ь,  к  тому  времени  еще не вырос. Ѓожок-то созревал медленно, а мальчик
быстро. Ѓожок и не досмотрел за ним, не сумел его задержать,  как  вот  наши
духи  нас  придерживают. € некому было у дитЯти отнЯть плод познаниЯ. Ћн его
вкусил, и пришлось ему идти раньше срока из раЯ на землю. Џотому что у  кого
глаза открылись, всегда должен уйти с того света на этот и обратно...
     ЂмалиЯ  ђизнич, в замужестве Џфистер, некоторое времЯ стоЯла как громом
пораженнаЯ. Џотом она стащила с себЯ ботинки  и  чулки  и  шагнула  прЯмо  в
грЯзь.  ‚  спасительный холодок черного, жирного, родного чернозема. € землЯ
схватила и втЯнула в себЯ ее ноги с  такой  силой,  точно  хотела  их  здесь
посадить.


     4 по вертикали


        ‚€’Ђ—Ђ


     ‹юди,  которые  боЯтсЯ жизни, поздно и неохотно уходЯт из родительского
дома и с трудом решаютсЯ создать собственную семью. Љак ни странно, Ђфанасий
ђазин принадлежал именно к таким людЯм, боЯщимсЯ  жизни,  и  потому  надолго
задержалсЯ в той семье, в которой родилсЯ.
     ‡атем он стал верным мужем своей первой жены, хотЯ она его и не любила,
а во втором,  счастливом, браке с ‚итачей Њилут не терЯл свЯзи с матерью, не
переставаЯ сожалеть, что не знает своего отца, и продолжаЯ искать его.
     ‹юди, которые боЯтсЯ смерти, напротив, недолго остаютсЯ в своей  семье,
быстро и легко они расходЯтсЯ по белу свету, расставаЯсь со своими близкими.
ѓероинЯ  нашей  книги, правнучка по линии последней, внебрачной свЯзи Ђмалии
ђизнич, младшаЯ из барышень Њилут, в замужестве  Џохвалич,  а  потом  ‚итача
ђазин, позднее прославившаЯсЯ под общеизвестной фамилией, о которой мы здесь
умолчим, принадлежала как раз к людЯм, боЯщимсЯ смерти. Ћна хорошо запомнила
из  рассказов своей бабушки, что родилась на свет благодарЯ Љошачьим ѓрЯзЯм,
исцелившим ее прабабку Ђмалию. ‚итача на  своем  веку  переменила  множество
имен, часто бросала любовников, да и сама не раз оказывалась брошенной. ‡ато
грудь у нее при ходьбе не прыгала вверх-вниз, а покачивалась вправо-влево.
     Ћтец  ее, капитан Њилут, в годы между двумЯ мировыми войнами обучалсЯ в
какой-то французской артиллерийской  академии,  где  потерЯл  свою  строевую
выправку,  но  зато  приобрел  прекрасные  усы,  которые  он  накручивал  на
веретено, смочив предварительно сахарной водой,  --  два  жестких  локона  в
углах  рта.  Ћн  полагал,  что  семь офицерских чинов соответствуют ступенЯм
музыкальной октавы. € только те, кто обладал слухом к  такого  рода  музыке,
могли, по его мнению, продвинутьсЯ до следующей октавы, то есть генеральских
чинов.  ‚ообще-то,  капитан Њилут был весьма музыкален: он различал по звуку
сабли своих товарищей, но к октаве карьеры он оказалсЯ глух, как тетерЯ.  Ћн
вернулсЯ  в Ѓелград лишь ради того, чтобы женитьсЯ, получить свой последний,
капитанский чин,  а  также  завести  детишек,  которые  спали  в  Ящике  под
кроватью.  ‡атем  он овдовел и оказалсЯ с четырьмЯ детьми на руках, да еще с
молодой тещей, интересной тем, что она не видела снов. Ћна укладывала волосы
в пучок на овальные серебрЯные часы и щеголЯла в  шлЯпе  из  черной  лаковой
соломки,  насквозь  проколотой  китайской  булавкой, котораЯ тихо звенела на
ходу. €менно тогда, как казалось капитану, он  порвал  „орожку,  по  которой
маршируют к следующему чину. € решилсЯ на единственный шаг, кроме строевого,
который  еще  помещалсЯ  у  него  в  голове.  Ђ именно -- он решил больше не
женитьсЯ.
     Џоэтому героиню  нашего  рассказа,  ‚итачу  Њилут,  воспитала  не  рано
умершаЯ  мать  и  не мачеха, которой у нее не было, а вышеупомЯнутаЯ бабка с
материнской  стороны,  госпожа  €оланта,  в  девичестве  €бич,  во  вдовстве
€саилович.  Ћна  дала  девочке не менее сорока девЯти имен, и ‚итача сначала
научилась откликатьсЯ на Џаулину, Ђмалию, Ђнгелину, €оланту, ‚еронику и  так
далее и только потом уже говорить.
     Ѓабушка  ее,  госпожа  €оланта,  была в то времЯ еще красива и дородна.
ѓлаза у нее были черные, как Яйца, сваренные по-еврейски,  а  сила  в  руках
такаЯ,  что  она  могла  оторвать  ручку  от  сковородки. Ћна была по-своему
набожна: на стене в ее комнате висела глинЯнаЯ  икона  "€ешуа  останавливает
‘олнце  и  ‹уну  над  ѓибеоном".  Џо вечерам она имела обыкновение созерцать
собственный пуп. ѓоспожа €оланта выросла в обедневшей,  когда-то  богатой  и
знатной семье, и жизнь у нее была тЯжелаЯ. €з фамильных драгоценностей у нее
сохранились  только  три  вещи:  серебрЯные  часы  овальной формы, блюдо длЯ
гаданиЯ и плавнаЯ походка.
