но мне воды". „умаЯ, что Я ее нечаЯнно
обидел, Я огорчилсЯ и снова сел. џ поглЯдел в другой конец сада,  где  при
свете  луны  по  дорожкам  между   подстриженными   цветущими   изгородЯми
прогуливались пары. џ слышал ее дыхание. Ћно было прерывистое  и  тЯжелое.
‚друг она спросила: "‘колько вам лет?" џ ответил, что  мне  двадцать  два.
’огда она  сказала:  "Ђ  мне  двадцать  девЯть".  џ  от  удивлениЯ  что-то
пробормотал. Ћна засмеЯлась словно над моим смущением и сказала: "„а, Я на
семь лет вас старше. ‚ас это удивлЯет?" џ ответил утвердительно. ’огда она
сказала: "‘емь лет - долгий срок. ‘емь лет назад вы  были  ребенком".  ’ут
она неожиданно засмеЯлась, но сразу же прервала свой смех и добавила: "Ђ Я
вот не была ребенком. ‚о всЯком случае,  семь  лет  назад".  џ  ничего  не
ответил, потому что в голове у менЯ не было ни единой отчетливой мысли.  џ
сидел в растерЯнности, но, несмотрЯ на это, старалсЯ себе представить, как
она выглЯдела ребенком. Ћднако воображение  мне  ничего  не  подсказывало.
‚скоре вернулсЯ ее муж".
   —ерез два-три днЯ Љасс уехал на Њиссисипи,  чтобы  посвЯтить  несколько
месЯцев своей плантации, и по настоЯнию ѓилберта побывал в  столице  штата
„жексоне и в ‚иксберге. „ел в то  лето  было  много.  ’еперь  Љассу  стали
понЯтны намерениЯ ѓилберта: брат хотел, чтобы он нажил  деньги  и  занЯлсЯ
политикой. Џерспектива заманчиваЯ, блестЯщаЯ и не такаЯ уж призрачнаЯ  длЯ
молодого человека, чьим братом был ѓилберт Њастерн. ("Ѓрат мой  человек  в
высшей степени молчаливый и целеустремленный; и, хотЯ он не краснобай и не
ищет ничьего расположениЯ, все, особенно люди солидные, имеющие влиЯние  и
вес, внимательно прислушиваютсЯ к его словам".)
   ’ак он провел  это  лето  -  под  твердой  рукой  и  холодным  взглЯдом
ѓилберта. Љогда Љасс стал уже подумывать о возвращении в  университет,  из
‹ексингтона на его имЯ  пришло  письмо,  написанное  незнакомым  почерком.
Љогда Љасс развернул письмо, из него выпал  маленький  засушенный  цветок.
‘начала он не мог понЯть, почему этот предмет  оказалсЯ  у  него  в  руке.
Џотом он понюхал цветок. Ђромат, уже слабый и отдающий пылью, был ароматом
жасмина.
   ‹исток был сложен вчетверо. Ќа одной  четвертушке  Ясным,  твердым,  не
очень крупным почерком было написано: "Ђх, Љасс!" € все.
   Ќо этого было достаточно.
   ‚ дождливый осенний день, сразу после возвращениЯ  в  ‹ексингтон,  Љасс
нанес визит ’райсам,  чтобы  засвидетельствовать  свое  почтение.  „ункана
’райса не было, он прислал сказать, что его неожиданно задержали в  городе
и он будет обедать поздно.
   Ћб этом дне Љасс пишет:
   "џ оказалсЯ с ней наедине. ‘меркалось,  как  тогда,  почти  год  назад,
когда Я впервые увидел ее в этой же комнате и подумал,  что  глаза  у  нее
черные. Ћна вежливо поздоровалась со мной, Я ей ответил и, пожав ей  руку,
отступил назад. ’ут Я заметил, что она смотрит на менЯ так же  пристально,
как и Я на нее. ‚друг губы ее приоткрылись, и из них вырвалсЯ не то вздох,
не то сдавленный стон. Џотом, словно сговорившись, мы двинулись  навстречу
друг другу и обнЯлись. Њы не обменЯлись ни  словом.  ЏростоЯли  мы  с  ней
долго, по крайней мере так мне казалось. џ крепко прижимал к себе ее тело,
но мы ни разу не поцеловались, что теперь мне кажетсЯ странным. Ќо так  ли
это было странно? ’ак ли уж странно, что последние  остатки  стыда  мешали
нам взглЯнуть друг другу в глаза? џ чувствовал, Я слышал, как  мое  сердце
колотитсЯ в груди - у менЯ было такое  ощущение,  будто  оно  сорвалось  с
места и мечетсЯ в огромной пустоте моего тела.  €  в  то  же  времЯ  Я  не
отдавал себе отчета в том, что со мной происходит. Љогда Я стоЯл и  вдыхал
аромат ее волос, мне казалось, что чувства  менЯ  обманывают,  и  даже  не
верилось, что Я - это Я. ЌельзЯ было поверить, что Я - это Љасс Њастерн  и
веду себЯ так в доме своего друга и покровителЯ. ‚ душе моей  не  было  ни
раскаЯниЯ, ни ужаса перед низостью моего поступка, как Я уже сказал,  мною
владела  одна  растерЯнность.  (—еловек  чувствует  растерЯнность,   когда
впервые нарушает какую-нибудь привычку, но испытывает ужас, изменив  своим
принципам. ‘ледовательно, если во мне когда-нибудь и  жили  добродетель  и
честь,  они  были  лишь  случайностью,  привычкой,   а   не   сознательным
проЯвлением моей воли. Ђ может  ли  добродетель  вообще  быть  проЯвлением
нашей воли? ‚нушить такую мысль может только гордынЯ.)
   €так, мы долго стоЯли, крепко обнЯвшись, ее лицо было  прижато  к  моей
груди, а Я смотрел через всю комнату в окно, где сгущались вечерние  тени.
Љогда она наконец поднЯла голову, Я  увидел,  что  она  беззвучно  плачет.
Џочему она плакала? џ не раз задавал себе этот  вопрос.  Џотому  ли,  что,
будучи готова совершить роковую ошибку,  она  все  же  могла  плакать  над
последствиЯми поступка, которого не в силах была избежать? Џотому ли,  что
человек, который ее обнимал, был намного ее моложе  и  она  стыдилась  его
молодости и семи разделЯвших их лет? Џотому ли, что он опоздал на семь лет
и теперь не мог прийти к ней беспорочно? Ќеважно, какова была  причина  ее
слез.  …сли  перваЯ,  значит,  слезы  показывали,  что  чувство  не  может
подменить долга; если втораЯ - это бы доказывало, что жалость  к  себе  не
может заменить благоразумиЯ. Ќо, выплакавшись, она поднЯла наконец ко  мне
свое лицо, и в ее больших глазах блестели слезы. € даже теперь, знаЯ,  что
эти слезы стали моей погибелью, Я не жалею, что  они  пролились,  ибо  они
говорЯт о том, что сердце ее не было каменным и,  каково  бы  ни  было  ее
прегрешение (а также и мое), она шла на него не с легкой душой и в  глазах
ее не горела похоть и плотское вожделение.
   ‘лезы эти были моей погибелью, потому что, когда  она  поднЯла  ко  мне
лицо, к чувствам моим примешалась нежность и сердце в  груди  расширилось,
заполнив ту огромную пустоту, в которой оно раньше билось. Ћна сказала:
   - Љасс... - ‚первые она назвала менЯ по имени.
   - —то? - спросил Я.
   - Џоцелуй менЯ, - сказала она очень просто.  -  ’еперь  ты  можешь  это
сделать.
   € Я ее  поцеловал.  Ђ  потом,  ослепленные  бунтом  крови  и  жадностью
чувства, мы соединились. ‚ этой самой комнате, при том, что где-то в  доме
неслышно бродили слуги, дверь была открыта и вот-вот мог вернутьсЯ муж,  а
темнота еще не наступила. Ќо безрассудство страсти, казалось, берегло нас,
словно окутываЯ непроницаемым  мраком;  так  и  ‚енера  когда-то  прикрыла
облаком ќнеЯ, чтобы, скрытый от людских  взоров,  он  мог  приблизитьсЯ  к
городу „идоны.  ‚  таких  историЯх,  как  наша,  сама  отчаЯнность  служит
защитой, точно так же как сила страсти словно оправдывает ее и освЯщает.
   ЌесмотрЯ на слезы и на то, что отдавалась она мне с тоской и отчаЯнием,
сразу же после этого голос ее показалсЯ мне веселым.  Ћна  стоЯла  посреди
комнаты, приглаживаЯ волосы, и Я, заикаЯсь, что-то  сказал  насчет  нашего
будущего, что-то очень бессвЯзное -  Я  еще  не  пришел  в  себЯ.  Ќо  она
ответила:
   - Ђх, стоит ли сейчас об этом думать? - словно  Я  заговорил  о  чем-то
совсем незначительном. Ћна поспешно позвала  слугу  и  попросила  принести
свечи. €х принесли, и Я смог разглЯдеть  ее  лицо  -  оно  было  свежим  и
спокойным. Љогда пришел муж, она поздоровалась с ним  очень  ласково,  при
виде чего сердце мое готово было разорватьсЯ, однако, признаюсь, совсем не
от раскаЯниЯ. ‘корее от бешеной ревности. Љогда  он  обратилсЯ  ко  мне  и
пожал мне руку, Я был в крайнем смЯтении и не  сомневалсЯ,  что  мое  лицо
менЯ выдаст".
   ’ак началась втораЯ часть истории Љасса Њастерна. ‚есь этот год он, как
и раньше, часто бывал в доме „ункана ’райса, как и раньше, занималсЯ с ним
спортом, играл в карты, пил и ездил на бега. Ћн научилсЯ, по  его  словам,
сохранЯть "безмЯтежность чела" и миритьсЯ с существующим положением вещей.
—то же касаетсЯ Ђннабеллы ’райс, то впоследствии ему  с  трудом  верилось,
что она "проливала слезы". Џо его словам,  у  этой  женщины  было  "доброе
сердце, опрометчиваЯ и страстнаЯ натура, ненависть ко всЯким разговорам  о
будущем (она не разрешала мне  даже  заикнутьсЯ  о  том,  что  нас  ждет);
веселаЯ, ловкаЯ и находчиваЯ, когда речь  шла  о  том,  как  утолить  наше
желание, она была наделена такой женственностью,  что  украсила  бы  любой
семейный очаг". ‚ ловкости и  находчивости  ей  не  откажешь,  потому  что
скрывать любовную свЯзь в том месте и в то времЯ было  делом  нелегким.  ‚
глубине сада ’райсов стоЯло нечто вроде беседки, куда можно было незаметно
войти  с  аллеи.  Ќекоторые  их  свиданиЯ  происходили  там.   ‹юбовникам,
по-видимому, помогала своднаЯ сестра Ђннабеллы, жившаЯ  в  ‹ексингтоне,  а
может, не помогала, а только смотрела сквозь пальцы на их свЯзь, да  и  то
после долгих уговоров, потому что Љасс упоминает о "бурной ссоре  сестер".
‘ловом, несколько свиданий произошло  у  нее.  ‚ремЯ  от  времени  „ункану
’райсу приходилось уезжать из  города  по  делам,  и  Љасса  поздно  ночью
впускали в дом, даже тогда, когда там гостили отец  и  мать  Ђннабеллы,  и
Љасс в буквальном смысле слова лежал в постели „ункана ’райса.
   Ѓыли у них и другие встречи, неожиданные и непредвиденные минуты, когда
они вдруг оставались  вдвоем.  "…два  ли  не  каждый  уголок,  закоулок  и
укромное местечко в доме моего доверчивого друга мы осквернили  в  то  или
иное времЯ, даже при Ярком бесстыжем свете днЯ", - писал в дневнике  Љасс,
и, когда студент исторического факультета „жек Ѓерден поехал в  ‹ексингтон
и пошел осматривать старый дом  ’райсов,  он  вспомнил  эту  фразу.  ѓород
вокруг дома разроссЯ, и  сад,  если  не  считать  небольшого  газона,  был
застроен. Ќо дом содержалсЯ в порЯдке - там жили люди  по  фамилии  Њилер,
гордившиесЯ этой старинной обителью; они разрешили „жеку Ѓердену осмотреть
свои владениЯ. „жек Ѓерден прошелсЯ по комнате, где состоЯлось  знакомство
Љасса с Ђннабеллой, и  где  он  увидел  ее  глаза  при  свете  только  что
зажженных свечей, и где год спустЯ она издала громкий вздох или сдавленный
стон и упала к нему в  объЯтиЯ;  потом  „жек  Ѓерден  осмотрел  просторную
переднюю с изЯщной лестницей  наверх;  маленькую  сумрачную  библиотеку  и
заднюю комнату - нечто вроде черной прихожей, котораЯ вполне могла служить
"укромным  уголком"  и  была,  кстати  сказать,  удобно  длЯ   этой   цели
обставлена. ‘тоЯ в  тихой  прохладной  передней,  где  в  полутьме  тускло
блестел паркет, „жек Ѓерден воображал себе, как почти семьдесЯт лет  назад
здесь украдкой обменивались, взглЯдом, тихонько перешептывались  и  тишину
нарушало только шуршание юбок (костюмы той поры не были приспособлены  длЯ
разврата впопыхах), тЯжелое дыхание, неосторожный стон... Ќу  что  ж,  все
это было давным-давно; и Ђннабелла ’райс  и  Љасс  Њастерн  давно  на  том
свете, а хозЯйку, миссис Њилер, котораЯ  пожелала  напоить  „жека  Ѓердена
чаем (ей льстило, что ее дом представлЯет "исторический интерес", хотЯ она
и не подозревала об истинных  обстоЯтельствах  дела),  никак  нельзЯ  было
назвать "ловкой" или "находчивой" -  всю  свою  энергию  она,  как  видно,
отдала  "ѓильдии  хранительниц  алтарЯ  епископальной  церкви  св.‹уки"  и
"„очерЯм Ђмериканской ђеволюции".
   ‚торой период истории Љасса Њастерна - его любовнаЯ свЯзь - длилсЯ весь
учебный год,  часть  лета  (Љассу  пришлось  уехать  на  Њиссисипи,  чтобы
позаботитьсЯ о своей плантации и присутствовать на свадьбе сестры ‹авинии,
вышедшей замуж за ‚иллиса Ѓердена, молодого человека со свЯзЯми) и большую
часть следующей зимы, которую Љасс снова провел в ‹ексингтоне. Ќо  вот  19
марта 1854 года умирает в своей библиотеке (в одном из "укромных  уголков"
своего дома) „ункан ’райс; в груди его свинцоваЯ пулЯ  величиной  почти  с
большой палец. ‘ ним, очевидно, произошел несчастный случай.
   ‚дова сидела в церкви прЯмо и  неподвижно.  Љогда  она  поднЯла  вуаль,
чтобы утереть платочком глаза, лицо ее, по словам  Љасса  Њастерна,  "было
бело, как мрамор, и только на щеке  горело  лихорадочное  пЯтно".  Ќо  под
вуалью он различал ее пристальный, горЯщий взглЯд, который сверкал в "этой
искусственной полутьме".
   Љасс Њастерн и еще пЯтеро молодых людей  из  ‹ексингтона,  приЯтелей  и
собутыльников покойного, несли гроб.
   "ѓроб, который Я нес, казалось, ничего не  весит,  хотЯ  друг  мой  был
человеком крупным, склонным к полноте. Љогда мы несли его, Я удивлЯлсЯ, до
чего он легкий, и мне даже пришла в голову шальнаЯ мысль, что гроб пуст, в
нем никого нет, а всЯ эта историЯ  -  шутовство,  кощунственный  маскарад,
долгий и  бессмысленный,  как  сон.  Ђ  может  статьсЯ,  подсказывала  мне
фантазиЯ, все  это  придумано,  чтобы  обмануть  менЯ.  џ  -  жертва  этой
мистификации, а все остальные сговорились и действуют заодно. Ќо когда эта
мысль у менЯ  родилась,  Я  вдруг  почувствовал  страшное  возбуждение.  џ
чересчур умен, чтобы так легко попастьсЯ. џ разгадал их обман.  Њне  вдруг
захотелось  швырнуть  гроб  оземь,  увидеть,  как  он  разверзнетсЯ,  зиЯЯ
пустотой, и с торжеством захохотать. Ќо Я удержалсЯ  и  увидел,  как  гроб
опускают в Яму у наших ног и на него падают первые комьЯ.
   Љак только Я услышал  стук  первых  комьев  земли  о  крышку  гроба,  Я
почувствовал огромное облегчение, а потом непреодолимое  желание  обладать
ею. џ посмотрел на нее. Ћна стоЯла на коленЯх у краЯ могилы, и  Я  не  мог
понЯть, что у нее на душе. ѓолова ее была  чуть-чуть  наклонена,  и  вуаль
покрывала лицо. ЋдетаЯ в черное фигура была залита Ярким солнцем. џ не мог
отвести глаз от этого зрелища. Џоза, казалось, подчеркивала ее прелести, и
воспаленное воображение рисовало мне ее гибкое  тело.  „аже  траур  и  тот
придавал ей соблазнительность. ‘олнце пекло мне шею и сквозь ткань сюртука
- плечи. ‘вет его был противоестественно  Ярок,  он  слепил  мне  глаза  и
распалЯл мою страсть. Ќо все это времЯ Я слышал как будто  очень  издалека
скрежет лопат, разбирающих  насыпь,  и  приглушенный  стук  комьев  земли,
падающих в Яму".
   ‚ тот вечер Љасс отправилсЯ в беседку. ‘говора между ними не  было,  он
пошел по наитию. …му пришлось долго ждать, но наконец она поЯвилась, всЯ в
трауре, который был "едва ли темнее той ночи". Ћн  молчал,  стоЯ  в  самом
темном углу беседки, и не шевельнулсЯ при ее приближении, а она "скользила
как тень  среди  теней".  Љогда  она  вошла,  он  ничем  не  выдал  своего
присутствиЯ.
   "џ не уверен, что молчание мое было намеренным.  …го  вызвала  какаЯ-то
непреодолимаЯ потребность, котораЯ овладела всем моим  существом,  сдавила
мне горло, парализовала руки и ноги. „о этого мгновениЯ и после Я понимал,
что шпионить бесчестно, но в тот миг такое соображение менЯ не остановило.
ѓлаза мои были прикованы к ней. Њне казалось, если она не подозревает, что
здесь, кроме нее, кто-то есть, Я смогу проникнуть в ее душу,  узнать,  как
на нее повлиЯла, какую перемену в  ней  произвела  смерть  мужа.  ‘трасть,
душившаЯ менЯ днем, у краЯ  могилы  моего  друга,  теперь  прошла.  џ  был
совершенно холоден. Ќо Я должен был узнать, хотЯ бы попытатьсЯ узнать. Љак
будто понЯв ее, Я пойму самого себЯ.  (Ћбычное  человеческое  заблуждение:
пытатьсЯ узнать себЯ через кого-то другого. ‘ебЯ можно  познать  только  в
Ѓоге и через …го всевидЯщее око.)
   Ћна вошла в беседку и опустилась на скамью в нескольких шагах  от  того
места, где находилсЯ Я. џ долго  стоЯл,  вглЯдываЯсь  в  нее.  Ћна  сидела
выпрЯмившись, как каменнаЯ. ‚ конце концов Я шепотом, едва  слышно  назвал
ее имЯ. …сли она и услышала, то ничем этого не  показала.  ’огда  Я  снова
таким же образом назвал ее имЯ, а потом опЯть. ‚ ответ на третий мой оклик
она прошептала: "„а", но не шевельнулась и не  повернула  ко  мне  головы.
’огда Я заговорил громче, снова произнес ее имЯ, и она  вдруг  вскочила  в
диком  испуге,  издала  сдавленный  крик  и  закрыла  руками   лицо.   Ћна
покачнулась и, казалось, едва не упала, но потом овладела собой и замерла,
не сводЯ с менЯ глаз. џ, заикаЯсь, стал извинЯтьсЯ, уверЯЯ, что  не  хотел
ее пугать - ведь она отозвалась на  мой  шепот,  прежде  чем  Я  заговорил
громче. џ спросил ее:
   - ђазве ты не отозвалась на мой шепот?
   Ћна ответила, что да, отозвалась.
   - Џочему же ты так испугалась, когда Я заговорил снова?
   - Џотому что не знала, что ты здесь, - сказала она.
   - Ќо ты же говоришь, что слышала мой шепот и  ответила  мне,  а  теперь
уверЯешь, будто не знала, что Я здесь!
   - џ не знала, что ты здесь, - повторЯла она тихо, и тут до  менЯ  дошел
смысл ее слов.
   - Ќо когда ты услышала шепот, - сказал Я, - ты узнала мой голос?
   Ћна смотрела на менЯ молча.
   - ‘кажи, - требовал Я, потому что мне надо было это знать.
   Ћна по-прежнему не сводила с менЯ глаз и наконец, запинаЯсь, ответила:
   - Ќе знаю.
   - ’ы думала, что это... - начал Я, но не успел договорить: она кинулась
ко мне,  цеплЯЯсь  за  менЯ  судорожно,  как  человек,  который  тонет,  и
восклицаЯ:
   - Ќет, нет, все равно, что Я думала, раз ты здесь, раз  ты  здесь!..  -
Ћна притЯнула мое лицо, прижалась губами к моему рту, чтобы  помешать  мне
говорить. ѓубы ее были холодны, но не отрывались от моих.
   џ тоже был  холоден,  словно  и  менЯ  коснулось  дыхание  смерти.  ќта
холодность была самым мерзостным в наших объЯтиЯх - мы были с  ней  словно
куклы, которые подражают постыдному сластолюбию  людей,  превращаЯ  его  в
пародию вдвойне постыдную. Џосле всего она сказала:
   - …сли бы Я тебЯ сегоднЯ  здесь  не  нашла,  между  нами  все  было  бы
кончено.
   - Џочему? - спросил Я.
   - ќто было знамение, - сказала она.
   - ‡намение? - спросил Я.
   - ‡намение того, что мы обречены, что... - €  она  замолчала,  а  потом
горЯчо зашептала в темноте: - џ и не желаю другой судьбы... но это знак...
что сделано, то сделано. - Ћна на мгновение затихла, а потом продолжала: -
„ай мне руку.
   џ подал ей правую руку. Ћна схватила ее, но тут  же  откинула,  говорЯ:
"„ругую, другую руку!"
   џ протЯнул ей руку через себЯ, потому  что  сидел  от  нее  слева.  Ћна
схватила ее левой рукой, поднЯла  и  прижала  к  груди.  Џотом  ощупью,  в
темноте надела мне на безымЯнный палец кольцо.
   - —то это? - спросил Я.
   - Љольцо, - ответила она и, помолчав, объЯснила: - ќто его кольцо.
   ’огда Я вспомнил,  что  он,  мой  друг,  носил  обручальное  кольцо,  и
почувствовал холод металла.
   - ’ы снЯла у него с пальца? - спросил Я, потрЯсенный этой мыслью.
   - Ќет, - сказала она.
   - Ќет? - переспросил Я.
   - Ќет, - сказала она. - Ћн его снЯл сам. ‚ первый раз снЯл.
   џ сидел рЯдом с ней, ожидаЯ неизвестно чего, а она прижимала мою руку к
своей груди. џ чувствовал, как вздымаетсЯ ее грудь, но не  мог  произнести
ни слова.
   ’огда она сказала:
   - •очешь знать, как... как он его снЯл?
   - „а, - ответил  Я  в  темноте  и,  ожидаЯ  ответа,  провел  Языком  по
пересохшим губам.
   - ‘лушай! - приказала она мне властным шепотом. - ‚ тот вечер, после...
после того, как это случилось... после того, как в доме все опЯть  стихло,
Я сидела у себЯ в комнате, на стульчике возле туалета, где Я всегда  сижу,
когда ”еба распускает  мне  на  ночь  волосы.  џ,  наверно,  села  там  по
привычке, потому что все внутри у  менЯ  словно  омертвело.  ”еба  стелила
постель. (”еба  была  ее  горничнаЯ,  смазливаЯ,  светлокожаЯ  негритЯнка,
обидчиваЯ и капризнаЯ.) џ увидела, что ”еба поднЯла валик и смотрит на  то
место, где этот валик лежал, на моем краю кровати. Ћна там что-то взЯла  и
подошла ко мне. ‘мотрит на менЯ - а глаза у нее желтые, ничего  в  них  не
прочтешь, - она смотрела на менЯ долго-долго... а потом протЯнула кулак и,
не сводЯ с менЯ глаз, медленно, очень медленно разжала пальцы... и  там  у
нее на ладони лежало кольцо... џ сразу понЯла,  что  это  его  кольцо,  но
думала тогда только о том, что оно золотое и лежит на золотой руке. Џотому
что рука у ”ебы как золотаЯ... џ никогда раньше не замечала, что ее ладони
так похожи цветом на чистое золото. ’огда  Я  поднЯла  глаза,  а  она  все
смотрела на менЯ, и глаза у нее тоже золотые, светлые и непрозрачные,  как
золото. € Я понЯла, что она знает.
   - ‡нает? - переспросил Я, хотЯ и сам теперь знал.  Њой  друг  обо  всем
догадалсЯ - либо почувствовал холодность жены, либо насплетничали слуги, -
снЯл с пальца золотое кольцо, отнес на кровать, где спал с женой,  положил
ей под подушку, а потом спустилсЯ вниз и  застрелилсЯ,  но  обставил  дело
так, чтобы никто, кроме жены, не  усомнилсЯ  в  том,  что  это  несчастный
случай. Ћн не предусмотрел только одного - что его  кольцо  найдет  желтаЯ
служанка.
   - Ћна знает, - прошептала Ђннабелла, крепко прижимаЯ мою руку  к  своей
груди, котораЯ стала лихорадочно  вздыматьсЯ.  -  ‡нает...  и  смотрит  на
менЯ... она всегда будет так смотреть. - ‚незапно голос ее стал тише, и  в
нем поЯвилась плаксиваЯ нотка. - Ћна всем расскажет. ‚се будут знать.  ‚се
в доме будут на менЯ смотреть и знать... когда подают еду... когда  входЯт
в комнату... а шагов их никогда не слышишь! - Ћна вскочила,  отпустив  мою
руку. џ осталсЯ сидеть, а она  стоЯла  рЯдом,  спиной  ко  мне,  и  теперь
белизна ее лица и рук больше не проступала  из  тьмы;  чернота  ее  платьЯ
сливалась с чернотой ночи даже в  такой  близости.  €  вдруг  голосом,  до
неузнаваемости жестоким, она произнесла в темноте над моей головой:
   - џ этого не потерплю. џ этого не потерплю! - Џотом  она  обернулась  и
неожиданно прижалась губами к моим губам. Џотом она убежала, и Я  услышал,
как шуршит гравий у нее под ногами. џ еще долго сидел в темноте, вертЯ  на
пальце кольцо".
   Џосле свиданиЯ в беседке Љасс несколько дней не видел Ђннабеллы  ’райс.
Ћн узнал, что она уехала в ‹уисвилл, где, кажетсЯ, жили ее близкие друзьЯ.
€ как обычно, взЯла с собой ”ебу.  Џотом  до  него  дошел  слух,  что  она
вернулась, и в ту же ночь он отправилсЯ в беседку. Ћна  была  там,  сидела
одна в темноте. Ћни поздоровались. Џозднее он писал, что  в  ту  ночь  она
была какой-то рассеЯнной, далекой, отрешенной,  как  сомнамбула.  Ћн  стал
расспрашивать ее о  поездке  в  ‹уисвилл,  и  она  коротко  ответила,  что
спустилась по реке до Џадьюки. "џ не  знал,  что  у  тебЯ  есть  друзьЯ  в
Џадьюке", - сказал он, но она ответила, что никаких друзей у нее там  нет.
‚друг она повернулась к нему и уже не рассеЯнно, а с Яростью воскликнула:
   - ‚се выпытываешь... ‚мешиваешьсЯ в мои дела... Я этого не допущу!
   Љасс, заикаЯсь, стал бормотать извинениЯ, но она его прервала:
   - Ќо если уж так хочешь знать, пожалуйста, Я скажу. џ ее туда отвезла.
   ‚ первую минуту Љасс ничего не понЯл.
   - …е? - переспросил он.
   - ”ебу. џ отвезла ее в Џадьюку, ее больше нет.
   - Ќет? Љак нет?
   - Џродала, - ответила она и повторила:  -  Џродала,  -  а  потом  резко
захохотала и добавила: - Ќичего,  теперь  она  больше  не  будет  на  менЯ
смотреть.
   - ’ы ее продала?
   - „а, продала. ‚ Џадьюке одному человеку, собиравшему партию рабов  длЯ
Ќью-Ћрлеана. Ђ менЯ в Џадьюке никто не знает, никто не знает,  что  Я  там
была, никто не знает, что Я ее продала, Я ведь скажу, что  она  сбежала  в
€ллинойс. Ќо Я ее продала. ‡а тысЯчу триста долларов.
   - ’ебе дали хорошие деньги, - сказал Љасс. - „аже за такую  светлокожую
и резвую девушку, как ”еба. - €, как он сам описывает,  засмеЯлсЯ  "зло  и
грубо", хотЯ и не объЯснЯет почему.
   - „а, - ответила она. - џ получила хорошую цену. ‡аставила заплатить за
нее то, что она стоит, до последнего цента. Ђ потом знаешь, что Я  сделала
с этими деньгами?
   - Ќе знаю.
   - Љогда Я сошла с парохода в ‹уисвилле, там на  пристани  сидел  старик
негр. Ћн был слепой, подыгрывал себе  на  гитаре  и  напевал  "‘тарый  „эн
’акер". џ вынула из сумки деньги, подошла к  нему  и  положила  их  в  его
старую шлЯпу.
   - …сли ты все равно отдала  эти  деньги...  если  ты  чувствовала,  что
деньги эти грЯзные, почему ты не отпустила ее на свободу? - спросил Љасс.
   - Ћна бы осталась здесь, она бы никуда не уехала, она бы осталась здесь
и смотрела на менЯ. Ђх нет, она бы ни за что не уехала, она  ведь  замужем
за кучером мистера Њотли. Ќет, она бы здесь осталась, смотрела на  менЯ  и
рассказывала всем, всем рассказывала... Ђ Я этого не желаю!
   ’огда Љасс сказал:
   - …сли бы ты мне сказала, Я бы купил этого кучера  у  мистера  Њотли  и
тоже отпустил бы на свободу.
   - …го бы не продали, - сказала она. - Њотли не продают своих слуг.
   - „аже если их хотЯт отпустить на свободу? - настаивал Љасс, но она его
прервала:
   - ѓоворю тебе: не желаю, чтобы ты вмешивалсЯ в мои дела,  понимаешь?  -
Ћна поднЯлась со скамейки и встала посреди беседки. Ћн видел ее белое лицо
в темноте и слышал ее прерывистое дыхание.
   - џ думал, что ты ее любишь, - сказал Љасс.
   - „а, любила, - сказала  она,  -  пока...  пока  она  на  менЯ  так  не
смотрела.
   - Ђ ты знаешь, почему тебе за нее так дорого дали? - спросил Љасс и, не
дожидаЯсь ответа, продолжал: - Џотому что  она  светлокожаЯ,  смазливаЯ  и
хорошо сложена. Ќет, барышник не повезет ее в цепЯх на юг вместе  со  всей
партией рабов. Ћн будет ее беречь. € повезет на юг с удобствами. Ђ  знаешь
почему?
   - „а, знаю, - сказала она. -  Ђ  тебе-то  что?  Ќеужели  она  тебе  так
приглЯнулась?
   - Ќехорошо так говорить, - сказал Љасс.
   - Ђга, понимаю, господин Њастерн, - сказала она. - џ  вас  понимаю.  ‚ы
бережете честь кучера. ЉакаЯ душевнаЯ деликатность,  господин  Њастерн!  Ђ
почему, - она подошла к нему ближе и встала над ним, - а почему же  вы  не
проЯвили такой душевной заботы о чести вашего друга? ’ого, который умер.
   …сли верить дневнику, в эту минуту в груди его "поднЯлась целаЯ  бурЯ".
Љасс пишет: "’ак мне впервые бросили обвинение,  которое  всегда  и  везде
смертельно ранит человека, от природы порЯдочного и щепетильного.  Ќо  то,
что человек, уже очерствевший, может  снести  от  несмелого  голоса  своей
совести, будучи услышано из чужих уст, становитсЯ таким тЯжким обвинением,
что кровь стынет в жилах. € ужас был не только в этом обвинении  самом  по
себе, ибо, клЯнусь, Я уже давно жил с этой  мыслью  и  она  была  со  мной
неотступно. “жас был не только в том, что Я  предал  друга.  Ќе  только  в
смерти друга, в чью грудь Я всадил пулю. ‘ этим Я еще мог бы жить. џ вдруг
почувствовал, как весь мир вокруг менЯ пошатнулсЯ в самой основе основ и в
нем началсЯ процесс распада, центром которого был Я. ‚ тот  миг  полнейшей
душевной смуты, когда на лбу у менЯ выступил холодный пот, Я  не  смог  бы
отчетливо выразить это словами. Ќо потом Я оглЯнулсЯ назад и заставил себЯ
додумать все до конца. ЊенЯ потрЯсло не то, что рабыню  вырвали  из  дома,
где с ней хорошо обращались, оторвали от мужа и продали в притон разврата.
џ слыхал о подобных историЯх, Я был уже не дитЯ,  потому  что,  приехав  в
‹ексингтон и попав в общество  гулЯк,  спортсменов  и  лошадников,  Я  сам
развлекалсЯ с такими девушками. € дело было не только в том, что  женщина,
ради которой Я пожертвовал жизнью друга, смогла бросить мне такие жестокие
слова и проЯвить бессердечие, прежде ей несвойственное. „ело было  в  том,
что все это - и смерть моего друга, и предательство по отношению  к  ”ебе,
страданиЯ, Ярость и душевнаЯ перемена в женщине, которую Я  любил,  -  все
это было следствием моего греха и вероломства и произросло, как  ветви  из
единого ствола или листьЯ из единой ветви. €ли же, если  представить  себе
это по-другому, мой подлый поступок отозвалсЯ дрожью во  всем  мироздании,
отзвук его рос и рос и расходилсЯ все дальше, и никто не знает,  когда  он
замрет. ’огда Я не мог выразить все это Ясно, словами, и стоЯл, онемев  от
обуревавших  менЯ  чувств".  Љогда  Љасс  несколько  справилсЯ  со   своим
волнением, он спросил:
   - Љому ты продала девушку?
   - Ђ тебе-то что? - ответила она.
   - Љому ты продала девушку? - повторил он.
   - џ тебе не скажу.
   - џ все равно узнаю. Џоеду в Џадьюку и узнаю.
   Ћна вцепилась в его руку  пальцами,  "точно  дьЯвольскими  когтЯми",  и
спросила:
   - ‡ачем... зачем ты поедешь?
   - —тобы найти ее, - сказал он. - Ќайти, купить и отпустить на  волю.  -
Ћн не обдумывал этого заранее. Ќо, произносЯ эти слова и  записываЯ  их  в
дневник, он знал, что таково было его намерение.  -  Ќайти  ее,  купить  и
отпустить на волю, - сказал он и почувствовал, что пальцы, впившиесЯ в его
руку, разжались, а в следующий миг ногти разодрали его щеку, и он  услышал
ее "исступленный шепот":
   -  …сли  ты  это  сделаешь...  если  ты  сделаешь...  ну,  Я  этого  не
потерплю... ни за что!
   Ћна отшатнулась и упала на  скамью.  Ћн  услышал  ее  рыданиЯ,  "сухие,
скупые мужские рыданиЯ". Ћн не пошевелилсЯ. Џотом раздалсЯ ее голос:
   - …сли ты это сделаешь... если сделаешь... она так на менЯ  смотрела...
Я этого не вынесу... если ты... - Џотом она очень тихо сказала: - …сли  ты
это сделаешь, ты никогда больше не увидишь менЯ.
   Љасс не ответил. ЏостоЯв несколько минут, он вышел из беседки, где  она
осталась сидеть, и зашагал по аллее.
   “тром он уехал в Џадьюку. ’ам  он  узнал  имЯ  работорговца,  но  узнал
также, что торговец уже продал ”ебу ("светлокожую  девку",  отвечавшую  ее
приметам) "частному лицу", которое остановилось  в  Џадьюке  ненадолго,  а
потом проехало дальше, на юг. €мени его  в  Џадьюке  не  знали.  ’орговец,
по-видимому, избавилсЯ от ”ебы, чтобы сопровождать партию рабов, когда она
соберетсЯ. Ђ сейчас он направилсЯ, по слухам, в  южную  часть  Љентукки  с
несколькими молодыми неграми  и  негритЯнками,  чтобы  там  прикупить  еще
рабов. Љак и предсказывал Љасс, он не хотел  изматывать  ”ебу  мучительным
путешествием в общей партии. Џоэтому, когда ему предложили хорошую цену  в
Џадьюке, он ее там и продал. Љасс двинулсЯ на юг, доехал до Ѓоулинг-ѓрина,
но потерЯл следы того, кого искал. ЋтчаЯвшись, он написал письмо  торговцу
рабами на адрес невольничьего рынка  в  Ќью-Ћрлеане,  просЯ  сообщить  имЯ
покупателЯ ”ебы и какие-нибудь сведениЯ о нем. Џосле этого он вернулсЯ  на
север, в ‹ексингтон.
   ‚ ‹ексингтоне он отправилсЯ  на  “эст-орт-стрит  в  невольничий  барак
‹ьюиса  —.ђобардса,  вот  уже  несколько   лет   помещавшийсЯ   в   бывшем
лексингтонском театре. Љасс предполагал, что мистер ђобардс, самый крупный
работорговец в округе, сможет через свои свЯзи на юге разыскать ”ебу, если
ему хорошо заплатить. ‚  конторе  не  оказалось  никого,  кроме  мальчика,
который сообщил, что мистер ђобардс  на  юге,  но  что  "всем  заправлЯет"
мистер ‘имс, который сейчас в "заведении" и проводит "осмотр". Љасс  пошел
в соседний дом, где помещалось "заведение". (Љогда „жек Ѓерден  приехал  в
‹ексингтон,  чтобы  проследить  жизнь  Љасса  Њастерна,  он  увидел,   что
"заведение" еще стоит - двухэтажный  кирпичный  дом,  типичный  особнЯк  с
двускатной крышей, парадной  дверью  в  центре  фасада,  окнами  по  обеим
сторонам от нее, с двумЯ трубами и деревЯнной пристройкой сзади. ‡десь,  а
не в обычных курЯтниках ђобардс держал "отборный  товар",  сюда  приходили
его "осматривать".)
   Љасс обнаружил, что параднаЯ дверь в дом  отперта,  вошел  в  переднюю,
никого там не встретил, но услышал доносившийсЯ сверху смех.  Ћн  поднЯлсЯ
по лестнице и увидел в конце коридора несколько мужчин, столпившихсЯ возле
открытой двери. Љое-кого из них он узнал - это  были  молодые  завсегдатаи
злачных мест и ипподрома. ЏодойдЯ, он спросил мистера ‘имса.
   - ‚нутри, - сказал один из мужчин, - показывает.
   Љасс заглЯнул в комнату поверх голов. ‘перва  он  увидел  приземистого,
мускулистого и словно лоснившегосЯ человека с черными волосами и  большими
блестЯщими черными глазами, в черном сюртуке и черном галстуке, с хлыстом.
Љасс сразу понЯл, что это французский "барышник", покупающий "девочек" длЯ
‹уизианы. ”ранцуз что-то разглЯдывал, что  именно  Љассу  не  было  видно.
’огда он подошел поближе к двери и заглЯнул внутрь.
   Ћн увидел невзрачного мужчину в цилиндре - должно быть, самого  мистера
‘имса, а за ним женскую фигуру. †енщина была очень молодаЯ, лет  двадцати,
не больше, тонкаЯ, с кожей  чуть-чуть  темнее  слоновой  кости  -  видимо,
только на одну восьмую негритЯнка; волосы у нее были скорее волнистые, чем
курчавые, а темные, влажные, слегка воспаленные глаза с поволокой смотрели
в одну точку над головой француза. Ћна была не в грубом клетчатом платье и
косынке, какие обычно надевают невольницам на продажу, а в белом свободном
платье до полу, с рукавами по локоть; волосы у нее были  схвачены  лентой.
‡а ее спиной в уютно обставленной комнате ("совсем как в хорошем доме",  -
пишет Љасс, отмечаЯ, правда, решетки на окнах) стоЯла качалка,  столик,  а
на нем - корзинка длЯ рукоделиЯ и вышивание  с  воткнутой  в  него  иглой,
"словно какаЯ-то молодаЯ дама или домохозЯйка отложила его, вставаЯ, чтобы
поздороватьсЯ с гостем". Љасс пишет, что почему-то не мог отвести глаз  от
этого рукоделиЯ.
   - ’ак, - говорил мистер ‘имс, - та-ак... - €, схватив девушку за плечо,
медленно повернул ее длЯ обозрениЯ. Џотом он взЯл ее запЯстье, поднЯл руку
до уровнЯ  плеча  и  помотал  взад-вперед,  чтобы  показать  ее  гибкость,
повторЯЯ при этом: - ’а-ак. - Џотом дернул руку вперед, на француза. Љисть
безжизненно висела (в дневнике написано, что она была  "хорошей  формы,  с
длинными пальцами"). - ’а-ак, - сказал мистер ‘имс,  -  поглЯдите  на  эту
руку. “ какой-нибудь дамочки и то не найдешь такой крохотной ручки.  Ђ  уж
до чего кругла и мЯгка, так?
   - Ђ что-нибудь еще мЯгкое и круглое у ней найдетсЯ? - осведомилсЯ  один
из мужчин, стоЯвших у двери, и все загоготали.
   - ’а-ак, - произнес мистер ‘имс и, нагнувшись, схватил подол ее платьЯ,
легким, игривым  движением  поднЯл  выше  талии,  а  другой  рукой  собрав
материю, превратил ее в "нелепое подобие поЯса". ЏриминаЯ пальцами  ткань,
он обошел девушку кругом, заставлЯЯ ее при этом тоже  поворачиватьсЯ  (она
двигалась  "покорно,  как  в  забытьи"),  пока  ее  маленькие  Ягодицы  не
повернулись к двери. - ЉругленькаЯ и мЯгкаЯ, ребЯта, - сказал мистер ‘имс,
смачно шлепнув ее по Ягодице, чтобы показать, как она дрожит. - Ќебось  не
щупали ничего мЯгче и круглее? - спросил он. - Ќу прЯмо  подушечка,  право
слово. € дрожит, как желе.
   - ѓосподи спаси, да еще и в чулках! - сказал один из мужчин.
   „ругие снова загоготали, а француз подошел к девушке и, вытЯнув  хлыст,
дотронулсЯ кончиком до маленькой Ямки на крестце.  Ћн  деликатно  его  там
подержал, а потом, прижав хлыст к спине, медленно провел им  сверху  вниз,
проверЯЯ, достаточно ли пышны округлости.
   - Џоверните ее, - произнес он с иностранным акцентом.
   Њистер ‘имс услужливо потЯнул  валик  ткани,  и  тело  покорно  сделало
пол-оборота. Ћдин из мужчин у двери  присвистнул.  ”ранцуз  положил  хлыст
поперек ее живота, словно "плотник, который  что-то  мерЯет,  или  же  длЯ
того, чтобы показать, до чего живот плоский". ‘нова  хлыст  прошел  сверху
вниз по изгибам тела и остановилсЯ на бедрах, пониже  треугольника.  Џотом
француз опустил руку с хлыстом и сказал девушке:
   - Ћткрой рот. - Ћна открыла, и  он  внимательно  осмотрел  зубы.  Џотом
наклонилсЯ и понюхал, как пахнет изо рта. - „ыхание чистое, -  признал  он
словно нехотЯ.
   - ’а-ак, - сказал мистер ‘имс, - та-ак, чище дыханиЯ и не сыщете.
   - Ђ другие у вас есть? - спросил француз. - ’ут, на месте?
   - “ нас есть, - ответил мистер ‘имс.
   - „авайте посмотрим, - сказал француз и двинулсЯ к  двери,  по-видимому
"нахально рассчитываЯ", что люди перед ним расступЯтсЯ. Џока  мистер  ‘имс
запирал дверь, Љасс ему сказал:
   - …сли вы мистер ‘имс, Я желал бы с вами поговорить.
   - ќ? - произнес мистер ‘имс ("крЯкнул", как сказано  в  дневнике),  но,
оглЯдев Љасса, понЯл по его платью и манерам, что он не просто  зевака,  и
сразу стал вежливее. Џроводив француза в соседнюю комнату длЯ осмотра,  он
вернулсЯ к Љассу. Љасс пишет, что если бы разговор шел наедине, можно было
бы избежать неприЯтностей, но, по его уверению, в ту  минуту  он  был  так
поглощен  своими  поисками,  что  люди,  стоЯвшие  вокруг,  длЯ  него   не
существовали.
   Ћн изложил свое дело мистеру ‘имсу, описал как сумел ”ебу, сообщил  имЯ
работорговца в Џадьюке и посулил щедрое вознаграждение. Њистер  ‘имс  Явно
сомневалсЯ в успехе, но пообещал сделать все, что можно. Ћн сказал:
   - „есЯть против одного, что вы ее не найдете, сударь. “  нас  тут  есть
кое-что и получше. ‚ы же видели „ельфи, она почти такаЯ же белаЯ, как наши
женщины, но куда аппетитней, а та, о которой  вы  говорите,  всего-навсего
желтаЯ. „ельфи, она...
   - Ќо молодого джентльмена потЯнуло на желтеньких, - с  хохотом  прервал
его один из зевак. Ћстальные загоготали хором.
   Љасс дал ему в зубы. "џ ударил его наотмашь, - писал Љасс, -  так,  что
пошла кровь. “дарил, не подумав, и помню, как сам удивилсЯ,  заметив,  что
по его подбородку течет кровь и что он вытащил из-за пазухи охотничий нож.
џ попыталсЯ увернутьсЯ от удара, но он пырнул менЯ в левое  плечо.  Џрежде
чем он успел отскочить, Я схватил правой рукой его  за  запЯстье,  пригнул
его так, чтобы помочь себе левой рукой, в которой еще была какаЯ-то  сила,
и, резко повернувшись, сломал его руку о свое правое бедро, а  потом  сшиб
его на пол. ЏоднЯв нож, Я обернулсЯ к другому парню, по-видимому  приЯтелю
того, кто лежал. “  него  тоже  был  нож,  но  он,  видно,  потерЯл  охоту
продолжать спор".
   Љасс отклонил помощь мистера ‘имса, зажал рану носовым  платком,  вышел
из дому и свалилсЯ без сознаниЯ на “эст-орт-стрит. …го отнесли домой.  Ќа
другой день ему стало лучше. Ћн узнал, что миссис ’райс уехала из  города,
кажетсЯ, в ‚ашингтон. „нЯ два спустЯ  его  рана  воспалилась,  и  какое-то
времЯ он пролежал в  бреду,  между  жизнью  и  смертью.  ‚ыздоравливал  он
медленно, ему мешало, по-видимому, то, что он  в  дневнике  называл  своей
"жаждой тьмы". Ќо здоровый организм оказалсЯ сильнее, и он встал на  ноги,
ощущаЯ себЯ "величайшим из грешников и  проказой  на  теле  человечества".
Љасс покончил бы самоубийством, если бы не боЯлсЯ вечного  проклЯтиЯ,  ибо
хотЯ он "и потерЯл надежду на высшее милосердие, все же  цеплЯлсЯ  за  эту
надежду". Ќо порою именно вечное проклЯтие за самоубийство  и  толкало  на
самоубийство - он ведь довел до самоубийства своего друга; друг,  совершив
этот поступок, был обречен на  вечное  проклЯтие,  поэтому  справедливости
ради и он, Љасс ЊастерЯ, должен был подвергнуть себЯ такому же  наказанию.
"Ќо ѓосподь уберег менЯ от самоуничтожениЯ - длЯ своих целей,  недоступных
моему разуму".
   Њиссис ’райс в ‹ексингтон не вернулась.
   Ћн уехал на Њиссисипи. „ва года работал  у  себЯ  на  плантации,  читал
Ѓиблию, молилсЯ и, как ни странно, разбогател почти что помимо своей воли.
‚ конце концов он выплатил долг ѓилберту и отпустил на свободу  рабов.  Ћн
рассчитывал, что сможет получать с  плантации  тот  же  доход,  выплачиваЯ
работникам жалованье.
   - „урень ты, - говорил ему ѓилберт. - € хотЯ бы постаралсЯ это  скрыть,
а не выставлЯл перед  всем  светом.  Ќеужели  ты  думаешь,  что  их  можно
освободить  и  заставить  работать?  „ень   покопаютсЯ,   а   день   будут
бездельничать. Ќеужели ты думаешь, что можно иметь свободных негров  рЯдом
с плантациЯми, где живут рабы?  …сли  уж  тебе  непременно  надо  было  их
освободить, нечего тратить жизнь на то, чтобы с ними нЯнчитьсЯ. ‚ысели  их
отсюда и займись адвокатурой или медициной. ‹ибо проповедуй  слово  божие,
заработаешь хотЯ бы на хлеб своими бесконечными молениЯми.
   Љасс больше года пыталсЯ обрабатывать  плантации  с  помощью  свободных
негров, но вынужден был признать неудачу.
   - ‚ысели их куда-нибудь отсюда, - говорил  ему  ѓилберт.  -  „а  и  сам
поезжай с ними. Џочему тебе не поехать на север?
   - Њое место здесь, - отвечал Љасс.
   - ’огда почему бы тебе здесь не проповедовать аболиционизм?  -  спросил
ѓилберт. - ‡аймись чем-нибудь, займись чем  хочешь,  но  перестань  валЯть
дурака и не пытайсЯ возделывать хлопок руками свободных негров.
   - Њожет, Я когда-нибудь  начну  проповедовать  аболиционизм,  -  сказал
Љасс. - „аже здесь. Ќо не теперь. џ недостоин учить других. …ще недостоин.
Ќо Я хотЯ бы показываю пример. € если это хороший пример, он  не  пропадет
даром. Ќичто не пропадает даром.
   - Љроме разума, который тебе дан, - сказал ѓилберт и тЯжело зашагал  из
комнаты.
   ‚ воздухе пахло грозой. ‹ишь огромное богатство ѓилберта, его престиж и
едва скрываемое ироническое отношение к Љассу спасли Љасса  от  остракизма
или чего-нибудь похуже. ("…го презрение - мой щит,  -  писал  Љасс.  -  Ћн
обращаетсЯ со мной  как  с  капризным,  неразумным  дитЯтей,  которое  еще
повзрослеет. Ђ пока что менЯ нечего принимать всерьез. Џоэтому соседи и не
принимают менЯ всерьез".) Ќо гроза разразилась. “ одного из  негров  Љасса
на плантации по соседству жила жена-рабынЯ. Џосле того  как  у  нее  вышли
небольшие неприЯтности с надсмотрщиком,  муж  ее  выкрал  и  сбежал.  Џару
схватили недалеко от границы ’еннесси. Њуж оказал сопротивление полиции, и
его застрелили. †ену привезли обратно.
   - ‚идишь, - сказал ѓилберт, - вот чего ты добилсЯ: негра застрелили,  а
ее высекли плетьми. џ тебЯ поздравлЯю.
   Џосле этого Љасс посадил своих негров на пароход, шедший вверх по реке,
и больше ничего о них не слышал.
   "џ смотрел, как пароход выходит  на  стремнину  и,  вспениваЯ  колесами
воду, боретсЯ с течением; но на душе у менЯ было смутно. џ знал, что негры
уходЯт от одной беды только длЯ того, чтобы попасть в другую,  и  что  все
надежды, окрылЯющие