кой  и  три  работника...  ‡начит,  и  работников
подговорили...  „енег  у  купца  много, так  вот, мол,  поделим...  “ всех у
пЯтерых в руках по ножику длинному... Џо ножику-то... ‡апер хозЯин на  замок
двери  и говорит:  "Њолитесь,  проезжие, богу... Ђ ежели,  говорит,  кричать
станете, то и  помолитьсЯ не дадим перед смертью..." ѓде уж тут  кричать?  “
нас  от  страху  и  глотку  завалило, не до  крику тут...  Љупец заплакал  и
говорит:
     "Џравославные! ‚ы, говорит, порешили  менЯ убить, потому на мои  деньги
польстились. ’ак тому  и быть, не Я первый, не Я последний;  много уж нашего
брата-купца на  постоЯлых дворах перерезано. Ќо за что же,  говорит,  братцы
православные,  моего  извозчика  убивать? ЉакаЯ ему надобность за мои деньги
муки принимать?" € так  это жалостно говорит! Ђ хозЯин ему: "…жели, говорит,
мы его в живых  оставим, так он первый на  нас доказчик. ‚сЈ равно, говорит,
что одного убить, что двух. ‘емь бед, один ответ... Њолитесь богу, вот и всЈ
тут,  а  разговаривать  нечего!"  ‘тали  мы  с  купцом рЯдышком на  коленки,
заплакали и  давай  бога молить. Ћн деток своих вспоминает,  Я в ту пору еще
молодой был, жить хотел... ѓлЯдим на образа, молимсЯ, да так жалостно, что и
теперь слеза бьет... Ђ хозЯйка, баба-то,  глЯдит на нас и  говорит: "‚ы  же,
говорит, добрые люди, не поминайте нас на том  свете лихом и не молите  бога
на нашу  голову,  потому мы это  от нужды". Њолились мы, молились,  плакали,
плакали, а бог-то нас  и  услышал. ‘жалилсЯ,  значит... ‚  самый раз,  когда
хозЯин купца за  бороду  взЯл,  чтоб, значит, ножиком его по шее  полоснуть,
вдруг кто-то  ка-ак  стукнет со двора по окошку! ‚се мы так и присели,  а  у
хозЯина руки опустились...  Џостучал кто-то по окошку да как закричит: "Џетр
ѓригорьич,  кричит,  ты  здесь?  ‘обирайсЯ, поедем!"  ‚идЯт  хозЯева, что за
купцом приехали,  испужались  и давай  бог  ноги...  Ђ  мы  скорей на  двор,
запрЯгли и - только нас и видели...
     - Љто же это в окошко стучал? - спросил „ымов.
     - ‚ окошко-то? „олжно, угодник божий или ангел. Џотому акромЯ некому...
Љогда мы выехали  со двора,  на улице  ни  одного  человека не было... Ѓожье
дело!
     Џантелей  рассказал  еще  кое-что,  и во  всех его рассказах  одинаково
играли роль "длинные ножики" и  одинаково чувствовалсЯ вымысел. ‘лышал ли он
эти рассказы от кого-нибудь другого, или сам сочинил их в далеком прошлом  и
потом, когда  памЯть ослабела, перемешал  пережитое  с вымыслом  и  перестал
уметь  отличать одно от другого? ‚сЈ может быть, но странно одно, что теперь
и  во   всю  дорогу  он,  когда  приходилось  рассказывать,   отдавал  Явное
предпочтение вымыслам и никогда не  говорил о том, что было пережито. ’еперь
…горушка всЈ  принимал за чистую монету и верил каждому  слову, впоследствии
же ему казалось странным, что человек, изъездивший на своем веку всю ђоссию,
видевший  и  знавший  многое,  человек,  у которого  сгорели  жена  и  дети,
обесценивал свою богатую жизнь до того, что всЯкий  раз, сидЯ  у костра, или
молчал, или же говорил о том, чего не было.
     ‡а  кашей все молчали и думали о  только что слышанном. †изнь страшна и
чудесна, а потому какой страшный рассказ ни расскажи на ђуси, как ни украшай
его  разбойничьими  гнездами,  длинными  ножиками  и  чудесами,   он  всегда
отзоветсЯ   в   душе  слушателЯ  былью,  и  разве   только  человек,  сильно
искусившийсЯ на  грамоте, недоверчиво покоситсЯ, да  и то смолчит.  Љрест  у
дороги, темные тюки, простор и судьба людей, собравшихсЯ у костра, - всЈ это
само по  себе  было  так чудесно  и страшно, что фантастичность небылицы или
сказки бледнела и сливалась с жизнью.
     ‚се ели  из котла, Џантелей же  сидел  в стороне особнЯком и ел кашу из
деревЯнной чашечки. ‹ожка у  него была не такаЯ, как у всех, а кипарисоваЯ и
с  крестиком. …горушка,  глЯдЯ на него,  вспомнил  о  лампадном стаканчике и
спросил тихо у ‘тепки:
     - ‡ачем это дед особо сидит?
     - Ћн старой веры, - ответили шЈпотом ‘тЈпка и ‚асЯ, и при этом они  так
глЯдели, как будто говорили о слабости или тайном пороке.
     ‚се  молчали и думали. Џосле страшных рассказов не хотелось уж говорить
о том, что обыкновенно. ‚друг среди тишины  ‚асЯ выпрЯмилсЯ и, устремив свои
тусклые глаза в одну точку, навострил уши.
     - —то такое? - спросил его „ымов.
     - —еловек какой-то идет, - ответил ‚асЯ.
     - ѓде ты его видишь?
     - ‚о-он он! —уть-чуть белеетсЯ...
     ’ам,  куда  смотрел ‚асЯ, не  было  видно  ничего,  кроме  потемок; все
прислушались, но шагов не было слышно.
     - Џо шлЯху он идет? - спросил „ымов.
     - Ќе, полем... ‘юда идет.
     Џрошла минута в молчании.
     -  Ђ  может, это  по степи  гулЯет купец, что  тут  похоронен, - сказал
„ымов.
     ‚се покосились на крест, переглЯнулись и вдруг засмеЯлись; стало стыдно
за свой страх.
     - ‡ачем ему гулЯть? - сказал  Џантелей. - ќто только те по ночам ходЯт,
кого  землЯ  не  принимает.  Ђ  купцы  ничего...  Љупцы  мученический  венец
принЯли...
     Ќо вот послышались шаги. Љто-то торопливо шел.
     - —то-то несет, - сказал ‚асЯ.
     ‘тало  слышно,  как  под  ногами шедшего  шуршала  трава и  потрескивал
бурьЯн, но  за светом костра  никого не было видно.  Ќаконец  раздались шаги
вблизи,  кто-то  кашлЯнул;  мигавший свет  точно расступилсЯ, с  глаз  спала
завеса и подводчики вдруг увидели перед собой человека.