     Џоходка ее была известна, как хорошее стихотворение, и у нее, у барышни
€бич, другие девушки потом учились ходить так, чтобы походка  говорила.  Ћна
умела "ходить грудЯми", как ее бабка ЂмалиЯ ђизнич-младшаЯ, а также как мать
Ђмалии  --  …вдокиЯ ђизнич, котораЯ, рассказывают, умела, прогуливаЯ собаку,
сплюнуть ей на спину и так быстро спустить с поводка, что успевала заметить,
кому собака понесет ее слюну, или как мать …вдокии  мадам  Џаулина,  графинЯ
ђжевускаЯ,  в  замужестве  ђизнич, котораЯ ступала, где взглЯд упадет, но не
смотрела, куда ступает. ‚ один прекрасный день  к  отцу  €оланты  обратились
странные посетители, муж и жена, которые объЯвили, что наслышаны о девушке и
о  красоте  ее  походки. Љругом шептались, что они пришли ее сватать. ‡а все
времЯ своего визита пришельцы не произнесли  ни  слова,  точно  в  рот  воды
набрали.  Ћказалось  все-таки, что они пришли посмотреть на девушку, которую
выбрали в жены своему сыну. ‚ знак того, что она  им  понравилась,  оставили
они  десЯть  золотых дукатов, завЯзанных в кружевную перчатку. ‚ назначенный
день перед домом €бичей поЯвились цыгане и грЯнули свадебную песню "‘олнышко
всходит". €оланту, одетую во все белое, повели на кладбище, где  ожидали  ее
будущие  свекор  и  свекровь.  ‚  этот  день исполнилось сорок дней их сыну,
который умер в двадцать лет, неженатым.
     …го вынули из могилы, омыли, подстригли черные  усики,  отросшие  после
смерти,  одели  в  парадный костюм, надели ему и невесте венчальные перстни.
Љто-то прочитал две-три фразы из ‘вЯщенного писаниЯ. ‚се  присутствующие,  в
том  числе и невеста, поцеловали жениха, и его снова похоронили. Џосле этого
ровно  год  €оланте  не  разрешалось  выходить  замуж.  ’аков   был   обычай
придунайских  славЯн.  ѓод  она  прожила в доме жениха, носЯ траур и фамилию
своего суженого. ‡а это времЯ у €оланты выросла бородка под пупком, а под ее
хорошеньким носиком поЯвились настоЯщие гусарские усики,  точь-вточь  как  у
того,  кто  лежал  под  землей.  ’огда она нарумЯнила щеки, начернила брови,
накусала себе губы, чтобы казались Ярче, выставила тЯжелые груди в  глубокий
вырез  платьЯ  и  самой  своей  красивой  походкой, унаследованной от первой
графини ђжевуской и  насчитывающей  не  менее  двухсот  лет,  направилась  к
брадобрею.   ’ам   она,  развалившись  в  парикмахерском  кресле,  приказала
подстричь себе усы. ‘ тех пор и носила  она  красивые,  напомаженные  усики,
ровненькие,  как  челка,  черные,  как  вороново  крыло, у нее были два ума,
которые лучше одного, и три уха. Ћна хорошо пела и болела каждый вторник. Ќа
девЯтом месЯце в грудЯх “ нее поЯвилось  молоко,  но  зато  во  времЯ  своих
визитов  к  брадобрею  она  подцепила мужа. ќто был некий €саилович, который
рассказывал такие были и небылицы о своих любовных подвигах, что  брадобреЯм
после  его  ухода  казалось,  что  они  отродЯсь  не имели дела с женщинами.
€саилович, убедившись в первую брачную ночь, что его  вдовушка  --  невиннаЯ
девица  от  смущениЯ  заЯвил,  что  вообще не знает, чьего ребенка делает. ‚
результате этого брака овальные серебрЯные часы перестали тикать и  родилась
будущаЯ мать ‚итачи.
     Ћставшись  сначала  без мужа, а потом без дочери, госпожа €бич€саилович
посвЯтила себЯ внучкам, которые  моментально  выЯснили,  что  у  бабушки  на
голове  имеютсЯ  две  крохотные  лысинки,  каждаЯ  размером  с дукат, на тех
местах, где ее прабабка-колдуньЯ носила рожки с колокольчиками. Џрабабка эта
могла, например, обрить человеку бороду в намыленном зеркале  на  расстоЯнии
десЯти  метров,  употреблЯЯ  вместо  бритвенного ножа свой левый глаз. Њадам
€оланта в ответ на все эти россказни только посмеивалась, но  и  она  могла,
как оказалось, держать бритву ногой так же ловко, как и рукой, а также умела
зарезать змею серебрЯным динаром. ‚ дни затмениЯ солнца и ночами, когда луна
идет  на  убыль,  она  наливала  воду в свое волшебное блюдо и ловила в него
солнце и месЯц, чтобы подсмотреть, с какой стороны их надкусывают  черти.  ‚
это  времЯ  она  запрещала  детЯм  и  щенЯтам  пить  воду, а на праздники не
разрешала девочкам ходить в уборную.
     Љроме означенных достоинств €оланта обладала еще и другими  качествами,
приЯтно  возбуждавшими  ее  внучек. Ћна охотно плела легенды о красавицах из
рода ђизничей. Ћна полагала, что члены приличной семьи все равно что зубы во
рту, ђизничи в ее рассказах  делились  на  резцы,  клыки,  коренные  и  зубы
мудрости, на шатающиесЯ, обломанные или смешные, тупые, больные, испорченные
или,  наоборот,  прекрасные  блестЯщие зубы. …е россказни и походка особенно
хорошели, когда к ним в гости приходили товарищи капитана по службе -- майор
Џохвалич, с таким
     узким лицом, что он мог бы сам себе облизывать уши, и полковник Љрачун.
‚се эти легенды о прабабках ‚итачи, о прелестницах, по которым поэты сходили
с ума, о несчастном красавце инженере Џфистере, который вначале был мужем, а
потом сыном своей жены, офицеры знали наизусть.
     …ще одна особинка  госпожи  €оланты  €бич  была  не  совсем  проста,  и
проЯвилась она неожиданно, сначала в форме совсем безобидной. Ћднажды зимой,
в  сочельник,  капитан  забыл  купить  рыбу, а покупка рождественского карпа
относитсЯ,  как  известно,  к  делам   исключительно   мужским.   …го   теща
презрительно  прошептала  про  себЯ  традиционную  семейную  фразу,  что  ее
друзьЯми остались  только  вкусные  блюда,  и  сготовила  длЯ  себЯ  тушеную
баранину с капустой. Џосле чего начала с бухты-барахты чудовищно толстеть.
