ќрих ЊариЯ ђемарк. ѓэм

Ћцените этот текст:
ќрих ЊариЯ ђемарк. ѓэм

---------------------------------------------------------------
издательство ‚Ђѓђ€“‘, www.vagrius.com
---------------------------------------------------------------

Ќесколько слов об авторе:

‚первые в ђоссии будут изданы сразу четыре непубликовавшихсЯ ранее
романа культового писателЯ XX-го века ќ.--Њ.ђемарка!
ђоманы ђемарка "’ри товарища", "Ќа западном фронте без перемен",
"’риумфальнаЯ арка" и многие другие вошли в золотой фонд мировой литературы
•• века. Ћн был и остаетсЯ одним из самых читаемых зарубежных авторов в
ђоссии. Ќо сотни тысЯч его поклонников в нашей стране будут немало удивлены,
взЯв в руки два тома его нового собраниЯ сочинений -- ни один из четырех
вошедших в него романов им не известен.

Ќесколько слов о книге:

‚ 1998 году, к столетию писателЯ, в ѓермании было подготовлено
юбилейное издание, в которое вошли произведениЯ ђемарка, никогда ранее не
публиковавшиесЯ. ’ри произведениЯ -- "‘танциЯ на горизонте", "ѓэм" и "Џриют
грез" относЯтсЯ к раннему периоду творчества писателЯ, а незаконченный роман
"‡емлЯ обетованнаЯ" стал последним произведением мастера.

I
Ѓедуины в бурнусах кофейного цвета торопливо проскакали мимо. Џахло от
них верблюжьим навозом и пустыней. ‡а мавзолеЯми мамлюков кавалькада
вытЯнулась длинной вереницей на фоне невероЯтно чистого неба и помчалась во
весь опор, будто намереваЯсь взЯть это небо штурмом.
ѓэм смотрела вслед всадникам, пока их силуэты не исчезли из виду.
’олько тогда она нерешительно оторвала взглЯд от горизонта и опЯть
обернулась к городу. ‘мутное беспокойство гнало ее по улицам. “ случайного
торговца подвернулось старинное издание "„ивана" Ђбу Ќуваса1. ’омик в
блеклом кожаном переплете. Љаждой из семнадцати песней предпослана
иллюстрациЯ. —истый бирюзовый тон, снова и снова.
ѓэм решила, что как раз эту книгу и искала. Џоспешно расплатилась и
ушла с базара в странном замешательстве, которое ощущала очень сильно именно
оттого, что не знала, чем его объЯснить.

Ќорман ждал ѓэм, чтобы познакомить с сыном одного из своих друзей,
Љлерфейтом, который взЯлсЯ доставить ее в ‹уксор на самолете. ‚ылететь можно
уже через час. ‘ам он приедет на следующий день, экспрессом.
Ћни немедлЯ отправились на аэродром. Љлерфейт пристегнул ѓэм к
самолетному креслу и запустил двигатель. Љогда она глЯнула вниз, узкие
улочки Љаира были уже глубоко внизу. ѓоризонт отступал вдаль; каменный
массив Њокаттама распалсЯ на ущельЯ и плато. ‡атем навстречу хлынула
пустынЯ, и самолет устремилсЯ к широкому Ќилу.
Ќеподалеку от •елуана они обогнали две увеселительные барки. Џассажиры
на палубе махали им вслед. ѓэм бросила вниз шлЯпу. ‚етер свистел в волосах
-- как же неистова и стремительна жизнь!
Ћна откинулась на спинку кресла. Љлерфейт сидел впереди; над ним
возвышались какие-то конструкции, и он казалсЯ неотъемлемой их частью -- не
человек, а воплощение полета...
Џейзаж, чуть размытый вихрем пропеллера, окрасилсЯ золотом; наступал
вечер. „еревенские псы во весь дух бежали вдогонку за огромной птицей, ослы
застывали как вкопанные, какаЯ-то феллашка упустила стиранное белье,
пароходы исторгали блестЯщие дымы -- мир выглЯдел словно полотно старого
голландского мастера.
“ Ђсьюта Љлерфейт начал снижение. ѓранатовые рощи возле гавани и
фиговые сады ќль-•амры взвились вверх, то справа, то слева над бортом
показывалась пароходнаЯ пристань, шасси мЯгко коснулись земли, самолет
покатил по летному полю и наконец стал.

‘тупив на землю, ѓэм пошатнулась. Ђрабы толпой бросились к самолету;
следом подъехал автомобиль и затормозил прЯмо перед нею. Ћна увидела руку с
крупным опалом на пальце. ‹унки ногтей были темными. Љреол открыл дверцу,
выпрыгнул из авто и предложил свои услуги. Љлерфейт, не отвечаЯ ему,
отправил одного из арабов за полицейской охраной длЯ аэроплана и только
потом согласилсЯ принЯть помощь -- с подчеркнутой благодарностью, в которой
креол Явно услышал пренебрежение.
Љреол привез их в гостиницу, прощаЯсь, склонилсЯ перед ѓэм. ђуку
Љлерфейта он будто и не заметил. ’от скривил губы -- креол вспыхнул и едва
не кинулсЯ на него с кулаками, но Љлерфейт с невозмутимым презрением уже
отвернулсЯ.
‚ечером Љлерфейт показал ѓэм гробницу номарха •ап-’ефы. Ќа обратном
пути по автомобилю кто-то выстрелил.
-- Љреол, -- сказал Љлерфейт, затормозил, вышел из машины и, стоЯ в
лунном свете, стал ждать. Ќикто не поЯвилсЯ, и Љлерфейт снова сел за руль.
Ђроматы ночи набирали силу. ‚доль дороги стоЯли пальмы, точно
вырезанные из черного стекла. Њимо бежали сонные хижины с редкими огоньками,
порой доносилсЯ приглушенный собачий лай.
‚ гостинице Љлерфейт немедлЯ распахнул окна настежь. Ћгромное ночное
небо хлынуло внутрь, захлестнуло комнату волнами синевы и серебра, следом
влетел ветер, залепетал, запел, порывисто дыша, небо -- словно узкаЯ,
твердаЯ ладошка, а ветер -- смуглый, жаркий шепот. ѓэм всЯ напрЯглась: что
это -- шум нильских вод, гул пропеллера, блеск самолетных плоскостей в
потоках лунного света, крик сокола? Љлерфейт одним прыжком очутилсЯ рЯдом с
нею.

ѓэм проснулась, когда за окнами уже шумело утро. Ќа реке гудели
отплывающие пароходы. ЏереполненнаЯ волнением, она вскочила, дрожа от
прохладной свежести воздуха. ‚ошел Љлерфейт. •ищно-свежий, как само это
утро, он пружинисто шагнул к ней по ковру, и в его лице ничто не дрогнуло
при виде ее восхитительно длинных ног. Љлерфейт принес ѓэм бронзовую кошку
эпохи Ђменхотепа IV, фигурка отличалась чрезвычайно благородными
очертаниЯми, особенно изЯщной была линиЯ от передней лапы к щеке. Ќа затылке
у кошки имелось маленькое углубление.
-- —ерез два часа летим дальше, -- сообщил Љлерфейт.
Ќи единым движением он не выдал, что помнит о ночи. ѓэм вдруг
развеселилась и убежала в ванную.

‘амолет стоЯл неподалеку от запруды, где трудилась бригада коптов. ‚
ароматах утра пустынЯ была как сон, неописуемо прекрасный в голубой и
фиолетово-красной прозрачности. ‹ошади арабов испугались старта и припустили
вскачь -- белые бурнусы голубиной стаей взметнулись в солнечный воздух.
Ќедалеко от Ђбидоса мотор подавилсЯ и заглох. Џодхваченный вихрем,
самолет рывком вошел в пике. ‡емлЯ, точно кратер, мчалась навстречу в реве
ветра -- как вдруг мотор несколько раз коротко кашлЯнул, затрещал, взвыл,
снова заработал, самолет выровнЯлсЯ.
ѓэм чувствовала только шум крови в ушах, казалось, весь мир вот-вот
взорветсЯ. Љлерфейт оглЯнулсЯ. Ћт возбуждениЯ ее глаза были огромными; губы
Ярко алели на побледневшем лице. Ћн что-то крикнул, но ѓэм, безраздельно
за-хваченнаЯ ощущением полета, не понЯла его слов. ‚низу раскинулась
бескрайнЯЯ равнина с руинами и погребальными храмами давным-давно погибшей
культуры. ’ень самолета скользила по ним, точно торопливаЯ стрелка времени.
Џогребальный храм ђамсеса II пропал из виду, и Њемнониум ‘ети I был уже
только именем и воспоминанием, и алтари Ћсириса тоже скрылись в летучих
песках пустыни. Ќо мерцающее небо мостом соединЯло все эпохи, билось в
крови, заставлЯло сердце стучать быстрее, созидало настоЯщее, созидало
жизнь. Њинувшее потускнело в его сиЯнье, и ѓэм захлестнуло могучее ощущение
‡десь и ‘ейчас, которое мгновенно претворЯло грезы и желаниЯ в спелые плоды.
ЉолышущеесЯ, скользЯщее, летучее раскрылось, будто цветок, первый,
Ясный взор; ласковаЯ встреча, безотчетно долгожданнаЯ и все-таки
неожиданнаЯ, свершилась и миновала, полнаЯ предчаЯний грЯдущего.

Љлерфейт собирал бронзовую скульптуру, и Ќорман предложил ему осмотреть
коллекцию одного из своих знакомых. ‚ечером они отправились туда.
Ђвтомобиль долго петлЯл в фантастических переулках квартала Ѓулак и
наконец затормозил у приземистого дома. †енщина-берберка впустила их и
повела за собой -- сначала по ступенькам, затем по извилистому коридору. ‚от
блеснули звезды в арке каких-то ворот, и они очутились в четырехугольном,
окруженном высокими стенами дворе, посредине которого плескал фонтан. ЏрЯмо
впереди четко вырисовывались в лунном свете мавританские двери. ‚спыхнул
свет, мужчина вышел во двор, поздоровалсЯ с Ќорманом и Љлерфейтом -- ђавик.
…ще несколько человек сидели и лежали в полумраке на шкурах и коврах.
Ѓерберка принесла шербет и зеленую воду со льдом. ‹ишь немного погодЯ
Љлерфейт заметил у себЯ за спиной негритЯнку. ѓлаза ее блестели, волосы под
мышками пахли резко, но не противно.
-- Go... go...1 -- проворковала она, вытЯгиваЯ покрытые синей
татуировкой ноги.

Џослышалась негромкаЯ музыка. Љлерфейт прилег на подушки; негритЯнка
тихонько вторила мелодии. …му казалось, будто он в негритЯнском краале, в
дебрЯх африканского буша. ЏлемЯ возвратилось из грабительского набега на
факторию, и теперь все усталые и ленивые валЯютсЯ в хижине, набив желудок
бычьим мЯсом и помбе2. ‚ углу жмутсЯ пленные белые женщины, чьЯ бледнаЯ кожа
манит и возбуждает мужчин куда сильнее, чем все женщины племени. Ќаступает
ночь, кругом тишина, лишь изредка тЯвкают шакалы. Ќа следующее утро и в
другие дни снова будут схватки и добыча...
€з угла донессЯ смех. Ћдна из женщин приподнЯлась, хотела встать. …е
прическа напоминала шлем. Њелькнуло блестЯщее колено, открытый влажный рот.
—ьЯ-то рука схватила женщину, притЯнула назад. Ѓерберка бесшумно принесла
Љлерфейту благовонную амбру.
ђазмышлЯЯ о ѓэм, он задумчиво смотрел на Ќормана, которому негритЯнка
массировала затылок. Њало-помалу им завладевал дух подспудного, жгучего
мужского соперничества, неизъЯснимый флюид тайных первобытных инстинктов;
ненависть, презрение, враждебность и злобное животное желание расползались в
его мыслЯх, он растопырил пальцы, сжал их в кулак. Џотом отвернулсЯ.
Ћднако нашептываниЯ не умолкали. Ћни свивались клубком, точно
затаившиесЯ змеи, и опутывали Љлерфейта, меж тем как он смотрел в потолок.
Љакой-то карлик кривлЯлсЯ в танце -- тЯжелой похотью веЯло по комнате
от этого горбатого созданиЯ. ЌегритЯнка перестала напевать, она что-то
тихонько ворковала Ќорману на ухо. Ѓерберка мимоходом коснулась Љлерфейта.
€з угла потребовали напитков.
Њеталлический звон гонга -- и тотчас глухо зарокотал барабан. “
высокого негритЯнского тамтама стоЯл юноша, судЯ по внешности, скорее всего
нубиец. Џалочки выбивали странно возбуждающий, однообразный ритм. Ќо как раз
это однообразие сообщало глухим звукам неодолимую силу, а само забывалось на
фоне порожденного им чувства, под его монотонным воздействием развЯзывались
узлы эмоций, из глубин всплывало бессознательное, возникало примитивное, не
было уже ни дроби тамтама, ни такта, только ночь и первобытные звуки,
бессловесные инстинктивные порывы, крики над лесами, вопли леопардов и
любовный рев буйволов; имЯ и человеческий образ отпадали за ненадобностью,
пЯтнистаЯ и жаркаЯ вскипала зверинаЯ древность, затоплЯла все и всЯ...
Љлерфейт даже не почувствовал, как негритЯнка прихватила зубами его руку;
повинуЯсь жаркому зову собственной крови, он вскочил, сжал кулаки, внезапно
ощутил негритЯнку, не глЯдЯ, резко оттолкнул ладонью ее лицо, оглЯделсЯ,
по-кошачьи ища драки, что-то смутное, упругое, животное неудержимо рвалось
из него наружу, он увидел Ќормана, судорожно вздернул верхнюю губу, оскалив
зубы, прошипел какое-то слово, заставившее того отпрЯнуть, и, весь дрожа от
напрЯжениЯ, медленно отчеканил прЯмо в лицо побледневшему сопернику:
-- ЉакаЯ все-таки... прелесть... страстные... воз-гла-сы ѓэм...
†енщина в углу хрипло вздохнула и вдруг с воплем вскочила, отпихнула
барабан, вцепилась руками в плечи нубийца. Ќо берберка зверем метнулась к
ним, оторвала ее от юноши, замолотила кулаками по светлым волосам, впилась
зубами в гладкое плечо... пыхтЯщий клубок покатилсЯ по полу, перепуганный
юнец убежал.
‘ каменным лицом ђавик пинками и тычками разнЯл баб. Ѓерберка
опомнилась перваЯ. Ќо блондинка не хотела подниматьсЯ, она скорчилась на
полу, ее руки судорожно дергались.

Ќорман, вполне владеЯ собой, встал перед Љлерфейтом. ’от пожал плечами.
-- ‡ачем... лучше сразу...
Ќорман помедлил, хотел еще что-то сказать, но отошел и заговорил с
ђавиком.
‚ыбор пал на пистолеты ђавика. Џольский барон, по просьбе того же
ђавика, шагами отмерил во дворе дистанцию. ‚се считали стычку не слишком
серьезной и продолжали болтать о пустЯках. ‚едь дело самое заурЯдное:
бестактность, которую принЯто улаживать таким вот способом, -- оба промажут,
обменЯютсЯ рукопожатием, и инцидент будет исчерпан. Љак зажгут свет, нужно
стрелЯть.
Љлерфейт прошел на свое место. Ћн видел, что Ќорман ждет от него
объЯснениЯ и медлит стать напротив. Ќо ладонь сомкнулась вокруг прохладной
стали, как вокруг дружеской руки.
Џрозвучала команда. ‚спыхнула лампа, тускло осветила двор. Љлерфейт
стоЯл неподвижно, пока Ќорман не выстрелил. Џотом медленно поднЯл оружие и
послал пулю прЯмиком в известково-белый лоб впереди.

Ћчутившись на улице, он на секунду задумалсЯ, не стоит ли пойти к ѓэм.
Ќо сразу же проверил себЯ: кровь бунтует? Ќеужто? Ћн знал, что властвовать
другим человеком можно, только властвуЯ собой. Ќа свете нет ничего
беспощаднее любви; потерЯешь свободу чувств -- потерЯешь и того, кому
приносишь их в жертву. ЋтрекаЯсь от себЯ, разом попадаешь в зависимость. ‚се
нежные, кроткие желаниЯ -- обман и западнЯ. Ќеобходимо всегда быть начеку,
иного не дано.
Ћтпустив машину, он твердым шагом направилсЯ к гостинице, чтобы
привести в порЯдок свои дела. ђассеЯнно написал письмо, заполнил два чека.
Џотом решил провести вечер в баре.
Ѓармен украдкой подослал к нему девицу. Љлерфейт это заметил и
выплеснул своднику в физиономию свой абсент. ѓлаза у бармена сверкнули
Яростью, Љлерфейт взглЯдом убил этот гнев и ощутил холодное удовлетворение,
когда бармен, злобно бормоча, отвернулсЯ. Ќо в следующую секунду Љлерфейт
испугалсЯ: откуда вдруг это удовлетворение? Ћтчего власть над другими уже не
казалась совершенно естественной? Њожет быть, оттого, что он не властвовал
собой? Ћн подозвал девицу.
Ќо абсент был пресен, шлюха похотлива. Љлерфейт смотрел в пространство
перед собой и думал: почему он избегает опасности? ‚едь теперь он точно
знал, что избегает ее и что это действительно опасность. Ћн бросил на стойку
деньги, свистом подозвал автомобиль и поехал к ѓэм.
Ћн завел разговор о безразличных вещах и сразу же почувствовал то, чего
желал. ѓэм стоЯла перед ним, тоненькаЯ, стройнаЯ. ‚нимательно смотрела на
него, а потом позвонила и велела коридорному принести содовой со льдом.
Љлерфейт ломал себе голову: отчего он не уступил первому побуждению поехать
сюда? Ћтчего раздумывает и ждет, вместо того чтобы взЯть ѓэм? ѓде-то
расставлен незримый силок? ђазве он уже не отпустил свою кровь вдогонку за
мыслЯми?
Ћн продолжил разговор, но скоро почувствовал, что нервничает. Ќе из-за
этой истории, что осталась в прошлом, нет, о ней он больше не думал. ‡десь,
именно здесь было что-то тревожное, новое, неведомое, норовившее поймать его
и лишить свободы.
Ѓессмысленные раздумьЯ. Ќаверное, лучше всего уйти, создать дистанцию и
обрести безопасность. Љлерфейт прекрасно понимал: ѓэм пока не осознает того,
что творилось в его мыслЯх, того, что порождало в нем нерешительность и
недоверие к себе самому; но вместе с тем он вполне отдавал себе отчет, что
речь теперь идет о чем-то необычайно важном, требующем продуманного подхода,
и сиюминутные всплески второстепенных чувств необходимо исключить. €наче
впоследствии он дорого поплатитсЯ, ибо все это обернетсЯ против него. Ћн
хотел удержать, завоевать, владеть -- и потому должен был сперва распознать
опасность и увидеть, насколько собственнаЯ атака успела его ослабить, ведь
воевал он сам с собой.
‚от почему он неожиданно попрощалсЯ. ‚нешне бесстрастно.
-- џ приду снова... скоро... -- ‘лова прозвучали чуть слишком
проникновенно. Ћн это заметил. € оттого добавил: -- Њожет быть.. -- ЋпЯть
ощутил какую-то фальшь, уклончивость. агнул к двери и уже на пороге
обронил: -- ‘егоднЯ Я застрелил твоего мужа...
Ќо за спиной осталась тишина.

II
ѓэм любила обхватить ладонЯми хрусталь и ощущать его прохладу. ‹юбила
осЯзать кожей прикосновение бронзы, смотреть в чистую прозрачную воду.
‘транно манила ее всегда и гладкаЯ чешуЯ рыб. €ли, например, взЯть в руки
голубЯ и чувствовать под опереньем его живое тепло.
Ћна путешествовала. ќто более всего подходило к ее зыбкому настрою.
„олго она не задерживалась нигде -- не любила привыкать. Џривычка влекла за
собой обЯзательства, привЯзывала к деталЯм и тем портила единство целого. Ђ
ей хотелось именно целого.
Ћднажды вечером она прилегла на кушетку в гостиничном номере. ђЯдом
лежали на кресле разные мелочи, которые она решила держать под рукой.
„ень выдалсЯ безоблачный, но уже совершенно осенний. ‚ оконном проеме
темнели резкие контуры деревьев парка. ‡а ними раскинулось небо, у верхнего
краЯ окна оно было нежно-голубое и Яблочно-зеленое, а книзу цвет плавно
перетекал в оранжевый и густо-розовый. ‚месте с кронами деревьев,
прорисованными четко, до мельчайших веточек, оно казалось Японской гравюрой.
ѓэм не шевелилась, спокойно дышала. ’ам, за окном, был мир. Ђ больше не
было ничего, только вот этот час. ђовные рЯды деревьев, их уже и помыслить
невозможно с листвой -- так приостановили биенье жизни мерцающие небеса.
ЉакаЯ тайна: дышать -- и чувствовать, как дыхание медленно пронизывает
твое тело и вновь откатываетсЯ в спокойном ритме; загадочнаЯ волна, что
приходит и несет жизнь к берегам твоих легких и вновь отступает, набухает и
опадает по закону, который есть чудо и заключает в себе всю и всЯческую
жизнь. Љто отдаетсЯ этой волне, всегда будет спасен и защищен. „ыхание и
ожидание завершают любую судьбу. ‚ глубоком дыхании таитсЯ смысл бытиЯ.
‘мутные очертаниЯ оконной рамы мало-помалу проступили отчетливее,
деревЯнные переплеты как бы выдвинулись вперед на фоне света. Ќе отводЯ
глаз, ѓэм видела их все резче и Яснее.
‚незапно она сообразила: свет окаймлЯл переплеты широкой опушкой,
прежде она его там не замечала. “ нее за-хватило дух: такаЯ же опушка была и
на подоконнике, и на спинке кресла, и на уголке стула, и вокруг ковра, искры
играли на стекле; свет наполнЯл комнату, пространство было небом, комната --
светом... не тают ли контуры... о дыхание мира... о счастье вещей...
‘вет соединилсЯ с дыханием и замкнул круг. Ћба они были повсюду, их
контрасты присутствовали здесь благодарЯ им же самим и потому жили в них
тоже, а больше не было ничего.
‘иЯние попалось в плен маленькой плошки. ѓэм бережно взЯла ее в руки.
Њедленно выпрЯмилась и поднесла искристый блеск к окну. ќтот жест наполнил
все ее существо. Љакое ощущение -- поднЯть руку, целиком, до плеча.
ђасставить пальцы, обхватить ими какую-нибудь вещицу. Џоднести ее к себе,
отставить -- близкую или дальнюю. „обавить к ней другие, убрать их,
отодвинуть прочь, упорЯдочить по трепетному закону осЯзаниЯ. Ћ мистика
пространства...
Ќичто уже не было мертвым. Љто дерзнет назвать что-то мертвым лишь
оттого, что оно пребывает в покое? Љто де-рзнет сказать, что лишь движение
есть жизнь? ђазве оно не промежуточно и не преходЯще? ‚едь им выражают
умеренные чувства, разве не так? ‘амое глубокое ощущение безмолвно, и самое
высокое чувство вырастает в долгую судорогу, и восторг венчаетсЯ
оцепенением, и самое мощное движение есть... покой, разве не так? € быть
может, самаЯ живаЯ жизнь -- это смерть? Ћ экстатика вещей!

ѓэм поехала в „авос. ѓлавный врач санаториЯ представил ей кое-кого из
тамошних обитателей. „вух безобидных дипломатов, весьма заурЯдного
итальЯнца, Ѓраминту-‘олу, ђаколувну, Љинсли, ‚андервелде, ЉаЯ, нескольких
женщин -- имена плохо запоминаютсЯ.
Ѓраминта все времЯ говорила о Џуришкове. “же несколько дней, как он
исчез. Ќаверное, с женщиной, но точно никто не знает. ‚полне возможно, он
просто впал в меланхолию, а к его эскападам все давно привыкли.
—ерез час врач попрощалсЯ. Љай начал тасовать карты, здесь играли в
покер. ѓэм вышла с Ѓраминтой в соседнюю комнату, из окон которой был виден
снег. Ћна поглубже забилась в кресло, с удовольствием отдаваЯсь его
целесообразной защищенности: горизонтальное сиденье, выпуклость
подлокотников, мЯгкаЯ спинка, котораЯ ласково обнимала плечи. ‘колько любви
и фантазии потребовалось, чтобы все это придумать...
‡а стеной послышалсЯ голос ђаколувны. ЊЯгкий и просительный. …й ответил
баритон. ‘лов было не разобрать. Њинуту-другую продолжалсЯ невнЯтный диалог,
потом в пространстве пойманной птицей испуганно блуждал уже один только
женский голос.
‚ комнату быстро вошла ђаколувна. ѓлаза у нее были красные, рот увЯл.
“видев Ѓраминту, она оторопела и едва не расплакалась, но когда заметила еще
и ѓэм, овладела собой. “стало поднЯла руку.
-- џ не знала...
ѓэм не слушала ее, задумчиво сидЯ в своем кресле. Ѓраминта-‘ола
побелела как полотно, встала.
-- ‚андервелде требует денег? -- спросила она.
ђаколувна кивнула.
-- ‚ы дали их ему?
ЉнЯгинЯ покачала головой.
-- Ћн ушел?
-- „а. -- ђаколувна заплакала. Љак побитый зверек поднЯла глаза. -- Њне
было нечего ему дать, драгоценности Я продала неделю назад.
-- ‘колько он требовал?
-- ‚двое больше.
-- „о какого срока?
-- „о завтра, он все проиграл.
-- џ дам вам чек.
ђаколувна поднЯла голову.
-- ‚ы хотите одолжить мне денег?
-- Ќазывайте, как хотите. џ дам вам деньги. Џри одном условии: оставьте
Џуришкова...
ђаколувна вздрогнула.
-- Ћн русский.
Ѓраминта молчала. ‡ачем слова, если все уже свершилось; никакой эрос не
мог устоЯть перед могуществом воли, ибо волЯ холоднее и оттого последнее
слово за нею.
€з коридора донессЯ шум шагов. ђаколувна встала -- рЯдом скрипнула
дверь, -- сказала: "„авайте", -- очень мЯгким жестом взЯла чек, улыбнулась,
кивнула и вышла навстречу ‚андервелде.
Ќа щеках Ѓраминты пылали резко очерченные пЯтна. Ћна поймала
вопросительный взглЯд ѓэм и задумчиво произнесла:
-- Ѓолезнь... сражатьсЯ нет времени. ђазве за золотую прЯжку борютсЯ?
…е покупают. Љогда что-то любишь и иным способом получить не можешь -- стоит
ли отказыватьсЯ только потому, что тебе приходитсЯ это покупать? ‡ачем
окутывать все словами, они ничего не исправЯт... „а и не все ли равно...

“зкаЯ, высокаЯ собака пробежала по комнате. “гольно-чернаЯ, гладкаЯ, с
бархатной шкурой -- афганскаЯ борзаЯ. Ѓраминта побледнела. ‚ошел Џуришков,
со второй собакой, как две капли воды похожей на первую.
Ћн принес несколько книг -- какого-то давнего английского мистика и еще
два оккультистских тома. ЏоЯвилась ђаколувна со стаканом чаЯ в руке.
Џуришков тотчас встал. ђаколувна протЯнула ему руку. Љогда он склонилсЯ над
нею, ђаколувна уронила стакан, чай выплеснулсЯ Џуришкову на костюм, стакан
упал на пол и разбилсЯ. Џуришков и бровью не повел, только позвонил
горничной и извинилсЯ: необходимо переодетьсЯ.
‘екунду ђаколувна стоЯла неподвижно, потом быстро прошла к игорному
столу и завела разговор. “ Ѓраминты заблестели глаза. "Љакой мужчина забудет
такое..." -- подумала ѓэм. ‡а окнами сверкал снег, всходила луна.
Џуришков вернулсЯ веселый. ‡аговорил с Ѓраминтой, но глазами искал
ђаколувну. Ќаконец она подошла и как бы вскользь заметила:
-- ѓоворЯт, вы были с какой-то женщиной, Џуришков...
Ѓледный как смерть он неотрывно смотрел на нее. Ћна опЯть кивнула и с
улыбкой погрозила ему пальцем. Ћн прикусил губу.
Ѓраминта, притворившись, что не слышала этих банальностей, с жаром
затараторила. Ќоздри ее трепетали, под глазами проступили фиалковые тени.
Џлечи тускло светились, рот Ярко алел на оживленном лице.
ђусский почти не следил за тем, что говорила Ѓраминта. Ћна умолкла,
переменила тон. ѓолос зазвучал мЯгко, сердечно, предупредительно. Џуришков
сразу почувствовал себЯ увереннее. ќтот тон был слишком под стать его
положению, он не мог не откликнутьсЯ. ‹ицо расслабилось. ‘ам того не
сознаваЯ, он отвечал, посылал реплики в знакомое, близкое, что открылось
рЯдом. Ђ Ѓраминта, как только заметила, что он опЯть нервничает, деликатно
закончила разговор. Џуришков поцеловал ей руку и направилсЯ к ђаколувне.
’а не дала ему и слова сказать -- немедлЯ устроила ребЯчливую сцену
ревности. Ћн растерЯнно удивилсЯ, попробовал унЯть ее, все объЯснить. Џотом
медленно отступил перед этим пароксизмом. Ћна точно рассчитала и нанесла ему
удар в самое больное место. ‚ нем поЯвились холодность и нетерпение, а она
продолжала осыпать его нелепыми упреками. Ћн ничего не понимал, обиделсЯ,
снова заговорил не по-русски, а по-французски. Ќа следующий вечер им уже
владела Ѓраминта.

-- ‚се же какое это чудо -- скрипка, -- мечтательно сказала ѓэм, меж
тем как певучаЯ мелодиЯ вспорхнула над волнами струнных и долгими
каденциЯми, нарастаЯ, поднЯлась в вышину и завершилась легким выдохом
ферматы. -- Љогда звучит скрипка, кажетсЯ, что никогда не умрешь. Ќебо
становитсЯ выше, один звук -- и все границы расступаютсЯ. ‚ скрипке брезжит
оперение серой чайки. ѓде-то есть дом, и все же ты повсюду тоскливо одинок.
Џод песню скрипки можно совершить безумство... Њир преображаетсЯ -- так
чудесна скрипка... €з тебЯ словно бы кто-то выходит, величественно
оглЯдываетсЯ по сторонам, стоит рЯдом. ѓубы его шевелЯтсЯ, руки поднимаютсЯ,
он будто произносит какие-то слова, и все, что он делает, кажетсЯ
правильным. ’олько вот неведомо, кто ты сам -- "Я" или этот чужак? …сть ли
твое "Я" чужак или чужак -- это и есть "Я"? € чьи дела правильны и добры? ‚
человеке всегда так много чужого... •очетсЯ уйти прочь, куда-нибудь, куда
глаза глЯдЯт, без всЯкой цели, далеко-далеко -- так чудесна скрипка...
Љинсли молчал. …го лицо четко вырисовывалось на фоне вечера; от крыльев
носа, точно глубокие борозды, тЯнулись к углам узкого рта две складки. ѓэм
не догадывалась, что говорила не о себе и своем чувстве, не догадывалась,
что в самом деле некий призрак выскользнул из нее и завладел ею, что она
начала вечную битву полов, котораЯ ждет своего часа, затаившись под маской
увлеченности и приЯзни. Ћна смутно понимала, что это битва, хотЯ длЯ нее и
придуманы красивые имена, и что она особенно беспощадна, когда ее называют
самыми нежными именами.
ѓэм держалась непринужденно, но порой, чтобы выманить Љинсли, позволЯла
обстоЯтельствам соскользнуть в зыбь непостижности. Џо его чопорному виду она
угадывала, чт?о им движет. Ћн еще не принЯл решениЯ, делал шаг-другой, но
тотчас же стирал след и направление безобидным замечанием, которое могло
придать прорыву видимость случайности. ђонЯл слова, одно за другим, играючи
и небрежно, однако не терЯл ведущей позиции. ‘покойно сосредоточивал силы на
далеких рубежах, а когда ѓэм следовала за ним, он внезапным жестом,
неожиданным поворотом переводил игру в кулисы общечеловеческого, и ѓэм в
замешательстве умолкала. Ќо мало-помалу в ней оживали ловкость и выправка.
’ихонько брЯцали щит и меч.
‘реди разговора, который сплеталсЯ в клубок половинчатых признаний и
уступок и, оставаЯсь сдержанным и как бы анонимным, осторожно прощупывал
противника, в конце концов прозвучал исподволь подготовленный вопрос о
прежней жизни Љинсли.
Ћн только махнул рукой. € в этом жесте исчезли битвы, томлениЯ,
желаниЯ, преодолениЯ -- одним взмахом руки он стер годы.
-- ‡абыто... прошлое не имеет ни малейшего значениЯ.
ѓэм, вздрогнув, поднЯла голову -- рЯдом послышалсЯ чей-то мЯгкий голос.
Љакой-то господин подошел к столу и заговорил с Љинсли. Џоклонившись ѓэм с
рассеЯнной учтивостью человека, которого интересует совсем другое,
незнакомец сказал:
-- џ целый день провел в пути ради этого минутного разговора. Џолчаса
промедлениЯ -- и все будет напрасно. ‘лучайность человеческих обстоЯтельств
уступает порЯдку вещей. ‡асим прошу прощениЯ...
‘ Љинсли он беседовал недолго. Џотом жестом показал: "Ќу вот и все", --
и с улыбкой обратилсЯ к ѓэм:
-- ‹ишь случай -- закон, а закон всегда случаен. Ќеобычайное в конечном
счете неизменно оказываетсЯ простым, и потому нарушение некой формы,
вероЯтно, все-таки не столь серьезно, чтобы его нельзЯ было понЯть... в
любых обстоЯтельствах.
Ќемного погодЯ ѓэм спросила:
-- Љто это был?
-- ‹авалетт.

’уманным днем Љай устроил у себЯ дома праздник. ѓэм пришла туда поздно.
‚первые она говорила с Џуришковым, и прежде всего, когда он только подошел,
высоко вскинув голову, ей бросилось в глаза, что в нем есть какаЯ-то
неуловимаЯ ребЯчливость. € общительность его шла, пожалуй, от усталой
меланхолии, котораЯ не имела отношениЯ к женщинам. ќто сблизило их.
Ћчарованный ее походкой, Џуришков пошел следом. ‘обаки бежали впереди ѓэм.
Љогда она оборачивалась, они черными бронзовыми изваЯниЯми замирали на
коврах.
‚ихрем к ним подлетела Ѓраминта; она смеЯлась, но в голосе трепетал
страх. Џуришков говорил с нею ровно и учтиво. Ћна тотчас это заметила,
воспрЯнула, обратилась к ѓэм, словно забыла о русском, но, едва он сделал
какое-то движение, обернулась к нему -- несколько преждевременно -- с более
сиЯющим видом, вовлекла в разговор проходившего мимо ЉаЯ, улыбкой подозвала
ђаколувну, неприметно подтолкнула ‚андервелде к ѓэм, постепенно умолкла,
удостоверЯсь, что беседа оживилась, из-под опущенных ресниц взглЯнула на
Џуришкова, заметила, как ‚андервелде петушитсЯ перед ѓэм, и с облегчением
вздохнула.
‚андервелде пыталсЯ отсечь ѓэм от остальных. Ћтпускал замечаниЯ то с
иронией, то с мЯгким превосходством. Ћна раскусила его план и, забавлЯЯсь,
решила его поморочить. Ћн тотчас клюнул, сбилсЯ, но сделал вид, будто ничего
не произошло, и попробовал повести атаку с другой стороны. Љартинно
расположил на темной коже кресла весьма холеную руку, подпустил толику
мировой скорби, с меланхоличной миной предвкушаЯ эффект, и обескураженно
отпрЯнул, когда ѓэм выказала наивное недоумение. ђаздосадованный, что она
разгадала его трюк и не попалась в сети, он обиделсЯ и до поры до времени
разочарованно отстал.
Љ нему подошла ђаколувна. Ћн сердито фыркнул и чего-то потребовал; она
тихо ответила. ‚ дальнем конце комнаты ‚андервелде оставил ее и прошел в
игорный зал.

Џуришков разыскал ѓэм. ‚ыражение его лица напугало ее -- все чувства
разом вырвались наружу. ‘лова дождем осыпали ее, она слышала их как шум, но
смысла не понимала. ‘лишком близко подступила тьма из глубин ее собственного
существа, тьма толкалась в ладони, молила: выпусти менЯ...
Ѓраминта сообразила, что происходит. Ќо превратно истолковала
задумчивость ѓэм и уже открыла было рот, намереваЯсь устроить скандал, как
Џуришков вдруг встал, пустым взглЯдом посмотрел на нее и отошел к
музыкантам. ‚зЯл у скрипача инструмент, жестом прогнал остальных и заиграл.
‚ этот миг у Ѓраминты-‘олы забрезжила догадка, что времЯ ушло и все
теперь бесполезно. Ћна понЯла: ѓэм не виновата, и никто не виноват... Ћна
мучительно закашлЯлась, а когда поднЯла голову, на нижней губе алела каплЯ
крови. Ѓраминта пошла прочь и до последней секунды не сводила глаз со
скрипки Џуришкова.
Њузыка заполнила комнату степью, пустыней и ветром. ‘вечи потускнели,
смуглые женщины жалобно причитали у завешанного шатра, ночь поглотила все
грезы и мечты, блекло светила луна над призрачно мерцающими равнинами. €
поднЯлись ветры, Ћрион грозно стремил свой путь по небосводу, кружились
хороводом звезды, ночь раскололась.
ѓэм зЯбко поежилась. –епочки мыслей рвались, сиротливый исчезал вдали
берег вещей и свЯзей. “ровень понЯтий и слов опускалсЯ; и в первозданной
глубине оставалось одно-единственное -- бессознательнаЯ, растительнаЯ,
животнаЯ жизнь. ЃеспредельнаЯ власть мирозданьЯ. Џослед-ним пределом всегда
было лоно -- не чело. €бо лоно плодородно; оно землЯ и жизнь.
ѓэм вдруг постигла суть женской бессловесности. ђечь и мысль
принадлежали мужчине. Ђ женщина рождена из безмолвиЯ. Ћна живет в чужом краю
и всего лишь выучила тамошний Язык; родным ей он никогда не был. Ћна
поневоле переводит свое сокровенное в понЯтиЯ, которые не отвечают ее
сущности, ибо принадлежат они мужчине. Ћна пытаетсЯ изъЯснитьсЯ -- и всегда
тщетно. Ќикогда мужчине ее не понЯть.
‘мутно вырисовывалсЯ удел женского бытиЯ -- обращение к толкователю:
скажи ты, чт?о во мне, Я говорить не умею... ‚ечнаЯ покорность, вечнаЯ
ненависть, вечное разочарование.
ѓэм чувствовала, как все это неудержимой волной вскипает в душе. € все
же старалась обуздать эту волну, судорожно подбирала понЯтиЯ, но они не
годились; она искала слов, но слова ломались, как чужие ключи в замках
запертых дверей, она мучительно пыталась высказать ќто, хотЯ бы только
помыслить, но ќто неумолимо ускользало, беззвучно увертывалось, фантомом
уходило прочь сквозь Ячейки мыслей... ЋбескураженнаЯ немотствующей магией
своего пола, от которой не было спасениЯ, она блуждала по комнатам и
наткнулась на ђаколувну -- с заплаканными глазами та сидела в углу.
‘естринское чувство разорвало темное кольцо. ѓэм обнЯла за плечи
усталую женщину, прижалась лицом к ее холодной щеке и -- дыхание к дыханию,
всхлип к всхлипу, без меры, без удержу -- истаЯла в теплых, облегчительных
слезах.
Џуришков отложил скрипку и обнаружил, что осталсЯ один. Ћтрешенно глЯдЯ
по сторонам, он попыталсЯ взЯть себЯ в руки, потом медленно разломал
инструмент и вышел на улицу, на ледЯной ветер, который, оскалив зубы, висел
в телеграфных проводах.

„ва днЯ спустЯ в „авос приехал Љлерфейт. Ћднажды вечером он поЯвилсЯ у
ѓэм, когда у нее был и Џуришков. Љлерфейт сразу понЯл, как нужно поступить.
Ћн принЯлсЯ восхищатьсЯ собаками, но прежде всего "обезвредил" русского --
заговорил с ним оживленно и снисходительно, хотЯ и не обидно, навЯзав ему
тем свое превосходство.
ѓэм спросила, как он поживает. ‚ ответ Љлерфейт коротко и забавно
живописал кое-какие приключениЯ на Ѓалканах, вечер в Ќормандии, повел речь о
своих полетах, уже совершенно по-деловому, с подробностЯми, и достиг своей
цели -- напомнил о перелете в ‹уксор, не обмолвившись о нем ни словом.
Џеред ѓэм вновь раскинулась пустынЯ, пыль песков, вдали искрЯщаЯсЯ
золотом. “рчали пропеллеры, потрескивали плоскости.
Љлерфейт чуть тронул прошлое -- ровно настолько, насколько это было
необходимо длЯ созданиЯ легкого эскиза, с беглой серьезностью коснулсЯ
неотвратимого трагического конца (он произнес это слово) и набросал
блистательные фантастические дворцы грЯдущего. ‡атем мало-помалу добавил
перспективы, показываЯ, что лишь солиднаЯ материальнаЯ основа ограждает от
фатальных последствий авантюризма; высочайшее наслаждение испытываешь, когда
препЯтствуешь соприкосновению бытиЯ с этой жизненной сферой и таким образом
низводишь до ремесла то, что должно оставатьсЯ предельно свободной игрой.
Љак ни странно, именно неуловимый дурман безудержности требовал укоренениЯ в
упорЯдоченных обстоЯтельствах и даже более того -- сильного ощущениЯ этой
укорененности, ибо иначе невозможны ни глумление над самим собой, ни
изысканнаЯ ирониЯ. Ђвантюрист без опоры в обществе всегда только бродЯга,
которому не дано так сильно чувствовать свое "Я", потому что в себе самом он
не несет ни зеркала, ни противоречивости. Ђ цель как раз в том и состоит,
чтобы ощущать себЯ, сильного и полного энергии, постоЯнно, во всем. ’олько
имеЯ под ногами надежную опору, можно далеко прыгнуть. Љлерфейт легко и
убедительно доказал все это женщине, которой никак не обойтись без мужчины,
ведь он длЯ нее опора, причем не без определенной гражданской защиты, не без
определенной корректной прЯмолинейности, этого несущего столпа причудливо
выстроенного хода бытиЯ, не без формального брака.
Џосле такого заЯвлениЯ Љлерфейт сразу сменил тему, осведомилсЯ о планах
ѓэм и спокойно обсудил их с нею. Љогда она наугад назвала ђим, он предложил
Ќеаполь, раскритиковал ђим как город скучных показных
достопримечательностей, затем неожиданно заговорил с необычайной
проникновенностью, пошел на штурм и после нескольких общих фраз внезапно
предложил ѓэм стать его женой.
Ќесколько секунд он ждал ответа. —уть наклонилсЯ вперед, заглЯдываЯ ѓэм
в лицо. Џотом спокойно встал и направилсЯ к двери.
ѓэм позвала его обратно, когда он был уже в передней. Ћна улыбалась.
-- Ћтчего вы уходите?
Љлерфейт резко взмахнул рукой:
-- ‚ы любите безотрадные ситуации?
ѓэм медлила с ответом. Ћн догадалсЯ, что она хочет сбить его с толку,
остановилсЯ, ни о чем не спросил и, не позволЯЯ себе бесцельных движений,
расслабил только непроницаемо сдержанное лицо. ѓэм указала на кресло.
Љлерфейт бросилсЯ на сиденье. "Џочему он не может просто сесть?" -- подумала
ѓэм и поблагодарила его за предложение. €з осторожности он продолжал
молчать. ‹юбое слово было опасно.
ѓэм легонько шевелила пальцами, будто колебалась. Ќо он чуЯл здесь
ловушку. ‹овко и просто она поставила его перед главным вопросом: почему?
Ћднако Љлерфейт уже решилсЯ. ‡авуалированно дал понЯть, что, как ему
кажетсЯ, она понимает его правильно. ѓэм по-прежнему задумчиво шевелила
пальцами, и в тот же миг он сообразил, что спасет его только стремительный
напор.
Љлерфейт словно бы осторожно отступил и деликатно обошел этот вопрос.
ѓэм не отстала и задала его снова. Љлерфейт притворилсЯ, будто в
нерешительности ищет выхода. Љак и ожидал, она преградила ему путь. €
мало-помалу, словно уступаЯ ее настойчивости, он объЯснил, что в создавшейсЯ
ситуации считает долгом чести устранить неблаго-приЯтные длЯ нее жизненные
обстоЯтельства, возникшие безусловно по его вине, и потому готов
предоставить ей такую же опору, какую она имела прежде.
Љроме того -- он смотрел ѓэм прЯмо в глаза, -- длЯ него это не только
долг, напротив, даже если б никакого долга не было, он поступил бы сегоднЯ
точно так же.
’рюк удалсЯ. •отЯ предложение было серьезное, ѓэм на миг поверила, что
у Љлерфейта нет никаких иных обЯзательств, помимо тех, о которых он говорил.
‡аключительнаЯ фраза лишь подкрепила эту уверенность.
Ќо затем она подумала о том, как издалека он начал, чтобы прийти к
своей цели, и опЯть развеселилась. Ћн, вновь обретЯ уверенность, подхватил
ее шутливый тон и сказал, что рад видеть в ней такую свободу от
предрассудков, хотЯ она несомненно согласитсЯ, что его рассуждениЯ были не
лишены некоторой доли вероЯтности.
“же уходЯ, он вскользь обронил, что никогда не получал столь
безукоризненного отказа.
-- Ћтказа? -- с торжествующей насмешкой повторила она.
-- Ѓыть может, Я предвосхитил событиЯ, поскольку, вообще-то, ожидал
такого результата... -- отпарировал он, но все-таки не удержалсЯ и спросил:
-- ‚ы были так веселы... ‡начит, другой?
Ћна широко улыбнулась:
-- „ругой? Ќикогда... вы всегда сами...

Љогда все собрались в гостинице, пришел посланец от Џуришкова. Ћн
просил ѓэм подарить ему несколько минут. Џосланец сообщил, что врач ожидает
конца. ѓэм тотчас поспешила туда.
ЊаленькаЯ настольнаЯ лампа бросала мЯгкий отсвет на постель, подле
которой лежали собаки. Љогда ѓэм поЯвилась на пороге, одна из них встала.
‚рач легонько кивнул и вышел из комнаты. ѓэм наклонилась над умирающим.
ирокое пальто соскользнуло с ее плеч на собак. Ћна была в вечернем платье,
будто шла на бал.
‚ комнате царила свинцоваЯ тишина. Ќи один звук не проникал внутрь.
—асы остановили. ‚ремЯ кануло в небытие. ‘уществовало только желтоватое лицо
в подушках.
Ћдно лишь это лицо еще жило. ’ени, скользившие по впалому лбу, среди
мертвенного безмолвиЯ комнаты внушали такой ужас, что, когда этот лоб
подрагивал, ѓэм чудилось, будто вокруг беззвучно реют исполинские крыльЯ.
Њедленно, несказанно медленно рука на одеЯле начала сжиматьсЯ. ѓэм
болезненно ощутила это движение. …й показалось, будто все бытие зависит от
того, достанут ли пальцы до ладони, и она облегченно вздохнула, когда они
наконец сомкнулись. Љровь стучала в ее висках, плечи вздернулись под тонкими
бретелЯми, и внезапно к глазам волной прихлынула нежность.
Ћна погладила стиснутую руку и подумала, что никогда и ни от чего не
бывала так счастлива, как вот от этого: от прикосновениЯ ее живой, теплой
кожи ладонь Џуришкова вновь раскрылась, пальцы распрЯмились, нехотЯ,
рывками, но все-таки, и лежали теперь спокойно, длинные и бледные.
ѓэм встретилась с Џуришковым глазами. •отЯ ѓэм говорила себе, что он
уже не видит ее, она чувствовала на себе грозный взглЯд. ќто было выше ее
сил. Ћна осторожно подсунула узкую подушечку под голову умирающего. Ќа его
губах словно бы мелькнула улыбка.
Ќесколько часов -- и эти губы окоченеют. ‹об остынет. ‘ейчас под ним
еще пульсирует кровь, еще роЯтсЯ мысли, торопливо, точно беспорЯдочные снопы
света, бегут по приливным водам, которые, медленно поднимаЯсь, скоро
перехлестнут через плотины духа. ‚ихри телесной энергии собирались в
непостижном хаосе распада.
Ќеудержимо поднималсЯ прилив, все выше, выше. Ќо над распадающейсЯ
структурой сознаниЯ, над ищущими поддержки прожекторами инстинктов, над
последней схваткой воли к жизни и жадно вздымающегосЯ прибоЯ играли
пурпурные и синие огни сполохов горЯчечного бреда, они озарЯли вырастающие
вокруг призрачные фигуры, за-слонЯли кошмар отравного кровавого прилива
миражами давно разрушенного, давно забытого, давно умершего.
ђазмыты последние дамбы, порваны все узы. ‚ сумбурной мешанине ворохом
всплыли разнородные событиЯ, сплетаЯ в клубок пережитое, желанное и смутное,
-- раннЯЯ весна над плакучими березами, девичьЯ головка, запах родины...
Ярко освещеннаЯ рулетка, морозное утро на стальных стволах пистолетов,
женские лица, неописуемаЯ кантилена флейты, цветущий дрок у постели,
цветущий желтый дрок у низкой постели, его постели, он врастал в нее,
постель прорастала дроком, тонула, землЯ поглощала ее, крик из-под
занавесей, землЯ давила, душила... губы дрожали, беззвучно, немо сыпались
слова через порог губ, тело корчилось, что-то настойчиво просилось наружу,
билось в горле, хрипело, собирало силы, в смертном страхе боролось за
спасение. ѓэм что-то лепетала, хотела помочь, помочь, кричать, вечно
кричать... как вдруг что-то Явилось в комнате -- поступь скольжениЯ, шорох
руки... стены выгнулись, двери провалились внутрь, потолок врастал в
помещение, взбухаЯ змеистыми контурами, призрачные звери гурьбой хлынули из
углов, мир стонал в безыменной судороге, чудовищно гремел безмолвный вопль
этой груди, ѓэм рухнула на пол, впилась ногтЯми во что-то мЯгкое,
податливое, сжалась в комок, в ужасе ждала кошмара, разлома, свистЯщего воЯ,
предела...
€ тут тело Џуришкова обмЯкло. ‚ глазах возникло что-то стеклЯнистое,
мутно-прозрачное, непостижное... потом судорога зрачков отпустила, грудь
опала, и с тЯжким вздохом воздух вышел из легких.
Љогда ѓэм осмелилась глЯнуть по сторонам, она обнаружила, что полулежит
на ковре, крепко прижав колено к кровати. ђукой она, сама того не сознаваЯ,
вцепилась в одну из собак. € задушила ее. ‘обака бессильно вытЯнула лапы.
ѓэм устало поднЯлась. ‚о рту пресный вкус крови. ‘пина точно
переломаннаЯ. Ћпершись на кровать, она неотрывно смотрела на Џуришкова.
—ерты его лица заострились. Њертвые, чужие борозды пролегли по щекам. “
крыльев носа сгущались тени. Љожа поблекла.
ѓэм уже не узнавала его. ’ам, на постели, было что-то беспредельно
чуждое, оцепенелое, жуткое, что-то, повергавшее в ужас ее живое и теплое
существо. Ћна трЯхнула головой, раз, другой, третий, шагнула ближе, чтобы
закрыть остекленелые глаза. Ќо в отсвете лампы под полуопущенными веками
мерцал странный, недобрый огонек, точно в белках отражалось пламЯ, точно в
остывающую жизнь уже вторгалсЯ распад, точно уже повеЯло смрадным запахом
тлена, точно подо лбом уже расползалась гниль... и вдруг молнией блеснуло
осознание: он мертв! -- ѓэм отпрЯнула, бросилась вон из комнаты, даже не
заметила спешащего навстречу доктора, опрометью, не оглЯдываЯсь, выскочила
за дверь, пробежала вниз по лестнице, мимо портье, в свой номер, упала на
постель и лежала так до утра. Џотом добрела до окна. €з серых далеких
сугробов иглой вырывалсЯ пронзительно-зеленый свет. ќта картина запомнилась
ей навсегда.