     Ћгонь  ли так мелькнул, или оттого, что всем хотелось разглЯдеть прежде
всего лицо этого  человека,  но только странно так вышло, что все при первом
взглЯде на него увидели прежде всего  не лицо, не одежду, а улыбку. ќто была
улыбка необыкновенно добраЯ,  широкаЯ и мЯгкаЯ, как у  разбуженного ребенка,
одна  из  тех заразительных  улыбок, на  которые  трудно  не  ответить  тоже
улыбкой. Ќезнакомец, когда  его разглЯдели, оказалсЯ человеком лет тридцати,
некрасивым   собой  и  ничем   не  замечательным.  ќто  был  высокий  хохол,
длинноносый, длиннорукий и длинноногий; вообще всЈ у него казалось длинным и
только одна шеЯ была так  коротка, что делала его сутуловатым. Ћдет он был в
чистую белую  рубаху с шитым воротом,  в белые шаровары и  новые сапоги и  в
сравнении с подводчиками казалсЯ щеголем. ‚  руках он держал что-то большое,
белое и на первый взглЯд странное, а из-за его плеча выглЯдывало дуло ружьЯ,
тоже длинное.
     Џопав из  потемок в световой круг, он остановилсЯ,  как  вкопанный, и с
полминуты глЯдел на подводчиков так, как будто хотел сказать:
     "ЏоглЯдите,  какаЯ у менЯ улыбка!" Џотом он шагнул  к костру, улыбнулсЯ
еще светлее и сказал:
     - •леб да соль, братцы!
     - Њилости просим! - отвечал за всех Џантелей.
     Ќезнакомец  положил  около  костра  то, что держал в руках -  это  была
убитаЯ дрохва, - и еще раз поздоровалсЯ.
     ‚се подошли к дрохве и стали осматривать ее.
     - ‚ажнаЯ птица! —ем это ты ее? - спросил „ымов.
     - Љартечью... „робью не достанешь, не  подпустит... Љупите, братцы! џ б
вам за двугривенный отдал.
     - Ђ на что она нам? Ћна  жаренаЯ  годитсЯ, а варенаЯ, небось, жесткаЯ -
не укусишь...
     - ќх, досада! …е бы к господам в экономию снесть, те бы полтинник дали,
да далече -пЯтнадцать верст!
     Ќеизвестный  сел,  снЯл  ружье  и  положил  его возле себЯ. Ћн  казалсЯ
сонным,  томным, улыбалсЯ,  щурилсЯ от огнЯ и, по-видимому, думал  о  чем-то
очень приЯтном. …му дали ложку. Ћн стал есть.
     - ’ы кто сам? - спросил его „ымов.
     Ќезнакомец  не  слышал вопроса;  он  не  ответил и даже не взглЯнул  на
„ымова.  ‚ероЯтно,  этот  улыбающийсЯ  человек не чувствовал и  вкуса  каши,
потому что жевал  как-то машинально, лениво, подносЯ ко рту  ложку то  очень
полную,  то совсем пустую.  ЏьЯн он не был, но  в голове его бродило  что-то
шальное.
     - џ тебЯ спрашиваю: ты кто? - повторил „ымов.
     - џ-то? - встрепенулсЯ  неизвестный. -  Љонстантин  ‡вонык, из ђовного.
Ћтсюда версты четыре.
     €, желаЯ на первых же порах показать, что он не такой мужик, как все, а
получше, Љонстантин поспешил добавить:
     - Њы пасеку держим и свиней кормим.
     - Џри отце живешь, али сам?
     - Ќет,  теперь сам живу.  ЋтделилсЯ.  ‚ этом  месЯце  после Џетрова днЯ
оженилсЯ. †енатый теперь!.. Ќынче восемнадцатый день, как обзаконилсЯ.
     -   •орошее  дело!  -  сказал   Џантелей.  -  †ена  ничего...  ќто  бог
благословил...
     - ЊолодаЯ баба дома спит, а он по степу шатаетсЯ, - засмеЯлсЯ Љирюха. -
—удак!
     Љонстантин, точно  его ущипнули  за  самое живое  место,  встрепенулсЯ,
засмеЯлсЯ, вспыхнул...
     - „а господи, нету ее дома! - сказал он, быстро вынимаЯ изо рта ложку и
оглЯдываЯ всех радостно и удивленно.  - Ќету! Џоехала к  матери  на два днЯ!
…й-богу, она поехала, а Я как неженатый...
     Љонстантин махнул рукой и покрутил головою; он хотел продолжать думать,
но радость,  которою  светилось лицо его, мешала ему. Ћн, точно ему неудобно
было  сидеть, принЯл  другую позу, засмеЯлсЯ  и опЯть махнул рукой. ‘овестно
было выдавать чужим людЯм свои приЯтные мысли, но в то же  времЯ  неудержимо
хотелось поделитьсЯ радостью.
     - Џоехала в  „емидово к  матери! - сказал он, краснеЯ и перекладываЯ на
другое место ружье. - ‡автра вернетсЯ... ‘казала, что к обеду назад будет.
     - Ђ тебе скучно? - спросил „ымов.
     -  „а господи,  а то как  же?  Ѓез году  неделЯ,  как оженилсЯ,  а  она
уехала... Ђ?  “, да бедоваЯ, накажи  менЯ бог! ’ам такаЯ хорошаЯ да славнаЯ,
такаЯ хохотуньЯ да певуньЯ, что просто  чистый порох! Џри ней голова ходором
ходит, а без нее  вот словно потерЯл что, как дурак по степу хожу. ‘  самого
обеда хожу, хоть караул кричи.
     Љонстантин протер глаза, посмотрел на огонь и засмеЯлсЯ.
     - ‹юбишь, значит... - сказал Џантелей.
     - ’ам  такаЯ  хорошаЯ  да славнаЯ, -  повторил Љонстантин, не слушаЯ, -
такаЯ хозЯйка, умнаЯ  да  разумнаЯ,  что другой  такой из простого званиЯ во
всей губернии не сыскать.  “ехала... Ђ ведь скучает, Я зна-аю! ‡наю, сороку!
‘казала,  что  завтра  к  обеду вернетсЯ... Ђ  ведь какаЯ  историЯ!  - почти
крикнул  Љонстантин,  вдруг берЯ  тоном выше и менЯЯ  позу,  -теперь любит и
скучает, а ведь не хотела за менЯ выходить!
     - „а ты ешь! - сказал Љирюха.