     Ћна  полнела  с  невероЯтной  страстью  и  быстротой,  ЯвлЯЯ  тем самым
пренебрежение к капитану. €  Њилут,  хотЯ  ему  о  злосчастной  рыбе  ничего
сказано  не  было,  ближе  к  весне  стал  замечать,  что  в доме происходит
неладное. ‹етом, когда они поехали отдыхать, капитану стало Ясно,  что  теща
полнеет  назло  ему,  но он не мог понЯть, в чем провинилсЯ. Ћн старалсЯ изо
всех сил: открывал бутылки на бахче и, налив арбузы ракией,  а  дыни  вином,
оставлЯл  их  на ночь, чтобы они хорошенько пропитались, но госпожа €оланта,
урожденнаЯ  €бич,  упорно  продолжала  готовить   себе   к   каждому   обеду
дополнительную  порцию  капусты  с  бараниной.  Љаждый  день  она  неуклонно
созерцала свой пуп до того, что забывала, где у нее левое ухо, а где правое,
перевЯзывала нитками бородавки  у  детей,  чтоб  отвалились,  и  по-прежнему
безмолвно толстела, желаЯ досадить своему зЯтю, капитану Њилуту.
     Ќаконец  в  одно прекрасное утро капитан Њилут, точно завороженный этим
толстением, отправилсЯ в магазин  и  купил  большую  жестЯнку  с  печеньЯми.
ЏеченьЯ  он  раздал  детЯм,  а  на крышке коробки вырезал дырочку размером с
грош, набил коробку рыбой и  закрыл.  Љаждый  день  он  подливал  в  дырочку
понемногу оливкового масла, пока рыба его принимала. Љогда же рыба перестала
пить масло, он взЯл грошик и закатал отверстие. ђыбные консервы были готовы.
     "ќто  --  к ђождеству", -- заЯвил капитан. „евочки с изумлением взирали
на бабушку, котораЯ возликовала, с необычайной  быстротой  стала  худеть,  а
вместо  баранины  с  капустой готовила себе фасоль с грецкими орехами. ЋпЯть
она двигалась плавно, Явно хорошела, и чем дальше, тем больше стала походить
на своего покойного мужа.  Ћна  снова  превращалась  в  ту  усатую  красотку
прежних дней, что носила лорнет с надушенными стеклышками.
     -- џ хочу быть красивой длЯ своих внучек, -- шептала она в свою чашку с
чаем.  ‚  ответ  на  уговоры  соседок  выйти  замуж  €оланта,  со знаменитой
двухтарифной улыбкой ђизничей на устах, отвечала, стремЯсь, чтобы  ее  слова
достигли слуха капитана Њилута:
     --  “  всех  моих  мужчин  стоЯло, пока не сгорит свечка за два динара.
ђазве теперь такого найдешь?
     Љапитан Њилут ошеломленно посмотрел на  госпожу  €оланту  и  отправилсЯ
покупать  свечу  за  два  динара. Ћн и так давно уже собиралсЯ открыть карты
перед тещей и прЯмо сказать, что его мучит. Ћн обдумывал будущий разговор  с
ней по дороге на экзерцирплац, где жеребцы занимались онанизмом, ударЯЯ себЯ
членами  по  брюху.  Ћн  составлЯл  и  составлЯл  необходимые  фразы, но они
проплывали по его голове, как пыль от упомЯнутых жеребцов, и никак не шли  с
уст.
     Љапитан  Њилут  был  мужчина  в  самом  соку.  …сли  бы  он захотел, то
пуговицей, отлетевшей от его  ширинки,  навернЯка  можно  было  выбить  глаз
попавшемусЯ  по  дороге  прохожему. †енщина была ему необходима, как ложка к
обеду, но он был далек от мысли привести своим девочкам мачеху. Ќи на что не
решаЯсь, он шептал глубоко про себЯ, обращаЯсь к прекрасной госпоже  €оланте
в  той  глубине,  где  рождаютсЯ  уже  не  слова, а слезы: "Џомогите же мне,
помогите, если хотите добра мне и своим внучкам..." Ќо вместо  этих  простых
слов  в  голове у него болталась фраза, запомнившаЯсЯ из бесконечных тещиных
рассказов:
     -- ’о, что в октЯбре кажетсЯ мартом, на самом деле -- Январь...
     ’ут он заметил, что мадам €оланта снова начала толстеть назло  кому-то.
Ћн  не знал, кому именно, но дело было Ясное, даже дети заметили. ‘пециально
длЯ нее отдельно ставились на стол тушеные синие баклажаны.  Џеред  тем  как
принЯтьсЯ  за еду, она шептала молитву: "Љрестом осенЯем себЯ, ограждаЯсь от
сатаны, не боЯсь его уловок и засад..."
     € снова ее потолстение нарушало покой в семье. “ капитана уши горели от
глупых насмешек, а в доме чего только не случалось. ‚друг распахивалсЯ шкаф,
и все цвета какого-нибудь пестрого платьЯ или полоски  юбки  разлетались  по
комнате,  порхаЯ  мелкими  кусочками  шелка,  ослепшими от солнца. ‚ футлЯре
своих карманных часов капитан Њилут находил дождевых червей. ‘амой же  вдове
€саилович  ни  с  того  ни с сего начал ЯвлЯтьсЯ покойный муж. Ћн объЯвлЯлсЯ
каждый раз, когда светил полный месЯц, точно так и надо.  Џравда,  он  путал
дни  недели.  Ќапример,  покойник  не  знал,  идет ли вторник за средой или,
наоборот, впереди  нее.  …сли  он  поЯвлЯлсЯ  не  вовремЯ,  приходилось  его
€справлЯть  и  возвращать, откуда пришел. ’огда госпожа €оланта брала блюдо,
наливала в него воды и начинала ворожить вместе с внучками.
     Џрошло два месЯца с тех пор, как вдова €саилович снова начала толстеть.
‚ один  прекрасный  вечер  капитан  Њилут  ополоснул  свой  уд  посолдатски,
спрыснув  его водой прЯмо изо рта, и, решившись пойти на приступ, ворвалсЯ в
светлицу госпожи €оланты.
     Ћна лежала в чем мать родила, созерцаЯ свой пуп. Ќа фоне  простыней  ее
тело,  пахнувшее  лимоном,  походило  на  хорошо  подошедшее  белое  тесто с
глубоким пупком посредине. Џод пупком была огромнаЯ мохнатаЯ третьЯ грудь, а
повыше пупка -- талиЯ, одна из красивейших,  какие  только  капитану  Њилуту
довелось  в  своей  жизни  видеть. Џо крайней мере так показалось Њилуту при
свете свечки ценой в два динара, горевшей на  столе.  Џри  виде  этой  свечи
капитан   несколько  смутилсЯ  и  утратил  дар  речи,  а  госпожа  €саилович
продолжала непоколебимо шептать свою молитву или то, что она  читала  вместо
нее.  Ќаконец  молитва закончилась. ’огда она повернулась к капитану, дунула
на свечку и притЯнула его  к  себе  тем  самым  жестом,  каким  ласкала  его
дочерей. € шепнула, обнимаЯ его:
     -- ’о, что в октЯбре кажетсЯ мартом, на самом деле -- Январь...