Љлерфейт словно забыл о ѓэм. Ќенароком подвернулась Ѓраминта-‘ола. € он
почти небрежно завладел ею, а она не сопротивлЯлась. ЌеЯсности прежней жизни
не давали ей составить четкую картину. ’о, что когда-то могло стать
спасением, вернуть насыщенность бытиЯ, теперь только ускорЯло распад.
‘ ‚андервелде у Љлерфейта произошла резкаЯ стычка. Ћн опрокинул игорный
стол, открыл карты и продемонстрировал всем крапленый туз противника. ‚ тот
же вечер ‚андервелде уехал.
ѓэм не обманулась выходками Љлерфейта. Ћн действовал открыто и больше
не пыталсЯ напускать туману. ‚ тот первый раз они коснулись прошлого, но в
ходе разговора ему стало Ясно, что говорить о чем-то -- уже означает
оставить это что-то в прошлом, и внезапно он понЯл, что это конец.
Љонец подошел неприметно, без борьбы, но так необратимо, что даже его,
Љлерфейта, энергиЯ более не сопротивлЯлась, а принЯла случившеесЯ как закон.
ѓэм любила в нем готовность к действию, вечную бдительную
настороженность, любила силу его желаний и напрЯженную сосредоточенность.
…го несгибаемаЯ волЯ умела покорЯть. Ћднако лишь на времЯ, не навсегда.
Џотому что он не вторгалсЯ как повелитель в ту потаенную область, где был
приют и единственное царство женщины. Ћн притЯгивал к себе, но не
завоевывал. ‹овко, сноровисто пробивал узкий подход, завораживал своей
гибкой последовательно-стью, но у самых ворот терпел поражение. Ѓыл слишком
напрЯжен и оттого не мог выдержать до конца. Џоследнюю дорогу способна
отыскать лишь естественность.
Љлерфейт задумчиво смотрел в пространство. Џосле его ухода ѓэм ощутила
вокруг себЯ одиночество, длЯ которого у нее не было имени. —еловек всегда
одинок. € любовь тоже бегство. Љровь не давала ответа -- давала лишь чувство
защищенности. Ќо загадочным образом ѓэм продолжала прЯсть вопросы. Ќе в
праматеринском ли -- завершение всЯкой любви? Ђ материнство -- не есть ли
оно начало и конец?..
ѓэм захлестнуло желание ощутить подле колен жаркое тепло жизни, детский
рот, который неловко произносит первые слова... †ить дальше и прогнать все
вопросы и одиночества -- ребенком.
‚ этом было свершение и желаннаЯ цель. ‘троптивое бытие унималось,
распутывалось, выравнивалось, обретало Ясность, определенность и первородную
основу. ‡авЯзывалось в становлении узлом и получало направленность и смысл.
Џреображалось в служение.
ђЯдом с этим все остальное было -- отречение и бесплодный пустоцвет. €
все же ѓэм знала, что должна через боль и страдание пробитьсЯ гораздо выше,
только тогда она обретет себЯ. Џусть даже она будет раздавлена, вместо того
чтобы в душевном покое достичь очищениЯ, -- иного пути у нее нет. …й был
в?едом лишь закон бескрайних просторов и безбрежных морей, и она безоглЯдно
следовала ему.

III
‚ ‚енеции ѓэм поселилась на Љанале-ѓранде. Љаждую ночь под ее окнами
проходила гондола. Љогда она удалЯлась и плеска весла уже не было слышно,
мужской голос пел умбрийскую серенаду. ‡вуки волнами скользили по воде --
медлительными переливами эхо то откатывалось, то наплывало, словно теснина
стен и потока пленила торопливые звуки, навЯзываЯ им медленный ритм вод.
ЃлагодарЯ этому редкостному резонансу голос казалсЯ неземным и
призрачным. ‘ одинаковым успехом он мог идти и из воздушных высей, и из
волн. Љогда песнЯ затихала, ѓэм тоже садилась в гондолу и велела грести по
каналам. ‘вет фонарЯ спешил впереди лодки. ЋцепенелаЯ тьма оживала под ним
и, теплаЯ, красноватаЯ, набегала на плывущую лодку. Љаменные гербы
взблескивали красками, чудилось, будто резные двери вот только что тихо
затворились, -- в отпрЯнувших тенЯх за озаренными светом колоннами мелькали
давние кавалеры, звенели шпаги... ‚ неверном сиЯнье искрилась окаменевшаЯ
греза ‚озрождениЯ.
Џозади гондолы мрак тотчас смыкалсЯ. Џростор стЯгивалсЯ, свет иссЯкал,
блеск тускнел, тепло умирало. ’ам вновь воцарЯлась тьма; ширококрылой
летучей мышью она догонЯла лодку, собирала отнЯтое светом и предавала
безликости ночи.
Ќеодолимость этого фантома внушала ѓэм страх. Ћна поднимала фонарь,
направлЯла на корму и прикрывала так, чтобы свет падал на воду узким лучом.
’огда призрак, неуклюже хлопаЯ крыльЯми, отставал, скрывалсЯ в тени дворцов.
Ќо стоило только опустить фонарь, как он ЯвлЯлсЯ опЯть и следовал за челном.
Љогда ѓэм уже была готова сдатьсЯ, над крышами поднималась луна и все
преображала. Ћна освобождала мрак от приземленной тЯжести, и тот вдруг
воспарЯл. ‘еребрЯный лунный эфир тысЯчами тончайших нитей струилсЯ с небес,
упразднЯЯ силу тЯжести. Њассивные глыбы дворцов оборачивались изысканной
филигранью; колонны покоились на воде, дома тихо плыли, точно ковчег
ѓосподень. ”асады мерцали; узкаЯ полоска на грани вод и камнЯ становилась
коромыслом весов, которое держало в равновесии озаренное луной и отраженное
в воде. Џорой, когда откуда-нибудь из-за угла налетал ветер, мимолетный,
неопределенный, все легонько колыхалось -- и вновь покой.
Џод арками мостов лоскутьЯми лежали обрезки ночи. ‚ них гнездилось
тепло, обвевало кожу приЯтной прохладой. ‚ оконных арках испуганно и дерзко
тулились на поверхности мрака бледные отсветы, словно кокотки перед судьей.
Ћт все более Яркого отблеска крыш и вод небо светлело, было как
прозрачный опал. € оттого все вещественное как бы развоплощалось.
„аже мысли преображались в чувственные впечатлениЯ, которые, будто
стайки жаворонков, поднимались к небу и уже не возвращались. ‚се новые и
новые стайки выпархивали из ладоней, устремлЯлись прочь, ибо их не
сдерживала формирующаЯ хватка духа.
‘обственные очертаниЯ и те едва ли не таЯли; серебрЯнаЯ кайма уже
сплетала вещественность руки с трепетным воздухом. Ќа коже угадывалсЯ
блеклый налет. …ще немного -- и человеческое разлетитсЯ прахом в очередном
порыве ветра, который сейчас устало спит на ступенЯх.
Ћщущение времени исчезало; удары колокола были звенЯщим воздухом, а
вовсе не предостережением бренности. „невнаЯ путаница подсознательно
складывалась в благосклонное зрелище, навеЯнное расплывалось,
прочувствованное нарастало вокруг Ядра и, как железо к магниту, тЯнулось к
полюсу, который лежал в потусторонности.

Ќесколько раз ѓэм казалось, будто на улице среди встречных прохожих
промелькнул Љинсли. ќто вновь напомнило ей о последних неделЯх, когда она
медлила, желаЯ уйти от решениЯ, которое меж тем созрело само собой.
’ак что после отъезда из ‚енеции недолгие остановки в Џарме и Ѓолонье
были легким самообманом. ѓэм знала, что пойдет к Љинсли.
Ћднажды вечером она долго сидела на террасах в ѓенуе и смотрела на
море, которое широкой дугой опоЯсывало город. ђЯдом с нею накрашенные
женщины ели мороженое и тараторили резкими металлическими голосами. Љогда в
густеющей ночи скрипач заиграл романс, ее вдруг захлестнула нежность, и на
глаза навернулись слезы.
‘овсем Я размЯкла, подумала она, чувствуЯ себЯ будто в паренье над
лугами. Ќа нее подействовала не сентиментальнаЯ мелодиЯ. Њожет статьсЯ,
просто ритм ее пути четко и по-новому обозначилсЯ в сонате ее жизни; может
статьсЯ, то было внезапное осознание грЯдущего, которое ждет впереди; а
может статьсЯ, запоздалаЯ волна вынесла наверх заглушенную растроганность
давно минувшего днЯ, и та объЯла ее теперь беспричинно, но тем более нежно и
ласково. ѓэм не знала, в чем дело; все ее существо стремилось к назревающей
развЯзке: искать себЯ, потерЯть и преодолеть в неведомом будущем, которое,
поскольку она женщина, должно иметь имЯ и быть соединено с неким человеком
-- с Љинсли.

ѓород осталсЯ за кормой парохода. ум порта стих, подул ветер. Ѓерег,
точно мЯтаЯ монашескаЯ рЯса, долго висел над водой. Ѓезлюдье, только высоко
на горе виднелсЯ пастух-козопас. ЌедвижнаЯ фигура на окоеме, и на плечах у
нее древние небеса.
Џотом день за днем вокруг шумело море. Ќизкие острова в зеленом
убранстве, с белыми домами, ползли мимо парохода, тонули в золотистой дымке.
Џлавучие и наземные маЯки окаймлЯли вход в ‹а-Џлату, песчаные косы замедлЯли
плавание, но вот наконец впереди открылсЯ рейд Ѓуэнос-Ђйреса.
ѓэм страдала от сухого ветра. Љинсли предложил ей поехать в глубь
страны, где были его имениЯ. Ќекоторое времЯ их путь лежал параллельно
железной дороге на ђосарио, потом они пересекли ее и свернули на восток. Ќа
следующий день им встретилсЯ табун мустангов. Ќа них было клеймо Љинсли, эти
лошади принадлежали ему.
Ќо ехали они еще несколько дней. Ћткрытые всем ветрам холмы поросли
ежевичником; песчаные низины между ними тЯнули вдаль свои щупальца. ‘тепнаЯ
трава стала выше. Љакое-то времЯ рЯдом с машиной скакали пастухи-гаучо,
потом они свернули в сторону, метнув в воздух свои лассо. …два ли не целый
час над машиной парил орел, как бы зависнув на одном месте. Џод вечер они
увидели серый отблеск солончаков, потом вдоль дороги, мало-помалу
расширЯЯсь, зазмеилось узкое взгорье с густым ольшаником. Љак-то вдруг
впереди возникли низкие постройки. Ќочь гудела, словно пчелиный рой, когда
автомобиль скользнул в лощину, где была расположена ферма.
Ќавстречу с лаем высыпали собаки, принюхались и завыли так, что воздух
кругом затрепетал от этого воЯ. ‚ышли с фонарЯми служанки, кликнули собак и
засуетились, за-сновали туда-сюда. Џсы никак не унимались, они узнали Љинсли
и скакали вокруг. ‘тараЯ нЯнька во все глаза смотрела на него, похлопывала
по спине. Џотом глЯнула на ѓэм и рассмеЯлась. Ћна вскормила Љинсли.
Љ ним торопливо протиснулсЯ управлЯющий, о чем-то быстро заговорил. Ќо
Љинсли локтем отодвинул от себЯ всех и всЯ, подхватил ѓэм на руки и под лай
собак и радостные возгласы унес ее в дом.
‡а ужином нЯнька, подаваЯ на стол, без умолку болтала. Љинсли слушал,
не перебиваЯ. ѓэм чувствовала себЯ отстраненной и чужой. Ћна догадывалась,
что долгие годы, прожитые бок о бок, даже и неравных людей соединЯли узами,
которые порой были прочнее всего остального. Љинсли казалсЯ ей одновременно
и более чужим, и более близким. ќто новое окружение было неотъемлемо от него
-- не фон, который подчеркивал контраст, но хорошо пригнаннаЯ рама.
Џотому-то он тотчас занЯл свое место среди этой новизны -- новизны длЯ нее,
-- вошел туда целиком и полностью; не возвысилсЯ, но как бы расширилсЯ
благодарЯ окружению, которое поддерживало и скреплЯло его существо.
ђЯдом с ѓэм сидел пес Џуришкова. Ћн льнул к ней и испуганно поглЯдывал
на дверь, когда собаки на улице поднимали лай. ‘таЯ встретила его враждебно.
Ћн бросилсЯ наутек, на бегу внезапно обернулсЯ, в мгновение ока порвал горло
ближайшему преследователю, а потом черной молнией метнулсЯ во двор -- к ѓэм.
Ћна крепко прижимала пса к себе, когда он вздрагивал. Ћн был чужак, как и
она.
‡а оконными сетками жужжали москиты. ЊолоденькаЯ служанка из племени
чино подоткнула сетку над кроватью ѓэм, погасила свет и, скрестив руки, на
прощание что-то невнЯтно пробормотала. ѓэм мгновенно уснула.

Ќа следующий день они с Љинсли верхом отправились на пастбища. ѓаучо
рассказывали о гевеЯх у реки и о сборщиках каучука, с которыми у них
случилась драка; о таинственных индейцах, которые Якобы жили в лесах; о
странном свете, который в безлунные ночи блеклой угрозой висел над степью.
Џотом сказали, что Њак непременно должен что-нибудь сыграть. ќтот Њак был из
них самый младший. Ќо он взглЯнул на ѓэм и объЯвил, что на гитаре порваны
струны.
Џодскакал какой-то всадник, уже издали крича, что хозЯину трактира
привезли бочку бренди. ум поднЯлсЯ невообразимый. ‚се кричали наперебой и
свистом подзывали лошадей. Ђ потом галопом помчались в трактир. „о места
добрались через час. ‘онный дом вылупилсЯ из-за деревьев. ѓаучо застучали в
окна и двери -- немного погодЯ из окна в нижнем этаже высунулсЯ ружейный
ствол, а за ним настороженнаЯ физиономиЯ. ѓаучо заарканили ружье, требуЯ
немедлЯ впустить их в трактир. •озЯин успокоилсЯ, захлопнул окно и отпер
дверь.
ѓэм и Љинсли отправились дальше. ‡авеса тьмы сомкнулась у них за
спиной. ѓлухо цокали копыта, и отзвук скачки доносилсЯ откуда-то снизу,
точно подземные кастаньеты. Ќаконец Љинсли остановил коней; они спешились,
легли в траву и припали ухом к земле -- несчетное множество шумов и шорохов,
то близких, то далеких: степь говорила. Ќезримые стада спешили куда-то в
ночи.
Љогда они, ведЯ коней в поводу, зашагали дальше, в лицо резко ударила
духота, она словно крепко вцепилась в землю и теперь набрасывала на них
коварные сети, стараЯсь притЯнуть к себе. ‹ошади забеспокоились, начали
пританцовывать. ‡ной набирал силу, болотной жижей липнул к дыханию и нехотЯ,
медленно заползал в легкие. Ќа горизонте клубились тучи, луна вдруг пропала.
‘ернисто-желтый свет промелькнул над степью. Џотом блеснула зарница, и среди
внезапной тишины глухо заворчал гром. ‚ неистовой призрачной скачке
промчалсЯ табун мустангов, повернул, рассыпалсЯ и, словно в замешательстве,
опЯть сбилсЯ в кучу. ѓэм почувствовала на затылке жаркое дыхание. Њаленький
жеребенок пугливо припал к ее шее влажными ноздрЯми. •олка у него трепетала,
он дышал часто и возбужденно, прЯнул назад, замер и, фыркнув, отскочил.
‚ерховые лошади начали вставать на дыбы, грызть удила и запрокидывать голову
-- сдержать их удавалось лишь с большим трудом.
€ тут вспышка молнии распорола тЯжелые тучи. Ћглушительно грЯнул гром.
-- ‚ седло! -- крикнул Љинсли ѓэм.
Љони рванули с места в карьер. Џонизу, над самой травой, пронессЯ
ветер, закружилсЯ ураганными вихрЯми, хлестнул в лицо пылью и мелкими
камешками. € ринулсЯ вдогонку за лошадьми, которые безумным галопом летели
вперед -- вытЯнутые струной спины, воплощенное бегство от гибели. ‘лепЯщие
молнии кромсали небо. Љолдовским огнем вспыхивали пламенные стены, а между
ними полыхали струи синего блеска. Џод бешеными ударами исполинских топоров
небесный купол трещал и разваливалсЯ, молнии вспарывали огромные жилы
бесконечности, в мифической битве с ночью, котораЯ снова и снова поспешно
затЯгивала разверстые раны бархатом тьмы.
’абун мустангов сгрудилсЯ вокруг дерева, дыбЯсь, вращаЯ глазами, в
которых жутко мерцали белки. ‘амые могучие жеребцы кольцом обступили
остальных. ‡ащищаЯсь от опасности, они били копытами и хватали зубами
воздух. †еребЯта находились внутри кольца взрослых лошадей.
Љонь ѓэм стремительно бросилсЯ к табуну. ‚ следующий миг ѓэм оказалась
одна в толчее фыркающих животных. ‚ свете молний вокруг поблескивали гладкие
спины испуганных мустангов, точно волны бурного морЯ. Ћна подобрала ноги
повыше, чтобы ее не раздавили, и резко дернула поводьЯ. Ќо кобыла уже не
слушалась. —уЯ запах необъезженных собратьев, она просто обезумела -- с
ржанием вставала на дыбы, пыталась сбросить наездницу.
Љинсли увидел ѓэм в гуще табуна и, с силой хлестнув своего конЯ
плеткой, устремилсЯ на выручку. Љакой-то жеребец куснул его за руку. Ћн
ударил его револьвером промеж глаз, осадил конЯ и поскакал в объезд табуна,
чтобы добратьсЯ до ѓэм с другой стороны.
Џервые капли дождЯ зашлепали по земле. Ћт спин взмыленных мустангов
повалил пар; запах был горЯчий, мощный, крепкий и томительный -- буйнаЯ
лихорадка течки и смертельного страха, проникавшаЯ в кровь и сметавшаЯ
всЯкую мысль и логику.
‚незапно степь поднЯлась и вспыхнула, небо обрушилось в бесконечную
Ярь, мир брызнул клочьЯми и, пылаЯ, канул в бездне света -- в дерево ударила
молниЯ. ’абун рассыпалсЯ. Ќесколько мустангов дергались на земле. „ерево
ослепительным факелом пылало над обломками творениЯ. ѓэм опомнилась, когда с
шумом хлынул ливень; белаЯ пена от взмыленной кобылы висела в ее волосах. ‚
ней вдруг вскипело неистовство, захлестнуло все ее существо. Ѓросив поводьЯ,
она крепко обхватила шею лошади, котораЯ, как безумнаЯ, летела куда глаза
глЯдЯт, гонимаЯ чудовищным ужасом. ЏрижимаЯсь лицом к гриве, ѓэм была зверем
и стихией, гонкой, кошмаром и исступлением.
‚переди сверкнула молниЯ -- перепуганнаЯ кобыла повернула. Љинсли
направил своего конЯ наперерез, чтобы перехватить ее. Ќо кобыла не узнала
хозЯина, прЯнула в сторону. ЃешенаЯ скачка продолжалась. •рипло дыша, лошади
скакали бок о бок, люди кричали друг другу какие-то неразборчивые слова,
тонувшие в реве бури.
Њогучим рывком Љинсли бросил своего конЯ к кобыле, схватил поводьЯ, на
полном скаку выдернул ѓэм из седла, прижал к себе и от избытка чувств долго
кричал в ночь и бурю, пока взмыленный жеребец, сломленный усталостью, не
остановилсЯ в потоках дождЯ и оба они, судорожно цеплЯЯсь друг за друга,
наконец не ощутили под ватными ногами степную почву.
Љогда ливень кончилсЯ и над землей опЯть засиЯла луна, Љинсли бережно
устроил спЯщую женщину в седле впереди себЯ и поехал домой, а она даже не
проснулась.

‡ной неподвижно висел над фермой. ѓэм подставила руки под струи
фонтана. Џрохлада манила чистым дыханием, словно могла проникнуть в
структуру ее тела и заставить блаженную вЯлость клеток обернутьсЯ текучей
стихией. Џогруженные в воду, руки обретали собственную жизнь. ’очно какие-то
диковинные существа, бледные и робкие, виднелись они на фоне зеленого дна.
‘умерки выползали из глубины источника.
€з лесу пришли мужчины. Џодстрелили шиншиллу и рыжего волка. ‘обаки
заволновались, теребЯ добычу. ‘реди гула голосов зазвенел теплый смех,
счастливый, гортанный и мЯгкий, -- молодаЯ женщина бежала навстречу мужу,
который вернулсЯ с плантаций. ЌЯнька не закрываЯ рта тараторила о пумах и
зорро1, подстреленных за последние месЯцы, и с ужасом показывала рукой в
сторону лесов: мол, иной раз ночью Ягуары к самой ферме подходЯт. Џотом
шумнаЯ толпа разбрелась по домам.
ѓэм пошла дальше в степь. ‡аурчали лЯгушки -- будто призрачные монахи
забубнили литургию. ‘ жалобным щебетом проносились мимо стрижи. Њеж деревьев
в прихотливой игре порхали летучие мыши. ’олстые мотыльки внезапно
поднимались из травы, жуки взблескивали среди былинок, меланхолично
покрикивали камышовки, металлом звенели цикады. курой дикого зверЯ пахли
акации.
Љогда подошел Љинсли, ѓэм без слов медленно обнЯла его обеими руками,
словно не хотела больше отпускать. Њолча прильнула к нему, закрыла глаза.
Љак это сродни смерти, чувствовала она, это высвобождение и излиЯние в
другого, это отречение и смирение перед собственной покорностью, эта упрЯмаЯ
жажда проникнуть в чужое "Я" -- ласковаЯ смерть от любимой руки...
ЌекаЯ мысль Явилась из давних дней, когда она порой ловила себЯ посреди
какого-нибудь движениЯ -- взмаха руки, шага; она словно бы уже знала, что
происходит и как это вплетено в ткань грЯдущего, и потому испуганно и
настороженно наклонЯла голову, с безотчетным ужасом угадываЯ, что это
странно знакомое некогда уже было, да-да, было. Ћткуда-то из глубины
всплывало ощущение: ты ведь это знаешь...
Ќо вспомнить никогда не удавалось. ‹ишь смутно брезжило впечатление,
будто на миг загадочно приоткрываетсЯ двойственность бытиЯ, на долю секунды
приподнимаетсЯ занавес, за которым совсем другаЯ жизнь, она истаЯла, быть
может, прежде нынешней, а теперь, перехватив частицу духовного жара,
призрачно вспыхивала и устремлЯлась в сферу сознаниЯ. €ли то было предвестье
бытиЯ, которое еще только формировалось и тускло мерцало за порогом смерти,
-- а может быть, в волшебном сиЯнии над осознанным ‘егоднЯ безмолвно кружил
духовный хмель ‚чера и ‡автра, замыкаЯ параболу в кольцо?..

ѓэм озЯбла от ночной прохлады и ушла в дом, который ласково принЯл ее.
‘тены с их пределами казались родным прибежищем средь бури чувств. ‚ углу
сидела хозЯйскаЯ ручнаЯ обезьЯна, под вечер она прошмыгнула в комнату и
долго играла тут солЯными кристаллами. ‘транным, до боли трогательным жестом
зверек прижимал руки к груди. Љогда он шевелилсЯ, отблеск окна падал ему на
лицо. ‚ глазах блестели слезы.
ЋгромнаЯ тьма творениЯ нахлынула на ѓэм. ‚ этом живом существе с
коричневой шкуркой пульсировало непостижное, в его внезапных поступках и
движениЯх угадывалась родственнаЯ близость, оно было чудом -- и внушало
ужас, ведь живое в нем казалось более чуждым, чем все, что есть в мире
мертвого; некаЯ мощь бродила в нем, неподвластнаЯ постижению. Њожно было
попытатьсЯ объЯснить ее, но объЯснить только по-человечески. —то ведомо нам
о пурпурном мистическом мире, который живет рЯдом и все же находитсЯ
далеко-далеко, словно на другой звезде? ѓэм ужаснулась кошмарному
одиночеству, которое разверзлось перед нею и в котором было зачаровано все
-- оцепененное столбнЯком, с перепуганными глазами, погребенное в себе
самом.
ѓэм устроилась у окна и стала смотреть наружу. Љак вдруг в колено
ткнулась мЯгкаЯ морда. ‘обака -- бесшумно подошла и прижалась к хозЯйке.
—его хотел этот пес? Ћ чем думал? Ћн пришел сам, никто его не звал.
Љакой загадочный импульс обусловил этот поступок, который так потрЯсал, если
подходить к нему с человеческой меркой? Џес пришел к своему богу?
Ѓезотрадные боги в образе человеческом, они и не ведают о приЯзни своих
творений и все же не могут обойтись без непритЯзательной любви существ,
знать и постичь которых им не дано. Њир под луною, луна в мирозданье -- кто
держит все это в своей ладони? Ѓыть богом -- трагический финал человечества?
ѓэм поднЯла голову пса и посмотрела на него. ѓлаза в глаза, совсем
близко. Ћна сверлила взглЯдом эти два сверкающих глаза, желаЯ проникнуть в
их тайну. Џес забеспокоилсЯ в ее цепкой хватке, пыталсЯ отвернутьсЯ,
вздрагивал и жмурилсЯ. ‘ отчаЯнным страхом ѓэм всматривалась в его глаза. Ћн
опЯть затих и уставилсЯ на нее. ‘покойнаЯ радужка под поднЯтыми веками.
Љомната начала кружитьсЯ. ‚ещи все быстрее скользили друг за другом.
‡еленые полосы рассекали их круженье, искрЯщимсЯ вихрем пролетали белые
лучистые венцы, пока жгучаЯ оцепенелость напрЯженных глаз не отпустила,
разрешившись тЯжелыми каплЯми, -- и пес наконец-то вырывалсЯ из сведенных
судорогой пальцев.
Џо лестницам ѓэм спустилась во двор, прошла за ворота, в степь, где
буйный ветер памперо диким зверем металсЯ средь черных деревьев.
Џриоткрыв рот, она жадно вдыхала свежесть ночи. Ќо оцепенение не
уходило. —то-то страшное стискивало паучьими пальцами ее сердце, она
чувствовала, что перед нею вот-вот разверзнетсЯ безликий хаос, где ждет
безумие.
‚незапно пала обильнаЯ роса. ‚ мгновение ока траву оплеснуло каплЯми
влаги. ‚олосы и брови стали сырыми и холодными. ѓэм зЯбко поежилась. „альше
идти не хотелось, дорога вела во тьму. Ђ она хотела к людЯм -- к людЯм,
насмехалось эхо. ‹етучаЯ мышь запуталась у нее в волосах. Ћна вскрикнула и
бегом бросилась к дому. Џришел Љинсли, заговорил с нею, голос его внушал
покой, а голова склонилась к ее лицу, точно луна в небе. Ћна прижалась к
нему, потЯнула его к себе в подушки.
Ћн чутьем угадывал, что взволновало ѓэм, и, ласково поглаживаЯ,
успокаивал. „аже когда она благодарно уткнулась губами в его ухо и обмЯкла,
Љинсли ее не взЯл.

Ќаутро, проснувшись, она долго смотрела по сторонам. „ень был светлый,
Яркий. ‚оздух за окном уже трепетал от зноЯ. ’еплыми волнами вливалсЯ в
комнату. ‚о дворе пела нЯнька. ѓромыхали телеги, радостно лаЯли собаки,
кричали попугаи. Њир был открыт и упорЯдочен. Ћдна форма соединЯлась с
другою; уверенно и твердо стоЯло у дверей бытие.
—то же это было... Ќаваждение, безумный сон. Ќочь с ее злым волшебством
ушла; настал день, и вокруг была жизнь и реальность настоЯщего.
ѓэм все еще грезила, когда пришел Љинсли и, смеЯсь, высыпал на кровать
целый выводок котЯт. Њалыши неуклюже ползали по одеЯлу и тихонько
попискивали.
ѓэм смотрела на Љинсли по-детски робко и покорно. …й вдруг вспомнилось,
как она заснула, и лицо залилось краской. Ћна быстро схватила его руку и
поцеловала. Ђ вскоре весь дом звенел от ее песен.
Ќа следующий день к ним мимоходом завернул караван мулов из
‘ьерра-Љордобы. Ћн вез на побережье пестрый мрамор и медь. ‚ожатый велел
погонщикам -- индейцам гуарани и тупи -- расположитьсЯ на отдых неподалеку
от эстансии. Ќа груди у индейцев были татуировки -- племенной тотем.
“строившись в тени акаций, они терпеливо жевали кукурузные лепешки.
‚ожатый показал Љинсли особенные находки: кварцы с синими прожилками и
на удивление крупные кристаллы горного хрусталЯ. ѓэм он подарил два агата.
‡аметив, с каким удовольствием она рассматривает камни, Љинсли принес
ей индейское ожерелье из оправленных в золото сердоликов и аметистов.
‚ечером ѓэм обернула этой ниткой бедра, когда обнаженнаЯ, сиЯЯ в коричневых
сумерках белой кожей, ходила по коврам.

‘пустЯ две недели ѓэм и Љинсли были на побережье; паруснаЯ Яхта Љинсли
стоЯла на рейде. Ќекоторое времЯ крачки и чайки провожали Яхту, дельфины
резвились в волнах. ђаз ѓэм даже приметила треугольный плавник акулы.
‚ечером вода слабо фосфоресцировала. ‹етучие рыбы едва не выпрыгивали на
палубу. Џотом Яхту подхватил пассат.
Џолубак был отделен от остальной части судна тентом. ѓэм в шезлонге
нежилась на солнце. Љоманда отдыхала -- сиеста; только рулевой за штурвалом
клевал носом. Љинсли отослал его в кубрик и сам стал за штурвал.
‘инее небо кружило над Яхтой; со всех сторон потоки солнечного света.
Ѓеспредельный полдень раскинулсЯ над миром, стремЯсь к высшей своей точке,
все безмолвствовало, все замерло в пугающей неподвижности.
ѓэм поднЯлась. Џрозрачные бисеринки пота покрывали ее лоб. ‚ставаЯ, она
ощутила, как кровь темной волной прихлынула к глазам. Ћна потЯнулась,
чувствуЯ в каждой жилке солнечное струенье. ‡абыв обо всем от сладости этого
ощущениЯ, она сбросила одежду, желаЯ целиком отдатьсЯ объЯтиЯм солнца.
Џогрузилась в него, обратила закрытые глаза к небу.
‘реди света и плеска волн она вдруг необычайно Ясно осознала свое "Я",
свое существо, в которое хрустальным ручьем вливалсЯ мир. Ћна была морем, и
светом, и вечно-стью. Њера всего сущего пела в ней -- пела Яхта, пел ветер,
пело море, пело небо; она раскрыла обращенные к солнцу глаза -- молниЯ
пронзительной боли, плеск волн, пение, начало и конец, слитые в одно, шум и
безмолвие. ЊистериЯ.
ђуки ощупью шарили вокруг, колени дрожали, она кричала в безотчетном
упоении и не слышала своего крика. ‚ ней разверзлась рокочущаЯ, пронизаннаЯ
дрожью пучина, куда рухнула жизнь, врата жизни, сокровищница жизни, бездна
жизни, куда вечно стремилось живое, -- лоно... Ћна криком звала жизнь,
трепетала, пылко ее предвкушаЯ, шептала, хваталась за пустоту, стонала,
хрипела сквозь стиснутые зубы, цеплЯлась за чью-то одежду, не понимала, чт?о
говорит ей чей-то голос, вырывалась, отталкивала мужчину, кричала:
-- ‘олнце... объемлет... небо... обвивает... мир изливаетсЯ... жизнь...
струитсЯ...
Ћна увлекла мужчину в неистовство, и он сдавил руками ее горло, стал
душить. Ћт удушьЯ губы ее сложились в гримасу столь невообразимого
наслаждениЯ, что Љинсли разжал пальцы. Ћна тотчас же опЯть вцепилась в него,
и он в ужасе отшвырнул ее от себЯ. ЏошатываЯсь, ѓэм встала, странно парЯщей
походкой, с загадочной усмешкой на воспаленных губах прошла мимо него,
запрокинув голову, отрешенно уронив руки, ощупью спустилась в кубрик.
Ќавстречу ударил полумрак. Ќа мгновение она замерла, синий блеск,
который нес ее, потух. Ћднако немного погодЯ ѓэм вновь услышала глухой
плеск, и в люке опЯть заголубело небо.
ђулевой проснулсЯ в своем гамаке, протер глаза и, еще полусонный, хищно
выпрыгнул из сетки.
Ќо китаец-кок был уже рЯдом с ѓэм. Џохоть оцепенила его лицо,
превратила в маску Њедузы. ЋтталкиваЯ рулевого, он тЯнул свои лапы к
стройным белым бедрам. Ќо рулевой не давал себЯ оттеснить, лез к женщине.
Љитаец зашипел и попыталсЯ остановить фриза. Ћни покатились по полу, пыхтЯ и
отчаЯнно дубасЯ друг друга.
€ тут в дверЯх вырос Љинсли. „ержась одной рукой за косЯк, другой он
нащупал револьвер, но тотчас сообразил, что пулЯ может задеть ѓэм, бросил
оружие, схватил плеть и начал охаживать дерущихсЯ. Љок с воплЯми скорчилсЯ
на полу. Љинсли пнул его в физиономию и увел ѓэм в каюту. Ћна открыла глаза,
пролепетала что-то невнЯтное, сонно улыбнулась, точно вЯлый цветок, уронила
голову в подушки и сразу же крепко уснула.
Љинсли долго в задумчивости сидел подле нее. ‚ конце концов трЯхнул
головой и встал -- надо глЯнуть, как там китаец. ’от по-прежнему лежал на
полу. Љинсли осмотрел его и отправил спать. ’еперь настал черед рулевого,
который притих в углу. Љинсли сказал, что в ближайшем порту он получит
расчет.
Ќочью ѓэм проснулась. € попыталась собратьсЯ с мыслЯми. —то-то
произошло. Ћна чувствовала себЯ свежей, возрожденной. ’емные вихри умчались
прочь. ‘тупени кончились, впереди ждала просторнаЯ равнина. Ћна уступила
могучему внутреннему желанию, которое в слепом, первозданном порыве швырнуло
ее к мужчине. Ќо длЯ нее в этом взрыве женского начала было нечто большее --
глубочайшее переживание себЯ как человека, сосредоточенное в эротических
сферах, потому что она была женщиной.
ЊистическаЯ карма, бросавшаЯ повсюду свои зеркальные отсветы, внезапной
вспышкой высветила ее сокровенное "Я".
ѓодами событиЯ и переживаниЯ властвовали ею, не даваЯ ни минуты покоЯ.
Љак во сне, она едва ли не смиренно покорЯлась их власти. € вот теперь
наивысшаЯ точка была позади, ѓэм прочувствовала свою человеческую природу. €
знала, что это останетсЯ с нею навсегда.
€спытание свершилось. Џора в обратную дорогу. Ћт пестрого многообразиЯ
путь привел ее к единству в себе самой и теперь вновь повернул к
многообразию, к непостижному, заманчиво-авантюрному впереди, к жизни,
котораЯ всегда и везде имела облик мужчины.
‘ветало. ‘ палубы донеслись невнЯтные голоса. Љинсли поднЯлсЯ наверх.
Њатросы сгрудились вокруг рулевого. “видев Љинсли, тот направил на него
револьвер и сказал: ни с места, иначе конец. “вольнение он должен отменить.
Ћни-то в чем виноваты? „лЯ гарантии Љинсли выплатит всем жалованье за три
месЯца вперед. Џротест бесполезен. Ћни в открытом море.
Љинсли пристально посмотрел на рулевого. ’от смешалсЯ и опустил оружие.
-- ‘трелЯй! -- сказал Љинсли, шагнул к нему и отобрал револьвер.
Њатросы попЯтились. Њинуту-другую Љинсли молчал, потом вспомнил о причине
инцидента и почти с грустью бросил: -- Њожешь остатьсЯ.
ѓэм все это слышала. Ќо когда увидела Љинсли рЯдом, безмолвного и
добродушного, неожиданно подумала: неужели все кончено? Џо-прежнему ли он
понимает ее? —то-то встало между ними, но она не знала, от кого это шло. ќто
был не упрек, не обвинение. ‘ам Љинсли.
Џод вечер, когда она вышла на палубу, рулевой ухмыльнулсЯ ей в лицо.
Ћна не знала почему, но догадалась, вспомнив утреннюю сцену, и свистом
подозвала легавого пса Љинсли, который принес ей плетку. Ќа обратном пути
она снова увидела наглую ухмылку. € наотмашь хлестнула плеткой по этой
физиономии.

IV
Ћни стали на Якорь в Љоломбо. Њестные каноэ с балансиром тотчас
окружили Яхту. ѓэм бросала в воду монеты. Ђ туземцы, словно тюлени, нырЯли,
выуживали их и шумно ссорились из-за добычи. Ќа влажной загорелой коже
играло солнце. Џальмы на берегу, ароматы земли. ‘тоЯ рЯдом с Љинсли у
поручнЯ, ѓэм махнула рукой в сторону нырЯльщиков.
-- ‚ общем, неудивительно, что на ‚остоке белый -- цвет траура, нам
боги представлЯютсЯ белыми, а ведь они -- бронзовые...
-- Ѓронзовые и жестокие, -- сказал Љинсли, -- беспощадные. € это
хорошо. ‘тало быть, они насквозь пропитаны мелочным эгоизмом. ‘лабостью к
себе самим. “падок тоже имеет свою логику.
-- Љоторой сопротивлЯютсЯ.
-- Ѓесполезно. Љто любит восхождение, должен принЯть и упадок, ведь то
и другое неразделимо. Ќо восходЯщий не верит в падение.
-- „аже когда уже падает?
-- Џотому что он не умеет истолковать знаки времени. Љогда дом приходит
в упадок, осыпаетсЯ штукатурка. € упадок судьбы тоже имеет свои предвестьЯ.
„олго им сопротивлЯтьсЯ -- безрассудство, а то и сентиментальность, что еще
хуже. ‘тановишьсЯ смешон. Љонец можно лишь скрыть, но не остановить.
ѓэм смутно улыбнулась.
-- Љто говорит о конце...
Љинсли не ответил.

ли дни, отЯгощенные мыслЯми, которые обособлЯли, требовали
одиночества. ‚ременами взглЯд искоса, ощущение тени, стеклЯнной стены. Џотом
снова бурнаЯ кипень чувств, хлещущих через край, безумный лепет. € вновь
отлив, вновь равновесие и ожидание, которое казалось неоправданным и все же
было куда упорнее любого дурмана.
Ќа наружной лестнице и на террасах храма в Љанди развешаны факелы. €х
трепетный свет озарЯл торговые палатки сингалов, возле которых толпилсЯ
народ, покупаЯ свечи и белые цветки лотосов. ‘вЯщенники в шафранных одеждах
встретили европейцев глубокими поклонами. Љинсли заговорил с ними на
хиндустани; они отвечали на хорошем английском.
ЌастоЯтель показал им храмовую свЯтыню -- зуб Ѓудды -- и необыкновенную
храмовую библиотеку, состоЯвшую из многих тысЯч металлических табличек.
Љинсли завел с ним разговор о пессимизме буддийской религии. ЌастоЯтель
сравнивал ее с принципами опенгауэра и Џлатона. Ќа удивленный вопрос ѓэм он
улыбнулсЯ и кивнул на полку с европейскими книгами, зачитанными буквально до
дыр.
-- —еловек преодолевает лишь то, что знает. Ђ в том, что знаешь,
опасности нет. Ћно может обременЯть, но уничтожить уже не способно, ведь
наше дыхание проникает в его поры и медленно перетЯгивает его к нам.
‡авоевание навсегда происходит именно так, ибо ЯвлЯетсЯ метаморфозой...
иначе оно было бы лишь временной сменой порЯдка. Љто обретает цель, без
борьбы обретает и рычаг длЯ ее осуществлениЯ. Ќо кто лишь праздно держит
этот рычаг, однажды от него и погибнет. Ћпасно лишь незнаемое; ибо оно чуждо
и ни с чем не свЯзано.
-- Џоэтому мы так любим все чуждое?
-- Њы любим его до тех пор, пока не узнаем, а тогда в нем уже нет
опасности. Ћно становитсЯ нашим и более не жаждет нас одолеть. Џознание
означает освобождение.
-- Џознание -- какое слово! Љак это возможно?
-- Ќе мыслЯми, мысль неуклюже, ощупью блуждает во тьме и гаснет на
поверхности... Љровью. ‹юбовь -- вот самое острое познание. Ћна стремитсЯ
завоевать себе другого. € завоевывает, проникаЯ в него. Ћна -- перетекание,
перелив через край, пока не наполнЯтсЯ водоемы другого. Ђ наполнЯтсЯ они уже
не его водами.
-- ’огда она -- порабощение и разрушение...
‹ама усмехнулсЯ.
-- “ людей ‡апада такаЯ путаница в этих вещах. Џод их белыми лбами
живет беспокойство, этот гладкий зверек, который они зовут мышлением. Ћни
всегда берут его с собой и задают вопросы. ‚се люди ‡апада задают слишком
много вопросов, они слишком мало молчат и не умеют ждать. Ћжидающий и
готовый увидит свершение. Ћно как цикада. Њногие слышат его, но мало кто
видит. Ћно бежит шума. ’олько когда человек станет как землЯ, как гора, и
плод, и лоза, оно ЯвлЯетсЯ взору. €ва сильнее дуба. Ћна не ломаетсЯ в бурю,
потому что покорЯетсЯ ей. “станавливающий закон должен знать, что
устанавливает его лишь в этом времени, иначе запутаетсЯ в нем и иссохнет.
„еревьЯ растут и умирают, даже скалы выветриваютсЯ. Ќет ничего постоЯнного,
кроме переменчивости.
-- Џеременчивость. -- ѓэм оперлась на край низкого парапета. ‹ицо
настоЯтелЯ было едва различимо во мраке. ‘уровый стоЯл он перед нею в
беспредельности вечера. ђукава его одеЯниЯ пузырились на ветру.
Ћн опЯть усмехнулсЯ.
-- €ногда у менЯ гостит один человек с ‡апада. Ћн прожил несколько лет
в свЯщенном городе “рге и беседовал с †ивым Ѓуддой, который там правит.
ѓоворЯ о законах любви, он открыл мне вот какую тайну. Њагнит ищет железо и
притЯгивает его, так же как железо магнит. Ќо вскоре магнит пропитывает
железо своей силой, и мало-помалу оно становитсЯ полной его собственностью и
превращаетсЯ в магнит. ’огда магнит отталкивает его. € ищет другое железо.
ѓэм опустила глаза. Ћна думала о Љлерфейте, чьей судьбой стала
закованность. Ћн не сумел вновь освободитьсЯ. Ћна это почувствовала и ушла
от него. ‹ама сказал, что у всего есть времЯ расти и времЯ умирать? Ќо разве
нет воли сильнее этого? Џреодолевающей и победоносной? Ћна взглЯнула на
Љинсли. Ћн стоЯл целиком в тени. —то же между ними такое?
ЌастоЯтель продолжал:
-- Ќесколько дней назад этот европеец со своим слугой-тамилом побывал у
менЯ; у юноши на виске была рана, котораЯ никак не затЯгивалась. …вропеец
просил длЯ него целебные травы и индийский бальзам. € мы опЯть говорили об
этих вещах. Ћн полагал, что знание о них почти угасло, поскольку мораль
западных стран ими пренебрегает, и сказал, что лишь немногим женщинам ведомы
печаль и несовершенство любви. Ћни -- опора судьбы. ‚ них сознание вида
бьетсЯ сильнее, и такие процессы совершаютсЯ в них с большей Ясностью. ‚ тех
книгах, -- он указал на печатные томики, -- кое-где упоминаетсЯ о них.
ЂспасиЯ, ”рина... ‹аис. Ћн сказал, что эти женщины больше подвластны тайным
токам и свЯзаны собственным законом. Ћни не способны покоитьсЯ в другом
человеке, им всегда необходимо одолеть его. € с улыбкой добавил, что тут-то
и виден характер противника. ќти женщины -- как шары, они катЯтсЯ куда
хотЯт, ну разве только наткнутсЯ на препЯтствие, ненадолго. € это -- дни их
счастьЯ.
ѓэм молчала. ’ак много стремилось вылитьсЯ в слова. Ќо когда она
пыталась это осмыслить, все тотчас ускользало. € она сдалась, потому что
знала: это в ней, и слов не нужно.
ЌастоЯтель проводил их до дверей храма. ‚се вокруг тонуло во тьме.
елестели сады. ‡олотые шары звезд стоЯли в вышине. ЏодойдЯ к ѓэм,
настоЯтель сказал:
-- ’от, кто без женщин живет в мудрости, способен провидеть грЯдущее. €
Я вижу, что ваши руки еще раз коснутсЯ плит этого храма. ’огда Я скажу вам
больше.

Ќа обратном пути ѓэм оставалась задумчива. € с Љинсли попрощалась
односложно.
ђаспускаЯ волосы, она вдруг вспомнила степь и, оставив свое занЯтие,
прошла к Љинсли. Ћн сидел у окна и с такой отрешенностью смотрел наружу, что
не услышал, как она вошла. ѓолова его поникла, глаза потерЯнно и серьезно
смотрели в пространство, словно он думал о чем-то тЯгостном. ѓэм замерла и с
загадочным выражением долго глЯдела на него. ‘ердце ее громко стучало, она
чувствовала приближение чего-то безымЯнного, в котором брезжило расставание,
оно надвигалось помимо воли и бросало тень впереди себЯ. Ќикогда она не
любила Љинсли так сильно, как сейчас, в этом приливе страха, любви и
доброты, который, нахлынув, завладел ею и заставил верить, что она никогда
не сможет оставить этого человека, и все же был не чем иным, как первым
знаком грЯдущего расставаниЯ. ‘о слезами на глазах ѓэм подошла к одинокой
фигуре, снова и снова повторЯЯ молчаливому мужчине безмолвные слова своего
сердца.
‚олны шумно плескали в борта Яхты. ѓэм проснулась, ощупью поискала
лампу. ‡вуки стали громче. Ћна вскочила, прислушалась. Cквозь плеск воды
глухо донеслись крики, потом торопливые шаги на палубе. Ћна открыла дверь.
“хо резанул голос -- металлический, гибкий, звучный. ѓэм остановилась,
опустив голову, сраженнаЯ воспоминанием. ‚ висках вдруг застучала кровь,
перекрываЯ плеск волн. Ћна бессильно прислонилась к стене и услышала, как
Љинсли что-то ответил, потом раздалсЯ топот бегущих ног, чуть позже что-то
негромко лЯзгнуло, звЯкнуло. € все стихло.
ѓэм прошла дальше по коридору. ‚ каюте Љинсли горел свет. ‡а дверью
слышалсЯ разговор. € она поспешила обратно в каюту, схоронилась в глуши сна.

‚ иллюминатор вливалсЯ аромат соленой прохлады, корицы и цветов.
Њолодой матрос сидел на корме, напеваЯ душещипательную песню. Љинсли
рассказал ѓэм, что ночью у него был гость, друг, которого она тоже знает, --
‹авалетт. …му нужно было срочно отплыть в ѓонконг, а вечером в клубе он
случайно узнал, что в порту стоит Яхта Љинсли. Џоскольку у его слуги-тамила
была очень болезненнаЯ рана, ‹авалетт не хотел брать юношу с собой и решил
попросить, чтобы Љинсли поместил раненого на несколько дней у себЯ и
присмотрел за ним, пока он, ‹авалетт, не вернетсЯ. „о исхода ночи ‹авалетт
уехал.
‘луга оказалсЯ хрупким тамильским юношей с оливковым, на удивление
светлым лицом и узкими руками. Ќа лбу у него была неглубокаЯ, но широкаЯ
рана, доходившаЯ до виска. ‘лабым голосом он ответил на вопросы ѓэм и
показал ей шкатулку с индийским бальзамом, который нужно было втирать в
спину. ќтот бальзам дал его господину кандийский лама. € господин сказал,
что от этого он выздоровеет.
-- ’ы веришь, что это поможет?

Ќа крикетной площадке в Љоломбо ѓэм представили некоего креола. ‹унки
ногтей у него были темные; на пальце мерцал крупный опал. ѓэм показалось,
что она где-то видела этого человека.
‚ обед какой-то бабу1 принес в клуб весть, что приехал цирк, и вечером
все решили пойти на представление.
€ндийцы густой толпой осаждали шатер, пытаЯсь правдами и неправдами
пролезть внутрь. ‘лужители беспощадно извлекали их из-под брезента и палками
гнали прочь.
Џо длительности программа была западнаЯ. Њестное население принимало во
всем живейшее участие и в паузах шумно обсуждало увиденное. Љогда дрЯхлый
лев неожиданно зарычал и сделал несколько шагов к барьеру манежа, в передних
рЯдах возникла паника; лишь какой-то старик осталсЯ на своем месте, одинокий
и спокойный. ‹ев оперсЯ лапами на барьер, глЯдЯ в орущую толпу. Џотом,
недовольно ворча, позволил себЯ отогнать.
Ќарод еще не успел угомонитьсЯ, как снова поднЯлсЯ шум, уже в другом
месте. ‚о времЯ паники в электропроводке случилось короткое замыкание. Ћт
искры воспламенилсЯ клочок парусины, который упал в кучку сена. ‘ено
вспыхнуло как трут, и огонь перекинулсЯ на бухту смоленых канатов.
“ниформисты пытались циновками сбить пламЯ, но в результате только раздули
пожар. ѓорЯщие клочьЯ так и летели во все стороны. “же занЯлсЯ брезент
шатра, задымились скамейки.
€ндийцы с воплЯми кинулись к выходу. ‚озле узкой дверцы возникла
сумасшедшаЯ давка. Џожар меж тем набирал силу, все тонуло в густом дыму.
Џотом разом погасли все лампы -- перегорел главный провод. Ќарод совершенно
обезумел. ‘ истошными криками люди бросались в бурлЯщую толпу. ђуки тЯнулись
вверх, цеплЯлись за волосы соседей, впивались в загривки. ‘ верхних рЯдов
индийцы прыгали прЯмо в толчею, пытались пробежать по головам, секунду
пошатывались над людским водоворотом, потом их утаскивали вглубь и
растаптывали.
ѓромко зарычали львы; их тревожный рык и фырканье еще умножили
неразбериху в потемках, освещенных только огнем пожара. ‹ожи европейцев
располагались довольно далеко от входа. Љто-то из англичан крикнул, что надо
сохранЯть спокойствие и оставатьсЯ на местах, пожар не опасен, гораздо
страшнее давка.
Ћт едкого дыма ѓэм ощутила дурноту, голова закружилась. ‚ этот миг
Языки пламени неожиданно взметнулись высоко вверх и побежали по наклонной
стенке шатра; деревЯнные опоры рухнули. ‚о всеобщем столпотворении ѓэм
почувствовала, как ее подхватили на руки и понесли прочь. Љреол донес ее до
другой стенки, ножом распорол брезент, умудрилсЯ раздвинуть трубы каркаса,
протиснулсЯ вместе с ѓэм наружу и потащил ее через площадь к улице, где
оставил свой автомобиль. Ћт дыма и свежего воздуха ѓэм потерЯла сознание и
безвольно лежала на сиденье.
Ћчнувшись через несколько минут, она увидела, что машина едет вон из
города, а не в порт. ѓэм хотела спросить, встать... но потом откинулась на
подушки... она испытывала то же чувство, что и совсем недавно, среди пожара,
когда ощутила мужскую руку... какаЯ-то сила завладела ею и увлекала прочь...
она не стала сопротивлЯтьсЯ.
Љреол обернулсЯ. ™елки его глаз совсем сузились, когда он заметил, что
ѓэм очнулась. Ћна устало откинула голову назад и смотрела на него. Љреол
ничего не сказал, но по наклону его головы ѓэм видела, что он за ней
наблюдает.
”ары автомобилЯ вырвали из темноты парк. ‘луги высыпали на крыльцо.
Љреол прикрикнул, и они тотчас разбежались, а он повел ѓэм в дом.
ђаспахнулась дверь в какую-то комнату. ѓэм обратила внимание, что дверь там
всего одна. Џерехватив ее взглЯд, креол усмехнулсЯ. ѓэм стоЯла у стола --
даже сесть не было сил. Љреол легонько покачал головой и сказал:
-- †елаю вам приЯтных снов... Ђ завтра прошу вас быть хозЯйкой в этом
доме. ‚се, что вы пожелаете, будет исполнено... “ менЯ, к сожалению, дела в
Љоломбо.
ѓэм встрепенулась.
-- ‚ Љоломбо?
Ћн не двигалсЯ, наблюдаЯ за ее реакцией. Ќо она тотчас взЯла себЯ в
руки и лишь слегка наклонила голову. Ћн ушел. ’огда она бросилась к двери и
поспешно заперла ее на задвижку.

Ќесколько раз постучали. ѓэм не отозвалась. Љогда же она открыла дверь,
на пороге с испуганным видом стоЯла горбуньЯ-служанка. Џомолчав, она
спросила, не принести ли ѓэм что-нибудь. ѓэм присмотрелась к ней. Ѓольшущий
горб, но руки и глаза очень красивые.
‚месте с горбуньей ѓэм вышла в парк. Џеред домом было две оранжереи с
орхидеЯми и аквариумами. Џлоские рыбы с радужными плавниками и косыми
глазами шнырЯли в воде. Ќа дне копались луны-рыбы, сомы лежали, зарывшись в
ил, только усы шевелились. ‚инно-красные цихлиды, спасаЯсь от круглых
иглобрюхих рыб, увлекали за собой пестрых улиток. Џочти невидимые, стоЯли
средь водных растений прозрачные, как стекло, ланцетники. ’олько нити
кишечника да пузырь желудка пульсировали чуть более темной окраской.
Ѓирюзовые хищники выглЯдывали из зарослей саггитарии, макроподы аккуратно
строили из пены свое гнездо.
ЌаправлЯЯсь вместе с горбуньей к дому, ѓэм очутилась в зарослЯх канн,
прЯмо-таки сладострастно красивых и необычайных по форме. ђЯдом росли еще
какие-то цветы, с лепестками, похожими на бледное мЯсо, а в этих порочных
уродливых выростах нежданно-негаданно открывалсЯ сумрачный провал, где среди
ворсистых складок мучились пойманные насекомые. Џо соседству виднелись
серьезные белые цветы с крестовидными чашечками, названные в честь страстей
ѓосподних -- страстоцветами.

’очно бледные ангелы, по дому порой, не глЯдЯ по сторонам, проходили
мальчики с накрашенными губами. ‘тупали они неслышно. ќто были метисы с
примесью индейской крови, исполненные болезненным очарованием людей,
отмеченных смертью. ‚ одной из комнат какаЯ-то дебелаЯ особа расчесывала
волосы, гривой спадавшие на мЯсистые плечи. Ћна чуть повернула голову к
пришелице, искоса взглЯнула на нее и облизала губы. —то-то безмерно
вульгарное было в этом заурЯдном татарском лице. ђуки вЯлые, мЯгкие, с
толстыми жгутами вен, словно бы изведавшие все пороки мира...
ѓэм хотелось выйти за ворота парка. Ќо она чувствовала, что ее держат
за локоть, и видела обок лицо горбуньи, искаженное безумным страхом.
-- ’ы должна остатьсЯ, -- прошептали серые губы.
ѓэм сама не знала, почему осталась. Ќе думаЯ ни о чем, она повернула
обратно. Џосле обеда играла с ангорскими кошками и слушала сказки горбуньи,
в которых речь неизменно шла о любви, а конец всегда был счастливый. ‚ремЯ
от времени мимо проходила шлюха, на миг останавливалась перед ѓэм,
разглЯдывала ее и шла дальше.
Ќа подоконнике сидела ручнаЯ обезьЯнка, ее пальцы были унизаны
кольцами; когда горбуньЯ что-то шепнула ѓэм, обезьЯнка медленно обернулась.
ѓорбуньЯ тотчас умолкла и побелела, как мел. Ђ когда обезьЯнка убралась из
комнаты, она сказала, что этой зверюшки тут все побаиваютсЯ; вульгарнаЯ
особа, котораЯ давеча прошла по комнате, уверена, что она обо всем доносит
хозЯину. € когда обезьЯнка опЯть сунулась было в комнату, ѓэм прогнала ее,
забросав книгами и подушками.
Љреол пробыл в отлучке целый день. ѓэм посмеивалась над этой наивной
уловкой. ‘лонЯЯсь по дому, она имела возможность оценить его вкус. ‚се
комнаты увешаны коврами. Њарокканские паласы и персидские храмовые дорожки
висели рЯдом с истертыми турецкими и арабскими коврами редкостных узоров и
изумительной работы.

Џронзительный крик острым клинком вторгсЯ в сновидениЯ ѓэм. Ћна
вскочила в постели, а потом сидела, дрожа и слушаЯ бешеный стук крови в
ушах; мало-помалу она успокоилась, внушив себе, что это был страшный сон. Ќо
внезапно крик повторилсЯ, громче, выше, исступленнее, точно был исторгнут в
ужасной, смертельной опасности. ѓэм бросилась к двери, застучала, не смеЯ
открыть, застучала кулаками, закричала -- и вдруг услышала шелестЯщий шепот
горбуньи; тотчас отворила, засыпала служанку бессвЯзными вопросами,
затормошила за плечи. Ќаконец та понЯла.
-- ќто Њэри, у нее опЯть припадок.
ѓорбуньЯ еще больше скрючилась, сунула руку за пазуху, вытащила
гремЯщие четки и начала перебирать их, шепча что-то в покорном страхе.
Ќеожиданно хлопнула дверь -- в синей ночной рубахе мимо промчалсЯ креол,
метнул в комнату злобный взглЯд и взбежал вверх по лестнице. Љогда там
открылась дверь, крик, как бы разбухаЯ, волной ужаса прокатилсЯ по дому, и
тотчас опЯть стал глуше, потому что дверь закрылась, затем донеслись шлепки,
удары, целый град ударов, жалобное хныканье, слабеющее, замирающее, вздох,
долгий, протЯжный, исполненный мучительного наслаждениЯ, глубокий и жуткий,
-- все исчезло перед этим стоном, который взломал стены, и поднЯлась ночь,
черное видение...
ѓорбуньЯ умолкла. ‚изгливо захохотала на лестничной площадке вульгарнаЯ
особа, изобразила непристойный жест, потом вдруг резко обмЯкла и, втЯнув
голову в плечи, как побитаЯ собака, поплелась к себе. Њимо тихо прошел один
из мальчиков, держа в руках канделЯбр, который тускло озарЯл его склоненное
лицо.

Ќа другой день креол ЯвилсЯ к ѓэм, рассчитываЯ взЯть ее и полагаЯ это
совершенно естественным. Ћна, словно и не заметив его, смотрела в окно, в
стеклах которого, будто надетое на вертел, трепетало солнце. Љреол ушел ни с
чем, но без обиды.
Љогда же он ЯвилсЯ снова, ѓэм была другаЯ. Ћна играла с ним, на миг
отрешенно касалась ладонью его плеча, чуть потЯгивалась от его слов. Ћн
сразу это почувствовал и энергично пошел на приступ во всеоружии
ослепительного обольщениЯ. Ћна слегка отступила, не показываЯ своего
превосходства, и задумчиво, с некоторым удивлением смотрела в пространство
перед собой. Ћн решил, что слишком поторопилсЯ, исподволь начал новую атаку,
взЯл ее в кольцо, словами сковал ее руки, обнес ее этакой стеной из
нескольких точно рассчитанных фраз, добавил толику настроениЯ, повел, уже
уступающую, дальше, стал увереннее, рискнул сделать еще шаг, почувствовал,
как она послушно следует за ним, вообразил, что поймал ее, ринулсЯ вперед,
вдруг заметил, что она ускользнула, и уже не мог сдержатьсЯ, заревел,
зарычал, покорЯЯсь, выплеснул Ярость под восхитительно озадаченным взором
ѓэм, судорожно изобразил напыщенную улыбку -- "‚еликолепно, мадам!" -- и
хлопнул дверью.

’ем не менее он вернулсЯ.
-- “ вас такие красивые ковры, -- непринужденно заметила ѓэм.
-- ќто моЯ страсть.
-- ‚от как, страсть...
Љреол прикусил губу.
-- …динственнаЯ... -- Ќе получив ответа, он сделал паузу. -- Ѓольше
всего Я люблю этот зеленый молитвенный коврик. Ћдин мастер из Ѓасры ткал его
всю жизнь. ‚откал ее в этот ковер, ведь, пока он работал, жена обманывала
его с европейцем. Љогда работа была закончена, европеец умер от неведомой
болезни. Ђ жену ковровщика нашли в колодце. Ћднако ж ковер и сейчас еще
обладает необычайными силами... ‚прочем, давайте поговорим о другом...
Ћн придвинул кресло и начал переговоры. ‚идеть мир интересно только
тогда, когда можно разглЯдывать его со многих сторон. € она длЯ него -- одна
из этих сторон, еще неизведаннаЯ, новаЯ; он уверен, что и длЯ нее все точно
так же...
-- ‚ы теперь ждете, что Я парирую, -- быстро перебила ѓэм. -- Ћтчего вы
фехтуете по старинке? Ќе будем вилЯть! Ќе отрицаю: длЯ менЯ тоже...
Ћн насторожилсЯ, ища в ее словах каверзу. —тобы не угодить в ловушку,
встал, согласно кивнул, точно успешно завершил сделку о покупке зерна, и на
прощание как бы невзначай обронил:
-- Ќу что ж... давайте вскоре и начнем...
ЌаправлЯЯсь к двери, он ждал ответа; но молчание за спиной было длЯ
него опаснее любых слов. “ порога он волей-неволей обернулсЯ. Њолча смерил
ѓэм взглЯдом. Ћна ожидала этого и, когда он уже отворЯл дверь, непринужденно
бросила:
-- ‘тало быть, завтра вы отвезете менЯ обратно.
Љреол вновь резко обернулсЯ, но, увидев насмешку в ее глазах, тотчас
взЯл себЯ в руки.
-- ‚ам по душе странные начала... хотЯ Я вас понимаю.
Ћднако наутро он никуда ее не повез, только прислал голубые орхидеи. Ђ
в полдень сделал попытку уговорить ее остатьсЯ. Ћна удивилась:
-- Џочему же?..
Ћн ушел от ответа. Ќо ѓэм упрЯмо твердила:
-- Ќе упирайтесь, друг мой. ќто не ваш стиль. „ва днЯ назад вы были
самовластны, как этакий паша, теперь торгуетесь, как на базаре. Ќе будем
тЯнуть времЯ, нынче вечером мы едем в Љоломбо.
Љреол как-то неопределенно шевельнул рукой и не ответил.
-- ‚ы избегаете назвать причины. Џочему? -- продолжала ѓэм. --
Ќапускаете столько туману, что выглЯдите чуть ли не банально.
Ќа миг он задумалсЯ и решил схитрить:
-- Ћ, это просто любовь к маскировке, и только. ‚прочем, противнику в
таком случае нужно понимать, что подобнаЯ любовь не стремитсЯ обмануть, она
только женщина, нарЯд, и больше ничего... "Џочему" -- вечно голый каркас.
…сть же как-никак ступень, на которой дозволены любые переодеваниЯ, любые
маски, потому что все и так о них знают. ‹юди знают друг друга и облекают
то, что неминуемо произойдет, в легкую, изЯщную форму. ђококо и слова --
ничего больше; под ними уже стальные балки несущих импульсов. Ќо к чему
фехтовать фразами -- вы же знаете, чего Я хочу.
-- ‚ы очень осторожны, однако осторожное рискует выдать себЯ. Ђ где
есть что выдавать, есть и что скрывать. џ не люблю привЯзанностей. Ѓудем
веселее.
-- Љак вам угодно. Ћтбросим эмоции. Џоднимем забрало: Я привез вас
сюда, потому что все здесь -- от обитателей и до букета цветов в вазе --
проникнуто моей волей и на всем лежит мой отпечаток. ђазве Я постоЯнно не
говорю с вами через посредство этих моих поверенных? —ерез мое раскинутое на
этом уровне "Я", которое действует на вас со всех сторон?
ѓэм улыбнулась.
-- ‚ы ловко раскрываетесь, не выпускаЯ из рук свое дело, и умеете
свести вничью сложную партию.
Љреол молчал. ‚ дверь постучали. ѓорбуньЯ принесла письма. Љреол
выхватил их у нее. ѓэм открыла было рот, но ничего не сказала. Љак ловко он
демонстрирует свои пороки, не говорЯ о них, подумала она. Ћткинулась назад и
стала смотреть, как он читает. ‚ комнату прошмыгнула обезьЯнка, и ѓэм опЯть
принЯлась бросать в нее книгами. ‡верек оскалилсЯ, прыгнул хозЯину на плечо
и зарычал. Љреол повел плечами -- обезьЯнка с визгом скатилась на пол. Ћн
дал ей пинка, швырнул письма в лицо горбунье, а затем совершенно спокойно
повернулсЯ к ѓэм и холодно произнес:
-- ‚ девЯть мы выезжаем, будьте готовы.

ѓорбуньЯ печально собирала вещи и медленно, устало складывала на
столик. ѓэм стала рЯдом, наблюдаЯ за ее руками. Ћни словно бы жили
собственной жизнью, спокойные, самостоЯтельные; телеснаЯ неуклюжесть
нежданно обернулась в них грацией и мЯгкостью. Љазалось, печальные глаза
горбуньи видели все жалкое и убогое, от рождениЯ умирающее подле жизни.
‘колько же страданиЯ вдруг открылось в мире от этого горестного взглЯда.
–елые полчища безутешных теней. ЊорЯ слез. ‚едь в каждом из этих обиженных и
растоптанных, как в любом другом, бодрствовали и взывали к действию
стремлениЯ и порывы.
‚ смЯтении ѓэм наклонилась к темному пробору, от которого повеЯло
каким-то сильным ароматом. ђобко и ласково схватила эти руки, похожие на
больные лица, и с облегчением почувствовала, как тепло, текущее в ее жилах,
проникает сквозь кожу горбуньи, оживлЯет ее. †арко вспыхнуло желание помочь
-- и с губ слетело:
-- …демте со мной...
‚еки горбуньи приподнЯлись, медленно, с усилием, точно роковой вопрос.
‚незапно глаза ее осветились, по бледным чертам пробежал мимолетный румЯнец.
Ћна поспешно кивнула, дрожащаЯ, беспомощнаЯ рука выскользнула из ладони ѓэм,
горбуньЯ нетвердо шагнула вперед -- и рухнула на пол. ‘корчившись, обхватив
ноги ѓэм, она лежала неподвижно, как птица в защищенности вновь обретенного
гнезда. Џотом вскочила... ѓэм едва успела перехватить серьезный взглЯд, и
тотчас же он изменилсЯ, затрепетал, заметалсЯ, ушел в сторону. ’оропливо,
громко горбуньЯ несколько раз воскликнула: "Ќет!.. Ќет!.." -- вздрогнула в
испуге, настороженно прислушалась, но, не услышав звука упругих шагов и
ничего вообще, на редкость красивым движением подалась вперед, медленно
покачала головой и очень тихо, мЯгко и горестно проговорила: "Ќет... Я
ведь..." Ћна оборвала фразу, опомнилась и опЯть поникла, робкаЯ, прилежнаЯ
служанка, котораЯ покорно метнулась прочь, когда креол зашел за ѓэм.

Ѓриз веЯл соленым запахом простора и бесконечности; валы прибоЯ мерцали
белизной, как девичье белье и снег. ‚ода бурлила темно и грозно; вдали,
словно чешуЯ неведомых летучих рыб, взметалась искристаЯ пена. ЏолнаЯ луна
бесстыдно нежилась на поверхности морЯ.
Љогда дорога пошла прЯмо вдоль берега, креол остановил машину и вышел.
Ѓез малейшей скованности наклонилсЯ к ѓэм, близко-близко, так что она
ощутила на лице его бурное дыхание. ЌеподвижнаЯ и спокойнаЯ, она далеко
откинулась на подушки и только смотрела на него. Ђ он вдруг забушевал, точно
Ягуар, дернул дверцу -- ѓэм не пошевелилась, протЯнул к ней руки -- она не
пошевелилась, попыталсЯ схватить за плечо -- она лишь взглЯнула на него, он
отпрЯнул, ноги подкосились, теперь ѓэм видела только его голову над дверцей,
затем судорожный пароксизм отпустил, иссЯк, глаза креола потухли, он обмЯк,
опустилсЯ на подножку.
Ќо тотчас же вскочил, прыгнул за руль, рванул машину с места и гнал на
полной скорости до самого города. ’ам он обернулсЯ и спросил ѓэм, куда ее
отвезти. џсным голосом она назвала адрес Љинсли.
ЏомогаЯ ей выйти из машины, креол с усилием проговорил:
-- €звините... стихийный порыв...
ѓэм посмотрела на него.
-- Љто бы устоЯл перед стихийным порывом...
-- —то? -- пробормотал он. -- џ...
“же уходЯ, она обронила через плечо:
-- Ћтчего же вы этого не сделали...

‚озле своей двери ѓэм остановилась. Џрижала ладони к вискам. Џошла
дальше, к комнатам Љинсли. Ќекоторое времЯ нерешительно стоЯла в коридоре.
Љак трудно нажать на ручку. Ћна опасливо разглЯдывала тускло поблескивающую
полированную латунь. €скала причину тусклого блеска, словно это было
необычайно важно. ‘ообразив, что ручка всего-навсего отражает свет маленькой
коридорной лампочки, ѓэм облегченно вздохнула и, внезапно собравшись с
силами, отворила дверь. Љомната встретила ее тьмой. ђовно жужжали
вентилЯторы, в окно доносилсЯ ритмичный рокот прибоЯ. Њрачный,
фосфоресцирующий отсвет луны и вод озарЯл комнату. ѓэм не отважилась
повернуть выключатель. Ћщупью прошла в спальню Љинсли -- пусто. Џодле
кровати сложеннаЯ москитнаЯ сетка. Љинсли не было.
Ћна села у окна. •отела подождать, потому что дальше этой комнаты ее
мысли сейчас отказывались идти. ‚ плюмажах пальмовых крон, огромное и
могучее, висело ночное небо, море шумело во мраке, точно подземное божество.
ѓул прибоЯ своим мощным однообразием разбивал любые прочие шумы, а вскоре и
вовсе заглушил их, и ѓэм почудилось, будто вековечные потоки уносЯт ее
прочь. Ћна была ожиданием, парЯщим над тЯжким гулом.
‚ремЯ ушло так далеко, что она даже не вздрогнула, внезапно увидев, как
дверной проем озарилсЯ красноватым светом. ЋчертаниЯ фигуры Љинсли были
точно сказка, ставшаЯ реальностью, но она не пыталась встать и пойти ему
навстречу.
„ва-три широких шага -- и он оказалсЯ рЯдом. Љак никогда отчетливо она
увидела его лицо -- складки от носа к углам рта, большой суровый рот, впалые
виски.
-- ’ы снова вернулась, -- сказал он.
-- џ вернулась к тебе.
…го черты на миг просветлели, словно от легкой печальной улыбки.
-- џ вернулась к тебе, -- повторила ѓэм и взЯла его безвольную руку.
Ћн все еще не отвечал.
-- џ не знаю, что это, -- тихо сказала она.
Љинсли не двигалсЯ.
-- ќто расставание...
ѓэм отпустила его ладонь. ЏронзеннаЯ вспышкой постижениЯ, закрыла
глаза, потом схватила Љинсли за плечо.
-- Ќет-нет... -- Ћна медленно уронила руки. -- ‡начит, это...
-- Ќет, -- сказал Љинсли, -- не это. џ не знаю, что произошло. „а это и
неважно. Љто спрашивает о внешних обстоЯтельствах. „аже если бы случилось в
тысЯчу раз больше -- все было бы забыто, не дойдЯ до менЯ.
-- Џочему ты хочешь уехать? -- тихо спросила ѓэм.
-- џ остаюсь... это ты уходишь.
ѓэм покачала головой, прошептала:
-- џ вернулась к тебе, -- и, как испуганный ребенок, прильнула к его
плечу.
Ћн смотрел в ночь и, запинаЯсь, говорил куда-то в пространство, в
порывы ветра за окном:
-- ’ы -- поток, прекрасный бурный поток, бьющийсЯ о дамбы. Џока дамбы
выдерживают его напор, он вскипает пеной и резво играет прибоем. Ћн любит
эти дамбы, окружает их своей неистовой белопенной любовью. Ќо его любовь
несет разрушение. Ћна манит, и ласкает, и бьетсЯ, и рвет мЯгкими руками, и
дамба крошитсЯ, обломки один за другим падают ей в ладони. € тогда она,
сметаЯ все на своем пути, устремлЯетсЯ прочь, дальше, дальше, гонимаЯ жаждой
битьсЯ прибоем и вскипать пеной, -- пока не найдет новую дамбу, которую
захлестнет своей щедрой любовью и в конце концов тоже разрушит... Ќо о
состоЯнии дамбы знает лишь ее смотритель, а не поток. ‚едь когда поток
поднимаетсЯ к самой ее вершине, конец совсем близко.
ѓэм молча встала, уткнулась лбом в плечо Љинсли. …й казалось, на свете
нет и никогда не будет такого близкого, родного тепла.
-- —то нам до этих символов. ’ы же чувствуешь: вот мое дыхание, а вот
-- твое...
-- ’акие вещи длЯ слов неуловимы; они проскальзывают сквозь сети
понЯтий. ’олько параллельное звучание символов заставлЯет эти безгласные
событиЯ, разыгрывающиесЯ над миром наших мыслей, эхом откликнутьсЯ в сфере
жизни. € тогда они указывают направление... †изнь движетсЯ кругами, но круги
эти между собой не свЯзаны. € взЯть с собой ничего нельзЯ. Ќаше времЯ
истекло. џ знаю. € ты знаешь. ‡автра... ведь ты уже предощущаешь тревогу
нового рождениЯ. ‚переди у тебЯ еще есть будущее. € оно неотвратимо. џ же
стою в последнем круге, дальше только тишина. € Я отдаю тебЯ с тЯжелым
сердцем... Ќо самое трудное -- знать час расставаниЯ и пройти через него.
‚едь иначе все было бы потом лишь мукой, и обломками, и злосчастьем... ’ого,
кто, знаЯ урочный час, идет ему навстречу, мелочи будней спасают от смерти.
„а и что проку сопротивлЯтьсЯ -- сегоднЯ Я отпускаю тебЯ... а не сделай Я
этого, ты все равно завтра уйдешь... Ќе лишай менЯ права на этот жест,
единственный... и последний...
-- џ вернулась к тебе... -- прошептала ѓэм.
-- ’ы встретишь еще многих людей, прежде чем придешь к себе. ’ебе
уготована особеннаЯ судьба. Џоэтому ты нигде не сможешь остатьсЯ. Љто
остаетсЯ, цепенеет или изливаетсЯ до дна... Ђ ты всегда будешь полна
начала... и расставаниЯ... прекрасный белопенный прибой...
„лЯ ѓэм все вокруг было -- туман, луна и слезы. Ћна задыхалась от
рыданий, как никогда в жизни. Љинсли держал ее за плечи. ’очно безвольнаЯ
кукла, она висела в его руках, и жаловалась, и бормотала безумные слова, и
спрашивала сквозь слезы, и он на все отвечал: "„а, да", -- пока она
мало-помалу не успокоилась и не перестала всхлипывать.
Ћна обхватила его лицо ладонЯми и еще раз всмотрелась в каждую линию, в
каждую морщинку, как всматриваютсЯ перед долгой разлукой в любимый ландшафт.
€ вдруг заметила, что его губы дрожат. ЃезмернаЯ нежность пронзила ее. ѓэм
робко коснулась губами его крепко сжатых губ. € когда ощутила тепло, все
недавнее прошлое прихлынуло к ней мощным чувством и устремилось в привычное
русло, заплутало и вдруг уверовало, что вечный обман плоти вновь сумеет
перекрыть трещину, высокой волной вскипело желание...
Љинсли воспринЯл этот ее порыв как последний дар, который нельзЯ
принЯть, ведь он возрос уже на другой почве и был всего лишь нежной
иллюзией. …го надо сберечь и унести с собой в пустое времЯ, что лежало
впереди... и пусть его аромат наполнит отвлеченность памЯти. ’онкий, едва
уловимый аромат несбывшегосЯ, которого ничто другое уже не достигнет...
Љинсли крепко взЯл ѓэм за плечи и медленно отвел в ее комнату.
Ќеотрывно глЯдЯ на него, она машинально опустилась на кровать. Ћн погладил
ее по волосам, стал на колени, расстегнул ремешки туфель. Ћсторожно ее
раздел. Ћна не сопротивлЯлась, молча покорно легла под одеЯло. Ќо когда он
хотел подоткнуть москитную сетку, воспротивилась, отодвинула ее. Џотом
притЯнула его руку к себе, подложила под щеку. € так уснула.

ѓэм проснулась в счастливом покое. Љожа у нее была теплаЯ, гладкаЯ.
‘пала она крепко и прекрасно отдохнула. ‚оспоминание ушло, отодвинулось
далеко-далеко. Ћна закрыла глаза и погрузилась в грезы. ‚еселые, мимолетные
фантазии полусна. Ќе обремененные мыслЯми и понЯтиЯми. Ќевесомые, как она
сама, мЯгкие и слегка тЯгучие. €зредка она поглЯдывала на дверь. Ќаконец
оделась и пошла в комнаты. Ќа полу были рассыпаны орхидеи. Ќо письма нигде
не было. ‚ офисе она спросила о Љинсли. …й сказали, что рано утром он
куда-то уехал и надеетсЯ вернутьсЯ после обеда. Ћн так никогда и не
вернулсЯ...

—ас спустЯ ей доложили о креоле. Ћн вошел не один, вместе со слугой.
Ћчень учтиво извинилсЯ перед ѓэм и попросил принЯть в подарок один из его
ковров. ѓэм попыталась выЯснить, знает ли он об отъезде Љинсли.
Ћна попросила, чтобы креол сам выбрал в ее комнате место длЯ ковра. Џо
его знаку слуга раскатал подарок -- ведь нужно было уточнить размеры. ќто
был зеленый молитвенный ковер.
-- Љ чему это? -- спросила она с внезапной холодно-стью. -- Ћтчего вы
не принесли другой ковер? Ћтчего именно этот?
Ћн молчал, покусываЯ губы. ѓэм знала его ответ и не хотела слышать.
Џрошла мимо него вон из комнаты.
-- Љакое нынче прекрасное утро...
Џод окном ветер вздымал волнами водный простор. Њоре кипело белыми
барашками пены. Џтицы на берегу то с криком взлетали, то снова садились.
Њестные жители таскали чемоданы. ‡авывали сирены. Ћткуда-то сбоку в картину
вдвинулсЯ нос отплывающего парохода. ироко и мощно корабль бороздил воды.
“бегаЯ за корму, волны шумно плескали и вихрились. Љоманда суетилась на
палубе. ‘веркал на солнце рангоут. ѓустой черный дым клубами выползал из
труб. ‘удно совершило поворот и направилось в открытое море. Џод огромными
дымовыми стЯгами уходило вдаль, навстречу чужим краЯм.
ѓэм проводила пароход взглЯдом. ѓоризонт обнимал землю золотым обручем,
который заключал в себе море и солнце. ‘ протЯжным гулом накатывали волны,
обрушивались на каменные глыбы волноломов, дыбились летучей пеной и белым
прибоем. „ул ветер, землЯ раскинулась необъЯтной ширью, в дыханье было
счастье, и всюду -- начало мира.

V
†идкий свинец зноЯ висел над ‘уэцким каналом. Џо утрам безжалостный
свет металсЯ меж зеркал пустыни и неба, а в полдень, густеЯ, оседал дрожащей
ослепительной жижей и липнул к палубе кораблЯ.
Џо берегу средь раскаленных песков медленно брели караваны. Љазалось,
им никогда не дойти до цели, так близко обступала их тонкие нити песчанаЯ
смерть. ‚ечером от горизонта слетались синие тени. Џодкрадывались из-за
барханов, ползли по узким бороздам между ними, вгрызались в зыбкое оранжевое
сиЯние, которым заливало равнины закатное солнце. € тогда, в этой беззвучной
толчее тьмы и света, оцепенелый ландшафт вдруг оживал. Џолчища теней
неотвратимо наступали. €х передовые отрЯды уже занимали берег, по краю еще
окаймленный светом, а от горизонта нескончаемыми темными громадами
подтЯгивались подкреплениЯ. ‘екунда -- и солнце исчезало на западе за
песчаными горами. € тени устремлЯлись на штурм кораблЯ, за-владевали водой,
брали пароход на абордаж, разбегались, таЯсь за трубами и надстройками,
росли, срывали с кромки труб последнее золото, погружали весь мир в свою
синюю бесплотность. Ќо духота каплЯми просачивалась между ними и скоро опЯть
немо и грузно расползалась повсюду.
ѓэм лежала в шезлонге на палубе, ждала ветра. €з кубрика приглушенно и
невнЯтно доносились протЯжные звуки гармоники. Ћни напомнили ѓэм затерЯнные
мелодии волынок в рощах у итальЯнских озер, сентиментальные и тоскливые,
переполненные рыдающей, первозданной сладостью. ѓэм прислушалась, стараЯсь
узнать мелодию. Ђ потом налетел ветер, засвистел в снастЯх. „еревЯшки
постукивали в ночи -- временами тихаЯ музыка тонула в шумах и шорохах, и
вновь средь краткой тишины, словно заблудившийсЯ мотылек, прилетал нежный
аккорд.
Џароход чуть накренилсЯ, маневрируЯ, и скользнул в шиферную серость
солЯных озер. ‚етер опЯть стих. Њатросы тоже легли спать -- музыка умолкла.
ѓэм лежала в легкой полудреме, из которой очень мЯгко вернулась в
реальность, едва только ровное пыхтенье машин стало слабее. ‘удно вошло в
расширение канала и в ожидании застопорило машины. —ерез час подошел
встречный пароход. џрко освещенный, он медленно, беззвучно, как видение,
скользнул мимо. ‹ишь волны шумели и пенились у бортов. Ќа мостике темнела
какаЯ-то фигура. ѓэм почудилось, будто она помахала рукой, но только
почудилось, уверенности не было.
‚от таковы все встречи, с щемЯщей грустью подумала ѓэм, привет из тьмы
во тьму... скольжение мимо друг друга... быть может, взмах руки на палубе...
прощай навек... кажетсЯ, огни совсем близко, а они уже начинают удалЯтьсЯ
друг от друга. € вскоре каждый вновь одинок на своем пути.
‚ памЯти ожили событиЯ последних месЯцев. ѓэм склонила голову -- в
символическом видении встречи пароходов она вдруг узнала себЯ и Љинсли,
узнала свое с ним расставание. ’еперь она понимала: он был прав, как всегда.
Љорабли еще шлют друг другу привет, но уже расходЯтсЯ, удалЯютсЯ... или,
быть может, Љинсли оказалсЯ в гавани, где у причала стоЯл ее корабль...
теперь же ветер наполнил паруса, и корабль покачивалсЯ, тревожно дергаЯ
Якорную цепь... и Љинсли не хотел дожидатьсЯ, пока цепь лопнет... хотел
избежать крушениЯ. Њожет быть, действительно гавань... ЊЯгкаЯ волна утешениЯ
плеснула в душу -- а разве гавани существуют не затем, чтобы снова и снова
заходить в них после долгого плаваниЯ? Ќо ѓэм не поддалась этому ласковому
обману, ведь манит лишь неведомое -- и лишь неведомые гавани чреваты
прибытием... ’ак среди душной суэцкой ночи на ѓэм снизошла Ясность, и
понимание замкнуло кольцо минувшего.

ѓэм обедала за капитанским столом и с любопытством наблюдала за
семейством, которое неизменно вызывало насмешки пассажиров, но пропускало их
мимо ушей, а пожалуй, и не замечало вовсе. ќти люди разбогатели так быстро,
что не успели приобрести хорошие манеры. ѓлЯдЯ на них, ѓэм всЯкий раз очень
скоро начинала испытывать легкое отвращение, но вместе с тем ее привлекала
непринужденнаЯ естественность, с какой они удовлетворЯли свои аппетиты: эти,
по сути, простые и банальные потребности казались средоточием их бытиЯ,
этакой осью вечности, вокруг которой они вращались. €х отношение к еде
составлЯло разительный контраст благовоспитанной сдержанности остальных
пассажиров. ‘уп они встречали бурным ликованием, салфетку разворачивали с
вальЯжной усмешкой, точно совершаЯ некий сладостный обрЯд. Љаким поистине
судьбоносным мгновеньем была перваЯ ложка супа, как двигались мЯсистые рты,
критикуЯ поданные блюда, какой фейерверк замечаний сыпалсЯ на жаркое, с
какой обстоЯтельностью определЯлось его качество! „лЯ сравнениЯ привлекались
предшествующие корабельные трапезы, вчерашнЯЯ, недельной давности,
обсуждались и иные способы приготовлениЯ. Ћ вкусах и предпочтениЯх каждого
из членов семейства сообщалось громогласно, а с каким восхитительным
простодушием жевание сдабривалось живописным обсуждением сего процесса.
€скреннее огорчение отражалось на лице главы семейства, если при повторном
обносе обнаруживалось, что особенно любимого блюда уже нет, -- и какой же
восторг охватывал всю компанию, когда после шумных перешептываний со
стюардом сей славный муж все-таки умудрЯлсЯ получить в остатках желанный
деликатес. ‘ какой степенной решимостью во взоре дебелаЯ матрона, вооружась
сервировочной вилкой, повергала ниц шеренгу ломтей жаркого и, если передние
были маловаты, соколиным взором высматривала длЯ семейства самые большие
куски. “низаннаЯ перстнЯми рука щедро лила из соусника коричневую подливу,
нимало не заботЯсь о том, что ее ждут и другие пассажиры. Њир длЯ этих людей
не выходил за пределы семейства, начинаЯсь у одного конца стола и кончаЯсь у
другого. ѓэм прекрасно сознавала весь комизм ситуации. Ќо сейчас она была
настолько свободна от иных симпатий и интересов, что чуткаЯ стрелка ее
внутреннего компаса отзывалась на малейшее притЯжение и под тканью
комического невольно угадывала что-то еще, помимо смехотворного, а именно
твердость в формировании бытиЯ, примитивную, но все более резко проступающую
гамму чувств, глухую энергию в таких вещах, которые вообще врЯд ли
заслуживали любопытства.
„о сих пор ѓэм как бы и не замечала людей подобного сорта. €ли же
видела в них просто неких полезных существ, которые поддерживали в порЯдке
многообразную механику бытиЯ. Ћни сидели в конторах, занимались
бухгалтерскими расчетами, руководили предприЯтиЯми практического назначениЯ,
выпускали разные необходимые вещи и заботились о том, чтобы эти вещи всегда
были под рукой.
Ћни вели бесцельное существование и все же, уступаЯ самообману, этому
утешительному и возвышенному свойству человеческой натуры, упрЯмо верили в
себЯ, в свое дело, в свою важность. Ѓез самообмана структура общества
распадалась, ведь все колеса и колесики прилежно вертелись и жужжали лишь по
причине всеобщего самовнушениЯ, всеобщей убежденности, что в этом кое-что
есть, что без колесиков не обойтись. ‚от так все эти существа -- директора,
чиновники, рабочие и продавцы -- вплетались в сети деЯтельной жизни. Њерилом
их ценности было прилежание, а прилежание -- это такой пустЯк!
’еперь ѓэм открыла в этих существах какую-то собственную живость,
упорно и ожесточенно противостоЯщую всем нивелирующим влиЯниЯм неписаных
культурных норм. Џравда, касалась она лишь повседневных привычек, которые в
других слоЯх общества благодарЯ воспитанию давным-давно преобразились в
красивый шаблон, но, что ни говори, она была и заЯвлЯла о себе с
естественностью, котораЯ прЯмо-таки вызывала удивление.
Љазалось, эти люди так прочно стоЯт на ногах, что поколебать их
совершенно невозможно. Ќикакое, даже самое сильное впечатление не могло их
поразить. Ћни бывали в Ѓенаресе и на острове Ѓали, а говорили об этом словно
о воскресном пикнике в загородном ресторане. Ћни разъезжали по свету, но при
этом как бы и не покидали своего дома и, гулЯЯ по €окогаме, на самом деле
находились в родном Ћснабрюке или в ѓааге. ЌеобъЯснимые чары ограждали их от
соблазнов чужбины. Ћни всегда оставались такими, какими были изначально и
всегда. Ќичто их не трогало, не выбивало из предначертанной колеи; все и
всегда соотносилось у них с испытанными, хорошо знакомыми и понЯтными
принципами, ведь в конце-то концов принцип утилитарности приложим к чему
угодно.
ѓэм представлЯла жизнь невероЯтно огромным событием, которое может и
раздавить ее, и возвысить, и в самом деле возвысит и раздавит; она ничего не
знала о нем и не ведала, только чувствовала порой его мощь и колдовскую
сладость. Ђ длЯ тех, других, жизнь была размеренной рутиной, лишенной каких
бы то ни было потрЯсений; потребности ее возводились в ранг "цели" и
благополучно удовлетворЯлись. ѓэм очень хотелось узнать, чем объЯснЯютсЯ
такаЯ косность и подмена причины следствием. „лЯ нее здесь был неведомый
край мелочной недалекости -- какаЯ же пуповина соединЯла ее с этим другим?
Љто эти люди? Ќадо непременно с ними познакомитьсЯ.
‚ Њарселе она сошла на берег и некоторое времЯ никак не могла решить,
куда поехать. Џотом выбрала Џариж. ‘нЯла квартирку в предместье, на узкой
старинной улице с высокими домами, населенными мелкими чиновниками и
конторскими служащими.

Џодлинное лицо этих улиц можно было увидеть лишь ранним утром. „нем они
старательно прЯтались под вуалью видимости, котораЯ совершенно им не шла. Ђ
вот на рассвете жили трезво и уныло, как им и положено. ’ени тулились по
углам, как печальные женщины, украдкой забивались в закоулки от беспощадных
глаз утра. ‚ определенное времЯ распахивались окна, заспанные люди
выглЯдывали из темных комнат -- посмотреть, какаЯ погода, а четверть часа
спустЯ хлопали двери парадных, и первые фигуры покидали дома. ‘сутулЯсь шли
по тротуарам, с пустыми лицами, в которых не было даже досады. Љогда ранними
утрами ѓэм, гулЯЯ по улицам, всматривалась в лица встречных, она неизменно
обнаруживала именно эту, одну-единственную черту -- безучастность, лишь
изредка оживлЯемую боЯзнью опоздать или тусклым отсветом хорошего
настроениЯ.
Ќесколько раз утром у парадной ѓэм столкнулась с каким-то невзрачным
человеком. Џод мышкой у него была кожанаЯ папка, пустаЯ, только в одном
месте что-то выпирало, -- видимо, завтрак. ‚скоре он стал с нею здороватьсЯ,
а еще через два днЯ завел разговор.
Ћн работал бухгалтером в крупной фирме и все свое времЯ на службе
посвЯщал цифрам, длинным колонкам цифр. ѓэм жила в том же доме, и потому
повод длЯ первого вопроса нашелсЯ с легкостью. Ќеделю спустЯ он предложил
провести воскресенье вместе. “ него было какое-то имЯ. Ќо ѓэм называла его
”редом, и он не возражал.
Џо торжественности, какой он обставил приглашение, ѓэм понЯла, сколь
долгожданным и любимым был этот день недели. ЌадеЯсь, что ”ред раскроет свои
человеческие качества, она согласилась.

Ћн ЯвилсЯ в особенном костюме, который носил навернЯка только по таким
днЯм, и выглЯдел очень трогательно. ‚ысокий воротничок придавал ему
непривычный оттенок скромно-беспомощной представительности. Ћн и перчатки
прихватил, и тросточку на локоть подвесил.
„ень выдалсЯ погожий, за город устремилось множество народу. ’ранспорт
был переполнен предвкушающими отдых толпами, которые ехали на природу, они с
громким шумом занимали сидЯчие места и защищали свое на них право. ѓэм в
который раз удивилась, какаЯ масса энергии уходила на такие мелкие склоки.
…сли в этих пустЯчных стычках вы-плескиваетсЯ столько потаенной силы, то по
серьезному поводу, наверное, следует ожидать поистине взрыва. Ћднако тут
вдруг обнаружилась граница, которую преступали лишь очень немногие --
вероЯтно, потому, что после у них не оставалось никаких резервов. ‹ица опЯть
стали безучастны, интерес угас -- стадо на привычных дорогах... но где же и
как подступитьсЯ, чтобы вытолкнуть их на другие пути?
ѓэм начала расспрашивать ”реда о его жизни. Њало-помалу он разговорилсЯ
и поведал заурЯдную историю, проникнутую той милой незначительностью,
котораЯ более всего свидетельствует о весьма посредственных дарованиЯх.
Ћсобенно подробно он изложил семейные обстоЯтельства и долго распространЯлсЯ
о своей сестре и ее женихе, снова и снова подчеркиваЯ, что та "хорошо
обеспечена".
ѓэм и раньше замечала в людЯх эту сильную инстинктивную свЯзь с семьей,
заключавшуюсЯ не в пространственной близости, а скорее в духовной ориентации
друг на друга -- в родственной любви или неприЯзни. „аже когда люди жили
раздельно, в этом чувствовалась демонстративность ненависти или безразличиЯ,
что более всего свидетельствует о крепчайших узах. “ ”реда она нашла этому
объЯснение. ’акие люди не умели быть одни; чуждые потребности в духовном
одиночестве, они боЯлись его, цеплЯЯсь за хоть какую-нибудь одностороннюю
любовь или ненависть, которую в непостижимой приверженности к схематизму
очень скоро превращали в привычку.

Ћни пообедали в трактирчике на берегу озера. Ќад водой разливалась
тишина ранней осени. —истый августовский воздух, который словно бы дышит
золотом и дарит лесам меланхолические синие тени, прозрачным куполом
опрокинулсЯ над миром. Љазалось, все имело свое предназначение, все было
четко и Ясно.
ЌерЯшливо копались в листьЯх куры, стараЯ стена, сложеннаЯ из дикого
камнЯ, светилась мЯгкой охрЯной желтизной, над нею нависал дикий виноград с
красными усиками, островерхаЯ кровлЯ крестьЯнского дома резко прочерчивала
небесную бесконечность, из открытых кухонных окон доносилось приглушенное
звЯканье мытой посуды, старик в выцветшей блузе и полотнЯных штанах работал
в саду -- ничто не нарушало задумчивой веселости здешней буколической
атмосферы. ‹одки скользили по озеру, вдали белели треугольники парусов.
”ред обронил что-то по поводу Яхт, потом умолк и обстоЯтельно раскурил
сигару, котораЯ до странности не вЯзалась с его узким лицом. ‘игара тоже
была подарком, который он приберег себе на выходной день. Џорой он
мечтательно рассматривал ее, прежде чем снова сунуть в рот. ѓэм заметила это
и погладила его по руке.
Ћт легкого деревенского вина он открылсЯ. Џоначалу запинаЯсь, стал
рассказывать о своей конторе. Џодробно и по порЯдку, чтобы ѓэм все как
следует понЯла, даже начертил тростью план зданиЯ и своей комнаты, котораЯ
располагалась неподалеку от кабинета директора Љестера.
…му понадобилось около получаса, чтобы со всех сторон осветить характер
своей деЯтельности. Ћсобо он подчеркнул, что человек в его положении
непременно должен быть надежным, и бойко расписал последствиЯ ошибок в
ведении бухгалтерии. „лЯ наглЯдности он привел в пример некоего бухгалтера
Џежо, из-за халатности которого крупной клиентской фирме направили ненужные
платежные требованиЯ, приведшие к разрыву отношений. ‚ результате Џежо,
разумеетсЯ, уволили.
ѓэм спросила, доволен ли он своей работой. ”ред смешалсЯ, потом сказал,
что в конце концов это его кусок хлеба и в общем он, пожалуй, доволен. Џотом
он начал рассказывать о коллегах. Ћдин из них, некто Ѓертен, вызывал у него
особое восхищение. ‘ шефом этот Ѓертен держалсЯ иной раз с такой дерзостью,
на какую никто другой нипочем не отважилсЯ бы. „аже если был совершенно
прав... € ”ред рассказал длинную историю о том, как сам мужественно
отстаивал свои права перед упомЯнутым директором Љестером, эльзасцем.
‘итуациЯ была весьма волнительнаЯ, Љестер даже кулаком по столу треснул, но
в конце концов одобрительно похлопал ”реда по плечу.

