ности этой минуты,  все  так  же
прЯмо сидел на стульчике позади своей шлЯпы и  галстука.  ‡атем  м-р  „афи
повернулсЯ к ‘лейду и, кивнув на ‚илли, произнес:
   - Ђй, да принеси ему пива.
   - Ќет, спасибо, - сказал ‚илли, вложив в эти слова не  больше  чувства,
чем вы вкладываете в таблицу умножениЯ.
   - ‡ахмелеть боитесь? - осведомилсЯ м-р „афи.
   - Ќет, - ответил ‚илли, - но спасибо, мне не надо.
   - Њожет, ему учительница не велела? - предположил Ђлекс.
   - ‹юси не одобрЯет спиртного, - тихо сказал ‚илли, - это верно.
   - —его она не знает, то ей не повредит, - сказал м-р „афи.
   - Џодай ему пива, - сказал Ђлекс ‘лейду.
   - Ќа всех, - повторил м-р „афи, закрываЯ прениЯ.
   ‘лейд посмотрел на Ђлекса, ‘лейд посмотрел на м-ра „афи и посмотрел  на
‚илли. Џотом, без  особой  горЯчности  замахнувшись  полотенцем  на  муху,
витавшую над ними, он сказал:
   - џ продаю пиво, если кто его хочет. Ђ пить людей не заставлЯю.
   Њожет быть, в этот миг и  повернулась  к  нему  фортуна.  Џричудлива  и
переменчива наша жизнь; кристалл блестит на изломе стали, во лбу у жабы  -
изумруд, и смысл мгновениЯ неуловим,  как  дуновение  ветерка  в  осиновых
листьЯх.
   Љак бы там ни было, но после отмены  сухого  закона,  когда  почтальоны
вагонами  свозили  в  муниципалитет  прошениЯ  о  выдаче  лицензий,  ‘лейд
лицензию получил. Ћн получил ее сразу, нашел участок  на  бойком  месте  и
деньги на покупку уютных кожаных  кресел  и  круглого  бара.  €  ‘лейд,  у
которого когда-то гроша не оставалось после уплаты акциза и аренды,  стоит
теперь в полумраке под сенью фресок с  голыми  дамами,  среди  сверкающего
хрома и цветных зеркал, в двубортном синем костюме, с  глЯнцевитым  заемом
на лысине и посматривает одним глазом на черных парней в белом, разносЯщих
отраву, а другим - на блондинку-кассиршу, котораЯ знает, что работа ее  не
кончаетсЯ в два часа ночи,  когда  гасЯт  свет  и  расходЯтсЯ  посетители,
убаюканные струнным трио.
   Љак ему удалось сразу получить лицензию? Љак  он  добыл  помещение,  за
которым гонЯлась половина тузов его профессии? Ћткуда он  взЯл  деньги  на
кожаные кресла и струнный ансамбль? ‘лейд мне этого  не  рассказывал,  но,
как Я понимаю,  в  то  утро  он  показал  себЯ  честным  человеком  и  был
вознагражден за свою честность.
   Џосле того как ‘лейд провозгласил свои принципы торговли пивом,  дебаты
на  эту  тему  закончились.  Љрошка  „афи  поднЯл  к  нему  лицо  с  таким
выражением, какое бывает у бычка, когда его треснут по темени,  но  быстро
пришел в  себЯ  и  обрел  прежнее  достоинство.  Ђ  Ђлекс  решил  сострить
напоследок. € сказал:
   - “ тебЯ, случаем, не найдетсЯ длЯ него ситро?
   Љогда последние отзвуки ржаниЯ замерли в комнате, ‘лейд ответил:
   - ЌайдетсЯ и ситро. …жели он хочет.
   - „а, - сказал ‚илли, - ситро бы Я выпил.
   Џодали пиво и бутылку ситро. ‚илли поднЯл обе руки, которые  в  течение
всего разговора покоились на  коленЯх,  и  обхватил  ими  бутылку.  ‘легка
наклонив ее и не отрываЯ от стола, он взЯл соломинку губами. ѓубы  у  него
были мЯсистые, но не пухлые. Ќет. Њожет  быть,  на  первый  взглЯд  они  и
казались пухлыми. € вы могли подумать, что рот у него детский,  не  совсем
оформившийсЯ - особенно в ту минуту,  когда  он  сосал  соломинку  и  губы
морщились. Ќо, посидев с ним  немного,  вы  замечали  кое-что  другое.  ‚ы
замечали, что губы, хоть они и мЯсистые, плотно пригнаны  одна  к  другой.
‹ицо у него тоже было мЯсистое, но с тонкой кожей и в веснушках.  ‘  этого
тонкокожего, конопатого и как будто толстого лица (оно могло показатьсЯ  и
толстым, но опЯть-таки лишь на первый взглЯд) прЯмо на вас смотрели глаза,
большие   и   карие.   ‘путаннаЯ   влажноватаЯ   прЯдь   густых   курчавых
темно-каштановых волос прикрывала его лоб, и без того не слишком  высокий.
’аков был маленький ‚илли с его рождественским галстуком,  дЯдЯ  ‚илли  из
деревни, что под Њейзоном, - и не мешало бы сводить его в  парк,  показать
ему лебедей.
   Ђлекс наклонилсЯ к „афи и доверительно сообщил:
   - ‚илли у нас политик.
   —ерты  „афи  изобразили  вЯлое  любопытство,  но  движение  это  быстро
затерЯлось в обширной трЯсине, каковой было лицо „афи в состоЯнии покоЯ.
   - “гу, - продолжал Ђлекс, наклонившись еще ближе и кивнув на  ‚илли.  -
Ћн политик. ‚ Њейзон-‘ити.
   ѓолова м-ра „афи повернулась  на  четверть  оборота,  а  бледно-голубые
глаза сфокусировались на  ‚илли  как  на  очень  удаленном  предмете.  …го
поразило, конечно, не громкое название города. Ќо то, что ‚илли вообще мог
заниматьсЯ политикой, пусть даже в Њейзон-‘ити,  где  свиньи,  несомненно,
чешутсЯ о завалинку почты,  -  этот  факт  представлЯл  собой  проблему  и
заслуживал некоторого вниманиЯ. Џоэтому м-р „афи обратил на ‚илли внимание
и решил проблему. Ћн решил ее, заключив, что  никакой  проблемы  тут  нет.
‚илли не мог заниматьсЯ политикой. Ќи в Њейзон-‘ити,  ни  в  каком  другом
месте. Ђлекс Њайкл - лжец, и нет правды в  речах  его.  “  ‚илли  на  лице
написано, что он никогда не был и не будет политиком. € „афи прочел это на
его лице. Џоэтому он сказал "ага" тоном, в  котором  звучала  тЯжеловеснаЯ
ирониЯ и недоверие.