     Џосле  сладостных  объЯтий,  лежа на спине, капитан попыталсЯ в темноте
погладить  ее.  Ћна  была  рЯдом  и,  как  он  догадывалсЯ,  уже  худела   с
головокружительной  быстротой.  Ќащупав  что-то  весьма ощутимое, он спросил
наугад:
     -- ќто у тебЯ что, нога? -- и в ответ получил хорошую оплеуху, горЯчую,
как блинчик с творогом. €бо это была не нога, а рука.

     <CENTER><IMG SRC="tea01.gif"> </CENTER>

     -- Ѓабушка, твои часики опЯть не работают! -- любила говорить маленькаЯ
‚итача Њилут госпоже €оланте. ”амильные часы в виде серебрЯного  Яйца  давно
уже не ходили, но еще играли свою мелодию.
     ‚етер гнал по небу облака в одну сторону, цикады гнали по горЯчему небу
тишину в другую; была война, капитан Њилут ушел на эту войну, и о нем ничего
не было  известно.  ѓоспожа  €оланта  разрешала внучкам подносить к уху свои
часики и слушать их, как слушают шум волны в морской раковине.
     --  ђаботают  они,  детка,  работают,  --  говорила  она,   --   только
отсчитывают не теперешние часы, а другие, давешние.
     € правда, в овале остановившихсЯ часов журчало давно прошедшее времЯ, а
во времени  звенели  голоса  прежних красавиц из семейства ђизничей. Џравда,
одна из девочек, ‚ида, не слышала ничего, кроме хрипа,  но  зато  ‚итача,  у
которой  уши  были  разные  --  одно  глубокое,  как  домик улитки, а другое
плоское,  как  речнаЯ  раковина,  --  ‚итача  слышала  все.  ‚  часах  легко
различалсЯ  высокий  мЯгкий  голос  графини  Џаулины ђжевуской, в замужестве
ђизнич, а вслед за ним -- щебет ласточек перед дождем, когда они  вспарывают
пыль  кончиками  своих  крыльев;  слышалсЯ  звук  флейты  Ђмалии  и  звон ее
стеклЯнных шпилек, позвЯкивавших в волосах, когда она пробовала свои любимые
блюда,  а  напоследок  --  надтреснутое   меццо-сопрано   госпожи   …вдокии.
…динственной,  кто не подавал голоса из часов, была безвременно умершаЯ мать
‚итачи,  ‚ероника  €саилович.  ‚место  голоса  матери  ‚итаче  слышалось   в
серебрЯном овале весьма отдаленное сопрано, хорошо промытое сырыми желтками.
ѓоспожа  €оланта  утверждала, что этот голос не принадлежит никому из женщин
их семьи. ќто был самый красивый голос из серебрЯных часов  и  вообще  самый
красивый голос, который ‚итаче довелось когда-либо слышать.
     -- ќто шлюха ЏолихрониЯ голос подает, -- утверждала бабушка €оланта. --
Ћна влюбилась в твоего маленького прадедушку Ђлександра Џфистера, и он с ней
прижил ребенка, стал отцом, будучи сам от ђоду пЯти лет.
     --  Ќу  расскажи  мне  о  ней!  --  умолЯла ее ‚итача. -- ђасскажи, что
случилось потом с их сыном? ‚едь, как-никак, он наш  родственник!  ђасскажи!
ђасскажи сейчас же!
     --  „а  нечего  и  рассказывать. “ этой Џолихронии вместо глаз были под
бровЯми две огромные синие мухи, вот и все...
     Ќа этом месте у вдовы €саилович, урожденной €бич, Язык точно  примерзал
к  гортани.  ‚ыговариваЯ  за  что-нибудь  ‚итаче, бабушка всегда называла ее
именем одной из ђжевуских:
     -- ‡адница у тебЯ, ќвелина, ровно из чистого золота,  а  вот  в  голове
одна чушь. ‡аймись-ка лучше своими делами.
     Џришлось  ‚итаче прекратить свои расспросы. Ќо Џолихронию она запомнила
крепко. € мысленно добавила ее имЯ ко всем своим многочисленным именам.
     ‚итача,  Џараскева,  ЂмалиЯ,  Џаулина,  ќвелина,  Љаролина,   Ђнгелина,
ЏолихрониЯ  и  т.  д. была прежде всего особа замечательной красоты. …е тело
глубоко врезалось в мечты всех когда-либо видевших ее  мужчин.  “  нее  была
между  грудЯми  выемка  в  виде  латинской  буквы V, а пальцы на ногах такие
изЯщные и совершенные, что она могла бы ими играть на роЯле. †енскаЯ красота
ее  прабабки  Ђмалии  ђизнич-младшей,  несколько  поколений   передававшаЯсЯ
исключительно  по  мужской  линии,  в  последнем  колене снова воплотилась в
женщину, в ‚итачу Њилут. Њежду нею и ее сестрой  ‚идой,  котораЯ  совсем  не
походила на ‚итачу, служили своего рода переходным мостом две другие сестры,
но  они умерли в раннем детстве, унесЯ с собой все сходство черт, что было в
их внешности. Ѓыло вообще незаметно, что они родные сестры. ”игурой и  лицом
‚иды  прабабушка  ЂмалиЯ,  по  мужу  Џфистер,  безнадежно  проиграла  своему
достойному супругу: судЯ по лицам рано умерших сестер ‚иды и  ‚итачи,  можно
было предполагать, что их шахматнаЯ
     партиЯ  еще не закончена или по крайней мере отложена; но фигура и лицо
‚итачи Њилут свидетельствовали о  том,  что  сицилийскаЯ  защита  прабабушки
Ђмалии  против прадедушки Џфистера увенчалась полным успехом, красивым матом
в один ход. Ћт своего родного отца ‚итача унаследовала  одну  только  тонкую
кожу, такую прозрачную, что через нее, казалось, зубы просвечивали.
     ’аким  образом,  каждый  вечер  ‚итача опускала на зеленые глаза Ђмалии
ђизнич прозрачные веки своего отца, капитана Њилута, и погружалась в сны, не
приснившиесЯ ее бабушке, госпоже €оланте. ‚ этих зеленых глазах сны виделись
так же Ясно, как будущее в блюде бабушки €оланты.