ѓэм слушала, как его слова монотонно падают в полуденную тишину. Ћна
прекрасно понимала: это всего лишь пошлаЯ болтовнЯ -- но ведь, наверное, у
нее тоже есть свое оправдание? € она так под стать прохладному настрою
вокруг. ‚се каким-то образом находило свое оправдание и свое место. Ћтчего
же не послушать и рассказ о директоре Љестере и господине Ѓертене, который,
по слухам, водил шашни с кестеровской женой? ‚едь слушала же она остроумный
спич у индийского вице-королЯ, в обществе ЊюрреЯ и ‘андена, а это разве
хуже? Љак ничтожны, по сути, все слова. ‹юди просто драпируют ими
безразличие друг к другу... и не все ли равно, чем заниматьсЯ -- втискивать
бесформенные чувства в ракушки понЯтий или рассуждать о пишбарышне €де. Љак
красив белый хлеб на глинЯной крестьЯнской тарелке, как крошитсЯ он в
ладони, благоухаЯ спелой пшеницей и сытностью. ‚от бы и нам стать хлебом и
встопорщенными курами, что копаютсЯ в земле на солнцепеке...
’ут ѓэм слегка вздрогнула, подумав о том, что все, о чем говорил
молодой человек рЯдом с нею, не просто тема длЯ разговора, а содержание его
жизни. ‚ этом была пленена всЯ его жизнь, а он даже не чувствовал себЯ
пленником, считал, что это совершенно нормальное состоЯние. „иректор Љестер
был крайним пределом, дальше которого его мысли не простирались. •отЯ ”ред
не считал директора совершенством и даже критиковал его, но так или иначе
воздействие этого человека было доминантой его профессии, а профессиЯ
составлЯла доминанту его бытиЯ. ”ред был профессией с малой толикой привычек
и потребностей.
‚от он как раз положил руку с сигарой на стол. ђука была бледнаЯ,
болезненнаЯ, и все-таки под кожей розовато пульсировала кровь, как и в руке
ѓэм. ќти сходные, лежащие рЯдом руки вели к плечам и дальше -- ко лбам, под
которыми дремали, жили полнейшее взаимонепонимание и невозможность
пониманиЯ, противостоЯли друг другу миры, совершенно друг с другом не
свЯзанные, куда более чуждые, чем человеку -- инстинктивные поступки
животного, куда более далекие друг от друга, чем любые созвездиЯ,
разделенные световыми годами. € все же кровь, что питала эти руки, была
столь одинаково красной, что никакой глаз не обнаружит различий, и лежали
они менее чем в пЯди одна от другой и походили одна на другую куда больше,
нежели животные одного вида. ќти сходные руки на столе казались ѓэм
исполненными небывало жуткого демонизма, безумной муки тЯжкого непониманиЯ,
в сравнении с которой все прочее на земле пустЯчнаЯ шутка и банальнаЯ
второстепеннаЯ теориЯ.
„лЯ ѓэм сейчас настало одно из тех мгновений, когда законы логики
упразднЯютсЯ. Ћбратные свЯзи с хранилищем ассоциаций закоротило, и, точно
ребенок или обитатель другой планеты, она очутилась в огромном чужом мире.
Ќи имен, ни названий -- все вдруг исчезло, как дым, размышлЯешь о слове
"рука", а несущее понЯтие утрачено... Язык чужой, незнакомый, никогда прежде
не слышанный... перед глазами у тебЯ нечто подвижное, разветвленное, с
прозрачными кончиками, внезапно стрЯхнувшее причинные свЯзи -- непостижимый
знак в неведомых обстоЯтельствах, выброшенный в трансцендентальный хаос по
ту сторону вещей, -- но вот проводники вновь соединЯютсЯ, имена и вещи
мало-помалу вновь сопрЯгаютсЯ друг с другом, и в испуге и задумчивости ты
вновь удостовериваешьсЯ в этом, и от всего остаетсЯ лишь глубокое удивление,
которое порой возвращаетсЯ в самый нежданный момент, и в естественном длЯ
человека опрометчивом стремлении придать ему значимость ты видишь в нем
предвестье и не без пользы обращаешьсЯ к философии.
’ак ѓэм постигла дистанцию между собою и этим молодым человеком,
дистанцию не духовную и не социальную, это было несущественно, а глубокую
пропасть между двумЯ живущими, тайну вечной чуждости, оковы мысленных
законов, которые, хоть чуточку ослабнув, тотчас выпускали на свободу хаос --
бездну и смЯтение.
‡рима была лишь одна сторона, высвеченнаЯ волшебным фонарем познаниЯ и
нераздельно с ним сродненнаЯ. ‚от сверкает на солнце озеро, и ты видишь его.
Ќо познаешь ты и солнце, и озеро, и глаз, и нервный рефлекс -- озеро же,
одно только озеро, в его единичности, познать невозможно, никогда. ”ильтр
чувств, словно пестрый стеклЯнный экран, стоит между тобою и миром.
ѓэм поднЯла глаза. „ве руки по-прежнему неподвижно лежали рЯдом, и
приглушенный голос говорил о безразличных вещах. € внезапно ее охватила
беспомощнаЯ неж-ность -- такую, наверное, испытывают одинаково страждущие
или опальные с одинаковой судьбой, один из которых наслаждаетсЯ тайными
свободами и надеждами, но не может сказать о них другому, -- и в порыве
этого чувства она схватила лежавшую рЯдом руку, от которой никак не могла
отделатьсЯ, погладила ее и без малейшей иронии, от всего сердца, дрожащим от
слез голосом сказала:
-- ‚ы, ”ред, прилежный человек... Я уверена, -- невольно она сделала
паузу, -- Я уверена, в конце концов вы станете начальником вашего отдела.

‚ечером они долго сидели под открытым небом в саду большого трактира.
Њежду деревьЯми, чуть покачиваЯсь от ветерка, висели на шнурах лампионы. ‚
сумерки начал собиратьсЯ народ, и очень скоро свободных столиков не
осталось. ‘реди посетителей преобладали молодые влюбленные парочки, которые
без стеснениЯ льнули друг к другу.
€з открытого окна в нижнем этаже доносилась музыка. „евушка в светлом
платье подбирала на фортепиано какую-то мелодию. лЯпка ее лежала на крышке
инструмента. „евушка взЯла несколько аккордов, устремив счастливые глаза на
мужчину, который стоЯл рЯдом. ЏрЯдь волос падала ему на лоб. ’еплый отблеск
свечей озарЯл лицо. Ћн нежно смотрел на девушку. Љомната позади них,
темно-коричневаЯ, как на полотнах ‚ан-„ейка, тонула во тьме. ‚ раме окна оба
напоминали старинную картину.
Џодле шлЯпки ѓэм углЯдела большой, крепко свЯзанный букет цветов и
почему-то растрогалась. ‚ каком затерЯнном краю скитаюсь Я сейчас... --
невольно промелькнуло в мозгу. € мысли полетели вдогонку за этой фразой, как
за неведомой птицей. „евушка и ее спутник вышли в сад, стали искать
свободное место. Џри этом они прошли совсем близко от ѓэм. лЯпку и букет
девушка держала в руке. ѓэм увидела, что рот у нее совершенно обыкновенный.
„евушка засмеЯлась над какой-то репликой кавалера, потом ответила, бросив
через плечо пошлую, грубую шутку. ѓэм отвела взглЯд, когда девушкин спутник
мимоходом, руки в брюки, нахально уставилсЯ на нее.
Ћни с ”редом пошли обратно. Ћт жнивьЯ веЯло густым запахом земли. ‹уна
висела над головой, похожаЯ на серп жнеца, это она убрала урожай. ѓэм
взглЯнула на ”реда. Ћпустив голову, он шагал рЯдом. Џотом спросил, чем она
занимаетсЯ. Ћна ответила и улыбнулась -- все-таки в каком узком кругу
прЯдутсЯ эти коротенькие мысли. Ћн предложил вести хозЯйство сообща. Њожет
быть, вскоре удастсЯ подыскать в доме квартиру побольше и переехать туда. Ђ
пока можно условитьсЯ так: каждую неделю он будет вручать ей определенную
сумму, чтобы она закупала продукты и готовила. ‚ шесть вечера он будет
приходить из конторы на обед. ‚едь это выгодно обоим, верно?
ѓэм не могла отделатьсЯ от неловкости. ЃезотчетнаЯ уверенность ”реда
смутила ее, он навернЯка ожидал, что она скажет "да", ведь в его кругу иначе
не бывает. ‚от, значит, как у них принЯто: короткие, трезвые, деловые
переговоры -- устраивает ли это обоих, а затем начиналась жизнь вдвоем.
‚последствии они, может быть, вступали в брак, если вдруг ожидалсЯ ребенок.
‚ероЯтно, иногда бывало и слегка по-другому, жарче, неистовее, безоглЯднее
-- вспышка инстинктов сводила двоих на одну-единственную ночь безумств. Ќо
уже вскоре все упорЯдочивалось, люди продолжали выполнЯть будничные
обЯзанности, встречались, назначали свиданиЯ, может быть, съезжались, но
домашнЯЯ гармониЯ была не менее важна, чем и общаЯ постель ночью, и однажды
наступало времЯ -- каждый знал это и не желал иного, -- когда люди начинали
жить бок о бок, хотЯ внутренне это давно уже было ничем не оправдано и
совершенно не требовалось, начинали жить вместе удобства ради и потому, что
так было принЯто.
Ќа ѓэм нахлынуло то же ощущение, что и после обеда, -- беспомощность
перед этой ровной зыбью. ‡десь не было порывов, а если они и случались, то
очень скоро их вновь поглощала рутина распорЯдка, который регулировал и
уничтожал бытие таких людей.
”ред опЯть спросил, согласна ли она. ѓэм молча кивнула. € хотЯ
понимала, что только она сама чувствует в этой банальности отчаЯние и
потрЯсение, ѓэм не смогла подавить родившеесЯ в ней ощущение, в котором
смешивались стремление помочь, сострадание и осознание невозможности.
‹ечебница с неизлечимо больными внушила бы ей сходное чувство...
‡лосчастный, незримый заколдованный круг, который никому не разорвать, --
болезнь посредственности. € социальные вопросы, все до одного, лишь
скользили по краю. Њожно улучшить экономическую основу, экономическое Ядро,
структура же останетсЯ без изменений. ‚едь если дать ”реду излишнюю
экономическую свободу, он будет выглЯдеть нелепо и смешно, потому что форма
перестанет соответствовать содержанию, -- получитсЯ нечто вроде того
путешествующего семейства на ‘уэцком канале, которое тоже не нашло длЯ себЯ
надлежащего места и потому оставалось таким, какое есть, при всех прочих
возможностЯх.
”ред взЯл ѓэм под руку и принЯлсЯ словоохотливо рассуждать обо всем
подрЯд. ѓэм терпела его фамильЯрность, в этой манере не было назойливости,
просто таков порЯдок вещей. Џотом они ненадолго поднЯлись к ”реду в квартиру
-- он хотел кое-что показать ей на завтра. Ћни сидели напротив друг друга в
высоких плетеных креслах. ѓэм спросила, чего он больше всего желает. ”ред
улыбнулсЯ -- мало ли чего ему хочетсЯ, но ведь это только фантазии, которые
всерьез принимать нельзЯ. Џо трезвом размышлении, с него будет достаточно
иметь хорошее жалованье и неплохую должность, уютную квартирку и несварливую
жену. (‚се сверх этого -- подарок судьбы, который он примет с
благодарностью.)
ѓэм кивнула; примерно такого ответа она и ожидала. € не нашла в нем
ничего смешного, потому что понЯла. ‚от он -- ключ. Ћна понЯла -- хотЯ и не
постигла. Ћсветила на миг, словно Ярким лучом фонарика, и то, что
неделю-другую назад виделось ей энергией и упорной силой, оттого что с такой
непроизвольностью проЯвлЯлось даже в бытовых мелочах, оказалось никаким не
предвестьем, а конечным результатом жизни на поверхности растительного
прозЯбаниЯ. ѓлубина отсутствовала. € ничего тут не поделаешь -- таков закон
жизни, который неумолимо превращал боб в бобовое растение, а не в ель. Љому
тут придет в голову тще-славно экспериментировать с прививками...
”ред затуманенным взглЯдом смотрел на ѓэм. Ђ ей вдруг почудилось, что
его лицо -- это лицо большей половины человечества. Њожет быть, все эти люди
тоже должны присутствовать здесь, стать фоном, подчеркивающим ее собственную
ценность и собственные ее переживаниЯ. ‚едь, что ни говори, есть некаЯ
притЯгательнаЯ сила в том, чтоб быть одиночкой, посланцем, сведущим в
причинах и следствиЯх и играющим ими, ибо всЯкое знание толкает к игре и
самые глубокие мысли венчаютсЯ танцем, а самое печальное познание --
грацией. €гра, играючи -- здесь начиналась тайна последних вещей и мистика
упорства -- предел, где подменЯлись имена и замыкалось кольцо.
€ это лицо перед нею тоже было частью цельности. Ќевзрачное звено в
цепочке событий, которые важны длЯ всего человечества и вершатсЯ лишь в
самых высоких его представителЯх, это инертное и сумрачное лицо каким-то
образом во всем этом участвовало.
”ред мигнул.
-- Џочему ты так на менЯ смотришь?
‚место ответа она очень серьезно притЯнула к себе его лицо и
поцеловала, будто наконец отыскала дорогу и знает, куда идти, -- так ночью
на темной дороге одаривают местного жителЯ, когда он подтверждает, что
дорога действительно приведет к цели, и даже не догадываетсЯ, как эта дорога
длЯ тебЯ важна.
Ќа пороге ѓэм еще раз слегка взмахнула рукой и увидела, что ”ред
несколько удивлен. Ќаверное, он думал, что она останетсЯ.

‚озле книжного развала на набережной Ћрсэ с ѓэм разговорилсЯ художник,
рассказал ей о своих планах и идеалах. •отЯ ѓэм во многом узнала в нем все
того же ”реда, ее потЯнуло провести еще один эксперимент, на этом человеке,
который Якобы самоотверженно следовал своему идеалу. Ќесколько дней она
слушала тирады художника, потом купила у мелкого торговца картинами
кой-какие его работы. Ћкрыленный успехом, он продолжал писать. ѓэм нарочно
приобрела вещи, которые он называл не самыми удачными, и нимало не
досадовала, что он и теперь пишет в той же манере. ќто вовсе не имело
значениЯ. …й просто хотелось посмотреть, как на него подействуют деньги.
Ћчень скоро он за-зналсЯ, и весь его идеализм утонул в приЯтной сытости.
…ще неделю-другую ѓэм позволила себе плыть по воле волн. †ила в
кварталах чиновников и состоЯтельных буржуа. €мена скользили мимо ее слуха,
какие-то люди возникали в поле ее зрениЯ и быстро забывались. Џромышленники,
которые, начав с малого, создали крупные предприЯтиЯ, изобретатели,
измыслившие ценные усовершенствованиЯ, генералы, писавшие труды по военному
искусству, честолюбивые молодые дипломаты, уже удостоившиесЯ наград и
отличий, -- на миг они привлекали внимание своей деЯтельной энергией, но
скоро интерес угасал. ‚ своем деле и в своих поступках они были прекрасно
отлаженными автоматами, много знали и умели гладко говорить, иные были даже
не чужды этакой первозданной жизненной философии, но что-то очень
существенное в них отсутствовало. ѓэм даже не знала, как это правильно
назвать. Џросто ее неотступно преследовало ощущение, что все эти люди, точно
пиЯвки, присосались к какой-то части целого, а самим целым не владеют, не
чувствуют в себе тождества с мирозданьем, не могут жить творчески, каждое
мгновенье заново, неслыханно, а если и пытаютсЯ, то по программе; в них нет
безоглЯдности, цепкости, Яркости, котораЯ любит себЯ и презирает, отрекаетсЯ
и отвоевывает, нет азартной самоотдачи, необоримости, порывистости -- они
одержимы системами и модными лозунгами. € в каждом ѓэм рано или поздно
обнаруживала тень ”реда.
•удожники и поэты разочаровали ее полностью. ’еснимые собственными
замыслами, они склонЯлись под их бременем, как винограднаЯ лоза под тЯжестью
плодов. Ћни жили в своем деле, а дело паразитировало на их жизни, и в
результате это была вовсе не жизнь, а какое-то жалкое прозЯбанье, которое
совершенно их не радовало, ведь мнимаЯ свобода радовать не может. €х
существование было некой формой, вдобавок привЯзанной к делу -- либо в виде
пассивного успокоениЯ после очередной работы ради новой работы, либо в виде
предпереживаниЯ последующей работы. €м было некогда прислушатьсЯ к своей
крови, их ждали резец и чернила, -- и лица их кричали, жаждаЯ родов. Ќо тот,
кто рожает, есть цель, и он уже не обладает красотой непричастности и
бесполезности, не обладает убежденностью в этой непричастности, свойственной
масштабному бытию.

ѓэм нанесла визит старой маркизе д'Ђржантейль, а та взЯла ее с собой к
принцессе Џармской. Џотом день-другой она каталась с молодым ‘ен-„ени по
бульварам. Ђ вечером к ней пришла молодаЯ актриса, плакала и умолЯла не
отнимать у нее ‘ен-„ени. ѓэм ее успокоила, подарила ей ‘ен-„ени и после
целый вечер с ней разговаривала. Њалютка стала доверчивой, как котенок, и
заходила еще несколько раз. Ќа одном из приемов у принцессы ѓэм, проходЯ
через залы, покорила всех грациозностью своих движений. ‘идЯ в ложе, она
присутствовала на премьере пьесы некоего поэта, который сказал ей, что всЯ
слава длЯ него ничто по сравнению с этой минутой. Ћна не поверила, ведь
поэты лгут, сами о том не подозреваЯ.
„ва молодых офицера, с которыми ѓэм даже не была знакома, дрались из-за
нее на дуэли. Љакое безрассудство, подумала она, когда ей об этом
рассказали, пари было бы намного симпатичнее.
…вропейские города наводили на нее скуку. Њассовые забеги
посредственностей действовали на нервы. „есЯть раз притворно не замечать
что-либо оказалось куда обременительнее, чем один раз отвести глаза. Љроме
того, все были чересчур одинаковы, потому что жили слишком скученно и
слишком часто видели друг друга, -- знаешь одного, стало быть, знаешь всех.
ѓэм устала. Ћна прошла снизу вверх все слои и обнаружила, что разнЯтсЯ
они только местоположением. ‚ остальном они были совершенно одинаковы.
Ѓезостановочно крутилось колесо меж рождением и смертью -- меж двумЯ этими
полюсами вибрировала всЯ жизнь... Ќо вибрировала не длинными параллельными
волнами, а лишь короткими вертикальными, под прЯмым углом к направлению
движениЯ. ’ут и речи не заходило о широких горизонтах, о долгом дыханье, о
фразе, начинающейсЯ с загадочного "ом", о котором говорил буддийский
свЯщенник... •одить по кругу не стоит... и никому не поможешь.
ѓэм нежно полюбила животных. ‚ их грациозной естественности она
узнавала бесстыдный автоматизм человеческих жестов. —утьем тонко улавливала
шаблонность и пустоту слов, движений, походки, мыслей, инстинктов. ‡амечала
деланное, половинчатое. ђазличала нюансы, игру, маску, бесстрастно
разоблачала до тех пор, пока сдержаннаЯ уверенность в себе не рассыпалась
самодовольством. ‘оздавалась дистанциЯ, презрение кривило губы, потом пришло
огромное равнодушие ко всему этому: не люди, а вышколенные углеводы, белки и
отвержденные жиры, коснеющие в заученном, привычном, пленники в круговороте
денег, титулов, успеха, но необходимые, ведь без них нет ни буржуазной
надежности, ни экспресса точно по расписанию, ни надежных финансовых
консультантов. Ћбщие издержки жизни, признанные, установленные, -- так
полагаетсЯ.
Њаркиза д'Ђржантейль пригласила ѓэм пожить в ее небольшом дворце на
озере, в часе езды от Џарижа.
‚ день отъезда ѓэм ненароком забрела в тот район, где была квартира
”реда. ла по улице и столкнулась с ним. Ћн тотчас узнал ее. “коризненно
спросил, почему она тогда ушла, и добавил, что теперь уже поздно -- у него
другаЯ подружка, и они живут вместе. …му даже в голову не пришло, что ѓэм
вовсе не намерена возвращатьсЯ. ќто последнее впечатление привело ее в
восторг, и, веселаЯ, она водворилась в усадьбе маркизы.

VI
Ќе так давно фонтан починили, и теперь он работает, сообщил старик
управлЯющий. Џод вечер его включают на часок-другой -- пусть пожурчит. ‚етер
уже набросал в водоем бурых листьев вЯза и ореха, и печально глЯдЯщий в
фонтан Ќарцисс казалсЯ застывшей в камне задумчивостью этих осенних сумерек,
в смутной тьме которых тихими бубенцами звенело умирание.
ѓэм проходила по залам, и каждый ее шаг отдавалсЯ гулким эхом. Џовсюду
висели картины -- изЯщные карандашные наброски и бледные акварели. ‚
маленьком секретере полированной березы ѓэм нашла несколько свЯзок писем --
пожелтевшие, восторженные многостраничные посланиЯ, какие могло сочинЯть
лишь то столетие. –елыми днЯми она читала их. Ѓ?ольшаЯ часть была адресована
некоему шевалье де ђоту и, вероЯтно, при расставании им возвращена; другие
были от подруги, котораЯ писала о своем возлюбленном.
‚ шкафах и сундуках обнаружились старинные нарЯды. ѓэм доставала их и
примерЯла. Ћт поблекших туалетов веЯло каким-то особенным дурманЯщим
ароматом. Ћна часами сидела в этих платьЯх, и мечты уносили ее в минувшее.
‡абыв обо всем, она подолгу стоЯла перед фасеточным зеркалом. ‘обственное
отражение в этом стекле мнилось странно чужим и знакомым, будто от дивных
чар ее "Я" соскользнуло в ту эпоху, а теперь вернулось и смотрело на нее,
молчаливое, хрупкое, минувшее. ‡а спиною отражениЯ сумерки плели серые тени,
коричневатые в глубине, и казалось, будто отражение, нежно и печально
улыбаЯсь, всплывало из сам?ой серой бездны прошедшего. Ћднажды вечером,
когда ѓэм в старинном нарЯде ходила по комнатам, пришел старик управлЯющий.
Ќичего не замечаЯ, она попыталась изобразить несколько па сарабанды и тут
увидела его, а он ободрЯюще кивнул и жестом показал на старинный спинет.
Ћткрыл крышку и заиграл менуэт. Џрозрачные серебристые звуки порой чуть
дрожали, как мелодиЯ музыкальной шкатулки. ѓэм то кружилась в медленном
танце, то замирала в глубоком реверансе и, исполнЯЯ эти фигуры, всем своим
существом ощущала обворожительную беззаботность тех давних времен,
казавшихсЯ необычайно знакомыми и родными. ђококо окаймлЯло бездны садами,
хотЯ и знало об этих безднах, -- но окаймлЯло садами и называло садами. Ђ мы
зовем бездны безднами и заглЯдываем в их глубины. ќпоха амурных страстей и
поединков прикрывалась самой обворожительной грацией, какаЯ когда-либо
существовала на свете. евалье де ђот, улыбаЯсь, бросил вызов лучшему
фехтовальщику ”ранции, ибо тот слишком долго целовал руку дамы его сердца. ‘
галантной шуткой попросил о короткой отлучке -- всего на несколько минут,
подышать в саду свежим воздухом, -- вышел вместе с другом, которому
предстоЯло быть секундантом, вышел, чтобы никогда не вернутьсЯ. Ќи писем, ни
объЯснений он не оставил.

‚новь опустились сумерки с их магическим зыбким полусветом, который
неизменно потрЯсал ѓэм. ‘тарик управлЯющий вышел вместе с нею в сад. †ивые
изгороди, некогда подстриженные, а теперь одичавшие и робкие, темнели
вокруг, словно стыдЯсь самих себЯ. ‚ечер был весь из лазури и серебра.
ѓэм покормила черных лебедей, которые уже готовились ко сну, но
поспешно приплыли от дальнего берега пруда, по воде от их движениЯ бежали
круги.
’учи собирались на горизонте, затмеваЯ меркнущий свет заката. ‹иловые
громады наплывали из-за деревьев, несли с собою мрак. Џотом вдруг листва
зашумела, и в прохладу ворвались теплые, влажные потоки воздуха. ‚етер
переменилсЯ, стало душно. Џотом все замерло без движениЯ, а тучи заполонили
все небо.
ѓэм вернулась в дом. Љакие гулкие коридоры. ЉакаЯ тьма затаилась в
углах! ‘наружи беззвучно подкрадывалась жуть. Џодступала со всех сторон --
дом точно съежилсЯ под натиском неведомой угрозы. ‚сЯкий шорох умножалсЯ и
тотчас резко стихал, будто прибитый к земле мЯгкой кувалдой. „о чего же тих
бывает порою мир.
ѓэм снедало беспокойство, которое намного превосходило ожидание близкой
бури. Ћна предчувствовала что-то еще. Ќо что? Ћткуда это ощущение
мотыльковой куколки -- что ей предстоит? ЏрорветсЯ кокон? Ћна вылетит на
волю? ЉакаЯ усталость. ‘опротивлЯтьсЯ нет сил. ѓрЯдет бурЯ, котораЯ умчит ее
с собой. Ќу и пусть, пусть скорее приходит.
‚се трепещет на острие клинка. Љакой странный подсвечник. ЉакаЯ
страннаЯ бронзоваЯ фигурка. Ѓезмолвной мощью веет отовсюду. ‡агадочнаЯ аура
мерцает все Ярче. …е неудержимо влечет куда-то -- куда же?
‚незапно чернота за окнами треснула. ‚спышки молний пробежали по небу.
Ћгненный ветвистый узор на мгновение проступил за стеклами. € сразу же все
опЯть затопила ночь. ‹ишь на доли секунды парк и комнаты осветились.
ђаскатисто грЯнул гром -- и с шумом хлынул ливень.
€ вот тут-то по всему дворцу разнессЯ звон. Џронзительный, будто не
желающий умолкать. ќтот звон висел в комнате, режущий уши...
избавительный... Љоридоры гудели, в доме что-то назревало, сжималось, как
пружина, -- и рванулось вперед: дверь распахнулась, на пороге стоЯл вымокший
до нитки ‹авалетт, на полу образовалась лужа. ‹авалетт напустилсЯ на
подоспевшего слугу, велел приготовить ванну и сухую одежду, поклонилсЯ ѓэм.
-- Џростите, Я поневоле весь дом взбудоражил... через час Я все вам
объЯсню.

ѓэм не встала из кресла. ‡а стенами бушевала непогода, словно
вознамерилась уничтожить все и всЯ. ‘нопы молний призрачно метались среди
деревьев, бурЯ неистовствовала, тЯжелые шквалы дождЯ выплескивались в
обезумевший мир. ’ак она сидела, пока не возвратилсЯ ‹авалетт. Ћн быстро
прошел к окну и глЯнул наружу. Џорывисто взмахнул рукой, точно показываЯ
куда-то в бурю, молча вцепилсЯ пальцами в спинку стула. Џотом обернулсЯ к
ней.
-- Џри таких катаклизмах объЯснениЯ излишни. „умаю, достаточно будет
сказать, что Я дружен с д'Ђржантейль и знаю это имение. Ќеотложные
обЯзательства вынуждают менЯ искать автомобиль: в часе езды отсюда Я в
потемках, без света врезалсЯ в кучу камней и угробил коленчатый вал... Ђ
ваша машина, кажетсЯ, готова к отъезду?
ѓэм кивнула.
-- ЏридетсЯ ею воспользоватьсЯ.
Ќа миг небо полыхнуло красным огнем. ‹авалетт наклонилсЯ вперед.
-- џ видел вас раньше...
ѓэм опЯть кивнула. ѓоворить она не могла. ‚се тело будто налилось
свинцом. ђуки тЯжело лежали на широких подлокотниках.
-- ‚ вейцарии. € еще один раз в Љоломбо. Ќет смысла проводить
параллели или делать какие-то выводы. Ќо это облегчит вам решение. ‚ Њарселе
вы взойдете на борт "Ђнны ‹ейн". Ћтплытие через двенадцать дней. џ буду
ждать вас в ‘ингапуре.
ѓэм не ответила. ‹авалетт позвонил слуге и приказал подать автомобиль к
подъезду. Џотом снова кивнул на непогоду за окном.
-- ‚ сравнении с этим все прочее банально. ‘тихиЯ не спрашивает и не
отвечает... она просто существует... “ вас есть времЯ подумать... ‚
‘ингапуре вы сойдете на берег.
‘луги подогнали автомобиль к подъезду. ‹авалетт склонилсЯ к руке ѓэм.
ђука была безвольнаЯ, вЯлаЯ. „верь за ним закрылась. аги стихли. € тут ѓэм,
как в прострации, странно тихим шепотом обронила в пустоту комнаты: "„а".
Ќахмурила брови, глаза потемнели, -- сказала "да", откинула голову назад.
Њотор коротко взвыл и ровно заурчал. ‘крежетнули контроллеры, невнЯтный
возглас... € шум отъезжающего автомобилЯ утонул в реве ненастьЯ.
Џроснувшись среди ночи, ѓэм увидела за окном Ясное небо. ѓроза ушла.
‹уна висела над парком, словно огромнаЯ латуннаЯ чаша, отражаЯсь в лужах на
дорожках. ‘илуэты деревьев замерли в неподвижности. ‚ зелени вьющихсЯ по
стене дома растений шелестели тЯжелые капли, медленно стекаЯ с одного листа
на другой. Њраморный Ќарцисс у пруда, наполовину освещенный луною,
меланхолично смотрел в водоем. ‘вет падал на левое его плечо и с игривой,
нежной лаской плескалсЯ вокруг, мЯгкий, беззвучный. Ђ он стоЯл, погруженный
в свои думы. € улыбалсЯ.

-- Ќе странно ли, -- сказала ѓэм маркизе д'Ђржантейль, -- что нашу
жизнь определЯют не могучие и шумные событиЯ, а мелкие, почти незаметные. €
опЯть-таки не взаимосвЯзанные логически, а как бы подброшенные случайно --
вот они-то и чреваты внезапным беспокойством и новой дорогой. ’акое
ощущение, словно под этой будничной жизнью вершитсЯ еще какаЯ-то другаЯ,
тайнаЯ, и все наши представлениЯ о собственном бытии и развитии суть лишь
нечаЯннаЯ параллель; в один прекрасный день тебЯ настигает рывок -- и все
знание опрокидываетсЯ...
Њаркиза д'Ђржантейль добродушно посмотрела на ѓэм.
-- ЏрекраснаЯ, блистательнаЯ речь поэта на сцене не трогает так, как
неведомый зов в ночи, который отзвучит и стихнет, где-то далеко-далеко...
’ысЯчами смыслов облекает его фантазиЯ... Ћн будоражит и наполнЯет сердце
тоской, никакое изреченное слово с ним не сравнитсЯ... Ћн проникает в
кровь... в это темное, таинственное наследие, дарованное нам природой, через
которое она зовет... и определЯет. Ћтклик пробуждаетсЯ от случайного
звука... гудит и не смолкает... наперекор всем мысленным возражениЯм, всем
желаниЯм... ’ы можешь называть его безрассудным... он все равно гудит, и
заглушает все, и манит, и побеждает... Џоследуйте этому зову... он не
обманет...
-- „а, -- тихо сказала ѓэм и улыбнулась, -- разве Я могу иначе...

„ва днЯ спустЯ она покинула Џариж. Ќо скоро опЯть вернулась. € уже
вечером в Ћпере вновь ощутила беспокойство. „опоздна сидела у окна в своей
комнате. Ђ через день села в марсельский экспресс.
Ќе доезжаЯ до ЊарселЯ ѓэм сошла с поезда. Ћстановилась в провансальской
деревушке у простых людей, которые спали на высоких пестрых постелЯх.
Џроснувшись утром, она видела в прорези ставен золотое сердечко юного днЯ;
лучистаЯ дорожка пронизывала сумрак комнаты и упиралась в олеографию на
стене, невероЯтно Ярко высвечиваЯ краски на груди Њадонны. ѓэм подставлЯла
руку под этот луч и ладонью ловила день. Џотом брала зеркало и играла
солнечным мЯчиком -- волшебно сиЯющее сердечко плЯсало то на потолке, то на
стенах. Ќаконец она вставала на постели во весь рост, сбрасывала с плеч
бретели ночной сорочки и, так и этак подкладываЯ под ноги подушки,
добивалась, чтобы сверкающий луч из прорези оконной ставни упал туда, где
билось ее сердце. Њинута-другаЯ, и кожа ощущала тепло, солнечное сердечко
сиЯло под левой грудью, а ѓэм в порыве ликующего восторга спрыгивала с
кровати и летала по комнате в импровизированном танце сердец.
Ћднажды после обеда она поймала себЯ на грезах. € тогда снова
отправилась в путь. •озЯйский шпиц проводил ее до поезда и никак не хотел
уходить. Ћна помахала ему из окна как другу.
Џейзаж за окном вагона был залит солнцем. ‘еребристо-серые оливы
шелестели на ветру, лавры, пинии и бананы выстроились вдоль дороги, редкие
одинокие пальмы навевали мысли о ‚остоке, потом началсЯ город -- город,
который весь гавань, и улица Љаннебьер, и мешанина народов. ѓэм долго стоЯла
на набережной, смотрела на море. Џодле нее штабелЯми громоздились чемоданы и
палубные шезлонги. Џоворотные краны мчали по воздуху мешки и тюки, которые
словно бы ничего не весили. “ таможенных пристаней ссыпали в трюмы серу и
бурую сиенскую землю; гурты рогатого скота, мыча от жажды, ожидали погрузки.
Њежду молом и городом теснились пароходы. ‚ конце концов ѓэм решилась
спросить. "Ђнна ‹ейн" в порт еще не пришла.

Ћднако наутро "Ђнна ‹ейн" уже стоЯла у пирса -- пришвартовалась ночью.
“видев ее, ѓэм испытала шок; охваченнаЯ смЯтением, она весь день обходила
гавань стороной. „ойдет до угла платановой аллеи Љур-де-Ѓельсенс и спешит
затерЯтьсЯ в толпе кокоток и приезжих. Ќо этого оказалось мало: ѓэм то и
дело натыкалась в толчее на матросов с "Ђнны ‹ейн", которые устремились в
бордельные переулки ‘тарого города.
Љогда "Ђнна ‹ейн" закончила погрузку углЯ, ѓэм решила, что пароход уже
готов к отплытию. €, боЯсь опоздать, заторопилась к причалам компании
"Њессажери Њаритим". ЏоднЯлась на палубу и облегченно вздохнула. ‘транное
чувство -- все это времЯ ее будто подталкивала чьЯ-то незримаЯ рука. ‘
волнением она ждала, что "Ђнна ‹ейн" вот-вот разведет пары. Ќо капитан
сказал, что пароход отчалит лишь завтра утром.
ќтой ночью ѓэм спала тревожно. ‘нова и снова слышала лЯзг цепей и
каждый раз думала, что это начало путешествиЯ. Џотом наконец погрузилась в
сон без сновидений и проснулась от глухого пыхтеньЯ машин. …е потЯнуло на
воздух, она торопливо оделась и стремглав, точно за нею кто-то гналсЯ,
выбежала из каюты на палубу. Ќавстречу хлынул свежий утренний воздух. Ќа
палубе толпились пассажиры, махали платками. Џароход только что отвалил от
причала. ѓэм бросилась к поручнЯм, хотела крикнуть -- и вдруг, внезапно
ослабев, замерла, вцепилась в планширь, бессильно, прЯмо-таки нежно припала
к нему; поднЯла взглЯд и улыбнулась в лицо равнодушному человеку на
набережной, улыбнулась -- и тотчас отвела глаза; какой-то англичанин как
одержимый махал шлЯпой, ѓэм по-детски беспомощно посмотрела на него, потом
поднЯла руку и тоже помахала... несколько раз... куда-то... на прощание...

Ќад морем завиднелсЯ памЯтник ‹ессепсу1. ’емно-синий горизонт побурел.
ђазом поднЯлись над водой белые дома с плоскими крышами -- Џорт-‘аид.
Џароход еще не пришвартовалсЯ, а к нему уже устремились арабские лодки. Љ
борту причалил паровой баркас портового врача. Џотом на палубу хлынули
черные, смуглые, желтые люди, крикливо предлагаЯ свои товары -- сигареты,
почтовые открытки, платки, цепочки, изготовленные в ѓермании или в Ђнглии.
Њальчишки-подростки подбирались к пассажирам и с фамильЯрной ухмылкой
нашептывали им на ухо некие предложениЯ. ѓиды предлагали свои услуги.
Џассажиры сошли на берег.
ирокие чистые улицы европейского квартала сменились низкими
известнЯковыми домишками и базарами арабского города, где свиньи и кошки
стаЯми шнырЯли среди играющей детворы. Ћдин из смуглых феллахских малышей
упал на бегу, ѓэм поднЯла его. Њальчуган испуганно глЯнул на нее блестЯщими
черными глазами и отвернулсЯ. Ќо тотчас спохватилсЯ -- курчаваЯ голова опЯть
повернулась к ней, склонилась набок, маленькаЯ грЯзнаЯ ладошка протЯнулась
вверх: бакшиш. „ержа за плечи хрупкое тельце, ѓэм думала: неужели вправду
бывают такие крохотные пальчики и ноготки... Ќо от этого теплого трепетного
существа, от этого ребенка исходила страннаЯ сила, перетекавшаЯ в ее пальцы,
и она едва сдержалась -- так ей хотелось прижать малыша к себе, приласкать,
говорить всЯкие глупости. ‚ волнении она торопливо сунула в маленькую
ладошку несколько монеток, крепко ее сомкнула и растроганнаЯ пошла дальше.

Ќочью "Ђнна ‹ейн" принимала уголь. ‡апыхавшиесЯ негры с тЯжелыми
мешками на голых спинах сновали по сходнЯм. Ќа плечах длинными жгутами
вспучились напрЯженные мышцы. Ѓлики прожекторов плЯсали на темных, блестЯщих
от пота телах. ѓолубовато белели глаза и зубы. ЏортоваЯ ночь без устали
изрыгала эти фигуры, снова и снова, будто несчетные воинства в недрах
непроглЯдного мрака ждали своей очереди, чтобы кануть в бездну угольного
бункера. ’олько в косом конусе прожекторов царила толчеЯ, сопровождаемаЯ
спокойными аккордами долгих, раскатистых арпеджио прибоЯ. ќта слепЯще белаЯ
полоса света вырывала из ночи колдовской шабаш, словно в ней были особые
лучи, от которых незримое становилось Явным. ЉажетсЯ, думала ѓэм, этот
магический луч может обратитьсЯ куда угодно -- даже в небеса, -- и там тоже
станет зрима бешенаЯ плЯска, в иные минуты сокрытаЯ от глаз. €з теплой
защищенности мрака он выхватывал пугающие образы сумбурной схватки -- как в
линзе микроскопа невиннаЯ прозрачность водЯной капли оборачиваетсЯ полем
битвы инфузорий... ѓэм улыбнулась... как в линзе микроскопа, схватка за
капли воды... за капли воды -- и оттого не менее жизненно важнаЯ... и так
же, как повсюду, не на жизнь, а на смерть.

“же несколько часов назад вой сирен оповестил об отплытии. Џароход
медленно отвалил от причала и повернул к каналу. ‹оцман стоЯл на капитанском
мостике. € тут из гущи пришвартованных судов выскочил паровой катер и на
полной скорости помчалсЯ за "Ђнной ‹ейн". —еловек у рулЯ что-то кричал.
Џозади него в катере был кто-то еще. ѓэм как раз находилась на палубе и
наблюдала за этим спектаклем. Ќаконец катер причалил к борту, спустили трап,
пассажир катера вскочил на ноги и минуту спустЯ уже поднималсЯ на "Ђнну
‹ейн". Џервое, что он увидел, была ѓэм, стоЯвшаЯ возле самого трапа. Ћн
метнул на нее взглЯд, оступилсЯ, едва не упал, но тотчас обернулсЯ, достал
горсть монет и широким жестом бросил вниз, в катер. Џотом с надменной и
непроницаемой миной взошел на палубу, обменЯлсЯ несколькими словами с одним
из офицеров и проследовал за стюардом к каютам. "Ђнна ‹ейн" набирала
скорость.

Ѓезотрадные скалы Ђдена еще долго маЯчили на горизонте. Џотом исчезли в
синеватой дымке, и на пароход пала ночь. Ќад столом в кают-компании жужжали
вентилЯторы. Љапитан с улыбкой сказал:
-- ‡автра утром проснетесь и снова увидите океан.
Џоздно вечером качка усилилась. ѓэм вышла на палубу. Ќи души вокруг.
Ќад морем, точно плотнаЯ чернаЯ вата, лежала тьма. ‡везды не мерцали, а
стоЯли над мачтами как украшениЯ, Яркие и четкие. ћжный Љрест -- словно
аграф на рытом бархате ночи. Ќо под этим оцепенелым великолепием вскипало и
опадало море, потЯгивалось и ворочалось, плескало и булькало, дергалось и
металось, катило свои волны, и манило, и бурно дышало. Џосле шлюзованиЯ в
мелководном канале "Ђнну ‹ейн" вновь принЯли текучие воды, набегающие от
берегов €ндии и несущие с собою экзотический аромат беспокойства и томлениЯ.
ЌосоваЯ волна мощно струилась вдоль бортов, образуЯ в кильватере
серебрЯные водовороты, которые долго виднелись в ночи. Њатовый отблеск играл
на гребнЯх валов, в кипении волн за кормой сгущаЯсь в красноватое свечение,
-- море фосфоресцировало. Џароход плыл в серебрЯной колее, разбрызгивал
вокруг себЯ серебро, оставлЯл позади широкие сиЯющие ручьи.
ђЯдом с ѓэм чей-то голос проговорил:
-- ‘лучайность -- всего лишь инаЯ форма судьбы... возможно, более
привлекательнаЯ, но и более неизбежнаЯ.
ќто был незнакомец из Џорт-‘аида; капитан представил его в
кают-компании, и она запомнила имЯ -- ‘ежур.
Џомолчав, он продолжил:
-- ‚ажное -- всегда случайность, стечение обстоЯтель-ств. Ћно
происходит вслепую и без смысла -- кого это смущает, кроме нас... и как же
легко превратить это смущение в напрЯженный азарт лотереи.
-- Ќе надо бы говорить об этом, -- сухо сказала ѓэм.
-- ђечи напускают туман; размышлениЯ отнимают свежесть... об этом не
надо бы размышлЯть... €ные вещи тускнеют от слишком резкого света, но
прохладнаЯ влага слов возвращает им блеск. ‘лова полезны, потому что никогда
не бывают точны...
-- Ђ мысли?
-- ’оже, но они прогонЯют настроениЯ. ђазмышлениЯ уродуют.
-- € печалЯт, -- сказала ѓэм.
-- Њоре светитсЯ, шумит океан, а мы стоим тут и пытаемсЯ выдумать длЯ
этого какой-то смысл или символику, нам мало просто свечениЯ и просто волн.
‚от вам тайна ‚остока: не размышлЯть -- хотЯ порой кажетсЯ, будто он
размышлЯет, но и тогда это происходит чисто формально, как вариант ощущениЯ,
-- а только чувствовать. “мение восхищатьсЯ тусклым мерцанием лилий в
оловЯнных вазах, восхищатьсЯ до самозабвениЯ, дает человеку неизмеримо
больше, нежели все раздумьЯ о смысле прекрасного. ЌастроениЯ, чувства делают
жизнь бесконечной. ђастворитьсЯ в них -- блаженство.
-- ђазве растворение не безмолвствует? Ђ вы окружаете его таким
множеством слов.
-- џ же сказал, слова безвредны.
-- Ќо все-таки они часто мешают.
-- ‡а две тысЯчи лет мы так к ним привыкли, что, желаЯ поделитьсЯ
выводами, никак не можем без них обойтись. ‚от об этом Я и хотел сказать.
-- —то за выводы...
-- Њожно опередить случай...
-- ...который есть закон?
-- Љому же не хочетсЯ нарушить закон...
-- Ћт каприза?
-- Ћт обостренного предчувствиЯ...
ѓэм встрепенулась. Ђ ‘ежур продолжал:
-- Ќаверное, вас удивит то, что Я сейчас скажу, но по некоторым
причинам и благодарЯ нашему разговору у менЯ есть длЯ этого повод... ЊоЯ
жизненнаЯ позициЯ -- пассивность. ‚се прочее уже позади. Ѓез горечи --
просто позади. ‚се времЯ останавливатьсЯ невозможно. “ менЯ нет более
претензий к жизни, а потому нет и разочарований. џ -- созерцатель. € оттого
пришел наконец к самому Яркому из наслаждений -- к наслаждению зеркальным
бытием. џ люб-лю совершенное, не жаждаЯ его. ‚аше присутствие здесь -- такое
же совершенство, как море и это свечение. Џоймите, быть может, Я
единственный человек в вашей жизни, который ничего от вас не требует.
ѓэм в одиночестве оставалась на палубе, пока не забрезжил рассвет и
волны не стали серыми, как шифер и глина.

Љитайцы, великое множество китайцев. “же с парохода было видно, как они
толкутсЯ на набережных. Ћни ждали "Ђнну ‹ейн" и, едва она пришвартовалась,
хлынули по сходнЯм на борт. Ќо матросы их разогнали.
ѓэм медленно подошла к трапу. Џалуба за спиной -- как вернаЯ овчарка,
такаЯ надежнаЯ сейчас, когда она спускалась по ступенЯм. ‚ узкой щели между
пароходным бортом и стенкой плескала вода. …два сдерживаЯ волнение, мЯгко
пульсирующее в каждой жилке, ѓэм перешагнула через этот ‘тикс и пружинЯщей
походкой, в нетерпеливом ожидании ступила на землю ‘ингапура.
„ва рикши дрались на бамбуковых палках -- не поделили пассажира. ‚округ
тотчас образовалось кольцо зрителей -- малайцев и китайцев, которые весело
подначивали драчунов, а потом вдруг с криком кинулись врассыпную перед
бесшумно подкатившим синим лимузином. Ђвтомобиль затормозил рЯдом с ѓэм.
‹авалетт выскочил из машины и прежде всего извинилсЯ, что не встретил
ѓэм у трапа. Ћна не успела ничего сказать, а он продолжал: обстоЯтельства
переменились; необходимо сегоднЯ же ехать дальше, в ‘айгон. ‚ыразив надежду,
что ѓэм не слишком утомлена, ‹авалетт предложил отвезти ее в свою гостиницу,
где она сможет отдохнуть, а он тем временем уладит дело с билетами и еще
кое-какие мелочи. ‘луга останетсЯ при ней и выполнит любую ее просьбу.
ѓэм осмотрелась и только теперь увидела в углу машины тамила,
одновременно она обратила внимание, что окна лимузина закрыты шторками --
внутрь не заглЯнешь. Ћна не сказала ни слова, но улыбнулась тамилу, который
не сводил с нее сверкающих глаз и беззвучно шевелил губами, потому что на
темном лице взблескивали белые зубы.
“личный шум проникал в закрытый автомобиль приглушенно. Џотом и он
утих, повеЯло покоем. —ерез несколько минут лимузин въехал в уединенный
парк, в глубине которого прЯталась гостиница, и вскоре остановилсЯ у
подъезда; ‹авалетт перекинулсЯ несколькими словами с управлЯющим и дружески
предложил ѓэм руку.
-- ‘коро вы все поймете... —ерез два часа мы выезжаем...

Ђвтомобиль покатил обратно по широкой аллее. ѓэм секунду стоЯла в
задумчивости; потом ее взглЯд упал на тамила, который тоже молча смотрел на
нее. ‘трЯхнув задумчивость, она приказала ему занЯтьсЯ багажом. ’амил
бесшумно исчез. ѓэм прошла за управлЯющим в свои комнаты.
‚скоре тамил вернулсЯ, притащил чемоданы. ѓэм подозвала его к себе. Ћн
тотчас подбежал. Ћна провела ладонью по его волосам и приподнЯла прЯдь на
виске. Ќа оливковой коже белел аккуратный рубец. ћноша широко улыбнулсЯ,
осторожно потрогал шрам и кивнул, сверкнув глазами. ѓэм внезапно
развеселилась, трЯхнула его за плечи и бросила ему ключи, чтобы он отпер
чемоданы.
ЊокраЯ, она вышла из ванной, в развевающемсЯ халате, с мЯгкими
полотенцами в руках. ’амил долго растирал ее махровой тканью, пока кожа не
высохла и не порозовела, а потом ѓэм, как кошка, нежилась под
прикосновеньЯми маленьких смуглых рук, которые брызгали на нее эссенциЯми из
причудливых флаконов и бережно, мЯгко, круговыми движениЯми кончиков пальцев
массировали и разминали каждую мышцу.
Ћна еще выбирала белье, когда вернулсЯ ‹авалетт. Ћн замер на пороге,
увидев ѓэм, котораЯ сидела на корточках подле чемодана, склонЯсь над
беспорЯдочным шелковым разноцветьем.
-- ‚ыберите аметистовый, -- воскликнул он, -- этот цвет оттенит живую
бронзу кожи!
ѓэм подхватила эти вещицы, швырнула вверх. ‹авалетт подбежал, поймал
шуршащий комок, взмахнул пароходными билетами, которые держал в руке,
завернул их в шелк и бросил слуге, а тот с каким-то детским восторгом так и
сжимал этот сверток, пока ‹авалетт не сказал ему несколько фраз на хинди и
не забрал их.
-- „авайте укладыватьсЯ, -- воскликнул он, -- отъезд -- самое
прекрасное на свете... -- Ћн стоЯл рЯдом с ѓэм и обращалсЯ к ней, все еще
сидЯщей на полу. -- †изнь длЯ отъезжающего всегда приключение...
-- Џриключение, -- спросила ѓэм, -- и не больше?
-- Ќе меньше, -- улыбнулсЯ ‹авалетт, -- а самое прекрасное в женщине --
позвоночник, когда он гнетсЯ, как гибкий индейский лук, когда его позвонки
так мЯгко, так изЯщно проступают под натЯнутой кожей... когда он резко
напруживаетсЯ от стройной шеи вниз и вдоль него возникают и углублЯютсЯ
узкие Ямочки, а в них играют легкие тени, и свет омывает спину...
ѓэм скользнула в его объЯтиЯ и ощутила на спине слабое тепло
поддерживающей руки. Ћткинулась назад, не выпускаЯ из ладони скомканный
шелк.
-- …сть слова, -- сказал ‹авалетт, -- в сам?ом звуке которых заключены
даль и отъезд... Ћни чаруют всЯкий раз, когда их произносЯт... ‚ы только
послушайте -- ’имбукту... ‹егкий первый слог и два глубоких "у", как все это
трепещет, уже самим ритмом пробуждаЯ желаниЯ и раздвигаЯ горизонты...
’имбукту... €ли ѓонконг... парные, созвучные слоги, что-то зыбкое, полное
ожиданиЯ... ѓонконг... ќти названиЯ одурманивают, вы только послушайте:
’имбукту -- как приглушенные негритЯнские тамтамы... ѓонконг -- как колокола
пагод... ’имбукту... ѓон-конг...
Ћн отпустил ѓэм, и она мЯгким движением скользнула к окну, присела на
широкий подоконник. ‡а нею мерцал кобальтовый парус неба, тугой,
безоблачный. ’очно сладостное обетование, рисовались на светлом фоне контуры
ее головы, и грудь цветком поднималась над дышащим торсом. Ћна обхватила
руками колени и смотрела в комнату, лицо ее было в тени, и сиЯние оконного
проема пылало голубым огнем вокруг этого темного пЯтна.
-- Њы слепы и отчаЯнно любим жизнь... -- сказал ‹авалетт. -- Ќам так
хочетсЯ все времЯ чувствовать рЯдом ее дыхание... и всегда по-новому... вот
почему мы любим отъезды -- они обострЯют чувства... ‚от почему мы ищем
волнениЯ и опасности, ведь тогда мы более всего ощущаем ее заманчивость, и
она совсем рЯдом...
Ћн подобрал несколько разбросанных вещиц.
-- —ерез час сирены загудЯт к отплытию... мы придем в аметистовых
красках и с несказанными желаниЯми... Џоспешим же.
‘луга принес стальную шкатулку. ‹авалетт достал оттуда несколько бумаг,
запер ее, отдал слуге, покопалсЯ в чулках ѓэм.
-- ‚от эти...
Џотом он выбрал длЯ нее кольца, отполировал их о ее руки...
‘екунду-другую рассматривал индейское ожерелье из сердоликов и аметистов и,
смеЯсь, сказал ѓэм:
-- “ менЯ есть целый чемодан матовых Японских шелков... ‚ы будете
носить их вечерами... в сумерках на набережной в ‘айгоне...

VII
-- ‚ Љохинхине1 солнечный свет под вечер словно густой мед, -- сказал
‹авалетт, отодвигаЯ стул ѓэм подальше в тень тента. -- ‘ловно золотаЯ смола.
Џорой кажетсЯ, будто в силу некой загадочной алхимии он вот-вот
кристаллизуетсЯ и ты замрешь в нем навеки, как мошка в Янтаре... Ђх, эти
вечера на аннамских берегах2.
-- Ѓарометр падает, -- крикнул, проходЯ мимо, старший офицер.
-- ’огда через час хлынет потоп, а еще через час все будет забыто...
‚от что Я люблю в тропиках -- безрассудство, внезапность, резкость,
бурность... промчитсЯ, вскипит, разрушит... и приходит не постепенно, не
развиваЯсь -- внезапно налетает звонкой бурей, непоследовательно, без этой
смехотворной логики.
-- ђазве последовательность не важна длЯ обретениЯ силы? -- спросила
ѓэм.
-- ’олько на первых порах. —тобы освободитьсЯ. Њы ужасно страдаем от
этих двух тысЯчелетий цивилизации, которые втемЯшивают нам, будто пыльные
парики всех времен суть самое ценное достижение человечества. ќта зола,
оставшаЯсЯ от пылающего костра пламенных умов. ђазве самое ценное в костре
-- зола, котораЯ остаетсЯ от пищи и в остатках которой другие потом копаютсЯ
с важным видом? €ли все же самое ценное -- тепло, которое костер дарит, пока
живет?
-- Ђ почему невозможно сгореть без остатка?.. -- мечтательно
проговорила ѓэм.
-- Њы всегда и повсюду тащим за собой одежду привычки, наследиЯ,
традиции, заученного... Ќеудивительно, что собственнаЯ кожа кажетсЯ нам
бесстыдной.
-- Љожа, -- протЯнула ѓэм и приоткрыла глаза. -- ЃархатистаЯ, мЯгкаЯ
жизнь: кожа...
-- Ќаши мысли стали покорными бледными немочами. „умать ныне -- дело
бюргеров. ђаньше это была опасность, неуемное счастье, за которым караулила
гибель. Џознание было страстью, оно кипело в крови, уничтожало, вокруг него
витала смерть. Џоиски знаниЯ толкнули ќмпедокла1 к добровольной смерти в
‚езувии. Ќыне знание -- синекура длЯ профессоров философии, и овладеть им
можно за восемь семестров. ‹юди бросаютсЯ на ученые кафедры -- но вовсе не в
‚езувий. ‡нание разволшебствило все скрытые подоплеки. ‚едь люди теперь
знают все... Ќичего нет смехотворнее знаниЯ... оно наводит усталость и лень.
€ убивает всЯкое чувственное переживание, если тебе не дано было пережить
первозданное.
-- Џервозданное... -- мечтательно повторила ѓэм, -- какое мистическое
слово.
-- ‹юди неуклонно и последовательно идут своим путем -- к одиночеству и
бессмысленности. Ћни не задумываютсЯ над этим, просто признают и принимают.
’ак формируетсЯ "Я". ‚се, чем ты дорожил, во что верил, растекаетсЯ у тебЯ
за спиной, а тЯжко становитсЯ, когда терЯешь последнего человека. ‚едь
вместе с ним ты терЯешь все -- себЯ, свои цели, свое "Я", свое имЯ, ты
только путь и движение вперед. Ќо внезапно путь кончаетсЯ; внизу зиЯет
бездна, Ќичто -- любой шаг означает смерть. Ќе медлЯ ни секунды, ты делаешь
этот шаг и переживаешь чудо цельности, непостижное длЯ всех половинчатых...
аг этот ведет не вниз, как тебе казалось, а вспЯть. Ѓыть может, он был
последним испытанием, которое выдерживают лишь немногие. ќто чудо можно
назвать трансцендентальным сальто-мортале. Џрыгаешь в бездоннную пропасть,
но что-то подхватывает тебЯ, поворачивает -- и ты идешь своим путем
вспЯть... неуЯзвимый. ’ы изведал Ќичто -- и уЯзвить тебЯ уже невозможно. ’ы
побывал по ту сторону всех вещей -- и они уже не могут убить тебЯ. ’ы
пережил абсолютное уничтожение -- и ни одна утрата, способнаЯ сломить любого
другого, тебЯ уже не коснетсЯ. Ћднако суть в другом, иначе это было бы
всего-навсего безмЯтежным смирением пессимиста-платоника, а не смирением
опенгауэра, ибо тот отрицает мир, потому что он -- сделка, не позволЯющаЯ
тебе возместить собственные издержки... конечно, с позиций мелочного
торговца... пессимист-платоник отрицает мир по причине его глобальности...
‘уть в том, что, пережив подобное отрицание, обретаешь самый глубочайший
оптимизм. € какой оптимизм! Ћптимизм, идущий от первозданного переживаниЯ,
где сливаютсЯ оба потока. Ћптимизм, идущий от инстинкта, от мистерии крови,
‹огоса, от самого сокровенного, бессознательного. Њы чувствуем, что живем...
Џереживание жизни: мы побывали по ту сторону всех законов -- и теперь играем
законами, как мЯчиками, -- жонглируем всеми вперемешку... ‚ нас есть
истовость веры и одновременно насмешка... мы способны очертЯ голову
самозабвенно отдать себЯ... и все же парим над собою... у нас есть ‚нутри...
и есть ‘наружи... €нтенсивность ощущений не страдает, чувства только
становЯтсЯ свободнее, обретают крыльЯ... мы вцеплЯемсЯ в жизнь и резвимсЯ,
как хищники, а поскольку мы так безумно влюблены в эту целостность и так ей
обЯзаны, никакаЯ ее часть не сможет нас погубить, даже если не пожелает
отпустить нас и станет всем... а тогда...
-- ’огда... -- сказала ѓэм и выпрЯмилась.
-- ’огда, быть может, эта часть и притЯнет нас к себе, возьмет в плен,
как планета притЯгивает с солнечной орбиты луну и заставлЯет вращатьсЯ
вокруг себЯ, если эта луна слишком к ней приближаетсЯ... и такие планеты
есть...
ѓэм оперлась на подлокотники.
-- ќто наши инстинкты. €нстинкты -- какое мерзкое слово длЯ темных
кипучих тварных потоков, струЯщихсЯ сквозь наше индивидуальное бытие. …сть
ли что-нибудь более стихийное, чем мчатьсЯ по ним на всех парусах? Ќо если
руль перестает слушатьсЯ -- берегись... они унесут тебЯ прочь... Ђ он не
слушаетсЯ... как вы побледнели... не слушаетсЯ... вы заметили, Я говорю
"вы", это вызов на поединок... он не слушаетсЯ, когда часть приобретает над
нами больше власти, нежели целостность... когда власть получает кто-то
один... когда мы уже не воспринимаем этого одного как весь наш вид... у
женщин это любовь, любовь к индивиду... когда мы попадаем в зависимость и
уже не вращаемсЯ вокруг себЯ... когда становимсЯ покорны и подчинЯем другому
все наше бытие... поддаемсЯ влиЯнию... Ћтчего же вы так побледнели?.. ‹ишь в
этом таитсЯ опасность, ведь именно здесь самые могучие потоки и бури... и
лишь эта дерзновеннаЯ игра манит, как манит всЯкаЯ опасность... Ќам уже
неведомы славные чувства наших отцов. „лЯ них любовь пахла землей и
защищенностью; длЯ нас она -- вихрь и битва. Њы воспринимаем только самих
себЯ, потому-то и любим ощущениЯ, да, конечно... Ќо разве это не лучше, чем
жить в затхлых чувствах эпохи, котораЯ нам вовсе не подходит? Ќас
завораживает скорость, а не длительность. Њы дисциплинированны до
совершенства, а потому любим упругое, игривое, мерцающее, неопределенное,
танцующее, любим жонглирование всеми понЯтиЯми, изЯщное равновесие над
бездной, любим непредсказуемое, безрассудное, неистовое, и банальное тоже,
но с изысканной дрожью щекотливой осознанности -- как прекрасно быть
примитивным, банальным от всей души, как любим мы, несентиментальные, быть
сентиментальными, сверх всЯкой меры... ведь мы насквозь пронизаны
нервозностью, она у нас в крови, в каждом фибре нашего существа... наши
органы чувств -- тренированнаЯ стаЯ чутких ищеек... фильтры ощущений... но
это состоЯние никогда не сползает в декаданс, который неизменно порождает
снобскую напыщенность, а она, изначально лишеннаЯ первозданного переживаниЯ,
быстро хиреет... длЯ нас же бытие -- хмель дисциплины, вечное бдение, мы
всегда настороже... мы ищейки ѓоспода... мы божественно легки, нас не
отЯгощают цели и системы... ‚ ќросе нам нужна не только сила... нам нужно
больше... нужно приключение инстинктов. Ћни -- наши гончие псы, мы дразним
их и науськиваем, играем с ними, с этими подземными силами -- как тореадор с
быком на арене... мы не ведаем покоЯ... мы вечно в погоне -- охотник и
добыча, мы едва не даем себЯ поймать -- и мчимсЯ прочь, мощным,
головокружительным прыжком в последнюю секунду уходим от опасности... ведь
если она нас поймает, если мы где-нибудь споткнемсЯ, нам конец... слишком
сильно мы ее раздразнили... слишком тонкаЯ у нас организациЯ, слишком
хрупкаЯ... Ќо противники встречаютсЯ редко, и поражение зачастую --
всего-навсего ликвидациЯ сокрытой дотоле слабости, а потому почти победа...
и поединок начинаетсЯ вновь... на другом поле. ‘екрет лишь в том, чтобы
оставить инстинкт анонимным... ‚ам Я спокойно могу это сказать. Ћтчего вы
так неподвижно смотрите на менЯ... Я же даю вам равные шансы, открываЯ этот
секрет... ‘амое опасное -- то, что другие весело и обманно называют
любовью... она исподволь парализует, подчинЯет и несет поражение... сначала
никакой бури нет... она тихонько подкрадываетсЯ... бесшумно заражает... а
когда начинаетсЯ бурЯ, мы вдруг обнаруживаем в себе целую провинцию, котораЯ
поднимает мЯтеж и наносит удар в спину... вражескаЯ территориЯ... чужаЯ
зараза... заманчиваЯ манифестациЯ инстинкта -- любовь...
‹авалетт насмешливо, с легким озорством улыбнулсЯ над этим словом,
неожиданно сам удивилсЯ тому, чт?о говорил, потЯнулсЯ, расправлЯЯ мышцы.
-- Ђх, эти вечера на аннамских берегах... Њедовое солнце соблазнЯет
читать наставлениЯ... и бросать вызов на поединок, причудливый, изЯщный и
опасный поединок на рапирах, в котором таитсЯ изысканнаЯ смерть... ’ак что
же, вызов принЯт?
-- ЏринЯт, -- сказала ѓэм, вставаЯ.

‹авалетт взЯл ее за локоть и потЯнул к поручнЯм.
-- Ђ теперь идемте, старший офицер говорит: барометр упорно падает...
но мы ничуть не удивлЯемсЯ, что по-прежнему светит солнце и все, как обычно,
а серебрЯный столбик ртути спешит сообщить о грЯдущем... ‚зглЯните, вон там,
внизу, волны еще зеленые, как малахит, прозрачные и гладкие... но с боков
уже густеет синева, а провалы наливаютсЯ свинцовой серостью, будто змеЯ на
дне взбаламутила ил... вот и горизонт уже подернулсЯ дымкой, серой дымкой,
котораЯ расползаетсЯ вширь... ‘тановитсЯ тихо... тихо... куда только
подевалсЯ ветер... ни звука в снастЯх... и все же бестии там внизу начинают
беспокоитьсЯ, они что-то чуют, белые гривы встают дыбом, видите, они
вихрЯтсЯ... ровного движениЯ как не бывало, они толкутсЯ, крутЯтсЯ на месте,
и плещутсЯ, и караулЯт... ‚от и тучи наползли, желтые и серые... они уже
повсюду -- словно их выпустили из люков в небесной синеве, над нами, рЯдом с
нами, за нами... все замерло в ожидании... все ждет ветра... а вот и он,
легок на помине... Ќу, бежим, он гонитсЯ за нами...
’Яжелые капли застучали по доскам палубы -- ѓэм ощутила на плече теплую
влагу. Ќа бегу поднЯла голову -- и в этот миг с неба обрушилсЯ потоп;
водЯные фонтанчики за-плЯсали под ногами, растекаЯсь повсюду, сплошнаЯ стена
воды встала впереди, словно прорвало исполинскую запруду.
ѓэм обомлела от мощи этого потопа. ‹авалетт схватил ее за руку и втащил
под свес какой-то палубной надстройки. Ћни прижались к переборке, легкаЯ
одежда насквозь промокла, прилипла к телу. Ђ ливень хлестал как из ведра,
обдаваЯ их каскадами брызг.
ѓэм высунула руку из укрытиЯ -- и получила такой удар, что рука
отлетела в сторону. ЏрижимаЯсь к спасительной стенке, они попытались
добратьсЯ до трапа, ведущего к каютам. ‹авалетт смеЯсь воскликнул:
-- Ќу, вперед!
Ћба кое-как вскарабкались по трапу и наконец очутились в сухом
коридоре. ‚ода текла с них ручьЯми. ѓэм стоЯла возле двери своей каюты,
словно греческаЯ богинЯ на ветру, -- мокрое платье облепило фигуру, руки
поднЯты к волосам, оглушеннаЯ и слегка хмельнаЯ...
Џароход приближалсЯ к дельте „онгнаЯ1. ‘реди поросших манграми
болотистых островков несчетными рукавами змеилась река. Ѓерега были топкие,
безлюдные. Ђллигаторы грелись на солнце возле бревен, принесенных потоком.
Ќо вот поЯвились первые рисовые чеки, где по поЯс в воде трудились люди.
Ќеподалеку тут и там паслись буйволы, то один, то другой поднимал голову и
смотрел вслед пароходу.
Џосле трех часов плаваниЯ пароход вошел в проток реки ‘айгон, и
одновременно впереди завиднелись островерхие башни сайгонского собора.
Љ борту причалил катер под правительственным флагом. Џо знаку ‹авалетта
тамил принес стальную шкатулку, ее тотчас передали бледному человеку,
который принЯл ее с поклоном.

Ћкна были распахнуты настежь. ирокие кисейные шторы чуть шевелились на
утреннем ветерке. Ђромат тамариндов наполнЯл комнату. ‡олотистаЯ полоска
бежала от открытой двери к низкой кровати: солнце. ‘наружи шелестел парк,
щебетали пестрые птички.
‘идЯ перед зеркалом, ѓэм с восторгом рассматривала граненые флаконы из
великолепного хрусталЯ, внутри которых опалом и рубином искрились какие-то
жидкости. Њатовые коробочки с пудрой таили в себе бархатистое содержимое,
мЯгко рассыпавшеесЯ меж пальцев. ‚ плоских склЯнках блекло мерцали кремы, а
в широких чашах была налита терпко пахнущаЯ вода. ђЯдом, на медных
подставках, лежали палочки сандалового дерева и курительные свечи.
ЃлестЯщие оконные стекла отбрасывали в зеркало широкую волну света. Ћна
разливалась по низкому туалетному столику, перед которым на Японский манер,
на подушке, расположилась ѓэм. ђубиновые флаконы горели мЯгким пурпурным
огнем, озарЯЯ подзеркальник нежными бликами. Ћпаловые воды взблескивали
золотом; на фарфоровых баночках сиЯла ЯркаЯ вертикальнаЯ полоса, на медных
сосудах кокетливо играли лучистые отблески, а в обманном пространстве
зеркала все виделось в повторе -- еще более прекрасном от перламутрового
оттенка расплывчатого фона.
ѓэм целиком предалась игре света и красок, наслаждаЯсь парЯщей
гармонией этого одухотворенного натюрморта. Ћна любила такие мелкие дневные
эпизоды и знала, как велико их воздействие. ‚ них, как бы изъЯтых из закона
причин и следствий, не было ни желаний, ни стремлений. Ћни ЯвлЯлись словно
нежданный подарок -- и всегда заставали врасплох, а порой мнились отсветом
чистой красоты, так далеко за ними исчезала причина. ќто многоликое свечение
перед зеркалом было едва ли не чудом -- так трогало оно приуготовленное
сердце. „о чего же нереальной и неземной казалась гармониЯ этих глубоких
солнечных красок. Љакой живописец способен передать все волшебство
приглушенного отблеска в зеркале! Љакой лаской веЯл аромат тамариндовых
рощ... ЉрохотнаЯ мошка, ненароком залетевшаЯ в комнату, опустилась на руку
ѓэм. „о чего же нежные крылышки, словно сотканные из блеска, и лапки,
изогнутые, тонкие, как паутинки, -- воплощенный декаданс, эта сильфида,
доверчиво сидЯщаЯ на огромной, светлой, неустойчивой поверхности чего-то
неведомого, подвижного, несущего далекую, странную угрозу. ‘ильфида на моей
руке, растроганно думала ѓэм, с ее эфемерными крылышками, которые однако же
могут трепетать так быстро, что становЯтсЯ невидимы, с глазками-точками,
которые однако же состоЯт из тысЯч фасеток и нервов и реагируют на свет, с
ножками-ниточками, которые однако же удерживают хрупкое существо подвешенным
на гладком стекле; о, сколь бесконечно мудро составлен этот крохотный
организм, эта жизнь в пределах полусантиметрового пространства, она дышит и
живет, как Я... Њы посеЯны и обречены существовать. †изнь -- широкобедраЯ
мать семейства, котораЯ консервирует на зиму фрукты, закатывает множество
банок, -- все мы от одного дерева, сидим в своих стеклЯнных узилищах, можем
глЯдеть наружу, но никогда не соединимсЯ... из одних сделали нежный мусс...
других разрезали и вынули косточки... а вот этого затолкали в банку целиком,
и ему куда хуже, чем другим...
ѓэм состроила в зеркале печальную гримаску, пошевелила пальцами перед
глазами -- словно смотрела сквозь решетку. ‡релище было забавное, и она
невольно рассмеЯлась. €спуганно покосилась на мошку, но та не улетела. ѓэм
осторожно дохнула сбоку на ладонь. Њошка тотчас повернулась к теплому
дыханию, крылышки затрепетали.
Љ теплу тЯнетсЯ, подумала ѓэм и отвела руку подальше от лица. Џотом
сложила губы трубочкой и легонько подула, устроив прохладный ветерок. Њошка
забеспокоилась и взлетела, по-балетному оттолкнувшись лапками.
ѓэм проводила ее задумчивым взглЯдом. „о чего же удивительно все живое,
думала она, просто дух захватывает. ‘нова и снова терЯешь дар речи. ‘колько
красоты в том, что зоветсЯ мелочами. Ќаверно, люди уже заживо мертвы, если
не способны растрогатьсЯ до глубины души, когда в дебрЯх путаных желаний и
мыслей вдруг открываетсЯ такаЯ вот прогалина блаженства... когда бурное
движение на дорогах души вдруг замирает, а на свободном месте нежданно
обнаруживаетсЯ такое вот чудо -- свечение разноцветных флаконов, тенета
крестовиков в утреннем инее, золотисто-зеленые надкрыльЯ жужелиц.
‘амо по себе все вокруг было добрым и спокойным. ’ут кошка, а там
одеЯло, но и то и другое на ощупь мЯгкое. Њожно даже поменЯть естество,
тогда вот это будет одеЯло, а то -- кошка; но и то и другое останетсЯ
мЯгким. Ћтчего человек думает головой -- разве не правильнее думать кожей,
осЯзанием?
Љакое счастье -- улыбатьсЯ. ‚ещи вокруг словно бы неприметно улыбались
все времЯ, украдкой. ђазве не стоит всем сердцем ощутить, как хрусталь
округло ложитсЯ в ладонь, котораЯ его обхватывает, -- ведь это, наверное,
куда важнее, чем знать ту истину, о которой пыльные парики тысЯчелетий
болтали всЯкий вздор?
Ћни добры и Ясны, эти мелочи, и всегда остаютсЯ самими собой... что о
больших вещах можно сказать далеко не всегда... Ќужно предатьсЯ им целиком
-- кому еще можно предатьсЯ с таким доверием... € как постичь большое, если
ты без остатка пленен волшебством малого... Ђх, жить -- значит
чувствовать... всегда... и всюду...
Ћдин за другим ѓэм брала флаконы, точно совершаЯ свЯщеннодействие.
ђазноцветные воды охлаждали кожу. Љремы делали ее упругой. Џудра придавала
матовый блеск. ’онкий шелк ласкал тело, стройные бедра напрЯгались от легкой
щекотки натЯнутых чулок, руки тЯнулись к аромату за окнами... как молод весь
мир, так же молод, как ты сам...
Џосле полуночи они отправились на виллу некоего метиса. Ћн был
наполовину китаец, сын английского офицера. ‹ишь узкий разрез глаз выдавал
принадлежность к желтой расе. ‚ысокий, движениЯ неторопливые, вальЯжные. ѓэм
не сразу заметила, что одна рука у него искалечена и покрыта черными
пороховыми точками. €з женщин ѓэм была самаЯ светлокожаЯ.
Џрислуживали гостЯм только аннамитки1. ђазносили содовую и шампанское
со льдом в больших бокалах. Ќекоторое времЯ ѓэм любовалась щиколотками и
узкими босыми стопами этих девушек, а потом терпеливо слушала какого-то
англичанина, который долго распиналсЯ перед нею.
‚ одной из просторных комнат началась игра. ‘тол был невысокий; игроки
полулежали на коврах или сидели на низких табуретах. •озЯин дома метал банк.
‹авалетт несколько раз понтировал и проиграл. Џотом сел и стал проигрывать
дальше. ѓэм наблюдала за игрой. ‹авалетт обернулсЯ, посмотрел на нее. Ћна
улыбнулась и прошла в соседние комнаты. Џрочие зрители тоже потЯнулись за
нею, у стола остались только участники игры. ‘тавки быстро пошли вверх.
Љитаец по-прежнему играл против ‹авалетта. ‘ каменным лицом брал карту
за картой и все увеличивал ставку. ‚незапно он три раза крЯду проиграл очень
большие деньги. Ѓесстрастно передвинул купюры к ‹авалетту. € за несколько
минут потерЯл еще столько же. ‹авалетт прервал игру и спросил, не стоит ли
ограничить максимальную ставку.
-- ‡ачем? -- спросил китаец и кивнул служанкам. ’е принесли напитки и
сардины с луком и красным перцем.
’еперь банк метал ‹авалетт. Ћн чувствовал тихое нарастание азарта и,
сдерживаЯ себЯ, откинулсЯ назад. —ерез полчаса третий партнер уже играл на
визитные карточки, где записывал цифры. Ђ китаец продолжал взвинчивать
ставки; когда они достигли поистине сумасшедшего уровнЯ, лицо третьего
игрока обмЯкло и побледнело -- он проиграл очень много и опЯть должен был
записать крупную цифру. Љогда он подсчитал сумму проигрыша, карандаш выпал у
него из рук. ‹авалетт пристально посмотрел на него и, не дав ему открыть
рот, обронил:
-- Љарты перемешались... џ только сейчас заметил... Џоследние девЯть
партий не в счет... -- ‘ этими словами он опЯть подвинул к третьему игроку
все жетоны. Ќе поднимаЯ глаз, ‹авалетт снова перетасовал карты, потом
сказал: -- „авайте сделаем перерыв. ‡атЯжка-другаЯ опиума не помешает.
Ћни встали. ‚ соседней комнате третий попрощалсЯ, ‹авалетт пожал его
дрожащую, влажную руку.
-- ‚ы дадите мне реванш, -- по традиции произнес он и кивнул.
Ќа террасе ‹авалетт столкнулсЯ с ѓэм.
-- Њожет быть, вернетесь в гостиницу? -- предложил он. -- џ в большом
выигрыше и не хотел бы сейчас уезжать. ‘луга вас проводит. Џолагаю, мы еще
увидимсЯ...
-- џ как раз собиралась уехать, -- ответила ѓэм, -- хотела только
срезать длЯ своей комнаты несколько веток тамаринда. Ќадеюсь, вам удастсЯ
сдержать игру...
-- …сли не терЯть контроль над ней, все получитсЯ.
-- €гра ли это в таком случае или только регулирование?..
-- „ело не в ставках, а в напрЯжении... лишь поначалу... потом о
ставках забываешь...
-- ‡абываешь... -- повторила ѓэм.
Љ ним подошел хозЯин дома.
-- “ вас такие красивые служанки, -- сказала ѓэм. -- Ћсобенно одна,
молоденькаЯ, с синими глазами... они так странно сочетаютсЯ с ее смуглой
кожей... -- Ћна подала китайцу руку. -- ‡автра Я буду играть в поло...
‹авалетт хотел проводить ее, но ѓэм не позволила.
-- Џо этим ступенЯм мне хочетсЯ сойти в одиночку... есть одна мысль...
хочу поиграть ею, пока спускаюсь...
‚низу она еще раз оглЯнулась через плечо и улыбнулась -- стройнаЯ шеЯ и
гибкаЯ спина в глубоком вырезе платьЯ.

‹авалетт молча лежал в курительной комнате на циновках; китаец
расположилсЯ напротив, извлек из серебрЯной коробочки слезку опиума, поднес
к огню, подождал, пока она не вскипела коричневым золотом, затем поместил в
трубку и тщательно примЯл.
„ым черными клубами висел под потолком. Ќаркотик проникал в кровь и
наполнЯл этот час мощью раскованной фантазии, котораЯ дарила ‹авалетту Яркие
краски и аромат приключениЯ. Ѓесшумно отворилась дверь, в комнату
проскользнула аннамитка. ‡амерла у стены. ‹авалетт отмахнулсЯ от нее. Љитаец
шевельнул рукой -- девушка исчезла.
-- Ћтчего вы отослали девушку?.. -- сказал ‹авалетт.
-- џ думал, она вам неприЯтна...
-- ‘ейчас нет...
Љитаец приоткрыл глаза.
-- Џростите, не знал... но звать ее снова, пожалуй, не стоит...
-- ђазумеетсЯ, -- спокойно сказал ‹авалетт и поднЯлсЯ. -- €демте
играть...
Љое-кто из гостей еще сидел за картами. € выпито было много. ‹авалетт
потребовал крепких напитков. €гра возобновилась. Ѓанк метал один из
англичан.
‹авалетт не следил за картами. €м овладел азарт. € теперь, уступив
этому капризу, он как бы со стороны наблюдал кипение собственных эмоций...
Њало-помалу возникло желание поднЯть ставки и очертЯ голову ринутьсЯ в омут
игры, в омут приключениЯ.
‚ эту самую минуту он проиграл партию. Ћпомнившись, сосредоточилсЯ на
игре и усилием воли перевел зреющую бурю в сферу холодного напрЯжениЯ
карточной игры. € чем больше проигрывал, тем выше поднимал ставки.
Ћдин из игроков совсем захмелел и съехал на пол. Ћстальные сдвинулись,
игра пошла быстрее. ‘уммы ставок коротко и отрывисто слетали с губ. ‹авалетт
долго пил, наклонЯсь над картами. € опЯть проиграл. Џотом несколько раз
выиграл, причем почти безнадежные партии. Ѓанк теперь держал китаец, делаЯ
ставки против ‹авалетта, который продолжал проигрывать. €гра превратилась в
дуэль между ними. Ћстальные только смотрели.
Љитайцу везло. Џеред ним высилась целаЯ куча банкнотов. ‹авалетт
подписал несколько чеков (на крупные суммы), поставил их -- и потерЯл все.
Ћхваченный лихорадкой, он подписывал один чек за другим, притом на огромные
суммы. ђешающий миг -- эта секунда, когда берешь и открываешь карты, --
рождал в нем бурю чувств, по сравнению с которой само решение казалось
неважным и несущественным, ибо напрЯжение оборачивалось каким-то
фантастическим дурманом.
Љитаец бросил карты.
-- Њы не можем играть до бесконечности. …ще пЯть партий, ставлю весь
банк, -- он разом швырнул на стол все чеки и купюры, -- против той
женщины... ‚ы согласны?
-- „а, -- не раздумываЯ, сказал ‹авалетт.
Љитаец впервые перемешал карты. ‹авалетт проиграл. Ћба вскочили.
‹авалетт смахнул деньги со стола -- купюры дождем посыпались на пьЯного и
накрыли его. ‘тол блистал пустотой и торжественностью. ‹авалетт бросил
карты. „а, он опЯть проиграл.
‘тавка и азарт захлестнули обоих. Ћни уже не помнили, на что играют.
Љазалось, речь идет о жизни и смерти. Љитаец схватил колоду, в дотоле
неподвижных чертах прорезались складки и морщины, рот напрЯгсЯ, щеки
ввалились, рывком выбрасываЯ карты, он шипел: вот, вот, вот...
‹авалетт мрачно улыбнулсЯ, сверкнул глазами, рассмеЯлсЯ и одну за
другой звонко шлепнул карты на стол, выкрикиваЯ сквозь смех: вот... вот...
вот... Ћн проиграл, в четвертый раз. Љитаец взЯл колоду -- последнЯЯ,
решающаЯ партиЯ.
‘начала он тасовал карты быстро, потом все медленнее, положил их перед
собой, посмотрел на ‹авалетта -- в глазах беспредельнаЯ ненависть, --
попыталсЯ взЯть колоду, промахнулсЯ, руки слишком дрожали, внезапно
побледнел, молча выложил первую карту... удачно... затем вторую... Љомната
кружилась в бешеном вихре, лишь одно было неподвижно, одно-единственное,
вечное -- черный стол и две блестЯщие, жгучие карты... Ђ вокруг все мерцало,
разрасталось... Ћпершись на стол, ‹авалетт поднЯлсЯ, ткнул куда-то
кулаком... рЯдом дышала, жила, кричала угроза -- колода серых карт. ‚от к
ним протЯнулась рука... когтистаЯ лапа... схватила, рванула... потеребила...
покопалась... перевернула карту... Яркой, чудовищной белизной сверкнул
листок, а на нем кинжал... черный кинжал... ќто была третьЯ карта. ‚ихрь
замер. Џики. ’уз.
‹авалетт проиграл.
Љитаец бессильно откинулсЯ назад. ‹ицо его было совершенно серым.
‹авалетт глЯнул на него. Џотом на стол. ЋпомнилсЯ: вот, значит, как. €
спокойно проговорил:
-- —ерез час Я все улажу.

‚ комнате горел только один шандал со свечами, потому что ѓэм любила
свечи. ‡авернувшись по примеру малаек в саронг, она лежала на оттоманке.
’амил подтыкал вокруг кровати москитную сетку. ѓэм окликнула его, велела
стать возле шандала -- хотела полюбоватьсЯ бликами света на его коже. Џотом
подозвала к себе и попросила сказать что-нибудь на родном Языке. Џопробовала
повторить -- в самом деле получилось -- и весело рассмеЯлась, а юноша
одобрительно кивнул.
-- Very nice... All right...1
ѓэм потуже затЯнула на бедрах саронг и попыталась вообразить себЯ в
хижине, смуглой малайкой.
‚ошел ‹авалетт, на миг склонилсЯ к ее руке.
-- ‚ы рано, -- сказала ѓэм.
-- ‚овремЯ. -- Ћн поднЯл веточку тамаринда. -- ‚ы правы: дурманный
аромат, но длЯ спальни не слишком подходЯщий... —ересчур крепкий, может
навеЯть неприЯтные сны...
-- ‚ы чем-то озабочены...
-- џ пришел не поэтому. €гра у Љоллина была необычнаЯ. џ проигралсЯ и
был вынужден под конец поставить на вас. Љоллин выиграл. ‚се равно завтра вы
будете играть с ним в поло.
ѓэм встала, но не сказала ни слова.
-- ‡автра вы навернЯка будете играть в поло именно с ним...
-- Њожет быть, расскажете... -- ѓэм запнулась, -- ...как все произошло.
-- Ќикакой романтики, сплошнаЯ логика. ‘перва деньги, потом чеки...
потом еще более высокие ставки.
-- Ќе скажете ли, кто предложил...
-- Џо-моему, это не имеет значениЯ. Ќо мне думаетсЯ, Љоллин...
ѓэм облегченно вздохнула. € вдруг воскликнула:
-- ‚ы ведь не... -- Ћна умолкла, подошла к нему, так близко, что он
ощутил теплый аромат ее кожи. -- џ могла бы сказать вам, зачем срезала ветки
тамаринда... -- Џальцы теребили на бедрах парчу саронга, она испытующе
взглЯнула на ‹авалетта, отошла к окну, постоЯла в задумчивости. -- ‚ы... --
Ћна подбежала к своим чемоданам, торопливо открыла один, потом другой,
покопалась, вытащила какой-то сверток, сунула ‹авалетту в ладонь и, крепко
сжав его пальцы, взволнованно проговорила: -- ‚от... деньги... возьмите...
‹авалетт посмотрел на сверток. ђазжал руку -- пачка купюр. Џередернул
плечами. ‚зЯл деньги, оживленно заметил:
-- ‘ такими деньгами можно продолжить игру, -- и быстро вышел из
комнаты.

Џотом что-то упало, с громким стуком. ѓэм выпустила из рук саронг.
’отчас подхватила его и вскочила в испуге. Ќо так и застыла в этой позе --
чуть наклонЯсь вперед, настороженно вскинув голову, упершись одной рукой в
бедро, занесЯ ногу, словно собираЯсь сделать шаг, а другой рукой сжимаЯ шелк
под грудью. Ћтблеск свечей плЯсал на покорно склоненной шее. –ветущие ветки
на полу. ѓэм стрЯхнула оцепенение и медленно прошлась по комнате. Џарча
ползла за нею по цветам.
…ю овладело странное чувство, которое и смущало, и смутно манило. Ћна
еще не успела вдуматьсЯ в смысл немногочисленных слов ‹авалетта; они
казались сущим пустЯком в сравнении с необычностью самой ситуации, котораЯ
застала ее врасплох. Ћна вполне сознавала всю наглость и вместе с тем
смехотворность этого притЯзаниЯ. Ќо и это не главное -- поразило ее в первую
очередь отношение ‹авалетта.
„остаточно того, что он вообще мог допустить подобную мысль, пусть даже
осуществление ее уже на другой день и показалось бы ему абсурдом. ѓэм
поразила прежде всего небрежнаЯ естественность, какую он, еще переполненный
волнением истекшего часа, вложил в эту мысль. Ѓыть может, то было начало
единоборства, хотЯ в это она не верила, чувствовала себЯ сраженной и даже
охваченной каким-то бессознательным ужасом. ЏонЯла она лишь одно: он
свободен, ничто его не свЯзывает, и эта властнаЯ свобода капризно отодвигает
ее в сторону... он исполнен мистического себЯлюбиЯ, которое вдруг раскрылось
во всей красе и силе, притЯгиваЯ к себе и обезоруживаЯ...
ѓэм остановилась посреди комнаты. Ћн вернетсЯ. Ћна забыла, что дала ему
деньги и что, пока он не вернетсЯ, все так и будет зыбко, неопределенно. …й
смутно чудилось его присутствие... словно какаЯ-то часть его была здесь,
рЯдом... Ћна, ѓэм, понесет поражение, потому что столкнулась с феноменом,
который ей не по плечу, со стихией, а все стихийное есть крайний эгоизм, и
перед лицом стихии ее охватило чувство бессилиЯ, которое, как она уже знала,
никогда не обманывало, ибо через него говорил главный закон женщины --
капитулЯциЯ перед победителем. ЏревосходЯщей силе открывают врата без боЯ...
Џока она тебЯ превосходит...

ѓэм вздрогнула. ‚се развеЯлось от этой дрожи, что бы ни было ее
причиной -- страх ли, загадочное ли телесное сродство, которое и упиралось,
и рвалось наружу... …е охватила лихорадка: прочь отсюда, прочь! Ћна
принЯлась торопливо собирать вещи, не глЯдЯ, без разбору швырЯла их в
чемоданы, стоЯвшие рЯдом, потом вдруг замерла, поднЯла голову, прислушалась.
Ќочь была тихаЯ. ‘ловно отрезаннаЯ от прошлого, ни с чем не свЯзаннаЯ.
€з опиумной курильни донессЯ короткий глухой шум. Џтица крикнула за окном.
ѓэм прислонилась лбом к открытой крышке чемодана и долго сидела так -- она
устала.
‹егкие шаги у двери. ‹авалетт. Ћн вошел и осторожно притворил за собою
дверь.
-- ‘юрприз. ‚аши деньги принесли мне удачу, в этом свертке был поворот
судьбы. ‚ игре часто бывает так. “ игроков это даже своего рода суеверие.
Њне невероЯтно везло. ђедкость -- одиннадцать раз крЯду максимальный
выигрыш. Ћдиннадцать раз без потерь. ЌемыслимаЯ ажитациЯ. џ отыграл все. €
вас тоже. Џожалуйста, возьмите ваши деньги.
Ћн положил их в открытый чемодан, включил вентилЯтор.
-- Ќочь теплаЯ, прЯмо-таки душнаЯ. Ќо понемногу с гор идет прохлада.
Ћткройте окна и еще часок не выключайте вентилЯтор. -- Ћн обошел вокруг
чемодана и на секунду остановилсЯ перед нею. -- ‚ижу, Я помешал вам... ‚ы
занЯты... †елаю вам доброй ночи...

ѓэм не ответила. Њашинально отложила деньги в сторону. ‘идела и
смотрела в чемодан. ‹авалетт застал ее за сборами и даже не обратил на это
вниманиЯ.
—то-то неотвратимое витало над нею, облако, рука, обруч. —то-то
надвигалось, бурлило, стремилось поглотить и не терпело рЯдом с собою
ничего. Ћна всЯ была в напрЯжении и притом чувствовала собственную слабость,
хотела идти напролом и все же ему навстречу, надо обЯзательно выиграть
времЯ, ей хотелось увильнуть и затаитьсЯ, выждать, выбратьсЯ из опасной
зоны, котораЯ парализовала и уничтожала, разъедала ее сопротивление и уже
торжествовала.
“ложив чемоданы, ѓэм заперла их и попросила узнать, когда будет
ближайший поезд. Ќочной экспресс отходил через час. Ћна заказала билет и с
облегченным вздохом быстро спустилась вниз.
‚ холле царил полумрак. Љоридорные в белом сновали туда-сюда. Љакой-то
человек пил за столиком виски. ‚зглЯнул на нее красными глазами. Љогда парк
осталсЯ позади, ѓэм внезапно подумала: бегство, -- но это слово уже никак не
подействовало на нее.
Ћт услуг рикши она отказалась, ей нужно было пройтись -- слышать шаги,
твердые и ритмичные, чувствовать движение, руки, тело.
ЌапрЯжение отпустило, она спокойно размышлЯла. Ќо в голове кольцом
свернулась темнаЯ полоса -- петлей грозило дерево на пути, не желавшее
отступить... железно, крепко держало оно ее.
Џоезд въехал в дебаркадер. ЏерроннаЯ суета действовала благотворно.
Љогда экспресс тронулсЯ, ѓэм опустила окно в купе. ’еплаЯ и бесконечнаЯ
раскинулась вокруг азиатскаЯ ночь.

VIII
-- Ќе спорю, -- сказал ‘ежур, -- это состоЯние можно назвать смирением.
Ќо такое суждение однобоко. џ бы скорее счел его попыткой эстетического
мировоззрениЯ. ќто просто картина бытиЯ без примитивной жажды обладаниЯ. Ђ
потому она прекрасна и объективна, в меру возможностей этого мира, целиком
ориентированного на познание. ‘убъективные намерениЯ -- самое в жизни
мучительное. Ћни замутнЯют картину, а покой всегда больше бури -- такова
мудрость ‹ао-цзы. Ќе покидаЯ дома, можно познать весь мир; а чем дальше
идешь, тем меньше становитсЯ знание.
-- Ќо разве это не делает жизнь ограниченной?
-- Ќаоборот, она расширЯетсЯ. Љогда более не жаждешь обладать, тебе
принадлежит весь мир. ‚от Я сейчас вижу вас: вы стоите на носу сампана1,
молодаЯ, стройнаЯ, ветер шевелит ваши волосы, порой сбрасываЯ их на лоб, как
дивно облекает летний шелк ваше тело, ваши члены, как красиво проступает под
ним изгиб бедер, как вздымаетсЯ ваша грудь навстречу светлому горизонту, как
восхитительно дерзновенна и прелестна линиЯ, идущаЯ от ноздрей к Ямочкам на
щеках, когда вы, вытЯнув шейку, всматриваетесь в морской простор и в глазах
у вас даль и исканье. …сли бы вы знали, как изЯщны очертаниЯ вашей головки
на фоне массивной надстройки. ‚аш силуэт на фоне морЯ; дышащий, цветущий,
красивый человек и самые могучие откровениЯ природы -- небо и море. ќто
симфониЯ жизни, жизнь в самой благородной ее форме... ’очно ли так же было
бы все, если бы Я желал вас? ђазве мука желаниЯ не замутила бы это
впечатление, как порыв ветра замутнЯет зеркало вод под нами...
ѓэм спрыгнула обратно в лодку.
-- „авайте-ка посмотрим! -- € она перегнулась через поручень.

Џод лодкой раскинулась сказка: коралловые сады. Њоре, прозрачное как
хрусталь, мерцало в глубинных бликах света мЯгкой синевой. Љоралловый город
доставал почти до самого днища лодки, и временами под килем хрустела
обломаннаЯ ветка.
Ѓезмолвный, искрЯщийсЯ мир вырастал из белого донного песка -- холмы и
долины, мощные, причудливые взгорбьЯ и отростки, Яркие деревьЯ и кусты всех
оттенков синей и красной глазури. Ђктинии, эти морские цветы, раскрывали там
на волшебных деревьЯх свои плоские бахромчатые блюдца; какие-то колючие
воронки, о которых неведомо, животные это или растениЯ, свободно парили
между ними. Џоспешно открываЯ и закрываЯ пасти, плыли в никуда.
‚ белом песке копались ультрамариновые офиуры; бурые и красные морские
звезды лежали на дне; серые голотурии ползли вперед, медленно выгибаЯ свои
длинные, червеобразные тела; фиолетовые крабы раздвигали пестрые раковины, и
среди всего этого искрились и сверкали, то и дело кидаЯсь наутек, мерцающие
стайки крохотных бирюзовых и карминно-красных рыбок -- щедраЯ россыпь
самоцветов среди цветущих нежно-лиловых ветвей.
‹одка медленно скользила по недвижной глади морЯ. ‘муглые матросы
поймали молодую акулу и трех гигантских серо-зеленых лангустов, которые
теперь трепетали на дощатом дне. ѓэм велела отпустить их на волю.
-- ‚ы пришли ко мне, потому что вас сорвала с места и умчала бурЯ,
которой Я не знаю, -- сказал ‘ежур, -- и о которой никогда не стану
расспрашивать. ‚ы со мной, а ваши корни все-таки не здесь, потому-то эти
дни, пока вас не унесло прочь от менЯ, подарЯт вам почти то же, что и мне,
-- Я называю это зеркальным существованием. Ѓытием без рефлексии и
желаний... Љак дивнаЯ фата-моргана будет оно витать над всем беспокойством
вашего будущего. Џозднее, когда вы приблизитесь к нему, оно станет частью
вашего "Я".
-- Ќикогда, -- сказала ѓэм.
-- Ќикогда не говори "никогда"...
‘ежур посмотрел на ѓэм, она плакала. € он отвернулсЯ, словно ничего не
заметил.
-- Њожете спокойно смотреть. ќти слезы не мои. ’ак часто бывает, когда
Я вижу что-нибудь вроде вон того, внизу, или когда времЯ вдруг застает менЯ
врасплох и неумолимо выситсЯ передо мною, когда Я так же близка жизни, как
корню... когда что-то трогает менЯ и внутри тихо отворЯетсЯ дверца и Я в
смЯтении или в задумчивости прислушиваюсь, -- тогда ЯвлЯютсЯ беспричинные
слезы, о которых Я ничего не знаю... Њожет быть, в такие минуты Я такаЯ же,
как вы... и счастлива... Ђ теперь давайте проплывем через прибой, вон он,
точно белое кружево перед пальмовыми атоллами.

‚ шесть утра ѓэм, в батиковом саронге на бедрах и в расшитой серебром
Яванской кофточке, поспешила из своей комнаты в хижину, где была устроена
импровизированнаЯ ваннаЯ. Ќочью прошел дождь, но землЯ уже успела
просохнуть. ‚ "ванной" она широким черпаком лила на себЯ воду -- брызги
дождем сыпались ей на плечи и в неглубокий таз, в котором она стоЯла.
ЋсвеженнаЯ, она Явилась на террасу завтракать. Њестные юноши-слуги
сервировали чай на широких подлокотниках мЯгких кресел; от неожиданности ѓэм
вздрогнула: один из юношей был похож на тамила.
€ тотчас окоем ее бытиЯ опЯть заволокло белесыми тучами, от которых она
бежала и которые в последние дни, казалось, исчезли без следа. ‚ странной
робости она ощутила, что не сумела скрытьсЯ от них, наоборот, они подступили
ближе. Ћни неудержимо надвигались, и она ждала их, ждала с легким внутренним
трепетом, хотЯ и отворачивалась в сторону.
‘ежур заметил беспокойство в ее глазах и, угадав причину, сказал:
-- ‘егоднЯ мы едем ко двору султана в „жокьЯкарту.
ѓэм облегченно кивнула.
-- „а, и скоро.
Ђвтомобиль ехал по островному плоскогорью, перегонЯЯ на хорошей дороге
многочисленные садо, маленькие тележки с единственным пассажиром, который
сидел спиной к вознице. Ќа ходу тележки сильно раскачивались и пружинили на
рессорах, запрЯжены они были тиморскими пони, которые, звенЯ бубенцами,
бежали бодрым галопом. ‘мугло-желтые, обнаженные до поЯса китайцы с
жилистыми спинами терпеливо мчали свои колЯски-рикши, в которых солидно
потели пухлые голландки. ‚оловьЯ упрЯжка меланхолично стоЯла на обочине. “
вола были красивые, широко расставленные рога; он безучастно стоЯл подле
жестикулирующих чернозубых мужчин, которые, не переставаЯ жевать сири1,
обозревали сломанное колесо. ‚ телеге теснились Яванки в Ярких цветастых
нарЯдах из батика и щебетали между собой, как стайка жаворонков. Ђвтомобиль
вызвал у них живейшее любопытство и бурю восклицаний. Ќекоторые женщины были
в золототканых покрывалах, с большими серьгами в ушах.
Ђвтомобиль свернул в аллею чечевичных деревьев. Љрупные Ярко-алые цветы
покачивались на верхушках, свисали с ветвей, точно небрежно наброшеннаЯ
накидка. „орога широкими витками пошла вверх. ‚округ высились вулканы,
похожие на громадные кротовьи кучи. €з кратера Ѓромо1 тЯнулась к небу дымнаЯ
спираль.
’емно-зеленые леса взбирались по склонам белесо-розовых и серых гор. Ќа
полпути к вершине они устало останавливались, выпускаЯ голый конус из своих
объЯтий. Џовсюду огромные плантации кофе, табака, кокосовых пальм. Ѓлеклые
террасы рисовых полей припорошены серебрЯной дымкой. ‘редь зелени рощ
глЯдЯтсЯ в спокойную гладь водоемов трехэтажные кровли мусульманских
молелен.
ЏрЯчась за тамариндами и хинными деревьЯми, дремали, словно забытые
временем, белые бунгало. Ќо вот вдоль дороги замелькали изЯщные, крытые
почерневшими пальмовыми листьЯми домики на сваЯх, перемежаЯсь
разрисованными, сплошь резными рисовыми амбарами с широкими изогнутыми
крышами. ЏриближалсЯ город.

•рупкие индийцы в белых одеждах бесшумно шагали в толчее суетливых
китайцев. ‘ежур свернул в сады предме-стьЯ и затормозил у дома своего друга.
„ородный голландец вышел навстречу. Ѓелоголовые ребЯтишки обступили ѓэм, с
любопытством разглЯдываЯ ее. ‘упруга голландца страдала одышкой; курчавые
волосы выдавали примесь негритосской крови2. Ћна просиЯла от радости и
пригласила гостей на веранду обедать.
’ам хозЯйка с таинственным видом принЯлась готовить длЯ ѓэм какое-то
особенное блюдо: наполнила тарелку рисом и перемешала с мелко нарезанными
кусочками сушеной и свежей рыбы, рубленой курЯтиной, утЯтиной, омлетом и
по-всЯкому приготовленными Яйцами, добавила чатни3, бомбейской пшеницы,
имбирЯ, луку, перцу, каких-то Яванских прЯностей. Џотом ободрЯюще кивнула.
ѓэм нерешительно принЯлась за еду и в конце концов храбро съела всю порцию.
‘муглаЯ босоногаЯ девочка принесла фрукты. ѓэм обрадовалась сочной свежести
мЯсистых, нежных, только что со льда слив, ароматным дынЯм, красной хурме,
роскошным папайЯм, манго, колючим рамбутанам, но, когда подали дуриан,
пришла в ужас и едва не сбежала от жуткого смрада этого маслЯнистого плода,
которым в джунглЯх лакомЯтсЯ тигры. ‚прочем, скоро она взЯла себЯ в руки,
отведала и поразилась -- вкус был изумительный, что-то вроде тающего во рту
орехового крема, кофе и сбитых сливок.

Џод вечер ѓэм и ‘ежур отправились на прием во дворец султана. —ерез
сады с цветочными клумбами, мимо бассейнов, где обычно купались султанские
жены, они добрались до дворцовой террасы, возле которой стоЯли два слона,
которые вдруг поднЯли хоботы и оглушительно затрубили. Њножество Яванцев
высыпали из дворца и пали ниц. ‚ажный церемониймейстер провел гостей в зал
со стенами, затЯнутыми Яркими индийскими тканЯми. Џо краю теснились Яванцы в
праздничных нарЯдах -- Ярко-красных штанах и зеленых или белых куртках.
Ќесчетные принцы, присев на корточки и согнувшись в низком поклоне,
скользили по плиточному полу к трону султана, скрытому за бисерным
занавесом.
‘ледом за церемониймейстером ѓэм и ‘ежур прошли к султану, который
тотчас узнал ‘ежура и, раздвинув бисерные нити, оживленно с ним заговорил.
‹ицо у султана было крупное, выразительное, брови густо подведены черной
тушью. Ћн повернулсЯ к ѓэм и о чем-то спросил ‘ежура по-малайски. ’от
отрицательно покачал головой и ответил, тоже по-малайски. Џосле чего султан
пригласил ѓэм навестить его еще раз, вечером: будут играть гамеланы1.
‘ултанские жены почти все были родом из провинции Џреангер. •рупкие,
меланхолически грациозные, с прекрасными глазами ланей. ѓэм впервые видела
кожу такого теплого золотистого оттенка.
‚ чистых денниках султанских конюшен, которыми управлЯл седобородый
немец, стоЯли австралийские вороные и роскошные соловые жеребцы. ‚о
внутренних двориках кратона2 играли чумазые ребЯтишки. Џрислоненные к стене
зелено-золотые почетные зонтики свидетельствовали об их королевском
происхождении. Џо соседству от детей слонЯлись жующие бетель3 слуги.

Ќочь настала быстро. ’очно остров света, сиЯл во тьме сада дворцовый
зал. Џридворные сидели на корточках, прЯмо на выложенном плиткой полу.
’олько султан гордо восседал на троне. Ќо вот в размеренных дерзких ритмах
древнего танца воинов вступил гамелан.
‚ зал медленно вошли танцовщицы. Ћбнаженные до поЯса, лишь с узенькой
золотой повЯзкой на груди. ђоскошные бедра обтЯнуты персиковыми и
изумрудными шелками. Џод туго натЯнутой тонкой тканью каждое движение было
немыслимо соблазнительным.
„евушки исполнили сцену из героического эпоса и танец масок -- топенг.
Џотом музыка изменилась, гамелан заиграл тише, мЯгче. ѓэм всЯ обратилась в
слух. Џечальные звуки медных тимпанов, глухаЯ дробь барабанов, аккорды
сионгов и арф, рыдающий напев каких-то незнакомых инструментов, похожих на
цитры и скрипки. ЊелодиЯ была исполнена такой сладостной певучести, что
казалось, страннаЯ эта музыка рождаетсЯ не под пальцами двух десЯтков
туземцев, а просто каплет откуда-то из ночи, из благоуханных садов, с
темного звездного неба, изливаЯсь в трепетную меланхолию замирающих
созвучий. Љогда почти все инструменты умолкали и внезапно обозначалась
синкопированнаЯ, дрожащаЯ, живаЯ мелодиЯ, а потом тихо вступали гудЯщие,
словно пчелиный улей, гонги, звонко откликались медные тимпаны, рассыпалась
серебрЯными арпеджио арфа и на фоне этого вихрЯ то взлетали, то опадали
голоса струнных, -- ты будто внимал концерту сам?ой южной ночи, пробужденной
музыке сфер с ее серафимской песнью.
‘ултан встал и вместе с тремЯ стройными танцовщицами-бедайо исполнил
лирическую импровизацию. ироко раскинув руки, точно порхающие бабочки,
девушки мЯгко кружили подле него. Њало-помалу движение замедлЯлось,
успокаивалось, шаги становились все мельче, пока танцовщицы наконец не
замерли на цыпочках, чуть вздрагиваЯ и покачиваЯсь. Ќо все чувство, всЯ
выразительность сосредоточились в запрокинутых лицах и руках. ‹адони ожили,
руки, словно цветущие ветви на ветру, со змеиной грацией выписывали плавные
круги и спирали, пальцы неуловимо играли, танцевали одни только руки -- одни
только запЯстьЯ, красивые узкие ладони и пальцы, только в них струилась
выразительность, тогда как тело было недвижно.
ѓамелан звенел, как потонувший в море колокол, -- звуки были совершенно
неземные, словно тихаЯ смутнаЯ греза. € точно Яркие, причудливые сказочные
существа -- не то растениЯ, не то животные, -- точно морские цветы в
глубинах, двигались танцовщицы и султан в едва уловимом текучем ритме --
сплетение света, красок, женщин и звуков.

Ќа обратном пути ѓэм и ‘ежур молчали. ‚ернувшись в голландский дом, они
еще некоторое времЯ посидели с хозЯевами под пологом серых воздушных корней
свЯщенного дерева варинг. ђазговор шел о диковинных уловках влюбленных
Яванок: они наматывают волос любимого на кусочек кости от тигриного черепа и
носЯт с собой до тех пор, пока волос не соскочит, -- тогда мужчина, считай,
у них в сетЯх. ѓолландец рассказывал о белых, которые снова и снова поневоле
возвращались к своим цветным женам -- никакое сопротивление не помогало. ѓэм
почти не участвовала в разговоре... Љогда собеседники ненадолго умолкали, из
дворца доносились тихие звуки гамелана, и гонги гудели, будоража ее сердце
воспоминанием, которое не хотело блекнуть.

‚ десЯть часов вечера французский пароход отплыл в ѓонконг и взЯл курс
на †емчужную реку. ‘тоЯ на второй палубе, ѓэм любовалась морем огней в
гавани. Ѓудто светЯщиесЯ ночные мотыльки, тысЯчи сампанов шнырЯли по воде,
кружили вокруг судов. „линные гирлЯнды их фонариков парили над волнами. —уть
поодаль Ярко горели разноцветные топовые огни бесчисленных парусников,
пароходов и военных кораблей. …ще дальше сиЯли три полностью освещенных
пассажирских лайнера. ‚доль берега тЯнулись по набережной неподвижные
цепочки электрических фонарей, а между ними плыли фонарики рикш и снопы
автомобильных фар. Ќа заднем плане темнел силуэт Џрака -- европейские
домики, словно мерцающие ласточкины гнезда. ‘иротливо и зыбко витал в ночи
весь этот свет, а ночь казалась жуткой, разверстой бездной, котораЯ намного
сильнее всего и всЯ. Џридет времЯ, и грЯнет взрыв, и потоки тьмы ринутсЯ
вверх и поглотЯт беззащитные венцы огней.

‘реди ватно-белесых красок раннего утра высились позлащенные солнцем
башни белого католического собора. Ќа реке пыхтели колесные пароходы,
паровые буксиры тЯнули вниз по течению китайские джонки, битком набитые
оживленными, шумными пассажирами. ђыбаки выбирали сети с ночным уловом и
снимались с ЯкорЯ, чтобы доставить на рынок свой товар. Џотом вокруг опЯть
поЯвилось множество сампанов.
Љазалось, огромные полчища человеческих грызунов соорудили себе эти
жилища из бамбукового плавника. Ќос и корма у сампана были крытые, там
располагались комнаты, середина -- единственное место, где обитатели могли
вы-прЯмитьсЯ во весь рост, -- крыши не имела. € все лодки кишмЯ кишели
народом. †елтые лица глЯдели изо всех комнат, с паучьей деловитостью люди
копошились на открытом пространстве, ловко переползали друг через друга,
словно руки и ноги у них имели куда больше суставов, чем у других
человеческих рас. „ети, привЯзанные веревками -- на всЯкий случай, чтобы не
упали в воду! -- возились среди взрослых; грЯзные кудлатые собаки, лежа на
круглых кровлЯх, перебрехивались с лодки на лодку, тут же рЯдом, на краешке
борта, восседали кошки, не обошлось в этом сумбуре и без кур, которые
прилежно склевывали нечаЯнные зернышки.
ЏрЯмо у себЯ под ногами ѓэм увидела на сампане наседку с целым выводком
пушистых цыплЯт, -- кудахча и размахиваЯ крыльЯми, она бесстрашно искала
корм длЯ своих малышей.
‘ помощью длинных шестов эти лодки передвигались в разных направлениЯх.
Ќа палубе горели костерки очагов, на которых готовили еду. ‚ других сампанах
торговцы раскладывали и расхваливали свой товар. ‚оздух полнилсЯ звонкими
гортанными криками, которые летали от лодки к лодке. Џорой какой-нибудь
пароход устраивал мимоходом изрЯдную качку, и тогда целые кварталы плавучего
города разражались отчаЯнной бранью, перекошенные от злости лица изрыгали
проклЯтиЯ, тощие руки грозили кулаками, а утреннее солнце бросало трепетные
золотые блики на воду, на коричневые лодки, в крохотные комнатушки, где Ярко
взблескивали домашние алтари и пестрые безделушки. Њало-помалу плотное
скопление лодок рассыпалось, сампаны кружили подле парохода, пытались плыть
рЯдом -- гибкие фигуры с кошачьей ловкостью взбирались на борт, предлагаЯ
внаем свои лодки, которые меж тем наперегонки мчались к месту Якорной
стоЯнки: весла трещали и ломались, неизбежнаЯ сутолока, оглушительные крики
-- женщины-рулевые визгливо осыпали друг друга бранью, друзьЯ-приЯтели
подначивали их ободрЯющими возгласами, пока голоса не срывались на хрип, --
чудовищный галдеж.
-- ќто ЂзиЯ, -- сказал ‘ежур, обращаЯсь к ѓэм.

‘иние и покрытые золотым лаком деревЯнные таблички с надписЯми висели
по стенам домов. Ќа прилавках шелкоделов соблазнительно поблескивали
табачные и сизые рулоны шелка. ’ут же рЯдом стоЯли ткацкие станки, и
мальчишки-подростки, нажимаЯ ногой на ремизку, ловко перебрасывали челнок.
„ругие улочки были царством золотых и серебрЯных дел мастеров, резчиков по
слоновой кости. ђемесленники прилежно и терпеливо создавали роскошную
тончайшую филигрань. Њолодые женщины трудились над синими украшениЯми,
старики с немыслимой осторожностью прикасались узкими резцами к слоновой
кости, превращаЯ ее в ажурное чудо. Љурительные свечи тлели у табличек с
именами предков и перед маленькими буддами на углах домов.
Ќа тонких бечевках взвешивали свЯзки огурцов. Ћгромными ножами
разделывали кровавых рыбин. —умазый толстЯк мыл редьку, бросаЯ ее в чан и
топча там ногами. ‚ одной из лавок ссорились две женщины -- шипели друг на
дружку, как змеи. ‚ другой выложили на продажу уток, кур, щенков и крыс. “
мЯсной лавки забивали лошадь. ‘ ужасным воплем животное рухнуло на колени.
ѓлаза широко распахнуты, готовы выкатитьсЯ из орбит, возле ноздрей
красноватаЯ пена. ‡амирающий, человеческий, душераздирающий вздох -- потом
лошадь обмЯкла, забила копытами по мостовой.
‚ уличных цирюльнЯх трещали на всех Языках и наречиЯх. ‚ игорных домах
шла игра -- за несколько часов к?ули спускали в кости годовой заработок.
‘лужители, звенЯ кошелЯми, ходили вокруг, собирали ставки, на длинных
палках передавали деньги в нижний зал, где был "банк", и таким же манером
поднимали наверх выигрыш. Џо соседству лепились публичные дома -- тесные
комнатушки, этаж за этажом, маленькие, пестро расписанные оконца, кресла из
черного дерева с перламутровыми интарсиЯми, хрупкие чайные столики,
накрашенные, почти эмалевые лица, изЯщные кукольные фигурки в роскошных
одеждах, танцующие под звуки сЯмисена1, фальцетное, печально-механическое
пение, неживые, застывшие улыбки.

Ќередко в комнатах стоЯли искусно лакированные, богатые гробы.
ђодственники умерших ставили возле этих гробов фрукты и чай, зажигали
курениЯ. ‚ конце концов ѓэм и ее спутник вышли к тюрьмам. ‘ежур бросил
несколько серебрЯных монеток одному из стражников, у которого лоб был
изъеден какой-то болезнью, и тот показал им тюремные дворы и камеры. ‚се
узники были в тЯжелых деревЯнных колодках. Џри виде чужестранцев они
разразились уже совершенно нечеловеческими сиплыми воплЯми. ‘реди
за-ключенных были изможденные женщины в лохмотьЯх, с младенцами у груди.
’юремщик словоохотливо рассказывал, что большинство из них толком никогда не
спали, потому что из-за тЯжелых колодок могли задохнутьсЯ во сне. Џотом он
отпер одну из камер -- там ожидали казни приговоренные к смерти -- и с
дьЯвольской ухмылкой, обнажившей во рту черные провалы и несколько желтых
пеньков, сообщил, что через три днЯ эти люди будут обезглавлены, а головы их
засунут в кувшины и бросЯт в реку.
‘одрогаЯсь от омерзениЯ и любопытства, ѓэм смотрела на жалкие людские
отребьЯ, тупо глЯдевшие в пространство. ЉакаЯ-то старуха на четвереньках
подползла к ним, непристойным жестом задрала свои лохмотьЯ. ’юремщик
равнодушно пнул ее ногой в живот, так что она едва не захлебнулась
блевотиной, и сказал, что ее казнЯт как отравительницу. ‘таруха кое-как
поднЯлась и опЯть поползла к двери, но цепи не пускали, она дергала их,
теребила, стонала, кричала, рвала на себе рубище, протЯгиваЯ руки к тупо
глазеющему на нее молодому китайцу.
ђЯдом с ѓэм кто-то жалобно захныкал. ѓрЯзные ладони просили подаЯниЯ.
ѓэм побледнела: через три днЯ эта живаЯ, подвижнаЯ, покорнаЯ чьей-то воле
рука станет скрюченной рукой трупа... со свернувшейсЯ кровью, неподвижной,
мерт-вой... глаза застынут, через считанные часы мир длЯ этого существа
будет уничтожен. Ќо пока ладонь еще тЯнетсЯ за скудной милостыней, пока эти
существа, длЯ которых мир погибнет, прежде чем солнце в четвертый раз
скроетсЯ за рекой, еще просЯт хоть несколько таэлей1 -- бессмыслица...

•анькоу2. Ќесколько дней они прожили в немецкой гостинице, старомодном
здании с тесной верандой, но высокими прохладными комнатами и широкими
коридорами. Ћкна выходили на реку. ‘ утра до вечера ѓэм видела белую
канонерку на Якоре, силуэты речных пароходов и паруса джонок, а за ними
незамысловатый рисунок китайского ландшафта: плоский берег, серый,
облепленный домами холм “чана, пагода, низкие синие горы у горизонта. „жонки
плыли, словно окаменевшие годы. “ многих руль похож на веер. Ѓамбуковый
парус затенЯет кормовую надстройку. ‚есла -- точно растопыренные когти.
‚озле борта, скорчившись, сидЯт на корточках люди, едЯт рис из красных и
синих чашек.
ѓэм и ‘ежур поднЯлись вверх по џнцзы до €чана. ‚ городе царило
возбуждение. айка разбойников, державшаЯ в страхе всю округу, была взЯта
под стражу и приговорена к смерти. ‚се местные жители от мала до велика были
на ногах. Њесто казни находилось сразу за городской чертой. ’уда и
приволокли осужденных. Ћни держались совершенно безучастно. Џередний
опустилсЯ на колени. Љосу ему уже отрезали. ‘ежур и ѓэм стоЯли так, что
могли видеть всю площадь. ѓэм до того крепко стиснула губы, что мускулы на
щеках белели жгутами. ‡ловещее любопытство, которое ужасало ее самое, ползло
по жилам, леденило кровь, цепенило члены. Ћна хотела отвернутьсЯ, но тело не
слушалось, словно окаменело.
Ќа площадку, где были осужденные, вышел палач. ’олпа забурлила,
послышались возгласы, угрозы, бранные крики, в воздухе замелькали кулаки.
‘реди этого шума осталсЯ безучастен только дородный китайский купец. ‚
пухлых пальцах, унизанных массивными бриллиантовыми перстнЯми, он держал
длинную черную сигару, временами подносил ее к губам, с наслаждением пускал
дым и поглЯдывал на часы. Џотом обернулсЯ назад и что-то сказал.
Џалач взвесил в руке меч и подошел к коленопреклоненным преступникам.
’олпа затаила дыхание. ‹ишь запоздалый женский смешок витал в пустой тишине.
’олстый купец с улыбкой облизал губы и вынул сигару изо рта.
ѓэм вдруг заметила, что кожа у палача светлее, чем у тех, что стоЯли
вокруг. Ћбнаженный торс его казалсЯ бледно-оливковым. Ћн Явно не принадлежал
к монголоидной расе. ‹ицо скорее даже европейское. Љаждое движение этого
человека с невероЯтной отчетливостью запечатлевалось в ее памЯти, будто в
мозгу действовала этакаЯ кинематографическаЯ лупа времени. ‚от плечевые
мышцы шевельнулись, бицепс напрЯгсЯ, вздулсЯ бугром, по нему волной
пробежала тень, мускулы на спине заиграли, колени неприметно спружинили,
торс наклонилсЯ, поворачиваЯсь вбок, клинок взлетел вверх и назад, в
следующий миг перед глазами мельк-нул слепЯщий блеск -- и внезапно там,
внизу, что-то покатилось, покатилось... ѓэм в ужасе стиснула руки -- там,
сама по себе, одна, катилась человеческаЯ голова... а безголовое тело,
жутко, непостижимо, непонЯтно, так и стоЯло на коленЯх, и из страшной раны в
три ручьЯ хлестала кровь.
Љогда палач нагнулсЯ и опЯть взЯл в руки меч, ѓэм захлестнуло безумное
желание кричать, молитьсЯ, перехватить его руку -- ведь произойдет ужасное,
будет уничтожена жизнь, в полнейшем смЯтении чувств она смутно угадывала,
что искупить такое невозможно... ‚едь этот меч грозит уничтожить и ее самое,
ведь там ее собственнаЯ шеЯ, ведь смерть кровожадным тигром набрасываетсЯ на
жизнь вообще, на всех, всех... –еликом во власти этого борениЯ, ѓэм стоЯла с
беспомощно расширенными глазами, не понимаЯ, отчего никто не возмущаетсЯ,
отчего эти желтые, искаженные лица в толпе, с их глазами, носами, ртами, --
отчего они не разражаютсЯ криком, воплем, бурей, не восстают против ужаса,
который, играЯ мускулатурой, легонько сгибает колени и с чудовищной
гибкостью заносит клинок... ‘ейчас, сейчас ѓэм закричит, позовет на помощь,
помешает этому -- и тут в сердце словно ударила молниЯ, напрЯжение
отпустило, вместо крика с губ слетел тихий хриплый стон, спазм исчез,
сменилсЯ какой-то студенистой мЯгкостью. Ћбезглавленное тело рухнуло, стало
кровавой, загадочно недвижной массой, и его оттащили прочь. —ернаЯ кровь
мало-помалу впитывалась в почву. Џришел черед следующего осужденного. ќтот
отказалсЯ от повЯзки на глазах и стал на колени прЯмо возле кровавой лужи.
‹ицо его не выражало ничего. Ќе поднимаЯ взора, он склонил голову перед
палачом. Ќевольно ѓэм посмотрела на палача. ’от стоЯл, опершись на меч, за
спиной приговоренного, рот кривилсЯ в усмешке, смысл которой обостренное до
предела восприЯтие ѓэм тотчас же истолковало правильно.

ѓэм решительно отвернулась и пошла прочь. Џостепенно происшедшее
отдалЯлось, и вдруг ее охватил прилив радо-сти -- она жива, все еще жива! Ќо
картины казни не отпускали, витали в мозгу. € неожиданно она спросила
‘ежура:
-- —то такое с этим... -- Ћна помедлила. -- ‘ палачом?
‘ежур не ответил, и она, взволнованнаЯ внезапным порывом, спросила еще
раз:
-- Љто он, этот палач?
-- …го мать -- мексиканка, отец -- негр. ‘ам он говорит по-английски,
по-испански и по-китайски и живет здесь уже пЯть лет. “ этого человека
необычнаЯ историЯ. џ знаю его, потому что уже шестой раз в этом городе, а с
ним познакомилсЯ во второй приезд. ‘егоднЯ вечером вы сможете поговорить с
ним...
ѓэм быстро поднЯла глаза. ‘ удивлением и страстным участием. Ќо
возражать не стала.

‚ечер был душный, над головой шелестели опахала. ЊЯгкими взмахами
медленно перемешивали теплую кашу воздуха. ‚озле парома причалил учанский
пароход, в комнату донессЯ шум голосов: Яйцеторговцы с низовий џнцзы
обсуждали дневную выручку.
-- Ђ вы считайте, что здесь никого нет, Ѓен Њинкетон, -- сказал ‘ежур,
начинаЯ разговор. -- џ знаю, иногда вы так делаете, и это длЯ вас легче,
если подумать о мнении посторонних. ‡десь только люди, которые вас поймут...
Ќекоторое времЯ царила тишина. Џотом Њинкетон облокотилсЯ на колени,
устремил взглЯд куда-то в угол и заговорил ровным, безучастным голосом:
-- ќто историЯ давнЯЯ и почти забытаЯ, ‘ежур. џ плавал тогда матросом
на голландском пароходе, в колониЯх, и мы как раз стали на Якорь в
‘ингапуре. ‚ечером Я пошел с одной немкой к ней на квартиру. џ долго не
видел женщин и, как юнга, влюбилсЯ в ее светлую кожу. Ќемка была уступчиваЯ,
покорнаЯ. Ђ мне этого было мало, Я отчаЯнно жаждал владеть ею еще больше,
еще полнее. Ќо стоило мне отпустить ее, мы вновь становились двумЯ людьми,
двумЯ разными людьми. ќто доводило менЯ до белого калениЯ: как же так, мы
должны быть вместе, должны стать одним существом... џ хотел слитьсЯ с нею,
войти в ее кровь и плоть -- и не мог. €, совершенно обезумев, Я начал душить
ее. “ менЯ и в мыслЯх ничего такого не было, Я увидел свои руки, только
когда она выгнулась дугой и распахнула глаза. ’огда Я понЯл, что вот-вот
задушу ее, но не мог разжать пальцы. ’репещущее, судорожно дергающеесЯ тело
привело менЯ в такое возбуждение, что Я не заметил, как она перестала
сопротивлЯтьсЯ. ЋпомнилсЯ Я, только когда она была уже мертва. Џришлось
бежать, и Я сумел скрытьсЯ. Ќо памЯть о случившемсЯ не оставлЯла менЯ.
Ќикогда Я не испытывал таких сильных эмоций. џ знал, что сделаю это снова.
Ќо Я не хотел убивать невинных людей. Њожет, и не жалко потасканной шлюхи,
она ведь была стараЯ, просто Я сразу не заметил... и все же так Я не хотел.
‚ конце концов после многих переездов Я очутилсЯ здесь и получил это место,
мой предшественник как раз скончалсЯ. „олжность честнаЯ, оплачиваетсЯ
государством. ‚се хорошо, все в порЯдке. џ теперь спокоен, потому что имею
то, что мне нужно...
Ћн кивнул, глЯдЯ на свои руки. Џотом чуть более оживленно сказал:
-- Џираты всегда равнодушны к смерти, если это китайцы. Ќо иногда
попадаютсЯ полурусские и метисы. ќти вначале идут за мной спокойно. Ќо когда
первый сражен, второй начинает отбиватьсЯ и, как тигр, в страхе рветсЯ из
оков. ’огда нужно его усмирить, обломать ему бока, чтобы угомонилсЯ. ’акие
минуты -- это больше чем убийство. Џод руками бьетсЯ жизнь, хочет убежать, а
Я держу ее за горло, чувствую, и сила на моей стороне, Я властвую этой
жизнью и не дам ей уйти.
Ћн говорил оживленно и взволнованно. Џотом усмехнулсЯ и добавил:
-- „вадцать седьмого июлЯ их было ни много ни мало сорок один человек,
всЯ команда пиратской джонки. ѓолова капитана куснула менЯ за палец, когда Я
совал ее в кувшин. Ћн страшно кричал, а когда его свЯзали, заблевал все
вокруг.
-- ‚ы говорили, -- обронила в темноте ѓэм, -- что та женщина была вам
небезразлична...
-- „а, -- ответил Њинкетон, -- иначе так не получилось бы.

‚ комнате стало тихо. ‚ечер стоЯл между тремЯ людьми, каждый из которых
думал о своем. ‡а дверью послышалсЯ шум. аркающие шаги, потом легкий топот
босых ног. ‘ежур вышел в коридор узнать, в чем дело.
ѓэм поднЯлась. Ќа душе было как-то странно. “слышанное клокотало
внутри, словно ручей раскаленной лавы. Џеред глазами вдруг замелькали
полузабытые образы -- тот давний час у смертного одра Џуришкова. € она опЯть
в смЯтении почувствовала: какие-то немыслимо древние, тайные узы свЯзывали
смерть, это непостижимое разрушение, это абсолютное отрицание жизни, с
абсолютным утверждением жизни, с эросом. ‘мерть была окружена и обвеЯна
эросом, оба они окружали, охватывали друг друга, образуЯ кольцо, и не могли
существовать раздельно -- как древний китайский знак инь-Ян, они дополнЯли
друг друга и были одно.
Њинкетон сидел в кресле, устремив взглЯд в пространство перед собой.
‚еЯниЯ небытиЯ струились вокруг него, как тЯжкое проклЯтие, как чары.
ќти руки некогда судорожно стискивали горло, пока не прервалсЯ живой
ритм дыханиЯ. Ћни были рычагами смерти, всегда готовые схватить, жестокие и
бесчувственные. € все же вздрагивали от наслаждениЯ, когда навстречу
другому, бьющемусЯ под их хваткой, уже хлынула тьма. ‚се во-круг
расплывалось, как туман. ‘тены отступали, будто сделанные из текучего клеЯ,
дом куда-то пропал, этот человек перед глазами ѓэм утонул в серой пелене,
только руки были здесь, тЯжелые, материальные. †илы проступали на них
толстыми жгутами. ’ам, где они ветвились, питаЯ пальцы, виднелись выпуклые
узлы. Ќогти были кривые, с множеством белых пЯтнышек на прозрачно-розовом
фоне. ‚ерхние фаланги пальцев шишковатые, широкие. Љогда поднимались эти
руки, поднималась смерть.
Ќа ватных ногах ѓэм пересекла комнату, подошла к нему. ‚се ее существо
до предела напрЯглось, балансируЯ на волоске от опасности и безвольно ожидаЯ
какого-то импульса. Ћна угадывала, что в этот миг ее бытие достигло некоего
мистического порога, где всЯкаЯ волЯ и собранность бесполезны, где оно,
беззащитное, отдано во власть случаЯ.
Ѓен Њинкетон ничего не понЯл. Ћн видел женщину прЯмо перед собой,
чувствовал ее нежный запах. Љровь ударила ему в голову, руки задрожали. ѓэм
сверлила его взглЯдом. Ћн поднЯл голову и неуклюже, смущенно встал. …два ли
не робко поднЯл глаза, что-то промЯмлил. ѓэм некстати кивнула и неожиданно
рассмеЯлась его нелепой фразе -- он воспрЯнул, хотел сказать что-то еще, но
она уже не слушала.

Џришел ‘ежур, и Ѓен Њинкетон попрощалсЯ. ѓэм принесла канделЯбр,
который повсюду возила с собой в чемодане, зажгла свечи. Ћна словно
преобразилась и, охваченнаЯ легкой горЯчкой, воскликнула вслед Ѓену
Њинкетону:
-- ‘мотрите, он шагает как судьба, и он в самом деле как судьба...
тЯжеловесный, грубый... и темный... Њы убереглись от смерти.
‘ежур замер у стены.
-- „а, в самом деле, -- сказал он изменившимсЯ голосом.
Ђ ѓэм увлеченно, страстно продолжала:
-- Њы -- как волны, окрыленные бурей... Њы любим землю и слепо влюблены
в этот мир вокруг. ’олько когда он рухнет, мы обретем покой... ‹юбовь -- это
разрушение, да-да, Я знаю и наконец-то верю, любовь -- это разрушение. --
Ћна радостно рассмеЯлась, как ребенок, решивший школьную задачку. --
Ѓорьба... борьба...
Ћна вдруг осеклась: кто там позвал, произнес имЯ?.. ѓде она? ‚
гостиничном номере, пакует чемоданы, в сердце бегство, а за спиной
иронический взглЯд... Ћ, внезапно все стало понЯтно... Ѓорьба...
ђазрушение... ‚ернутьсЯ назад... ‚ернутьсЯ...
’оропливо, большими шагами она пересекла комнату, остановилась у
канделЯбра. ‚ нем горело семь свечей. Џогасив одну из них, задумчиво, с
волнением обернулась к ‘ежуру.
-- Људа лучше гасить свечи, чем зажигать их... Људа лучше гасить, чем
зажигать... „авайте потушим свет.
Ћна задула свечи, наконец осталсЯ только один огонек.
-- ќто последнЯЯ. ’очно такаЯ же, как остальные, но почему в этом
слове, "последнЯЯ", столько чувств... Ќаверное, последнее всегда несет в
себе трагичность жизни, трагичность всех Џрежде и всех Џотом. ‚он там, в
окошке из шелковой бумаги, сиЯет круглый китайский месЯц... а здесь мерцает
последнЯЯ свеча... ‘мотри, -- она взЯла ‘ежура за руку, -- смотри, какаЯ она
красиваЯ... Ѓыть последним огоньком в ночи -- это прекрасно... …сть ли на
свете что-нибудь сентиментальнее свечи?.. Ќу же, давай подарим ей глупую
чувствительную смерть, давай убьем ее, будем палачами света...
ѓэм погасила огонек и тотчас выпустила руку ‘ежура. ђезко вздрогнула и
пробормотала:
-- џ не знаю... не знаю... €дем, пусть луна выбелит нам кровь, она
холоднаЯ, и ее свет убивает... ђасстрелЯй ее на куски и прыгни в омут
ночи...
Ћна трЯхнула ‘ежура за плечи, и он сдалсЯ. Ѓледный как смерть, взЯл ее,
а когда она на миг открыла глаза, прошептал, словно успокаиваЯ ее и себЯ:
-- „ело не в этом... не в этом...
Ќо ѓэм, измученнаЯ загадками, вырвалась от него, вы-прЯмилась,
прижалась щекой к его лицу и сказала:
-- “бей менЯ... -- Љрикнула: -- “бей менЯ...
-- Ќикогда! -- воскликнул он и едва не задушил ее ласками, его будто
подменили, а она пробормотала в подушки:
-- џ знаю человека, который сделал бы это... -- € вдруг разрыдалась и
плакала до самого утра.

Ќа паруснике, когда они плыли обратно, ‘ежур сказал:
-- ‚ ѓонконге вы сойдете на берег и возьмете билет до ‘ингапура.
-- „а, но откуда... -- удивилась ѓэм.
-- ќто чувствуетсЯ. -- Њинуту-другую ‘ежур молчал, а потом вдруг
сказал: -- Џрошу вас, останьтесь со мной. -- € заметив ее изумленный взглЯд,
поспешно продолжил: -- ‚ы стали нужны мне. ‚ы оказались сильнее моей системы
мира... Ћна уже не бесполюсна. џ две ночи думал, прежде чем заговорил с
вами. „а и сейчас мне очень трудно. Џоэтому Я приведу пример. Њощный ток
отключил мои аккумулЯторы. ќтот ток высосал их, а Я и не заметил. € вот он
уходит прочь, а мой двигатель не работает, потому что аккумулЯторы
разрЯдились, обессилели. Њеханизм не действует, когда нет тока... Њои
аккумулЯторы не заработают никогда, они пусты. џ говорю это с трудом, ценою
жертв: если вы уйдете, механизм сломаетсЯ...
ѓэм смотрела на корму. Љитайцы, оживленно беседуЯ, ели рис из красных
лаковых чашек. ‚се казалось таким незыблемым, да-да, незыблемым...
-- џ и это знаю, -- медленно проговорила она, -- и все же уйду...
Љонечно, тЯжко и печально, что от этого что-то сломаетсЯ... но Я уйду, ведь
иначе нельзЯ.

‘реди грез этого плаваниЯ ѓэм неожиданно Явилось видение -- словно кадр
контрастного фильма, оно вдруг упало в сумрак ее туманных надежд: не цели
определЯют бытие и не пути. Ђ только напрЯженности. Њногообразие излучений и
свЯзей в генераторе подземных струй. —еловек был трубкой ѓейслера1, что
светилась под током. „олгое напрЯжение -- вот каков ее путь. …сли искать
цель, в путь отправлЯтьсЯ незачем. “довлетворениЯ не будет -- сколь ни
изощрЯйсЯ в софизмах. Љогда ставишь себе цель только ради пути, в ней
непременно присутствует забавнаЯ осторожность обманутого, который поумнел и
не хочет еще раз обманутьсЯ. ‚се дозированное, осознанное, разграниченное,
отмеренное попахивает школЯрской ученостью и вызывает отвращение. €дущий
ради самого пути никогда не имеет кругозора, тонет в отдельных деталЯх. ‹ишь
тот, кто чувствовал напрЯженность, распознавал степени различий, воспринимал
перемены не как трагичность, а лишь как широкий размах напрЯженности, --
только такой человек до-стоин тЯгатьсЯ с жизнью. ‚ напрЯжении, в размахе все
полет, все достижимо -- самые дальние морЯ, самые чужие берега... и наконец
ты летишь в беспредельной синеве...
‚ душе ѓэм билось беспокойство; и шло оно не из минувшего, ведь она
всегда жила настоЯщим, минувшее было длЯ нее не более чем замирающим вихрем
кильватерных струй. Ћна давно понЯла, что Ярко и полно живет только тот, кто
всем своим существом предаетсЯ мгновению и живет им так, будто после не
будет ничего...
…сть ли что-нибудь более жестокое, чем этот эгоизм, которому ведом лишь
собственный хмель и который вечно упиваетсЯ лишь собою?.. € есть ли
что-нибудь более правдивое, более истинное?.. ‘лова сами пришли на ум, ѓэм
мысленно последовала за ними -- и залилась краской, сообразив, что шли они
от того, к кому она стремилась сейчас всеми фибрами своего готового к
сражению существа.

IX
‹авалетт, лежа в кресле под тентом, смешивал виски с ледЯной содовой.
‚ыжал лимон, плеснул соку в содовую. Џотом небрежно бросил кожуру на пол,
ополоснул руки в стоЯщей рЯдом чашке, взЯл полотенце и не спеша вытер
пальцы.
ЏоднЯв глаза, он увидел прЯмо перед собой ѓэм и без малейшего удивлениЯ
поздоровалсЯ, словно видел ее всего лишь час назад. Ћна внимательно
вглЯделась в его лицо -- непроницаемаЯ маска.
-- ‚ы приехали как нельзЯ более кстати, -- сказал он, -- без вас мои
дела очень затЯнулись бы. Ќо об этом мы поговорим вечером. ‚ы ведь,
наверное, хотите переодетьсЯ. ‚ ваших комнатах все по-прежнему, как вы
привыкли. ‘луга проводит вас наверх; если вам что-то нужно, скажите ему, он
все сделает. Ђ Я пока подготовлюсь к делам и после дам вам необходимые
объЯснениЯ.
‚ечером ‹авалетт коротко рассказал о деле: речь шла о том, чтобы добыть
кое-какие важные планы. ‚ладельцем их был некий мексиканец, который вел
переговоры с двумЯ англичанами, помощниками правительственного
уполномоченного. ‚ Љалькутте ‹авалетт встретитсЯ со своим агентом, а тот
познакомит его с мексиканцем. € вот тут потребуетсЯ помощь ѓэм.
-- ‚ы должны в точности выЯснить, о чем идет речь и насколько он
продвинулсЯ в переговорах с англичанином. џ кое-что разузнал насчет этого
мексиканца. —еловек он очень осторожный и хитрый. Ќо, как и все мы, питает
слабость к женщинам. -- (ѓэм покраснела.) -- …сли вы изловчитесь найти к
нему подход, он сам вам все расскажет. џ очень на это рассчитываю. Џланы,
которыми он располагает, имеют огромное значение. Њы непременно должны их
заполучить. € заполучим.
ѓэм спустилась в сад. Ћна не ответила ‹авалетту, только крикнула снизу:
-- ‚оздух -- как теплаЯ ванна... в нем можно утонуть, он бездонный, в
нем нет опоры...
‹авалетт рупором приставил ладони к губам и крикнул:
-- Ѓездонный... бездонный -- какие звуки... Ѓездонный... опоры... как
свинец и клей...
ѓэм раскинула руки.
-- Њне хочетсЯ плыть... в прозрачном фиорде... -- € с легкой улыбкой
она принЯлась срывать ветки тамаринда.

Њексиканец недоверчиво взглЯнул на ‹авалетта и слегка неуклюже, но
проворно склонилсЯ перед ѓэм. Ћна подала ему руку и сумела сделать так, что
он ее не поцеловал. Љогда мексиканец говорил, он то и дело подмигивал одним
глазом и бурно жестикулировал.
-- Ќужно дать ему выпить, -- насмешливо сказал ‹авалетт, -- тогда и
руками махать перестанет, потому что придетсЯ держать стакан... ‚идите, Я
стараюсь заранее уладить важные формальности. -- ‘ этими словами он отошел к
своему агенту.
—ерез несколько дней мексиканец пригласил ѓэм и ‹авалетта к себе. ‚
разговоре он беспрерывно обращалсЯ к ѓэм, пытаЯсь пробудить в ней интерес к
своей особе. Ћна оставалась холодна и неприступна. ‹авалетт многозначительно
посмотрел на нее и предложил своей соседке выйти на террасу, подышать свежим
воздухом. Ћставшись наедине с ѓэм, мексиканец решил воспользоватьсЯ случаем
и приударить за нею. Ћна принЯла высокомерный вид и словно бы не слышала его
слов. Њексиканец почувствовал это, стушевалсЯ и настолько потерЯл
самообладание, что упомЯнул имЯ ‹авалетта. ѓэм ответила ледЯным тоном и
направилась к двери. Ћт какой-то необъЯснимой злости ей хотелось оскорбить
его. Њексиканец поспешил следом, схватил ее за локоть, хотел удержать,
объЯснитьсЯ. ѓэм остановилась, не оборачиваЯсь к нему. ’олько оглЯнулась
через плечо и молча, с презрением посмотрела на руку, вцепившуюсЯ в ее
локоть. Ћн пристыженно разжал пальцы.
‚ эту минуту под каким-то предлогом вернулсЯ ‹авалетт. Ћн тотчас
заметил, что ѓэм заупрЯмилась. Ђ она с интересом ждала, что он теперь
предпримет. Љ ее удивлению, ‹авалетт бросил мексиканцу несколько очень
резких слов, предложил ей руку и прошел в гардеробную.

Ќа следующий день ‹авалетт ни единым словом не обмолвилсЯ об этом
инциденте, чем поверг ѓэм в некоторое замешательство. Ћна даже мысли не
допускала, что он изменил свои планы, и настороженно ждала дальнейших его
шагов.
Ћна ждала, ведь преимущество всегда на стороне молчаливого. € вот
однажды ‹авалетт как бы невзначай сказал:
-- Ќа днЯх предстоит новаЯ встреча с мексиканцем. Ћн принес извинениЯ
за тот инцидент. Љстати, Я запамЯтовал сделать вам комплимент: вы с большим
искусством придали делу надлежащий поворот. ’огда мексиканец не доверЯл ни
мне, ни вам. ’еперь он полагает себЯ в полной безопасности, ведь, по его
мнению, -- ‹авалетт иронически посмотрел на ѓэм, -- если бы Я был в нем
заинтересован, то действовал бы совершенно иначе.
ѓэм решила пропустить это двусмысленное заЯвление мимо ушей, только
спросила:
-- € когда же состоитсЯ встреча?
-- —ерез два днЯ. “ менЯ. Џереговоры мексиканца с англичанами
продвинулись уже так далеко, что в этот вечер его нужно разговорить любой
ценой, ведь он вполне может прийти к соглашению с нашим противником.
ѓэм запустила пробный шар:
-- Ђ если срок будет упущен...
-- Ќет, это исключено. ‚ероЯтно... да что там, Я просто уверен, что вы
и на сей раз найдете какой-нибудь изЯщный способ решить все в нашу пользу.
-- ђешить в нашу пользу... гм... может быть, и найду...
ѓэм чувствовала -- за шутливостью слов подстерегает опасность. Ћна не
хотела, но что-то в ней настороженно напрЯглось. ™ит и меч тихонько
лЯзгнули: впереди бой.

Њексиканец встретил ее чуть ли не подобострастно. ѓэм была приветлива и
дружелюбна. Ћн воспрЯнул духом и, поминутно моргаЯ, смотрел на нее как бы
даже бесхитростно. ѓэм совсем оттаЯла и позволила ему проводить ее в
столовую. ’ам было еще несколько человек, которые изо всех сил старались
поддержать светскую беседу. ‹авалетт был необычайно обходителен. ‚о времЯ
застольЯ он, улучив минуту, послал ѓэм лукавую улыбку, чем поверг ее в
легкое замешательство. Ћна еще не привыкла к внезапным переменам его
настроений. Ћн бросал ей вызов демонизмом своей натуры, но когда она, занЯв
круговую оборону, намеревалась принЯть бой, он вдруг увертывалсЯ от нее --
весело хохочущий мальчишка, да и только, а она опЯть стоЯла совершенно
растерЯннаЯ от его непредсказуемости, котораЯ самовластно все
переворачивала, ставила с ног на голову и превращала в игру.
€меЯ одно, он не отказывалсЯ и от другого -- вот что особенно восхищало
ѓэм. Ќеожиданно ей подумалось: а ведь это много больше, чем напрЯженнаЯ
замкнутость Љлерфейта и даже человечность Љинсли, -- оно затрагивало самые
сокровенные основы, шло из тех глубин, где облик всех вещей одинаков и где
они сливаютсЯ воедино, оно было непредсказуемо и постоЯнно в своем
непостоЯнстве, как сама жизнь.
“ловить это невозможно, стоило приблизитьсЯ -- и оно менЯлось подобно
Џротею. Ќо ѓэм чувствовала, что и в ней растут те же силы, -- неуЯзвимость
‹авалетта дразнила, побуждала к нападению, она любила ее и потому не могла
не осаждать -- и не подрывать. ‚о что бы то ни стало она должна проникнуть в
его укреплениЯ и разрушить их, а после безутешно сокрушатьсЯ содеЯнному. Ќо
удастсЯ ли это? ‘тены гладкие и высокие... и не хотЯт поддаватьсЯ, и трещин
в них нет...
ѓэм снизошла до мексиканца и выслушала его робкие извинениЯ. Ѓолее
того, она даже сумела отмахнутьсЯ от этого недоразумениЯ и заговорила с ним
о его родине.
Ћн тотчас воодушевилсЯ и обращалсЯ теперь только к ней. Ќаконец все
встали из-за стола. Њексиканец проводил ѓэм в соседнюю комнату, а когда его
позвали сесть в ближних комнатах за игру, отказалсЯ. ѓэм спросила, любит ли
он свою родину.
‹ишь очень немногое он любит так, как родину.
ѓэм не стала допытыватьсЯ, что мексиканец имеет в виду, но разговор не
прекратила, спросила его, когда он думает уехать домой.
—ерез неделю-другую в общем-то надо закончить одно дело, а там пора и
восвоЯси.
ѓэм опЯть не спросила, что это за дело, только обронила:
-- …сли дело одно-единственное, то уж навернЯка очень важное.
-- „а, очень важное... и выгодное.
-- ’огда речь, вероЯтно, о каком-то изобретении...
-- Ќе совсем так. ‚опрос, скорее, военного характера.
-- ‹юбопытно. Ќо, должно быть, и опасно.
-- „а, в самом деле опасно.
ѓэм легонько улыбнулась. Ћна знала, что теперь достаточно лишь
продолжить расспросы. Ќо ей хотелось совсем другого -- предостеречь
мексиканца. Љогда в комнату как бы невзначай забрел ‹авалетт, она окликнула
его.
-- Ќаш друг так неосмотрителен. -- Ђлые губы улыбались. -- “ него,
оказываетсЯ, есть важные секреты...
Ћднако же ‹авалетт не выказал ни малейшего удивлениЯ. Џоднес ее руку к
губам и по-приЯтельски сказал мексиканцу:
-- “мейте молчать. Ћ секретах даже думать не стоит, ведь можно
ненароком проговоритьсЯ. Ђ вы прекрасно знаете, -- ‹авалетт доверительно
кивнул, -- что как раз в женском обществе такое случаетсЯ с легкостью...
•орошо, что Я пришел вовремЯ и смог вас предупредить. ‘тупайте-ка лучше к
игрокам... ’ам не так опасно и... -- он насмешливо посмотрел ѓэм прЯмо в
глаза, -- вообще все намного проще...

Џо жилам ѓэм пробежал огонь. ‹авалетт разгадал и разоблачил ее
намерение. ‘ам спокойно сделал то, что хотела сделать она: предостерег
мексиканца. Ћн обезоружил ее, и продолжать игру теперь просто смешно. ѓэм
была побеждена и оттого чувствовала, что теперь просто обЯзана выполнить его
поручение. ‚ ней бушевал ураган, и она не понимала, откуда этот ураган вдруг
ЯвилсЯ. Ђ в следующую минуту она уже улыбнулась мексиканцу и, витаЯ мыслЯми
в дальнем далеке, но все же сосредоточившись на деле, разыграла перед ним
столь блистательно-виртуозную комедию, что сама нет-нет да и спрашивала
себЯ: Я ли все это говорю, Я ли все это делаю?.. Ћна видела себЯ как бы со
стороны, глазами этакого наставника, который застиг своего ученика врас-плох
и поверг в изумление, -- все происходило само собой, по наитию, и было
волшебством, и впервые в жизни она это чувствовала, а сама оставалась
совершенно холодна; словно комедиантка, она наполнЯла теплом и настроением
чужую маску.
Њексиканец совершенно растерЯлсЯ от счастьЯ, которое посчитал
собственной заслугой. € чтобы не остатьсЯ в долгу, все более прозрачно
намекал на свои дела, а когда ѓэм сделала вид, что ей все это непонЯтно, с
важным видом придвинулсЯ ближе и объЯснил подробности. „овольный
произведенным эффектом и в полной уверенности, что ничего не выдал, так как,
по его мнению, лишь специалист мог что-то уразуметь в означенных скудных
данных, он откинулсЯ назад, упиваЯсь собственной важностью.
ѓэм, однако, быстро утомилась и стала рассеЯнна. €з соседних комнат
вернулись игроки, все начали прощатьсЯ.
‹авалетт отдал тамилу несколько распорЯжений, потом обратилсЯ к ѓэм:
-- Џростите менЯ... џ должен еще кое-что записать... Ђ вы, наверное,
устали и хотите отдохнуть... Ќадеюсь, завтра утром увижу вас свежей и
бодрой...

’амил вытирал пыль и, полируЯ мебель, временами поглЯдывал на ѓэм. Ћна
сидела в глубокой задумчивости. ћноша осторожно скользил по комнате. ‚
сумеречном свете его гротескно изломаннаЯ тень бежала по стенам, то вырастаЯ
до огромных размеров, то вдруг сжимаЯсь. €гра теней привлекла внимание ѓэм
-- она, не двигаЯсь, следила взглЯдом за призрачным спектаклем. ’амил
остановилсЯ, печально посмотрел на нее.
Ќаконец она заметила и его, жестом подозвала к себе, провела ладонью по
гладким волосам. Љак же она устала, ведь совершенно выбилась из сил и в то
же времЯ полна какого-то диковинного жертвенного томлениЯ.
-- Ќу что ж, пора спать, в самом деле пора...
Ћна поднЯлась по лестнице в комнаты ‹авалетта. Љаждый шаг давалсЯ с
трудом, точно она взбиралась на кручу. Џерила -- как мост, причудливо
изогнутый, ведущий в неизвестность. „верные ручки в коридоре пугали
звериными гримасами и одновременно ластились. ’ьма наползала на них,
растекалась струистым потоком. € вот осталась одна-единственнаЯ дверь,
которую нужно было открыть. Љак часто нужно открывать двери, входить и
выходить... как это тЯжко...
‹авалетт записывал в узкой тетради какие-то цифры. ѓэм едва держалась
на ногах. Ћна не знала, откуда беретсЯ эта текучаЯ, цепенЯщаЯ слабость, эта
жажда обрести опору. Џомолчав, она сказала:
-- ђечь идет о планах заградительных сооружений в ѓонконге и о новой
базе подводного минированиЯ длЯ ѓибралтара.
-- ‚ам удалось узнать, сколько предлагают англичане?
Ћна назвала сумму.
‹авалетт тотчас схватилсЯ за телефон, продиктовал срочную цифровую
телеграмму. Џотом положил трубку, сказал:
-- Ѓлагодарю вас. ‚ы узнали все необходимое, -- и потЯнулсЯ было к
своим бумагам.
ѓэм поспешно шагнула вперед и вскинула руки. ‹авалетт встал.
-- ‘егоднЯ случилось вот так... Ќе волнуйтесь, не надо... ‘егоднЯ вот
так, а уже завтра вы опЯть замыслите предательство... ќто всегда причудливо
переплетаетсЯ. „а, наверное, так и должно быть... иначе... -- Ћн на
мгновение нахмурил брови, потом трЯхнул головой и обнЯл ее за плечи.
‘транное счастье, в котором смешались бессилие и упрЯмство, нежность и
ненависть, охватило ѓэм. Ћна прижалась к ‹авалетту и, уткнувшись лицом ему в
плечо, прошептала:
-- Ћ, как Я тебЯ люблю...

-- џ предположил, что переговоры с англичанами зашли уже весьма далеко
и попытки переубедить мексиканца результата не принесут, а потому просто
распорЯдилсЯ перевести на его счет названную вами сумму. Џричем
исключительно ради вас -- в ином случае Я скорей всего не стал бы этого
делать, ведь таким образом подозрение, безусловно, очень легко направить во
вполне определенную сторону.
-- Љакое подозрение?
-- ‚ краже. ‘егоднЯ ночью тамил выкрал планы мексиканца. €х важность
так велика, что Я вынужден был прибегнуть к насильственной покупке.
-- Џланы у вас?
-- „а, теперь остаетсЯ только их вывезти. Џароходом отсюда уже не
выбратьсЯ. ‘пустЯ час после похищениЯ мексиканец оповестил секретные службы.
‚се отплывающие пароходы находЯтсЯ под надзором. —ерез три днЯ он получит
деньги. Њы к тому времени должны быть в глубине материка.
-- ‡ачем вы это делаете?
-- „а, зачем... что за вопрос... ‚се эти "зачем" и "почему" наводЯт
скуку.
-- пионаж караетсЯ очень сурово.
-- ‚ том-то и штука. €менно поэтому. •арактер занЯтиЯ сугубо случаен. ‘
таким же успехом Я мог бы руководить экспедицией в Љонго. Ќо там имеешь дело
с одними только неграми, и опасность больше затрагивает внешнюю, физическую
сторону, нежели духовную. ’ам достаточно запастись огнестрельным оружием --
здесь нет. Ћпасность, риск рождают сильные эмоции... Ћбыватели затерли это
выражение, и звучит оно по их милости так убого... ’олько здесь еще осталось
множество напрЯженных ситуаций, и опасных закавык, и сложностей... все
прочее длЯ менЯ значениЯ не имеет... Ќу вот, наконец стало прохладнее...
„авайте-ка поедем за город...

“же стемнело, когда ‹авалетт далеко на шоссе развернул автомобиль и на
полной скорости погнал обратно. Ќеожиданно фары выхватили из угольно-черной
каши мрака известково-белые стены. ‹авалетт притормозил:
-- Љладбище... ‚ы еще не видели его...
‡а этими стенами лежали могилы, отрезанные от мира эонами вечности.
’ысЯчезвездный купол ночного неба распростерсЯ над ними. ‹уна была на
ущербе, но давала достаточно света, чтобы различить окрестности.
‹авалетт взЯл ѓэм за локоть, обвел рукой могилы.
-- €ндийцы верЯт в переселение душ. ќта идеЯ намного доходчивее, чем
россказни наших свЯщенников. € все же кладбище неизменно умиротворЯет все
мысли. Џоследнее слово всегда за ним. —еловек угадывает тщету противоборства
и отступаетсЯ.
-- ЌепонЯтно, -- сказала ѓэм.
Џод ее ногой хрустнула ветка. ‚здрогнув, она отпрЯнула. —то-то громко
зашуршало. ‹авалетт нагнулсЯ -- в руке у него была Ящерица. —ешуйчатое
тельце извивалось меж пальцев, маленькаЯ острозубаЯ пасть вдруг открылась,
издав странный квакающий крик. ‹авалетт посадил Ящерку на землю.
-- ‡десь конец всего. € мы терЯем почву под ногами. ’о, что здесь
охвачено тленом, прежде, до нас, дышало и жило, как мы. ЏримиритьсЯ с этим
нельзЯ. Ќа такое способен лишь тупица, который понЯтиЯ не имеет о проблемах
своего бытиЯ. Ћн прЯчетсЯ за стеной почтенных, солидных понЯтий, а в логике,
с какой всЯкое бытие подвержено смерти, умудрЯетсЯ вычитать закон, который
увЯзывает с несколькими фразами своего символа веры и мировоззрениЯ, тем
себЯ успокаиваЯ. Љакой смысл -- знать это? Ќо тот, в ком жизнь струитсЯ алым
потоком жаркой крови, при слове "смерть" всегда будет стоЯть на краю бездны.
„лЯ кого жизнь безмерна, тот и здесь не ведает меры.
-- ‚озможно ли произнести это слово -- и не призвать ее? -- прошептала
ѓэм.
-- ‘мотри! -- ‹авалетт оттолкнул ѓэм от себЯ. -- ‚от ты стоишь здесь,
облитаЯ светом, вот твои руки, губы, глаза, и взглЯд, и ноги, которые тебЯ
несут... Ќо там, внизу, уже растет вожделение, тЯнетсЯ к тебе, хочет
схватить, ждет, подкарауливает... Ћно чудовищно терпеливо... оно -- сама
землЯ, котораЯ врастает в твои ноги, зовет, хочет утЯнуть тебЯ вниз... она
уже разрыхлЯетсЯ под тобой на тысЯчи атомов... разве ты не чувствуешь, как
почва поддаетсЯ, уступает... ты тонешь...
ѓэм бросилась к нему, дрожа припала к его груди.
-- —то ведомо тебе о трупах там, внизу?.. Ќад могилами блекло светитсЯ
тлен, он поднимаетсЯ из склепов и слоитсЯ над ними, душный, сырой, жуткий...
они теснЯтсЯ вокруг... но в нас еще прЯчетсЯ жизнь, еще бьетсЯ пульс... ’ы
же чувствуешь... ’вои теплые руки обнимают менЯ за шею... ’вое дыхание --
жизнь, твои губы -- бытие... €ди сюда, поближе, мы защитим друг друга...
ѓэм припала к нему, обнЯла, крепко-крепко, словно хотела раздавить...
-- Ђ вон там, видишь? џма... Њогила провалилась. ѓроб истлел и
распалсЯ... землЯ обрушилась в пустоту, глухой стонущий звук в ночи...
‚идишь, тучные могилы наползают на это место, неумолимо выдавливают из почвы
тошнотворную влагу... ’уманы бесстыдно елозЯт по земле, просачиваютсЯ
внутрь, к костЯм и скелетам... видишь это колыхание над ними, это мерцание и
свечение -- непрожитаЯ жизнь витает над могилами, беззвучно, тихо, до ужаса
безмолвно...
ѓэм прижалась лицом к его шее, не смеЯ оглЯнутьсЯ.
-- €ди ко мне, Я хочу удостоверитьсЯ, что мы живы. ’ам все безмолвно, и
это смерть... Ђ мы кричим, кричим... Љричать -- значит жить, и мы живы...
’еплые, с текучей кровью... Ќу же, иди ко мне... твое дыхание, твоЯ кожа...
—то это?.. „олой! -- Ћн срывал с нее одежду. -- „олой!.. ‚от она... твоЯ
кожа... твой ритм, твоЯ жизнь... џ смеюсь над смертью... -- кричал ‹авалетт,
раздираЯ платье ѓэм и швырЯЯ клочьЯ на могилы. -- †рите и безмолвствуйте,
таращьте свои неутешные, злые очи... џ принимаю вызов... Џенный вал увлекает
менЯ ввысь... џ кричу жизнью в ваши омуты... ђычу жизнью... повергаю вас
ниц...
‹авалетт тащил ѓэм по дорожкам меж могил, споткнулсЯ -- и оба упали. Ћн
прижал ее к земле, а сам приподнЯлсЯ на руках.
-- џ продираюсь меж вами... вжимаюсь в вечнохолодное, Я -- кулак, и
хватка, и горло... Я протискиваюсь в послед-нюю дверь, истекаю, изливаюсь
жизнью, жизнью, жизнью в теплое лоно... Я защищен... Я смеюсь, смеюсь,
смеюсь и изливаюсь... потоком...
Ћн умолк и уже только Яростно жестикулировал, по ту сторону слов, весь
во власти потоков и вихрей.

‹уна отражалась в глазах ѓэм, играла причудливыми бликами. ироко
распахнутые глаза Ярко блестели. Ќепо-движный взглЯд был устремлен в
звездное небо. ђуки трепетали, по телу пробегала дрожь.
ЏоднЯлсЯ ветер, принес росистую прохладу. ‘ветлые капли оседали на
волосах искристыми звездными самоцветами, со странным шорохом стекали по
могильным холмикам.

ѓэм очнулась от легкой дремоты. Џеред нею стоЯл ‹авалетт.
-- Џростите, пришлось вас разбудить. Њексиканец, как видно, не
откладываЯ известил англичан, а те сразу смекнули, где находЯтсЯ планы.
Ќесколько минут назад Я обнаружил, что парк оцеплен. ‚ремЯ не ждет.
Џостарайтесь хоть на несколько минут задержать полицию, оттЯнуть начало
обыска, тогда Я успею собрать необходимые бумаги и скрытьсЯ. ’амил скажет
вам, где Я.
ѓэм кивнула и поспешно выпроводила его из комнаты.
-- €дите, Я все сделаю.
Ћн поцеловал ей руку, смеЯсь посмотрел в глаза. Љак же он молод... --
невольно подумала она. Ђ он уже мчалсЯ к дому большими упругими скачками. Ќа
пороге махнул ей рукой -- и дверь захлопнулась. ѓэм тоже пошла к дому, но
очень медленно. ‚се ее существо было охвачено ожиданием.
‚округ по-прежнему царила тишина. ЌевероЯтнаЯ тишина -- ѓэм в жизни не
слышала столь полного беззвучиЯ. Ќо она знала, что эта тишина таит
опасность, и, вздернув плечи, выгнула спину, а затем снова расслабилась,
по-кошачьи трепеща от приближениЯ неизвестности.
‘ террасы донеслось легкое дребезжанье. € тотчас в дверь постучали,
створки распахнулись. ѓэм словно и не заметила этого. Џодперев голову рукой,
она смотрела в окно на парк. ’олько услышав незнакомый голос, она обернулась
и встала.
-- Њне не доложили о вас...
-- Ќаше дело такого свойства, что приходитсЯ избегать доклада.
Ѓлаговолите отнестись к этому с пониманием...
ѓэм протестующе повела рукой, хотЯ быстро смекнула, что тем самым можно
выиграть времЯ.
-- џ вижу, господа, один из вас в британской форме...
Ћни представились.
-- —то ж, это вполне оправдывает особый характер вашего визита. Џрошу
вас, скажите мне, что вам угодно...
-- Њы ищем ‹авалетта.
-- Љ сожалению, должна вас разочаровать: Я в доме одна. ‘тало быть, вам
придетсЯ говорить со мной. Џрошу вас, садитесь....
Ђнгличане переглЯнулись и сели. Ћфицер, не сводЯ глаз с двери, вежливо
поклонилсЯ ѓэм и сказал:
-- џ восхищен вашим самообладанием. Ќо должен предупредить: дом
оцеплен, и уйти отсюда никто не сможет. Ќам придетсЯ безотлагательно
обыскать помещениЯ. …сть основаниЯ предполагать, что здесь находЯтсЯ некие
документы.
-- ‚ы намерены обыскивать и мои личные комнаты?
-- ‚озможно. ‚ы же понимаете, такие меры имеют смысл, только когда
выполнЯютсЯ полностью, от и до. Ћбещаю, -- он опЯть поклонилсЯ, -- что ваши
комнаты будут обыскивать в последнюю очередь. € с величайшей осторожностью.
Ќам нужны только бумаги, и ничего более. Ќе откажите в любезности
сопровождать нас. •отелось бы найти документы как можно скорее -- тем самым
вы будете избавлены от лишних неудобств, ведь рано или поздно мы все равно
найдем здесь то, что ищем. “же двое суток, то есть с момента похищениЯ, все
пароходы подвергаютсЯ самому тщательному досмотру. € не стану скрывать --
документы не найдены. ‡начит, они еще здесь. ‚рЯд ли нашего визита ожидали
так скоро. Ћднако сумма, переведеннаЯ через банк, указала нам направление
поисков. €демте, прошу вас...
ѓэм слабо улыбнулась:
-- Ќу что ж...
Ќеожиданно она схватила со стола узкий томик и бросила за окно, в чащу
кустарника.
Ћфицер едва не бросилсЯ к окну, но взЯл себЯ в руки и сдержанно
произнес:
-- ‚ы облегчаете мне работу... но этот жест был совершенно лишним... џ
ведь предупредил, дом оцеплен. €наче Я бы не говорил с вами так спокойно.
Љнигу уже нашли.
ѓэм холодно смерила его удивленным взглЯдом.
-- ‚ы ошибаетесь. ‚аш обыск бессмыслен, а Я всего лишь хотела помешать
вам рытьсЯ в моих личных вещах и тем более забирать их с собой. ‚ книге мои
письма мужу.
-- ‚ этом Я не сомневаюсь, -- иронически заметил англичанин. -- Ќо, с
вашего разрешениЯ, Я все-таки ее просмотрю... ќто необходимо, коль скоро вы
придаете книге такое значение...
€з-за угла дома поЯвилсЯ тамил. ђЯдом с ним шагал английский солдат.
ќто зрелище наполнило ѓэм ужасом, но тотчас же она облегченно перевела дух
-- слуга был один. Ќа секунду она перехватила взглЯд прищуренных глаз и
понЯла: ‹авалетт скрылсЯ.
-- ‚аше поведение вынуждает менЯ настаивать, чтобы вы непосредственно
обратились к исполнению служебных обЯзанностей, каковые вас сюда привели, --
холодно сказала она англичанину. -- Џродолжать пустые разговоры Я не
намерена.
Џринесли книгу, которую ѓэм выбросила в окно. Ђнгличанин поспешно ее
перелистал. Ќичего не обнаружив, перелистал еще раз. ‚нимательно изучал
каждую страницу, пробегаЯ глазами текст. Џотом перевернул книгу, простучал
переплет и отдал томик ѓэм.
-- ‡ачем вы ее выбрасывали?.. ’ам и вправду ничего нет. -- Ћн
недоуменно смотрел на ѓэм, не знаЯ, как все это понимать.
ѓэм молча пожала плечами. Џрошла к роЯлю:
-- џ бы не хотела присутствовать при дальнейшем обыске, -- сказала она.
-- Ѓудьте добры, пригласите сюда кого-нибудь из ваших людей. џ останусь
здесь. -- Ћна открыла крышку роЯлЯ и пробежала пальцами по клавишам.
—ерез три часа обыск закончилсЯ -- ничего не нашли. Ћфицер отпустил
часового и сказал ѓэм:
-- ђезультаты пока что неудовлетворительны. ќто ненадолго отодвигает
выполнение моей задачи. Ќе слишком надолго... -- Џо молодости лет он хотел
сказать что-то еще, но передумал и поспешно откланЯлсЯ.

-- Ћтчего вы ждете менЯ? -- спросила ѓэм.
-- ‚переди у нас долгий путь...
-- ђазве не лучше было продолжить его в одиночку?
-- ‚ы боитесь?
ѓэм простодушно улыбнулась:
-- џ боюсь за вас.
-- Љак гуманно, -- сказал ‹авалетт.
-- Ќо ведь мое присутствие будет длЯ вас помехой...
-- ‚овсе нет.
-- ‚ы не так понЯли. џ имею в виду, не помешает ли это свободе вашего
передвижениЯ?
-- ‚ы нынче говорите до ужаса символично... -- усмехнулсЯ ‹авалетт.
-- ќто нечаЯнно.
-- ’ем хуже.
-- ‚ы могли бы уже быть в Њалакке...
-- Ќу и что.
-- Њогли бы сесть на пароход.
-- …сли хотите знать, любой английский чиновник вправе задержать менЯ,
а половина здешних англичан прекрасно со мной знакома. Њало того, властЯм
дано указание проверЯть паспорта у всех европейцев, как в портах, так и на
вокзалах; менЯ ищут, мой словесный портрет разослан телеграфом повсюду,
вплоть до „жорджтауна, вдобавок в это времЯ года в стране очень немного
приезжих европейцев, и, наконец, Я должен через ‘иам вернутьсЯ в Љолумбию.
-- ќто не ответ.
-- ‹адно, отвечу, чтобы вы успокоились. -- Ћн скривил губы. -- „а, Я
пропустил пароход, который специально ждал менЯ на рейде. € скажу
откровенно, Я не пропустил бы его, если б был один.
ѓэм удивленно посмотрела на него.
-- Џрошу вас, -- взмолилсЯ ‹авалетт, -- не спешите торжествовать. џ
готов признать, что из-за вас Я не уехал той же ночью. Љак раз тогда наши с
вами отношениЯ казались слишком уж запутанными, чтобы Я мог уехать. ‘перва
нужно было привести их в порЯдок, Я ведь уже сказал вам: впереди у нас
долгий путь, -- и Я хотел быть полностью в вас уверенным. Ќеожиданностью
оказалсЯ лишь результат моего каприза с переводом денег мексиканцу: они
пришли слишком рано. ќто изменило мои прикидки -- Я намеренно говорю
"прикидки", потому что до планов им было еще далеко... и Я скорректировал их
по обстановке.
-- ‚ы как будто бы не уверены во мне...
-- ‹огичность, с какой вы продолжаете разговор, достойна всЯческих
похвал. џ не был в вас уверен, но уверены ли вы, что это не ваша вина? Љ
некоторым вещам достаточно лишь слегка прикоснутьсЯ, и они тотчас занимают
надлежащее место; другие необходимо ухватить покрепче и поставить куда надо.
‹ицо ѓэм просветлело.
-- ‚ы озабочены в первую очередь тем, чтобы Я правильно вас понЯла...
-- Ѓез сомнениЯ, иначе Я не стал бы так долго объЯснЯтьсЯ. •отЯ две
минуты назад Я был совершенно беззаботен. ‚ы настоЯтельно требовали ответа,
и Я дал вам этот ответ -- длЯ вашего успокоениЯ, как Я особо подчеркнул. џ
изложил вам все причины, которые вы навернЯка истолкуете совершенно
неправильно -- да и любаЯ женщина с радостью истолкует их неправильно -- и о
которых Я все же не стал умалчивать... Ћчень мило с вашей стороны --
предположить, будто вы оказываете на менЯ влиЯние, способное стеснить
свободу моих решений, однако же, мадам, если такое влиЯние и существовало --
а оно вправду существовало, -- то было оно, увы, не более чем капризом и...
-- погодите, пожалуйста, с вашей репликой -- итогом трезвых раздумий.
‘делкой, если угодно.
-- ‡ачем такие сильные выражениЯ?..
-- —тобы вы сразу понЯли менЯ правильно. ‚ы женщина незаурЯднаЯ... так
стоило ли лишать себЯ напрЯженности отношений, которые могли бы, -- он
поклонилсЯ почти чопорно, -- подарить нам несколько увлекательных недель?
’акого мне вовсе не хотелось.
-- ‚ы говорите то же самое, только другими словами...
-- ’ак кажетсЯ на первый взглЯд. Ќужно разбиратьсЯ в нюансах, даже если
они щекотливы.
-- ‹юбой нюанс -- слегка измененнаЯ окраска основного тона.
-- Ћтлично. Ћсновной тон -- настоЯщее времЯ, тема -- мгновение, герои
-- на час... Љ вашему успокоению: вы -- на какой-то час...
-- ‘офизмы...
-- Ђ что на свете не софизмы? ‚озможно ли вообще быть серьезным? …сли
хоть раз видел мир в полудреме... на грани сна и Яви... на этом зыбком
рубеже, видел с той, другой стороны, то, желаЯ подступить к этому миру
серьезно, непременно испытываешь какое-то диковинное чувство. Ћх уж эти
философы, они так презирают софистов и, выискиваЯ причины, даже поесть
забывают... Ђ мы, счастливые софисты, мы хотим есть... всеми органами чувств
ощущать мучнистую мЯкоть золотистых бананов, красные клешни омаров из
ресторана "Џалас" в ‘ингапуре и бледно-желтые ломтики спелых ананасов, а
обезьЯны пускай сбрасывают нам кокосовые орехи и сидЯт вокруг, словно этакие
первобытные зрители, словно призываЯ не думать о прошедшем... словно
предостерегаЯ: не стоит слишком долго размышлЯть о метаморфозах... Ћ
божественный голод! ‚едь иначе мы по сей день не слезли бы с деревьев...
ѓолод, вечный голод. -- ‹авалетт принЯлсЯ ломать клешни омара, не желаЯ
предоставить это никому другому, а ѓэм с увлечением чистила бананы и ананас.

‹авалетт решил попробовать сесть в Њалакке или Џорт-„иксоне на пароход
и добратьсЯ до какой-нибудь суматранской гавани. „о побережьЯ было рукой
подать, и вечером они взошли на борт каботажного суденышка. € капитан, и всЯ
команда были китайцы. ѓэм и ‹авалетт оказались здесь единственными белыми.
Љапитан отвел им крохотную каюту, где стоЯло лишь несколько стульев и царила
удушливаЯ жара. –ветные пассажиры расположились на палубе. ‹авалетт велел
тамилу достать из багажа два гамака и шагнул в палубную толчею. ЏробираЯсь
среди этого столпотворениЯ, он ненароком наступил на руку какому-то китайцу,
который злобно зашипел и встал, но вдруг осексЯ и широко раскрыл глаза.
‹авалетт сделал вид, будто ничего не заметил, и прошел дальше, но,
подвешиваЯ гамаки, пристально смотрел на этого человека.
“строив ѓэм в утлом гамаке, он подозвал тамила. Џоручил ему наблюдать
за капитаном и немедлЯ сообщить, если тот предпримет что-нибудь
подозрительное. Џотом он тоже вытЯнулсЯ в гамаке, но прежде снЯл револьвер с
предохранителЯ.
‹уна освещала палубу почти как днем. Ћткуда-то тЯнуло неприЯтным,
сладковатым запахом -- китайцы курили опиум. ђовно постукивали по дереву
цепи и тросы, машины торопливо и одиноко пыхтели в ночи. Ќо вот словно бы
мелькнула тень -- косой луч света скользнул по согнутой спине.
Ђ минуту спустЯ поЯвилсЯ тамил и сообщил, что капитан оживленно
беседует с каким-то китайцем. ‹авалетт приказал слуге охранЯть ѓэм. …ще
несколько минут -- и неподалеку послышались тихие шаги. Љапитан с двумЯ
сопровождающими. ЏрЯчась в тени дымовых труб, они старались незаметно
подобратьсЯ к ‹авалетту.
Ћн подпустил их как можно ближе, а когда они вышли из тени на Яркий
лунный свет, шепотом скомандовал:
-- ‘той!.. ђуки вверх...
‡астигнутые врасплох, все трое поднЯли руки.
-- Љто шевельнетсЯ, получит пулю... -- сказал ‹авалетт. -- Љапитан,
быстро ко мне... —его тебе надо?
†елтолицый с ухмылкой залопотал что-то насчет правительственного
объЯвлениЯ о розыске, о вознаграждении и показал на китайца, который его
опознал.
-- Љак велико вознаграждение? -- спросил ‹авалетт.
Љапитан назвал значительную сумму.
-- ‚решь, -- сказал ‹авалетт, -- мне эта сумма известна точно. ѓовори
правду. €ли Я потерЯю терпение.
Џерепуганный китаец назвал половинную цифру.
-- ’ы получишь ее от менЯ, но за это сделаешь остановку в часе хода от
Њалакки и шлюпкой отвезешь менЯ на берег. ЏонЯл?
-- „а.
-- ’вое счастье. Ђ теперь оставьте менЯ в покое.
Љитайцы исчезли. ‹авалетт с облегченным вздохом покосилсЯ на ѓэм. Ћна
спала и ничего не слышала. ’огда он отдал револьвер тамилу и велел ему
смотреть в оба. Ќо ничего больше не произошло.

Ќа рассвете шлюпка ткнулась в береговой песок. ‹авалетт бросил рулевому
деньги и дождалсЯ, чтобы на пароходе снова развели пары. Џотом он обернулсЯ
к ѓэм.
-- ’рудностей оказалось больше, чем Я рассчитывал, а главное, все
крайне неудобно. …сли китайцы уже оповещены, из гавани не выберешьсЯ. Ќужно
поскорее уехать отсюда, потому что китайцы навернЯка захотЯт получить
двойное вознаграждение и в Њалакке незамедлительно предупредЯт англичан. Ђ у
тех всегда под рукой солдаты-сикхи, которые могут доставить нам массу
неприЯтностей. ЏридетсЯ идти через горы.
“далось нанЯть несколько носильщиков, повара и двух сингалов, а кроме
того, четырех китайских кули длЯ переноски багажа. ’амил сумел достать
двухколесные повозки-гери, и скоро маленький обоз отправилсЯ навстречу
разгорающемусЯ утру.
Џоначалу дорогу окаймлЯли кофейные плантации. Џотом начались оловЯнные
копи, где китайцы в корзинах и мешках таскали из карьера намытый реками
рудоносный песок, ссыпаЯ его в дощатые желоба с водой. Ѓыстрое течение
уносило песчинки и землю. ’ут же рЯдом в маленьких плавильных печах,
работавших на древесном угле, выплавлЯли олово и формовали в длинные бруски.
‚ Љуала-‹умпуре ‹авалетт пополнил багаж.
‡атем караван направилсЯ в Љуала-Љубу, а оттуда в горы. Џереночевали в
каком-то бунгало и рано утром начали подъем. ѓэм плотно обмотала ноги
бинтами, пропитанными специальным составом, чтобы защититьсЯ от пиЯвок,
которые кишели повсюду -- на кустах и на земле -- и так и норовили
присосатьсЯ. ел дождь, туман висел в кронах деревьев. ‹авалетт шагал рЯдом
с осликом ѓэм и, заметив, что в руку ей жадно впилась пиЯвка, предупредил:
отрывать эту дрЯнь нельзЯ -- останетсЯ сквернаЯ рана. Ћн прижег пиЯвку
сигаретой, та скорчилась и отвалилась.
-- Ќадо было отправить вас в ‘айгон, -- сказал он.
-- —то-то вы уж очень сентиментальны. ‚идно, дело плохо.
-- Ќапротив. џ чувствую накал неведомой опасности. ‘тараюсь перехитрить
подстерегающего противника, у которого на руках все козыри. ќтим окупаютсЯ
любые усилиЯ. Ќо у вас тут косвенный интерес, и потому вы более восприимчивы
к неудобствам нашего путешествиЯ.
-- Ћ нет, мне все это далеко не безразлично, -- сказала ѓэм, скользнув
по нему быстрым взглЯдом.

Љ полудню движение стало особенно утомительным. Џод палЯщим солнцем
каравану пришлось преодолеть вброд несколько речушек; ѓэм погружалась в воду
до плеч. ‹авалетт поддерживал ее с одной стороны, носильщик-сингал -- с
другой. Ќа берегу она смеЯсь встрЯхивалась и говорила, что солнце быстро ее
высушит. Ќо ‹авалетт в конце концов допек ее рассказами о болотной лихорадке
и малЯрии -- она испугалась и снЯла сырую одежду. ’амил принес стальной
чемодан с бельем, и ѓэм с восторгом насладилась прелестью
противоположностей: в джунглЯх ћго-‚осточной Ђзии она надевала мЯгкий шелк,
пахнущий английскими духами.
Џереодевание взбодрило ее. Ћна выбралась из паланкина и, весело болтаЯ,
пошла рЯдом с ‹авалеттом.
-- “дивительно все-таки, до какой степени настроение человека, эта
сокровеннаЯ, сплавленнаЯ из великого множества душевных сил, сложнаЯ
целостность, зависит от внешних обстоЯтельств. џ переодеваюсь, чувствую
прикосновение сухого шелка, вдыхаю прЯный запах бельЯ -- и радуюсь...
-- Ћдна из уловок жизни -- свЯзывать последние вещи с первыми,
соединЯть самое сокровенное с самым поверхностным, чтобы поклонники
реальности, геометры бытиЯ, ретивые умельцы -- ох какие ретивые! -- покачали
головой и не поверили в эту свЯзь, они ведь думают, что так быть не может.
Џотому-то они и не находЯт ключа... и никогда не бывают властителЯми жизни,
они всегда ее служители... одни вечно жалуютсЯ, другие бодры и деловиты,
третьи спесивы, как мелкие чиновники, но все они только служат. Ѓытие
повинуетсЯ чутью, а не логике. ‘амое смехотворное на свете -- это гордость
мелочных торгашей, которые свЯто верЯт, что владеют логикой и умеют мыслить.
“ них это именуетсЯ философией и окружено почетом. Љак будто озарениЯ отнюдь
не главное, а выстроеннаЯ на них система -- просто этакие перила, чтобы
бюргер перешел через мост без головокружениЯ и... все равно ничего не понЯл.
‚едь, хвала Ѓудде, жизнь защищает себЯ от того, чтобы всЯкий понимал ее. „а
и что значит -- понимать, ведь можно лишь почувствовать. Џри этом бывают
забавные штуки, смешные путаницы -- вот, скажем, на пути встречаетсЯ дверь.
Љто хочет идти дальше, должен ее открыть. Ђ она массивнаЯ, тЯжелаЯ, с
замками и засовами... —тобы открыть ее, наш мелочной логик, не долго думаЯ,
вооружаетсЯ самым тЯжелым инструментом. „верь не поддаетсЯ. ‘ведущий же
легонько толкает ее -- и она распахиваетсЯ. Ћднако вообще-то не стоит так
пространно рассуждать о жизни, любителей порассуждать и без того хватает...
-- ‹авалетт засвистел, подражаЯ лесному голубю. ѓэм прислушалась, нет ли
отклика.
Ћна понимала, отчего из ‹авалетта нежданно-негаданно выплескивалось
мальчишество, отчего порою в нем что-то резко обрывалось и внезапно
оборачивалось детской наивностью, -- у всех глубоких вещей двойственный
облик, только посредственность всегда одинакова.

—ерез болотистые рисовые полЯ караван наконец добралсЯ до Њеконга.
„еревенский староста повел их к бунгало. Ќо едва они туда направились, как
чей-то молодой голос окликнул их по-английски. €з древесных посадок,
размахиваЯ широкополой соломенной шлЯпой, выскочил всадник:
-- …вропейцы... Љак Я рад!.. ‚ы должны остановитьсЯ у менЯ...
Ћн осадил конЯ, представилсЯ: ‘краймор, -- предложил им гостить у него
сколь угодно долго и сразу же направил караван к своему дому. Ќа его зов во
двор высыпали Япон-ские служанки, отвели вновь прибывших в баню. Џотом
‘краймор показал им свои владениЯ. Ќа каучуковых плантациЯх как раз
откачивали сок. ‡убчатые надрезы белели на коре, точно рентгеновские скелеты
деревьев. Њалайки тащили оловЯнные бидоны с млечным соком к
машинам-коагулЯторам. Ћдна из женщин сверкнула взглЯдом на ‹авалетта.
-- ЉакаЯ гибкаЯ, -- сказал он ‘краймору.
†елаЯ угодить гостю, тот подозвал малайку, велел ЯвитьсЯ вечером в дом
и приготовить сЯмисен: она будет музицировать. †енщина энергично кивнула и
поспешила прочь, да так быстро, что ей пришлось приподнЯть саронг.
-- Ћна сейчас помогает собирать каучук, -- сказал ‘краймор, -- а вообще
ее место в доме.
—уть в стороне была оранжереЯ, где ‘краймор устроил террариум. Љогда он
открыл дверь, навстречу пахнуло тЯжелой духотой. ‡а толстыми стеклами висели
на ветвЯх клубки рептилий, грелись на солнце. Њедленно и прЯмо-таки
сладострастно-непристойно поднимались узкие головки с шевелЯщимисЯ
раздвоенными Язычками, с глазами без век, тЯнули за собой извивы тела --
непостижимое зрелище. ѓэм вдруг понЯла, отчего оно столь непостижимо и
жутко: у змей нет ни лап, ни ног. ‚опреки всем человеческим законам эти
безногие тела передвигались с ужасающим проворством, лишь слегка цеплЯлись
концом хвоста за дерево и, словно в насмешку над всеми законами тЯготениЯ,
умудрЯлись при столь малой опоре перекинутьсЯ мостом между деревьЯми. ’о
была квинтэссенциЯ жизни в самой ее отвратительной форме. —удовищными
кольцами петлЯла среди листвы анаконда; боа как бы вытекали из чащобы
корней; неподвижно висел на суке питон; удавы, прекрасные как ‹юцифер,
обвивали стволы.
‹авалетт обратил внимание ѓэм на тонкую, не толще сантиметра,
черноватую веревку, валЯвшуюсЯ на полу возле стекла. Ќеожиданно веревка
медленно зашевелилась.
-- Љобра капелла, -- сказал ‘краймор, -- наиболее опаснаЯ из всех. …е
укус -- это вернаЯ смерть.
‡меЯ ползла. ‹авалетт щелкнул пальцами по стеклу -- она взметнулась
вверх и ударила. ЉоричневаЯ рука с силой отшвырнула руку ‹авалетта в
сторону; подбежавшаЯ малайка в ужасе смотрела на него.
-- ‚ы же умрете, господин...
‘краймор улыбнулсЯ.
-- ‘уеверие местных жителей -- кобра свЯщенна.

Љогда они вернулись в дом, женщина-полукровка -- наполовину китаЯнка --
накрывала на стол. “видев их, она хотела было уйти, но ‹авалетт задержал ее.
-- Џусть ваша подруга пообедает с нами, -- сказал он ‘краймору.
-- Ћна к этому не привыкла, -- ответил тот.
‚ деревне свирепствовала малЯриЯ, и ‘краймор, который был здесь вместо
врача, щедро раздавал больным свои запасы хинина и других лекарств. Ћн
рассказал, что как раз китайцы наименее выносливы. Џосле первого же приступа
лихорадки они лежат пластом и фаталистически готовЯтсЯ к смерти.
Џосле еды китаЯнка подала чай и виски. ‘краймор пил с жадностью. Ћн
давно не видел белых женщин и теперь был весь во власти сладкой горЯчки. ѓэм
воспользовалась передышкой, чтобы произвести смотр своим стальным кофрам, и
надела платье, которое произвело бы фурор и в ‘ен-†ермен. Џосле
утомительного днЯ ее охватила приЯтнаЯ истома, котораЯ придавала всЯкому
движению безмЯтежное очарование спокойной раскованности. Љожа ее тускло
светилась, точно зрелый персик. ђука была унизана браслетами, пальцы --
перстнЯми, а в левом ухе колыхались длинные подвески.

Џотом ‘краймор оказалсЯ наедине с ѓэм. Љогда он бралсЯ за стакан,
пальцы заметно дрожали. ЉитаЯнка принесла мелко нарезанный табак и фрукты,
печально посмотрела на него и пошла к выходу. ѓэм остановила ее, задала
какой-то вопрос. Ћна ответила слабым птичьим голосом и поспешила прочь, едва
ѓэм выпустила ее руку. ‘краймор начал рассказывать об охоте на тигра, но
тотчас осексЯ, уставилсЯ в пространство.
-- “же четыре года Я живу здесь. Џривык. „умал остатьсЯ навсегда.
Ћсобой привЯзанности к родной стране Я и раньше не питал. ‹юцеки -- женщина
покорнаЯ, преданнаЯ. € тихаЯ. џ люблю тишину и покой. Ђ теперь Явились вы, и
с вами …вропа. …вропа вновь пришла в мой дом и разом перечеркнула четыре
года здешней жизни и десЯтилетие опыта. Џока вы здесь, ничего страшного нет.
Ќо ведь все это останетсЯ и после вашего отъезда. ‚ пустом доме. ‚от тогда
будет тЯжко.
-- Њне очень хочетсЯ сказать вам доброе слово, но ничего утешительного
на ум не приходит. ђазве что вот это: рано или поздно бурЯ все равно грЯнула
бы -- бунт наследиЯ в вашей крови. Љаждый человек однажды вспоминает о своих
корнЯх. € наверное, лучше сейчас, чем спустЯ годы.
Ћн поднЯл голову.
-- ’ропики воспитывают привычку к быстрым действиЯм. Ћстаньтесь со
мной, Я продам плантации на Џинанге1, и мы уедем в …вропу.
-- Ђ как же?..
-- џ поговорю с ним. Ћн поймет. „олжен понЯть. Ћн вас не любит... Я
вижу...
-- Њне лестно, потому что предложение ваше такое... безрассудное. Ќо и
только. Љак же длЯ вас все просто. Ќадо запомнить: одиночество опрощает. --
ѓэм поднЯла унизанную браслетами руку. -- …сли бы вы только знали, чт?о
здесь поставлено на карту и жаждет решениЯ...

Њалайка негромко пела под аккомпанемент высоких, тонких звуков
сЯмисена. ЊелодиЯ звенела мучительной тоской, навевала грусть. ‘краймор
жестом оборвал песню и приказал малайке станцевать. Ћна лукаво взглЯнула на
‹авалетта и снЯла батиковую кофточку. ѓрудь была очень красиваЯ -- полнаЯ,
но крепкаЯ и благородной формы.
ЉитаЯнка глаз не сводила с ѓэм. Љогда ‘краймор окликнул ее, она
вздрогнула от испуга -- так глубоко задумалась. ѓэм очень притЯгивала эта
женщина; она угадывала причину ее печали и хотела поговорить с нею. Љак
странно -- мужчина-европеец при первой же встрече со своей расой одним махом
отбросил все, а эта полуевропейка целиком подпала под власть другой, чуждой
по крови расы.
Ќемногим позже ‘краймор, ‹авалетт и ѓэм сидели на террасе, наслаждаЯсь
прохладой. ‚ пышных кронах деревьев шелестел легкий ветерок. Љрики зверей во
мраке звучали совсем не так, как днем. Њимо дома медленно, покачиваЯ
бедрами, прошла в сад малайка.
€ вдруг -- возбужденные голоса, торопливые шаги. „вое китайцев громко
звали ‘краймора: у владельца игорного дома приступ лихорадки. ђадуЯсь
возможности прорвать заколдованный круг, ‘краймор извинилсЯ и ушел в дом за
медицинскими принадлежностЯми.

ѓэм и ‹авалетт остались на террасе одни.
-- ‚ы сегоднЯ очень красивы. -- ‹авалетт коснулсЯ губами ее запЯстьЯ.
Ћна не ответила, провожаЯ взглЯдом тень птицы, что кружила возле
террасы. ‹авалетт стоЯл, склонившись к ней. ђукой он легонько приподнЯл ее
подбородок, так что ей волей-неволей пришлось посмотреть на него. Ћна
откинула голову на спинку кресла и сидела расслабившись, положив руки на
подлокотники и отдавшись взглЯду склоненного над нею мужчины, за спиной
которого опускалсЯ вечер.
Ћба молчали. ‹авалетт попыталсЯ поднЯть ѓэм из кресла и унести наверх,
но она воспротивилась, не отводЯ от него глаз. Ћн тотчас отпустил ее и вышел
в парк. Ќемного погодЯ вернулсЯ и застал ѓэм в той же позе. •отел взЯть ее
за руку. Ћна не позволила.
-- ‚ы требуете объЯснениЯ, -- сказала она, -- и по праву. Ќо прошу вас,
не заставлЯйте менЯ...
-- Љогда Я вообще требовал объЯснений? -- с иронией проговорил
‹авалетт. -- ‚добавок такое требование уже наполовину оправдывало бы ваши
поступки. Ђ Я очень и очень далек от этого.
-- Џохоже, ваше упорство преследует некую цель...
-- ‚сего-навсего эфемерную...
-- Ќо все-таки цель...
-- Ќет. Љаприз, в котором мне бы не хотелось себе отказать.
-- ќту ночь Я предпочитаю провести одна.
-- Џохоже, ваше упорство преследует некую цель.
-- Ћ нет. Љаприз, в котором мне бы не хотелось себе отказать.
-- Џростите, но Я нетерпелив и прерву эти повторы. џ сказал вам, что
сегоднЯ вы очень красивы. Ћчень желанны. € вы знаете, что сегоднЯ
переживаниЯ последних недель очистились в моей крови до возвышенного
чувства, которое жаждет удовлетворениЯ. Џодавить его -- значит опрокинуть
мои жизненные правила. Ђ подавить его ради каприза означало бы...
наверное... что Я свЯзан. Љто выдержит такое...
ѓэм не пошевелилась в своем кресле. Ќочь раскинулась над лесами, мЯгкаЯ
и свободнаЯ. ѓоризонт дрожал, как натЯнутаЯ струна. ’ишина кругом. ‘ловно
ожидание. Џередышка. Ђ что там, за нею? •рустнул песок. Њалайка опЯть прошла
мимо дома, покачиваЯ круглыми нежными бедрами, которые двигались в такт
походке под тугим златотканым саронгом.
-- ‚ы знаете, сегоднЯ мне нужна женщина. Џросто женщина, и вот этого
вы, вероЯтно, не знаете. ‚сего наилучшего!..
‹авалетт спустилсЯ с террасы, быстро обернулсЯ -- ѓэм была по-прежнему
неподвижна, -- махнул рукой и пошел следом за малайкой, котораЯ поджидала
его.

ѓэм подалась вперед, взволнованнаЯ, напрЯженнаЯ. Џотом тихонько
хлопнула в ладоши. ‚ошла китаЯнка, спросила, что ей угодно. ѓэм уговорила ее
остатьсЯ. †енщина послушно присела на циновку и стала отвечать на расспросы.
ѓэм заметила, что волосы у китаЯнки уложены почти так же, как у нее самой,
ее сердце сжалось, она схватила китаЯнку за руку и в порыве благого
состраданиЯ стала уверЯть, что все будет по-прежнему, что ‘краймор любит ее
и не расстанетсЯ с нею. ЉитаЯнка уткнулась ей в колени и заговорила на своем
Языке, словно умолЯЯ о чем-то. Ќо вскоре умолкла на полуслове, а потом на
ломаном английском попросила ѓэм открыть ей приворотное заклинание. Њалайка
давеча сказала, что она владеет таким заклинанием. ѓэм попробовала
объЯснить. Ќо китаЯнка помотала головой и повторила свою просьбу. ѓэм
понЯла, что объЯснЯть бесполезно. ‹учше оставить все как есть -- пускай
верит. Ћна снЯла один из браслетов и протЯнула китаЯнке. ‘веркнув глазами,
та схватила его и спрЯтала на груди.
‘краймор вернулсЯ от больного, о чем-то спросил китаЯнку и отослал ее.
Ћна быстро пошла прочь, прижимаЯ к груди талисман.
-- ‘ейчас Я повторю все, что уже говорил вам, -- сказал он. -- ‚ы,
наверное, знаете, что случилось. ‚ы в одиночестве...
-- Ќо Я хотела побыть в одиночестве...
-- ‘тало быть, вы не знаете...
-- „а...
-- Ќе понимаю, что вы имеете в виду. џ вынужден сказать вам правду.
-- Ћ-о.
-- —тобы достичь своей цели. ‹авалетт и малайка...
ѓэм вскочила.
-- Љто это сказал?
-- ‘тало быть, вы не знаете. ‹юцеки их видела.
-- ѓде? Љому об этом известно? -- „рожа от волнениЯ, ѓэм стоЯла перед
ним. -- Њне важно это знать! џ должна знать. ‚ы можете выЯснить?
-- Њалайка у менЯ на службе. —ерез час она начнет хвастатьсЯ.
ѓэм, бледнаЯ как полотно, боролась с собой.
-- ‡автра вы мне сообщите... -- Ћна тотчас устыдилась сказанного и, не
прощаЯсь, ушла в спальню. Ќо от последних своих слов не отреклась.

‡а целый день ѓэм ни разу не видела малайки. ‹авалетт со ‘краймором
пошли на охоту, потому что в окрестностЯх были замечены следы тигров.
‚ернулись оба ни с чем, ‹авалетт держалсЯ непринужденно, ‘краймор был бледен
и подавлен.
‚ конце концов ‘краймору удалось застать ѓэм в одиночестве. Ћна в
ожидании смотрела на него. Ћн прЯтал глаза, хотел что-то сказать, передумал,
неуверенно прикусил губу, но потом решительно поднЯл голову и хрипло
выдавил:
-- Ќет, нет... Ћн только немного поговорил с ней и развЯзал ее саронг
-- а потом ушел, оставил ее, даже знаком не показал, чтобы она двинулась за
ним. Љогда же она сама пошла следом, он дал ей несколько рупий и отослал
прочь.
ѓэм шумно перевела дух.
-- Ѓлагодарю вас... -- Ћна порывисто протЯнула ‘краймору руку, глаза
сверкали, лицо то заливалось румЯнцем, то бледнело.
-- Љак же вы любите его... -- пробормотал ‘краймор.
Ћна улыбнулась ему вдогонку.
-- —то вы знаете об этом...

ѓэм была в смЯтении. ‹авалетт потерЯл свободу? Ћтчего он отверг
малайку? €з-за нее? ‘частье захлестнуло ее жгучей, до боли жгучей волной, и
одновременно этот бушующий в ней ураган совершенно подавил ѓэм. ’ем не менее
она чувствовала: впереди опЯть бежит дорога, конец далеко, все откипит
пеной, и снова ее безмолвно ждет грЯдущее.
‚ этот вечер она была необычайно кроткой и часто не могла говорить,
опасаЯсь расплакатьсЯ. ‘краймор молча наблюдал за нею, а после ужина опЯть
ушел в деревню проведать больного. ‹авалетт просматривал свои записи.
-- ќти планы еще важнее, чем Я думал, -- сказал он, -- мало-помалу Я
начинаю понимать, отчего предупреждены все посты, вокзалы и порты. џ просто
обЯзан благополучно переправить их в ‘иам. ‡автра двинемсЯ дальше. Љ тому же
этот ‘краймор, по-моему, становитсЯ вам в тЯгость...
Ћн взглЯнул на ѓэм и заметил, что ее глаза повлажнели. Ћна притЯнула
его руку к себе, прижалась к ней щекой. ‚ защищенности этой ладони ей
чудились свершение и прощание.
-- ‚ы ошибаетесь, -- весело сказал ‹авалетт, -- Я не был с малайкой.
Ћна кивнула, не менЯЯ позы.
-- Ќо ваши выводы все-таки преждевременны.
-- ’ы не смог...
-- Џравильно.
-- €з-за менЯ...
-- ‘огласен... а дальше идет логический вывод, начинающийсЯ со
"следовательно", -- превосходно. Љак легко вам даетсЯ пристрастность в свою
пользу! ‚ы всерьез верите собственным умозаключениЯм? ‚ообще-то скорее
стоило бы верить обратному...
-- ‘лова...
-- ‚ы считаете менЯ более грубым, чем Я есть. Ђ не кажетсЯ ли вам, что
при необходимости Я без малейшего усилиЯ поступил бы прЯмо противоположным
образом? Ќо Я не стал этого делать, что означает: Я способен отказатьсЯ даже
от возможного впечатлениЯ...
ѓэм пристально смотрела на него.
-- ќто неправда...
-- Љак вам угодно. Џоймите, там, где вы предполагаете привЯзанность,
несвободу, может быть именно высочайшаЯ свобода. Ќужно только правильно
посмотреть. Ђ на эти вещи следует смотреть моими глазами.
-- ‡ачем вы мне это говорите?..
-- ‡атем, что не считаю нужным это скрывать. Џока не считаю...

ѓэм хотела поверить ‹авалетту, но терзалась сомнениЯми, знаЯ, что на
этом пределе слова облекали все и ничего. Ћна страшилась развЯзки, однако
должна была вновь попытатьсЯ покончить со всем этим, следуЯ неумолимому
закону, не терпЯщему постоЯнства, этому закону нежнейшего разрушениЯ,
который мечтатели всех столетий толковали до невозможности превратно. Ћни
украсили его эмблемами доброты, хотЯ он, этот закон полЯрности, не ведал
иных правил, нежели само первозданное бытие, и дали ему самое немыслимое из
всех имен -- любовь.
Џод этой химерой, любовью, зиЯла бездна. ‹юди старались до краев
засыпать бездну цветами этого понЯтиЯ, окружить ее жерло садами, но она
разверзалась снова и снова, неприкрытаЯ, непокорнаЯ, суроваЯ, и увлекала
вниз всЯкого, кто доверчиво ей предавалсЯ. Џреданность означала смерть, а
чтобы обладать, нужно было спасатьсЯ бегством. ‘редь цветущих роз таилсЯ
отточенный меч. ѓоре тому, кто доверчив. € горе тому, кто узнан. ’рагизм не
в результате, а в изначальном подходе. —тобы выиграть, нужно проиграть,
чтобы удержать -- отпустить. € ведь здесь, похоже, снова брезжит тайна, что
отделЯет знающих от признающих? ‚едь знание о том, что эти вещи полны
трагизма, заключает в себе его преодоление, разве не так? Џризнание никогда
не вело к свободному овладению; его пределы прочно укоренены в реальном.
Џричинный ход и судьба -- вот его регистры. „лЯ знающего же реальное -- лишь
символ; за ним начинаетсЯ круг беспредельности. Ќо символ этот коварен,
потому что боги веселы и лукавы. Ђ сколько жестокости сокрыто во всЯком
веселье, сколько кинжалов под цветами. †изнь двулика, как ничто другое.

...каких только не дали имен -- любовь... точно фата-моргана,
распростерла она над людьми приманчивый образ вечности, ей приносили обеты,
а она неумолимо струилась, растекалась, переменчиваЯ, всегда разнаЯ, как и
то, чьим символом она была, -- жизнь.
Џересекши на канатном пароме реку ‹ипис, они заметили, что попали в
сеть крупных водных путей ‚осточного побережьЯ. Џовсюду среди кофейных
плантаций виднелись довольно большие китайские деревни. ‡а золотыми
рудниками Џунджома начались джунгли. €х предупредили, что там Якобы
хозЯйничают тигры, однако они продолжили путь, ведь средь бела днЯ хищники
врЯд ли нападут на караван.
“тро выдалось свежее. ‚ кронах горного леса дрались обезьЯны. Ќаперебой
кричали павлины и попугаи. Ћгромные бабочки и сверкающие колибри мелькали
над землей. Њало-помалу подлесок стал гуще, тропа сузилась. ‘олнце
поднималось к зениту.
‚ зарослЯх послышалсЯ топот -- стадо диких свиней промчалось через
тропу. Ќеожиданно из кустов выглЯнул меланхоличный буйвол -- кто его знает,
откуда он взЯлсЯ. ’ам, где тропа стала пошире, устроили привал, потому что
один из носильщиков упал и поранил плечо. ‹авалетт перевЯзал его.
ѓэм отошла немного назад, чтобы поближе рассмотреть какой-то Яркий
цветок. ‚друг слева хрустнули ветки. Ћна взглЯнула в ту сторону, но сперва
ничего не увидела. €, только уже собираЯсь отвернутьсЯ, заметила внизу, в
листве, два сверкающих зеленых глаза. Џесок за ними двигалсЯ, дышал и был
полосатым телом гигантской кошки.
ѓэм не могла сделать ни шагу. Љак завороженнаЯ смотрела она в эти
страшные глаза. ’игр зарычал и ударил хвостом по земле. ЊогучаЯ хищнаЯ
жизнь, пылавшаЯ в его глазах, наполнила ѓэм покорным ужасом и тЯнула к себе,
точно омут. Ћна шагнула, нетвердо, спотыкаЯсь, готоваЯ безропотно
подчинитьсЯ, безвольнаЯ перед этой мощью, котораЯ несла гибель и
уничтожение.
’игр одним прыжком прЯнул назад и обратилсЯ в бегство. Џодлесок
сомкнулсЯ. ‘ минуту ѓэм стоЯла в недоумении. Џотом опомнилась и, объЯтаЯ
волной холодного ужаса, всЯ дрожа, стремглав кинулась к биваку. ‹авалетт
лишь с большим трудом сумел выЯснить, что произошло.
Ћн осторожно обследовал окрестности, но зверЯ не нашел. ’олько под
одной из веерных пальм у дороги обнаружил следы и исцарапанную когтЯми
почву.

ѓэм притихла, а на следующий день пожаловалась на головную боль.
‹авалетт смерил ей температуру -- немного повышеннаЯ -- и заторопил
носильщиков: надо поскорее добратьсЯ до —аппинга, там навернЯка есть врач.
‹ихорадка усиливалась. ‹авалетт опЯть устроил привал, поставил палатку
и послал тамила в —аппинг за врачом. Ђ пока дал ѓэм хинину и позаботилсЯ,
чтобы она уснула.
Ќаконец тамил вернулсЯ. Ћн едва не падал с ног, так быстро бежал. Ќо
принес весть, что доктор скоро прибудет.
ќто оказалсЯ здоровЯк шотландец с рыжеватой шевелюрой. Њрачный взглЯд
его быстро оживилсЯ, едва он посмотрел на ѓэм.
-- •орошо бы перевезти ее в —аппинг. Ќо вам навернЯка важно добратьсЯ
до концессии на Ѓуффало-ђивер.
-- ‚ы правы, мне нужно в ‘иам.
-- џ знаю почему.
-- Љак видно, Я недооценил собственную популЯрность. Ђнглийские власти
постарались сделать мне рекламу.
-- „а нет. џ видел вас, когда вы уезжали из Њадрида после последнего
громкого дела в €спании.
-- „умаю, можно рискнуть и пойти в —аппинг.
-- Ѓезусловно. Ќа посту только два унтер-офицера; лейтенант уехал в
глубь страны, вернетсЯ днЯ через четыре, не раньше... џ хотел бы продолжить
осмотр.
‹авалетт видел, как короткий пухлый палец скользит по груди ѓэм.
-- —то у нее?
-- Џлеврит.
-- ’ак Я и думал. ‘ вашего разрешениЯ, будем считать осмотр
законченным.
-- Ћбычно это решает врач.
-- ‘овершенно верно, обычно.
-- Џосле столь поверхностного осмотра трудновато сделать надлежащие
выводы. -- отландец усмехнулсЯ. -- ‚добавок белый пациент поистине
отдохновение от всей этой коричневой швали...
-- Џоэтому прошу вас, скажите, сколько Я вам должен...
отландец сердито посмотрел на него, встал, ехидно сказал: "Ќичего" --
вскочил на конЯ и поехал прочь.
ѓэм приподнЯлась на локте.
-- Ћн поставит на ноги всех военных. Ќужно немедлЯ двигатьсЯ дальше.
‹авалетт сунул ей под мышку термометр.
-- —то это даст? ‹ишнюю передышку, и не более того. ’ак или иначе они
будут висеть у нас на хвосте.
-- ’ебе нужно уходить! -- воскликнула ѓэм. -- џ останусь здесь. ‡абирай
планы и тамила с парой носильщиков -- вы сумеете уйти. Ќу же, ступай! Ќе
медли!
‹авалетт не ответил. ‚ышел из палатки, отдал несколько распорЯжений.
Џотом вернулсЯ и сказал:
-- Ѓолезнь освобождает от всех обЯзательств. Ѓудь вы здоровы, мы бы,
вероЯтно, обсудили ваше предложение. € еще: Я пока не в ‘ингапуре. „о тех
пор многое может случитьсЯ.
‘пустЯ несколько часов Явились унтер-офицеры с отрЯдом сикхов. ‹авалетт
не дал им рта открыть, спокойно заговорил первым:
-- џ ждал вас. Џалатку нужно свернуть. Џаланкин требует особенной
осторожности: вы понесете больную. Ќичего, справитесь. ‚ этом стальном
чемодане важные бумаги, тщательно за ним присматривайте.
Џри свете факелов караван направилсЯ по лесной тропе к поселку. ѓэм
спала в паланкине. ‹ишь изредка она открывала глаза и задумчиво смотрела на
‹авалетта.

“нтер-офицеры решили дождатьсЯ лейтенанта. Ђ покуда предоставили
пленникам свободу. ‚ полдень пришел врач, хотел осмотреть ѓэм. ‹авалетта
рЯдом не было. Ћна и бровью не повела, увидев шотландца.
-- Љак ни прискорбно, -- сказал он, -- но Я вынужден был прибегнуть к
этому средству, чтобы вы остались здесь. ’ак что сами понимаете, насколько
это длЯ менЯ важно.
ѓэм иронически усмехнулась:
-- ‚ы британский подданный.
-- ‡десь Я об этом не помню.
Ћна испытующе взглЯнула на него и чуть изменила тон:
-- Љстати, вы переоцениваете мою причастность к этим делам.
-- Џонимаю. „а теперь это и безразлично. Ђнглийские власти обыкновенно
интернируют столь опасных людей, и на долгие годы.
"Ќа долгие годы..." -- подумала ѓэм, а вслух сказала:
-- ќто пустЯки. џ все равно поступила бы именно так.
-- ‚ы эксцентричны. Џо-другому Я ваше путешествие объЯснить не могу.
-- ‚ …вропе оно вполне объЯснимо...
-- ‚ерно. џ приехал сюда по сходным причинам. Ќо десЯть лет среди
туземцев чрезвычайно обострЯют восприимчивость к прелестЯм …вропы. Џозвольте
смерить вам температуру.
-- ‘егоднЯ никакой температуры нет, -- сказала ѓэм, взЯв термометр.
-- ‚аша правда. Џоразительный успех.
-- ђешение всегда приносит успех.
-- ‚ы рассматриваете нынешние обстоЯтельства как решение?
-- …сли угодно, да. Ќесколько насильственное, но все же решение.
‚ечером ЯвилсЯ офицер, которого вызвали по телефону. ѓэм услышала шум
автомобилЯ и оделась. Џосле беглого допроса лейтенант сказал, что, если
потребуетсЯ помощь, он целиком в ее распорЯжении. Љ ‹авалетту он отнессЯ
весьма почтительно и выразил сожаление, что должен действовать согласно
приказу. Ќаутро его доставЯт на пост, а оттуда переправЯт дальше. ѓэм
улыбнулась молодому офицеру и попросила показать ей дорогу к дому врача.
„лЯ шотландца ее визит был полной неожиданностью. ѓэм держалась
непринужденно и тем усугубила его замешательство. Ћн пробормотал несколько
бессвЯзных фраз и предложил ей сесть. Ќа ходу она нечаЯнно задела его и
вздрогнула от брезгливости -- потом села. Ћн жадно, во все глаза следил за
каждым ее движением. Ћна спокойно сидела перед ним и ждала. Ћн начал
разговор и хрипло произнес:
-- ‡автра утром ‹авалетта увезут.
Ћна безучастно пожала плечами.
-- ‚ы... поедете с ним?
-- Ќе знаю... ‚озможно, останусь... -- Ћна проговорила это почти
отрешенно, только подумала: долгие годы тюрьмы.
-- џ уже объЯснил вам, как это длЯ менЯ важно...
-- …сть одно условие.
-- Ќасчет ‹авалетта?
-- ќтой ночью он должен бежать.
-- Ќет ничего проще. ‚едь он сохранил почти полную свободу
передвижениЯ.
-- ‚ы прекрасно понимаете, что без поддержки бегство бессмысленно.
-- Ќе понимаю...
-- џ говорила вам, что ждала решениЯ. Ќе этого, внезапного. Ќо раз уж
так вышло и раз эта историЯ, начавшаЯсЯ из-за менЯ, привела к теперешней
ситуации, мой долг -- завершить ее так, чтобы в будущем она не тЯготила мне
душу.
‚рач кивнул.
-- ’огда все будет кончено?
-- “ вас есть автомобиль?
-- „а.
-- Ќадеюсь, через час он будет готов к отъезду.
-- Џожалуй, это возможно. џ сам его подготовлю.
-- Ћтлично. Џроселки в хорошем состоЯнии?
-- Џри некотором шоферском опыте проехать можно.
-- Ђвтомобиль будет наготове?
-- ’оже при одном условии.
-- џ знаю это условие и не считаю нужным говорить о нем.
-- Ќе совсем. —то может помешать вам уехать с ним?..
-- ‚ы быстро соображаете. Ђвтомобиль в порЯдке?
-- џ же сказал. Ќужно только залить полный бак.
-- ‹адно. Џоложите в багажник провиант, одеЯла и оружие.
отландец молчал, переставлЯЯ какие-то вещицы на столе.
-- Ђ что потом?
-- Ђвтомобиль будет угнан. Џодозревать вас в пособничестве абсурдно,
ведь именно вы содействовали аресту. Џропажу вы обнаружите завтра утром.
-- ‡автра утром, вместе с вами, -- хрипло сказал шотландец.
-- Ќе забудьте про карту. ‚ы отправитесь со мной к лейтенанту Ѓрауну. џ
найду способ предупредить ‹авалетта. Ћн уйдет к себе. Ђ чтобы его уход не
вызвал подозрений, вы скажете, что у него приступ болотной лихорадки. „ва
часа спустЯ вы уведете менЯ в свой дом... „ва часа спустЯ. Љ тому времени
они еще могут поднЯть солдат по тревоге... Љак видите, Я рассуждаю логично.
-- ‘огласен.
отландец собрал солидный запас провизии, заправил автомобиль горючим и
смазкой. Џотом уложил в кабину ружье, сказав ѓэм: "ќто у менЯ самое лучшее".
Џринес патроны и бинокль.
-- Џоймите, все это было длЯ менЯ очень нелегко. ‚ иные времена такие
понЯтиЯ, как подлость или предательство, мало что выражают, а здесь, в
джунглЯх, на собственной шкуре постигаешь, что все средства хороши.
-- Њы поговорим об этом позже, -- ответила ѓэм и заторопила его.
отландец снЯл с рулЯ цепь, проверил зажигание. ЌеуемнаЯ радость
захлестнула ѓэм, когда послышалсЯ рокот мотора.
-- €демте, -- быстро сказала она и, не оглЯдываЯсь, зашагала по
дорожке.

…й удалось ненадолго остатьсЯ с ‹авалеттом наедине и шепнуть ему, что
все готово к побегу. Ћн изумилсЯ:
-- Љто вам сказал, что Я хочу бежать?
-- Њолчи! €наче нельзЯ.
-- •орошо! Ѓумаги Я возьму с собой.
-- ’ебе их не заполучить. …зжай без них!
-- Ќет. „обыть их -- минутное дело. “ менЯ есть второй ключ от
чемодана, Я выну бумаги, а чемодан оставлю. ќто заметЯт не так скоро, как
побег. Љогда Я уйду к себе, вы немного подождите, а затем под каким-нибудь
предлогом выходите на улицу и со всех ног бегите ко мне. џ приторможу на
краю поселка.
-- ќто невозможно. џ остаюсь.
-- ’ы обещала врачу...
-- Ќет-нет... Џросто каждаЯ минута на счету...
‹авалетт смотрел прЯмо перед собой.
-- Ќу что ж, увидим.
Ћн вошел в бунгало, ѓэм последовала за ним. ‚рач с лейтенантом пили
виски. Џри поЯвлении ѓэм шотландец облегченно вздохнул. ‹авалетт с
рассеЯнным видом устроилсЯ в плетеном кресле. ѓэм стоЯла подле офицера и
была совершенно обворожительна.
‹авалетт встал и попрощалсЯ.
-- џ неважно себЯ чувствую, пойду приму пару таблеток и лЯгу, ведь к
завтрашнему дню надо хорошенько отдохнуть.
-- Њожет, дать вам порошки от лихорадки? -- спросил врач. -- Ћни у менЯ
с собой.
-- Ќадеюсь, это поможет, -- сказал ‹авалетт.
-- ђучаюсь, -- ответил шотландец, протЯгиваЯ ему белую коробочку.
‹авалетт вышел, а лейтенант тотчас завел разговор о его персоне. ѓэм не
поддержала эту тему и принЯлась с ним флиртовать. Ќемного погодЯ лейтенант
уже зарделсЯ как гимназист и весь горел восторгом. ‚рач был немногословен.
‹ишь изредка ронЯл словечко-другое. …го сверкающий взглЯд неотрывно следил
за ѓэм. Ќеожиданно он встал.
-- Џоздно уже, лейтенант Ѓраун. џ, пожалуй, пойду, заодно подышу
прохладным воздухом.
ѓэм улыбнулась.
-- ‚ы угадали мое желание. Ѓудьте добры, проводите менЯ, наверное, так
надежнее... -- €, не даваЯ лейтенанту раскрыть рот, она пожелала ему доброй
ночи.
‹ейтенант надолго склонилсЯ к ее руке. ‚рач наблюдал за этой сценой с
насмешливым волнением.

Ћни молча шли рЯдом. џрко светила луна, и залитый тусклым серебром
ландшафт казалсЯ зыбкой волшебной грезой, парЯщей средь черных теней. Ќо вот
наконец и дом шотландца, с Ярко освещенными окнами, огромный, точно судьба,
точно конец.
„верь гаража распахнута настежь -- автомобилЯ нет. отландец прЯмо-таки
величественным жестом указал на зиЯющий пустотой гараж и чуть ли не покорно
отворил перед ѓэм дверь своего бунгало. Ћна вошла внутрь, звука шагов не
слышно, он словно тонул в мЯгкой вате. ‚рач вошел следом, громко и
возбужденно дыша. ѓэм была уже почти у окна и тут только заметила, что в
комнате находитсЯ ‹авалетт. Ћн стоЯл, скрестив руки на груди, потом быстро
шагнул к двери, прислонилсЯ к косЯку, вскинул вверх никелированный ствол
оружиЯ.
-- Џростите сей романтический эффект, но в моем положении без него
никак не обойтись. ‚аш уговор нуждаетсЯ в поправке, которую можно внести
только таким способом. џ и в самом деле выстрелю, так что не шевелитесь.
‚рач посерел лицом. ‚зглЯд забегал. Ѓелки глаз призрачно светились на
сером лице. ђот свело судорогой. ѓубы лепетали что-то бессвЯзное. Џотом по
всему телу прошла конвульсивнаЯ дрожь. •рипЯ от Ярости, он ринулсЯ было
вперед, но тотчас пошатнулсЯ. ‹авалетт легонько толкнул его -- и он рухнул
на пол. ‹авалетт быстро свЯзал ему руки и ноги, сунул в зубы клЯп.
-- Љ сожалению, без этого нельзЯ, -- спокойно сказал он, -- ведь Я уже
имел случай узнать ваши замашки. ‚ы знаете, мне необходим час форы, у
лейтенанта автомобиль потЯжелее вашего.
Ћн тронул ѓэм, котораЯ стоЯла оцепенев.
-- ’ы еще здесь... -- пролепетала она.
‹авалетт потЯнул ее за собой, на улицу. Ћни бежали по тропинкам,
спешили на край деревни. Џо серебрЯному диску луны скользили облака, кругом
была неизвестность, волнующее приключение, полное ветра, и ночи, и аромата
свободы. ‘ловно мощнаЯ опора, темнел на фоне черноватого сумрака лунного
ландшафта силуэт автомобилЯ.
‹авалетт усадил ѓэм в машину, включил фары. ЉипЯщие конусы света
рванулись во тьму, указываЯ дорогу, мотор взвыл, автомобиль дернулсЯ и
помчалсЯ вперед.

Ѓамбуковые хижины вихрем пролетали мимо, перепуганные обитатели
шарахались от света фар, огромнаЯ пестраЯ шлЯпа из соломки угодила под
шуршащие шины, аллеЯ ангсеновых деревьев оплеснула автомобиль волнами
благоуханиЯ и золотистой цветочной пыльцы.
‡атем к дороге подступили джунгли, побежали по сторонам тысЯчами гибких
бамбуковых стволов. ‚начале они перемежались рисовыми полЯми и чайными
плантациЯми, но скоро автомобиль очутилсЯ в мрачном лесном туннеле, который
зверем напрыгнул на него и накрыл своим тЯжелым черным брюхом.
‘ерые пЯтна просек наливались по краЯм лиловостью. Џотом тени уходили
ввысь, срывали с неба тьму. ‚лажным удушливым покровом она падала в спертый
воздух чащобы, пресекаЯ дыхание.
ђев мотора эхом отдавалсЯ со всех сторон. ‘таи обезьЯн с воплЯми
мельтешили в кронах деревьев. Џерепуганные попугаи, пытаЯсь взлететь,
продирались сквозь листву. ЉакаЯ-то тень метнулась через дорогу. Љолеса, эти
ненасытные разбойники, ухватили ее и оставили позади -- плоскую, темную,
недвижную. ѓэм подалась вперед.
-- ‡ачем ты ждал?
‹авалетт склонилсЯ к разноцветным лампочкам и коленЯми прижал карту к
приборной доске, чтобы сориентироватьсЯ.
-- Ђ разве так не лучше?
-- Џобег могли обнаружить слишком быстро, а тогда пиши пропало.
Ћн пожал плечами.
-- —уть больше вероЯтности или чуть меньше -- от этого ничего не
менЯетсЯ. “ кого есть чутье, тот подчинЯет себе случайность.
Љонусы огнЯ летели впереди точно гончие псы, оплескиваЯ дорогу блеклым
коварным заревом, которое за автомобилем смешивалось с оскопленной тьмой и
клубилось пеной света и тени. Ѓезмолвными часовыми стоЯли вдоль дороги
оцепенелые стволы пальм.
—то-то серебристо-белое, мерцающее ворвалось в зарево фар и, как
завороженное, бесшумно парило перед ними -- какаЯ-то птица с широкими
крыльЯми. ’очно волшебнаЯ сказочнаЯ пристЯжка, она сопровождала машину,
пленница в завороженном бегстве. Ђ вокруг узкой полосы света и мчащегосЯ
автомобилЯ царила ночь -- и лес с его хищной жадностью, огромными пестрыми
кошками, духотой и тайнами, с убийством и внезапным криком, с бегством и
алчной погоней.
-- ’ы не хотел оставлЯть менЯ?
‘ердце у нее замерло, так она ждала ответа. Џотом оно забилось вновь,
болезненно, где-то в горле, громче мотора. ‹авалетт полуобернулсЯ и Ясным
голосом сказал:
-- „а.
Љровь с такой силой ударила ѓэм в голову, что едва не сбросила на пол.
Џронзительно отчетливо и выпукло в мозгу вспыхнула картина, застыла в
неестественной Яркости, целиком заполнила все ее существо -- озареннаЯ
свечой ветка тамаринда, теплаЯ аннамитскаЯ ночь за окнами, спокойные руки,
голос: "џ осталсЯ... проиграл и был вынужден под конец поставить на вас.
Љоллин выиграл... ‚се равно завтра вы будете играть с ним в поло..." Џоезд
катил сквозь темную кашу ночи -- в углу купе она сама, бегущаЯ от этой
власти и в своем бегстве, как никогда, ей покорнаЯ...
Џотом картина исчезла, утонула в клокочущей, кипЯщей массе, котораЯ
поглотила все мысли и поспешно вытолкнула наверх уверенность: он поставил на
карту свою свободу, чтобы не бросать ее... чтобы спасти от ее собственного
обещаниЯ...
‚ безмерном волнении ѓэм чувствовала только одно: он скован по рукам и
ногам, он более не свободен, что-то перебороло его, вцепилось мертвой
хваткой, властвовало над ним, даже больше чем властвовало, и это была
реальность мира. ѓэм рванулась к ‹авалетту, схватила за плечи, жарко дохнула
в лицо:
-- ’ы... ’ы...
Љогда он обернулсЯ, его черты были напрЯжены до предела. Џотом он
услышал и преобразилсЯ. ‹ихорадка бегства всем своим накалом ударила по
нервам, отбушевала в могучем порыве инстинктов, сменилась ни с чем не
сравнимым облегчением и повергла его в хмельной дурман, где уже не было
места бдительности.
-- „а, -- выкрикнул ‹авалетт, -- да, Я не хотел, чтобы он прикасалсЯ к
тебе... этот липкий слизень...
’ормоза взвизгнули, как пилы, автомобиль лЯзгнул, пошел юзом, стал, с
кипЯщим мотором, захлебнувшийсЯ, задушенный бурей. ‹авалетт выскочил на
дорогу и, как одержимый, начал обрывать на обочине ветки с листьЯми,
цветами, путаницей гнезд -- все подрЯд, он швырЯл их в машину, осыпал ими
ѓэм, возвращалсЯ, срывал еще и еще, осыпал ѓэм снова и снова, кричал:
-- џ бросаю тебе лес... опрокидываю на тебЯ весь мир... -- Ћн подтащил
к машине вырванный с корнЯми куст, тЯжело дыша, зарылсЯ в него лицом и вдруг
взревел, как тигр.
‚ этот миг в мозгу ѓэм молнией вспыхнуло: она хотела удержать его,
подавить, но он был сильнее и выскользнул из ее хватки; что-то куда более
мощное, чем весь ее восторг и счастье, швырнуло ее в водоворот неистовых
вихрей, она не хотела, но не могла не подчинитьсЯ, оно криком рвалось из ее
существа и было неправдой, она чувствовала, и все же каким-то путаным
образом в нем угадывалась неведомаЯ правда, и ѓэм выкрикнула:
-- џ бы это исполнила...
‹авалетт схватил ее за плечи, просипел в лицо, сквозь тьму буравЯ
взглЯдом ее глаза, задыхаЯсь от желаниЯ, выхлестнул:
-- ђади менЯ!
Ђвтомобиль сотрЯсалсЯ, ѓэм чувствовала на плечах железные пальцы, а в
душе у нее взревел голос, могучий, как море, Яростное, бушующее от урагана,
с хрипом пробилсЯ наружу:
-- Ќет!.. ђади менЯ самой... Ќет...
‹авалетт отшвырнул ее от себЯ, грохнул кулаками по капоту, закричал, с
перекошенным лицом, бледный, огромный:
-- ’ы лжешь!..
ѓэм опЯть подалась к нему. Ћна цеплЯлась за эту безудержную стихию, за
этого человека, нащупала его руку и вдруг крикнула, в прозрении мистического
восторга:
-- ‚се! €гра окончена! џ перешагнула через тебЯ! џ свободна! ‘вободна!
‡а тобой вновь дорога!
‹авалетт резко рванул тормоз и газ. Ђвтомобиль пошел юзом, выровнЯлсЯ,
помчалсЯ по дороге.
-- Ќикогда еще... Ќикогда... …зда моЯ и дорога моЯ! -- кричал ‹авалетт
сквозь рев мотора.
ѓэм невольно оглЯнулась. „алеко позади ночь пронзили конусы света, два
злобных сверкающих глаза, автомобильные фары -- у нее перехватило дыхание:
погонЯ, машина с военного поста. Ћна наклонилась к ‹авалетту и жестом
показала назад.
-- ‡а нами гонЯтсЯ...
Ћн обернулсЯ, зарычал, захохотал, закричал -- ѓэм висела у него на
плече, не сводЯ глаз со стрелки спидометра.
-- Ѓыстрее, быстрее...
‘права и слева на бешеной скорости уносилсЯ в Ќикуда призрачный,
искаженный ландшафт. ‡ахваченные воздушным потоком, летучие мыши падали
прЯмо на сиденьЯ, ночные мотыльки, точно листьЯ, метались в его вихре,
автомобиль пожирал все, что попадалось на пути, -- огромнаЯ до-историческаЯ
тварь вломилась в ночь, словно торопливый налетчик в женские покои, который
на бегу размахивает Ярким фонарем, выхватываЯ из темноты смЯтенные фигуры.
ѓэм чувствовала: за спиной мчитсЯ смерть, неумолимо приближаетсЯ, омрачает
мир, туча, гроза, чреватаЯ молниЯми и погибелью, -- опасность...
опасность... опасность!
Љороткий взглЯд назад -- расстоЯние увеличилось. Ћна прижалась виском к
виску ‹авалетта. Ћн почти забыл о ней, весь во власти чудовищной силы,
котораЯ увлекала его за собой и которой он без сопротивлениЯ уступал, он
чуЯл и сознавал сокрушительную бурю уничтожениЯ, ничто в жизни не могло
сравнитьсЯ с этой минутой, когда поток захлестнул его и он, Ясновидец,
растворилсЯ в беспредельности, сметающей любые преграды; он рывком поднЯлсЯ
к мистическому самопожертвованию, швырнул свою жизнь в костер, ради огнЯ,
вспыхнул и летел навстречу вершине, кричал, не глЯдЯ, и ветер срывал с его
губ клочки слов:
-- —то ты знаешь об этом... ’ы держала менЯ в напрЯжении... и в
опасности... џ сам так пожелал... ‚ сильнейшем напрЯжении и самой страшной
опасности... —то ты знаешь об этом... € ничего нет более волнующего... чем
это... да-да... чем это поражение...
Џозади грЯнули выстрелы. ‘ дребезжащим звуком пулЯ ударила по кузову.
ѓлухо прокатилось эхо. ‚ыстрелы в ночи... и дыхание у виска... ‹авалетт
вскочил, с силой выжал сцепление; одной рукой он держал руль, другой
притЯнул к себе ѓэм, прижал ее, безвольную, к себе, продолжаЯ бешеную гонку.
„орога долго вела по прЯмой, уносилась прочь под гул мотора, похожий на
органный напев. Ђвтомобиль летел через ухабы, подскакивал, качалсЯ,
выравнивалсЯ, мчалсЯ дальше. Ђ следом -- чужие фары и молнии выстрелов в
ночи.
‹авалетт посмотрел на ѓэм. Ћна бессильно обмЯкла, обхватив его руками
за шею, и что-то лепетала. ЃурЯ в нем все нарастала. Ћн выпустил ѓэм из
объЯтий и схватилсЯ за оружие. ђука холодно сомкнулась, палец лег на курок.
Ћн выстрелил. ѓрохот отозвалсЯ в джунглЯх, взбудоражил тысЯчи голосов.
‹авалетт бросил руль, выпрЯмилсЯ в автомобиле во весь рост, крича и стрелЯЯ.
ѓэм судорожно вцепилась в его ногу, попыталась дернуть книзу, он пинком
отшвырнул ее -- и все стрелЯл, стрелЯл и кричал, могучий, как песнЯ, стрелЯл
в приближающиесЯ огни, в бушующие потоки света, которые сливались в слепЯщую
стену, стрелЯл, кричал, пел им навстречу, даже не стараЯсь пригнутьсЯ
(автомобиль уже стоЯл), швырнул в ту сторону оружие, пошатнулсЯ, отпрЯнул
назад -- и упал, сраженный пулей, голова ударилась об обшивку... на
изодранные руки ѓэм потекло что-то теплое... и смертельное. Ћна понЯла: это
кровь... кровь... Ђ потом все исчезло.

ќЏ€‹Ћѓ
„ень пробуждалсЯ вместе с утренним ветром и долго-долго поднималсЯ
из-за гор, пока не достигал в зените трепетной Яркости, а потом, тускнеЯ,
вновь стекал к горизонтам. Ќа горах еще лежали узкие полосы снега, --
правда, только на вершинах. ‚ полдень снег сверкал так, что глаза слепило,
будто он был самим солнцем, а не его отблеском. € вечером, когда на горы
наплывала ночь, снег какое-то времЯ одиноко блистал среди сумерек и в конце
концов тоже угасал.
’огда ночь полностью вступала в свои права и совершала то, чего день
совершить не мог, -- хватала за сердце. Ћна была так темна и так огромна,
что ты не видел за нею никаких пределов; беспространственнаЯ, она была везде
и всюду, можно предатьсЯ ей, без остатка, погрузитьсЯ в нее, не глЯдЯ, куда
тебЯ уносит... € чем больше ты сливалсЯ с нею, тем больше она приливала к
тебе... и корабли отчаЯниЯ, корабли вопросов, которые ты посылал в ее дали,
возвращались от неведомых берегов, груженные успокоением.
’уманы, мЯгкие, как подушки, вползали меж пониманием и миром, не
позволЯЯ им соприкоснутьсЯ. ‚се утрачивало четкость, контуры стирались,
поверхности отступали. Ѓегство вещей.
‘ особенной силой ѓэм чувствовала это скольжение вещей из глубин
пространства к поверхности в короткие сумерки, отделЯвшие день от
тропической ночи. ‘умерки приближали вещи друг к другу, отнимали у них
привычный облик, превращали в нечто блеклое, лишенное свЯзей,
призрачно-абстрактное, плоское, чуждое и непостижимое. Ћни были холодны и
девственны, и даже если жили и двигались, оставались чужды и находились
вовне.
ѓэм неподвижно лежала в шезлонге и смотрела на окна. Љогда служанка,
поправив подушки, тихонько ушла, вместе с легкими удалЯющимисЯ шагами
исчезла всЯкаЯ причинность. Ћна чувствовала, как в душе нарастает подъем,
вот сейчас, сейчас откроетсЯ редкое видение -- больше, чем памЯть, --
которого она днем страшилась и которое пока оставалось в глубине. ѓэм не
хотела бежать его, иначе оно завладеет ею. €, знаЯ это, ѓэм уступила и
предалась ему.
Ћднако теперь, когда она была готова, прошлое вдруг отхлынуло назад.
Ѓезостановочной вереницей проносились перед глазами картины, но ни одна не
выпадала из этой цепи и не захватывала ее своею мощью. ќпизоды скользили
друг за другом, по странному закону слагаЯсь в бытие, которое ѓэм
воспринимала как некую параллельную жизнь, а не свою собственную. —то-то в
ней откликалось, чувства вибрировали могучим резонансом -- но в глубине еще
оставались области, которые в этом не участвовали и были ей покуда неведомы,
она лишь инстинктивно знала, что однажды они поднимутсЯ к поверхности, как
коралловые атоллы из морских волн, и станут превыше всего. Ћна доверЯла им
слепо и безоговорочно, угадываЯ, что они и во сне излучают свои сокровенные
силы, а потому с почти спокойной решимостью целиком предалась власти
прошлого.
Ќесколько недель она провела высоко в горах, в Ќувара-ќлии1, и не
виделась ни с кем, кроме своей служанки. ‚ечер за вечером ѓэм молча лежала в
шезлонге, наблюдаЯ, как в проеме окна возникал и менЯлсЯ мир. Њолчание было
всем -- безмолвный познавал мир, а дышащий постигал смысл происходЯщего.
€ однажды вечером она понЯла, что когда-то ей уже случалось ощутить всю
эту мистику вещей. € тотчас почувствовала себЯ защищенной и вернувшейсЯ --
будто увидела знакомый дорожный знак, говорЯщий, что путь верен.
Њир отпрЯнул назад, опЯть стал прозрачен. ‘уждениЯ распались, в том
числе и последнее, уже по ту сторону этики. € открылась самаЯ простаЯ из
всех истин: все всегда хорошо и справедливо. Љто следует себе, не блуждает.
Љто терЯет себЯ, находит мир. Љто находит мир, находит и себЯ. Љто ощущает
себЯ, тот поднимаетсЯ над всем и растворЯетсЯ в вечности. —еловек всегда
ощущает только себЯ самого.

Ќа обратном пути ѓэм на несколько дней остановилась в Љанди. †ила она
очень уединенно и избегала людей, но в последний вечер отправилась в храм.
ЏогруженнаЯ в свои мысли, слушала однообразные молитвы толпы и медленно шла
по свЯтилищу. ‚незапно перед нею возникло шафранное одеЯние. Ћна узнала
настоЯтелЯ и вспомнила его слова о том, что когда-нибудь она вернетсЯ сюда
еще раз. ѓэм не запротестовала -- чутьем угадываЯ безмЯтежность этого места,
покорилась велению минуты. ‹ама провел ее в храмовую библиотеку. Ћна присела
на каменный парапет, а когда взглЯнула ламе в лицо, ей почудилось, будто
последний раз она была здесь лишь несколько часов назад, и все вещи вокруг
еще сильнее, чем прежде, показались отрешенными, далекими, маловажными.
-- “ верующих в ’ибете, -- начал лама, -- есть древний молитвенный
обычай, который люди ‡апада не понимают и потому часто высмеивают. ’ибетцы
вращают свои молитвенные мельницы сто, тысЯчу, несчетное множество раз и при
этом повторЯют одни и те же слова: ом мани падме хум. ‚ головах людей ‡апада
живет неугомонный зверек, который у них зоветсЯ мышлением и все же таковым
не ЯвлЯетсЯ. Џотому что и на ‚остоке мыслЯт, причем мыслЯт глубоко --
недаром ведь все религии ведут начало с ‚остока, -- но у людей ‚остока нет
неугомонного зверька, мешающего им добратьсЯ до сути. ‡ато у них есть
медитациЯ. ‚ однообразии тибетской молитвы, которую человек ‡апада
презирает, заключена ее сила. Љто наполнЯет вещи своей волей, тот ускорЯет
их ход и тратит собственные силы, а когда эти силы иссЯкают, наступает
конец. Љто отключает себЯ и уподоблЯетсЯ вещам, тот становитсЯ частью
безмолвной мощи их внутренних законов. Ћн вступает в круговорот и не может
ни затерЯтьсЯ, ни кончитьсЯ... ‹юди ‡апада все так высокомерны.
-- џ на пороге конца, -- сказала ѓэм.
-- ‚сЯкий конец неизменно есть начало. ‚ы верите в конец и мыслите его,
все люди ‡апада считают, что если они что-то измерЯли этой несовершенной
штукой, разумом, а оно оказалось неделимым и ускользнуло от них, то
наступает конец. …ще они говорЯт, что смерть, эта самаЯ грандиознаЯ из всех
метаморфоз и переходов, есть конец. ‹юди ‡апада хотЯт все постичь, но им
трудно признать, что разум и логика годЯтсЯ только длЯ повседневной жизни, а
не длЯ того, что они называют метафизикой и трансцендентальностью. †ивотные,
о которых ваши бессердечные западные религии даже не упоминают, тоже владеют
разумом и логикой и по-настоЯщему в них нуждаютсЯ -- длЯ поисков пищи, длЯ
поддержаниЯ и защиты существованиЯ. Ќо реки жизни текут и проникают куда
глубже... —ем был бы мир, будь он по-человечески постижим и понЯтен?..
‹ама спокойно и кротко взглЯнул на нее.
-- €ные жизни проходЯт на равнине и сами суть равнина, иные, подобно
холмам и горам, устремлены ввысь, и их вершина -- венец долгого подъема,
иные же идут кругами: совершив один круг, замкнув его, они думают, что все
кончено, ничего больше нет, и внезапно, без всЯкого перехода, оказываютсЯ в
новом круге. ќто жизни без подлинного прошлого, они возрождаютсЯ из
собственного пепла. „лЯ таких жизней опыт, который длЯ других есть основа
основ, не имеет значениЯ, они подчинены мистическим законам, и корни их
много глубже. ‚ вас -- именно такаЯ жизнь. Љогда вы много месЯцев назад были
здесь, Я увидел, что до завершениЯ теперешнего круга ваша жизнь еще раз
пройдет мимо менЯ. € вы пришли -- времЯ исполнилось... ЌачинаетсЯ новый
круг...
ѓэм печально посмотрела на него.
-- џ знаю, это невозвратно далеко... и еще знаю: если б все вернулось,
Я бы не знала, что с этим делать, и Я уже едва помню его... Ќо отчего на
сердце такаЯ тЯжесть?
-- Ќесколько дней назад небо над Љоломбо затЯнули черные тучи. ѓрЯнула
бурЯ и разбушевалась так, что волны вздымались выше пальм. Ќаутро небо опЯть
было Ясное и синее, можно подумать, бури вовсе и не было -- но ведь мы
пережили ее. Њоре, однако, еще катило высокие валы. Љругом теплынь, тишина,
безветрие -- поневоле хочетсЯ спросить: отчего же море так волнуетсЯ? €ли
можно спросить иначе: отчего оно еще волнуетсЯ? Ђ дело все в том, что морЯ
успокаиваютсЯ не сразу, им нужно времЯ. Ѓыстро успокаиваютсЯ только пруды.
-- Ћн встал. -- ‹юди ‡апада редко навещают менЯ. ’от, чье бытие пересеклось
с вашим, тоже был отмечен знаком. Ћн освободилсЯ, шагнув от немоты к
молчанию. Ќемота означает невозможность говорить... Њолчание -- быть по ту
сторону слов... ‚ечное -- это перемены. †изнь вечна. †ивите той жизнью, что
живет в вас. ќто не закон... это начало... но начало -- это уже очень
много... оно замыкает кольцо... а что только не замыкаетсЯ в кольцо.

Ќочью в Љоломбо ѓэм проснулась от какого-то шума. Џрислушалась к звону
цикад и подумала было, что Ящерица забралась в спальню и упала со стены, но
тут шум повторилсЯ. ‘ловно бы в соседней комнате кто-то осторожно, очень
осторожно шагнул, но под ногой скрипнула половица.
ѓэм взЯла револьвер и тихонько раздвинула полог. ‚ той комнате никого
не было. Ќо молочнаЯ белизна кисейных штор на окне зиЯла черной щелью.
—ьЯ-то рука отвела их в сторону, просунулась внутрь, за нею голова, потом
тело. —ужак торопливо метнулсЯ к стене и начал снимать и сворачивать ковер.
ѓэм присмотрелась, внезапно отложила оружие и прошла в комнату.
Ќезваный гость вздрогнул, словно хотел ринутьсЯ вперед, -- по гибкому
движению плеч она понЯла, что не ошиблась: это был креол.
Ћн отпрЯнул. Ћна повернула выключатель. џркий свет залил немую сцену.
Љреол машинально схватил наполовину скатанный ковер и попЯтилсЯ к окну,
чтобы выбросить добычу на улицу. ѓэм жестом остановила его. ‚зглЯд ее был
серьезен. Џод мышкой креол зажал зеленый молитвенный ковер, который когда-то
подарил ѓэм.
-- ‚ы менЯ опередили, -- сказала ѓэм, -- Я все равно собиралась завтра
отослать вам этот ковер. џ уезжаю в …вропу.
-- ‚ы больше не приедете сюда?
-- Ќе знаю.
-- € хотели отослать мне...
-- Ћн всегда был вашей собственностью. ‘пасибо, что спросили сперва о
моем отъезде, а потом о своем ковре. џ ценю это.
-- ‚ы хотели вернуть его мне? -- недоуменно спросил он.
-- „а, хотела, ведь он ваш. ЌынешнЯЯ ситуациЯ -- лучшее тому
доказательство...
-- ’олько не думайте, что Я решил таким манером вернуть себе этот
ковер, ну, скажем, из-за его ценности. ‚прочем, вы так не подумаете. Ќо
причина и не в том, о чем Я не хочу сейчас говорить. Џросто Я не могу жить
без этого ковра... Я непременно должен был вернуть его.
-- ‚ам незачем оправдыватьсЯ, -- сказала ѓэм. -- ‚аш нынешний визит
показывает, что в свое времЯ Я оценила вас не вполне правильно. Џростите
менЯ. ’ем радостнее видеть, что после короткой эскапады вы снова стали самим
собой... џ не иронизирую. Ќе смотрите на менЯ так мрачно.
-- ‘транный вы человек...
-- Ћставим психологические трактаты... џ расстаюсь с €ндией весело, с
маленькой детской радостью, как будто мне что-то удалось, и это -- результат
вашего визита. ‘пасибо вам...

ѓэм попросила отнести багаж в просторные светлые комнаты. €з широкого
окна бывшего монастырЯ открывалсЯ вид на итальЯнскую равнину до самых горных
хребтов, которые туманно синели вдали. ‘боку в эту картину вторгалась
серебрЯнаЯ чаша озерного залива. Џо пыльному проселку тЯнулись в
послеполуденном зное повозки, запрЯженные осликами. Џорой, испуганные низким
рокотом автомобилЯ, они теснились к обочине, а хозЯева возбужденно
размахивали руками. Љолокола над дальней трапезной негромко звонили к
Ђнгельскому привету. Љлючницы уже начали говорить felissima notte1.
ѓэм выкладывала содержимое чемоданов в большие встроенные шкафы, потому
что собиралась остатьсЯ здесь надолго. Ќикто ей не помогал, она специально
попросила. ‡а этими хлопотами настал вечер. Ђ она и вниманиЯ не обратила,
целиком погруженнаЯ в упорЯдочивание, раскладывание, развешивание. €з вороха
кантонских и бирманских тканей выпал узкий пакетик, обернутый зеленым
шелком. Ћна бездумно развернула его. ќто была книга в блекло-красном кожаном
переплете. ‘ замочком из чеканного лингама и филигранного черепа. ’екст
выписан тушью, буквицы Ярко иллюминованы. ЉаждаЯ из семнадцати песней,
составлЯвших содержание книги, снабжена иллюстрацией. —истый бирюзовый тон,
снова и снова. ќто было старинное издание "„ивана" Ђбу-Ќуваса, купленное три
года назад в Љаире. ‘егоднЯ она впервые с тех пор взЯла его в руки.
ѓэм подошла с книгой к окну. ‚ечернее небо у горизонта сиЯло глубоким
кармином, выше оно постепенно светлело, менЯЯсь в окраске до нежнейших
оттенков Яблочно-зеленого и нефритового в зените. ‘наружи царила тишина.
ѓэм листала страницы узкой книжки, словно каждаЯ из них была страницей
ее собственной жизни. Љаждую она переворачивала бережно, а закрыла томик с
таким чувством, словно закрывает и что-то еще.
Ќичего не произошло, и все же ей казалось, будто ее одарили дивным
утешением, будто все наконец решилось. Ќо она не могла ничего вспомнить,
хотЯ это навернЯка случилось вот только что. ‚прочем, подумала ѓэм,
возможно, что-то просто созрело, как Яблоко, которое долгие недели бурь и
гроз оставалось крепко свЯзанным с ветвью -- и внезапно, в тихий погожий
день, словно безо всЯкой причины, упало на землю, ибо пришло времЯ. Љонечно,
сейчас было не совсем так, но образ запечатлелсЯ. —то-то вернулось? —то-то
возродилось? —то зазвучало вдруг так полно и знакомо? ‡ачем это нежное
тепло, бегущее по жилам? Љому предназначено это ласковое блаженство ее
крови?
Ћна убрала томик. Ћн пришел к ней -- спустЯ три года. Ћна даже не
вспоминала о нем, а он всегда был здесь -- и сегоднЯ вернулсЯ к ней в руки.
ѓэм не любила символов, но неожиданно осознала: все возвращаетсЯ...

Ќарциссовые луга залиты потоками света. ‘тройные листьЯ, точно стражи
под бледными венцами лепестков. Ѓабочки в истоме висЯт на цветках, жуки
проворно карабкаютсЯ по стеблЯм. ‡олотые и зеленые надкрыльЯ мелькают среди
травинок. Џчелы гудЯт, словно органные басы.
ѓэм шла и чувствовала каждое движение своего тела. —увствовала, как
ноги ступают по земле, как пальцы начинают шаг, как гибко перекатываетсЯ
стопа. ‘уставы колен пружинили в такт походке. Ѓедра несли спину и двигались
в том же ритме, что и плечи. ЉакаЯ благодать -- поднЯть голову, запрокинуть
ее... и ощутить на лице скольжение воздуха.
†изнь -- это все. ѓэм ни о чем не думала, она просто шла и жила этим.
†изнь -- это все... џ ощущаю... божественное чувство... мир молод, как Я...
€ пока Я ощущаю себЯ, мир существует... Џока Я живу собой, Я живу всеми...
‡а лугами началсЯ лес. „убы -- могучие, высокие, намного выше других
деревьев. Џод ними теснились молодые деревца. Џодлесок... и кусты... густаЯ
чащоба вокруг ног. “павшие стволы средь зарослей. Ќо и на них успели
поселитьсЯ грибы и ползучие растениЯ. ‹ес растет и растет... вечно...
сильный, живой. ђастет... растет...
ѓэм вдохнула запах земли и трав. Ћтломила кусочек коры, попробовала на
вкус. ЏоднЯлсЯ ветер. Ќовый год рождалсЯ из земных недр. ‚се было -- начало.
’еперь ѓэм знала все. € склонила голову...
…й показалось, что кто-то рЯдом произнес: Я начинаю... Я готов...

1924
Last-modified: Tue, 16 Apr 2002 18:36:25 GMT
Ћцените этот текст: