Ђнтон Џавлович —ехов. ‘борник рассказов

Ћцените этот текст:
Ђнтон Џавлович —ехов. ‘борник рассказов

Ђ.Џ.—ехов. Љрасавицы

Џомню, будучи еще гимназистом V или VI класса, Я ехал с дедушкой из
села Ѓольшой Љрепкой, „онской области, в ђостов-на-„ону. „ень был
августовский, знойный, томительно-скучный. Ћт жара и сухого, горЯчего
воздуха, гнавшего нам навстречу облака пыли, слипались глаза, сохло во рту;
не хотелось ни глЯдеть, ни говорить, ни думать, и, когда дремавший возница,
хохол Љарпо, замахиваЯсь на лошадь, хлестал менЯ кнутом по фуражке, Я не
протестовал, не издавал ни звука и только, очнувшись от полусна, уныло и
кротко поглЯдывал вдаль: не видать ли сквозь пыль деревни? Љормить лошадей
останавливались мы в большом армЯнском селе Ѓахчи-‘алах у знакомого дедушки
богатого армЯнина. Ќикогда в жизни Я не видел ничего карикатурнее этого
армЯнина. Џредставьте себе маленькую, стриженую головку с густыми низко
нависшими бровЯми, с птичьим носом, с длинными седыми усами и с широким
ртом, из которого торчит длинный черешневый чубук; головка эта неумело
приклеена к тощему, горбатому туловищу, одетому в фантастический костюм: в
куцую красную куртку и в широкие Ярко-голубые шаровары; ходила эта фигура,
расставЯ ноги и шаркаЯ туфлЯми, говорила, не вынимаЯ изо рта чубука, а
держала себЯ с чисто армЯнским достоинством: не улыбалась, не пучила глаза и
старалась обращать на своих гостей как можно меньше вниманиЯ.
‚ комнатах армЯнина не было ни ветра, ни пыли, но было так же
неприЯтно, душно и скучно, как в степи и по дороге. Џомню, запыленный и
изморенный зноем, сидел Я в углу на зеленом сундуке. Ќекрашенные деревЯнные
стены, мебель и наохренные полы издавали запах сухого дерева, прижженного
солнцем. Људа ни взглЯнешь, всюду мухи, мухи, мухи... „едушка и армЯнин
вполголоса говорили о попасе, о толоке, об овцах... џ знал, что самовар
будут ставить целый час, что дедушка будет пить чай не менее часа и потом
залЯжет спать часа на два, на три, что у менЯ четверть днЯ уйдет на
ожидание, после которого опЯть жара, пыль, трЯские дроги. џ слушал
бормотанье двух голосов, и мне начинало казатьсЯ, что армЯнина, шкап с
посудой, мух, окна, в которые бьет горЯчее солнце, Я вижу давно-давно и
перестану их видеть в очень далеком будущем, и мною овладевала ненависть к
степи, к солнцу, к мухам...
•охлушка в платке внесла поднос с посудой, потом самовар. ЂрмЯнин не
спеша вышел в сени и крикнул:
- ЊашЯ! ‘тупай наливай чай! ѓде ты? ЊашЯ!
Џослышались торопливые шаги, и в комнату вошла девушка лет шестнадцати,
в простом ситцевом платье и в белом платочке. ЊоЯ посуду и наливаЯ чай, она
стоЯла ко мне спиной, и Я заметил только, что она была тонка в талии, боса и
что маленькие голые пЯтки прикрывались низко опущенными панталонами.
•озЯин пригласил менЯ пить чай. ‘адЯсь за стол, Я взглЯнул в лицо
девушки, подававшей мне стакан, и вдруг почувствовал, что точно ветер
пробежал по моей душе и сдунул с нее все впечатлениЯ днЯ с их скукой и
пылью. џ увидел обворожительные черты прекраснейшего из лиц, какие
когда-либо встречались мне наЯву и чудились во сне. Џередо мною стоЯла
красавица, и Я понЯл это с первого взглЯда, как понимаю молнию.
џ готов клЯстьсЯ, что Њаша, или, как звал отец, ЊашЯ, была настоЯщаЯ
красавица, но доказать этого не умею. €ногда бывает, что облака в беспорЯдке
толпЯтсЯ на горизонте, и солнце, прЯчась за них, красит их и небо во
всевозможные цвета: в багрЯный, оранжевый, золотой, лиловый, грЯзно-розовый;
одно облачко похоже на монаха, другое на рыбу, третье на турка в чалме.
‡арево охватило треть неба, блестит в церковном кресте и в стеклах
господского дома, отсвечивает в реке и в лужах, дрожит на деревьЯх;
далеко-далеко на фоне зари летит куда-то ночевать стаЯ диких уток... €
подпасок, гонЯщий коров, и землемер, едущий в бричке через плотину, и
гулЯющие господа - все глЯдЯт на закат и все до одного находЯт, что он
страшно красив, но никто не знает и не скажет, в чем тут красота.
Ќе Я один находил, что армЯночка красива. Њой дедушка,
восьмидесЯтилетний старик, человек крутой, равнодушный к женщинам и красотам
природы, целую минуту ласково глЯдел на Њашу и спросил:
- ќто ваша дочка, Ђвет Ќазарыч?
- „очка. ќто дочка...- ответил хозЯин.
- •орошаЯ барышнЯ,- похвалил дедушка.
Љрасоту армЯночки художник назвал бы классической и строгой. ќто была
именно та красота, созерцание которой, бог весть откуда, вселЯет в вас
уверенность, что вы видите черты правильные, что волосы, глаза, нос, рот,
шеЯ, грудь и все движениЯ молодого тела слились вместе в один цельный,
гармонический аккорд, в котором природа не ошиблась ни на одну малейшую
черту; вам кажетсЯ почему-то, что у идеально красивой женщины должен быть
именно такой нос, как у Њаши, прЯмой и с небольшой горбинкой, такие большие
темные глаза, такие же длинные ресницы, такой же томный взглЯд, что ее
черные кудрЯвые волосы и брови так же идут к нежному, белому цвету лба и
щек, как зеленый камыш к тихой речке; белаЯ шеЯ Њаши и ее молодаЯ грудь
слабо развиты, но, чтобы суметь изваЯть их, вам кажетсЯ, нужно обладать
громадным творческим талантом. ѓлЯдите вы, и мало-помалу вам приходит
желание сказать Њаше что-нибудь необыкновенно приЯтное, искреннее, красивое,
такое же красивое, как она сама.
‘начала мне было обидно и стыдно, что ЊашЯ не обращает на менЯ никакого
вниманиЯ и смотрит все времЯ вниз; какой-то особый воздух, казалось мне,
счастливый и гордый, отделЯл ее от менЯ и ревниво заслонЯл от моих взглЯдов.
ќто оттого,- думал Я,- что Я весь в пыли, загорел, и оттого, что Я еще
мальчик".
Ќо потом Я мало0помалу забыл о себе самом и весь отдалсЯ ощущению
красоты. џ уж не помнил о степной скуке, о пыли, не слышал жужжаньЯ мух, не
понимал вкуса чаЯ и только чувствовал, что через стол от менЯ стоит красиваЯ
девушка.
Ћщущал Я красоту как-то странно. Ќе желаниЯ, не восторг и не
наслаждение возбуждала во мне Њаша, а тЯжелую, хотЯ и приЯтную, грусть. ќта
грусть была неопределеннаЯ, смутнаЯ, как сон. Џочему-то мне было жаль и
себЯ, и дедушки, и армЯнина, и самой армЯночки, и было во мне такое чувство,
как будто мы все четверо потерЯли что-то важное и нужное длЯ жизни, чего уж
больше никогда не найдем. „едушка тоже сгрустнул. Ћн уж не говорил о толоке
и об овцах, а молчал и задумчиво поглЯдывал на Њашу.
Џосле чаю дедушка лег спать, а Я вышел из дому и сел на крылечке. „ом,
как и все дома в Ѓахчи-‘алах, стоЯл на припеке; не было ни деревьев, ни
навесов, ни теней. Ѓольшой двор армЯнина, поросший лебедой и калачиком,
несмотрЯ на сильный зной, был оживлен и полон весельЯ. ‡а одним из невысоких
плетней, там и сЯм пересекавших большой двор, происходила молотьба. ‚округ
столба, вбитого в самую середку гумна, запрЯженные в рЯд и образуЯ один
длинный радиус, бегали двенадцать лошадей. ‚озле ходил хохол в длинной
жилетке и в широких шароварах, хлопал бичом и кричал таким тоном, как будто
хотел подразнить лошадей и похвастать своею властью над ними:
- Ђ-а-а, окаЯнные! Ђ-а-а... нету на вас холеры! Ѓоитесь?
‹ошади, гнедые, белые и пегие, не понимаЯ, зачем это заставлЯют их
кружить на одном месте и мЯть пшеничную солому, бегали неохотно, точно через
силу, и обиженно помахиваЯ хвостами. €з-под копыт ветер поднимал целые
облака золотистой половы и уносил ее далеко через плетень. Ћколо высоких
свежих скирд копошились бабы с граблЯми и двигались арбы, а за скирдами, в
другом дворе, бегала вокруг столба другаЯ дюжина таких же лошадей и такой же
хохол хлопал бичом и насмехалсЯ над лошадЯми.
‘тупени, на которых Я сидел, были горЯчи; на жидких перильцах и на
оконных рамах кое-где выступил от жары древесный клей; под ступеньками и под
ставнЯми в полосках тени жались друг к другу красные козЯвки. ‘олнце пекло
мне и в голову, и в грудь, и в спину, но Я не замечал этого и только
чувствовал, как сзади менЯ в сенЯх и в комнатах стучали по дощатому полу
босые ноги. “брав чайную посуду, ЊашЯ пробежала по ступенЯм, пахнув на менЯ
ветром, и, как птица, полетела к небольшой, закопченной пристройке, должно
быть кухне, откуда шел запах жареной баранины и слышалсЯ сердитый армЯнский
говор. Ћна исчезла в темной двери, и вместо ее на пороге показалась стараЯ,
сгорбленнаЯ армЯнка с красным лицом и в зеленых шароварах. ‘таруха сердилась
и кого-то бранила. ‘коро на пороге показалась ЊашЯ, покрасневшаЯ от
кухонного жара и с большим черным хлебом на плече; красиво изгибаЯсь под
тЯжестью хлеба, она побежала через двор к гумну, шмыгнула через плетень и,
окунувшись в облако золотистой половы, скрылась за арбами. •охол,
подгонЯвший лошадей, опустил бич, умолк и минуту молча глЯдел в сторону арб,
потом, когда армЯночка опЯть мелькнула около лошадей и перескочила через
плетень, он проводил ее глазами и крикнул на лошадей таким тоном, как будто
был очень огорчен:
- Ђ, чтоб вам пропасть, нечистаЯ сила!
€ все времЯ потом слышал Я не переставаЯ шаги ее босых ног и видел, как
она с серьезным, озабоченным лицом носилась по двору. Џробегала она то по
ступенЯм, обдаваЯ менЯ ветром, то в кухню, то на гумно, то за ворота, и Я
едва успевал поворачивать голову, чтобы следить за нею.
€ чем чаще она со всей красотой мелькала у менЯ перед глазами, тем
сильнее становилась моЯ грусть. Њне было жаль и себЯ, и ее, и хохла, грустно
провожавшего ее взглЯдом всЯкий раз, когда она сквозь облако половы бегала к
арбам. Ѓыла ли это у менЯ зависть к ее красоте, или Я жалел, что эта девочка
не моЯ и никогда не будет моею и что Я длЯ нее чужой, или смутно чувствовал
Я, что ее редкаЯ красота случайна, не нужна и, как все на земле, не
долговечна, или, быть может, моЯ грусть была тем особенным чувством, которое
возбуждаетсЯ в человеке созерцанием настоЯщей красоты, бог знает!
’ри часа ожиданиЯ прошли незаметно. Њне казалось, не успел Я
наглЯдетьсЯ на Њашу, как Љарпо съездил к реке, выкупал лошадь и уж стал
запрЯгать. ЊокраЯ лошадь фыркала от удовольствиЯ и стучала копытами по
оглоблЯм. Љарпо кричал на нее "наза-ад"! ЏроснулсЯ дедушка. ЊашЯ со скрипом
отворила нам ворота, мы сели на дроги и выехали со двора. …хали мы иолча,
точно сердились друг на друга.
Љогда часа через два или три вдали показались ђостов и Ќахичевань,
Љарпо, все времЯ молчавший, быстро оглЯнулсЯ и сказал:
- Ђ славнаЯ у армЯшки девка!
€ хлестнул по лошади.

‚ другой раз, будучи уже студентом, ехал Я по железной дороге на юг.
Ѓыл май. Ќа одной из станций, кажетсЯ между Ѓелгородом и •арьковом, вышел Я
из вагона прогулЯтьсЯ по платформе.
Ќа станционный садик, на платформу и на поле легла уже вечернЯЯ тень;
вокзал заслонЯл собою закат, но по самым верхним клубам дыма, выходившего из
паровоза и окрашенного в нежный розовый цвет, видно было, что солнце еще не
совсем спрЯталось.
ЏрохаживаЯсь по платформе, Я заметил, что большинство гулЯвших
пассажиров ходило и стоЯло только около одного вагона второго класса, и с
таким выражением, ка5к будто в этом вагоне сидел какой-нибудь знаменитый
человек. ‘реди любопытных, которых Я встретил около этого вагона, между
прочим находилсЯ и мой спутник, артиллерийский офицер, малый умный, теплый и
симпатичный, как все, с кем мы знакомимсЯ в дороге случайно и ненадолго.
- —то вы тут смотрите?- спросил Я.
Ћн ничего не ответил и только указал мне глазами на одну женскую
фигуру. ќто была еще молодаЯ девушка, лет семнадцати - восемнадцати, одетаЯ
в русский костюм, с непокрытой головой и с мантилькой, небрежно наброшенной
на одно плечо, не пассажирка, а, должно быть, дочь или сестра начальника
станции. Ћна стоЯла около вагонного окна и разговаривала с какой-то пожилой
пассажиркой. Џрежде чем Я успел дать себе отчет в том, что Я вижу, мною
вдруг овладело чувство, какое Я испытал когда-то в армЯнской деревне.
„евушка была замечательнаЯ красавица, и в этом не сомневались ни Я и ни
те, кто вместе со мной смотрел на нее.
…сли, как принЯто, описывать ее наружность по частЯм, то действительно
прекрасного в нее были одни только белокурые, волнистые, густые волосы,
распущенные и перевЯзанные на голове черной ленточкой, все же остальное было
или неправильно, или же очень обыкновенно. Ћт особой ли манеры кокетничать,
или от близорукости, глаза ее были прищурены, нос был нерешительно вздернут,
рот мал, профиль слабо и вЯло очерчен, плечи узки не по летам, но тем не
менее девушка производила впечатление настоЯщей красавицы, и, глЯдЯ на нее,
Я мог убедитьсЯ, что русскому лицу длЯ того, чтобы казатьсЯ прекрасным, нет
надобности в строгой правильности черт, мало того, даже если бы девушке
вместо ее вздернутого носа поставили другой, правильный и пластически
непогрешимый, как у армЯночки, то, кажетсЯ, от этого лицо ее утерЯло бы всю
свою прелесть.
‘тоЯ у окна и разговариваЯ, девушка, пожимаЯсь от вечерней сырости, то
и дело оглЯдывалась на нас, то подбоченивалась, то поднимала к голове руки,
чтобы поправить волосы, говорила, смеЯлась, изображала на своем лице то
удивление, то ужас, и Я не помню того мгновениЯ, когда бы ее тело и лицо
находились в покое. ‚есь секрет и волшебство ее красоты заключались именно в
этих мелких, бесконечно изЯщных движениЯх, в улыбке, в игре лица, в быстрых
взглЯдах на нас, в сочетании тонкой грации этих движений с молодостью,
свежестью, с чистотою души, звучавшею в смехе и в голосе, и стою слабостью,
которую мы так любим в детЯх, в птицах, в молодых оленЯх, в молодых
деревьЯх.
ќто была красота мотыльковаЯ, к которой так идут вальс, порханье по
саду, смех, веселье и которое не вЯжетсЯ с серьезной мыслью, печалью и
покоем; и, кажетсЯ, стоит только пробежать по платформе хорошему ветру или
пойти дождю, чтобы хрупкое тело вдруг поблекло и капризнаЯ красота
осыпалась, как цветочнаЯ пыль.
- ’эк-с...- пробормотал со вздохом офицер, когда мы после второго
звонка направились к своему вагону.
Ђ что значило это "тэк-с", не берусь судить.
Ѓыть может, ему было грустно и не хотелось уходить от красавицы и
весеннего вечера в душный вагон, или, быть может, ему, как и мне, было
безотчетно жаль и красавицы, и себЯ, и менЯ, и всех пассажиров, которые вЯло
и нехотЯ брели к своим вагонам. ЏроходЯ мимо станционного окна, за которым
около своего аппарата сидел бледный рыжеволосый телеграфист с высокими
кудрЯми и полинЯвшим, скуластым лицом, офицер вздохнул и сказал:
- „ержу пари, что этот телеграфист влюблен в ту хорошенькую. †ить среди
полЯ под одной крышей в этим воздушным созданием и не влюбитьсЯ - выше сил
человеческих. Ђ какое, мой друг, несчастие, какаЯ насмешка быть сутулым,
лохматым, сереньким, порЯдочным и неглупым, и влюбитьсЯ в эту хорошенькую и
глупенькую девочку, котораЯ на вас ноль вниманиЯ! €ли еще хуже: представьте,
что этот телеграфист влюблен и в то же времЯ женат и что жена у него такаЯ
же сутулаЯ, лохматаЯ и порЯдочнаЯ, как он сам... Џытка!
Ћколо нашего вагона, облокотившись о загородку площадки, стоЯл
кондуктор и глЯдел в ту сторону, где стоЯла красавица, и его испитое,
обрюзглое, неприЯтно сытое, утомленное бессонными ночами и вагонной качкой
лицо выражало умиление и глубочайшую грусть, как будто в девушке он видел
свою молодость, счастье, свою трезвость, чистоту, жену, детей, как будто он
каЯлсЯ и чувствовал всем своим существом, что девушка эта не его и что до
обыкновенного человеческого, пассажирского счастьЯ ему с его преждевременной
старостью, неуклюжестью и жирным лицом так же далеко, как до неба.
Џробил третий звонок, раздались свистки, и поезд лениво тронулсЯ. ‚
наших окнах промелькнули сначала кондуктор, начальник станции, потом сад,
красавица со своей чудной, детски-лукавой улыбкой...
‚ысунувшись наружу и глЯдЯ назад, Я видел, как она, проводив глазами
поезд, прошла по платформе мимо окна, где сидел телеграфист, поправила свои
волосы и побежала в сад. ‚окзал уже не загораживал запада, поле было
открыто, но солнце уже село, и дым черными клубами стлалсЯ по зеленой
бархатной озими. Ѓыло грустно и в весеннем воздухе, и на темневшем небе, и в
вагоне.
‡накомый кондуктор вошел в вагон и стал зажигать свечи.
Ђ.Џ.—ехов. Љрест

‚ гостиную, наполненную народом, входит поэт.
- Ќу что, как ваша маленькаЯ поэма? - обращаетсЯ к нему хозЯйка.-
Ќапечатали? ѓонорар получили?
- € не спрашивайте... Љрест получил.
- ‚ы поучили крест? ‚ы, поэт?! ђазве поэты получают кресты?
- Ћт души поздравлЯю! - жмет ему руку хозЯин.‘танислав или Ђнна? Ћчень
рад... рад очень... ‘танислав?
- Ќет, красный крест...
- ‘тало быть, вы гонорар пожертвовали в пользу Ћбщества Љрасного
креста?
- Ќичем не пожертвовал.
- Ђ вам к лицу будет орден... Ђ ну-ка покажите!
Џоэт лезет в боковой карман и достает оттуда рукопись...
- ‚от он...
Џублика глЯдит в рукопись и видит красный крест... но такой крест,
который не прицепишь к сюртуку.
Ђ.Џ.—ехов. Љрыжовник

…ще с раннего утра все небо обложили дождевые тучи; было тихо, не жарко
и скучно, как бывает в серые пасмурные дни, когда над полем давно уже
нависли тучи, ждешь дождЯ, а его нет. ‚етеринарный врач €ван €ваныч и
учитель гимназии Ѓуркин уже утомились идти, и поле представлЯлось им
бесконечным. „алеко впереди еле были видны ветрЯные мельницы села
Њироносицкого, справа тЯнулсЯ и потом исчезал далеко за селом рЯд холмов, и
оба они знали, что это берег реки, там луга, зеленые ивы, усадьбы, и если
стать на один из холмов, то оттуда видно такое же громадное поле, телеграф и
поезд, который издали похож на ползущую гусеницу, а в Ясную погоду оттуда
бывает виден даже город. ’еперь, в тихую погоду, когда всЯ природа казалась
кроткой и задумчивой, €ван €ваныч и Ѓуркин были проникнуты любовью к этому
полю, и оба думали о том, как велика, как прекрасна эта страна.
- ‚ прошлый раз, когда мы были в сарае у старосты ЏрокофиЯ, - сказал
Ѓуркин, - вы собирались рассказать какую-то историю.
- „а, Я хотел тогда рассказать про своего брата.
€ван €ваныч протЯжно вздохнул и закурил трубочку, чтобы начать
рассказывать, но как раз в это времЯ пошел дождь. € минут через пЯть лил уже
сильный дождь, обложной, и трудно было предвидеть, когда он кончитсЯ. €ван
€ваныч и Ѓуркин остановились в раздумье; собаки, уже мокрые, стоЯли, поджав
хвосты, и смотрели на них с умилением.
- Ќам нужно укрытьсЯ куда-нибудь, - сказал Ѓуркин.
- Џойдемте к Ђлехину. ’ут близко.
- Џойдемте.
Ћни свернули в сторону и шли все по скошенному полю, то прЯмо, то
забираЯ направо, пока не вышли на дорогу. ‘коро показались тополи, сад,
потом красные крыши амбаров; заблестела река, и открылсЯ вид на широкий плес
с мельницей и белою купальней. ќто было ‘офьино, где жил Ђлехин.
Њельница работала, заглушаЯ шум дождЯ; плотина дрожала. ’ут около телег
стоЯли мокрые лошади, понурив головы, и ходили люди, накрывшись мешками.
Ѓыло сыро, грЯзно, неуютно, и вид у плеса был холодный, злой. €ван иваныч и
Ѓуркин испытывали уже чувство мокроты, нечистоты, неудобства во всем теле,
ноги отЯжелели от грЯзи, и когда, пройдЯ плотину, они поднимались к
господским амбарам, то молчали, точно сердились друг на друга.
‚ одном из амбаров шумела веЯлка; дверь была открыта и из нее валила
пыль. Ќа пороге стоЯл сам Ђлехин, мужчина лет сорока,, высокий, полный, с
длинными волосами, похожий больше на профессора или художника, чем на
помещика. Ќа нем была белаЯ, давно не мытаЯ рубаха с веревочным поЯском,
вместо брюк кальсоны, и на сапогах тоже налипли грЯзь и солома. Ќос и глаза
были черны от пыли. Ћн узнал €вана €ваныча и Ѓуркина и, по-видимому, очень
обрадовалсЯ.
- Џожалуйте, господа, в дом, - сказал он, улыбаЯсь. - џ сейчас, сию
минуту.
„ом был большой, двухэтажный. Ђлехин жил внизу, в двух комнатах со
сводами и с маленькими окнами, где когда-то жили приказчики; тут была
обстановка простаЯ, и пахло ржаным хлебом, дешевою водкой и сбруей. Ќаверху
же, в парадных комнатах, он бывал редко, только когда приезжали гости. €вана
€ваныча и Ѓуркина встретила в доме горничнаЯ, молодаЯ женщина, такаЯ
красиваЯ, что они оба разом остановились и поглЯдели друг на друга.
- ‚ы не можете себе представить, как Я рад видеть вас, господа, -
говорил Ђлехин, входЯ за ними в переднюю. - ‚от не ожидал! ЏелагеЯ, -
обратилсЯ он к горничной, - дайте гостЯм переодетьсЯ во что-нибудь. „а
кстати и Я переоденусь. ’олько надо сначала пойти помытьсЯ, а то Я, кажетсЯ,
с весны не мылсЯ. Ќе хотите ли, господа, пойти в купальню, а тут пока
приготовЯт.
ЉрасиваЯ ЏелагеЯ, такаЯ деликатнаЯ и на вид такаЯ мЯгкаЯ, принесла
простыни и мыло, и Ђлехин с гостЯми пошел в купальню.
- „а, давно Я уже не мылсЯ, - говорил он, раздеваЯсь. - ЉупальнЯ у
менЯ, как видите, хорошаЯ, отец еще строил, но мытьсЯ как-то все некогда.
Ћн сел на ступеньке и намылил свои длинные волосы и шею, и вода около
него стала коричневой.
- „а, признаюсь... - проговорил €ван иваныч, значительно глЯдЯ на его
голову.
- „авно Я уже не мылсЯ... - повторил Ђлехин конфузливо и еще раз
намылилсЯ, и вода около него стала темно-синей, как чернила.
€ван €ваныч вышел наружу, бросилсЯ в воду с шумом и поплыл под дождем,
широко взмахиваЯ руками, и от него шли волны, и на волнах качались белые
лилии; он доплыл до самой середины плеса и нырнул, и через минуту показалсЯ
на другом месте и поплыл дальше, и все нырЯл, стараЯсь достать дна. "Ђх,
боже мой... - повторЯл он, наслаждаЯсь. - Ђх, боже мой..." „оплыл до
мельницы, о чем-то поговорил там с мужиками и повернул назад, и на середине
плеса лег, подставлЯЯ свое лицо под дождь. Ѓуркин и Ђлехин оделись и
собрались уходить, а он все плавал и нырЯл.
- Ђх, боже мой... - говорил он. - Ђх, господи помилуй.
- Ѓудет вам! - крикнул ему Ѓуркин.
‚ернулись в дом. € только когда в большой гостиной наверху зажгли
лампу, и Ѓуркин и €ван €ваныч, одетые в шелковые халаты и теплые туфли,
сидели в креслах, а сам Ђлехин, умытый, причесанный, в новом сюртуке, ходил
по гостиной, видимо с наслаждением ощущаЯ тепло, чистоту, сухое платье,
легкую обувь, и когда красиваЯ ЏелагеЯ, бесшумно ступаЯ по ковру и мЯгко
улыбаЯсь, подавала на подносе чай с вареньем, только тогда €ван €ваныч
приступил к рассказу, и казалось, что его слушали не одни только Ѓуркин и
Ђлехин, но также старые и молодые дамы и военные, спокойно и строго
глЯдевшие из золотых рам.
- Ќас два брата, - начал он, - Я, €ван €ваныч, и другой - Ќиколай
€ваныч, года на два помоложе. џ пошел по ученой части, стал ветеринаром, а
Ќиколай уже с девЯтнадцати лет сидел в казенной палате. Ќаш отец
—имша-ѓималайский был из кантонистов, но, выслужив офицерский чин, оставил
нам потомственное дворЯнство и именьишко. Џосле его смерти именьишко у нас
оттЯгали за долги, но, как бы ни было, детство мы провели в деревне на воле.
Њы, все равно как крестьЯнские дети, дни и ночи проводили в поле, в лесу,
стерегли лошадей, драли лыко, ловили рыбу и прочее тому подобное... Ђ вы
знаете, кто хоть раз в жизни поймал ерша или видел осенью перелетных
дроздов, как они в Ясные, прохладные дни носЯтсЯ стаЯми над деревней, тот
уже не городской житель, и его до самой смерти будет потЯгивать на волю. Њой
брат тосковал в казенной палате. ѓоды проходили, а он все сидел на одном
месте, писал все те же бумаги и думал все об одном и том же, как в деревню.
€ эта тоска у него мало-помалу вылилась в определенное желание, в мечту
купить себе маленькую усадебку где-нибудь на берегу реки или озера.
Ћн был добрый, кроткий человек, Я любил его, но этому желанию запереть
себЯ на всю жизнь в собственную усадьбу Я никогда не сочувствовал. ЏринЯто
говорить, что человеку нужно только три аршина земли. Ќо ведь три аршина
нужны трупу, а не человеку. € говорЯт также теперь, что если наша
интеллигенциЯ имеет тЯготение к земле и стремитсЯ в усадьбы, то это хорошо.
Ќо ведь эти усадьбы те же три аршина земли. “ходить из города, от борьбы, от
житейского шума, уходить и прЯтатьсЯ у себЯ в усадьбе - это не жизнь, это
эгоизм, лень, это своего рода монашество, но монашество без подвига.
—еловеку нужно три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, всЯ природа,
где на просторе он мог проЯвить все свойства и особенности свободного духа.
Ѓрат мой Ќиколай, сидЯ у себЯ в канцелЯрии, мечтал о том, как он будет
есть свои собственные щи, от которых идет такой вкусный запах по всему
двору, есть на зеленой травке, спать на солнышке, сидеть по целым часам за
воротами на лавочке и глЯдеть на поле и лес. ‘ельскохозЯйственные книжки и
всЯкие эти советы в календарЯх составлЯли его радость, любимую духовную
пищу; он любил читать и газеты, но читал в них одни только объЯвлениЯ о том,
что продаютсЯ столько-то десЯтин пашни и луга с усадьбой, садом, мельницей,
с проточными прудами. € рисовались у него в голове дорожки в саду, цветы,
фрукты, скворечни, караси в прудах и, знаете, всЯкаЯ эта штука. ќти
воображаемые картины были различны, смотрЯ по объЯвлениЯм, которые
попадались ему, но почему-то в каждой из них непременно был крыжовник. Ќи
одной усадьбы, ни одного поэтического угла он не мог себе представить без
того, чтобы там не было крыжовника.
- „еревенскаЯ жизнь имеет свои удобства, - говорил он, бывало. - ‘идишь
на балконе, пьешь чай, а на пруде твои уточки плавают, пахнет так хорошо,
и... и крыжовник растет.
Ћн чертил план своего имениЯ, и всЯкий раз у него на плане выходило
одно и то же: а) барский дом, b) людскаЯ, с) огород, d) крыжовник. †ил он
скупо: недоедал, недопивал, одевалсЯ бог знает как, словно нищий, и все
копил и клал в банк. ‘трашно жадничал. Њне было больно глЯдеть на него, и Я
кое-что давал ему и посылал на праздниках, но он и это прЯтал. “ж коли
задалсЯ человек идеей, то ничго не поделаешь.
ѓоды шли, перевели его в другую губернию, минуло ему уже сорок лет, а
он все читал объЯвлениЯ в газетах и копил. Џотом, слышу, женилсЯ. ‚се с тою
же целью, чтобы купить себе усадьбу с крыжовником, он женилсЯ на старой,
некрасивой вдове, без всЯкого чувства, а только потому, что у нее водились
деньжонки. Ћн и с ней тоже жил скупо, держал ее впроголодь, а деньги ее
положил в банк на свое имЯ. ђаньше она была за почтмейстером и привыкла у
него к пирогам и к наливкам, а у второго мужа и хлеба черного не видала
вдоволь; стала чахнуть от такой жизни, да года через три взЯла и отдала богу
душу. €, конечно, брат мой ни одной минуты не подумал, что он виноват в ее
смерти. „еньги, как водка, делают человека чудаком. “ нас в городе умирал
купец. Џеред смертью приказал подать себе тарелку меду и съел все свои
деньги и выигрышные билеты вместе с медом, чтобы никому не досталось. Љак-то
на вокзале Я осматривал гурты, и в это времЯ один барышник попал под
локомотив, и ему отрезало ногу. Ќесем мы его в приемный покой, кровь льет -
страшное дело, а он все просит, чтобы ногу его отыскали, и все беспокоитсЯ:
в сапоге на отрезанной ноге двадцать рублей, как бы не пропали.
- ќто вы уж из другой оперы, - сказал Ѓуркин.
- Џосле смерти жены, - продолжал €ван €ваныч, подумав полминуты, - брат
мой стал высматривать себе имение. Љонечно, хоть пЯть лет высматривай, но
все же в конце концов ошибешьсЯ и купишь совсем не то, о чем мечтал. Ѓрат
Ќиколай через комиссионера, с переводом долга, купил сто двенадцать десЯтин
с барским домом, с людской, с парком, но ни фруктового сада, ни крыжовника,
ни прудов с уточками; была река, но вода в ней цветом как кофе, потому что
по одну сторону имениЯ кирпичный завод, а по другую - костопальный. Ќо мой
Ќиколай €ваныч мало печалилсЯ; он выписал себе двадцать кустов крыжовника,
посадил и зажил помещиком.
‚ прошлом году Я поехал к нему проведать. Џоеду, думаю, посмотрю, как и
что там. ‚ письмах своих брат называл свое имение так: —умбароклова пустошь,
ѓималайское тож. Џриехал Я в "ѓималайское тож" после полуднЯ. Ѓыло жарко.
‚озле канавы, заборы, изгороди, понасажены рЯдами елки, - и не знаешь, как
проехать во двор, куда поставить лошадь. €ду к дому, а навстречу мне рыжаЯ
собака, толстаЯ, похожаЯ на свинью. •очетсЯ ей лаЯть, да лень. ‚ышла из
кухни кухарка, голоногаЯ, толстаЯ, тоже похожаЯ на свинью, и сказала, что
барин отдыхает после обеда. ‚хожу к брату, он сидит в постели, колени
покрыты одеЯлом; постарел, располнел, обрюзг; щеки, нос и губы тЯнутсЯ
вперед, - того и глЯди, хрюкнет в одеЯло.
Њы обнЯлись и всплакнули от радости и от грустной мысли, что когда-то
были молоды, а теперь оба седы, и умирать пора. Ћн оделсЯ и повел менЯ
показывать свое имение.
- Ќу, как ты тут поживаешь? - спросил Я.
- „а, ничего, слава богу, живу хорошо.
ќто уж был не прежний робкий беднЯга-чиновник, а настоЯщий помещик,
барин. Ћн уж обжилсЯ тут, привык и вошел во вкус; кушал много, в бане мылсЯ,
полнел, уже судилсЯ с обществом и с обоими заводами и очень обижалсЯ, когда
мужики не называли его "ваше высокоблагородие". € о душе своей заботилсЯ
солидно, по-барски, и добрые дела творил не просто, а с важностью. Ђ какие
добрые дела? ‹ечил мужиков от всех болезней содой и касторкой и в день своих
именин служил среди деревни благодарственный молебен, а потом ставил
полведра, думал, что так нужно. Ђх, эти ужасные полведра! ‘егоднЯ толстый
помещик тащит мужиков к земскому начальнику за потраву, а завтра, в
торжественный день, ставит им полведра, а они пьют и кричат "ура", и пьЯные
кланЯютсЯ ему в ноги. Џеремена жизни к лучшему, сытость, праздность
развивают в русском человеке самомнение, самое наглое. Ќиколай €ваныч,
который когда-то в казенной палате боЯлсЯ даже длЯ себЯ лично иметь
собственные взглЯды, теперь говорил одни только истины, и таким тоном, точно
министр: "Ћбразование необходимо, но длЯ народа оно преждевременно",
"телесные наказаниЯ вообще вредны, но в некоторых случаЯх они полезны и
незаменимы".
- џ знаю народ и умею с ним обращатьсЯ, - говорил он. - ЊенЯ народ
любит. ‘тоит мне только пальцем шевельнуть, и длЯ менЯ народ сделает все,
что захочу.
€ все это, заметьте, говорилось с умной, доброю улыбкой. Ћн раз
двадцать повторил: "мы дворЯне", "Я как дворЯнин"; очевидно, уже не помнил,
что дед наш был мужик, а отец - солдат. „аже наша фамилиЯ —имша-ѓималайский
в сущности несообразнаЯ, казалась ему теперь звучной, знатной и очень
приЯтной.
Ќо дело не в нем, а во мне самом. џ хочу вам рассказать, какаЯ перемена
произошла во мне в эти немногие часы, пока Я был в его усадьбе. ‚ечером,
когда мы пили чай, кухарка подала к столу полную тарелку крыжовнику. ќто был
не купленный, а свой собственный крыжовник, собранный в первый раз с тех
пор, как были посажены кусты. Ќиколай €ваныч засмеЯлсЯ и минуту глЯдел на
крыжовник молча, со слезами, - он не мог говорить от волнениЯ, потом положил
в рот одну Ягоду, поглЯдел на менЯ с торжеством ребенка, который наконец
получил свою любимую игрушку, и сказал:
- Љак вкусно!
€ он с жадностью ел и все повторЯл:
- Ђх, как вкусно! ’ы попробуй!
Ѓыло жестко и кисло, но, как сказал Џушкин, "тьмы истин нам дороже нас
возвышающий обман". џ видел счастливого человека, заветнаЯ мечта которого
осуществилась так очевидно, который достиг цели в жизни, получил то, что
хотел, который был доволен своей судьбой, самим собой. Љ моим мыслЯм о
человеческом счастье всегда почему-то примешивалось что-то грустное, теперь
же , при виде счастливого человека, мною овладело тЯжелое чувство, близкое к
отчаЯнию. Ћсобенно тЯжело было ночью. Њне постлали постель в комнате рЯдом с
спальней брата, и мне было слышно, как он не спал и как вставал и подходил к
тарелке с крыжовником и брал по Ягодке. џ соображал: как, в сущности, много
довольных, счастливых людей! ЉакаЯ это подавлЯющаЯ сила! ‚ы взглЯните на эту
жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых,
кругом бедность невозможнаЯ, теснота, вырождение , пьЯнство, лицемерие,
вранье... Њежду тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из
пЯтидесЯти тысЯч, живущих в городе, ни одного, который бы вскрикнул, громко
возмутилсЯ. Њы видим тех, которые ходЯт на рынок за провизией, днем едЯт,
ночью спЯт, которые говорЯт свою чепуху, женЯтсЯ, старЯтсЯ, благодушно тащат
на кладбище своих покойников; но мы не видим и не слышим тех, которые
страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то за кулисами. ‚се
тихо, спокойно, и протестует одна только немаЯ статистика: столько-то с ума
сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоеданиЯ... €
такой порЯдок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себЯ хорошо
только потому, что несчастные несут свое бремЯ молча, и без этого молчаниЯ
счастье было бы невозможно. ќто общий гипноз. Ќадо, чтобы за дверью каждого
довольного, счастливого человека стоЯл кто-нибудь с молоточком и постоЯнно
напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив,
жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрЯсетсЯ беда - болезнь,
бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит
и не слышит других. Ќо человека с молоточком нет, счастливый живет себе, и
мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, - и все обстоит
благополучно.
- ‚ ту ночь мне стало понЯтно, как Я тоже был доволен и счастлив, -
продолжал €ван €ваныч, вставаЯ. - џ тоже за обедом и на охоте поучал, как
жить, как веровать, как управлЯть народом. џ тоже говорил, что ученье свет,
что образование необходимо, но длЯ простых людей пока довольно одной
грамоты. ‘вобода есть благо, говорил Я, без нее нельзЯ, как без воздуха, но
надо подождать. „а, Я говорил так, а теперь спрашиваю: во имЯ чего ждать? -
спросил €ван €ваныч, сердито глЯдЯ на Ѓуркина. - ‚о имЯ чего ждать, Я вас
спрашиваю? ‚о имЯ каких соображений? Њне говорЯт, что не все сразу, всЯкаЯ
идеЯ осуществлЯетсЯ в жизни постепенно, в свое времЯ. Ќо кто это говорит?
ѓде доказательства, что это справедливо? ‚ы ссылаетесь на естественный
порЯдок вещей, на законность Явлений, но есть ли порЯдок и законность в том,
что Я, живой, мыслЯщий человек, стою надо рвом и жду, когда он зарастет сам
или затЯнет илом, в то времЯ как, быть может, Я мог бы перескочить через
него или построить через него мост? € опЯть-таки во имЯ чего ждать? †дать,
когда нет сил жить, а между тем жить нужно и хочетсЯ жить!
џ уехал тогда от брата рано утром, и с тех пор длЯ менЯ стало
невыносимо бывать в городе. ЊенЯ угнетают тишина и спокойствие, Я боюсь
смотреть на окна, так как длЯ менЯ теперь нет более тЯжелого зрелища, как
счастливое семейство, сидЯщее вокруг стола и пьющее чай. џ уже стар и не
гожусь длЯ борьбы, Я неспособен даже ненавидеть. џ только скорблю душевно,
раздражаюсь, досадую, по ночам у менЯ горит голова от наплыва мыслей, и Я не
могу спать... Ђх, если б Я был молод!
€ван €ваныч прошелсЯ в волнении из угла в угол и повторил:
- …сли б Я был молод!
Ћн вдруг подошел к Ђлехину и стал пожимать ему то одну руку, то другую.
- Џавел Љонстантиныч! - проговорил он умолЯющим голосом. - Ќе
успокаивайтесь, не давайте усыплЯть себЯ! Џока молоды, сильны, бодры, не
уставайте делать добро! ‘частьЯ нет и не должно быть, а если в жизни есть
смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то
более разумном и великом. „елайте добро!
€ все это €ван €ваныч проговорил с жалкой, просЯщею улыбкой, как будто
просил лично длЯ себЯ.
Џотом все трое сидели в креслах, в разных концах гостиной, и молчали.
ђассказ €вана €ваныча не удовлетворил ни Ѓуркина, ни Ђлехина. Љогда из
золотых рам глЯдели генералы и дамы, которые в сумерках казались живыми,
слушать рассказ про беднЯгу чиновника, который ел крыжовник, было скучно.
•отелось почему-то говорить и слушать про изЯщных людей, про женщин. € то,
что они сидели в гостиной, где все - и люстра в чехле, и кресла, и ковры под
ногами - говорило, что здесь когда-то ходили, сидели, пили чай вот эти самые
люди, которые глЯдели теперь из рам, и то, что здесь теперь бесшумно ходила
красиваЯ ЏелагеЯ, - это было лучше всЯких рассказов.
Ђлехину сильно хотелось спать; он встал по хозЯйству рано, в третьем
часу утра, и теперь у него слипались глаза, но он боЯлсЯ, как бы гости не
стали без него рассказывать что-нибудь интересное, и не уходил. “мно ли,
справедливо ли было то, что только что говорил €ван €ваныч, он не вникал;
гости говорили не о крупе, не о сене, не о дегте, а о чем-то, что не имело
прЯмого отношениЯ к его жизни, и он был рад и хотел, чтобы они продолжали...
- Ћднако пора спать, - сказал Ѓуркин, поднимаЯсь. - Џозвольте пожелать
вам спокойной ночи.
Ђлехин простилсЯ и ушел к себе вниз, а гости остались наверху. €м обоим
отвели на ночь большую комнату, где стоЯли две старые деревЯнные кровати с
резными украшениЯми и в углу было распЯтие из слоновой кости; от их
постелей, широких, прохладных, которые постилала красиваЯ ЏелагеЯ, приЯтно
пахло свежим бельем.
€ван иваныч молча разделсЯ и лег.
- ѓосподи, прости нас грешных! - проговорил он и укрылсЯ с головой.
Ћт его трубочки, лежавшей на столе, сильно пахло табачным перегаром, и
Ѓуркин долго не спал и все никак не мог понЯть, откуда этот тЯжелый запах.
„ождь стучал в окна всю ночь.
Ђнтон —ехов. ‹етающие острова

‘оч. †юлЯ ‚ерна
Џеревод Ђ. —ехонте

----------------------------------------------------------------------------
Ђ. Џ. —ехов. Џолное собрание сочинений и писем в 30-ти томах.
‘очинениЯ. ’ом 1. Њ., "Ќаука", 1983
OCR 1996-2000 Ђлексей Љомаров http://ilibrary.ru/author/chekhov/index.html
----------------------------------------------------------------------------

ѓлава I.
ђечь

- ...џ кончил, джентльмены! - сказал мистер „жон ‹унд, молодой член
королевского географического общества, и, утомленный, опустилсЯ в кресло.
‡ала заседаниЯ огласилась Яростнейшими аплодисментами, криками "браво" и
дрогнула. „жентльмены начали один за другим подходить к „жону ‹унду и
пожимать его руку. ‘емнадцать джентльменов в знак своего изумлениЯ сломали
семнадцать стульев и свихнули восемь длинных шей, принадлежавших восьми
джентльменам, из которых один был капитаном "Љатавасии", Яхты в 100009
тонн...
- „жентльмены! - проговорил тронутый мистер ‹унд. - ‘читаю свЯщеннейшим
долгом благодарить вас за то адское терпение, с которым вы прослушали мою
речь, продолжавшуюсЯ 40 часов, 32 минуты и 14 секунд! ’ом Ѓекас, - обратилсЯ
он к своему старому слуге, - разбудите менЯ через пЯть минут. џ буду спать в
то времЯ, когда джентльмены будут извинЯть менЯ за то, что Я осмеливаюсь
спать в их присутствии!!
- ‘лушаю, сэр! - сказал старый ’ом Ѓекас.
„жон ‹унд закинул назад голову и тотчас же заснул .
„жон ‹унд был родом шотландец. Ћн нигде не воспитывалсЯ, ничему никогда
не училсЯ, но знал все. Ћн принадлежал к числу тех счастливых натур, которые
до познаниЯ всею прекрасною и великого доходЯт своим умом. ‚осторг, который
произвел он своею речью, был им вполне заслужен. ‚ продолжение 40 часов он
предлагал на рассмотрение господам джентльменам великий проект, исполнение
которого стЯжало впоследствии великую славу длЯ Ђнглии и показало, как
далеко может иногда хватать ум человеческий! "Џросверление луны колоссальным
буравом" - вот что служило предметом речи мистера ‹унда!

ѓлава II.
’аинственный незнакомец

‘эр ‹унд не проспал и трех минут. —ьЯ-то тЯжелаЯ рука опустилась на его
плечо, и он проснулсЯ. Џеред ним стоЯл джентльмен 48 1/2 вершков роста,
тонкий, как пика, и худой, как засушеннаЯ змеЯ. Ћн был совершенно лыс.
Ћдетый во все черное, он имел на носу четыре пары очков, а на груди и на
спине по термометру.
- €дите за мной! - гробовым голосом произнес лысый джентльмен.
- Људа?
- €дите за мной, „жон ‹унд!
- Ђ если Я не пойду?
- ’огда Я буду принужден просверлить луну раньше вас!
- ‚ таком случае, сэр, Я к вашим услугам.
- ‚аш слуга последует за нами!
Њистер ‹унд, лысый джентльмен и ’ом Ѓекас оставили залу заседаниЯ и все
трое зашагали по освещенным улицам ‹ондона. ли они очень долго.
- ‘эр, - обратилсЯ Ѓекас к мистеру ‹унду, - если наш путь так же
длинен, как и этот джентльмен, то на основании законов трениЯ мы лишимсЯ
своих подошв!
„жентльмены подумали и, через десЯть минут нашедши, что слова Ѓекаса
остроумны, громко засмеЯлись.
- ‘ кем Я имею честь смеЯтьсЯ, сэр? - спросил ‹унд лысого джентльмена.
- ‚ы имеете честь идти, смеЯтьсЯ и говорить с членом всех
географических, археологических и этнографических обществ, магистром всех
существовавших и существующих наук, членом Њосковского артистического
кружка, почетным попечителем школы коровьих акушеров в ‘аутгамптоне,
подписчиком "€ллюстрированного беса", профессором желто-зеленой магии и
начальной гастрономии в будущем Ќовозеландском университете, директором
ЃезымЯнной обсерватории, ‚ильЯмом Ѓолваниусом. џ веду вас, сэр, в...
„жон ‹унд и ’ом Ѓекас преклонили свои колени перед великим человеком, о
котором они так много слышали, и почтительно опустили головы...
- џ веду вас, сэр, в свою обсерваторию, находЯщуюсЯ в 20 милЯх отсюда.
‘эр! Њне нужен товарищ в моем предприЯтии, значение которого вы в состоЯнии
постигнуть только обоими полушариЯми вашего головного мозга. Њой выбор пал
на вас... ‚ы после сорокачасовой речи наврЯд ли захотите вступать со мной в
какие бы то ни было разговоры, а Я, сэр, ничего так не люблю, как свой
телескоп и продолжительное молчание. џзык вашего слуги, Я надеюсь, свЯжетсЯ
вашим, сэр, приказанием. „а здравствует пауза!!! џ веду вас... ‚ы ничего не
имеете против этого?
- Ќичего, сэр! Њне остаетсЯ пожалеть только о том, что мы не скороходы
и что мы имеем под ступнЯми подошвы, которые стоЯт денег и...
- џ вам куплю новые сапоги.
- Ѓлагодарю вас, сэр.
Љто из читателей воспылает желанием ближе познакомитьсЯ с мистером
‚ильЯмом Ѓолваниусом, тот пусть прочтет его замечательное сочинение
"‘уществовала ли луна до потопа? …сли существовала, то почему же и она не
утонула?" Џри этом сочинении приложена и запрещеннаЯ брошюра, написаннаЯ им
за год перед смертью: "‘пособ стереть вселенную в порошок и не погибнуть в
то же времЯ". ‚ этих сочинениЯх как нельзЯ лучше характеризуетсЯ личность
этого замечательнейшего из людей.
Њежду прочим там описываетсЯ, как он прожил два года в австралийских
камышах, где питалсЯ раками, тиной и Яйцами крокодилов и в эти два года не
видел ни разу огнЯ. Ѓудучи в камышах, он изобрел микроскоп, совершенно
сходный с нашим обыкновенным микроскопом, и нашел спинной хребет у рыб вида
"Riba". ‚оротившись из своего долгого путешествиЯ, он поселилсЯ в нескольких
милЯх от ‹ондона и всецело посвЯтил себЯ астрономии. Ѓудучи порЯдочным
женоненавистником (он был три раза женат, а потому и имел три пары
прекраснейших, ветвистых рогов) и не желаЯ до поры до времени быть открытым,
он жил аскетом. ЋбладаЯ тонким, дипломатическим умом, он ухитрилсЯ сделать
так, что обсерваториЯ и труды его по астрономии были известны только одному
ему. Љ сожалению и несчастью всех благомыслЯщих англичан, этот великий
человек не дожил до нашего времени. ‚ прошлом году он тихо скончалсЯ:
купаЯсь в Ќиле, он был проглочен тремЯ крокодилами.

ѓлава III.
’аинственные пЯтна

ЋбсерваториЯ, в которую ввел он ‹унда и старого ’ома Ѓекаса (следует
длиннейшее и скучнейшее описание обсерватории, которое переводчик в видах
экономии места и времени нашел нужным не переводить)... стоЯл телескоп,
усовершенствованный Ѓолваниусом. Њистер ‹унд подошел к телескопу и начал
смотреть на луну.
- —то вы там видите, сэр?
- ‹уну, сэр.
- Ђ возле луны что вы видите, мистер ‹унд?
- џ имею честь видеть одну только луну.
- Ђ не видите ли вы бледных пЯтен, движущихсЯ возле луны?
- —ерт возьми, сэр! Ќазывайте менЯ ослом, если Я не вижу этих пЯтен!
—то это за пЯтна?
- ќто пЯтна, которые видны в один только мой телескоп. „овольно!
Ћставьте телескоп! Њистер ‹унд и ’ом Ѓекас! џ должен, Я хочу узнать, что это
за пЯтна! џ буду скоро там! џ иду к этим пЯтнам! ‚ы следуете за мной!
- “ра! „а здравствуют пЯтна! - крикнули „жон ‹унд и ’ом Ѓекас.

ѓлава IV.
‘кандал на небе

—ерез полчаса мистеры ‚ильЯм Ѓолваниус, „жон ‹унд и шотландец ’ом Ѓекас
летели уже к таинственным пЯтнам на восемнадцати аэростатах. Ћни сидели в
герметически закупоренном кубе, в котором находилсЯ сгущенный воздух и
препараты длЯ изготовлениЯ кислорода {*}. Ќачало этого грандиозного, доселе
небывалого полета было совершено в ночь под 13-е марта 1870 года. „ул
юго-западный ветер. ЊагнитнаЯ стрелка показывала NWW (следует скучнейшее
описание куба и 18 аэростатов)... ‚ кубе царило глубокое молчание.
„жентльмены кутались в плащи и курили сигары. ’ом Ѓекас, растЯнувшись на
полу, спал, как у себЯ дома. ’ермометр {**} показывал ниже 0. ‚ продолжение
первых 20 часов не было сказано ни одного слова и особенного ничего не
произошло. ары проникли в область облаков. Ќесколько молний погнались за
шарами, но их не догнали, потому что они принадлежали англичанину. Ќа третий
день „жон ‹унд заболел дифтеритом, а ’ома Ѓекаса обуЯл сплин. Љуб,
столкнувшись с аэролитом, получил страшный толчок. ’ермометр показывал -76.
- Љак ваше здоровье, сэр? - прервал наконец молчание Ѓолваниус,
обратЯсь на пЯтый день к сэру ‹унду.
- Ѓлагодарю вас, сэр! - отвечал тронутый ‹унд. - ‚аше внимание трогает
менЯ. џ ужасно страдаю! Ђ где мой верный ’ом?
- Ћн сидит теперь в углу, жует табак и стараетсЯ походить на человека,
женившегосЯ сразу на десЯтерых.
- •а, ха, ха, сэр Ѓолваниус!
- Ѓлагодарю вас, сэр!
Ќе успел мистер Ѓолваниус пожать руку молодому ‹унду, как произошло
нечто ужасное. ђаздалсЯ страшный треск... —то-то треснуло, раздалась тысЯча
пушечных выстрелов, пронессЯ гул, неистовый свист. Њедный куб, попав в среду
разреженную, не вынес внутреннего давлениЯ, треснул, и клочьЯ его понеслись
в бесконечное пространство.
ќто была ужаснаЯ, единственнаЯ в истории вселенной минута!!
Њистер Ѓолваниус ухватилсЯ за ноги ’ома Ѓекаса, этот последний
ухватилсЯ за ноги „жона ‹унда, и все трое с быстротою молнии понеслись в
неведомую бездну. ары отделились от них и, освобожденные от тЯжести,
закружились и с треском полопались.
- ѓде мы, сэр?
- ‚ эфире.
- ѓм... …сли в эфире, то чем же мы дышать будем?
- Ђ где сила вашей воли, сэр ‹унд?
- Њистеры! - крикнул Ѓекас. - —есть имею объЯвить вам, что мы почему-то
летим не вниз, а вверх!
- ѓм... ‘то чертей! ‡начит, мы уже не находимсЯ в области притЯжениЯ
земли... Ќас тЯнет к себе наша цель! “раа! ‘эр ‹унд, как ваше здоровье?
- Ѓлагодарю вас, сэр! џ вижу наверху землю, сэр!
- ќто не землЯ, а одно из наших пЯтен! Њы сейчас разобьемсЯ о него!
’ррррах!!!!

ѓлава V.
Ћстров кнЯзЯ Њещерского

Џервый пришел в чувство ’ом Ѓекас. Ћн протер глаза и начал обозревать
местность, на которой лежали он, Ѓолваниус и ‹унд. Ћн снЯл чулок и принЯлсЯ
тереть им джентльменов. „жентльмены не замедлили очнутьсЯ.
- ѓде мы? - спросил ‹унд.
- ‚ы на острове, принадлежащем к группе летающих! “раа!
- “раа! Џосмотрите, сэр, вверх! Њы затмили Љолумба!
Ќад островом летало еще несколько островов (следует описание картины,
понЯтной одним только англичанам)... Џошли осматривать остров. Ћн был
шириной... длиной... (цифры и цифры... Ѓог с ними!) ’ому Ѓекасу удалось
найти дерево, соком своим напоминающее русскую водку. ‘транно, что деревьЯ
были ниже травы (?). Ћстров был необитаем. Ќи одно живое существо не
касалось доселе его почвы...
- ‘эр, посмотрите, что это такое? - обратилсЯ мистер ‹унд к сэру
Ѓолваниусу, поднимаЯ какой-то сверток.
- ‘транно... “дивительно... Џоразительно... - забормотал Ѓолваниус.
‘верток оказалсЯ сочинениЯми какого-то кнЯзЯ Њещерского, писанными на
одном из варварских Языков, кажетсЯ, русском.
Љак попали сюда эти сочинениЯ?
- ЏррроклЯтие! - закричал мистер Ѓолваниус. - ‡десь были раньше нас?!!?
Љто мог быть здесь?!... ‘кажите - кто, кто? ЏрроклЯтие! Ћооо! ђазмозжите,
громы небесные, мои великие мозги! „айте мне сюда его! „айте мне его! џ
проглочу его, с его сочинениЯми! € мистер Ѓолваниус, поднЯв вверх руки,
страшно захохотал. ‚ глазах его блеснул подозрительный огонек. Ћн сошел с
ума.
ѓлава VI. ‚озвращение
- “рааа!! - кричали жители ѓавра, наполнЯЯ собою все гаврские
набережные. ‚оздух оглашалсЯ радостными криками, звоном и музыкой. —ернаЯ
масса, грозившаЯ всем смертью, опускалась не на город, а в залив... Љорабли
поспешили убратьсЯ в открытое море. —ернаЯ масса, столько дней закрывавшаЯ
собою солнце, при торжественных кликах народа и при громе музыки важно
(pesamment) шлепнулась в залив и обрызгала всю набережную. “пав на залив,
она утонула. —ерез минуту залив был уже открытым. ‚олны бороздили его по
всем направлениЯм... Ќа средине залива барахтались три человека. ’о были
безумный Ѓолваниус, „жон ‹унд и ’ом Ѓекас. €х поспешили принЯть на лодки.
- Њы пЯтьдесЯт семь дней не ели! - пробормотал худой, как голодный
художник, мистер ‹унд и рассказал, в чем дело.
Ћстров кнЯзЯ Њещерского уже более не существует. Ћн, принЯв на себЯ
трех отважных людей, стал тЯжелей и, вышедши из нейтральной полосы, был
притЯнут землей и утонул в ѓаврском заливе...

‡аключение

„жон ‹унд занЯт теперь вопросом о просверлении луны. Ѓлизко уже то
времЯ, когда лупа украситсЯ дырой. „ыра будет принадлежать англичанам. ’ом
Ѓекас живет теперь в €рландии и занимаетсЯ сельским хозЯйством. Ћн разводит
кур и сечет свою единственную дочь, которую воспитывает по-спартански. …му
не чужды и вопросы науки: он страшно сердитсЯ на себЯ за то, что забыл взЯть
с ‹етающего острова семЯн от дерева, соком напоминающего русскую водку.

* •имиками выдуманный дух. ѓоворЯт, что без него жить невозможно.
ЏустЯки. Ѓез денег только жить невозможно. - Џримеч. переводчика.
** ’акой инструмент есть. - Џримеч. переводчика.

Ћ произведении: „аты написаниЯ:
1882 г.

----------------------------------------------------------------------------
Џрава на это собрание электронных текстов и сами электронные тексты
принадлежат Ђлексею Љомарову, 1996-2000 год. ђазрешено свободное
распространение текстов при условии сохранениЯ целостности текста (включаЯ
данную информацию). ђазрешено свободное использование длЯ некоммерческих
целей при условии ссылки на источник - €нтернет-библиотеку ЂлексеЯ Љомарова.
----------------------------------------------------------------------------
Ђнтон —ехов. Њой юбилей

ћноши и девы!

’ри года тому назад Я почувствовал присутствие того свЯщенного пламени,
за которое был прикован к скале Џрометей... € вот три года Я щедрою рукою
рассылаю во все концы моего обширного отечества свои произведениЯ, прошедшие
сквозь чистилище упомЯнутого пламени. Џисал Я прозой, писал стихами, писал
на всЯкие меры, манеры и размеры, задаром и за деньги, писал во все журналы,
но... увы!!!... мои завистники находили нужным не печатать моих
произведений, а если и печатать, то непременно в "почтовых Ящиках". Џолсотни
почтовых марок посеЯл Я на "Ќиве", сотню утопил в "Ќеве", с десЯток пропалил
на "Ћгоньке", пЯть сотен просадил на "‘трекозе". Љороче: всех ответов из
всех редакций получил Я от начала моей литературной деЯтельности до сего днЯ
ровно две тысЯчи! ‚чера Я получил последний из них, подобный по содержанию
всем остальным. Ќи в одном ответе не было даже и намека на "да". ћноши и
девы! ЊатериальнаЯ сторона каждой моей посылки в редакцию обходилась мне, по
меньшей мере, в гривенник; следовательно, на литературное препровождение
времени просадил Я 200 руб. Ђ ведь за 200 руб. можно купить лошадь! „оходов
в год Я имею 800 франков, только... Џоймите!!! € Я должен был голодать за
то, что воспевал природу, любовь, женские глазки, за то, что пускал Ядовитые
стрелы в корыстолюбие надменного Ђльбиона; за то, что делилсЯ своим пламенем
с... гг., писавшими мне ответы... „ве тысЯчи ответов - двести с лишним
рублей, и ни одного "да"! ’ьфу! и вместе с тем поучительнаЯ материЯ. ћноши и
девы! Џраздную сегоднЯ свой юбилей получениЯ двухтысЯчного ответа, поднимаю
бокал за окончание моей литературной деЯтельности и почиваю на лаврах. €ли
укажите мне па другого, получившего в три года столько же "нет", или
становите менЯ на незыблемый пьедестал!

Џрозаический поэт

Ћ произведении: „аты написаниЯ:
1880 г.

ЏосвЯщаетсЯ ”.”.Џопудогло

ѓрохольский обнЯл ‹изу, перецеловал все ее пальчики с огрызенными
розовыми ногтЯми и посадил ее на обитую дешевым бархатом кушетку. ‹иза
положила ногу на ногу, заложила руки под голову и легла.
ѓрохольский сел рЯдом на стул и нагнулсЯ к ней. Ћн весь обратилсЯ в
зрение.
Љакой хорошенькой казалась она ему, освещеннаЯ лучами заходЯщего
солнца!
‡аходЯщее солнце, золотое, подернутое слегка пурпуром, все целиком было
видно в окно.
‚сю гостиную и, в том числе, ‹изу оно осветило Ярким, не режущим глаза,
светом и положило на короткое времЯ позолоту...
ѓрохольский залюбовалсЯ. ‹иза не бог весть какаЯ красавица. Џравда, ее
маленькое кошачье личико, с карими глазами и с вздернутым носиком, свежо и
даже пикантно, ее жидкие волосы черны, как сажа, и кудрЯвы, маленькое тело
грациозно, подвижно и правильно, как тело электрического угрЯ, но в общем...
‚прочем, в сторону мой вкус. ѓрохольский, избалованный женщинами, любивший и
разлюбивший на своем веку сотни раз, видел в ней красавицу. Ћн любил ее, а
слепаЯ любовь везде находит идеальную красоту.
- Џослушай, - начал он, глЯдЯ ей прЯмо в глаза. - џ пришел потолковать
с тобой, моЯ прелесть. ‹юбовь не терпит ничего неопределенного,
бесформенного... Ќеопределенные отношениЯ, знаешь ли... џ вчера говорил
тебе, ‹иза... Њы постараемсЯ сегоднЯ покончить поднЯтый вчера вопрос. Ќу,
давай решать сообща... —то делать?
‹иза зевнула и, сильно морщась, потащила из-под головы правую руку.
- —то делать? - повторила она за ѓрохольским чуть слышно.
- Ќу да, что делать? ђешай вот, мудраЯ головка... џ люблю тебЯ, а
любЯщий человек не подельчив. Ћн более чем эгоист. џ не в силах делитьсЯ с
твоим мужем. џ мысленно рву его на клочки, когда думаю, что и он любит тебЯ.
‚о-вторых, ты любишь менЯ... „лЯ любви необходимым условием ЯвлЯетсЯ полнаЯ
свобода... Ђ ты разве свободна? ’ебЯ разве не терзает мысль, что над твоей
душой вечно торчит этот человек? —еловек, которого ты не любишь, быть может,
что очень естественно, ненавидишь... ќто во-вторых... ‚-третьих же... —то же
в-третьих? Ђ вот что... Њы обманываем его, а это... нечестно. Џрежде всего,
‹иза, правда. Џрочь ложь!
- Ќу, так что же делать?
- ’ы можешь догадатьсЯ... џ нахожу нужным обЯзательным объЯвить ему о
нашей свЯзи и оставить его, зажить на свободе. ’о и другое нужно сделать по
возможности скорей... Ќапример, хоть сегоднЯ вечером ты... объЯснишьсЯ с
ним... Џора покончить... ђазве тебе не надоело воровски любить?
- ЋбъЯснитьсЯ? ‘ ‚аней?
- Ќу да!
- ќто невозможно! € вчера Я говорила тебе, Њишель, что это невозможно!
- Џочему же?
- Ћн обидитсЯ, раскричитсЯ, наделает разных неприЯтностей... ђазве ты
не знаешь, какой он? Ѓоже сохрани! Ќе нужно объЯснЯтьсЯ! ‚ыдумал еще!
ѓрохольский провел рукой по лбу и вздохнул.
- „а, - сказал он. - Ћн больше чем обидитсЯ... џ ведь отнимаю у него
счастье. Ћн любит тебЯ?
- ‹юбит. Ћчень.
- ‚от еще комиссиЯ! Ќе знаешь, с какого конца начать. ‘крывать от него
- подло, объЯснитьсЯ с ним - значит убить его... —ерт знает что! Ќу, как
быть?
ѓрохольский задумалсЯ. …го бледное лицо нахмурилось.
- Ѓудем всегда так, как теперь, - сказала ‹иза. - Џусть сам узнает,
если хочет.
- Ќо ведь это... это и грешно и... Ќаконец, ты моЯ, и никто не имеет
права думать, что ты принадлежишь не мне, а другому! ’ы моЯ! Ќикому не
уступлю! Њне жаль его, видит бог, как жаль, ‹иза! Љогда Я вижу его, мне
больно делаетсЯ! Ќо... но что ж делать, наконец? ‚едь ты его не любишь? —его
же ради ты будешь с ним маЯтьсЯ? ЋбъЯснитьсЯ надо! ЋбъЯснимсЯ с ним и поедем
ко мне. ’ы моЯ жена, а не его. Џусть как знает. Љак-нибудь перетерпит свое
горе... Ќе он первый, не он и последний... •очешь бежать? Ђ? ѓовори скорей!
•очешь бежать?
‹иза поднЯлась и вопросительными глазами поглЯдела на ѓрохольского.
- Ѓежать?
- Ќу да... ‚ именье ко мне... ‚ Љрым потом... ЋбъЯснимсЯ с ним
письменно... Ќочью можно. Џоезд в половину второго. Ђ? •орошо?
‹иза почесала лениво переносье и задумалась.
- •орошо, - сказала она и... заплакала.
Ќа ее щечках заиграли красные пЯтнышки, глазки надулись, и по кошачьему
личику потекли слезы...
- Ћ чем ты? - встревожилсЯ ѓрохольский. - ‹иза! —его ты? Ќу? —его
плачешь? ќка ведь! Ќу чего? ѓолубчик! Њамочка!
‹иза протЯнула к ѓрохольскому руки и повисла на его шее. Џослышались
всхлипываниЯ.
- Њне жаль его... - забормотала ‹иза. - Ђх, как мне его жаль!
- Љого?
- ‚а... ‚аню...
- Ђ мне не жаль? Ќо что же делать? Њы причиним ему страданиЯ... Ћн
будет страдать, проклинать... Ќо чем же мы виноваты, что мы любим друг
друга?
‘казавши это, ѓрохольский отскочил от ‹изы, как ужаленный, и сел в
кресло. ‹иза спорхнула с его шеи и быстро, в мгновение ока, опустилась на
кушетку.
Ћба они страшно покраснели, опустили глаза и закашлЯли.
‚ гостиную вошел высокий широкоплечий малый, лет тридцати, в
чиновничьем вицмундире. Ћн вошел незаметно. ’олько стук стула, за который он
зацепилсЯ у двери, дал знать любовникам о его приходе и заставил их
оглЯнутьсЯ. ќто был муж.
ЋглЯнулись они поздно. Ћн видел, как ѓрохольский держал за талию ‹изу,
и видел, как ‹иза висела на белой, аристократической шее ѓрохольского.
"Ћн видел!" - подумали в одно и то же времЯ ‹иза и ѓрохольский,
стараЯсь спрЯтать подальше свои отЯжелевшие руки и сконфуженные глаза...
ђозовое лицо остолбеневшего мужа побелело.
Њучительное, странное, душу возмущающее молчание длилось три минуты. Ћ,
эти три минуты! €х и до сих пор вспоминает ѓрохольский.
Џервый задвигалсЯ и прервал молчание муж. Ћн зашагал к ѓрохольскому и,
строЯ на своем лице бессмысленную гримасу, похожую на улыбку, подал ему
руку. ѓрохольский слегка пожал мЯгкую, потную руку и весь вздрогнул, точно
раздавил в кулаке холодную лЯгушку.
- ‡дравствуйте, - пробормотал он.
- ‡доровы-с? - чуть слышно прохрипел муж и сел против ѓрохольского,
поправлЯЯ у себЯ сзади воротник...
ЋпЯть наступило томительное молчание... Ќо это молчание уже было не так
глупо... Џервый приступ, самый тЯжелый и бесхарактерный, прошел.
Ћставалось теперь только кому-нибудь из двух ретироватьсЯ за спичками
или за другим каким-нибудь пустЯком. Ћбоим сильно хотелось уйти. Ћни сидели
и, не глЯдЯ друг на друга, подергиваЯ себЯ за бородки, искали в своих
взбудораженных мозгах выхода из ужасно неловкого положениЯ. Ћба были потны.
Ћба невыносимо страдали, и обоих пожирала ненависть. •отелось вцепитьсЯ,
но... как начать и кому первому начинать? •оть бы она вышла!
- џ вас вчера в собрании видел, - пробормотал Ѓугров (так звали мужа).
- џ был там... был... ’анцевали?
- ѓм... да. ‘ той... с ‹юкоцкой младшей... ’Яжело плЯшет... Ќевозможно
плЯшет. Ѓолтать мастерица. (Џауза.) Ѓолтает неутомимо.
- „а... скучно было. € Я вас видел...
ѓрохольский нечаЯнно взглЯнул на Ѓугрова... …го глаза встретились с
блуждающим взглЯдом обманутого мужа, и он не вынес. Ћн быстро встал, быстро
поймал руку Ѓугрова, пожал ее, схватил шлЯпу и пошел к двери, чувствуЯ за
собой свою спину. …му казалось, что на его спину смотрит тысЯча глаз. ’о же
чувствует освистанный актер, удалЯЯсь с авансцены, то же самое чувствует и
фат, которому дали подзатыльник и выводЯт с полицией...
Љак только затихли шаги ѓрохольского и скрипнула дверь в передней,
Ѓугров вскочил и, сделав по гостиной несколько кругов, зашагал к жене.
Љошачье личико съежилось и замигало глазками, точно ожидало щелчка. Њуж
подошел к ней и, наступаЯ ей на платье, толкаЯ ее колени своими коленЯми, с
искаженным, бледным лицом потрЯс руками, головой и плечами.
- …сли ты, дрЯнь этакаЯ, - заговорил он глухим, плачущим голосом, -
впустишь его сюда еще хоть раз, то Я тебЯ... —тоб шага не смел! “бью!
Џонимаешь? Ђ-а-а... ’варь негоднаЯ! „рожишь! Њерр... зость!
Ѓугров схватил ее за локоть, потрЯс и швырнул ее, как резиновый мЯчик,
к окну.
- „рЯнь! ЏошлаЯ! ‘тыда нет!
Ћна полетела к окну, едва касаЯсь пола ногами, и ухватилась руками за
занавески.
- Њолчать! - крикнул супруг, подойдЯ к ней, и, сверкаЯ глазами, топнул
ногой.
Ћна молчала. Ћна глЯдела на потолок и всхлипывала, имеЯ на лице
выражение кающейсЯ девочки, которую хотЯт наказать.
- ’ак ты так? Ђ? ‘ хлыщом? •орошо! Ђ перед алтарем? Љто? •ороша жена и
мать! Њолчать!
€ он ударил ее по ее хорошенькому хрупкому плечу.
- Њолчать! „рЯнь! џ тебЯ еще и не так! …сли этот прохвост посмеет
ЯвитьсЯ сюда хоть еще раз; если Я тебЯ хоть еще раз... (слушай!!) увижу с
этим мерзавцем, то... не проси милости! ‚ ‘ибирь пойду, а убью! € его!
Ќичего мне не стоит! ‘тупай! Ќе хочу Я тебЯ видеть!
Ѓугров утер рукавом лоб и глаза и зашагал по гостиной. ‹иза, всхлипываЯ
все громче и громче, подергиваЯ плечами и вздернутым носиком, принЯлась
рассматривать кружева на занавесках.
- Ѓлажишь! - закричал супруг. - ѓлупостей в голове много у дуры!
Џрихоти все! џ, брат, ‹изавета, этого... не того! “ менЯ не чичирк! џ не
люблю! •очешь свинством заниматьсЯ, так... гайда! ‚ доме моем нет тебе
места! Њарш, коли... ‚ жены пошла, так забудь, выкинь из дурной головы этих
франтов! ѓлупости все! „ругой раз чтоб этого не было! Џоговори еще! Њужа
люби! Њужу дана, мужа и люби! ’ак-то! Ћдного мало? ‘тупай, пока...
M-мучители!
Ѓугров помолчал и крикнул:
- ‘тупай, говорЯт! €ди в детскую! —его ревешь? ‘ама виновата и ревешь!
ќка! ‚ прошлом году на Џетьке ’очкове висла, теперь на этого, прости
господи, дьЯвола повисла... ’ьфу! Џора понимать, кто ты! †ена! Њать! ‚
прошлом году неудовольствиЯ вышли, теперь выйдут неудовольствиЯ... ’ьфу!
Ѓугров громко вздохнул, и в воздухе запахло хересом. Ћн возвратилсЯ с
обеда и был слегка пьЯн...
- ЋбЯзанностей не знаешь? Ќет!.. ‚ас учить надо! ‚ы еще не учены! €
маменьки ваши потаскухи и вы... ђеви! „а! ђеви вот!
Ѓугров подошел к жене и потЯнул из ее рук занавеску.
- Ќе стой у окна... ‹юдЯм видно, как ты ревешь... „ругой раз чтоб этого
не было. Ћт объЯтий до беды дойдешь... ‚лопаешьсЯ. Ќешто мне приЯтно рога
носить? Ђ наставишь, коли возитьсЯ с ними, с хамами, будешь... Ќу, полно...
‚ другой раз ты... не того... џ ведь... ‹иза... Ћставь...
Ѓугров вздохнул и обдал ‹изу хересовыми парами.
- ’ы молоденькаЯ, глупенькаЯ, ничего не понимаешь... ЊенЯ дома никогда
не бывает... Ќу, а они и пользуютсЯ. Ќадо быть умной, рассудительной!
Ќадуют! Ђ уж тогда Я не вынесу... ’огда Я шабаш... Љончено! ’огда хоть и
помирай ложись. ‡а измену Я... Я, матушка, все готов сделать. „о смерти
избить могу и... прогоню. €ди тогда к своим прохвостам.
€ Ѓугров своей большой мЯгкой ладонью (horribile dictu! {1}) вытер
мокрое, заплаканное лицо изменницы ‹изы. Ћн обращалсЯ со своей
двадцатилетней женой, как с ребенком!
- Ќу, полно. €звинЯю, только чтоб в другой раз... ни боже мой! €звинЯю
в пЯтый раз, а уж в шестой не извиню. ќто как бог свЯт. ‡а такие штуки и бог
не прощает вашего брата.
Ѓугров нагнулсЯ и потЯнулсЯ своими лоснЯщимисЯ губами к головке ‹изы.
Ќо поцелуй не удалсЯ...
‚ передней, столовой, зале и гостиной захлопали двери, и в гостиную,
как вихрь, влетел ѓрохольский. Ћн был бледен и дрожал. ђуками он махал, мЯл
свою дорогую шлЯпу. ‘юртук болталсЯ на нем, как на вешалке. Ћн олицетворЯл
собою сильнейшую лихорадку. “видев его, Ѓугров отошел от жены и стал
смотреть в другое окно. ѓрохольский подлетел к нему и, махаЯ руками, тЯжело
дыша и ни на кого не глЯдЯ, заговорил дрожащим голосом:
- €ван Џетрович! Џерестанем играть друг перед другом комедию! „овольно
нам обманывать один другого! „овольно! Ќе в силах Я! —то хотите делайте, а Я
не могу. Џротивно и подло, наконец! ‚озмутительно! Џоймите вы, что
возмутительно!
ѓрохольский захлебывалсЯ и задыхалсЯ.
- Ќе в моих правилах. € вы честный человек. џ люблю ее! ‹юблю ее больше
всего на свете! ‚ы это заметили и... ЋбЯзан Я это сказать!
"—то ему сказать?" - подумал €ван Џетрович.
- Ќужно покончить! ЉомедиЯ эта не может так долго тЯнутьсЯ! „олжно это
все чем-нибудь разрешитьсЯ.
ѓрохольский вдохнул в себЯ побольше воздуха и продолжал:
- џ жить без нее не могу. Ћна тоже. ‚ы ученый человек, вы поймете, что
при таких условиЯх ваша семейнаЯ жизнь невозможна. ќта женщина не ваша. Ќу
да... Ћдним словом, Я прошу взглЯнуть на это дело с снисходительной...
гуманной точки. €ван Џетрович! Џоймите же наконец, что Я люблю ее, люблю
больше себЯ, больше всего на свете, и противитьсЯ этой любви выше сил моих!
- Ђ она-с? - спросил угрюмым, несколько насмешливым тоном Ѓугров.
- ‘просите ее! Ќу вот, спросите ее! †ить ей с нелюбимым человеком, жить
с вами, любЯ другого, ведь это... это... страдать значит!
- Ђ она? - повторил уже не насмешливым тоном Ѓугров.
- Ћна... она любит менЯ! Њы полюбили друг друга... €ван Џетрович!
“бивайте нас, презирайте, гонитесь за нами, делайте что хотите... но мы
больше не в силах скрывать от вас! Њы оба налицо! ‘удите нас со всею
строгостью человека, у которого мы... судьба отнЯла счастье!
Ѓугров покраснел, как переваренный рак, и одним глазом поглЯдел на
‹изу. Ћн замигал глазами. Џальцы, губы и веки его задрожали. Ѓедный он!
ѓлаза плачущей ‹изы говорили ему, что ѓрохольский прав, что дело серьезно...
- Ќу что ж? - забормотал он. - …жели вы... ‚ нонешние времена... ‚ы все
этак...
- ‚идит бог, - завизжал высоким тенором ѓрохольский, - что мы понимаем
вас! ђазве мы не понимаем, не чувствуем? џ знаю, какие страданиЯ Я причинЯю
вам. ‚идит бог! Ќо будьте снисходительны! “молЯю вас! Њы не виноваты! ‹юбовь
не есть вина. ЌикакаЯ волЯ не может ей противитьсЯ... Ћтдайте мне ее, €ван
Џетрович! Ћтпустите ее со мной! ‚озьмите с менЯ что хотите за ваши муки,
жизнь мою возьмите, но отдайте мне ‹изу! џ на все готов... Ќу, укажите, чем
Я могу хоть отчасти заменить вам ее? ‚замен этого потерЯнного счастьЯ Я могу
вам дать другое счастье! Њогу, €ван Џетрович! џ на все согласен! Џодло было
бы с моей стороны оставить вас не удовлетворенным... џ понимаю вас в
настоЯщую минуту.
Ѓугров махнул рукой, как бы говорЯ: "“йдите ради самого бога!" ѓлаза
его начали заволакиватьсЯ предательской влагой... ‘ейчас увидЯт, что он
плакса.
- џ понимаю вас, €ван Џетрович! џ дам вам другое счастье, которого вы
не испытали. —то вы хотите? џ богатый человек, Я сын влиЯтельного
человека... •отите? Ќу, сколько хотите?
“ Ѓугрова вдруг заколотило сердце... Ћн обеими руками взЯлсЯ за оконные
занавески.
- •отите... пЯтьдесЯт тысЯч? €ван Џетрович, умолЯю... ќто не подкуп, не
куплЯ... џ хочу только жертвой с своей стороны загладить хоть несколько вашу
неизмеримую потерю... •отите сто тысЯч? џ готов! ‘то тысЯч хотите?
Ѓоже мой! „ва огромнейших молотка заколотили по вспотевшим вискам
несчастного €вана Џетровича... ‚ ушах со звонками и бубенчиками забегали
русские тройки...
- Џримите от менЯ эту жертву! - продолжал ѓрохольский. - “молЯю вас! ‚ы
снимете с моей совести тЯжесть. Џрошу вас!
Ѓоже мой! Њимо окна, в которое глЯдели влажные глаза Ѓугрова, по
мостовой, слегка влажной от брызнувшего майского дождичка, прокатила
шикарнаЯ четырехместнаЯ колЯска. Љони лихие, лютые, с лоском, с манерой. ‚
колЯске сидели люди в соломенных шлЯпах, с довольными лицами, с длинными
удилищами, сачками... ѓимназист в белой фуражке держал в руках ружье. Ћни
ехали на дачу удить рыбу, охотитьсЯ, пить на свежем воздухе чай. …хали в те
благодатные места, где во времЯ оно бегал по полЯм, лесам и берегам босой,
загорелый, но тысЯчу раз счастливый сын деревенского дьЯкона, мальчик
Ѓугров. Ћ, как чертовски соблазнителен этот май! Љак счастливы те, которые,
снЯв свои тЯжелые вицмундиры, могут сесть в колЯску и полететь в поле, где
кричат перепела и пахнет молодым сеном. ‘ердце Ѓугрова сжалось от приЯтного,
холодЯщего чувства... ‘то тысЯч! ‚месте с колЯской пред ним пролетели все
его заветные мечты, которыми он любил угощать себЯ в продолжение всего
своего чиновничьего житьЯ-бытьЯ, сидЯ в губернском правлении или в своем
тщедушном кабинетике... ђека, глубокаЯ, с рыбой, широкий сад с узенькими
аллеЯми, фонтанчиками, тенЯми, цветами, беседками, роскошнаЯ дача с
террасами и башней, с ќоловой арфой и серебрЯными колокольчиками... (Ћ
существовании ќоловой арфы он узнал из немецких романов.) Ќебо чистое,
голубое; воздух прозрачный, чистый, пропитанный запахами, напоминающими ему
его босое, голодное и забитое детство... ‚ пЯть часов вставать, в девЯть
ложитьсЯ; днем ловить рыбу, охотитьсЯ, беседовать с мужичьем... •орошо!
- €ван Џетрович! Ќе мучайте! •отите сто тысЯч?
- Њм... Џолтораста тысЯч! - промычал Ѓугров глухим голосом, голосом
охрипшего быка... Џромычал и нагнулсЯ, стыдЯсь своих слов и ожидаЯ ответа...
- •орошо, - сказал ѓрохольский. - ‘огласен! Ѓлагодарю, €ван Џетрович...
џ сейчас... Ќе заставлю ждать...
ѓрохольский подпрыгнул, надел шлЯпу и, пЯтЯсь задом, выбежал из
гостиной.
Ѓугров крепче ухватилсЯ за оконные занавески... …му было стыдно... Ќа
душе было подло, глупо, но зато какие красивые, блестЯщие надежды
закопошились между его стучащими висками! Ћн богат!
‹иза, ничего не понимающаЯ, боЯщаЯсЯ, чтобы он не подошел к ее окну и
не отбросил ее в сторону, трепеща всем телом, шмыгнула в полуотворенную
дверь. Ћна пошла в детскую, легла на нЯнину кровать и свернулась калачиком.
…е трЯсла лихорадка.
Ѓугров осталсЯ один. …му стало душно, и он открыл окно. Љаким
великолепным воздухом пахнуло на его лицо и шею! ’аким воздухом хорошо
дышать, развалЯсь на подушках колЯски... ’ам, далеко за городом, около
деревень и дач воздух еще лучше... Ѓугров даже улыбнулсЯ, мечтаЯ о воздухе,
который окутает его, когда он выйдет на террасу своей дачи и залюбуетсЯ
видом... Њечтал он долго... ‘олнце уже зашло, а он все стоЯл и мечтал,
стараЯсь всеми силами выбросить из своей головы образ ‹изы, который
неотступно следовал за ним во всех его мечтах.
- џ принес, €ван Џетрович! - прошептал над его ухом вошедший
ѓрохольский. - џ принес... Џолучите... ’ут вот, в этой пачке сорок тысЯч. Џо
этому бланку потрудитесь получить послезавтра у ‚алентинова двадцать...
‚ексель вот... —ек... Ћстальные тридцать на днЯх... “правлЯющий мой вам
привезет.
ѓрохольский, розовый, возбужденный, двигаЯ всеми членами, выложил пред
Ѓугровым кучу пачек, бумаг, пакетов. Ључа была большаЯ, разноцветнаЯ,
пестраЯ. ‚ жизнь свою никогда не видал Ѓугров такой кучи! Ћн растопырил свои
жирные пальцы и, не глЯдЯ на ѓрохольского, принЯлсЯ перебирать пачки
кредиток и бланки...
ѓрохольский выложил все деньги и засеменил по комнате, отыскиваЯ
купленную и проданную „ульцинею.
Ќаполнив карманы и бумажник, Ѓугров спрЯтал бланки в стол и, выпив
полграфина воды, выскочил на улицу.
- €звозчик! - крикнул он диким голосом.
Ќочью, в половине двенадцатого, он подкатил к подъезду гостиницы
"Џариж". ‘ шумом вошел он вверх по лестнице и постучалсЯ в помер, в котором
жил ѓрохольский. …го впустили. ѓрохольский укладывал свои вещи в чемоданы.
‹иза сидела за столом и примерЯла браслеты. Ћба они испугались, когда вошел
к ним Ѓугров. €м показалось, что он пришел за ‹изой и принес обратно деньги,
которые он взЯл не по убеждению, а сгорЯча. Ќо Ѓугров пришел не за ‹изой.
‘тыдЯсь своей новой оболочки, чувствуЯ себЯ в ней ужасно неловко, он
поклонилсЯ и стал у двери в позе лакеЯ... ЌоваЯ оболочка была восхитительна.
Ѓугров был неузнаваем. Љостюм свеженький, прЯмо с иголочки, из французского
трико, самый наимоднейший, облекал его большое тело, ничего доселе не
носившее, кроме обыкновенного вицмундира. Ќа ногах блестели полуштиблеты с
сверкающими прЯжками. Ћн стоЯл, стыдилсЯ своей новой оболочки и правой рукой
закрывал брелоки, за которые он, час тому назад, заплатил триста рублей.
- џ пришел насчет вот чего... - начал он. - “говор лучше денег. Њишутку
Я не отдам...
- Љакого Њишутку? - спросил ѓрохольский.
- ‘ына.
ѓрохольский и ‹иза переглЯнулись. “ ‹изы надулись глаза, покраснели
щеки и запрыгали губы...
- •орошо, - сказала она.
Ћна вспомнила теплую постельку Њишутки. †естоко было бы эту теплую
постельку променЯть на холодный номерной диван, и она согласилась.
- џ буду с ним видетьсЯ, - сказала она.
Ѓугров поклонилсЯ, вышел и, блестЯщий, полетел вниз по лестнице,
рассекаЯ воздух дорогою тростью.
- „омой! - сказал он извозчику. - ‡автра утром, в пЯть часов, Я
поеду... Џриедешь. Ѓуду спать, разбудишь. ‡а город поедем...

1 страшно сказать! (лат.).

Ћ произведении: „аты написаниЯ: 1882 г.

----------------------------------------------------------------------------
Џрава на это собрание электронных текстов и сами электронные тексты
принадлежат Ђлексею Љомарову, 1996-2000 год. ђазрешено свободное
распространение текстов при условии сохранениЯ целостности текста (включаЯ
данную информацию). ђазрешено свободное использование длЯ некоммерческих
целей при условии ссылки на источник - €нтернет-библиотеку ЂлексеЯ Љомарова.
Last-modified: Fri, 29 Mar 2002 21:54:49 GMT
Ћцените этот текст:

Ђнтон Џавлович —ехов. ‘борник рассказов

Ђ.Џ.—ехов. Љрасавицы

I

II

Ђ.Џ.—ехов. Љрест

Ђ.Џ.—ехов. Љрыжовник

Ђнтон —ехов. ‹етающие острова

Ђнтон —ехов. Њой юбилей

Ђ.Џ.—ехов. †ивой товар

I