   џ не виню „афи. Ћн стоЯл у порога тайны, где  прахом  рассыпаютсЯ  наши
расчеты, где река времени исчезает в песках вечности, где  гибель  формулы
заключена в пробирке, где царЯт хаос и древнЯЯ ночь и сквозь сон мы слышим
в эфире хохот. Ќо „афи не знал этого, и он сказал "ага".
   - Ђга, - отозвалсЯ  Ђлекс,  но  без  иронии,  -  в  Њейзон-‘ити.  ‚илли
окружной казначей. ’очно, ‚илли?
   - „а, - ответил ‚илли, - окружной казначей.
   - Ѓоже мой, - прошептал „афи с видом человека,  обнаружившего,  что  он
строил на песке и ЯкшалсЯ с манекенами.
   - Ќу да, - продолжал Ђлекс, - ‚илли приехал сюда по  делу.  ‘кажи  нет,
‚илли?
   ‚илли кивнул:
   - Ќасчет облигаций. Ћни хотЯт строить школу и выпускают облигации.
   Ђлекс говорил правду. ‚илли был тогда окружным казначеем и  приехал  в;
город,  чтобы  договоритьсЯ  о  выпуске  облигаций  на  постройку   школы.
Ћблигации были выпущены, школа построена, и через двенадцать с лишним лет,
когда большой черный "кадиллак" •озЯина проехал мимо этой  школы,  ђафинад
от души нажал на газ, и мы понеслись все по тому  же  почти  новому  шоссе
N_58.
   ‘ милю мы ехали молча, а потом •озЯин обернулсЯ ко мне и сказал:
   - „жек, запиши себе - разузнать насчет сына Њалахии и убийства.
   - Љак его зовут? - спросил Я.
   - Ђ шут его знает. Ќо он хороший парень.
   - „а нет, Њалахию.
   - ЊалахиЯ “ин, - сказал •озЯин.
   џ вытащил записную книжку и записал это. € записал: "убийство".
   - “знай, на  когда  назначен  суд,  и  пошли  туда  адвоката.  •орошего
адвоката, в том смысле хорошего, чтобы  сумел  его  вытащить  и  не  очень
заботилсЯ о своей славе. € передай, что пусть лучше не ленитсЯ.
   - Ђльберт €венс, - сказал Я, - он подходЯщий человек.
   - Ѓриолином мажетсЯ, - сказал •озЯин.  -  Ѓриолином  мажетсЯ,  и  башка
прилизана, как бильЯрдный шар. ’ы в своем уме? Ќайди такого, чтобы люди не
думали, будто он поет по вечерам в кабаке.
   - ‹адно, - сказал Я и записал: "в духе ќйба ‹инкольна". џ записывал  не
потому, что боЯлсЯ забыть. Џросто у менЯ была такаЯ привычка. ‡а шесть лет
можно приобрести уйму привычек и  исписать  уйму  черных  книжечек;  лучше
всего отдавать их на сохранение в банк, потому что такие  вещи  не  должны
валЯтьсЯ где попало и потому что некоторые  люди  оценили  бы  их  на  вес
золота, если бы им удалось их заполучить. Џравда, им это не удавалось -  Я
никогда не доходил до такой нищеты. Ќо Я привык их беречь. —еловек  должен
вынести из пучин и дебрей времени что-нибудь помимо  изъеденной  печени  -
так почему бы не вынести  черные  книжечки?  —ерные  книжечки  спрЯтаны  в
банковских сейфах - в них дела и дни ваши, - и лежат они в уютной  темноте
маленьких Ящичков, а огромные оси мира поскрипывают и поскрипывают.
   - Ќайди  его,  -  сказал  •озЯин,  -  но  сам  держись  в  тени.  Џошли
кого-нибудь из своих приЯтелей. € подумай, кого послать.
   - ЏонЯл, - ответил Я, ибо Я его понЯл.
   •озЯин хотел уже вернутьсЯ к созерцанию шоссе  и  спидометра,  но  „афи
откашлЯлсЯ и сказал:
   - •озЯин.
   - Ќу?
   - ‚ы знаете, кого он зарезал?
   - Ќет, - ответил •озЯин, собираЯсь отвернутьсЯ, - мне  плевать  кого  -
хоть свЯтую непорочную тетку апостола Џавла.
   Њ-р „афи прочистил горло - в последние годы это означало, что его душит
мокрота и одолевают мысли.
   - џ случайно заметил в газете, - начал он, -  Я  случайно  заметил  еще
тогда, когда это случилось, что он зарезал сына здешнего доктора. Ќе помню
его фамилии, но помню, что это был доктор. ’ак  писала  газета.  ‚от  Я  и
думаю. - Њ-р „афи обращалсЯ теперь к затылку •озЯина. Ђ •озЯин  как  будто
не слушал его. - ‚от Я и думаю, - м-р „афи снова прочистил  горло,  -  что
доктор, наверно, пользуетсЯ здесь большим влиЯнием. ‚ы же  знаете,  как  у
нас в деревне... Ћни думают, что доктор - это шишка. Ђ если узнают, что вы
помогли младшему “ину выпутатьсЯ,  это  вам  повредит.  ‘ами  понимаете  -
политика, - поЯснил он. - Ђ мы-то с вами знаем, что такое политика. ‚от  Я
и...
   •озЯин повернулсЯ к нему так резко, что голова его  на  миг  слилась  в
одно неЯсное пЯтно. Ѓольшие выпуклые карие глаза уставились на  „афи,  как
будто из затылка, прЯмо сквозь волосы. ќто, конечно, преувеличение, но  вы
понимаете, что Я хочу сказать.  ќто  и  поражало  в  •озЯине.  Ћн  казалсЯ
человеком неторопливым, медлительным, сидел в расслабленной  позе,  мигал,
как филин в клетке, и вид у него был такой, словно он погружен  в  себЯ  и
уже никогда  оттуда  не  вынырнет.  €  тут  он  ошарашивал  вас  внезапным
движением. Ќапример, выбрасывал руку, чтобы схватить надоедливую  муху  на
лету - Я видел, как показывал этот фокус один  спившийсЯ  боксер,  который
сшивалсЯ у нас в баре. Ћн держал пари, что  поймает  муху  на  лету  двумЯ
пальцами, - и ловил. •озЯин тоже ловил. €ли вот так  поворачивалсЯ,  когда
вы говорили с ним и думали, что он вас не слушает. Ћн повернулсЯ  к  „афи,
посмотрел на него и произнес просто и выразительно:
   - ѓосподи. - Џотом сказал: - Ќи  черта  же  ты,  Љрошка,  не  смыслишь.
‚о-первых, Я знаю Њалахию “ина с детских лет, сын у пего хороший малый,  и
мне наплевать, кого он зарезал. ‚о-вторых, драка была честнаЯ,  и  ему  не
повезло; а к тому времени, когда дело дойдет до суда, все уже будут жалеть
парнЯ, если его судЯт за убийство просто потому, что ему не повезло и тот,
другой, умер. ‚-третьих, если бы ты вынул вату из ушей, то услышал бы, что
Я велел „жеку нанЯть адвоката через приЯтелЯ, и нанЯть такого, который  не
захочет на этом деле прославитьсЯ. ќтот защитник и все прочие  могут  себе
думать, что его пригласил папа римский. ‚се, что  его  интересует,  -  это
будут ли на тех бумажках, которые он получит, такие  тоненькие  извилистые
прожилочки. ’еперь тебе Ясно или картинку нарисовать?
   - џсно, - сказал м-р „афи и облизнул губы.
   Ќо •озЯин его не слушал. Ћн снова обратилсЯ  к  шоссе  и  спидометру  и
сказал ђафинаду:
   - ’ы думаешь, мы пейзажами любоватьсЯ поехали? € так опаздываем.
   € ђафинад поддал газу.
   Ќо ненадолго. Џримерно через полмили показалсЯ поворот. ђафинад свернул
на щебенку, и камешки затрещали под днищем, как сало на сковородке. ‚торой
машине мы оставили большой хвост пыли.
   Џотом мы увидели дом.
   Ћн стоЯл на пригорке - большой двухэтажный Ящик, серый,  некрашеный,  с
двумЯ толстыми трубами по бокам и  железной  кровлей,  тоже  некрашеной  и
блестевшей на солнце, - кровлЯ  была  новаЯ  и  не  успела  заржаветь.  Њы
подъехали к воротам. „ом стоЯл у самой дороги; в углу небольшого  дворика,
огороженного  проволокой,  стоЯли  мирты  с  розоватыми,   как   малиновое
мороженое, прохладными на вид цветами; перед домом рос захиревший, сухой с
одного боку дуб, а в стороне - две магнолии с ржавыми, жестЯными листьЯми.
’равы тут было мало, в пыли под магнолиЯми купалсЯ и кудахтал  пЯток  кур.
ЃольшаЯ белаЯ лохматаЯ собака,  похожаЯ  на  колли,  лежала  на  маленьком
крыльце, прилепившемсЯ к коробке дома, словно довесок.
   „ом был как все крестьЯнские дома, мимо  которых  проезжаешь  в  жаркий
полдень: куры под деревьЯми, осоловелый пес и ни одной живой  души,  кроме
хозЯйки; сейчас она помыла посуду, подмела  в  кухне  и  поднЯлась  наверх
прилечь; снЯла платье, скинула туфли и лежит на спине в полутемной комнате
с закрытыми глазами к потной, спутанной  прЯдью  на  лбу.  ‡ажужжит  муха,
зашумит ваш мотор на дороге и утихнет - и опЯть только  муха  жужжит.  ‚от
какой это был дом.
   ђаньше Я удивлЯлсЯ, почему •озЯин его не покрасил,  когда  добралсЯ  до
кормушки и уже не голод сгонЯл его по утрам с постели. Џотом Я  сообразил,
что •озЯин знал, что делает.
   Џоложим, он этот дом покрасил, тогда встречает  один  сосед  другого  и
говорит:
   - ‚идал, дед ‘тарк дом покрасил? ‘ чевой-то они загордились? †или в нем
всю жизнь, и вроде неплохо жили, а теперь,  как  его  малый  перебралсЯ  в
город, все стало не по нем. ќдак скоро он нужду станет в доме справлЯть, а
капусту на дворе тушить прикажет. (Џо сути дела, дед и так справлЯл  нужду
в доме, потому  что  •озЯин  построил  водопровод  и  ванную.  ‚оду  качал
маленький электрический насос. Ќо стульчака  с  дороги  не  видно,  из-под
ворот он не прыгает, за ноги не кусает. € не мозолит глаза избирателЯм.)
   ‚прочем, если бы дом был покрашен, он и вполовину так хорошо  не  вышел
бы  на  карточке,  как  должен  был  выйти  сегоднЯ  -  когда  на  крыльце
разместЯтсЯ •озЯин и дед, ‹юси ‘тарк, мальчик ’ом и стараЯ белаЯ собака.
   „ед встречал нас на ступеньках. Љак только мы прошли через  калитку,  к
которой были подвешены на проволоке старые лемеха, чтобы захлопывать ее  и
звЯканьем оповещать о посетителЯх, дед поЯвилсЯ в дверЯх. Ћн ждал  нас  на
крыльце - не очень высокий дед и худой, в синих джинсах, в синей  рубашке,
застиранной до  бледной  пастельной  голубизны,  и  в  черной  бабочке  на
резинках. Њы подошли поближе. € увидели  его  лицо  в  коричневой,  словно
тисненой коже, туго обтЯнувшей кости, а  под  костЯми  висевшей  свободно,
отчего  лицо  приобретало  то   терпеливое   выражение,   которое   вообще
свойственно старикам; седые волосы его прилипли  к  узкому,  тонкому,  как
скорлупа,  старческому  черепу  -  заслышав  автомобиль,   дед,   наверно,
пригладил их мокрой щеткой, чтобы  встретить  нас  при  полном  параде.  ‘
коричневого морщинистого лица смотрели спокойные голубые глаза,  такие  же
бледные и вылинЯвшие, как рубашка. Ќи усов, ни бакенбард  он  не  носил  и
побрилсЯ, наверно, совсем недавно, потому что еще видны были два  или  три
пореза там, где бритва застрЯла в складках сухой коричневой кожи.
   Ћн стоЯл на ступеньках, и вид у него был такой спокойный, как будто  мы
еще находились в Њейзон-‘ити.
   •озЯин подошел к нему и протЯнул руку:
   - ‡дравствуй, папа. Љак поживаешь?
   - Ќичего, - сказал дед и тоже протЯнул руку, вернее, согнул ее в  локте
таким же движением, как ЉожанаЯ Њорда в аптеке.
   Џотом подошла ‹юси ‘тарк и молча поцеловала его в левую щеку.  Ћн  тоже
ничего не сказал. ’олько обнЯл ее правой рукой, даже не обнЯл,  а  положил
ей на плечо свою корЯвую, узловатую коричневую руку, чересчур  крупную  по
сравнению с запЯстьем, и потрепал устало и  словно  за  что-то  извинЯЯсь.
Џотом рука упала, повисла вдоль синей парусиновой штанины, и ‹юси  сделала
шаг назад. Ћн сказал негромко:
   - ‡дравствуй, ‹юси.
   - ‡дравствуй, папа, - ответила она, и рука у синей  штанины  дернулась,
будто снова хотела обнЯть ее, но не обнЯла.
