        „жером Љ.„жером. ЏерваЯ книжка праздных мыслей праздного человека

----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод ‹. Ђ. Њурахиной-Ђксеновой
     ЃЃЉ 84(7)6-44
     „40
     ’рое в лодке. - ‘Џб.: ЋЋЋ "€здательский „ом  "Љристалл"",  2001.  (Ѓ-ка
мировой лит.).
     OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------

     ќтот маленький томик с любовью  и  признательностью  посвЯщаетсЯ  моему
истинно-дорогому и искренно любимому другу моих добрых и злых  дней;  другу,
который в начале нашего ближайшего знакомства хотЯ и бывал  частенько  не  в
ладах со мною, но с течением времени сделалсЯ моим лучшим товарищем;  другу,
который никогда не возмущалсЯ тем, что мне то и  дело  приходилось  покидать
его, и (по миновании этого неприЯтного времени) никогда  не  отплачивал  мне
никакими огорчениЯми; другу, который,  встречаЯ  со  стороны  моих  домашних
женского пола особ только  неприЯзненную  холодность,  а  со  стороны  моего
верного пса - недружелюбную подозрительность, да и с моей стороны получаЯ  с
каждым днем все больше и больше разных незаслуженных огорчений, за  все  это
лишь сильнее и сильнее  сгущал  вокруг  менЯ  атмосферу  своей  преданности;
другу, который никогда не упрекает  менЯ  в  моих  недостатках,  никогда  не
занимает у менЯ денег и никогда не  мнит  о  себе;  товарищу  моих  праздных
часов, утешителю моих горестей, поверенному моих радостей и надежд,  -  моей
старой и выдержанной трубке.

                                Џредисловие

     ’ак как некоторые из моих немногих  друзей,  которым  Я  показывал  эти
очерки в рукописи, нашли их недурными, а некоторые  из  моих  многочисленных
знакомых, которые были несостоЯтельнее,  обещали  поддержать  менЯ  покупкой
моей книги, если Я выпущу ее в свет, то Я  и  почувствовал  себЯ  не  вправе
задерживать дольше ее издание.
     Ќе будь данных  обстоЯтельств,  т.  е.  не  будь  этого,  так  сказать,
публичного поощрениЯ, Я никогда не  решилсЯ  бы  предложить  читателЯм  свои
"праздные мысли" в качестве духовной пищи. ‚едь читатели требуют  от  книги,
чтобы она их улучшала, поучала и возвышала,  а  эта  книга  не  в  состоЯнии
возвысить даже... корову.
     ‚ообще Я не могу рекомендовать свою книгу ни с  какой  полезной  целью.
‚се, на что Я могу рассчитывать, это только  то,  что,  когда  вам  надоедЯт
книги "лучшей марки", вы возьмете  в  руки  на  полчаса  и  мою  книгу.  ќто
все-таки принесет вам некоторую пользу, хотЯ бы даже одним тем, что послужит
длЯ вас переменой в чтении.

        I 
               Ћ том, как бывают в стесненных обстоЯтельствах

     ќто иногда случаетсЯ. џ сел за  письменный  стол  с  благим  намерением
написать что-нибудь хорошее и оригинальное, но оказалось, что,  хоть  убейте
менЯ, Я положительно не  в  состоЯнии  придумать  ровно  ничего  хорошего  и
оригинального, по крайней мере в данную минуту. …динственно, о  чем  Я  могу
думать именно в эту  минуту,  это  лишь  о  том,  что  значит  находитьсЯ  в
стесненных обстоЯтельствах.
     Њне думаетсЯ, что на такие мысли навело менЯ то положение, что Я уселсЯ
к столу, опустив руки в карманы. џ всегда  сижу  так,  когда  бываю  один  и
думаю; исключение бывает только в то времЯ, когда Я нахожусь в обществе моих
сестер, теток или их дочерей. ќти дамы  каждый  раз,  когда  Я  по  привычке
запихиваю руки в карманы, смотрЯт такими подавленными, что Я поневоле скорее
вытаскиваю свои руки из карманов. Љогда Я спрашивал своих  дам,  почему  так
угнетающе действует на них моЯ манера держать в карманах  руки,  дамы  хором
отвечали, что эта привычка неджентльменскаЯ.
     Ќикак не могу понЯть, в чем тут заключаетсЯ "неджентльменность". ‘овать
свои руки  в  чужие  карманы,  особенно  в  дамские,  это  действительно  не
по-джентльменски, но почему не по-джентльменски держать руки  в  собственных
карманах, это длЯ менЯ положительно непостижимо.
     ‚прочем, мне приходилось слышать брюзгливую воркотню на эту манеру и со
стороны мужчин, но только пожилых. Њы же, молодежь, никак не можем  осуждать
друг у друга то, без чего чувствуем себЯ, так сказать, "не в своей тарелке".
Ќевозможность держать руки в карманах, когда нечего ими делать и  некуда  их
больше девать, всегда сильно стеснЯет, угнетает и раздражает  нас.  ‚едь  не
имеют же  многие  дамы  ничего  против  обыкновениЯ  настоЯщих  джентльменов
держать руки  в  карманах,  когда  в  последних  звучит  презренный  металл?
‘транно, очень странно!
     Џоложим, часто не знаешь, что делать с руками и  в  карманах,  когда  в
последних пусто. Њного лет тому  назад,  когда  весь  мой  капитал  зачастую
заключалсЯ в нескольких несчастных серебрЯных монетах, Я  охотно  готов  был
пожертвовать один шиллинг, лишь бы выменЯть побольше  звенЯщих  медЯков.  ‚ы
чувствуете себЯ гораздо лучше, когда у вас гремЯт в кармане одиннадцать
     медЯков, нежели когда там уныло перекатываетсЯ из угла в угол  одинокий
серебрЯный шиллинг. „а, во дни  золотой,  хотЯ  и  безденежной  юности,  над
которой мы в зрелые годы так беспощадно иронизируем, Я не прочь был и каждый
пенни разменЯть на два полупенни.
     —то касаетсЯ вообще вопроса о стесненных обстоЯтельствах,  то  Я  смело
могу считать себЯ в нем  авторитетным.  ‚  доказательство  этого  достаточно
сказать, что Я был провинциальным  актером.  …сли  же  читатели  найдут  это
доказательство недостаточно веским, то могу добавить,  что  одно  времЯ^рбыл
"прикосновенен" и к денной прессе в качестве... репортера.  Њне  приходилось
существовать по целым неделЯм на пЯтнадцать  шиллингов,  даже  иногда  и  на
десЯть, а однажды Я вынужден был прожить полмесЯца и еще на  меньшую  сумму,
вырученную от продажи старого костюма.
     Ќеобходимость обходитьсЯ пЯтнадцатью шиллингами  в  неделю  удивительно
хорошо знакомит нас с законами, так сказать, домашней экономии. ‚ы  узнаете,
что при таком бюджете нужно быть очень осторожным в трате даже полушки;  что
стакан пива и проезд в трамвае могут при данных условиЯх быть удовольствиЯми
длЯ вас недоступными; что бумажные воротнички  можно  менЯть  только  раз  в
четыре днЯ и что о каких бы то ни  было  приобретениЯх  длЯ  обновлениЯ  или
пополнениЯ туалетных статей нельзЯ и мечтать.
     ‘оветую вам испытать это положение пред  тем,  как  женитьсЯ,  а  также
заставить вашего сына и наследника попрактиковатьсЯ в  такой  экономии  пред
тем, как отправить его в школу;  тогда  он  не  будет  очень  требовательным
насчет карманных денег и вполне удовольствуетсЯ тем, что вы  станете  давать
ему.
     „лЯ некоторых юношей эта практика  будет  спасением.  Џодразумеваю  тех
деланных неженок, которые воображают, что не  могут  пить  другого  кларета,
кроме высшей марки, и сочтут личным оскорблением, если предложить  им  кусок
простой жареной баранины. ‚едь  изредка  и  в  действительности  встречаютсЯ
такие жалкие субъекты, хотЯ, к чести  человечества,  надо  сказать,  что  по
большей части они существуют лишь в воображении женщин-бытописательниц.
     Џопадались и мне на моем жизненном пути такие, и каждый  раз,  видЯ  их
задумавшимисЯ  над  самым   разнообразным   "меню",   Я   чувствовал   почти
непреодолимое желание схватить их за шиворот и потащить в какой-нибудь "бар"
на городской окраине, чтобы хотЯ только посмотреть, как питаютсЯ там люди. Ђ
еще лучше заставить такого матушкина сынка самого  попробовать  там  мЯсного
пудинга на четыре пенса, картофелЯ на пенни и полпинты портера в ту же цену.
‚оспоминание об этом и живое впечатление, полученное  от  смешанного  запаха
плохого табака, кислого пива и кухонных  испарений,  могли  бы  внушить  ему
желание глЯдеть немножко вперед, а не только себе под ноги.
     ‚ подобных уроках нуждаютсЯ и  те,  которые,  к  великому  удовольствию
попрошаек и торговцев в разнос сластЯми и т. п.,  очень  щедро  разбрасывают
деньги, но никогда не платЯт долгов. "џ всегда даю на чай не меньше шиллинга
и представить себе не могу, как можно давать меньше!" - хвалилсЯ мне однажды
один мелкий правительственный чиновник, с которым  Я  иногда  встречалсЯ  за
столом в ресторане, на ђиджент-стрит. џ согласилсЯ с ним, что именно в таких
фешенебельных ресторанах неловко давать служащему меньше шиллинга, но  в  то
же времЯ дал себе слово свести его как-нибудь в харчевню  на  Љовент-ѓарден,
где "услужающие", ради удобства, бегают в одних жилетах,  а  рубашки  менЯют
только раз в месЯц.
     Њного смешного и  наговорено  и  написано  о  лишениЯх.  Ќо  одно  дело
письменно или изустно острить над чем-нибудь, а другое - испытать на себе то
самое, над чем смеешьсЯ, когда видишь, как подвергаютсЯ этому  другие.  Њогу
по собственному опыту уверить вас, что вовсе не смешно казатьсЯ скаредным  и
безжалостным; не смешно и быть одетым во все поношенное и  чувствовать  себЯ
пристыженным, когда ЯвлЯетсЯ необходимость сказать свой  адрес.  Џраво,  длЯ
беднЯка положительно нет ничего смешного в бедности. ‘кажу больше:  это  длЯ
человека мало-мальски щепетильного настоЯщий ад. Ќе мало Я знаю мужественных
людей, которые не дрогнули бы пред подвигами ѓеркулеса, но не были  в  силах
вынести постоЯнных мелких уколов самолюбию, сопрЯженных с бедностью.
     ’рудно переносить не  самые  лишениЯ,  а  глумлениЯ  над  ними.  ‚елика
важность бедность сама  по  себе,  если  только  она  не  доходит  до  такой
крайности, когда совсем уж нечего есть и нечем прикрыть свою наготу. …сли бы
все дело ограничивалось одними лишениЯми лично длЯ  себЯ,  то  многие  и  не
охнули бы. Ќеужели ђобинзон Љрузо мог огорчатьсЯ заплаткой на своей  одежде?
„а и была ли у него там, на необитаемом острове, вообще какаЯ бы то ни  было
одежда? Ћчень может быть, что ему  там  в  ней  и  надобности  не  было.  Ќо
предположим, что была, - так неужели ђобинзон, будучи один на всем  острове,
стал бы страдать от того,  что  у  него  отваливаютсЯ  подошвы  от  сапог  и
приходитсЯ свЯзывать их веревочками, или от того,  что  у  него  не  изЯщный
шелковый дождевой зонт, а простой, самодельный, из  козьей  шкуры,  лишь  бы
этот зонт мог служить  ему?  Ќет,  все  это  нисколько  не  могло  тревожить
ђобинзона, потому что  вокруг  него  не  было  "друзей",  которые  могли  бы
смеЯтьсЯ над его обтрепанностью.
     Ѓыть бедным не страшно. ‚есь ужас положениЯ в том,  что  нельзЯ  скрыть
свою бедность от других. Ќе от ощущениЯ холода бежит во  всю  прыть  беднЯк,
лишенный теплой одежды, и не от стыда краснеет он, когда спешит уверить  вас
при встрече, что считает вредным  длЯ  своего  здоровьЯ  одеватьсЯ  "слишком
тепло", а от того, как вы взглЯнете на это.
     Ѓедность - не порок. Ѓудь это пороком,  тогда  никому  и  в  голову  не
пришло бы стыдитьсЯ своей бедности. Ќет, бедность - недостаток и как таковой
и наказуетсЯ. —еловек бедный презираетсЯ во всем мире; презираетсЯ и  первым
богачом, и последним нищим; и никакаЯ прописнаЯ мораль,  которой  так  щедро
угощают молодежь школьного возраста, не заставит уважать беднЯка.
     ‹юди ценЯт одну видимость. ‚ы открыто пройдетесь по многолюдным  улицам
‹ондона под руку с самым отъЯвленным негодЯем, лишь бы он был  хорошо  одет,
но спрЯчетесь в темный угол, если у вас ЯвитсЯ  необходимость  перемолвитьсЯ
парой  слов  с  самой  добродетелью  в  поношенной  одежде.  „обродетель   в
потрепанном  платье  отлично  знает  это,  поэтому  и  сама   стараетсЯ   не
встречатьсЯ с вами, чтобы не оскорбить вас своим видом.
     Ќе стеснЯйтесь скорее отвести глаза в сторону, если  нечаЯнно  заметите
на улице знакомого, который  прежде  пользовалсЯ  благосостоЯнием,  а  потом
пришел в упадок и теперь свидетельствует  об  этом  всей  своей  внешностью.
Џоверьте, он и сам только того и желает, чтобы остатьсЯ  незамеченным  вами.
Ќе бойтесь и того, что он может обратитьсЯ к вам с  просьбой  о  помощи:  он
пуще вас боитсЯ, как бы вам самому не вздумалось предложить ему эту помощь.
     Џривыкают к стесненным  обстоЯтельствам  тем  же  путем,  каким  вообще
привыкают  ко  всему,  т.  е.  благодарЯ  стараниЯм  того   чудодейственного
врача-гомеопата, имЯ которому ‚ремЯ. Ћпытный взглЯд сразу улавливает разницу
между новичком в бедности и  уже  освоившимсЯ  с  нею;  между  закаленным  в
многолетней борьбе с нуждой и в конце концов как бы  сдружившимсЯ  с  ней  и
злополучным новоиспеченным  беднЯком,  всЯчески  усиливающимсЯ  скрыть  свою
только что начавшуюсЯ нужду.
     ќта разница особенно сказываетсЯ в манере  закладывать  свои  вещи.  Ќе
напрасно сказано каким-то наблюдателем: "“менье  закладывать  вещи  ЯвлЯетсЯ
делом искусства, а не случаЯ". Ћдни идут к "благодетелЯм" с тем же спокойным
и полным достоинства видом, с каким ходЯт к своему портному, принЯв даже еще
более независимую мину.
     Џривлеченный самоуверенностью такого джентльмена,  приемщик  немедленно
его обслуживает, к немалому негодованию дамы, более близкой к очереди  и  не
без иронии замечающей вслух, что она, так уж и быть, готова  подождать  ради
"постоЯнного клиента". Џривычный глаз этой дамы не ошибсЯ: это действительно
"постоЯнный" клиент.
     Ќо сколько труда и мучений тому, кто в первый раз несет "на отдых" свои
часы. Ћтвечающий первый трудный  урок  ученик  гораздо  спокойнее  и  смелее
такого новичка. Џрежде чем вступить в свЯтилище заклада, несчастный  новичок
так долго и с такой мучительной нерешительностью  заглЯдывает  в  его  окна,
что, в конце концов, собирает вокруг себЯ толпу уличных зевак  и  возбуждает
полное бдительной подозрительности внимание ближайшего постового  полисмена.
€ только тут, видЯ себЯ предметом общего напрЯженного  любопытства,  новичок
начинает показывать вид, что  желает  приобрести  по  сходной  цене  золотую
сигарочницу или что-нибудь  в  этом  роде  из  массы  выставленных  в  окнах
предметов,  и,  разыгрываЯ  более  или   менее   удачно   человека,   вполне
обеспеченного, но, тем не менее, соблюдающего, где можно, разумную экономию,
он направлЯетсЯ ко входу в свЯтилище.
     ‚ступив вовнутрь "благодетельного" учреждениЯ, новичок так тихо  делает
нужные ему расспросы, что его  приходитсЯ  несколько  раз  переспрашивать  и
просить говорить  погромче.  “слыхав  наконец  от  него,  что  его  "больной
приЯтель просил получить ссуду под часы", ему указывают пройти  во  двор,  в
первую дверь  направо,  за  углом.  Џолучив  это  указание,  новичок  спешит
удалитьсЯ с таким пылающим лицом, что если бы к нему  приложить  спичку,  то
она загорелась бы. “бежденный, что теперь уже весь ‹ондон  догадалсЯ  о  его
тайне и собралсЯ побить его  камнЯми,  он  бегом  направлЯетсЯ  в  указанное
место.
     Ћчутившись там пред стойкой приемщика, он вдруг  забывает  свое  имЯ  и
место жительства; а когда ему строгим голосом предлагаетсЯ вопрос, откуда он
взЯл "эту вещь", он начинает запинатьсЯ, заикатьсЯ и нести такую  околесицу,
что только каким-то чудом удерживаетсЯ соврать, что украл часы. ’ем не менее
он одним своим смущением доводит приемщика до заЯвлениЯ, что  "здесь  такими
делами не занимаютсЯ", и что ему, ради безопасности, лучше скорее  убиратьсЯ
отсюда.
     Џолучив такую отповедь, новый  неудачный  клиент  ломбарда  выскакивает
оттуда как ошпаренный и без оглЯдки мчитсЯ на противоположный  край  города,
почти не сознаваЯ, что делает и где находитсЯ.
     Љроме таких чисто нравственных мучений, проистекающих от  необходимости
заложить часы,  сколько  еще  неприЯтностей,  когда  без  собственных  часов
человек становитсЯ вынужденным распределЯть свое  времЯ  по  трактирным  или
церковным часам. Ќо первые обыкновенно идут слишком  медленно,  а  последние
всегда спешат. “видеть  времЯ  на  трактирных  часах  через  окно  часто  не
удаетсЯ. …сли же  вы  осмеливаетесь  приотворить  с  этой  целью  дверь,  то
рискуете быть принЯтым за попрошайку или даже за кое-кого похуже. ‚о  всЯком
случае поЯвление вашей головы в  полураскрытой  двери  вызывает  в  трактире
тревогу.  ‡аметив  произведенное  вами   неблагоприЯтное   впечатление,   вы
сконфуженно удалЯетесь и утешаете себЯ надеждой,  что,  быть  может,  будете
счастливее в следующей попутной пивной.
     Ќо там окна оказываютсЯ настолько высоко, что вы  должны  подпрыгивать,
чтобы увидать что-нибудь в них. ‚озле вас  тотчас  же  группируетсЯ  местнаЯ
уличнаЯ молодежь; она принимает вас за странствующего музыканта или  фиглЯра
и  очень  разочаровываетсЯ,  когда  убеждаетсЯ,  что  при  вас  нет  никаких
соответствующих инструментов и приспособлений.
     ‡атем еще одно неудобство. Џо какому-то странному капризу судьбы, когда
вы только что поместили свои часы  в  "верные  руки",  почти  вслед  за  тем
непременно кто-нибудь из встреченных на улице попросит вас сказать,  который
час. Љогда же ваши часы бывают при вас, этого почти никогда не случаетсЯ.
     „обрые старые джентльмены и леди, которым никогда не приходилось быть в
стесненных обстоЯтельствах, - да  и  дай  им  Ѓог  так  с  тем  и  покончить
своевременно свое земное поприще! - смотрЯт на залог вещей как на  последнюю
степень падениЯ; но люди новых поколений, в первый раз  загнанные  нуждой  в
ломбард или тому подобные учреждениЯ, встречают там  такую  массу  клиентов,
что оказываютсЯ в положении того мальчика, который, попав в рай,  удивлЯлсЯ,
что там "видимо-невидимо и старых и молодых мальчиков".
     Њое же личное мнение таково, что знатьсЯ  с  учреждениЯми  длЯ  заклада
вещей все-таки приличнее, чем прибегать к услугам  друзей  и  знакомых.  ќто
мнение Я всегда и стараюсь внушать тем из моих  знакомых,  которые  начинают
намекать  на  свое  желание  занЯть  у  менЯ  два-три  фунтика  (стерлингов,
конечно), "до послезавтра". Љ сожалению, не все  с  этим  соглашаютсЯ.  Ћдин
даже заметил мне, что в этом отношении он "принципиально" расходитсЯ со мной
во мнении. Ѓыло бы ближе к истине, если бы он сказал, что не соглашаетсЯ  со
мной только потому, что это ему выгоднее. Љонечно, гораздо выгоднее занимать
без процентов, нежели платить в закладных кассах двадцать пЯть за сто.
     …сть своЯ постепенность и в  стесненных  обстоЯтельствах.  ‚едь  мы,  в
сущности, все находимсЯ в стесненных обстоЯтельствах, - один больше,  другой
меньше. Ћдни стеснены  неимением  тысЯчи  фунтов,  другие  -  отсутствием  в
кармане нужного шиллинга. Љаждый стеснен по своему положению.

        II 
                        Ћ том, как бывают не в духе

     ‘  меланхолией  можно  еще  примиритьсЯ.  Ќа  дне  ее  даже  скрываетсЯ
некоторого рода  удовольствие;  быть  меланхоликом,  -  да  ведь  это  нечто
незаурЯдное! Ќо быть просто не в духе - это уж совсем другое, сортом гораздо
ниже. Љаждый бывает не в духе, часто сам не сознаваЯ почему именно. Ћт этого
состоЯниЯ вы ровно ничем не гарантированы. ‚ы  можете  быть  не  в  духе  на
другой день после получениЯ большого наследства так же легко,  как  и  после
того, когда спохватились, что забыли в вагоне трамваЯ свой шелковый дождевой
зонт.
     ЋщущениЯ, сопрЯженные с  бытием  не  в  духе,  отчасти  напоминают  те,
которые вызываютсЯ одновременными приступами зубной боли, несварениЯ желудка
и жестокого насморка. ‚ы становитесь  несообразительным,  раздражительным  и
беспокойным; грубым к  незнакомым  и  опасным  длЯ  своих  друзей;  угрюмым,
брюзгливым и придирчивым - словом, в тЯгость самому себе и  всем  окружающим
вас.
     Џока вы не в духе, вы не в силах ни думать о чем-либо дельном, ни,  тем
более, делать что-либо нужное, хотЯ бы даже и по обЯзанности. €  вы  отлично
сознаете это, но сладить с собой не можете. Ќе будучи в состоЯнии усидеть на
месте, вы  схватываете  шлЯпу  и  отправлЯетесь  гулЯть.  Ќо  не  успели  вы
добратьсЯ до первого угла улицы, как уж начинаете досадовать, зачем вышли из
дому, и повертываете назад. Ћчутившись снова у себЯ в кабинете, вы берете  в
руки книгу и собираетесь читать. Ќо експир вам кажетсЯ  пошлым  и  плоским,
„иккенс - тЯжелым и чересчур прозаичным, ’еккерей - скучным, а Љарлейль - не
в меру сентиментальным. Џеребрав чуть  не  всю  свою  библиотеку  знаменитых
авторов, вы с негодованием швырЯете последнюю книгу в угол и  браните  оптом
всю пишущую братию.
     ‚озле ваших ног третсЯ кошка; вы  выталкиваете  ее  за  дверь,  которую
затем запираете на ключ. ’ут  вам  приходит  в  голову,  что  не  мешало  бы
написать два-три письма. Ѓеретесь за  перо,  но,  написав  что-нибудь  вроде
следующего: "„орогаЯ тетушка! “лучив пЯть минут  свободного  времени,  спешу
воспользоватьсЯ ими, чтобы написать вам", - вам уж больше не удаетсЯ  выжать
из своего подавленного мозга ни одной фразы. —уть не  изжевав  или  измЯв  в
зубах - смотрЯ по материалу - ручку пера, вы бросаете ее куда попало,  рвете
начатое письмо на  мельчайшие  клочьЯ  и  вскакиваете  с  кресла  с  твердым
намерением развлечьсЯ посещением ваших добрых знакомых ’омпсонов. Ќо пока вы
надеваете перчатки, вам начинает казатьсЯ, что ’омпсоны - люди очень глупые,
что, если вы  пойдете  к  ним,  вам  придетсЯ  понЯнчитьсЯ  с  их  последним
отпрыском и что, вдобавок, у них никогда не  бывает  ужина.  ‚ы  проклинаете
’омпсонов и решаетесь остатьсЯ дома.
     ‚ это времЯ вы чувствуете себЯ совершенно  разбитым.  ‚ам  хотелось  бы
умереть и попасть в рай. € вот вы начинаете  представлЯть  себЯ  лежащим  на
смертном одре,  окруженном  всеми  вашими  родными,  друзьЯми  и  знакомыми,
проливающими ручьи слез. Њысленно вы благословлЯете их всех,  в  особенности
тех из знакомых дам, которые помоложе и покрасивее. ‚ы  говорите  себе,  что
все эти люди оценЯт вас, когда вас уже  не  будет  на  свете,  и  с  горечью
сопоставлЯете  их  предполагаемые  будущие  добрые  чувства  к  вам  с   тем
равнодушием, которое они до сих пор питали к вашей особе,  прикрываЯсь  лишь
маской лицемериЯ.
     ‚се-таки мысль, что вас  будут  оплакивать  хоть  мертвого,  на  минуту
утешает вас, но вслед за тем вы обзываете себЯ дураком за то, что могли хоть
на одно мгновение вообразить себе, что даже ваша смерть  в  состоЯнии  будет
огорчить кого-нибудь. ‚ообще никому нет дела до вас, хотЯ бы  вас  повесили,
расстрелЯли, взорвали или если бы вы даже женились.  Ќикогда  никому  вы  не
были милы и дороги; никто никогда не воздавал вам даже  должного,  и  вообще
вам с самой колыбели не сладко жилось на  свете;  следовательно,  не  сладко
будет умирать, - с полной логичностью заключаете вы.
     ‚ итоге этих и тому подобных размышлений вы доходите до степени  белого
калениЯ в ненависти ко всему миру вообще, а в частности к собственной особе,
которую вам, за неимением под  рукой  другого  подходЯщего  субъекта,  очень
хотелось бы даже хорошенько отдуть, если бы этому не  мешали,  так  сказать,
анатомические условиЯ.
     Љое-как вы дотЯгиваете до того времени, когда привыкли ложитьсЯ  спать.
Ћкрыленные надеждой, что хоть сон даст вам облегчение, вы опрометью  мчитесь
в спальню, срываете с себЯ  и  разбрасываете  по  всему  полу  свою  одежду,
поспешно тушите свечу и с таким ожесточением бросаетесь на постель, что  она
всЯ трещит и дребезжит.
     Ќо и сон недружелюбен к вам и упорно бежит от вас. ‚ы ворчите, стонете,
ворочаетесь с  боку  на  бок,  то  раскрываетесь,  потому  что  вам  кажетсЯ
нестерпимо жарко, то вновь закутываетесь одеЯлом, дрожа от ощущениЯ  холода.
Љогда-то, когда-то вам, наконец, удаетсЯ забытьсЯ в тЯжелом, тревожном сне с
кошмарными видениЯми, от которых тщетно стараетесь избавитьсЯ,  глухо  крича
что-то и размахиваЯ руками. Џросыпаетесь вы поздно, и все в  том  же  "не  в
духе".
     ’ак обстоит дело с нами, холостЯками. “ людей семейных картина  немного
видоизменЯетсЯ. Ѓудучи не в духе, они шпынЯют  своих  жен,  капризничают  за
столом, среди днЯ посылают спать своих детей, вообще приводЯт в расстройство
весь дом. ‚озбужденные ими шум, суета и беспорЯдок доставлЯют им  некоторого
рода облегчение, потому что тогда они страдают не одни, а в компании.
     Ќаружные признаки того состоЯниЯ, которое определЯетсЯ словами "быть не
в духе", приблизительно одни и те же, но внутренние ощущениЯ при этом бывают
различны, в зависимости от личных свойств каждого субъекта.  Џоэтому  каждый
человек различно характеризует свое, так сказать, душевное недомогание. Ћдни
в это времЯ говорЯт о себе, что на них напала страшнаЯ  беспричиннаЯ  тоска;
другие жалуютсЯ: "решительно не могу понЯть, что  это  сегоднЯ  делаетсЯ  со
мной: все опротивело!"; третьи, встретив вас где-нибудь в собрании, выражают
особенную радость видеть вас, потому что надеютсЯ  с  вами  "отвести  душу".
"—то же касаетсЯ менЯ лично, - добавлЯют они, -  то  Я  чувствую  себЯ  так,
точно не доживу до следующего утра".
     “ многих такое состоЯние бывает только по вечерам, когда затихают шум и
суета делового днЯ, не дававшие вам времЯ  почувствовать  то,  что  делаетсЯ
внутри вас. ‚о всЯком случае днем у вас  есть  возможность  тем  или  другим
способом отделатьсЯ от скребущих у вас на сердце кошек, но вечером, когда вы
одиноки и настолько обеспечены, что  не  нуждаетесь  в  добавочных  вечерних
трудах, вы вполне во власти своего "нутра".
     “гнетенное состоЯние духа вызываетсЯ у нас  не  действительностью;  она
слишком груба, чтобы допускать расплывчатость  чувств.  Њы  можем  проливать
слезы над трогательной картиной, но если бы мы встретили такую же картину  в
живых лицах, то поспешили бы отвернутьсЯ от нее. ‚ истинной нужде нет ничего
патетического, как нет наслаждениЯ в настоЯщей горести. Њы не играем острыми
мечами и по доброй  воле  не  прижимаем  к  сердцу  змею.  Љогда  кто-нибудь
демонстративно предаетсЯ своим горестЯм и, видимо, усиливаетсЯ разжигать  их
в себе, это значит, что он не испытывает действительных страданий.  ‘начала,
действительно, могло быть и настоЯщее страдание, но с течением  времени  оно
побледнело, от него осталось одно воспоминание, которое и доставлЯет  своего
рода удовольствие.
     џ  знаю,  что  менЯ  назовут  циником  многие  старые  дамы,  ежедневно
погруженные в созерцание крохотных поношенных башмачков, хранЯщихсЯ у них на
дне душистых Ящичков, и плачущие при мысли о тех маленьких  ножках,  которые
когда-то бегали в этих башмачках, а потом вдруг навеки  замерли.  Ќе  жду  Я
иной аттестации и от тех девиц, которые кладут себе под подушку  черную  или
светлую прЯдь кудрей, украшавших голову прекрасного юноши, зацелованного  до
смерти солеными морскими волнами. Ќо Я уверен, что, если  бы  спросить  этих
дам  и  девиц,  мучительны  ли  им  такие  воспоминаниЯ,  они  ответили   бы
отрицательно.
     „лЯ некоторых лиц слезы так же приЯтны, как смех. ‚ошедший в  пословицу
англичанин, описанный нам старым летописцем ”руассаром, печально воспринимал
все удовольствиЯ,  английскаЯ  же  женщина  идет  еще  дальше;  она  находит
удовольствие в самой печали.
     џ не с насмешкой пишу это и вовсе не расположен насмехатьсЯ над чем  бы
то ни было, что может еще смЯгчить сердца в этом жестоком мире. џ  рад,  что
еще есть мЯгкие сердца у женщин. „овольно того,  что  сами-то  мы,  мужчины,
холодны и рассудительны: похожих на нас женщин нам вовсе не нужно. Ќет, нет,
дорогие  дамы,  не  пугайтесь  моих  слов.  Ћставайтесь  чувствительными   и
мЯгкосердечными; будьте смЯгчающим маслом к нашему сухому насущному хлебу.
     —увствительность длЯ женщины - то же самое, что наклонность ко  всЯкого
рода забавам и потехам у  нас.  ‚едь  женщины  не  мешают  же  нам  в  наших
удовольствиЯх, так зачем же мы будем попрекать их склонностью к  постоЯнному
искусственному переживанию  былых  горестей?  €  чем  же,  наконец,  это  их
удовольствие хуже наших? Џочему мы должны предполагать,  что  вздувшаЯсЯ  от
натуги грудь, судорожно искривленное красное лицо и  широко  разинутый  рот,
испускающий раздирающий  уши  смех,  указывают  на  более  разумную  степень
испытуемого данным субъектом удовольствиЯ, нежели задумчивое  женское  лицо,
опушенное на белую руку, и пара затуманенных слезами глаз, глЯдЯщих назад, в
погибшее прошлое?
     Ќет, Я положительно радуюсь, когда  вижу,  что  женщина  подружилась  с
печалью; радуюсь, потому что знаю, что в этом  случае  печаль  уже  утратила
свою первоначальную мучительную остроту и горечь. Ѓывает ведь это и у нас. €
нам самим может казатьсЯ прекрасным лицо печали, когда оно  лишилось  своего
жала; тогда и мы с  некоторым  наслаждением  можем  прижатьсЯ  губами  к  ее
бледному челу.
     Њало ли ран наноситсЯ беспощадной  жизнью  и  нашему  мужскому  сердцу.
Љогда всеисцелЯющее времЯ затЯнет эти раны, мы спокойно  можем  созерцать  в
своем воспоминании то, что нас ранило и заставило тЯжело страдать. Ќе тЯжела
нам больше свалившаЯсЯ с наших плеч ноша, когда мы,  подобно  ’ому  и  Њеджи
’юливерам, получившим возможность пойти  рука  об  руку,  видим  ее  лишь  в
прошедшем.
     ’ом и Њеджи привели мне на памЯть одно изречение мистрис „жордж  ќлиот.
ѓде-то в одном из своих романов она говорит о "печали летнего  вечера".  ‚се
хорошо, что выходило из-под  золотого  пера  этой  писательницы;  бесподобно
хорошо и это выражение. „ействительно,  кто  не  испытывал  чарующей  печали
медлительного солнечного заката? Љто не чувствовал,  что  в  это  времЯ  мир
находитсЯ во власти самой богини Џечали, этой прекрасной девы  с  задумчивым
лицом  и  бездонно  глубокими  глазами,  избегающей  дневного  блеска?   Ћна
показываетсЯ только тогда, когда, по словам поэта,  "меркнет  свет  и  ворон
летит на ночлег на лесистый утес". …е дворец скрыт  в  сумерках,  ‚ы  можете
увидеть ее стоЯщей в серой мгле. Ћна приветливо берет вас за руку и ведет по
своим таинственным туманным владениЯм. ‚ы лишь смутно различаете  ее  формы,
но Ясно слышите шелест ее крыльев.
     Ћна может встретитьсЯ вам даже в столичном шуме и сутолоке. ‚едь и там,
на каждой длинной мрачной улице, чувствуетсЯ присутствие  печали,  а  темнаЯ
река призрачно переливаетсЯ под черными арками и как бы несет в своих мутных
водах какую-то тЯжелую и тоже печальную тайну.
     ‚ сельской же тишине, где  деревьЯ  и  живые  изгороди  в  спутанных  и
туманных очертаниЯх вырисовываютсЯ на фоне тонущего  в  сумерках  неба,  где
вокруг нас шумЯт  крыльЯ  летучих  мышей  и  где  так  глухо  разноситсЯ  по
молчаливым вечерним полЯм жалобный крик коростелЯ, -  чары  печали  особенно
сильно охватывают сердце. ‚ это времЯ нам кажетсЯ, что мы стоим  у  чьего-то
незримого смертного ложа, и в шелесте древесных ветвей нам  слышатсЯ  вздохи
умирающего днЯ...
     Њы  невольно  чувствуем,  что  здесь  всюду   царит   великаЯ   грусть.
’оржественное безмолвие окружает нас. ‚ этот час  все  наши  дневные  заботы
кажутсЯ нам такими мелкими и жалкими, а насущный хлеб с  ломтем  сыра,  даже
и... поцелуи терЯют всЯкую цену в наших  глазах.  Њысли  в  нашем  мозгу  не
оформлЯютсЯ, но лишь смутно намечаютсЯ и тут же гибнут  непризнанными.  ‘тоЯ
одиноко среди полЯ, под  темнеющим  сводом  неба,  мы  сознаем,  что  в  нас
заключено нечто более великое, чем наша беднаЯ жизнь. Њир,  со  всех  сторон
закрываемый сотканными из серых теней занавесами, превращаетсЯ  длЯ  нас  из
обыденной мастерской в величавый храм, куда нас тЯнет молитьсЯ и где, в этой
таинственной мгле, наши распростертые вперед руки касаютсЯ ‘амого Ѓога...

        III 
                            Ћ суете и тщеславии

     ‚се суета, и каждый человек суетен. ‘уетны женщины. ‘уетны мужчины,  и,
пожалуй, еще более, если это возможно. ‘уетны дети, и  даже  преимущественно
дети. ‚ настоЯщий момент, когда Я пишу эти  строки,  маленький  ребенок  изо
всех силенок барабанит своими крохотными ручонками  по  моим  коленЯм.  ќтот
ребенок - женского пола и требует,  чтобы  Я  высказал  свое  мнение  насчет
только что надетых на его ножки новых башмачков.  Џо  совести  Я  бы  должен
сказать, что эти  башмачки  мне  вовсе  не  нравЯтсЯ.  Ћни  кажутсЯ  слишком
плоскими, неуклюжими и дурной формы. ‚прочем, это дурное  впечатление  может
зависеть и от того, что башмаки надеты оба не на ту ногу.  Ќо  ведь  девочка
ждет от менЯ не порицаниЯ, а похвалы, и Я хотЯ и чувствую всю унизительность
лжи,  но  поневоле  разливаюсь  в  красноречивых  похвалах  башмачкам  своей
маленькой племЯнницы. ‚едь Я знаю, что ничем другим  не  могу  удовлетворить
суетному  тщеславию  этого  Ясноглазого,   светловолосого   и   розоволицего
херувимчика. џ уже пробовал в одном случае говорить ему правду  по  совести,
но не имел успеха. „ело было в том, что девочка желала знать, не  нахожу  ли
Я, что она особеннаЯ "паинька" и  очень  ли  Я  ее  за  это  "юбю".  џ  было
обрадовалсЯ этому случаю, как  вполне  подходЯщему  к  тому,  чтобы  сделать
маленькой шалунье несколько поучительных разъЯснений относительно настоЯщего
характера ее поведениЯ за последние дни. ‡аЯвив, что вовсе  не  нахожу  свою
племЯнницу "паинькой", почему и не могу ее очень любить, Я напомнил  ей  все
те шалости, которые она проделала не дальше как в  течение  утра  настоЯщего
днЯ, и принЯлсЯ объЯснЯть, что несправедливо ждать очень  горЯчей  любви  от
старого мудрого дЯди маленькой девочки. ђазве не она в 5  часов  утра  своим
неистовым ревом перебудила и поднЯла на ноги весь дом, в 7 опрокинула  ведро
с водой  на  лестнице  и  сама  чуть  не  расшибла  себе  при  этом  голову,
скувырнувшись с той же лестницы, в 8 захотела выкупать кошку в молоке, а в 9
с половиной превратила в блин шлЯпу своего отца, усевшись на ней?
     € что же, вы думаете, получилось в результате? Ѓыла ли  моЯ  племЯнница
признательна мне за то, что Я так откровенно высказал ей правду?  Џрониклась
ли она моими словами и почувствовала ли на основании этих  слов  потребность
исправитьсЯ и в будущем вести себЯ степеннее и разумнее?
     Љак бы не так! Ќапротив, не дослушав их, она разревелась еще хуже,  чем
утром. Ќаревевшись всласть, она с гневом крикнула мне:
     - Ђдкий... оцень адкий дЯйка! нехоосий  дЯйка!..  зьой  стаикаска!..  џ
сказу маме... позаююсь ей!
     € стремглав убежала к маме, которой действительно нажаловалась на менЯ,
так что мне же потом пришлось оправдыватьсЯ.
     ‘ тех пор Я тщательно храню про себЯ свое  истинное  мнение  и  всегда,
когда  того  требует  моЯ  тщеславнаЯ   племЯнница,   выражаю   безграничное
восхищение всеми ее шалостЯми и вещами. ‚ыслушав менЯ с радостно  блестЯщими
глазенками и вполне сочувственными кивками своей светлокудрой головки,  она,
громко топоча ножками, весело бежит оповестить  всех  домашних  о  том,  что
"тепей дЯЯ оцень умный и добый" и "оцень юбит" ее. „елаетсЯ это  оповещение,
между прочим, и с утилитарной целью, судЯ по тому, что  каждый  раз  девочка
добавлЯет: "„ЯЯ сказай, - паиньке нузно дать койфеток".
     „обившись и на этот раз от менЯ похвалы своим башмачкам, она  удалЯетсЯ
в виде воплощенного торжествующего тщеславиЯ. „аже несвойственнаЯ,  казалось
бы, ее нежному возрасту гордость рисуетсЯ на ее личике,  словно  похвала  ее
обуви относитсЯ к ее собственным действительным достоинствам.
     ‚се дети таковы. Ћднажды, когда Я сидел в  одном  саду  в  окрестностЯх
‹ондона,  вечернЯЯ  тишина  вдруг  нарушилась  звонким   детским   голоском,
пронзительно кричавшим в соседнем саду: "ѓамма, ѓамма! Џредставь себе,  ведь
мама подарила мне праздничную курточку Ѓоба! Ћн из нее вырос...  Ђх,  как  Я
рад, как Я рад!" €  действительно,  слышно  было,  как  кричавший  мальчуган
захлебывалсЯ от радости.
     „аже животные суетны и тщеславны.  Њне  пришлось  видеть,  как  большой
ньюфаундлендский пес с великим самоуслаждением любовалсЯ на свое изображение
в зеркале. ќто было в блестЯщем модном магазине на одной из самых оживленных
улиц ‹ондона, и не Я один видел этого влюбленного в свою особу пса.
     Љак-то раз Я  присутствовал  на  одном  сельском  празднестве,  имевшем
отношение  к  домашнему  скоту.  Џосле  совершениЯ  разных  церемоний  перед
собранным на лугу коровьим стадом на одну из  представительниц  этого  стада
был возложен венок из полевых цветов. Џоверите ли?  ќта  четвероногаЯ  особа
весь день потом ходила точь-в-точь с таким  же  напыщенным  видом,  с  каким
ходЯт дети в новом нарЯдном платье. ‚ечером, когда наступило времЯ доениЯ  и
венок был с коровы снЯт,  она  выразила  признаки  крайнего  неудовольствиЯ,
начала брыкатьсЯ, чего раньше никогда не делала, и  успокоилась  лишь  после
того, когда венок снова был водворен на ее рога. ќто не анекдот, а правдиваЯ
картина из жизни.
     Љошки своим тщеславием еще ближе подходЯт к  человеку.  џ  знал  кошку,
котораЯ демонстративно уходила, когда слышала неодобрительные отзывы о своем
племени;  маленький  же  комплимент,  отпущенный  ей,  заставлЯл  ее   долго
мурлыкать от удовольствиЯ.
     џ  люблю  кошек.  Ћни  так  бессознательно  забавны.  ‘колько   в   них
комического достоинства, сколько умениЯ придавать себе такой вид, с  которым
она Яснее всЯких слов говорит: "Љак ты смеешь! Џошел,  не  трогай  менЯ!"  ‚
собаках нет такой  высокомерности.  Ћни  всегда  готовы  подружитьсЯ  с  кем
угодно. ‚стречаЯсь со знакомым псом, Я глажу его рукой по голове, говорю ему
несколько нежных слов и опрокидываю его на спину. Ќисколько  не  обидевшись,
он катаетсЯ предо мной на земле, шутливо разевает пасть  и  протЯгивает  мне
все свои лапы.
     Џопробуйте поступить так бесцеремонно с кошкой, и она никогда больше не
станет "разговаривать" с вами. —тобы расположить к себе кошку,  вам  следует
действовать очень осторожно, с тонким  расчетом.  ‡накомство  с  кошкой  вам
лучше всего начать со слов: "ЃеднаЯ киска!"  -  и  немного  спустЯ  добавить
тоном сердечного сочувствиЯ: "‘лавнаЯ киска!"  ќто  так  подействует  на  ее
сердце, в особенности если у вас приличный вид и внушающие  доверие  манеры,
что кошка сделает "спинку" и начнет теретьсЯ о вас носом. ђаз вами достигнут
этот успех, вы можете потрепать ее по шее и почесать у нее  за  ушками;  это
уже приведет к такой растроганности киску, что она, в виде особенной  ласки,
довольно чувствительно впустит вам в ноги свои когти, и тогда у  вас  с  ней
будет закреплена та дружба, котораЯ описана поэтом следующими словами:
     "џ люблю свою киску. “ ней такаЯ мЯгкаЯ шубка, и,  если  не  раздражать
киску, она очень мила. џ ласково треплю и глажу ее рукой; сытно кормлю ее, и
она менЯ любит за то, что Я добр к ней".
     Џоследние  слова  дают  полное  понЯтие  о  том,   что   именно   кошка
представлЯет себе под человеческой добротой: кто погладит и потреплет ее  по
спинке и притом досыта кормит, тот и добр в ее глазах. ‚прочем, такой  узкий
взглЯд на добродетель свойствен не одним кошкам; ведь и  сами  мы,  люди,  в
большинстве случаев оцениваем друг друга с той же утилитарной точки  зрениЯ.
„обрым человеком мы называем того, кто добр именно лично к  нам,  а  злым  -
того, кто не делает длЯ нас того, чего мы от него ожидаем.
     ‚ самом деле, по совести, мы должны  сознатьсЯ  в  существующем  у  нас
врожденном убеждении, что весь мир со всем в нем находЯщимсЯ создан лишь как
необходимое дополнение к нам; а все люди существуют только длЯ  того,  чтобы
доставлЯть нам всЯкие удовольствиЯ и удобства, между прочим, и с той  целью,
чтобы было кому восхищатьсЯ нами.
     Љаждый из нас совершенно серьезно считает  себЯ  мировым  центром.  Џод
этим углом зрениЯ смотрим друг на друга и мы с вами, любезный читатель.  ‚ы,
по-моему, сотворены  заботливым  Џровидением  единственно  длЯ  того,  чтобы
читать мои произведениЯ и платить мне за это удовольствие, а  Я,  по-вашему,
послан в мир именно с той миссией, чтобы Я забавлЯл вас своими писаниЯми.
     ‡везды - как мы называем те  мириады  других  миров,  которые  кружатсЯ
вокруг нас в вечном безмолвии, - считаютсЯ нами устроенными специально  ради
того, чтобы украшать длЯ нас ночное небо. Ђ луна с ее темными тайнами и то и
дело скрываемым лицом не имеет другого назначениЯ, как служить  нам  удобным
приспособлением длЯ любовного флирта - опЯть-таки, разумеетсЯ, с нашей точки
зрениЯ.
     Ћчевидно, что почти все мы похожи на того  петуха,  который  воображал,
что солнце каждое утро восходит лишь длЯ того, чтобы слышать  его  кукареку.
Ќедаром сказано: "Њир движетсЯ тщеславием". Ќе думаю, чтобы  был  хоть  один
человек, свободный от тщеславиЯ. …сли же и существует  такое  исключение  из
общего  правила,  то  с  ним  будет  крайне  неудобно  иметь  дело.  —еловек
нетщеславный  может  быть  очень  хорошим  человеком,  заслуживающим  нашего
полного уважениЯ; он может быть таким образцом всех добродетелей, что  смело
мог  бы  жить  в  хрустальном  доме,  весь  напоказ,  может  быть  достойным
пьедестала и  служить  длЯ  всех  образцом.  „а,  он  может  быть  предметом
всеобщего почитаниЯ, но не любви. Ќе от такого  человека  мы  можем  ожидать
братской помощи...
     ЉажетсЯ, что уж может быть лучше ангелов, но длЯ нас, простых смертных,
очень далеких от совершенства, их общество было бы очень тЯжело.  ‚едь  даже
постоЯнное  присутствие  среди  нас   людей   с   мало-мальски   выдающимисЯ
нравственными качествами угнетает нас. Ќе  добродетели  наши,  а  недостатки
заставлЯют нас симпатизировать друг другу и сходитьсЯ. ‚о всем же, что  есть
в  нас  лучшего,  мы  сильно  расходимсЯ.  Њы   солидарны   лишь   в   наших
сумасбродствах.  Ќекоторые  из  нас  отличаютсЯ   благочестием,   другие   -
великодушием, третьи - сравнительной честностью, а некоторые, в меньшинстве,
достойны даже во всех отношениЯх полного довериЯ. Ћднако между  всеми  этими
людьми очень мало объединЯющего. ‚полне нас объединЯют только  тщеславие  да
разн