Ђнтон —ехов. Ђнна на шее

Ћцените этот текст:
Ђнтон —ехов. Ђнна на шее

I

     Џосле венчаниЯ не  было даже легкой закуски; молодые выпили  по бокалу,
переоделись и поехали  на вокзал. ‚место  веселого свадебного бала  и ужина,
вместо музыки и танцев поездка на богомолье за двести верст. Њногие одобрили
это, говорЯ, что  Њодест Ђлексеич уже в чинах  и  не молод, и шумнаЯ свадьба
могла  бы,  пожалуй, показатьсЯ  не  совсем  приличной; да  и скучно слушать
музыку, когда чиновник 52  лет женитсЯ на девушке, которой  едва минуло  18.
ѓоворили  также, что  эту поездку в монастырь Њодест Ђлексеич, как человек с
правилами,  затеЯл,  собственно, длЯ  того,  чтобы дать понЯть своей молодой
жене, что и в браке он отдает первое место религии и нравственности.
     Њолодых  провожали. ’олпа  сослуживцев  и  родных стоЯла  с бокалами  и
ждала,  когда пойдет  поезд,  чтобы  крикнуть ура, и Џетр ‹еонтьич, отец,  в
цилиндре, в учительском фраке, уже пьЯный и уже очень бледный, все тЯнулсЯ к
окну со своим бокалом и говорил умолЯюще:
     - Ђнюта! ЂнЯ! ЂнЯ, на одно слово!
     ЂнЯ наклонЯлась к нему  из  окна,  и  он  шептал ей  что-то, обдаваЯ ее
запахом винного  перегара, дул в ухо ничего нельзЯ было понЯть и крестил  ей
лицо, грудь,  руки;  при этом  дыхание  у  него дрожало и на глазах блестели
слезы. Ђ братьЯ Ђни, ЏетЯ и Ђндрюша, гимназисты, дергали его сзади за фрак и
шептали сконфуженно:
     - Џапочка, будет... Џапочка, не надо...
     Љогда поезд тронулсЯ,  ЂнЯ  видела,  как ее  отец  побежал немножко  за
вагоном, пошатываЯсь и  расплескиваЯ свое вино, и какое у  него было жалкое,
доброе, виноватое лицо.
     - “ра-а-а! кричал он.
     Њолодые остались одни. Њодест Ђлексеич осмотрелсЯ в купе, разложил вещи
по  полкам и  сел  против  своей молодой  жены, улыбаЯсь.  ќто был  чиновник
среднего роста, довольно  полный, пухлый, очень сытый, с длинными бакенами и
без  усов,  и его  бритый, круглый, резко очерченный  подбородок  походил на
пЯтку. ‘амое характерное в его лице было отсутствие усов, это свежевыбритое,
голое  место,  которое постепенно переходило в жирные,  дрожащие,  как желе,
щеки. „ержалсЯ он солидно, движениЯ у него были не быстрые, манеры мЯгкие.
     -  Ќе  могу  не  припомнить  теперь одного  обстоЯтельства, сказал  он,
улыбаЯсь. ЏЯть лет  назад, когда Љосоротов  получил орден свЯтыЯ Ђнны второй
степени и пришел благодарить, то его сиЯтельство  выразилсЯ так: "‡начит,  у
вас теперь три Ђнны: одна в петлице, две  на  шее". Ђ надо сказать, что в то
времЯ  к  Љосоротову  только что  вернулась  его  жена,  особа  сварливаЯ  и
легкомысленнаЯ, которую звали Ђнной. Ќадеюсь, что когда Я получу Ђнну второй
степени, то его сиЯтельство не будет иметь повода сказать мне то же самое.
     Ћн улыбалсЯ своими  маленькими глазками. € она тоже улыбалась, волнуЯсь
от мысли, что этот человек может каждую минуту поцеловать ее своими полными,
влажными  губами и что она  уже не имеет  права  отказать ему в этом. ЊЯгкие
движениЯ его пухлого тела пугали  ее, ей было и страшно,  и гадко. Ћн встал,
не спеша снЯл с шеи орден, снЯл фрак и жилет и надел халат.
     - ‚от так, сказал он, садЯсь рЯдом с Ђней.