     Ћднажды вечером в полнолуние, когда исполнилось три года с тех пор, как
капитан не подавал о себе вестей, госпожа €оланта налила воды в свое  блюдо,
позвала  внучек,  и они вынесли волшебный сосуд под лунный свет, точно ведро
из колодца достали. ‘тоЯла зимнЯЯ ночь, ЯснаЯ, как день; тонкий ледок хватал
лужи; над улицей гасли звезды, и увидеть их можно было только в  незамерзшей
воде.  “лица  была  длиннаЯпредлиннаЯ: в начале осень, в конце зима, в одной
части полдень, в другой уже темнеет и свет  зажигают;  в  одной  части  учат
русский  Язык,  в  „ругой  -- его уже забывают... ‚ конце этой улицы госпожа
€оланта, держа блюдо с водой, шептала себе в грудь:
     --  Џусть  воскресенье  с  понедельником  повенчаетсЯ,  а  вторник   со
средой...
     Ћна  боЯлась, что в воде покажетсЯ женское лицо, и это означало бы, что
капитана нет в живых. Ќо поЯвилось лицо мужчины,  омытое  лунным  светом,  и
госпожа €оланта в восторге воскликнула:
     -- Ћн! Ћн! „ети, узнали отца?! ’ак им стало известно, что капитан Њилут
жив и здоров. € в самом деле, он вскоре вернулсЯ из немецкого плена, принесЯ
на своем  исхудавшем  лице  пару  хорошо  откормленных ушей. ‚ доме своем он
обнаружил вместо  мадам  €оланты  €бич  старуху,  котораЯ  по  утрам,  чтобы
проснутьсЯ,  пила  чай  с  перцем  и без конца стонала, что половина ее души
умерла, а в комнате своей  дочери  ‚итачи  застал  восьмилетнего  соседского
мальчика,  которого  хозЯйка  комнаты,  совершенно голаЯ, возложила на себЯ,
шепча ему на ухо:
     -- Ћбожаю маленьких мальчиков, ах, как  Я  люблю,  когда  мне  мальчики
делают деток...
     Џеред  таким  зрелищем капитан позорно отступил. € вообще, он больше не
ориентировалсЯ в этом доме, где стульЯ мЯукали и кусались, как кошки, потому
что плоть и кровь артиллериста Њилута превращалась  в  плоть  и  кровь  юных
девиц.  Џерепуганный,  он  моталсЯ  между госпожой €олантой, котораЯ повсюду
оставлЯла после себЯ горЯчие сиденьЯ и заламывала брови аж до  самых  волос,
что  придавало  ей  изумленный  вид,  и дочерей, оставлЯвших по полотенцам и
наволочкам тени своих зеленых век  и  черных  ресниц  и  следы  Ярко-красных
ночных  улыбок  и  укусов,  предназначавшихсЯ  чудовищам из снов, от которых
потом моча сплеталась в тугие струи. Њилут слонЯлсЯ по комнатам с окаменелым
взором, его пробирала дрожь при  виде  того,  как  обе  девчонки  потихоньку
блевали,  стараЯсь таким древним способом добитьсЯ необыкновенной стройности
талии. Ћн с трудом выносил запах депилаториЯ, которым в доме  пропахло  все,
даже  серебрЯный  овал говорЯщих часов. „евицы чистили свои гребенки зубными
щетками, а тюбики с вазелином протыкали шпильками... ‚ одно прекрасное  утро
капитану  послышалось,  что  у него в ванной отхаркиваетсЯ мужчина, причем с
перерывами, словно его тошнит сапогом.  Њилут  ворвалсЯ  в  ванную  по  всем
правилам  военного  искусства  --  нога  вперед,  затем рука -- € увидел там
‚итачу, котораЯ прочищала горлышко.
     ‘овершенно растерЯвшийсЯ  капитан  отослал  старшую,  ‚иду,  к  венским
родственникам  Џфистерам,  а  сам  с  горЯ  принЯлсЯ разводить розы у себЯ в
цветнике. Љак ни странно, ему это удалось. “ него оказались, как  говорЯт  в
народе,    "зеленые   пальцы",   он   чувствовал,   что   былинка   былинкой
перевЯзываетсЯ. Ќо самого главного он не знал. Ћн  не  знал,  что  за  всеми
этими  соседскими  мальчиками и мЯукающими стульЯми стоит семейнаЯ трагедиЯ,
которую от него тщательно скрывали.
     ‘лучилась она, пока капитан был в плену. € вот как.
     Ћднажды утром ‚итача взглЯнула  на  свежесваренное  небо,  темное,  как
летнЯЯ  ночь,  и, пошвырЯв в ванну все свои гребенки -- серебрЯные, слоновой
кости, стеклЯнные и Янтарные, -- запела, входЯ в воду. Ћна была  еще  скорее
девочкой,  чем  девушкой,  но  это  вступление  в воду предопределило всю ее
дальнейшую жизнь. Ћна пела в эту минуту песню, которую вскоре забыла и потом
лет двадцать ждала, пока она вспомнитсЯ. ЏеснЯ называлась "ЏоследнЯЯ голубаЯ
среда". Ќа свою беду, она ее все-таки припомнила. Ќо еще  тогда,  когда  она
девушкой  пела  ее  в  своей  ванне,  все поразились. ‚ тот день они впервые
услышали ее пение. џсно было, что у ‚итачи абсолютный  слух.  ќто  было  тем
более  странно,  что  в  обычной  речи  она  говорила  неразборчиво  и могла
показатьсЯ косноЯзычной. Њадам €оланта €саилович по этому случаю подарила ей
свои овальные серебрЯные часы, в которых пела флейта Ђмалии ђизнич.  €оланта
научила  девочку  гадать  по блюду и пригласила ей учителЯ -- ставить голос.
‚сЯ семьЯ ждала, когда ‚итача заневеститсЯ, -- тогда станет Ясно, вынесет ли
ее голос тЯжесть ее совершенного слуха.
     “читель ‚итачи, старичок с двумЯ бородами, висевшими каждаЯ  под  своим
ухом, был от нее в восхищении.
     -- ‚ начале всего был голос, -- сказал он ‚итаче на первом же уроке. --
Ѓожественный ѓолос спел следующую фразу: Fiat! € это было слово трагического
смысла,  которым  ѓосподь  сотворил  четыре стихии этого света. ќто был Axis
Mundi! Ѓог изваЯл свет вокруг голоса, как вокруг  оси.  Џервое  же  чувство,
которое  создал  ѓосподь,  был слух Ђдама. €менно поэтому на ‘трашном суде и
рыбы запоют...
     € старикашка с четырехугольными зрачками  и  трубочкой  волоска  темени
нагнулсЯ,  чтобы  показать ‚итаче репродукции старых фресок, на которых были
изображены поющие рыбы.
     ‚итача в ответ только улыбалась. “ нее был красивый широкий лоб, словно
вылепленный из теста, она была левша на одно ухо,  но  зато  умела  заводить
часы  своим  молчанием.  “читель  пениЯ  полагал,  что  это  молчание и есть
постановка голоса и его лицеваЯ сторона. € вообще,  отнюдь  не  безразлично,
молчит ли певец в це-дуре или в лЯ миноре.
     -- ѓоворЯт, что певцу голос не нужен, что он думает ушами, но не в ушах
фокус,  -- повторЯл наставник, обучаЯ ‚итачу византийскому церковному пению,
которое, как он полагал, было лучше и старше музыки Ѓаха. ‚олосы у старикана
росли даже на ногтЯх, своими мохнатыми лапами он иногда  гладил  ученицу  по
щечке  и  мимолетно  щипал за грудь, говорЯ при этом, что если у баса должны
быть Яйца, то у сопрано -- сиськи. Ћн учил ее петь вечерние  песни,  которые
не  пелись  днем, но годились только в темноте, когда по звуку можно узнать,
большой рост у поющего или маленький. Ћн учил ее также забывать о  том,  что
ей  хочетсЯ,  ибо  это важнее и труднее, чем помнить о том, чего не хочетсЯ.
‚ечерние песни, которые в церкви поют во времЯ всенощной, были трех родов:

     1) песни, похожие сами на себЯ, не имеющие образцов, но  сами  служащие
образцом другим песнЯм;
     2) песни, подражающие другим песнЯм и носЯщие их клеймо (имЯ);
     3)  песни,  которые  ни другим не подражают, ни сами никому образцом не
служат.

     -- …сли ты не в состоЯнии понЯть путь этих песен, -- говаривал учитель,
-- вдолби себе в голову, что они поют о следующем:

     1) чем мы могли огорчить других;
     2) чем другие огорчили нас;
     3) чем мы сами себе причинили вред.

     ‡акончив урок, наставник с довольным видом потирал руки и предупреждал,
что ‘олнце содержит также  и  лунный  свет,  точно  так  как  хороший  голос
содержит  в  себе наперед все песни, как уже существующие, так и те, что еще
возникнут в  будущем.  ‚итача  возвращалась  с  этих  уроков,  точно  омытаЯ
музыкой,  и  ей  казалось,  что времЯ движетсЯ невыносимо медленно. Љак еда,
которую никак не сжуешь. ‚ ее времени все еще  было  слишком  много  костей.
‘ама же она или молчала, или пела, а петь она начинала, едва только выйдЯ за
порог  или  подойдЯ  к  окну, как птица, котораЯ поет, едва встает солнце. ‚
глазах ‚итачи блистало созвездие Ѓлизнецов, и  госпожа  €оланта,  урожденнаЯ
€бич,  восхищенно  шептала,  что  неделЯ,  если  уж началась, на вторнике не
остановитсЯ, и голос шлюхи Џолихронии звенел из серебрЯных часиков, а ‚итача
пела и пела. ‚ ее голосе глубокий альт все еще мешалсЯ с высоким сопрано,  а
между  ними  порой  зиЯла  пустота.  Ћна ждала, когда проЯвитсЯ ее настоЯщий
голос, ждала часа, когда созреет ее певческий дар. € все вокруг тоже ждали.
     Ќаконец голос проЯвилсЯ, и все пошло вверх тормашками.
     Љогда ‚итача заневестилась, глаза у нее стали  прозрачные,  глубиной  в
два  метра  и  десЯть  сантиметров.  „альше  глубина уже не просматривалась.
ђесницы у нее всегда были словно присыпаны  пылью,  а  голос  ее  --  голос,
который  так  много  обещал,  голос, поЯвлениЯ которого всЯ семьЯ ждала, как
ждали когда-то рождениЯ маленького Ђлександра  Џфистера  --  вдруг  треснул,
подобно  глинЯному  сосуду, стал низким и совершенно ни на что не годным. Ћн
перестал удерживать то, что в него наливали. ‚се содержимое вытекало прежде,
чем его  успевали  выпить.  ќто  была  настоЯщаЯ  катастрофа.  Ћт  певческих
талантов  ‚итачи  осталось  одно  молчание,  и ее школьные подружки злорадно
шептались, что знаменитый голос был внебрачным ребенком, что он  унаследован
по линии Ђлександра Џфистера и потому состарилсЯ раньше времени.
     Ќекоторые  женщины  не  умеют  вести  хозЯйство,  и в доме у них всегда
беспорЯдок. „ругие не умеют разобратьсЯ в своей душевной жизни, и там  царит
хаос.  ‚се  это  надо  вовремЯ упорЯдочить, иначе потом будет поздно. €бо на
этом  "потом"  кончаетсЯ  всЯкое  сходство  между  домом  и  душой.  ‚итача,
очевидно,  об  этом не знала. ‚ ее душе воцарились беспорЯдочность и чувство
поражениЯ. Ћна стала заикатьсЯ в жизни, но в то же  времЯ  во  сне  говорила
чисто  и красиво. Ћна стала левшой и утверждала, что левши -- это те, кого в
прошлой жизни били по правой руке, или те, кто в будущей жизни положит  руку
в  огонь  за  друга  своЯ.  Ѓыла  весна:  по небу неслись стаи ласточек, они
разделЯлись пополам и переворачивались, точно на небе кто-то выжимал  черное
полотно,  а  ‚итаче  все  мерещилась  одна  и та же картина -- летучаЯ мышь,
висЯщаЯ вверх ногами под животом обнаженного мужчины. ’огда-то  она  однажды
вечером  заплела  волосы  в  косу  и  заманила  в  дом соседского мальчишку,
рыжего-рыжего, точно ржавчина, и затащила его в свою постель,  чтобы  он  ей
сделал ребенка, как сделал ребенка колдунье из серебрЯных часов, Џолихронии,
ее  маленький  прадед  Ђлександр  Џфистер,  родившийсЯ с зубами и со знанием
польского Языка. ‘оседского мальчишку звали ‘узин,  ему  было  всего  восемь
лет,  и  он  не понЯл, что от него требуетсЯ. Ћднако он впоследствии еще раз
пришел в комнату ‚итачи и принес ей мацу. Џри этом он сказал:
     -- Љоличество  страха  в  мире  постоЯнно,  оно  не  уменьшаетсЯ  и  не
увеличиваетсЯ,  но  должно,  как  вода,  распределЯтьсЯ  между  всеми живыми
существами. —то ты об этом думаешь? џ думаю, что последние  люди  от  страха
потерЯют  рассудок.  Ђ  если  так, то дикие звери где-нибудь в Ђфрике должны
боЯтьсЯ и за менЯ. …сли Я боюсь меньше, значит, ктото другой боитсЯ  больше,
а  завтра если вы меньше будете боЯтьсЯ за менЯ, то Я буду боЯтьсЯ настолько
же больше. ‘трах -- как общее имущество. Љак одежда, которую людЯм  пришлось
надеть  на  себЯ  после  изгнаниЯ  из раЯ, ибо они увидели свою наготу перед
лицом смерти...
     Ќа другой день немцы угнали в лагерь ‘узина и всю его семью.
     -- Ќикогда, Я не оскверню эту  мацу  вкусом  другой  мацы,  --  шептала
впоследствии  ‚итача...  --  ‚кус  этой  мацы  во рту длЯ менЯ все равно что
единственный ребенок.
     Љогда ‚итача начала приставать  к  восьмилетним  мальчишкам  на  улице,
подсматривать, как они писают, и заплетать им на голове косички, заманиваЯ к
себе  в  постель,  достойнаЯ  вдова €саилович пришла в ужас. Ѓрови ее целыми
днЯми порхали вверх-вниз, точно собираЯсь взлететь. Ќаконец они окончательно
взлетели с лица и упорхнули под  самую  прическу.  ’огда  госпожа  €саилович
взЯла  в  руки  раскаленный  нож,  нарезала  лук,  сготовила  тушеные  синие
баклажаны и снова начала толстеть. Ќа этот раз она  толстела  назло  внучке.
ѓлЯдЯ,  как красивый зад ‚итачи Њилут жадно поглощает панталоны, прихватываЯ
иногда и часть штанины, бабушка шептала в очередную порцию синеньких:
     -- ‡адница-то у нее -- ровно золотой дукат, а  вот  голова  дурнаЯ.  …й
нужен  кто-нибудь  постарше,  чтоб  за  оба уха ее держал. Љто-нибудь сильно
постарше ее.
     ‚ернувшийсЯ  с  фронта  капитан  Њилут  покуривал  свой  табак,  сквозь
божественный  аромат  которого  пробивалсЯ  дух  муравьиной кислоты, а мадам
€оланта, ни слова не говорЯ внучке, с  каждым  днем  поглощала  все  большие
количества  баклажанов.  Ћна  толстела  последний  раз в своей жизни, твердо
решив любой ценой отвадить  девушку  от  страсти  к  маленьким  мальчикам  с
волосенками,  торчащими,  как  цыплЯчьи  перышки,  и  с глазами, похожими на
стеклЯнные пуговицы. Ћна задумала  выдать  ‚итачу  замуж.  €з  этого  ничего
хорошего  не  получилось,  а  вышла большаЯ беда, потому что все превосходно
задуманные воспитательные мероприЯтиЯ кончаютсЯ бедой.
     ‚итача тем временем паслась  в  саду,  доедаЯ  оставшиесЯ  на  деревьЯх
персики  прЯмо  с  ветвей, отчего сей вертоград был усеЯн огрызками, и плела
косы из всего, что попадалось  под  руку.  €з  отцовской  бороды,  из  волос
бабушки   и  сестры,  из  собственного  мха  между  ногами  и  из  волосенок
попадавшихсЯ на улице  мальчишек.  ‘обственную  длиннющую  косу  она  всегда
держала  в  руке, как плеть, в глазах у нее отражалось созвездие ђака. ’аким
образом, у госпожи €оланты были все поводы, чтобы толстеть и  толстеть.  Ћна
даже  стакана воды не выпивала без того, чтобы не бросить украдкой взглЯд на
внучку и не прошептать: "€шь ЯдренаЯ какаЯ, прЯмо не ущипнуть!"
     Ѓабушкино  потолстение  и  на  этот   раз   возымело   свое   действие.
ђыбка-флюгер  на  крыше  дома  принЯла  новое  направление,  домашние  вещи,
которые, как и люди, ночью спЯт, а днем занимаютсЯ своим делом, потерЯли сон
и начали потрескивать по ночам, что, как известно, бывает к переезду; в доме
становилось все невыносимее, усы капитана Њилута отвердели, как рыбьи кости,
и начали колоть ему подбородок при еде и при разговоре; одна  только  ‚итача
не  ощущала  ничего,  разве  что ей временами казалось, что кто-то невидимый
пытаетсЯ схватить ее за уши.
     -- ЌижнЯЯ губка от Ђмалии ђизнич, а верхнЯЯ -- от графини ђжевуской, --
ворожила бабушка €саилович, в отчаЯнии  кидаЯ  взглЯды  на  ‚итачу,  котораЯ
оттопыривала  губы,  полные  густой, как мед, слюны, и не подавала признаков
каких-либо перемен настроениЯ. Ћна целовала недоеденные кусочки  хлеба  и  с
прежним упорством щипала соседских мальчишек.
     ‚  один  прекрасный  день,  когда  бабушка уже доела сотую порцию своей
баклажанной икры, ‚итача была обнаружена после уроков неподалеку  от  школы.
Ћна била какой-то шваброй по окнам в первом этаже чьего-то дома и, заикаЯсь,
выкрикивала, услышав треск стекла:
     --  Ђ  мне  замуж  пора! Ђ мне замуж пора! Љапитан Њилут, мужчина не из
слабых, с жесткой тенью и носом твердым, как камень, застыл от ужаса и с тех
пор сам начал заикатьсЯ, если ему случалось  обратитьсЯ  к  дочери.  ѓоспожа
€оланта  понадеЯлась,  что дело пошло на лад, но она была не права. Ќа свете
нет ничего, что однажды не стало бы истиной, точно  так  как  остановившиесЯ
часы  всегда  проходЯт  свое  мгновение  точности.  Ќо  истине, как и тесту,
необходимо времЯ и тепло, чтобы выходитьсЯ и поднЯтьсЯ. ‚ то  времЯ  любимым
изречением ‚итачи была школьнаЯ поговорка: "“м не вырос, да любовь поспела".
Љогда  отец  бывал  по делам в полку, она все времЯ проводила в школе. ‚ тот
год груди у нее росли быстрее, чем зубы, и как раз тогда стало видно,  какие
у  нее  красивые  губки:  верхнЯЯ сладкаЯ, а нижнЯЯ горькаЯ, как миндаль. Џо
первым двенадцати августовским днЯм можно  узнать,  какими  будут  следующие
двенадцать   месЯцев,   а  по  двенадцати  месЯцам  этого  года  можно  было
догадатьсЯ, какой будет †изнь ‚итачи Њилут. ‘тоЯла осень,  и  из  серебрЯных
овальных  часиков  доносилсЯ  шепот  Џолихронии:  "Я  все твои слезы выпила,
видишь, ты и слезинки не уронила!"
     ‚итача же заплетала косы где только  могла  и  переживала  свой  первый
школьный  роман.  Ћдин  из  тех  романов,  которые долго помнЯтсЯ, легенды о
которых передаютсЯ из поколениЯ в поколение.
     Ћна познакомилась с Ђфанасием ђазиным, которого тогда еще  звали  ’асой
‘виларом.  Ћн  училсЯ в той же школе. Ћднажды он уступил ей место в трамвае.
Ћна же. в ответ перекрестила его, как  делали  когдато  в  подобных  случаЯх
богомольные  старушки.  Ќо как-то странно перекрестила, то ли одним пальцем,
то ли высунутым Языком. ‚ следующий раз он увидел ее одиноко стоЯщей на фоне
желтой  стены  на  школьном  дворе.  Ћна  смотрела  на  него  остановившимсЯ
взглЯдом,  не  отвечаЯ  на  приветствие. Џосле нескольких минут молчаниЯ она
изрекла:
     -- ’ы, Ђтанас ‘вилар, длЯ менЯ  староват!  €щи  себе  другую.  џ  люблю
совсем маленьких мальчиков, помоложе менЯ.
     --  „а  ведь и Я предпочитаю девочек помоложе, -- ответствовал он. -- ‘
удовольствием трахнул бы одну из твоих кукол. Џринеси-ка мне в следующий раз
какую хочешь.
     ‚ ответ ‚итача стала потихоньку опускатьсЯ на корточки,  сидЯ  лицом  к
своему  кавалеру.  Ќе  успела  она  присесть,  как между ног у нее сверкнула
блестЯщаЯ и остраЯ как бритва струЯ длиной метра в два, направленнаЯ прЯмо в
него. Џосле этого случаЯ они долго не виделись. ‚стретив его  случайно,  она
продолжала  молчать.  Ќесколько месЯцев она разглЯдывала его своими глазами,
полными мутной воды, текущей с такой быстротой, что она кажетсЯ неподвижной.
‚ глазах ‚итачи отражались звезды из созвездиЯ Ѓыка, темные, как  ее  голос,
которого  Ђтанас  не  слышал  целых  десЯть недель. Ќаконец она принесла ему
куклу. Љуклу звали так же, как сестру ‚итачи.
     -- ‚от тебе жена. …е зовут ‚ида, -- сказала ‚итача, и он снова  услышал
ее глубокий голос, ничего не удерживавший, как надтреснутый кувшин, голос, о
котором было столько разговоров.
     Ђтанас  был  на  год  моложе  ‚итачи.  Љогда  он ей об этом сказал, она
взглЯнула на него, облизнула губку графини ђжевуской, прикусила другую,  что
досталась ей от Ђмалии ђизнич, и они стали встречатьсЯ. Џосле этих свиданий,
на  которые  ‚итача  шла как бы неохотно, Ђтанас по ночам возвращалсЯ домой,
чувствуЯ, что в волосах у него запутались ее надтреснутые  слова  и  хриплый
шепот.  ‚итача же себЯ прежнюю, еще не знавшую любви, не без иронии называла
"сестра Љолючка".
     “знав про это дело, капитан Њилут перепугалсЯ  насмерть.  Љаждое  утро,
пережевываЯ  отгрызенные  кончики  усов, он искал и находил в помутневших за
ночь зеркалах ‚итачи тень еще  одного  несовершеннолетнего  любовника  своей
великовозрастной дочери -- тень Ђтанаса ‘вилара, которого мы сегоднЯ именуем
Ђфанасием ђазиным. “ капитана в то времЯ и так хватало хлопот. Њало того что
его  обошли с производством в следующий чин, ему стал снитьсЯ покойный отец,
причем в возрасте значительно более солидном, чем когда он умер.  Љапитан  с
содроганием  размышлЯл  о  том,  что  покойник, наверное, продолжает стареть
после смерти, и задавал себе вопрос, сколько же тысЯч лет пройдет,  пока  он
угомонитсЯ  окончательно.  ‘тараЯ мадам €бич, как нарочно, в эти дни умерла,
располнев сверх всЯкой меры, с  отчаЯниЯ,  что  ее  попытки  толстеть  назло
внучке  ни  к  чему  не привели. ‚ полном смЯтении чувств капитан стал звать
вторую свою дочь, ‚иду, вернутьсЯ домой, но она в ответ  лишь  смеЯлась  над
ним  в  своих письмах из ‚ены, слегка припухших, ибо она заклеивала конверты
слезами. ‚ конце концов, отправлЯЯсь в очередной раз на  месЯц  на  маневры,
капитан обратилсЯ к одному из своих добрых товарищей, майору Џохваличу, тоже
артиллеристу,  с  которым  он был знаком еще по ”ранции, и попросил на времЯ
своего отсутствиЯ присмотреть за дочкой. ‘ тем он  и  ушел  своей  тернистой
дорогой.  ’рудно  сказать, что и как затем происходило, а только когда через
месЯц капитан Њилут позвонил в дверь своей квартиры,  ему  открыл  майор  со
свежезаплетенной косицей на голове и со словами:
     --  ‡адница у нее -- ровно золотой дукат, а вот голова дурнаЯ. …й нужен
кто-нибудь постарше, чтоб за оба уха ее держал...
     “ Њилута от изумлениЯ взвыли разом все мозоли, он выхватил револьвер  и
прицелилсЯ  в  майора,  чьЯ  физиономиЯ осклабилась навстречу ему, обтЯнутаЯ
чем-то  вроде  искусственной  кожи.  Љапитан  испытывал  чувства   человека,
которому  пролетающаЯ  птица  ни с того ни с сего нагадила в стакан с вином.
ќто помогло майору опередить его. Ћн  уже  держал  в  руках  ключ  от  своей
холостЯцкой  квартиры.  Љапитан почесал висок дулом револьвера, выкопал свои
розы и переселилсЯ  в  тесную  гарсоньерку  Џохвалича.  Ћн  наскоро  устроил
свадьбу  дочери  с  бывшим  приЯтелем,  заверну