     - Ќе хотела  за менЯ выходить! - продолжал Љонстантин, не слушаЯ. - ’ри
года с ней билсЯ! “видал Я ее на Ярмарке в Љалачике, полюбил до смерти, хоть
на  шибеницу  полезай... џ  в  ђовном,  она  в „емидовом, друг от дружки  за
двадцать пЯть верст, и нет никакой моей возможности. ‡асылаю к ней сватов, а
она: не хочу! Ђх ты, сорока! “ж Я ее и так, и этак, и сережки, и прЯников, и
меду полпуда - не хочу! ‚от тут и поди. Ћно, ежели  рассудить, то какаЯ Я ей
пара?  Ћна  молодаЯ,  красиваЯ, с порохом,  а Я старый, скоро тридцать годов
будет, да  и красив очень: борода окладистаЯ  - гвоздем, лицо чистое -всЈ  в
шишках. ѓде ж  мне с  ней равнЯтьсЯ! ђазве вот только что  богато  живем, да
ведь  и они,  ‚ахраменки, хорошо живут.  ’ри  пары  волов  и двух работников
держат. Џолюбил, братцы, и очумел... Ќе сплю,  не ем, в голове мысли и такой
дурман, что  не приведи господи! •очетсЯ ее  повидать, а она в „емидове... €
что ж вы думаете?  Ќакажи менЯ бог, не брешу, раза три на неделе туда пешком
ходил, чтоб на нее поглЯдеть. „ело бросил! ’акое затмение нашло, что  даже в
работники  в  „емидове  хотел  наниматьсЯ,  чтоб,  значит,  к  ней  поближе.
‡амучилсЯ! Њать  знахарку звала,  отец раз  десЯть бить принималсЯ.  Ќу, три
года промаЯлсЯ и  уж так порешил: будь ты  трижды анафема, пойду в город и в
извозчики...  ‡начит,  не  судьба! Ќа ‘вЯтой пошел Я в „емидово в  последний
разочек на нее поглЯдеть...
     Љонстантин  откинул назад  голову  и  закатилсЯ таким  мелким,  веселым
смехом, как будто только что очень хитро надул кого-то.
     -  ѓлЯжу, она с парубками  около  речки,  -продолжал  он. - ‚зЯло  менЯ
зло... Ћтозвал  Я ее в сторонку и,  может,  с целый час ей  разные  слова...
Џолюбила! ’ри года не любила, а за слова полюбила!
     - Ђ какие слова? - спросил „ымов.
     - ‘лова? € не помню... Ќешто вспомнишь?
     ’огда, как вода из жолоба, без передышки:
     та-та-та-та! Ђ теперь ни одного такого слова не выговорю... Ќу, и пошла
за менЯ... Џоехала  теперь, сорока, к матери,  а Я вот без  нее по степу. Ќе
могу дома сидеть. Ќет моей мочи!
     Љонстантин неуклюже высвободил из-под  себЯ ноги, растЯнулсЯ на земле и
подпер голову кулаками,  потом  поднЯлсЯ  и опЯть  сел.  ‚се теперь  отлично
понимали, что это был влюбленный и счастливый человек,  счастливый до тоски;
его  улыбка,  глаза и каждое  движение выражали томительное  счастье. Ћн  не
находил себе  места и  не знал,  какую принЯть позу и что делать,  чтобы  не
изнемогать от изобилиЯ приЯтных мыслей. €злив перед чужими людьми свою душу,
он, наконец, уселсЯ покойно и, глЯдЯ на огонь, задумалсЯ.
     Џри виде  счастливого  человека  всем  стало  скучно и захотелось  тоже
счастьЯ.  ‚се задумались. „ымов поднЯлсЯ, тихо прошелсЯ  около  костра и, по
походке,  по движению  его лопаток, видно было, что  он томилсЯ и скучал. Ћн
постоЯл, поглЯдел на Љонстантина и сел.
     Ђ костер уже потухал. ‘вет  уже не мелькал  и  красное пЯтно  сузилось,
потускнело...  €  чем  скорее  догорал огонь, тем  виднее становилась луннаЯ
ночь. ’еперь уж видно было дорогу  во всю ее  ширь, тюки,  оглобли, жевавших
лошадей; на той стороне неЯсно вырисовывалсЯ другой крест...
     „ымов  подпер  щеку  рукой  и  тихо  запел  какую-то  жалостную  песню.
Љонстантин  сонно  улыбнулсЯ  и подтЯнул ему тонким  голоском. Џопели они  с
полминуты и  затихли... …мельЯн  встрепенулсЯ, задвигал  локтЯми и зашевелил
пальцами.
     -  Ѓратцы,   -  сказал   он  умолЯюще.   -  „авайте  споем   что-нибудь
божественное!
     ‘лезы выступили у него на глазах.
     -  Ѓратцы!  -  повторил  он, прижимаЯ  руку  к сердцу.  - „авайте споем
что-нибудь божественное!
     - џ не умею, - сказал Љонстантин.
     ‚се  отказались;  тогда …мельЯн запел  сам. Ћн  замахал обеими  руками,
закивал  головой, открыл рот, но из горла его  вырвалось одно только сиплое,
беззвучное  дыхание. Ћн  пел руками, головой,  глазами  и даже  шишкой,  пел
страстно  и с болью, и чем сильнее напрЯгал грудь, чтобы вырвать из нее хоть
одну ноту, тем беззвучнее становилось его дыхание...
     …горушкой тоже, как  и всеми, овладела скука.  Ћн  пошел к своему возу,
взобралсЯ на тюк и лег. ѓлЯдел он на небо и думал о счастливом Љонстантине и
его жене. ‡ачем люди женЯтсЯ? Љ чему на атом свете женщины? …горушка задавал
себе неЯсные вопросы и думал, что мужчине, наверное, хорошо, если возле него
постоЯнно  живет  ласковаЯ, веселаЯ и красиваЯ женщина. Џришла ему почему-то
на памЯть графинЯ „раницкаЯ,  и он  подумал, что с такой женщиной, вероЯтно,
очень приЯтно  жить; он, пожалуй, с удовольствием женилсЯ бы на ней, если бы
это не  было  так совестно.  Ћн  вспомнил ее брови, зрачки, колЯску, часы со
всадником...  ’ихаЯ, теплаЯ  ночь спускалась на него и шептала ему что-то на
ухо,  а ему  казалось, что  это та  красиваЯ  женщина склонЯетсЯ  к нему,  с
улыбкой глЯдит на него и хочет поцеловать...
     Ћт костра осталось только  два маленьких красных  глаза,  становившихсЯ
всЈ  меньше  и меньше.  Џодводчики и Љонстантин сидели  около  них,  темные,
неподвижные, и казалось, что их теперь  было гораздо больше, чем раньше. Ћба
креста одинаково  были  видны, и  далеко-далеко, где-то  на большой  дороге,
светилсЯ красный огонек - тоже, вероЯтно, кто-нибудь варил кашу.
     "Ќаша матушка ђасиЯ всему свету  га-ла-ва!"  -запел вдруг диким голосом
Љирюха,  поперхнулсЯ и умолк. ‘тепное  эхо подхватило его голос, понесло, и,
казалось, по степи на тЯжелых колесах покатила сама глупость.
     - ‚ремЯ ехать! - сказал Џантелей. - ‚ставай, ребЯта.
     Џока запрЯгали, Љонстантин ходил около подвод и восхищалсЯ своей женой.
     - Џрощайте, братцы! - крикнул он, когда обоз тронулсЯ. - ‘пасибо вам за
хлеб за соль! Ђ Я опЯть пойду на огонь. Ќет моей мочи!
     € он скоро исчез во  мгле,  и долго было слышно, как он шагал туда, где
светилсЯ огонек, чтобы поведать чужим людЯм о своем счастье.
     Љогда на другой день  проснулсЯ  …горушка, было раннее утро; солнце еще
не  всходило.  Ћбоз стоЯл. Љакой-то человек в  белой фуражке и в костюме  из
дешевой серой материи, сидЯ на казачьем  жеребчике, у самого переднего воза,
разговаривал о чем-то с  „ымовым и Љирюхой. ‚переди, версты за две от обоза,
белели  длинные,  невысокие  амбары и  домики  с  черепичными крышами; около
домиков не было видно ни дворов, ни деревьев.
     - „ед, какаЯ это деревнЯ? - спросил …горушка.
     - ќто, молодчик, армЯнские хутора, -  отвечал  Џантелей. - ’ут  армЯшки
живут. Ќарод ничего... армЯшки-то.
     —еловек в сером кончил разговаривать с „ымовым и Љирюхой, осадил своего
жеребчика и поглЯдел на хутора.
     - ќкие  дела, подумаешь!  -  вздохнул Џантелей, тоже глЯдЯ  на хутора и
пожимаЯсь  от  утренней  свежести. - Џослал он человека на хутор за какой-то
бумагой, а тот не едет... ‘тепку послать бы!
     - „ед, а кто это? - спросил …горушка.
     - ‚арламов.
     Ѓоже мой!  …горушка быстро  вскочил, стал на колени и поглЯдел на белую
фуражку. ‚ малорослом сером  человечке, обутом  в большие сапоги, сидЯщем на
некрасивой лошаденке и разговаривающем с мужиками  в такое времЯ, когда  все
порЯдочные  люди   спЯт,  трудно   было  узнать  таинственного,  неуловимого
‚арламова,  которого  все  ищут,  который  всегда  "кружитсЯ" и имеет  денег
гораздо больше, чем графинЯ „раницкаЯ.
     - Ќичего, хороший человек... - говорил Џантелей, глЯдЯ на хутора. - „ай
бог здоровьЯ, славный господин... ‚арламов-то, ‘емен Ђлександрыч... Ќа таких
людЯх, брат, землЯ  держитсЯ.  ќто верно... Џетухи  еще не поют,  а он уж на
ногах... „ругой бы  спал или  дома с гостЯми тары-бары-растабары, а он целый
день  по  степу...  ЉружитсЯ...  ќтот  уж  не  упустит  дела...  Ќе-ет!  ќто
молодчина...
     ‚арламов  не  отрывал  глаз  от хутора  и  о чем-то  говорил;  жеребчик
нетерпеливо переминалсЯ с ноги на ногу.
     - ‘емен  Ђлександрыч, -  крикнул Џантелей,  снимаЯ  шлЯпу, -  дозвольте
‘тепку послать! …мельЯн, крикни, чтоб ‘тепку послать!
     Ќо вот,  наконец, от хутора  отделилсЯ  верховой.  ‘ильно  накренившись
набок и помахиваЯ выше головы нагайкой, точно  джигитуЯ и желаЯ удивить всех
своей смелой ездой, он с быстротою птицы полетел к обозу.
     -  ќто,  должно,  его  объездчик, -  сказал  Џантелей.  -  “  него  их,
объездчиков-то, человек, может, сто, а то и больше.
     ЏоравнЯвшись  с передним возом, верховой осадил лошадь и, снЯвши шапку,
подал ‚арламову какую-то книжку. ‚арламов вынул из книжки несколько бумажек,
прочел их и крикнул:
     - Ђ где же записка €ванчука?
     ‚ерховой взЯл назад книжку,  оглЯдел  бумажки и  пожал плечами; он стал
говорить о  чем-то, вероЯтно, оправдывалсЯ  и просил позволениЯ съездить еще
раз на  хутора.  †еребчик  вдруг задвигалсЯ  так,  как будто  ‚арламов  стал
тЯжелее. ‚арламов тоже задвигалсЯ.
     - Џошел вон! - крикнул он сердито и замахнулсЯ на верхового нагайкой.
     Џотом он повернул  лошадь назад и, рассматриваЯ в книжке бумаги, поехал
шагом вдоль обоза.  Љогда он подъезжал к заднему возу, …горушка напрЯг  свое
зрение,  чтобы получше рассмотреть его. ‚арламов был  уже стар.  ‹ицо  его с
небольшой  седой  бородкой,  простое, русское,  загорелое лицо, было красно,
мокро  от росы  и покрыто синими жилочками;  оно выражало  такую же  деловую
сухость, как лицо €вана €ваныча,  тот же деловой фанатизм. Ќо все-таки какаЯ
разница чувствовалась между ним и €ваном €ванычем! “ дЯди Љузьмичова рЯдом с
деловою  сухостью всегда были на  лице  забота и страх,  что  он  не  найдет
‚арламова, опоздает, пропустит хорошую цену; ничего подобного, свойственного
людЯм  маленьким  и  зависимым,  не  было  заметно ни  на лице, ни в  фигуре
‚арламова. ќтот человек сам создавал цены, никого  не искал и ни  от кого не
зависел;  как  ни заурЯдна  была  его наружность, но во  всем, даже в манере
держать нагайку, чувствовалось сознание силы и привычной власти над степью.
     ЏроезжаЯ мимо  …горушки, он не взглЯнул на него;  один только  жеребчик
удостоил …горушку своим  вниманием и  поглЯдел  на  него  большими,  глупыми
глазами, да  и то равнодушно. Џантелей поклонилсЯ ‚арламову; тот заметил это
и, не отрываЯ глаз от бумажек, сказал картавЯ:
     - ‡дгаствуй, стагик!
     Ѓеседа ‚арламова с верховым и взмах нагайкой, по-видимому, произвели на
весь  обоз  удручающее  впечатление. “  всех  были серьезные лица. ‚ерховой,
обескураженный гневом сильного человека, без шапки, опустив поводьЯ, стоЯл у
переднего воза, молчал и как будто  не  верил, что длЯ него так худо началсЯ
день.
     - Љрутой старик... - бормотал Џантелей. - Ѓеда, какой крутой! Ђ ничего,
хороший человек... Ќе обидит задаром... Ќичего...
     Ћсмотрев бумаги,  ‚арламов сунул книжку в карман; жеребчик, точно понЯв
его мысли, не дожидаЯсь приказа, вздрогнул и понессЯ по большой дороге.

     VII
     €  в следующую  затем  ночь подводчики делали привал  и варили кашу. Ќа
этот  раз  с самого  начала  во всем  чувствовалась  какаЯ-то неопределеннаЯ
тоска.  Ѓыло  душно; все  много  пили и никак не могли  утолить  жажду. ‹уна
взошла сильно багроваЯ и хмураЯ, точно больнаЯ; звезды  тоже хмурились, мгла
была гуще, даль мутнее. Џрирода как будто что-то предчувствовала и томилась.
     “  костра уж не было вчерашнего оживлениЯ и  разговоров.  ‚се скучали и
говорили вЯло и  нехотЯ. Џантелей только вздыхал, жаловалсЯ  на ноги и то  и
дело заводил речь о наглой смерти.
     „ымов лежал на животе, молчал и жевал соломинку; выражение  лица у него
было брезгливое, точно от соломинки дурно пахло,  злое и  утомленное... ‚асЯ
жаловалсЯ, что у него  ломит челюсть,  и пророчил непогоду; …мельЯн не махал
руками, а сидел  неподвижно  и  угрюмо глЯдел на огонь.  ’омилсЯ и …горушка.
…зда шагом утомила его, а от дневного зноЯ у него болела голова.
     Љогда сварилась каша, „ымов от скуки стал придиратьсЯ к товарищам.
     - ђасселсЯ, шишка, и первый лезет с ложкой! -сказал он, глЯдЯ со злобой
на …мельЯна. -
     †адность! ’ак  и норовит первый  за котел сесть. Џевчим был, так уж  он
думает - барин! Њного вас таких певчих по большому шлЯху милостыню просит!
     - „а ты что пристал? - спросил …мельЯн, глЯдЯ на него тоже со злобой.
     - Ђ то, что не суйсЯ первый к котлу. Ќе понимай о себе много!
     - „урак, вот  и всЈ, - просипел …мельЯн.  ‡наЯ по опыту, чем чаще всего
оканчиваютсЯ подобные разговоры, Џантелей  и ‚асЯ вмешались и стали убеждать
„ымова не бранитьсЯ попусту.
     -  Џевчий...  - не  унималсЯ  озорник,  презрительно усмехаЯсь. -  ќтак
всЯкий может  петь.  ‘иди себе  в  церкви на  паперти  да  и  пой:  "Џодайте
милостыньки •риста ради!" ќх, вы!
     …мельЯн  промолчал. Ќа „ымова его  молчание подействовало  раздражающим
образом. Ћн еще с большей ненавистью поглЯдел на бывшего певчего и сказал:
     - Ќе хочетсЯ только свЯзыватьсЯ, а то  б  Я б тебе показал, как об себе
понимать!
     -  „а  что ты  ко мне  пристал, мазепа?  - вспыхнул …мельЯн.  -  џ тебЯ
трогаю?
     - Љак  ты  менЯ  обозвал? -  спросил  „ымов, выпрЯмлЯЯсь,  и глаза  его
налились кровью. - Љак? џ мазепа? „а? ’ак вот же тебе! ‘тупай ищи!
     „ымов  выхватил из рук …мельЯна ложку  и швырнул ее  далеко  в сторону.
Љирюха, ‚асЯ и ‘тепка вскочили  и побежали  искать ее, а …мельЯн умолЯюще  и
вопросительно  уставилсЯ  на  ЏантелеЯ.  ‹ицо  его  вдруг  стало  маленьким,
поморщилось, заморгало, и бывший певчий заплакал, как ребенок.
     …горушка, давно уже ненавидевший „ымова, почувствовал,  как  в  воздухе
вдруг  стало  невыносимо  душно, как огонь от  костра горЯчо  жег  лицо; ему
захотелось  скорее  бежать  к  обозу  в  потемки, но  злые, скучающие  глаза
озорника тЯнули его  к себе.  ‘трастно  желаЯ  сказать что-нибудь  в  высшей
степени обидное, он шагнул к „ымову и проговорил, задыхаЯсь:
     - ’ы хуже всех! џ тебЯ терпеть не могу!
     Џосле этого надо было бы бежать к обозу, а он никак не мог сдвинутьсЯ с
места и продолжал:
     - Ќа том свете ты будешь гореть в аду! џ €вану
     €ванычу пожалуюсь! ’ы не смеешь обижать …мельЯна!
     - ’оже, скажи пожалуйста! - усмехнулсЯ „ымов.
     - ‘виненок всЯкий, еще на губах молоко не обсохло,  в указчики лезет. Ђ
ежели за ухо?
     …горушка  почувствовал, что  дышать уже нечем; он - никогда с ним этого
не  было  раньше  - вдруг затрЯссЯ  всем телом,  затопал ногами  и  закричал
пронзительно:
     - Ѓейте его! Ѓейте его!
     ‘лезы  брызнули у него из глаз; ему стало  стыдно,  и он,  пошатываЯсь,
побежал  к обозу. Љакое  впечатление произвел его крик, он не видел. ‹ежа на
тюке и плача, он дергал руками и ногами, и шептал:
     - Њама! Њама!
     €  эти люди, и  тени  вокруг костра, и темные тюки, и  далекаЯ  молниЯ,
каждую минуту сверкавшаЯ вдали, - всЈ  теперь представлЯлось ему нелюдимым и
страшным. Ћн ужасалсЯ и в  отчаЯнии спрашивал себЯ, как это и зачем попал он
в  неизвестную  землю,  в  компанию  страшных  мужиков? ѓде теперь  дЯдЯ, о.
•ристофор и „ениска? Ћтчего они так долго  не едут? Ќе забыли ли они о  нем?
Ћт мысли, что он забыт и брошен на произвол судьбы, ему становилось  холодно
и так жутко,  что он несколько раз порывалсЯ спрыгнуть  с  тюка и опрометью,
без  оглЯдки  побежать  назад по дороге,  но воспоминание о темных,  угрюмых
крестах,  которые  непременно встретЯтсЯ  ему  на  пути, и  сверкавшаЯ вдали
молниЯ  останавливали его... €  только когда он шептал:  "мама!  мама!"  ему
становилось как будто легче...
     „олжно быть, и  подводчикам было жутко. Џосле того, как …горушка убежал
от  костра, они сначала долго молчали, потом вполголоса и глухо заговорили о
чем-то,  что  оно идет  и что поскорее нужно собиратьсЯ и уходить от него...
Ћни скоро поужинали, потушили  огонь и молча стали запрЯгать. Џо их  суете и
отрывистым фразам было заметно, что они предвидели какое-то несчастье.
     Џеред тем, как трогатьсЯ  в путь, „ымов подошел  к  Џантелею и  спросил
тихо:
     - Љак его звать?
     - …горий... - ответил Џантелей.
     „ымов стал  одной  ногой  на колесо,  взЯлсЯ  за  веревку, которой  был
перевЯзан тюк, и поднЯлсЯ. …горушка увидел его лицо и  кудрЯвую голову. ‹ицо
было бледно, утомлено и серьезно, но уже не выражало злобы.
     - іра! - сказал он тихо. - Ќа, бей!
     …горушка с удивлением посмотрел на него; в это времЯ сверкнула молниЯ.
     - Ќичего, бей! - повторил „ымов.
     €,  не дожидаЯсь, когда …горушка будет бить его или  говорить с ним, он
спрыгнул вниз и сказал:
     - ‘кушно мне!
     Џотом,  переваливаЯсь  с ноги  на  ногу, двигаЯ  лопатками,  он  лениво
поплелсЯ вдоль обоза и не то плачущим, не то досадующим голосом повторил:
     - ‘кушно мне! ѓосподи! Ђ ты не обижайсЯ,
     …мелЯ,  -  сказал  он,  проходЯ мимо …мельЯна.  -  †изнь наша пропащаЯ,
лютаЯ!
     Ќаправо сверкнула молниЯ и, точно отразившись в зеркале, она тотчас  же
сверкнула вдали.
     - …горий, возьми! -  крикнул Џантелей,  подаваЯ снизу  что-то большое и
темное.
     - —то это? - спросил …горушка.
     - ђогожка! Ѓудет дождик, так вот покроешьсЯ.
     …горушка приподнЯлсЯ  и посмотрел вокруг себЯ. „аль заметно почернела и
уж  чаще, чем  каждую минуту, мигала бледным светом, как веками. —ернота ее,
точно от тЯжести, склонЯлась вправо.
     - „ед, гроза будет? - спросил …горушка.
     - Ђх,  ножки мои  больные,  стуженые! - говорил нараспев  Џантелей,  не
слыша его и притопываЯ ногами.
     Ќалево,  как  будто кто  чиркнул  по  небу спичкой, мелькнула  бледнаЯ,
фосфорическаЯ полоска и потухла. Џослышалось, как где-то очень далеко кто-то
прошелсЯ по  железной  крыше.  ‚ероЯтно, по  крыше шли  босиком,  потому что
железо проворчало глухо.
     - Ђ он обложной! - крикнул Љирюха.
     Њежду далью и правым горизонтом мигнула молниЯ и так Ярко, что осветила
часть  степи  и место, где  Ясное небо  граничило с чернотой.  ‘трашнаЯ туча
надвигалась не спеша,  сплошной массой; на ее  краю  висели  большие, черные
лохмотьЯ; точно такие же лохмотьЯ, давЯ друг друга, громоздились на правом и
на левом  горизонте.  ќтот оборванный, разлохмаченный  вид тучи придавал  ей
какое-то  пьЯное,  озорническое выражение.  џвственно  и не  глухо проворчал
гром. …горушка перекрестилсЯ и стал быстро надевать пальто.
     - ‘кушно мне! -  донессЯ с  передних возов крик „ымова, и по голосу его
можно было судить, что он уж опЯть начинал злитьсЯ. - ‘кушно!
     ‚друг  рванул  ветер  и  с такой силой, что едва не выхватил у …горушки
узелок и рогожу; встрепенувшись, рогожа рванулась во все стороны и захлопала
по тюку и по лицу …горушки. ‚етер со свистом понессЯ  по степи, беспорЯдочно
закружилсЯ и  поднЯл  с  травою такой шум, что из-за  него не было слышно ни
грома,  ни скрипа колес.  Ћн дул с  черной тучи, несЯ с  собой облака пыли и
запах дождЯ и мокрой земли. ‹унный свет затуманилсЯ, стал как будто грЯзнее,
звезды еще  больше  нахмурились,  и  видно было, как по  краю дороги спешили
куда-то  назад  облака пыли и их тени. ’еперь, по всей  вероЯтности,  вихри,
кружась и увлекаЯ с земли пыль, сухую траву и  перьЯ, поднимались под  самое
небо; вероЯтно, около самой черной тучи летали перекати-поле, и  как, должно
быть,  им было страшно!  Ќо сквозь пыль, залеплЯвшую  глаза,  не  было видно
ничего, кроме блеска молний.
     …горушка, думаЯ, что сию  минуту польет дождь, стал на колени и укрылсЯ
рогожей.
     - Џантелле-ей! - крикнул кто-то впереди. - Ђ... а...ва!
     - Ќе слыха-ать! - ответил громко и нараспев Џантелей.
     - Ђ...а...ва! ЂрЯ...а!
     ‡агремел  сердито гром, покатилсЯ по небу справа налево, потом назад  и
замер около передних подвод.
     - ‘вЯт, свЯт, свЯт, господь  ‘аваоф,  - прошептал …горушка, крестЯсь, -
исполнь небо и землЯ славы твоеЯ...
     —ернота  на небе раскрыла рот и  дыхнула белым огнем;  тотчас  же опЯть
загремел гром; едва он умолк, как молниЯ блеснула так  широко, что  …горушка
сквозь  щели  рогожи  увидел  вдруг всю большую дорогу до  самой  дали, всех
подводчиков и  даже Љирюхину жилетку. —ерные лохмотьЯ слева уже  поднимались
кверху  и  одно  из них,  грубое, неуклюжее,  похожее  на  лапу  с пальцами,
тЯнулось к луне. …горушка решил закрыть крепко глаза, не обращать вниманиЯ и
ждать, когда всЈ кончитсЯ.
     „ождь почему-то долго не начиналсЯ. …горушка, в надежде, что туча, быть
может,  уходит  мимо, выглЯнул  из рогожи.  Ѓыло страшно  темно. …горушка не
увидел  ни ЏантелеЯ, ни тюка, ни себЯ; покосилсЯ  он туда, где  была недавно
луна,  но  там чернела  такаЯ же тьма, как  и на  возу.  Ђ молнии в потемках
казались белее и ослепительнее, так что глазам было больно.
     - Џантелей! - позвал …горушка.
     Ћтвета не  последовало. Ќо вот,  наконец,  ветер в последний раз рванул
рогожу и убежал куда-то. ЏослышалсЯ ровный,  спокойный шум. ЃольшаЯ холоднаЯ
каплЯ упала на колено  …горушки,  другаЯ поползла по  руке. Ћн заметил,  что
колени его не прикрыты, и хотел было поправить рогожу, но в это времЯ что-то
посыпалось и застучало по дороге, потом по оглоблЯм, по тюку. ќто был дождь.
Ћн и рогожа, как будто понЯли друг друга, заговорили о чем-то быстро, весело
и препротивно, как две сороки.
     …горушка стоЯл на коленЯх  или, вернее, сидел  на  сапогах. Љогда дождь
застучал по  рогоже, он  подалсЯ  туловищем  вперед,  чтобы заслонить  собою
колени, которые вдруг стали мокры;  колени  удалось прикрыть, но зато меньше
чем  через минуту резкаЯ, неприЯтнаЯ  сырость  почувствовалась  сзади,  ниже
спины и  на икрах.  Ћн принЯл прежнюю лозу, выставил колени под дождь и стал
думать, что делать, как  поправить в потемках  невидимую рогожу. Ќо руки его
были уже мокры, в рукава и за воротник текла вода, лопатки зЯбли. € он решил
ничего не делать, а сидеть неподвижно и ждать, когда всЈ кончитсЯ.
     - ‘вЯт, свЯт, свЯт... - шептал он.
     ‚друг  над  самой  головой   его   с  страшным,  оглушительным  треском
разломалось  небо;  он  нагнулсЯ и притаил  дыхание,  ожидаЯ,  когда на  его
затылок  и спину  посыпЯтсЯ обломки.  ѓлаза  его  нечаЯнно открылись,  и  он
увидел, как на его пальцах, мокрых рукавах и струйках, бежавших с рогожи, на
тюке  и внизу на земле вспыхнул и раз пЯть мигнул  ослепительно  едкий свет.
ђаздалсЯ новый удар,  такой же сильный и ужасный. Ќебо уже  не  гремело,  не
грохотало, а издавало сухие,  трескучие,  похожие  на  треск сухого  дерева,
звуки.
     "’ррах! тах, тах! тах!" - Явственно отчеканивал гром, катилсЯ по  небу,
спотыкалсЯ  и где-нибудь  у передних  возов или  далеко сзади  сваливалсЯ со
злобным, отрывистым - "трра!.."
     ђаньше  молнии   были   только  страшны,  при  таком   же   громе   они
представлЯлись зловещими. €х колдовской свет проникал сквозь закрытые веки и
холодом разливалсЯ по всему телу.  —то сделать, чтобы не видеть их? …горушка
решил обернутьсЯ лицом назад.  Ћсторожно, как  будто  бы  боЯсь, что  за ним
наблюдают, он стал на  четвереньки  и, скользЯ  ладонЯми  по  мокрому  тюку,
повернулсЯ назад.
     "’рах!  тах!  тах!"-  понеслось  над  его  головой,  упало  под  воз  и
разорвалось - "ђрра!"
     ѓлаза  опЯть нечаЯнно открылись, и …горушка увидел новую  опасность: за
возом  шли  три  громадных  великана с длинными пиками.  ЊолниЯ  блеснула на
остриЯх их пик и очень Явственно осветила  их фигуры. ’о были люди громадных
размеров,  с закрытыми лицами, поникшими  головами и с тЯжелою поступью. Ћни
казались  печальными и унылыми, погруженными в раздумье. Ѓыть может, шли они
за обозом не длЯ  того, чтобы причинить вред, но все-таки в их близости было
что-то ужасное.
     …горушка быстро обернулсЯ вперед и, дрожа всем телом, закричал:
     - Џантелей! „ед!
     "’рах! тах! тах!" - ответило ему небо.
     Ћн открыл глаза, чтобы поглЯдеть, тут ли подводчики. ЊолниЯ сверкнула в
двух местах и  осветила дорогу до  самой дали, весь обоз и всех подводчиков.
Џо  дороге текли ручейки  и  прыгали пузыри. Џантелей шагал около  поза, его
высокаЯ шлЯпа и плечи были покрыты небольшой рогожей; фигура  не выражала ни
страха, ни беспокойства, как будто он оглох от грома и ослеп от молнии.
     - „ед, великаны! - крикнул ему …горушка, плача. Ќо дед не слышал. „алее
шел …мельЯн. ќтот был покрыт большой рогожей  с головы до  ног и имел теперь
форму  треугольника.  ‚асЯ, ничем  не покрытый, шагал  так же деревЯнно, как
всегда,  высоко поднимаЯ ноги и не сгибаЯ колен. Џри блеске молнии казалось,
что  обоз не двигалсЯ  и  подводчики  застыли, что  у ‚аси онемела  поднЯтаЯ
нога...
     …горушка еще позвал деда.  Ќе добившись ответа, он  сел неподвижно и уж
не ждал, когда всЈ кончитсЯ.  Ћн был уверен, что сию минуту его  убьет гром,
что  глаза  нечаЯнно  откроютсЯ  и он  увидит страшных великанов. € он уж не
крестилсЯ,  не звал  деда,  не думал о матери  и  только коченел от холода и
уверенности, что гроза никогда не кончитсЯ.
     Ќо вдруг послышались голоса.
     -  …горгий, да ты  спишь, что ли? - крикнул  внизу Џантелей. -  ‘лезай!
Ћглох, дурачок!..
     - ‚от так гроза!  -  сказал  какой-то незнакомый бас и крЯкнул так, как
будто выпил хороший стакан водки.
     …горушка   открыл   глаза.   ‚низу   около   воза    стоЯли   Џантелей,
треугольник-…мельЯн и великаны. Џоследние были теперь много ниже  ростом  и,
когда вглЯделсЯ в них …горушка, оказались обыкновенными мужиками, державшими
на  плечах  не  пики, а  железные  вилы.  ‚  промежутке  между  Џантелеем  и
треугольником  светилось окно невысокой избы. ‡начит, обоз стоЯл  в деревне.
…горушка сбросил с себЯ рогожу, взЯл узелок и поспешил с воза. ’еперь, когда
вблизи говорили люди  и  светилось окно, ему уж не  было страшно,  хотЯ гром
трещал по-прежнему и молниЯ полосовала всЈ небо.
     - ѓроза хорошаЯ, ничего... - бормотал Џантелей.
     -  ‘лава богу... Ќожки маленько промЯкли от дождичка,  оно  и ничего...
‘лез, …горгий? Ќу, иди в избу... Ќичего...
     -  ‘вЯт, свЯт, свЯт...  -  просипел …мельЯн.  -  Ѓеспременно где-нибудь
ударило... ‚ы тутошние? -спросил он великанов.
     - Ќе, из ѓлинова... Њы глиновские. “ господ Џлатеров работаем.
     - Њолотите, что ли?
     -  ђазное.  Џокеда еще пшеницу  убираем.  Ђ  молоньЯ-то, молоньЯ! „авно
такой грозы не было...
     …горушка вошел в  избу. …го встретила тощаЯ, горбатаЯ старуха, с острым
подбородком.  Ћна  держала  в  руках  сальную  свечку,  щурилась и  протЯжно
вздыхала.
     - ѓрозу-то какую бог послал! - говорила  она. -  Ђ наши в степу ночуют,
то-то натерпЯтсЯ сердешные!
     ђаздевайсЯ, батюшка, раздевайсЯ...
     „рожа от холода и брезгливо пожимаЯсь, …горушка стащил с себЯ промокшее
пальто, потом  широко расставил руки  и  ноги и  долго  не двигалсЯ.  Љаждое
малейшее движение  вызывало  в нем  неприЯтное  ощущение  мокроты и  холода.
ђукава  и спина на  рубахе  были  мокры, брюки прилипли  к  ногам, с  головы
текло...
     -  —то  ж, хлопчик,  раскорЯкой-то стоЯть?  -сказала  старуха.  -  €ди,
садись!
     ђасставЯ широко ноги, …горушка подошел  к столу и сел  на скамью  около
чьей-то головы. ѓолова задвигалась, пустила  носом струю воздуха, пожевала и
успокоилась.  Ћт  головы  вдоль  скамьи  тЯнулсЯ  бугор,  покрытый  овчинным
тулупом. ќто спала какаЯ-то баба.
     ‘таруха, вздыхаЯ, вышла и скоро вернулась с арбузом и дыней.
     - Љушай, батюшка!  Ѓольше угощать  нечем... -сказала она,  зеваЯ, затем
порылась в столе и достала оттуда длинный, острый ножик, очень похожий на те
ножи, какими на постоЯлых дворах разбойники режут купцов. - Љушай, батюшка!
     …горушка, дрожа как в  лихорадке, съел  ломоть  дыни с  черным  хлебом,
потом ломоть арбуза, и от этого ему стало еще холодней.
     - Ќаши  в  степу ночуют... - вздыхала  старуха, пока он ел.  -  ‘трасти
господни... ‘вечечку бы перед образом засветить, да  не знаю, куда ‘тепанида
девала. Љушай, батюшка, кушай...
     ‘таруха зевнула и, закинув назад правую руку, почесала ею левое плечо.
     -  „олжно, часа два  теперь,  - сказала она. -  ‘коро и вставать  пора.
Ќаши-то в степу ночуют...
     Ќебось, вымокли все...
     - Ѓабушка, - сказал …горушка, - Я спать хочу.
     -  ‹ожись,  батюшка,  ложись... - вздохнула старуха,  зеваЯ. -  ѓосподи
€исусе  •ристе!  ‘ама и  сплю,  и слышу,  как будто кто  стучит. Џроснулась,
глЯжу, а это грозу бог послал... ‘вечечку бы засветить, да не нашла.
     ђазговариваЯ с собой, она сдернула со скамьи какое-то трЯпье, вероЯтно,
свою  постель, снЯла с гвоздЯ около печи два тулупа  и  стала постилать  длЯ
…горушки.
     - ѓроза-то не унимаетсЯ, - бормотала  она. - Љак бы, неровен  час, чего
не  спалило. Ќаши-то в  степу  ночуют... ‹ожись,  батюшка,  спи... •ристос с
тобой, внучек... „ыню-то Я убирать не стану, может, вставши, покушаешь.
     ‚здохи и зеванье  старухи, мерное дыхание спавшей бабы, сумерки  избы и
шум  дождЯ  за окном располагали ко сну. …горушке было совестно  раздеватьсЯ
при старухе. Ћн снЯл только сапоги, лег и укрылсЯ овчинным тулупом.
     - Џарнишка лег? - послышалсЯ через минуту шЈпот ЏантелеЯ.
     -  ‹ег! -  ответила шЈпотом  старуха. -  ‘трасти-то, страсти  господни!
ѓремит, гремит, и конца не слыхать...
     - ‘ейчас пройдет... - прошипел  Џантелей,  садЯсь.  -  Џотише  стало...
ђебЯта пошли по избам, а двое при лошадЯх остались... ђебЯта-то... ЌельзЯ...
“ведут лошадей... ‚от посижу маленько и пойду на смену... ЌельзЯ, уведут...
     Џантелей  и старуха сидели  рЯдом  у  ног  …горушки  и говорили шипЯщим
шЈпотом,  прерываЯ свою  речь вздохами и зевками.  Ђ  …горушка никак не  мог
согретьсЯ. Ќа нем лежал  теплый, тЯжелый тулуп, но всЈ тело трЯслось, руки и
ноги сводило судорогами, внутренности дрожали... Ћн разделсЯ под тулупом, но
и это не помогло. Ћзноб становилсЯ всЈ сильней и сильней.
     Џантелей ушел на смену  и  потом  опЯть вернулсЯ, а …горушка всЈ еще не
спал и дрожал всем телом. —то-то давило ему голову и  грудь, угнетало его, и
он  не  знал,  что это:  шЈпот  ли  стариков, или тЯжелый запах  овчины?  Ћт
съеденных арбуза и дыни во рту был неприЯтный, металлический вкус. Љ тому же
еще кусались блохи.
     - „ед, мне холодно! - сказал он и не узнал своего голоса.
     - ‘пи, внучек, спи... - вздохнула старуха.
     ’ит на тонких ножках подошел к постели и замахал руками, потом вырос до
потолка и обратилсЯ в  мельницу. Ћ.  •ристофор, не  такой, каким  он сидел в
бричке, а в полном облачении и  с кропилом в руке, прошелсЯ вокруг мельницы,
покропил ее  свЯтой  водой  и  она перестала махать. …горушка, знаЯ, что это
бред, открыл глаза.
     - „ед! - позвал он. - „ай воды!
     Ќикто не  отозвалсЯ. …горушке стало невыносимо душно и неудобно лежать.
Ћн встал, оделсЯ и вышел из избы. “же наступило утро. Ќебо было пасмурно, но
дождЯ  уже не было. „рожа и кутаЯсь  в мокрое пальто, …горушка  прошелсЯ  по
грЯзному двору, прислушалсЯ  к тишине; на глаза ему попалсЯ маленький хлевок
с камышовой, наполовину открытой дверкой. Ћн заглЯнул в этот хлевок, вошел в
него и сел в темном углу на кизЯк.
     ‚  его тЯжелой голове путались  мысли, во рту было  сухо  и противно от
металлического вкуса. Ћн оглЯдел свою шлЯпу, поправил на ней павлинье перо и
вспомнил, как ходил с мамашей покупать эту шлЯпу. ‘унул он  руку в карман  и
достал  оттуда  комок бурой, липкой  замазки. Љак эта замазка  попала ему  в
карман? Ћн подумал, понюхал: пахнет медом.  Ђга, это  еврейский прЯник!  Љак
он, бедный, размок!
     …горушка  оглЯдел  свое  пальто.  Ђ  пальто  у  него  было серенькое, с
большими костЯными пуговицами, сшитое на ма