вающих
поллица, в джинсах и дорогих кроссовках, они  обЯзательно  свистели  вслед
машине, один швырнул бутылкой от "кумыс-колы", но не попал.
     Њежду тем,  мы,  почти  не  снижаЯ  скорости,  вырвались  на  широкий
проспект, по сторонам которого замелькали вздымающиесЯ  в  небо  шикарные,
великолепно реставрированные многоквартирные дома. ‚  этом  районе  любили
селитьсЯ богатые стрЯпчие,  присЯжные  поверенные  с  шикарной  практикой,
знаменитые врачи - из тех, кто предпочитал  модный  уже  много  лет  стиль
"сталиник эмпайр" и городское  вечное  оживление  "дворЯнским  гнездам"  и
покою пригородов. Ќа тротуарах здесь было  пустовато,  только  уборщики  в
красных комбинезонах  и  фесках  думской  коммунальной  службы  помахивали
метлами, да дворник-гард в длинном бронефартуке и с  револьвером  в  низко
свисающей с ремнЯ кобуре поЯвлЯлсЯ то из одного, то из другого подъезда, а
по краю мостовой, громко цокаЯ подковами и  высекаЯ  искры  из  случайного
камешка ехал патруль - трое  всадников  в  низких  и  круглых  каракулевых
шапках, в бриджах  с  голубыми  лампасами,  с  нагайками,  укрепленными  в
специальных гнездах седел. Ќа голубых чепраках,  покрывающих  до  половины
крупы одинаковых, темно-гнедых лошадей, было вышито  серебром:  "Ћтдельный
корпус народной жандармерии. •амовническаЯ часть".
     Њашин становилось  все  больше,  мы  уже  ехали  в  сплошном  потоке,
скорость   пришлось   снизить   -   над    каждым    перекрестком    висел
знак-ограничитель:  "Ќе  больше  30  верст  в  час.   Њашины   нарушителей
уничтожаютсЯ на месте". “ каждого светофора  приходилось  подолгу  стоЯть,
хотЯ поперечного движениЯ почти не было, красный горел минут по пЯть,  при
этом водители и пассажиры стоЯщих рЯдом машин давали себе волю -  пЯлились
на  наше  чудо,  переговаривались   между   собой,   доброжелательно   нам
подмигивали, показывали большой  палец  -  мол,  класснаЯ  шутка,  ребЯта,
весело придумали, шикарнаЯ игра.  Ћдин  парень  быстро  опустил  стекло  и
высунулсЯ из своих "жигулей - гран-туризмо" почти по поЯс - это был  Явный
северЯнин, скорей всего с —укотки, плосколицый и  узкоглазый,  с  плоскими
черными волосами,  стЯнутыми  на  затылке  в  хвост,  весь  в  костЯных  и
металлических  амулетах,  в  красной  майке  с   надписью   "ЌарофоминскаЯ
консерваториЯ театра и литературы".
     - ќй, славЯне, - заорал нарофоминский студент,  -  что  рекламируете?
Њуви про банду Ѓерии? ЉласснаЯ машина! „аю за нее свою жестЯнку, и  ребЯта
в консе еще будут вас месЯц поить "бадаевским пильзнером"!
     ’ут светофор переключилсЯ, и малый быстро отстал,  только  в  широком
паккардовском зеркале еще долго видна была его машущаЯ вслед рука.
     Џеред въездом на старый мост была, конечно, пробка.  Њы  закрыли  все
окна, в машине сразу стало  невыносимо  душно,  да  еще  ѓриша  немедленно
раскурил свою сигару... Ћна по-настоЯщему задремала, положив голову на мое
плечо. ѓарик обернулсЯ, долго смотрел на нас, вздыхаЯ несколько  по-бабьи.
Ћчки он поднЯл на лоб, кривое его, изуродованное лицо жалобно сморщилось.
     - …сли начнетсЯ стрельба, - сказал он тихо, - нам придетсЯ  туго.  €х
жандармы и околоточные нажимают спуск без сомнений... Ћставили  б  девочку
дома...
     - ‚ы же знаете, ѓарик, - так же тихо ответил Я, -  без  нее  операциЯ
невозможна, это условие. Ќеужели вы думаете, что Я потащил бы ее с  собой,
если б мог не брать...
     -  Ђй,  спуски-шмуски,  -  раздраженно  перебил  ѓриша,  -   что   вы
устраиваете  разговор  из-за  этих  маминых  поцов?!  ѓарик,  Я  вам  хочу
рассказать, как мне говорил этот гоише тохес, ’айваньчик, мы сидели с  ним
на брайтонском променаде на стульчиках, вот как с вами  сидим,  и  он  мне
сказал: "ЌикакаЯ оружиЯ, ѓригорий  €саакович,  не  дает  силу,  силу  дает
злость, и если вы злой с ножиком, так вы и делайте их всех вместе со всеми
их фэбээрами, компьютерами и "береттами" в подмышках". —то он был  сволочь
и хазер, так был, но что он разбиралсЯ в том, об чем говорил, так это тоже
правда. Ђ у кого сейчас больше злость, у нас на их прокисшую кашу,  или  у
всей это мешпухи на нас, с которых они смеютсЯ и получают удовольствие?


     Ћчередь машин начала двигатьсЯ, мы уже въехали  на  мост,  перевалили
через его середину и увидели, наконец, из-за чего образовалсЯ затор.
     Џеред   старым,    с    потемневшей    некогда    белой    облицовкой
правительственным зданием, занимаЯ и часть моста, стоЯли демонстранты.
     €х было человек полтораста. ќто были в основном прекрасно,  дорого  и
со вкусом одетые люди средних лет,  с  интеллигентными  и  умными  лицами,
женщин было заметно больше. ‚ общем их расположении, в позах и  атмосфере,
окружавшей толпу, более всего чувствовались  непримиримость,  ожесточение,
неприЯтие всего и всех, находЯщихсЯ за пределами их сплоченного, закрытого
от внешнего мира круга.
     Ќад демонстрацией трепетали и выгибались под ветром узкие  и  длинные
полотнища лозунгов.
     "Ѓудь проклЯто счастье на крови!" - было написано на одном из них.
     "Ќе забудем, не простим" - на другом.
     "‡десь были убиты десЯтки тысЯч. Њы отомстим за кровавый октЯбрь!"  -
на третьем.
     "Џозор власти, кастрировавшей народ!"
     "‘праведливость длЯ всех и немедленно!"
     "Ђрмии - официальное существование, ђоссии - славу!"
     "•ватит убийств! Ќаши сыновьЯ не должны умирать за нефть"!
     "ђоссиЯ - …вропа! ‚он азиатов из ЉремлЯ!"
     "“бийцу-президента на виселицу!"
     "„олой искусственную историю! ђусские, боритесь за  истинно  народный
календарь!"
     - ‘транные  люди,  -  сказал  ѓриша.  Ћн,  не  отрываЯсь,  глЯдел  на
протестантов, не глЯдЯ сунул сигару в пепельницу. - ‘транные  люди...  ‚ид
приличный, а некоторые лозунги расистские и просто людоедские...
     - Ђ, что ты говоришь, а? - ѓарик хлопнул обеими руками по баранке.  -
‘лушай, поживите здесь, как они, да? Џонюхайте  сами,  чем  здесь  пахнет,
может, не будете так говорить... €ли  мы  едем,  чтобы  оказать  поддержку
здешней власти, или, может, Я чего-то  не  понЯл,  слушай?  Џравильно  все
написано, Я считаю...


     Њашина медленно двигалась в потоке, объезжающем демонстрацию, мы  уже
почти миновали узкое место, когда  со  стороны  центра,  в  проезде  между
старинным небоскребом из  стекла  и  новым  конторским  зданием  этажей  в
восемьдесЯт, показались всадники. Ћни  приближались  на  рысЯх,  уже  было
видно, что это конные жандармы в боевом снарЯжении - лошади в противогазах
и пуленепробиваемых попонах, верховые в легких латах, шлемах с зеркальными
забралами, с ручными гранатометами у седел и нагайками в занесенных руках.
’олпа бросилась в  разные  стороны,  топча  транспаранты  и  флаги,  часть
побежала  на  набережную,  по  которой  навстречу  им  уже  скакал  другой
кавалерийский отрЯд, в папахах  и  с  шашками  -  видимо,  казаки,  другие
повалили на  мост,  пробираЯсь  между  встречными  машинами,  но  жандармы
пускали лошадей в те же промежутки, настигали бегущих, и нагайки, рассекаЯ
воздух, опускались на плечи  в  дорогих  пиджаках  и  пальто,  на  женские
прически и мужские лысины, по лицам полилась кровь, ЯркаЯ и прозрачнаЯ под
холодным осенним солнцем.
     „вое поравнЯлись с нашей машиной. ‚ то же  мгновение  она  распахнула
дверцу  со  своей  стороны,  сжалась  на  сиденьи,  поджала  ноги,   чтобы
освободить место, и молча стала втаскивать  спасающихсЯ.  Џерегнувшись,  Я
помогал ей, ѓриша сдвинулсЯ на широком  переднем  диване  к  ѓарику  -  о,
великие, классические американские машины, слава вам! - и втЯнул  человека
на  свое  место.  "„вери,  закрывайте  двери,  все!"  -   крикнул   ѓарик,
одновременно втискиваЯ автомобиль в открывшеесЯ  на  секунду  пространство
между    перилами    моста    и    замешкавшейсЯ    шестидверной     белой
"чайкой-континентал",  объезжаЯ   по   тротуару   вставшую   на   дыбы   в
автомобильной тесноте полицейскую лошадь. ‘ треском  опустилась  плеть  на
нашу крышу, но толстаЯ кожа выдержала, а ѓарик уже съезжал с моста,  резко
выворачиваЯ руль вправо и, быстро набираЯ скорость, мчалсЯ  по  набережной
навстречу  -  негустому,  к  счастью  -  движению,  сворачиваЯ  налево,  в
поднимающиесЯ к Љольцу переулки...
     - Љто вы, товарищи?  -  женщина,  втиснувшаЯсЯ  на  наше  сиденье,  с
изумлением оглЯдывалась  в  машине.  ќто  была  средних  лет  голубоглазаЯ
блондинка с грубоватыми чертами лица, плотнаЯ, одетаЯ чересчур нарЯдно длЯ
демонстрации - куртка из тонкой шведской  кожи,  такаЯ  же  юбка,  бант  в
волосах. - Љто вы и откуда? ‘пасибо, вы спасли нас от этих  убийц,  но  вы
рискуете. ‚ам известно,  что  с  сегоднЯшнего  днЯ  демонстрации  и  любое
участие в протестах запрещены?
     Њужчина, поместившийсЯ на полу между  передним  и  задним  сиденьЯми,
молча смотрел на нас  снизу.  …го  толстый  черный  свитер  на  плече  был
разодран, одно стекло в старомодных очках пошло трещинами, из угла рта  на
подбородок  вытекла  струйкой  кровь.  †енщина,  вдернутаЯ  ѓришей   через
переднюю дверь, обернулась, и менЯ поразило ее лицо. Ћчень молодаЯ,  очень
красиваЯ, восточного типа брюнетка, она  переводила  черные,  без  видимых
зрачков глаза с менЯ на ѓришу, потом посмотрела на нее, на ее белый  нарЯд
- и во взглЯде ее отразилась ненависть, а рот искривилсЯ отвращением.
     - ‚  маскарадных  костюмах,  -  хрипло  сказала  она,  -  в  музейной
колымаге... ђазвлекаетесь, господа? Љакие они нам  "товарищи",  -  бросила
она подруге, - настоЯщие буржуйские шуты, а-ар-р-тисты...
     џ примерно представлЯл себе ситуацию и уже понЯл, какую  компанию  мы
себе нашли. Љроме того, Я понЯл, что и сегоднЯшний день длЯ  дела  пропал,
центр теперь оцепЯт, и операцию придетсЯ опЯть переносить.
     - Ѓудет действительно правильней, если вы станете  обращатьсЯ  к  нам
"господа", - заговорил ѓриша, и Я, как всегда, удивилсЯ  непредсказуемости
его переходов от местечкового говора к изысканным речам. - Љроме  того,  -
он слегка поклонилсЯ в сторону своей соседки, - мы рассчитываем  получить,
хотЯ бы в ответ на наш рискованный жест, некоторую помощь с вашей стороны.
‚ частности, если у кого-нибудь из вас  есть  такаЯ  возможность,  окажите
гостеприимство нам  и  нашей  машине  до  тех  пор,  когда  в  городе  все
успокоитсЯ, и мы сможем его покинуть. Љонечно,  мы  могли  бы  сейчас  вас
высадить и сами искать выход из положениЯ, но это  не  лучшаЯ  перспектива
длЯ всех нас - вы  выглЯдите  Явно  участвовавшими  в  конфликте,  наш  же
автомобиль весьма приметен  и,  возможно,  его  уже  разыскивают  дорожнаЯ
полициЯ и жандармы...
     ѓарик проехал в высокую арку и остановилсЯ в большом и пустом  дворе,
часть которого занимала поднЯтаЯ над землей  плоскаЯ,  огражденнаЯ  низкой
балюстрадой крыша старинного бомбоубежища. ‘о всех сторон во двор смотрели
сотни окон  огромного  дома,  состоЯщего  из  многих  секций,  соединенных
арками. ќто был один из величайших памЯтников "гранд эпок", безукоризненно
реставрированный и  ставший  фешенебельным  жильем  длЯ  модных  артистов,
художников,  популЯрных   музыкантов,   зарабатывающих   бешеные   деньги,
телевизионных звезд и просто богатых людей,  имеющих  богемные  вкусы.  Ќа
заасфальтированной крыше бомбоубежища несколько  человек  прогуливались  с
собаками, посередине стоЯли деревьЯ в кадках и белые металлические стульЯ,
как во французском парке, на одном из  них,  далеко  перед  собой  вытЯнув
ноги, дремал с газетой пожилой джентльмен  в  мЯгкой  шлЯпе  с  опущенными
полЯми и длинном песочном пальто, на других  расположились  молодые  дамы,
рЯдом стоЯли колЯски и копошились дети.
     Њужчина, сидевший в машине на полу, шевельнулсЯ,  кашлЯнул,  голос  у
него  был  глуховатый,  чуть  треснутый,   говорил   он   с   характерными
интонациЯми, как говорили многие мужчины московского художественного круга
моего поколениЯ и старше.
     - —то же, вы правы... Ћднако с "паккардом" вашим  будут  трудности...
„а и сами вы костюмированы... странно. ЃеглаЯ киногруппа,  а,  ребЯта?  Ќо
вам  везет,  вам  везет,  ваш  драйвер  приехал  сюда,  будто   знал   или
чувствовал... „авайте-ка по кругу, вокруг, вокруг этого памЯтника холодной
войны... или столетней, теперь все равно, все равно... Џо кругу,  едем  по
кругу...
     Њы медленно  двинулись  по  периметру  многоугольного  двора,  вокруг
повторЯющего его форму бомбоубежища. ‡а третьим  или  четвертым  поворотом
странные слова нашего спасенного объЯснились. ‚ невысокой  каменной  стене
убежища   обнаружились   широкие   металлические    ворота,    выкрашенные
темно-зеленой тусклой краской. Њужчина попросил ѓарика остановитьсЯ  и,  с
большим трудом разогнувшись, выполз из машины, мы  оставались  на  местах,
ожидаЯ дальнейшего. —еловек в рваном свитере подошел  к  воротам,  имевшим
такой вид, будто их не открывали по крайней  мере  со  днЯ  торжественного
уничтожениЯ последней бомбы, порылсЯ  в  карманах,  вынул  свЯзку  ключей,
долго выбирал один... Ќаверху, над нами, кричали дети, не  умолкаЯ  ни  на
секунду, звучали веселые женские голоса...  ‘  усилием,  но  на  удивление
беззвучно, - значит, направлЯющие ролики регулЯрно смазываютсЯ, -  мужчина
сдвинул в сторону сначала одну створку ворот, потом другую и повернулсЯ  к
нам лицом,  жестом  инструктора  на  посадочной  полосе  приглашаЯ  ѓарика
следовать за ним, в открывшийсЯ темный проем. ’еперь, когда  он  стоЯл  на
темном фоне и словно в раме, Я  хорошо  рассмотрел  его  внешность.  ‘едые
волосы его  были  подстрижены  ежиком,  лицо,  несколько  оплывшее,  но  с
довольно правильными чертами, из-за брыльев казалось почти квадратным, и с
ним хорошо сочетались очки в тЯжелой темной прЯмоугольной оправе. ѓлаз  за
очками почти не было видно, тем более что одно стекло было в густой  сетке
трещин, но угадывалсЯ взглЯд, уклончивый и пристальный одновременно.
     Њы въехали в ворота, человек быстро и сноровисто их  задвинул,  и  мы
оказались  в  темноте  абсолютной.  ѓарик  включил  фары,  в   их   мощном
прожекторном свете поЯвилсЯ наш  хозЯин,  и,  вылезаЯ  из  машины,  хлопаЯ
дверцами, разминаЯ ноги, мы сначала не заметили перемены в его виде.
     Џервым опомнилсЯ ѓриша.
     - ’ак делают лохов, - сказал он. - ‘мотрите здесь, нас исделали,  как
последних лохов.
     ‚ свете фар перед нами стоЯл человек, держа на весу тЯжелый  немецкий
пулемет "MG", и раструб ствола медленно двигалсЯ слева направо. Џрогремела
короткаЯ очередь, зазвенели стекла  -  и  тут  же  черноволосаЯ  красавица
отделилась от нашей группы  и  стала  рЯдом  с  мужчиной.  €з-под  широкой
клетчатой рубахи навыпуск она вытащила длинноствольный револьвер, кажетсЯ,
"рюгер", немыслимо огромный и страшный в ее руках.


        7

     ...‘овершенно уже ничего не  понимаЯ,  Я  сдирал  с  нее  одежду,  не
представлЯЯ, чем это кончитсЯ, зачем Я это делаю, длЯ чего подвергаю  этой
пытке ее и себЯ. ‘оски ее, большие и твердые, ускользали из  руки,  густые
волосы, заходЯщие далеко назад, пружинили и выпрЯмлЯлись под ладонью,  она
уже  начала  стонать,  палец  мой  нашел,  наконец,  влажное  и   горЯчее,
погрузилсЯ, поймал ритм... ‘тоны ее становились все громче, Я  повернул  к
себе ее лицо и попыталсЯ зажать ее рот  своим,  но  она  дернулась,  почти
оттолкнув менЯ, изогнулась, процарапала тонкими  и  острыми,  как  коготки
птенца,  ногтЯми  по  моей  еще  двигавшейсЯ  руке  -  и   обмЯкла,   чуть
отодвинувшись.
     Њы лежали на широком матраце в комнате  первого  этажа,  снова  шумел
ночной ливень, снова наверху крЯхтел и звенел  пружинами  кроватной  сетки
ѓриша, и ѓарик, было  слышно,  времЯ  от  времени  вставал,  тЯжело  треща
половицами, ходил по своей комнате, был слышен звенЯщий щелчок зажигалки -
не спалось и ему.
     - ‡наешь, Я все-таки не могу их понЯть, - сказала она через несколько
минут, когда и Я уже почти успокоилсЯ,  лег  на  спину,  закинул  руки  за
голову, под затылок, и она примостилась щекой где-то между моей  грудью  и
животом, положила,  закинула  на  менЯ  маленькую  и  легкую  ногу,  гладЯ
подошвой мои ступни. - џ не могу понЯть этого маниакального в  них,  этого
стремлениЯ мстить за что-то даже во вред себе, этого чувства обиженности и
ущемленности.
     - Ѓешеные они, а не сумасшедшие, - сказал Я, потЯнулсЯ,  стараЯсь  не
беспокоить ее, взЯл сигарету,  закурил,  отогнал  дым,  поплывший  светлым
облачком в редеющей темноте  в  сторону  ее  лица.  -  Ѓешеные  собаки.  €
размышлЯть об  их  психологии  -  все  равно,  что  размышлЯть  о  природе
водобоЯзни, когда на тебЯ бежит бешеный пес, приближаетсЯ морда в  липкой,
свисающей желтыми нитЯми слюне,  чувствуетсЯ  гнилое  дыхание.  Ќадо  было
сразу стрелЯть, а мы беседовали. Ћни же ведь были готовы убить  нас  всех.
…сли б не ѓриша с ѓариком...  •отЯ  Я  согласен  с  тобой:  сейчас  и  мне
кажетсЯ, что это не идеологиЯ, а физиологиЯ...


     ѓриша и ѓарик выстрелили одновременно, в то же мгновение и  Я  поднЯл
свой пистолет, левой рукой сильно толкнув  ее,  свалив  на  потрескавшиесЯ
керамические  плитки  пола  и  падаЯ  сверху.  Њои  хранители   планомерно
опорожнЯли свои обоймы, в результате чего уже через несколько  секунд  все
продолжалось в полной тьме, под сыплющимисЯ сверху осколками ламп,  только
вспыхивала где-то в углу голубаЯ дуга короткого замыканиЯ. ‚  ее  вспышках
возникали и исчезали как бы застывшие картинки,  стоп-кадры  из  какого-то
древнего боевика с перестрелкой в чикагском гараже.
     ‚от летит, почти горизонтально, ѓарик...
     ‚от он уже лежит  на  сбитом  с  ног  мужчине,  а  пулемет  скользит,
скользит по плиткам пола в сторону...
     ‚от катитсЯ по полу ѓриша, падает, словно  подрубленнаЯ  под  колени,
красавица и взлетает вверх из ее руки револьвер...
     Њужчина лежит вниз лицом, ѓарик стЯгивает за спиной его  локти  своим
шарфом...
     Љрасавица сидит на полу, утираЯ кровь, текущую по лицу от ссадины  на
скуле, а ѓриша возитсЯ в углу, возле рубильника...
     Љогда загорелись две  случайно  уцелевшие  лампочки,  первое,  что  Я
увидел, были светлые глаза женщины в замшевом костюме, полные  безнадежной
ненависти.
     - €дите к ним, - сказал Я, поведЯ пистолетом в сторону усмиренных,  -
идите к своим друзьЯм...
     - Ѓудьте вы проклЯты, - прошептала женщина и плюнула мне под ноги,  -
будьте  вы  проклЯты,  вечные  победители,  супермены,  шлюхи,  -  женщина
посмотрела на нее, - ничтожества...
     - Њиша, дайте даме поджопник, - гулко крикнул ѓриша, - чтобы  она  не
выступала, а уже вела себЯ!  €  давайте  поговорим  с  этими  мишигинер  о
дальнейшей жизни.


     - ...ќто не ђоссиЯ, это не русские, и только в одном проЯвлЯетсЯ наша
национальнаЯ традициЯ: в строительстве царства скуки мы дошли до краЯ. Љак
всегда, мы перенЯли западные идеи поздно и довели  их  до  абсурда  тогда,
когда весь европейский и американский мир уже был ими сыт по горло и начал
жить  по-новому,  драматическаЯ   историЯ,   историЯ,   полнаЯ   трагедий,
катастроф, конфликтов раскручивает там  новый  виток,  а  наша  ожиревшаЯ,
дрЯхлаЯ  власть  держит  русское  общество   в   болоте   тупого,   сытого
обывательства. ќто  -  преступление  перед  народом,  перед  отечественной
историей, и мне было бы стыдно, если бы Я принЯла уничтожение человеческой
души молча.
     ‘ветловолосаЯ женщина перевела дух, чтобы продолжить, глаза ее сиЯли,
грубое и немолодое лицо сейчас казалось молодым и очень привлекательным.
     Њы сидели вокруг старого, колченогого стола,  его  белаЯ  пластиковаЯ
столешница была исцарапана,  в  одном  месте  на  ней  проступало  глубоко
вырезанное   краткое   ругательство.   ‘емь   полусломанных   стульев,   с
металлическими, как и стол, ножками, с фанерными  сиденьЯми  в  ободранной
голубой краске, стоЯли неровным кругом. Њужчина  слушал  говорЯщую  молча,
разминаЯ  недавно  развЯзанные  руки.  ‚осточнаЯ  красавица   смотрела   с
презрением, несколько раз  пыталась  перебить,  потом  застыла,  брезгливо
искривив губы. ѓриша сидел далеко от стола, покачиваЯсь на  задних  ножках
хлипкого стула, держа на коленЯх руку с тЯжелым пистолетом, дымил сигарой.
ѓарик пистолет положил на стол  перед  собой,  смотрел  на  блондинку,  не
отводЯ ни на секунду глаз. Њы сидели рЯдом, Я обнЯл любимую за плечи левой
рукой, правую, с пистолетом, перевесил через  спинку  стула  -  держать  в
дискуссии оружие на виду мне казалось неудобным.
     ‡аговорил ѓриша.
     - Њадам, Я извинЯюсь у вас, - сказал старый еврей и скорчил любезную,
видимо, по его мнению, рожу, - и у ваших подельников, но это полное фуфло,
дорогаЯ мадам, весь этот ваш народ, извинЯюсь, и эта ваша  скучание,  весь
ваш базар. —то вы мине, пожилому человеку, будете  говорить  народ-шмарод?
Ќарод хочет кушать и очень довольный, что кушать есть. €ли вы  будете  ему
рассказывать про жизнь и что он дурнее вас?  ‚от  ваши  русские  сидЯт,  -
ѓриша ткнул стволом  в  сторону  мужчины  и  девушки,  -  так  это  просто
хазейрим,  по-русскому  урки,  а  не  народ.  €ли  если  Я  аид,  а  ѓарик
Њартиросович из армЯшек, так мы уже не русские? ‚ы же интеллигентнаЯ дама,
что вы гоните такую парашу, что людЯм  стыдно  слушать...  Њежду  протчим,
очень приличный костюмчик на вас, а что было бы вам  надеть,  если  бы  не
было в магазинах что купить?
     - †ид... - прошипела красиваЯ девушка и, плюнув на пол у  своих  ног,
выпрЯмилась и с улыбкой посмотрела ѓрише в лицо.
     - ‚от видите, - закончил  ѓриша  тихо  и  без  малейшего  акцента,  -
видите, сударынЯ, с кем вы оказались в одной  компании.  Ќеловко...  Џотом
стыдно будет.
     - ‚ы удивительно сильны в  демагогии  длЯ  такого  темного  человека,
которым прикидываетесь, - сказал мужчина и, поправив очки,  внимательно  и
остро посмотрел на ѓришу, потом перевел  взглЯд  на  ѓарика,  на  нее,  на
менЯ...
     - ‘транные вы, господа... Ќе понимаю вашего маскарада,  но,  судЯ  по
всему, люди вы любопытные, занЯтные, не быдло...  €  при  этом,  очевидно,
хорошо подготовленные длЯ борьбы, может, даже длЯ какой-нибудь специальной
операции. Џочему же вы не с нами? Ќеужели вас, -  он  обратилсЯ  прЯмо  ко
мне,  -  и  вашу  прелестную  подругу  привлекает  эта   жизнь,   животное
потребление,  унылаЯ  буржуазнаЯ  мораль,  тоскливаЯ  система  запретов  и
разрешений, вегетарианскаЯ культура, гибель настоЯщего искусства, жестокое
подавление и истребление даже из сознаниЯ величайшей человеческой  идеи  -
идеи революции? Њне кажетсЯ, что вы, - он снова обратилсЯ прЯмо ко мне,  -
имеете  какое-то  отношение  к  искусству.  ‘ледовательно,  вы  не  можете
принимать этот мир, эту свиную кормушку, не можете  не  любить  революцию,
как художественный акт!  ќтот  мир  несовместим  с  нами,  с  художниками,
артистами, музыкантами, писателЯми, с теми,  у  кого  есть  воображение  и
совесть, он вытеснЯет нас на краЯ и так и называет - маргиналы. Ќо за нами
есть наша сила, мы можем поднЯть людей против этого проклЯтого  порЯдка  и
сами, наиболее сознательные и заинтересованные в разрушении этой  мерзости
борцы, можем пойти первыми на прекрасную гибель!
     …го треснутые очки съехали на кончик носа, и стало видно,  что  глаза
его желтые, маленькие  и  совсем  без  ресниц,  звериные,  с  ускользающим
выражением. ѓарик кашлЯнул, повернулсЯ ко мне.
     - ’оварищ, конечно,  горЯчитсЯ,  да,  -  сказал  он,  -  но  надо  же
ответить, он же в чем-то прав, а? ‚ наставлении по идеологической борьбе и
дискуссиЯм без оружиЯ, раздел "„искуссии культурные, споры  пьЯные,  сцены
семейные, драки до крови и другое" сказано...
     џ услышал, как она тихонько засмеЯлась, покосилсЯ - испуганно  глЯнув
на менЯ снизу вверх, она зажала рот рукой, сделала еще более круглые,  чем
обычно, глаза и скорчила, отнЯв руку, одну  из  своих  детских  гримас.  џ
подумал, что никакие идеи, никакие попытки  изменить  или  спасти  мир  не
стоЯт того, чтобы грустила эта  маленькаЯ  женщина,  полнаЯ  живой  жизни,
легкаЯ и веселаЯ, почти всегда пританцовывающаЯ, - утром она  возилась  на
кухне, из моего приемника приглушенно вопил незабвенный —абби  —екер,  она
не видела, что Я наблюдаю за ней, и всЯ ходила ходуном, стоЯ у плиты,  всЯ
ее игрушечнаЯ фигурка двигалась, как бы отрываЯсь от пола, тонко вибрируЯ,
приподнимаЯсь, - чтобы она испытывала  страх,  и  никакаЯ  моЯ  любовь  не
искупает ее даже быстро проходЯщих страданий.
     - —то ж, вы правы во всем, что  касаетсЯ  пониманиЯ  вашего  и,  если
угодно, нашего положениЯ, - сказал Я. Њужчина усмехнулсЯ. - Ћ достоинствах
и недостатках буржуазной цивилизации Я  с  вами  спорить  не  буду,  скажу
только, что никакой другой свободы,  никакой  другой  демократии,  никакой
другой человеческой жизни кроме буржуазных,  не  существует.  ‚се  попытки
найти нечто другое, лучшее, кончались  людоедской  тиранией,  истреблением
людей,  и  в  любом  случае  утверждались  унизительнаЯ  нищета  одних   и
развращающаЯ, убогаЯ  власть  других.  …сли  вам  борьба  за  это  кажетсЯ
увлекательным и романтическим занЯтием, это ваша психологическаЯ проблема.
Ђ что касаетсЯ экзистенциальной тоски и маргинальности  художника,  -  тут
ѓарик задавлено кашлЯнул, а ѓриша радостно  захохотал,  -  то  в  этом  Я,
повторЯю, абсолютно согласен, только считаю, что длЯ таких, как  мы,  есть
два пути. ‚ы хотите разрушить  неприемлемый  длЯ  вас  мир,  а  Я  выбираю
саморазрушение, и длЯ этого есть много способов. Њожно без оглЯдки  и  без
остатка погрузитьсЯ в страсть, -  Я  крепче  обнЯл  ее  за  плечи,  и  она
прижалась ко мне, - можно нырнуть в это, - Я положил пистолет на пол рЯдом
с ногой и, достав  из  заднего  кармана  высокую  плоскую  флЯжку,  крепко
глотнул и пустил ее по кругу, и выпили все, - можно придумать еще  многое,
чтобы примирить себЯ с жизнью. ‚ы хотите развлекатьсЯ, ну и развлекайтесь.
Ђ большинство людей предпочитают сытую скуку - ну и оставьте их в покое. ‚
моей последней из предсмертных записок Я написал об этом...
     Ѓлондинка смотрела на менЯ с сочувствием.
     - Љакой примитивный вздор, - сказала она тихо, - какой  вздор  несете
вы оба... ѓде же место душе в ваших бессердечных рассуждениЯх?  ‚ы  словно
мертвые...
     - € последнее, - продолжал Я. -  ‚ы  правильно  понЯли,  что  нам  не
нравитсЯ нынешнЯЯ ситуациЯ в нашей стране, она была моей, и ее, и их, -  Я
двинул плечом в сторону ѓриши и ѓарика, - гораздо  раньше,  чем  вы  стали
считать ее своей, - повернулсЯ Я к восточной  сумрачной  красавице,  -  мы
действительно хотели бы, чтобы она изменилась, но не собираемсЯ устраивать
революцию. …сть другие, достойные приличных людей, способы... Џотому нам и
хочетсЯ здесь кое-что изменить, что страна движетсЯ именно  в  нужную  вам
сторону, их идеи всеобщего усреднениЯ, сдерживаниЯ сильных и лести слабым,
подавлениЯ  всЯкого  мужественного,   агрессивного   начала   покончат   с
цивилизацией, лишат общество сил, и тогда-то, увы, и придет ваше  времЯ...
Њы постараемсЯ этого не допустить. Њы...
     ‚ следующие пЯть секунд последовательность событий,  мне  показалось,
нарушилась. Ќапример, сначала раздалсЯ выстрел, эхо загремело в уходЯщем в
темную глубину плоском подземелье, и только потом Я  увидел,  как  смуглаЯ
красавица бросилась к  моим  ногам,  схватила  пистолет,  перекатилась  на
спину, ствол спрЯталсЯ в густых темных волосах, и прекрасное лицо исчезло,
взорвалось, и кровь забрызгала мои брюки. ‹ишь тогда Я услышал ее  крик  -
будьте проклЯты все, крикнула она, будьте проклЯты все.
     џ прижимал любимую к груди, рукой, плечом,  грудью  закрываЯ  ее,  не
даваЯ ей увидеть смерть... ѓриша навалилсЯ на мужчину, закручиваЯ его руки
за спинку стула... ‘ветловолосаЯ женщина легла щекой  на  стол,  глаза  ее
закатились... ѓарик уже стоЯл у машины...


     ѓриша запер ворота.  ѓарик  усадил  ее  в  машину,  прикрыл  ѓришиным
пыльником, - ее трЯсло, - держал флЯжку у ее  рта,  было  видно,  как  она
глотает. Ћткройте, ѓригорий €саакович, сказал Я. Њы рискуем, Њиша,  сказал
он, но тут же отпер и помог мне  немного  раздвинуть  ворота.  џ  вошел  в
подвал и вывел оттуда волочащую ноги,  ставшую  почти  старухой,  женщину.
‘ветлые  волосы  и  кокетливый  замшевый  нарЯд  выглЯдели   нелепо.   Ћна
неспособна донести, сказал Я ѓрише,  она  не  гадина,  она  несчастна.  ‚ы
правы, Њиша, согласилсЯ он, мы довезем ее, куда она  скажет,  если  она  в
состоЯнии сказать... Ћни  обе  плакали,  и  плакал  Я,  и  трЯслись  плечи
вцепившегосЯ в баранку ѓарика, и ѓриша глЯдел неотрывно в окно, и времЯ от
времени тер глаза тыльной стороной руки с зажатым в ней "кольтом". ’емнаЯ,
без фар машина  неслась  по  пустому  городу,  черные  силуэты  банковских
небоскребов ‡арЯдьЯ-сити, маленькие дворцы и садовые решетки фешенебельной
Љалужской улетали назад, свистел ветер на обстроенном  отелЯми  ‚аршавском
тракте... Њы высадили женщину недалеко от Џервого Ѓольшого Љольца,  где-то
в  глубине  Ќового  –арицына,  у  подъезда  богатой  резиденции  в   стиле
поздне-имперского аскетизма. Ќа  прощанье  моЯ  любимаЯ  поцеловала  ее...
’еперь мы мчались по Ѓольшому Љольцу, низко заходил на посадку - казалось,
над самой дорогой - огромный самолет,  мигали  близко  в  небе  красные  и
голубые огни...


     - ...џ знаю, знаю, - шептала она, и в свете Яркой после  дождЯ  луны,
проникавшем на веранду, Я видел слезы, стоЯвшие в ее глазах, - Я знаю, что
это наказание мне, весь этот ужас, Я всегда как бы подозревала о том,  что
такое бывает, но не со мной, понимаешь?
     - Џонимаю, - отвечал Я и гладил, гладил  ее  волосы,  прижимал  ее  к
себе, пытаЯсь обхватить всю, спрЯтать, укрыть, - понимаю, но, поверь, тебЯ
не  за  что  наказывать,  просто  ты  попала  в  негодЯйство,  негодЯйство
выплеснулось, ты ни в чем не виновата, как не виноват человек, попавший  в
пожар, встретивший волков на лесной дороге...
     - Ќет, это все рассуждениЯ, - шептала она,  и  слезы,  лунные  ночные
слезы ползли по ее лицу, и уже плечо мое было мокрым от этих горьких слез,
- Я соглашаюсь с тобой умом, но чувствую, чувствую свою вину, Я предала, Я
изменила, и это наказание, ты помнишь, что сказал тот человек со страшными
глазами? ќто только начало, эта кровь на вас, вы будете по горло в  крови,
которой вы так боитесь, сказал он, никуда вы не денетесь от крови,  только
Я готов пролить кровь, а вы захлебнетесь в ней, дрожа от страха и стыда...
Ћн был прав, мне страшно и стыдно, хоть бы что-нибудь сейчас случилось  со
мной, и кончилось бы это наказание, и ты был бы свободен от менЯ длЯ твоих
забот, длЯ таких важных длЯ тебЯ дел, наказана Я, а страдают все,  устала,
ничего не хочу.
     - Џерестань, девочка, мой бедный ребенок, перестань, не казни себЯ, -
повторЯл Я, чувствуЯ все, что чувствовала сейчас она, понимаЯ ее так,  как
никогда не понимал ни одного человека, ощущаЯ, как прЯмо в моих руках  она
разрушаетсЯ, как проклЯтаЯ жизнь ломает,  уничтожает  это  любимое,  такое
слабое рЯдом с моим тело, эту  единственную  нераздельно  соединившуюсЯ  с
моею душу, - перестань, любимаЯ, ты ни в чем  не  виновата,  только  общий
человеческий грех на тебе, и не казнь это твоЯ, а еще одно  зверство  этой
подлой жизни, зло не в тебе, оно внешнее тебе...
     - ќто наказание, - шептала она все тише, -  это  наказание,  Я  точно
знаю, - и Я с ужасом думал, что мне не удастсЯ ее удержать, она ускользнет
от менЯ в это отчаЯние, и погибнет, тихо растворитсЯ в нем,  и  ничего  не
будет нужно, и пусть все идет, как идет...
     Љогда она затихла, и судЯ  по  дыханию,  задремала,  Я  услышал,  как
стукнула калитка и на крыльцо ступил кто-то крупный, шагающий тЯжело.


        8

     Ѓоже, подумал Я, теперь, похоже, каждую ночь мы будем  сидеть  здесь,
эта бесконечнаЯ бессонница нашей странной семьи никогда не  прерветсЯ,  мы
будем говорить и говорить, и все уйдет в разговоры, мы ничего не  сделаем,
но и ничего не проЯсним в нашей жизни, тем все и завершитсЯ.
     ЉомпаниЯ наша была неизменна,  но  нынешней  полночью  все  выглЯдело
необыкновенно официально. ‚се мужчины - и ѓриша, и ѓарик, и  Я  -  были  в
смокингах, только ѓарик позволил себе такую вольность, как чернаЯ шелковаЯ
рубашка с распахнутым воротом, под которым видна  была  тонкаЯ  серебрЯнаЯ
цепочка с крестом-распЯтием, а ѓриша был в белой бабочке,  как  жених  или
дирижер. Ћна была в вечернем платье из темно-золотых кружев,  с  открытыми
плечами и голой до поЯсницы спиной, и в туфлЯх из парчи, которые  тут  же,
сев ближе к жарко дышащей печке, сбросила, поджала под  себЯ,  на  кресло,
ступни в кремовых чулках.
     ѓость же был во фраке,  пластрон  выпукло  выгнулсЯ,  когда  он  сел,
бросив трость, цилиндр и черную на белом шелке  длинную  пелерину  в  угол
дивана.
     Ћн был высок, усы, огромные и  пушистые,  смыкались  с  бакенбардами,
черные кудри густо падали на лоб и спускались на плечи и спину - больше же
почти ничего нельзЯ было различить в его лице, потому что не рассматривать
его хотелось, а отвести взглЯд. Џри всем этом, как Я заметил, гость  курил
папиросы "Љазбек",  постукиваЯ  перед  прикуриванием  каждую  о  крышку  с
джигитом и горой и чиркаЯ спичкой из коробка  с  аэропланом  и  экспортной
надписью Safety Matches.
     - ...‚ероЯтно, вы, - он адресовалсЯ непосредственно ко мне, -  узнали
менЯ либо по описанию вашей матушки, либо по собственному,  простите  менЯ
задним числом, неприЯтному воспоминанию. •отЯ тогда,  помнитсЯ,  Я  был  в
летнем флотском мундире... Љак бы то ни было, вы, несомненно, уже  понЯли,
кто Я и, возможно, догадываетесь, какова моЯ роль в вашей жизни...
     џ молча, чуть приподнЯвшись, поклонилсЯ.  Џришедший  без  приглашениЯ
закончил:
     - ...и кем Я прихожусь нашим общим друзьЯм.
     Ќа этих его словах ѓриша и ѓарик встали и  вытЯнулись,  как  положено
офицерам без головных уборов в  присутствии  старшего.  Џришелец  раздавил
папиросу в плоской вазе, служившей нам  пепельницей,  взЯл  свой  бокал  с
почти неотпитым и уже выдыхающимсЯ брютом, глотнул...  Њой  приемник  пел,
естественно, мужественным саксофоном Њаллигана, прыгал и  металсЯ  газовый
огонь за приоткрытой дверцей печки, и Я вдруг, ни с того ни сего, пришел в
чудесное состоЯние счастьЯ, уверенности, что все будет хорошо,  что  жизнь
продолжитсЯ радостью, успехом, что она будет любить  менЯ,  и  Я  буду  ее
любить, и другие люди не станут мешать нам, примирЯтсЯ с нашей  удачей,  в
долгой дороге пустое шоссе будет бросатьсЯ под колеса, путь продлитсЯ,  мы
грустно обнимемсЯ, и ощущение бесконечного начала обманет  и  утешит  нас,
опьЯнение  не  отпустит,  синий  газовый  огонек  бездумного  наслаждениЯ,
сгорающаЯ минута обнимут и понесут, мы соединимсЯ, не  погубив  никого,  и
так завершим дорогу, и в конце концов все  искупитсЯ  прекрасным  финалом.
„олго и счастливо не бывает, но возможно - в один день.
     - €так, Я пришел, чтобы еще раз объЯснить вам,  ради  чего  была  всЯ
затеЯ, - сказал он. - ‚се минувшее лето  Я  пыталсЯ  предупредить  вас,  Я
хотел, чтобы грЯдущие хлопоты и страсти не оказались длЯ вас неожиданными,
чтобы вы отдавали  себе  отчет  в  том,  на  что  идете.  ‚ас,  мой  друг,
предупреждали: будьте осторожны и сдержаны, не заводите  новых  знакомств,
не рискуйте, потому что каждому назначен час, и ваш наступил.  ‡наете  ли,
так  бывает  несколько  раз  в  жизни,  в  раннем  отрочестве,  на  исходе
молодости, в вершине зрелых лет, на пороге  старости...  Ѓолее  или  менее
безболезненно вы миновали почти все. „аже, сказал бы Я, удачно: за  каждым
перевалом дорога становилась все шире, все больше приобретений ожидало  от
поворота к повороту, да и потери становились приобретениЯми, благо так  уж
вы устроены. Ќо последний срок всегда самый опасный, потому Я  и  приложил
столько усилий, чтобы остеречь вас. џ посылал вам письма и передавал через
знакомых нам обоим дам на словах, Я просил моих друзей и помощников  -  он
развел руки, указываЯ на ѓришу и ѓарика - сделать,  что  возможно.  “вы...
‚едь и сами же знали последствиЯ, справедливо однажды заметив, что  знание
последствий и есть старость, не придали, тем не менее, значениЯ тому,  что
знали - и вот, будьте любезны, результат. †енщина, которую любите, как  ни
одну прежде - куда ж вы ее влечете, в какие беды, что ее  ждет?  Ѓедность,
ваши болезни, бессилие и безнадежность, а ведь она не сможет бросить  вас,
не такова... ЊиссиЯ, котораЯ вам не по силам, которую вы, скорее всего, не
исполните, но  намучаетесь  сами,  измучаете  друзей  и  любимую,  смутите
ложными надеждами многие человеческие души.  Ќу,  надо  ли  вам  было  все
ломать тогда, в июле, бросатьсЯ в новые свЯзи и отношениЯ,  собирать  всех
любЯщих вас женщин,  испытывать  терпение  ваших  хранителей,  да  и  мое,
заставлЯть нас тЯжко трудитьсЯ, находЯ вам спасение в  таких  историЯх,  в
которых вам и оказыватьсЯ-то  никак  не  следовало.  —то,  мало  вам  было
родитьсЯ, на кирку не сесть, от спирта не задохнутьсЯ? Њало, что ли, вы уж
извините, возилсЯ Я с вами, и длЯ чего? …динственно  длЯ  того,  чтобы  не
прежде времени, а именно в назначенную минуту ЯвитьсЯ за  вами,  призвать,
как у нас  говоритсЯ,  трубным  гласом  и,  так  сказать,  огненным  мечом
указываЯ путь... Ќу-с, и так далее. —то же вы-то себе позволЯете? Џьете до
полусмерти, в любую дамскую историю бросаетесь, голову очертЯ, ни себЯ  не
бережете, ни других не щадите. €тог: женщину прелестную тЯнете в авантюру,
у самого печень в клочьЯ и сердечнаЯ  одышка,  ангелы  мои  с  пистолетами
забегались, как какие-нибудь придурки-полицейские из плохого боевика, да и
Я сам оперетту тут с вами разыгрываю, того глЯди за такие штучки не то что
очередного званиЯ не присвоЯт, а и вообще чина архангельского лишат...
     ‚ полном противоречии с вполне культурной своей речью, лишь  к  концу
сбившейсЯ на старшинское рЯвканье, он плюнул  на  пол  и  растер  подошвой
лакированной бальной туфли.
     ‚се тЯжело молчали. Љонечно, была в его словах и  немалаЯ  правда,  и
потому мне стало действительно стыдно и перед ним, и  перед  смущенными  -
вероЯтно, оттого, что весь разговор происходил в их  присутствии,  что  со
стороны шефа было по отношению к хранителЯм бестактно - моими ребЯтами,  и
перед нею, уже, как обычно, начавшей было дремать в тепле, но  к  середине
гневной  речи  гостЯ  проснувшейсЯ...   Ћна-то   неожиданно   и   ответила
обличителю, с этого ответа и началсЯ конец всего плохого.
     - Љаждый сам выбирает свою жизнь, - сказала  она  и,  сделав  большую
паузу, прикрыла глаза, опустила веки, придав  лицу  скорбное,  безнадежное
выражение, как всегда, когда съезжала на свою болезненно-любимую  тему,  о
фатальности наказаниЯ. - ‘ам выбирает и расплачиваетсЯ... Ќо с тем, что вы
говорите, Я не согласна, никак не согласна. ‚ы  предупреждали  его,  он  и
сам, вы правы, знал о последствиЯх, но зачем же вы в таком случае  -  ведь
вы же? или есть кто-то старше вас? не думаю - зачем вы  все  это  затеЯли?
‡ачем вывели его из дома, дали чужое имЯ, чужой паспорт, привели  ко  мне,
зачем создан он таким, какой есть? ‚ы испытываете его,  Я  понимаю...  Ќо,
извините, мне кажетсЯ, что  это  совсем  бесчеловечно,  жестоко  и  -  она
положила руку на мою ладонь, слегка поцарапала ее ноготками, болезненно  и
грустно улыбнулась мне - и даже неблагородно. €звините,  пожалуйста...  ‚ы
же знаете его, знали, что он обЯзательно ввЯжетсЯ в эту историю. ‚ремЯ  от
времени Я задумываюсь об этом - и не могу, никак не  могу  понЯть,  почему
именно с ним и со мною случилось такое. Џочему  мы  любим,  полюбили  друг
друга так сразу, почему нам так необходимо спасти этот  вполне  счастливый
мир от счастливого идиотизма, ведь люди, которые здесь  живут,  совсем  не
нуждаютсЯ в том, чтобы им открывали глаза... ‚се могло бы быть по-другому,
идти, как шло. џ бы оставалась тихой домашней хозЯйкой,  он  продолжал  бы
свою беспутную, но, в общем, безопасную, обычную жизнь стареющего бабника,
вы трое, или сколько вас, Я не знаю, присматривали бы за ним, раз  уж  вам
положено о нем заботитьсЯ. Ќо ведь сами же подтолкнули на  риск,  свели  с
любовью, а теперь отчитываете. Ќе могу понЯть  вашей  логики,  чем  больше
думаю, тем хуже, просто  крыша  едет,  извините...  €  вот  только  сейчас
начинаю, кажетсЯ, что-то понимать. ‚ы говорите  о  какой-то  сдержанности,
последовательности, а поступаете так же, как и мы - сплошные противоречиЯ,
так же мучаетесь, ищите выход, загонЯете сами себЯ  в  угол.  ‚ам  так  же
невыносима жизнь без событий, как и нам, в вас слишком много, мне кажетсЯ,
человеческого, и поэтому вы спускаетесь в наш мир, вы ругаете его, воюете,
страдаете... Џотому же и мы хотим  изменить  здешних  людей,  разучившихсЯ
страдать. џ понЯла: мы делаем одно и  то  же,  и  все  это  -  наше  общее
испытание, и, мне, кажетсЯ, Я догадалась, зачем вы его  отчитывали.  —тобы
проверить, не откажетсЯ ли он от миссии, от жизни? Џоверьте  мне,  за  эти
пЯть дней Я узнала его лучше, чем, может, вы за всю жизнь, потому что было
еще... были еще пЯть ночей... Ћн не откажетсЯ, как бы ему ни было  тЯжело,
страшно, противно, что угодно. Ћн всегда хочет красиво выглЯдеть, и потому
не предаст, не бросит менЯ, вас, их. Ћн, быть  может,  слабый,  трусливый,
несчастный - но живой. €наче вы не были бы с ним, правда?
     Ћна замолчала, и, нашарив и надев  туфли,  обошла  мой  стул,  встала
сзади, положив руки мне на плечи, и Я потерсЯ отросшей к вечеру щетиной  о
тыльную сторону ее правой ладони.
     € все молчали. Љаждый занЯлсЯ каким-нибудь как бы