   „а и не надо было, наверно. ‡ачем говорить ‹юси ‘тарк о том, что она  и
сама знала без всЯких слов, знала с тех пор, как вышла  за  ‚илли  ‘тарка,
переехала сюда и  стала  коротать  вечера  у  камина  с  дедом,  чьЯ  жена
давным-давно умерла и чей дом давным-давно не видел женщины. Ћ том, что  у
них много общего - у деда и ‹юси ‘тарк, жены ‚илли ‘тарка,  который,  пока
они молчали у камина, сидел наверху,  в  своей  комнате,  склонившись  над
учебником права, с лицом серьезным и озадаченным и чубом, падающим на лоб;
да, он был не с ними у камина, и даже не наверху в комнате,  а  дальше,  в
своем собственном мире, где что-то набухало болезненно, прорастало тупо  и
незаметно, словно гигантскаЯ картофелина в темном, сыром погребе. Ђ у  них
был общим тихий мир возле камина, поглощавший легко и разом все их дела  и
поступки за минувший день, за все прошлые дни,  за  дни,  которых  еще  не
было. ‚ камине шипели, коробились, исходили паром  чурки,  и  они  сидели,
объединенные общим знанием, общим  подспудным  ритмом  биений  и  пауз  их
жизни. ‚от что роднило их, и отнЯть этого не мог никто. € еще одно роднило
их: они не имели того, что у них было, и знали это. “ них был ‚илли ‘тарк,
но он им не принадлежал.
   •озЯин представил м-ра „афи, который был счастлив познакомитьсЯ с м-ром
‘тарком - да, сэр, - и-компанию из второй машины. Џотом показал пальцем на
менЯ и спросил:
   - ’ы ведь помнишь „жека Ѓердена?
   - Џомню, - сказал старик и пожал мне руку.
   Њы вошли в гостиную и разместились  в  креслах  с  волосЯной  набивкой,
щекотавшей ноздри кислым запахом мумии, и на плетеных стульЯх, принесенных
дедом и •озЯином из кухни. Џылинки плавали в лучах  солнца,  пробивающихсЯ
сквозь ставни западных  окон  и  пожелтевшие  тюлевые  занавески,  которые
свисали с карнизов, словно рыбачьи сети в ожидании починки. Њы  ерзали  на
стульЯх и в креслах, разглЯдываЯ некрашеные  доски  пола  или  рисунок  на
коврике из линолеума так, словно  присутствовали  на  похоронах  человека,
которому задолжали деньги. Љоврик из линолеума был  новый,  с  еще  свежим
глЯнцевым рисунком красных, синих и бежевых тонов - гладкий геометрический
чужеродный остров, парЯщий в безуглом сумраке с кислым запахом мумии,  над
мерной зыбью ‚ремени, которое с давних пор стекало в эту  комнату,  словно
во внутреннее море, где  рыба  передохла  и  вода  разъедает  солью  Язык.
Љазалось, что если все мы - •озЯин, „афи, ‘эди Ѓерк и  Я  с  фотографом  и
репортерами - соберемсЯ на этом коврике, он  по  волшебству  подниметсЯ  с
пола и, описав прощальный круг по комнате,  вымахнет  в  дверь  или  через
крышу, словно летучий остров ѓулливера или ковер-самолет из арабских ночей
и унесет вас всех туда, где вам  место,  а  дед  ‘тарк,  очень  чистый,  в
царапинках от бритвы, с приглаженными седыми волосами, будет сидеть как ни
в чем не бывало у стола с плюшевым альбомом, большой Ѓиблией и лампой, под
пустым  пронзительным  взглЯдом  лица  с  бакенбардами,  изображенного  на
пастельном портрете над камином.
   аркаЯ старыми теннисными туфлЯми по некрашеному полу, вошла негритЯнка
с подносом, на котором стоЯл графин воды и три стакана. Ћдин  взЯла  ‹юси,
другой - ‘эди Ѓерк, а третий мы пустили по кругу.
   Џотом фотограф украдкой взглЯнул на часы, откашлЯлсЯ и сказал:
   - ѓубернатор...
   - „а? - сказал ‚илли.
   - џ просто подумал... если вы и миссис ‘тарк отдохнули и так далее... -
он  сидЯ  отвесил  ‹юси  поЯсной  поклон  -   поклон,   который   создавал
впечатление, что фотограф малость перебрал по такой жаре и вот-вот  уснет,
- если все вы...
   •озЯин встал.
   - ‹адно,  -  сказал  он,  ухмылЯЯсь.  -  ЉажетсЯ,  Я  вас  понЯл.  -  €
вопросительно посмотрел на жену.
   ‹юси ‘тарк тоже встала.
   - ‚сем семейством, папа, - сказал он деду, и дед тоже встал.
   •озЯин вывел всех на крыльцо. Њы потЯнулись за ним вереницей.  ”отограф
залез во вторую машину, распаковал свой штатив и прочее добро и  установил
аппарат напротив ступенек. •озЯин стоЯл на крыльце, моргаЯ и улыбаЯсь так,
словно он засыпал и знал, какой сон ему предстоит увидеть.
   - ‘перва снимем вас, губернатор, -  сказал  фотограф,  и  мы  отошли  в
сторонку.
   ”отограф залез под черное  покрывало,  но  вдруг  высунулсЯ,  осененный
новой идеей.
   - ‘обаку, - сказал он, - возьмите к  себе  собаку,  губернатор.  ‚ы  ее
гладите или еще чего-нибудь. ЏрЯмо тут  на  ступеньках.  ќто  будет  конец
света. ‚ы ее гладите, а она к вам лапами на грудь, как будто рада, что  вы
приехали домой. Љонец света.
   - ’очно, - сказал •озЯин, - конец света.
   Ћн повернулсЯ к старому белому псу, который ни разу  не  шевельнулсЯ  с
тех пор, как мы подъехали к воротам, и валЯлсЯ на крыльце, точно  вытертаЯ
медвежьЯ шкура.
   - ќй, Ѓак, - сказал •озЯин и щелкнул пальцами.
   Џес и ухом не повел.
   - ‘юда, Ѓак, - позвал •озЯин.
   ’ом ‘тарк ободрЯюще пнул пса носком ботинка, но с таким же  успехом  он
мог пинать диванный валик.
   - Ѓак стареет, - сказал дед ‘тарк. - ЋтЯжелел маленько. - ‘тарик  сошел
с крыльца и наклонилсЯ над собакой так,  что  казалось,  вот-вот  услышишь
скрип заржавленных амбарных петель. - Ѓак, ну, Ѓак, - улещал  он  пса  без
всЯкой надежды в голосе. ЋтчаЯвшись, он поднЯл взглЯд на •озЯина.  -  …сли
бы он был голодный, - сказал старик и покачал головой. - …сли  бы  он  был
голодный, мы бы его подманили. Ќо он  сейчас  не  голодный.  ‡убы  у  него
испортились.
   •озЯин поглЯдел на менЯ, и Я понЯл, за что мне платЯт.
   - „жек, - сказал он, - подтащи сюда эту лохматую скотину  и  придай  ей
радостный вид.
   Њне полагалось делать самые разные вещи, и  в  том  числе  поднимать  в
жаркий день пЯтнадцатилетних четырехпудовых псов и сообщать  их  преданным
лицам  выражение  невыразимого  блаженства,  когда  они  смотрЯт  в  глаза
•озЯину. џ взЯл его за передние лапы, как тачку, и поднатужилсЯ. Ќичего не
вышло. џ приподнЯл его передний конец, но как раз в эту секунду  Я  сделал
вдох, а он - выдох. € с менЯ было довольно. ЊенЯ шибануло, как  из  гнезда
канюка. џ был парализован. Ѓак шлепнулсЯ о доски крыльца и осталсЯ лежать,
как и полагалось вытертой шкуре белого медведЯ.
   ’огда ’ом ‘тарк с одним  репортером  взЯлись  за  хвостовую  часть,  Я,
задержав дыхание, за переднюю, и втроем мы перетащили его на два метра,  к
•озЯину. •озЯин приосанилсЯ, мы приподнЯли переднюю часть, и •озЯин нюхнул
Ѓака.
   ќтого было достаточно.
   - ѓосподи спаси, - взмолилсЯ он, когда совладал со спазмой,  -  чем  ты
кормишь свою собаку, папа?
   - Ћн совсем не кушает, - сказал дед ‘тарк.
   - ”иалок он не кушает, - сказал •озЯин и плюнул на землю.
   - Џочему он падает, - заметил фотограф, - это  потому,  что  отказывают
задние ноги. …сли мы сможем поставить его  на  попа,  все  остальное  надо
делать быстро.
   - Њы? - сказал •озЯин. - Њы! ќто кто же такие - мы? ’ы поди поцелуйсЯ с
ним. …му дыхнуть разок - и молоко свернетсЯ,  сосна  осыплетсЯ.  Њы,  черт
подери!
   •озЯин набрал побольше воздуха, и мы  снова  поднатужились,  Ќичего  не
вышло. ‚ Ѓаке не было никакой твердости. Њы пробовали раз шесть или  семь,
и все впустую. ‚ конце концов •озЯину пришлось сесть на  ступеньки,  а  мы
положили голову верного Ѓака ему на колени. •озЯин опустил руку на  голову
и стал смотреть на птичку. ”отограф щелкнул и  сказал:  "ќто  будет  конец
света", и •озЯин откликнулсЯ; "“гу, конец света".
   Ћн сидел на крыльце, держа руку на голове Ѓака.
   - ‘обака, - сказал он, - лучший друг человека. ‹учше друга, чем  старый
Ѓак, у менЯ не было. - Ћн почесал у Ѓака за  ухом.  -  „а,  добрый  старый
Ѓак... он был моим лучшим другом. Ќо черт возьми, - сказал он  и  поднЯлсЯ
так неожиданно, что голова пса стукнулась об пол,  -  пахнет  от  него  не
лучше, чем от всех прочих.
   - ќто длЯ печати, •озЯин? - спросил один из репортеров.
   - Љонечно, - ответил •озЯин, - вонЯет от него, как от всех прочих.
   ‡атем мы сволокли Ѓака  с  крыльца,  а  фотограф  занЯлсЯ  работой.  Ћн
запечатлел •озЯина с семьей во всех  возможных  сочетаниЯх.  ‡акончив,  он
сложил треногу и сказал:
   - ‡наете, губернатор, мы хотели снЯть вас наверху. ‚  комнате,  где  вы
жили мальчиком. ќто будет конец света.
   - “гу, - отозвалсЯ •озЯин, - конец света.
   €деЯ принадлежала мне. Љонец света - ни дать ни взЯть. •озЯин  в  своей
каморке со старым школьным учебником в руках. ‘лавный пример малышам. € мы
двинулись наверх.
   Љомната была маленькаЯ, с голым дощатым полом и шпунтовыми стенами,  на
которых шелушились последние следы желтой краски. ‚ комнате стоЯла большаЯ
деревЯннаЯ кровать с белым  покрывалом  и  слегка  покосившимисЯ  высокими
спинками.  €  еще  стоЯл  стол  -  сосновый  стол,  пара  стульев,  ржаваЯ
печка-времЯнка, а  у  стены  за  печкой  две  самодельные  полки,  забитые
книгами. Ќа одной были хрестоматии, учебники географии, алгебры и  прочее,
а на другой - пухлые старые книги по юриспруденции.
   •озЯин встал посреди комнаты  и  медленно  оглЯделсЯ,  мы  толпились  в
дверЯх.
   - „а-а, - сказал он, - поставить бы под кровать старый ночной горшок, и
было бы совсем как дома.
   џ заглЯнул под кровать - посуды там не было. ’олько ее и недоставало  в
комнате.  €  еще  круглолицего  конопатого   парнишки   с   русым   чубом,
склонившегосЯ над столом при свете керосиновой  лампы  -  только  в  лампе
горел, наверно, не керосин, а угольное масло, - да изгрызенного  карандаша
в его руке, подернутых синью углей в железной печурке и ветра  из  далекой
„акоты, который колотилсЯ в северную стену, -  ветра,  прилетевшего  из-за
равнин, покрытых твердым, вылизанным снегом, жемчужно-тусклым и  мерцающим
в темноте, из-за высохших речек, из-за холмов, где некогда стоЯли сосны  и
стонали на ветру, а теперь не стоит ничего на пути  у  ветра.  ‚етер  трЯс
раму в северном окне, огонек в  лампе  дрожал  и  гнулсЯ,  но  мальчик  не
поднимал головы. Ћн грыз карандаш и склонЯлсЯ над столом все ниже и  ниже.
Џотом он задувал лампу, раздевалсЯ и залезал в  постель  в  нижнем  белье.
Џростыни были холодные и жесткие. Ћн  лежал  в  темноте  и  трЯссЯ.  ‚етер
налетал из-за тысЯчи миль, колотилсЯ в дом, дребезжал в стеклах, и  что-то
большое свивалось, скручивалось у мальчика внутри, перехватывало  дыхание,
и кровь начинала стучать в голове так гулко, будто  голова  была  пещерой,
большой, как темнота за окном. Ћн не знал названиЯ тому, что росло у  него
внутри. Ђ может быть, этому и нет названиЯ.
   ‚от чего недоставало  в  комнате  -  ночного  горшка  и  мальчика.  ‚се
остальное было на месте.
   - „а, - говорил •озЯин, - куда-то он задевалсЯ. Ќу да невелика  потерЯ.
Њожет, и правда, что от сидениЯ над  проточной  водой  заводитсЯ  слизь  в
кишках, как говорЯт старики; но, ей-богу же, учить кодексы  было  бы  куда
удобнее. € не пришлось бы терЯть столько времени.
   •озЯин любил посидеть. ‘колько раз мы вершили с ним судьбы штата  через
дверь ванной комнаты - •озЯин сидел внутри, а Я -  снаружи,  на  стуле,  с
черной книжечкой на колене, и телефон в комнате звонил как оглашенный.
   ’еперь в комнате распорЯжалсЯ фотограф.  Ћн  усадил  •озЯина  за  стол.
•озЯин углубилсЯ в затрепанную хрестоматию, вспыхнул блиц, и  первое  фото
было готово. ‡а ним последовал пЯток других; •озЯин с учебником  права  на
коленЯх, •озЯин на стуле у печки и бог знает где еще.
   џ предоставил им увековечивать себЯ длЯ потомства и спустилсЯ вниз.
   Ќа нижней ступеньке Я услышал голоса из гостиной и догадалсЯ,  что  это
‹юси, ‘эди Ѓерк и ’ом с дедом. ’огда Я вышел  на  заднее  крыльцо.  ‘лышно
было, как в кухне хлопочет негритЯнка и мурлычет что-то  про  себЯ  и  про
€исуса. џ пересек задний двор, на котором трава  не  росла.  Љогда  польют
осенние дожди, здесь будет только грЯзь с бестолковыми  куриными  следами.
Ќо сейчас тут было пыльно. “ ворот, которые вели на участок, росло мыльное
дерево, и упавшие Ягоды хрустели у менЯ под ногами, как жуки.
   џ миновал рЯдок островерхих курЯтников,  поставленных  длЯ  сухости  на
кипарисовые чурбаки и обшитых дранкой. џ пошел дальше, к  сараю  и  хлеву,
где у большого железного котла длЯ варки патоки, понурЯсь от вечного стыда
за свой род, стоЯла пара крепких, но  траченных  молью  мулов.  Љотел  был
превращен в поилку. Ќад ним торчала труба с краном. Ћдно  из  нововведений
•озЯина, которых не видно с дороги.
   џ миновал хлев,  сложенный  из  бревен,  но  крытый  новым  железом,  и
прислонилсЯ к изгороди, за которой поднималсЯ бугор.  Џозади  сараЯ  землЯ
была размыта, угадывалсЯ будущий овраг; там и сЯм в промоинах был  навален
хворост, чтобы помешать воде. Љак будто и впрЯмь мог  помешать.  Њетрах  в
ста, под самым бугром, стоЯл низкорослый дубнЯк. ’ам, наверно, было топко,
потому что трава  под  деревьЯми  росла  густо-зеленаЯ,  сочнаЯ.  Ќа  фоне
плешивого косогора зелень эта выглЯдела неестественно  Яркой.  „ве  свиньи
лежали там, как пара серых волдырей на теле земли.
   ‘олнце склонЯлось к горизонту. ЋблокотЯсь на  изгородь,  Я  смотрел  на
запад, откуда протЯгивалсЯ в  небо  косой  свет,  и  вдыхал  сухой  чистый
аммиачный запах, какой всегда висит над стойлами на исходе летнего днЯ.  џ
решил, что менЯ отыщут, когда понадоблюсь. Љогда это случитсЯ,  Я  понЯтиЯ
не имел. •озЯин с семьей, подумал Я, заночуют у папы. ђепортеры,  фотограф
и ‘эди Ѓерк вернутсЯ в город. Њ-ра „афи, наверное, отправЯт в гостиницу, в
Њейзон-‘ити. Ђ может быть, нас обоих оставЯт здесь. Ќо если  они  вздумают
положить нас в одну постель, Я пешком уйду  в  Њейзон-‘ити.  ЋстаетсЯ  еще
ђафинад. Ќо мне надоело об этом думать. Џлевать мне, как они устроЯтсЯ.
   џ облокотилсЯ на изгородь, отчего материЯ на  задней  части  моих  брюк
натЯнулась и прижала бутылку к бедру.  ‘  минуту  Я  размышлЯл  над  этим,
любуЯсь одновременно красками  заката  и  вдыхаЯ  чистый  сухой  аммиачный
воздух, потом вытащил бутылку. џ глотнул, сунул ее обратно,  снова  оперсЯ
на изгородь и стал ждать, когда краски заката вспыхнут у  менЯ  в  животе.
—то они и сделали.
   ‘зади кто-то отворил и захлопнул калитку, но Я не оглЯнулсЯ. Ђ раз Я не
оглЯнулсЯ, значит, никто и не открывал скрипучей калитки, и это - чудесный
принцип, если вы им овладели. ‹ично Я постиг этот принцип еще в  колледже,
вычитал в одной книжке и держалсЯ за него изо всех сил.  ‘воим  успехом  в
жизни Я обЯзан этому принципу. Ћн сделал менЯ тем, что Я есть. —его вы  не
знаете, то вам не вредит, ибо не существует. ‚ моей книжке это  называлось
€деализмом,  и,  овладев  этим  принципом,  Я  стал  €деалистом.   џ   был
твердокаменным €деалистом в те дни. …сли вы €деалист, то неважно,  что  вы
делаете и что творитсЯ вокруг вас, ибо все это нереально.
   аги,  заглушенные  пылью,  все  приближались  и  приближались.   Џотом
проволока на ограде скрипнула и подалась, потому что кто-то прислонилсЯ  к
ней и тоже стал любоватьсЯ закатом.  Њинуты  две  м-р  •  и  Я  любовались
закатом в полной тишине. …сли бы не его дыхание, Я  бы  не  знал,  что  он
рЯдом.
   Џотом послышалось какое-то  движение,  и  проволока  ослабла  -  м-р  •
перестал на нее опиратьсЯ. Џотом чьЯ-то  рука  похлопала  менЯ  по  левому
бедру и чей-то голос сказал:
   - „ай мне глотнуть. - ќто был голос •озЯина.
   - ‚озьми, - ответил Я, - ты знаешь, где она живет.
   Ћн задрал полу моего пиджака  и  вытащил  бутылку.  „о  менЯ  донеслось
опустошительное  бульканье.  Џотом  проволока  снова  натЯнулась  под  его
тЯжестью.
   - џ так и думал, что ты придешь сюда, - сказал он.
   - Ђ тебе захотелось выпить, - добавил Я без горечи.
   - „а, - согласилсЯ он, - а  папа  не  одобрЯет  спиртного.  Ќикогда  не
одобрЯл.
   џ посмотрел на него.  Ћн  держал  закупоренную  бутылку  в  ладонЯх  и,
положив руки на проволоку, наваливалсЯ на нее всей своей тЯжестью; это  не
сулило ограде ничего хорошего.
   - Ђ раньше не одобрЯла ‹юси, - сказал Я.
   - ‚се менЯетсЯ, - ответил •озЯин. Ћн открыл бутылку, снова приложилсЯ к
ней и снова закупорил. - Љроме ‹юси. Ќе знаю, изменилась она или  нет.  Ќе
знаю,  одобрЯет  теперь  спиртное   или   не   одобрЯет.   ‘ама   она   не
притрагиваетсЯ. Њожет, она понЯла, что мужчине это успокаивает нервы.
   џ засмеЯлсЯ:
   - Ћткуда у тебЯ нервы?
   - џ просто комок нервов, - сказал он и ухмыльнулсЯ.
   Њы стоЯли, облокотись на проволоку. ‘вет заката  стелилсЯ  по  земле  и
ударЯл в кроны дубов под бугром.  •озЯин  вытЯнул  шею,  собрал  на  губах
крупный шарик слюны и уронил его между рук в свиное корыто, стоЯвшее по ту
сторону изгороди. Љорыто было сухое, в  нем  и  рЯдом  на  земле  валЯлось
несколько зернышек кукурузы, почему-то красных, и немного очистков.
   - „а и тут мало что менЯетсЯ, - сказал •озЯин.
   Ћтвечать было нечего, и Я не ответил.
   - Ѓудь Я неладен, если не  перетаскал  в  эту  кормушку  полсотни  тонн
помоев, - сказал он и снова плюнул в  корыто.  -  €  не  выкормил  полтыщи
свиней. Ѓудь Я неладен, - сказал он, - если и теперь не занимаюсь  тем  же
самым. Џомои таскаю.
   - —то поделаешь, - сказал Я, - ежели они едЯт одни помои. ‚ерно?
   Ќа это он не ответил.
   Џозади опЯть скрипнула калитка, и Я оглЯнулсЯ. ’еперь у  менЯ  не  было
причин не оглЯдыватьсЯ. Љ нам шла ‘эди  Ѓерк.  ‚ернее,  бежала;  ее  белые
туфли взбивали пыль, льнЯнаЯ полосатаЯ юбка  грозила  лопнуть  при  каждом
шаге, и вид у нее был самый озабоченный. •озЯин  повернулсЯ,  в  последний
раз посмотрел на бутылку и отдал мне.
   - —то там? - спросил он ее шагов за пЯть.
   Ћна подошла, но ответила не сразу.  Ћна  запыхалась  после  бега.  ‘вет
заката падал на ее вспотевшее  рЯбоватое  лицо,  бил  в  глубокие,  черные
горЯщие глаза, путалсЯ в черной копне коротких наэлектризованных волос.
   - —то там? - повторил •озЯин.
   - ‘удьЯ €рвин... - выговорила она, тЯжело переводЯ дух.
   - „а? - сказал •озЯин. Ћн все еще подпирал спиной изгородь, но  смотрел
на  ‘эди  так,  будто  она  вот-вот  выхватит  пистолет  и   придетсЯ   ее
обезоруживать.
   - Њэтлок звонил... по междугородному... сказал... в вечерней газете...
   - Љороче, - посоветовал ‚илли. - Љороче.
   - Љ свиньЯм! - сказала ‘эди. - Џотерпишь. Џодождешь, пока  Я  отдышусь.
‚от когда Я отдышусь, а ты...
   - ’ак ты никогда не отдышишьсЯ, - сказал •озЯин, и голос его был  мЯгче
кошачьей спины под рукою.
   - Ђ тебе  какое  дело  до  моего  дыханьЯ?  ’ы  его  не  купил  еще,  -
огрызнулась ‘эди. - Ѓежишь сломЯ голову, хочешь сказать ему, а он  заладил
как попугай - короче, короче. „а Я отдышатьсЯ еще не успела. € Я тебе  вот
что скажу: пока Я не отдышусь и не приду в себЯ, ничего ты...
   -  Џо-моему,  ты  уже  отдышалась,  -   заметил   •озЯин,   с   улыбкой
облокотившись на изгородь.
   - Џо-твоему, это очень смешно, - сказала ‘эди, - безумно смешно.
   •озЯин не ответил. Ћн опиралсЯ на изгородь так, словно впереди  у  него
был целый день, и продолжал ухмылЯтьсЯ. џ давно заметил, что  эта  ухмылка
никогда  не  действовала  на  ‘эди  успокаивающе.  Ђ  по  симптомам  судЯ,
успокаивающее ей сейчас бы не помешало.
   Џоэтому Я  тактично  отвел  взглЯд  и  вновь  погрузилсЯ  в  созерцание
умирающего  днЯ  и  элегического  ландшафта,  расстилавшегосЯ  за  скотным
двором. ќто не значит, что их смущало  мое  присутствие.  „ержавы,  троны,
империи могли рушитьсЯ вокруг, но, если на ‘эди  находило,  она  не  знала
удержу, да  и  ‚илли  не  отличалсЯ  кротостью.  Џорой  все  начиналось  с
пустЯков, но •озЯин принимал ленивую позу, ухмылЯлсЯ и подзуживал ‘эди  до
тех пор, пока ее черные горЯщие глаза чуть не выскакивали из орбит и  клок
черных волос, выбившихсЯ из копны, не падал на лицо так, что ей все  времЯ
приходилось откидывать его тыльной стороной руки.  ђаспалившись,  ‘эди  не
лезла за словом  в  карман;  •озЯин  же  бывал  немногословен.  Ћн  только
ухмылЯлсЯ. Ћн располагалсЯ поудобнее и заводил, заводил ее, наблюдал,  как
она злитсЯ, и получал от этого полное удовольствие. „аже схлопотав  как-то
раз оплеуху, и притом увесистую, он продолжал смотреть на нее так,  словно
она  гавайскаЯ  девушка  и  танцует  длЯ  него  хулу.  Ћн  получал  полное
удовольствие, пока ‘эди не наступала  ему  на  любимую  мозоль.  Ћна  одна
знала, как это сделать. €ли имела смелость. ’ут-то и начиналось  настоЯщее
представление. Џомешать им никто не мог. Ђ Я и подавно,  поэтому  не  было
нужды проЯвлЯть деликатность и отводить взор.  џ  уже  давно  стал  чем-то
вроде мебели, но остатки хороших манер, привитых  бабкой,  еще  обременЯли
менЯ и времЯ от времени одерживали верх над любопытством. Љонечно,  Я  был
мебелью - о двух ножках и с оплатой в рассрочку, - и все же Я отвернулсЯ.
   - Ѓезумно смешно, - продолжала ‘эди, - но посмотрим, как ты засмеешьсЯ,
когда дослушаешь до конца. - Ћна помолчала.  -  ‘удьЯ  €рвин  выступил  за
Љелахана.
   ‘екунды на три установилась полнаЯ тишина, только  голубь  в  роще  под
бугром, где лежали свиньи, сделал неудачную попытку разбить сердце себе  и
мне; три секунды тЯнулись как неделЯ. ‡атем Я услышал голос •озЯина:
   - ‘волочь.
   - ќто напечатано в вечерней газете, - бесстрастно проговорила  ‘эди.  -
€з города звонил Њэтлок. —тобы поставить вас в известность.
   - ЃесстыжаЯ сволочь, - сказал •озЯин.
   Џроволока подо мной ослабла, и Я обернулсЯ. Џохоже  было,  что  конклав
близитсЯ к концу. ’ак оно и оказалось.
   - Џошли, - сказал •озЯин и направилсЯ к дому. ‘эди  заспешила  рЯдом  с
ним, подхватив юбку, Я двинулсЯ следом.
   ЏодойдЯ к калитке, где росло  мыльное  дерево  и  под  ногами  лопались
Ягоды, •озЯин сказал ‘эди:
   - ‚ыгони их.
   - Љрошка  рассчитывал  здесь  поужинать,  -  сказала  ‘эди,  -  ђафинад
собираетсЯ отвезти его к восьмичасовому поезду. ‚ы его сами пригласили.
   - џ передумал, - сказал •озЯин. - ‚сех выгони.
   - ‘ великим удовольствием, - ответила ‘эди, и, как мне  показалось,  от
чистого сердца.
   Ћна их выгнала быстро. ‚ыдавливаЯ в окна начинку,  приседаЯ  на  задние
рессоры, автомобиль покатилсЯ по  гравию,  и  на  землю  низошла  вечернЯЯ
тишина. џ отправилсЯ за дом,  где  между  столбом  и  дубом  висел  гамак,
сделанный, как принЯто в этой части света, из проволоки и клепок.  џ  снЯл
пиджак, повесил на столб, сунул в его боковой карман бутылку, чтобы она не
сломала мне бедро, когда Я лЯгу, и забралсЯ в гамак.
   Ќа той стороне двора, где росли  мирты,  по  пыльной  траве  расхаживал
•озЯин. Ќу что ж, кому детей родить, тому их и кормить. Ђ Я лежал  себе  в
гамаке. џ лежал, смотрел на сухую серо-зеленую изнанку  дубовой  листвы  и
кое-где замечал на ней ржавые пЯтна. ќтим листьЯм недолго осталось висеть,
они слетЯт не от ветра,  просто  волокна  ослабнут,  может  быть,  даже  в
разгаре днЯ, когда воздух ноет от тишины, как ноет дырка в  десне,  где  с
утра еще рос зуб - до визита к дантисту, - или как сердце в  груди,  когда
ты стоишь на перекрестке, ждешь зеленого света и вдруг вспомнишь все,  что
было и могло бы быть, если бы не случилось то, что случилось.
   Џотом, глЯдЯ на листьЯ, Я вдруг услышал короткий сухой треск со стороны
сараЯ. Џотом он раздалсЯ снова.  Џотом  Я  понЯл,  что  он  означает.  ќто
ђафинад на заднем дворе  баловалсЯ  со  своим  9,65-"спешиал".  Ћн  ставил
бутылку или консервную банку на столб, поворачивалсЯ к столбу спиною и шел
прочь,  держа  погремушку  левой  рукой  за  ствол  и  не  снимаЯ   ее   с
предохранителЯ, - шел неторопливо на своих коротеньких ножках, одетых, как
всегда, в синие диагоналевые штаны, болтавшиесЯ мешком на  его  висловатом
заду, и последние лучи солнца высвечивали лысину, словно белесый лишайник,
в жестких побегах его волос. Џотом он вдруг  останавливалсЯ,  перехватывал
погремушку в правую руку, поворачивалсЯ неуклюже, но стремительно,  словно
внутри у него спустили пружину, и погремушка грохала, и либо банка слетала
со столба, либо бутылка  разбивалась  вдребезги.  Џочти  навернЯка.  ’огда
голова ђафинада дергалась, и, брызгаЯ слюной, он говорил:
   - ‡-з-зар-раза.
   ђаздавалсЯ короткий сухой треск, и наступала тишина. ‡начит, он попал с
первого  раза  и  тащилсЯ  назад,  чтобы  поставить  новую.  Џотом   опЯть
раздавалсЯ треск, и опЯть тишина. €ли треск раздавалсЯ  два  раза  подрЯд.
‡начит, он промахнулсЯ в первый раз и попал со второго.
   Џотом Я, наверно, задремал  и  проснулсЯ  оттого,  что  рЯдом  со  мной
оказалсЯ •озЯин и произнес:
   - Џора ужинать.
   Њы пошли ужинать.
   Њы сели за стол, дед ‘тарк - на одном конце, на  другом  -  ‹юси.  ‹юси
смахнула со щеки влажную прЯдь  и,  как  генерал,  объезжающий  войска,  в
последний раз окинула взглЯдом стол, проверЯЯ, все ли на  месте.  „а,  она
попала в свою стихию. ’еперь ей это редко удавалось, но, когда  удавалось,
прыти ей было не занимать.
   —елюсти работали вокруг стола, ‹юси наблюдала за их работой.  ‘ама  она
почти не ела и только следила, чтобы не оставалась пустой ни одна тарелка,
смотрела, как жуют челюсти, и лицо  ее  разглаживалось  от  тихой  веры  в
счастье, смЯгчалось,  как  лицо  механика,  когда  он  входит  в  машинное
отделение и видит слившийсЯ  в  круг  маховик,  тЯжкое  снование  поршней,
балетные скачки стальных шатунов по их строгим орбитам, и в  электрическом
свете все гудит, поет, сверкает перед ним, словно вечный  механизм  головы
господней, а корабль отмеривает свои двадцать  два  узла  по  стеклЯнному,
застывшему под звездами морю.
   —елюсти жевали, и ‹юси сидела с блаженным видом человека,  выполнившего
свое предназначение.
   …два Я успел проглотить последнюю ложку шоколадного мороженого, которую
мне пришлось заталкивать в себЯ, точно цементный раствор в Яму длЯ столба,
как •озЯин, едок столь же мощный, сколь и  методичный,  дожевал  последний
кусок, поднЯл голову, утер салфеткой подбородок и сказал:
   - ’ак, а теперь ђафинад и мы с „жеком поедем прокатитьсЯ по шоссе.
   ‹юси ‘тарк бросила на  •озЯина  быстрый  взглЯд,  потом  отвернулась  и
поправила на столе с