     Ћна вспоминала, как мучительно было  венчание, когда казалось ей, что и
свЯщенник,  и  гости, и  все в церкви глЯдели на  нее печально: зачем, зачем
она,  такаЯ  милаЯ,  хорошаЯ,   выходит  за  этого  пожилого,  неинтересного
господина?  …ще  утром сегоднЯ  она  была  в  восторге,  что все  так хорошо
устроилось,  во  времЯ же  венчаниЯ  и  теперь  в  вагоне  чувствовала  себЯ
виноватой, обманутой  и смешной.  ‚от она вышла  за богатого, а  денег у нее
все-таки  не  было,  венчальное  платье  шили в долг,  и, когда  сегоднЯ  ее
провожали  отец и  братьЯ,  она  по их лицам видела, что  у них  не  было ни
копейки. Ѓудут ли  они сегоднЯ ужинать? Ђ завтра?  € ей почему- то казалось,
что  отец и мальчики сидЯт  теперь без нее голодные и испытывают точно такую
же тоску, какаЯ была в первый вечер после похорон матери.
     "Ћ, как Я несчастна! думала она. ‡ачем Я так несчастна?"
     ‘ неловкостью человека солидного, не привыкшего обращатьсЯ с женщинами,
Њодест Ђлексеич трогал ее за талию  и похлопывал по плечу, а  она  думала  о
деньгах, о матери,  об  ее смерти.  Љогда  умерла мать, отец, Џетр ‹еонтьич,
учитель  чистописаниЯ  и  рисованиЯ в  гимназии,  запил, наступила  нужда; у
мальчиков не было сапог и калош, отца таскали  к мировому, приходил судебный
пристав и описывал мебель... Љакой стыд! ЂнЯ должна была ухаживать за пьЯным
отцом, штопать братьЯм чулки, ходить на рынок, и, когда хвалили ее  красоту,
молодость  и изЯщные  манеры,  ей  казалось, что  весь свет видит ее дешевую
шлЯпку и  дырочки  на ботинках,  замазанные чернилами. Ђ  по  ночам слезы  и
неотвЯзчиваЯ, беспокойнаЯ мысль,  что скоро-скоро отца уволЯт из гимназии за
слабость и что он не перенесет этого и тоже умрет, как мать. Ќо вот знакомые
дамы засуетились и стали искать длЯ Ђни хорошего человека. ‘коро нашелсЯ вот
этот самый Њодест Ђлексеич,  не молодой и не красивый, но с деньгами. “ него
в банке тысЯч  сто  и есть родовое имение,  которое он отдает в  аренду. ќто
человек  с  правилами  и на хорошем счету  у его сиЯтельства; ему  ничего не
стоит, как  говорили Ђне,  взЯть  у  его сиЯтельства записочку  к  директору
гимназии и даже к попечителю, чтобы Џетра ‹еонтьича не увольнЯли...
     Џока  она  вспоминала   эти  подробности,   послышалась  вдруг  музыка,
ворвавшаЯсЯ  в  окно  вместе  с шумом  голосов.  ќто  поезд  остановилсЯ  на
полустанке. ‡а  платформой  в  толпе бойко играли на гармонике и  на дешевой
визгливой  скрипке,  а из-за высоких  берез  и тополей,  из-за дач,  залитых
лунным светом, доносились звуки военного оркестра: должно быть, на дачах был
танцевальный вечер. Ќа платформе гулЯли дачники и горожане, приезжавшие сюда
в хорошую погоду подышать чистым воздухом. Ѓыл тут и Ђртынов, владелец всего
этого  дачного  места,  богач,  высокий,  полный  брюнет,  похожий лицом  на
армЯнина, с  глазами  навыкате  и в странном  костюме. Ќа  нем была  рубаха,
расстегнутаЯ на  груди, и  высокие сапоги  со  шпорами, и  с плеч  спускалсЯ
черный  плащ, тащившийсЯ по  земле, как шлейф. ‡а  ним, опустив  свои острые
морды, ходили две борзые.
     “ Ђни еще блестели на глазах слезы,  но она уже не помнила ни о матери,
ни о  деньгах,  ни о своей свадьбе, а  пожимала руки знакомым гимназистам  и
офицерам, весело смеЯлась и говорила быстро:
     - ‡дравствуйте! Љак поживаете?
     Ћна вышла па площадку,  под лунный свет, и  стала  так, чтобы видели ее
всю в новом великолепном платье и в шлЯпке.
     - ‡ачем мы здесь стоим? спросила она.
     - ‡десь разъезд, ответили ей, ожидают почтового поезда.
     ‡аметив,  что на нее смотрит  Ђртынов, она кокетливо прищурила  глаза и
заговорила громко по-французски, и оттого, что ее  собственный  голос звучал
так  прекрасно и что  слышалась музыка и луна отражалась в пруде,  и оттого,
что на нее жадно и с любопытством смотрел Ђртынов, этот известный дон-жуан и
баловник, и оттого, что всем  было весело, она вдруг  почувствовала радость,
и,  когда поезд  тронулсЯ  и  знакомые офицеры  на прощанье  сделали ей  под
козырек, она уже напевала польку,  звуки которой посылал ей вдогонку военный
оркестр, гремевший где-то там  за деревьЯми; и  вернулась она в  свое купе с
таким чувством, как будто на полустанке ее убедили, что  она будет счастлива
непременно, несмотрЯ ни на что.
     Њолодые пробыли в монастыре два днЯ, потом вернулись в город.  †или они
на казенной квартире. Љогда Њодест Ђлексеич уходил на службу, ЂнЯ играла  на
роЯле, или плакала  от скуки, или ложилась на  кушетку и  читала  романы,  и
рассматривала  модный журнал.  ‡а обедом  Њодест  Ђлексеич ел очень  много и
говорил  о политике, о назначениЯх, переводах  и  наградах, о том, что  надо
трудитьсЯ, что семейнаЯ жизнь  есть не  удовольствие,  а  долг, что  копейка
рубль бережет и что выше всего на свете он ставит религию и  нравственность.
€, держа нож в кулаке, как меч, он говорил:
     - Љаждый человек должен иметь свои обЯзанности!
     Ђ ЂнЯ  слушала его,  боЯлась  и  не могла есть, и  обыкновенно вставала
из-за стола голодной. Џосле обеда муж отдыхал и громко храпел, а она уходила
к  своим. Ћтец и  мальчики  посматривали на нее  как-то особенно, как  будто
только что до ее прихода  осуждали ее за то, что она  вышла из-за  денег, за
нелюбимого,  нудного, скучного  человека; ее  шуршащее платье,  браслетки  и
вообще дамский  вид стеснЯли,  оскорблЯли их; в ее присутствии они  немножко
конфузились  и  не знали,  о  чем  говорить  с ней; но все же любили они  ее
по-прежнему и еще не привыкли обедать без нее.  Ћна садилась и кушала с ними
щи, кашу и картошку,  жаренную  на бараньем сале, от которого пахло свечкой.
Џетр  ‹еонтьич  дрожащей рукой  наливал  из  графинчика и  выпивал быстро, с
жадностью, с отвращением, потом выпивал другую рюмку, потом третью... ЏетЯ и
Ђндрюша, худенькие, бледные мальчики с большими глазами,  брали графинчик  и
говорили растерЯнно:
     - Ќе надо, папочка... „овольно, папочка...
     €  ЂнЯ  тоже тревожилась  и  умолЯла  его  больше  не  пить, а он вдруг
вспыхивал и стучал кулаком по столу.
     -  џ  никому  не  позволю  надзирать  за мной!  кричал  он.  Њальчишки!
„евчонка! џ вас всех выгоню вон!
     Ќо  в голосе его слышались слабость,  доброта, и  никто его  не боЯлсЯ.
Џосле обеда  обыкновенно  он  нарЯжалсЯ;  бледный, с  порезанным  от  бритьЯ
подбородком, вытЯгиваЯ тощую шею,  он целых полчаса стоЯл  перед  зеркалом и
прихорашивалсЯ, то причесываЯсь, то  закручиваЯ свои  черные усы,  прыскалсЯ
духами, завЯзывал бантом  галстук,  потом надевал перчатки, цилиндр и уходил
па частные уроки. Ђ если был праздник, то он оставалсЯ дома и писал красками
или играл  на фисгармонии, котораЯ шипела и рычала;  он старалсЯ выдавить из
нее стройные, гармоничные звуки и подпевал, или же сердилсЯ на мальчиков:
     - Њерзавцы! ЌегодЯи! €спортили инструмент!
     Џо  вечерам муж Ђни играл в карты со своими сослуживцами, жившими с ним
под одной  крышей в казенном  доме. ‘ходились во времЯ карт жены чиновников,
некрасивые,  безвкусно  нарЯженные,  грубые,  как  кухарки,  и   в  квартире
начинались сплетни,  такие же  некрасивые и безвкусные,  как сами чиновницы.
‘лучалось, что  Њодест  Ђлексеич ходил с Ђней  в  театр. ‚  антрактах он  не
отпускал ее от  себЯ  ни  на шаг, а  ходил с ней  под руку по коридорам и по
фойе.  ђаскланЯвшись  с  кем-  нибудь, он тотчас  уже шептал Ђне:  "‘татский
советник... принЯт  у его сиЯтельства..." или: "‘о  средствами... имеет свой
дом..."   Љогда  проходили  мимо  буфета,  Ђне  очень  хотелось  чего-нибудь
сладкого;  она любила шоколад и Яблочное пирожное, но денег у нее не было, а
спросить  у мужа она стеснЯлась. Ћн брал грушу, мЯл ее  пальцами и спрашивал
нерешительно:
     - ‘колько стоит?
     - „вадцать пЯть копеек.
     - Ћднако! говорил  он и клал грушу на  место; но  так как  было неловко
отойти  от  буфета, ничего  не  купивши, то  он  требовал сельтерской воды и
выпивал  один  всю бутылку,  и  слезы выступали  у  него  на  глазах, и  ЂнЯ
ненавидела его в это времЯ.
     €ли он, вдруг весь покраснев, говорил ей быстро:
     - Џоклонись этой старой даме!
     - Ќо Я с ней незнакома.
     - ‚се  равно. ќто супруга управлЯющего казенной палатой! Џоклонись  же,
тебе говорю! ворчал он настойчиво. ѓолова у тебЯ не отвалитсЯ.
     ЂнЯ кланЯлась,  и голова у  нее  в самом деле не отваливалась,  но было
мучительно.  Ћна делала все, что хотел муж,  и злилась на себЯ за то, что он
обманул ее, как последнюю  дурочку. ‚ыходила она за него только из-за денег,
а между тем денег у  нее теперь было меньше, чем до  замужества. Џрежде хоть
отец давал двугривенные, а теперь ни  гроша.  Ѓрать тайно или просить она не
могла, она  боЯлась мужа, трепетала  его.  …й казалось,  что  страх  к этому
человеку  она  носит  в  своей  душе  уже давно.  Љогда-то в  детстве  самой
внушительной и страшной силой, надвигающейсЯ как туча или локомотив, готовый
задавить, ей всегда представлЯлсЯ директор  гимназии; другой такою же силой,
о  которой  в  семье всегда говорили и которую  почему-то  боЯлись,  был его
сиЯтельство; и был еще десЯток сил помельче, и между ними учителЯ гимназии с
бритыми усами, строгие, неумолимые, и теперь вот, наконец,  Њодест Ђлексеич,
человек  с  правилами,  который  даже  лицом  походил  на  директора.   €  в
воображении Ђни  все  эти силы сливались в одно  и  в  виде одного страшного
громадного  белого медведЯ надвигались на слабых  и виноватых, таких, как ее
отец,  и  она боЯлась сказать  что-нибудь против,  и  натЯнуто улыбалась,  и
выражала  притворное удовольствие,  когда  ее  грубо  ласкали  и  осквернЯли
объЯтиЯми, наводившими на нее ужас.
     ’олько  один раз Џетр ‹еонтьич осмелилсЯ  попросить  у  него  пЯтьдесЯт
рублей взаймы, чтобы  заплатить какой-то очень неприЯтный долг, но какое это
было страдание!
     - •орошо, Я вам  дам, сказал Њодест Ђлексеич, подумав, но предупреждаю,
что больше уже не буду помогать  вам, пока вы не бросите пить. „лЯ человека,
состоЯщего  на государственной  службе, постыдна такаЯ слабость.  Ќе могу не
напомнить вам общеизвестного факта, что  многих способных людей погубила эта
страсть, между тем как при воздержании они, быть может, могли бы со временем
сделатьсЯ высокопоставленными людьми.
     €  потЯнулись  длинные  периоды:  "по  мере того"...  "исходЯ  из  того
положениЯ"... "ввиду только что сказанного", а  бедный Џетр ‹еонтьич страдал
от унижениЯ и испытывал сильное желание выпить.
     € мальчики, приходившие к Ђне в гости, обыкновенно в рваных сапогах и в
поношенных брюках, тоже должны были выслушивать наставлениЯ.
     -  Љаждый человек  должен иметь  свои  обЯзанности!  говорил  им Њодест
Ђлексеич.
     Ђ денег  не давал.  Ќо  зато он дарил  Ђне  кольца, браслеты  и  броши,
говорЯ, что эти вещи  хорошо иметь про черный  день. €  часто от  отпирал ее
комод и делал ревизию: все ли вещи целы.
     II Ќаступила между тем зима. …ще задолго до ђождества в  местной газете
было объЯвлено, что 29-го декабрЯ в дворЯнском собрании "имеет быть" обычный
зимний бал. Љаждый вечер после карт Њодест Ђлексеич, взволнованный, шепталсЯ
с чиновницами, озабоченно  поглЯдываЯ на  Ђню, и потом долго ходил из угла в
угол, о чем-то  думаЯ. Ќаконец, как-то поздно  вечером, он остановилсЯ перед
Ђней и сказал:
     - ’ы должна  сшить себе бальное платье. Џонимаешь? ’олько,  пожалуйста,
посоветуйсЯ с Њарьей ѓригорьевной и с Ќатальей Љузьминишной.
     € дал ей сто рублей. Ћна взЯла; но, заказываЯ  бальное платье, ни с кем
не советовалась, а поговорила только  с отцом и постаралась вообразить себе,
как бы оделась  на бал ее мать. …е  покойнаЯ  мать сама одевалась всегда  по
последней моде и всегда возилась с  Ђней  и одевала ее изЯщно, как  куклу, и
научила  ее  говорить  по-французски и  превосходно  танцевать  мазурку  (до
замужества  она пЯть лет прослужила в  гувернантках). ЂнЯ так же,  как мать,
могла из  старого  платьЯ сделать  новое,  мыть в  бензине  перчатки,  брать
напрокат  bijoux  1 и так  же, как  мать,  умела  щурить  глаза,  картавить,
принимать красивые позы, приходить, когда нужно, в восторг, глЯдеть печально
и загадочно. Ђ от отца она унаследовала темный цвет волос и глаз,  нервность
и эту манеру всегда прихорашиватьсЯ.
     Љогда  за полчаса  до отъезда  на бал Њодест Ђлексеич вошел к  ней  без
сюртука, чтобы перед ее трюмо надеть себе на шею  орден, то, очарованный  ее
красотой и блеском ее свежего, воздушного нарЯда, самодовольно расчесал себе
бакены и сказал:
     - ‚от  ты у  менЯ  какаЯ... вот ты  какаЯ!  Ђнюта! продолжал он,  вдруг
впадаЯ  в  торжественный  тон.  џ  тебЯ  осчастливил,  а  сегоднЯ ты  можешь
осчастливить  менЯ. Џрошу тебЯ,  представьсЯ  супруге  его сиЯтельства! ђади
бога! —ерез нее Я могу получить старшего докладчика!
     Џоехали на  бал.  ‚от и дворЯнское собрание,  и  подъезд со  швейцаром.
ЏереднЯЯ  с  вешалками,  шубы,  снующие  лакеи   и   декольтированные  дамы,
закрывающиесЯ  веерами   от  сквозного  ветра;  пахнет  светильным  газом  и
солдатами. Љогда  ЂнЯ, идЯ вверх  по  лестнице  под руку  с мужем,  услышала
музыку и  увидала в громадном зеркале всю себЯ, освещенную множеством огней,
то  в душе  ее  проснулась  радость и то самое  предчувствие  счастьЯ, какое
испытала  она в лунный вечер на полустанке. Ћна шла гордаЯ, самоувереннаЯ, в
первый  раз  чувствуЯ  себЯ  не девочкой,  а дамой,  и невольно  походкою  и
манерами  подражаЯ  своей  покойной матери.  €  в  первый  раз  в жизни  она
чувствовала себЯ  богатой и свободной. „аже присутствие мужа не стеснЯло ее,
так как, перейдЯ  порог собраниЯ,  она уже угадала инстинктом,  что близость
старого  мужа нисколько  не  унижает ее, а, наоборот, кладет на  нее  печать
пикантной таинственности, котораЯ так нравитсЯ мужчинам. ‚ большой зале  уже
гремел  оркестр  и  начались  танцы.  Џосле  казенной  квартиры,  охваченнаЯ
впечатлениЯми  света, пестроты,  музыки, шума, ЂнЯ  окинула  взглЯдом залу и
подумала: "Ђх, как хорошо!" и  сразу  отличила  в толпе всех своих знакомых,
всех,  кого она  раньше  встречала  на  вечерах или на  гулЯньЯх, всех  этих
офицеров,  учителей,  адвокатов,  чиновников,  помещиков,  его  сиЯтельство,
Ђртынова  и  дам  высшего   общества,  разодетых,  сильно  декольтированных,
красивых  и  безобразных, которые  уже занимали свои позиции  в  избушках  и
павильонах благотворительного базара, чтобы начать торговлю в пользу бедных.
ѓромадный офицер в эполетах она познакомилась с ним на ‘таро-Љиевской улице,
когда была гимназисткой, а теперь  не помнила его фамилии точно из-под земли
вырос и пригласил на вальс, и она отлетела  от мужа, и ей уж казалось, будто
она плыла  на  парусной  лодке, в  сильную  бурю,  а муж  осталсЯ далеко  на
берегу... Ћна танцевала страстно, с увлечением и вальс, и польку, и кадриль,
переходЯ  с  рук на  руки, угораЯ  от музыки и шума,  мешаЯ русский  Язык  с
французским, картавЯ,  смеЯсь и не думаЯ ни о муже, ни о ком и ни о чем. Ћна
имела успех  у  мужчин,  это  было  Ясно,  да  иначе и быть  не  могло,  она
задыхалась от волнениЯ, судорожно тискала в руках веер и хотела  пить. Ћтец,
Џетр ‹еонтьич, в помЯтом фраке, от которого пахло  бензином,  подошел к ней,
протЯгиваЯ блюдечко с красным мороженым.
     - ’ы очаровательна сегоднЯ,  говорил  он,  глЯдЯ на нее с восторгом,  и
никогда еще Я так  не  жалел,  что ты  поспешила замуж... ‡ачем? џ знаю,  ты
сделала это ради  нас, но...  он дрожащими  руками вытащил пачечку  денег  и
сказал: џ сегоднЯ получил с урока и могу отдать долг твоему мужу.
     Ћна сунула ему в руки блюдечко и, подхваченнаЯ кем-то, унеслась  далеко
и  мельком,  через  плечо своего  кавалера,  видела,  как  отец,  скользЯ по
паркету, обнЯл даму и понессЯ с ней по зале.
     "Љак он мил, когда трезв!" думала она.
     Њазурку она танцевала с  тем же  громадным офицером; он важно и тЯжело,
словно туша  в мундире, ходил, поводил плечами и грудью, притоптывал  ногами
еле-еле ему  страшно не хотелось танцевать, а  она порхала около, дразнЯ его
своей красотой, своей открытой шеей;  глаза ее горели задором, движениЯ были
страстные,  а  он  становилсЯ  все  равнодушнее  и  протЯгивал  к  ней  руки
милостиво, как король.
     - Ѓраво, браво!.. говорили в публике.
     Ќо мало-помалу и громадного офицера прорвало; он оживилсЯ, заволновалсЯ
и, уже поддавшись  очарованию, вошел в азарт и двигалсЯ легко, молодо, а она
только поводила плечами и глЯдела лукаво, точно она уже била  королева, а он
раб, и в это  времЯ ей казалось,  что на  них смотрит всЯ  зала, что все эти
люди млеют и завидуют им.  …два громадный офицер успел поблагодарить ее, как
публика вдруг  расступилась  и мужчины  вытЯнулись как-то  странно,  опустив
руки... ќто шел к ней его  сиЯтельство, во  фраке с  двумЯ звездами. „а, его
сиЯтельство шел  именно к ней,  потому  что  глЯдел прЯмо на  нее  в упор  и
слащаво улыбалсЯ, и при  этом жевал губами, что делал он всегда, когда видел
хорошеньких женщин.
     - Ћчень рад, очень рад... начал он. Ђ Я прикажу посадить вашего мужа на
гауптвахту за то, что он до сих пор скрывал от нас такое сокровище. џ к  вам
с поручением от жены, продолжал он, подаваЯ ей руку, ‚ы должны помочь нам...
Њ-да... Ќужно  назначить вам  премию за красоту... как в Ђмерике...  Њ-да...
Ђмериканцы... ЊоЯ жена ждет вас с нетерпением.
     Ћн  привел ее  в  избушку, к пожилой  даме, у которой нижнЯЯ часть лица
была несоразмерно велика, так что казалось, будто она во рту держала большой
камень.
     -  Џомогите нам, сказала она в нос,  нараспев.  ‚се хорошенькие женщины
работают  на благотворительном базаре,  и  только одна вы почему-то гулЯете.
Ћтчего вы не хотите нам помочь?
     Ћна  ушла, и ЂнЯ занЯла ее место  около серебрЯного самовара с чашками.
’отчас же  началась бойкаЯ торговлЯ. ‡а чашку чаю ЂнЯ брала не меньше рублЯ,
а громадного офицера  заставила выпить три чашки. Џодошел Ђртынов, богач,  с
выпуклыми глазами, страдающий  одышкой, но уже не в том странном  костюме, в
каком видела его ЂнЯ летом,  а во  фраке, как все. Ќе отрываЯ глаз с Ђни, он
выпил бокал шампанского и заплатил сто рублей, потом выпил чаю и дал еще сто
и все это молча, страдаЯ астмой... ЂнЯ зазывала покупателей  и  брала с  них
деньги, уже  глубоко убежденнаЯ, что  ее улыбки и взглЯды не доставлЯют этим
людЯм ничего, кроме  большого удовольствиЯ.  Ћна уже понЯла, что она создана
исключительно  длЯ  этой  шумной,  блестЯщей,  смеющейсЯ  жизни  с  музыкой,
танцами, поклонниками, и давнишний страх ее перед силой, котораЯ надвигаетсЯ
и грозит  задавить, казалсЯ ей смешным; никого она уже не боЯлась  в  только
жалела,  что нет матери,  котораЯ  порадовалась  бы теперь вместе  с  ней ее
успехам.
     Џетр ‹еонтьич,  уже бледный, но  еще крепко держась на ногах, подошел к
избушке  и попросил рюмку  коньЯку.  ЂнЯ  покраснела,  ожидаЯ, что он скажет
что-нибудь неподобающее  (ей уже было  стыдно, что у нее такой бедный, такой
обыкновенный отец), но он выпил, выбросил из своей пачечки десЯть  рублей  и
важно отошел, не сказав ни слова. Ќемного  погодЯ она  видела,  как он шел в
паре  в grand rond  2 и в этот раз он уже пошатывалсЯ и что-то выкрикивал, к
великому конфузу своей дамы, и ЂнЯ вспомнила, как года три назад на  балу он
так  же  вот пошатывалсЯ  и выкрикивал и кончилось тем, что околоточный увез
его домой спать,  а  на другой день директор  грозил уволить  со службы. Љак
некстати было это воспоминание!
     Љогда в избушках потухли самовары и утомленные благотворительницы сдали
выручку пожилой даме с камнем во рту, Ђртынов повел Ђню под руку в залу, где
был  сервирован  ужин длЯ всех  участвовавших  в  благотворительном  базаре.
“жинало человек двадцать, не больше,  но было  очень  шумно. …го сиЯтельство
провозгласил  тост:  "‚  этой роскошной  столовой  будет  уместно выпить  за
процветание  дешевых столовых,  служивших  предметом  сегоднЯшнего  базара".
Ѓригадный  генерал  предложил выпить  "за силу,  перед  которой  пасует даже
артиллериЯ", и все потЯнулись чокатьсЯ с дамами. Ѓыло очень, очень весело!
     Љогда  Ђню провожали  домой,  то уже светало и  кухарки  шли на  рынок.
ђадостнаЯ,  пьЯнаЯ,  полнаЯ новых  впечатлений, замученнаЯ,  она  разделась,
повалилась в постель и тотчас же уснула...
     ‚о  втором  часу днЯ  ее разбудила  горничнаЯ и  доложила, что  приехал
господин Ђртынов с визитом. Ћна быстро  оделась и пошла в  гостиную.  ‚скоре
после   Ђртынова  приезжал   его   сиЯтельство  благодарить  за  участие   в
благотворительном базаре. Ћн, глЯдЯ на нее слащаво и жуЯ, поцеловал ей ручку
и  попросил позволениЯ  бывать еще  и  уехал,  а она стоЯла  среди гостиной,
изумленнаЯ, очарованнаЯ,  не верЯ, что  перемена  в  ее жизни,  удивительнаЯ
перемена,  произошла  так  скоро; и  в это самое времЯ вошел ее муж,  Њодест
Ђлексеич...  € перед  ней  также  стоЯл  он  теперь с  тем же  заискивающим,
сладким,  холопски-почтительным выражением, какое она привыкла видеть у него
в  присутствии  сильных  и  знатных;  и  с  восторгом,  с   негодованием,  с
презрением,  уже увереннаЯ,  что  ей за это ничего  не будет,  она  сказала,
отчетливо выговариваЯ каждое слово:
     - Џодите прочь, болван!
     Џосле этого  у Ђни не было  уже ни одного  свободного  днЯ, так как она
принимала участие то в пикнике, то  в прогулке, то в спектакле. ‚озвращалась
она  домой  каждый день под утро  и  ложилась  в  гостиной на  полу, и потом
рассказывала  всем трогательно, как она  спит под цветами. „енег нужно  было
очень  много, но она уже не боЯлась Њодеста Ђлексеича и тратила  его деньги,
как свои;  и она  не просила, не требовала,  а только посылала ему счета или
записки: "выдать подателю сего 200 р." или: "немедленно уплатить 100 р."
     Ќа Џасхе  Њодест Ђлексеич получил  Ђнну второй степени. Љогда он пришел
благодарить, его  сиЯтельство  отложил  в сторону газету и  сел  поглубже  в
кресло.
     - ‡начит, у  вас теперь три Ђнны, сказал он, осматриваЯ свои белые руки
с розовыми ногтЯми, одна в петлице, две на шее.
     Њодест Ђлексеич приложил  два пальца к губам из осторожности,  чтобы не
рассмеЯтьсЯ громко, и сказал:
     -  ’еперь  остаетсЯ  ожидать поЯвлениЯ  на  свет  маленького ‚ладимира.
Ћсмелюсь просить ваше сиЯтельство в восприемники.
     Ћн намекал на ‚ладимира  IV степени и уже воображал, как он будет всюду
рассказывать об этом своем  каламбуре, удачном по находчивости и смелости, и
хотел сказать  еще что-нибудь такое  же удачное,  но его  сиЯтельство  вновь
углубилсЯ в газету и кивнул головой...
     Ђ ЂнЯ все каталась  на тройках, ездила  с Ђртыновым на охоту, играла  в
одноактных  пьесах, ужинала,  и все реже и реже бывала у своих.  Ћни обедали
уже  одни.  Џетр  ‹еонтьич  запивал  сильнее  прежнего,  денег  не  было,  и
фисгармонию  давно уже  продали за долг. Њальчики  теперь  не  отпускали его
одного  на улицу и все следили  за  ним, чтобы он не упал; и когда во  времЯ
катаньЯ на ‘таро-Љиевской им встречалась ЂнЯ на паре с пристЯжной на  отлете
и с  Ђртыновым  на  козлах вместо  кучера, Џетр  ‹еонтьич снимал  цилиндр  и
собиралсЯ что-то  крикнуть, а ЏетЯ  и Ђндрюша брали его под руки  и говорили
умолЯюще:
     - Ќе надо, папочка... Ѓудет, папочка...


     --------------------------------------------------------------------------------
     1 драгоценности (франц.).
     2 большой круг (франц.).
Last-modified: Thu, 29 May 2003 18:08:29 GMT
Ћцените этот текст: