар ощутил страх одиночества и присутствие
человека. —еловек этот действительно поЯвилсЯ, продолжаЯ бросать перед собой
камни. ‚олосы на голове у него были старше бороды, седые и толстые,
наподобие рыбных костей. ѓлаза -- цвета устрицы с лимоном -- сходились у
него на переносице, словно он только что втЯнул их через нос. ‚ руке он нес
торбу из грубой ткани, из такой же была и его одежда.
-- ‘колько до монастырЯ? -- спросил его ‘вилар.
-- ‘колько достойно умирают, но кому это дано? -- ответствовал старец.
-- Ћрех, брошенный в ручей у монастырЯ, окажетсЯ здесь за три минуты...
Љожа незнакомца была покрыта пЯтнами, точно бесцветные раны, а по
одежде с прожженными дырами ‘вилар заключил, что незнакомец постоЯнно
пребывает под открытым небом и потому покрыт птичьим пометом, оставлЯвшим
седые пЯтна в волосах. ‚ торбе незнакомца ‘вилар приметил куски коры и
спросил:
-- ‘обираешь ольховую кору?
-- ‘обираю, -- сказал старец, и стало заметно, что нос его, зажатый
глазами, словно бы стерт с обеих сторон.
-- Љрасишь ею?
-- Љрашу.
-- ‘укно? -- спросил ‘вилар и заметил, что мешок его дымитсЯ.
‘тарик улыбнулсЯ одной стороной лица и сказал, словно сплевываЯ в
сторону:
-- Љто курит, не должен никогда смотреть в свою трубку...
‘вилар не понЯл его и повторил вопрос:
-- —то красишь?
-- „ерево крашу.
Џо косице, завЯзанной в узел, ‘вилар заключил, что старец мог быть
монахом, однако грубошерстнаЯ рЯса на незнакомце была надета странно,
подкладкой вверх, а рубашка под ней -- задом наперед, так что застегивать ее
можно было только сзади, под одеждой, если вывернуть руки за спину.
Њелкие подвижные морщины пересекали лоб старца и подобно волнам
пропадали в волосах. Њорща лоб, человек гнал мысли от себЯ, подобно тому как
кони, подергиваЯ шкурой, отгонЯют мух. ‚незапно, словно отказали ноги, он
опустилсЯ наземь, достал из мешка теплую лепешку и протЯнул ‘вилару вместе с
солью из солонки, встроенной в черенок ножа.
-- ’ак, говоришь, лепешка? -- спросил потом.
-- ‹епешка, а что?
-- ‚от видишь, -- удовлетворенно ответствовал старик, пожевываЯ в
глубине плотной бороды, котораЯ не пропускала воду -- хоть стакан вылей. --
Ђ Я вижу ночью сон, -- продолжал он, -- будто забыл, как месить тесто. ‚
самом деле, не месил с войны. € говорю себе утром, как поднЯлсЯ, дай
посмотрю, не забыл ли и впрЯмь. ’еперь, коли ты говоришь, что не забыл,
стало быть, верно...
Ќа полуслове человек перестал жевать и отошел, словно хотел отнести
кому-то оставшийсЯ кусок. Џри этом ‘вилару показалось, что, вот так сзади
застегнутый, старик идет задом наперед.
"Љогда мы стоим, -- подумал он, -- то стоим ли мы или лишь пропускаем
собственные шаги, которые отмерЯют и сокращают наш путь?"
‘вилар стоЯл и вдруг услышал необычный звук, словно бы шум воды, только
где-то высоко в воздухе. Ћн повернулсЯ на звук и увидел высоко над собой,
среди птиц, поселение за крепостными стенами, с домами, в окна которых
проникает туман, с церквами, кресты которых со свистом терзает ветер, со
входом через глубокие, вечно скрипЯщие ворота, ‘ многочисленными башнЯми по
углам, с обзором на три стороны и мостиками над безднами, горное поселение
было наделено огромной волчьей силой; высосанные из подножиЯ ее стен,
выступали, словно пот, грЯзные пЯтна влаги, зеленый лишай; вверх ползли
муравьи, хомЯки и кроты, а вместе с ними, словно толкаемые тем же давлением
ввысь, лепились к крепостным стенам стоЯщие друг над другом дома и церкви,
так что купола нижних пронизывали полы и стены верхних, множество деревьев и
садиков зависло высоко в воздухе. € та же сила, котораЯ всасывала и тЯнула
все предметы вверх, на вершину поселениЯ, собирала, как магнит, и впитывала
в себЯ все звуки и голоса с нижних этажей, из леса -- из всего, что окружало
крепостную стену, перемалывала и перемешивала эти звуки, создаваЯ один
удивительно протЯжный голос, как будто на этом месте постоЯнно слышалось
звучное имЯ поселениЯ, покрывающее словно шапкой ее кровли. Џроемы в виде
креста (символы человека -- окна -- •риста), округлые или наподобие бойниц,
были разбросаны, словно раздавленные мошки, по огромной, опоЯсывавшей
поселение стене, заключавшей его в себе, как мешок -- кости. Љое-где к стене
снаружи лепились, словно гнезда, кельи, полы которых висели прЯмо в воздухе,
чуть подпертые перекошенными балками. Ќад этими кельЯми, так же прижавшись к
стене, стоЯли другие, но покрупнее, тоже подпертые косо поставленными
балками, опирающимисЯ на нижестоЯщие кельи и с такими же, как у тех,
висЯщими в воздухе полами. ‚ других местах высоко в небо вздымались мостки,
одним краем опирающиесЯ на крепостную стену, с висЯщим вторым концом, а по
краЯм этих мостков стоЯли, подобно стражам, маленькие дощатые нужники,
выделенные таким способом из свЯтой ткани монастырЯ. € все это сплошь было
сдобрено перцем живой и подвижной оспы птичьих стай. ‘ловно мушки хаотично и
отвесно карабкаЯсь по поверхности стен, минуЯ этажи, окна смешивались с
удивительными паразитами, приросшими снаружи к камню и штукатурке, где были
заметны внутренние повреждениЯ и нарушениЯ в ткани огромного строениЯ,
которое, похоже, имело по окну длЯ каждой птицы на ‘вЯтой горе и по двери
длЯ любого ветра. Љое-где можно было увидеть, как из трубы, прикрепленной к
фасаду крепостной стены, высоко била вода, там, где должно быть очагу с
глубокими дымоходами, просторными как комнаты. Ѓыло заметно, как огромнаЯ
тень, отбрасываемаЯ строением, менЯла у его подножиЯ климат, создаваЯ вечер
утром, зиму -- весной, где ночь приходила прежде звезд, подобно тому как
лето раньше всего наступает длЯ сала. €з этих прохладных мест, где террасы
верхних этажей выступали на локоть и ступеньками, чтобы встретитьсЯ и влезть
один в другой, было видно, что одни кельи повернуты к солнечной тени, а
другие к лунной; можно было разглЯдеть, где стены возведены по-армЯнски, на
солевой штукатурке, где -- греческим способом, на молоке, где -- по-сербски,
на хлебе с вином; сквозь окна виднелись углы маленьких комнат, где не
помещалась и кровать, комнаты "пЯтницы", где можно было лишь сидеть, и
сидели в них только по пЯтницам. Ѓыли и другие, праздничные комнаты, длЯ
каждого праздника в году по одной, а над ними над обрывом возвышались
двустворчатые врата, которые никуда не вели, но ими заканчивались и через
них проветривались переходы, и только одна дверь -- переход с комнаткой и с
иконой Ѓогородицы ‚ратарницы -- открывала вход в монастырь.
’олстаЯ стена была окружена маленькими, красиво перепутанными садиками,
с аккуратными деревЯнными лежаками, с навесом и летними трапезными, с
фруктовыми деревьЯми, со своим кусочком ручьЯ, где журчание воды порождали
камни, а то и с мостиком, и псом, черной лужей спЯщим на земле под лавкой.
агнув под высокую арку в двустворчатую дверь, где всегда стоЯла
прохлада, поскольку солнце ниоткуда не достигало ее глубины, ‘вилар оказалсЯ
в полумраке, заполненном иконами, окнами и дверками, где некоторые иконы
крепились на петлЯх, как двери, а на других дверЯх иконы были нарисованы. Ћн
открыл тЯжелую дверь с замком наподобие маленькой пушки и оказалсЯ в
огромном шкафу, полном граблей, вил длЯ очистки источников, рыбацких сетей и
землемерных инструментов. Џахнуло застарелым потом и забытым зноем. Ћн
закрыл эти двери и торопливо открыл другие, такие же, рЯдом с первыми, и те
привели его на этаж, где слышались голоса. Ќа вымощенной булыжником крытой
террасе у дверного косЯка стоЯл на пороге стул, на стуле сидел монах с
напЯленным на голову горшком, да так, что и лица не было видно. „ругой монах
стоЯл возле него и большими ножницами длЯ стрижки овец отрезал прЯди рыжих
волос, которые огнем лизали краЯ горшка. Џо полу волосы валЯлись как сухаЯ
листва... ‡аметив гостЯ, монахи прервали свое занЯтие, и тот, что с
ножницами, посмотрел на ‘вилара как-то странно, как будто хотел убедитьсЯ,
насколько тот лыс под волосами. Ћн протЯнул ему, как бы выдаваЯ последнюю
визу, конец веревки, которой был подпоЯсан, и, словно на поводу, повел
мрачными переходами показать комнату длЯ ночлега. Џотом они сидели и пили
кофе с мастикой и розовым рахат-лукумом.
-- Џритомились? -- спросил отец ‹ука, монах с ножницами. -- Џуть не
утомлЯет лишь того, кто может своей стезе перстом указать, куда сворачивать.
’олько таких, кого слушают дороги, мало. Ћбычно мы должны слушать дороги...
Џока монах говорил, было заметно, как он ежеминутно преображаетсЯ.
‚олосы, цвета дыма, за ушами напоминали плесень и менЯлись в зависимости от
времени днЯ, -- казалось, что монах с каждым полднем чуть-чуть заметно, но
стареет. ‘ каждым произнесенным словом что-то в нем изменЯлось: брови,
глаза, колени, пальцы, цвет ногтей... …ще составлЯЯ фразу, он становилсЯ уже
другим человеком. Ѓудь фраза другой, был бы другим и он. ’олько если бы
зевнул, осталсЯ таким же.
-- ‡наете ли, дорогой господин, -- болтал отец ‹ука, -- есть у менЯ
храпЯщий пес. € никак не могу его отучить. Њожет, у вас есть какое
лекарство? Ќеудобно, знаете ли, всегда менЯ будит. ‡десь наша жизнь устроена
так, что самаЯ дорогаЯ и редкаЯ вещь -- сон. ‚о всем •илендаре за месЯц со
всех нас едва ли насобираешь десЯток ночей сна. ‹ожимсЯ чуть смеркнетсЯ,
встаем -- сразу после полуночи, на богослужение, потом до заутрени можно
немножко подремать, а там уж и времЯ послушанию. Џотому и говоритсЯ: хорошо
смотрите, кто длЯ мира, кто -- длЯ монастырЯ! Љто не может копать да
стыдитсЯ просить, пусть не приходит.
Ћтец ‹ука неприметно зевнул и осталсЯ безликим.
-- Њы тут, знаете ли, кто как: бондари, виноградари, пекари, жнецы,
пахари, садоводы, строители и прочее. Љаждый отвечает за свое дело и каждый
свою часть обители, как борозду, обихаживает. Ђ наш •илендарский приход --
недавно самолетами замерЯли -- занимает половину всей ‘вЯтой горы. Ћливы из
высаженных, а им по тысЯче зим будет, не все обобраны, а столько, сколько
успеваем, и то, если по правде сказать, справедливо
‚ то времЯ как отец ‹ука говорил, ‘вилар с удивлением наблюдал за его
носом -- он перемещалсЯ по лицу, подобно шахматному коню.
-- Њы знаем, зачем вы здесь, -- неожиданно прервал монах речь после
одного такого конского прыжка, -- к сожалению, мы в монастыре не так давно,
чтобы сообщить вам все о сорок первом годе, который вас интересует. џ бы вас
направил к двум монахам, которым кое-что известно об офицерах, перебежавших
из Ђлбании в ѓрецию. Ћдин из этих монахов живет с нами, зовут его ‚арлаам, и
он сам вас отыщет. „ругого же нельзЯ назвать хилендарцем, потому как он
странствующий монах и лишь изредка заглЯдывает сюда, однако в обитель не
заходит. Љ счастью, на этих днЯх он тут поблизости, и он-то вам лучше всех
поможет, как и вы ему впрочем. џ вам скажу, как его узнать. Њеж четырех
стволов натЯнул он кров, а дом так и не построил! ђемень свой он каждый день
на другую дырку застегивает и рЯсу то как должно застегнет, а то задом
наперед наденет, чтобы ничто в привычку не входило. Ћн полагает, будто такое
годитсЯ и длЯ пороков, их тоже не следует отдавать привычке, а надобно
оберегать от нее. —то бы там ни говорилось в вашем мире, иногда нужно и
ребенка на мосту зачать, ради перемены надо и ночью позавтракать, хотЯ,
говорЯт, это сокращает жизнь на день. Ќе гоже к постели да к имени
привыкать, и потому монах, о котором идет речь, ни в одном монастыре не
гостюет более трех недель и всегда спит в деревЯнном ковчеге; чуть привыкнет
к одному месту -- тут же менЯет имЯ и ищет новую воду. Џроповедует каждый
второй день, когда поститсЯ, а в воскресенье -- по-гречески. Њонахи
полагают, что он тем самым прЯчетсЯ от своих грехов, ибо, говорЯт, дьЯвол не
может узнать того, кто перевернул поЯс или застегнул на спине рубаху. •отЯ
кто знает?
Џосреди разговора оба встрепенулись, словно заблудились. ‘веча на столе
оплыла, и ‘вилар увидел перед собой совершенно незнакомого человека -- лишь
нос шахматным конем скакнул по лицу отца ‹уки. Ћн тЯжело поднЯлсЯ -- было
неЯсно, кости ли его скрипЯт или лавка -- и повел гостЯ на ужин. ‹етучие
мыши и ночные птицы кубарем скатывались и бились в окна витринного лунного
света в надежде, что смогут пролететь сквозь строение туда -- на другую,
светлую сторону ночи.
Џо пути хозЯин объЯснил ‘вилару, с кем тот будет ужинать. Љроме
гуслЯра, а он уже третий раз приходит в обитель, приглашены к трапезе и на
ночлег какие-то английские дипломаты, которые прибыли прЯмо из ѓреции. “жин
проходил в трапезной нижнего этажа, где полыхал огромный очаг, словно горела
конюшнЯ. ѓуслЯр сидел за столом, и большие розовые лоскуты плЯсали на стене
и умывали его, пока он знакомилсЯ и здоровалсЯ с англичанами и ‘виларом,
словно бы и его впервые видел. Ћдин из старших гостей, английский консул из
‘алоник, между прочим католик, отлично говорил по-гречески, второй гость --
его чиновник, молодой человек, протестант -- носил красивые шелковистые усы,
разделенные над губой словно пара птичьих крыльев, и понимал по-сербски
лучше, чем хотел показать. ‚о времЯ молитвы перед трапезой англичане не
осенЯли себЯ крестом; было заметно: метить себЯ по восточному обрЯду они не
желали, хотЯ из уважениЯ к этому месту, где, очевидно, оказались не впервые,
не хотели креститьсЯ и на свой, западный, манер -- ладонью. Џоскольку и
‘вилар не крестилсЯ, консул, как только сели за стол, громко, во
всеуслышание задал вопрос:
~ џ обратил внимание, что и вы не креститесь. ‚ы тоже католик?
"Њежду носом и подбородком всего-то места, чтобы прошла ложка, а это
путь длЯ стольких неприЯтностей", -- подумал ‘вилар и ответил:
-- Ќет, Я атеист.
Ќа мгновение над столом воцарилась тишина, облепив словно тесто, и
стало заметно, как пламенеет огонь в бутылке с вином.
-- ‡анЯтно, -- продолжал консул, разделЯЯ свою бороду на три части, --
мне, конечно, известно, что сюда приезжают многие ваши писатели и культурные
деЯтели. ќто что, религиозное паломничество? ‘огласитесь, было бы несколько
странно длЯ подданных социалистического государства, которые к тому же и
коммунисты, могу предположить, что и вы тоже...
‚ это времЯ гуслЯр опустил бумажное полотенце в тарелку с чорбой и снЯл
жир с поверхности жидкости. ‡атем он аккуратно удалил полотенце и съел
ободранную чорбу, не прислушиваЯсь к разговору.
-- Ќет, это не религиозное паломничество, хотЯ есть и такое, -- ответил
Ђфанасий ‘вилар. -- •илендар, как и большаЯ часть ‘вЯтой горы, когда-то был
частью сербской государственной территории, а сегоднЯ -- это часть ее
культурной территории, если так можно выразитьсЯ.
-- „а, Я знаком с историей, -- заметил англичанин, -- менЯ только
удивлЯет, что до сих пор Я не встретил ни единого из ваших посетителей,
который бы знал греческий Язык. Ќесколько необычно длЯ культурного
паломничества в духе ортодоксальности, которое никогда не включает ‚изантию,
не правда ли?
-- ќто довольно трудно объЯснить тому, кто сам не относитсЯ к этой
ортодоксальности, -- сказал ‘вилар, -- Я согласен, что длЯ начала необходимо
знать греческий. Ћднако существуют древние и веские причины, почему у нас не
учат греческий в такой мере, как у вас на ‡ападе. ‡десь, откровенно говорЯ,
не видно ’рои, зато виден дождь, который идет над ’роей. Њы здесь находимсЯ
рЯдом с тем, что долгое времЯ считалось пупом земли. ‘ербский Язык, нарЯду с
греческим, латинским, коптским, армЯнским и некоторыми славЯнскими Языками,
стал одним из мировых Языков очень рано, еще в девЯтом веке. ќто вроде того,
как дитЯ становитсЯ свЯтым или редкаЯ винограднаЯ лоза дает плоды весной, а
не летом. Ћтсюда чувство потребности в изучении иностранных Языков у нас не
настолько развито, как у вас, чей Язык никогда не причислЯлсЯ к свЯщенным
Языкам, и вы были вынуждены веками изучать какой-то другой, чужой вам Язык
-- латинский как Язык своего ‘вЯщенного писаниЯ. ‡десь же, напротив,
‚изантийскаЯ империЯ словно возвела перед нами, варварским народом, огромную
плотину, не допускаЯ к нам свой греческий Язык и не даваЯ нам этот Язык как
единый Язык –еркви. ‚елико было искушение обрести до времени
совершеннолетие, и потому мы столь рано оказались предоставлены самим себе.
Ќам на ‚остоке вы с ‡апада, может, потому и кажетесь всегда поколением
молодых...
-- Љоль скоро мы названы молодыми, может, нам будет позволено задать
один неделикатный вопрос, -- неожиданно прервал беседу чиновник с
разделенными усами, обратившись к праигумену: -- —ем, свЯтой отец, по сути,
живет ваш монастырь?
-- ’от, кто столько веков назад основал его и купил длЯ него землю и
воду, -- звучал ответ, -- постаралсЯ нас и обеспечить всем необходимым, и
поныне остаетсЯ так. Љак видите, и сегоднЯ мы ужинали благодарЯ его мукам и
поту и не лЯжем спать голодными...
-- „обавим же немного днЯ в ночь, -- повернул отец ‹ука разговор на
шутку и долил воды в вино, однако свой стакан оставил пустым. -- ‚сем,
конечно, дозволено угощатьсЯ сколько желаете, -- продолжил он словно бы в
свое оправдание, -- но мы здесь -- наверное, вы обратили внимание --
накладываем еду „важды и доливаем вино дважды. Ќикогда один раз и никогда --
трижды. € книгу, если от нее ждешь чуда, следует читать дважды. Ћдин раз
следует прочитать в молодости, пока вы моложавее героев, второй раз -- когда
вошли в возраст и герои книги стали моложе вас.
’огда вы увидите их с обеих сторон, да и они смогут учинить вам экзамен
с той стороны времени, где оно стоит. ќто значит, впрочем, что иной раз
бывает вообще поздно читать какие-то книги, равно как иной раз бывает вообще
поздно идти на покой...
“жин закончилсЯ, хлеб на столе словно бы постарел, гости поднЯлись и
выходили вдоль лавок, упираЯсь пальцами один в спину другого.
Ћднако после ужина никто не пошел отдыхать, как вроде бы предложил отец
‹ука. Ќапротив, прошел слух, что гуслЯр дает концерт. ѓости поднЯлись на
следующий этаж и собрались в широком проходе, по которому гулЯл такой ветер,
что мог расплести косу, стоило высунуть голову в окно. ‚ ожидании ‘вилар
поведал отцу ‹уке, как недавно был спутником гуслЯра, и упомЯнул про песню о
беге, услышанную от гуслЯра. Ћ том турке, который, подобно отцу ‹уке, держал
собак и имел сыновей, которых прочил монастырю, а монахи мудро порешили и
вернули их отцу.
-- ЌельзЯ верить каждому слову буквально, -- заметил отец ‹ука с
улыбкой, и нос с фырканьем защемилсЯ между его глазами. -- ЏеснЯ -- она и
есть песнЯ:
как вода, никогда не стоит на месте и, подобно воде, идет от уст к
устам. Ќе стоит думать, что она способна всегда утолить ту же жажду и
погасить тот же огонь. Ќам говорЯт, что мы видим звезды, которых давно нет,
но не знают того, что и вода, которую мы пьем, давно выпита. —то Я вам могу
сказать о песнЯх? ‚ действительности с сыновьЯми бега все было по-другому.
€х принЯли в монастырь, однако скоро обнаружилось, что молодые люди потерЯли
чувства в своих кельЯх. €м оказалсЯ непригоден здешний климат, их убивали
плесень и пыль вокруг монастырЯ, -- совсем как у вас, смею заметить.
Џолумертвых, носы и уши залиты воском, а глаза -- медом, вернули их отцу с
напоминанием, что Ѓог их не принимает. Ђ в песне все куда красивее и иначе,
у нее вырваны зубы, как у змеи, чтобы не укусила... € отец ‹ука прервал
речь, достал из кармана маленькую рукописную книжицу, понюхал ее, потом
протЯнул ‘вилару, и тот чихнул.
-- ‚от видите, -- воскликнул он. -- Ѓолезни подобны разным платьЯм,
господин мой: человек надевает их, когда нужно, и снимает, когда можно,
потому в жизни редко случаетсЯ оказатьсЯ нагим. Љак знать, от какой напасти
и еще больших бед защищают человека болезни! Џодумайте об этом! Њежду нами и
великими таинствами, по сути, находитсЯ только наша хворь. ‹егче заболеть,
чем познать истину. ‚аша болезнь здесь очень активна.
Ћчевидно, она хочет вас от чего-то уберечь и защитить, как защитила и
спасла от некоей трудной правды здесь же сыновей бега Љарамустафы. Џоэтому
будьте внимательны к своим болезнЯм и в снах, а уж тем более наЯву. ‚ них
всегда есть нечто, что они вам сообщают...
‚ этот момент поЯвилсЯ гуслЯр, сел на стоЯвший отдельно стул, в
помещение внесли лампу, и пламЯ свечей на столе поблекло. Ќеожиданно он
сделал петлю на струнах, протЯнул губами ее через чеку и зубами подтЯнул
гусли. ‡атем из носка достал кусочек смолы, натер им смычок и запел. ЏеснЯ
его называлась

†€‡Ќњ € ‘Њ…ђ’њ ‰ЋЂЌЂ ‘€ђЋЏ“‹Ћ‘Ђ.

Ќа границе между ѓрецией и Ѓолгарией, неподалеку от ‘кантеи -- где
живут такие нищие семьи, что шапка там переходит по наследству, палец сосут
до смерти, а топоры изъедены, точно серпы, -- жена ’еодосиЯ ‘иропулоса,
грека, родила мальчика, и нарекли его именем €оан. Ќа сороковой день, когда
у младенца открываетсЯ третий глаз, тот, что на темени, пришел в дом к ним
болгарский монах, последователь ‚осточной –еркви (а этой –еркви принадлежали
и они сами), и положил в изголовье младенцу золотой, а родильнице принес
приданое, заготовленное длЯ свадьбы. Ћдарив всех, сел у очага и произнес:
-- Hoc и уши растут до самой смерти, а имЯ и борода и после того.
Џришел Я купить имЯ младенцу...
ђодители сказали, что ‰оана именем уже нарекли, однако свЯщенник
ответил, что это ему не мешает. Ћн только в книгу, которую принес с собой,
запишет, что дитЯ крещено и с родительского благословениЯ будет вписано не
как ‰оан ‘иропулос, грек, но под своим новым именем -- ‰ован ‘иропулов,
болгарин. Ћтец ребенка, который никогда не видел дуката и всегда жил там,
где десЯть хлебов пекли на день, где говорили на двух Языках, а пили из
одной чаши, пришел в удивление. Ћднако все-таки с предложением не
согласилсЯ.
-- ‚ жизни, -- сказал он, -- все зависит от двух вещей: от крови и от
смерти. -- € не дал согласиЯ.
’ак ‰оан стал греком -- сначала ростом с козу, а там дорос и до посоха
и до сводчатого потолка. Ќужно было определЯть его в торговцы, если он хотел
хлеба с маслом, а в воду -- добавлЯть вина.
Ћднако по губам текло, да в рот не попадало, ибо старшие младших
держали на побегушках и никогда не давали им в руки бритву и деньги
одновременно. ‰оан по бедности продавал свои волосы: стоЯ на базарной
площади, демонстрировал, как ловко может завЯзывать их в узел, и, когда
подходили заказчики, срезал до последней прЯди. “лыбка его все больше
усыхала, пока однажды утром не пропала вовсе, и тогда опЯть поЯвилсЯ тот
болгарский свЯщенник и сказал:
-- •очешь, чтобы ты носил свою дорогу или чтобы дорога носила тебЯ?
‚ыбираешь первое -- иди, но знай, доколе дойдешь, -- до дыр в опанке.
‚ыбираешь второе -- получаешь, как говоритсЯ, бери, что дают, -- и опЯть
предложил дукаты.
€ ‰оан принЯл предложение. Џерешел в болгары, чей Язык и так знал, и
записалсЯ как ‰ован ‘иропу лов. "‚овсе этот болгарский поп и не отступник,
-- думал он, -- а нашего закона человек, и такие, как он, только греки,
тоже, наверное, ходЯт и записывают болгар в свои греческие книги":
’ак ‰оан ‘иропулос с помощью болгарских свЯщенников припрЯтал свой
родной Язык, перенЯл болгарский, включилсЯ в некое другое времЯ, где воды
иначе текут, накопил добра, продаваЯ соленое мЯсо, женилсЯ и обзавелсЯ
детьми, носЯ постоЯнно свое другое, болгарское имЯ и передаваЯ его своему
потомству. ’еперь они были ‘иропуловы.
’ем временем случилась на границе стычка между болгарами и греками.
‰ован ‘иропулов собрал сыновей, положил перед ними четыре сабли и сказал:
-- “ кого глаза целителЯ и могут глЯдеть в нарыв на ладони, пока рана
не затЯнетсЯ, тому не нужно оружие. Ќо кому не дано такое, должен нарыв тот
срезать. ‘тало быть, держите сабли за эфес, коли не хотите их за лезвиЯ
держать...
€ пошли они на греков. ‚ бою греки тЯжело ранили ‰ована ‘иропулова,
принесли сыновьЯ его домой на овчинном тулупе, который привЯзали к своим
поЯсам. Ќа смертном одре позвал ‰ован жену и детей. € велел им привести ему
греческого попа, чтобы исповедал, наказал похоронить на греческом погосте и
чтобы на кресте написали его греческое имЯ.
€зумились сыновьЯ такому желанию, но убивать мертвого не было никакого
смысла, потому они только спросили, что это он вытворЯет. Ђ он им спокойно
отвечает:
-- ‹учше пусть умрет один из них, чем один из наших.
’ак на ‰овановой могиле поЯвилось его первое имЯ -- ‰ован ‘иропулос,
которое и по сей день стоит.
Ћн родилсЯ и умер греком.

•илендарские одиночки, по прозванию идиоритмики, обрели славу и мощь во
времена, когда авторитет хилендарского игумениЯ (а это была ЏресвЯтаЯ
Ѓогородица) достиг вершины. €бо все свЯтогорские отшельники испокон века
исповедовали культ ЏресвЯтой „евы Ѓогородицы, а хилендарцы еще к тому же и
культ своего храма ‚ведениЯ, посвЯщенного Ѓогородице „еве. ‚зращенные под
знаком „евы. Ѓогоматери и свЯзанные с …е домом, одиночки всегда заботились
об омолаживании монастырской братии, были хорошими педагогами и пеклись о
новообращенных, потому что идиоритмиЯ -- одиночнаЯ жизнь монаха--в самом
деле была вещью несравнимо более легкой и привлекательной, нежели тЯжелый
порЯдок совместной жизни общинников. …сли жизнь одиночек можно сопоставить с
жизнью большой семьи в доме под крылышком матери, то другой, общинный уклад
можно представить как жизнь в семье, состоЯщей из одних мужчин -- отца и
сыновей.
Ћдиночки при монастыре могли брать земли сколько душе угодно, каждый
день выжимали из косицы на шее по чашке пота и на монастырских угодьЯх
выращивали пшеницу и оливы, пекли хлеб, а при воде были рыбаками, сооружали
ирригационные системы и, когда нужно было молить о дожде, молились. †или они
каждый в своем платье и питались своим хлебом, у каждого была своЯ кельЯ с
очагом и своЯ отдельнаЯ трапеза, домашний скарб и ложе, у каждого свой огонь
и своЯ соль, свой садик и в нем -- своЯ ‘ербиЯ со сливой и прудиком в
ограде. Ћни сами готовили себе еду и за свой счет нанимали слуг из греков,
чтобы те их обстирывали и собирали урожай. “ них никогда не было общих
интересов, ибо каждый жил сам по себе, сам себЯ стриг и сам себе плел
косицу, и врЯд ли они были знакомы между собой. Џоэтому не было у них ни
общего недруга, ни общих стычек.
Џоэтому-то они никогда не были солдатами и не были привычны к войнам,
хотЯ на ‘вЯтой горе порой еще как случалось перевернуть крест, дабы
получилась саблЯ... Ќо если монастырь беднел настолько, что ему грозило
угасание, тогда все монахи переходили на идиоритмию и малопомалу усердием
выбирались на ровную дорогу, на следующую стезю, отмеченную потом. Ћдиночкам
принадлежали всенощные богослужениЯ, установленные во времена гонениЯ икон,
и спинной хребет длЯ них оставалсЯ символом человеческой жизни. Ћни легко и
обильно учили иностранные Языки и быстро приспосабливались к
интернациональной Љонстантинопольской патриархии, управлЯвшей ‘вЯтой горой.
ли в свЯтогорскую монашескую школу, где изучали греческий, платили
армЯнским монахам из Ќейрона, чтобы поучили их армЯнскому (за каждую сотню
выученных армЯнских слов давали по голубю), а русский учили сами, посещаЯ
русские монастыри на ‘вЯтой горе, где долгими ночами в пост слушали
украинских монахов и иконописцев, которые за послушанием читали русские
стихи. •илендарские одиночки и сами были иконописцами, и на них лежало
омовение икон вином, ради их лучшей сохранности, и обновление запасов
монастырских "свЯтых образов", они же должны были икону отпеть и схоронить,
когда придет ее срок.
‘ иконой Ѓогородицы на стене, сквозь времЯ пронесли они и свои
слабости, а те проистекали из их основных послушаний. Ђ послушаниЯ эти опЯть
же были наследованы от греческого и синайского монашества. Ѓудучи испокон
веку сторонниками икон, одиночки порой впадали в идолопоклонство и с
легкостью воспринимали античное многобожие ѓреции и ее платоновское учение.
€ сегоднЯ одиночек проще всего узнать по тому, что они не терпЯт друг друга.
€мен не поминали, напротив, старались забыть имена окружающих, норовили даже
собственное имЯ стереть из памЯти. Џериодически одиночки уходили в
"безмолвие" -- трудный отшельнический обет молчаниЯ -- и годами не
произносили ни слова, до тех пор, пока коса не отЯжелеет и уши не заболЯт от
молчаниЯ. Ђ то произносили только имена существительные, ибо они шли от
Ѓога, и избегали глаголов, которые принадлежат сатане. Џо той же логике были
они (когда не молчали) знаменитыми проповедниками. €ногда -- и это считалось
не лучшей проповедью -- их речь состоЯла из одного-единственного слова,
способного перевернуть души тех, кто слушал. €бо они полагали живое слово --
реченное -- праначалом и прапричиной всего сущего. Ђ слово писаное -- тенью
человеческого голоса, отображением речи на бумаге, ЯвлЯющимсЯ лишь --
напоминали они -- семенем длЯ борозды, которое высеиваетсЯ не ради того,
чтобы насытить, но длЯ того, чтобы украсить поле и порадовать глаз. Џоэтому
если и были писатели, друг друга они никогда не читали. Ќаоборот,
произнесеннаЯ речь -- это семЯ длЯ живой земли, длЯ слуха человека и его
души, она оберегает и лечит, и ей, чтобы родитьсЯ и принести плод,
необходимо, совсем как женщине и ниве, три четверти года.
‘вЯзанные с дарами земли, одиночки имели одну великую любовь. „лЯ них
перспектива внешнего и зримого была всегда весьма значима. Љульт храма
ЏресвЯтой „евы, котораЯ родила •риста, совсем как ночь родила день, у них
был сильнее культа народа, от которого они произошли. „лЯ них монастырь со
своими
стенами, многочисленными церквами, со своими погостами, башнЯми и
пристанЯми ЯвлЯл тело ѓосподне на земле, и они были привЯзаны к хилендарским
крепостным стенам и иконе Ѓогородицы, как кошка к дому и хозЯйке. Ћни знали,
что монастырь возник под эгидой времени, но верили, что он эту эгиду давно
скинул. Ћни оберегали и любили его и ни за что на свете не отреклись бы ни
от единого камешка в нем. ‚се, что они делали, они подчинЯли этому главному
принципу.
Ќа небе царило созвездие ѓончих Џсов в знаке ‘ириуса. ЌебеснаЯ знойнаЯ
вонь погружалась по щиколотку в землю. ‚ дни, когда ‘олнце оборачивалось к
‡емле и три женских днЯ прикрывали мужские дни, собачий укус становилсЯ
Ядовитым, а ароматы, в которые превращались цветы, колыхались над морской
пучиной словно туман, портЯ рыбу, и ее икра отдавала медом. „ующий издалека
горЯчий ветер бил в паруса и прожигал в них дыры. ‚ такое времЯ ухаживать за
растениЯми было бесполезно, даже капустный салат, который обычно достаточно
было сунуть в землю на вершок, чтобы вырос, на таком солнце дичал. •ищные
птицы в эту пору выклевывают глаза своих жертв, которых убивают, сбросив на
них камень с высоты. €з этих глаз (в которых отражались солнца промчавшихсЯ
лет) вбирают они все огромное тепло, а в гнезда свои приносЯт мрамор, знаЯ,
что он сохранЯет прохладу, иначе сварились бы Яйца с птенцами. ѓолуби в
такую пору задыхаютсЯ в волнах ароматов и ищут камень, который не тонет (о
таком знают только они), и плывут на нем, отдыхаЯ. ‘емЯ мужчины тогда
густеет, он жует лишь трижды за обед, и огромнаЯ сила желаний в такие дни у
него превращаетсЯ в ненависть. ‘еннаЯ лихорадка тогда обострЯетсЯ и
становитсЯ глубокой, словно бездонный колодец.
“же в первое же хилендарское утро Ђфанасию ‘вилару стало очевидно, что
он попал в западню запахов.
…му казалось, что он не живет, но кто-то другой видит его во сне, и это
не человек, а некое животное или растение. Ћн умылсЯ ракией, глЯнул в
зеркало и подумал: словно роднаЯ мать отпустила бороду...
Ћн знал: утром, чтобы выжить, нужно спуститьсЯ на берег, там подышать
пеной и солью, испить пучины, потому что именно там травы морЯ ведут борьбу
с травами суши и могут взЯть его под защиту. …му дали мула, он смочил слюной
глаза и направил животину вдоль ручьЯ. Џриходилось пробиватьсЯ сквозь стену
зелени, котораЯ протЯнулась между монастырем и гаванью. Ћн погонЯл животное
сквозь запахи и цветочную пыльцу, котораЯ колыхалась на солнце, и волосы
его, забитые платановыми семенами и сережками вербы, невыносимо кусали уши и
царапали лоб. Ћднако ‘вилар так и не пробилсЯ к берегу этим ручьем.
‚скоре перед ним возник деревЯнный ларь, поставленный поперек воды,
словно мост. Ќад ларем между стволами деревьев был натЯнут холст, а в ларе,
обутый в нарЯдные опанки, лежал старик, опираЯсь затылком на монашескую
косицу, словно на свернувшуюсЯ клубком змею. Ћпанки были обуты задом
наперед: приходЯ, оставлЯл след, словно бы уходил. Џо ним Ђфанасий сразу
узнал старика и догадалсЯ, кем был вчерашний собиратель ольховой коры. Ќе
гоже было упускать случай, и ‘вилар спешилсЯ. ‡ачерпнул пригоршни воды,
обрызгал дикие хлеба вокруг себЯ, чтобы погасить силу пыльцы, и сел на лавку
рЯдом со стариком.
Љакое-то мгновение разглЯдывал седые ресницы на его лице цвета черного
хлеба.
"Љак узнаю, не спит ли?" -- подумал ‘вилар и ощутил сильный запах --
словно бы застарелой мочи.
-- ‡десь известно, зачем ты пришел и кого ищешь, -- сказал ему монах и
открыл глаза, -- Я давно тебЯ жду, и кажетсЯ мне, что ты не слишком рано
пришел. Ћднако и вы там не ногами хлеб месите, есть причины и на то...
‘тарик поднЯлсЯ и указал ‘вилару на небольшой сад вблизи ручьЯ, три
вершка земли, не больше. ‚ нем были собраны разные растениЯ вперемешку:
алтей, фиалка, анис, незабудка, анютины глазки, солодка гладкаЯ, ирис,
ежевика, сушеница, волчьЯ Ягода, иван-чай, лаванда, алоэ, ромашка; все это
росло вместе -- цветы с бурьЯном, чай с травами. € ‘вилар опЯть ощутил
сильный запах смешанных ароматов, словно бы застарелой мочи.
-- ќто твой сад, -- сказал ему монах, -- вообще-то, каждому надо
где-нибудь иметь такой сад. џ ухаживаю за ним вот уже три десЯтка лет, с тех
пор, как твой отец здесь завершил свой путь. Њы знаем, как тебЯ зовут,
потому что он тебЯ помнил и посадил этот сад, прежде чем отошел в мир иной и
оставил тебЯ сиротой. Ћн был отменный травник. Џосмотри, ты не найдешь здесь
ни одной травинки, котораЯ бы не начиналась с буквы имени, которым ты
крещен. ‡десь в прЯмом смысле слова твое имЯ вписано в растениЯ. ‚се твои
мысли, желаниЯ, поступки здесь проросли, расцветали и никли вместе с цветами
или сорнЯками. Џо виду растениЯ и аромату ты, пожалуй, и сейчас можешь
угадать свои поступки, решениЯ, слова, добрые и дурные дела. „обрые поступки
были бурьЯном, а плохие -- цвели и благоухали, потому как хорошее завсегда
идет вместе с плохим, а красота ~ со злом. џ вот всегда по растениЯм знал,
как поступаю и как себЯ чувствую...
Њонах на минуту примолк, и кожа у него на лбу задрожала, словно отгонЯЯ
мух. Џо сути же, он отгонЯл от себЯ мысли.
-- Ќаверное, монахи присоветовали тебе обратитьсЯ ко мне, и Я попытаюсь
тебе объЯснить, почему все, что случилось здесь с твоим отцом, майором
Љостой ‘виларом, случилось именно так и почему не могло случитьсЯ никак
иначе.
‡десь -- ты, может, приметил -- нас как бы два сорта. ‚се мы чада своих
слез, потому что слезы всегда старше нас, но во всем остальном мы делимсЯ на
два рода-племени. Ћдни варЯт на общем огне в больших монастырских кухнЯх под
дымоходом, где можно стоЯть, настолько он просторен. € едЯт, и стирают
белье, как в армии, -- в общем котле. Ќет у них ни своей пуговицы, ни
волоса, ни бороды, словно у гусей, у которых нет своего пера, ибо оно
предназначено длЯ подушки или еще длЯ какой надобности. „лЯ них братиЯ,
паства •ристова, -- превыше храма.
„ругие готовЯт всЯк длЯ себЯ, свой боб в своем горшке, в обители каждый
из них имеет свой садик, за которым сам ухаживает и сам собирает урожай с
него. ќти, другие, живут одиноко, словно в пустыне, и привЯзаны к храму, а
не к братии. Љ стенам крепости и церквам хилендарским.
Ћдни от других они отличаютсЯ и показывают, мол, не все равно, под
каким ты созвездием живешь: ђыб ли, „евы ли. ѓде-то перед войной, году в
сороковом, когда птицы неслись прЯмо в воздухе, настоЯтель в •илендаре был
выбран из одиночек. ‘вЯтость храма ЏресвЯтой Ѓогородицы была длЯ него
превыше всего, и он, засучив рукава, принЯлсЯ радеть о монастырском хлебе.
Ќаделен он был легкой рукой, оттого пшеница да рожь всегда держались в
закромах. ‚озделываЯ оливы, осенЯл себЯ крестом и возносил молитву:
-- Ѓогородице „ево, радуйсЯ, гору Ђфонскую освЯтившаЯ ‘воим благодатным
присутствием.
ђаботал он обеими руками одновременно и левой мог наливать ракию, а
правой -- масло, и не проливал; умел он готовить еду, высаживал деревьЯ
вдоль дороги таким порЯдком, что тень от них в знойный полдень падала именно
на дорогу. Џо ночам он любил обходить хилендарскую обитель, слушать пение
монахов-общинников, а негодуЯ, мог сам погнать рогатиной буйволов-шкодливцев
с полЯ, не сходЯ с вьючного седла. Џосле него осталсЯ рукописный словарь
вздохов в старославЯнских молитвах восточного извода.
Џо весне поправлЯл запруды и рыл отводные каналы вокруг монастырЯ и
служил всенощные, вымаливаЯ, чтобы нещадные сырость да туман, по которым
монастырь получил свое имЯ, не одолели его совсем. Ћн был из тех, длЯ кого
небо -- длЯ птицы, а вода -- длЯ рыбы. …го проповеди, где каждое слово --
что ломоть теплого хлеба, помнили все монахи великого афонского братства. Ђ
были эти слова крепки, короче одной фразы подчас, зато ценились столь
высоко, что ту фразу знала на памЯть всЯ ‘вЯтаЯ гора, чуть только она была
произнесена, хотЯ никогда никто ее не повторил. Ћставалась общей тайной.
Ћднако поступки человека -- что лоза винограднаЯ: ко времени и не ко
времени выпускает росток, не ведаЯ, с морозом ли, с солнцем ли встретитсЯ...
’ак было во времена, когда и камни росли. Ђ потом камни расти перестали.
Џришла война, ѓрецию заполонили немецкие войска, и тот наместник-одиночка
дорого заплатил за свою любовь к монастырю. ’ы должен знать, что он твоего
отца, как и других офицеров из ћгославии, принЯл и укрыл здесь, в обители.
Љак-то между тем во времЯ женской трапезы (когда едЯт монахи-одиночки) в
монастыре поЯвилсЯ немецкий капитан с двумЯ унтер-офицерами и десЯтком
солдат. ‡а кофе, который по этому поводу был приправлен мастикой, повел он
разговор.
-- Ђ что, господин капитан, вы пришли сюда с суши или с морЯ? --
спросил длЯ начала настоЯтель.
-- Џочему вы спрашиваете, свЯтой отец? -- ответил вопросом на вопрос
капитан.
-- …сли вы идете с суши, тогда в рюмку мастики „оливают несколько
капель воды и так пьют. Ђ коли идете с морЯ, где вас умыло солнце, а волны
добавили ветра, тогда, напротив, в стакан с водой нужно плеснуть мастики.
’огда жидкость превратитсЯ в туман и дымку, ароматную и пенистую. ‚се это
следует выпить до капли, и утомление и головокружение как рукой снимает.
Љапитан на это ничего не ответил, однако влил несколько капель воды в
мастику и выпил. ’ак настоЯтель понЯл, что дела обстоЯт плохо и что немец
пришел по суше, -- стало быть, тем же путем, которым пришли и беглецы с
албанского фронта. ел по их следу.
Ќемец задал прЯмой вопрос настоЯтелю, не прЯчутсЯ ли у него военные
беглецы из ћгославии. Џолучив отрицательный ответ, встал, дождалсЯ, пока
краска, разлившись по лицу, стекла в уши, сказал:
-- џ, свЯтой отец, испытываю необычайное уважение к этому месту и вашей
свЯтой обители, но сейчас идет война, и мы лишь авангард целой армии. …сли Я
не получу точного ответа, Я прикажу солдатам обыскать монастырь и найду
беглецов, о которых мне известно, что они находЯтсЯ здесь, что их трое, что
все они офицеры, которые причинили урон нашим силам в этой войне. ‚ том
случае, если их не передадите мне вы и Я должен буду искать их сам, Я
прикажу •илендар спалить. ‡а вами решение...
Ѓеда твоего отца и того настоЯтелЯ состоЯла в том, что монах бы
идиоритмиком, принадлежал укладу отшельников, тех, кто оберегал монастырь и
ставил его превыше всего на свете, и поступок этим был предопределен. …сли
бы он был из тех, других, которые пребывают здесь в общинах и не столь
заботЯтсЯ о •илендаре, не случилось бы того, что должно было случитьсЯ... џ
тебе об этом не стану рассказывать, потому как конец может досказать любой
монах из тех, кто в то времЯ пребывал в обители...
Њонах резко оборвал рассказ, достал из своего ларЯ-гроба стеклЯнную
банку и протЯнул ‘вилару.
-- ќто мед, который пчелы собрали в твоем саду. ‚озьми его и ешь.
Њожет, он поведает тебе о том, что ты делал и что следует тебе делать. џ не
знаю... Њонах перевернул посох так, что тонкий конец оказалсЯ под рукой,
наморщил лоб, отогнал мысли и двинулсЯ прочь, ступаЯ пальцами в пЯтки своих
перевернутых опанок. ’равы сеЯли за ним золотистую пыльцу наподобие молотого
ореха и запорошили следы его перевернутой обуви. Њежду ‘виларом и ним
протекала вода и свирепела сеннаЯ лихорадка; казалось, что старик
приближаетсЯ, хотЯ он уходил. ‘вилар бежал к монастырю, гонЯ впереди себЯ
пахучие пассаты. Ќа миг он поднЯл голову, посмотрел на солнце и подумал, что
его взглЯд все еще будет стремитьсЯ к солнцу и тогда, когда сам он будет
мертв.

‘ледующую ночь в •илендаре ‘вилар спал. € сон его был целый, как
горшок. Ћн только чувствовал, что руки настолько холодны, что от них стыло
лицо, и во сне он держал подальше от головы свои ледЯные пальцы.
Ћднако назавтра этот его сон вышел ему боком -- уж лучше бы он провел
бессонную ночь. ‘еннаЯ лихорадка, пока он, уставший, спал себе, наЯву делала
свое дело. € она его сделала.
Ќа ‘вЯтой горе нет ни врачей, ни лечебниц, больные помещаютсЯ в
отдельные кельи и получают своего рода отпуск по болезни и совсем немного
помощи:
молодые иноки готовЯт им еду или теплый напиток -- кофе с лимоном и
тому подобное. ’ам они прислушиваютсЯ к крохотному отрезку времени в себе и
к тому огромному целому времени, что снаружи, и ждут. которое возьмет верх.
€м еще дозволЯетсЯ, что в •илендаре, вообще-то, не было принЯто, завтракать.
’ак поступили и со ‘виларом. …му дали соты темного и твердого хилендарского
меда, который ломаетсЯ, м не мажетсЯ, и немного вина в ступе, настоЯнного на
толченом черном перце.
‚ тот, третий, день он в изнеможении сидел в старой, времен Ќеманичей,
монастырской трапезной, котораЯ смотрела на врата храма ‚ведениЯ Ѓогородицы,
и пил теплое вино вместо завтрака. ‘мазывал медом ноздри и разглЯдывал
стену, расписанную сценами из жизни свЯтого ‘аввы, основателЯ монастырЯ.
‘олнце входило в помещение и неспешно озарЯло одну за другой эти картины из
кнЯжеской жизни, следуЯ от сцены смерти к рождению, потому что солнце всегда
идет от смерти к рождению...
‡автрак закончилсЯ, когда в трапезную вошел крупный рыжий монах, весь
словно бы проржавевший. •отЯ ‘вилар и никогда не видел его, он сразу узнал
отца ‚арлаама, того второго монаха, рекомендованного ему по приходе в
обитель. —еловек с глазами голубыми, словно напоенными морем и солью, стоЯл
перед ‘виларом подстриженный, без горшка на голове. ѓолос у него был такой
зычный, словно он прибыл прЯмо с кораблЯ. ѓлаза у монаха прикрывались,
совсем как у птицы, нижними веками, ногти, заостренные и крепкие, источали
непонЯтный запах, и еще у него были гнилые зубы, которые ужасно болели, и
потому он непрестанно тихонько поскуливал. Љогда он говорил, из глубин его
огромного тела доносились необычные звуки, похожие на удаленное, будто
из-под воды, кукареканье петухов, будоражащее его печень и легкие. ѓолову,
словно рой мошкары, обволакивала перхоть, она осыпала плечи и покрывала
волосы нимбом. ‚ обуви отец ‚арлаам проделал отверстиЯ, наподобие прорези
длЯ своих подслеповатых глаз, и при ходьбе было слышно, как его ногти,
проросшие сквозь носки, царапали пол. Ќа одну, левую, ногу он хромал, и она
была словно смочена другим потом, чем праваЯ, источаЯ совсем иную вонь,
похоже аммиачную и куда более сильную, чем ее напарница. Љрепкий и страшно
соленый пот разъел рЯсу у воротника и под мышками, а снизу же ее прожгло
неиссушимое семЯ, которое он рассыпал на ходу, сжигаЯ все, что орошал.
ѓоворил он с трудом ворочаЯ Языком. †ил, ел, дышал и спал с превеликим
усилием, словно сооружал пирамиду где-то внутри себЯ.
-- ‚се они длЯ мира погибли и в пустыне не спаслись! -- изрек он и
закинул прЯдь волос, словно привЯзываЯ ухо. -- џ вспоминаю сорок первый год,
когда пришел ваш отец сюда, ветра были сильные: одежды сдирали и до костей
бичевали. Џо такому ветру и пришел ваш отец, майор ‘вилар, с двумЯ
товарищами, пришли расхристанные, словно их вихрь принес. ’еми раскаленными
тропами столетиЯми никто не приходил в обитель, потому как здесь все дороги
ведут к морю. ‚от на границе их никто и не увидел. ‚ монастыре их принЯли,
приютили и угощали, как всЯкого другого гостЯ, потому как длЯ путника
испокон веку здесь все бесплатно. ‚аш отец, майор ‘вилар, был в бороде,
густой, ровно мох, а голос имел столь внушительный, что его нельзЯ было
заглушить. ‘юда он приспел уже обученный церковному пению, ныне редкому и
необычному, ибо не обучают этому в консерваториЯх, где осваивают лишь
западный извод церковного песнопениЯ. ‘ нами, несколькими общинниками,
которые жили в обители, он сразу сошелсЯ и без усилий включилсЯ в нашу
жизнь, хотЯ мы тогда не имели тут превосходства, а настоЯтель и все прочие
были одиночниками, о чем вы, наверное, уже наслышаны. ‚аш отец черпал вино,
сдабривал его черным виноградом и переписывал монастырскую библиотеку,
выискиваЯ между страницами старых книг вложенные туда как закладки травы или
цветы из семнадцатого и восемнадцатого веков, потому как его привлекали
растениЯ. Ћн брал росток, зажмурившись, и сажал в землю, стоЯ на коленках, в
маленьком садике у ручьЯ. Џосле чего с еще большим удовольствием пел в
церкви раннюю обедню.
€менно этот его удивительный голос, похоже, и стоил ему столь дорого.
Љак немецкие власти узнали, что на ‘вЯтой горе находЯтсЯ беглые офицеры,
трудно сказать. ‘корее всего те сами себЯ выдали. „умаетсЯ, на последнем
ночлеге перед ‘вЯтой горой майор ‘вилар

пренебрег осторожностью. Ћн был в местной церкви, слушал пение и,
говорЯт, сказал:
-- Љто от страха обмирает, у того душа умирает, -- и прочистил горло,
словно с небесной выси спустилсЯ его голос в храм, и запел он славЯнскую
литургию во времЯ греческой службы, так что даже глухие понЯли, что это не
болгарский распев и среди паствы на вечерне беглецы из ‘ербии. ќто их и
выдало. Ќемцы пришли по тому следу к нам в обитель и поставили тогдашнего
настоЯтелЯ перед выбором -- или •илендар, или беглецы. Њы, общинники,
боЯлись в равной мере и того, что сделают немцы, и того, как должен
поступить настоЯтель. €бо знали его натуру и природу отшельничества, к
которому он принадлежал. ‚сем своим долгим воспитанием он был накрепко
привЯзан к хилендарскому храму ‚ведениЯ Ѓогородицы, к монастырю и всему в
нем, и вообще у него не было выбора. Ћн не раздумывал ни минуты, ибо волосы
под мышкой не суть ангельские крыльЯ. Ћн признал, что в обители укрываютсЯ
трое военных, беглецы из ћгославии, что они офицеры, и уже когда выходил из
комнаты, мы видели, как у него после того признаниЯ глаз вышел через пробор
на темени. ‘бегали мы в ночлежку, отыскали беглецов, спрЯтавшихсЯ в брюхе
огромной бочки, подстригли их, одели в монашеские рЯсы и проводили из
монастырЯ.
‡десь монах подошел к ‘вилару и положил перед ним узелок. ‚ нем ‘вилар
нашел офицерский мундир своего отца, а в кармане -- прЯдь отцовских волос с
записочкой, где тридцать пЯть лет назад было написано: "Љогда кто-нибудь
осушит чашу, помЯните Љосту, не жалейте вино, оно -- за менЯ".
-- —то потом стало с беглецами, -- продолжил монах рассказ, -- не могу
вам сказать. „о ужина офицеров из ћгославии не нашли, хотЯ немецкий капитан
обыскал каждый уголок обители, заглЯдывал даже в большие часы в переходе.
‘разу же отправил погоню, но, погибли ли офицеры от рук неприЯтелЯ, никто не
знает, хотЯ все в монастыре слышали из леса выстрелы. ЌастоЯтель за трапезой
в тот день долил ракии в вино капитана и смирилсЯ духом. ‘огласилсЯ с тем,
что от него требовалось, и тем защитил монастырь. Ђ найдены беглецы, нет ли
-- это уже, полагал он, не наше дело. Ћднако это было наше дело, потому что
мы разжаловали настоЯтелЯ из-за его поступка. Ќаверное, он не поступил бы
так, будь меньше привержен монастырю, Я имею в виду ту, земную, часть
монастырЯ. €бо подлинный монастырь -- не стены, но его свЯтое братство в
нас. ’олько отшельники так не думают, а беда настоЯтелЯ заключалась в том,
что был он одиночкой. Ђ у них как у кошек:
девЯть змей убивает кошка, зато десЯтаЯ -- кошку.
‘ той поры бывший настоЯтель больше не останавливаетсЯ в обители, а
плутает по ‘вЯтой горе, носит поЯс и опанки задом наперед, чтобы сатана не
узнал его, кидает камни впереди себЯ на дорогу и тем уведомлЯет о своем
приходе, и тот, кто его не хочет встречать, может укрытьсЯ. Ћн служит
литургии по церквам вместо занемогших монахов и только раз в году приходит
сюда, в •илендар, на водосвЯтие, на "‚еликую ачиасму" в ночь перед
ЃогоЯвлением. ’огда он склонЯетсЯ перед иконой Ѓогоматери и шепчет:
-- ‚се упование наше на ’Я возлагаем, Њата ЃожиЯ...
Ћн возжигает по три свечи, но каждую отдельно, не одну от другой,
страшась, что недодаст света, предназначенного другому, и чтобы, озарЯЯ
пламенем одного, не оставить других во мраке. Ђ вместо постели каждый год
вытесывает три домовины, красит их ольховой корой в черный цвет и в них по
очереди спит...

‘ узелком в руке ‘вилар сидел один в хилендарской трапезной. Ћн выпил
вино, уже остывшее и горькое, а потом спустилсЯ на берег морЯ, чтобы
вдохнуть соли и промыть глаза целебной зеленью неутомимой воды. Џри первом
же взглЯде на смеющуюсЯ воду, на томно зевающие волны, которые шелестели
каждаЯ по-своему, он понЯл, что с отцом все Ясно и ему больше нечего искать
в волнах сенной лихорадки, котораЯ преследует его вверх по ручью до самого
•илендара.
"‡ачем раздувать огонь?" -- подумал он и решил в монастырь больше не
возвращатьсЯ. ’о немногое из одежды, что осталась в дорожной сумке в
монастырской келье, не стоило того. Ћн сел на вечерний пароход и снова стал
одним из путников с этого пустынного берега.
Ћн возвращалсЯ, исполнив задуманное, хотЯ его не оставлЯла горечь,
словно во рту проросли фрукты с колючей ножкой. ‘удно качалось под ногами,
он жевал соленый ветер, который промывал и стегал глаза; было воскресенье,
третий день его пребываниЯ на ‘вЯтой горе -- день истины, однако сеннаЯ
лихорадка у него не угасала. —то-то еще должно было случитьсЯ. Ќа нем был
отцов майорский мундир, пуговицы которого на ветру цеплЯлись за рукава и
петли его пиджака. ’ем не менее ‘вилар не мог думать об отце. Ћн думал о
себе. ‘квозь редкие ниспадавшие прЯди лицо его было открыто до темени, где
выступил пот. ’олько он все еще ничего не знал об этом лице.
‘ парохода больше не было видно ‘вЯтой горы. ’олько все равно было
Ясно, что там, на суше, по ту сторону волн, царит тишина молчаливой ‡емли,
недосЯгаемаЯ уху путника, не потому, что между ним и ею шумит море, но
потому, что только птица может понЯть это молчание. Ќе человек.

•илендарские общинники, по прозванию кенобиты, с самого начала были и
оставались своего рода партией Ќеманичей, национальной партией в границах
монастырЯ. Љульт основателей •илендара, свЯтителей и правителей Ќемани и
‘аввы. -- равно как и культ правЯщей династии, которую они основали, -- у
общинников был особо почитаем, и монастырь они воспринимали как большое
свЯтое семейство, духовно свЯзанное с изгнанным народом, от которого
исходил, рос и становилсЯ зримым основной принцип патернализма: отношение
отца, Ќемани, к сыну -- ‘авве. „лЯ ‘аввы и Ќемани и длЯ проторенной ими
стези общинники были как пастушьи псы длЯ пастухов, свЯзанные через них с
самой паствой. ЏридерживаЯсь своих традиций, квинтэссенцией своего
предназначениЯ они полагали раскрытие скрытых возможностей. ‘вЯщенные
воители, общинники при необходимости могли разить крестом, словно копьем.
Џотомки правителей и воинов, они вместе с ‘аввой, если требовалось, защищали
монастырь от пиратов и грабителей. ‘огласно типику ‘аввы, у них не было
собственного скарба, разве что уши на голове, не было своей кельи, только --
ложе. „аже своей рубахи не было, ибо всегда после стирки они получали чужую,
‚се, как и сами они, было общим, артельным. € –ерковью были они сами себе,
ибо сказано: где двое молЯтсЯ, там и церковь с ними. Ѓыли они хилендарцами
не по монастырю •илендар, но хилендарцами в Ќемане и ‘авве, в дорогах, в
виноградниках, на пастбищах Љарей, монастырЯ ‘вЯтого Џавла, Џатерицы, и
всюду, где бы они ни находились, оставались они хилендарцами, и •илендар был
всюду, где были они. Ћбъединенные небесами, они не были привЯзаны к месту
или стенам. Ћдин и тот же луг возле погоста всегда имел два имени: находЯсь
на берегу, они называли его Ћбратный, а когда вспоминали о нем в монастыре,
то всегда называли Џереход.
…сли монах утверждал, что разделение на общинников и одиночек
несущественно и бытует лишь формально, если он твердил, что между ними нет
различий, что отношениЯ между поколениЯми вообще не играют роли и что все
поколениЯ получают равные возможности в жизни, то с уверенностью можно было
заключить -- да так и было, -- что это говорит общинник.
ЏостоЯнно живЯ совместно в братстве землЯков, общинники с прудом и в
редких случаЯх учили Языки и на греческом больше читали, чем говорили. Џо
сути, они выступали за самостоЯтельную ‘ербскую церковь, котораЯ не входила
бы в Џравославную международную, свЯзанную с ѓреческой вселенской
патриархией. € не случайно, что монастырь в период своего подъема, изобилиЯ
и богатства все больше прибиралсЯ к руками общинниками, которые в такое
межвременье всегда брали верх над отшельниками. Ћбщинники вместе поднимались
по утрам, вместе садились за стол и внимали общей молитве, которую читал им
собрат за трапезой. Љаждому доставалсЯ одинаковый кусок с тем же словом
молитвы. € потом после благословениЯ они вместе выходили в мир, где
смешивались с монахами-отшельниками. Ќо это только казалось. Ћдинаково
одетые, в одной обители, молЯсь перед одним алтарем, общинники всегда
отличались от отшельников. € они это всецело осознавали. € даже имели
внешние различиЯ. Ћбщинники несли утреннюю службу; придерживаЯсь
исихастического учениЯ о мире, который не старитсЯ, они тем не менее
полагали живот символом человеческого существа. ‚ отличие от одиночек, у
которых на стене висела икона Ѓогородицы, общинники в своих кельЯх вешали
иконы свЯтого ‘имеона и свЯтого ‘аввы. Ѓыли они травниками, выращивавшими
целебные травы, знаменитыми знахарЯми, а в глазных больницах ЉонстантинополЯ
были сплошь их лекари. Љроме того, были они и пастырЯми, пеклись о каждой
овечке, и создателЯми ароматических веществ, и виноградарЯми и потому любили
солнце. ‚иноград они поначалу высаживали в своих беспокойных походных
сновидениЯх, а затем уж наЯву. Џрививали и выхаживали лозу -- от той самой,
которую высадил ЌеманЯ и котораЯ все еще плодоносит на его могиле,
выписываЯ, словно чернилами, на каменной плите своим густым соком
таинственные письмена, менЯЯ каждый седьмой год начертание, а каждый девЯтый
азбуку. ‘тарцы подвЯзывали эту лозу своими волосами, как в песне, и каждый
год на Џреображение •ристово освЯщали в церкви гроздьЯ винограда. …ще
общинники были добрыми певцами, сочинителЯми и переписчиками рукописей, и в
их обЯзанности входило бережение и поддержание в порЯдке сочинений свЯтого
‘аввы и всей монастырской библиотеки. Џороки и деЯниЯ были четко поделены
между общинниками и одиночками. Ћбщинники испокон веку быстро и незаметно
впадали в особую ересь -- иконоборчество; практичные, никогда особенно не
почитавшие Ѓогородицу „еву общинники, случалось, преступали грань
дозволенного в отношении к догматам, существовали среди них и монофизиты,
которые отрицали двойственную природу •риста; кроме того, были еще и другие
нюансы. Ќеискушенные 6 иностранных Языках, в дорогу они решались
отправлЯтьсЯ лишь большими группами, и великие переселениЯ народов исходили
из той же логики.
Ћднако не только недостатки, но и мастерство, ремесла и другие виды.
деЯтельности в монастыре были четко разделены между ними: всегда все знали,
что входит в круг обЯзанностей общинника, а что принадлежит прочим
монахам-одиночкам.
€з семи свободных искусств, унаследованных от античной ѓреции, точными
дисциплинами -- арифметикой, геометрией, музыкой и астрономией, а также
производными видами деЯтельности -- занимались общинники, тогда как
триумвиратом словесных, неточных дисциплин -- грамматикой, риторикой и
метафизикой -- одиночки. € этому правилу должен был следовать каждый монах.
Ќе потому, что им запрещалось вести определенный вид деЯтельности, не
входившей в рамки их монашеского устава, но потому, что в соответствии с
этим уставом не складывались соответствующие традиции и обычаи, позволЯвшие
заниматьсЯ такого рода делами, и, значит, человек не мог познать и осилить
то, длЯ чего не было условий. Џоскольку то одиночки, то общинники постоЯнно,
почти поколениЯми, занимали ключевые позиции в монастыре, поэтому и перевес
получали то одни, то другие и потому произведениЯ искусства, создаваемые в
период господства общинного уклада, относились к искусствам, опирающимсЯ на
математические дисциплины, и наоборот: когда господствовал
индивидуалистический уклад, превалировали словесные искусства.
€скусства, свЯзанные с точными, математическими специальностЯми
общинников, включали в себЯ и один весьма важный фактор. Џодобно ‘имеону и
‘авве, общинники были строителЯми. Ћни знали, в какую сторону валить дерево,
и знали, что валить его надо ночью, в полнолуние, чтобы на него не напал
древоточец. Ћни выделЯли свЯтых близнецов и мучеников -- архитекторов ”лора
и ‹авра, покровителей всЯкого, кто держит в руках мастерок. Ћни всегда были
готовы созидать -- и безжалостно и умышленно разрушать. •илендар был частью
их помыслов, -- укрепленный монастырь, окруженный огромными крепостными
стенами с четырехугольными башнЯми, опоЯсанный с трех сторон пресной водой и
защищенный с морЯ пиргой •русиЯ в хилендарской гавани, был доступен только
через одни ворота. Ќо вместе со своими виноградниками монастырь был
всего-навсего воплощением какого-то иного города, города их грез. € этот
иной, небесный, град общинники носили в себе, и он был неколебим, не зависел
от земных сооружений, но, напротив, они зависели от него и создавались по
его образу и подобию; общинники и сами были этим городом, и, лишь уничтожив
их, можно было разрушить этот город. Ћни никогда не забывали, что они таковы
благодарЯ этому городу в них, и знали, что так будет и завтра...

Ѓыла восточнаЯ пЯтница, когда не гоже завершать дела. Ќо путь
завершилсЯ, и Ђфанасий ‘вилар принес свою сенную лихорадку с морЯ на сушу
неослабевшей. Џринес ее в родительский дом в Њатарушке, где ее и заполучил.
Ѓыло поздно, не хотелось будить сына, который спал на террасе. Ћн неслышно
пробралсЯ в свою комнату, полную мышей, и лег в постель, окропленную маслом
лампадки, висЯщей у изголовьЯ. ‘ердце его стучало где-то в подушке; на
полке, по которой ползали часы и падали посреди ночи на пол, лежала книга.
Ћн открыл ее и узнал "Њертвые души" ѓоголЯ, которую читал в 1944 году,
мальчишкой, в ту пору, когда русские подошли к Ѓелграду. ‘ейчас читать было
лень, стоЯла втораЯ, ђачьЯ, неделЯ июнЯ, когда сны не сдаютсЯ; однако стоило
ему взЯть книгу в руки, как в самой ее тЯжести он почувствовал содержание.
Ћн углубилсЯ в чтение и погрузилсЯ в книгу, не заметив, что ночь почти
пролетела и свет лампады стал блеклым. "о чем дальше ‘вилар читал, тем все
больше отдалЯлсЯ от героев книги. ќта книга, которую он одолел лет в
пЯтнадцать, пробуждала в нем воспоминаниЯ молодости. „ождь хлестал во тьме
за окном и одновременно шел в книге. Ћба дождЯ шли ночью, и между этими
двумЯ ночами в воспоминаниЯх ЂфанасиЯ ‘вилара всплыл один день, 15 октЯбрЯ
1944 года, а между строчек книги проступили событиЯ того далекого года.
‚новь рвались снарЯды немецких зениток с Ѓаницы, но теперь они били по
земле, а не по воздуху, и землЯ вздымалась из воронок от упавших снарЯдов,
словно кто-то копал там Ямы. Ђ потом поЯвилсЯ очень молодой красноармеец,
почти мальчик, в телогрейке, с белесыми, забрызганными грЯзью ресницами,
возившийсЯ возле маленькой полевой пушки. Ћн держал цигарку в кулаке и
прихрамывал, будто сапоги натирали ему ноги. Ќебольшой шрам пересекал пушок
над губами, портил улыбку и заканчивалсЯ у зубов. ЏрикрываЯ ладонью цигарку,
чтобы комьЯ земли не погасили ее, он, прицелившись, выстрелил в сторону
Ѓелграда. ‡емлЯ разлетелась во все стороны и смела с него шапку, мальчишка
распрЯмилсЯ, отпустил цепочку пушки, прислонилсЯ к дереву и задымил окурком
на холоде. Ћн осмотрелсЯ, словно определЯЯ стороны света, и, отвернувшись от
востока и запада, стал лицом к югу, вытащил свой пенис, на котором таЯли
хлопьЯ первого октЯбрьского снега. ‘вилар и его приЯтели видели из своего
укрытиЯ, как на землю закапало что-то наподобие воска, стекающего по свече,
а солдат застегнулсЯ и опЯть подошел к пушке. Ћн лизнул грЯзный пушок над
верхней губой, тЯгуче сплюнул слюну и снова прицелилсЯ. Ќаконец он заметил
ребЯт, почти своих ровесников, и спросил:
-- Љак называетсЯ этот город?
Ћн указал подбородком в сторону Ѓелграда и тут же выстрелил. Џолученные
сведениЯ проверил по карте, нанесенной на щит пушки, и скрутил новую
цигарку. Ћн был один, страшно одинокий, глухой от молчаниЯ и онемевший от
глухоты.
€ тут ‘вилар словно бы вдруг заметил, что мимо него и русского вот уже
два днЯ идут, направлЯЯсь к Ѓелграду, странные незнакомые люди, одетые в
униформы всех пЯти союзнических и восьми вражеских армий.
ли они экономЯ силы и патроны, иногда останавливались, доставали из
кармана книжечку из рисовой бумаги, вырывали страничку, слюнЯвили ее,
оставлЯЯ нужные странички. Ћни несли винтовки, самодельные снарЯды длЯ
крагуевки, чешские зброевки, тонкие "бреды", немецкие шмайссеры, русские
автоматы и английские "окурки". Ћни всегда смотрели на ноги неприЯтелЯ и на
колеса его транспортных средств, потому как нога еще до начала движениЯ
выдает намерениЯ человека, а колесо или гусеница -- мысль водителЯ еще до
того, как он решает, куда ехать. Ћни несли свои тЯжелые, словно приклады,
локти, похожие на сено волосы и усы, шли погруженные в мысли об оружии. Ќа
подходе к городу разувались, бросали сапоги и опанки в пригороде и
штурмовали Ѓелград в носках -- неслышные, как кошки, -- торопливо, поскольку
снег кусал за озЯбшие ступни.
‘трелЯли только в случае крайней необходимости, забрасывали дома с
немецкими солдатами своими "немыми" гранатами, завернутыми в хлебный мЯкиш,
чтобы приглушить взрыв и чтобы их обнаружили не сразу, а когда они будут уже
вне досЯгаемости выстрелов неприЯтелЯ. Ћни могли даже тень убрать от забора,
если потребуетсЯ.
€ Ђфанасий ‘вилар, мальчик, выросший без отца, вдруг узнал их. ќти
незнакомые пришельцы, которые в длинных партизанских колоннах тЯнулись в
город с горы Ђвалы, с Њалого Њокрого ‹уга и от ‘медерева, вдоль ‘авы и
„унаЯ, наступаЯ на свою утреннюю тень, -- были отцами. ‘ колоннами,
вступавшими в Ѓелград, как бы шагала и его жизнь, вместе с майором Љостой
‘виларом, если бы он дожил до конца войны...
ќтим людЯм страх уже давно прополоскал кости, и о своем приходе они не
возвещали бросанием камней. Ћни поЯвлЯлись сразу. €х с воодушевлением
встречали в городе как освободителей, и потом, разойдЯсь по своим прежним
или новым домам, они еще долго не терЯли свЯзи. ЌарЯду с солдатами в этом
кругу оказались их ровесники и землЯки, которые их ждали и встречали в
городе. €х свЯзывало боевое братство и близкое и дальнее родство, они знали,
что клинок лучше всего закаливаетсЯ мочой, и свои сабли давно закалили, а
своих врагов порубали этими "закаленными" саблЯми еще в войну. Ћни спросили
у кукушки, сколько им жить, и узнали ответ. •отЯ в город они вошли
победителЯми, встреченные восторженными песнЯми и цветами, они никогда ни до
этого, ни после не чувствовали себЯ в нем как дома -- просто потому, что в
‘ербии они везде чувствовали себЯ как дома. Ћни перемерили ее шагами, не
было в ней ни реки, ни дождЯ, откуда бы они не испили; они обрели эту землю
винтовкой, они не могли в ней потерЯтьсЯ и все в ней считали своей общей
собственностью. €м случалось видеть небо с овчинку; не знаЯ Языков, потому
как всю молодость с иностранцами они общались с помощью оружиЯ, они неохотно
путешествовали по миру и, находЯсь в чужой стране по долгу службы,
чувствовали себЯ брошенными. „елали вид, что и там могут жить, потому
держались обычно вместе, норовЯ поскорее вернутьсЯ домой, дабы обернуть
соломой сливу в саду.
Ћни заботились друг о друге, о своих друзьЯх-товарищах не просто как
единомышленники и сослуживцы, товарищи по оружию или однокашники и
собутыльники, но и потому, что, вцепившись в пирог власти в ‘ербии и
действуЯ от ее имени, они всегда поддерживали друг друга. Ћни знали, что те,
кто ищет путь во тьме, сами отыскивают его; их времЯ было светлым, они рано
занЯлись административными делами и управлением и старели скорее во сне, чем
наЯву, и не
нашли времени, чтобы окончить школу, которую оставили ради войны. •отЯ
они знали, что не так страшен черт, как его малюют, но сожалели, что в
молодости, во времЯ войны, они не одолели науки, и потому стали ненасытными
читателЯми, пронесЯ страсть к книгам через всю жизнь, будучи убежденными во
всемогуществе печатного слова. ’олько голодное ђождество сытой Џасхой не
накормить. Ќапрасно искали они книги, не прочитанные в 1940 году, в году
1974-м. € все-таки они знали, перед каким деревом следует снимать шапку, и
свою неуемную энергию отдавали писаному и печатному слову, тому, что сами же
полагали на бумаге, или тому, что писалось о них, однако эта литература,
посвЯщеннаЯ войне, не запечатлела ни одного днЯ их мирной жизни в Ѓелграде,
котораЯ продолжалась на десЯтилетиЯ дольше четырех военных лет.
Ћни испытали на себе, что нива, политаЯ кровью человека, не родит года
три-четыре, а кровью животного -- вполовину меньше; когда уходили на войну,
их забрасывали зерном, на счастливое возвращение и удачу, и на войне, если
им доводилось, они жали по ночам, подобно свЯтому Џетру, оставлЯЯ затем
хозЯйство сыновьЯм, которые учились ради этого. € лишь изредка ухаживали они
за виноградной лозой, плескали в огонь вином, видЯ в нем собственную кровь,
и произносили здравицы в честь коней. Ѓыли они азартны, утверждали, что кто
умеет управитьсЯ с винтовкой, сладит и с женщиной, и то была правда. €х
любили матери, жены и дочери, причем первые и последние больше собственных
мужей. €х подлинным братством было братство мужчин и солдат. Ћни легко
разводились и женились, днЯми и ночами молча сидели и пили, будто несли
серпы и неумело месили кукурузный хлеб, а говорили -- словно отдавали
команды. €х болезни были как звук боевой трубы. Ћни были знаменитыми
знатоками: знали, что растение и цветок †елезом не срезают, а только
деревом; из войны они вышли блестЯщими хирургами, узнавшими, что у дьЯвола
всего одна кость. Ћни знали, что воды, которые текут на восток, целебны, а
ветры, которые по ним дуют, -- зачумленные, они управлЯли клиниками, став
властелинами смерти, как были хозЯевами жизни на войне; военные лекари,
авторитетные и влиЯтельные, в верхней челюсти они держали человеческие дни,
а в нижней -- ночи. €х смерти означали -- опЯть война, опЯть строй, залп,
опЯть военнаЯ форма. Ћни постоЯнно поддерживали свЯзь друг с другом по
телефону ли, письмами; иногда, как в войну, обвЯзывались веревкой и
отправлЯли ее посылкой в знак того, что живы и еще отзываютсЯ на свое
крестное имЯ.
“беждали, что мЯта никогда не бывает столь целебна, как на травЯную
пЯтницу, и к Ѓелграду всегда сохранЯли двойственное отношение: долго на ночь
клали шапку под подушку, хотЯ нападающих в городе давно не было. ‚сегда
держали где-нибудь в селе, где воевали, спрЯтанную на чердаке винтовку или
пулемет в пересохшем колодце и щепотку соли в кармане. Ќикогда не упускали
возможности подтвердить при каждом удобном случае истинную преданность этой
своей запасной малой родине, призываЯ в свидетели горы и воды своего
дедовского наследиЯ и лес за спиной. € ни минуты бы не раздумывали, чтобы
спалить город и засеЯть солью, если бы это пришлось сделать ради пользы дела
и по обЯзанности во имЯ некоего высшего общественного интереса. Џо существу,
государство длЯ них не ЯвлЯлось каким-то конкретным районом или городом,
главными были человек в государстве, землЯ и огонь. Ћни сами, где бы ни
находились -- на собрании или в союзе, -- были государством. Њежду тем это
им нимало не мешало менЯть облик города, и они строили-перестраивали, словно
веретеном месили тесто. Ѓыли они строители безжалостные, скорые на
разрушениЯ и возведение, и воздвигали город по обеим сторонам реки ввысь,
насколько слышен свист...
Љороче говорЯ, были они теми, кто, как узнал ‘вилар на ‘вЯтой горе,
называетсЯ общинниками.

ќто он понЯл, когда дождь, который шел в его книге, стал совсем такой
же, как и за окном; слЯкотно было и в книге, и за окном на улице, и из этих
двух дождей выплывало его воспоминание о той осени, когда горел Ѓелград и
его жизнь только начиналась. ‘равнение между той жизнью ‘вилара, котораЯ еще
была всЯ впереди -- неопределеннаЯ, как перекресток на воде, -- и им
теперешним, между тем ‘виларом, который был способен столько впитывать в
себЯ и мог стать кем угодно, и этим, испитым, пропитанным запахом растений и
набальзамированным человеком было столь разительным, что его с трудом можно
было вынести. …му казалось, что глаза, которые он оставил в этой книге
тридцать пЯть лет назад, сейчас вновь смотрели со страниц. •отЯ их здесь не
было, или они никого не узнавали.
‚ действительности все происходило именно так, как сказал отец ‹ука.
Љогда он впервые читал книгу ѓоголЯ, он был моложе главного героЯ. ’еперь,
очевидно, все стало не так: роли изменились, и —ичиков теперь стал моложе
‘вилара. € в этом заключалась основнаЯ истина книги. ‚се остальное было
второстепенным. ‚друг ‘вилар понЯл, что "мертвые души" не его вернули к тому
Ђфанасию ‘вилару, которому три с половиной десЯтилетиЯ назад было
пЯтнадцать, но к кому-то, кто сейчас имеет его тогдашние годы. Ђфанасий
‘вилар отбросил книгу и, словно в горЯчечном поту, с застывшими слезами,
подобно рыбьей чешуе приставшими к щекам и уголкам рта, полетел на террасу,
где спал его сын Ќикола ‘вилар.
—увство любви к сыну захлестнуло его сквозь любовь к самому себе,
такому, каким он уже не был и никогда больше не станет. ‚ремЯ еще оставалось
лишь у Ќиколы ‘вилара, и, опьЯненный любовью к тому другому себе из детских
лет, когда Ѓелград полыхал в огне, ‘вилар кинулсЯ искать сына. Ћн неслышно
отворил дверь на террасу, в полумраке подошел к постели сына и нежно опустил
руку на изголовье. ‚место головы сына он погладил чужую голову. Ќа подушке
лежала незнакомаЯ черноволосаЯ девушка, почти ребенок, с обнаженной грудью,
котораЯ дышала во сне, словно теплый хлеб. …го сын больше не спал один. €
было поздно менЯть что-нибудь в отношении ‘вилара к сыну. Џоздно раз и
навсегда. …го сын Ќикола уже носил новую фамилию. ”амилию своей первой
матери -- ‚итачи Њилут.
Ђрхитектор Ђфанасий ‘вилар оглЯделсЯ. Џо комнате были разбросаны
предметы самые невероЯтные. ќлектрогитары, присоединенные к усилителЯм,
стереонаушники, магнитофоны прЯмого включениЯ, ударные, синтезатор на
колесиках, электронные микрофоны, огромные звуковые колонки и какие-то
старые аппараты с раструбами -- все это валЯлось на полу и на креслах. ‘реди
всего этого на полу и на диванах спало несколько молодых пар. Ђ на столе
лежали остатки общего ужина. ‚зглЯнув, ‘вилар понЯл: ели рыбу, зажаренную
живьем, неочищенной, -- ее придерживали крышкой на сковороде, чтобы не
трепыхалась. …го сын сам отыскал путь к своему делу -- вдали от ‘вЯтой горы
и ‚торой мировой войны. Ђфанасий ‘вилар положил военный мундир майора Љосты
‘вилара на стол и вышел в сырую ночь с низкими облаками, которые почти
задевали за траву. „ружное дыхание выпроводило его из комнаты. ‘вилар
неожиданно почувствовал, что способен размышлЯть хладнокровно. Њладенец,
отведав от древа познаниЯ, обретает прозрачные веки и видит ночью. ’еперь и
он видел ночью. € смотрел на то, что видел.
џблоки червивели еще на ветке, собаки ощетинились перед дождем, было
облачно. €бар шумел, черный, как пашнЯ, и неЯсно было, куда он течет. ‚оздух
был влажный, и ‘вилар вдохнул с облегчением. ‘еннаЯ лихорадка отпустила,
словно снЯла осаду, будто ее присутствие потерЯло всЯкий смысл. €з булочной
пахло ароматным хлебом, печенным на капустном листе. € ‘вилар впервые за
долгие годы ощутил этот аромат и осознал, что застарелаЯ роднаЯ болезнь
покидает его. ‘еннаЯ лихорадка навсегда уходила из его жизни. …й больше не
от чего было его защищать, и он при расставании был ей благодарен за то, что
она щадила его до сего времени, все эти долгие годы жизни оберегала от
истины, как от укола пальцем в глаз. Ќоздри и уши его раскрылись, словно
некое второе зрение, и он вдохнул наконец запах собственного тела,
принесенный откуда-то из-за морЯ, незнакомый, почти чужой запах своего
"греческого" пота. € он стал видеть вещи отчетливо, словно смотрел сквозь
слезы на иконе, а не собственными глазами.
‚ажные событиЯ в жизни человека, думал он, свершаютсЯ и остаютсЯ в нем
навсегда такими, какими произошли в этой жизни, и не могут больше ни
изменитьсЯ, ни исправитьсЯ. Ќо жизнь вокруг менЯетсЯ, и человек каждое утро
видит эти событиЯ под другим углом, с иного расстоЯниЯ и в новом ракурсе, и
потому эти серьезные событиЯ могут в один прекрасный день повернутьсЯ и
показать свою сущность -- свое подлинное лицо, на котором можно прочесть их
роковое значение и их смысл в жизни человека. Ћтвет на вопрос, почему жизнь
‘вилара прошла в бесплодных усилиЯх построить что-то, что ему не дано было
построить, находилсЯ наконец перед ним или, точнее, за ним, отчетливый,
давний и неотвратимый; каждого из окружавших его людей можно отнести к одной
из двух категорий: к общинникам, как его отец и сын, или к одиночкам --
идиоритмикам, каким был он сам. Љак два ветра не могут дуть одновременно в
одном месте, так и ‘вилар не мог быть и одиночкой, и строителем.
Џросто-напросто он не принадлежал к общинникам, или зодчим, и не было у него
предназначениЯ строить. ’еперь он знал, в чьей тени змеи самые злые. ‚сю
жизнь он пыталсЯ выйти из роли, котораЯ была ему предопределена издавна
установленным порЯдком вещей, и неудивительно, что все его усилиЯ были
тщетны. Ќесчастье его заключалось в том, что был он идиоритмиком.
-- †енщины были правы, -- шептал он, -- индивидуалы, индивидуалы! ‚се
мы одиночки, идиоритмики, как сказали бы там, на свЯтой скале, вгрызающейсЯ
в небо. ‚се мое поколение -- одиночки, мы глухи друг к другу, словно птица
нырок; занЯтые своим делом, ничего не слышим вокруг; укрывшись в спокойных
браках, грезим о той, единственной, присужденные к одинокой тарелке и обеду
в безмолвии; мы видели города, а не людей в них. ќто только в наше времЯ
кажетсЯ, что всем сорокалетним уже по шестьдесЯт. „лЯ нас нет ни до, ни
после... Ќеужели у нас не было сил вырватьсЯ?
€ тогда он подумал о Языках, тех Языках, которые с трудом давались в
молодости и которые забывали дважды, как Ђдам. Ђ эти Языки были, по сути,
путеводителем, указывающим выход из заколдованного круга одиночек,
отведенного его поколению. Ќекоторые вкушали заморские фрукты и видели ветры
перемен. Љогда глухаЯ жизнь одиночек в своих садочках-отечествах надоедала
и, потерЯв терпение здесь, где даже двое не пьют воду вместе, они собирали
свой скарб, некоторые его товарищи говорили вдруг: "Ќе мы бороду растим!" --
и выворачивали уши наизнанку, ибо тайна хранитсЯ в ухе, менЯли имЯ и Язык и
пускались скитатьсЯ по белу свету за хлебом из семи видов коры. ‘охранив в
памЯти только те английские, русские, немецкие и французские слова, которыми
грезили годами и которые могли всю жизнь перевернуть, они забирали паспорт и
уезжали, чтобы стать кем-то другим, стать тем, кем не были и не могли стать
в своем отечестве: из одиночек -- общинниками, из идиоритмиков --
кенобитами. €з ‰оана ‘иропулоса, грека, -- ‰ованом ‘иропуловым, болгарином.
‘наружи было тихо, как за пазухой. ‚ этой бездумной тишине в сознании
‘вилара сами собой всплыли слова давно забытого Языка, слова, с трудом
выученные в молодости. ‘транные, долго проталкиваемые, они выступали, словно
затонувшие острова, болезненно выходили из него, и он находил их и слагал в
нечто непогрешимое целое, -- совсем как козы, которые в поисках соли лижут
камень до тех пор, пока не обнаружитсЯ и не обнажитсЯ в земле древнЯЯ
постройка, сооруженнаЯ подсоленной штукатуркой.

"An der alten ’герре wurden die Stirnseiten stark griin lackiert, die
Hoizverkleidung an der Wand unter einer dicken Lackschicht hervorgeholt. Das
dicke Halteseil 1st nicht nur praktisch, sondern auch sehr dekorativ. Alle
Wande im Hauseingang sind mit naturfarbenem Reibeputz belegt. Die Decken
wurden mit Holz verkleidet, der hinte-re Ausgaog mit einem orangefarbenen
Vorhang versehen. Der Orangeton und das Grun der ’герре wiederholen sich im
Turrahmen und in der bemalten Fullung einer nicht mehr benutzten Tur. Geht
man die ’герре hinauf in die obere Diele, die optisch durch ein
durchgehendes Licht-band erweitert wurde, steht auf der linken Seite eine
schwedische rote Kommode bereit, urn Schals und Hand-schuhe der Kinder
aufzunehmen. Decke und Wande der Diele wurden mit einer dezent gemusterten
Tapete tape-ziert. In der Ruche mit ihrem gemutlichen Essplatz wurden die
vorhandenen Kiichenmobel dunkelgrun lackiert, die Decke uber dem Essplatz
mit einem Hoizraster abgehangt. Vorhange und Bank-kissen sind aus
schwarz-weissem Ka-rostoff. Die Wande der Nische haben Rauhfasertapete,
ultramarinblau gestrichen. Entgegen alien ubiichen Losun-gen solcher
Bauaufgaben, bei denen der Hauseigentumer die Beletage fur seine Wohnung
bevorzugt, war es hier moglich, durch Einbeziehung des Daches fur Wohrawecke
ein ausgesprochenes Einfainilienhaus den beiden unteren Geschossen --
Mietwohnung im. Stock und Praxisraume im Erdgeschoss uberzustulpen. Erne
Beniitzung des Gar-tens fur Wohnzwecke war der nachbarlichen Einsicht we-gen
ohnehin nicht gegeben, so dass die Konzentration auf das innere der Aufgabe
ihren Reiz gab. So kommt es auch, dass die Orientieruiig vomehmlich nach den
beiden Giebel-seiten erfolgte und nach den Nachbarseiten nur wenige Fenster
ausgerichtet wurden..."

_____________________
"”ронтальные поверхности старой лестницы были выкрашены в зеленый цвет
и доведены до блеска, а деревЯннаЯ обшивка стены была вызволена из-под
толстого слоЯ лака. Њассивные проволочные растЯжки совмещают в себе
практичность с декоративностью. ”рикционнаЯ штукатурка, покрывающаЯ стены
передней, не требует покраски. Џотолки были облицованы древесиной, задний
выход задрапирован оранжевой портьерой. ‘ ее цветом и с зеленым тоном
лестницы перекликаетсЯ окраска косЯков, притолоки и филенок одной из дверей
(которой давно уже не пользуютсЯ). …сли поднЯтьсЯ по лестнице на верхнюю
площадку, которую удалось зрительно расширить сквозным снопом света, взору
откроетсЯ скромный рисунок обоев, украшающих потолки и стены. ‘лева здесь
стоит красный шведский комод,-- в него можно складывать детские шали и
варежки. “ютнаЯ кухнЯ-столоваЯ приобрела обновленный вид: теперь ее прежнЯЯ
меблировка выдержана в темно-зеленом тоне и всЯ сверкает лаком, а над
обеденным столом с потолка свисает деревЯнный навес. ‡анавески и разложенные
по скамьЯм подушечки сшиты из черно-белой клетчатой материи. ‘тены ниши
обиты волокнистым покрытием, выкрашенным в ультрамариновый цвет. ‚
противоположность общепринЯтым архитектурным решениЯм особнЯков,
рассчитанным на то, что хозЯин дома предпочтет жить в бельэтаже, здесь была
возможность сделать пригодной длЯ жильЯ мансарду и таким образом как бы
вознести самый настоЯщий односемейный дом на верхний Ярус, возвышающийсЯ не
только над нижними подсобными помещениЯми, но и над занимающей бельэтаж
квартирой, сдаваемой внаем. Џодсоединить к жизненному пространству дворик
благоразумные соседи не разрешили, так что поневоле пришлось сосредоточить
внимание на оформлении внутренних пределов, но как раз это обстоЯтельство
придало всей проблеме своеобразную прелесть. Џо той же причине была избрана
преимущественнаЯ ориентациЯ помещений по оси фронтона, чтобы на соседские
владениЯ смотрели лишь очень немногие окна.

Џеревод с немецкого -- ‚.Ђ.…рохина

ЉЌ€ѓЂ ‚’ЋђЂџ

ђоман длЯ любителей кроссвордов

‘Ћ„…ђ†ЂЌ€…

длЯ тех, кто хочет читать этот роман, или же кроссворд, по горизонтали

ЏЋ ѓЋђ€‡ЋЌ’Ђ‹€

1. ђЂ‡€Ќ (с.5); ‘Ћ‘’Ђ‚€’…‹€ ќ’ЋѓЋ Ђ‹њЃЋЊЂ (с.21); ‹ћЃЋ‚ЌЂџ €‘’Ћђ€џ
(с.28); Џ…‰‡Ђ†€, ЌЂђ€‘Ћ‚ЂЌЌ›… —Ђ…Њ (с.33); ѓђџ‡€ (с.39); ‚€’Ђ—Ђ (с.60); ’ђ€
‘…‘’ђ› (с.84).

2. ‘Ћ‘’Ђ‚€’…‹€ ќ’ЋѓЋ Ђ‹њЃЋЊЂ (с. 121); Џ…‰‡Ђ†€, ЌЂђ€‘Ћ‚ЂЌЌ›… —Ђ…Њ
(с.98); ђЂ‡€Ќ (с. 103); ‹ћЃЋ‚ЌЂџ €‘’Ћђ€џ (с. 131); ’ђ€ ‘…‘’ђ› (с.150);
ѓЋ‹“ЃЂџ Њ…—…’њ (с. 160); ‚€’Ђ—Ђ (с. 168).

3. ’ђ€ ‘…‘’ђ› (с. 181), Џ…‰‡Ђ†€, ЌЂђ€‘Ћ‚ЂЌЌ›… —Ђ…Њ (с. 200); ђЂ‡€Ќ (с.
206); € Џ‹ЂЉ€„Ђ (с. 220); ‚€’Ђ—Ђ (с.223); ‹ћЃЋ‚ЌЂџ €‘’Ћђ€џ (с.237);
‘Ћ‘’Ђ‚€’…‹€ ќ’ЋѓЋ Ђ‹њЃЋЊЂ (с.247).

4. ђЂ‡€Ќ (с. 254).

‘Ћ„…ђ†ЂЌ€…

длЯ тех, кто хочет читать этот роман, или же кроссворд, по вертикали

ЏЋ ‚…ђ’€ЉЂ‹€

1. ‘Ћ‘’Ђ‚€’…‹€ ќ’ЋѓЋ Ђ‹њЃЋЊЂ (с.247, 121, 247)

2. ђЂ‡€Ќ (с.5, 103, 206, 254)

3. Џ…‰‡Ђ†€, ЌЂђ€‘Ћ‚ЂЌЌ›… —Ђ…Њ (с.33, 98, 200)

4. ‚€’Ђ—Ђ (с.60, 168, 223), ѓђџ‡€ (с.39), ѓЋ‹“ЃЂџ Њ…—…’њ (с.160),
Џ‹ЂЉ€„Ђ (с.220)

5. ‹ћЃЋ‚ЌЂџ €‘’Ћђ€џ (с.28, 131, 237)

6. ’ђ€ ‘…‘’ђ› (с.84, 150, 181)

Џо горизонтали 1

Џо вертикали 2

ђЂ‡€Ќ

Ќи единой пощечины, которую можно было влепить, не следует уносить с
собой в могилу!
Ѓыл когда-то у нас в школе один товарищ, любивший повторЯть сию
пословицу, однако по виду его было не сказать, что именно так он полагал о
пощечинах. Џо правде говорЯ, он походил на тех, кто медленно схватывает, да
быстро забывает. "„ень бежит быстрее зайца, промелькнет -- и нет его", --
говаривал он; был он хорошенький, но неприметный, словно рассказы, которые
послушаешь да дважды забудешь. ‚ дни юности нашей на менЯ и прочих учеников
произвел он большое впечатление одним пустЯчком, мелким и вовсе неважным,
сболтнувши, по своему обычаю, нечто, что всем пришлось по вкусу. ЏоглЯдываЯ
на окружавших нас прелестниц, которые прощают глупость молодым людЯм, а
некрасивым не прощают ума, он изрек: "‚сех их мы употребим вчера!" ’о ли
высказал догадку, что на ренуаровской картине "Њулен де ла ѓалетт" пары
кружатсЯ под вальс "ЏоследнЯЯ голубаЯ среда". ’о ли придумал еще какую чушь,
в то времЯ длЯ нас значительную. Џоскольку Я, естественно, неохотно
запоминаю тех, кто произвел на менЯ хорошее впечатление, но, напротив, в ту
же секунду предаю их полному забвению, едва ли Я о нем еще что-нибудь
вспомню.
Њежду тем некоторые событиЯ, совершенно новые и недавние, привлекли к
нему внимание всех нас, кто живет в Ѓелграде, -- теперь, столько десЯтков
лет спустЯ, когда одни лишь часы говорЯт нам правду, когда все мы до такой
степени друг друга забыли, что Я, решившись коечто написать об этом
человеке, должен был сознатьсЯ самому себе, что Я забыл, как его зовут. ’ак
что пока эта повесть, или же этот кроссворд -- ибо каждое повествование
использует прием скрещиваниЯ слов, -- лишен даже имени героЯ. Ќо вот как он
выглЯдел, когда случилось нам недавно опЯть его увидеть.
‚ошел среднего роста блондин с двумЯ проборами в волосах на индейский
манер. ‘ ним пришла шлЯпа, полнаЯ забот, и кисет из козлиного гульфика,
набитый трубками. ѓолова его ни за что не желала помещатьсЯ в середине
упомЯнутой шлЯпы, а шеЯ -- в середине воротничка, но все-таки он был красив.
ЊенЯ в нем главным образом раздражало то, что больше всего нравилось
женщинам, -- мускулистые ноги, из которых одна была старше, и его
невероЯтное проворство -- та часть красоты, котораЯ не поддаетсЯ
изображению. ђюмки он сначала наливал, а потом отталкивал от себЯ, но при
этом не проливалось ни капли. Ќо он был не только проворен. Ћн был из тех,
кому улыбнулась ”ортуна.
Џодобно бегунам на короткие дистанции, что пускаютсЯ во всю прыть в
один миг с выстрелом стартового пистолета и приходЯт первыми, потому что
начали движение одновременно с поданным знаком, так и он (достигнув уже
солидного возраста) вдруг сообразил, что у каждого из нас на два своих
кармана приходитсЯ один чужой, в который без стеснениЯ утекает все, что нам
удаетсЯ скопить. Ђ сообразив, сделал резкий поворот. Ќаиболее удачную часть
своей жизни он прожил в ‘оединенных татах Ђмерики и в других странах, став
владельцем мощного треста, финансовым магнатом, будучи если не компаньоном
‘эма “олтона и Љуцуми, то по крайней мере наступаЯ им на пЯтки. ’еперь он
прилетел вместе со своей резко изваЯнной тенью на собственном самолете,
чтобы повидать однокашников в этой корчме с клетчатыми скатертЯми, потому
что он любил рыбу, а рыбу лучше всего готовЯт там, где клетчатые скатерти.
‡а четверть века странствий он в сновидениЯх по-прежнему не умел водить
машину и ни одной ночи не ночевал за границей. ‚ Ђмерике ли, в ‚ене или в
вейцарии ему снилось, как он волочит ноги по ‡емуну или спит в Ѓелграде в
каких-то железных санЯх с колокольчиками, которые начинают звенеть, стоит
ему во сне пошевелитьсЯ.
“видев менЯ, он развел руками и закричал: "Њиша, мощи мои живые, да от
тебЯ одни глаза остались!" џ, хоть и не разобралсЯ, кто это передо мной
стоит, сделал вид, что вспомнил его и что все нормально. Ђ в общем, вполне
логично, что он запомнил мое имЯ по тем же причинам, по которым Я забыл, как
его зовут. џ тоже прекрасно помню всех, на кого Я произвел хорошее
впечатление, ибо человек всегда мыслит ниже своих возможностей, а моменты
добрых впечатлений редки, и надо их спасать от забвениЯ, потому что те, ради
кого мы так старались, эти мгновениЯ непременно забудут
‡аметив, что Я его не узнаю, он не отвернулсЯ, но уселсЯ рЯдом и
продолжил разговор все с той же сердечностью, не переставаЯ отстукивать по
столу, как по роЯлю, какую-то польку, причем на скатерти оставались следы от
ногтей, подобные нотам.
-- Ќе беспокойсЯ, -- добавил он, точно читаЯ мои мысли, -- все наши
воспоминаниЯ, чувства и помыслы должны получить вечное пристанище в других
мирах, от нас почти не зависЯщих. ‚едь больше походЯт друг на друга (каковы
бы они ни были) мысли „вух разных людей, чем человек и его собственнаЯ
мысль...
’огда он только что похоронил мать, и в тот вечер он поведал мне
необычную притчу, в которой отразилось и его горе, и известнаЯ странность,
-- судЯ по притче, можно было подумать, что это он умер, а мать осталась в
живых.
-- €так, -- рассказывал он, -- у одной вдовы умер сын, и мать о нем
сильно тосковала. ‘лезами изошла, всю соль из себЯ выплакала, и слезы у нее
текли несоленые. Ћднажды ночью заснула она в слезах и увидела во сне
какой-то сад -- половина его цветет под солнцем, люди гулЯют и радуютсЯ, а
другаЯ половина всЯ в грЯзи, во тьме, под дождем. € среди этой грЯзи вдруг
видит вдова своего сына! "‚идишь, мама, -- говорит он ей, -- все здесь
наслаждаютсЯ радостЯми, как живые, а эта слЯкоть вокруг менЯ -- от твоих
слез..."
—то делать -- перестала вдова плакать о сыне. Ђ он ей вскоре опЯть во
сне ЯвилсЯ и показал свой сад, теперь уже под солнцем, только вот ничего в
нем не растет, не плодитсЯ, как в соседних садах. ‚едь все на свете должно
плодитьсЯ и размножатьсЯ, а сады цветут, потому что живые плодЯтсЯ.
“разумела мать и эту притчу, вышла опЯть замуж и вскоре родила
прекрасного младенца, чьЯ улыбка принесла первый урожай с Яблони в саду
брата...
’ак вот, эта немудренаЯ сказочка, -- заключил свою речь мой незнакомый
собеседник, -- не заслуживала бы вниманиЯ, не будь возможности ее
переложить, придавши ей особый смысл. Ќе следует толковать ее буквально. ’от
свет и сады, в которых гулЯет сын вдовы, -- ведь это мир наших мыслей,
чувств, воспоминаний. ђазве неЯсно с первого взглЯда, насколько это все
неземные вещи, далекие от нас самих, ведь мы -- не более чем их Якорь на
этом свете. Ђ сын ее в этой сказке не что иное, как ее мысль, любовь или
воспоминание, ибо что такое наши воспоминаниЯ и влюбленности, как не наши
дети в иных мирах? ‚се это, как Я уже говорил, и зависит и не зависит от
нас. €ногда стоит нам улыбнутьсЯ -- и там, в нашей памЯти, в нашей любви,
засиЯет солнце, подарим женщине ребенка -- и там, в наших мыслЯх, завЯжетсЯ
плод познаниЯ, а наши земные слезы могут развести слЯкоть где-то далеко, в
нашей душе... ‚озможно, Я не сумел понЯть все, что можно понЯть из этого
рассказа, но...
-- Ќо это не причина, чтобы не выпить еще по рюмочке. -- џ перевел
разговор в другое русло, мы чокнулись, и Я с рюмкой в руке повернулсЯ к тем,
кто сидел рЯдом. Џри этом Я думал: "“ этого не иначе как даже из задницы уши
торчат, надо с ним поосторожней!"
Ќо тот, к кому Я обернулсЯ (тоже однокашник, вообще говорЯ, жулик
способный и стул из-под себЯ украсть), сразу перешел к делу и сообщил, что
Ђтанас ‘вилар (вот оно наконец, так прочно забытое имЯ) недавно вместе с
группой деловых людей из ‘Ђ удостоилсЯ приема у нашего Џрезидента.
Џредставь себе, Ђтанас ‘вилар, которому раньше и женитьсЯ-то было не на что,
а где уж газету купить -- и вдруг в резиденции на „единье, в Ѓелом дворце, у
самого Џрезидента ‘оциалистической ”едеративной ђеспублики ћгославии.
-- Њне, как и тебе, -- продолжал он, следЯ за тем, чтобы американский
гость нас не услышал, -- всегда казалось, что у этого Ђтанаса ‘вилара мозги
враскорЯчку. Ќо видишь, как мы ошиблись! Џредставь, его фамилиЯ вовсе не
‘вилар, его настоЯщее имЯ -- Ђфанасий ”едорович ђазин. Ќи больше ни меньше!
’очно у русского кнЯзЯ или у их казацкого –арЯ, что пьет водку, запрокинув
голову, прЯмо из бутылки, держа ее за горлышко в зубах. Ќедаром мать с
детства называла его на "вы"! ‚идишь, истина-то не в корзинке и не в мерке,
а в чугунной гирьке!
ђусскаЯ фамилиЯ нашего ЂфанасиЯ затерЯлась где-то в ‘ибири вместе с
папашей. Њать его вернулась из ђоссии в Ѓелград и чего только, говорЯт, не
вытворЯла, чтоб избавитьсЯ от ребенка, но все же Ђфанасий поЯвилсЯ на свет.
€так, вместо того, чтобы глушить водку, разбиваЯ стакан о шпору, а тарелку
швырЯть в потолок, мальчик вырос, ничего не ведаЯ о своем происхождении,
несчастным ’асой ‘виларом с голубыми глазами, глЯдЯщими словно сквозь лед.
Ќу, например, ему и в голову не приходило, что шутливаЯ историЯ об известном
московском математике, котораЯ обошла весь Ѓелград, относитсЯ к его родному
папочке. —то же касаетсЯ самого отца, ”едора Ђлексеевича ђазина, то после
него в ђоссии осталась роскошнаЯ московскаЯ квартира, в которой всегда царЯт
осенние сумерки, и упомЯнутаЯ однажды в петроградскую субботу

ЏЋ’…ЌЂџ €‘’Ћђ€џ Ћ ”…„Ћђ… Ђ‹…Љ‘……‚€—… ђЂ‡€Ќ….

‚ сталинские времена жил-был в Њоскве один видный математик. ‡вали его
”едор Ђлексеевич ђазин. Љогда-то он был красавцем и прекрасно пел, теперь же
ему было не до песен, у него был полный рот иссохших зубов, а улыбка,
подобно откушенной краюшке, еле-еле держалась в левой половине челюсти.
Љак это иногда бывает в жизни, поражениЯ его врагов в области
математики были использованы другими коллегами; собственные же его поражениЯ
обернули в свою пользу его друзьЯ. Ѓог знает, с каких времен в университете,
все еще крепкий, хотЯ и одной ногой шагнувший в старость, он любил
говаривать:
"’еперь каждому соплЯку, изволите ли видеть, пЯтьдесЯт лет!" „о
крайности нескладньш в жизненных делах, отец нашего Ђтанаса ‘вилара был Явно
не от мира сего и до такой степени погружен в математику, что по всей Њоскве
ходили изречениЯ профессора ђазина, вроде следующего: "•орошее вино должно
оставлЯть во рту терпкий вкус математической ошибки".
’ак вот, в одно прекрасное утро ”едора Ђлексеевича ђазина посетил в его
кабинете совершенно незнакомый ему человек. ‚ руках у него была колода карт
из тех, что делаютсЯ по изображениЯм свЯтых на иконах Ћн разложил их по
столу ђазина, причем первым вышел Ќиколай “годник; потом бросил свЯтую
Џараскеву ЏЯтницу, свЯтого €лью ѓромовержца и остановилсЯ на ‘вЯтом „ухе.
‡атем посетитель, человек совсем молодой, сообщил, как бы мимоходом, что
огромный международный авторитет профессора налагает большие обЯзанности на
всех, в том числе и на самого ”едора Ђлексеевича. € без малейших обинЯков
предложил ђазину вступить в коммунистическую партию. ‘обравши одним
движением со стола все карты, кроме свЯтого ЌиколаЯ, он заключил,
придвинувшись к ”едору Ђлексеевичу вплотную:
-- ‹юбое дело должно отлежатьсЯ. …сли за ночь оно подойдет на дрожжах,
как тесто, значит, оно поспело. ’вое дело созрело, и его надо печь. ‚озможен
широкий международный отклик...
Џрофессор отнекивалсЯ, что, мол, он не разбираетсЯ в таких вещах, да и
немолод уже, что все его времЯ поглощает научнаЯ работа на кафедре, но все
было впустую. ѓость громко отхаркалсЯ, хотел было плюнуть посреди кабинета,
передумал, проглотил, но потом не выдержал и все-таки размазал ногой по полу
свой несостоЯвшийсЯ плевок.
-- Њы тебе это припомним, -- добавил он, -- мы ничье времЯ не убиваем.
“ нас и так хватает чего убивать. -- Ћн забрал ЌиколаЯ “годника и вышел.
”едора Ђлексеевича вступили в партию, и вскоре он получил приглашение на
свое первое собрание.
‡а ним зашел факультетский швейцар, маленького роста человечек, у
которого вечно слезилсЯ левый глаз, ровесник профессора и, можно сказать,
приЯтель. Ћни вошли в длинный коридор, заполненный стульЯми и табачным
дымом, таким густым, что его можно было расчесывать. Ћни уселись, и собрание
началось. Џрофессор, чьЯ методичность и организованность в работе вошла в
пословицу, сразу же принЯлсЯ записывать каждое слово. Ћн закидывал ногу на
ногу и записывал, вертЯ кончиком ботинка. ’ак же он вел себЯ и на двух
последующих собраниЯх, а на третьем попросил слова. ЏонЯв за истекшее времЯ,
что именно ожидаетсЯ в данный момент от организации, к которой он с недавних
пор принадлежит, он дома разработал систему необходимых мер, которые
следовало бы применить, чтобы достичь желаемого результата. Љак математик,
он знал, что в жизни за каждый день красоты надо платить днем уродства. ‚се
свои выкладки он перенес в математические формулы, диктовавшие определенное
решение путем неумолимой логики цифр.
Џо дороге на собрание он купил себе пирожок, ибо на работе сильно
проголодалсЯ, засунул его в карман и направилсЯ в знакомый коридор.
ђазумеетсЯ, он уже успел понЯть, что инвентарь светлого будущего, в
сущности, переброшен из подвалов прошлого: тЯжеленные тюки давно забытого,
истлевшего и гнилого старьЯ были доставлены на новые, еще необжитые места. €
он сказал об этом на собрании своим неиспорченным Языком цифр, подчеркнув,
что то, чего требуют товарищ Ђ из комитета и уважаемый товарищ ‚ из
обслуживающего персонала, не может в результате принести ‘ (как они того
ожидают), но принесет “, и в соответствии с этим, чтобы получить желаемое ‘,
необходимо и логично было бы изменить как раз то, что они... ‚ общем, тот,
кто хочет изменить мир, должен быть хуже этого мира, иначе ничего не выйдет.
Ќа этом месте, посреди незаконченной фразы, его прервал чей-то робкий
голос из первого рЯда:
-- €звините, товарищ профессор, можно у вас попросить кусочек пирожка?
-- Љто-то соблазнилсЯ притЯгательным ароматом пирога с луком, исходившим из
профессорского кармана.
ђазин слегка запнулсЯ, вытащил из кармана пирог и передал его швейцару
(ибо это он попросил пирожка), но впечатление от его выступлениЯ было уже
нарушено. € пока профессор через пень-колоду склеивал конец своей речи,
чьЯ-то рука настойчиво потЯнула его за полу пиджака и заставила сесть. ќто
снова оказалсЯ швейцар.
-- “ вас есть деньги? -- спросил он шепотом, как только профессор
опустилсЯ на стул рЯдом с ним.
-- —то-что?!
-- ”едор Ђлексеевич, есть у вас с собой деньги?
-- …сть немного... а вам зачем?
-- Ќи о чем не спрашивайте. ‚озьмите-ка, только так, чтобы никто не
заметил... ‡десь тридцать рублей. ‘лушайте менЯ внимательно. ѓоворю ради
вашей же пользы. Ќе вздумайте отсюда идти домой. ’олько не домой. „омой вам
вообще больше нельзЯ. Ќи за что! Ќикогда. …зжайте прЯмо на ђижский вокзал
или еще на какой другой и берите билет на первый уходЯщий поезд. Ќа какой
угодно. Ќе выходите, пока не доедете до конечной станции. —ем дальше
проедете, тем лучше. ’ам можете сойти. Ќикому не говорите, кто вы есть. Ђ
потом уж как придетсЯ... Ќебо вас укроет, а ветер завтрак принесет...
“ходите сейчас же...
”едор Ђлексеевич, который не много понимал в земных делах, накинул
пальто, подбитое ватой, и последовал совету приЯтелЯ.
Ќа третий день пути, совсем оголодав, засмотревшись на утренний пейзаж,
точно вином нарисованный на стекле вагонного окна, он сунул руку в карман и
нащупал там пирог. ’от самый, который швейцар у него попросил и который
незаметно опЯть засунул ему в карман. Џирожок пришелсЯ как нельзЯ впору, что
лысому шапка, но не успел он в него вцепитьсЯ зубами, как раздалсЯ свисток
кондуктора, вырвавший у него изо рта недоеденный кусок, и все стали
выходить. ќто была конечнаЯ станциЯ. "ђусскому человеку только в дороге
хорошо", -- со страхом подумал ”едор Ђлексеевич. Ћн вышел из вагона и нырнул
в бесконечную тишину, котораЯ постепенно нарастала с каждой верстой,
отдалЯвшей его от Њосквы. Ћн ступал по снегу, глубокому, как тишина, и
смотрел на домики, подвешенные за трубы на своих дымах, приколоченных к
невидимому небу, точно колокола на колокольне. ‘ипло скулил привЯзанный пес.
Ћн топталсЯ на ветке дерева, словно птица, потому что короткаЯ цепь не
позволЯла ему сделать себе логово в снегу.
ђазин оглЯделсЯ вокруг. €дти было некуда, делать нечего. ‚се было
занесено снегом, а в то времЯ в ђоссии гостиниц не было даже и в Њоскве, а
здесь и подавно. ‡десь через пЯть минут от человека остаютсЯ только зЯбнущие
уши. Ћн заметил у какой-то двери прислоненную к ней лопату и, ни о чем не
думаЯ, просто чтобы согретьсЯ, стал разгребать снег.
‘тановилось все морознее, так что и губы страшно было облизнуть, но
поскольку, как уже было сказано, ”едор Ђлексеевич был силен, а системы в
работе ему было не занимать, дело продвигалось как нельзЯ лучше. Ћн не
только разгреб полутораметровые сугробы, проделав дорожку к дому, от
которого начал, но и принЯлсЯ теперь под прЯмым углом к ней очищать проезжую
часть. ќто занЯтие привело его к заключению, что вечность и бесконечность
несимметричны друг другу, и он забавлЯлсЯ, пытаЯсь проверить сию мысль
математическим путем. Џо
дороге он смел наносы с какой-то витрины и заметил едва заметное
объЯвление. „ыша в стекло, он прочитал:

”Ћ’ЋѓђЂ”€ђЋ‚ЂЌ€… „“€ ‚ ’ђ…• €‡Њ…ђ…Ќ€џ•. ђ…Ќ’ѓ…ЌЋ‘ЉЋЏ€џ ‘ЌЋ‚.

‡аказы принимаютсЯ за семь дней. ЏроводитсЯ генеральнаЯ репетициЯ.
ЏользуютсЯ спросом сны. всех форматов, как цветные, так и черно-белые.
Ћсобый гонорар выплачиваетсЯ за успешно снЯтые воспоминаниЯ, пригодные длЯ
воспроизведениЯ. ‡вукозаписи детских снов будут приобретатьсЯ по особо
льготным ценам и распространЯтьсЯ среди коллекционеров.

ђазин заволновалсЯ. Ћн почувствовал, будто невидимаЯ рука стерла у него
с лица брови, усы и уши, и уже взЯлсЯ было за ручку двери, но тут заметил
под невероЯтным объЯвлением приписку карандашом:
ЊастерскаЯ по меньшей мере закрыта.
ђазин улыбнулсЯ с облегчением, но от этого мороз ворвалсЯ в горло, и
ему пришлось срочно продолжить работу. Љ полудню он добралсЯ до центральной
площади, и тут его заметили.
†ители городка сразу сообразили, что перед ними -- лучший чистильщик
снега с тех пор, как снег начал выпадать в этих краЯх, и отвели его
прЯмехонько в городскую команду по поддержанию чистоты на улицах. "‚зЯлсЯ
неведомо откуда какой-то неизвестный, -- сказали они, -- но с лопатой
обращатьсЯ умеет". …му дали чай, сахар и чайную ложечку, правда „ырЯвую и с
ручкой, вывернутой так, точно кто-то обладающий огромной силой попыталсЯ
выжать из этой несчастной ложки слезу, чай или каплю масла.
ђазин пригрелсЯ у печки и немало изумилсЯ, хлебнувши чаЯ. ќто был
знаменитый белый чай, тот самый, что в царской ђоссии продавалсЯ по десЯти
рублей серебром за фунт". …сли этим чаем поили собак, они становились такими
свирепыми, что всех и каждого раздирали в клочьЯ.
Ќо не успел он расспросить, откуда у них здесь такой чай, как снова
оказалсЯ перед сугробом, на этот раз в черневшей на белом снегу группе
городских чистильщиков. Ћн прислушалсЯ к тишине, с которой отныне было
покончено, и с еще большим усердием накинулсЯ на снег, ибо работа сулила ему
и ночлег вместе с прочими дворниками.
’ак началась его новаЯ жизнь. Ћн стирал носки снегом, пил чай из
снежной воды и чистил снег, а в конце зимы был провозглашен лучшим дворником
в своей смене. ЏросыпаЯсь, ђазин видел отпечаток своего уха на служившем ему
вместо изголовьЯ полотенце, промокшем от слюны и слез, а проснувшись,
начинал вновь и вновь, как бешеный, чистить снег. Ќа следующую зиму о нем
уже писали местные газеты, а через два года в центральной "Џравде" поЯвилась
статьЯ о его трудовых подвигах. Џрофессор стал лучшим снегочистильщиком в
области и одним из лучших в стране. €ногда по ночам ему снились то
двенадцать кораблей под именами двенадцати апостолов, то распЯтие и
балдахин, влекомые тринадцатью всадниками, которые пытались на скаку догнать
четырнадцатого. Љогда же этот четырнадцатый оказалсЯ в тени распЯтиЯ, они
остановились.
-- Љто ты? -- спросили его, не слезаЯ с коней, ученики €исуса •риста,
собравшись вокруг распЯтиЯ.
-- џ -- четырнадцатый ученик, -- ответил им неизвестный из-под
балдахина -- и ђазин проснулсЯ.
"€меетсЯ в виду водка, которую иносказательно называли "белым чаем".
(Џримеч. пер.)
‚се лицо у него было обсыпано какими-то песчинками. Ћн стер их ладонью
и заключил, что это были высохшие слезы из его снов. ‚о сне он плакал о
своем сыне, которого никогда не видел, хотЯ знал, что он у него есть.
Ћчевидно, его сны и слезы опаздывали, они все еще приходили из его прежней
жизни. Џотом он встал и хотел взЯтьсЯ за лопату.
Ќо в то утро лопату ему не дали. …го попросили задержатьсЯ в бараке.
‹учшего дворника области хотел видеть некий молодой человек. Љончики его
усов, как и краешки его бровей, скрывались под шарфом, которым была обмотана
его голова. ‚зглЯд его упал, как облачко пыли, на лицо ”едора Ђлексеевича,
молодой человек стащил варежку с одной руки, и в ней поЯвилась зажженнаЯ
папироса. Ћн запихнул ее в рот, достал большой кусок сала и ножик,
заточенный в расчете на левшу. ‹евой рукой он ловко отрезал ломоть, протЯнул
его ”едору Ђлексеевичу и сразу перешел к сути дела. ‘лава лучшего
снегочистильщика, сопутствующаЯ Ђлексею ”едоровичу (под этим именем ђазин
объЯвилсЯ по своему новому местопребыванию, и так его здесь звали), ко
многому обЯзывает всех, в том числе и самого ЂлексеЯ ”едоровича. Џоэтому он
должен вступить в коммунистическую партию. Џричем незамедлительно. ќто имело
бы весьма положительный отклик также и за пределами области, так сказать в
широком аспекте...
“слышав это предложение, ђазин похолодел. Њозг его заработал с бешеной
скоростью, но, услышав кашель ветра в окошке, он прекратил свои размышлениЯ
и произнес:
-- „орогой товарищ, Я ведь неграмотный. ђазве можно таких принимать в
партию?
-- Ќичего, Ђлексей ”едорович, ничего. ’аких, как вы, у нас много. Ќаша
ЌатальЯ ”илипповна ‘каргина показывает им буковки, ведет, значит, ликбез,
вот мы вас туда и определим, к прочим неграмотным. Љак научишьсЯ грамоте,
начнешь и на собраниЯ приходить, а до тех пор, примерно с месЯц, мы тебЯ
беспокоить не будем.
”едор Ђлексеевич направилсЯ к Ќаталье ”илипповне. ‚ красиво срубленном
деревЯнном доме в прихожей стоЯла куча лопат и двадцать четыре пары валенок.
Ћн тоже разулсЯ и вошел в комнату с чрезвычайно низким потолком,
заставленную партами. ‡а ними сидели двадцать четыре посетителЯ ликбеза,
ведомого Ќатальей ”илипповной. Ћт их мокрой одежды шел пар, они покусывали
вставочки своих ручек и выводили под диктовку ‘каргиной букву "и": "‚едем
тонкую косую линию, а затем прЯмую с нажимом..." ‚ углу подпрыгивала
топившаЯсЯ печка-буржуйка, проливаЯ воду из кипевшего железного чайника.
ЌатальЯ ”илипповна восседала за столом. “видев новичка, который спиной
обтирал потолок, она радостно обратилась к нему со следующим приветствием:
-- Ќагинай, нагинай головку-то! ’ак и нужно, когда с учительшей
здороваешьсЯ! ‡атем и потолок пониже сделан, чтобы вас прижимать, чтоб вы
тут не форсили!
Ћна усадила ”едора Ђлексеевича за парту и дала ему стакан чаю, причем
выЯснилось, что ЌатальЯ ”илипповна ‘каргина не сидела, а стоЯла за своим
столом, ибо она была такого росточка, что когда учительша сидела, можно было
подумать, что она стоит. ‡атем ЌатальЯ ”илипповна повернулась к доске,
достала из уха кусочек мела и перешла к уроку арифметики.
-- Ћдин прибавить один, -- писала и громко складывала вслух ЌатальЯ
”илипповна, -- или один плюс один будет два! € в понедельник, и во вторник
-- всегда. € вчера было два, и будет во веки веков два и только два.
‚ комнате было жарко, печь начала скакать, точно с цепи сорвалась, и
все громко повторЯли вслух "Ћдин плюс один будет два".
”едор Ђлексеевич и сам взЯл карандаш, чтобы переписать написанное на
доске. Ќо не выдержал. Ћн вдруг осознал, что с тех пор, как взЯлсЯ за лопату
и начал чистить снег, он перестал потеть, и все, что не испарилось за это
времЯ, должно было из него куда-то выйти. €так, впервые за последнее времЯ
он не выдержал. Ћн решительно встал, ударившись головой о потолок, вышел к
доске и, к изумлению всех присутствующих, прежним своим уверенным голосом
обратилсЯ к онемевшей Ќаталье ”илипповне:
-- „а ведь это, дорогаЯ ЌатальЯ ”илипповна, математика XIX века.
Џозвольте вам заметить! ‘егоднЯшнЯЯ, современнаЯ математика придерживаетсЯ
совсем иных концепций. …й известно, что один плюс один отнюдь не всегда
будет два. „айте-ка мне на минутку мел, и Я вам это докажу.
€ ”едор Ђлексеевич начал со своей врожденной быстротой писать на доске
цифры. “равнение выстраивалось за уравнением, в аудитории стоЯла мертваЯ
тишина, профессор впервые за последние несколько лет занЯлсЯ своим делом;
правда, поневоле согнувшись, он не мог как следует видеть то, что писал, мел
как-то странно скрипел, и неожиданно, совершенно против ожиданий ”едора
Ђлексеевича, результат вдруг получилсЯ опЯть 1+1=2.
-- Њинуточку! -- воскликнул ”едор Ђлексеевич. -- ’ут что-то не так!
‘екунду, секунду, сейчас мы увидим, где вкралась погрешность!
Ћднако в голове у него вертелась какаЯ-то бессмыслица: "‚се проигранные
карточные партии составлЯют одно целое". €з-за этого он не мог считать.
Њысли гремели в нем, и грохот мыслей заглушал все остальное. Ќо беспримерный
опыт выручил профессора. Ћн понЯл, где найдет ошибку, и рука его, постукиваЯ
мелком, полетела по рЯдам написанных –ифр, с которых уже начала осыпатьсЯ
белаЯ пыль.
‚ ту же минуту весь класс, все двадцать четыре дворника, все, кроме
учительницы Ќатальи ”илипповны ‘каргиной, стали громко подсказывать ему
решение:
-- ЏостоЯннаЯ Џланка! ЏостоЯннаЯ Џланка!

Corporatiae illustrae

"Ђ ‚ ‘
ENGINEERING & PHARMACEUTICALS" (Californiae)

FUNDATORI ILLUSTRISSIMO DOTINO
ARCHITECTAE ATHANASIO RAZIN

obdecimum vitae
lustrum hie tomus a sodalibus amicisque in observandi signum dedicatur

Ћ‘ЌЋ‚Ђ’…‹ћ €‡‚…‘’ЌЋѓЋ Џђ…„Џђ€џ’€џ

"Ђ ‚ ‘
ENGINEERING & PHARMACEUTICALS" (ЉалифорниЯ)

достойнейшему ѓосподину Ђђ•€’…Љ’Ћђ“ Ђ”ЂЌЂ‘€ћ ђЂ‡€Ќ“

к юбилею его жизни
сей ЏЂЊџ’Ќ›‰ Ђ‹њЃЋЊ в знак дружбы и уважениЯ посвЯщаетсЯ.

1 по вертикали

‘Ћ‘’Ђ‚€’…‹€ ќ’ЋѓЋ Ђ‹њЃЋЊЂ

ЏодготавливаЯ сей ЏамЯтный Ђльбом, посвЯщенный нашему другу, школьному
товарищу и благодетелю, архитектору Ђфанасию ”едоровичу ђазину (он же Ђтанас
‘вилар), -- начал он с того, что писал свое имЯ Языком на спине красивейшей
женщины нашего поколениЯ, ныне же вписал сие имЯ золотыми буквами в звездные
книги деЯний нашего столетиЯ, ибо стал он великим основателем новой
математики, человеком, чьЯ ночь стоит десЯти дней, -- редколлегиЯ,
разумеетсЯ, помнила о том, что абсолютной истины о его жизни и трудах мы
никогда не узнаем. €бо, как говаривал сам ђазин, истина не выносит перемены
континентов, а точность наших уравнений вечно грешит опозданиЯми. ѓреческое
"нет" вовсе не идентично по значению еврейскому "нет".
‘ледует сразу оговоритьсЯ, что здесь мы не будем касатьсЯ
профессиональной стороны деЯтельности нашего ЂфанасиЯ ”едоровича ђазина,
архитектора и основателЯ "Ђ‚‘ Engineering & Pharmaceuticals -- California".
„остаточно упомЯнуть, что его сны быстрее снов других людей, что скорость их
больше лошадиной и что его телефоны ржут, как целаЯ конюшнЯ жеребцов,
сообщающих свои сны. €нтересующихсЯ этой стороной жизни архитектора ђазина
мы отсылаем к источникам куда более компетентным и полным, чем такие
альбомы, как наш, хотЯ альбомы сии и составлЯютсЯ от всей души в честь тех,
кому, как говоритсЯ, целый джаз-банд может играть с той минуты, как подобнаЯ
особа начнет умыватьсЯ поутру. „остаточно сведений о делах его и его треста
можно почерпнуть из монографии "Ђ‚‘ Engineering & Pharmaceuticals (Ohio,
1981) и часового документального фильма "Colours in the World Without"
("–вет с точки зрениЯ черно-белой техники"), снЯтого в 1980 году в
Љалифорнии.
Љогда и каким образом архитектор ђазин сколотил состоЯние, которого
хватило бы на несколько поколений, -- никому, кроме него самого, не
известно. Ђ здесь, среди его школьных товарищей, ходит только легенда о том,
как в первую свою заграничную поездку он купил стул. Ћбыкновенный стул из
деревЯнных и металлических частей. ќто был садовый стульчик, в каком-то не
то венском, не то швейцарском парке, -- один из тех, что берут напрокат за
две марки в час любители посидеть в холодке в тени каштанов. €так, он
приобрел один из этих стульев, привЯзанный цепью к дереву, но приобрел не на
день и не на два, а навсегда. ‡атем он купил в книжном магазине,
расположенном то ли на парижском бульваре ‘ен-†ермен, то ли где-то в –юрихе,
-- магазине, куда он любил времЯ от времени захаживать и болтать с
букинистом, листаЯ книги, -- итак, он попросил продать ему один из стульев,
стоЯвших там длЯ удобства посетителей. Ћн сразу успокоил книгопродавца,
сказавши, что в его отсутствие на стул может садитьсЯ кто угодно, но на
случай своих посещений он хочет иметь в магазине свой собственный стул. € он
его получил.
Џотом он приобрел плетеный соломенный стул в кафе отелЯ "ѓрабен" в
‚ене, и тут его одолела настоЯщаЯ страсть к всевозможным сиденьЯм. Џо ночам
он нервно скреб подбородок, а днем покупал сиденьЯ где попало -- он платил
за откидные стульЯ в кинотеатрах Џарижа, купил целый диванчик в поезде
‘токгольм -- Њюнхен, он оплачивал вытесанные из камнЯ скамейки на кладбищах
от Campo santo di Geneva до Њехико. ‚ ‹ондоне он купил два кресла во втором
рЯду оперы "Љовент-ѓарден", а также две скамьи в лондонском соборе ‘вЯтого
Џавла. Џриобрел месье ђазин и обшитую бархатом скамеечку в ‹увре, постоЯнное
место в самолете, совершающем рейсы между Џарижем и Ќью-‰орком, складной
полотнЯный стульчик на палубе парохода, курсирующего между Ђлександрией и
•айфой. € наконец, в довершение всего архитектором ђазиным было приобретено
за баснословную сумму место в итальЯнском парламенте, но отнюдь не длЯ того,
чтобы на нем сидеть или, боже упаси, голосовать. Ћн купил это место ради
того, чтобы в печатный каталог сидений, кресел, стульев и скамеек,
находЯщихсЯ во владении г-на архитектора ђазина на широчайших просторах от
бирманских храмов до собора ‘вЯтого Џетра в ђиме, было внесено и это
парламентское кресло.
Љ каждому из купленных сидений, на которые он скорее всего так никогда
и не присел, велел он прикрепить табличку со своим именем и фамилией. Љаким
образом благоприобретенные сиденьЯ, стульЯ и скамейки привели ђазина к
богатству и почету -- об этом легенда умалчивает. ‹егенда говорит только,
что работал он столь упорно, что во времЯ обеда, покуда он обдумывал свои
будущие планы, очки у него не раз падали с носа в баранью похлебку со
шпинатом. €так, об этом нам не известном ђазине и о его делах здесь речи не
будет.
‡десь, в вышеупомЯнутом Ђльбоме, центром вниманиЯ будет происхождение,
жизнь и характер ђазина ~- человека, который различал сны средиземноморского
типа от снов типа китайского; как мы уже сказали, архитектора, который
однажды заЯвил, что разница между сербским и хорватским Языками состоит в
том, что один и тот же Язык в сербском варианте ђетуширован в дорическом
стиле, а хорватский -- в „ухе разноцветной готики, и, наконец, но не в
последнюю очередь, речь пойдет о человеке, который владел шестью различными
приемами игры в кости.
Њы коснемсЯ и судьбы его родителей: отца, известного московского
математика, человека, убежденного в том, что XX век никогда не кончитсЯ, и
матери Ђнны, урожденной Ќиколич, в замужестве ђазиной, во втором браке
‘вилар; она-то и внушила сыну мысль, что жизнь не может быть лекарством от
смерти, хотЯ смерть -- безусловно лекарство от жизни. ќхо ее дивного голоса
разносилось по трем континентам, а ее ресницы, словно пеплом присыпанные,
невозможно было забыть. “смешка ее, прокалывавшаЯ щеки, сопровождала
архитектора ђазина на первых порах, когда счастье еще улыбалось ему из-за
закрытой двери.
€бо, уже добившись успеха и положениЯ в обществе, архитектор ђазин
продолжал ощущать нечто похожее на сопротивление материала, инерцию судьбы
или перегрев времени. Ћн сам рассказывает, как в первые дни по прибытии в
большой мир дверные звонки отказывались звонить под его пальцами, рубашки же
на нем перестали пачкатьсЯ, но зато ужасно мЯлись; он был так силен, что мог
разорвать ремень, напрЯгши живот, но зато ему казалось, что птицы блеют, как
козы, а чернила упорно засыхали в перьЯх, когда надо было подписать
очередной договор с обозначенной в нем баснословной суммой. ’огда-то он и
понЯл, что человек стареет не постепенно, в соответствии с ходом часовых
стрелок, но порой за три днЯ может состаритьсЯ больше, чем за год. ‚се
окружавшее его вело себЯ по-прежнему: трубки его попрежнему не тЯнули; небо
летело над ним, испещренное птицами, как спинка форели пЯтнами; кровать под
ним опрокидывалась на бок, как утлый челн, убаюкиваЯ его; по-прежнему, как
все несчастливые люди, он поздравлЯл друзей с Ќовым годом в конце
предшествующего, чтобы хоть к ним удача спиной не повернулась, как к нему; а
между тем храмовый собор его деЯний был уже возведен -- высокий, прекрасный,
пуп земли и ключ к ней, могучий вепрь, у которого на спине колышутсЯ травы;
Ђфанасий ђазин уже выигрывал гонку, а времЯ вокруг него продолжало стоЯть,
как порой останавливаетсЯ в тумане даже времЯ императоров. ‹юбили его только
‚итача и деньги.
Ќо любили так сильно, как никого другого, с тех пор, как был распЯт
€исус •ристос.
Ђ затем, полегоньку, вслед за госпожой ‚итачей и за деньгами, все
остальное тоже потЯнулось к нему и осталось при нем, включаЯ многочисленных
друзей и коллег по профессии, чьи воспоминаниЯ толпЯтсЯ на этих страницах,
подобно детЯм ‹егенды, ибо ‹егенда, как мы уже говорили, остаетсЯ
недосЯгаемой.
„алее, как полагаетсЯ, особое внимание будет уделено тем редким, к
сожалению, страницам, которые соизволил написать о себе сам юбилЯр, друг наш
Ђфанасий ђазин. ќти страницы исписаны пальцами, скрюченными так, точно
архитектор собиралсЯ крестить бумагу, а не писать на ней, и входЯт они
обычно в знаменитые его записные книжки, прославленные прекрасными
рисунками, которые он делал на обложках. ‚ эти свои любимые записные книжки
большого формата он годами вносил заметки, важные не длЯ его дел, но
исключительно длЯ его частной жизни, начинаЯ с кроссвордов, вырезанных из
всех газет …вропы и Ђмерики, и кончаЯ архитектурными проектами, о которых
речь пойдет впереди.
‘иих записок самого ЂфанасиЯ ”едоровича сохранилось не так уж много, но
все сохранившеесЯ внесено в наш Ђльбом. ‚о-первых, его дневник, относЯщийсЯ
к поре встреч нашего героЯ в белградской опере с юной ‚итачей Њилут, которой
потом суждено было стать госпожой ђазиной. ‚ те времена она цедила слова,
делаЯ между ними значительные промежутки; говорЯ, то и дело останавливалась,
точно брови выщипывала волосок за волоском. ‚о-вторых, сюда вошли
таинственные тексты о трех сестрах -- Ћльге, Ђзре и –ецилии. ‘ии тексты
переписаны рукою ђазина, но с первых же строк заметно, что сочинЯл их не он.
Ћни записаны, правда, Якобы со слов самого ЂфанасиЯ ”едоровича неизвестным
лицом в те поры, когда ђазин был уже директором "Ђ‚‘ Engineering &
Pharmaceuticals". •отЯ это лжесвидетельство, с нашей точки зрениЯ, крайне
недостоверно, мы предлагаем его вниманию читателЯ по двум причинам, из
которых каждаЯ сама по себе достаточна, чтобы оправдать его поЯвление.
‚о-первых, все три рассказа о сестрах внесены самим ђазиным в его записную
книжку. ‚о-вторых, за недостатком данных о том, каким же образом
осуществилсЯ головокружительный взлет карьеры нашего героЯ, тексты о трех
сестрах удачно заполнЯют образовавшуюсЯ пустоту.
€так, кое-кто еще помнит, как наш Ђфанасий когда-то хлебал простецкий
суп с тертым сыром, как он писал свои "вирши, прочитанные на подножке
трамваЯ, перед тем как соскочить на площади ’еразие". ’аким людЯм просто
невозможно представить себе происшедшую с ним метаморфозу. Џосетитель
предвоенных белградских киношек, где к фильму, исполненному по преимуществу
в желтом колере, подавалсЯ телЯчий шашлычок на маленьком железном вертеле и
пиво с Яйцами, окрашенными луковой кожурой, стал обладателем двух процентов
мирового дохода от применениЯ Ядерной энергии в мирных целЯх.
ќту загадку могли бы частично проЯснить семейные фотографии ђазина и
‚итачи Њилут. Ћднако иллюстративный материал, уже собранный нами и
подготовленный к публикации в Ђльбоме, был изъЯт по настоЯнию самого
ЂфанасиЯ ”едоровича. ‡ато редакторам Ђльбома были любезнейше предоставлены
канцелЯрией г-на ђазина некоторые другие документы из семейного архива, а
также копии трех писем, посланных неизвестным шпионом некоего неопознанного
дона „онино Ђзередо своему патрону. ќти письма относЯтсЯ непосредственно к
жизни г-на ђазина с г-жой
‚итачей. ‚ключены в Ђльбом и упоминавшиесЯ ранее мемуары госпожи
‘вилар, матери нашего друга и благодетелЯ, написанные по заказу какого-то
журналиста. Ќеизвестно, однако, были они когда-либо опубликованы или нет.
‡десь нелишне будет заметить, что, оказавшись в начале своего пути в
‚ене, не такой уж молодой архитектор ђазин прежде всего совершил три
поступка. ‚о-первых, он отбросил и забыл свою прежнюю фамилию ‘вилар, под
которой получил диплом в Ѓелграде и женилсЯ в первый раз. ‚о-вторых, поменЯл
местами день и ночь и впервые в жизни стал работать днем, отказавшись от
прежней своей привычки работать по ночам. € в-третьих, поставил перед собой
цель: полюбить все, что он до сих пор не любил! ’ем самым он перешел, как он
сам утверждает, на сторону своих врагов, и дела его сразу пошли на лад.
‚ первые же дни своих странствий г-н ђазин нанес визит другому видному
лицу из числа наших соплеменников, оказавшихсЯ в ‚ене. ЏредставлЯетсЯ, что
именно эта встреча стала источником его деловых удач. Ђрхитектор Ћбрен
Ћпсеница был известен под именем "господина, которому снЯтсЯ запахи".
Љвартира его располагалась поблизости от Ѓургтеатра, у ног его, точно живой
зверь, покоилась рысьЯ шкура, превращеннаЯ в мех длЯ раздуваниЯ огнЯ. “
Ћбрена Ћпсеницы были волосы цвета стекла, на концах загибающиесЯ, словно
удочки, а лицо лишено выражениЯ, как коровьЯ лепешка. Џри этом он был
известен как человек настолько ловкий, что может Языком поменЯть местами
косточки двух вишен, оказавшихсЯ у него во рту. Ћн ел ножом, пренебрегаЯ
вилкой, и завЯзывал галстук двойным узлом. ђазина он принЯл чрезвычайно
любезно.
Ћба они улыбнулись, причем у Ћпсеницы закрылись сразу оба глаза, и
уселись. •озЯин дома имел привычку оставлЯть где попало в своих комнатах
рюмки из цветного стекла и горного хрусталЯ, часто недопитые, и вечно
облизывал ногти на руках. Ћн начал с того, что готов предоставить своему
гостю наличные средства длЯ осуществлениЯ архитектурных замыслов, которые
‘вилар (теперь уже ђазин) выдвигал еще в молодости на их общей родине, но
которые там не удалось осуществить, хотЯ оба они к этому стремились...
-- џ к тебе за деньгами пришел, а не за добрыми пожеланиЯми, --
ответствовал ему ђазин, -- что же касаетсЯ твоего предложениЯ, то лучшие
известные мне образцы строительного искусства -- это один сортир во ”ранции,
одна тюрьма в €спании и одно кладбище в €талии. ‘тоит ли после этого быть
архитектором?
€ тут Ђфанасий ђазин что-то шепнул Ћбрену Ћпсенице. Џоследний облизнул
ногти, легонько ударил своей тростью по кончику разинского ботинка и дал
деньги. €з этой-то неожиданно возобновленной дружбы, из имевшейсЯ
наличности, из их сотрудничества и вырос постепенно величественный
калифорнийский трест архитектора ђазина "Ђ‚‘ Engineering & Pharmaceuticals".

5 по вертикали

‹ћЃЋ‚ЌЂџ €‘’Ћђ€џ

Љак сейчас помню: совсем молодым, когда Я еще не носил фамилию ђазин,
которую ношу сейчас, и сам не знал, кто Я такой, когда Я жил бедно и ветер
свистел в моих карманах, случилось мне однажды оказатьсЯ на вечеринке у
знакомых. џ подпирал стенку в углу, стеснЯЯсь и своей одежды, и своего
возраста, когда ко мне подошла хозЯйка дома и усадила
на один из тех старинных диванов, что умеют на своих шести ножках
полегоньку передвигатьсЯ по комнате. џ сразу почувствовал себЯ словно в
седле. ‘идевшаЯ рЯдом со мной девушка не мигаЯ смотрела на менЯ, и ее
взглЯд, вначале горЯчий, встретившись с моим, постепенно становилсЯ
холодным. Љогда он совсем остыл, девушка сказала, что хочет поведать мне
одну историю, приключившуюсЯ с ней и с ее сестрой. € поведала.
-- Ћсенью тысЯча девЯтьсот сорок девЯтого года мы с сестрой собирались
в оперу. ’е, чьЯ молодость пришлась на это времЯ, помнили тогдашний обычай в
антракте выходить без пальто на площадь перед театром, а потом возвращатьсЯ
в теплый зал досматривать спектакль. ’ак тогда любили делать, и капельдинеры
разрешали входить обратно с оторванным билетом. ‚ тот вечер давали "Ѓогему",
и у нас было три билета: длЯ нас с сестрой и длЯ какого-то дальнего
родственника, которого нам навЯзала наша мама, хотЯ мы его не знали и даже,
кажетсЯ, никогда не видели.
"€нтересно хоть взглЯнуть, что это за тип", -- заметила, выходЯ из
дома, моЯ сестра. Ќо родственник у театра не поЯвилсЯ по причинам, которые
ему известны лучше, чем нам, и мы решили продать третий билет. ‚ то времЯ
билеты в оперу и драму пользовались большим спросом, несмотрЯ на то что
стоили они очень дорого. ‚ечер был прекрасный, хотЯ и остывал быстро, как
оставленный на столе ужин. умливаЯ молодежь толпилась перед театром,
протискиваЯсь сквозь ветер, взметавший листву и потому похожий на пЯтнистого
далматинского дога. Њы заметили юношу, который посреди всей этой толчеи пил
пиво прЯмо из бутылки, прислонившись к тумбе с афишами оперы. Ќам почему-то
стало его жаль, и мы предложили ему лишний билет.
"Ѓудете сидеть во втором рЯду кресел", -- уточнила сестра.
Ћн, подумав, что мы хотим взЯть с него деньги и что такое хорошее место
навернЯка ему не по карману, ответил довольно неприветливо:
"Ќичего, Я и стоЯ допью".
‘естра отвернулась, но Я втолковала ему, что мы уступаем билет
бесплатно. Ћн оставил недопитую бутылку на тумбе, взЯл из рук сестры билет,
и мы вошли в театр.
Ѓрови и усы у него блестели, словно вылизанные. Ћн был довольно мил:
чем-то надушен, а его нос, сам по себе красивый, чуть ли не переходил в
подбородок, как иногда завтрак, случаетсЯ, переходит в обед. Ќовый знакомец
объЯвил нам, что не любит театра, так же как, впрочем, театр его тоже
недолюбливает. Ћпера, сказал он, представлЯетсЯ ему чем-то вроде разжиганиЯ
огнЯ с помощью труб, флейт и ударных инструментов или раздуваниЯ огнЯ
прекрасных мелодий божественными голосами, хотЯ, с другой стороны, этот
огонь, как и всЯкий другой, можно разжечь хоть кизЯком.
‚о времЯ первого действиЯ "Ѓогемы" он тихо, но правильно и очень
красиво насвистывал арии из "’оски". ‚ыйдЯ в антракте прогулЯтьсЯ перед
театром, мы снова увидели его с бутылкой пива. Ћднако к началу второго акта
он не поЯвилсЯ. ђЯдом с нами оказалась какаЯ-то стараЯ дама с пучком,
начиненным перепелиными Яйцами (вероЯтно, такаЯ мода была в дни ее
молодости). ќто означало, что юноша совершил выгодную сделку. Џолучив от нас
билет, за который он не заплатил ни динара, он уступил старушке оставшиесЯ
две трети спектаклЯ и на вырученные деньги отправилсЯ пить пиво. ’ак мы
подумали, но мы, увы, ошиблись. ‚ третьем акте рЯдом с нами поЯвилась
девочка лет десЯти, с кривыми зубами и перевЯзанной рукой. Ћна принесла с
собой в театр какую-то книгу и перелистывала ее в полутьме зрительного зала,
едва уделЯЯ внимание происходившему на сцене.
Џо окончании спектаклЯ ее встречали у выхода какой-то мужчина и весьма
нарЯднаЯ дама. Ћказалось, что юноша пристроил и третий акт оперы. ‚ыходЯ из
театра, мы увидели, как он хлещет очередную бутылку пива, купленную на
выручку от продажи нашего билета.
-- ‚еликолепнаЯ историЯ, -- заметил Я незнакомке, -- спасибо, что вы
мне ее рассказали.
-- ‘пасибо вам, что эта историЯ произошла, -- ответила она загадочно.
-- Ќе понимаю, -- отвечал Я.
-- Љак?! ђазве вы не узнали эту историю? -- спросила она тогда.
-- Ќ-нет, -- пробормотал Я нерешительно, чувствуЯ, что в моей памЯти
что-то начинает стремительно прорастать, как уши на школьной скамье. Ќо
ничего не вспомнилось.
-- „а ведь юноша, который тогда продал наш билет, -- это были вы!
-- џ?! -- џ искренне изумилсЯ. €зумление мое было тем большим, что Я
действительно не мог припомнить ничего подобного, но в то же времЯ Я знал, и
знал навернЯка, что окаЯннаЯ историЯ не выдумана, что незнакомаЯ мне девушка
говорит правду. € Я решилсЯ спросить:
-- Ћткуда вам все это так точно известно? ‚ы ничего не перепутали?
-- Ќу если Я и перепутала, то вот вам моЯ сестра, котораЯ отдала вам
билет.
-- Ђ где сейчас ваша сестра? -- спросил Я, признатьсЯ, весьма глупо,
просто чтобы что-нибудь сказать.
-- ‡десь. Ћна сидит рЯдом с вами, по другую сторону. ‘обственно, сейчас
мы сидим, как тогда в опере...
’огда Я наконец взглЯнул на свою соседку. “ нее был профиль гречанки,
который вдруг мне напомнил нарисованный рукой Џушкина профиль Ђмалии ђизнич
на полЯх рукописи "…вгениЯ Ћнегина". "‚ылитаЯ ЂмалиЯ ђизнич, -- подумал Я.
-- ЉрасиваЯ брюнетка, с губами, чей поцелуй называетсЯ "две спелые вишни, да
еще сладкаЯ гусеница в придачу". Ћна безмЯтежно омывалась моим взглЯдом, а
шестиногий диванчик-канапе уносил нас с ней куда-то сквозь теплый
продымленный воздух гостиной. џ был уверен, что никогда раньше ее не видел,
но в глубине души чувствовал, что она-то менЯ знает. €бо такова судьба
дурного впечатлениЯ. …сли вам случитсЯ на кого-то произвести дурное
впечатление, вы никогда и ни за что не узнаете этого человека и вообще весь
этот случай предадите забвению со скоростью ловкой кражи.
-- ’ы менЯ видел, голубчик, -- произнесла она, -- очень даже прекрасно
видел. Њы с тобой познакомились давным-давно. ‡адолго до того выхода в
оперу. Њне было семь лет, и в руках у менЯ была кукла.
-- € что же произошло?
-- ’ы, голубчик, менЯ спросил: "Ќаверное, трудно в семь лет родить
ребенка?"
-- —то поделаешь, -- начал Я выкручиватьсЯ теперь уже перед второй
сестрой, -- человек похож на луковицу. Џод каждой шкуркой оказываетсЯ
следующаЯ; вы ее снимаете и ожидаете увидеть бог знает что. Љогда же
добираетесь до конца, убеждаетесь, что в сердцевине ничего нет. ‘овсем
ничего.
Ќе сводЯ с менЯ своих зеленых глаз, словно плававших в дожде, она
сказала глубоким, хрипловатым голосом:
-- "Ќичего"?! ‚ы говорите "ничего"! ‹ук и вода. Ђ слезы? Љак же
пролитые слезы? Ћ них-то вы и забыли, господин мой.
џ понЯл, что надо как-то выпутыватьсЯ. Ќикакие ссылки на ”рейда менЯ
уже не спасут. € тут Я сделал безошибочный ход и привел дело к решительному
концу.
-- Ђ что же с тем родственником -- или кем он вам приходитсЯ, -- с тем,
у кого ветер в голове? Ќу с тем, который в театр не ЯвилсЯ? -- спросил Я как
бы мимоходом. -- Џочему он не ЯвилсЯ?
-- џвилсЯ, ЯвилсЯ, -- отвечала зеленоглазаЯ очаровательница, -- еще как
ЯвилсЯ!
-- € что с ним произошло?
-- Љак "что произошло"?! ќто были вы! ‚едь вы -- Ђтанас ‘вилар, не так
ли? ’огда мы, конечно, вас не могли узнать. „а и вы не знали, что две
девушки, с которыми вы столкнулись в толпе, и есть ваши родственницы ‚ида и
‚итача Њилут...
-- Ђ как поживает ваша матушка? -- џ попыталсЯ перевести разговор на
семейные темы.
-- Ќашей мамы давно уже нет. …е не было в живых уже тогда, во времена
нашего выхода в оперу. Њы на нее сослались, чтобы расцветить рассказ. €
вообще, вы нам вовсе не родственник...
Џоскольку Я не был их родственником, Я стал мужем. ‚ некотором роде им
обеим.

3 по вертикали

Џ…‰‡Ђ†€, ЌЂђ€‘Ћ‚ЂЌЌ›… —Ђ…Њ

‘колько тетрадей с такими записЯми могло быть у архитектора ЂфанасиЯ
ђазина, точно никто не знает. „о нас дошли только три, но известно, что было
их больше. €бо, подобно тому, как некоторые люди вынуждены все времЯ
перемещатьсЯ в пространстве, ибо место их не удерживает, так иногда
архитектор ђазин не находил себЯ во времени, и в такие часы он ЏогружалсЯ в
свои записи. Ќа обложке каждой тетради он нарисовал по пейзажу, и эти его
работы на первый взглЯд напоминали акварели, но мало-мальски внимательный
наблюдатель вскоре установил бы, что это не акварель. ’етради с записЯми
были большого формата, и на обложках могли при необходимости поместитьсЯ и
архитектурные планы, и другие данные о различных постройках, которые
привлекли внимание ђазина. € вообще, в этих разинских тетрадках можно было
найти много всЯкой всЯчины.
Ќапример, с обратной стороны обложки одной из упомЯнутых тетрадей
находилсЯ следующий список фамилий: братьЯ Ѓаташовы, емарин, Њаликов,
’ейле, ‚аникин и ‹омов. ‘удЯ по первой фамилии -- братьев €вана, ‚асилиЯ и
Ђлександра Ѓаташовых, -- речь шла о владельцах известнейших заводов,
производивших самовары в ’уле и в других городах ђоссии. ‡а списком
следовала заметка о тайнах изготовлениЯ дорожных самоваров и об особом
"Языке самоваров", который упоминают в своих произведениЯх такие авторы, как
‚Яземский и ‘алтыков-™едрин.
Ќа следующей странице были вписаны от руки выдержки из книг, где речь
идет о чае. ‚ыписки из китайских и Японских справочников, из восточной
литературы и, наконец, из ѓоголЯ, „остоевского и других писателей. –итата из
Џушкина, например, гласила:

‘меркалось; на столе, блистаЯ,
ипел вечерний самовар,
Љитайский чайник нагреваЯ;
Џод ним клубилсЯ легкий пар.

‚след за пушкинскими стихами был вписан текст, относительно которого
ђазин полагал, что его составил буддийский монах „аруму, тот самый, из чьей
ресницы пророс первый чайный лист:
"„ни наши возникают таким образом, что наш первый день, подобно Яйцу,
из которого должен вылупитьсЯ цыпленок, несет в себе, питает и наконец
рождает тридцатый день нашей жизни. ‚торой день
зачинает и приносит следующий, тридцать первый день, и так далее, пока
из последнего Яйца не вылупитсЯ мертвый цыпленок.
€ точно так же, как чай составлЯет мысль фарфоровой чаши, из которой мы
его пьем, наш тридцатый день есть мысль нашего первого днЯ, из которого он
рождаетсЯ..."
Ќа четвертой и пЯтой страницах ђазин записал первую из притч о трех
сестрах -- рассказ об Ћльге, -- а вслед за ним перенес какой-то кроссворд из
французской газеты.
Ќазначение этих тетрадей, несмотрЯ на то что нам до мельчайших
подробностей известно содержание всех трех, все-таки до конца неЯсно. ‘ам
ђазин в шутку говорил, что в них перемешаны эпические предметы его ненависти
с лирическими, что он их заполнЯл в плоской тишине вечеров, волоча за собой
свою нью-йоркскую тень, или в бесплодные утренние часы, проснувшись от
холода во рту и обнаружив, что держит в зубах, точно пойманную дичь, свою
вчерашнюю усмешку.
€ все-таки можно сказать, что все эти тетради или же крупноформатные
записные книжки отличала одна общаЯ черта. Ђрхитектор ђазин заносил в них,
проЯвлЯЯ поистине недюжинный интерес, данные обо всех местах пребываниЯ --
резиденциЯх, домах и летних дворцах, в которых когда-либо жил, работал или
хотЯ бы ненадолго останавливалсЯ маршал €осип Ѓроз ’ито, президент
‘оциалистической ”едеративной ђеспублики ћгославии, долголетний генеральный
секретарь Љоммунистической партии ћгославии, член руководства
Љоммунистического интернационала, как записал сам ђазин в одной из своих
тетрадей. ’ак вот, большую часть тетрадей заполнЯют планы всех этих зданий,
описаниЯ подъездных путей к ним, расположение покоев и опись инвентарЯ. €з
этого следует, что архитектор ђазин, долгие годы трудЯсь до изнеможениЯ в
тресте "Ђ‚‘ Engineering & Pharmaceuticals", продолжал тосковать по своей
первоначальной профессии, вытесненной его последующими деловыми успехами.
Ќа обложке первой из тетрадей с записЯми (если только она перваЯ)
имелось подтверждение именно этой направленности интересов нашего героЯ. Ќа
ней был изображен пейзаж -- высокий берег реки, на пригорке, среди зелени,
большой особнЯк с пристройками, а вдали, у церкви, белели разбредшиесЯ, как
овцы на пашне, белые кладбищенские кресты. ‚ид этот производил совершенно
неожиданное впечатление -- словно перед вами картина, написаннаЯ слезами или
сквозь слезы увиденнаЯ. ‘вет и тень на ней вели себЯ так, точно имели пол,
-- они были то мужского, то женского рода...
€так, мы приближаемсЯ к ключевому моменту нашего Ђльбома. ‚низу, у краЯ
рисунка, рукою архитектора ђазина было написано: Camelia sinanis. ќто был
пейзаж, нарисованный чаем. €нтересно припомнить, что писал его архитектор
ђазин, то есть человек, из ныне живущих людей, быть может, лучше всех
знавший краски, их историю и технологию, ибо его трест, собственно, началсЯ
с изготовлениЯ химикатов и красок и только потом распространилсЯ и на другие
производства. € вот именно этот человек совершенно отказалсЯ от красок, по
крайней мере в классическом значении этого слова. Ђрхитектор пользовалсЯ,
вне всЯкого сомнениЯ, кисточкой из иголок ежа; воду в реке он изобразил,
окунаЯ ее в "тропанас" -- темный фруктовый чай, который он смешивал с
бледно-розовым апельсиновым чаем и с Ярко-красным ибискусом ‚иноградники
нарисованы густым оттенком лилового "исопа" с ромашкой -- так он добилсЯ так
называемого цвета "послеполуденной зелени". Ќебо писалось кисточкой из
телЯчьего уха, котораЯ окуналась в слегка разведенный чай сорта "соучунг",
собранный в мае, смешанный с быстро высушенным зеленым. „ом и постройки
нарисованы чаем из лотоса, а берег написан русским чаем, тем, что подаетсЯ к
соленому маслу, и китайским, собранным на высоте двух тысЯч метров над
уровнем морЯ. Љамни обозначены так называемым "чайным шампанским" --
знаменитым чаем "дарджиллинг". ‚ правом нижнем углу пейзажа было написано:
"‹етнЯЯ резиденциЯ €. Ѓ. ’ито "Џлавинац" на „унае, близ города ‘медерево, к
востоку от Ѓелграда".
‡атем следовали копии нескольких подробных архитектурных проектов,
относЯщихсЯ к разным эпохам. ђукою самого архитектора ђазина, наспех и
скорее всего с натуры, зарисован был план летнего дома, зданиЯ в стиле
классицизма. Љ нему был приложен роскошно оформленный план того же дома,
только более просторного, датированный 1897 годом, подписанный архитектором
‰ованом €лкичем и заверенный печатью сербской династии Ћбреновичей; и
наконец, план, озаглавленный "Џриложение к "Џлавинацу"" за подписью
архитектора Ѓогдана Ѓогдановича (*).
____________
(*) Ѓогдан Ѓогданович -- известный современный югославский архитектор.
(Џримеч. пер.)

Ќа следующих страницах излагаетсЯ подробнаЯ историЯ летней резиденции
"Џлавинац". ђазин сообщает, что дом на холме Џлавинац близ „унаЯ, в
нескольких километрах от ‘медерево, что на пути из Ѓелграда, сооружен в 1831
году по приказанию кнЯзЯ Њилоша Ћбреновича в качестве летней резиденции
сербской правЯщей династии. „ом окружен виноградниками и угодьЯми,
простирающимисЯ гектаров на пЯть. ‚начале постройка включала только жилые
комнаты и погреб, но позже была расширена по плану, заказанному королевой
Ќаталией из той же династии Ћбреновичей. „алее архитектор ђазин сообщает,
что в 1903 году, после убийства королЯ ‘ербии Ђлександра Ћбреновича,
королева-мать ЌаталиЯ даровала дом и угодьЯ полковнику Ђнтонию Ћрешковичу, а
затем, в шестидесЯтые годы нашего века (не ранее 1958 года и не позднее
1961-го), незадолго до Џервой конференции неприсоединившихсЯ стран в
Ѓелграде, резиденциЯ была обновлена в качестве загородной виллы маршала
€осипа Ѓроз ’ито на основе проекта архитектурной достройки, расширениЯ и
укреплениЯ дома, разработанного архитектором Ѓогданом Ѓогдановичем. ЋсобнЯк
обставлЯлсЯ стильной мебелью, которую распродавали в те годы старые
белградские семьи. Ѓыли завезены или отреставрированы имевшиесЯ в доме
зеркала, люстры, светильники, канделЯбры, настольные, напольные и каминные
часы, стекло, фарфор, керамика, изделиЯ из благородных металлов, ковры,
картины, географические карты и чертежи...
„алее приводЯтсЯ некоторые статические расчеты и чертежи самого ђазина,
прилагаетсЯ каталог драгоценных предметов обстановки, картин и мебели, --
очевидно, инвентарь всего, что имеетсЯ на сегоднЯ во дворце Џлавинац.
Џоражает подробный характер описаниЯ и перечнЯ предметов, включаЯ и указаниЯ
на их происхождение, и к тому же точно определено, где что в Џлавинаце
находитсЯ.
‡атем тетрадь остаетсЯ незаполненной почти до самого конца. ЌачинаЯ же
с внутренней стороны задней обложки, ђазин начал вписывать задом наперед
преданиЯ о славных красавицах из семейства своей супруги. ’ак мы подходим к
истории героини нашей книги, ‚итачи Њилут, котораЯ, впрочем, приобрела
известность под другой фамилией. Љак пишет сам ђазин, вписываЯ эти строки,
он макал в чернила бороду, полную прошлонедельного пота, слез и соплей. ќто
предание повествует о прекрасных дамах -- предках ‚итачи Њилут, ставшей
потом госпожой ђазин, -- об их любовных похождениЯх, о графинЯх ђжевуских и
об Ђмалии ђизнич-младшей. ђазин слышал эту легенду из уст бабушки своей жены
‚итачи. Џоскольку семейное предание (объЯснЯющее некоторые странные
наклонности героини этой книги ‚итачи Њилут) пойдет у нас особым
приложением, мы здесь о нем больше упоминать не будем, разве что приведем
изречение, хорошо известное в семействе Њилут:
"Ќикогда еще октЯбрь не приходил так часто, как в этом году..."

Џо вертикали

ѓђџ‡€

Ќикогда еще октЯбрь не приходил так часто, как в этом году; не успеешь
дух перевести, как снова заЯвлЯетсЯ. Џо меньшей мере три раза, и все раньше
срока...
’ак шептала по-немецки в свою севрскую чашку мадемуазель ЂмалиЯ ђизнич.
‚ их семье вот уже сто лет осенью говорили по-немецки, зимой по-польски или
по-русски, весной по-гречески и только летом посербски, как и приличествует
семейству торговцев зерном. ‚се прошлые и будущие времена года сливались в
ее сознании в одно, похожее на самое себЯ, как голод на голод. ‚есна
переходила в следующую весну, русский Язык -- в русский Язык, зима -- в
зиму, и только „ето, в котором мадемуазель ђизнич в данную минуту пребывала,
как в тюрьме, выпадало из этого рЯда длЯ того, чтобы на мгновение, всего
лишь на мгновение, занЯть свое временное календарное место между весной и
осенью -- между греческим и немецким.
Њадемуазель ЂмалиЯ ђизнич была второй представительницей своей семьи,
носившей это имЯ и фамилию. Ћт бабушки по материнской линии она происходила
из рода графов ђжевуских. ’ех самых ђжевуских, в XVIII веке подаривших
Џольше несколько выдающихсЯ государственных деЯтелей и литераторов, а в XIX
веке прославившихсЯ своими красивыми и незаурЯдными женщинами, чьи платьЯ и
прически до сих пор выставлЯют в музеЯх (*). ЏерваЯ, самаЯ старшаЯ
ђжевускаЯ, ќвелина, была замужем за неким ѓанским, а потом вторично вышла за
французского романиста Ћноре де Ѓальзака (**). ‚тораЯ графинЯ ђжевускаЯ,
сестра ќвелины ѓанской -- де Ѓальзак, Љаролина, вышла замуж совсем молодой в
знатную семью ‘обаньских, но ее брак оказалсЯ неудачным. ‚ 1825 году, гостЯ
в Љрыму, а затем в Ћдессе у своей младшей сестры, третьей графини ђжевуской,
она встретилась с поэтом Ђдамом Њицкевичем, и он посвЯтил ей самые красивые
свои любовные сонеты. Џри жизни матери Ђмалии-младшей его стихи еще
хранились среди семейных бумаг, и когда ЂмалиЯ начала переплетать свои
коллекции меню, то в одну из книжек попал и сонет Њицкевича, сложенный в
честь ее бабушки, так как на другой стороне листа были переписаны блюда
какого-то обеда 1857 года. ’ретьЯ же из графинь ђжевуских (роднаЯ бабушка
нашей Ђмалии), Џаулина, в доме которой и познакомились ‘обаньскаЯ и
влюбленный в нее польский поэт, стала второй женой негоцианта и владельца
кораблей ‰ована ђизнича. ђизнич происходил из той семьи богачей родом из
Ѓоки Љоторской, что в конце XVIII века раскинула сети своей коммерции далеко
на ‚осток и на ‘евер и начала скупать поместьЯ в ‚оеводине, в Ѓачке, а зиму
проводить в ‚ене. €з тех самых ђизничей, в доме которых был заведен обычай
до захода солнца пить, только закрыв глаза, из тех, чьего предка,
прославившегосЯ своей красотой, любовница одаривала дукатом за каждую
улыбку.
____________
(*) ‘ербский писатель, ставший позднее генералом …катерины ‚еликой,
‘имеон Џишчевич, арестовал в ‚аршаве в 1767 году графов ђжевуских, отца и
сына, и отправил их в заточение, ибо они противились вмешательству ђоссии в
дела Џольши, которого и сам Џишчевич, впрочем, не одобрЯл. (Џримеч. авт.)
(**) ‘м. переписку Ѓальзака с графинЯми ђжевускими, опубликованную в
Џариже в 1969 г. (Џримеч. авт.)

Ќа заре XIX века одна ветвь рода ђизничей переехала из ‚ены в ’риест,
чтобы быть поближе к множащейсЯ семейной флотилии. Џоэтому в начале XIX века
дед ‰ована все еще пребывал то в ‚ене, то в воеводинских поместьЯх, а его
отец ‘теван уже успел пожертвовать сербской православной общине в ’риесте
шитую золотом хоругвь свЯтого ‘пиридона. ‘ам же он удобно разместилсЯ в
особнЯке на берегу одного из каналов, где стоЯл его флот в пЯтьдесЯт флагов.
„омов у него тоже было пЯтьдесЯт.
-- ‚аша светлость! Џозвольте вам представить беднЯка, владеющего в этом
городе всего лишь пЯтьюдесЯтью домами, -- сказал губернатор ’риеста ‚еликому
герцогу ‹юдвигу ѓабсбургу, подводЯ к нему ‘тевана ђизнича.
‚месте со ‘теваном ђизничем в ’риест из ‚ены была доставлена и
знаменитаЯ "двухтарифнаЯ" улыбка его прадеда, котораЯ передавалась из
поколениЯ в поколение и которую все мужчины в роде ђизничей обЯзаны были
специально заучивать, коль скоро уж она не доставалась им генетическим
путем. ќта улыбка более чем столетней давности у ђизничей в шутку называлась
"карафиндл", или, по-итальЯнски, "карафина", что значит столовый флакончик
длЯ уксуса или масла. ‘ этой улыбкой на устах, словно с фамильным гербом,
триестинские ђизничи, ничтоже сумнЯшесЯ, пригласили в домашние учителЯ
своему сыну ‰овану самого „осифеЯ Ћбрадовича (*). „лЯ юного ђизнича
выписывались из столиц книги, словари и календари. ‡атем он училсЯ в Џадуе и
в ‚ене, где встретил девушку, ставшую его первой женой. Љ тому времени
ђизничи уже начали вывозить зерно во все стороны света. Ћсобенно же прочнаЯ
свЯзь у них была с Ћдессой. Ђвстрийским шпионам, сидевшим в венецианских
театрах, чтобы следить, кто каким репликам аплодирует и кто над чем смеетсЯ,
было известно, что негоцианты ђизничи поддерживают сербскую революцию 1804
года деньгами, полученными от торговых операций, свЯзанных со снабжением
южных русских армий. „ело по продаже провианта русской армии все
разрасталось, и вскоре молодой ‰ован ђизнич выехал в Ћдессу. Ћн построил
пристань и укрепил причал ђизничей в одесском порту. €х корабли приставали
близ тех самых улиц, которые, говорЯ словами Џушкина, "в году пЯть-шесть
недель" "потоплены, запружены".
____________
(*) „осифей Ћбрадович (1740 -- 1811) -- известный сербский
просветитель, педагог, поэт, баснописец и переводчик, автор книги "‘оветы
здравого разума", автобиографического сочинениЯ "†изнь и приключениЯ „осифеЯ
Ћбрадовича". Ѓыл первым министром просвещениЯ ‘ербии. (Џримеч. пер.)

‚се домы на аршин загрЯзнут,
‹ишь на ходулЯх пешеход
Џо улице дерзает вброд;
Љареты, люди тонут, вЯзнут,
€ в дрожках вол, рога склонЯ,
‘менЯет хилого конЯ.

€бо звонкие одесские каменные мостовые тогда еще только мостились:

Ќо уж дробит каменьЯ молот,
€ скоро звонкой мостовой
ЏокроетсЯ спасенный город,
Љак будто кованой броней (*).

___________
(*) Ђ.‘.Џушкин. …вгений Ћнегин. ѓлава "Ћтрывки из путешествиЯ Ћнегина".
(Џримеч. пер.)

‚ 1819 году ђизнич погрузил на один из своих кораблей целую итальЯнскую
оперную труппу, состоЯвшую из басов, которые в открытом море начали блевать
тенором, из теноров, которые со страху временно потерЯли голоса и требовали,
чтобы корабль повернул обратно, из сопрано, которые от испуга ненадолго
перестали подражать „оменике Љаталани (*), а также дирижера, который вместе
с хором протрезвилсЯ только в Ћдессе. †елаЯ развлечь свою сколь красивую,
столь и болезненную супругу Ђмалию (это н была ЂмалиЯ ђизнич-перваЯ), ‰ован
основал в Ћдессе оперный театр. ‚ опере исполнЯлсЯ главным образом ђоссини,
а в роскошную ложу госпожи ђизнич заглЯдывала на бокал шампанского одесскаЯ
золотаЯ молодежь (**).
_____________
(*) Ћчевидно, речь идет об Ђнжелике Љаталани (1780--1849). (Џримеч.
пер.)
(**) Ќо уж темнеет вечер синий,
Џора нам в Ћперу скорей:
’ам упоительный ђоссини,
…вропы баловень -- Ћрфей...
Ђ только ль там очарований?
Ђ разыскательный лорнет?
Ђ закулисные свиданьЯ?
A prima donna? а балет?
Ђ ложа, где, красой блистаЯ,
Ќегоциантка молодаЯ,
‘амолюбива и томна,
’олпой рабов окружена?
Ћна и внемлет и не внемлет
€ каватине, и мольбам,
€ шутке с лестью пополам...
Ђ муж -- в углу за нею дремлет,
‚просонках фора закричит,
‡евнет -- и снова захрапит.

Ђ.‘.Џушкин. …вгений Ћнегин. ѓлава "Ћтрывки из путешествиЯ Ћнегина".
(Џримеч. перев.).

‘реди предков прекрасной Ђмалии наиболее известен был граф •ристофор
Ќако, владелец поместий в Ѓанате на месте древней столицы аваров, который
своих крестьЯн подвешивал за ус. ѓде бы он ни ударил палкой на своих землЯх,
везде находил он золотые кубки из сокровищницы Ђттилы. Љогда городили ограду
одного из его виноградников, найдено было дюжины две бокалов, блюд и чаш
червонного золота. Ћ том, какова была собою ЂмалиЯ, в замужестве ђизнич,
наследница этих богатств, можно судить по рисунку русского поэта Ђлександра
Џушкина, ибо и он посещал ее ложу в одесском театре, воспетую потом в
"…вгении Ћнегине" (*).
Џоэт, имевший, как известно, обыкновение носить свой перстень на
большом пальце, не раз писал, будучи в Ћдессе, да и потом, стихи,
посвЯщенные госпоже Ђмалии ђизнич. ‚се они входЯт в собраниЯ его любовной
лирики (**). ‘мерть Ђмалии Џушкин воспел в стихах, упомЯнув оливковую ветвь,
уснувшую на воде в краю, где заснула последним сном ЂмалиЯ ђизнич (***).
Џосле смерти Ђмалии ‰ован ђизнич утешилсЯ в объЯтиЯх своей второй жены, на
этот раз младшей из упомЯнутых графинь ђжевуских, Џаулины.
___________
(*) Џрофиль Ђмалии ђизнич, нарисованный рукой Ђлександра ‘ергеевича
Џушкина на полЯх рукописи "…вгениЯ Ћнегина", можно увидеть в музее бывшего
лицеЯ в –арском ‘еле. (Џримеч. авт.)
(**) ‘тихотворениЯ Ђ.‘.Џушкина "Џростишь ли мне ревнивые мечты" (1823),
"Џод небом голубым страны своей родной" (1826) и др. (Џримеч. пер.)
(***) €меетсЯ в виду стихотворение Ђ.‘.Џушкина "„лЯ берегов отчизны
дальней" (1830). (Џримеч. пер.)

‚нучка ђизнича по линии второго брака, ЂмалиЯ, унаследовала вместе с
именем своей несостоЯвшейсЯ бабки Ђмалии поместьЯ ђизничей в ‚оеводине и
красоту своей родной бабушки, графини Џаулины ђжевуской. Ћна жила то в ‚ене,
то в Џариже, носила лорнет с надушенными стеклышками и имела обыкновение
крестить пищу, оставшуюсЯ на тарелке, чтобы ее не обидеть, и целовать ложку,
прежде чем ее отложить. Љроме того, она играла на флейте, и все думали, что
ее флейта была из какого-то особого дерева, замедлЯвшего звук. Ћ ней в шутку
шептались: дунешь в эту флейту в четверг, а музыка зазвучит только в пЯтницу
после обеда...
-- Њой единственный друг -- пища, -- тоном упрека говаривала
мадемуазель ђизнич посетителЯм своего салона. € действительно, огромнаЯ
библиотека в ее венском доме всЯ была посвЯщена алхимии вкусов и запахов.
кафы были доверху набиты книгами по истории кулинарного искусства,
исследованиЯми о том, что запрещает есть та или инаЯ религиЯ, о
пифагорейцах, которые не ели фасоли, о христианских постах, о том, почему
ислам запрещает употребление свинины и алкоголЯ. ‡десь были трактаты о
кулинарной символике, карманные справочники виноградарЯ, советы по откорму
рыб, инструкции по размножению домашнего скота, гербарии съедобных растений.
Џочетное же место в библиотеке занимали опусы, касавшиесЯ меню
мифологических животных, труды о том, как употреблЯлись в пищу в античные
времена жемчуг и прочие драгоценные камни, а также рукописный лексикон
обрЯдовых жертв, приносимых в виде пищи. ‚ Џеште, где жили родители Ђмалии
во времЯ сербско-турецкой войны (*), по ее просьбе во всех книжных магазинах
и редакциЯх журналов откладывались все гравюры с полЯ сражений, на которых
можно было разглЯдеть обоз. €бо мадемуазель ђизнич содержала за свой счет
несколько походных солдатских кухонь, и там, на фронте, пища длЯ сербских и
русских солдат готовилась согласно составленным ею указаниЯм. €так,
занимаЯсь искусством девЯтой музы, котораЯ требует тренировки скрипача и
памЯти алхимика, мадемуазель ЂмалиЯ довольно рано пришла к заключению, что
примерно в первом веке нашей эры смешение религий (как отживающих, так и
новых, которые, подобно христианству, были тогда на подъеме) привело к
совершенно свободному смешению также и кулинарных традиций и что в бассейне
‘редиземного морЯ, точно в некоем котле, создавалась в те времена лучшаЯ в
…вропе кухнЯ, которой мы пользуемсЯ и по сей день. ЋбеспокоеннаЯ тем, что
традициЯ эта начала угасать, ЂмалиЯ неутомимо посещала лучшие рестораны
‚енгрии, Џарижа, ‹ондона, Ѓерлина, Ђфин и Ћдессы.
____________
(*) €меетсЯ в виду война за освобождение ‘ербии от османского
владычества, известнаЯ у нас как русско-турецкаЯ война 1876-- 1878 гг.
(Џримеч. пер.)

ЌесмотрЯ на свои гастрономические наклонности, ЂмалиЯ ђизнич никогда не
терЯла стройности фигуры, сохранив ее вопреки болезнЯм до глубокой старости.
‚ семьдесЯт лет она иногда надевала свой подвенечный нарЯд, и платье сидело
на ней так же прекрасно, как в тот, первый и последний, раз.
-- Ќу прЯмо хоть сейчас к алтарю, -- вздыхали окружавшие ее женщины. Ђ
она, смеЯсь, жаловалась им:
-- ‚се, кого Я ненавидела, давно уже умерли. Ќикого у менЯ не
осталось...
’очно так же, как тогда, в конце своей долгой жизни, она и в молодости
могла бы сказать, что у нее никого нет. ‚ своих скитаниЯх она подолгу бывала
одна, и дурной ее глаз везде, куда бы она ни глЯнула, находил оброненные
кем-то монетки -- иногда серебрЯную денежку римских времен, а то и
совершенно никому не нужный филлер. Њонеты словно бы липли к ее глазам,
сверкаЯ в пыли. ‚ столовых роскошных отелей она подносила не ложку ко рту, а
голову к ложке. ‘теклЯнные шпильки звенели в ее волосах, когда она пробовала
блюда и вина, подаваемые в последний раз, ибо и напитки и кушаньЯ умирают,
подобно людЯм …жегодно, к ђождеству, она отдавала в переплет перечень блюд,
съеденных на всех обедах, и этикетки бутылок, во времЯ этих обедов выпитых.
‚ своих скитаниЯх встретила она молодого инженера Џфистера, работавшего
над созданием летательного аппарата, который в дальнейшем столь бесславно
завершил свою карьеру под именем графа –еппелина.
Џри виде Џфистера мадемуазель ђизнич озарила следующаЯ мысль:
-- Љрасота -- это болезнь!
Љрасивый мужчина -- не длЯ женщины... Ћна решила его спросить, умеет ли
он ругатьсЯ по-сербски, на что немедленно получила ответ:
-- ...твою мать!
-- Ђ почему бы и нет? Ћна у менЯ хоть куда, -- невозмутимо ответила
она, не сводЯ глаз с золотого колечка в его левом ухе, которое означало, что
Џфистер -- единственный сын своих родителей.
Џфистер, славившийсЯ своей красотой, отращивал, как известно, лишь один
ус и носил серебрЯные перчатки. Џиджак его был, в соответствии с парижской
модой, усеЯн невероЯтным количеством пуговиц. …го всегда украшали, точно два
близнеца, двое карманных часов: одни золотые (они показывали дни, недели и
годы) и другие, из чистого серебра (эти указывали лунный календарь).
€звестно было, что его золотые часы (заказанные одновременно с серебрЯными)
сделаны на двух бриллиантовых осЯх и практически вечны. “ серебрЯных же
часов оси были обычные; и срок им был отмерен. Џфистер пользовалсЯ и теми и
другими часами и велел переставить одну бриллиантовую ось из золотых часов в
серебрЯные. ‚ек обоих часов был теперь одинаков. “видев на молодом человеке
двое часов, мадемуазель ЂмалиЯ спросила, зачем это. Ќе думаЯ ни секунды,
Џфистер ответил:
-- ‘еребрЯные часы измерЯют ваше времЯ, а золотые -- мое. џ ношу и те,
и другие, чтобы всегда знать, который у вас час.
Ќазавтра он прислал ей в подарок "‹ексикон улыбок", книгу, бывшую тогда
в моде, и они стали разъезжать по миру вместе, останавливаЯсь в лучших
гостиницах, где его знали так же хорошо, как и ее.
Ћднажды в сумерки, в плохую погоду, они ни с того ни с сего
обвенчались, потом приказали вынести на веранду роЯль и во времЯ свадебного
обеда слушали игру дождЯ по клавишам. Џод эту музыку они танцевали. ЂмалиЯ
имела обыкновение по воскресеньЯм пить только свое вино: вино с ризничевских
виноградников в ‚оеводине. ‹акеи доставлЯли его в гостиницы в больших
плетеных корзинах. ’еперь молодожены пили это вино вместе. Љ вину им
подавали заливную рыбу или кислую капусту с грецкими орехами. Џотом они
сидели молча. Ћна смотрела на него, а он читал, листаЯ книгу с такой
быстротой, точно банкноты пересчитывал. Ђ она вдруг говорила сердито в ответ
на его чтение или молчание:
-- Ќу нет, неправда!
€нженер Џфистер утверждал, что во сне человек не стареет, и потому спал
со своей молодой женой по шестнадцать часов в сутки. Ћна его обожала. Ћна
кусала перстни слоновой кости на его пальцах и зажигала свои длинные черные
пахитоски от его трубок. ќти трубки, фарфоровые или пенковые, она мыла
коньЯком. Џотом на нее стало нападать безумное желание закурить одну из них.
‡аметив это, Џфистер сказал:
-- ’о, что нам в октЯбре кажетсЯ мартом, на самом деле -- Январь.
’огда она его не понЯла, но через несколько месЯцев и ей стало Ясно,
что она беременна.
‡десь следует сказать несколько слов об Ђлександре Џфистере, который
родитсЯ от их брака. ‚ семействе ђизнич его ждали с нетерпением, как
единственного наследника. Ќо он все никак не поЯвлЯлсЯ. ђодные с обеих
сторон ждали Ђлександра, но вместо него на свет поЯвилась племЯнница Ђмалии
Ђнна; потом вместо Ђлександра родилась сестра Ђнны, Њилена, и только вслед
за ними -- Ђлександр. …го имЯ поЯвилось за три года до него самого, или же
за пЯть лет до того, как ЂмалиЯ встретила Џфистера, и имЯ навсегда осталось
старше самого мальчика. ‡адолго до его рождениЯ о нем уже говорили, во
здравие его украдкой заказывались молебны в венских и пештских церквах, были
уже определены профессиЯ будущего наследника рода, гимназиЯ, которую он
будет посещать, его гувернер, француз с усами в два рЯда, ему уже были сшиты
матросские костюмчики длЯ воскресных прогулок и куплены золотые ложки, так,
точно он уже сидит на своем месте, заранее приготовленном за столом у
ђизничей в Џеште или за другим, в ‚ене, в столовой дома Џфистеров.
Ћднажды весенним утром, как раз в те часы, когда ђизничи переходили с
русского Языка на греческий, родилсЯ маленький Ђлександр Џфистер, красивый,
крупный ребенок. Ћн сразу закричал басом во все горло, причем стало Ясно,
что он родилсЯ с зубками. —ерез три недели после крещениЯ в венской
греческой церкви он начал говорить. Ќа третьем году жизни он уже свободно
оперировал пЯтизначными цифрами, на четвертом, к всеобщему изумлению,
выЯснилось, что мальчик умеет играть на флейте и свободно говорит попольски,
и мать заметила в его кудрЯх первые седые волосы. ‚ пЯть лет Ђлександр
Џфистер начал бритьсЯ. Ћн вытЯнулсЯ и стал похож на юношу. Ћкружающие
заглЯдывались на красавца с золотым колечком в ухе и прочили за него своих
Ќезамужних дочерей. Ћ нем бурно заговорили, точно “ всех вдруг развЯзались
Языки. ‘реди прочих выдумок, распространЯемых по преимуществу служанками,
особое внимание привлекала малопристойнаЯ легенда о преждевременной и
необычайно сильно проЯвившейсЯ половой зрелости мальчика. ђассказывали даже,
что у него есть сынок от бывшей кормилицы, который всего на год моложе отца,
но эти слухи были преувеличены. ‚ сущности, сын госпожи Ђмалии не казалсЯ
странным; те, кто не знал его истории и его подлинного возраста, не могли
заметить ничего необычного ни на его красивом лице, ни в его обходительном
поведении. € только мать повторЯла, как безумнаЯ:
-- Љрасота -- это болезнь...
Ќо ведь неделЯ, начавшись, не останавливаетсЯ на вторнике. ‚ шесть лет
Ђлександр Џфистер поседел и стал седым близнецом своего еще не успевшего
поседеть отца (которому тогда исполнилось двадцать пЯть лет); в конце того
же года мальчик стал съеживатьсЯ и стареть, как головка сыра, а в семь лет
он умер. ќто случилось в ту осень, когда по всей территории от ’исы до ’окаЯ
погибли виноградники, и легенда гласит, что в тот день во всей Ѓачке не было
сказано более пЯти слов... ‘емейство ђизничей эта смерть снова собрала
вместе, хотЯ и ненадолго, а семью Џфистер разбила навсегда.

-- Ѓоль точит человека, как мысли, -- заЯвила госпожа ЂмалиЯ, облачаЯсь
в траур, и немедлЯ развелась с мужем. Џоскольку Џфистер разорилсЯ еще до
женитьбы, работаЯ над проектом дирижаблЯ, после развода он растворилсЯ в
нищете, оставив на памЯть жене свои золотые часы, а себе взЯв те серебрЯные,
что отмерЯли времЯ госпожи Ђмалии. Ћна же после похорон срочно уехала к
родителЯм в Џешт. ‘идЯ у них в столовой, она перебирала свои каменные
пуговки и в упор смотрела на мать и на отца.
-- ќто твой муж и ты передали мне какую-то наследственную болезнь!
-- Ќаверное, все-таки твой отец, а не мой муж?
-- Ќе Я себе выбирала отца, а ты себе мужа...
-- ’ебе дай волю, ты бы и мать сама выбирала, а не только отца.
-- „а уж конечно, тебЯ бы не выбрала!
’ак они и расстались. Ћставшись опЯть одна, госпожа ЂмалиЯ положила в
сундуки лаванду, рубашки переложила ореховым листом, парики -- кукушкиными
слезками, а перчатки базиликой, в подолы одежды зашила вербену и вернулась к
своим странствиЯм, к своим синего, удивительно красивого темного цвета
платьЯм. Ќа груди у нее всегда висел медальон с портретом покойного
Ђлександра Џфистера, который на фотографии мог сойти за ее покровителЯ или
любовника, но не сына.
Ћна снова ездила по ресторанам в поисках острых вкусовых ощущений, но с
годами и это занЯтие утрачивало длЯ нее свою прелесть.
Ѓлюда, которые ей случалось пробовать в молодости, отличались от тех
же, испробованных теперь, не меньше, чем два различных кушаньЯ. € так же,
как трава не растет в тени грецкого ореха, руки ее перестали отбрасывать
тень: они становились прозрачными. “голки ее глаз посеребрились, она мало
говорила, при еде смотрела на кончик ножа; вместо того чтобы пить, она
целовалась со стаканом или же грызла мЯсо прЯмо из тарелки, вместо того
чтобы кусать любовника, которого у нее не было. ‚ один прекрасный „ень,
глЯдЯ, как всегда, на портрет в своем медальоне, госпожа ЂмалиЯ решила
что-нибудь предпринЯть, чтобы сохранить хоть памЯть о своем ребенке. Ћна
пригласила одного берлинского адвоката (ибо в тот день она оказалась в
Ѓерлине), дала ему портрет и попросила опубликовать дагерротип: ЂмалиЯ
ђизнич решили усыновить молодого человека, который окажетсЯ похожим на ее
покойного сына. „агерротип был помещен во французских и немецких газетах, и
в адрес адвоката стали поступать предложениЯ. Ђдвокат отобрал семь-восемь
фотографий, похожих на портрет из медальона госпожи ђизнич. Ћсобым сходством
с оригиналом отличалсЯ один человек с такой же седой шевелюрой, какаЯ была у
мальчика; ЂмалиЯ сравнила изображениЯ и решила усыновить седого мужчину, на
которого обратил ее внимание адвокат. Ќевозможно установить, как и когда она
узнала, кто этот человек. €бо ход времени вредит правде гораздо больше, чем
выдумке.
Ћблик человека, возникшего перед нею в дверЯх, настолько напоминал ее
сына, каким он был за год до смерти -- поседевшего, но красивого, -- что она
просто окаменела. Ћна обрадовалась, точно мальчик воскрес, и долго не желала
узнавать в нем своего мужа, изменившегосЯ, постаревшего и поседевшего и
потому теперь похожего на сына незадолго до его смерти. Ћна с восторгом
усыновила его и стала к нему относитьсЯ так же, как раньше к своему
мальчику, только без тени дурных предчувствий. Ћна вывозила его в Џариж на
выставки, выводила на званые обеды, восторженно щебеча:
-- ѓолод больше всего напоминает времена года, ведь у него тоже четыре
руки; есть голод русский, греческий, немецкий и, конечно же, сербский голод!
‚ этом состоЯнии постоЯнного восторга она начала сеЯть вокруг себЯ
мелкие монеты: как она их раньше всюду находила, так теперь терЯла. ‚есь дом
был засыпан мелочью, которую она оставлЯла везде: в своих шлЯпах, в
умывальниках, в ботинках...
-- Љакой ты красивый, как ты похож на отца, ну просто вылитый отец! --
шептала она, целуЯ своего приемного сына. Ќо в одно прекрасное утро это
безумие или же забвение, порожденное чрезмерностью воскресшей печали, -- что
бы то ни было, но оно разбилось о ее же собственное странное намерение. …сли
бы не оно, все шло бы по-прежнему нормально, хотЯ ничего нормального в этом
не было и быть не могло. Ђ именно -- госпоже Ђмалии пришло в голову женить
своего "сына", вернее, своего бывшего мужа, а ныне приемного сына.
-- Џора уж, он красивый, все еще красивый, как никогда раньше, но ведь
красота -- болезнь; рано или поздно все кончаетсЯ; он не стареет, зато Я
старею, Я хочу еще молодой дождатьсЯ внуков; нет, нет, надо торопитьсЯ, надо
его срочно женить...
Џфистер был в отчаЯнии. Ћн ощущал, как жар его трубки постепенно
опускаетсЯ в ладонь и как его полуседые волосы шевелЯтсЯ на голове, думаЯ,
на какую сторону лечь -- на черную или на белую? Ќаконец они твердо решились
-- на белую, и Џфистер впервые стал старше своего сына. Ћн молча терпел все
прихоти госпожи Ђмалии до тех пор, пока она сама не нашла ему невесту в
Џеште, из хорошей семьи, с большим приданым, простиравшимсЯ от Ѓуды до ќгры.
’ут Џфистер решительно заЯвил, что не хочет женитьсЯ, что он любит другую,
что он несчастлив в любви и что та, другаЯ, не может ему принадлежать.
ѓоспожа ЂмалиЯ притворно разгневалась и потребовала сказать, кто же это та
женщина, котораЯ смеет отвергать юношу из семьи ђизнич, то бишь Џфистер, но
он не желал отвечать. Ћни сидели в молчании, она смотрела, как он читает
книгу, перелистываЯ страницы с такой быстротой, точно банкноты считает, а
потом упрЯмо произнесла в ответ на его молчание:
-- Ќу нет, неправда!
-- Џравда, -- ответил он наконец, -- правда. …динственнаЯ женщина,
которую Я люблю и на которой Я мог бы женитьсЯ, но с которой мне никогда
больше не суждено быть, это ты...
Ћна расплакалась и только тут призналась и себе, и ему, что давно
догадалась, кто он, но что они действительно не могут быть вместе. Ќи единой
ночи. —то если у них опЯть будет ребенок? "Ќет, ни за что! ’олько не это!"
-- повторЯла она как в бреду. € они расстались, на этот раз навсегда. Ћн
осталсЯ ее приемным сыном. Ќа прощание он ей задумчиво сказал: -- ‡наешь, у
менЯ давно поЯвилось одно ощущение, обычное ощущение, какое, наверное, есть
у большинства людей: когда Я иду, Я никак не могу шагнуть так широко, как
мне надо и как Я могу: все времЯ наступаю кому-нибудь на пЯтки. џ стараюсь
идти осторожнее, но каждую минуту все равно передо мной оказываетсЯ чьЯ-то
пЯтка. ‘ловно пальцам нужна, кроме собственной пЯтки сзади, еще одна чужаЯ
впереди. —ьЯ же она, спрашиваю Я себЯ. Ѓыть может, это ахиллесова пЯта, наше
уЯзвимое место, только она находитсЯ не у нас, а у другого человека, пЯта,
котораЯ вечно торчит перед нашими пальцами, чтобы замедлЯть наше движение,
сокращать наш шаг... ЏолучаетсЯ, что длЯ того, чтобы двигатьсЯ, чтобы вообще
идти вперед, надо все времЯ кому-то наступать на пЯтки... Ђ наш Ђлександр,
знаешь, он, возможно, не встретил свою ахиллесову пЯту... Џотому он так рано
и ушел...
ќтими словами Џфистер простилсЯ с Ђмалией, и больше они не виделись. €
все же однажды утром она проснулась в ужасе, припомнив ту фразу, с которой
начались ее несчастьЯ:
-- ’о, что нам в октЯбре кажетсЯ мартом, на самом деле -- Январь...
…й показалось, что она чувствует под сердцем новый плод. Ћн рос
понемногу, как возрастал и ее ужас, ибо она его чувствовала. ќтот зародыш
все разрасталсЯ, хотЯ снаружи и был незаметен. ЂмалиЯ была в недоумении,
потому что после страшной истории с ее ребенком, после его смерти, а быть
может, избавлениЯ, она утратила потребность в любви и уже несколько лет, как
забыла о мужчинах. € все же то, что
завелось у нее под сердцем, ощущалось все сильнее. Џрошло целых
двенадцать месЯцев. ”игура ее не изменилась, ничего не произошло. € госпожа
ЂмалиЯ понЯла, что ей нужен не акушер, а врач. Ћна была больна.
…сли у читателЯ хватит терпениЯ, сколько нужно, чтобы зажил Язык,
ошпаренный горЯчей похлебкой, он узнает, как она вылечилась. Џричем
окончательно.

€з всего, что есть на свете, мысли больше всего похожи на боль, --
шептала про себЯ госпожа ђизнич, снова бросившись путешествовать и носЯ под
сердцем свою боль. Ћна блуждала по тем, уже знакомым, местам от ‚енеции и
Ѓерлина до вейцарии, по которым когда-то ездила с мужем в поисках
исчезающих вин и кушаний. ’еперь же она гонЯлась за своим гаснущим и тающим
здоровьем. Ћт доктора к доктору, от курорта к курорту возила ЂмалиЯ
ђизнич-младшаЯ фамильные кольца, украшавшие ее прелестные руки, серьги
прабабок ђжевуских с капельками Яда в камнЯх; она возила с места на место
свои платьЯ с зашитой в подол лавандой, показываЯ …вропе теперь уже свои
болезни.
-- ‚идишь, болезнюшка моЯ, как тебЯ принимают, -- стала она говорить,
когда у нее поЯвились прострелы, длинные, как распространенное предложение.
ќти боли продлевали свое времЯ за счет ее речи, котораЯ все сокращалась,
уступаЯ им место. …й порекомендовали одного лондонского терапевта. Ћна
глотнула вина в Ѓретани, переехала ‹а-Њанш в поезде, поставленном на паром,
и выплюнула вино в Ђнглии. ‘идЯ в приемной, она снимала и снова надевала
свои кольца. ‹екарь осмотрел ее, покачал головой и изрек:
-- џ могу вам дать только один совет. †ивите в сегоднЯшнем дне. ’огда
вы станете такой же, как все люди. €бо все мы, в сущности, жертвы длЯ нашего
завтра. Ќас нет в будущем, словно мы и не родились, мы в нем похоронены, как
в движущемсЯ гробу, который переселЯетсЯ во времени и бежит впереди нас,
отсрочиваЯ окончательный уход на следующие двадцать четыре часа. ‚ один
прекрасный день мы это будущее нагонЯем. ’огда будущее, в котором нас нет,
переходит в настоЯщее и поселЯетсЯ в нем. ’огда всему конец. Ѓудущего больше
нет. Џодумайте, мадам, обо всех нас -- находЯщихсЯ в одном и том же
положении, -- и вы поймете, где вы сейчас...
ЋшеломленнаЯ этим приговором, ЂмалиЯ ђизнич бежала из ‹ондона. Ќа
обратном пути в вагоне-ресторане какаЯ-то дама случайно рассказала ей, что
где-то в …вропе есть лекарственнаЯ грЯзь, котораЯ лечит как раз такие
болЯчки, которые носит в себе и питает ЂмалиЯ ђизнич. (ЂмалиЯ к тому времени
начала невероЯтно много есть. Њожно было сказать, что теперь болезнь
вынуждает ее в третий раз объезжать все дорогие отели на континенте, потчуЯ
свою боль изысканными блюдами, которые больше не доставлЯли ей никакого
удовольствиЯ.) „орожнаЯ знакомаЯ упомЯнула по памЯти название этой грЯзи, и
ЂмалиЯ записала его на ленточке своего боа из перьев. Ќазвание гласило:
"Љошачьи ѓрЯзи". Ќа первой же станции, в Ѓретани, госпожа ЂмалиЯ купила
карту …вропы и начала высматривать это место. …й почему-то казалось, что его
можно найти, лишь бросив взглЯд на карту. Ќо на карте Љошачьих ѓрЯзей не
оказалось. ‚ Џариже она приобрела другую, более подробную карту и снова
принЯлась искать, но и там их не было. ’огда она схватилась за
энциклопедический словарь Ѓрокгауза и хотела в нем найти вожделенное
название, но сообразила, что даже не знает, на каком Языке его искать. €бо
само выражение "Љошачьи ѓрЯзи" на французский переводилось совсем иначе, чем
на немецкий или на русский. Ќа какую букву его искать? ѓоспожа ЂмалиЯ
бросила карты и лексикон и занЯлась устными расспросами. ‚о ”ранции ей не
удалось ничего обнаружить, и она последовала в ‚ену.
’ам шел такой снег, что раскроешь рот -- и Язык занесет. Ѓоли стали
проЯвлЯтьсЯ хором, и ЂмалиЯ уже узнавала одну из них, несомненно заводилу
этого хоровода. ‚ременами ей казалось, что она могла бы сыграть свои боли на
флейте. Љ сожалению, и в ‚ене никто не смог ей сказать ничего путного. Ћна
послала прислугу расспросить на вокзале, и какой-то машинист припомнил и
сказал, что один из его пассажиров ехал куда-то лечитьсЯ грЯзЯми и,
разузнав, направилсЯ в сторону Џешта. ЂмалиЯ поехала к матери в Џешт.
Ћтца ее давно уже не было в живых, а мать почти не слышала, что ей
говорЯт. ѓлаза у нее стали прозрачными, как лед на реке. Ќа мгновение
взглЯды матери и дочери соприкоснулись, как сообщающиесЯ сосуды. Ќо это
продолжалось только мгновение.
"’олько хлеб, одежду, обувь и ненависть человек способен растрачивать в
больших количествах, -- думала госпожа ЂмалиЯ, будучи в Џеште. -- ‚сего
прочего -- любви, мудрости, красоты -- на свете гораздо больше, чем мы в
состоЯнии потребить. ‚ечно слишком много роскоши, и никогда не хватает
простоты вещей..."
…ще оставшиесЯ в живых друзьЯ ее отца, которых она навестила в Ѓуде,
никогда ничего не слыхивали о Љошачьих ѓрЯзЯх, хотЯ и были владельцами
немалой части венгерской пушты (*). Џравда, некоторые знали, что в южных
губерниЯх какие-то грЯзи имеютсЯ, но никто понЯтиЯ не имел, то ли это, что
рекомендовано госпоже Ђмалии. …й посоветовали ехать к Ѓалатону, а потом на
юг в сторону Љапошвара и по пути расспрашивать людей.
__________
(*) Џушта -- степь, земельные угодьЯ, плодороднаЯ равнина.

Џогода была хорошаЯ, болезнь притаилась в ожидании дождЯ, госпожа
ЂмалиЯ еще раз вздохнула в свою севрскую чашечку, велела уложить в плетеные
корзины свои платьЯ и вина деда ђизнича и в сопровождении горничной и кучера
тронулась в путь. ‚ одно прекрасное утро, Ясное, как пЯтое времЯ года,
госпожа ЂмалиЯ оказалась в пуште, полной пыли и грЯзи, и встретила рассвет,
держа в руках лепешку, сдобренную салЯми, и маринованный перец,
фаршированный хреном. Љругом не было ни души. Ѓесконечность перед экипажем и
сзади него была в следах от вечных взглЯдов звезд. ’олько иногда чернело
небо от быстрых облаков птиц. ѓоспожа ЂмалиЯ третий день ехала на юг, ощущаЯ
вонь от грЯзи, но это была не та грЯзь, которую она искала. ‚скоре уже и
кучер не знал, куда они заехали. Ћн спрыгнул с козел, беспомощно оглЯделсЯ
вокруг и обозлилсЯ. ’огда он плюнул себе на ладонь, ударил по ней другой
рукой и поехал в ту сторону, куда брызнула слюна. ‚ тот же день пополудни их
опЯть вынесло на какую-то грЯзь. ‚переди дымилсЯ костер. Ћни подъехали ближе
и увидели бахчу. ‘торож пек в костре кукурузу. Ћн предложил им купить
большой арбуз длЯ прохлаждениЯ и пЯть крошечных, с кулак величиной, домой на
засол. € угостил печеной кукурузой и сыром.
-- ‘ыр, барынЯ, это всем Яствам господин, -- добавил сторож. -- …го
пока выдержишь -- побегаешь вокруг него.
Џри этих словах госпожа ЂмалиЯ обратила внимание на сторожа. Ћн был в
грубошерстной куртке, надетой прЯмо на голое тело, в ушах у него вместо
серег висели крестики.
-- ѓде это мы? -- спросила она.
-- „а в Ѓачке, где же еще!
-- Ђ как называетсЯ это место?
-- ѓрЯзи.
-- Џросто ѓрЯзи?
-- Љошачьи ѓрЯзи, -- добавил сторож.
-- ‡начит, приехали! -- с облегчением вздохнула госпожа ЂмалиЯ,
развЯзываЯ ленты своей шлЯпы. -- Ђ они лечат?
-- ‹ечат, кто не помер! —ернозем здесь знатный:
может и живого человека родить.
-- Ђ как бы здесь снЯть участок, чтобы грЯзи принимать?
-- Ќе знаю, барынЯ, надо у господ спросить.
-- Ђ есть здесь кто-нибудь из господ?
-- Ќет никого вот уже лет пЯтьдесЯт, -- отвечал сторож, -- Я здесь
один. ‚ладельцы далеко, да их уж и немного осталось.
-- Љак это? -- спросила госпожа ЂмалиЯ.
-- „а так, старый барин приказал долго жить. Ћсталась только молодаЯ
барынЯ.
-- Ђ она-то где?!
-- Ѓогу одному известно. Ќебось и сама не знает. ѓоворЯт, на свЯтого
ЏрокофиЯ не купаетсЯ. ђазъезжает по всему миру, место, говорЯт, ее не
удерживает. Џрошел слух, недавно была в Џеште...
ѓоспожа ЂмалиЯ стала перебирать в памЯти фамилии дам своего круга и
своего возраста из Џешта. Љак вдруг ей попалсЯ на глаза только что купленный
арбуз.
-- Ђ как зовут твою барыню? -- спросила она и получила ответ, о котором
читатель, наверное, уже догадалсЯ.
-- ЂмалиЯ ђизнич, по мужу Џфистер... “ж наверное, знаете ее историю, --
продолжал сторож, -- не может быть, чтоб не слышали... —то у нее с сынком-то
приключилось. ђедкий случай. Ќо поучительный. …го бог, маленького Џфистер то
есть, к тому времени еще не вырос. Ѓожок-то созревал медленно, а мальчик
быстро. Ѓожок и не досмотрел за ним, не сумел его задержать, как вот наши
духи нас придерживают. € некому было у дитЯти отнЯть плод познаниЯ. Ћн его
вкусил, и пришлось ему идти раньше срока из раЯ на землю. Џотому что у кого
глаза открылись, всегда должен уйти с того света на этот и обратно...
ЂмалиЯ ђизнич, в замужестве Џфистер, некоторое времЯ стоЯла как громом
пораженнаЯ. Џотом она стащила с себЯ ботинки и чулки и шагнула прЯмо в
грЯзь. ‚ спасительный холодок черного, жирного, родного чернозема. € землЯ
схватила и втЯнула в себЯ ее ноги с такой силой, точно хотела их здесь
посадить.

4 по вертикали

‚€’Ђ—Ђ

‹юди, которые боЯтсЯ жизни, поздно и неохотно уходЯт из родительского
дома и с трудом решаютсЯ создать собственную семью. Љак ни странно, Ђфанасий
ђазин принадлежал именно к таким людЯм, боЯщимсЯ жизни, и потому надолго
задержалсЯ в той семье, в которой родилсЯ.
‡атем он стал верным мужем своей первой жены, хотЯ она его и не любила,
а во втором, счастливом, браке с ‚итачей Њилут не терЯл свЯзи с матерью, не
переставаЯ сожалеть, что не знает своего отца, и продолжаЯ искать его.
‹юди, которые боЯтсЯ смерти, напротив, недолго остаютсЯ в своей семье,
быстро и легко они расходЯтсЯ по белу свету, расставаЯсь со своими близкими.
ѓероинЯ нашей книги, правнучка по линии последней, внебрачной свЯзи Ђмалии
ђизнич, младшаЯ из барышень Њилут, в замужестве Џохвалич, а потом ‚итача
ђазин, позднее прославившаЯсЯ под общеизвестной фамилией, о которой мы здесь
умолчим, принадлежала как раз к людЯм, боЯщимсЯ смерти. Ћна хорошо запомнила
из рассказов своей бабушки, что родилась на свет благодарЯ Љошачьим ѓрЯзЯм,
исцелившим ее прабабку Ђмалию. ‚итача на своем веку переменила множество
имен, часто бросала любовников, да и сама не раз оказывалась брошенной. ‡ато
грудь у нее при ходьбе не прыгала вверх-вниз, а покачивалась вправо-влево.
Ћтец ее, капитан Њилут, в годы между двумЯ мировыми войнами обучалсЯ в
какой-то французской артиллерийской академии, где потерЯл свою строевую
выправку, но зато приобрел прекрасные усы, которые он накручивал на
веретено, смочив предварительно сахарной водой, -- два жестких локона в
углах рта. Ћн полагал, что семь офицерских чинов соответствуют ступенЯм
музыкальной октавы. € только те, кто обладал слухом к такого рода музыке,
могли, по его мнению, продвинутьсЯ до следующей октавы, то есть генеральских
чинов. ‚ообще-то, капитан Њилут был весьма музыкален: он различал по звуку
сабли своих товарищей, но к октаве карьеры он оказалсЯ глух, как тетерЯ. Ћн
вернулсЯ в Ѓелград лишь ради того, чтобы женитьсЯ, получить свой последний,
капитанский чин, а также завести детишек, которые спали в Ящике под
кроватью. ‡атем он овдовел и оказалсЯ с четырьмЯ детьми на руках, да еще с
молодой тещей, интересной тем, что она не видела снов. Ћна укладывала волосы
в пучок на овальные серебрЯные часы и щеголЯла в шлЯпе из черной лаковой
соломки, насквозь проколотой китайской булавкой, котораЯ тихо звенела на
ходу. €менно тогда, как казалось капитану, он порвал „орожку, по которой
маршируют к следующему чину. € решилсЯ на единственный шаг, кроме строевого,
который еще помещалсЯ у него в голове. Ђ именно -- он решил больше не
женитьсЯ.
Џоэтому героиню нашего рассказа, ‚итачу Њилут, воспитала не рано
умершаЯ мать и не мачеха, которой у нее не было, а вышеупомЯнутаЯ бабка с
материнской стороны, госпожа €оланта, в девичестве €бич, во вдовстве
€саилович. Ћна дала девочке не менее сорока девЯти имен, и ‚итача сначала
научилась откликатьсЯ на Џаулину, Ђмалию, Ђнгелину, €оланту, ‚еронику и так
далее и только потом уже говорить.
Ѓабушка ее, госпожа €оланта, была в то времЯ еще красива и дородна.
ѓлаза у нее были черные, как Яйца, сваренные по-еврейски, а сила в руках
такаЯ, что она могла оторвать ручку от сковородки. Ћна была по-своему
набожна: на стене в ее комнате висела глинЯнаЯ икона "€ешуа останавливает
‘олнце и ‹уну над ѓибеоном". Џо вечерам она имела обыкновение созерцать
собственный пуп. ѓоспожа €оланта выросла в обедневшей, когда-то богатой и
знатной семье, и жизнь у нее была тЯжелаЯ. €з фамильных драгоценностей у нее
сохранились только три вещи: серебрЯные часы овальной формы, блюдо длЯ
гаданиЯ и плавнаЯ походка.
Џоходка ее была известна, как хорошее стихотворение, и у нее, у барышни
€бич, другие девушки потом учились ходить так, чтобы походка говорила. Ћна
умела "ходить грудЯми", как ее бабка ЂмалиЯ ђизнич-младшаЯ, а также как мать
Ђмалии -- …вдокиЯ ђизнич, котораЯ, рассказывают, умела, прогуливаЯ собаку,
сплюнуть ей на спину и так быстро спустить с поводка, что успевала заметить,
кому собака понесет ее слюну, или как мать …вдокии мадам Џаулина, графинЯ
ђжевускаЯ, в замужестве ђизнич, котораЯ ступала, где взглЯд упадет, но не
смотрела, куда ступает. ‚ один прекрасный день к отцу €оланты обратились
странные посетители, муж и жена, которые объЯвили, что наслышаны о девушке и
о красоте ее походки. Љругом шептались, что они пришли ее сватать. ‡а все
времЯ своего визита пришельцы не произнесли ни слова, точно в рот воды
набрали. Ћказалось все-таки, что они пришли посмотреть на девушку, которую
выбрали в жены своему сыну. ‚ знак того, что она им понравилась, оставили
они десЯть золотых дукатов, завЯзанных в кружевную перчатку. ‚ назначенный
день перед домом €бичей поЯвились цыгане и грЯнули свадебную песню "‘олнышко
всходит". €оланту, одетую во все белое, повели на кладбище, где ожидали ее
будущие свекор и свекровь. ‚ этот день исполнилось сорок дней их сыну,
который умер в двадцать лет, неженатым.
…го вынули из могилы, омыли, подстригли черные усики, отросшие после
смерти, одели в парадный костюм, надели ему и невесте венчальные перстни.
Љто-то прочитал две-три фразы из ‘вЯщенного писаниЯ. ‚се присутствующие, в
том числе и невеста, поцеловали жениха, и его снова похоронили. Џосле этого
ровно год €оланте не разрешалось выходить замуж. ’аков был обычай
придунайских славЯн. ѓод она прожила в доме жениха, носЯ траур и фамилию
своего суженого. ‡а это времЯ у €оланты выросла бородка под пупком, а под ее
хорошеньким носиком поЯвились настоЯщие гусарские усики, точь-вточь как у
того, кто лежал под землей. ’огда она нарумЯнила щеки, начернила брови,
накусала себе губы, чтобы казались Ярче, выставила тЯжелые груди в глубокий
вырез платьЯ и самой своей красивой походкой, унаследованной от первой
графини ђжевуской и насчитывающей не менее двухсот лет, направилась к
брадобрею. ’ам она, развалившись в парикмахерском кресле, приказала
подстричь себе усы. ‘ тех пор и носила она красивые, напомаженные усики,
ровненькие, как челка, черные, как вороново крыло, у нее были два ума,
которые лучше одного, и три уха. Ћна хорошо пела и болела каждый вторник. Ќа
девЯтом месЯце в грудЯх “ нее поЯвилось молоко, но зато во времЯ своих
визитов к брадобрею она подцепила мужа. ќто был некий €саилович, который
рассказывал такие были и небылицы о своих любовных подвигах, что брадобреЯм
после его ухода казалось, что они отродЯсь не имели дела с женщинами.
€саилович, убедившись в первую брачную ночь, что его вдовушка -- невиннаЯ
девица от смущениЯ заЯвил, что вообще не знает, чьего ребенка делает. ‚
результате этого брака овальные серебрЯные часы перестали тикать и родилась
будущаЯ мать ‚итачи.
Ћставшись сначала без мужа, а потом без дочери, госпожа €бич€саилович
посвЯтила себЯ внучкам, которые моментально выЯснили, что у бабушки на
голове имеютсЯ две крохотные лысинки, каждаЯ размером с дукат, на тех
местах, где ее прабабка-колдуньЯ носила рожки с колокольчиками. Џрабабка эта
могла, например, обрить человеку бороду в намыленном зеркале на расстоЯнии
десЯти метров, употреблЯЯ вместо бритвенного ножа свой левый глаз. Њадам
€оланта в ответ на все эти россказни только посмеивалась, но и она могла,
как оказалось, держать бритву ногой так же ловко, как и рукой, а также умела
зарезать змею серебрЯным динаром. ‚ дни затмениЯ солнца и ночами, когда луна
идет на убыль, она наливала воду в свое волшебное блюдо и ловила в него
солнце и месЯц, чтобы подсмотреть, с какой стороны их надкусывают черти. ‚
это времЯ она запрещала детЯм и щенЯтам пить воду, а на праздники не
разрешала девочкам ходить в уборную.
Љроме означенных достоинств €оланта обладала еще и другими качествами,
приЯтно возбуждавшими ее внучек. Ћна охотно плела легенды о красавицах из
рода ђизничей. Ћна полагала, что члены приличной семьи все равно что зубы во
рту, ђизничи в ее рассказах делились на резцы, клыки, коренные и зубы
мудрости, на шатающиесЯ, обломанные или смешные, тупые, больные, испорченные
или, наоборот, прекрасные блестЯщие зубы. …е россказни и походка особенно
хорошели, когда к ним в гости приходили товарищи капитана по службе -- майор
Џохвалич, с таким
узким лицом, что он мог бы сам себе облизывать уши, и полковник Љрачун.
‚се эти легенды о прабабках ‚итачи, о прелестницах, по которым поэты сходили
с ума, о несчастном красавце инженере Џфистере, который вначале был мужем, а
потом сыном своей жены, офицеры знали наизусть.
…ще одна особинка госпожи €оланты €бич была не совсем проста, и
проЯвилась она неожиданно, сначала в форме совсем безобидной. Ћднажды зимой,
в сочельник, капитан забыл купить рыбу, а покупка рождественского карпа
относитсЯ, как известно, к делам исключительно мужским. …го теща
презрительно прошептала про себЯ традиционную семейную фразу, что ее
друзьЯми остались только вкусные блюда, и сготовила длЯ себЯ тушеную
баранину с капустой. Џосле чего начала с бухты-барахты чудовищно толстеть.
Ћна полнела с невероЯтной страстью и быстротой, ЯвлЯЯ тем самым
пренебрежение к капитану. € Њилут, хотЯ ему о злосчастной рыбе ничего
сказано не было, ближе к весне стал замечать, что в доме происходит
неладное. ‹етом, когда они поехали отдыхать, капитану стало Ясно, что теща
полнеет назло ему, но он не мог понЯть, в чем провинилсЯ. Ћн старалсЯ изо
всех сил: открывал бутылки на бахче и, налив арбузы ракией, а дыни вином,
оставлЯл их на ночь, чтобы они хорошенько пропитались, но госпожа €оланта,
урожденнаЯ €бич, упорно продолжала готовить себе к каждому обеду
дополнительную порцию капусты с бараниной. Љаждый день она неуклонно
созерцала свой пуп до того, что забывала, где у нее левое ухо, а где правое,
перевЯзывала нитками бородавки у детей, чтоб отвалились, и по-прежнему
безмолвно толстела, желаЯ досадить своему зЯтю, капитану Њилуту.
Ќаконец в одно прекрасное утро капитан Њилут, точно завороженный этим
толстением, отправилсЯ в магазин и купил большую жестЯнку с печеньЯми.
ЏеченьЯ он раздал детЯм, а на крышке коробки вырезал дырочку размером с
грош, набил коробку рыбой и закрыл. Љаждый день он подливал в дырочку
понемногу оливкового масла, пока рыба его принимала. Љогда же рыба перестала
пить масло, он взЯл грошик и закатал отверстие. ђыбные консервы были готовы.
"ќто -- к ђождеству", -- заЯвил капитан. „евочки с изумлением взирали
на бабушку, котораЯ возликовала, с необычайной быстротой стала худеть, а
вместо баранины с капустой готовила себе фасоль с грецкими орехами. ЋпЯть
она двигалась плавно, Явно хорошела, и чем дальше, тем больше стала походить
на своего покойного мужа. Ћна снова превращалась в ту усатую красотку
прежних дней, что носила лорнет с надушенными стеклышками.
-- џ хочу быть красивой длЯ своих внучек, -- шептала она в свою чашку с
чаем. ‚ ответ на уговоры соседок выйти замуж €оланта, со знаменитой
двухтарифной улыбкой ђизничей на устах, отвечала, стремЯсь, чтобы ее слова
достигли слуха капитана Њилута:
-- “ всех моих мужчин стоЯло, пока не сгорит свечка за два динара.
ђазве теперь такого найдешь?
Љапитан Њилут ошеломленно посмотрел на госпожу €оланту и отправилсЯ
покупать свечу за два динара. Ћн и так давно уже собиралсЯ открыть карты
перед тещей и прЯмо сказать, что его мучит. Ћн обдумывал будущий разговор с
ней по дороге на экзерцирплац, где жеребцы занимались онанизмом, ударЯЯ себЯ
членами по брюху. Ћн составлЯл и составлЯл необходимые фразы, но они
проплывали по его голове, как пыль от упомЯнутых жеребцов, и никак не шли с
уст.
Љапитан Њилут был мужчина в самом соку. …сли бы он захотел, то
пуговицей, отлетевшей от его ширинки, навернЯка можно было выбить глаз
попавшемусЯ по дороге прохожему. †енщина была ему необходима, как ложка к
обеду, но он был далек от мысли привести своим девочкам мачеху. Ќи на что не
решаЯсь, он шептал глубоко про себЯ, обращаЯсь к прекрасной госпоже €оланте
в той глубине, где рождаютсЯ уже не слова, а слезы: "Џомогите же мне,
помогите, если хотите добра мне и своим внучкам..." Ќо вместо этих простых
слов в голове у него болталась фраза, запомнившаЯсЯ из бесконечных тещиных
рассказов:
-- ’о, что в октЯбре кажетсЯ мартом, на самом деле -- Январь...
’ут он заметил, что мадам €оланта снова начала толстеть назло кому-то.
Ћн не знал, кому именно, но дело было Ясное, даже дети заметили. ‘пециально
длЯ нее отдельно ставились на стол тушеные синие баклажаны. Џеред тем как
принЯтьсЯ за еду, она шептала молитву: "Љрестом осенЯем себЯ, ограждаЯсь от
сатаны, не боЯсь его уловок и засад..."
€ снова ее потолстение нарушало покой в семье. “ капитана уши горели от
глупых насмешек, а в доме чего только не случалось. ‚друг распахивалсЯ шкаф,
и все цвета какого-нибудь пестрого платьЯ или полоски юбки разлетались по
комнате, порхаЯ мелкими кусочками шелка, ослепшими от солнца. ‚ футлЯре
своих карманных часов капитан Њилут находил дождевых червей. ‘амой же вдове
€саилович ни с того ни с сего начал ЯвлЯтьсЯ покойный муж. Ћн объЯвлЯлсЯ
каждый раз, когда светил полный месЯц, точно так и надо. Џравда, он путал
дни недели. Ќапример, покойник не знал, идет ли вторник за средой или,
наоборот, впереди нее. …сли он поЯвлЯлсЯ не вовремЯ, приходилось его
€справлЯть и возвращать, откуда пришел. ’огда госпожа €оланта брала блюдо,
наливала в него воды и начинала ворожить вместе с внучками.
Џрошло два месЯца с тех пор, как вдова €саилович снова начала толстеть.
‚ один прекрасный вечер капитан Њилут ополоснул свой уд посолдатски,
спрыснув его водой прЯмо изо рта, и, решившись пойти на приступ, ворвалсЯ в
светлицу госпожи €оланты.
Ћна лежала в чем мать родила, созерцаЯ свой пуп. Ќа фоне простыней ее
тело, пахнувшее лимоном, походило на хорошо подошедшее белое тесто с
глубоким пупком посредине. Џод пупком была огромнаЯ мохнатаЯ третьЯ грудь, а
повыше пупка -- талиЯ, одна из красивейших, какие только капитану Њилуту
довелось в своей жизни видеть. Џо крайней мере так показалось Њилуту при
свете свечки ценой в два динара, горевшей на столе. Џри виде этой свечи
капитан несколько смутилсЯ и утратил дар речи, а госпожа €саилович
продолжала непоколебимо шептать свою молитву или то, что она читала вместо
нее. Ќаконец молитва закончилась. ’огда она повернулась к капитану, дунула
на свечку и притЯнула его к себе тем самым жестом, каким ласкала его
дочерей. € шепнула, обнимаЯ его:
-- ’о, что в октЯбре кажетсЯ мартом, на самом деле -- Январь...
Џосле сладостных объЯтий, лежа на спине, капитан попыталсЯ в темноте
погладить ее. Ћна была рЯдом и, как он догадывалсЯ, уже худела с
головокружительной быстротой. Ќащупав что-то весьма ощутимое, он спросил
наугад:
-- ќто у тебЯ что, нога? -- и в ответ получил хорошую оплеуху, горЯчую,
как блинчик с творогом. €бо это была не нога, а рука.

-- Ѓабушка, твои часики опЯть не работают! -- любила говорить маленькаЯ
‚итача Њилут госпоже €оланте. ”амильные часы в виде серебрЯного Яйца давно
уже не ходили, но еще играли свою мелодию.
‚етер гнал по небу облака в одну сторону, цикады гнали по горЯчему небу
тишину в другую; была война, капитан Њилут ушел на эту войну, и о нем ничего
не было известно. ѓоспожа €оланта разрешала внучкам подносить к уху свои
часики и слушать их, как слушают шум волны в морской раковине.
-- ђаботают они, детка, работают, -- говорила она, -- только
отсчитывают не теперешние часы, а другие, давешние.
€ правда, в овале остановившихсЯ часов журчало давно прошедшее времЯ, а
во времени звенели голоса прежних красавиц из семейства ђизничей. Џравда,
одна из девочек, ‚ида, не слышала ничего, кроме хрипа, но зато ‚итача, у
которой уши были разные -- одно глубокое, как домик улитки, а другое
плоское, как речнаЯ раковина, -- ‚итача слышала все. ‚ часах легко
различалсЯ высокий мЯгкий голос графини Џаулины ђжевуской, в замужестве
ђизнич, а вслед за ним -- щебет ласточек перед дождем, когда они вспарывают
пыль кончиками своих крыльев; слышалсЯ звук флейты Ђмалии и звон ее
стеклЯнных шпилек, позвЯкивавших в волосах, когда она пробовала свои любимые
блюда, а напоследок -- надтреснутое меццо-сопрано госпожи …вдокии.
…динственной, кто не подавал голоса из часов, была безвременно умершаЯ мать
‚итачи, ‚ероника €саилович. ‚место голоса матери ‚итаче слышалось в
серебрЯном овале весьма отдаленное сопрано, хорошо промытое сырыми желтками.
ѓоспожа €оланта утверждала, что этот голос не принадлежит никому из женщин
их семьи. ќто был самый красивый голос из серебрЯных часов и вообще самый
красивый голос, который ‚итаче довелось когда-либо слышать.
-- ќто шлюха ЏолихрониЯ голос подает, -- утверждала бабушка €оланта. --
Ћна влюбилась в твоего маленького прадедушку Ђлександра Џфистера, и он с ней
прижил ребенка, стал отцом, будучи сам от ђоду пЯти лет.
-- Ќу расскажи мне о ней! -- умолЯла ее ‚итача. -- ђасскажи, что
случилось потом с их сыном? ‚едь, как-никак, он наш родственник! ђасскажи!
ђасскажи сейчас же!
-- „а нечего и рассказывать. “ этой Џолихронии вместо глаз были под
бровЯми две огромные синие мухи, вот и все...
Ќа этом месте у вдовы €саилович, урожденной €бич, Язык точно примерзал
к гортани. ‚ыговариваЯ за что-нибудь ‚итаче, бабушка всегда называла ее
именем одной из ђжевуских:
-- ‡адница у тебЯ, ќвелина, ровно из чистого золота, а вот в голове
одна чушь. ‡аймись-ка лучше своими делами.
Џришлось ‚итаче прекратить свои расспросы. Ќо Џолихронию она запомнила
крепко. € мысленно добавила ее имЯ ко всем своим многочисленным именам.
‚итача, Џараскева, ЂмалиЯ, Џаулина, ќвелина, Љаролина, Ђнгелина,
ЏолихрониЯ и т. д. была прежде всего особа замечательной красоты. …е тело
глубоко врезалось в мечты всех когда-либо видевших ее мужчин. “ нее была
между грудЯми выемка в виде латинской буквы V, а пальцы на ногах такие
изЯщные и совершенные, что она могла бы ими играть на роЯле. †енскаЯ красота
ее прабабки Ђмалии ђизнич-младшей, несколько поколений передававшаЯсЯ
исключительно по мужской линии, в последнем колене снова воплотилась в
женщину, в ‚итачу Њилут. Њежду нею и ее сестрой ‚идой, котораЯ совсем не
походила на ‚итачу, служили своего рода переходным мостом две другие сестры,
но они умерли в раннем детстве, унесЯ с собой все сходство черт, что было в
их внешности. Ѓыло вообще незаметно, что они родные сестры. ”игурой и лицом
‚иды прабабушка ЂмалиЯ, по мужу Џфистер, безнадежно проиграла своему
достойному супругу: судЯ по лицам рано умерших сестер ‚иды и ‚итачи, можно
было предполагать, что их шахматнаЯ
партиЯ еще не закончена или по крайней мере отложена; но фигура и лицо
‚итачи Њилут свидетельствовали о том, что сицилийскаЯ защита прабабушки
Ђмалии против прадедушки Џфистера увенчалась полным успехом, красивым матом
в один ход. Ћт своего родного отца ‚итача унаследовала одну только тонкую
кожу, такую прозрачную, что через нее, казалось, зубы просвечивали.
’аким образом, каждый вечер ‚итача опускала на зеленые глаза Ђмалии
ђизнич прозрачные веки своего отца, капитана Њилута, и погружалась в сны, не
приснившиесЯ ее бабушке, госпоже €оланте. ‚ этих зеленых глазах сны виделись
так же Ясно, как будущее в блюде бабушки €оланты.
Ћднажды вечером в полнолуние, когда исполнилось три года с тех пор, как
капитан не подавал о себе вестей, госпожа €оланта налила воды в свое блюдо,
позвала внучек, и они вынесли волшебный сосуд под лунный свет, точно ведро
из колодца достали. ‘тоЯла зимнЯЯ ночь, ЯснаЯ, как день; тонкий ледок хватал
лужи; над улицей гасли звезды, и увидеть их можно было только в незамерзшей
воде. “лица была длиннаЯпредлиннаЯ: в начале осень, в конце зима, в одной
части полдень, в другой уже темнеет и свет зажигают; в одной части учат
русский Язык, в „ругой -- его уже забывают... ‚ конце этой улицы госпожа
€оланта, держа блюдо с водой, шептала себе в грудь:
-- Џусть воскресенье с понедельником повенчаетсЯ, а вторник со
средой...
Ћна боЯлась, что в воде покажетсЯ женское лицо, и это означало бы, что
капитана нет в живых. Ќо поЯвилось лицо мужчины, омытое лунным светом, и
госпожа €оланта в восторге воскликнула:
-- Ћн! Ћн! „ети, узнали отца?! ’ак им стало известно, что капитан Њилут
жив и здоров. € в самом деле, он вскоре вернулсЯ из немецкого плена, принесЯ
на своем исхудавшем лице пару хорошо откормленных ушей. ‚ доме своем он
обнаружил вместо мадам €оланты €бич старуху, котораЯ по утрам, чтобы
проснутьсЯ, пила чай с перцем и без конца стонала, что половина ее души
умерла, а в комнате своей дочери ‚итачи застал восьмилетнего соседского
мальчика, которого хозЯйка комнаты, совершенно голаЯ, возложила на себЯ,
шепча ему на ухо:
-- Ћбожаю маленьких мальчиков, ах, как Я люблю, когда мне мальчики
делают деток...
Џеред таким зрелищем капитан позорно отступил. € вообще, он больше не
ориентировалсЯ в этом доме, где стульЯ мЯукали и кусались, как кошки, потому
что плоть и кровь артиллериста Њилута превращалась в плоть и кровь юных
девиц. Џерепуганный, он моталсЯ между госпожой €олантой, котораЯ повсюду
оставлЯла после себЯ горЯчие сиденьЯ и заламывала брови аж до самых волос,
что придавало ей изумленный вид, и дочерей, оставлЯвших по полотенцам и
наволочкам тени своих зеленых век и черных ресниц и следы Ярко-красных
ночных улыбок и укусов, предназначавшихсЯ чудовищам из снов, от которых
потом моча сплеталась в тугие струи. Њилут слонЯлсЯ по комнатам с окаменелым
взором, его пробирала дрожь при виде того, как обе девчонки потихоньку
блевали, стараЯсь таким древним способом добитьсЯ необыкновенной стройности
талии. Ћн с трудом выносил запах депилаториЯ, которым в доме пропахло все,
даже серебрЯный овал говорЯщих часов. „евицы чистили свои гребенки зубными
щетками, а тюбики с вазелином протыкали шпильками... ‚ одно прекрасное утро
капитану послышалось, что у него в ванной отхаркиваетсЯ мужчина, причем с
перерывами, словно его тошнит сапогом. Њилут ворвалсЯ в ванную по всем
правилам военного искусства -- нога вперед, затем рука -- € увидел там
‚итачу, котораЯ прочищала горлышко.
‘овершенно растерЯвшийсЯ капитан отослал старшую, ‚иду, к венским
родственникам Џфистерам, а сам с горЯ принЯлсЯ разводить розы у себЯ в
цветнике. Љак ни странно, ему это удалось. “ него оказались, как говорЯт в
народе, "зеленые пальцы", он чувствовал, что былинка былинкой
перевЯзываетсЯ. Ќо самого главного он не знал. Ћн не знал, что за всеми
этими соседскими мальчиками и мЯукающими стульЯми стоит семейнаЯ трагедиЯ,
которую от него тщательно скрывали.
‘лучилась она, пока капитан был в плену. € вот как.
Ћднажды утром ‚итача взглЯнула на свежесваренное небо, темное, как
летнЯЯ ночь, и, пошвырЯв в ванну все свои гребенки -- серебрЯные, слоновой
кости, стеклЯнные и Янтарные, -- запела, входЯ в воду. Ћна была еще скорее
девочкой, чем девушкой, но это вступление в воду предопределило всю ее
дальнейшую жизнь. Ћна пела в эту минуту песню, которую вскоре забыла и потом
лет двадцать ждала, пока она вспомнитсЯ. ЏеснЯ называлась "ЏоследнЯЯ голубаЯ
среда". Ќа свою беду, она ее все-таки припомнила. Ќо еще тогда, когда она
девушкой пела ее в своей ванне, все поразились. ‚ тот день они впервые
услышали ее пение. џсно было, что у ‚итачи абсолютный слух. ќто было тем
более странно, что в обычной речи она говорила неразборчиво и могла
показатьсЯ косноЯзычной. Њадам €оланта €саилович по этому случаю подарила ей
свои овальные серебрЯные часы, в которых пела флейта Ђмалии ђизнич. €оланта
научила девочку гадать по блюду и пригласила ей учителЯ -- ставить голос.
‚сЯ семьЯ ждала, когда ‚итача заневеститсЯ, -- тогда станет Ясно, вынесет ли
ее голос тЯжесть ее совершенного слуха.
“читель ‚итачи, старичок с двумЯ бородами, висевшими каждаЯ под своим
ухом, был от нее в восхищении.
-- ‚ начале всего был голос, -- сказал он ‚итаче на первом же уроке. --
Ѓожественный ѓолос спел следующую фразу: Fiat! € это было слово трагического
смысла, которым ѓосподь сотворил четыре стихии этого света. ќто был Axis
Mundi! Ѓог изваЯл свет вокруг голоса, как вокруг оси. Џервое же чувство,
которое создал ѓосподь, был слух Ђдама. €менно поэтому на ‘трашном суде и
рыбы запоют...
€ старикашка с четырехугольными зрачками и трубочкой волоска темени
нагнулсЯ, чтобы показать ‚итаче репродукции старых фресок, на которых были
изображены поющие рыбы.
‚итача в ответ только улыбалась. “ нее был красивый широкий лоб, словно
вылепленный из теста, она была левша на одно ухо, но зато умела заводить
часы своим молчанием. “читель пениЯ полагал, что это молчание и есть
постановка голоса и его лицеваЯ сторона. € вообще, отнюдь не безразлично,
молчит ли певец в це-дуре или в лЯ миноре.
-- ѓоворЯт, что певцу голос не нужен, что он думает ушами, но не в ушах
фокус, -- повторЯл наставник, обучаЯ ‚итачу византийскому церковному пению,
которое, как он полагал, было лучше и старше музыки Ѓаха. ‚олосы у старикана
росли даже на ногтЯх, своими мохнатыми лапами он иногда гладил ученицу по
щечке и мимолетно щипал за грудь, говорЯ при этом, что если у баса должны
быть Яйца, то у сопрано -- сиськи. Ћн учил ее петь вечерние песни, которые
не пелись днем, но годились только в темноте, когда по звуку можно узнать,
большой рост у поющего или маленький. Ћн учил ее также забывать о том, что
ей хочетсЯ, ибо это важнее и труднее, чем помнить о том, чего не хочетсЯ.
‚ечерние песни, которые в церкви поют во времЯ всенощной, были трех родов:

1) песни, похожие сами на себЯ, не имеющие образцов, но сами служащие
образцом другим песнЯм;
2) песни, подражающие другим песнЯм и носЯщие их клеймо (имЯ);
3) песни, которые ни другим не подражают, ни сами никому образцом не
служат.

-- …сли ты не в состоЯнии понЯть путь этих песен, -- говаривал учитель,
-- вдолби себе в голову, что они поют о следующем:

1) чем мы могли огорчить других;
2) чем другие огорчили нас;
3) чем мы сами себе причинили вред.

‡акончив урок, наставник с довольным видом потирал руки и предупреждал,
что ‘олнце содержит также и лунный свет, точно так как хороший голос
содержит в себе наперед все песни, как уже существующие, так и те, что еще
возникнут в будущем. ‚итача возвращалась с этих уроков, точно омытаЯ
музыкой, и ей казалось, что времЯ движетсЯ невыносимо медленно. Љак еда,
которую никак не сжуешь. ‚ ее времени все еще было слишком много костей.
‘ама же она или молчала, или пела, а петь она начинала, едва только выйдЯ за
порог или подойдЯ к окну, как птица, котораЯ поет, едва встает солнце. ‚
глазах ‚итачи блистало созвездие Ѓлизнецов, и госпожа €оланта, урожденнаЯ
€бич, восхищенно шептала, что неделЯ, если уж началась, на вторнике не
остановитсЯ, и голос шлюхи Џолихронии звенел из серебрЯных часиков, а ‚итача
пела и пела. ‚ ее голосе глубокий альт все еще мешалсЯ с высоким сопрано, а
между ними порой зиЯла пустота. Ћна ждала, когда проЯвитсЯ ее настоЯщий
голос, ждала часа, когда созреет ее певческий дар. € все вокруг тоже ждали.
Ќаконец голос проЯвилсЯ, и все пошло вверх тормашками.
Љогда ‚итача заневестилась, глаза у нее стали прозрачные, глубиной в
два метра и десЯть сантиметров. „альше глубина уже не просматривалась.
ђесницы у нее всегда были словно присыпаны пылью, а голос ее -- голос,
который так много обещал, голос, поЯвлениЯ которого всЯ семьЯ ждала, как
ждали когда-то рождениЯ маленького Ђлександра Џфистера -- вдруг треснул,
подобно глинЯному сосуду, стал низким и совершенно ни на что не годным. Ћн
перестал удерживать то, что в него наливали. ‚се содержимое вытекало прежде,
чем его успевали выпить. ќто была настоЯщаЯ катастрофа. Ћт певческих
талантов ‚итачи осталось одно молчание, и ее школьные подружки злорадно
шептались, что знаменитый голос был внебрачным ребенком, что он унаследован
по линии Ђлександра Џфистера и потому состарилсЯ раньше времени.
Ќекоторые женщины не умеют вести хозЯйство, и в доме у них всегда
беспорЯдок. „ругие не умеют разобратьсЯ в своей душевной жизни, и там царит
хаос. ‚се это надо вовремЯ упорЯдочить, иначе потом будет поздно. €бо на
этом "потом" кончаетсЯ всЯкое сходство между домом и душой. ‚итача,
очевидно, об этом не знала. ‚ ее душе воцарились беспорЯдочность и чувство
поражениЯ. Ћна стала заикатьсЯ в жизни, но в то же времЯ во сне говорила
чисто и красиво. Ћна стала левшой и утверждала, что левши -- это те, кого в
прошлой жизни били по правой руке, или те, кто в будущей жизни положит руку
в огонь за друга своЯ. Ѓыла весна: по небу неслись стаи ласточек, они
разделЯлись пополам и переворачивались, точно на небе кто-то выжимал черное
полотно, а ‚итаче все мерещилась одна и та же картина -- летучаЯ мышь,
висЯщаЯ вверх ногами под животом обнаженного мужчины. ’огда-то она однажды
вечером заплела волосы в косу и заманила в дом соседского мальчишку,
рыжего-рыжего, точно ржавчина, и затащила его в свою постель, чтобы он ей
сделал ребенка, как сделал ребенка колдунье из серебрЯных часов, Џолихронии,
ее маленький прадед Ђлександр Џфистер, родившийсЯ с зубами и со знанием
польского Языка. ‘оседского мальчишку звали ‘узин, ему было всего восемь
лет, и он не понЯл, что от него требуетсЯ. Ћднако он впоследствии еще раз
пришел в комнату ‚итачи и принес ей мацу. Џри этом он сказал:
-- Љоличество страха в мире постоЯнно, оно не уменьшаетсЯ и не
увеличиваетсЯ, но должно, как вода, распределЯтьсЯ между всеми живыми
существами. —то ты об этом думаешь? џ думаю, что последние люди от страха
потерЯют рассудок. Ђ если так, то дикие звери где-нибудь в Ђфрике должны
боЯтьсЯ и за менЯ. …сли Я боюсь меньше, значит, ктото другой боитсЯ больше,
а завтра если вы меньше будете боЯтьсЯ за менЯ, то Я буду боЯтьсЯ настолько
же больше. ‘трах -- как общее имущество. Љак одежда, которую людЯм пришлось
надеть на себЯ после изгнаниЯ из раЯ, ибо они увидели свою наготу перед
лицом смерти...
Ќа другой день немцы угнали в лагерь ‘узина и всю его семью.
-- Ќикогда, Я не оскверню эту мацу вкусом другой мацы, -- шептала
впоследствии ‚итача... -- ‚кус этой мацы во рту длЯ менЯ все равно что
единственный ребенок.
Љогда ‚итача начала приставать к восьмилетним мальчишкам на улице,
подсматривать, как они писают, и заплетать им на голове косички, заманиваЯ к
себе в постель, достойнаЯ вдова €саилович пришла в ужас. Ѓрови ее целыми
днЯми порхали вверх-вниз, точно собираЯсь взлететь. Ќаконец они окончательно
взлетели с лица и упорхнули под самую прическу. ’огда госпожа €саилович
взЯла в руки раскаленный нож, нарезала лук, сготовила тушеные синие
баклажаны и снова начала толстеть. Ќа этот раз она толстела назло внучке.
ѓлЯдЯ, как красивый зад ‚итачи Њилут жадно поглощает панталоны, прихватываЯ
иногда и часть штанины, бабушка шептала в очередную порцию синеньких:
-- ‡адница-то у нее -- ровно золотой дукат, а вот голова дурнаЯ. …й
нужен кто-нибудь постарше, чтоб за оба уха ее держал. Љто-нибудь сильно
постарше ее.
‚ернувшийсЯ с фронта капитан Њилут покуривал свой табак, сквозь
божественный аромат которого пробивалсЯ дух муравьиной кислоты, а мадам
€оланта, ни слова не говорЯ внучке, с каждым днем поглощала все большие
количества баклажанов. Ћна толстела последний раз в своей жизни, твердо
решив любой ценой отвадить девушку от страсти к маленьким мальчикам с
волосенками, торчащими, как цыплЯчьи перышки, и с глазами, похожими на
стеклЯнные пуговицы. Ћна задумала выдать ‚итачу замуж. €з этого ничего
хорошего не получилось, а вышла большаЯ беда, потому что все превосходно
задуманные воспитательные мероприЯтиЯ кончаютсЯ бедой.
‚итача тем временем паслась в саду, доедаЯ оставшиесЯ на деревьЯх
персики прЯмо с ветвей, отчего сей вертоград был усеЯн огрызками, и плела
косы из всего, что попадалось под руку. €з отцовской бороды, из волос
бабушки и сестры, из собственного мха между ногами и из волосенок
попадавшихсЯ на улице мальчишек. ‘обственную длиннющую косу она всегда
держала в руке, как плеть, в глазах у нее отражалось созвездие ђака. ’аким
образом, у госпожи €оланты были все поводы, чтобы толстеть и толстеть. Ћна
даже стакана воды не выпивала без того, чтобы не бросить украдкой взглЯд на
внучку и не прошептать: "€шь ЯдренаЯ какаЯ, прЯмо не ущипнуть!"
Ѓабушкино потолстение и на этот раз возымело свое действие.
ђыбка-флюгер на крыше дома принЯла новое направление, домашние вещи,
которые, как и люди, ночью спЯт, а днем занимаютсЯ своим делом, потерЯли сон
и начали потрескивать по ночам, что, как известно, бывает к переезду; в доме
становилось все невыносимее, усы капитана Њилута отвердели, как рыбьи кости,
и начали колоть ему подбородок при еде и при разговоре; одна только ‚итача
не ощущала ничего, разве что ей временами казалось, что кто-то невидимый
пытаетсЯ схватить ее за уши.
-- ЌижнЯЯ губка от Ђмалии ђизнич, а верхнЯЯ -- от графини ђжевуской, --
ворожила бабушка €саилович, в отчаЯнии кидаЯ взглЯды на ‚итачу, котораЯ
оттопыривала губы, полные густой, как мед, слюны, и не подавала признаков
каких-либо перемен настроениЯ. Ћна целовала недоеденные кусочки хлеба и с
прежним упорством щипала соседских мальчишек.
‚ один прекрасный день, когда бабушка уже доела сотую порцию своей
баклажанной икры, ‚итача была обнаружена после уроков неподалеку от школы.
Ћна била какой-то шваброй по окнам в первом этаже чьего-то дома и, заикаЯсь,
выкрикивала, услышав треск стекла:
-- Ђ мне замуж пора! Ђ мне замуж пора! Љапитан Њилут, мужчина не из
слабых, с жесткой тенью и носом твердым, как камень, застыл от ужаса и с тех
пор сам начал заикатьсЯ, если ему случалось обратитьсЯ к дочери. ѓоспожа
€оланта понадеЯлась, что дело пошло на лад, но она была не права. Ќа свете
нет ничего, что однажды не стало бы истиной, точно так как остановившиесЯ
часы всегда проходЯт свое мгновение точности. Ќо истине, как и тесту,
необходимо времЯ и тепло, чтобы выходитьсЯ и поднЯтьсЯ. ‚ то времЯ любимым
изречением ‚итачи была школьнаЯ поговорка: "“м не вырос, да любовь поспела".
Љогда отец бывал по делам в полку, она все времЯ проводила в школе. ‚ тот
год груди у нее росли быстрее, чем зубы, и как раз тогда стало видно, какие
у нее красивые губки: верхнЯЯ сладкаЯ, а нижнЯЯ горькаЯ, как миндаль. Џо
первым двенадцати августовским днЯм можно узнать, какими будут следующие
двенадцать месЯцев, а по двенадцати месЯцам этого года можно было
догадатьсЯ, какой будет †изнь ‚итачи Њилут. ‘тоЯла осень, и из серебрЯных
овальных часиков доносилсЯ шепот Џолихронии: "Я все твои слезы выпила,
видишь, ты и слезинки не уронила!"
‚итача же заплетала косы где только могла и переживала свой первый
школьный роман. Ћдин из тех романов, которые долго помнЯтсЯ, легенды о
которых передаютсЯ из поколениЯ в поколение.
Ћна познакомилась с Ђфанасием ђазиным, которого тогда еще звали ’асой
‘виларом. Ћн училсЯ в той же школе. Ћднажды он уступил ей место в трамвае.
Ћна же. в ответ перекрестила его, как делали когдато в подобных случаЯх
богомольные старушки. Ќо как-то странно перекрестила, то ли одним пальцем,
то ли высунутым Языком. ‚ следующий раз он увидел ее одиноко стоЯщей на фоне
желтой стены на школьном дворе. Ћна смотрела на него остановившимсЯ
взглЯдом, не отвечаЯ на приветствие. Џосле нескольких минут молчаниЯ она
изрекла:
-- ’ы, Ђтанас ‘вилар, длЯ менЯ староват! €щи себе другую. џ люблю
совсем маленьких мальчиков, помоложе менЯ.
-- „а ведь и Я предпочитаю девочек помоложе, -- ответствовал он. -- ‘
удовольствием трахнул бы одну из твоих кукол. Џринеси-ка мне в следующий раз
какую хочешь.
‚ ответ ‚итача стала потихоньку опускатьсЯ на корточки, сидЯ лицом к
своему кавалеру. Ќе успела она присесть, как между ног у нее сверкнула
блестЯщаЯ и остраЯ как бритва струЯ длиной метра в два, направленнаЯ прЯмо в
него. Џосле этого случаЯ они долго не виделись. ‚стретив его случайно, она
продолжала молчать. Ќесколько месЯцев она разглЯдывала его своими глазами,
полными мутной воды, текущей с такой быстротой, что она кажетсЯ неподвижной.
‚ глазах ‚итачи отражались звезды из созвездиЯ Ѓыка, темные, как ее голос,
которого Ђтанас не слышал целых десЯть недель. Ќаконец она принесла ему
куклу. Љуклу звали так же, как сестру ‚итачи.
-- ‚от тебе жена. …е зовут ‚ида, -- сказала ‚итача, и он снова услышал
ее глубокий голос, ничего не удерживавший, как надтреснутый кувшин, голос, о
котором было столько разговоров.
Ђтанас был на год моложе ‚итачи. Љогда он ей об этом сказал, она
взглЯнула на него, облизнула губку графини ђжевуской, прикусила другую, что
досталась ей от Ђмалии ђизнич, и они стали встречатьсЯ. Џосле этих свиданий,
на которые ‚итача шла как бы неохотно, Ђтанас по ночам возвращалсЯ домой,
чувствуЯ, что в волосах у него запутались ее надтреснутые слова и хриплый
шепот. ‚итача же себЯ прежнюю, еще не знавшую любви, не без иронии называла
"сестра Љолючка".
“знав про это дело, капитан Њилут перепугалсЯ насмерть. Љаждое утро,
пережевываЯ отгрызенные кончики усов, он искал и находил в помутневших за
ночь зеркалах ‚итачи тень еще одного несовершеннолетнего любовника своей
великовозрастной дочери -- тень Ђтанаса ‘вилара, которого мы сегоднЯ именуем
Ђфанасием ђазиным. “ капитана в то времЯ и так хватало хлопот. Њало того что
его обошли с производством в следующий чин, ему стал снитьсЯ покойный отец,
причем в возрасте значительно более солидном, чем когда он умер. Љапитан с
содроганием размышлЯл о том, что покойник, наверное, продолжает стареть
после смерти, и задавал себе вопрос, сколько же тысЯч лет пройдет, пока он
угомонитсЯ окончательно. ‘тараЯ мадам €бич, как нарочно, в эти дни умерла,
располнев сверх всЯкой меры, с отчаЯниЯ, что ее попытки толстеть назло
внучке ни к чему не привели. ‚ полном смЯтении чувств капитан стал звать
вторую свою дочь, ‚иду, вернутьсЯ домой, но она в ответ лишь смеЯлась над
ним в своих письмах из ‚ены, слегка припухших, ибо она заклеивала конверты
слезами. ‚ конце концов, отправлЯЯсь в очередной раз на месЯц на маневры,
капитан обратилсЯ к одному из своих добрых товарищей, майору Џохваличу, тоже
артиллеристу, с которым он был знаком еще по ”ранции, и попросил на времЯ
своего отсутствиЯ присмотреть за дочкой. ‘ тем он и ушел своей тернистой
дорогой. ’рудно сказать, что и как затем происходило, а только когда через
месЯц капитан Њилут позвонил в дверь своей квартиры, ему открыл майор со
свежезаплетенной косицей на голове и со словами:
-- ‡адница у нее -- ровно золотой дукат, а вот голова дурнаЯ. …й нужен
кто-нибудь постарше, чтоб за оба уха ее держал...
“ Њилута от изумлениЯ взвыли разом все мозоли, он выхватил револьвер и
прицелилсЯ в майора, чьЯ физиономиЯ осклабилась навстречу ему, обтЯнутаЯ
чем-то вроде искусственной кожи. Љапитан испытывал чувства человека,
которому пролетающаЯ птица ни с того ни с сего нагадила в стакан с вином.
ќто помогло майору опередить его. Ћн уже держал в руках ключ от своей
холостЯцкой квартиры. Љапитан почесал висок дулом револьвера, выкопал свои
розы и переселилсЯ в тесную гарсоньерку Џохвалича. Ћн наскоро устроил
свадьбу дочери с бывшим приЯтелем, завернул свое боевое оружие в старую
рубашку и послал его зЯтю и с этой минуты больше не выпил ни капли жидкости
и ни разу не помочилсЯ до конца жизни. “мер он со словами: "Ѓезумный живет,
пока хочетсЯ, а умный -- пока нужно".
“ ‚итачи родились одна за другой две дочери, брак с майором Џохваличем
вошел в накатанную колею, серебрЯные часики были преданы забвению, а она все
шептала в свою чашку кофе с молоком:
-- „умать не надо. Њысли похожи на голод, всегда одни и те же. Ќадо
есть, а не думать. -- € она не думала. Џравда, времЯ от времени набирала
води
в блюдо, унаследованное от прабабушки, и подолгу всматривалась в его
пустое дно. Ќапрасно она ждала, покажетсЯ ли в воде хоть какойнибудь образ,
какое-нибудь лицо, мужское или женское. € полнела. ’огда она стала такой
красавицей, какаЯ нам в школе и не снилась. Љосточки у нее пощелкивали, как
летЯщие от костра искры. ‚ уголках ее глаз каждое утро светились прозрачные
камешки, в которых отражались, подобно плененным в Янтаре мушкам, сильно
уменьшенные ее сны...
Ћт покойной госпожи €оланты она успела узнать, что демоны разговаривают
через человеческий кашель, свист или храп. Ћна слушала, как муж в постели
рЯдом с ней ест по-сербски, а затем переводит эту еду на французский, -- как
он уплетает капусту, лакомитсЯ маринованными перцами в рассоле, обгладывает
рыбные кости, прихлебывает ракию или дует на кукурузную кашу, в которой
лопаютсЯ воздушные пузырьки... Ќо из того, что говорили демоны, она не
понимала ни слова, ибо ей недоставало второй части разговора -- ее
собственного чиханиЯ, храпа или кашлЯ. Ћна попробовала учитьсЯ. ’ри года
подрЯд горел по ночам свет в ее комнате. Ќо ничего из этого не вышло. ’огда
она начала болеть по вторникам. ‚о времЯ болезни она писала бесконечные
письма, которые не отсылала на почту, а разбрасывала по всему дому, набивала
ими стенные шкафы и Ящики, хранила под кроватью или даже в старых мужниных
сапогах. Ќо если бы она их и посылала тем, кому они были предназначены,
выходило бы то же самое, ибо прочесть написанное почерком ‚итачи Џохвалич
было совершенно невозможно. …е почерк не разбирали ни майор, ни его дочери.
Ђ ‚итача с самого начала писала письма своим девочкам, которые играли рЯдом
с ней и еще не умели ни читать, ни писать.
‚ один прекрасный день совершенно неожиданно (ведь они годами не
встречались) снова поЯвилсЯ Ђфанасий. Ћн прислонил свой велосипед к воротам
ее дома и вошел в квартиру, где когда-то жили сестры ‚итача и ‚ида, а теперь
обитали супруги Џохвалич. ‘воим длинным Языком он облизал слезы с ее глаз,
он взЯл ‚итачу за руку и увез сначала в ‚ену, а потом в Ђмерику. Ћн оставил
велосипед, жену, сына и мать, а она оставила мужа и детей, к которым никогда
больше не вернулась.

6 по вертикали

’ђ€ ‘…‘’ђ›

Ќадеюсь, что Я ничего не перепутал в этой истории, рассказанной мне
однажды в деловой поездке господином Ђфанасием ђазиным, человеком к тому
времени уже богатым и весьма уважаемым.
-- ‘идел Я как-то раз в трактире "’ри скамейки". Ќа столе передо мной
-- курительные трубки. •орошо прочищенные, прЯмо звенЯт, как трубы, только
что не играют. ‚ыбираю Я себе трубку и думаю. Ћт молодости моей одни слезы
остались. „а и те не сладкие, как когда-то, а с горьким осадком. Ђ хоть и
такие -- знаете ли вы, голубчик мой, что такое слезы? Љто поймет, что каждаЯ
слеза двух слез стоит, будет достоин своих слез, а в противном случае и того
меньше. —то же касаетсЯ сердца...
Ќа этом месте размышлениЯ мои прервало поЯвление трактирного слуги.
‡авЯзав себе на памЯть узелок, Я спросил его:
-- Ђ что, братец, есть у тебЯ капуста с бараниной, которую на свадьбах
подают?
-- ќто какаЯ, прошу покорно? -- осведомилсЯ он. Џри этом Я заметил, что
один глаз у него меченый, из него словно каплЯ воска вытекла, а на кончике
носа блестит слеза. ќта слеза двух слез не стоит, заключил Я про себЯ и
объЯснил ему: речь идет о капусте с бараниной, котораЯ с утра ставитсЯ на
огонь, а вечером снимаетсЯ. € так -- семь дней.
-- ’ак приходите через семь дней, -- ответствовал слуга.
-- Џрекрасно! —то ты пьешь? -- спросил Я на это.
-- ѓосподин весьма любезен. -- Ћн очень обрадовалсЯ моему предложению.
-- "‹акрима Љристи". Ћбожаю "‹акрима Љристи".
-- —удно! ’ак принеси мне бокал "‹акрима Љристи". Ћн отправилсЯ
выполнЯть заказ, а Я продолжил свои размышлениЯ с того момента, на котором
остановилсЯ. —то же касаетсЯ сердца, думал Я, сердце тоже с некоторых пор не
бьетсЯ у менЯ в груди, а только царапаетсЯ -- скребетсЯ изнутри, как
зверюшка, запертаЯ в клетку. Џеред клеткой -- простор и свобода, сиЯющаЯ
речка, но только ты ее заметишь, как она сворачивает в лес и гаснет. “
клетки же дверцы из еловой дранки. “дарит клювом соловей -- они выдержат, но
если в клетке кобчик, дверцы разлетЯтсЯ с первого же удара и отпустЯт птичку
на волю, как дым в синее небо...
’ут в трактир вошла бельмоглазаЯ служанка, которую Я поджидал. џ
подхватил ее под локоток и посадил с собою рЯдом.
-- Џочему вы так бледны? -- изумилсЯ Я, разглЯдев ее лицо.
-- Ћ ужас, господин мой, еще бы не быть мне бледной! ‚едь Я увидела
дьЯвола.
-- Ђ где дьЯвол?
-- Љак это где?! „а вы и есть дьЯвол.
-- Ћ, если бы это было правдой, вот счастье-то! …сли бы это оказалось
правдой, -- сказал Я пока. -- Ќо займемсЯ делом! ‚ы принесли бутылку?
Ћна достала из кармана маленькую бутылочку ракии и смущенно спросила:
-- Ќеужели вы уверены, что по вкусу ракии сможете узнать, те ли это
дамы, которых вы разыскиваете?
‚спомнив, что каждый из нас рождаетсЯ хромым на одну из своих душ, Я
отрезал:
-- “верен! -- и без церемоний отпил из бутылочки.
ЌеторопливаЯ река тишины и умилениЯ разлилась по моей груди, замедлЯЯ
ход всего, что она там застигла. џ узнал молодость по тишине и теплу, что
вошли в менЯ, и, несмотрЯ на свой возраст, снова углубилсЯ в недавние
мысли...
-- „а! „а! -- сказал Я служанке. -- џ узнаю, это их ракиЯ! ’акую ракию
гнал еще их отец! Ћна очень крепкаЯ, зайца убить может.
Њысли же мои, пока Я посасывал эту склЯночку ракии, черт их разберет,
ровно птицы небесные, то в минуту соберутсЯ стаей, то вдруг, помотавшись
между ‡ападом и ‚остоком, снова исчезнут. Љогда же им времЯ придет, каждаЯ
улетит от нас со своей стаей куда-то на какойнибудь свой ћг. €бо и мысли
наши хотЯт согретьсЯ и отдохнуть от наших холодов и холодностей, с тем чтобы
вернутьсЯ, когда наши холода минуют... …сли они минуют...
-- ‡начит, -- говорил Я про себЯ, -- они не переехали. Ђ фамилию все ту
же носЯт или замуж повыходили?
-- ’олько одна носит прежнюю фамилию, Ћльга. Ћна овдовела и снова взЯла
отцовскую фамилию. Ђ остальные все переменили, -- отвечала бельмоглазаЯ.
-- Ќу ладно, -- подхватил Я, -- а что, Ћльга все так же сосет кончики
своих волос и любит лепить мушки?
-- ‹юбит, -- отвечала удивленно служанка.
-- ‡начит, все сходитсЯ! Ђ скажи-ка теперь, что ты любишь больше всего
на обед?
-- –ыпленка, запеченного в тесте с ветчиной, -- радостно отвечала
бельмоглазаЯ.
џ отпустил ее прочь. Љогда же она вышла, Я подумал, что будущее имеет
ценность только в том случае, если мы его предскажем, иначе же оно просто
обычное горючее, кизЯк, если хотите. ’ут подошел уже знакомый слуга с каплей
воска на веке, несЯ мое вино, и Я наконец заказал обед.
-- Џринеси-ка мне, -- сказал Я ему, -- цыпленка, запеченного в тесте с
ветчиной.
Џосле обеда Я вышел на улицу, и в ушах у менЯ зашуршал шелковой бородой
давно не слышанный мною Язык, который Я учил когда-то в молодости. Љак легко
человеку при звуках Языка вспоминаетсЯ такое, о чем этот Язык не
рассказывает и рассказывать не собираетсЯ, что тебе и в голову не придет, о
чем бы ни шла речь. € все же о ком-то напомнит, кто знает о ком, шепнет тебе
этот шорох что-то такое, что ты потом все только озираешьсЯ и с трудом
понимаешь, где ты. ‘ этими мыслЯми Я оглЯделсЯ вокруг и с трудом понЯл, где
Я нахожусь. Џередо мной по улице трусила побитаЯ молью собака, забрасываЯ
заднюю левую ногу между передними. Џотом она вдруг переменила ногу и,
перекосившись на другую сторону, забежала во двор. џ все еще не мог понЯть,
где это Я оказалсЯ. Њне вдруг стало Ясно, что всегда существуют два "теперь"
и что настоЯщее -- вещь вовсе не такаЯ единаЯ и неделимаЯ, как мы обычно
думаем. Њне пришли в голову изумительные слова, как, например, "крокарье"
(*) или "скара" (**), которые бог знает что значат, но ласкают слух. Љому
какое дело до значениЯ слов, если они, в числе других, прилипают к твоему
уху (даже если из него сопли текут, как из носа), -- прилипнет, например,
такое прекрасное, вечно молодое выражение, как "белые пчелы". Љакие дивные
слова: "белые пчелы"! Ђ означают они то, что ты хочешь и не хочешь. "Ѓелые
пчелы" -- это колено твоего потомства (если оно у тебЯ есть), которое
следует сразу за правнуками. Џредставь себе, как силен и предусмотрителен
Язык! „а, словом надо заниматьсЯ, пока оно еще не слово. ‡анималсЯ же ты в
молодости любовью, пока это еще не была любовь...
___________
(*) Krokar (словенск.) -- ворон, krokarje -- вороны.
(**) ‘каре, шжаре (ср. итальЯнок, squartare -- резать) -- ножницы.

€менно в это мгновение Я постучал в дверь, но мне никто не ответил. џ
зевнул в кулак, на секунду перестав слышать, и снова стукнул. ’ишина, как во
времЯ зевка. џ нажал на ручку и вошел в дом Ћльги. ‚се было открыто настежь.
„ом тонул, как корабль. €коны уже висели криво, а окна наполовину
затворились сами собой. ‚ одном из зеркал Я вдруг увидел Ћльгу и обомлел.
Ћна стоЯла в углу и не сводила с менЯ глаз. џ смотрел на нее, точно видел ее
впервые, и она на менЯ точно так же. Ћна менЯ не узнала. џ помнил ее
девчонкой, котораЯ вертела головой вправо-влево, отгонЯЯ косами мух, и
сейчас у нее были длинные неопрЯтные распущенные волосы.
-- —то вам от менЯ угодно? -- спросила она каким-то водЯнистым голосом,
которого Я раньше не слышал. Ћна стоЯла укрытаЯ своими волосами, как шатром.
Ћна никогда не была красивой, но свою неуклюжесть считала достоинством,
глупость -- свидетельством невинности, а непривлекательную внешность --
гарантией того, что станет свЯтой. ђаз в месЯц она, как змеЯ, менЯла на
пЯтках кожу. џ подумал, что наши предки, творЯ нашу жизнь и молодость, столь
же неловко заложили в них и нашу старость и смерть. џ рассматривал в заднее
оконце небо за домом с надутыми ветром облаками, плывущими, как паруса,
которым не нужны корабли. Џотом Я встал и плюнул ей в ухо.
-- Ђфанасий, грубиЯн несчастный, ты все такой же! -- вскрикнула она,
радостно всплеснув руками. -- да Я тебЯ не узнала!
ђечь ее пошла петлЯть, как и раньше. Ћна была из тех, кто любой
разговор вывернет в овраг. ‚скачь и где-то посреди налепленных мушек Я сразу
узнал всю ее жизнь с тех пор, как мы расстались. Ћна угостила менЯ кофе и
ракией, той самой ракией, благодарЯ которой Я ее нашел. Њы сидели и
разговаривали. џ наблюдал за игрой ракии в бутылке, -- не имеЯ своего цвета,
она собирала в себЯ все краски комнаты, точно сорока перьЯ, и в них
красовалась. џ заметил, что она предпочитает желтую. Ћльга рассказывала
неутомимо. ђано выйдЯ замуж, она рассталась с мужем и тем гордилась, ибо
постоЯнные разводы в их семье были чем-то вроде наследства, передававшегосЯ
из поколениЯ в поколение.
-- Џомнишь, дружок, притчу, -- говорила она мне, радостно щебеча о
своем замужестве, -- притчу о писателе и беднЯке? †ил-был писатель, писатель
как писатель, не испортит только то, что не напишет. ‚стретил писатель на
улице беднЯка: один-одинешенек, голову приклонить негде, стоит, на пальцы
дышит. “ступил ему писатель место в одном из своих рассказов. Џоживи,
говорит, здесь хоть некоторое времЯ, комната там просторнаЯ, еда в моем
рассказе в изобилии, там, правда, холодно, снег идет, зато есть печка с
дровами, можешь гретьсЯ сколько угодно. ѓоворит писатель с беднЯком, а у
самого даже очки прыгают, так растрогалсЯ. ЃеднЯк молчит, только борода у
него блестит. ђыжаЯ, прЯмо огненнаЯ, хоть трубку от нее прикуривай. ЃеднЯку
деватьсЯ некуда, и на том спасибо, кто нищ и гол, тому, говорЯт, и во сне
обед хорош. ‚селилсЯ он в рассказ. Џервый день он все спал. ‚торой день все
ел, а на третий пошел знакомитьсЯ с соседЯми -- с другими персонажами этого
рассказа. Ћни смотрЯт -- вроде бы человек не отсюда, но разгуливает, как
главный герой. Ќа четвертый день пошел денег просить взаймы, не то, говорит,
всю фабулу вам испорчу. ‘тали они ему ссужать кто грош, кто два, чтобы
отделатьсЯ. Ћн денег не отдает, а на пЯтый день начал к женщинам из рассказа
приставать. ѓлаз у него дурной: щупает бабу, а сам смотрит глазами кислыми,
как вчерашнЯЯ картошка. Ќа шестой день сделал кому-то ребенка, а на седьмой,
заметив, что он согласно рассказу разбогател, из рассказа-то и вышел, на
главную героиню написал куда следует два-три доноса, быстро продвинулсЯ по
службе и стал председателем общины места действиЯ, рассказ запретил, а
писателЯ обвинил в том, что ему снЯтсЯ такие-то и такие-то (протоколом
подтвержденные) гнусные сны, и стал его по суду преследовать...
Ќу точно так было и с моим браком. …ле жива осталась, точь-в-точь как
этот писатель.
-- Ђ детей и внуков накатала? ќтому рассказ не помешал, наверное? --
прервал Я ее, а сам все смотрю, скажет ли она что о детЯх. Ќо она начала
рассказывать о сестрах. Ќу ладно, думаю, пусть себе: о сестрах поговорит,
потом и о детЯх что-нибудь скажет.
-- џ, милый мой, тону вместе с этим домом. Џока мы, сестры, были
вместе, Я тЯнула семью. –ецилиЯ и ‹енка (помнишь ‹енку? любовник зовет ее
Ђзра), как повзрослели, так начали тЯнуть на себЯ. ‘емьи длЯ них не
существует, и неудивительно. ‘ами свою семью не строили, домом не
обзаводились. „а и не обзаведутсЯ, потому что любовники не дадут. Њои сестры
предпочитают жить как сейчас.
-- Ђ какие они? -- спрашиваю, а сам все жду, когда она о детЯх
заговорит.
-- Џомнишь маленькую рыбку? Љогда ее щука проглотила, она подумала: вот
было бы счастье, если бы менЯ сом проглотил! „лЯ них предел свободы -- когда
они могут ругать менЯ и моих; они нас выбрали виновниками всех своих
несчастий и считают, что мы на нашем общем горе наживаем капитал. €з-за этой
ложной свободы -- обвинЯть другого -- они о своей свободе и не думают. ‚се
боЯтсЯ быть смешными. Ќе смеют даже чихнуть, пока не чихнул любовник. ‘о
мной поддерживают отношениЯ и семью сохранЯют лишь постольку, поскольку это
не вредит их личным интересам и интересам их любовников, которых они бог
знает где находЯт. џ же блюду свои личные интересы и пользу моих детей
постольку, поскольку это не расходитсЯ с интересами большой семьи, то есть
всех нас, считаЯ и сестер. „лЯ менЯ ни их любовники, ни мой бывший брак
большой ценности не представлЯют. џ всем длЯ семьи пожертвовала, а вот детЯм
моим в этой семье неуютно.
Љак только она заговорила наконец о детЯх, Я обратилсЯ в слух и
подумал: вот сейчас бы ей спросить о моих доходах, и настанет мой черед
говорить.
-- џ сестер своих насквозь вижу, -- продолжала она, -- мы разного
безумиЯ люди. ЉаждаЯ из них все тЯнет к себе и к своему дорогому, а Я вот уж
и состарилась и страшнаЯ стала во сне, а все никак не пойму, в чем длЯ моих
детей польза, не строю и не планирую их будущее, потому что не привыкла,
думаю, семьЯ сама собой все обеспечит и о них постараетсЯ, все само собой на
места встанет.
-- Љто ни себе, ни своим не поможет, не поможет и другому, --
подтолкнул Я ее.
-- ’ебе легко говорить! Ђ каково одинокой женщине? Џоневоле к семье
приклонишьсЯ, надо же где-то защиту искать, у менЯ ведь нет сильных
защитников, как у моих сестер. „лЯ менЯ семьЯ -- единственный заслон от
плохих людей.
Ќо и здесь, в собственном доме, приходитсЯ такое терпеть, что и
представить трудно. Њы с сестрами плюем друг в друга слезами, а потом ходим
с солеными лицами. Љаждый вечер Ђзра бьет поклоны, молитсЯ, чтобы черт или
Ѓог унес куда-нибудь детей –ецилии, а –ецилиЯ стоит на коленЯх и о том же
молит Ѓога или черта -- чтоб унес подальше Ђзриных детей. Ђ Я здесь перед
иконой молюсь и шепчу: "ѓосподи, если ты услышишь их молитвы, то мои можешь
и не слушать. ’огда все услышано". Ќо он не слышит. ‘естры со своими
покровителЯми ничем не гнушаютсЯ. € внуков моих не щадЯт, девочек моих,
внучек, своим любовникам подсовывают, чтоб их задобрить. ѓлЯдишь, через
несколько лет ЯвлЯютсЯ ко мне от них какие-то девки, здравствуйте
пожалуйста, или незнакомые парни, которые от наливок не просыхают, и
говорЯт: "ќто мы, твое потомство, те самые, которых подкинули".
Ћткуда мне знать? Ќачну подсчитывать, какие от моих детей, а какие от
чужих, и концы с концами не сходЯтсЯ. „умаю, этот не наш, да и тот вроде бы
не из моих. ѓолова болит, спать не могу, все думаю, какие настоЯщие, а какие
нет.
-- Ќу так если больше некому, Я тебе помогу. € тебе, и твоему
потомству. „лЯ того Я и приехал.
-- •одЯт слухи, что у тебЯ, когда ты уезжал в большой мир, три динара
за один шли, а теперь будто бы каждый динар два приносит. Ќу что, стоило
уезжать?
џ подумал про себЯ: да она бесценнаЯ, ее надо в обертке держать и
беречь, как дрожжи на ђождество. Ђ сказал Я следующее:
-- ‚начале Я намучилсЯ. ‡а первый год странствий по меньшей мере три
раза Я сам себе снилсЯ. ‡наю, что это Я, но снитсЯ мне, что Я старик. ‚есь
седой во сне, как овца... Ѓыл Я где-то в вейцарии, нанЯл комнату, лег в
кровать, повесил рубашку на стул, точно сидит кто-то ко мне спиной. Ђ утром
встал Я, одеваюсь, посмотрел вниз, а у менЯ мужского хозЯйства совсем нет,
все втЯнулось, как улитка. ’ут Я подумал: такой он у менЯ будет после
смерти. ЋглЯдываю Я комнату и вспоминаю, что сербы еще с восемнадцатого века
говорЯт, что живут расселенными, как евреи. ќту комнату в вейцарии Я
нарочно не убирал, чтобы ни мне самому, ни другим не казалось, что это мой
дом. ‘колько же поколений так еще будет жить, думал Я, разглЯдываЯ глубокую,
как снег, пыль по углам и паутину, липнущую к ресницам. ’ак Я думал, пока
еще надеЯлсЯ иметь детей. ‚от, живу и вижу: по-немецки могу сказать что
хочешь, но, когда они ко мне обращаютсЯ, ни слова не понимаю. ’оска в углу
тикает, как часы, будит менЯ каждую весну и иногда спешит, непроветренные
шкафы вонЯют прошлогодним табачным дымом, а Я спЯтил, пишу по-английски
кириллицей, греческими буквами переписываюсь с Њюнхеном, латинской азбукой
по-русски пишу. ЌаЯвуто Я здоров, а во сне болею и только через сны понимаю,
насколько все во мне изменилось, причем безвозвратно. ‘ны плоские,
одномерные, хоть бы один с другой комнатой. “тром можно их протоколировать,
инвентаризировать, точно казарму какую-нибудь. Ћдним словом, не сны, а
говно.
-- ’ак стоило ли все это затевать? -- встрЯла в мой рассказ Ћльга.
-- •уже всего стало, когда пришел успех, а с ним и деньги. ’ебе этого
не понЯть, да и Я не понимал, пока не испытал на себе. ’е, кто тебЯ любил до
твоего успеха, после успеха тебЯ любить не будут. ‘лавы и успеха люди не
прощают. € эти люди тебЯ оттолкнут. Ђ ты, хочешь не хочешь, их тоже
возненавидишь и оттолкнешь от себЯ тех, с кем когда-то „ружил. Ћни длЯ тебЯ
умрут. ’ы повернешьсЯ совсем к другим, кого ты узнал и кто с тобой
познакомилсЯ лишь после твоего успеха. Ћни-то и станут твоей родней, твоими
друзьЯми. Ќо разговением поста не возместишь. Њне от всего от этого проку
мало. “ тебЯ хоть есть дети и внуки. ‡наю, знаю, ты скажешь, что внуки твои
несчастны, но мне-то куда податьсЯ, одинокому, как тропинка в лесу?.. Ќу вот
мы и подошли к цели моего визита. џ подумал: мне не было дано счастьЯ в
потомстве, зато у тебЯ оно есть. •оть половина желаниЯ исполнилась, если не
все целиком. џ решил тебЯ разыскать и, вот видишь, нашел. Љак говоритсЯ,
встречают по одежке, а по уму провожают. Ќам с тобой друг перед другом
притворЯтьсЯ нечего. “ж мы-то с тобой друг друга знаем как облупленные.
-- ‡наем, знаем, -- подтвердила Ћльга, начинаЯ не глЯдЯ, вслепую
собирать рюмки слева от себЯ, не спускаЯ с менЯ взглЯда, клейкого как
плесень, что хватает сразу все, на что попадает.
-- ‚от видишь, -- продолжал Я, -- тогда перейдем к делу. џ хочу
усыновить некоторых твоих потомков, собственно говорЯ всех, сколько их есть
и будет...
’ут Ћльга бросаетсЯ в мои объЯтиЯ и целует менЯ губами, из которых
верхнЯЯ пахнет хлебом, а нижнЯЯ -- пробкой.
‘квозь этот поцелуй Я вспоминал ее губы двадцатипЯтилетней давности, те
поцелуи через ее волосы. џ вдруг почувствовал себЯ слабым и одиноким, Я
увидел на небе все семь звезд созвездиЯ ЏлеЯд, как семь дней недели, и мысли
у менЯ разбежались, как облака в речке. џ почувствовал в себе ночь ночей
моих, почувствовал, который в ней пробил час, и сказал:
-- Ћльга! Љорова ты эдакаЯ! џ ведь не к тебе сватаюсь. џ хочу купить
твоих правнуков. •очу тебе заплатить, сколько они стоЯт, и переписать их на
мое имЯ.
Ћна на менЯ взглЯнула, быстрым жестом, точно муху поймала, вырвала
волосок из брови и только тогда удивилась.
-- —то ты сказал? Џравнуков купить?
-- „а.
-- Ђ зачем тебе правнуки?
-- ’ак ведь Я тебе сказал, одинок Я, как нос на лице, нужна мне на
старости лет опора и радость...
-- „а что ты мелешь, сам подумай, правнуков-то и Я не дождусь, не то
что ты...
-- Ќу не хочешь правнуков, продай белых пчел.
-- „а как же это, батюшка мой, можно продавать душу человеческую, да
еще и нерожденную? ’ы в своем ли уме? ‚едь у них еще и души-то нет! ‡наешь,
у тебЯ сила с умом не вровень, гораздо меньше, ты и десЯтую часть не
осуществишь из того, что задумал, а что ты задумал, Ѓог один ведает. Љак же
Я продам свою плоть и кровь, будь они тебе хоть сто раз нужны? „а еще
мужского пола? € речи быть не может. Ќе продаетсЯ.
-- Ќу если тебе претит мысль их продавать, представь, что Я хочу их
усыновить, и дело с концом. € им будет лучше, и тебе. џ приму на себЯ все
расходы по их содержанию. ‚сю эту сумму Я тебе сейчас же плачу наличными.
Џотом они будут по частЯм выплачивать, а не ты. —то тут неЯсно?
-- Ѓоже мой, Ђфанасий, да где ты сегоднЯ обедал? “ж не у того ли
разбойника, что держит трактир "’ри скамейки"? Ћн рыбу заворачивает и
выжимает, как рубашку, пока из нее весь запах не выветритсЯ. Ђ потом так
получаетсЯ, что кто поел, через семь дней эту рыбу вспоминает. Џока и из
него этот дух не выйдет... Ђ ты сам-то рыбной ловлей не увлекаешьсЯ? ’ут
окуни отличные водЯтсЯ. €х ловЯт на живых кузнечиков, замоченных в ракии...
ђыба клюет как бешенаЯ.
Џока Ћльга все это говорила, моЯ собственнаЯ меховаЯ шапка смотрела на
менЯ с углового столика сквозь полутьму, как кошка. џ вздрогнул то ли от
этого взглЯда, то ли от чего другого. Њне пришло в голову, что человек во
сне так же плохо помнит реальное, как и сны свои наЯву вспомнить не может.
€ Я ответил ей, точно ничего не слышал ни о рыбе, ни о кузнечиках:
-- ‚ерно ты говоришь, зачем они мне и что Я с ними буду делать? џ могу
взЯть и все остальное, что к ним прилагаетсЯ.
-- Љ кому? -- снова остолбенела Ћльга.
-- Љ правнукам, -- отвечал Я.
-- Ђ что прилагаетсЯ к правнукам? -- „а этот дом и участок при нем.
-- Ђ Я? -- сказала она. -- ЊенЯ, значит, побоку? -- Ћна задумчиво взЯла
стакан и полила цветы с ладони.
-- ’ы не помешаешь. ‘овсем нет. џ куплю дом при том условии, что и дом,
и землЯ станут моими только лет через двести. Ђ деньги дам сразу. Џокуда же
земли не возьму ни клочка, ни сколько портной на костюм берет.
-- Ќичего Я не понимаю. ’ы менЯ пугаешь. Ќикогда у нас с тобой таких
разговоров не было. ‡ачем тебе мой дом через двести лет?
-- Љак зачем? —тобы у правнуков крыша над головой была, простор, чтоб
побегать и свежего воздуха надышатьсЯ. Њне же самому ничего не надо, только
кусочек земли длЯ могилы. Ќу что тут странного, если человек выбирает место,
где его похоронЯт?.. Ќу не хочешь, так Я к твоим сестрам пойду. Ќа тебе свет
клином не сошелсЯ! -- ‘ этими словами Я взЯлсЯ за свою шапку.
-- ‘мотри, как бы она тебе котЯт не принесла, -- бросила Ћльга сквозь
смех, не сводЯ глаз с шапки. ‚ дверЯх Я почувствовал, как она вдруг
подкралась ко мне сзади, прижалась грудью к моей спине и шепнула в ухо через
волосы, свои и мои:
-- Ђ правнучек тебе не надо? †енского пола потомков не хочешь? Ћтдам за
полцены... ‚от, ты приехал ‚осток покупать, а арабы ‡апад торгуют. Ћтдам
тебе внучек, потому что ты с ‡апада. “ж лучше тебе, чем арабам.
’ут Я ощутил, как ее груди перекатываютсЯ вправо-влево по моей спине, и
почувствовал, что они прохладные. € услышал, как птицы вЯжут своими голосами
бесконечные чулки и тысЯчепалые перчатки там, наверху, под небом,
опустившимсЯ на землю вместе с темнотой. Њысли мои вновь разбежались, и
осталсЯ чистый прозрачный озноб, через который не пробивалось ничто, даже
звезды.
-- ‡а полцены? -- переспросил Я и вернулсЯ в комнату.

Џо горизонтали 2

3 по вертикали

Џ…‰‡Ђ†€, ЌЂђ€‘Ћ‚ЂЌЌ›… —Ђ…Њ

‚торой кондуит архитектора ђазина, находЯщийсЯ в нашем распорЯжении,
содержит несколько меньше сведений, нежели предыдущий. Ќа первой странице
бросаетсЯ в глаза следующее примечание хозЯина сих записных книжек: "Ѓроз
курит гаванские сигары и пьет виски марки "Chiwas Regal" двадцатипЯтилетней
выдержки. ‘воим гостЯм обычно предлагает вина урожаЯ того года, который
совпадает с годом их рождениЯ".
Џейзаж, нарисованный чаем на обложке этой тетради, представлЯет зрителю
обзор несколько шире, чем в других разинских записных книжках. ќто картина
морского берега с множеством прилегающих островов и облаков, плавающих в
небе, словно челны; в одном из уголков морской пучины, точно закрытаЯ в
тесной комнате, бушует небольшаЯ бурЯ. ‘охранилась кисть, которой рисовалсЯ
этот пейзаж. Ќа ней обозначено, что длиннаЯ кисть изготовлена из волос
‚итачи Њилут, по мужу ђазиной.
„лЯ изображениЯ морЯ использовано с десЯток сортов чаЯ. ‘ первого
взглЯда можно различить китайский черный чай, положенный весьма густым
слоем; сильно разведенный "ќрл грей"; настой чернильной травки,
использованный остывшим или, возможно, до заварки, лишь замоченным в
минеральной воде; зеленый матовый, нанесенный обильно и обозначивший игру
морской воды; другие же сорта, как, например, бурый фруктовый чай "тропанас"
и чай из крашеного диета "зимние сны", разлитые деревЯнной ложечкой,
дослужили основой рисунка. Ћстрова и материк изображены золотистым
непальским чаем, с добавлением сорта "Ќадежды Њаргариты" и темнокрасного
сорта "Џина Љолада". Ќебо несло в себе краски "бенджа" -- чаЯ из гашиша,
смешанного с сортом "самба па", с добавлением драгоценного русского белого
чаЯ, которым приводЯт в бешенство охотничьих собак. Џодбрюшье облаков было
подчеркнуто китайской чайной пылью, а весь приморский пейзаж с островами был
схвачен точно на лету, с большой быстротой, так что краски, вернее, сорта
чаЯ казались как бы слегка стертыми, чуть сдвинутыми в одну сторону
кисточкой из хвоста китайской выдры. Џод картинкой было обозначено:

Ѓђ€ЋЌ€
‹…’Ќџџ ђ…‡€„…Ќ–€џ Џђ…‡€„…Ќ’Ђ ‘”ђћ €Ћ‘€ЏЂ ЃђЋ‡ ’€’Ћ

‡атем, на одной из первых страниц, была географическаЯ карта Ѓрионского
архипелага и снимок его с самолета. „алее следовало краткое описание Ѓрион,
выполненное, как сообщает архитектор ђазин, согласно энциклопедии. Џри этом
Ясно, что владелец тетради вносил иногда свои примечаниЯ и дополнениЯ.
"...Ѓрионский архипелаг -- группа островов (два острова и двенадцать
островков), расположенных в Ђдриатическом море перед западным берегом
€стрии. Ћт морЯ они отделены ”ажанским каналом. Ћстрова находЯтсЯ на
расстоЯнии шести с половиной километров от города Џула. ‘амый большой остров
называетсЯ ‚ели Ѓриун ("Ѓольшой Ѓрион"). Џочва сложена из известнЯка
светлого оттенка, пористого и хорошо обтесываемого, покрытого слоем жирной
красной глины, поддающейсЯ обжигу и могущей служить длЯ окраски.
ЉолебаниЯ температуры незначительные, среднЯЯ температура 5,8 зимой,
12,5 весной, 22,8 летом и 14,8 осенью. ђастительность обильнаЯ, воздух
влажный, травЯной покров, как правило, зеленый. Ѓрионские острова были
заселены человеком еще за 2000 лет до ђождества •ристова. Ќа них имеютсЯ
архитектурные памЯтники античной эпохи: дворец с террасами в заливе ‚ериге и
акведук. ‘уществует легенда, согласно которой доисторический брионский
человек именно здесь открыл существование завтрашнего днЯ, дотоле
неизвестного его предкам. ‚ течение последующих веков на Ѓрионах создан рЯд
храмов и церковных построек, а именно: византийский каструм в заливе
„обрика, базилика в заливе ѓоспа, бенедиктинский монастырь, где сохранилась
мозаика VI--VII веков; в средние века здесь построены башнЯ с наблюдательной
вышкой, замок, храмы ‘вЯтого ѓермана, ‘вЯтого ђока и ‘вЯтого Ђнтона.
ќкономика острова свЯзана с солЯными копЯми, виноградарством и разведением
маслин; позже развиваютсЯ скотоводство и земледелие. ‚ 1893 году
промышленник Џ. Љупельвизер приобрел Ѓрионские острова. ‡десь он закуривал
свои вчерашние недокуренные трубки и пил из них горький дым вместо утреннего
кофе. ЏонесЯ большие расходы (часть из них была от него скрыта), он провел,
при помощи известнейшего бактериолога ђ. Љоха, оздоровление природной среды
островов и выстроил на них просторные, по тем временам роскошные, отели.
Џодле купальни на берегу был устроен крытый бассейн с подогретой морской
водой, в которую пустили раков, чтобы видно было, что вода чистаЯ. Ќа
большом острове имеютсЯ также ипподром, площадка длЯ игры в гольф и
теннисный корт. Џо водопроводу длиной в двадцать километров, проложенному по
дну ”ажанского канала, с материка подаетсЯ питьеваЯ вода. ‚се эти сооружениЯ
в конце ‚торой мировой войны были разбомблены, но после войны восстановлены.

Ќа свободных листках, оставшихсЯ в середине тетради, ђазин
собственноручно записал рассказ "ѓолубаЯ мечеть", начинающийсЯ словами:
"Ћднажды вечером в ‘тамбуле, незадолго до вечернего намаза..." ђассказ был
сочинен им вместе с одной из женщин, любимых им в молодости, когда он снова
с ней встретилсЯ после долгого перерыва. ќтот рассказ (как и прочие,
встретившиесЯ в тетрадЯх ђазина) в ЏамЯтный Ђльбом включен отдельно, и мы к
нему здесь возвращатьсЯ не будем.
‚след за рассказом о голубой мечети в тетрадь внесен подробный план с
множеством различных построек (по горизонтали и в разрезе) вместе с данными
о том, из каких материалов они построены. ЃросаетсЯ в глаза, что ђазин
уделил особое внимание путЯм сообщениЯ и подъездным путЯм. ‚нимательнейшим
образом зафиксированы и живые изгороди вокруг упоминаемых зданий. Ћсобо
приложено подробное описание.
‘м. чертеж:

1. •озЯйственнаЯ постройка
2. Ќовый погреб
3. ‘тарый погреб
4. ’ерраса с беседкой
5. ‚иноградник
6. Њандариновый сад
7. ”онтан
8. „омик длЯ работы и отдыха (Њакедонский салон)
9. ЉухнЯ
10. ‘ловенский салон
11. ђыбацкий салон
12. €ндонезийский салон
13. Ѓюст Ќептуна
14. ‡алив

‚низу архитектор ђазин приписал:

‡€ЊЌџџ ђ…‡€„…Ќ–€џ Џђ…‡€„…Ќ’Ђ ‘”ђћ ћѓЋ‘‹Ђ‚€€ €Ћ‘€ЏЂ ЃђЋ‡ ’€’Ћ,
ЊЂђЂ‹Ђ ћѓЋ‘‹Ђ‚€€ € ‚Ћ†„џ ЏЂђ’€‡ЂЌ‘ЉЋѓЋ „‚€†…Ќ€џ ‚ ѓЋ„› ‚’ЋђЋ‰ Њ€ђЋ‚Ћ‰
‚Ћ‰Ќ›, ђЂ‘ЏЋ‹Ћ†…ЌЌЂџ ЌЂ Ѓђ€ЋЌ‘ЉЋЊ Ђђ•€Џ…‹Ђѓ…, ЌЂ Ћ‘’ђЋ‚… ‚ЂЌѓЂ.

(NB! Џосле того как на островах ‚анта и Ѓольшой Ѓрион разместилась
резиденциЯ €. Ѓ. ’ито, все постройки на этих островах отреставрированы, в
помещениЯх замка и сторожевой башни устроен музей, проведены новые дороги,
обновлены портовые сооружениЯ, а на Ѓольшом Ѓрионе в 1978 году разбит
парк-сафари с большим количеством разнообразных видов растений и животных,
которые содержатсЯ в условиЯх близких к естественным.)

‡атем мы обнаруживаем в тетради пЯть-шесть пустых страниц, вслед за
которыми вклеены несколько кроссвордов из немецких газет и следующий текст:

"—…‹Ћ‚…Љ, ЉЋ’Ћђ›‰ ‚›„“ЊЂ‹ ЌЋ‹њ"

—еловек, который выдумал ноль, много лет спустЯ пришел на тот самый
рынок, где он любил сидеть и размышлЯть, прежде чем он выдумал ноль. ‡десь
он когда-то сиживал, думаЯ о том, что наша жизнь есть не что иное, как
разгадывание неизвестных нам законов и претворение их в жизнь. Ћн размышлЯл
об этом сидЯ на камне, находившемсЯ близ свалки, ибо, когда бы он ни пришел,
все прочие места на рыночной площади были занЯты. Ћсобенно привлекала его
внимание каменнаЯ скамейка, с которой открывалсЯ прекрасный вид, но присесть
он не мог, ибо она всегда оказывалась занЯтой. ‚ечно на ней уже кто-нибудь
сидел. ’ак он и выдумал ноль, сидЯ на камне на краю свалки.
’еперь, когда он вернулсЯ много лет спустЯ на то место, где он выдумал
ноль, была зима, и все сиденьЯ на площади были свободны. Ћн мог выбирать
любое. Ќо он пришел не длЯ того, чтобы выдумать ноль, потому что ноль он уже
выдумал много лет тому назад, но длЯ того, чтобы снова сесть на то место,
где он выдумал ноль, и припомнить, как он выдумал ноль. € он направилсЯ
опЯть прЯмехонько к своему камню на краю свалки. ќто место близ свалки было
теперь навсегда закреплено за ним, и он больше не мог выбирать.
‘ улыбкой, похожей на птицу, вынужденную перелетать через реки, он
подошел к камню на краю свалки, к своему камню, но не остановилсЯ. Ћн прошел
дальше и наконец развалилсЯ на красивой каменной скамейке, с которой
открывалсЯ прекрасный вид.
-- Ќассать мне на того, кто выдумал ноль, -- заключил он, усаживаЯсь
поудобнее.

2 по вертикали

ђЂ‡€Ќ

Љогда менЯ попросили предоставить данные о происхождении, характере и о
юных годах моего сына, архитектора ЂфанасиЯ ђазина, Я почувствовала себЯ и
польщенной, и уЯзвленной в одно и то же времЯ. Њне припомнились клавиши
пианино, залитые вином и воском и обсыпанные табаком, ибо Ђфанасий любил
играть при свете свечей. €ногда он играл, вывернув руки, перстнЯми, а не
кончиками пальцев. Ћтца ЂфанасиЯ, моего первого мужа, Я припоминаю с трудом.
Џередо мной все еще стоЯт его русские глаза, туманные и отдающие
перламутром, как раскрытаЯ раковина. Ћстального Я не помню. Ќекоторые из тех
давних „ней длЯ менЯ ничуть не Яснее недавнего сна. Џопытаюсь все же
припомнить.
‚сю жизнь Я перед дорогой выбрасывала ложки -- все, сколько есть. —тоб
они менЯ, как говоритсЯ, не пережили. ђасскажу сначала, как Я выбросила свою
первую ложку. „евочкой жила Я в Џанчево, на берегу речки ’амиш, у озера, где
водилось множество рыбы. “ моей семьи был домик из трех комнат, и мы
принимали прохожих на ночлег. ‚ те времена Џанчево, местечко на среднем
„унае недалеко от Ѓелграда, находилось еще на южной границе Ђвстрийской
империи. ’ак что народу в нем всегда толклось предостаточно, да и ночлега
многие искали. Ќаденет человек на голову половинку арбуза, переплывет тайком
„унай с сербской стороны на австрийскую и пожалует к нам переночевать.
Ћднажды вечером, в страшную непогоду и дождь, ЯвилсЯ к нам один незнакомец с
каким-то большим свертком, насквозь промокшим. Џрохожий все жаловалсЯ с
сильным русским акцентом.
-- ‚се мы заперты в двенадцать месЯцев, как в двенадцать комнат с
крепкими стенами, и выхода у нас нет, как только из комнаты в комнату. Ђ
ведь есть, поверьте мне, дворцы куда красивее, через которые нам никогда не
суждено пройти, не говорЯ уже о лесах, что растут вокруг тех дворцов, да о
райских кущах...
“тром, уходЯ, он оставил нам сверток.
-- Ќепогода такаЯ, что и волк заплачет, прежде чем тебЯ сожрать, --
проговорил он, расставаЯсь с нами, -- пусть эта вещь полежит у вас до лучших
времен. …сли через год не приду, значит, останетсЯ у вас, что бы там ни
было. -- ‘ тем и ушел.
ђазвернули мы сверток, а там -- портрет. Џовесили мы его рЯдом с нашей
семейной свЯтой Џараскевой ЏЯтницей да и забыли про этот эпизод. „ва года
спустЯ опЯть прохожий человек переночевать проситсЯ: мол, единственнаЯ в
Џанчево гостиница, "“ трубача", закрыта. ’оже русский, но из благородных. ‘
бородой, а сапоги под столом скрипЯт, точно азбуку наизусть повторЯют или
сердЯтсЯ на хозЯина. Ћн сидит, чай попивает, а сам глаз не сводит с
портрета.
Љарманы у него по углам разодраны, видно, что собак держит, они к нему
ласкаютсЯ и скребут когтЯми по одежде, да и в руках -- хлыст. ‡вали его
’олстой. Ћн хотел переночевать в конюшне, с лошадьми, но мы не позволили, уж
очень холодно было. Ћн улыбнулсЯ и лег, где ему указали. Ђ утром спросил про
портрет, откуда он у нас. ђассказали мы ему, а он снова -- все про портрет
да про портрет.
-- ‡наете ли вы, -- спрашивает он мою мать, -- кто изображен на
портрете?
-- Ѓог с тобой, господин, как же мне не знать? -- отрезала она. --
‡ачем пристаешь с пустыми расспросами?
’ут он вдруг и спрашивает:
-- Ђ не продадите ли вы мне, матушка, эту картинку?
-- „а что ты, что ты, это не продаетсЯ, -- стала моЯ мама снова
увещевать этого ’олстого, но ему, видно, прЯмо загорелось.
-- „а Я, -- говорит, -- вам за него дам золотой дукат!
-- „а уж ладно, -- вдруг передумала мать, -- если даешь, то давай и
бери. ќто же не наш свЯтой, можно и продать.
ѓость и вправду достал золотой из голенища сапога, который печально
заскрипел, бросил его на стол и давай портрет заворачивать в какую-то
рубашку. Џотом снова не выдержал. Џока мы вокруг портрета хлопотали, он и
спрашивает еще раз:
-- Ђ вы правда не знаете, кто изображен на портрете?
Њать отмахнулась и стала завЯзывать рукава рубашки вокруг свертка. ’ут
он и говорит:
-- Ќа портрете этом нарисован известный русский писатель, граф ‹ев
Ќиколаевич ’олстой. Њой дед.
-- —то же ты болтаешь, чтоб тебе повылазило! -- вскинулась мать. --
Ќиколай “годник, что ли, тебе дед? ‘ каких это пор у свЯтых угодников такие,
как ты, наследнички поЯвились?
Џлюнула она на его дукат и швырнула ему обратно:
-- ‚озьми свои деньги поганые, не нужны они мне! -- повернулась к нему
спиной и давай картинку разворачивать. -- ѓосподи, кого только к нам не
приносит, Ќиколай “годник ему, видишь ли, дедушка!
’ут прохожий понЯл, что не с того конца взЯлсЯ за дело, и ну перед ней
извинЯтьсЯ.
-- „а Я, -- говорит, -- наверное, что-нибудь перепутал, обозналсЯ, --
говорит, -- от усталости померещилось. -- € три раза перекрестилсЯ на своего
деда ‹ьва Ќиколаевича ’олстого, который был изображен на портрете
собственной персоной. ‘ трудом он уговорил маму взЯть обратно золотой и
снова завернуть "икону", чтобы ее удобнее было везти.
‘мотрела Я, как граф ’олстой уходит от нас, и думала, что прав не тот,
кто знает истину, а тот, кто убежден, что его ложь -- правда. ќто убеждение
Я сохранила на всю свою жизнь. Ђ рассказываю Я все это к тому, что третий
русский, постучавшийсЯ в наш дом, вместо дуката оставил в нем свою жену, а
вместо иконы увез с собой менЯ. ‚ то времЯ Я уже начала читать "Ђнну
Љаренину" и научилась гадать на картах.
‚ыбросила Я свою единственную оловЯнную ложку, собрала карты и поехала
в ђоссию. Љогда же из Њосквы уезжала обратно домой, носЯ под сердцем
ЂфанасиЯ, мне пришлось выбросить двенадцать серебрЯных ложек. €з ђоссии Я
привезла одни только железные сани, похожие на постель со скамеечкой. ‘ани
были пробиты пулей -- во времЯ какой-то попойки дед ЂфанасиЯ палил из ружьЯ
куда попало. Ќа санЯх-кровати была нарисована церковь с голубым куполом в
золотых звездах, словно небо, увиденное снаружи, а не изнутри, с земли.
‡апрЯгли в эту кровать кобылу и привезли менЯ с “краины прЯмо домой.
‚ этой кровати Ђфанасий спал мальчиком. Љаждый вечер он ждал, пока Я
приду его причесать перед сном. Ќе мог заснуть, пока его не причешут. Ќамочу
ему, бывало, голову и начну точно тесто месить. Џотом проведу гребешком по
волосам, как ножом по хлебу, пробор сделаю. Ќаконец поцелую его, раздую
огонь в печке и скажу, что к завтрашнему утру волосы подойдут, как тесто длЯ
оладьев...
Љогда мой сын подрос, выЯснилось, что он обладает особым пристрастием к
изысканным вещам. Ћн отличал по звону серебрЯную вилку от простой
металлической и хрусталь от стекла, любил породистых животных, хорошо
построенные дома и, наверное, красивых женщин. Ќо тут надо сделать одну
оговорку.
‚от, например, мой второй муж, майор Љоста ‘вилар, обладал таким
голосом, что ни по морю переплыть, ни по берегу обежать. ’акой же точно был
у него глаз на женщин. Љрасивых замечал на расстоЯнии пушечного выстрела. џ
всегда знала, что он кого-нибудь завел. Ћн, идЯ на свидание, приказывал
музыкантам ждать его в какой-нибудь корчме. ‚озвращаЯсь от любовницы, он
заходил за музыкантами и приводил их под окно ко мне, к своей жене. ЊенЯ же
он так ревновал, что Я о первом своем муже не смела даже упомЯнуть. Њой сын
Ђфанасий был совсем „ругим. Ћба мои мужа любили поесть, выпить, любили
рестораны и театры. ђазин, отец ЂфанасиЯ, говаривал, что вино можно
прочувствовать прежде, чем его выпьешь, а мЯсо -- только когда укусишь.
†енщин он делил на тех, которых вкушают на расстоЯнии, как вино, и на тех,
кого пробуют, как дичь. Ђфанасий же в рестораны отроду не заглЯдывал, а
театр вообще Ќе выносил. Љогда Я это понЯла, Я стала боЯтьсЯ, как бы он менЯ
не осрамил.
Ћдену Я его в новый костюмчик, потЯну за нос как полагаетсЯ в таких
случаЯх, и веду на спектакль Ђ он мне, как сейчас помню, говорит: "Њама,
неужели ты веришь в то, что они произносЯт со сцены?" џ отвечаю, что, мол,
не тот прав, кто знает истину, но тот, кто свою ложь считает за правду. €
рассказываю ему историю о ’олстом и об иконе ЌиколаЯ “годника
Ђ он -- свое: "Ќе верю Я в то, что они со сцены болтают. ’еатр не длЯ
таких, как Я, придуман, а длЯ других людей".
“ него и позже бывало странное ощущение, что некоторые ЯвлениЯ словно
враждебны не только ему, но и всем его ровесникам, вместе взЯтым. Ћн говорил
об этом словами, которые принес из ‘вЯтогорского монастырЯ, что на Ђфоне,
мол, театр -- принадлежность мира общинников, тут одиночкам делать нечего...
ЏонЯть не могу, как он, не любЯ ни музыку, ни театр, мог влюбитьсЯ в
‚итачу Њилут, котораЯ жила ради пениЯ и с которой он, кажетсЯ, и
познакомилсЯ-то в опере. € вообще он был странный: если голодный -- убить
может, а когда сыт -- делай с ним что хочешь, хоть меси, как тесто... …сть
такие реки, которые у истоков проЯвлЯютсЯ водопадом. ‚место воды видно лишь
облако и пену над ним. ќто облако некоторое времЯ плывет над пустым руслом и
только потом ложитсЯ в свои берега и принимает нормальное течение. ’аков был
Ђфанасий. ’акова была и его любовь к ‚итаче. Ќо даже когда он вошел в свое
русло, когда женилсЯ на ‚итаче, а жизнь его в Ђмерике принЯла стремительный
оборот, Я все еще боЯлась, как бы он менЯ ненароком не опозорил...
‚ семейной жизни он не был счастлив. ‚ы можете спросить, почему Я так
долго не говорила ему, что его настоЯщий отец -- русский, ”едор Ђлексеевич
ђазин. „а потому, что Ђфанасий все равно провел все свое детство без отца,
вернее, без отчима, который его усыновил, ибо второй мой муж, майор Љоста
‘вилар, без вести пропал на фронте в 1941 году. Ќе все ли равно, без кого
рос Ђфанасий, без отца или без отчима, который его усыновил? ’ак же точно
можно спросить, без чего легче голодать -- без хлеба и та без кукурузной
лепешки? Ѓрак его с первой женой не был счастливым: Ђфанасий обладал редким
и необычным даром (или же недостатком) всю жизнь любить одну-единственную
женщину -- ‚итачу Њилут, и никого больше. џ этого никогда не могла понЯть.
ќто все равно что быть художником, у которого достанет таланта только на
одну картину. ‘уществуют особые люди, с глубоким карманом забвениЯ. Ќо из
всех известных мне людей самым забывчивым был мой сын. Ђфанасий на своем
веку забыл больше, чем кто-либо другой. ‘ила забвениЯ у него была
титаническаЯ. Ђ вот ‚итачу он забыть не мог. ‚прочем, Я всегда считала
большой несправедливостью то, что ‚итаче и мне довелось жить в одно и то же
времЯ. Ђ то, что нам пришлось познакомитьсЯ, было просто потрЯсением длЯ нас
обеих. ђазумеетсЯ, она была очень красивой женщиной, да и сегоднЯ такой
остаетсЯ. “ нее ложбинка вдоль спины такаЯ глубокаЯ, что каплЯ пота может
сойти до самого зада, не замочив ни платьЯ, ни поЯса. Ћна была страннаЯ по
натуре. …й не хватало начальной школы жизни -- школы учтивости по отношению
к самой себе. Ќо зато она напоминала драгоценные душистые масла, которые
прожигают насквозь все, на что попадают. Љроме того, у нее, как у всех
мудрых женщин, было донельзЯ глупое лоно.
Ђфанасий был еще несовершеннолетним, еще толком не знал, что Ѓог
человека в пЯтницу сотворил, когда пришел и объЯвил, что хочет женитьсЯ.
Џричем на девушке старше себЯ. џ сразу понЯла, в чем дело: он уже пропиталсЯ
ее запахом.
-- Ќа ком это? -- спрашиваю, а сама внутренне трепещу.
-- Ќа ‚итаче, -- ответил он, и Я понЯла, что трепетала не зрЯ.
"Ќу, -- думаю, -- сейчас ты у менЯ вместо титьки фигу получишь!" •ватаю
Я быстренько тайком колоду карт, прЯчу в рукав пЯтого валета, а сама говорю:
-- ‡наете, Ђтанас, ведь одна ее ночь -- что иному десЯть. „авайте вот
как поступим. ‚ы еще молоды. Ќа расстоЯнии пушечного выстрела никто и ни за
какие деньги не определит, есть у вас усы или нет. „аже ваша обожаемаЯ
‚итача. …сли вы на ней женитесь -- а она старше вас, да с придурью, да еще и
косноЯзычнаЯ, -- вам придетсЯ содержать не только ее, но еще и ораву
восьмилетних любовников. ЏридетсЯ вам по утрам вытрЯхивать из своей кровати
семерых мальчишек, одного за другим, как созвездие ЏлеЯд. џ вам в таком деле
не помощник. Џоэтому, если можете выбирать, выбирайте. €ли она, или Я! …сли
выбор вам не под силу, давайте сыграем в карты. ‚ыиграю Я -- вы не женитесь,
а выиграете вы -- поступайте как знаете!
Ћн задумалсЯ. ‚ижу Я, что дьЯвол его оседлал, и не на шутку, всю ночь
на нем скачет. Ќу что мне с ним делать? —еловека родить -- все равно что
оскопить, думаю, а сама говорю:
-- „а, так Я и предчувствовала, что вы менЯ осрамите.
’огда он принес карты. Ђ Я о картах знаю все. „ед мой был игроком и
менЯ, свою внучку, и брата моего проиграл еще нерожденными. €граю Я с ним,
держу в рукаве этого бубнового валета, а сама все пытаюсь улучить момент и
его подбросить. ‚ыиграла двух валетов, подбросила потихоньку своего третьего
и выложила их. Ђ он выкинул три двойки -- и проиграл ‚итачу.
Ќекоторое времЯ он на менЯ смотрел пристально, Я просто чувствовала,
как два его тощих взглЯда по сне шарЯт, точно у него в утробе прошлое в
будущее переворачиваетсЯ: ведь будущее всегда из толстой кишки выходит. Ђ
потом и говорит:
-- —то-то не так. „авайте карты пересчитаем. џ обомлела, но деватьсЯ
некуда.
-- •отите пересчитать -- считайте, -- говорю. Ћн пересчитал, и, к
великому моему удивлению, карт получилось ровно столько, сколько должно
быть, и мой пЯтью валет проплыл себе, прижав крылышки, как чайка по
дождливому небу. Љак это могло получитьсЯ, думаю, ломаю себе голову. Ћн
ушел, сказав, что женитьсЯ не будет, Я схватила карты, начала считать и
поразилась. Ћдной трефовой двойки не хватило, потому и получилось карт
вместе с моим валетом ровно столько, сколько надо.
Џосле этого Ђфанасий долго не решалсЯ подступитьсЯ к ‚итаче. € он, и
она вступили в брак, вернее сказать, каждый из них взвалил на себЯ свой
крест, у обоих были дети -- у нее две дочери, а у него один сын, да еще и
чужой. € тут ему, уже в зрелые годы, стукнуло в голову поехать в ѓрецию,
кажетсЯ на ‘вЯтую гору. € там, наверное, от целебных подушечек, что набиты
душистыми травами, его вдруг осенило, что мой второй муж, Љоста ‘вилар, не
родной его отец, а Ќикола ‘вилар -- не его родной сын. € он уехал куда глаза
глЯдЯт. €з дома он взЯл одну только семейную икону "€оанн Џредтеча бреет
свою отрубленную голову". Ђ мне он стал писать из этой своей новой жизни,
умолЯЯ рассказать, как звали моего спутника в ђоссии, его настоЯщего отца. €
Я ему отвечала.
"‚ы хотели найти своего отца? -- писала Я ему. -- вы даже в ѓреции, у
свЯтых отцов, его искали... Ќу так Я вам длЯ начала скажу, кто вашим отцом
не был. “ж конечно, вашим отцом не был Љоста ‘вилар, бравый воЯка, которому
ничего не стоило мочитьсЯ на полном скаку, не слезаЯ с конЯ. Ќо уж лучше бы
он был вашим отцом. “ того же, кто вас на свет произвел, были очень красивые
волосы, но зато под ними -- уши всмЯтку. Ћн пел в хоре со ста двадцатью
донскими казаками. Љаждый из них держал в руке фальшивое зеркало, собственно
рамку от зеркальца, и через эти дырки они орали в белый свет как в копеечку.
‚ыпив водку, он надевал рюмку на Язык и держал ее Языком. ЌастоЯщим же его
призванием был чай. Ћн даже разрисовывал чаем матрешек и деревЯнные ложки.
Џо правде вам признаюсь, чего Я только не делала, чтобы его дитЯ не
поЯвилось на свет. „аже бочонок сливовицы по животу катала. Ќо все же вы
родились.
€так, вы хотели заполучить отца. ‚от вам ваш отец. ’еперь он у вас
есть. ‚сЯ историЯ о ђазине, со всеми его собаками и ошибками, не стоит
шлепка ладони по голенищу... Ќо вам нечего опасатьсЯ, не вы были главной
ошибкой вашего отца. Ќе так уж много он ради вас потрудилсЯ. Ђ вот ради
самой большой своей ошибки ваш отец проехал тысЯчи верст и расчистил
километры снега, он годами путешествовал, пока не пришел к самой известной
своей ошибке, математической. € все же, при всех его недостатках, он никогда
не был таким губошлепом, как вы. “знай он, например, о моей смерти, он бы и
глазом не моргнул. Џохоронил бы во дворе рЯдом с любимой лошадью, и баста.
Ќе то что вы -- всю жизнь одной дурью маетесь..."
Ќо Ђфанасий полагал иначе. …му казалось, что каждый вечер, лишь только
стемнеет, он ненадолго превращаетсЯ в своего отца. € он хотел знать, как эти
десЯть вечерних секунд называютсЯ днем. Ћн говорил мне: "ђаньше у менЯ не
было потребности иметь отца. Ћн не был моим “чителем. Ђ теперь стал".
Ђфанасий взЯл фамилию своего отца вместо фамилии ‘вилар, под которой
закончил школу. Ћн взЯл фамилию ”едора Ђлексеевича ђазина и носит ее по сей
день.
€ только тогда у него достало сил снова подступитьсЯ к ‚итаче. Ћн увез
ее в далекие краЯ, и там они повенчались. Ћтношение ‚итачи к Ђфанасию
никогда не было мне до конца Ясно. ‘естра ее ‚ида сохранила несколько писем,
из которых понЯтно, что ‚итача относилась к моему сыну, то есть к своему
второму мужу, по меньшей мере странно. ’о, что люди называют большой любовью
(а судЯ по всему, у них была большаЯ любовь), никогда не делитсЯ поровну:
тут всегда один намыливает, а другой бреет. …сли вам непонЯтно, что Я
имею в виду, Я поЯсню свою мысль старинной притчей.
Ћдин свЯщенник заклинал свою жену никогда без него не есть, потому что
она может превратитьсЯ в волка. Ћн же ей обещал без нее никогда не пить, а
не то в козу превратитсЯ. —ерез некоторое времЯ, когда мужа не было дома,
заглЯнула она в его свЯщенные книги. Џока читала, забылась, съела капустный
лист и превратилась в волка. Џриходит свЯщенник домой, а навстречу ему волк.
Ћн, конечно, не догадалсЯ, что это его жена. Ќачали они боротьсЯ, и
свЯщенник ухватил волка зубами за ухо. Ѓрызнула кровь, он, как только ее
глотнул, превратилсЯ в козу, волк его и растерзал. ‚от вам и равноправие.
‘ильный всегда становитсЯ слабее.
’ак и с Ђфанасием случилось в его браке с ‚итачей. „оказательством
может служить одно место из ее письма к нему:
"ѓде-то на берегах южного морЯ, там, где звезды дальше всего отстоЯт от
своих отражений в воде, пассажиры одного кораблЯ съели гигантскую черепаху.
—ерез пЯтьсот лет приплыл на тот же берег одинокий морЯк, нашел он панцирь и
устроилсЯ в нем на ночлег. “тром, выспавшись, он просунул руки, ноги и
голову в отверстиЯ панцирЯ и, забавлЯЯ себЯ самого, заковылЯл к морю.
ЏЯтьсот лет спустЯ в черепашьем панцире снова стали отдаватьсЯ удары живого
сердца, он снова поплыл по морю. ’ак отдаетсЯ во мне твое сердце".
—то касаетсЯ деловых операций моего сына, архитектора ђазина, то и
здесь, как Я уже говорила, менЯ постоЯнно преследовал страх, что он менЯ
осрамит.
-- ѓосподи, -- удивлЯлись обычно мои приЯтельницы, -- как ты можешь
боЯтьсЯ, что твой сын тебЯ опозорит? Ћн такой красивый, движетсЯ
стремительно, как свЯтой дух на фресках, завтракает с главами государств;
умница, во рту у него словно два Языка друг друга облизывают; финансирует и
коммунистов, и капиталистов; старые свои тропы сумел забыть навек и не
желает к ним возвращатьсЯ! —то тебе всЯкаЯ чушь в голову лезет?
Ќо Я-то знаю, у менЯ есть свои причины опасатьсЯ. Ђфанасий ведь никогда
не был особенно серьезным. Ћн сам говорит, что неверно представлЯл себе
Ђмерику. Џо его мнению, можно, несмотрЯ на самые точные расчеты, потерЯть из
виду целый континент, а неправильными расчетами можно и ‘олнце открыть. Ќе
знаю, что он имел в виду под солнцем. Џриведу, однако, пример. ‚ нашей
белградской квартире было красивое старинное бюро, все в полированном стекле
с позолоченными рамками, со множеством Ящичков. “ Ящичков вместо обычных
металлических колец были маленькие стеклЯнные ручки. ‚ одном из Ящичков
Ђфанасий хранил деньги. Љак-то раз он хотел взЯть деньги, просунул руку
внутрь Ящика и наткнулсЯ на гвоздь. Џошла кровь, палец пришлось завЯзать.
Њного лет спустЯ, в Ђмерике, когда у него набралось столько наличности, что
ему потребовались услуги банка, Ђфанасий отправилсЯ искать длЯ себЯ
подходЯщий банк в ‘ан-”ранциско. ‡наете, что он сделал? Ћн случайно заметил
здание, очень похожее на наш шкафчик с его стеклами, золочеными рамами и
множеством Ящичков, в которых мы когда-то держали свои скромные сбережениЯ.
Ћказалось, что это банк. Ђфанасий вошел в просторный вестибюль и поднЯл
глаза. ’ам был длЯ украшениЯ подвешен самолет в натуральную величину. Ќо
Ђфанасий не обратил никакого вниманиЯ на сверкающую модель. Ћн смотрел в
левый угол вестибюлЯ, на то место, где примерно в Ящике нашего бюро должен
был находитсЯ уколовший его гвоздь. € действительно, на этом месте торчало
копье с флагом. Ќа кончике его виднелись черные пЯтна, похожие на запекшуюсЯ
кровь.
€ представьте себе, Ђфанасий выбрал именно этот банк, поручил ему все
свои дела и по сей день пользуетсЯ его услугами.
Ћт своего русского отца, ”едора Ђлексеевича ђазина, Ђфанасий
унаследовал стремительность, а от менЯ -- склонность к красивым вещам. Њежду
тем эти свойства в нем не смешивались, и он замирал, совершенно четко
различаЯ под сердцем отца и мать. Ћн ведь изучал архитектуру, и поэтому,
когда он подалсЯ в чужие краЯ, все ожидали, что он начнет там
совершенствоватьсЯ в своей профессии, строить все подрЯд, по меньшей мере
достроит ‚авилонскую башню и воздвигнет легендарный город ‘кадар на реке
ЃоЯне, даже если в фундамент придетсЯ заложить живое существо. —ерта с два!
Ћн им всем нос утер, да еще усами ноздри пощекотал.
џ-то знала, что дело принЯло иной оборот не с бухты-барахты. …ще будучи
студентом, Ђфанасий кроме архитектуры проЯвлЯл интерес к краскам, к
технологии их изготовлениЯ, к производству лаков и красителей. Ћ палитре
красок он знал, насколько мне ЏомнитсЯ, все -- начинаЯ с очерков ѓете о
цветах спектра и трактатов по оптике, приложенных к гетевским рассуждениЯм,
до народных поверий о значении –вета и о способах крашениЯ. Ћн раздобыл
"”изику" ЂфанасиЯ ‘тойковича (*) в трех книгах изданиЯ тысЯча восемьсот
первого года, где имеетсЯ глава о восприЯтии окрашенных поверхностей
человеческим глазом. Ћн знал, что белый цвет добавлЯетсЯ в красный, что
желтаЯ, как бабочка, кудель получаетсЯ лишь в том случае, если красЯщий
стоит лицом к западу, знал, что раствор длЯ окраски прЯжи следует готовить
зажмурившись и что перед тем, как опустить прЯжу в раствор, надо произнести
какую-нибудь ложь, и если ложь сойдет за правду, то и краска возьметсЯ, ибо
всЯкое крашение есть обман.
__________
(*) Ђфанасий ‘тойкович (1773--1832) -- сербский писатель € ученый.
„октор философии и естественных наук ѓеттингенского университета. ‘ 1803 г.
-- профессор физики в •арьковском университете, член ђоссийской Ђкадемии
наук. Ћсновное научное сочинение -- "”изика" (1801). (Џримеч. пер.)

Ћт таких пристрастий недалеко до созданиЯ фармацевтической фирмы.
Ђфанасий вложил в нее всю свою силу и стремительность. џ уже упоминала о его
проворстве: ему ничего не стоило, быстро повернув голову, укусить кончик
собственных волос. ЌачинаЯ с ранней молодости он работал по шестнадцать
часов в день, но в его шестнадцать часов могло поместитьсЯ вдвое больше чьих
угодно рабочих часов. Џоэтому в возрасте после сорока, когда Ђфанасий в
Ђмерике ворочал суммой в сорок миллионов долларов, он считал, что его
рабочий стаж исчислЯетсЯ тоже цифрой сорок. € это была правда. Ћн считал
один свой рабочий год за два. Ћн заказал себе особые часы, которые шли
только длЯ него, скорее других часов, и добилсЯ того что сегоднЯ никто не
может сказать, сколько, собственно, ему лет. џ не в силах описать и
объЯснить его головокружительные деловые успехи в Љалифорнии. ‚от один
пример, который поможет понЯть принципы его поведениЯ.
‚ то времЯ как основной капитал его калифорнийской фирмы приближалсЯ к
сумме миллиард долларов и когда его деловой страж (но не возраст)
приближалсЯ к шестидесЯти годам, Ђфанасий на секунду задержалсЯ перед одной
высокой красивой дверью в ‹ос-Ђнджелесе. ђука его, вместо того чтобы нажать
дверную ручку, повисла в воздухе, он закрыл глаза и крепко зажмурил веки,
как будто собираЯсь окрашивать ткань в черный цвет. Ћн давно и хорошо
усвоил, что ткань возьметсЯ хорошо, если перед закрытыми глазами возникнет
абсолютнаЯ чернота. Џоказались, однако, красные пЯтна. Ђфанасий знал, что
означают эти красные печати: что хорошего цвета не получитсЯ. Ћн знал, что
красное пЯтно не сможет осветить ни положение вещей, ни возникшую перед ним
дверь, но оно проливало свет на другое, на нечто, что помогало ему без
блужданий и ушибов пройти мрак, -- красное пЯтно светило в будущее. Ѓудущее,
невероЯтно сгущенное в непосредственной близости, но все более разреженное
по мере удалениЯ. €так, стоЯ перед дверью, он заключил, что будущее, к
сожалению, тоже принадлежит истории. ‚ернее, красное пЯтно его закрытых глаз
освещало единственно лишь крохотную часть беспросветности в мире,
принадлежащем истории и ее продолжающем, -- эту крохотную часть и больше ни
единого уголка тьмы. ‚се прочее (кроме узенькой полоски будущего, уже
скомпрометированного историей и отмеченного красноватыми печатЯми его крови)
отпадало вперед и к делу не относилось. ЌеисторическаЯ часть будущего была
постоЯнно рЯдом, под рукой, но она оставалась недоступной -- навсегда и,
вероЯтно, была недоступной от века. €бо мы сами отбрасываем это Љрасное
пЯтно, а не кто-либо другой, наше будущее -- это наше дитЯ, а не чье-либо
чужое, это наша. а не чьЯ-либо чужаЯ кровь окрашивает красным предстоЯщую
нам тьму. € все же только это красное пЯтно вело в будущее, единственное,
недоступное, но спасительное царство возможностей. Љак назло, именно это
единственное будущее было уже заранее запачкано историей.
‚ таких размышлениЯх застали ЂфанасиЯ люди нашедшие его, в то времЯ как
он пыталсЯ дотЯнутьсЯ до дверной ручки, находившейсЯ на уровне его
подбородка. „ва месЯца он пролежал в больнице. ’ам он осознал, что красное
пЯтно перед глазами возникло тогда, когда он оказалсЯ на берегу земных
кораблей, отплывающих навсегда с могильными крестами вместо мачт. Ѓудущее же
лежало перед ним, покрытое водой.
…два поправившись, он пошел на то же самое место в ‹осЂнджелесе, к той
самой двери, и на этот раз смог опустить свою тЯжелую и проворную ладонь на
дверную ручку, поставленную так высоко, что, не ровен час, может выбить
зубы. ’огда, именно в этом доме, ЂфанасиЯ в первый и в последний раз за его
деловую карьеру обманули. Ќо эта неудачнаЯ деловаЯ операциЯ стала его самым
крупным финансовым выигрышем.
Ћн должен был позволить себЯ обмануть, чтобы сегоднЯ стать тем, чем он
стал, -- господином, обладающим двумЯ процентами мирового дохода от
применениЯ атомной энергии в мирных целЯх. Ђ было это так.
‚ то времЯ американскаЯ армиЯ предлагала химическим концернам
баснословную сделку, вызванную потребностЯми военных операций в Ђзии.
Ђмериканские конкуренты Ђтанаса, да и он сам, сразу же начали молниеносно
действовать, каждый в своих интересах, надеЯсь ухватить эту невиданную
прибыль. Ќу уж там, где надо побыстрее поворачиватьсЯ, Ђфанасий соперников
не имел. џ наблюдала его в те дни. ‹адони и ногти у него стали прозрачные от
пульсации крови, котораЯ окрашивала их в розовый цвет. Ћн действовал не
просто быстро, а с неимоверной быстротой. ‘тремительность называют иногда
ангельской. …сли это верно, то в те мгновениЯ он был ангелом. € всетаки
после этой гонки у него навсегда осталсЯ горький привкус. „ругие вроде бы и
не были намного неповоротливее, во всЯком случае меньше, чем им хотелось
казатьсЯ. џсно было, что ему дали победить, хотЯ он, наверное, победил бы и
так. Ћн получил заказ и вместе с ним виды на миллиардную прибыль. ‚споминаЯ
о том времени, он рассказывал:
-- ‹Ягу вечером в постель, надену очки и возьму что-нибудь почитать. €
вдруг весь похолодею. џсно чувствую, что на менЯ кто-то смотрит. Ћщущаю на
себе чей-то неподвижный взглЯд. € вдруг начинаю понимать: это из очков на
менЯ смотрит мой правый глаз, превратившийсЯ в левый.
‡аказ он выполнил вовремЯ. …го отравлЯющие вещества, направленные
против растений, оказались такими действенными, что он не посмел
опубликовать их подлинную результативность. Ћн выполнил поставки, Яды были
использованы во времЯ войны, и он заработал на них больше, чем предполагал.
’огда-то он и перестал считать наличные. Ќо он все еще опасалсЯ, что его
соперники вовсе не были так неуклюжи, как хотели казатьсЯ. ‘колько же им
досталось, если Я один столько заработал, -- спрашивал он. Ћтвет пришел
пЯтнадцать лет спустЯ после окончаниЯ войны, в которой применЯлись его
отравлЯющие вещества. …го Яды уничтожили все живое на метр под землей, на
которую они попали. Ќо они попали не только в землю, но и в кровь людей.
Ѓывшие солдаты, которые пЯтнадцать лет назад прошли по голой земле, где до
сих пор ничего не растет, стали подавать в суд на фирму ЂфанасиЯ за
нанесение ужасных физических увечий, которые с течением времени не
проходили, а проЯвлЯлись все больше и больше.
Ћни требовали значительных денежных компенсаций, и Ђфанасий выплачивал
их, довольно потираЯ руки, ибо пострадавшие не догадывались потребовать
компенсации еще и за три поколениЯ своего будущего потомства. ‚от как
глубоко проникала его отрава точно по Ѓиблии, где сказано: "Ћтцы ели терпкие
плоды, а у внуков зубы гниют". Ђфанасий был почти обижен такой недооценкой
возможностей своего снадобьЯ.
Љак-то раз журналисты спросили его, как он может жить, имеЯ на своей
совести столько убитых и изуродованных людей, как он вообще может спокойно
спать. Ђфанасий им коротко ответил:
-- Ќадо просто привыкнуть к себе. Љогда привыкнешь, уже гораздо легче.
’огда Я впервые в жизни подумала, что он менЯ, быть может, и не
осрамит. € решила его попытать тем давнишним валетом, что был когдато
спрЯтан в рукаве. € говорю ему:
-- Ќу, дорогой Ђфанасий, теперь вам не хватает только одной буковки в
начале имени (той, что с краешку), чтобы стать настоЯщим мужчиной.
Ђ он ответил так, как будто заранее знал, что Я это скажу:
-- Џомнишь, мама, как мы с тобой ‚итачу в карты разыграли?
-- Љонечно, -- говорю.
-- џ еще тогда стал мужчиной.
-- Њужчиной? ‡релым человеком?! -- спрашиваю Я с изумлением. Њы сидели
в доме ЂфанасиЯ в ‹ос-Ђнджелесе, куда он перевез из Ѓелграда свои любимые
вещи. ‘реди них на почетном месте был миртовый венок моей бабушки, в котором
она венчалась. ‘одержалсЯ он в красивой рамке, под стеклом. џ переслала сыну
и тот шкафчик, о который он когда-то раскровЯнил палец. ’еперь Я подошла к
этому бюро, достала из Ящика свою старую сумочку, а из нее -- того самого
валета.
-- …сли бы вы тогда были зрелым мужчиной, вы бы догадались, что
проиграли ‚итачу не в покер, а благодарЯ своей глупости. ‚ы не заметили, что
у менЯ в рукаве был спрЯтан пЯтый валет, которого Я по сей день берегу. ‘
его помощью Я выиграла.
’огда он достал свой бумажник и открыл то место, где обычно хранЯтсЯ
фотографии, и показал мне нечто, от чего у менЯ аж все седые волосы штопором
завились и кровь в жилах застыла. ‚ прозрачной рамке с одной стороны была
фотографиЯ ‚итачи, а с другой -- трефоваЯ двойка. ’а самаЯ, которой не
хватало в колоде, когда мы с сыном разыгрывали ‚итачу Њилут. “ него Явно
были все двойки, все четыре, и он бы выиграл и партию, и ‚итачу, если бы он,
заметив, что у менЯ три валета и что Я рискую проиграть, не спрЯтал свою
двойку в карман. Џоэтому он и проиграл уже выигранную партию и вместе с нею
‚итачу. ’еперь он носил эту двойку треф в бумажнике вместо моей фотографии.
‚зглЯнула Я на сыночка, а у него голубой волосатый Язык и два галстука
на шее -- один как бы каштановый, а другой лимонного цвета. € вообще Я не
могла понЯть, кто это передо мной сидит. ќто уже не был тот нескладный
парень, что, как говоритсЯ, моментально мерзнет, да не скоро укрытьсЯ
догадываетсЯ.
’огда Я его впервые испугалась. € сказала:
-- ‡наете, сын мой, когда с вами побеседуешь, потом чувствуешь
потребность хорошенько умытьсЯ.

1 по вертикали

‘Ћ‘’Ђ‚€’…‹€ ќ’ЋѓЋ Ђ‹њЃЋЊЂ

Љритики похожи на студентов-медиков: они всегда считают, что писатель
страдает той самой болезнью, которую они в данное времЯ изучают. Џисатель же
всегда болеет одной болезнью: болезнью крестословицы. ‘крещивать слова.
“множать их на два. —то такое, по сути дела, книга, как не собрание хорошо
скрещенных слов? ‘уществует, однако, и читатель, болеющий той же болезнью.
‘трастью к кроссвордам. ’акой читатель, безусловно, уже приметил, что в этой
книге есть четыре раздела под названием "Џо горизонтали" и что каждаЯ из
глав внутри этих разделов носит название "Џо вертикали". ќто ему сразу
напомнит кроссворд, и совершенно правильно. €бо этот роман можно читать так,
как заполнЯют клеточки кроссворда. Ќемножко по горизонтали, немножко по
вертикали, то имЯ, то фамилиЯ...
‚озможно, потребителю данного Ђльбома все это покажетсЯ неподходЯщим и
неуместным. Џочему сборник текстов, посвЯщенный знаменитости делового мира,
"господину два процента", как по праву именуют архитектора ђазина, строитсЯ
столь несоответственным образом? ‚ виде кроссворда? Ћтвет гласит: форма
книги продиктована именно уважением к нашему благодетелю и другу юности,
архитектору ђазину. ‘ам он питал давнюю любовь к кроссвордам. Џричем он их
не только решал, но и коллекционировал. …го записные книжки полны
кроссвордов, вырезанных из самых разных американских, европейских и
югославских газет и журналов. Џовод длЯ вырезываниЯ всегда был один и тот
же: пресс-служба его фирмы посылала ему все кроссворды, содержащие
расшифровку псевдонима или имени ‚итачи Њилут, по мужу ђазин, а также
названиЯ его треста "Ђ‚‘ Engineering & Pharmaceuticals", пли же кроссворды,
где разгадчик должен внести первые буквы имени владельца известной фирмы,
которые, разумеетсЯ, должны гласить Ђ(фанасий) ”(едорович) ђ(азин). Ђ
вообще, всю жизнь архитектора ђазина можно истолковать как один огромный
кроссворд.
-- Љроссворд! Ќе бог весть какое изобретение, -- скажете вы.
ђазумеетсЯ, это так. Ќо длЯ начала и этого довольно. Џока не привыкнете.
Ќадо иметь в виду, что писатель все равно что портной. Љак портной,
выкраиваЯ костюм, стремитсЯ скрыть изъЯны фигуры своего заказчика, так и
писатель, кроЯ книгу, должен прикрывать недостатки своего читателЯ. Ђ
недостатки эти, как при шитье любого костюма, могут быть и в объеме, и в
росте.
—итатель, который выберет старый способ чтениЯ, улицу с односторонним
движением, читатель, предпочитающий скользить к смерти кратчайшим путем и
без малейшего сопротивлениЯ, то есть читать ЏЋ ѓЋђ€‡ЋЌ’Ђ‹€, а не по
вертикали, -- этот читатель удивитсЯ, заметив, что главы ЏамЯтного Ђльбома
пронумерованы не подрЯд. € по праву упрекнет нас в излишней поэтической
вольности. Џочему это нумерациЯ глав скачет через пень-колоду, а не идет
так, как во всех кроссвордах и во всех любовных романах, сколько их есть на
свете? Ћтвет снова прост. „а потому, что не все любЯт читать подрЯд. Ђ
некоторые даже и не пишут подрЯд. Љак мы все знаем, кроссворды заполнЯютсЯ
карандашом, лиловыми чернилами, фломастером, обмокнутым в слезы или в
поцелуй, шпилькой или вилкой. ‚се равно чем. Ќо не все равно, кто его
заполнЯет. €бо существуют по крайней мере две разновидности любителей
кроссвордов, подобно тому как на ‘вЯтой горе есть две разновидности монахов
-- идиоритмики (одиночки) и кенобиты (общинники). ‘уществуют те, кто в
кроссворде любит и вылавливает отдельные слова, и те, кто в них предпочитает
и вылавливает только красивые скрещениЯ слов. Ћдни тратЯт времЯ, на которое
много времени не нужно, а „ругие -- времЯ, на которое нужно ‚ремЯ. ’е, кто
все решает с наскока, и те, кто все решает по порЯдку. Џотому эта книга так
и сделана. „лЯ первых заранее устроен беспорЯдок, так что им самим нет нужды
его создавать, а длЯ вторых расставлены цифры, вот пусть сами в них порЯдок
и вносЯт.
Ќо, скажете вы, ведь первобытный человек, подобно животному, пропускал
через свою голову одновременно сотни мыслей и чувств, и только современный
человек отделил мысль от мысли, предпочел одно чувство бесконечному
множеству других чувств непрерывно набегающих на него из мира; он дал этим
чувствам порЯдковые номера и научилсЯ различать первые от последних. ‡ачем
же теперь возвращатьсЯ назад? ‡ачем вводить какие-то новые способы чтениЯ
книг вместо одногоединственного, который, как жизнь, ведет нас от начала к
концу, от рождениЯ к смерти? Ћтвет прост: затем, что любой новый способ
чтениЯ книги, идущий наперекор течению времени, которое влечет нас к смерти,
есть бесплоднаЯ, но достойнаЯ попытка человека воспротивитьсЯ своей
неумолимой судьбе если не в реальности, то хотЯ бы в литературе. „ень
сегоднЯшний подобен огороду -- в нем растет все: и растениЯ, которые охотно
едЯт современники, и другие, которые, если не засохнут, станут прекрасной
пищей длЯ завтрашних людей, сыновей и внуков ныне живущих, и третьи,
предназначенные длЯ каких-то далеких поколений, которые прополют наш сад,
выдернут с корнем все, что мы любим, и будут в нем искать свои волшебные
цветы и травки, свой ароматный исоп или разрыв-траву, не особенно заботЯсь о
чувствах садовника. Њы это знаем. Љ чему тогда читателю становитьсЯ чем-то
вроде полицейского инспектора, зачем ему все времЯ идти точно по следу
своего предшественника? Џочему ему не позволить себе времЯ от времени
вильнуть в сторону? Ќе говорЯ уже о героЯх и героинЯх этой книги! ‚озможно,
им тоже иногда хочетсЯ показатьсЯ не анфас, а в профиль, с другой стороны,
потЯнутьсЯ рукой в сторону. “ж конечно, им надоело разглЯдывать читателей
подрЯд, подобно гусиной стае, тЯнущейсЯ на юг, или рЯду скакунов в конском
забеге. Ђ может, герои книги захотели выделить кого-либо из серой вереницы
читателей? —то если они иногда ставЯт на кого-то из нас и бьютсЯ об заклад?
—то мы об этом знаем?

ЉЂЉ ђ…Ђ’њ ќ’“ ЉЌ€ѓ“ ЏЋ ‚…ђ’€ЉЂ‹€

ђазумеетсЯ, этот новый способ отнюдь не обЯзателен. Ћн -- длЯ тех, кто
решитсЯ читать не подрЯд и по горизонтали (то есть так, как течет река), а
ЏЋ ‚…ђ’€ЉЂ‹€, так, как идет дождь. ’акие читатели должны проследить по всем
четырем разделам этого ЏамЯтного Ђльбома главы, обозначенные одними и теми
же номерами. ’очь-в-точь как во всех кроссвордах во всем мире.
Љто выберет чтение этого романа, или же решение кроссворда, не по
горизонтали, а сначала по вертикали, как делают китайцы и Японцы, то есть
следуЯ сверху вниз, того ожидают преимущества. Ћн сможет, следуЯ
обозначениЯм:

1 по вертикали -- прочесть или пропустить три дополнительных примечаниЯ
к данному Ђльбому, из которых второе находитсЯ перед его очами, в то времЯ
как с первым он уже столкнулсЯ, если до сих пор читал по горизонтали;
2 по вертикали -- через все четыре раздела проследить судьбу главного
героЯ этого Ђльбома, архитектора ђазина, не обращаЯ особенно вниманиЯ на
прочие событиЯ и прочих героев книги;
3 по вертикали -- одним махом разобратьсЯ в планах, чертежах и прочем
содержимом знаменитых тетрадей архитектора ђазина, на обложках которых
имеютсЯ пейзажи, нарисованные чаем, как и обозначено на обложке этой книги;
4 по вертикали -- проследить во всех подробностЯх судьбу героини этой
книги, ‚итачи Њилут;
5 по вертикали -- выделить любовную историю этой книги, ибо Ђльбом
архитектора ђазина можно трактовать и как любовный роман;
6 по вертикали -- ознакомитьсЯ с судьбой трех сестер, Ћльги, Ђзры и
–ецилии, и их приключениЯми которые хотЯ бы до некоторой степени объЯснЯют
невероЯтный, головокружительный взлет деловой карьеры архитектора ђазина.

€ не надо боЯтьсЯ такого чтениЯ. Џри подобном использовании кроссворда
он получитсЯ ничуть не хуже. € вообще, в хорошем рассказе хороший Язык не
обЯзателен. Љрасивый Язык и красивые слова нужны лишь плохим рассказам.
•орошие же притчи слова находЯт сами длЯ себЯ и прекрасно ориентируютсЯ во
всех Языках. ђечь не об этом. ђечь идет, как мы уже говорили, о том, чтобы
открыть новый способ чтениЯ, а не новый способ письма. €бо если хорошей
притче не нужен красивый Язык и красивое слово, то ей просто необходим
красивый способ чтениЯ, которого пока, к сожалению, еще нет, но, будем
надеЯтьсЯ, со временем он поЯвитсЯ... €бо, подобно тому как существуют
талантливые и неталантливые писатели, существуют точно так же и читатели
одаренные и бездарные. € делЯтсЯ они на две большие группы, о которых здесь
пойдет речь.
’е, кто, подобно монахам-одиночкам со ‘вЯтой горы, решает все проблемы
по вертикали, читаЯ сверху вниз, и больше любит слова, чем скрещениЯ слов,
бросает взглЯд только в текст с инструкцией, как решать, а на сам кроссворд
и на его четырехугольные клеточки обращает мало вниманиЯ. €х словно мать
грудью из-под коленки кормила -- они предпочтут неправильное слово
правильному, пусть даже сам маневр скрещениЯ слов и поворота их из-за этого
не удастсЯ. €м ничуть не помешает, что в этой книжке или же в этом
кроссворде, несмотрЯ ни на какие крестословицы, числа в рЯду по горизонтали
идут по порЯдку, а в рЯду по вертикали не идут по порЯдку, но скачут. “
каждого
из них своЯ трапеза, свой домашний очаг и свое логово, у каждого свой
огонь, своЯ соль, свой огородик и в нем свой уютный уголок с фруктовым
деревцем и прудиком. Ћни друг друга почти не знают, с трудом друг друга
переносЯт, чужих имен не любЯт и не помнЯт, каждый сам себе косу плетет и
сам стрижетсЯ, у них нет общих врагов, если они вместе никогда не бывают. “
них есть культ матери, а нет культа женщины-любовницы. €м принадлежит ночь,
символ их жизни -- позвоночник, они хорошо знают иностранные Языки, они
художники, рыболовы и идолопоклонники, они умеют обращатьсЯ с зерном и с
хлебом, умеют молчать и говорить. …сли народ, к которому они принадлежат,
дойдет до нищенского посоха, они берут на себЯ тЯжкую миссию вызволить его
своим горбом. Ћни думают так: поскольку вы уже прочли книгу и прожили жизнь,
не поздно ли и не бесполезно теперь, задним числом, упорЯдочивать их в
кроссворд? ‘тоит ли расставлЯть свои воспоминаниЯ, как шахматные фигуры на
доске, начинаЯ игру? Ќужно ли наши воспоминаниЯ о пролетевшей жизни, как
рубашку, выворачивать на лицо и укладывать в Ящик? Ќе терЯем ли мы слова,
упорЯдочиваЯ крестословицы? Ќе терЯете ли вы самую свою жизнь, пытаЯсь ее
упорЯдочить, не утрачиваете ли мир в своих усилиЯх привести его в порЯдок?
„лЯ таких любителей кроссвордов дело уже частично сделано, они увидЯт перед
собой книгу такой, какаЯ она есть, то есть они смогут ее читать, бросаЯ
кости, на какое число выпадет, от одного до шести.

ЉЂЉ ђ…Ђ’њ ќ’“ ЉЌ€ѓ“ ЏЋ ѓЋђ€‡ЋЌ’Ђ‹€

Ќо существуют и другие читатели, которые любЯт читать привычным
способом, по горизонтали, так, как текут все реки на свете и как живут на
‘вЯтой горе монахи-общинники -- в крепком общежитии. Ћни сделают дело
заранее. Џрежде всего усЯдутсЯ решать скрещениЯ слов и заполнЯть клеточки.
Џрежде чем занЯтьсЯ чтением или же углубитьсЯ в жизнь, они позаботЯтсЯ о
том, чтобы все было по порЯдку и по правилам. ЌедавнЯЯ историЯ, котораЯ
свидетельствует, что хорошо устроенный, совершенно организованный,
предусмотрительно гармонизированный мир ведет прЯмехонько в грЯзь и в
пропасть, им в качестве учебника жизни не подходит. „вигаЯсь в строжайшем
порЯдке от главы к главе, они заранее построЯт и осмотрЯт и свои и чужие
войска, и свои и чужие перекрестки, не обращаЯ особого вниманиЯ на сами
слова и на их смысл, как полководец не обращает вниманиЯ на отдельных солдат
своей армии, не помнит их фамилий. ќти читатели -- национальнаЯ партиЯ своей
родины, они не знают Языков, не владеют речью, они чтут культ отца и
традиций, они -- борцы за веру, у них нет никакого имущества, даже
собственной рубашки, ибо они считают своим все, что есть на земле. Ћни не
свЯзываютсЯ ни с местом, ни со стенами; куда пойдут двое, туда и все; они
любЯт упоминать имена, они вместе встают, вместе садЯтсЯ за стол, им
принадлежит утро, длЯ них символ человека -- брюхо, они -- колдуны,
виноградари, певцы и писатели. Ћни -- практики, иконоборцы, они предводители
своего народа в его исходах. Ћни строители, астрономы, математики и люди
театра. Ћни держатсЯ вместе и держат в своих руках всю мощь родины до тех
пор, пока родина не рухнет в пропасть. ќто -- те, кто в кроссвордах больше
любит порЯдок скрещениЯ слов, чем сами слова. ’акие люди огородЯт свою и
чужую жизнь, они внесут в мир порЯдок, делЯ его на квадраты и не особенно
заботЯсь о том, что они в эти четырехугольники загонЯют. € может ли квадрат
вместить все. Ћни и здесь, в книге, пойдут строго по порЯдку, расставив
главы "по вертикали" согласно порЯдковым номерам, отступаЯ от несколько
небрежного распорЯдка, оставленного автором. € в награду получат
окончательный и неприкосновенный порЯдок чтениЯ и скрещениЯ слов, и только
после этой операции, установив это ничем не нарушаемое расписание, они
усЯдутсЯ в поезд, с тем чтобы навернЯка прочесть книгу или пропутешествовать
по своей, то бишь по чужой, жизни. ‡а предложенным ими решением откроетсЯ
тайна благоустроенного, крепко организованного мира, которого мы все давно
жаждем. ђазве не достойно восхищениЯ то, что делают люди из этой группы
отгадчиков кроссвордов, -- наводЯт порЯдок в мире, хотЯ бы в чужом, если уж
в своем не могут. Џо крайней мере, хотЯ бы в моей жизни и в моей книге, раз
уж вашей нет под руками или она от вас ускользает!
Љороче говорЯ, тот, кто читает этот роман по вертикали, проследит
повороты судьбы героев, того же, кто выберет горизонтальные линии, увлекут
главным образом хитросплетениЯ сюжета. Ќо не развЯзка, ибо решение никогда
не даетсЯ в самом кроссворде, но, как известно, публикуетсЯ дополнительно --
"в следующем номере".
’ак кто же прав из этих двух групп любителей кроссвордов? Џрава,
разумеетсЯ, твердаЯ пристань молчаниЯ, в которую мы приплываем после всех
скрещений и всех решений. Ћткуда нам знать, кто прав, если на нашем веку
было столько тех, кого мы обЯзаны были уважать, и так мало тех, кого было за
что любить? Џоэтому счастливчики те, кто любил хоть однажды. •отЯ бы книгу,
если уж не собаку или кошку, хотЯ бы писателЯ, если уж не свою жену. Ќо горе
тем, кто уважал книги, которых не любил, и ненавидел те, которые любил.
Ђ с архитектором ђазиным дело обстоит так, что вы просто не поверите.
Ћн относитсЯ и к первой, и ко второй группе отгадчиков кроссвордов. ‚начале
он принадлежал к первой группе, жизнь его была больше похожа на беспорЯдок,
и судьба его в молодости (в отличие от вашей) в самом деле была неким
подобием ошибочно решенных или совсем не решенных кроссвордов. ’огда он
перевернул страницу, взЯл в руки новый карандаш и записалсЯ в другую группу.
Ћднако это оказалось не так просто. ‚ы не поверите, но длЯ того, чтобы
переменить свою принадлежность к одной из двух упомЯнутых групп, надо
покинуть свою родину, переменить фамилию, паспорт, забыть один Язык и
выучить другой и все начать сначала. ѓрек должен стать немцем, итальЯнец --
русским, серб должен превратитьсЯ в мадьЯра, а мадьЯр перейти в румыны. €
наш архитектор Ђфанасий ђазин все это проделал. Џравда, вначале было похоже,
точно его пыльным мешком из-за угла прихлопнули, но потом дела пошли на лад.
€ вот теперь перед нами его ЏамЯтный Ђльбом, который издан в честь нашего
героЯ и всех перемен, с ним происшедших.
‚ нем вы найдете, как во всЯком кроссворде, видных политических
деЯтелей, страны света, красивую мебель, большие и малые города, начинаЯ с
такого, как абац в ‘ербии, где некогда (как известно) бывал ”ауст, и кончаЯ
‹ос-Ђнджелесом в Ђмерике, где некогда жил архитектор Ђфанасий ђазин, он же
‘вилар. Ѓудут и клеточки, заштрихованные черным, которые облегчают работу
составителЯ кроссворда и дают передышку тем, кто его решает. ќти черные
квадратики -- "ночи" среди "дней" кроссворда, и они внесены сюда как черные
четырехугольники в крестословицах, которые прерывают где нужно рЯды пустых
квадратов, предусмотренных длЯ внесениЯ букв. ќти черные квадраты, как
известно, в счет не идут и не обозначаютсЯ цифрами, но без них не обходитсЯ
ни один кроссворд, в том числе и этот. ‘кажем о них несколько слов.
‘реди бумаг архитектора ђазина нашлись несколько записок, заполненных
главным образом не его почерком. Ћни свЯзаны с нашим героем так же, как
черные квадраты со словами кроссворда. “тверждают, что некоторые из них
архитектор ђазин рассказывал при особых обстоЯтельствах (как, например,
историю Џлакиды), или же ему их рассказывали (как это было с семейными
преданиЯми о прекрасных дамах -- предках ‚итачи Њилут по женской линии), или
же он сам, как в какой-нибудь игре, рассказывал их с кем-нибудь в очередь --
так случилось с притчей о ѓолубой мечети. ‘реди этих повестей есть и такие,
которые с данным Ђльбомом, или же с этим кроссвордом, или с этим любовным
романом никакой свЯзи не имеют. ’акие места и такие рассказы, вкрапленные в
общее повествование, читатель должен открыть длЯ себЯ сам, без чьей-либо
помощи. Ќашедшего убедительно просЯт сохранить их и почтовым отправлением
послать хозЯину, то есть составителю кроссворда, или выбросить.
Ћднако в поисках этих историй -- незваных гостей -- должно старатьсЯ не
выбрасывать истории, составлЯющие собственно главы романа, вместо
заштрихованных -- пустые клеточки кроссворда! €бо в таком случае книга
расползетсЯ как джемпер, кроссворд рассыплетсЯ и останетсЯ лишь то, что
можно обнаружить в любом романе, а это всем известное примечание:

‚‘… —€’Ђ’…‹€ ЉЌ€ѓ€ ‚›Њ›‹…Ќ›.
‹ћЃЋ… ‘•Ћ„‘’‚Ћ ‘ ЏЋ„‹€ЌЌ›Њ —€’Ђ’…‹…Њ
‘‹“—Ђ‰ЌЋ.

Џо вертикали 5

‹ћЃЋ‚ЌЂџ €‘’Ћђ€џ

Љогда Ђфанасий ђазин, столь неожиданным способом облизав свои глаза,
решил увезти ‚итачу в большой мир, они сразу же отправились в ‚ену к сестре
‚итачи, ‚иде Њилут. Ћба они так перепугались этого своего поступка, что им
было не до еды, и они, не терЯЯ времени, кинулись прЯмо на вокзал. Џотом они
со смехом вспоминали, как ‚итача, когда они летели на вокзал, мечтала о
Ягненке, выкормленном морской травой, а Ђфанасий -- о рыбе, три ночи
пролежавшей в земле и жаренной на угольЯх. Џотому что, когда жизнь
переворачиваетсЯ с ног на голову, пропасть под ногами не становитсЯ небом.
Ћни рассказывали, что на вокзале в то утро им не удалось попробовать того
удивительного жаркого, когда сырое мЯсо как следует отбивают прутом, так что
следы остаютсЯ даже на готовом кушанье. Џоезд Ѓелград -- ‚ена уже
отправлЯлсЯ, и они вскочили в вагон. Ћднако в поезде не оказалось
вагона-ресторана, а один-единственный спальный вагон был полнехонек. ’ак что
они и глаз не сомкнули и не поели даже того, что разносили в те времена по
вагонам, -- кусок черствого сыра на черном хлебе с маслом и пиво или
заливную рыбу.
-- Ќичего, -- успокаивала себЯ ‚итача, -- наш голод -- это мы сами, а
наша сытость -- это уже не мы. ‡ато будем смотреть друг на друга, потому что
голодный глаз недреманный. -- € в самом деле, они могли только смотреть друг
на друга, потому что были не одни, потому что ехали в поезде и не могли даже
поцеловатьсЯ.
-- ‘пи, во сне не стареют, -- шептал ђазин ей в волосы, и ‚итача на
какое-то времЯ забывалась сном, и снилась ей одна и та же песнЯ, и она
знала, что стоит ей пробудитьсЯ -- песнЯ кончитсЯ; и это пробуждение во сне
казалось ей смертью, а не пробуждением, потому что длЯ сна любое пробуждение
есть своего рода смерть.
„аже на границе, где они долго стоЯли и где все было засыпано снегом,
они не попробовали и куска ветчины, перезимовавшей в еловой золе, с хреном,
а в Ђвстрии, куда поезд пришел после полуночи, лишь в окне закрытого
ресторана видели окорок теленка, выпоенного пивом, мЯсо которого от кости
отделЯют бечевкой.
Ђнгелы сыпали снег снизу вверх, с земли на небо. ‚итача в полусне
сжимала быструю ногу ЂфанасиЯ, а поезд сверкал, выбрасываЯ в ночь и метель
свет цвета белого вина. “же в €нсбруке они наконец устроились в
ресторанчике, намереваЯсь заказать "поповский голод" с чечевицей и рыбные
колбаски из леща, но выЯснилось, что заведение это только длЯ войск
союзников, и их не обслужили. Ћни хотели было остатьсЯ и взЯть номер в
первом попавшемсЯ отеле, но ‚итача передумала:
-- апку в охапку и -- поехали! ѓолодные псы лучше охотЯтсЯ.
Џошел второй день их поста. Ќа какой-то станции перед самой ‚еной из
окна вагона они видели, как за стеклом харчевни на раскаленной морской соли
жарЯт грибы, сбрызгиваЯ их вином, однако поезд там не остановилсЯ. ‚ ‚ену
они приехали осатаневшие, как голоднаЯ вошь, и, держась за грЯзные руки,
вошли под сень собора, и после путешествиЯ, долгого, как эта холоднаЯ тень,
после трехдневного голода и жажды, тЯнувшихсЯ, как эта улица, они увидели
собачек, которые как бы вели друг друга к храму, гордо держа в зубах концы
своих поводков. ‚последствии ‚итача часто вспоминала это мгновение и
рассказывала, что венский собор ‘вЯтого ‘тефана воспринЯла как некий зримый
крик, устремленный в неподвижное небо. ЏамЯтуЯ, что соборы никогда не
достраивают те, кто их строительство начинает, она похолодела от мысли, что
крик этот принадлежал не одному человеку, но двум. ‡десь было кое-что еще
более удивительное. ќтот сдвоенный крик был не мужской, а †енский, почти
детский крик. Ћднако голод и жажда заглушили эти ее мысли, и они вбежали в
первую подвернувшуюсЯ кондитерскую, чтобы заказать "Sacher torte" и кофе с
кардамоном. € когда все уже было перед ними, официантка выронила поднос,
жаждущие и мокрые, поспешили они к дому ‚иды, по-прежнему без маковой
росинки во рту.
Ћказавшись наконец в огромном венском доме Џфистеров в XII округе,
вместо ужина они кинулись прЯмо в отведенную им спальню. Ќа бегу ‚итача
прижималась к Ђфанасию и шептала: "‘орви печать с моих уст, они все еще
невинны в ожидании тебЯ!"
Ћни соединились, едва переступив порог комнаты, прежде, чем соединились
их тела. ‚итача в судороге безгласного жгучего рыданиЯ, а он -- словно у
него лопнул ремень.

‘естра ‚итачи ‚ида, чьими гостЯми они сейчас были, хорошенькаЯ,
подвижнаЯ и усатаЯ, как херувим, обладала грудью, равновеликой бедрам, как
говаривала госпожа €оланта €бич, в замужестве €саилович. Љак правило,
тарелку со стола она брала к себе на канапе и ела руками, сидЯ бочком. ‚ида
имела привычку на свою ‘лаву (*) угощать гостей кутьей, потом она выходила в
коридор, здесь быстро и незаметно облизывала все ложки и подавала новым
гостЯм как чистые. Ћна была молчалива, попроще ‚итачи и считала, что всЯкаЯ
добродетель лишь станциЯ между двумЯ пороками. ‘о своей кровати вот уже
пЯтнадцать лет она вглЯдывалась в картину ‰озефа Ђдама ђиттера фон Њолка
(1714--1794), и луна освещала ей на этой картине группу людей, собравшихсЯ
вокруг престола, где восседала некаЯ женщина, а над ними, очень низко и
задом наперед, летел крылатый старец. Џри дневном свете на картине вместо
старца проЯвлЯлась сказочнаЯ фигура с золотым обручем на лодыжке. Љартина
висела на стене огромного дома с подъездом длЯ карет. ‚ этом доме хлеб по
ночам вел себЯ беспокойно, и вещи если терЯлись, то так основательно, что не
находились по десЯть лет. Ќад упомЯнутым подъездом простиралась танцевальнаЯ
зала на два десЯтка пар, если дамы в кринолинах, и на три десЯтка, если дамы
следовали иной моде. ‡а домом, поЯвившимсЯ вместе с картиной, пышно разроссЯ
сад, полный птиц, а еще дальше, за маленькой калиткой в глубине, раскинулись
огромные зеленые угодьЯ дворца енбрунн. „ом некогда принадлежал герцогу
ѓецендорфу, почему ныне и находилсЯ на улице его имени, потом перешел к
Џфистерам, скончавшимсЯ, ибо души их истончились прежде них самих, и теперь
архитектор ‘вилар, впервые счастливый и впервые под своей собственной
фамилией -- ђазин, мерил шагами парк, оказавшийсЯ в длину -- туда -- в целую
трубку табаку, а обратно -- в половину трубки, ибо шел под уклон.
____________
(*) ‘лава -- праздник свЯтого, покровителЯ рода. ‚ сербских
православных семьЯх имЯ этого свЯтого передаетсЯ по наследству по мужской
линии. (Џримеч. пер.)

‚ доме уже много лет жила барышнЯ ‚ида Њилут, жила одна, но не одиноко.
€з ее окна был виден высокий тростник, разросшийсЯ, подобно лугу вдоль
„унаЯ, и похожий на невысокую траву, отчего деревьЯ в нем казались ниже, чем
были на самом деле, и ветви их словно бы шли прЯмо от земли. ‚ида рано
начала переводить со своего первого родного Языка, с сербского, на немецкий,
и дом ее всегда был полон гостей. ЏредлагаЯ своим гостЯм мЯсо на грелках
сервиза "†олнай", ‚ида любила повторЯть:
-- Љаждому, как кусок мЯса, принадлежит его —асть истины. Ћднако даже
истину необходимо посолить, иначе она невкусна. џ перевожу только тех
писателей, которые именно так и поступают.
Ћна была болтлива, сетовала:
-- Љогда Я счастлива, Я заболеваю. Ђ мужчинам наступаю всегда на один
палец -- на мизинец левой ноги.
„рузьЯ приходили, пили сливовицу на роЯле и ели козий суп с чесноком,
присланным из ее родных краев, чихали с таким выражением, словно имели на то
по крайней мере два международных повода, и уходили довольные. € приходили
опЯть.
Џриходил господин Ђмадеус Љнопф с супругой ђеббекой; она была вроде бы
из семейства ђотшильдов или какой-то другой баснословно богатой фамилии; он
-- просто чиновник. ‘ глазами влажными, как ледЯные сосульки. € огромными
сросшимисЯ средними пальцами на правой руке. •одили слухи, что он ест мел и
штукатурку. Ѓыл он бесконечно любезен и постоЯнно этим своим негнущимсЯ
членом без ногтЯ, который казалсЯ срамным, задевал и ронЯл вазы и бокалы,
стеклЯнные безделушки и зонты и тут же другими, меньшими пальцами ловил
предметы, не позволЯЯ упасть. Џриходила ’еофана –икинджал, хорошенькаЯ
художница с прозрачными глазами, напоминающими медузу, проглотившую рыбу, с
удивительными руками, испачканными зеленой краской, от которой разливаетсЯ
желчь, потому что писала она исключительно крокодилов. Џриходил ее муж,
доктор Ђрнольд Џала, правда всегда с опозданием; он обмирал по лошадЯм и
знал их настолько, что мог по помету отличить жеребца от кобылы. Ћн приходил
прЯмо с ипподрома, кожаные заплаты на его штанах были пропитаны запахом
лошадиного пота, а пиджак -- табаком "’ри монахини". ‚месте с этими запахами
он приносил плетеный кожаный хлыст, € ’еофана –икинджал с улыбкой показывала
на своей прелестной высокой груди следы от этого хлыста в ожидании
.кульминации ужина, когда ‚ида выносила гостЯм альбомы с фотографиЯми и
крохотный шелковый кисет, расшитый бисером. ’еофана перваЯ брала из этого
кисета на палец понюшку табаку с кокаином, вдыхала и изо всех сил старалась
чихнуть как можно позже. ’олько господин Љнопф не прикасалсЯ к табаку,
смеЯлсЯ вместе со всеми и листал альбомы. ‚ них были исключительно женские
снимки, сделанные французскими аппаратами начала века, лица выглЯдели
неестественными, потому как таращили глаза в фотографический глазок,
видевший все в желтом цвете. ЋстановившиесЯ взглЯды, словно у покойников,
открытые рты, словно создающие сквознЯк, уши, словно заткнутые волосами на
ночь от шума, -- все это придавало лицам нереальность выражений, и они
казались картотекой жертв из какого-нибудь полицейского архива. € Љнопф
первый разгадал секрет этих снимков, как и вообще первый разгадывал подобные
маленькие загадки. ќто были лица женщин, сфотографированных в момент, когда
они находились наверху блаженства, когда переживали оргазм. Ђ затем
неожиданно в ‚идином альбоме оказалсЯ снимок бородатого мужчины в такой же
момент высшего блаженства, и все прыснули, и от этого хохота старикашка,
летевший на картине задом наперед, прежде времени превратилсЯ в сказочную
фигуру с золотым обручем на лодыжке.
’ак и жили они в некоем двойственном времени, словно бы в шлЯпе поверх
картуза, пока однажды вечером барышнЯ ‚ида Њилут не наткнулась, перелистываЯ
книги из своего родного краЯ, на фразу, котораЯ удивила ее, ”раза была
короткаЯ, и она гласила: "Ќаши мысли подобны голоду -- всегда одинаковы".
…е это заинтересовало, она разузнала все про автора и наконец во времЯ
своего пребываниЯ в Ѓелграде познакомилась с ним. Ѓыл он довольно неотесан,
вместо усов и бороды у него росла какаЯ-то трава женщины утверждали, что
спит он голый, перепоЯсавшись кожаным ремнем, а мужчины -- что он может
мочитьсЯ с конЯ на полном скаку.
-- ‚ы левша, барышнЯ ‚ида? -- спросил он ‚иду.
-- Ќет, хотЯ мне гораздо приЯтней с левой стороны, -- отпарировала она
и пригласила его в ‚ену. Ћн приехал на ђождество вместе со своими муравьЯми
в волосах и предложил ‚иде и ее друзьЯм устроить в сочельник кукольное
представление. Ћн носилсЯ по огромному ‚идиному дому на улице герцога
ѓецендорфа, маЯлсЯ с веревочками и куклами, а в бороде его не переставали
жужжать запутавшиесЯ дремотные мухи. Ћн расставлЯл стульЯ в зале и то и дело
обнаруживал на руках -- на ладонЯх и между пальцами -- что-нибудь: соломинку
ли, шерстинку, что-то прилипшее, кусочек обломавшегосЯ ногтЯ, крошки хлеба,
кофейную гущу, жир или песок. Ћн не искал этого, просто к нему все
прилипало, и он, чувствуЯ это, тщательно оглЯдывал свои руки и ногти,
выковыривал из глаз мошек и вынимал волосы из стаканов. ‚от и теперь, очищаЯ
от плевел свое тело, он сооружал сцену в просторном зале у барышни Њилут,
где стоЯли полосатые кресла с желтыми репсовыми спинками, а в зеркале,
стоЯвшем напротив дверей, создавалось впечатление, что за ним -- другаЯ
комната и в ней желтый, а не полосатый салон. Њежду делом он болтал с
гостЯми.
-- ‚думайтесь, -- говорил он, -- ‚идин отец подарил ее матери в
качестве свадебного подарка серну. †ивую. “ ‚иды есть фотографиЯ, не знаю,
видели ли вы? …е матушка красива, миниатюрна, легка, как пушинка, она снЯта
с женихом. Ћн в военной форме, одной рукой держит за ухо серну, второй --
саблю. ѓлазастый, способный, если надуетсЯ, угодить вам пуговицей со своих
брюк прЯмо в рот и выбить зуб!
-- ‡абавно, -- бросает доктор Џала, а сам пожирает взглЯдом госпожу
ђеббеку Љнопф. Ћни сидЯт за столом, курЯт или нюхают табак, и доктор Џала
допивает из бокала госпожи Љнопф, вроде бы по растерЯнности.
-- Ћт ваших взглЯдов, доктор, остаютсЯ рубцы, как от вашего хлыста. Ќо
если вы будете так пЯлитьсЯ на менЯ, вы увидите то, что вам не стоит видеть,
-- через мои глаза видно слишком глубоко. ‹учше наденьте темные очки...
‚ида же в это времЯ наблюдает за своим землЯком с обритыми ушами и
засученными рукавами, видит, как глаза его заполнЯет тоска, и тоска эта
столь крепка, что ею впору точить ножи и чистить ложки.
-- —ем внимательнее Я приглЯдываюсь к вам, тем отчетливее вижу, что
ваше лицо, как год, -- говорит он ‚иде, пристраиваЯ театральный занавес, --
на нем все четыре времени года.
-- Љакое сейчас, по вашему мнению, времЯ года на нем?
-- ‹ето. ’ихое, как спальнЯ.
Ћн целует ее и уходит к своим куклам.
“ представлениЯ два названиЯ:

‡‚…‡„Ђ, €‹€ ‚…ђ’…Џ

Ќа освещенной сцене -- звезда, котораЯ медленно движетсЯ с ‚остока на
‡апад, в ЯслЯх лежит новорожденный •ристос, возле него, перед входом в
пещеру, -- Ѓогоматерь. Љ ЯслЯм подходЯт џгненок, џблонЯ и ђека €ордан --
поклонитьсЯ новорожденному царю. Ѓогоматерь поет младенцу:

€з звезд церковь построю,
€з ЊесЯца -- белые врата церкви,
Ћчами напишу иконы,
“мом литургию запою,
Ќа коне подъеду к церкви,
‘ конЯ церковь копьем отворю...

џѓЌ…ЌЋЉ (поднимает книгу): ‚от ‚етхий ‡авет будущаЯ кровь •ристова.
Љровь того, кто лежит в ЯслЯх, новорожденный. …сть у него на небе отец, но
нет матери.

ђ…ЉЂ €Ћђ„ЂЌ (поднимает другую книгу): ‚от Ќовый ‡авет, будущее тело
•ристово. ’ело того, кто лежит в ЯслЯх, новорожденный. ‡десь, на земле, у
него есть Њать, но нет Ћтца.

џѓЌ…ЌЋЉ: Ћн искупит все будущие и прошлые грехи людские, искупит даже
их прародительский грех, изгнанных вернет обратно в рай. Ћмыв свою
божественную искру в людской крови, он спасет человека и отдаст свою кровь и
тело свое ради него.

џЃ‹ЋЌџ: ќто не значит, что он и менЯ спасет. € тебЯ, вода, и тебЯ,
скотинка! ‡десь не наша игра и не наша звезда.

џѓЌ…ЌЋЉ: Џочему ты так думаешь?

џЃ‹ЋЌџ: ‚етхий ‡авет -- не наша кровь, а Ќовый ‡авет -- не наше тело.
Њы не из рода человеческого, на нас нет прародительского греха, нас не
изгонЯли из раЯ. •ристос не воплощалсЯ в плод, воду или руно, которые суть
наши кровь и тело. Њы обойдены его магической силой искуплениЯ, ибо нас не
касаетсЯ перечень грехов, и мы должны жить своей собственной жизнью. ‡ачем
нам нести наказание за чужие грехи? Њы должны создать свой собственный мир,
свободный от людских грехов и от мира людей. Џотому длЯ нас нет спасениЯ в
муках •ристовых и в его жертве. †ертвою будем мы. …сли не найдем своего
искупителЯ.

ђ…ЉЂ €Ћђ„ЂЌ: Ќо Ђдам крестил нас. Ђдам дал нам имена.

џЃ‹ЋЌџ: Џервый человек дал нам имена до того, как был изгнан из раЯ и
совершил свой грех; в пору невинности он своей свободной и доброй волей
владел нами, животными, водами и растениЯми так, как владеет невиннаЯ душа
своими чувствами. Ќо теперь, когда он делами рук своих испортил воды,
растениЯ и живность, и ныне, когда он хочет пойти дальше и загрЯзнить
‚селенную, разве не лучше отделитьсЯ нам от него? ђазве не лучше, чтобы за
звездами шли мы -- растениЯ, воды и бессловесные животные, мы, кто не
уничтожает мир вокруг себЯ? ќто предначертано в книгах. "…сли, как орел,
вознесешьсЯ и среди звезд сотворишь себе гнездо, и оттуда Я тебЯ свергну",
-- говорит ѓосподь, но так он говорит им, людЯм. Ђ не нам. Ќужно отделитьсЯ
от человечьей звезды, котораЯ покуда ведет нас, и повернутьсЯ к собственной
путеводной звезде и собственной судьбе. Џосмотри, сколько их на небе --
выбирай!

џѓЌ…ЌЋЉ: Ќа прощание, прежде чем вернем людЯм имена, которыми нарек нас
Ђдам, откроем потомкам Ђдама две вещи, о которых они не знали до сих пор.
ђека €ордан: Џервое. €з семи дней творениЯ четыре днЯ были успешные и
три неудачные. ’олько один день перевесил все и сделал из этого мира удачный
мир. ќто был день седьмой, день, когда ’ворец отдыхал и ничего не создал.

џЃ‹ЋЌџ: ‚торое. Ћбрати внимание на свою мысль. ’ы не знаешь ее.
Ќаиболее приЯтна она, когда остаетсЯ без движениЯ, зато лучше всего, когда
движетсЯ. €бо мысль может и стоЯть на месте, и двигатьсЯ. ‘тоЯть она может
всегда (прошедшее и будущее не может расти и изменЯтьсЯ). „вигатьсЯ мысль
может лишь в данное мгновение, следовательно, пока стоит времЯ. …сли мысль
движетсЯ, наиболее важен ее пЯтый шаг:
„о этого она еще или несовершенна, или неглубока, после пЯтого же шага
она тебЯ утомит. Ћбрати внимание, следовательно, на пЯтый шаг! Џосле пЯтого
шага, уставший, ты не сможешь больше следить за своей мыслью, потому что она
станет или слишком сильна и быстра, или слишком отдалитсЯ от тебЯ.

Ќа седьмом шагу мысль угасает и превращаетсЯ в любовь...

ќтими словами представление завершилось, какое-то мгновение ‚ида сидела
в темноте и думала о своем землЯке. Љаждый вечер теперь она читает его книги
и каждый вечер раскаиваетсЯ, что загубила времЯ переводЯ книги других.
’олько его нужно было бы переводить всю жизнь переводить на семь
Языков, как бы убегаЯ семью путЯми от недругов, которым предал тебЯ ѓосподь!
Ћднако гость ее неделЯми молчал, поглаживаЯ свою бороду из сена, и ему не
приходило в голову спросить, не хочет ли она перевести написанное им.
Џотому-то она и сидела в темноте и терзалась.
Љогда зажегсЯ свет и на улице хищные звезды защелкали зубами от стужи,
взорам всех собравшихсЯ в зале предстала госпожа –икинджал, целующаЯсЯ с
ђеббекой Љнопф, сидевшей у нее на коленЯх.
’огда же гости барышни Њилут, каждый выбрав себе свою звезду и покинув
дом по улице герцога ѓецендорфа, разошлись навсегда. ђеббека увезла госпожу
–икинджал в Џариж, и вскоре прошел слух, что они счастливо живут в огромном
ателье в ’юильри, которое бывшей супруге доктора Џала снЯла ее любовница,
чтобы она там писала своих крокодилов. ‚ида осталась с воспоминаниЯми о
своих исчезнувших друзьЯх, осталась на крахмальных и теплых подушках,
которые потрескивают под щекой и уплывают, словно горЯчие хлебы. ’олько
воспоминаниЯ ее с тех пор стали почему-то начинатьсЯ с частицы "не". …е
приЯтель, устроитель кукольных представлений, сидит рЯдом, и она часто
говорит ему:
-- Њы не снимем такую дачу, как Љнопф! Њы не поедем в Љарлсбад с
доктором Џала! Ќе раньше, чем приобретем машину, как у этой мокрохвостки
–икинджал!
Ћн, ‚идин спаситель, сидит у камина, в волосах “ него полно муравьев,
он немолод, однако его немецкий все еще не лишен вдохновениЯ и свежести,
потому что двадцать лет оставалсЯ без употреблениЯ. ‚ида переводит в
соседней комнате, двери которой распахнуть! в полосатый салон, и нет-нет
возвращаетсЯ к мысли, что из всех удачливых писателей ее родного краЯ, кого
она знает и читает, лишь этого, лишь ее избранника, именно его и прежде всех
прочих она должна переводить; он же, хотЯ они вместе спЯт уже два года,
никогда не говорил о том, что было бы наиболее логичным. Љакой-то стыд или
еще что-то мешает ему исторгнуть эту просьбу из своих уст, и ‚ида думала:
"„аже две темноты не похожи одна на другую, а уж тем более люди" -- и
не искала того, чего не ищут, но принимают, если предложено. Ћна зашивала
горные травки и вербену в швы своих платьев и шептала:
-- ќто неестественно, наши комнаты заполнены его растоптанными мыслЯми.
Ќе переведенными на немецкий Язык.
€ тут ее осенило, ‚едь он избегает ее здесь, на ‡ападе, потому что
навернЯка на немецкий его переводит другаЯ женщина где-то на ‚остоке, в
Ѓерлине, по ту сторону стены быть может. Ћт таких мыслей у нее набрЯкли
подушечки ладоней, между которыми, не просыхаЯ, струилсЯ пот. Џодобные мысли
довели их до крайности. ѓрань они перешагнули, когда выЯснилось, что на
немецкий его не переводит никто, даже в ‚осточном Ѓерлине. ’огда она его
оставила.
-- Љто устремлен ко второй половине жизни, должен оставатьсЯ на первой
половине прожитого, -- сказал он и ушел.
Ђ барышнЯ Њилут засучила рукава и работала, точно дьЯвол плюнул ей в
рот. ‚скоре не было ни одного более или менее известного писателЯ на ее
родине, которого бы она не перевела. Ћставалось только одно исключение. ’от,
кого она больше всех хотела переводить, тот, ради которого она вообще
переводила и любила всех других писателей, только он осталсЯ непереведенным.
‚ результате вместо него ‚ида получила от югославского правительства орден,
она зашвырнула его через ограду в енбруннский парк и решила выйти замуж.
Ѓыло это так.

Џокинутый доктор Џал, в своих жокейских сапогах, раза два заходил к
‚иде, жаловалсЯ, что госпожа –икинджал забрала у него хлыст, и повел ‚иду на
„унай продемонстрировать, как он может убить сома, когда тот выскакивает из
воды за мухой, своим новым хлыстом. Ћн все сетовал на судьбу, а потом вдруг
исчез, унесЯ с собой запах потной кобылицы. Ђмадеус Љнопф приходил чаще,
скрываЯ свое двуперстое чудище в перчатке. ‚иде он откровенно призналсЯ, что
вначале страдал из-за бегства ђеббеки и бродил по улицам с вилкой и ложкой.
Ћднако тут же наболтал массу всЯкой чепухи и больше не вспоминал про свою
беглую жену. ‚иде ужасно понравилось, когда однажды в кафе он показал ей
фокус со спичками. Ћни выпили виски с содовой и отправились звонить. Љогда
вернулись, спички Љнопфа присвоил сосед по стойке. Љнопф искал свои спички,
но тот не признавалсЯ. “тверждал, что это его коробок.
-- …сли это твои, скажи, сколько штук в коробке! -- потребовал Љнопф.
-- …сли это твои, ты, разумеетсЯ, знаешь, сколько там штук!
-- ‚ отличие от тебЯ -- знаю: их двадцать семь! ‚ ответ незнакомец
предложил поспорить, и они побились об заклад.
-- џ тоже хочу участвовать в споре, -- неожиданно заЯвила барышнЯ
Њилут.
-- Ќа что? -- удивилсЯ Љнопф, а незнакомец сказал, что блюдо, если его
заказывает мужчина и женщина, уже не одно и то же. Ћн ликовал.
-- Ќа что -- это мой секрет, -- ответила ‚ида, -- но если ты здесь
выиграешь, ты проиграешь во втором споре, со мной. € наоборот. ’ебе понЯтно?
-- ЏонЯтно, -- сказал Љнопф, и они пересчитали спички. €х оказалось
точно двадцать семь штук, и Љнопф забрал свою коробку спичек и деньги,
оставив незнакомца с отвисшей челюстью. ‚иде показалось, что это был самый
большой и необъЯснимый триумф, при котором она присутствовала на своем веку.
Љогда подошли к ее дому, она спросила:
-- Љак тебе это удалось?
Ћднако Љнопф не ответил на ее вопрос и задал свой:
-- Ќа что, черт подери, мы с тобой поспорили?
-- Ќа это, -- сказала ‚ида и показала ему маленький ключик.
-- ‡начит, Я проиграл его, выиграв тот спор?
-- „а.
-- Ђ что это за ключ?
-- ќто ключ от моей спальни, -- сказала барышнЯ Њилут и забросила ключ
за ограду енбруннского парка, как некогда свой орден. -- ‚ходи, мое сердце
не заперто, -- добавила она и взЯла Љнопфа в мужьЯ. ‘ тех пор у ‚иды
началась полоса счастьЯ, а вместе со счастьем, подобно некоей болезни, к ней
пришла титаническаЯ ревность, котораЯ осталась с ней навсегда и в конце
концов свела ее в могилу. Џотому что от счастьЯ умирать куда легче, чем от
несчастьЯ.

‚ то времЯ когда их навестили в ‚ене Ђфанасий и ‚итача, они уже целый
год были вместе, новоЯвленнаЯ госпожа Љнопф шептала:
-- Ћ боль моЯ, чем тебЯ наградить!
Ђ господин Љнопф еще находилсЯ в той блистательной поре, когда не ходил
как попрошайка, что случилось позднее. ‹ицо у него было как маска, и только
усы и брови оставались на этой красивой маске живыми. Ѓыл он приЯтный и
разговорчивый, наболтал им кучу всЯкой чепухи, а ‚ида повела своих гостей
чтобы показать им кое-что. ‚ спальне на кровати лежала кукла. ‚ылитаЯ ‚ида.
-- ‚споминаешь? -- спросила она со смехом ЂфанасиЯ. -- Љогдато это была
твоЯ жена, ‚итача привела тебе ее. ’огда мы обе в чем-то обманулись. €ли
обманываемсЯ сейчас? -- € она опЯть засмеЯлась, палец во рту, обнЯла их
обоих, неприметно ущипнув Љнопфа, стоЯвшего у нее за спиной. ‘лова из него
сыпались, как пух из утки.
-- Ќекий Японец, -- начал Љнопф один из своих анекдотов, -- оказалсЯ во
”ранции в аквариуме. Ћн постоЯнно щелкал своим фотоаппаратом. Ћдна рыба ему
особенно понравилась, он замер, сорок секунд пЯлилсЯ на нее, после чего рыба
перестала плавать и глаза у нее полегоньку начали косить.
-- Љак ты это делаешь с рыбой? -- спросил его бельгиец, тоже
посетитель.
-- ’акое может любой, -- ответил Японец. -- ‚ыбери понравившуюсЯ тебе
рыбу, сосредоточь на ней свое внимание на сорок секунд и увидишь, что у тебЯ
тоже получитсЯ. Љак будто читаешь.
Ѓельгиец приглЯдел рыбу, уставилсЯ на нее и после сорока секунд начал
пускать пузыри и хватать ртом воздух, как рыба, вытащеннаЯ из воды.
Њораль в том, что Японец не одобрЯл настоЯщего поступка. ‹юбовник не
способен понЯть настоЯщей любви и поэтому всегда находитсЯ в положении
бельгийца и рыбы или иконы и зеркала. €бо, говорЯт, нельзЯ, чтобы в зеркале
отражались иконы. ‹юбовнику, то есть зеркалу, не дано увидеть свою любовь,
то есть икону. Џоскольку любовь создает влюбленных, а не влюбленные
любовь...
Ђфанасий не слушал, что говорит Љнопф, он неотрывно смотрел на его
мускулистое тело, исполненное двойной силы, и с дрожью ощутил при
рукопожатии эту огромную сдвоенность Љнопфа, словно тот держал ключ от
церкви. Ћн разглЯдывал волосы Љнопфа, лишенные блеска, они напоминали
шерстЯную шапку с пробором, и чувствовал, что первый день октЯбрЯ (который
минул тридцать дней назад) порождает тридцатый день в октЯбре (который и
наступил в самом деле), однако не мог вспомнить тот первый день, а видел
лишь необъЯснимое его деЯние. ѓлЯдЯ на Љнопфа, он чувствовал, что глаза
становЯтсЯ больше души, и подумал, что Ђмадеусу Љнопфу вообще ни к чему
половой орган: женщину при желании он сможет удовлетворить вот таким
сросшимсЯ пальцем, который крупнее самого крупного мужского полового органа.
ѓлЯдЯ на двуххребетное чудище, которым Љнопф то и дело цеплЯл рюмки и
стульЯ, Ђфанасий почувствовал себЯ беззащитным. Ћн не смел поднЯть глаз на
‚итачу, чувствовал себЯ размЯгченным и уЯзвимым. ќто состоЯние продолжалось
лишь мгновение и прошло, однако в жизни человека бывают мгновениЯ, которые
длЯтсЯ даже после его смерти.
"‹евый глаз -- как ‘цилла, а правый -- как •арибда, -- думал ђазин,
оказавшись во взглЯде Љнопфа. -- Љто проберетсЯ -- выживет..."
€ тут исчез этот наплыв апатии и страха, Ђфанасий ђазин словно бы
очнулсЯ и с усмешкой прошептал в ложку густого супа:
-- Ќикому не дано каждый день быть мужчиной, даже Ѓогу.

Ќужно заметить, что архитектор ђазин и ‚итача венчались не в ‚ене. ‚
каком-то городке, название которого не осталось в памЯти, архитектор ђазин
нашел пару скрипачей, фортепьЯно марки "Petroff" на колесиках и лошадь с
возницей в роскошной ливрее. Џосле венчаниЯ скрипачи, обнЯвшись на
ступеньках церкви, сыграли им свадебную песню в два смычка на одном
инструменте, а потом молодожены пешком отправились вслед за пианино, которое
тащила лошадь с возницей. ‘охранилсЯ снимок. Ћни вдвоем идут за пианино, и
‚итача шепчет слова своей прабабки Ђмалии, в замужестве Џфистер: "‹юди
стареют, как сыр, но сыр -- великий господин, а мы нет..." Ќа ходу они
играли в четыре руки и то и дело прикладывались к шампанскому в хрустальных
бокалах, стоЯвших на подносе на пианино...
Ћт этого самого счастливого периода их совместной жизни сохранились еще
две фотографии, константинопольские. ‚ свЯзи с ними существует небольшаЯ
историЯ. ‚ Љонстантинополе ‚итача и архитектор ђазин покупали какие-то
кожаные изделиЯ. Љупив желаемое, они обратились к продавцу с просьбой
порекомендовать им какой-нибудь ресторан, где хорошо кормЯт.
-- ‚ам угодно видеть меню? -- спросил услужливый продавец, и спустЯ
несколько минут прибежал мальчик с меню. “дивленные молодожены заглЯнули в
меню и, к радости продавца кожаного платьЯ, выбрали себе два блюда. ‚ ту же
минуту два молодых человека внесли и поставили посреди магазина уже
сервированный на два куверта стол, сверкающий серебром и фарфором и с двумЯ
незажженными свечами. Ќа фотографии изображены Ђфанасий ђазин с супругой,
сидЯщие за столом в магазине кожаного платьЯ, а покупатели входЯт и выходЯт
или выбирают товар. Ќа снимке даже как будто видны теплые мысли, парЯщие над
ними, и холодные, погружающиесЯ во мрак, в воды Ѓосфора и в их души под
столом...
Џотом, как только наладились дела ђазина, они переехали в Ђмерику, и
Ђфанасий распорЯдилсЯ построить виллу в ‹ос-Ђнджелесе. Ќа этой вилле у
‚итачи было два бассейна, один с галькой, а второй с песчаным дном, в ее
спальне на полу вместо ковров был устроен настоЯщий английский газон, на
котором располагалось огромное водЯное ложе. ‚итача с этого дуги без
возврата пишет своей сестре ‚иде, что дни ее несутсЯ стремительно, по три в
одном. ‚ ‹ос-Ђнджелесе, говорит ‚итача, перелистываЯ газеты, -- верим разве
только поминальным книгам! -- ей снитсЯ, что они вернулись в тесную
белградскую квартиру и там никак не устанавливаетсЯ ее кровать. „лЯ
будущего, обретенного ею, нет места в прошлом. ’олько прошлое может стать
будущим, но не наоборот. ‚ремЯ от времени ей снились ее дочери, однако
почему-то она всегда их била...
‚ечер, она сидит в кровати, он лежит поперек, под ее ногами, согнутыми
в коленЯх. ‚ ее глазах сверкает созвездие ‚одолеЯ, она опираетсЯ на подушку,
в руках -- зеркало. Ћн всецело погружен в нее, без движениЯ, с закрытыми
глазами. …го аура проникла глубоко в ауру ее тела. Њожет, даже пронзила ее.
Ћна не чувствует боли, напротив. Ќеторопливыми легкими движениЯми, которые
передаютсЯ ему, она снимает косметику с лица. Џотом тушит свет и, не менЯЯ
положениЯ, все так же с ним внутри себЯ, бормочет молитву:
-- ‡апрещаю тебе, дьЯвол, силой —естного и †ивотворЯщего Љреста обрести
власть хоть над чем-то в этом доме и в этом поле и над рабом Ѓожиим дома
сего. „а не будет у тебЯ власти ни в хлебе, ни в винограде, ни в скоте, ни в
овцах, ни в козах, ни в лошадЯх, ни в свиньЯх -- ни в чем в доме этом не
быть у тебЯ власти во веки веков. Ђ ты, •ристос, полю этому помоги. Ђминь.
Џри словах "ни в лошадЯх" он обычно завершает, и тело его пронзает
ледЯнаЯ дрожь, при словах "во веки веков" или чуть раньше заканчивает она и
конец молитвы шепчет уже чуть слышно. Ћни не способны ни поцеловатьсЯ, ни
изменить положение. Ћднако ребенок не приходит. „лЯ них нет ребенка. •отЯ
лежат они крестом.
‚место этого к ним приходит известие. €звестие, что с девочками ‚итачи
случилсЯ этот ужас.

Џо вертикали 6

’ђ€ ‘…‘’ђ›

Ќасколько могу вспомнить, господин архитектор Ђфанасий ђазин, в то
времЯ уже богатый и удачливый человек, рассказывал после одной из деловых
поездок следующее:
-- ЃашнЯ располагалась среди домов, как воскресенье в окружении будней.
ЋглЯдываЯ строчки домов, Я старалсЯ отыскать, где проЯвитсЯ первый большой
праздник в этом живом календаре. € Я обнаружил его. "‡десь!" -- подумал Я и
вскоре очутилсЯ у дома Ђзры. Ќа вид он казалсЯ больше дома Ћльги. ‚
углублении -- надежные двери, отражавшие уличные шумы, высокаЯ стена, за
стеной -- куча детей.
"•орошо!" -- подумал Я и вошел. Ѓыло очевидно, что дом содержит Ћльга,
поскольку от этого устранилсЯ нынешний любовник Ђзры, человек с короткой
памЯтью и широким размахом. Ћн живет отдельно, дарит ей только свечи и
заботитсЯ исключительно о ее духовной жизни. …ще Ђзра получает от него
книги, он обратил ее в свою веру, возвел длЯ нее на ее же с Ћльгой
совместные средства храм, и ничего больше. Ћн оплачивает молитвы за нее и уж
тут не скупитсЯ, но хлеб Ђзра должна зарабатывать себе сама, или ей его дает
Ћльга, сестра. ‡а свой счет он отправлЯет Ђзру в церковную школу, короче,
заботитсЯ о ее ‘удном дне, когда уйдут все люди и все ангелы.
‘ такими мыслЯми Я постучал в дверь Ђзры, однако обнаружил записку, где
говорилось, что Ђзра не может принЯть менЯ дома и Я найду ее в библиотеке,
через несколько домов отсюда. ‚ записке было: "‘частлив тот, кто всегда
следует в шаге за идущим. €бо на небе и на земле мы не будем любить тех же и
не будем ненавидеть тех же".
€ Я отправилсЯ в библиотеку. ‚ошел в Ярко освещенный зал. ‹юдей --
земле тЯжело. Љак сельдей в бочке. „руг другу шепчут в левое ухо приглашение
к молитве, а в правое -- саму молитву. € стараютсЯ случайно не коснутьсЯ
друг друга бородой. Ћдин говорит. џ вошел посреди его речи, но свободно смог
понЯть, о чем он говорит. ‡ато не понимаю, чем занимаютсЯ двое стоЯщих перед
ним, с хлыстами. ’от, что на кафедре, вещает:
-- ‚о времена бегов (*) ни один человек за год не заработал себе хлеб,
и не из лености. ‚о времена царства все подданные за год зарабатывали каждый
день по три хлеба. Ќо не благодарЯ своему старанию. ‚о времена бегов за год
ни один человек в стране не заплакал. Ћднако это не значит, что все были
счастливы. ‚о времена царства ни один человек не засмеЯлсЯ. Ћднако это не
значит, что в царстве все были несчастливы. ’акие были времена...
____________
(*) Ѓег (турец.) -- господин, землевладелец. (Џримеч. пер.)

‚ зале уже пили воду, в которую свЯщеннослужитель вдохнул имЯ Ѓожие, и
угощались облатками, замешенными на слезах. Ћткуда-то неожиданно поЯвилсЯ
худощавый молодой человек, красиво одетый, лицо его излучало свет, волнами
поднимающийсЯ из глубин его. Ќа устах холоднаЯ и тЯжелаЯ, как амбарный
замок, усмешка. ‘ловно медузы в южных морЯх, плавают светильники в лиловатом
пространстве над головами людей, и звучат барабаны, подогретые на огне.
Њолодой человек подошел к тем, с хлыстами, и за ним протЯнулась чернаЯ,
резко очерченнаЯ тень. Ћни пропустили его между собой, и вдруг один из них
ударил юношу хлыстом. €спуганно и словно бы выбираЯ место длЯ удара. ’отчас
же ударил второй. Ћни чередовали удары, вроде бы специально, чтобы не сбить
дыхание. Ћдин при этом после каждого удара весьма усердно шлифовал ногти о
стену. Ђ то вдруг оба прикрывали глаза, как бы сообща обдумываЯ следующий
удар и что-то замерЯЯ пЯдЯми на полу и на своих хлыстах. Ђ каждый новый удар
заставлЯл избиваемого совершать все новые и новые телодвижениЯ, которые люди
с хлыстами вызывали у него, подобно музыкантам, выманивающим шаги у
танцующего.
€ тут в зале раздались аплодисменты. џ не сразу понЯл, чему рукоплещут,
хотЯ вскоре и мне, непосвЯщенному, стало понЯтно, в чем дело. ’ень молодого
человека чуть-чуть отделилась от него. Џосле каждого удара благодарЯ
искусству хлеставших и его собственным телодвижениЯм тень все заметнее
отделЯлась от него, и наконец, после движениЯ, показавшего, сколь велика его
скорость, тень оторвалась и скатилась по ступенькам, а молодой человек,
словно у него выросли крыльЯ, выпрЯмилсЯ и гордо вышел из зала под крики
одобрениЯ...
Ћднако Ђзры среди присутствующих не было. € Я пошел поискать, нет ли ее
где-нибудь в подсобных помещениЯх библиотеки. џ прошел коридорами, длинными,
как морозные утра, дважды заплуталсЯ и оба раза возвращалсЯ на правильный
путь благодарЯ тому, что заставлЯл себЯ идти в направлении, прЯмо
противоположном тому, каким, полагал, надо идти. Ќаконец Я вошел в какую-то
дверь и оказалсЯ в полумраке просторного помещениЯ. Ќа лестнице Я наступил
на что-то скользкое и догадалсЯ, что это кровь, а в ней тень молодого
человека. џ узнал тот зал, где совсем недавно находилсЯ, теперь он был
погружен во мрак џ пуст, как оглохшее ухо, лишь в глубине светилась дверь
комнаты, где Я оставил свое пальто. џ подошел к двери и увидел юношу, того,
которого бичевали, -- он был в комнате с какими-то незнакомыми мне людьми.
‚се изумленно посмотрели на менЯ, когда Я вошел и снЯл пальто с крюка.
Џрервав свои занЯтиЯ, они молча смотрели на менЯ.
-- ђаньше мы никогда тебЯ не видели. ѓде ты был раньше? -- сказали они.
-- ђаньше? -- удивилсЯ Я.
Њолодой человек -- Я предположил, что он управлЯющий этого учреждениЯ,
-- повернулсЯ к девушке, и та без слов поднЯлась и пошла за мной.
-- џ покажу вам дорогу, -- сказала она, хотЯ было очевидно: таким
образом оставшиесЯ хотели убедитьсЯ, что Я ушел.
‚о тьме коридора перед выходом Я спросил девушку, в чем смысл сцены,
свидетелЯми которой мы с нею были там, в библиотеке.
-- ‚ы задумывались над тем, что видели? -- спросил Я.
-- џ не задумываюсь, -- сказала она, -- мысль, посланнаЯ с ‡апада,
достигнет земли с ‚остока, мысль, посланнаЯ с ‚остока, достигнет земли с
западной стороны. € они не встретЯтсЯ. Џасущий овец разве может ввести
кого-то в царский дворец? Џасущий мысли разве может ввести кого-нибудь на
небо? ‡ачем думать? -- € она оставила менЯ одного за дверью библиотеки.
‚озвращаЯсь к дому Ђзры, Я был в худшем положении, чем тогда, когда
направлЯлсЯ туда впервые. …сли Я, обманутый и разозленный, а Ђзра, склоннаЯ,
видимо, к издевке, выложим карты на стол, из моего предприЯтиЯ ничего не
получитсЯ... ’ак Я думал и потому решил усложнить дело, чтобы не сразу можно
было добратьсЯ до его сути. ЊенЯ тут же провели в красивую комнату с
кушетками и полочкой, на которой стоЯли два Љорана в роскошных переплетах.
Ћдин был в зеленом сукне, оправленный серебром, другой -- в красном,
оправленный золотом. Ћдин был подлинным, а второй -- Я с абсолютной
достоверностью утверждаю -- был заполнен венецианским мылом. Ђзра, по
старому обычаю, клЯлась на мыле, если не хотела сдержать обещание.
"…сли не знаешь разницы между высоким и маленьким -- спроси у женщины,
если не знаешь разницы между любовью и ненавистью -- спроси у реки", --
успел подумать Я, и вошла Ђзра.
Њы уставились друг на друга и с минуту оставались так, дожидаЯсь, кто
моргнет первый, а затем оба расхохотались.
Ћна сильно растолстела и открывала рот, когда слушала, что ей говорЯт.
Ќа руке у нее был перстень с часами, который она уже не могла снЯть, и, как
у рыбы, все ее движениЯ возвращались к ней же. Ћна что-то пробормотала, и Я
подумал, что она извинЯетсЯ за недоразумение с библиотекой, но она
извинЯлась за свою полноту.
-- џ растолстела, потому что была переполнена ненавистью. Ђ в человеке
любовь занимает ровно столько места, сколько оставлЯет ненависть, совсем как
в бокале с вином, где места длЯ воды ровно столько, сколько выпито вина. €
если глубоко лежит ненависть -- мелко лежать любви...
Ћна выглЯдела особой некогда прекрасной. Ќо женщиной не выглЯдела. џ
вспомнил ее грудь -- пеструю, как два гусиных Яйца, сейчас же она
расползлась по телу, и словно бы ее вообще не было.
-- ’ы помнишь, как мы играли в школе в "истории"? -- приступил Я к
делу.
Ћна прикусила губу и спросила, как это.
-- Ќеужели не помнишь? ќто такаЯ игра, где ты предлагаешь название, а
кто-то другой начинает историю, всего две-три фразы. ‡атем, чередуЯсь, мы
рассказываем ее дальше и разматываем пестрый клубочек, в котором шерсть то
одного, твоего, цвета, то другого, моего, в зависимости от того, кто
разматывает.
-- Ђ кто выигрывает?
"‚ыигрывает тот, кто пригнал историю к своей мельнице", -- подумал Я,
но всЯ беда в том, что сейчас Я не должен был выиграть у Ђзры, хотЯ не
должен был и проиграть, иначе из моего дела ничего не получитсЯ. џ
пробормотал, что коли нет судьи, значит, нет и решениЯ, и выбросил название:

ѓЋ‹“ЃЂџ Њ…—…’њ

Ћна чуть удивилась, за ее щекой словно бы забурлила слюна, но она
сдержалась и начала:
-- Ћднажды под вечер в ‘тамбуле, незадолго до намаза, царевы очи,
словно два черных голубЯ, опустились возле Ђтмейдана. Џробив плотные мысли,
взглЯд султана Ђхмеда остановилсЯ, и порешил султан: быть на том месте
мечети всех мечетей. Ћн повелел, чтобы храм имел шесть минаретов, и отправил
в обе стороны царства глашатаев, дабы отыскали они самого лучшего зодчего...
‡десь она прервала рассказ, не знаЯ, что дальше, потому что историю эту
сочинЯла, а Я, ждавший этого передыха, чтобы продолжить, тут же продолжил,
как положено:
-- Ќо глашатай, отправившийсЯ на ‡апад, встретилсЯ с непредвиденными
трудностЯми. ‘амый знаменитый зодчий царства так испугалсЯ предстоЯщего
поручениЯ, что пропал бесследно...
‚ тихой комнате мы с Ђзрой попеременно рассказывали повесть о ѓолубой
мечети, передаваЯ друг другу куски истории, как чубук, и потЯгиваЯ кофе.
џ заметил, что она, стоило ей разволноватьсЯ, допускала грамматические
ошибки, и тогда становилось заметно, что образование у нее неглубокое, по
щиколотку. Ћднако, когда мы закончили рассказ, она сказала нимало не
смущаЯсь:
-- †енщины и полицейские кладут глаз на таких, как ты... ѓде ты сейчас
и чем занимаешьсЯ?
’еперь Я знал, что миг опасности наконец преодолен, что "ѓолубаЯ
мечеть" сделала свое дело. Ђзра вступила в беседу, пусть и не столь приЯтным
способом.
-- …сть в ‚енгрии, в ‘ент-ќндре, -- ответил Я, -- кафе под названием
"ЌостальгиЯ". ’ам подают кофе с корицей, и Я теперь все чаще ощущаю корицу в
кофе. “ менЯ нет детей, и это менЯ убивает.
Ћна захохотала где-то внутри, под грудью, и резко оборвала смех, как
ножом отрезала.
-- € Я бы с удовольствием усыновил кого-нибудь, -- продолжал Я, -- но,
как бы это сказать, не слишком взрослого ребенка.
-- „а, да, ты прав. ‚зрослые дети не годЯтсЯ длЯ усыновлениЯ. €х не
заставишь воду во рту держать, все норовЯт переспорить. ‡начит, хочешь кого
поменьше.
-- ‚роде того. Џо сути, совсем маленьких. €ли, скажем, так: Я бы
усыновил нескольких совсем маленьких, тебе бы Я сразу выложил деньги на
хорошее воспитание, чтобы росли и стали на ноги, как положено в такой семье,
как моЯ и твоЯ, а потом, когда вырастут, они бы возместили мне то, что Я на
них потратил...
-- Ђ как малы они должны быть? ‘кольких лет приблизительно?
-- Ќу, от шестидесЯти до ста.
Ђзра придвинулась ко мне, принюхалась к моему дыханию и словно только
теперь понЯла смысл моих слов.
-- —то -- "от шестидесЯти до ста"?
-- Ќу на столько приблизительно моложе менЯ и тебЯ.
-- Ђ, ну это уже другое дело. ’ы бы хотел правнуков или белых пчелок,
как их в народе зовут.
-- „а. €менно так.
-- ‚идишь ли, -- пробормотала она словно про себЯ, -- нынче будущее,
тем более чужое, можно с выгодой обратить в деньги. Љакое времЯ настало! €ди
на все четыре стороны! Џравильно говорЯт люди, а Я не верю. -- € опЯть
обратилась ко мне: -- Ђ ты почему правду не говоришь? —то тебе правнучки?
Џочему бы их не продать? ‚от: у менЯ уже и список давно готов. Џосмотри сам.
‚се как на подбор. џ нашу семью изучила, распланировала и родовое дерево
составила. € по восходЯщей и по нисходЯщей. Љак угодно. ‚от, обрати
внимание, это ‹ука, он навернЯка будет похож на менЯ. Љрасивый, несколько,
пожалуй, толстоват в старости, зато ласковый. Ѓудет лечить через пЯтку.
‹учшего знахарЯ и лучшего праправнука не найти. Џравда, будут у него
разноцветные глаза -- один красный, а другой голубой, и будет он малость
глуховат на то ухо, где глаз голубой. ‡ато послушный и расторопный. ќтот,
другой, его приемный сын ‚асилий, будет остер на ухо. ‘лышать будет
перекрестно, и его будут слушать перекрестно, во всех четырех сторонах
света... Љак сказал поэт, только этот ‰ован сможет быть в душе по отцу
дьЯвол, только этот €сидор сможет понЯть, почему на свЯтую Џараскеву ЏЯтницу
пЯть созвездий собираютсЯ в одном углу неба, только этот Џетр сможет
отомкнуть своими ключами небесную грамматику, начинающуюсЯ местоимением
"’ы", с которым Ѓог обратилсЯ к Ђдаму, только Ђлексей сможет доказать, что
настоЯщее человечества -- еще не все и что существуют день и ночь, свое
крошечное сегоднЯ и завтра, только этот Џавел...
Ќа этом месте Ђзра взЯла стакан ледЯного напитка который нам подали, и
прижала к своим пылающие ушам. џ вернул ей список и сказал:
-- ‚идишь ли, есть тут одно дополнительное обстоЯтельство.
-- Љакое?
-- ‚месте с белыми пчелами Я покупаю дом.
-- Љакой дом?
-- ќтот дом. € усадьбу. Љ потомкам перейдет их недвижимость. —тобы было
где развернутьсЯ. ’ы не беспокойсЯ, деньги Я дам вперед, а во владение
недвижимостью вступлю только через двести лет. ‘ейчас мне здесь нужно земли
лишь на могилу, чтобы похоронили менЯ с птицей за пазухой, а не за морем.
-- Ђ разве ты не купил уже могилу у Ћльги? ‘колько же раз ты
собираешьсЯ умирать? ‚ общем, ничего не скажешь, условиЯ ты предлагаешь
подходЯщие. Ћднако нельзЯ ли те два пуда земли, или сколько там ты хочешь
длЯ могилы, чтобы тебЯ не похоронили за лужей, нельзЯ ли их чуть-чуть
передвинуть? џ знаю одно красивое место, лучше длЯ могилы не сыскать, вид
оттуда открываетсЯ прекрасный, -- там и устроишьсЯ. ЌаходитсЯ это место на
границе сестриной земли, она там сеет пшеницу, да что тут говорить, два пуда
земли -- не много, довольно вином один раз изо рта брызнуть, чтобы окропить.
Ђ остальное -- дом и деток -- бери, когда тебе захочетсЯ, через двести лет
или через сколько ты там намерен...
‚ эту минуту на улице, освещенной лунным светом, послышалсЯ странный
прерывистый топот. ‘ловно верблюды или жирафы мчались. Њы подошли к окну и
увидели верблюда с седоком. —еловек был в чалме и настолько бледен, что это
было заметно даже при лунном свете.

-- Ћткуда идет этот верблюд? -- спросил Я Ђзру.
-- Ћн идет с нашего, исламского, кладбища. Љаждую свЯтую ночь переносит
он на христианское кладбище по одной грешной душе, захороненной на нашем,
мусульманском, кладбище. ‚ерблюд очищает наши кладбища и делает их
кладбищами праведников, чистыми кладбищами, без грешников, а христианские
становЯтсЯ кладбищами исключительно грешников... Ђ знаешь, что мне пришло в
голову? Ќе купить ли тебе заодно и кладбище? ‡десь есть заброшенное, можно
взЯть за бесценок.
џ оторопел от такой проницательности Ђзры. Ћна словно читала мои самые
сокровенные мысли и чаЯниЯ.
-- ‚идишь ли, Я бы не прочь. Џотому что праправнуки в один прекрасный
день должны же где-то собратьсЯ, не правда ли? ‡а какоенибудь старое,
заброшенное или нет, все равно, Я бы хорошо заплатил... ’олько надо
составить договор.
’ут Ђзра расхохоталась так, что волосы у нее рассыпались на уши.
-- ‚идишь ли, -- говорит, -- есть у менЯ одно дополнительное
обстоЯтельство.
-- Љакое?
-- “ менЯ нет детей. € никогда не будет. џ бездетнаЯ, и у менЯ не будет
потомства. „а и будь у нас дети, ћсуф не разрешил бы их продать.
-- ’ы бездетна? ’огда кого же ты продаешь? Љ чему эти списки имен и
столько разговоров?
-- Ќу, это не мои праправнуки, а чужие.
-- Љак чужие?
-- Ћльги и –ецилии. “ них есть дети, и это потомки вплоть до белых
пчел...
-- Ќо Ћльга не продает мальчиков, она продает только девочек, внучек, Я
ее спрашивал.
-- ќто тебе. Ђ мне продаст. џ же им двоюроднаЯ бабка. „а она и
бесплатно уступит их мне на содержание.
-- Ђ потом?
-- Џотом Я отдам их тебе, как ты и просил. €дет?
-- €дет, -- ответил Я с выражением оторопи, какаЯ бывает у коней на
картинах итальЯнского кватроченто. -- џ все понЯл, Ђзра, -- сказал Я. -- џ
согласен, давай подпишем бумагу.
Ћна подписала и поклЯлась на Љоране, и Я видел что клЯнетсЯ она на
настоЯщем Љоране, а не на том где лежало венецианское мыло. ’ак Я понЯл, что
все без обмана. Ќа улице менЯ встретил свежий воздух, облака стоЯли, как
прокисшее молоко, и опЯть слышалсЯ топот верблюда. Ћн возвращалсЯ с
поклажей. ’еперь это был праведник. ‘ христианского кладбища на исламское.

Џо вертикали

ѓЋ‹“ЃЂџ Њ…—…’њ

ЋЌЂ: Ћднажды под вечер в ‘тамбуле, незадолго до вечернего намаза,
царевы очи, словно два черных голубЯ, опустились возле Ђтмейдана. Џробив
плотные мысли, взглЯд султана Ђхмеда остановилсЯ, и порешил султан: быть на
том месте мечети всех мечетей. Ћн повелел, чтобы храм имел шесть минаретов,
и отправил в обе стороны царства глашатаев, дабы отыскали они самого лучшего
зодчего.
џ: Ќо глашатай, отправившийсЯ на ‡апад, встретилсЯ с непредвиденными
трудностЯми. ‘амый знаменитый зодчий царства так испугалсЯ предстоЯщего
поручениЯ, что пропал бесследно, а вместо себЯ подсунул какого-то
неграмотного серба из Ѓоснии, семьЯ которого, правда, уже в пЯтом колене
исповедовала ислам.
ЋЌЂ: € он ЯвилсЯ на зов вместо зодчего, хотЯ до тех пор сооружал только
надгробиЯ да питьевые фонтаны, но царскому посланнику не смели даже
намекнуть, что зодчий ненастоЯщий. Ѓыл он молчун, нос у него рос прЯмо ото
лба и, опускаЯсь на лицо, причинЯл боль глазам. ‘емь горьких лет он уже
пережил, и неведомо, сколько еще соли доведетсЯ ему съесть.
џ: Ќо что было хуже всего, так это то, что даже он соглашалсЯ без
радости. Љогда услышал, что от него требуетсЯ, смех его состарилсЯ за один
день, и попросил он, прежде чем отправитьсЯ в путь, посоветоватьсЯ с
муфтием. ‚стретились они в мечети: муфтий -- борода в руке, а человек -- в
рубашке с веревкой вместо ворота. ‘ловно уже приготовилсЯ быть повешенным.
ЋЌЂ: "’ы идешь в дальнюю даль, в край, о котором человеку дано только
догадыватьсЯ, но не дано обежать, -- сказал ему муфтий. -- ‡апомни одно: кто
от себЯ самого исцелитсЯ -- пропадет".
џ: "Ћт самого мудрого разговора пользы меньше всего", -- подумал зодчий
и ушел.
ЋЌЂ: Њуфтий успокоил царева человека, сказав, что зодчий умеет
симметрично думать и может одновременно левой рукой поднЯть, а правой
поставить на землю чашу с вином, не расплескав. –арев посланец, поскольку не
смел возвратитьсЯ с пустыми руками, отправилсЯ в ‘тамбул с тем, кто слюной
исцелЯет раны, и с надеждой, что другой царев посланец, тот, который ушел на
‚осток, окажетсЯ более удачливым.
џ: Ќо случилось так, что тот, возвращаЯсь из „амаска, утонул вместе с
кораблем, и потому перед ‚еликим визирем предстал единственный. Љогда
зодчего спросили, есть ли у него какие-нибудь проекты будущего
строительства, плотник сунул руку за пазуху и вытащил три веревочки с
узелками, завЯзанными на равном расстоЯнии.
-- ќто все? -- удивилсЯ визирь.
-- ќтого хватит, -- ответил тот.
-- Ђ как наш властитель будет знать, какое строительство ты замышлЯешь?
-- спросил визирь.
Ќа это зодчий, вперив указательный палец в грудь вельможи, сказал:
-- Џусть властитель покажет пальцем, что он хочет, и Я ему это построю.
ЋЌЂ: ѓоворЯт, что здесь ‚еликий визирь догадалсЯ что зодчий врЯд ли
понимает, о чем речь, и что турецкий Язык не самаЯ сильнаЯ его сторона.
-- Љак тебе властитель объЯснит, что он хочет, если ты не сможешь
понЯть этого?
џ: -- “ мечтателей нет родины, и сны не ведают Языков. Ђ властителева
мечеть всех мечетей чем может быть, как не сном?
ЏонравилсЯ ли план ‚еликому визирю, нет ли -- неизвестно, только
зодчего привели к султану Ђхмеду, и, к удивлению визирЯ, царь подвел его к
окну и показал пальцем. ’ам, в тумане Ѓосфора, в зеленой воде утреннего
воздуха стоЯла, словно в небе, огромнаЯ –ерковь –ерквей, константинопольскаЯ
‘вЯтаЯ ‘офиЯ, гордость разрушенного византийского царства, самый большой
храм христианства, давно превращенный в мечеть.
-- Ћна не должна быть больше, потому что Я не больший правитель, чем
ћстиниан, воздвигший ее, но она не может быть и меньше, -- сказал султан
Ђхмед и отпустил зодчего, повелев немедленно начать работу.
"€ у Ђллаха этот мир -- первый опыт, -- подумал зодчий, выходЯ. --
Љаждую вещь на земле, чтобы сделать как следует, надо сделать дважды". Ћн
снЯл обувь и вошел под огромный купол храма Њудрости.
"‘ейчас суть вопроса в том, -- добавил он мысленно, -- хочу Я, чтобы
менЯ похоронили пьЯным или трезвым"...
ЋЌЂ: Ћн поднЯлсЯ мощеным переходом наверх и с балкона и галереи •рама
оглЯдел открывшийсЯ перед ним простор, похожий на площадь за девЯтью
вратами. Џотом он обошел крытые галереи, где его встречали, поблескиваЯ в
темноте, глаза не до конца еще облупившихсЯ мозаик. ‘ них смотрели лики
•риста и Ѓогородицы, а рЯдом или прЯмо на них были прибиты обтЯнутые кожей
доски с сурами из Љорана, которых он не мог прочитать, потому что не знал
грамоты. ’ысЯчи лампад мерцали глубоко внизу над плитами церкви, и казалось,
что глЯдишь на ночное звездное небо сверху, как Ѓог, а не снизу, как обычно.
Ћн спустилсЯ не спеша, велел, чтобы ему привели высокого, самого высокого в
‘тамбуле, верблюда, и потребовал, чтобы десЯть тысЯч строителей собрались в
названный день внизу, возле ипподрома, который здесь называют Ђтмейдан.
џ: ‘ того днЯ целых десЯть лет каждое утро он отправлЯлсЯ к ‘вЯтой
‘офии, измерЯл своими веревочками фундамент и стены, алтарь и клирос, окна,
чашехранительницы и проскомидии, галереи длЯ певчих и неф, паперти и
портики, купола и двери. ’ри узла влево от входа, четыре узла вверх. €
переносил это на песок ипподрома длЯ строителей, которые воплощали его
указаниЯ и эти его узловатые чертежи. “пади он с верблюда и умри, унеси его
ветер или укуси змеЯ, никто не знал бы назавтра, как продолжить
строительство. Ћн один знал, до какого момента дошли в сооружении, и все
проекты были сокрыты в нем. ЌаправлЯЯсь к стройке верхом на высоком
двугорбом верблюде, он всегда сидел спиной к голове животного и неотрывно
смотрел на ‘вЯтую ‘офию, используЯ даже времЯ удалениЯ от Њудрости на то,
чтобы получше запомнить каждую деталь на ее неоглЯдно огромных и изученных
до мелочей стенах и фронтонах. Џри этом он думал, что живописцы не глЯдЯт на
цветок, когда его рисуют, они рисуют простор, обрамлЯющий цветок, и грани
этой пустоты воспринимают как то, что надо изобразить, но не контур цветка.
’ак и он, удалЯЯсь от ‘вЯтой ‘офии и зрительно сохранЯЯ каждый ее угол и
окно, высекал в памЯти сектор за сектором из неба, обрамлЯющего огромный
купол, который, увидев однажды, невозможно забыть. €бо небезразлично, после
какого предмета или существа остаетсЯ пустота. Џустота по сути своей -- это
форма предмета, находившегосЯ здесь прежде, пустота беременна предметом,
заполнившим ее. Њир вокруг нас и в нас полон таких беременных пустот.
‡одчий так натренировал свою зрительную памЯть, что взглЯд его
створожилсЯ, уплотнилсЯ и глаза стали как два камнЯ, брошенные из пращи.
‡атем он так же подробно, как небо снаружи, стал запоминать запахи пустоты,
котораЯ изнутри в свете лампад заполнЯла и держала на себе стены. € чем
больше он проникал в каждую деталь ‘вЯтой ‘офии здесь, вблизи ’опкап-сараЯ и
султановых покоев, тем быстрее там, внизу, на берегу возле ипподрома,
вырастала величественнаЯ, прекраснаЯ мечеть. Њечеть мечетей.
ЋЌЂ: € все-таки что-то не выходило. ‘вЯтаЯ ‘офиЯ несла в камне мудрость
христианского храма, а мечеть, выраставшаЯ на песке ипподрома, своим
естеством и предназначением, даже обликом своим словно противилась
строению-оригиналу. Ћни словно противоборствовали между собою -- та, уже
существовавшаЯ, и эта, возводившаЯсЯ по ее образу и подобию. Ђ зодчий должен
был примирЯть и соединЯть пропасти, лежащие между ними, носЯ этот страшный
раскол и разлад в себе как подземную реку. Ћн должен был обуздать и усмирить
ту первую огромную церковь, где мудрость была претворена в камень. ‚кус
этого камнЯ он знал на памЯть, помнил даже во сне. Ќо камень его детища не
имел этого вкуса.
„ругими словами, царский зодчий не мог завершить свою мечеть.
џ: ѓодами не сворачивал зодчий с пути от ‘вЯтой ‘офии к стройке и
сейчас, временно отказавшись поЯвлЯтьсЯ на ипподроме, потому что не знал,
что приказать, вдруг обнаружил большую торговую площадь, по которой
спустилсЯ извилистыми узкими переулками к бухте ‡олотой ђог и здесь, на
берегу, увидел другую торговую площадь, поменьше, Њисрбазар, где корабли из
…гипта выгружали благовонные масла и приправы. Ћн вошел туда и захотел
купить что-нибудь.
-- ‘андал? -- спросил торговец ароматов и подсунул маленькую бутылочку
из мутного стекла под другую, побольше. ‘тали ждать. Ћни ждали в полумраке,
но ничего не происходило. Ћднако, когда покупатель уже хотел отойти,
торговец сказал:
-- Ќужно ждать ровно столько, сколько читаетсЯ сура из Љорана.
Џокупатель был неграмотный и не знал, сколько времени надо длЯ чтениЯ
суры из Љорана, но в этот миг на горлышке наклоненной большой бутыли
показалась сверкающаЯ, как комета, каплЯ, на своем хвосте она медленно
опустилась вниз и исчезла в маленькой бутылочке.
-- •очешь попробовать? -- спросил торговец; он ловко отер край горлышка
пальцем и протЯнул палец покупателю. ’от взЯл немного жидкости на свой палец
и хотел было отереть его о платье.
-- Ќе на платье! -- предостерег торговец. -- Ќа ладонь. ЏрЯмо на
ладонь.
Ђ когда покупатель сделал так и хотел понюхать, продавец опЯть
остановил его:
-- Ќе сегоднЯ, господин, не сегоднЯ! —ерез три днЯ! ’олько тогда
обнаружитсЯ настоЯщий аромат. € сохранитсЯ он столько, сколько сохранЯетсЯ
запах пота. ’олько будет сильнее пота, потому что обладает силой слезы...
ЋЌЂ: ’ак зодчий понЯл, почему его творение сопротивлЯетсЯ: его
достоинства не могут быть оценены сразу, но только на третий день. ‘лишком
рано поднес он руку к ноздрЯм. Ќи одно настоЯщее дело не может быть
завершено в любой день. Ќужно дождатьсЯ настоЯщего днЯ его завершениЯ.
ЌастоЯщего днЯ. ’ак он и сделал.
џ: Љогда наконец здание было воздвигнуто и строители закрыли купол,
после того как зодчий через отверстие наверху запечатлел полумесЯц и звезду,
он еще раз вернулсЯ в ‘вЯтую ‘офию и вглЯделсЯ в ее неизмеримую высоту.
ЋЌЂ: ’ам, во мраке купола, на цепи, котораЯ держит светильники, висело
нечто овальное и белое.
„олго вглЯдывалсЯ он и спрашивал себЯ, что бы это могло быть, пока не
догадалсЯ. Ђ было это страусовое Яйцо. Ќе знаЯ, длЯ чего оно
предназначаетсЯ, но знаЯ -- длЯ кого, зодчий приказал и в новой мечети
повесить два страусовых Яйца.
џ:. ‡атем он вошел в уже завершенное здание, хлопнул большим бичом,
сосчитал, сколько раз отозвалось эхо, и вернулсЯ в ‘вЯтую ‘офию. ’ам он тоже
сосчитал эхо от своего бича. Ћтзывов оказалось на десЯть больше, чем в его
мечети.
ЋЌЂ: € тогда он приказал в купол нового зданиЯ замуровать четыре
больших горшка из терракоты, и с этими горшками мечеть обрела необходимую
протЯженность эха, потому что в ту же минуту горшки начали вбирать в себЯ
копоть от светильников, котораЯ потом, соскобленнаЯ, давала самую лучшую
тупо" в царстве. Ђ страусовые Яйца распугивали пауков, и в мечети по сей
день нет паутины. Џотом на входе зодчий повесил двойной кожаный занавес,
велел застелить каменный пол бухарскими коврами и пал ниц перед царем,
передаваЯ ему ѓолубую мечеть.
џ: Џо пути в родные краЯ зодчий не переставал видеть во сне, как он
обходит галереи и подвалы ‘вЯтой ‘офии, замерЯет своими веревками и узлами
размеры Њудрости и везет их за пазухой куда-то на верблюде. …му снилсЯ
каждый камень Њудрости. Ђ просыпалсЯ он со странным чувством, что нездоров,
что в нем что-то переменилось, что забрел он куда-то между снов, в какие-то
провалы. Ћн не мог жить своей прежней жизнью. Ћн сам больше не был прежним.
€ даже когда те сны мало-помалу оставили его, он не перестал ощущать этот
странный недуг и ходил по лекарЯм в поисках исцелениЯ от своей болезни,
скорбЯ, что стареет очень медленно и так тЯжело.
ЋЌЂ: ‚ конце его поисков один травник сказал ему:
-- “ каждой смерти есть и отец, и мать. ‚ твоем недуге виновата не мать
твоей смерти, но отец.
-- —то это значит? -- спросил он.
-- ќто значит, что не следует тебе искать исцелениЯ у лекарей, ибо
болезнь твоЯ не телеснаЯ.
€ тогда зодчий пришел к тому муфтию, который послал его в ‘тамбул. €
рассказал ему о своих невзгодах.
џ: Њуфтий разглЯдывал его какое-то времЯ, хотЯ, лучше сказать,
разглЯдывали его ноздри муфтиЯ, словно пара незрЯчих черных глаз. Ћчнувшись,
муфтий сказал без колебаниЯ:
-- џ знаю, что с тобой.
-- —то? -- вскричал зодчий.
-- ’ы стал христианином.
ЋЌЂ: -- •ристианином? Ќо Я же неграмотный и никогда не преступал порога
христианского гЯурского храма, только...
џ: € тут зодчий зарыдал так горько, что муфтий должен был ударить его
Љораном по спине.
ЋЌЂ: -- …сть ли от этого исцеление? -- выкрикнул наконец преисполненный
ужаса зодчий.
џ: -- …сть, только найти его так же трудно, как „““ человеческую. ’ы
должен найти другого султана и мечеть, такую же большую, как ѓолубаЯ в
Љонстантинополе. € там, где ты ее найдешь -- в „амаске или в €ерусалиме, все
равно где, -- ты должен оставатьсЯ десЯть лет и, так же вглЯдываЯсь в ту
мечеть, построить точно такую же по величине церковь с крестом наверху,
синагогу или что-нибудь еще -- баню, если тебе хочетсЯ... Ќо исцелившийсЯ от
себЯ самого -- погибает.

Џо вертикали 4

‚€’Ђ—Ђ

Џосле ухода жены майор Џохвалич -- мужчина с синими ушами, как его
называли, -- осталсЯ один с дочерьми. ‘мачно выругавшись, он сам принЯлсЯ за
чистку сапог.
Ќевелика печаль длЯ умного человека, -- думали соседи, наблюдаЯ за ним;
так прошел год его одинокой жизни. ‘емьЯ привыкла, насколько это возможно,
что в доме нет ‚итачи, только девочки по утрам в школе почему-то всегда
знали, когда в прошедшую ночь мать где-то там в Ђмерике видела их во сне. €
тут случилсЯ весь этот ужас. Ћднажды, когда майор вернулсЯ с работы, все
было уже кончено. „евочки были мертвы -- убиты из пистолета. Њайор и милициЯ
предпринЯли все возможное, чтобы найти убийцу. Ћднако следствие быстро зашло
в тупик. Љогда следственные органы устранились, майор продолжал
расследование один. ѓоворитсЯ же: что в жизни упустишь -- во сне не
поймаешь, и всЯ его жизнь теперь превратилась в расследование. Ћружие,
которым было совершено преступление, не обнаружили, и майор часто над этим
задумывалсЯ. Њожет, убийца выбросил его в „унай? €ли, может, если у него не
было времени, спрЯтал где-то здесь, поблизости от места преступлениЯ.
Џогруженный в эти мысли, майор сидел на террасе и курил. ‚ соседнем дворе
трепетали всеми своими красками цветы, листва показывала светлую изнаночную
сторону, слышалсЯ шум реки. Њайор смотрел и слушал. Ћн слушал „унай и о
чем-то думал, однако вполне отчетливо понимал и чувствовал, что мысли его
рождаютсЯ не в голове, а где-то на верхушке липы в соседнем дворе.
-- €щешь, а не догадываешьсЯ, что уже нашел, -- сказал он самому себе,
взЯл старую перчатку и направилсЯ в соседний двор, откуда доносилсЯ аромат
лип. ЏодойдЯ к дереву, сунул руку в дупло. ’ам он нащупал что-то твердое,
завернутое в трЯпку, вытащил. „ома внимательно рассмотрел находку. ќто был
пистолет. Њайор решил пока не отдавать оружие следственным органам и сам,
прибегнув к тем знаниЯм, которыми обладал как артиллерийский офицер,
исследовал баллистические особенности пистолета и снЯл отпечатки. ‘омнениЯ
не было, это именно тот пистолет, которым было совершено преступление, и
убийца, на удивление, оставил на нем отчетливые отпечатки пальцев. €з
пистолета была вынута обойма с патронами, как это делают профессионалы.
Ћружие было военное, и убийцу, очевидно, следовало искать среди знакомых.
€ майор Џохвалич стал приглашать к себе прежних приЯтелей тестЯ и своих
товарищей по казарме, которые заходили к ним раньше, при жене. —тобы
получить отпечатки их пальцев на стаканах. Џриглашенным он обычно наливал
можжевеловую водку, а себе -- холодный чай, потому что оба напитка имели
одинаковый цвет. Ћн был преисполнен решимости выЯвить и изобличить убийцу.
ЏриЯтели с удовольствием принимали его приглашение, приходили вечером и
“спокаивали его, такого одинокого в пустой квартире, где остановилось времЯ
и часы на стене по ночам были лишь светлым пЯтном. Њайор же после этих
посещений наносил на стаканы смесь сажи, графита и какогото вонючего порошка
и внимательно сравнивал оттиски пальцев на рюмках с оттисками пальцев
убийцы. ’олько тот, кого он больше всех подозревал, полковник Љрачун,
каким-то образом постоЯнно избегал его приглашений.
Џолковник Љрачун, красавец мужчина по его собственным словам,
принадлежал к маленькому чахоточному племени, симпатизирующему русским. Ћн
приходил в дом еще к отцу ‚итачи, капитану Њилуту. Ѓольшой желтый зуб,
торчавший посредине подобно рогу, рассекал на две части каждое слово,
вырывавшеесЯ у него изо рта, однако потом, снаружи, эти части отыскивали
друг друга и спешили соединитьсЯ, пусть как попало. Џолковника, в общем-то
человека решительного, это несколько смущало. Ћдно времЯ он нравилсЯ ‚итаче,
и майор знал об этом, хотЯ ‚итача скрывала это от обоих в своих глазах,
оставивших созвездие Ѓыка в быстро текущей реке. Ћдно времЯ Љрачун служил в
€ндии военным атташе и там угодил в дорожную катастрофу, в которой у него
погибла дочь.
‚о времЯ похорон дочек майора Љрачун пришел на кладбище выразить
соболезнование, на сороковой день он встретил ‚итачу, выразил соболезнование
и ей, и даже ее второму супругу, архитектору ђазину, потом смутилсЯ, понЯв,
что допустил промах, и поспешил договоритьсЯ с майором о встрече. Ћднако
посещение долго откладывал и нагрЯнул однажды вечером неожиданно.
"‡дравствуй, брат!" -- хотел, как обычно, приветствовать он с порога
майора, но вышла какаЯ-то чушь, и Љрачун засуетилсЯ, сказал, чтобы замЯть
неловкость:
-- ѓоды словно дни, а месЯцу конца нет, -- и так стремительно снЯл
ремень, что шинель выскользнула из рук, а запаснаЯ обойма выпала из кармана
и отлетела в угол. Ћн покосилсЯ на майора, уши у него горели -- так он
смутилсЯ, повесил шинель на гвоздь, а обойму с патронами сунул на полочку,
за щетки.
-- Њожжевеловой? -- спросил майор, как всегда, и, когда полковник
выразил согласие, налил ему водки, а себе чаю и поставил на стол обе рюмки,
глЯдЯ Љрачуну прЯмо в глаза и намереваЯсь не упустить ни единого его
движениЯ. Ќо почему-то был рассеЯн. ‚ голове его металось множество каких-то
мыслей. ’оска в этот вечер мешала ему воспринимать слова. Ћн все вспоминал
какого-то солдата из Љостайницы, который во времЯ Џервой мировой войны от
раны в бою потерЯл речь, а двадцать лет спустЯ, уже во времЯ ‚торой мировой
войны, увидел во сне тот самый бой, и к нему вернулась речь. € еще крутилась
у него в голове поговорка, что зеркало в церковь не приносЯт, и, желаЯ
отогнать эти мысли, майор Џохвалич уставилсЯ на усы полковника Љрачуна и
чуть было не спросил, не сеет ли он их, что они так хорошо колосЯтсЯ. ‚место
этого, к счастью, он только зевнул, не открываЯ рта, от чего губы его на миг
стали тоньше. Ћн словно очнулсЯ, усмешкой, рваной, как стараЯ шапка, отогнал
от себЯ эту тоску, путаные свои мысли и внутренне собралсЯ. Ћн готовилсЯ,
подстерегал.
-- Џодозреваешь кого? -- начал полковник, как только сел.
-- Џока нет, -- ответил Џохвалич.
-- ’ы не заметил чего-нибудь, что могло бы предсказать такой исход? Ќе
было ли у тебЯ какого предчувствиЯ или чего-то похожего?
-- Ќет, или, вернее сказать, да, только довольно странное. „а, и было
это давно. ’огда мы с ‚итачей были еще вместе, мне иногда, правда редко,
стало казатьсЯ, и весьма отчетливо, что Я чувствую, как моЯ жена (не важно,
где она в тот миг находилась) рыдает. џ не сплю, занимаюсь строем, скачу
верхом или бегу, слышу или понимаю, -- только почему понимаю, если все и так
Ясно? -- следовательно, слышу жутко и отчетливо ее голос, и, пока этот зов о
помощи звучит в моих ушах, Я с ужасом перебираю, с кем и что могло
случитьсЯ, потому что таким голосом оплакивают не себЯ, а только других, так
плачут лишь о мертвых или в какой-то ужасной беде, которую даже трудно себе
представить. € Я не знаю, почему Я так хорошо слышу этот ее голос, хотЯ
никогда не слышал его таким, потому что ‚итача при мне никогда не плакала,
даже об отце. € в этом плаче моЯ жена возникает в моей памЯти совсем
отчетливо, со своими близко поставленными зелеными глазами и грудью, тоже
близко поставленной, и прочими прелестЯми, как бы сказала покойнаЯ госпожа
€оланта. €так, Я слышу, как она рыдает, и в этом рыдании характер ее выражен
куда Ярче, чем в повседневье. Ђ ведь в это самое времЯ, когда Я слышал, как
она где-то безутешно рыдает, она не выказывала ни малейшего беспокойства.
ђазумеетсЯ, Я пугалсЯ, бежал домой и чаще всего в такие минуты (а они
повторЯлись раза два-три) думал о наших девочках, той или другой. Ђ
впоследствии оказалось, что это рыдание предвещало смерть моего отца...
Ћднако через год или чуть больше после смерти отца мне опЯть послышались
рыданиЯ. Ќо на этот раз Я не узнал, чей это был голос. ‡наю только, что
похож он был на голос ‚итачи, хотЯ в отличие от ее голоса был высок, очень
высок, не был надтреснутым и не дрожал, как у нее, а звенел стеклЯнным
колокольчиком, каким никогда не был... ‘ловно лилсЯ из хрустальных зеркал.
‚от и все.
Џолковник Љрачун внимательно слушал его, покуриваЯ трубку в кресле и
времЯ от времени длинными струЯми дыма, которые вдруг беззвучно взрывались,
словно пушечные выстрелы, попадал то в часы на стене, то в рюмку на столе
или в стеклЯнный абажур, под которым они сидели. ќта неслышнаЯ канонада
несколько замедленного действиЯ сеЯла взрывы по комнате, пока майор Џохвалич
говорил, а полковник почесывал трубкой ухо.
-- ‡наешь, со мною тоже было такое, -- проговорил он наконец. -- € Я
защищалсЯ, как мог и умел, от беды. Ќашу боль и беду лечит времЯ, но не то,
которое приходит, а то, которое минуло... џ знаю: в доме повешенного не
говорЯт о веревке, но вдруг тебе мой опыт поможет избавитьсЯ от муки... џ,
когда у менЯ случилось то же, когда у менЯ погибла дочь, впервые задумалсЯ о
смерти. —то это такое? -- спрашивал Я себЯ. џ тогда был, как ты помнишь, в
€ндии, и сейчас, глЯдЯ в прошлое, не скажу точно, когда во мне родилось само
ощущение, ибо смерть -- весьма сложнаЯ математика, вроде уравнениЯ с
несколькими неизвестными. ‘амо ощущение и сосредоточенность на вопросе о
смерти, на ее технологии и механике, если так можно выразитьсЯ, вырастали
как стена и отгораживали менЯ от прошлого, да и сейчас это ощущение
присутствует, и за ним мое страшное прошлое может менЯтьсЯ или обновлЯтьсЯ
сколько угодно, только Я этого не ощущаю или почти не ощущаю... ‚от до чего
дошел.
‡ададимсЯ вопросом: что такое времЯ. ‚ремЯ -- это нечто подобное
иностранному Языку, который постигаетсЯ вместе с родным, -- следовательно,
незаметно. ’ем не менее похоже, что родной Язык мы постигаем в ущерб тому,
другому Языку, или чаще пользуемсЯ им, тогда как другой Язык, Язык времени,
забываем.
‚от, например, ты сейчас в очень трудном положении. …сть люди,
способные в подобной ситуации стать лицом к лицу с будущим прежде других, а
есть и такие, как ты теперь, которые с будущим встречаютсЯ после всех.
ЌастоЯщее тех, первых, и настоЯщее у вас, других, отличаетсЯ по
протЯженности. ’вое настоЯщее простираетсЯ за счет и в ущерб твоему прошлому
и твоему будущему. Ќе думай, ради Ѓога, что Я намерен поучать тебЯ. џ лишь
хотел добратьсЯ до главного вопроса данного момента, а именно: что такое
настоЯщее?
Ќаше теперь -- это, по сути дела, остановившеесЯ времЯ. Љончики рожек
улитки, вытЯнутые до предела. €менно это "теперь"-единственный общий
знаменатель всего живого. € единственный миг жизни от искони до скончаниЯ
времен, ибо все остальное, обе вечности, простирающиесЯ до и после нашего
"теперь", лежат в глубочайшем застое. ‘ледовательно, настоЯщее -- это
остановившаЯсЯ часть времени. †изнь не может существовать во времени,
которое течет и пока оно течет. †изнь существует лишь в настоЯщем, где оно
стоит. •очешь доказательств? Џожалуйста: мое настоЯщее не может быть ничьим
будущим. Џрошлое же состоит из мгновений, в которых времЯ остановилось, а
будущее -- из мгновений, в которых времЯ остановитсЯ.
Ђ смерть, дорогой майор, как сказал ќйнштейн, смерть всего лишь
частичка нашего времени, котораЯ утратила возможность остановитьсЯ. Џотому
что количество остановившегосЯ времени во ‚селенной постоЯнно, излишек же
исчезает. Џоэтому смерти должны происходить. ЏодчинЯЯсь этой общей
неизбежности, времЯ каждого раньше или позже перестанет останавливатьсЯ и
исчезнет навсегда. Љогда твоЯ часть времени утратит возможность
останавливатьсЯ, ты умрешь, потому что, запомни, во времени -- до тех пор и
пока оно в движении -- нет, не было и не будет жизни... ‚ремЯ должно нас
ждать, чтобы мы жили.
Ћдним словом, эти мгновениЯ остановившегосЯ времени откладываютсЯ в
тебе, и когда ты наполнишьсЯ своими часами, как водой, ты захлебнешьсЯ,
потому что в тебе длЯ них уже не будет места, а ‚селеннаЯ в это времЯ будет
становитьсЯ все моложе и моложе.
‚ Ђзии идут даже еще дальше и утверждают, что такое соответствует
только одному виду смерти. €бо шаманскаЯ религиЯ полагает, что существуют
два вида смерти -- мужскаЯ и женскаЯ. Ћдна смерть, по их уверению, женского
рода, с темными глазами, с венком лотоса на голове, в темно-красном платье.
Ћна льет слезы над тем, что творит, и немилосердно уносит и мужские, и
женские жизни. Ђ ее слезы превращаютсЯ в болезни и смерти. ‘мерть же
мужского рода -- Ѓог, и имЯ его џма. Ћн тоже забирает и тех, и других. —тобы
жить вечно, мало победить только бога смерти џму (или ракшаса, что некоторые
брахманские свЯщенники уже пытались сделать), нужно победить богиню смерти,
а это еще никогда и никому не удавалось.
-- ’ы полагаешь, что смерть не такаЯ уж цельнаЯ вещь, как в том
убеждена наша классическаЯ медицина? -- прервал его на этом месте майор. --
’ы думаешь, что и она, подобно нашему настоЯщему, разделена?
-- џ ничего не думаю, -- как отрезал полковник, и слова его рассеклись
о рог, торчавший у него изо рта. -- џ тебе лишь пересказал поверье,
существующее в одной части Ђзии. Ђ теперь перехожу к существу...
‡десь полковник чуть приподнЯлсЯ в кресле, словно даваЯ времЯ словам
соединитьсЯ в воздухе, и пушечным выстрелом направил дым из своей трубки на
стену, где висели под стеклом фотографии покойных дочерей майора Џохвалича.
’очным выстрелом, разорвавшимсЯ, как бомба, он угодил прЯмо в голову одной
из девочек, потом повернулсЯ к хозЯину и со смущенной улыбкой продолжил:
-- ‘вЯтой Џавел в Џослании иудеЯм говорит: "—еловекам положено однажды
умереть!" Ђ женщине? -- спрашиваю Я. †енскаЯ смерть, как ты, наверное,
слышал в народе, опЯть же делитсЯ на смерть нерожавшей женщины и смерть
родильницы.
‘мерть родильницы -- это всего-навсего ее личнаЯ смерть, и ничьЯ
больше. ќта смерть, в общем-то, и не похожа на смерть, скорее это новые
последние роды. ђодильница как бы переживает еще раз свои роды в своей
смерти. Ќерожавшие женщины между тем умирают совсем иначе, потому как у них
нет подобного опыта.
“мирающаЯ нерожавшаЯ женщина -- это женщина, котораЯ испокон веку не
умирала и умирает сейчас впервые. ‚се ее предкироженицы собрались, чтобы
умереть вместе с нею, в ее смерти. € их долгий-предолгий путь незаметно
завершаетсЯ здесь, в минуту смерти нерожавшей женщины после бессчетных
тысЯчелетий непрерывной жизни. „аже если оставить в стороне побочные
отростки этой женской лозы, очевидно, что один-то побег многоликой жизни
навеки засыхает и гибнет со смертью нерожавшей женщины.
„лЯ примера -- твои дочери, которые умерли, не оставив потомства, а
стало быть, умерла и их мать ‚итача, котораЯ хотЯ еще жива и открыла одну
церковь, закрыв другую, но больше не будет иметь детей, и ее сестра ‚ида,
котораЯ предлагала всем и каждому кому потрогать, кому подержать свою
необъЯтную, не меньше задницы, грудь; умерла в них и мать ‚итачи, ‚ероника
€саилович, по мужу Њилут, черту -- муку, а Ѓогу отруби отдавшаЯ; и ее мать,
госпожа €оланта €саилович, урожденнаЯ €бич, велеречиваЯ прабабка твоих
дочерей, котораЯ с покойником венчалась да ворожбой занималась; и мать ее,
госпожа Ђнгелина €бич, внебрачнаЯ Џфистер, или та же ђизнич, переплюнувшаЯ и
попа и дьЯкона, чтобы у нее молоко в грудЯх скисло; умерла в твоих дочерЯх и
их незаконнаЯ прабабка ЂмалиЯ ђизнич, котораЯ читала лексикон улыбок да мужу
своему при живой жене новую искала, и мать этой красотки Ђмалии, …вдокиЯ,
урожденнаЯ (одна семьЯ) ђизнич и по мужу (другаЯ семьЯ) ђизнич, котораЯ в
сытости постилась и от пирогов хлеба алкала, и мать ее, Џаулина, по мужу
ђизнич, урожденнаЯ графинЯ †евускаЯ, выдавшаЯ сестру за Ѓальзака, а сама
ступавшаЯ куда взглЯд упадет, да не видевшаЯ, куда ступает, и мать ее,
урожденнаЯ ЏотоцкаЯ, котораЯ сладко ела, да у мужа оскомина была, и ее мать,
понимавшаЯ, что с помощью часов никуда не приедешь, потому как сами они идут
по кругу. “мерла в твоих дочерЯх и благороднаЯ госпожа ЊеджанскаЯ, самаЯ
знаменитаЯ в вашей семье по материнской линии, усохшаЯ по пути из церкви
после венчаниЯ, потому что свекор бросал на землю по дукату под каждый ее
шаг. “мерла в них и мать ее, и бабка ее, и прабабка, и мать прабабки,
прапрабабка, прародительница и мать прародительницы, ее бабка и прабабка и
"белаЯ орлица", котораЯ во времена ‘толетней войны прославилась своим
упрЯмством и боЯлась спать; и бабка ее, лгуньЯ, каких свет не видывал, и
мать ее, улыбку, точно рану на лице, прЯтавшаЯ да все на рожон перевшаЯ, и
прабабка ее, с трещиной во лбу, котораЯ ракию огнем гасила; ее мать мужа
своего только по зиме и любила, а лен красила луковой кожурой, и прабабка
ее, в белом черное искавшаЯ, за то и на костре сожженнаЯ, и ее мать, по льду
просо сеЯвшаЯ да сытаЯ, голодного не разумевшаЯ, и бабка ее, босиком по
стерне ступавшаЯ и глазами потевшаЯ, и ее мать, которой нижнЯЯ рубаха была
ближе, чем верхнЯЯ, и которой не велели петь, да плакать позволЯли, и мать
ее, ‚ероника, на свой плат лик Њессии перенесшаЯ, и ее прародительница из
каменного века, что глухому на ухо шептала да ветер ладонью чесала, и ее
прабабка, поженившаЯ солнце с месЯцем, у которой Яйца квохтали, а куры
помалкивали, и ее прабабка, что младенцу зубами пуповину перекусывала да из
одной козьей шкуры по два меха сшивала, и ее предшественница по крови,
котораЯ лаЯла, а борода ей не была помехой, и мать этой, что мужика на
закорках таскала, и их прабабка, котораЯ живую змею за пазухой держала и в
гору поднималась с оглЯдкой, а спускалась с разумом, помогаЯ себе руками...
—тобы не продолжать, скажу: все они испокон веку, от начала рода
человеческого и вашей женской ветви, пришли, дабы умереть в смерти твоих
дочерей. ‘мерть твоих дочерей достигает космических размеров, она больше,
чем кажетсЯ, в тысЯчу раз. Ћна означает, что угасла целаЯ ветвь
человеческого древа по материнской линии...
‡десь гость вытащил пистолет, быстро примерилсЯ, вставил дуло себе в
рот и спустил курок. ‚место выстрела раздалсЯ слабый щелчок, полковник
подудел в пистолет тихо и протЯжно, получилось совсем как на пастушьей
свирели в горах. ‡атем, словно очнувшись ото сна, сказал "извините", убрал
пистолет и выпустил изо рта длинную струю дыма, котораЯ, естественно, вышла
не из пистолета, а из трубки...
Ѓыло слышно, как на улице пробило час ночи. Џолковник Љрачун продолжал
что-то рассказывать и пить, он пил и рассказывал, покручиваЯ кончики усов, а
майор наблюдал за ним, бросаЯ иногда взглЯд на тарелку, где лежала
одна-единственнаЯ сардина. € думал, что боль имеет кость, совсем как палец.
€ еще ему казалось, что полковник ставил рюмку на стол слишком близко к краю
и что он, майор Џохвалич, о рыданиЯх ‚итачи рассказал ему не сегоднЯ
вечером, а полгода назад, до того, как все это случилось. ЊожжевеловаЯ
кончилась, наступило глубокое молчание, только ангел не пролетел. ѓость
резко поднЯлсЯ и стал торопливо прощатьсЯ. Ќа улице
слышались голоса птиц, и майор, прощаЯсь, подумал, что птицы никогда не
лгут.
-- € какой же вывод можно сделать из этих поверий? -- спросил он гостЯ
уже в дверЯх.
ѓость выпрЯмилсЯ, подошел к вешалке, где висела его шинель, сунул обе
руки в рукава и, уже надетую, снЯл шинель с крюка -- словно вешалка ему
одетьсЯ помогла.
-- —то же нам делать? -- сказал рассеЯнно (хотЯ майор не о том
спрашивал) и взЯлсЯ за ручку двери. -- Ќам должно знать, что дочери наши
умерли самой тЯжелой смертью. € нам должно все делать сообразно этому и
исходЯ из этого...
Џолковник пулей вылетел из дома, помахиваЯ рукой в знак прощаниЯ, но
смотрел не на майора, а на дорожку перед собой. •озЯин сразу заметил, что
гость забыл на полочке длЯ щеток обойму с патронами, однако не побежал за
ним к калитке и не окликнул его, чтобы забрал забытое. ‚место этого он
вернулсЯ в комнату и, пошатываЯсь, тут же снЯл отпечатки пальцев с рюмки и
словно очнулсЯ, увидев результат. Ћтпечатки на рюмке с водкой были идентичны
отпечаткам, обнаруженным им на пистолете, которым были убиты его дети.
‘омнениЯ быть не могло -- на водочной рюмке, рюмке гостЯ, полковника
Љрачуна, были отпечатки пальцев убийцы. Ћднако у майора все-таки что-то не
складывалось. —то-то ускользало от его вниманиЯ, мешало всецело
сконцентрироватьсЯ. ‘овсем незначительнаЯ деталь. Ћн мучительно повторЯл про
себЯ событиЯ минувшего вечера и вдруг почувствовал, что пьЯн. ЏьЯн
настолько, что вынужден был лечь спать, посчитав, что утром спокойно, на
свежую голову примет решение.
“тром он поднЯлсЯ, посмотрел на рюмки и понЯл, что на этот раз ракию
пил не гость, а он сам, и в этом нет никакого сомнениЯ. Ќа рюмке из-под
ракии и на пистолете отпечатки были идентичны. Ћтпечатки пальцев убийцы, его
пальцев, его, майора Њркши Џохвалича, убившего собственных дочерей.
‚ семь часов утра майор Џохвалич взЯл с полочки длЯ щеток обойму с
патронами и вставил ее в пистолет. Ћн доел оставшуюсЯ рыбу, подумав: "Ѓрюхо
болит, а хлебу не пропадать", -- и выстрелил себе в ухо. ‚ семь часов четыре
минуты, едва прозвучал выстрел, полковник Љрачун с военным патрулем вошел в
квартиру майора Њркши Џохвалича, чтобы произвести обыск и забрать свою
обойму с патронами.

Џо горизонтали 3

Џо вертикали 6

’ђ€ ‘…‘’ђ›

Ќасколько Я помню, господин архитектор Ђфанасий ђазин рассказал после
одной своей деловой поездки следующее:
-- ‚ам, наверное, знакомы те широкие лестницы с двойным эхом, которое
перекрещиваетсЯ и завЯзываетсЯ узлом на первом этаже, в общем-то, как и сами
ступеньки. €менно такаЯ лестница в доме –ецилии. Љогда Я ступил на эту
лестницу, был конец лета и из окна открывалсЯ вид на сад. †ирные тени лежали
под каштаном, подобно лужам масла; крупные листьЯ давали оплеухи ветру и
падали, цеплЯЯ друг друга, тЯжелые, словно глухари. Џо саду расползалсЯ
прозрачный, как кубик льда, холод, способствующий росту волчьего хлеба. Ћдно
облако остановилось над ближней церковью, а остальные пошли вокруг него
водить хоровод; внизу, у ручьЯ, желтаЯ глина переходила в чернозем...
‚ступаЯ в жилище –ецилии, Я был полон решимости придерживатьсЯ заранее
продуманного поведениЯ. ‘егоднЯ вечером мне необходимо было хранить, как
огонек на сквознЯке, именно такую –ецилию, какаЯ могла быть мне более всего
полезна. „лЯ достижениЯ цели в таком деле, как мое, главное -- не
хорохоритьсЯ, вести себЯ как задумано наперед и ни за что не отступать от
этого поведениЯ и позиции, что бы ни случилось. Ќеожиданность, любаЯ, через
час или два испаритсЯ в рукавицах памЯти, зато тебе останетсЯ польза, если
выдержишь. —тобы настолько владеть собой, существует один нехитрый прием.
’рюк, к которому необходимо прибегать ради безопасности всЯческих начинаний.
Џри посещениЯх и разговорах подобного рода нужно думать о кресс-салате,
который спасает мужчин от облысениЯ, и помалкивать, словно рот у тебЯ полон
чернил, а уши заткнуты усами. џ в таких случаЯх всегда помогал собеседнику
тем, что сам себе рассказывал какую-нибудь историю, специально подобранную
по обстоЯтельствам. € этот мой безгласный рассказ позволЯл мне, так сказать,
сохранЯть постоЯнную точку кипениЯ...
‘ этими мыслЯми Я поднЯлсЯ на первый этаж, однако –ецилии в просторной
столовой не было. Ќа камине стоЯло зеркало и подсвечник. ‚ ожидании Я, как
из рогатки, выстрелил слюной в зеркало. € тут услышал приглушенный смех и
обнаружил торчащий из-под длинной скатерти крохотный с подковкой каблучок
детского башмака.
-- Ђзередо, Ђзередо, ты знаешь, как родЯтсЯ дети? -- услышал Я детский
голосок из-под стола.
-- Ђ ты? -- отозвалсЯ еще бойчее высокий, но мальчишеский голос.
-- џ знаю. „аже знаю, как родилсЯ ты.
-- Љак?
-- ’вой отец подкараулил петуха, когда тот собиралсЯ прокукарекать, и
когда петух открыл рот, он плюнул ему в клюв. Џетух от этого снес Яйцо, и
нашелсЯ добрый человек, который носил это Яйцо три месЯца за пазухой, пока
ты не вылупилсЯ.
-- € что?
-- € ничего.
Џока дети болтали, Я продолжал готовитьсЯ к встрече с –ецилией. Џотому
что не все равно, какую историю самому себе рассказывать в тех или иных
условиЯх. Љолорит твоего молчаниЯ зависит от того, о чем ты молчишь, а
колорит молчаниЯ в моем деле означал все. Џоэтому Я решил, что на сей раз
лучше всего угостить себЯ историей о Џлакиде. ќтот короткий и немудреный
рассказец способен очистить даже самые неспокойные души...
‘прЯтавшиесЯ под столом дети свистели в поломанную пуговицу. ‘удЯ по
голосам, девочке могло быть лет десЯть, а мальчик был намного моложе.
-- Ђзередо, Ђзередо, -- спросила она, оставаЯсь под столом, -- сколько
сегоднЯ на небе солнц?
-- …сть три солнца, -- отвечал тоненький голосок, прерывавшийсЯ словно
перекушенный, -- первое солнце видЯт все. ‚торое солнце видЯт некоторые
животные, ну там змеЯ, а все три солнца видЯт только мертвые... Ђ что
касаетсЯ менЯ, то Я не Ђзередо, Я дон Ђзередо.
-- Њама говорит, что ты дьЯвол.
-- —то такое "дьЯвол"?
-- Ќе знаешь? Ќе притворЯйсЯ! Ќеужели ты не был в театре? € никогда не
слушал оперу "”ауст"?
-- Ќет. “ менЯ нет слуха. ‡ато Я понимаю Языки. ‚се, кроме одного. џ не
знаю, что за Язык, наверное какой-нибудь новый.
-- ‚от и по этому видно, что ты дьЯвол! Љогда вырастешь, у тебЯ одна
грудь будет как у женщины, а другаЯ как у мужчины. Ђ в штанишках у тебЯ
разве нет хвоста?
-- Ћткуда Я знаю, хвост это или не хвост?
-- ЌавернЯка это хвост, потому что мне хочетсЯ, чтобы менЯ высекли тем,
что у тебЯ там, в штанишках. € …ва до Ђдама спала с дьЯволом. Џокажи мне!
-- џ не могу при этом, который пришел торговатьсЯ. џ должен сначала
уладить с ним одно дельце.
€ мальчик тут же выбралсЯ из-под стола. Ѓыло ему самое большее
шесть-семь лет. ‡еленые сопли переплетались у него под носом в узел поверх
старых, засохших и блестевших, как след улитки.
-- “ тебЯ есть карандаш? -- спросил он менЯ совсем неожиданно.
џ достал карандаш и протЯнул ему, несколько удивленный. Ќе глЯдЯ, он
сунул карандаш в рот и на моих глазах сжевал с хрустом, как соломину. џ
хотел было его остановить, но все было кончено за несколько мгновений.
-- Ќе люблю стричьсЯ, -- сказал он, словно ничего не произошло.
Њаленькие, будто инеем покрытые уши плавали в волнах его красивой
кудрЯвой головенки. ‚олосы, ресницы, брови -- все было пепельного цвета,
казалось, вспыхнув, они обгорели, не повредив его румЯного лица и оставшись
в виде пепла на голове. …сли дунуть, разлетелись бы, как сожженные письма,
на которых, прежде чем они рассыплютсЯ, можно в последний раз прочесть белые
буквы... џ испугалсЯ, не повредил ли ему мой карандаш, и хотел уже поднЯть
тревогу, но успел понЯть, что это помешало бы моему делу, попросту сделало
бы его неосуществимым. џ был в растерЯнности, однако не смел этого выказать.
-- Џочему ты такой худой? -- спросил теперь и Я как ни в чем не бывало.
…го красивые глаза то загорались, то потухали, как огни светофора, и
тут Я заметил, что один глаз у него с изъЯном -- словно в него попала каплЯ
воска.
-- …да служит, чтобы согреть и ободрить человека, -- ответил он и
попросил менЯ подать ему подсвечник с камина, до которого он не мог
дотЯнутьсЯ. џ переставил подсвечник на стол рЯдом с коробком спичек. Ќо было
очевидно, что ему, такому маленькому, не дотЯнутьсЯ до спичек на столе.
-- ќто верно, что вы свои бомбы делаете из воды? -- спросил он менЯ и
плюнул на одну из свечей. Ћна тут же зажглась от его слюны. Џотом он плюнул
на другую, на третью, и они тоже вспыхнули.
-- €з тЯжелой воды, -- ответил Я не сразу и с недоумением, начинаЯ
сумбурно бормотать про себЯ историю о Џлакиде, подобно молитве.
"’от самый Џлакида, который увидел оленЯ с крестом вместо рогов на
голове, однажды охотилсЯ вблизи морЯ..."
-- ’еперь можешь поставить подсвечник на место, -- сказал мальчик и
засмеЯлсЯ. Ћн смеЯлсЯ вертикально, а не горизонтально, и смех его обегал рот
и нос только с одной, левой стороны.
-- —то ты сказал? -- переспросил Я.
-- Џоставь его на камин, на место.
Ќесколько смущенный, Я послушно подошел к столу. Џодсвечник невозможно
было сдвинуть с места, хотЯ только что Я без труда перенес его на стол. џ
оглЯнулсЯ. Њальчик уставилсЯ на менЯ через эту свою каплю воска, прищурив
здоровый глаз. Ђ из-под стола Я услышал хохот девочки.
-- Ќу как, тЯжелый огонь? -- выкрикивала она снизу. -- Џогаси! Џогаси!
€ Я послушно дунул и погасил свечи.
-- ’еперь попробуй опЯть, -- кричала девочка из-под скатерти.
џ взЯл подсвечник и на этот раз без труда поставил на место. € в тот же
миг историЯ о Џлакиде оборвалась во мне.
-- ’еперь мы познакомились? -- спросил дон Ђзередо и сразу добавил: --
џ знаю, о чем ты думаешь.
-- Ћ чем? -- принЯл вызов Я.
-- „лЯ тебЯ в жизни нет ничего хуже мысли, что твой отец победил в
войне. Њир никогда не станет твоим... ’ы так думаешь?
-- ’ак.
-- Ђ ты давно знаешь –ецилию?
-- ќто было так давно, что уже неправда. ЏренебрегаЯ моим ответом, он
указал мне на лестницу, по которой Я поднЯлсЯ сюда.
-- —то ты видишь? -- спросил. -- ђазве это не стершиесЯ каменные
ступеньки? Џосмотри, они словно бы мокрые, хотЯ этого не может быть, потому
что день солнечный. ’акой и –ецилиЯ кажетсЯ. •олодной, хотЯ и горЯча,
влажной, хотЯ и прогрета солнцем, словно бы под дождем, хотЯ и при Ясном
дне. ‚ыигрывает, хотЯ ты уверен, что она вообще вне игры. Џомни об этом, и
тогда ты договоришьсЯ с ней. Ћднако не делай больше того, что делал до сих
пор. •отЯ отечество отобрало у тебЯ все, что ты от него получил, не делай
этого. Ћтечество всегда отбирает то, что дает... € не подписывай с –ецилией
тот договор, ради которого пришел.
‚ эту минуту девочка, все еще сидевшаЯ под столом, крикнула:
-- Ђзередо, Ђзередо, а правда, что от страха быстрее пачкаютсЯ уши?
-- Ћт страха уши текут, а человек глохнет. Џосле этих слов она поднЯла
скатерть и перекрестилась, ковырЯЯ в ухе мизинцем. Џотом она понюхала палец
и облизала его. Џовернув голову ко мне, сказала:
-- ќтот больше сорока дней не молилсЯ. Ћн увидит дьЯвола...
€ тут вошла –ецилиЯ.
‚ волосах у нее был гребень с острыми, точно иглы, зубьЯми, волосы
черные и гладкие, точно лаковые туфли, и одежда под стать. Ћна села с книгой
в руке на скамеечку. Ѓыла все так же хороша, как и прежде, только глаза
состарились раньше нее. ‘ловно бы отекшие, и взглЯд убегающий. ‚зглЯды свои
она поминутно терЯла и ловила опЯть, и они то ускользали, то покорЯлись ей
и, непостоЯнные, возвращались обратно, что заметно ее смущало.
-- ‘лушаю вас, -- сказала она и ужалила менЯ улыбкой, хотЯ Я опЯть про
себЯ бормотал историю о Џлакиде.
-- Њне кажетсЯ, ты не помнишь менЯ, –ецилиЯ, только Я пришел не
возобновлЯть забытое знакомство. џ пришел просить совета и утешениЯ в своей
старости. џ уже не плЯшу казачок -- ногу в зубы. ‘тарею. Ћсобенно зимой.
Њалейший ветерок срывает менЯ с ветки. Ђ ты как?
‚ ответ –ецилиЯ раскрыла книгу. Ћна читала вслух, а дети и Я слушали
ее:

-- Љак мне стук заступа нравитсЯ!
–елую жизнь он мне служит
-- ‡емлю спасает и множит,
‘тавит заслон бурным водам...
ќй, надсмотрщик!

’ут глаза дона Ђзередо вспыхнули попеременно, cловно на башне маЯка, и
он ответил, как будто это то позвали:
-- ‡десь Я!
–ецилиЯ засмеЯлась и продолжала читать:

-- Њногое можешь ты, многое можешь!
’ак приведи мне поденщиков больше
-- Ћбманом ли, подкупом, страхом, побоЯми
€ли желанной наградой!
’олько бы слышать мне новость:
„альше продвинулсЯ ров!

„он Ђзередо вновь вмешалсЯ и произнес нечто менЯ удивившее, хотЯ и
похожее на стихи:
-- Ќасколько Я понимаю, речь здесь идет о могиле, а вовсе не о рве!
–ецилиЯ опЯть засмеЯлась, и Я увидел, что в левом углу рта она носит
короткий и постный смех, а в правом -- широкий и скоромный.
-- ‘ чем пришел, Ђтанас? -- обратилась она ко мне и закрыла книгу. --
Љак твои дела со строительством?
-- Љакие дела? Ќу, чтобы в двух словах. Ќедавно после смерти матери
завернул Я в ее дом на селе.
•отел вставить ключ в замок, а из замочной скважины растет трава. —то
тут строить?
-- ќто не ответ. Ќо ты и не должен мне ничего говорить. џ тебе отвечу.
ѓлаза ее погрузились в мои, словно что-то отыскиваЯ. € она закашлЯлась.
-- Џастух отлавливает самую тучную овцу, чтобы заколоть. ’ак и человек:
самую большую свою мысль несет другому. € ты пришел с такой овечкой. џ не
знаю, о чем речь, пока ты не покажешь мне эту свою овцу, зато знаю другое.
Љроме старого способа закабалениЯ человека человеком или сословиЯ
сословием ныне обнаруживаетсЯ гораздо более практичное решение --
эксплуатациЯ одного поколениЯ другим. ‚ыигравшие прошлую войну закабалЯли до
крайности вас, своих сыновей, а проигравшие эту войну впоследствии были
использованы своими сыновьЯми. ‘ледовательно, твой сын поработит тебЯ, как
порабощал тебЯ и твой отец. Ћн скажет: "‡ачем Я пойду на его похороны! Ћн же
на мои не пойдет!"
’олько этот способ времЯ уже превзошло. „лЯ закабалениЯ куда более
пригодными окажутсЯ грЯдущие, еще не рожденные поколениЯ, те, чьи души пока
не оказались на воле, те, кто еще упьетсЯ своими слезами, нерожденные
душонки, которые пока что не подпадают ни под какие законные уложениЯ,
которые ничем не могут защищатьсЯ, не могут даже плюнуть нам в глаза.
Џоэтому надо порабощать не сыновей, как это делали ваши наивные отцы, а
будущее -- внуков и правнуков, праправнуков и белых пчел, как ты их
называешь. ќти грЯдущие поколениЯ, следовательно, уже сейчас нужно с этой
целью ввести в строгую правовую структуру порабощениЯ, свЯзать всеобщими
безупречными международными нормами, поступками и договорами, закрепленными
абсолютно легальным образом, которые в правовом и финансовом аспекте не
смогут вызвать сомнениЯ ни на ‡ападе, ни на ‚остоке. €з тех будущих
поколений уже сейчас можно выжать весь пот, их можно уже сейчас заставить и
через сто или двести лет захлебыватьсЯ соленым кровавым потом, если найдетсЯ
мудрец, который загодЯ обратит в наличные их самих и их будущее жизненное
пространство.
Ћднако это дело по всему земному шару не выгорит с одинаковым успехом.
…сть на земле улицы, превращенные в коридоры из домов с облицованными
фасадами, с площадЯми, обставленными, как комнаты, стильной мебелью. Ќо
существуют ведь и другие места.
‚сегда длЯ кого-то где-то случаютсЯ трудные, быстротекущие и изменчивые
времена. …сть на свете такие несчастные краЯ, где столетиЯми существуют
унизительные убеждениЯ (проверенные жизнью бесчисленное количество раз), что
заработанное не может долго удерживатьсЯ и служить наслаждению, подобно
тому, как цыпленок не может не стать петухом. ‚ таких краЯх тЯнутсЯ дни, не
менЯютсЯ времена года, зато годы мелькают с быстротой молнии. ’рудом и
кровью обретенное пропадает и уничтожаетсЯ вдруг, легко и безжалостно, и
ничего не остаетсЯ на завтра, как это делаетсЯ у великих народов и у могучих
держав, которые ни за что не выпускают однажды добытое, как пес ни за что не
выпустит кость изо рта, потому что понимает -- это останетсЯ на долгие
времена и принесет радость обладаниЯ. ‡десь удобнаЯ трещина во времени длЯ
тебЯ и тебе подобных...
–ецилиЯ замолчала, погладила девочку по головке и улыбнулась. € Я
увидел ее покрытый ржавчиной Язык и опЯть услышал этот кашель, похожий на
неразборчиво заданный вопрос. Ћна поймала свой оторвавшийсЯ взглЯд, вернула
его мне и продолжила:
-- Џоэтому ты, дорогой мой, имеешь право полагать, что приобретение
пчелок дело куда более прибыльное, чем любое строительство. ‘троЯт те, кто
не умеет делать ничего более умного, те, у кого под пиджаком растут плевелы
вместо сердца. Ђ ты нашел прибыльное дело, и вовремЯ, и дело это не просто
дело века, но и приЯтное.
Џоскольку ты заключил такие сделки по всей Ђмерике и Ђзии, ты теперь
решил попытать счастьЯ в …вропе. ‡десь тебе даже проще. €бо ты полагаешь (и
ты не ошибаешьсЯ), что здесь на Ѓ......... скажем,
где вместо солнца огромный морской еж, черный и колючий, нырЯет в
облака, как в мутную воду, и восходит рано только между войнами, ты
полагаешь, что здесь и в подобных краЯх, где двое одной пары чулок не
подобрали, самое подходЯщее место длЯ такого дела. ’ы полагаешь, далее, и
опЯть же по праву, что этот край подходит именно длЯ тебЯ, потому что здесь
ты многих знаешь, никто из них к ужину не обуваетсЯ; вот и Я с сестрами в
молодости ходила с тобой под ручку; помнишь, у менЯ была тогда мелкаЯ
улыбка, натЯнутаЯ на зубы, Я прикладывалась к твоей трубке и валЯлась с
тобой в лодке... …сть и еще кое-что, -- продолжала –ецилиЯ, -- как слеза --
пот души, так и пот -- слеза тела. Ќу, слезу тела можно арендовать. € ты
знаешь, как это делаетсЯ, тебЯ, все держащего в уме, учить не надо. Њожно
обратить в наличные и ветер, который будет дуть в две тысЯчи двухсотом году,
а тем более земли под тем ветром. ќто не твоЯ цель -- поработить их, этих
праправнуков, не дать им шагу ступить, и белым пчелкам подрезать крылышки.
ђечь не о том, чтобы использовать их через загодЯ оплаченное питание,
которое принесет тебе сверхприбыль, через оплаченный переход на новое
опекунство и на новые технологии, через загодЯ оплаченное долгосрочное
усыновление, за которое тебе эти все будущие станут выплачивать проценты с
процентов, испытываЯ тот, будущий, уже сегоднЯ оплаченный голод... ’воЯ цель
-- поработить их и заполучить их жизненное пространство, уже сейчас
завладеть их землей, выпить их воду и воздух... Ђ за водой, землей и
воздухом известно, что следует. Њогила. ’ы рассуждаешь вполне логично: кто
может менЯ лишить этой единственной (хорошо оплаченной) могилы? Љто откажет
пожилому человеку, что приплелсЯ неизвестно откуда по уши в слезах, чтобы
купить себе склеп, кто откажет ему в этом?
Ђ уж что ты в тех нескольких кубометрах захоронишь -- какое до этого
дело продавшим тебе клочок земли. Ћни больше ни о чем не думают и не имеют
на него прав. „оставит ли грузовик гроб с останками в бозе почившего
ЂфанасиЯ ђазина, ранее ‘вилара, или с радиоактивными отходами, которые
станут безопасными лишь через триста лет, -- дело только твое, и ничье
больше. Ђ если тебе повезет и купишь ты какое-нибудь заброшенное кладбище --
чем больше, тем лучше, -- сможешь ты туда запрЯтать что твоей душе угодно.
Људа девать те поезда, что плутают по железнодорожным путЯм …вропы,
груженные облученным молоком, или те танкеры, что с радиоактивными отходами
бороздЯт морЯ, не находЯ порта длЯ разгрузки, как не на заброшенные
кладбища, подобные тем, которые ты скупаешь по всей земле?
Ћднако хватит этих серьезных дел. …сли бы Я не боЯлась тебе надоесть, Я
бы рассказала тебе притчу, которую у нас охотно пересказывают друг другу.
Ћколо две тысЯчи двухсотого года, когда ты приедешь посетить свои имениЯ,
которые сейчас приобретаешь, произойдет следующаЯ историЯ.
“садил дед своего внука и рассказывает ему сказку. ’олько внук есть
внук: вертитсЯ и прерывает деда.
-- „ед, -- спрашивает он, -- слышал Я, поминают люди какое-то странное
название: —ернобыль или что-то вроде того... что это такое?
-- ќ, дитЯ мое, -- отвечает дед, -- длиннаЯ и стараЯ это историЯ, -- €
погладил внука по головкам.
Ћбрати внимание, не по головке, а по головкам... ‘тало быть, тех
двуглавых ты хочешь уже сейчас, заранее ограбить. Џосмотри в зеркало: ус
скручен, как поросЯчий хвост, и только дергаетсЯ... Ќо, дорогой мой,
обманулсЯ ты в своих расчетах, просчиталсЯ! Ќе всЯкого заманишь тем, что
пообещаешь после обеда вытереть ему бороду крупной банкнотой!

‡десь Я перестал рассказывать самому себе историю о Џлакиде, потому что
она мне больше не помогала. џ заметил, что у –ецилии какие-то совсем другие
губы, твердые, как корка хлеба, а улыбка та же, прежнЯЯ, про себЯ. Ћднако
эта знакомаЯ улыбка, соединеннаЯ из кусочков чужих улыбок, ударила менЯ
между глаз. € Я испугалсЯ, что –ецилиЯ испортит все то, о чем Я уже
договорилсЯ с ее сестрами. ‚ ушах у менЯ точно запищал выводок цыплЯт, в
панике зовущих друг друга, Я пробормотал, что мои намерениЯ неправильно
понЯты, и поднЯлсЯ, чтобы уйти.
-- ‚се не так просто, -- заметила она и позвонила в стеклЯнный звонок.
“дивившись еще раз, Я глЯдел на ее грудь, которой не было вообще -- только
две огромные бородавки под кофтой; в дверЯх поЯвилсЯ лысый человек с
завЯзанными узлом бровЯми. Ќа лице в бороздках морщин блестел пот, отчего
оно казалось окутанным золотой паутиной.
-- Ћтец ’арквиний, -- обратилась к нему хозЯйка, -- приготовьте нашему
гостю чай. —ай из березового веника, которым подметают перед калиткой. €
покрепче. Ќасколько Я помню, ты любишь чай, не правда ли?
џ попыталсЯ встать, но незнакомец удивилсЯ, вроде бы чихнул, а потом
сказал:
-- Ѓольшой любви нужно долго созревать, зато маленькаЯ любовь тут как
тут, -- и опустил свою огромную руку мне на плечо. Ћн был из тех, у кого
сила прибывает, даже когда волос выпадает.
"‘ильный ветер и рыбу в „унае разгонит, -- подумал Я и в ожидании чаЯ
из веника опЯть погрузилсЯ в историю о Џлакиде, больше мне ничего не
оставалось. -- Ѓудешь подделыватьсЯ под золото -- золотом не станешь,
подделка под призрак -- призраком обратитсЯ..."
€ все, что потом со мною случилось, состоЯло из собранного воедино
внутреннего монолога, который унес историю о Џлакиде, как ветер шапку. € это
менЯ спасло.
‚ то времЯ, когда чай из веника был подан в дорогой чашке сервиза
"†олнай", Я сказал, только чтобы не молчать:
-- Џусть наши горести не роднЯтсЯ, –ецилиЯ, -- твоЯ, как скоромный, а
моЯ, как постный год, -- это не причина длЯ ссоры. ѓде Я просчиталсЯ,
по-твоему?
-- Њне приЯтно, что ты спросил менЯ об этом, -- ответила –ецилиЯ. --
Љогда мой отец писал свою книгу (не знаю, довелось ли тебе видеть ее -- она
о бабочках), он во времЯ работы пил вино. Љогда доконал первый бочонок,
сделал в рукописи пометку: Љонец первой части. ’ак и ты, когда допьешь свой
чай, пометь: Љонец первой части. Џотом берись за вторую, и все будет
зависеть только от тебЯ.
-- Љак ты это себе представлЯешь? -- спросил Я, но она ответила не
сразу, а только после того, как выпроводила из комнаты Ђзередо и девочку.
Ђзередо выбежал с плачем. ’еперь она ответила:
-- ‚идишь ли, Ђтанас, все, что мы слышали о тебе, пока ты странствовал,
рассказывали твои венские служанки. "Љогда нас нанЯли работать у него, --
рассказывали они, -- хозЯин в первый же вечер сказал: "„вадцать шиллингов
получит та, котораЯ не будет ужинать". € со смехом сказал, что пошутил.
Ћднако деньги дал. Њы думали, он хочет отослать нас из дому, чтобы остатьсЯ
одному, а потому взЯли по двадцать шиллингов и ушли. Њежду тем наутро, уже
не шутЯ, он потребовал: "Љто хочет обедать, выкладывайте двадцать
шиллингов!""
‚от тебе этот незначительный факт. Ђ теперь Я у тебЯ кое-что спрошу. “ж
не думаешь ли ты, что Я твоЯ немецкаЯ служанка? Ќу, тут-то ты ошибаешьсЯ...
џ смотрел на отца ’арквиниЯ, на его бороду, словно сделанную из белой
пакли, и чувствовал, что дни мчатсЯ к Ќовому году, подобно все
увеличивающемусЯ дикому стаду, будущее крошилось и рассыпалось, уступаЯ
место нам, незваным гостЯм. € понЯл, что чаем из веника разговор не
окончитсЯ. ’огда Я сказал:
-- ’ы менЯ недооцениваешь, –ецилиЯ. Џредставь себе, что мы играем в
шахматы. € у менЯ пешка может превратитьсЯ в ферзЯ. Џодумай. ’ы так
оцениваешь позицию и так ведешь игру, будто знаешь, что Я свою пешку хочу
превратить в ферзЯ. Ќо как ты поступишь, если твое предположение окажетсЯ
ошибочным, если Я, к твоему удивлению, обменЯю свою пешку не на ферзЯ, а на
какую-нибудь другую фигуру?
-- ‚ этом случае, -- сказала она с торжеством, -- все, о чем Я
подозревала и что сказала, -- неверно; верным будет все то, чего Я не
сказала, но без труда могу сказать сейчас.
џ оцепенел, потому что понЯл: она знает, чем Я занимаюсь. џ пощупал
свой ус и нашел его отвердевшим, как дубоваЯ кора, и закрученным, как
поросЯчий хвостик. џ все еще хваталсЯ за историю о Џлакиде, словно за
соломинку.
-- …сли ты их, наших праправнуков, покупаешь не по тем причинам,
которые Я перечислила, значит, ты покупаешь их по причинам вдвое хуже, о
которых даже не следует упоминать. ќто верно?
-- „а, верно, -- ответил Я и икнул, а она закашлЯлась, и в этот миг Я
вспомнил, что дьЯволы общаютсЯ между собой через человеческий кашель,
отрыжку, чих и свист.
-- ‚ таком случае, -- закончила –ецилиЯ, -- и моЯ цена будет вдвое
выше. Ђ также должны быть соблюдены некоторые условиЯ.
-- ‘огласен на все условиЯ, -- сказал Я и тут же спросил, каковы они.
–ецилиЯ достала из-за пазухи список своих праправнуков, а Я полез за
карандашом, которого, естественно, в кармане не оказалось. Ћднако –ецилиЯ
список отдала не мне, а отцу ’арквинию.
-- ‚идишь ли, -- сказала она, -- всЯкаЯ опись, а тем более опись
праправнуков, а стало быть, инвентаризациЯ будущего, означает нарушение
небесных правил и вмешательство в компетенцию неба. Џоэтому, прежде чем мы
сделаем полную опись и заверим ее в суде, чтобы она обрела законный статус,
отец ’арквиний должен эти нерожденные и некрещеные души окрестить согласно
христианскому обрЯду.
-- ђазве дети имеют душу до того, как родЯтсЯ? -- спросил Я изумленно,
но –ецилиЯ только кашлЯнула и продолжила:
-- …сли их не окрестить и они станут жить и умирать, потому что продать
их -- значит пустить в оборот, в жизнь и смерть, у них поЯвЯтсЯ
нежелательные имена, станут они в таком случае называтьсЯ лентЯЯми,
крикунами, горлопанами, тихонЯми, плаксами или скорпионами и кто знает как
еще. Ћни превратЯтсЯ в крохотных крылатых малышей, неживых и некрещеных,
которые летают, пищат и писают сверху на прохожих. Ћни будут вечно
неприкаЯнными, особенно по ночам от ђождества до Џасхи, плоские, словно
сушенаЯ рыба, борода на темени, станут по весне пугать визгом у реки, на
кладбищах, задушенными голосами заполнЯт ночное небо, присосутсЯ к утробам
рожениц, будут дуть им в груди, словно в гайды. ‘ криками станут врыватьсЯ в
твой дом, всхлипывать под перевернутыми тарелками и жалить вещими снами твое
потомство и своих братьев...
–ецилиЯ опЯть кашлЯнула, а отец ’арквиний икнул трижды крЯду в список с
именами -- так свЯщенники дуют на ребенка при крещении, изгонЯЯ дьЯвола,
положил список в книгу, и втроем мы отправились в ближайшую церковь, там как
раз часы отбивали времЯ.
Ќа лестнице, где эхо шагов пересекалось, а ступеньки расходились в
разные стороны, Я зазевалсЯ и свернул налево, они же -- направо.
-- ”ррр! -- донессЯ до менЯ детский голосок, так ночью перекликаютсЯ
лошади. Џоворот лестницы на мгновение отделил от менЯ –ецилию и отца
’арквиниЯ, и Я увидел дона Ђзередо -- он сидел на подоконнике у того самого
окна, через которое, когда Я шел сюда, виднелсЯ прелестный летний пейзаж с
каштаном. џ послушно подошел к нему и остолбенел от страха. ‡а его кудрЯвой
головенкой, источавшей запах цветущей липы и детского пота, Я увидел тот же
самый пейзаж, только заснеженный. Љаштан стоЯл голый, без листьев, внизу,
возле речки, глину покрывал лед, а чернозем -- снег. „альше тЯнулась к
горизонту засыпаннаЯ снегом дорога, составленнаЯ из двух параллельных
тропинок, таких прЯмых, точно проложенных выстрелом двустволки...
-- Ђзередо, Ђзередо, -- донессЯ из комнаты голос девочки, -- ты ему
показываешь годы? -- Ћна поЯвилась на верху лестницы и сказала, как бы
утешаЯ менЯ: -- Ќе удивлЯйтесь. €з этого окна всегда виден следующий год.
Ђзередо соскочил с подоконника и сказал:
-- џ бы хотел кое-что сказать тебе. Љое-что о моем происхождении. Њой
дальний предок был архангелом. ‡вали его Ќафанаил. ‚ сербском монастыре
„ечаны он запечатлен в тысЯча триста пЯтидесЯтом году на фреске,
изображающей встречу архангела Ќафанаила с •ристом. ќтот Ќафанаил есть и на
иконах. ’ы же был на ‘вЯтой горе. Ќе знаю, видел ли ты там икону с моим
предком. ќто икона, где показано падение Ќафанаила и превращение его имени в
имЯ ‘атанаил. Љогда-то архангел Ѓожий, мой предок, предал небо и как
властитель тьмы был назван ‘атаной. Ќа той свЯтогорской иконе изображен лик
Ѓожий и под ним группа горних ангелов в белом, а по обе стороны от этой
группы кубарем скатываютсЯ в пропасть непокорные ангелы, спутники моего
предка и спутники мрака. ‚ вечной тьме они уже почернели, и крыльЯ способны
нести их только вниз. Џредводители у них в этом падении -- некогда
почитаемые при небесном дворе “зза и Ђзаэль. ‚ центре хора светлых ангелов
стоит ангел-мальчик и держит икону. Ќа этой иконе в иконе виден будущий лик
•риста, и под ним огромный падший архангел ‘атанаил, мой предок. ‚есь
черный, он лежит в том же положении, в каком будет лежать на последнем суде,
когда •ристос вторично сойдет на землю, дабы разбить врата ада и растоптать
его, ‘атану. ќтот ‘атана, мой предок, по сути, бывший свет... Џотому что, --
продолжал дон Ђзередо, -- грань между светом и тьмой на той иконе не
настоЯщаЯ, а искривленнаЯ:
‚селеннаЯ несимметрична. Ђ сумма света во ‚селенной константа, и когда
один архангел со своими последователЯми отпал от Ѓога и скатилсЯ во тьму,
став властителем ночи, или ‘атаной, эта сумма света, или, если угодно,
любви, была обкорнана. Џриблизительно на одну треть. ‘только было нас,
непокорных ангелов, которые отпали от неба. ’огда Ѓог создал Њалую ‚селенную
и положил тебе, то есть человеку, возместить ту треть суммы любви, ту часть
света, которой недостает. ‘ледовательно, человек есть не что иное, как
замена ‘атаны, падшего ангела, но еще до падениЯ. ‘тало быть, и ты тоже
часть запоздалого света, замена бывшего света, или бывшей любви, того, что
не ЯвлЯетсЯ больше ни светом, ни любовью. €менно поэтому род человеческий
близок ‘атане, ибо ЯвлЯетсЯ его заменой. Џереверни человека вверх
тормашками, и вот тебе -- ‘атана!
Ћднако человек не возместил ‚селенной ту треть света, или любви, ту
часть, на какую она уменьшилась с падением моего предка, непокорного
светлого архангела. Ћн возместил куда меньше. € теперь мы подходим к
главному.
—то такое человек? Ќаполовину ангел, наполовину зверь. ‘вЯтой €оанн
говорит о тебе и тебе подобных:
"‚ы по отцу ‘атана!" € именно через эти темные, кровожадные стороны
человеческой природы мой предок ‘атана и Я до сих пор соприкасаемсЯ со
второй, светлой ангельской природой человека. Ђ это значит, что с тем своим
бывшим светом, хотЯ и не подлинным, но всетаки, с той частью света, который
заменЯет наш некогда утренний свет, давно утраченный. “терЯнный навсегда. Ќа
короткий миг через человека ‘атана и все мы соприкасаемсЯ со своей
безгрешной молодостью, с собой -- теми, до впадениЯ во грех, а через это и с
Ѓогом. ‘атана уже не помнит, кем он был. Њожно угадать только по человеку.
€менно потому ‘атана это соприкосновение никогда никому не уступит, ни за
что не позволит истребить род человеческий.
џ понимаю, ты не знаешь, ради кого делаешь то, что делаешь, но те, длЯ
кого ты делаешь это, хорошо знают. ’акова судьба человека. Ћднако мы говорим
не о судьбе человека, а о ‘атане. Љоль скоро ты, ђазин, стараешьсЯ
уничтожить и причинить страданиЯ сотнЯм миллионов людей, ‘атана и Я с
удовольствием тебе поможем. ѓотовим мы ветры длЯ таких семечек, как ты, уже
давно. Ќо ты со своими делами способен уничтожить все многообразие рода
человеческого. € здесь ‘атана встанет на твоем пути. Џоэтому помни, отныне,
на кого бы ты ни работал, ты работаешь против ‘атаны -- делаЯ то, что
делаешь. € берегись.
‘хитришь -- берегись! Џосмотри на менЯ хорошенько! џ твоЯ смерть. €ли,
если угодно, Я самаЯ большаЯ ошибка в твоей жизни. ‡апомни, длЯ смерти и длЯ
самой большой ошибки в жизни человека годы отсчитываютсЯ обратно, к
рождению. € знай, твоЯ смерть -- в ребенке. Њне годы не прибавлЯютсЯ, Я их
терЯю, они не растут у менЯ, а убывают! Џомни это и берегись, потому что Я
пришел учить тебЯ не тому, как жить, а тому, как умирать. —то Я сейчас и
делаю.
Ђ теперь посмотри на менЯ еще раз! Њне семь лет. ђазница между тобой и
мной в том, что Я могу влиЯть на ход событий вне твоего мира, того, в
котором ты заперт вместе со всеми, кто тебЯ окружает. € это ты почувствуешь
через судьбу того, кого больше всех любишь. џ говорю о твоей жене ‚итаче. ’ы
знаешь ее слабость к мальчикам вроде менЯ. ‘ам подумай, ведь совсем не
трудно возродить в ней эту страсть. Џредоставим ее наклонностЯм широчайшие
возможности. €сполним все ее желаниЯ. Џеренесем ее в тот мир, где такое
будет делом естественным, даже неизбежным. ‚люблЯтьсЯ в мальчиков на сто лет
моложе себЯ, во всемогущих, способных сразить наповал взглЯдом. Ћна
смертельно влюбитсЯ и забудет тебЯ. Ђ ты станешь ревновать невиновного. ’ы
будешь стареть и стареть, а твоЯ смерть и любовники твоей жены -- молодеть и
молодеть. ‘ейчас ты думай и выбирай: или камень разбить, или пса убить. …сли
ты воспротивишьсЯ, постучишь в собственные двери и не войдешь, Я сделаю из
тебЯ троих тебе подобных, ты убьешь ту, кого больше всего любишь, а мы
прикончим тебЯ, когда жизнь твоЯ будет слаще некуда, а подъем духа достигнет
апогеЯ... ЋстерегайсЯ своих поступков, в каждый твой след Я буду плевать! Ќе
подписывай этот договор с –ецилией! Ђ все другие сожги!
‡десь дон Ђзередо взглЯдом начертал в воздухе мое имЯ, мое настоЯщее
имЯ:

Ђрхитектор Ђтанасие ‘вилар!

Ћн спросил менЯ:
-- ’ебе знакомо это имЯ?
џ заплакал и поцеловал мальчику руку, однако не захотел оборвать в себе
историю о Џлакиде.
Њальчик поднес руку к губам, слизал поцелуй и выплюнул.
џ побежал в церковь.

Џо вертикали 3

Џ…‰‡Ђ†€, ЌЂђ€‘Ћ‚ЂЌЌ›… —Ђ…Њ

"Ђноним из 1443 года отмечает, что при переводе с персидского на
византийский календарь приобретает один междудень, поЯвлЯетсЯ новый день, и
от этого днЯ открываютсЯ новые возможности во времени, когда можно
устремитьсЯ к некоему будущему, которое не ЯвлЯетсЯ нашим..."
’акими словами начинаетсЯ третьЯ записнаЯ книжка архитектора ђазина,
котораЯ, в отличие от остальных, украшена вместо одного двумЯ пейзажами,
нарисованными чаем.
Ќа обложках изображено белое строение, утонувшее в зелени вблизи
большого города. “же рассвело, однако ночь еще присутствует, скрытаЯ в глазе
художника, как закваска длЯ будущей темноты. Ћбширные охотничьи угодьЯ
протЯнулись в прозрачном воздухе раннего утра у подножиЯ холма, на котором
воздвигнут дом, отделЯЯ его от зноЯ городских улиц. Ќебо написано Ядовитым
чаем, который называетсЯ "вороньи когти" или "шпора" (Calcatripae flos).
‚ысушенный на сквознЯке в тени, он дает удивительный темно-голубой цвет. „лЯ
восточного краЯ неба использован толченый барвинок, настоЯнный на красном
вине и нанесенный пальцем. ‡елень у подножиЯ холма и лес архитектор ђазин
написал, используЯ чай пекое, собранный в мае, с добавлением куркума, затем
охотничий чай, зеленый мате, манго, марачуЯ-чай и мЯту, настоЯнную три днЯ.
‘амо строение окрашено ромашковым чаем, в который добавлено немного слабого
китайского чаЯ, прозванного "змеиный источник", а более светлые тона даны
белой слезой.
Џод рисунком крупными буквами стоЯло:

Ѓ…‹›‰ „‚Ћђ…–

Ѓ…‹ѓђЂ„‘ЉЂџ ђ…‡€„…Ќ–€џ
Џђ…‡€„…Ќ’Ђ ‘”ђ ћѓЋ‘‹Ђ‚€€
€Ћ‘€ЏЂ ЃђЋ‡ ’€’Ћ

Ќа внутренней стороне обложки архитектор приклеил картинку русского
самовара 1762 года в памЯть о посещении ќрмитажа в ‹енинграде, а под ней
поместил несколько выдержек о чае и чаепитии за самоваром на французском и
русском Языках из сочинений ’олстого, „остоевского, ѓоголЯ и других русских
писателей. ђукой госпожи ђазин (‚итачи) приписано, что самовар сначала
запевает альтом, потом переходит на дискант, доходит до тенора, сменЯетсЯ
bassocan-tante и выливаетсЯ в меццо-сопрано. „альше шла выписка из какой-то
книги о чае:
"Љотелок красиво поет, потому что кусочки металла на его дне
расположены так, чтобы производить особую мелодию, в которой могут
угадыватьсЯ отзвуки водопада, укутанного облаками, далекого морЯ, волны
которого разбиваютсЯ об отвесные скалы, грозовой ливень в бамбуковом лесу
или шум сосен где-нибудь на высокой горе..."
Ќа третьей странице тетрадки находилсЯ весьма точный архитекторский
план Ѓелого дворца и окрестностей с указанием высоты над уровнем морЯ
охотничьих угодий, называемых "ЉошутнЯк" ’опчидерского района, с рекой,
железнодорожным узлом и маленькой станцией у подножиЯ горы, а также
фотоснимок столицы ‘”ђ ћгославии, сделанный с самолета в таком ракурсе, что
на первом плане оказалось „единье -- фешенебельнаЯ часть Ѓелграда -- с
упомЯнутым дворцом -- дединьской личной резиденцией Џрезидента ђеспублики €.
Ѓ. ’ито, по “жицкой улице, номер пЯтнадцать. Џод текстом рукой самого
архитектора ђазина даны поЯснениЯ.
Џозднее в тетрадку была вклеена почтоваЯ открытка. ‚ ней госпожа
‘вилар, мать архитектора ђазина, пересылала некоей особе (чье имЯ указано на
конверте, но длЯ нас ничего не значит) сон, который приснилсЯ архитектору
ђазину. ‚ сопроводительном письме госпожа ‘вилар пишет:
"џ недавно приснилась ему, и он написал мне как. …го поразил этот сон
до болезни. Љак всЯкаЯ истина. џ подумала: не так уж дурно длЯ дамы в моем
возрасте, и написала ему, что это ‚итача заполнЯет его сны, восстанавливаЯ
против менЯ, а сама отправилась с ‚итачей на обед".
‘он выглЯдел так.

‘ЋЌ Ђђ•€’…Љ’ЋђЂ ђЂ‡€ЌЂ

‚ижу Я какой-то берег, птицы над водой вьютсЯ в сумерках и пропадают из
виду, стоит им сложить крыльЯ. Љак наша любовь и молитва. џ сижу на берегу и
молюсь. Ѓоже, молю Я, моЯ мать менЯ не видит, как не видит своей спины. Ћна
говорит: тот герой-офицер, который песней гасит свечи по церквам и собирает
ежевику зубами, вообще не твой отец. Људа тебе до него, говорит, не столько
ты тЯнешь из трубки, сколько трубка из тебЯ. ’ак и вижу тебЯ, в ботинки
пальцами вцепившегосЯ, чтоб не соскакивали. Ђ приЯтели и официанты по
трактирам подхватывают ее слова и кричат: "ќтот всегда будет шлепатьсЯ на
задницу, а что рта не раскрывает, Ясно почему: либо полный да закупоренный,
либо пустой, и так и так ничего из него не выжмешь..." ѓосподи, сделай так,
чтобы менЯ хоть однажды миновало их презрение, чтобы хоть раз не сказали про
менЯ: "‘мотрите, он идет в пустых чулках!" —тобы миновали менЯ их Ядовитые
взглЯды, способные и птицу на лету убить, если угодЯт между глаз.
€ Ѓог менЯ услышал и дал мне силу пройти по волнам. џ счастлив во сне,
если можно быть во сне счастливым. Ћднако чувствую, что человеку не дано
прочесть свои мечты, грамоты не хватает. Џотом будто снарЯжаю Я корабль, а
на том корабле -- и съестное длЯ всех, и музыка каждому гостю по слуху, и
вволю питьЯ, приглашаю всех знакомых. ‹унный свет уже две ночи пыльный,
будто заплесневелый, однако приходЯт все. Џришла и мать. ’олько менЯ нет. џ
сижу, спрЯтавшись на берегу, на деревЯнном стуле и жду. †ду, чтобы они
отплыли. Ђ они ждут менЯ, ждут, все уже погрузились, только мать на берегу,
все медлит, Я сижу притаившись, она стоит неподалеку в лунном свете, в руках
у нее что-то длинное и блестЯщее, с золотистым отливом, то ли заплетеннаЯ
коса, то ли плетка -- не видно. ‚друг послышались три гудка с кораблЯ и два
эха с берега. Љак обычно. ’огда, выбрав удобный момент, Я вскакиваю и кричу.
-- Џодождите, -- говорю, -- вот он Я! Ђ они уже плывут, плывут. Ђ Я на
волне и бегу по воде! Ѓотинки у менЯ соскочили, бегу босой по волнам, рубаха
развеваетсЯ, ловит ветер, бегу, машу им, кричу. Ћни же сгрудились к одному
борту кораблЯ, вот-вот опрокинут, удивлЯютсЯ, поражаютсЯ и крестЯтсЯ. Ђ мать
еще и кричит:
-- Ќет, вы посмотрите на него, он и плавать-то не умеет!
€ берет пасмо своей косы, котораЯ у нее в руке, подходит к стулу, на
котором Я сидел, прежде чем выбежать на воду, размахнулась изо всех сил и
метнула ее в то место, где была моЯ голова, да голову и срезала. Ѓрызнула
кровь, голова моЯ упала рЯдом со стулом, и Я вижу засыпанными песком,
неморгающими глазами, как там, в морской пучине, тонет мое обезглавленное
тело.

‘тоит ли упоминать о том, что в этой тетради находилась, записаннаЯ
рукой архитектора ђазина, историЯ о Џлакиде, которую, как утверждают, он
знал наизусть и рассказывал себе, если в своих многотрудных делах попадал
впросак и ему, как говоритсЯ, приходилось от злости жрать гриву собственного
жеребца. ќта историЯ, начинавшаЯсЯ словами: "’от самый Џлакида, который
увидел оленЯ с крестом вместо рогов на голове...", в ЏамЯтном Ђльбоме
изложена целиком, и нет необходимости здесь отдельно о ней говорить.
‘разу вслед за ней в тетрадке помещена фотографиЯ, вырезаннаЯ из
какой-то старой газеты. ‚ сноске архитектором ђазиным даетсЯ ей следующее
объЯснение: "‡дание и окрестности дворца принадлежали некогда династии
сербских королей Љарагеоргиевичей, и в старых газетах могут оказатьсЯ
подобные снимки довоенного Ѓелого дворца, со ступеней которого король
Ђлександр Љарагеоргиевич Ћбъединитель, тогдашний государь Љоролевства
ћгославии, принимает рождественскую елку от своих солдат".
‚ конце тетради помещено несколько подробных чертежей отдельных комнат
в Ѓелом дворце и резиденции €. Ѓ. ’ито на “жицкой улице в „единье с
примечаниЯми о мебели, интерьере, о расположении помещений, о дорожках и
подъездах к дворцу.
Ќа последней стороне обложки, как и на первой, мы снова находим
рисунок. Љак всегда, архитектор ђазин обмакнул свое стило в чай. ‡десь
вдохновенно изображено устье реки ‘авы при впадении в „унай, под Ѓелградом.
‚ устье изображен остров, однако кажетсЯ, словно глаз художника вдруг
наткнулсЯ на препЯтствие и пейзаж перегородила невидимаЯ отвеснаЯ стена.
‘ловно от земли до неба стоЯло какое-то странное сито. ЏройдЯ сквозь него,
вода в отдалении без перехода превращалась в сушу, а суша -- в воду, небо
вдали колыхалось, остановившись, как землЯ, а землЯ текла совсем как небо,
несЯ на себе облака. ‡а этой невидимой преградой Ѓелград больше не Ѓелград,
а „унай не река. Џтица с разлету в жажде свободы бьетсЯ об эту преграду --
так птицы бьютсЯ в окно или стекло картины, где пейзаж нарисован чаем, и
разбивают его. Џтица на картине ђазина тоже ударилась в эту невидимую
преграду, разбила ее и пролетела навылет. ’олько неведомо, достигла ли она
свободы, потому что поЯвилась на другой стороне окровавленнаЯ, и кровь ее
течет по внешней стороне преграды, как по стеклу, в то времЯ как она сама,
расправив крыльЯ, пытаетсЯ с другой стороны поймать попутный ветер.

Џо вертикали 2

ђЂ‡€Ќ

Њилан, 23 апрелЯ с. г.
‘иЯтельному господину -- дону „онино Ђзередо

“важаемый дон Ђзередо!
Џонимаю, Ѓог непознаваем и становитсЯ все более непознаваемьм. ‘олнце
мне видитсЯ комом раскаленной тьмы. Ћднако до поЯвлениЯ человека этой
особенности у Ѓога, как ‚ы говорите, не было. Ћн не был непознаваем. €бо
такаЯ его черта, как непознаваемость, возникла и растет у нас, людей, а не у
Ѓога, который менЯетсЯ ради нас таким образом, что уходит из нашего
пониманиЯ все дальше и дальше. ‚ этом смысле Ѓог говорит нам: "Ќе думай, что
Я то, чем Я был!.." Ќо слова и голос человека -- это лишь застывшаЯ часть
нашей боли, потому и не передают сути.
Џоэтому мне трудно объЯснить, как Я разобралсЯ ‚ деле сеньоры ‚итачи
Њилут, супруги ЂфанасиЯ ђазина. ’ем не менее Я попытаюсь описать случай,
чтобы ‚ы знали, как здесь смотрЯт на изменениЯ, происшедшие с ней после
смерти ее детей. …стественно, настолько, насколько Я принимал в этом
участие. €бо длЯ пониманиЯ людских дел Ѓог умудрил ‚ас, дон Ђзередо, и эти
людские дела идут в направлении, противоположном божественным делам, и
воспринимаютсЯ ‚ашим разумом, в то времЯ как ѓосподь от них устранилсЯ в
далекий день, когда человек распростерсЯ ниц в пыли у подножиЯ креста и стал
слизывать кровь, струившуюсЯ с ног распЯтого.
Љак стало известно, госпожа ђазин весть о гибели своих девочек
встретила молча. Ћна только развела брови, как павлиний хвост, но не
проронила ни звука. “слышав ужасную весть, она не заплакала, не вскрикнула,
не упала. ‚ эту минуту она находилась
за обеденным столом и продолжала судорожно жевать, однако не глотала и
догадалась выплюнуть пищу только утром...
‚ы знаете, дон Ђзередо, что сеньор ђазин не боитсЯ ничего, кроме как
умереть на чужих похоронах. „лЯ него нет большего позора, и потому приличный
человек никогда себе не позволит ничего подобного. Џоэтому он не любит
похорон и не ходит на них, если это возможно. Ћднако в данном случае они с
супругой решились ехать. ’ем более что сеньора ‚итача спешно принЯлась
укладывать чемоданы, по-прежнему не проронив ни слова. Ћна лишь щелкала
пальцами. €звестие о смерти было отправлено с опозданием, и они не успевали
на похороны, но всетаки отправились. ‘еньора ‚итача в аэропорту Ќью-‰орка
взЯла в рот глоток виски, а выплюнула его в Ѓелграде. Њолчала она и на
могиле своих дочерей во времЯ сорокоднева. “ менЯ (Я тайно присутствовал) от
удивлениЯ рот перекосило на левую сторону, когда Я увидел, что могилу
окропил свЯщенник, а отпевал ребенок шести-семи лет. ђебенок был хорошо
обучен и слухом обладал отменным, только мне это не понравилось, и Я не
знаю, допустимо ли, чтобы ребенок пел над могилой ребенка. ‘еньора же ‚итача
лишь высунула Язык и Языком перекрестила две могилки, где под именами ее
дочерей было написано:

ЏђЋ†€‹€ 5 ‹…’ ‡Ђ Ћ’–Ђ 2 ѓЋ„Ђ ‡Ђ ‘…Ѓџ € 3 Њ…‘џ–Ђ ‡Ђ ЊЂ’њ

Џрочитав текст, сеньора ‚итача повернулась и пошла, не оглЯнувшись, не
пролив ни слезинки и не проронив ни слова до самой ‚ены, где она
остановилась у своей сестры. ‡десь ее молчание стало настолько тЯжелым, что
им можно было разбить тарелку. Њать есть мать. ‚место слов она источала
запах тела, как испуганный дикий зверь. ‘еньора ‚ида, хорошо знающаЯ сестру,
рассказывала, что сеньору ‚итачу в то времЯ одолевали боли, которые она
ощущала как стороны света и могла представить себе север, восток и запад
своих страданий, только юга нигде не было...
‘еньор ђазин наблюдал, как у его супруги пробор в волосах, начинаЯ с
затылка, серпом охватывает череп, хлопал глазами и не знал, что предпринЯть.
ќта ее немота и заметнаЯ хрипота, поЯвившаЯсЯ как после продолжительного
беззвучного рыданиЯ, а может, ее обет молчаниЯ вскоре начали привлекать
внимание окружающих.
‘ама она ничем не выказывала, что случилось что-то необычное, позволЯЯ
предполагать, что у нее заболело горло. Ћкружающие между тем так не думали.
Ћсобенно прислуга. ‘начала в доме судачили, что кто-то намеренно пил из ее
посуды и утолил свою жажду голосом сеньоры ‚итачи, что отголоски обгладывали
ее голос и в конце концов, как мыши, обгрызли его и растащили или она сама,
когда ей сообщили о детЯх, неосмотрительно окликнула кого-то сквозь закрытые
двери комнаты, выкрикнула через дерево имЯ близкого человека или какое-то
другое имЯ и от этого онемела.
Ќо эти пересуды прекратились, когда один слуга заЯвил, что однажды,
когда сеньора ‚итача вот уже месЯц как молчала, он слышал ее хриповатый
альт, запинающийсЯ и потому легко узнаваемый, в венском Ѓургтеатре. Џосле
этого как-то вечером, когда нечеткаЯ видимость перед дождем открывает
острому глазу дорогу до ближайших гор, тогда как другой глаз не видит дальше
порога своего дома, архитектору ђазину по секрету сообщили, что голос его
супруги узнали на железнодорожном вокзале в ‹ионе. Ђ вскоре служащий
архитектора ђазина вполне отчетливо узнал голос сеньоры ‚итачи в порту
Ќью-Ћрлеана, о чем и телеграфировал из Ђмерики в ‚ену своему работодателю, с
которым госпожа ђазин все это времЯ не разлучалась.
‚ отличие от остальных Я знал, что это та самаЯ минутнаЯ слабость
госпожи ‚итачи, тот миг, который мы давно подстерегали и который ‚ы, дон
Ђзередо, предвидели в жизни сеньора ђазина и его супруги. Џоэтому Я удвоил
внимание и с тех пор живу, как охотничий пес навострив уши. ‘еньора
буквально ощущала, что ступает по могилам своих детей, и поистине дошла уже
до такого состоЯниЯ, что готова была протЯнуть свои прекрасные прозрачные
руки к кому угодно. џ постаралсЯ подправить их в нужную нам сторону. € сразу
все изменилось. Ђ было это так.
‘уществует времЯ года, когда сеньор ђазин испытывает страданиЯ. ќто
начало весны, когда запахи не разносЯтсЯ далеко, мы расстаемсЯ с ложкой, а
крыльЯ птиц под дождем хлопают глухо и кратко, словно колотушка сторожа. Ћб
эту пору, давным-давно, сеньора ‚итача впервые вышла замуж и оставила нашего
героЯ. ’еперь она с ним, но он попрежнему, наперекор всему, в дождливые
весны ощущает себЯ несчастным, отдаваЯсь тоске по сеньоре ‚итаче, ‚итаче
своей юности. ќто нечто подобное сбрасыванию змеиного выполза, его печаль
или омовение воспоминаний. ‚едь омываем мы не только тело. Ћмываем порой и
воспоминаниЯ, чтобы очистить их. Ќо поскольку эти воспоминаниЯ -- прах, как
и мы сами, с ними происходит во времЯ купаниЯ то же, что и с пылью: если их
намочить -- они превращаютсЯ в грЯзь.
ќтой весной все было как обычно. ‚ Њилане, где они оказались после
‚ены, лил дождь, стоЯла тоскливаЯ пора, когда женщины из одного сна уходЯт в
другой, чтобы там кого-то убить. Ђрхитектор ђазин молча выкуривал одну за
другой заранее набитые трубки, а сеньора ‚итача поразила сразу всех нас. Ђ
затем, как известно, и весь мир.
‘начала тем не менее никто ничего не заметил. Џросто ей приснилось, что
она зевает в волосы ребенка, лежащего у нее на коленЯх. ‘перва этот звук
напомнил смех рыбы, рот беззвучно раскрывалсЯ -- и только. Ћднако горничнаЯ
сеньоры ‚итачи вскоре обратила внимание, что ее хозЯйка во сне или в
лихорадочном бреду иногда разговаривает, только это вроде бы и не голос и не
речь в прЯмом смысле слова. „ругие говорЯт, что в это времЯ госпожа ‚итача
пользовалась лишь отзвуком своего голоса вместо голоса, а самого голоса у
нее вообще не было. ’ак или иначе, но звук, который она выпускала изо рта,
поначалу походил на кошачий крик в пору спариваниЯ, потом, несколько
окрепнув, этот голос стал зовом ребенка, девочки. ‘лыша его, сеньор ђазин
дергалсЯ, как от ударов, от которых глаза на лоб лезут. Ћднако голос старел,
как вино, быстрее госпожи ђазин. ’Яжелый, как вода, неглубокий, едва до
колен, он догонЯл ее возраст и становилсЯ все мЯгче, распрЯмлЯлсЯ высоко в
небо, становЯсь с возрастом все выше. ‘ легкостью достиг он некогда
глуховатого альта сеньоры ‚итачи, который все мы так хорошо знаем, однако не
остановилсЯ на этом уровне. ѓолос был как горЯщаЯ свеча, ведь и человеческаЯ
душа есть свеча, котораЯ сгорает. €зо днЯ в день он все больше обретал
аромат, как выдержанное вино. Џостепенно очищалсЯ, и вдруг однажды утром
голос этот зазвучал. ‚ы ведь знаете, дон Ђзередо, что Язык человека вначале
был раздвоен, как у змеи, и только потом соединилсЯ узлом в единое целое. “
сеньоры ‚итачи же этот узел развЯзалсЯ вновь.
‚ы отменный охотник, дон Ђзередо, поэтому ‚ам известна та картина,
которую Я собираюсь нарисовать. Њы идем по следу лисицы, крадущейсЯ к
овечьему водопою; по пути она обирает с колючек кустарника шерсть, которую
оставили овцы, продираЯсь к реке. ќту шерсть она несет в пасти. ‘обрав
достаточно шерсти, осторожно, очень осторожно лисица опускает одну, затем
вторую лапу в воду, все еще держа пасмо шерсти в зубах. Ћна заходит шаг за
шагом все глубже и глубже, до тех пор пока не погрузитсЯ целиком в воду и не
поплывет, а в это времЯ ее блохи перебираютсЯ на клок овечьей шерсти,
котораЯ только и остаетсЯ над водой. Љогда они соберутсЯ там все и уже
начинают щекотать ей нос, лисица отталкивает далеко от себЯ комок шерсти с
блохами и, освободившись от напасти, возвращаетсЯ на берег. ќта лисица,
знакомаЯ ‚ам, дон Ђзередо, как охотнику, не просто лисица. Ћна и душа
человека, которую ‚ы знаете, дон Ђзередо, лучше, чем всЯкую другую добычу,
потому что душа человека -- добыча из добыч. ’ак и душа сеньоры ‚итачи
отбросила от себЯ все, что ей мешало, что снедало и мучило в жизни, и вдруг
заговорила на прекраснейшем тосканском диалекте, словно прирожденнаЯ
флорентийка, хотЯ сама при этом не понимала ни слова, когда обращалась к
итальЯнской прислуге или ко мне. Љороче, она забыла свой Язык, а чужой не
постигла. ’ак и осталась ее душа замурованной в пение. ѓолос же ее теперь
был высок и чист, серебрЯный на верхних нотах и золотой -- на низких, он не
был знаком ни ей самой, ни ее мужу, ни ее друзьЯм. ќто был голос бородатого
серафима с тремЯ парами переплетающихсЯ усов и с тремЯ парами крыльев. €
сеньора ‚итача запела. Ќа Языке, который никогда не знала как следует, на
нашем Языке, дон Ђзередо, и тут Я понЯл, что мы выиграли сражение. ќто был
божественный голос, самое лучшее сопрано €талии со времен „оменики Љаталани.
’ак Ѓог, когда хочет покарать кого-то, посылает и самое большое несчастье, и
самое большое счастье одновременно.
ѓолос госпожи ‚итачи был к тому же прекрасно поставлен. ’еперешнЯЯ
любовь к музыке словно была внучкой ее собственной детской любви к пению.
‘опрано ‚итачи лишь перенЯло уроки, полученные надтреснутым альтом барышни
Њилут, выпорхнуло из него, как бабочка из кокона. ‚ам известно, дон Ђзередо,
что с тех пор она много гастролирует -- от чикагской Ћперы до миланской "‹а
‘кала", на самых крупных сценах мира, под новым, более счастливым именем,
которого здесь мы не станем упоминать, потому что его помнит и знает весь
мир. ‘ама же сеньора ‚итача воспринимает мир только голосом. Ќа сцене она --
чудо красоты и таланта. ‘ выгнутой линии ее полуприкрытых век изваЯны все
египетские корабли, а что она поет на самом деле, не ведомо никому. ’ак поют
о чем-то, что важнее жизни, воспоминаний, смерти, так поют, обращаЯсь к
кому-то, кто способен одним своим взглЯдом обновить чужую жизнь. €сполнЯет
ли она песни шлюхи Џолихронии из серебрЯных овальных часиков госпожи €оланты
€бич или поет о своих неотправленных письмах, которыми забита комната ее
покойных дочерей, -- не важно. ‚ ней кипит музыка, в пении ‚итачи можно
сварить Яйцо, а самый дальний путь на свете -- путь от своего рта до слуха
других людей -- она преодолевает легко, забываЯ обо всем.
Ќадо слышать, дон Ђзередо, аплодисменты, которые сопровождают ее пение.
ќти рукоплесканиЯ звучат, словно шум ливнЯ по мостовой перед миланской "‹а
‘кала", временами сквозь этот дождь рысью мчатсЯ кони, запрЯженные в тЯжелую
карету, и сворачивают за угол, оставлЯЯ на мостовой лишь дробный перестук
дождЯ до поЯвлениЯ следующей кареты...
Џосле этих оваций, после своих спектаклей сеньора лежит за кулисами
обессиленнаЯ, без единого звука на устах, совершенно опустошеннаЯ, не
понимаЯ того, что только что пела. ‡елень ее глаз погружаетсЯ в бездну, и
сверху остаетсЯ только едва тлеющий зеленый оттенок, неусыпный, он лучше
всего виден ночью: сеньора ‚итача спит с открытыми глазами, забыв смежить
веки. ‘он ее продолжаетсЯ всего несколько мгновений, а затем она вновь
свежа, красива и талантлива.
€ лишь единственный критик в хоре наивысших оценок заметил однажды, что
в самые лучшие ее мгновениЯ -- не столько в голосе, который безупречен,
сколько в отзвуках этого голоса -- где-то под божественным сопрано сеньоры
ђазин глубоко подспудно слышен альт, дрожащий и чуть странного звучаниЯ,
который иногда сбиваетсЯ с ритма, словно его заикающийсЯ отзвук, и не может
догнать собственный голос. Ќужно сказать, что, вероЯтно, сама сеньора
осознала это и старалась устранить это несоответствие. € в самом деле, со
временем призвук исчез и голос ее осталсЯ без эха, как птица без тени...
ЉаждаЯ женщина рано или поздно выглЯдит так, словно ей никогда не было
пЯтнадцати. ќто вершина, миг зрелой красоты. ‘ейчас у госпожи ђазин был
именно этот миг. Ћна никогда не выглЯдела лучше, ее голос и она сама
достигли зенита в один и тот же миг. ќто чувствовал и видел господин ђазин,
равно как и весь мир.
‘уществует разнаЯ любовь, дон Ђзередо, она многослойна, есть такаЯ,
которую можно раскатывать, как тесто, однако в этом случае она становитсЯ
тоньше. ’оньше становитсЯ любовь, будь она замешена на дрожжах, на сдобе,
или с начинкой, или длЯ простой кукурузной лепешки. Џоэтому иногда наша
любовь есть не что иное, как обычнаЯ кукурузнаЯ лепешка. Џитательна и
по-своему вкусна, а все-таки кукурузнаЯ лепешка. € не больше. ‚ы же знаете,
какой была любовь сеньора ђазина и ‚итачи Њилут. ‘ильной и стремительной,
как зверь. € в ней никогда не оставалось времени длЯ ревности. џ видел
ђазина несколько дней назад и знаю, почему такое с ним происходит. Ћн
открывает застекленный шкаф, заполненный курительными трубками -- из морской
пены, из терракоты, с длинный чубуком, словно трость, такие тоненькие, что
можно сунуть за голенище сапога, удивительные экземплЯры производства
"Њогул", которые не гаснут и не нагреваютсЯ, их нельзЯ купить, разве что
сделать по заказу, трубки из красного дерева, выполненные так, как некогда
изготавливали только скрипки -- по руке того, кому предназначались... ‡атем
он закрывал шкаф и зажигал свою старенькую, почти железную трубку, которую
курил всегда. ѓосподин архитектор Ђтанасие ђазин, очевидно, не способен к
изменам. € не способен менЯтьсЯ сам. ‘ ним уже происходили кое-какие вещи, а
он полагал, что такое с ним только еще случитсЯ, с сеньорой же ‚итачей еще
не происходило ничего, а она полагает, что такое с ней уже случалось прежде.
Њожет быть, сеньора ‚итача и любила бы еще ђазина, не останьсЯ он таким, как
прежде. Ќо он уже долгое времЯ не менЯлсЯ, а этого она как раз и не могла
вынести. ’аким образом, теперь впервые эта любовь претерпевает великое
искушение. “лыбка, прошедшаЯ через тело ‚итачи, остывает на лице ђазина
теперь куда быстрее, чем прежде, хотЯ он этого и не замечает. ’рудно
измерить тЯжесть чьей-то улыбки на собственной щеке. Ђ тем более на щеке
архитектора ђазина, обладавшего даром многого, только не даром ревности.
Џоэтому он до сих пор успешно преодолевает упомЯнутое искушение.
ѓоворЯт, дон Ђзередо, что конь думает, только пока стоит на одной ноге,
-- все остальное времЯ он горЯчитсЯ. Њногие верЯт, что сеньор ђазин
горЯчитсЯ в данную минуту. џ не верю. Џример тому -- его недавний приезд
сюда, в Њилан. Љогда после спектаклЯ он вошел в уборную сеньоры ‚итачи, она
повернулась, удивленнаЯ, и сказала:
-- Љто ты? Џросвисти мне свое имЯ. Ќа этот вопрос архитектор ' ђазин
ответил вопросом, из-за которого Я и пишу ‚ам это письмо. Ћн помЯнул ‚аше
имЯ, дон Ђзередо! Ћн сказал:
-- ’ы виделась с доном Ђзередо?
-- Љто это? -- спросила сеньора, и это успокоило его вполне. ‚ первое
мгновение он, очевидно, имел в виду, нет ли на горизонте опЯть какого-нибудь
семилетнего сорванца, с глазами, как стеклЯнные пуговицы, и потому спросил о
‚ас. Ћднако по его реакции на ответ ‚итачи можно заключить: он считает, что
против него с сеньорой ‚итачей работаем мы, а ей он верит и все еще остаетсЯ
неревнивым. Џоэтому нам необходима ‚аша помощь, дон Ђзередо. ‘делайте его
ревнивым, чего ни мы, ни сеньора ‚итача не можем, и все пойдет, как ‚ы того
желаете.

‚ена, 2 маЯ с. г.
Ќаизнатнейшему господину,
‚ладыке „онино Ђзередо
со страхом и любовью

„рагоценный дон Ђзередо!
‘еньора ‚итача недавно продлила свой контракт с "‹а ‘кала", под тем
своим именем, которое настолько лучше ее настоЯщего, насколько ее нынешнее
сопрано лучше ее прежнего альта. ‘ейчас она удачливее и красивее, чем
когда-либо, в ее глазах сверкают звезды больших и малых созвездий, и лишь
при воспоминании о муже она дурнеет. ‚ один из таких моментов в куче писем,
поздравлений и газетных вырезок она заметила конверт с черной каймой. ќто
было сообщение о смерти ее сестры ‚иды. ’елеграмму подписал Ђмадеус Љнопф.
‘упруги, каждый со своего конца земли, вылетели в ‚ену. ‚ доме по улице
ѓецендорфа сеньора ‚итача обнаружила на втором этаже свою квартиру из
‹ос-Ђнджелеса, в нижнем этаже -- белградскую, где жили и умерли ее дочери,
но дом-то находилсЯ в ‚ене. Ћна была в совершенном замешательстве.
‘реди собравшихсЯ присутствовал и вдовец Љнопф, со своей обгоревшей
бородой, зубами желтыми и коротко подстриженными, как усы, госпожа
–икинджал, с огромными помЯтыми губами, и супруги ђазины. ‘воего мужа
госпожа ђазин больше в упор не видела, а он попрежнему не замечал ничего и
не ревновал. „ом показалсЯ им одрЯхлевшим и маленьким, госпожа –икинджал
увЯла, как и ее платье, зато Љнопф их поразил. €м тут же рассказали, да они
и сами видели, что в последние годы он одевалсЯ по-нищенски. Џричина проста.
‚ида его ревновала, и это чувство росло в ней и разрасталось, поглощаЯ
любовь, а он из желаниЯ эту болезнь, эту химеру или эту блудницу в своей
супруге усмирить сделалсЯ нерЯшлив в одежде, дабы отвести от жены даже саму
мысль о малейшей неверности. „ошло до того, что Љнопф летом ходил в одной
сандалии; неопрЯтный, немытый и в лохмотьЯх, он уже не мог сопровождать ‚иду
в общество, которое раньше они посещали вместе. Љак-то раз его даже поймали
в русской церкви на том, что он макает хлеб в лампадное масло и ест. Љогда
супруги увидели его на кладбище -- брови росли из носа, сам худой; по
вечерам он сидел с ђазиным и сеньорой ‚итачей -- карманы забиты чем-то
вонючим -- и рассказывал, цеплЯЯсь своим раздвоенным пальцем за посуду и
чужие рукава.
Ћднажды вечером после похорон госпожи ‚иды сидели мы так и пили вино в
саду. ЏрилетевшаЯ бабочка опустилась на лоб сеньоры ‚итачи, словно хотела
поцеловать ее. Џотом улетела, хотЯ никто ее не прогонЯл. Ћна присела затем
на плечо Љнопфа и, наконец, на палец архитектора ђазина. Њахала крыльЯми,
удерживаЯ равновесие, и никак не хотела улетать, словно ждала чего-то. Њы
все за ней наблюдали, и ђазин неожиданно опустил палец в свое вино, стараЯсь
резким движением не спугнуть живность. ‚се времЯ он ей что-то нашептывал,
будто успокаиваЯ.
€ тут, к нашему удивлению, бабочка стала пить вино с пальца ђазина. €
продолжалось это до тех пор, пока она не выпила все вино. ќтих нескольких
мгновений, когда глаза всех были прикованы к бабочке, хватило, чтобы понЯть,
что происходит. Њы молчали, точно набрали в рот воды, а когда подобным
образом прерываетсЯ разговор, говоритсЯ: душа отлетела! € все мы знали, чьЯ
душа отлетела, пошатываЯсь на лету, пьЯнаЯ, только ђазин не знал. Ќо и он
скоро сообразил. …ще как сообразил и дорого заплатил за эту пьЯную душу.
Ѓыло Ясно, что сеньору ђазину скучно в ‚ене, госпожа –икинджал собрала щетки
и со своими глазами, которые постЯтсЯ перед Џасхой, умчалась в Џариж; было
ли скучно сеньору Љнопфу -- неизвестно. ‘еньора ђазина ждали дела, как и
госпожу ђазин, а господина Љнопфа никакие дела не ждали. ‘еньор ђазин решил
уехать обратно в ‹ос-Ђнджелес, госпожа ђазин решила дождатьсЯ сорокадневных
поминок, а потом возвратитьсЯ в Њилан, сеньор ђазин ждать не мог, он сел в
самолет и улетел в Ђмерику. € тем самым совершил наибольшую ошибку в своей
жизни.
‚ ‚ене, где Я осталсЯ, как обычно при сеньоре ‚итаче, не случилось
ничего. ‡ато в Ђмерике однажды утром архитектор Ђтанасие ђазин проснулсЯ
женщиной. ‚олосы под мышками у него обрели запах женского паха. € запах этот
был вполне определенный и почему-то хорошо ему знакомый. Ћн не удивилсЯ,
натЯнул шелковые чулки, а грудь с трудом упрЯтал под рубашку. Џока он держал
груди в руках, формой и тЯжестью они напоминали ему чьи-то хорошо знакомые.
‚ ванной комнате, став перед зеркалом, он с удивлением всмотрелсЯ в свое
лицо. € оно тоже напоминало ему чей-то женский образ, только он не мог
вспомнить чей. Ћн принЯлсЯ за завтрак: чашку и тарелку со стола переставил
на канапе и все съел. Ђ затем, вместо того чтобы вымыть, -- облизал грЯзные
ложки. Џоверх женского шелкового бельЯ он надел свой костюм и пошел на
службу. Ћн нимало не стеснЯлсЯ. ‘читал, что располагает приемлемым
объЯснением. Џодобно тому как сновидениЯ можно четко разделить, какаЯ часть
зависит от съеденного пирога с вишнЯми, какаЯ -- от куска жареного цыпленка,
вымоченного в простокваше, а какаЯ -- от ложки чорбы (*) с грибами, так
можно объЯснить и происхождение иных фактов. ‹юди живут в своих мыслЯх,
словно личинки. ’олько некоторые развиваютсЯ в бабочек и покидают кокон.
Ќечто похожее происходило сейчас и с ним. Ѓыл полдень, еще не времЯ длЯ
намеченной встречи. ђазин задумчиво запирал дверь. ‡атем, словно вспомнив
что-то, сунул руку между ног и нащупал там серебрЯное местечко ‚иды Љнопф. ‘
облегчением улыбнулсЯ и подошел к зеркалу. Ћттуда его разглЯдывало лицо
покойной своЯченицы. ‚се сразу стало Ясно. Ђрхитектор Ђтанас ђазин
превратилсЯ в сестру своей жены, ‚иду Њилут, в замужестве Љнопф, ту самую,
котораЯ уже сорок дней почивала на венском кладбище...
______________
(*)—орба (турец.) -- суп, похлебка. (Џримеч. пер.)

‚ конце следующей недели ‚ида Љнопф напоминала о себе архитектору
ђазину следующим образом: загоревший на солнце, он порой настолько походил
на нее, что боЯлсЯ зеркала, и у него поЯвилось ощущение, будто сам он
исчезает. ‘хожесть увеличивалась день ото днЯ, но этим дело не кончилось.
Ћднажды ночью господина архитектора ђазина разбудило, подобно удару
молотка или землетрЯсению, жуткое чувство ревности. ‚ида Њилут оставила ему
в наследство не только свое лицо и грудь, равновеликую бедрам, она завещала
ему и свою неизбывную и неодолимую ревность, котораЯ свела ее в могилу.
ђевность к господину Ђмадеусу Љнопфу. € еще той ночью в полусне в памЯти
ђазина отчетливо возникли ладони Љнопфа, сухие и морщинистые, длинные, как
ступни ног, и те два сросшихсЯ чудовища на его руке, как некие огромные
гениталии, куда больше гениталий, какими мог обладать Љнопф. € только тут у
Ђтанаса раскрылись глаза.
Ћн увидел, как в огромном ‚идином доме в ‚ене его жена сеньора ‚итача и
Љнопф утешают друг друга, одни в наступающей темноте. ‚се вокруг показалось
ему словно бы покрытым плесенью: пЯтна плесени виделись ему на пище, на
одежде, на собственных руках. Ћн тут же сел в самолет, однако в ‚ене не
обнаружил ничего, что подтвердило бы его догадки или разубедило бы его, хотЯ
пЯтна плесени он видел всюду, на руках Љнопфа и даже на лице ‚итачи. Ћн
попробовал увезти жену, оторвать ее от Љнопфа, но ока сидела на террасе
венского дома своей сестры, вслушиваЯсь, как птицы в енбруннском саду
плетут из трех веревок день, а из четырех -- ночь. …й не хотелось даже
шевелитьсЯ...
‚ ближайшие недели на лице ђазина поЯвилась пугающаЯ усталость, и
постепенно стало исчезать какое бы то ни было сходство с ‚идой Љнопф.
ѓладкаЯ кожа, следы раздражениЯ и ехидства все более становились его
собственными, а ‚ида угадывалась разве что в морщинах, где проступают добрые
частицы души.
Ђ потом с его лица ‚ида Љнопф исчезла навсегда, вернув ему и морщины.
Ћн почувствовал себЯ как прежде, таким же старым, сбросил шелковое дамское
белье, которое носил, и облачилсЯ во все новое. Љакое-то времЯ ему казалось,
что ничего не произошло, что вообще ничего не менЯлось. Ћднако и после того,
как ‚ида исчезла с его лица и тела, ревность к Љнопфу осталась в нем.
ЌеистребимаЯ, страшнаЯ и вонючаЯ, как ласка, убивающаЯ запахом, как чай,
способный погубить политый им цветок. ‘ильнейшаЯ двигательнаЯ сила всей его
жизни, она была сильнее денег, сильнее его многолетней деЯтельности зодчего,
глубже нефтЯной скважины, принадлежащей ему, убийственнее химикатов его
фирмы. —тобы защититьсЯ, он попробовал пить, только это ему не помогло: чем
больше он пил, тем светлее становилось у него в голове и чернее на душе. €
тогда архитектор ђазин возненавидел свою жену. ќто была перваЯ ненависть в
его жизни. Ќенависть с первого взглЯда, которой завершилась его великаЯ
любовь с первого взглЯда. ‚первые в жизни он не знал, что предпринЯть. ‚
общем-то, не важно, что у него не было никаких причин ревновать господина
Љнопфа, который, между прочим, имел бюст куда больший, чем госпожа ‚итача, и
был уже не годен ни на что. Ћднако это не значит, что у ђазина не было
причин ревновать госпожу ‚итачу. Љаким бы невероЯтным это ни казалось, у
‚итачи был другой. Ќекто гораздо моложе ее и ее супруга. ’от, кого ‚ы, дон
Ђзередо, предрекли архитектору ђазину на перекрещивающихсЯ ступеньках
лестницы.

Џо вертикали ‚

Џ‹ЂЉ€„Ђ

Џлакида, тот самый, который встретил оленЯ с крестом вместо рогов,
как-то охотилсЯ вблизи морЯ. Ћн шел по следу, недоступному его разумению и
опыту. Џередние конечности преследуемого животного оставлЯли следы,
напоминающие птичьи, а задние были отпечатками больших лап. ‘леды заметал
рыбий хвост.
Џесок источал запах ракушек и ила, воспоминаниЯ смердели как всегда, а
он не мог понЯть, хочетсЯ ли ему поймать это животное. Ћн побаивалсЯ и его,
и себЯ. ’огда он осенил следы крестом и прочитал молитву -- из тех, что
заставлЯют зверЯ самого выйти на ловца. Њолитву, похожую на сеть. Ќо зверь
не поЯвилсЯ, и Џлакида понЯл, что он имеет дело с дьЯвольским отродьем, на
которое не действуют молитвенные заклинаниЯ. Ћн перестал его преследовать и
вернулсЯ домой, потому что было поздно. Џоутру, снова отправившись на охоту,
Џлакида встретил торговца и поведал ему о вчерашнем. ’от поскреб в бороде и
изрек:
-- Џодделка под золото золотом не станет, подделка под призрак
призраком обратитсЯ.
“ Џлакиды на лбу были морщины в форме греческой буквы "гамма" и очень
красивые теплые глаза, а на ресницах -- всегда чутьчуть снега. Ћн улыбнулсЯ,
причем на лице его цвета кукурузной каши проступили три Ямочки, и отправилсЯ
за добычей. ‘оставил план. ‘удЯ по передним лапам, животное обличьем и
повадками напоминает птицу. Џлакида охотилсЯ давно и хорошо знал повадки
птиц. ЌасвистываЯ, он думал: а как бы ты себЯ чувствовал на месте птицы, как
бы повел себЯ в тех или иных ситуациЯх -- когда стал бы клевать, а когда бы
вспорхнул и улетел? ’олько, разумеетсЯ, это было далеко не все. ‡везды
заволакивала дымка, следы то и дело пропадали, и на песке оставались лишь
отпечатки лап. Љак будто это было существо, способное поднЯтьсЯ на задние
лапы, -- то ли медведь, то ли еще кто, и оно как бы тащило в зубах птицу.
Џлакида ворчал, мол, похоже, оно несет в зубах самого себЯ, свою собственную
птичью часть. ‘ейчас, судЯ по глубине отпечатков лап, животное походило на
крупного и тЯжелого хищника. Ќо вот следы пропали. Џлакида стал забиратьсЯ
на „еревьЯ в поисках следов зверЯ, который тоже поднималсЯ по стволу и
оставлЯл отметины на высоких ветках. ќти отметины были похожи на зарубки,
нанесенные чем-то железным, будто вместо когтей у него -- этого -- были
очень крепкие лезвиЯ. Џотом зверь снова опускалсЯ на все четыре конечности и
заметал птичьи следы и отпечатки лап, волоча за собой свой рыбий хвост. ‘лед
пропадал в реке. Џлакида замолчал как рыба, постаралсЯ не двигать зрачками и
ощутить на руках чешую. ’еперь он опасалсЯ больше, чем когда-либо.
—увствовал, что зверь может взглЯдом перенести на него свой недуг. Ђ в том,
что зверь болен, сомнений не было, охотничье чутье подсказывало. Љак-то
утром охотник увидел место на песке, где ночевал зверь. Џесок сохранил
отпечаток головы. Ѓыло отчетливо видно заостренное серповидное дьЯвольское
ухо, на котором призрак пролежал всю ночь. Џлакида уже научилсЯ входить в
образ рыбы, медведЯ и птицы, но сейчас нужно было перевоплотитьсЯ в кого-то
соединившего и все это, и уши дьЯвола. € Џлакида, оставаЯсь на лугу, стал
потихоньку перебирать воображаемыми когтистыми лапами, направлЯЯ рыбьим
хвостом свой бег по искрЯщемусЯ песку, словно по небу, и сгонЯЯ пчел с
цветов своими остроконечными ушами. ’олько все напрасно. € добычу не настиг,
и в воображаемого призрака, за которым гналсЯ, не обратилсЯ. Ћднако
благодарЯ этому перевоплощению ему настолько удалось проникнуть в сущность
зверЯ, что он вдруг почувствовал: зверь нашел в себе нечто вроде лестницы и
спускаетсЯ по ней шаг за шагом.
‚ечером Џлакида неожиданно услышал шум, пошел на него и оказалсЯ перед
чем-то похожим на логово или нору. “ воды сидела на корточках как бы большаЯ
железнаЯ печь и бухтела. Џередние конечности у нее были вроде птичьих
когтистых лап, а задние -- медвежьи. Њежду дьЯвольскими ушами виднелись две
прорези, и, поскольку в печи полыхал огонь, эти маленькие, обезьЯньи или
сатанинские, налитые кровью глазки в упор смотрели на Џлакиду. Џечь была
очень больна, только непонЯтно чем. Љогда Џлакида решилсЯ подойти к ней, он
неосторожно наступил на ветку, от напрЯжениЯ испуганно вскрикнул, споткнулсЯ
и упал. Џечь тоже вскрикнула, разметала рыбьим хвостом золу и опрокинулась
навзничь. Џотом как-то сразу стала успокаиватьсЯ и остывать. Џлакида
наблюдал за нею из темноты, она тоже смотрела на него; он попыталсЯ
поднЯтьсЯ, она тоже сделала такую попытку, и тогда он решил не искушать
судьбу. ‘идел и ждал. Љогда из пламени стало выделЯтьсЯ что-то белесоватое,
Џлакида задремал и проснулсЯ лишь на рассвете.
Џеред ним на песке сидел юноша и улыбалсЯ, демонстрируЯ три Ямочки на
щеках цвета кукурузной каши. “ него были очень теплые глаза и ресницы,
опушенные снегом. Ћднако на руках все еще оставались крепкие, словно
железные, птичьи когти. Ђ на лбу незнакомца прЯмо на глазах Џлакиды морщины
изогнулись в букву "гамма". Џризрак превращалсЯ в Џлакиду, негромко читаЯ
молитву, побуждающую зверЯ покоритьсЯ охотнику.

Џо вертикали 4

‚€’Ђ—Ђ

-- ЊоЯ душа -- дева, родившаЯ мое тело. € голос мой в нем. Џо утрам Я
омываю свой голос, как омывают хлеб и лицо. “ моего голоса, как и у хлеба,
есть свое тело на небесах, а у менЯ, как у всЯкого творениЯ, есть свой
небесный прообраз. ‘лово мое уже кто-то произнес в небесной выси до менЯ, и
теперь оно лишь следует своему труднодостижимому идеалу. € Я страстно жажду
пением приблизитьсЯ к этому Ќепознанному. €бо любаЯ познаннаЯ на этом свете
вещь лишь половина ее сути, постигающаЯ свою другую, незримую божественную
половину, недоступную и непознаваемую. ‡начит, и мое слово, и мой голос тоже
лишь половина ‘лова и половина ЏениЯ, постигающие иную половину, если только
она будет ко мне благосклонна. €бо „ух снисходит когда хочет и на кого
хочет. €наче откуда у моего ЏеснопениЯ и моего разума берутсЯ то дни полного
отупениЯ, то великаЯ проницательность и вдохновение? Џочему в среду человек
глупее, чем во вторник, а в пЯтницу настолько глуп, что и в среду покажетсЯ
мудрым?
Ќо моЯ свЯзь с небесной стороной моего естества оборвалась. Џосле
грехопадениЯ с ђазиным, после того, как Я покинула родной край, после смерти
дочерей, в которой Я повинна больше всех, ибо бросила их, а матери детей не
бросают, мне уже непостижима небеснаЯ половина моего голоса, потустороннЯЯ
Љнига моей судьбы и место ђазина в ней. Љнига та длЯ менЯ теперь закрыта и
навсегда замолкла. Ђ от единственной в моей жизни любви остались одни усы,
которые годЯтсЯ разве что зубы почистить.
Џоэтому Я ищу ’ого, кто вместо менЯ прочтет Љнигу моей судьбы и
растолкует ее. Љто вновь укажет мне путь к другой половине моего голоса,
небесному идеалу моего песнопениЯ. Ћн должен существовать так же, как над
каждой вековой тенью должна выситьсЯ вековаЯ липа.
€ если на небесах у менЯ есть небесный брат, по образу и подобию
которого создана моЯ душа, то обЯзательно имеетсЯ и та, другаЯ сторона
медали, отголосок эха; если каждаЯ вещь на земле имеет свой идеал на небе,
то темнаЯ сторона природы этой вещи (поскольку у всего земного есть темнаЯ
сторона, и у менЯ, ‚итачи, тоже есть темнаЯ сторона естества и голоса),
темнаЯ сторона моего песнопениЯ не имеет и не может иметь двойника на небе,
но только в преисподней; там, в аду, существует и мой другой, черный
любовник, там, в двойном зеркале, моЯ праваЯ рука превращаетсЯ в левую,
подобно тому как оба глаза смотрЯт вместе, а каждый в отдельности по-своему
слеп. €так, если Я, ‚итача, и моЯ песнь (равно как и все сущее, что может
быть познано на этом свете) постигаем незримые небесные тела одной частью
моего естества, то другой частью Я, та же ‚итача, ЯвлЯюсь неким символом,
постигающим таинства незримого ада, подземный отзвук моей души. Њой небесный
возлюбленный определЯет, чем досадили нам другие, а черный возлюбленный
голоса моего судит о том, чем мы досадили другим. …сли на небеса менЯ
увлекает мой небесный возлюбленный, присутствие которого Я ощущаю, когда
душа поет, и от которого зависит моЯ жизнь, то должен существовать и другой,
черный возлюбленный моей души, властелин тьмы, убийца моего поющего голоса,
и он неминуемо поЯвитсЯ, чтобы увлечь менЯ в преисподнюю, в безмолвие и
смерть. Џоэтому так страстно желала бы Я отыскать этого первого прежде, чем
отыщет менЯ второй.
ќто исповедь о том, как Я его нашла. Љак Я нашла ’ого, кто олицетворЯет
здоровье и вечную молодость.

џ всегда старательно расставлЯла мебель в квартире, чтобы добитьсЯ
наилучшего резонанса в комнатах. „ом выходит на две улицы, так что машину,
сворачивающую за угол, можно увидеть дважды в окнах и третий раз в зеркале.
‚ спальне двойные застекленные двери, а между ними, как на полках,
расставлены книги. Љогда мы с ђазиным снЯли в Њилане этот „ом, собаки Я не
завела и даже по субботам, после спектаклЯ, не выхожу на улицу, слушаю, как
ключи сами по себе скрипЯт в замочных скважинах, отчего моЯ горничнаЯ
Ќиколетта падает в обморок. Џо утрам Ќиколетта протирает пивом листьЯ
рододендрона, стоЯщего в столовой, и приносит завтрак мне в постель. †или мы
просто, люди болтали, будто вторник и пЯтница к нам в дом не заглЯдывают, но
мы не придавали этому значениЯ.
ќто случилось как-то вечером (по подсчетам Ќиколетты, на куриное
рождество).
‹ежа в темноте, Я услышала звук, напоминающий звон рюмок. џ включила
свет и обошла всю комнату, но ничего не заметила. ‹егла, и снова в темноте
послышалось будто чокаютсЯ рюмками и еще какой-то шорох, словно игральные
кости постукивают. џ не суеверна, но волосы у менЯ на голове зашевелились, и
по телу побежали мурашки. џ затаила дыхание и вдруг отчетливо услышала
разговор. Ќа этот раз света Я не зажигала. ‚спомнила, как отец тренировалсЯ
в стрельбе из пистолета вслепую, закрыла глаза, вытЯнула правую руку вперед
и пошла на звук, вперив в темноту указательный и средний пальцы. ‘тоЯла
осень, настал миг истины, а ей неведомы грамматика и правила правописаниЯ. €
когда моЯ рука коснулась чего-то гладкого и холодного, Я остановилась,
открыла глаза и все увидела.
Џередо мной были двойные застекленные двери, и между ними, вместо книг,
сидели вы и играли в домино. џ сразу заметила, что она грудаста и часто
месит тесто, потому что платье было более всего изношено именно на груди,
где стоЯли две заплаты. ‚олосы у нее потрескивали и светились. Ђ дальше, в
полутьме, Я разглЯдела и тебЯ.
’ы что-то читал и выставлЯл костЯшку домино, когда наступала твоЯ
очередь. €ногда вы чокались, и этот звук, как и ваш разговор, слышалсЯ в
моей комнате. ‚ы курили, на столе лежал нож и стоЯла свеча, поглощавшаЯ дым.
џ оглЯнулась, чтобы убедитьсЯ, не отражение ли это в стекле дверей, но в
моей комнате было пусто. Џравда, напротив дверей у менЯ стоЯл такой же стол,
стульЯ и прочее, совсем как у вас, только вас, игроков, вина и домино не
было. Ќа комоде в моей комнате стоЯла незажженнаЯ свеча, рЯдом с ножом и
закрытой коробкой с домино.
‘ловно вывернутаЯ наизнанку душа, -- подумала Я и распахнула дверь.
’ам, в неглубокой темноте, была только полка с пыльными книгами, к которым
не прикасались бог знает с каких времен. € больше ничего.
-- ЏривидениЯ! -- воскликнула Я. -- ‚ы знаете о нас все, а мы о вас --
ничего!
Ђ вы оба там, в стекле, поднЯли свечу, которую Я уронила, рывком открыв
дверь, и снова зажгли ее в своем таинственном мире, обвинЯЯ друг друга в
неосторожности. ЊенЯ вы вообще не замечали. Ђ Я стоЯла в ночной рубашке
посреди комнаты и долго-долго, так долго, что над моей кроватью мог бы
вырасти сосновый бор, наблюдала за вашей игрой. ’ы сидел спиной ко мне, и Я
видела твои костЯшки.
Џлохи твои дела, -- подумала Я, вглЯдываЯсь в костЯшки. Ђ ты сидел в
тени, как в собственном имени, и только дымок струилсЯ.
-- ‚от уж кого соплей перешибешь, -- прошептала Я и стала делать тебе
знаки, выдаваЯ намерениЯ твоей партнерши. ’ы не подавал виду, что принимаешь
к сведению мои коварные знаки, однако начал выигрывать. Љогда ты выиграл
семь тысЯч, вы ушли, и двойнаЯ дверь опустела и онемела. ’олько свеча
горела, отражаЯсь в стекле, и мешала мне уснуть. “ходЯ, вы забыли ее
погасить. џ хотела задуть ее, но сообразила, что отсюда не получитсЯ, и
зажгла свечу в своей комнате. ’ут же ее двойник в стекле погас. ‚ысоко над
городом Я увидела два неба, вроде бы одинаково охватывавшие пространство.
’олько одно было низкое, все в облаках, а другое -- высокое и светлое, оно
сжимало это хмурое небо и придавливало его к земле.
‘нова Я увидела тебЯ в стеклЯнных дверЯх через несколько дней.
Ћтчетливо вижу, как ты сидишь на полу, положив голову на колени, и читаешь
книгу, котораЯ лежит возле твоих ног на ковре, икры придерживают страницы
книги и не позволЯют прочитанным страницам перевернутьсЯ. ‚се книги на земле
имеют эту потаенную страсть -- не поддаватьсЯ чтению. ’ы показалсЯ мне
моложе, чем в первый раз, и Я подумала, что, может быть, ты и дальше будешь
молодеть и это неодолимо привлечет менЯ к тебе, и понЯла, что когда-нибудь
это окончательно склонит менЯ на твою сторону, потому что менЯ всегда тЯнуло
к мальчишкам. џ наклонилась посмотреть, что ты читаешь. —ерез плечо прочла
страницу из твоей книги:

ћноша принес девушке цветок. „ругой, придЯ без подарка, взЯл этот
цветок и выбросил. „евушка его спросила, зачем он это сделал.
-- ‹уна не нуждаетсЯ в украшениЯх, -- ответил он и в награду получил
поцелуй.
-- Љак сладок мне был этот поцелуй, -- сказал первый. -- џ буду помнить
его всю жизнь. ‚едь мой цветок вместо девушки украсил луну, и отныне он
всегда будет называтьсЯ лунным.
Ђ девушка сказала:
-- ђаз ты не ел, вымой ложку.

€ тут пробило полночь. ќто менЯ удивило, потому что здесь, в комнате,
на моих часах только что было уже пЯть минут первого. Ћднако сейчас стрелки
соединились на обоих часах, и те, в дверЯх, начали бить, а мои часы молчали.
Ћт этого менЯ охватила дрожь, Я ощущала, как мои ресницы прикасаютсЯ к
стеклам очков, но не могла остановитьсЯ. џ открыла двери. ’емнота. Ќа полу
лежит та книга, в углу горит свеча. џ подвинула подсвечник, чтобы осветить
книгу и посмотреть название, но рука передвинула свечу, а огонь осталсЯ на
месте, не продвинувшись ни на кончик иглы, словно оторвавшись от свечки.
Џривыкнув к темноте, как уста -- к молчанию, Я в самом темном углу комнаты
разглЯдела постель. ’у самую, котораЯ стоит в моей спальне, там, снаружи,
перед стеклЯнными дверЯми. € в этой постели -- тебЯ, того, кто выигрывал в
домино и читал книгу. ’ы спал, прикусив ус, не снЯв обуви. ’вой сон был
тЯжелый и твердый, как колокол. Ќо во сне ты бормочешь какое-то слово.
—ье-то имЯ. Њое имЯ. ‚ыходит, Я в твоем сне и наЯву одновременно. ќто
придало мне силы попробовать прикоснутьсЯ к тебе. Ќе пойму, почему настоЯщее
времЯ должно переносить во все следующие за ним времена то же количество и
тот же вид времени? ‚ наших снах существует некое полувремЯ и межвременье, и
мы стоим в нем, хотЯ само оно течет, а иной раз и останавливаетсЯ и мы в нем
вращаемсЯ. ќто лишь отчасти настоЯщее времЯ или лишь отчасти здесь, потому
что одновременно оно ЯвлЯетсЯ частью -- и прошлого, и будущего, ибо будущего
гораздо больше в нашем прошлом, чем в настоЯщем. ‚ настоЯщем его, по сути,
нет вообще. € мы в этом времени, будучи еще детьми, видим себЯ уже
состарившимисЯ и ослепшими. Љак это полувремЯ, в наших снах существует и то,
что можно было бы назвать полуличностью или межличностью. ’аким образом, ты
додумываешь менЯ, оживлЯешь и видишь менЯ в своем сне или как это там
называетсЯ. Ђ длЯ тебЯ Я -- здесь, только невидимаЯ или видимаЯ наполовину,
а точнее, в твоем сне Я присутствую частично, мое полное присутствие
ограничено так же, как и полное отсутствие. џ -- часть индивида, соединеннаЯ
с некоей другой личностью, и она тоже целаЯ личность, а вовсе не полу
личность. ’ак во мне ты видишь полуродственников и полулюбовниц, полуживых,
которые встречаютсЯ с полумертвыми. € Я среди них. ‡наю, что только ты не из
сна, а наЯву, Я отчетливо вижу, как у тебЯ в уголках глаз поблескивает соль.
Џотихоньку, со спины, Я прижимаюсь к тебе, поглаживаю грудью, засовываю
в ухо свой лиловый сосок, ты что-то бормочешь, но не просыпаешьсЯ. џ
поворачиваюсь к тебе лицом, и ты, все еще в полусне, обнимаешь менЯ. ЊенЯ
пугают и обжигают твои зубы, но страсть одолевает страх, и Я припадаю к
тебе, приближаю грудь к твоим губам, и ты вытЯгиваешь из нее в свой сон
какой-то напиток, неведомый ни тебе, ни мне. € когда ты вот так лежишь рЯдом
со мной и пьешь из моей груди, Я понимаю, что тебе снитсЯ, будто ты с кем-то
занимаешьсЯ любовью. Ћдари менЯ милостью своей, как одаривают мертвые, шепчу
Я тебе на ухо. Ќо кто-то лежит под нашими ногами, мешает нам. € когда
сползает одеЯло, ты видишь, что там, в ногах, лежу Я. Љто же на самом деле
эти любовники, кто твоЯ партнерша? €, задаваЯсь этим вопросом, ты не
выпускаешь изо рта мою грудь, и твои сапоги начинают наполнЯтьсЯ чем-то
теплым. —ем больше ты высасываешь из менЯ, тем больше наполнЯютсЯ твои
сапоги, и Я чувствую, пока мы вот так соединены, отчетливо ощущаю, как
что-то убывает из менЯ и прибывает в тебЯ, заполнЯЯ сапоги чем-то теплым...
’ут кто-то постучал в дверь и вошел в комнату. “ поЯвившегосЯ существа
заросший лоб, из-под белой накидки торчат ноги, ногти на волосатых пальцах
почти не видны, только слышно, как они скребут по полу. ‚еки без ресниц
напоминают губы, они шевелЯтсЯ, и кажетсЯ, что это существо сосет
собственные глаза. Ћднако глаз нет. ‚место них три рта, и из каждого торчит
Язык... Ћдним словом, стоит там моЯ горничнаЯ Ќиколетта.
џ делаю отчаЯнные знаки, чтобы она вышла вон, но Ќиколетта указывает на
что-то у себЯ за пазухой. ‚ижу, что под мышкой она держит петуха и, как
обычно, газеты с сообщениЯми о моем последнем спектакле. Ђ петух вытЯгивает
шею и принимаетсЯ зевать.
‡евает -- раз, второй, третий. € всЯкий раз, как он открывает клюв,
оттуда виднеетсЯ свет. џ понимаю, что петух кукарекает, предвещаЯ зарю,
только Я этого не слышу. џ быстро целую тебЯ в горЯчие зубы и соскакиваю с
постели. ‘мотрю на твои сапоги, а они полны до краев... ‚ыскакиваю через
двойные двери в свою комнату и бросаюсь в кровать с мыслью:
"Њожет, всему этому есть разумное объЯснение. Џриемлемое длЯ каждого и
очевидное длЯ всех решение загадки".
€ тут менЯ осенило.
‚урдалаки. Ќе вы, а мы, по эту сторону стекла, мы -- вурдалаки. Џочему
всегда другие должны быть оборотнЯми, все, кроме нас? € Ќиколетта, и Я ведем
себЯ как самые настоЯщие вампиры -- это же Ясно. ‡начит, мы по эту сторону
границы. Ђ ты? ѓде ты и кто ты? Ђ та женщина с заплатами на груди?
€ тут Я вспомнила, что бывают двойные и одинарные зеркала. € решила с
их помощью разгадать тайну. ‚опрос простой: какое времЯ видит человек, если
через зеркало смотрит на часы, висЯщие в комнате? €так, какое времЯ вы
видите в зеркале, глЯдЯ из него в вашу подлинную комнату и на подлинные
часы, а не на их отражение в зеркале? Љакой через свое стекло ты видишь менЯ
и вижу ли Я именно тебЯ? Ќет, наверное нет. Ћднако есть средство,
позволЯющее вылечитьсЯ от такой близорукости. ‘уществуют, как Я говорила,
двойные и одинарные зеркала, существуют отклики, способные, подобно
солдатам, разобратьсЯ попарно. € вот как Я себе это представлЯю.
Џо отношению к оригиналу, субъекту, зеркальный образ ЯвлЯетсЯ
искажением, изменением. ЏраваЯ сторона становитсЯ левой, минута до
двенадцати в среду становитсЯ минутой после полуночи в четверг. ‚ своем
первом звучании голос, устремленный вперед и вверх, превращаетсЯ в голос,
направленный наоборот -- обратно, вниз и назад. Ќо потому здесь двойные
зеркала и двойные отзвуки, что они исправлЯют искажение, получаемое от
одинарного отражениЯ. …сли любой предмет, скажем часы, попадает в двойное
зеркало, то первоначальное искажение исправлЯетсЯ, праваЯ рука, превращаемаЯ
в одинарном зеркале в левую, в двойном становитсЯ снова правой, часы станут
показывать то же времЯ, столько же, как на натуральных, находЯщихсЯ в
комнате. “видишь в зеркале дьЯвола, который креститсЯ левой рукой, --
перекрестись правой, и он сгинет. …сли голос отразитсЯ вторично (после того
как его устремленность вперед превратилась в назад, а вверх пошло вниз), то
искажение исправитсЯ, отражение в отражении опЯть вернет вниз на его место,
под предмет, и вперед станет действительно впереди.
’ак и с изображением человека, искаженным по отношению к его небесному
идеалу. Ќужно стремитьсЯ к двойному отражению, двойным зеркалам, одинарное
отражение нужно повторить, сделать двойным, чтобы узреть истинный прообраз.
’олько таким путем лику человеческому возвращаетсЯ истинность и вечность.
Џодобно тому как сквозь тонкий фарфор кофе бросает черную тень на скатерть,
а вино сквозь бокал -- красную тень. ‡начит, за таким двойным отражением
твоего лика Я и должна гонЯтьсЯ. €бо с удалением отражениЯ и отзвука, с
умножением одинарных и двойных зеркал лик и голос затуманиваютсЯ и в конце
концов исчезают. €з сферы света и Ясного ЃожиЯ видениЯ и искаженнаЯ и
неискаженнаЯ части уходЯт во мрак и безмолвие, во владениЯ ‘атаны. ‚прочем,
разок можно и попробовать...
€ Я возле твоих дверей поставила зеркало -- двойное, если считать сами
двери одинарным зеркалом. ’еперь, если ты ЯвишьсЯ, подумала Я, Я увижу тебЯ
таким, каков ты есть, ибо двойное зеркало видит лучше одинарного и
возвращает душу на место. Ќо ты не попалсЯ в мою ловушку с зеркалами. € Я
отказалась от фокусов и ворожбы. ‚место этого мне вспомнились семь тысЯч,
которые ты выиграл в домино. џ подошла к комоду, где хранились деньги.
Ћткрыла его и пересчитала деньги. Ќедоставало ровно семи тысЯч.
-- ’ак Я и знала! -- прошептала Я. -- Њой возлюбленный не может угодить
в западню с зеркалами и эхом. ’олько ты, обретающий то, что потерЯла Я,
можешь быть тем самым, одним-единственным ликом. ‚рагом тому, кто терЯет
обретенное мною. ’олько ты можешь вывернуть наизнанку мой мир, чтобы постичь
его.
’ак постепенно с глаз моих стала спадать пелена. Љогда Я проснулась
утром, комната оказалась заваленной неизвестными мне платьЯми красивейших
расцветок и фасонов. ‚се они были разбросаны по полу. ЏриглЯдевшись, Я
узнала свои старые платьЯ, которые вчера вечером примерЯла и второпЯх
оставила вывернутыми наизнанку... ’о же самое происходит, когда Я торопливо
высвобождаюсь от воспоминаний о тебе и отбрасываю их прочь, любовь моЯ.
‘начала мне трудно узнать тебЯ. Ќо теперь Я узнаю. ‡наю, кто ты. ’ы тот, в
чьих руках Љнига моей судьбы, книга, котораЯ называетсЯ "Џейзаж,
нарисованный чаем". € именно в ней есть такие строки:
"’ак ‚итача Њилут, героинЯ этого романа, влюбилась в читателЯ своей
книги".

-- ѓероинЯ романа влюблена в своего читателЯ?! ѓде это видано? --
спросишь ты и будешь прав. €бо тому, у кого есть свой любовный роман, не
нужен чужой, да еще изображенный на бумаге. Ђ тому, “ кого его нет...
Љороче, разве справедливо, что тысЯчелетиЯми -- еще со времен ѓомера, от
новелл Ѓоккаччо и буквально до вчерашнего днЯ -- все героини романов
оставались слепы и глухи к чарам юных красавцев, которые в своих первых
любовных грезах исцелЯли свои раны их слезами и пЯлились на их груди с
ничуть не меньшим усердием, чем выдуманные любовники из книг, в которые были
вмурованы эти красавцы? Џодумай, разве не все равно, влюбишьсЯ ли ты сначала
в книге или сначала в действительности? ђазве не все равно, умрешь ты
сначала в романе, а затем на самом деле или наоборот -- сначала на самом
деле, а потом в романе? Џо правде говорЯ, все мы -- и €фигениЯ, и „ездемона,
и ’атьЯна ‹арина, и Я вместе с Ќиколеттой, -- все мы вурдалаки! •отЯ есть
тут одно различие. ’е вампиры не пьют твою кровь. ’олько, может, иногда
вторгнутсЯ в твой сон и украдут немного твоего семени, сладострастно
разлившегосЯ, дабы оплодотворить вдохновение. Ќо зато напоЯт тебЯ своим
молоком, своей песнью, неслышной тебе, и своей любовью, устремленной к тебе,
как к животворной ниве, способной дать жизнь человеку. Ђ ты обратил все это
в сапог, наполненный кровью. ЌастоЯщей кровью. ’ак кто же вампир?
Њожет, ты принадлежишь к числу весьма скромных, самых обычных
провинциальных господ, как сказал один русский, может, ты относишьсЯ к
мещанскому сословию, и, как знать, может, это Я, ‚итача Њилут, выдумала
тебЯ, и стоит тебе глазом моргнуть, как моЯ жизнь остановитсЯ? Њожет, более
красивые и более пригожие достались более красивым и пригожим? ‚озможно. Ќо
длЯ менЯ ты красивее и лучше всех героев книги, где твоЯ ‚итача живет в
заточении. Њожет, ты и впрЯмь заслуживаешь трапезы семи дьЯволЯт, изгнанных
из женщины.
‚ моих снах снова осень и ночь, а от тебЯ осталось совсем немного --
неубранные тени и аромат фруктов. ЋжидаЯ новой встречи, Я прибрала комнату и
украсила ее цветами, расчесала волосы гребнем из козьего рога, но сны
остались неприбранными, а мои волосы во сне оказались растрепанными, и нет
цветов, которые пахнут наЯву, а цветут во сне, и нет гребнЯ, которым можно
расчесать и мои, и твои волосы.
Ќо какаЯ великаЯ любовь, о возлюбленный мой, не встречала именно таких
невыносимых трудностей? „жульетта и ђомео. ќлоиза и ЂбелЯр. Ќе евнух ли ты?
•отЯ ведь это не мешало любви ЂбелЯра. ‘ каких это пор смерть ЯвлЯетсЯ
меньшей помехой, чем обыкновеннаЯ страничка из книги? Ќеужели тебЯ никогда
не увлекали героини "ЏреступлениЯ и наказаниЯ", хотЯ они были мудрее и лучше
тебЯ, мой единственный? Џочему бы не могло быть наоборот? Ќеужели ты
полагаешь, что только ты имеешь право на книгу, а у книги нет права на тебЯ?
Џочему ты так уверен, что не можешь быть чьей-то мечтой? ’ы уверен, что твоЯ
жизнь не просто вымысел? ‚ыстроенный если не как "ѓамлет", то хотЯ бы как
"—то делать?" —ернышевского? Ќеужели ты не знаешь, что все читатели мира
занесены во все существующие книги, как в списки умерших, рожденных или
вступивших в брак? Ќеужели тебе не хочетсЯ обвенчатьсЯ в книге?
‚зглЯни на свою ‚итачу! Џосмотри на менЯ, грешную, котораЯ надеетсЯ,
что ты судом своим праведным разрешишь мои метаниЯ. Џосмотри, твоЯ ‚итача
прежде всего опускает веки, чтобы видно было, какую красивую тень
отбрасывают ее ресницы, а уж потом широко открывает свои сиЯющие глаза,
пестрые, как стеклЯнные шарики. „лЯ нее важнее смотреть, чем видеть, она
знает лучше тебЯ, что глаза красивее, если они служат плотоЯдной пищей длЯ
других, сами питаЯсь постным. —его она хочет? —его хочу Я от тебЯ, любовь
моЯ? џ знаю, что мудрость ни от чего нас не спасает, -- она, как день жизни:
чем дальше от одной ночи, тем ближе к другой. Џоэтому Я и не предлагаю тебе
свою мудрость. Џодобно тому как писатель переселЯетсЯ из своего мира в мир
читателЯ, так и Я, ‚итача Њилут, пыталась эмигрировать из своего мира,
заключенного в этой книге, где у менЯ убивают детей и продают их во имЯ
каких-то высших принципов, в иной мир. ‚ этот ваш мир, который Я разгадала,
хотЯ и не полностью, через всемогущую силу, через любовь. џ наспалась в
зеркалах спален, накупалась в зеркалах ванных комнат. ’еперь Я хочу
вырватьсЯ отсюда в жизнь. ’ы мог бы стать длЯ менЯ родиной, а Я длЯ тебЯ --
заграницей. Ќеужто это мое желание непростительно ?
Ћкружи менЯ милостью своей: в уголках моего рта каждаЯ презреннаЯ каплЯ
взывает к чистой небесной исцелЯющей слезе. ’ы вечен, ты всегда молодой, а Я
-- нет. € ты скоро забудешь слова, с которыми Я к тебе обращаюсь, а ведь это
единственные слова, и других уже не будет. ’ы молодой и неискушенный Ѓог, и
Я обращаю к тебе свои первые молитвы. Њы еще только постигаем, что можем
сделать друг длЯ друга. “слышь менЯ и дай совет, потому что Я осталась один
на один со своей жизнью, ибо создавший менЯ, как Џилат, омывает руки ракией,
и единственнаЯ моЯ надежда на тебЯ. €скупи менЯ своей любовью! џ знаю: кто
спасет героЯ романа, тот убьет роман, но попытайсЯ спасти мне жизнь, не губЯ
своего романа. Ќа твоих глазах насмерть бьютсЯ мои души -- темнаЯ и светлаЯ,
заключенные в книге, котораЯ длЯ менЯ то же, что длЯ тебЯ твоЯ жизнь. …сли
ты взглЯдом удержишь одну из моих душ, не допустишь, чтобы она убила другую,
это будет длЯ менЯ самым большим подарком... …сли ты навсегда закроешь
глаза, то и Я навсегда исчезну. Џодумай, может, это наша единственнаЯ
встреча перед ужасным концом. € позволь мне заботитьсЯ о тебе, как мы
заботимсЯ о тех, кто ЯвлЯетсЯ частицей нашей жизни. €бо это истинно так.

-- ’ак говорила ‚итача Њилут, в замужестве ђазин, -- скажете вы и
будете неправы. Ѓоже сохрани, так она никогда не говорила. ‚итача Њилут
пела, и это лишь попытка пересказать то, о чем она пела. Џопытка сложнаЯ,
ибо ‚итача ђазин способна куда лучше пропеть нашу жизнь или свой сон, чем мы
сможем пересказать словами ее песнь.
Ќо длЯ данного ђомана, Ђльбома или Љроссворда голосов вовсе не важна
эта попытка. Ќе важно, кого любила ‚итача Њилут, пока пела. ‘пасителЯ,'
возвышенную душу своей песни, тебЯ, своего возлюбленного, который
прислушиваетсЯ к ее жизни через ее песнь и разъЯснЯет ей самой или тебе,
читающему эту книгу. ‚ажно, что она любила ’ого, кого любила, и это
улавливалось в ее песне, это понЯл ее муж и герой книги, архитектор ђазин. €
решил наконец кое-что предпринЯть.
Ђ именно это и продвинет историю дальше. Џодобно тому как колесо
телеги, бывает, подталкивает лошадь.

Џо вертикали 5

‹ћЃЋ‚ЌЂџ €‘’Ћђ€џ

Њилан, 28 июнЯ с. г.
„ону „онино Ђзередо,
во всемогущие руки его

“важаемый дон Ђзередо!
„алее описываетсЯ случай, происшедший с сеньором ђазиным. Ћн достаточно
хорошо его характеризует. Ћдин его недавний знакомый после нескольких
месЯцев деловых отношений с ним заЯвил:
-- ‘транно, он совсем не следит за тем, что происходит в его профессии,
не знает, что делаетсЯ в мире бизнеса, он словно хорошо замешенное тесто,
которое так и не поднимаетсЯ, с ним невозможно говорить о деньгах или о
химии. Ћн образован, но как будто поверхностно, словно не прочитал ни
строчки...
Ђ Я промолчал, потому что знаю: сеньор ђазин с мудрецами мудр по мере
необходимости, с глупцами -- глуп, с образованными не менее образован, а с
неучами и невеждами он тоже неуч и невежда.
‘ таким человеком непросто, и ‚ы это хорошо знаете. “ него быстрый ум,
а работает он при малейшей возможности медленно, будто в тЯжелом похмелье.
Ќикогда не нужно упускать из виду нечто противоположное очевидному. Џоэтому
необходимо иметь в виду, что он, возможно, разгадал нашу игру, понЯл, что
сеньора ‚итача обманула его, но не как женщина мужчину, а весьма
своеобразно, заговорив и запев на Языке, ни одного слова из которого она не
понимает. ‚ данном случае его ревность к Љнопфу всего лишь маска, скрывающаЯ
другую, более страшную ревность.
’ак или иначе, наши сведениЯ, полученные за последнее времЯ, говорЯт о
том, что архитектор ђазин прекратил оплату счетов своей супруги, котораЯ,
как ‚ам известно, совершенно непрактична в быту и никогда не располагала
собственными средствами. ђазин вернулсЯ в Љалифорнию, а сеньора ‚итача
здесь, в Њилане, обрела постоЯнного спутника. ‘пециально нанЯтого. Ќашел ли
его сам сеньор ђазин или кто другой, кому надо -- знают, а менЯ это не
интересует. Џотому что об этом не спрашивают. Ћднако выбор сделан хороший.
Ћн ЯвилсЯ из тьмы, преисполненной музыки и безмолвиЯ, поэтому музыка в нем
клокочет, но не вырываетсЯ наружу. Ѓыло это так.
Љак-то вечером, перед премьерой Џуччини в "‹а ‘кала", с сеньорой
‚итачей произошел странный, даже вдвойне странный казус. Ћна направлЯлась на
спектакль в оперу -- это совсем близко от отелЯ. ЏрЯмо на улице с ней
случилсЯ обморок с временной потерей зрениЯ. “ нее заболела праваЯ нога, но
не там, где она оступилась, а на соседней улице. Ѓоль двигалась метрах в
двухстах впереди нее, обогнула что-то, наверное газетный киоск, и свернула
за угол. Џотом боль остановилась, вероЯтно перед витриной или объЯвлением на
стене. ‘еньора ‚итача отчетливо почувствовала, что боль приближаетсЯ к ней и
уже идет по той же улице, и тут обморок с временной потерей зрениЯ кончилсЯ,
и боль соединилась с ней, вступив в правую ступню. ‚ этот самый момент
сеньора ‚итача услышала голос. ‚ толпе людей она различила его, очень
знакомый голос, будто завороженнаЯ она пошла за ним. ѓолос что-то
рассказывал, чуть заикаЯсь, глубоким альтом, и она не сразу понЯла,
принадлежит он мужчине или женщине. ‘тремительно удалЯЯсь, голос говорил на
ее прежде родном Языке, на сербском, на котором она больше не говорила и не
пела, но который все еще прилично помнила. ќто был тот самый глухой и
неровный голос, которым она говорила ласковые слова своим детЯм и убаюкивала
их в те времена, когда не была еще госпожой ђазин, той, котораЯ впала во
грех, а потом взЯла на душу смерть своих детей. Ћна окликнула этот голос:
-- Џетка, ЏЯтница, ЂмалиЯ, ‚итача! -- но из толпы никто не отозвалсЯ. €
тогда она побежала за этим голосом, в противоположную сторону от "‹а ‘кала",
умиравшего в своем бархате и позолоте, побежала, навсегда оставлЯЯ мир
аплодисментов, когда-то градом обрушивавшихсЯ на улицы ‚ены, бросаЯ свой
чудный голос, первое сопрано €талии, ради этого хриплого, надтреснутого
альта, подобного звуку треснувшего бокала, способного держать один только
лед.
Џтицы, желаЯ поднЯтьсЯ ввысь, ловЯт теплые струи воздуха и легко и
быстро воспарЯют в небо, под облака. ’ак и ‚итача легко и быстро вознеслась
на теплых струЯх горЯ и жгучей тоски в поднебесье оперных театров. Џтицы,
желаЯ спуститьсЯ, ловЯт холодную струю воздуха и быстро снижаютсЯ до земли.
’акаЯ струЯ несла теперь ‚итачу вниз. Ћна еще шла за чьими-то шагами и
голосом, но в толпе трудно было не потерЯть этот голос. ‘лышалось только,
как впереди по улице кто-то в темноте твердо шагает в ночь. € вдруг шаги
пропали.
Ќоги отказались служить ‚итаче, и в отель она вернулась на машине.
‘тоЯл октЯбрь, по темному небу плыли облака, и было заметно, что ничего-то
они не помнЯт. ‘ухаЯ листва шуршала по тротуару, словно жесть. “ ворот
времени ожидала огромнаЯ страна Ѓудущего.
Ћ стихии мы судим по-разному, исходЯ из своих предрасположенностей. џ и
мне подобные верим, что есть искривление времени. —еловек, ориентированный
вправо, не должен предсказывать будущее -- он просто видит и читает за
поворотом наших дней. Џотому что будущее (а с ним и смерть) видно уже из
настоЯщего, так же как прошлое и наше рождение. €з прошлого человек видит
очень мало. „ень, бывший три года назад, кажетсЯ нам столь же неЯсным, как и
день завтрашний, и отсюда можно сделать вывод, что искривление времени
относитсЯ и к прошлому. Ќасколько эта кривизна открывает нам будущее,
настолько она скрывает от нас прошлое. ’ак это мы понимаем.
Ќо ‚ы, дон Ђзередо, учите нас, посвЯщенных, совсем иному. ‚ы говорите:
будущее и прошлое выдумали сами люди. Ћни не существовали от века. €ли еще,
учите ‚ы: у каждого человека три будущих, а не одно. Џодобно тому как
существуют ‘ера, ђтуть и ‘оль. ‘ейчас мы, смертные, находимсЯ на таком витке
развитиЯ, что открыли и пользуемсЯ только одним из трех своих будущих. Ќо со
временем, может быть, мы научимсЯ различать и использовать и другое будущее,
которое пока остаетсЯ без употреблениЯ, скрытое от нас. Њежду тем нашим
третьим будущим, которое придумаем не мы, но ‚ы, дон Ђзередо, мы никогда не
научимсЯ пользоватьсЯ...
‚ свЯзи с этим ‚ы пишете, дон Ђзередо, что ‚итача ђазин может не
поддатьсЯ этой общей судьбе, что, может быть, она на пути к открытию этого
второго будущего, еще непознанного и не открытого длЯ всех нас, и Я делаю
все, чтобы понЯть, в какое из своих будущих (о третьем, естественно, нет и
речи) может войти ‚итача Њилут. € сообщу, не пытаетсЯ ли сеньора ђазин
преодолеть границу своего одногоединственного будущего. Ћднако, полагаю, ‚ы
все-таки лучше оцените это, чем Я. ‚от что Я узнал.
Ѓыла почти полночь, на небе поблескивали ледЯные звезды, ‚итача лежала
в гостиничном номере, утомленнаЯ неудачной погоней за неровным голосом. €
тут до нее донеслось из соседней комнаты пение. …сть в жизни каждого
человека такие всесильные песни, которые сначала слышатсЯ во сне, затем
надолго, почти навсегда, забываютсЯ, и только потом, к концу жизни, их
слышат наЯву как приговор -- казнь или помилование. ќто была такаЯ мелодиЯ.
’а самаЯ песнЯ, которую несколько десЯтилетий назад ‚итача Њилут пела
девчонкой, бросаЯ свои гребни в таз с водой, а потом позабыла. ЏеснЯ,
которую она вспоминала десЯтилетиЯми и которую, на свою беду, вспомнила
теперь. ќто была "ЏоследнЯЯ голубаЯ среда", и пел ее тот самый хрипловатый,
надтреснутый голос, за которым она бежала тогда вечером.
‚ номере сеньоры ‚итачи находилось флорентийское зеркало. “зорчатое
снаружи, с обратной стороны заклеенное картиной. ‚итача подбежала к зеркалу,
не без труда передвинула его, так что стала видна изображеннаЯ на картине
молодаЯ наездница, сидЯщаЯ верхом на гнедом жеребце в белых чулках. ‡а
зеркалом же оказалась дверь. ‚итача без раздумьЯ влетела в соседний номер.
’ам возле балконной двери стоЯл кудрЯвый человек. ‚злохмаченные его волосы
блестели, точно их окунули в смолу. “ него был маленький, будто динаром
прорезанный рот и перстень на большом пальце. Ћн грыз ногти и что-то
напевал. Љогда она вошла, он обернулсЯ, брови и усы его словно бы
раздвинулись при виде ее.
-- ’ы знаешь, кто ты? ’ы знаешь, кто? -- шептала ‚итача, не понимаЯ,
что спрашивает, да и он не понимал ее итальЯнского. ‚есьма учтиво спросил,
не побеспокоил ли, и поЯснил, что вот уже два днЯ живет по соседству.
ѓоворил он по-сербски, и это означало, что он ее знает. Ћн спросил, почему
сегоднЯ вечером она сорвала спектакль в опере.
-- Ќебо высоко, землЯ тЯжела, -- задумчиво ответила ‚итача. --
Џредставьте, что вы -- река и течете только ночью. € по ночам жаждущие
приходЯт к вам напитьсЯ. € если у водопоЯ промычали хотЯ бы два-три вола,
разве это не повод считать волами всех пришедших? Љороче, хватит с менЯ
косоротых слащавых теноров, стремЯщихсЯ проглотить собственное ухо.
‡десь ‚итача и незнакомец расхохотались. ќто был первый смех ‚итачи вне
сцены. Џервый за десЯть лет. Џотом они стали встречатьсЯ. €х видели на общем
балконе (он соединЯл их комнаты), где они играли осенней листвой в карты,
как это делают влюбленные. ’олько продолжалось это недолго.
€сториЯ завершаетсЯ где-то в ’оскане, возле колодца в саду. Ћсенью.
Џосле того вечера, когда она сорвала спектакль в "‹а ‘кала", ‚итача
перестала выступать. Њы, согласно ‚ашим указаниЯм, дон Ђзередо, постарались,
чтобы ее контракты с оперными театрами были расторгнуты, и сеньора ‚итача
покатилась в пропасть. ’аким образом, она завершила свой путь, подобно
Ђмалии ђизнич, урожденной Ќако, котораЯ подавала голос из овальных часиков
госпожи €оланты. Ѓогатый муж бросил ее на произвол судьбы, предоставив ей
умирать в нищете на улицах ’риеста. € все из-за того, что застал ее с
кудрЯвым молодым человеком, носившим перстень на большом пальце и по имени
Ђлександр Џушкин.
ЉудрЯвый любовник госпожи ђазин сделал свое дело с точностью хорошо
заведенного часового механизма. Ћн сам описывает дальнейшие событиЯ в
магнитофонной записи, сделанной нами до прихода полиции. Џосылаем ‚ам
кассету и записанное на ней заЯвление как в оригинале, так и в переводе на
итальЯнский. „он Ђзередо поймет, что молодой человек пользовалсЯ эзоповым
Языком или, точнее говорЯ, вместо фактов наговорил на пленку такое, что в
суде не сможет быть сочтено достойным обвинениЯ.
"Ќаше тело несет на горбу свою душу как громадный камень или мрачную
галактику, -- повествовал его женский голос. -- „уша или галактика не
ограничиваетсЯ местом, где ты находишьсЯ, -- она простираетсЯ туда, куда
достает твой взор, куда достигает твоЯ мысль, -- будь то дали небесные или
подземелье. ’вое тело не может оказатьсЯ на месте другого, но мрачнаЯ
галактика твоей души, как огромнаЯ бесформеннаЯ башнЯ или Њлечный Џуть,
способна сойтись с другой такой же мрачной галактикой, другим Њлечным Џутем,
который тащит на горбу, как свою душу, чужое тело. ‚ точке их
соприкосновениЯ происходит взаимное умаление, или же оплодотворение, причем
гораздо раньше, чем придут в соприкосновение тела. ‡десь твоЯ душа
открывает, или терЯет, или сохранЯет некие веши... Ћднако то же самое
происходит и при столкновении орбит не только двух душ, но и твоей души с
твоим телом. ’огда начинаетсЯ историЯ с двумЯ заголовками".

ђЂ‘‘ЉЂ‡ Ћ „“… € ’…‹…

‚ то утро, когда мы не знали, куда податьсЯ, а нас уже выкинули на
улицу, мы нанЯлись сторожить сад. Џоселились мы в маленькой лачужке из веток
и камнЯ и провели в ней несколько дней, питаЯсь консервами и распугиваЯ птиц
колотушкой. Љогда еда кончилась, Я подумал, что госпожа ЏЯтница пойдет и
соберет Яблоки. Ћна этого между тем не сделала, и целый день мы просидели
голодные. Ђ наутро она спросила:
-- Ќе можешь ли ты сходить в сад и принести Яблок? “ менЯ в животе от
голода бурчит.
џ несколько удивилсЯ и сказал, что не могу. Џо велению свыше Я должен
был изображать слепого.
-- Џосмотри на менЯ, -- сказал Я, -- неужели ты ничего не замечаешь в
моих глазах? Ќеужели не видишь, что в них -- мрак, и он естество каждого
глаза, его суть и его мир? Ќеужели ты не видишь, что дневной свет -- это
лишь болезнь глаз, искажение того, другого света, который не может
состаритьсЯ, света, который можно увидеть, только если долго-долго смотреть
на собственный пуп. Ћдним словом, -- закончил Я, -- длЯ этого света Я
совершенно слеп и не могу пойти за Яблоками.
-- ’еперь Я понимаю, -- ответила госпожа ЏЯтница.
-- —то ты понимаешь?
-- Џонимаю, почему он нанЯл нас сторожить сад.
-- Џочему?
-- Џотому что ты слепой, а Я такаЯ, какаЯ есть, и мы не можем красть
Яблоки, а можем их лишь сторожить.
-- Ђ ты разве не можешь сходить и набрать Яблок? -- спросил Я
удивленно. -- ’ы-то хорошо видишь.
-- Ќе думаешь ли ты, -- ответила на это госпожа ЏЯтница, -- что Я из-за
любви пошла сторожить с тобой Яблоки? џ попросту не могу и шага ступить
одна. ‚се пропало! Љак ты не видишь -- так Я не могу ходить.
-- ‡наешь что, -- сказал Я ей тогда, а от голода и у менЯ уже коченели
уши, -- садись на менЯ верхом, смотри за двоих и собирай.
’ак мы въехали в сад и набрали Яблок. Њы кормились ими до тех пор, пока
хозЯин не поймал нас и не выгнал. ’ут мы действительно подошли к самой
черте. Њы остановились на перекрестке дорог, и мне захотелось в последний
раз побыть с госпожой ЏЯтницей. Ќо только чтобы этот последний раз длилсЯ
как можно дольше. џ придумал:
-- Ћседлай менЯ еще разок!
€ Я понес ее, углубившись в нее, а она смотрела назад на пройденную
дорогу. ’ак мы опЯть любили друг друга. Ќаконец Я сказал ей:
-- Њы больше не нужны друг другу. „аже в любовной близости ты смотришь
туда, куда Я не могу идти, разве что двигаЯсь задом наперед. Ђ Я смотрю
туда, куда ты не можешь смотреть, разве что сидЯ задом наперед... „уша моЯ,
держащаЯ тело мое в себе, Я утомилсЯ. Ћтпусти его, пусть оно выйдет из тебЯ
и заживет на воле, а ты поищи другое тело, чтобы оно тебЯ носило.
’ак мы расстались, как расстаютсЯ все другие, после того как завершитсЯ

ђЂ‘‘ЉЂ‡ Ћ „“… € ’…‹….

Ѓольше молодой человек ничего не хотел говорить без своего адвоката.
Ћднако Я еще поднажал. џ сказал ему:
-- „уша человека -- маленький дом, и комната души обставлена мебелью.
Њебель эта -- наше настоЯщее. …сли бы это самое настоЯщее холили и лелеЯли,
если бы уделЯли ему столько вниманиЯ, сколько прошлому и будущему (а это
стены души), то, может, настоЯщее и могло бы развитьсЯ, может, разрослось,
расцвело бы пышным цветом и поднЯлось бы за счет стен прошлого и будущего,
возвращаЯсь к своему первозданному порЯдку и становЯсь мерой, которые мы
давно урезали, пестуЯ свое прошлое и будущее за счет отторженного сегоднЯ,
которое хиреет все больше :и больше. …сли ты не образумишьсЯ, Я найду способ
оторвать от твоего и без того ущербного настоЯщего еще кусочек...
Џрипертый к стене, он с глазу на глаз рассказал мне следующее.
Џо приглашению нанимателЯ он приехал из Ќью-Ћрлеана через ‹ион. ‘ад, в
котором произошло событие, принадлежал сеньору ђазину, и госпоже ђазин об
этом было известно. ‚ саду есть колодец, хотЯ в нем больше грЯзи, чем воды.
€менно в свЯзи с этим колодцем молодому человеку было дано специальное
поручение.
"Њне было ведено, -- рассказывает он, -- поступить следующим образом.
…жевечерне в полнолуние, сказано было мне, сеньора ‚итача ворожит. ѓлЯдит в
блюдо с водой или в какой-нибудь колодец и смотрит, кто ЯвлЯетсЯ ей в воде.
Ћт лика, который ей ЯвлЯетсЯ, зависит, по ее мнению, ее будущее, судьба
любимых ей людей. ‚ первое же полнолуние ты пойдешь вместе с ней и
посмотришь, чей лик она вызовет из воды. …сли мужчина, -- приказали мне, --
стало быть, если мужчина, убей ее и брось тело в колодец. …сли в воде
женский лик, пусть вдет куда глаза глЯдЯт...
‚ первую же ночь полнолуниЯ пошел Я с сеньорой ђазин к колодцу. Ћна
сказала, что хочет остудить фрукты. Љогда она вытащила ведро, Я смотрел, ибо
Я слеп только в своем деле. ‚итача не обращала на менЯ вниманиЯ и
наклонилась над ведром, ожидаЯ, когда в нем соберетсЯ свет луны. Ћна ждала,
а звезды падали, словно листьЯ. ‚ это времЯ она говорила:
-- Џусть ‚оскресенье венчаетсЯ с Џонедельником, ‚торник -- со ‘редой,
—етверг -- с женской ЏЯтницей, а мужскаЯ ЏЯтница с ‘убботой. Ћставь году
двенадцать мужских ЏЯтниц и не смей оскоромитьсЯ, не пускайсЯ в путь, на
войну и в постель с женой. Ђ женские ЏЯтницы да останутсЯ прежними, пусть
перваЯ ЏЯтница после каждого полнолуниЯ останетсЯ длЯ менЯ женской. ќто
молодаЯ Џараскева ЏЯтница, свЯтаЯ, покровительница лошадей; Џараскева пусть
защищает бесплодных;
и таких оставь двенадцать в году. € да останетсЯ —етверг вдовцом (на
мужской неделе он ЏЯтницами идет), а ‘уббота -- вдовой, когда свЯтые ЏЯтницы
будут в женских неделЯх. € пусть не борютсЯ мужские дни с женскими днЯми
недели за превосходство, да будет мир им и ЯвившемусЯ...

€ тут Я увидел, что в ведре поЯвлЯетсЯ лик. •орошо всмотрелсЯ, мужской
или женский, и сделал точно так, как было ведено".

Џрошу ‚ас, дон Ђзередо, после того как прочитаете это письмо,
прослушайте кассету. ‚ы услышите то, чего не напишешь на бумаге. ‚ отличие
от наших голосов голос молодого человека с кудрЯвыми волосами -- глубокий,
надтреснутый альт, который заикаетсЯ и не имеет эха.
•отЯ ‚ы все это, наверное, уже знаете.

Џо вертикали 1

‘Ћ‘’Ђ‚€’…‹€ ќ’ЋѓЋ Ђ‹њЃЋЊЂ

Љогда был завершен и собран воедино этот ЏамЯтный Ђльбом, посвЯщенный
архитектору Ђфанасию ђазину, или ‘вилару, мы почувствовали себЯ словно
собаки, у которых от частого поглаживаниЯ по голове искривились уши. Ќужно
было отпечатать шестьсот экземплЯров подарочного изданиЯ, из которых первые
сто будут переданы в распорЯжение фирмы "Ђ‚‘ Engineering & Pharmaceuticals"
из Љалифорнии, следующие сто, по желанию самого ЂфанасиЯ ”едоровича ђазина,
положены в склеп его матери на кладбище в Ѓелграде, а остальные -- пущены в
продажу.
Ќо сначала надо было получить согласие самого юбилЯра. Џоэтому рукопись
вместе с семейными фотографиЯми, приложенными к Ђльбому, была отправлена
архитектору ђазину. Ћн получил ее и долго не отвечал. Ќа то у него были
причины. „ела и заботы. џ готов битьсЯ об заклад, что мы этой книгой
поставили его в неловкое положение, и потому не удивлЯлсЯ, что он не
отвечает. Ћднако нужно было работать, и Я позвонил ему по телефону. Ћн был
любезен, говорил, не вынимаЯ изо рта трубки. Ћн сказал:
-- џ далек от мысли, что могу по достоинству оценить вашу книгу. •очу в
свЯзи с ней сказать вам две вещи. Њне кажетсЯ, один рассказ, или как вы это
называете, сбежал, пока Я читал его. Љак-то потерЯлсЯ. ‚торое, Я не мог
смотреть снимки. Њне постоЯнно казалось, что поЯвитсЯ более удобный момент
длЯ этого. ’олько после того, как прочитал книгу (если Я вообще ее прочитал
с учетом пропавшей истории), Я стал разглЯдывать фотографии, но вместо того,
чтобы рассматривать их, пустилсЯ в этот разговор с вами. Ѓеда в том, что мне
уже сейчас кажетсЯ, что из вашей книги исчезла не одна историЯ. Њножество. €
число их изо днЯ в день растет. ‚ы знаете, к чему это ведет. €з вашей книги
исчезло больше рассказов, чем в ней осталось, а поскольку рассказы
продолжают исчезать и теперь из вашей книги, как в черную дыру, как в
звездную Яму их утекло куда больше, чем вы написали. Џоэтому прервем этот
разговор. Ћн теперь уже
не касаетсЯ ни вас, ни менЯ, а кого-то третьего, ибо как знать, чьи
рассказы сейчас исчезают из вашей книги. -- € он положил трубку.
Љогда затем мы встретились, Ђльбом уже находилсЯ в печати -- он же
этому никогда не противилсЯ, -- и все-таки Я спросил его, что он думает о
книге. Ћн был не тот, каким бывал прежде, когда, расплачиваЯсь в ресторане,
проводил монетой по усам (чтобы денежки водились), был умиротворен',
ежедневно -- по утрам, привычно, словно парикмахер -- сбривал бороду, брови
и волосы; ‚итача исчезла из его жизни, и доходили слухи, что он все больше
отходит от дел под натиском чего-то такого, что сильнее его, и свои
неизмеримые богатства, земельные владениЯ и заводы, биржевые акции и дома
превращает в наличные.
-- Ѓольше всего мне понравилсЯ рассказ о четырнадцатом апостоле, --
сказал он мне.
-- Ћ четырнадцатом апостоле? „а такого рассказа в нашем Ђльбоме нет.
-- Ќет, говоришь? Ќу вот видишь, здесь Я с тобой не согласен.
-- ЉлЯнусь бородой, нет!
-- ‡наешь, -- сказал он, словно не услышав менЯ, -- нет такой фразы в
книге, котораЯ раньше или позже не стала бы истиной. Њне часто кажетсЯ, что
в иностранном Языке или в спектакле Я узнаю слова из нашего сербского Языка.
‚ Японском театре Ќоо мне вполне отчетливо слышитсЯ звучание сербского
народного стиха или даже пениЯ, которое порой звучит как русское церковное.
џ убежден, что и в произведениЯх експира может оказатьсЯ очень красиваЯ
историЯ на нашем Языке (сам експир по-сербски ни бе ни ме, хотЯ некоторые
его герои говорили на этом Языке), если хорошенько вслушатьсЯ, если уловить
подлинное звучание и смысл фраз, вырванных из глав одной книги, может
получитьсЯ такой роман, что с ума сойти можно... ‘ледовательно, из книги не
только постоЯнно исчезают рассказы, но в ней постоЯнно поЯвлЯютсЯ новые и
новые повести. ќто зависит от чтениЯ, а не от написаниЯ, дело глаза -- не
пера. ’ак мы возвращаемсЯ к тем рассказам -- незваным гостЯм, о которых ты
упоминаешь в этой книге. —ему же ты теперь удивлЯешьсЯ? Ќеужели не веришь в
их присутствие?
џ смотрел на него, наголо обритого, со вчерашними слезинками на глазах,
которые никак не могут пролитьсЯ, и решительно возразил:
-- Ќе верю.
-- Ќе веришь? -- переспросил он. -- Ђ это что? € он протЯнул мне листок
бумаги, где было написано:

—…’›ђЌЂ„–Ђ’›‰ ЂЏЋ‘’Ћ‹

Љогда •риста, уже пригвожденного, поднЯли на кресте, из пустыни ЯвилсЯ
незнакомец, который пал ниц в пыли у его подножиЯ и стал слизывать кровь,
струившуюсЯ с ног распЯтого.
-- Љто ты? -- спросили его ученики •ристовы, собравшиесЯ вокруг
распЯтиЯ.
-- џ -- четырнадцатый его ученик, -- ответил незнакомец.
-- ђаньше мы тебЯ никогда не видели. ѓде ты был раньше? -- сказали они.
-- ђаньше? -- удивилсЯ незнакомец. -- ђаньше он мне не был нужен. Ћн не
был моим учителем. џ пришел учитьсЯ не тому, как жить, а тому, как умирать.
—то Я сейчас и делаю...

-- —то это? -- спросил Я ђазина.
-- Љак "что"? ќто тот рассказ, который Я прочитал в вашей книге и
который мне понравилсЯ больше всего. џ собрал его, фразу за фразой, словно
нищий с картины Љурбе, собирающий по колоску оставшуюсЯ на жнивье пшеницу...
‚идишь ли, эта историЯ -- единственное, что мне в данный момент из этого
Ђльбома необходимо. —итатель находит в книгах то, чего не может найти в ином
месте, а не то, что писатель внес в роман.
џ разволновалсЯ и взЯл у него ту бумажку. …сли читатель хочет, пусть
поступит, как Я. Џусть проверит и убедитсЯ, что в нашем Ђльбоме в самом деле
присутствуют все те слова и фразы, которые ђазин собрал в рассказ, --
читатель может сделать то же самое, если надумает поискать в книге некую
третью, свою повесть, которую он предпочтет той, которую нашел ђазин, или
этой, пересказанной нами. Џотому что привидениЯ исчезают с первыми петухами,
даже когда и петух-то не имеет понЯтиЯ, где они.
Ћдин наш приЯтель, по профессии полицейский шифровальщик, исследовал
наш текст с помощью своих методов вдоль и поперек, как осматривают минное
поле, и нашел кроме того, разинского, еще один рассказ, складываЯ от
словечка к словечку этот кроссворд, или ЏамЯтный Ђльбом. ‡начит, это уже не
единичный случай. ’аких случаев в книге хватает. Ћднако с подобным
исследованием можно и переусердствовать, как перестаралсЯ человек,
пожелавший из часов вытрЯхнуть свое будущее.
„овольно наглЯделись мы чужих снов в собственных, и все странички уже
переложены справа налево, как возлюбленнаЯ с правой руки на левую, и
читатель (тот, который в зеве своем держит тьму, а глазами пасет облака)
спросит, что за роман мы прочитали? …сть ли у него конец?
ђазумеетсЯ, читатель не найдет ответа на этот законный вопрос. —то
произошло с героиней книги -- ‚итачей Њилут, в замужестве ђазин, ночью в
полнолуние, когда она по обычаю, унаследованному от своей бабки, госпожи
€оланты €бич, ворожила, глЯдЯ в колодец, в блюдо или в ведро с водой? —то
сделал наймит, сопровождавший ее с голосом без эха и получивший указание
посмотреть, чей лик поЯвитсЯ в ведре ‚итачи -- женский или мужской?
Љто украл свою шапку, украдет и чужую. Ћднако он, этот молодой человек
с перстнем на большом пальце и маленьким ртом, будто прорезанным дукатом,
увидел ли он, глЯдЯ из-за прекрасных плеч ‚итачи, женский лик и пощадил
‚итачу, как повелел прихотливый заказчик, или он увидел мужской лик и убил
‚итачу ђазин, как ему следовало поступить в этом случае?
—итатель, который не верит, что могут быть романы с двойным концом,
завершающиесЯ счастливо и несчастливо одновременно, хеппиэндом и трагичным
исходом, то есть читатель, который хочет знать, убита или не убита героинЯ
романа ‚итача Њилут, пусть не ждет решениЯ в следующем номере, как прочие
отгадчики кроссворда, и поищет его в указателе на последней странице книги.
€бо разгадка романа -- в его содержании.
ќтот указатель, как всЯкий указатель, составлен в алфавитном порЯдке,
хотЯ может быть составлен и по иному принципу. …сли читатель выпишет буквы
этого содержаниЯ в том порЯдке, как они встречаютсЯ в кроссворде, или в
ЏамЯтном Ђльбоме (в порЯдке страниц, а не по алфавиту), он получит краткий и
Ясный ответ на свой вопрос, и это станет разгадкой романа.
-- Ќу это уж слишком! -- скажете вы. -- ’ребовать от читателЯ, чтобы
он, прочитав книгу, превратилсЯ в писателЯ.
-- Ђ разве не слишком то, что требуетсЯ от всЯкого отгадывающего
кроссворды, то есть пользоватьсЯ карандашом?
‚замен составитель этого ЏамЯтного Ђльбома, или этого Љроссворда
голосов, обещает каждому читателю, что он получит сообразно заслугам свой
собственный, лично ему причитающийсЯ конец истории, подобно аристократу,
получившему наследство.
Ђ писатель тем временем займетсЯ опЯть, в последний раз, героем книги,
архитектором Ђфанасием ђазиным. Џотому как записки ђазина призывают и нас, и
его. Ќас ждут пейзажи, нарисованные чаем.

Џо горизонтали 4

Џо вертикали 2

ђЂ‡€Ќ

ѓоворЯт, что свет в доме нельзЯ тушить ровно в полночь. ќто нужно
сделать чуть раньше или чуть позже. ’ак и с рассказом. …го нельзЯ
заканчивать там, где того ждет читатель, а -- чуть раньше или чуть позже.
Џредчувствие -- это металл, из которого можно выковать монету.
‚ последнее времЯ известиЯ об архитекторе Ђфанасии ђазине доходили до
нас из-за океана все реже и реже, зато было одно невероЯтнее другого.
“тверждали, что он по-прежнему одержим, как в те времена, когда у него было,
что называетсЯ, две левые ноги, поговаривали, что свою знаменитую фирму "Ђ‚‘
Engineering & Pharmaceuticals" он продал за баснословную сумму. Љак-то
утром, будучи в ‘еверной Љаролине, архитектор ђазин впервые в жизни
неожиданно поручил собрать сведениЯ о своих наличных средствах. ђаньше он
придерживалсЯ правила: тот, кто знает, сколько у него денег, -- не богач.
Љогда же его проинформировали и оказалось, что у него больше, чем он думал,
он выкинул нечто вовсе непредвиденное.
†ивЯ без ‚итачи, он забросил все свои дела, опустилсЯ, пресытилсЯ
победами, глаза его потускнели, словно всю жизнь глЯдели против ветра, и
все-таки чувствовалось, что он что-то затевает. Ќикто не знал, когда он
принЯл решение.
‚ один прекрасный день, который так и останетсЯ неизвестным, он открыл
расписанную чаем тетрадь и в ней что-то стал искать. Џоискал и нашел заметку
о
том, что пьет и курит Џрезидент ‘”ђћ €осип Ѓроз ’ито. ’огда он собрал
свои трубки, замоченные в коньЯке так, что они играли, словно трубы, сложил
их в кисет из козлиного гульфика и забросил навсегда. ‡атем распечатал
новенькую, только что приобретенную коробку "гаваны", налил себе виски
"Chiwas Regal" и закурил сигару. € на первом же документе, который ему
подали, подписалсЯ, как некогда в Ѓелграде: архитектор Ђтанас ‘вилар. Ћн
покусывал кончик сигары, смоченный виски, и по ушам было видно, что он себЯ
еще покажет.
Љони в русской тройке, пока упрЯжка стоит на месте, не кажутсЯ
красивыми: они покусывают друг друга, жуют удила, не стоЯт на месте, мешают
друг другу. Ќо в движении тройка -- нет картины краше: кони тЯнут сильно,
голова к голове, и кажетсЯ, под их копытами сама трава обращаетсЯ в
скорость. ’ак и добродетели Ђтанаса ‘вилара мешали друг другу, когда он
пребывал в покое, терзали его, но, стоило ему настроитьсЯ на дело, все его
доблести как бы объединЯлись. Ћн молодел, к нему возвращались его прежние
привычки. Ћн еще раз вывернул жизнь, как кисет, наизнанку, отдал день за
ночь. € снова у него волосы как сено, сон короткий и крепкий, хоть разбей об
него стакан -- не проснетсЯ, и левый глаз стареет быстрее правого, потому
что правый вообще не стареет. Ћн раскрыл чемодан со своими чертежными
принадлежностЯми, который не открывал вот уже двадцать лет. Ћблизал очки с
одним простым стеклом и из разрисованной чаем тетради извлек проект,
подписанный:

"Џ‹Ђ‚€ЌЂ–"
‚€‹‹Ђ €. Ѓ. ’€’Ћ
ЌЂ „“ЌЂ… ЏЋ„ Ѓ…‹ѓђЂ„ЋЊ.

Ћн улыбнулсЯ сквозь дым сигары, совершенно расслабленный. ‚се это были,
так сказать, предварительные операции. Ћн присовокупил к этому полученные с
родины подробные эскизы интерьера виллы, где €осип Ѓроз ’ито иногда проводил
свой отпуск -- поблизости от столицы и рЯдом с великой рекой. ‚скоре Ђтанас
‘вилар приобрел близ ‚ашингтона, на маленьком холмике над рекой Џотомак,
участок земли, размерами и ландшафтом напоминающий место на „унае, где была
воздвигнута вилла "Џлавинац". ‘ невероЯтным размахом и подъемом, словно в
строительной горЯчке, он стал приобретать все необходимое и с неописуемой
скоростью и энергией начал строить. …го постоЯнно окружало человек десЯть,
способных птицу на лету сбить снежком, которые вместе с дымом "гаваны" и
запахом "Chiwas Regal" непрерывно получали всевозможные указаниЯ.
ђабота летела стремительно, как последние дни лета.
‚скоре на реке Џотомак в ‘Ђ выросло просторное здание с зимним и
летним залами длЯ приемов, со стеклЯнными стенами, с французскими окнами,
полом из черно-белого мрамора и деревЯнными потолками. ‚ нижнем этаже, рЯдом
с приемными залами, расположились три комнаты с подсобными помещениЯми, а на
втором этаже -- пЯть комнат с видом на Џотомак, на фонтан в саду или на
столицу. ќто была точнаЯ копиЯ дунайской виллы "Џлавинац", принадлежавшей
Џредседателю ЉЏћ €осипу Ѓроз ’ито. Џараллельно со строительными работами на
четырех с половиной гектарах поместьЯ был высажен виноград. ‚се точно как
там, на „унае.
Љогда с этим было покончено, архитектор ‘вилар ЯвилсЯ на свою пустую
виллу, протер стекла очков и пригласил тех, кто отвечал за меблировку.
Љратко сказал:
-- ‘мотрите, чтобы мои куры несли Яйца, -- и отдал новые распорЯжениЯ.
Џодробный перечень домашней мебели и предметов роскоши, по которому
архитектор ‘вилар делал заказы в ћгославии, желаЯ достичь полного сходства с
оборудованием виллы "Џлавинац", которую готовили длЯ Џрезидента €. Ѓ. ’ито и
длЯ проведениЯ Џервой конференции неприсоединившихсЯ стран, был составлен из
произведений искусства, приобретенных за рубежом и у родовитых белградских
семей между 1958-м и 1961 годом художниками Џеджей Њилославлевичем и
Њиодрагом Ѓ. Џротичем, взЯвшими в качестве образца летнюю резиденцию
Ћбреновичей. ‚ американских, европейских и югославских антикварных
магазинах, по ценам, оставшимсЯ тайной доверенных лиц архитектора ‘вилара,
были приобретены предметы в соответствии с этим списком, и на виллу на реке
Џотомак в кратчайший срок доставлены если не оригиналы, находЯщиесЯ в
"Џлавинаце" на „унае, то во всЯком случае изделиЯ тех же художников или тех
же мастерских. €бо цель у ‘вилара была четкаЯ. ‚се, непременно все по мере
возможности сделать так, как там. …му хотелось, чтобы все было как у €осипа
Ѓроз. „аже пронзительный скрип дверей, которые специально не смазывались.
’аким образом, в летней резиденции ‘вилара оказались: салон в стиле
бидермейер с инкрустациЯми из двухцветного дерева; два салонных гарнитура в
стиле ‹юдовика XVI, мебель итальЯнского барокко, маленькое венецианское
зеркало зеленого стекла, напоминающее аквариум, пЯтиЯрусные подсвечники с
бело-голубой лепкой, изделиЯ французского ‘евра, статуэтка из белого фарфора
"саро di note", изображающаЯ мужчину, галантно целующего ручку даме, подобие
уникума, выполненного длЯ сербской королевы „раги Њашин, находЯщегосЯ в
"Џлавинаце". ‡атем в столовой ‘вилара поЯвилсЯ стол в стиле ‹юдовика XV,
стеклЯннаЯ горка голландского барокко XVIII века, металлическаЯ посуда,
подобраннаЯ в районе Љосова, Њетохии и ‘копле, фарфоровые мейсенские
сервизы, серебрЯные столовые приборы, хрустальные бокалы и фарфор с гербами
Ћбреновичей. Ђрхитектор ‘вилар приобрел музыкальный инструмент "шерух" (XIX
век), работающий с помощью валиков и ЯвлЯющийсЯ точной копией инструмента,
находЯщегосЯ в "Џлавинаце", который венский двор в свое времЯ подарил
сербскому патриарху ђаЯчичу. Џолы ‘вилар застелил персидскими коврами, углы
комнат украшали китайские вазы, на камине стоЯли часы с ампирными столбиками
и женский портрет работы ‚лаха Ѓуковца. ‚озле портрета -- всегда свежие
цветы, как у маршала ’ито, который велел ставить цветы перед портретом
королевы Ќаталии работы того же ‚лаха Ѓуковца -- он висит над камином на
вилле "Џлавинац".
Љогда все было готово и снаружи и внутри, архитектор ‘вилар пригласил
одного своего приЯтелЯ, чтобы показать ему виллу, и ужин был подан на
керамике -- тарелках с портретом Ћбреновича, а с обратной стороны --
сербскаЯ корона, совсем как на посуде в "Џлавинаце". Џосле того как была
рассмотрена коллекциЯ старинной металлической посуды в стиле голландского
сельского барокко и деревЯнной скульптуры того же периода, архитектор ‘вилар
предложил своему гостю и коллеге кофе в чашечках из терракоты, украшенной
сербским же гербом. Ћн видел, как посетитель сидит перед ним точно конь в
мыле, ожидаЯ приказа. Ђрхитектор ‘вилар тут же велел подготовить к отплытию
парусник и проводил гостЯ.

—ерез три днЯ он уже плыл по Љарибскому морю с биноклем в руке. "Љак
мудры мы были и как этого мало!" -- думал он, наблюдаЯ, как рыбы ускользают
от птичьей тени. Ќа палубе огромного учебного парусника -- который был
точной копией "ѓалеба", судна, на котором маршал ћгославии €осип Ѓроз ’ито
отправлЯлсЯ в свои путешествиЯ, -- застеленной бухарским ковром, стоЯл стол
и два кресла. Ќа столе лежала одна из записных книжек архитектора ‘вилара.
Ќарисованный на ее обложке пейзаж изображал четырнадцать Ѓрионских островов
-- летнюю резиденцию ѓенерального секретарЯ ‘Љћ и Џрезидента ‘”ђћ €. Ѓ.
’ито.
Ђтанас ‘вилар бороздил Њексиканский залив и Љарибское море в поисках
похожих островов. „ва предложениЯ его фирма уже получила, и архитектор
‘вилар отправилсЯ поглЯдеть на них. Ћн был готов купить четырнадцать
островов, похожих на Ѓрионские, на Ѓагамском архипелаге или на Њалых
Ђнтильских, где обнаружитсЯ больше сходства...
ђешил остановитьсЯ на Њалых Ђнтильских, где ему предложили четырнадцать
крохотных островков красной, как коралл, земли, расположенных западнее
Ѓарбадоса. Ћн купил их, замерил, каждому острову дал новое название. Ћстрова
стали называтьсЯ -- ‘в. Њарко, ЋкруглЯк, ѓаз, ‘упин, Њалый Ѓрион, ‘упинич,
Ѓольшой Ѓрион, ѓалиЯ, ѓрунь, Њадонна, ‚рсар, €ероним, Љозада и ‚анга.
€ опЯть он почувствовал себЯ прежним ‘виларом, у которого даже ремень
на поЯснице плесневел от напрЯжениЯ и пота, он вновь носил серьгу ‚итачи
вместо перстнЯ, облизывал очки, наблюдал за прибывшими сюда строителЯми и
сам вкалывал круглосуточно.
Џрежде всего он занЯлсЯ зеленым поЯсом, растительным покровом. ‚оплощаЯ
в жизнь подробные планы, полученные с родины, и в соответствии с имеющимисЯ
сведениЯми о флоре и фауне Ѓрионских островов он пересадил на Ђнтилы все
виды растений с архипелага и €стрийского приморьЯ и создал точную копию
парка €. Ѓ. ’ито на Ѓрионах. ѓоворЯт, его люди высадили тысЯчу видов луговых
и лесных растений таких же точно, как в летней резиденции Џрезидента
республики ћгославии; высаживали истово, словно молились, -- манго, киви,
бананы, эвкалипт, мандарины, пальмы, кедр, бамбук, тис, можжевельник.
Ќамучились, пока научились выращивать на этой земле лозу мальвазии,
ѓамбурга, афусалии благородной, с тем чтобы выцедить из них вино "ЃрионскаЯ
ружица".
€ пока все это прорастало и распускалось, архитектор ‘вилар опЯть
занЯлсЯ строительством. Љак и в прошлый раз, он строил все в соответствии с
хронологическим порЯдком. ‘начала воздвиг копию римского акведука, вернее,
его остатков, обнаруженных на Ѓольшом Ѓрионе, потом -- несколько точных
реплик церквей с Ѓрионских островов: византийских из района залива „обрики,
трехнефовой базилики из района залива ѓоспы и бенедиктинского монастырЯ, в
которых он разместил копии брионских мозаик VI-- VII веков. ‚оздвиг
оборонительную башню (донжон), костел, церквушки ‘в. ѓермана, ‘в. ђоки, ‘в.
Ђнте. Џостроил отели, крытые бассейны с подогретой водой, ипподром и поле
длЯ игры в гольф. “становил портовые сооружениЯ, в башне и крепости открыл
маленький музей, затем -- три резиденции и двести пЯтьдесЯт семь километров
дорог, столько же, сколько на Ѓрионах, и по ним пустил множество автомобилей
без номерных знаков...
„нем безразличный к еде и застенчивый, ночью он становилсЯ удивительно
прожорливым и говорливым, трудилсЯ так, что пуговицы на воротничках трещали.
Ћн бормотал: "Ќичто не сможет похоронить годы жизни и пищу, пищу и годы
жизни", запивал виски сигару за сигарой и строил. ђезиденции он назвал
"Ѓрионка", "џдранка" и "ЃелаЯ вилла"; последнюю он построил с крытой
галереей на двенадцати колоннах, а подход к ней выложил желтым, голубым и
белым мрамором -- совсем как в той, где €осип Ѓроз ’ито в 1956 году подписал
брионскую декларацию с Ќасером и Ќеру.
Ќа ‚анте, маленьком островке, который можно перебросить камнем, он
построил свой второй дом. ‘оорудил пристань, у дорожки, окаймленной живой
изгородью, поставил статую Ќептуна, пустил фонтаны, устроил "€ндонезийский
салон", "‘ловенский салон", "„ом длЯ работы и отдыха", кухню, мандариновый
сад, виноградник, террасу с перголом и навесом, старый и новый подвалы, куда
можно было попасть через огромную винную бочку с дверЯми. "Њакедонский
салон" он обставил мебелью работы Ћхридской школы резчиков по дереву, а на
плЯже, где резиноваЯ дорожка вела к морю, поставил стол, зонт и стул, в саду
разместил белые садовые кресла с лиловыми подушками, а на окна каменного
дома навесил наличники красного дерева. ‚ кабинете поставил резной
письменный стол, под ним постелил огромную тигровую шкуру. Џо стенам
развесил полочки с бутылками, Ѓелый салон украшало чучело леопарда; кухню
сложил из каменных плит, уложенных друг на друга и образующих свод; сделал
очаг с решеткой и вытЯжкой дыма, с окошками в камине и на потолке. ‚ винном
погребе он соорудил из терракоты глубокие стеллажи, откуда торчали только
горлышки бутылок. Ќад каждым сектором указал год урожаЯ и собрал вина,
начинаЯ с 1930 года (года своего рождениЯ), так чтобы каждому гостю моложе
себЯ мог предложить, по обычаю €. Ѓ. ’ито, вино его же возраста. ‘вилар
устроил столЯрную и слесарную мастерские, фотолабораторию, а в ѓолубом
салоне, таком же, как на Ѓрионах, где €осип Ѓроз ’ито принимал
государственных деЯтелей, он принимал свою охрану, шоферов и строителей,
потому что деловых партнеров у него больше не было. ‚озле одной из
резиденций он построил ангар длЯ старинных карет, вывезенных из …вропы и
изготовленных в Ђвстрии в XIX веке. Ќа каждой -- табличка с именем
очередного югославского функционера 70-х годов, а поверх австрийского же
герба выбиты инициалы €Ѓ’...
‘вилар сиживал под рыбацкими сетЯми, растЯнутыми на неоштукатуренной
стене, рассматривал каменные гусли, подаренные ему и так похожие на гусли из
коллекции €. Ѓ. ’ито, и давал указаниЯ егерЯм. Ћн замечал, что они куда шире
в поЯсе, чем в плечах, в ложке рыбной чорбы ему уже мерещились рыбьи глаза,
однако не прекращал работу даже во времЯ еды. €бо должен был позаботитьсЯ и
о животном мире.
‘вилар устроил три зоосада и на шести тысЯчах гектаров разместил
открытый парк типа сафари, с 260-метровой глубины откачал воду на
поверхность и поставил обелиск в знак благодарности воды за обретенную ею
свободу. Ђ потом, в соответствии со сведениЯми о летней резиденции маршала
€. Ѓ. ’ито, в лесную чащу и на просторы лугов выпустил породистых оленей и
муфлонов (четырех самцов и восемь самок), сомалийских овец, одногорбых
верблюдов и лам, белых верблюдов, диких коз, серн, сохатых оленей, а также
тибетского медведЯ, пуму, зебру, гепарда, льва, пантеру, трех Яков,
канадскую рысь, гиену, двух индийских слонов и трех жирафов. ‚ болотистой
части поселил редкую водоплавающую птицу, златокрылую дикую утку, Японских
перепелок и попугаев. € купил ружье.
Ќа соответствующем месте в сафари соорудил охотничью засаду с упором
длЯ ружьЯ и застелил ее медвежьей шкурой.
‡атем сел в свой самолет и вернулсЯ в ‚ашингтон. ‚ернее, на свою виллу
"Џлавинац" на реке Џотомак.

‘ловно в гамак, погрузилсЯ ‘вилар в немецкий Язык, на котором он думал,
когда дело касалось архитектуры, прочитываЯ каждое пЯтое письмо из огромной
почты, скопившейсЯ за времЯ его отсутствиЯ. Ќа лбу, похожем на спущенный
чулок, спрЯтались серебрЯные неподбритые брови, его знобило, хотЯ на дворе
буйствовало лето. ‡а распахнутым окном высилсЯ густой каштан, и каждый его
листик шуршал, словно маленькаЯ волна, а дерево бушевало, подобно озеру.
Џокончив с письмами, архитектор ‘вилар нетерпеливо потер руки и под
деревЯнной скульптурой XVII века раскрыл записную книжку, ту самую, на
обложке которой чаем был изображен Ѓелый дворец на „единье -- столичнаЯ
резиденциЯ Џрезидента республики ћгославии €. Ѓ. ’ито.
Ћн уже давно высчитал, что Ѓелый дворец отделЯет от личной резиденции
€осипа Ѓроз по “жицкой улице, пЯтнадцать, всего два неполных километра. ‚
‚ашингтоне, столице ‘Ђ, он заплатил золотом за земельный участок, который
позволил ему установить удобное сообщение между двумЯ точками. ‘ейчас
настало времЯ воплотить в жизнь самые сокровенные намерениЯ. Ќадо было
наконец построить Ѓелый дворец здесь, неподалеку от Ѓелого дома.
‘вилар просмотрел уже готовые проекты, по которым в ближайшее времЯ на
этом месте должен был вырасти двухэтажный особнЯк с салонами длЯ приемов в
первом этаже, а также столовой, рабочим кабинетом со столом совещаний,
библиотекой. ђЯдом с кабинетом он намеревалсЯ устроить небольшую
фотолабораторию и кухню, украшенную цейлонскими масками, где бы он сам
готовил кофе. Ќа втором этаже он предполагал расположить спальни, ванные
комнаты, а в конце небольшой деревЯнной лестницы -- помещениЯ с
парикмахерским креслом и зеркалами в форме трилистного клевера. ”асад в его
проекте был решен так же, как на “жицкой, пЯтнадцать, в Ѓелграде: высокие
трехстворчатые двери располагались под и над балконом и завершались круглыми
окнами. Ќад ними он разместил тимпаны; длЯ фасада нашел и цвет -- какао с
желтым обрамлением, желтые консоли и белые дверные косЯки...
‘клонившись над проектами, архитектор ‘вилар работал не разгибаЯ спины,
длЯ него ничего не существовало, кроме этого дела, он был глух ко всему и
только ощущал, как когда-то, что слюна начинает менЯть вкус. ’огда он
откидывалсЯ на минутку на спинку кресла и представлЯл себе готовое здание,
стоЯщее посреди парка, засаженного теми же ста шестьюдесЯтью пЯтью видами
растений -- секвойей, испанскими елЯми, кедром, магнолиЯми, которые €осип
Ѓроз привез из своих путешествий по €ндий, Ѓирме, Љорее, Ђфрике, …гипту и
другим странам, чтобы высадить в своем дединьском парке, и которые ‘вилар
уже держал в соломе и мешковине длЯ высадки в своей вашингтонской
резиденции. Ћн представил себе, как переезжает во дворец, как располагает
собранные по дединьскому каталогу работы художников и скульпторов --
•егедушича, Џеджи Њилославлевича, ‘тийовича, Њештровича, Љуна, как
развешивает коллекцию оружиЯ и охотничьи трофеи -- львиную шкуру, чучела
головы африканского буйвола и подмосковного лосЯ, как приобретает сапоги с
прЯжками и куртку с пуговицами из оленьего рога, черные купальные трусы,
русскую шапкуушанку, охотничью четырехместную двуколку с высокими задними
колесами...
Ћн воображал, как размещает в будущем дворце охотничьи трофеи, которые
временно висели в кабинете и имели то же число попаданий, что и подобные
охотничьи трофеи маршала ћгославии €. Ѓ. ’ито...
Ћн думал, что надо бы заказать еще шесть белых лошадейлипицанеров,
волкодава, которого он назовет ’игром, и двух белых пуделей. ‚ летний зной
он представлЯл себе, как во дворец вместе с собаками ворветсЯ и долго будет
растекатьсЯ по разным помещениЯм зимнЯЯ свежесть, запах ледЯного пара и
свежевыпавшего снега.
Ћн представлЯл, как в его будущий дворец в ‚ашингтоне вносЯт белый
роЯль времен французской монархии, с золотой окантовкой, как он набрасывает
на него персидский ковер, подобно чепраку на породистого скакуна, как он
садитсЯ за роЯль и совсем как €. Ѓ. ’ито наигрывает какой-то вальс, быть
может "Џоследнюю голубую среду", который ‘вилар и вправду умел играть...
€ тут, целиком погрузившись в свои мечты, архитектор ‘вилар ощутил
некоторую странность. €з вестибюлЯ несло холодом.
"—то это они тут устроили?" -- подумал он, имеЯ в виду прислугу,
которую сам же с утра отпустил. € поспешил к кабинету. Ћн чувствовал себЯ
сильным, мышцы бедер были напрЯжены.
"‚ыпорю их, выплачу каждому по апрельский вторник, да еще и сдачу
потребую", -- мысленно пошутил он, но, подойдЯ к двери кабинета, понЯл, что
дело нешуточное. •олод, который мог бы остановить часы, ударил ему в лицо.
„вери полутемной комнаты не были заперты, однако открыть их не удавалось.
Њешало что-то сыпучее. ‘вилар просунул руку и зажег свет. …го ослепил
хрусталь венецианской люстры XVIII века, и он застыл -- руки повисли в
воздухе над ручкой двери. ‚ кабинете с невидимого потолка падал снег. ‚
воздухе носились снежинки, персидский ковер уже был скрыт под сугробами,
серебрЯный чернильный прибор с синими и красными чернилами напоминал два
заснеженных церковных купола, если смотреть на них издалека, а печь, тоже
заваленнаЯ снегом, походила на чернильницу вблизи.
Ќичего не понимаЯ, ‘вилар кинулсЯ выключать кондиционеры, по пути
схватил лопату длЯ углЯ, стоЯвшую у камина, и, с трудом отворив дверь,
влетел в кабинет, чтобы очистить его от снега. Ќамело уже сантиметров сорок,
а снег все шел и шел. ‘вилар изо всех сил прокладывал тропинку к дверЯм,
ведущим на террасу, а снег все падал. Ѓарочные скульптуры оделись в белые
шапки, у африканских масок поседели усы и волосы, снег сыпал на бутылку
виски "Chiwas Regal" двадцатипЯтилетней выдержки, на только что открытую
коробку сигар; под снегом исчезла кофейнаЯ чашечка с гербом Ћбреновичей,
пропали двустволка и бинокль, а ‘вилар все разгребал снег. Ћн трудилсЯ изо
всех сил, а со стены за ним наблюдал своими стеклЯнными глазами лось,
отстрелЯнный в 1962 году в местечке ‡авидово под Њосквой, с удивлением
смотрели на него два вепрЯ из Џольши; муфлон, убитый в 1977 году, за
которого ему насчитали двести сорок два с половиной очка, неотрывно смотрел
на него из-под рогов, которые в размахе были больше крыльев самого крупного
орла; сквозь снег за ним наблюдал отловленный в Ѓугойне огромный медведь,
забыв про свои четыреста девЯносто три очка, ныне перекрытый рекорд... Ђ
поверх всех, как из своей родной Њонголии, из пустыни ѓоби, взирал огромный
джейран, рога которого обросли ледЯными сосульками.
Љниг на столе уже нельзЯ было различить, исчез под снегом фотоаппарат
"•ассельблад"; у ‘вилара застучали сразу два сердца -- в каждом ухе по
одному, -- он изо всех сил разгребал снег и приближалсЯ к дверЯм террасы.
Љогда он их наконец открыл, в кабинет ворвались свет и лето...
€ пока на полочках сервировочного столика потихоньку оттаивала
засыпаннаЯ снегом коллекциЯ чаЯ, образуЯ потоки и лужи с запахами липы и
наркотических веществ, ‘вилар опустилсЯ на каменную ограду террасы
передохнуть и согретьсЯ. € тут он услышал звук, похожий на чириканье воробьЯ
или посасывание пальца. € увидел колыбельку. Ћбыкновенную детскую
колыбельку, невесть откуда попавшую в угол террасы. Ќе понимаЯ, как она
здесь оказалась, ‘вилар подумал было, что она пуста. Ќо, подойдЯ, увидел в
ней крохотного младенца. Љрасиво запеленатый, он во сне мирно посасывал
палец.
“слышав шаги, младенец проснулсЯ, улыбнулсЯ и открыл глаза. ‘вилар
заметил, что у ребенка на глазу бельмо, словно в глаз попала каплЯ воска.
Њладенец приподнЯл головку, посмотрел на него этим своим глазом сквозь воск,
и ‘вилара словно током пронзило в левой стороне груди, когда ребенок вытащил
палец изо рта и вполне отчетливо произнес:
-- —его уставилсЯ, ...твою мать, качай!
‘вилар не испытывал такой растерЯнности с тех самых нищенских времен,
когда вкалывал до седьмого пота, и покорно протЯнул руку к колыбели. Ћт его
руки на каменный пол вместо одной упали три тени.
—итатель, наверное, не настолько глуп, чтобы не догадатьсЯ, что
случилось здесь с Ђтанасом ‘виларом, который одно времЯ называлсЯ Ђфанасием
ђазиным.

“ЉЂ‡Ђ’…‹њ ‘‹Ћ‚

(слова размещены в алфавитном порЯдке)

безопасность -- с. 182
и (passim)
вверх тормашками -- с. 198
ведро -- с. 71
чье (passim)
‚итача ђазин -- с. 60
в (passim)
вода -- с. 71
вообще вне игры -- с. 186
тут (passim)
вцепитьсЯ -- с. 270
вытащить -- с. 63
она (passim)
книга -- с. 196
колодец -- с. 71
ты (passim)
кресло -- с. 22
лицо -- с. 85
ложка -- с. 209
что (passim)
нагнутьсЯ -- с.74
не в силах -- с. 270
нож -- с. 226
этот (passim)
показатьсЯ -- с.71
поймать -- с. 270
полный месЯц -- с. 67
полагать -- с. 61
посмотреть -- с. 270
развалитьсЯ -- с. 63
свой (passim)
расстатьсЯ -- с. 89
скамейка -- с. 102
спутник -- с. 111
как (passim)
стило -- с. 205
не (passim)
a (passim)
убийца -- с. 225
с (passim)
хозЯйка -- с. 72
читать -- с.119

Њ…‘’Ћ, Џђ…„Ћ‘’Ђ‚‹…ЌЌЋ… —€’Ђ’…‹ћ
„‹џ ’ЋѓЋ, —’ЋЃ› ‚Џ€‘Ђ’њ ђЂ‡‚џ‡Љ“
ђЋЊЂЌЂ €‹€ ђЂ‡ѓЂ„Љ“ ЉђЋ‘‘‚Ћђ„Ђ

_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________
_______________________________________

ђЂ‡ѓЂ„ЉЂ ЉђЋ‘‘‚Ћђ„Ђ

‚итача ђазин, вытащив из колодца ведро воды, поймала полный месЯц и
нагнулась посмотреть, чье лицо покажетсЯ в воде. € тут она и ее спутник
увидели тебЯ, читающего эти строки и полагающего, что ты, развалЯсь на
скамейке или в кресле, находишьсЯ в полной безопасности и вообще вне игры;
тебЯ, держащего эту книгу вверх тормашками и вцепившегосЯ в свое стило, не в
силах с ним расстатьсЯ, как хозЯйка не расстанетсЯ с ложкой, а убийца -- с
ножом.

1988
Last-modified: Thu, 24 Dec 1998 19:56:18 GMT
Ћцените этот текст: