ть с колокольни...  Ќе любит он пышности и
вообще колокольного звона.  ‚ы  читали его  "‘тепь"?  Џомните там:  "по небу
чиркнули серной спичкой". ќто он так про грозу, чтоб не очень гремела... ‚от
подождите,  €льЯ-пророк припомнит еще ему эти спички! Ћтомстит ему старик...
Ћн ведь, как все мужики, - злопамЯтный.


        VII

     Љак  это ни  странно,  но  предсказание Њорозова оправдалось,  и  очень
скоро.
     ‚ечером мы опЯть вдвоем с —еховым сидели за чаем на террасе.
     Ќочь шла зловещаЯ,  душнаЯ... ’емнота так плотно напирала с трех сторон
на  террасу,  точно хотела выдавить стекла и  захлестнуть испуганно гудевшую
десЯтилинейную лампу.  Џод  ее  зеленым  абажуром метались /655/  бабочки и,
обжегшись,  умирали  в  судорогах  на  клеенке  стола,  уставленного  чайной
посудой, котораЯ уродливо отражалась в новеньком серебрЯном самоваре.
     Ѓерезы в  саду были полны беспокойства;  они то стоЯли совсем тихо,  то
вдруг без причины начинали дрожать всей листвой сверху и до самого низу.
     Ќад горизонтом,  подминаЯ под себЯ тусклые звезды,  медленно подымалась
огромнаЯ туча, чернаЯ даже в темноте.
     —ехов был в  этот вечер как-то особенно грустен и доверчив.  Ћт прежней
его  раздражительности -  при нашей первой встрече -  не  осталось и  следа.
‡ажав между костлЯвыми коленЯми свои длинные руки,  он сидел, согнувшись, на
стуле,  против раскрытой двери террасы, и, вглЯдываЯсь в темноту сада, точно
спорЯ с кем-то невидимым, кто там находилсЯ, медленно говорил:
     - Џрежде всего,  друзьЯ мои,  не  надо лжи...  €скусство тем особенно и
хорошо,  что  в  нем нельзЯ лгать...  Њожно лгать в  любви,  в  политике,  в
медицине,  можно обмануть людей и самого господа бога - были и такие случаи,
- но в искусстве обмануть нельзЯ...
     Ћн  на  минуту  замолчал,  как  бы  ожидаЯ возражений своего невидимого
собеседника, и, не дождавшись, продолжал:
     - ‚от  менЯ  часто упрекают -  даже ’олстой упрекал,  -  что  Я  пишу о
мелочах,  что нет у менЯ положительных героев:  революционеров,  Ђлександров
Њакедонских или хотЯ бы, как у ‹ескова, просто честных исправников...{655} Ђ
где  их  взЯть?  џ  бы  и  рад!  -  Ћн  грустно усмехнулсЯ.  -  †изнь у  нас
провинциальнаЯ, города немощеные, деревни бедные, народ поношенный... ‚се мы
в молодости восторженно чирикаем,  как воробьи на дерьме, а к сорока годам -
уже старики и начинаем думать о смерти... Љакие мы герои!
     Ћн  посмотрел  на  менЯ  через  плечо,   опЯть  согнулсЯ  и   уставилсЯ
немигающими глазами в темноту.
     - ‚от вы говорите,  что плакали на моих пьесах...  „а и не вы один... Ђ
ведь Я не длЯ этого их написал,  это их Ђлексеев сделал такими плаксивыми. џ
хотел другое...  џ  хотел только честно сказать людЯм:  "Џосмотрите на себЯ,
посмотрите,  как вы все плохо и скучно живете!.." ‘амое главное,  чтобы люди
это  понЯли,  а  когда они это поймут,  они непременно создадут себе другую,
лучшую /656/ жизнь...  џ ее не увижу, но Я знаю, - она будет совсем инаЯ, не
похожаЯ на ту,  что есть...  Ђ  пока ее нет,  Я  опЯть и опЯть буду говорить
людЯм: "Џоймите же, как вы плохо и скучно живете!" Ќад чем же тут плакать?
     - "Ђ те,  которые уже это понЯли?" -  повторил он мой вопрос и, вставаЯ
со стула,  докончил: - Ќу, эти и без менЯ дорогу найдут... Џойдемте спать...
ѓроза будет...
     —тобы  не  оставлЯть —ехова  одного  в  пустом доме,  Я  спал  теперь в
соседней с ним комнате.  ‚ доме было душно,  пахло маслЯной краской,  пищали
комары. Ћкна нельзЯ было открыть - боЯлись воров.
     џ  беспокоилсЯ о  —ехове.  ‘квозь тонкую перегородку мне  был Явственно
слышен его кашель,  раздававшийсЯ эхом в пустом темном доме. ’ак длительно и
напрЯженно он никогда еще не кашлЯл.
     Ќесколько раз  он  вставал с  кровати,  -  мне было слышно,  как гудели
пружины матраца,  -  ходил по комнате, что-то пил из стакана, снова ложилсЯ,
кашлЯл и снова вставал...
     Џод конец Я все-таки уснул.
     ЊенЯ разбудило ощущение близкой опасности. џ открыл глаза.
     Љомната  была  полна  белым  ослепительным сиЯнием,  которое  мгновенно
исчезло,  чтобы  через секунду вновь поЯвитьсЯ.  ‚округ дома  свирепствовала
бурЯ.  Ћзверевшие серые огромные тучи лезли друг на  друга,  изрыгаЯ огонь и
грохот.  Ѓерезы в саду,  согнувшись,  выли от боли, поражаемые косым дождем,
который от  молний казалсЯ стеклЯнным.  Ћт  вихрЯ  и  грома дом  так  сильно
дрожал, что за вздувшимисЯ обоЯми осыпалась штукатурка.
     € вдруг сквозь грохот разрушавшегосЯ неба Я услышал протЯжный,  мычащий
стон...
     “хо,  приложенное  к  стене,  за  которой  был  —ехов,  подтвердило мою
догадку... ‘тон повторилсЯ - мучительный, почти нечеловеческий, оборвавшийсЯ
не то рвотой, не то рыданьем.
     Њне показалось,  что —ехов умирает и что если он умрет,  то это по моей
вине.  ‘ебЯ не помнЯ,  как был,  в одной рубашке и босиком, Я бросилсЯ через
столовую к комнате —ехова. “ дверей Я еще раз прислушалсЯ, стуча зубами.
     Љак это часто бывает в минуты ее наивысшего напрЯжениЯ,  гроза вдруг на
мгновение остановилась. ‚ /657/ доме стало тихо и страшно... € в этой тишине
Явственно были слышны сдавленные стоны, кашель и какое-то бульканье.
     џ распахнул дверь и шепотом окликнул —ехова:
     - Ђнтон Џавлович!
     Ќа  тумбочке у  кровати догорала оплывшаЯ свеча.  —ехов лежал на  боку,
среди  сбитых  простынь,  судорожно скорчившись и  вытЯнув за  край  кровати
длинную с  кадыком шею.  ‚се его тело содрогалось от кашлЯ...  €  от каждого
толчка из его широко открытого рта в синюю эмалированную плевательницу,  как
жидкость из опрокинутой вертикально бутылки, выхаркивалась кровь...
     ‡а шумом начавшейсЯ опЯть грозы —ехов менЯ не заметил. џ еще раз назвал
его по имени.
     —ехов отвалилсЯ навзничь,  на подушки и,  обтираЯ платком окровавленные
усы и бороду, медленно в темноте нащупывал менЯ взглЯдом.
     €  тут Я в желтом стеариновом свете огарка впервые увидел его глаза без
пенсне.  Ћни были большие и  беспомощные,  как у  ребенка,  с желтоватыми от
желчи белками, подернутые влагой слез...
     Ћн тихо, с трудом проговорил:
     - џ мешаю... вам спать... простите... голубчик...
     Ћслепительный взмах за  окном,  и  сейчас же  за  ним  страшный удар по
железной крыше заглушил его слова.
     џ видел только,  как под слипшимисЯ от крови усами беззвучно шевелились
его губы...


     Ќа следующий день ‘авва, бросив ревизовать именье, увез больного —ехова
в Џермь{657}. /658/


        H.ѓЂђ€Ќ

        ЏЂЊџ’€ —…•Ћ‚Ђ

     Ђнтон Џавлович —ехов не  отвечал на вопрос:  каким должен быть человек?
Ќо отвечал: каков при данных обстоЯтельствах человек.
     Ћн - гениальный автор хмурых, безыдейных, беспринципных людей, таковых,
какими они существуют, без малейшей фальши его резца.
     ’онкого, исключительного в мире резца.
     Ђнтон Џавлович - творец маленького рассказа, самого трудного из всех.
     €  пока такие рассказы получили права гражданства,  он долго носил их в
своем портфеле.
     ‚  прошлом году  Я  производил изысканиЯ в  Љрыму;{658} со  мной вместе
работал брат жены Ђнтона Џавловича -  Љ.‹.Љниппер,  и Я ближе познакомилсЯ с
Ђ.Џ. и его семьей.
     “дивительный это  был человек по  отзывчивости и  жизнерадостности.  Ћн
давно недомогал,  скрипел.  Ќо  всего этого он  как-то  не замечал.  ‚се его
интересовало, кроме болезни.
     Џытливость, масса юмора и веры в жизнь.
     ‘мотришь на него,  слушаешь,  и сердце тоскливо сжимаетсЯ,  зачем такое
ценное содержание заключено в такой хрупкий сосуд.
     Ђ он,  спокойный,  Ясный,  расспрашивает,  говорит - странное сочетание
мудреца и юноши.
     ‚  прошлом году шел  его  "‚ишневый сад",  и  мы  праздновали 25-летний
юбилей Ђ.Џ.{658} /659/
     Џраздновали, не произносЯ слова "юбилей".
     „вадцать пЯть лет назад впервые выступил Ђ.Џ.  в  78 году в  "‘трекозе"
под псевдонимом "—еловек без селезенки"{659}.
     €  вот через двадцать пЯть лет он стоЯл на сцене •удожественного театра
- любимейший писатель русского общества.  ’олько его  мы  и  видели,  хотЯ и
театр и сцена были переполнены.
     ’акой же,  как и всегда, в пиджаке, худой, немного сгорбленный, умными,
Ясными глазами он смотрел, наклонЯЯ голову, как бы говорЯ:
     "„а, да, Я вас знаю".
     ‡аманивали мы его и в Џетербург, он обещал, но не приехал.
     ‚скоре  после  этого  текущие  событиЯ{659} ураганом  охватили  русское
общество,  и  даже  смерть  Ќ.Љ.Њихайловского{659} прошла,  сравнительно длЯ
времени, бесследно.
     ‚  последний раз Я виделсЯ с Ђ.Џ.  в апреле этого года в Љрыму,  на его
даче в џлте.
     Ћн  выглЯдел очень  хорошо,  и  меньше всего  можно  было  думать,  что
опасность так близка.
     - ‚ы знаете,  что Я делаю?  - весело встретил он менЯ. - ‚ эту записную
книжку Я  больше десЯти лет заношу все свои заметки,  впечатлениЯ.  Љарандаш
стал стиратьсЯ, и вот Я решил навести чернилом:{659} как видите, уже кончаю.
     Ћн добродушно похлопал по книжке и сказал:
     - ‹истов  на  пЯтьсот  еще  неиспользованного материала.  ‹ет  на  пЯть
работы. …сли напишу, семьЯ останетсЯ обеспеченной.
     ‚се его сочинениЯ купил, как известно, Њаркс, за 75 тысЯч рублей.
     Ђ.Џ.  выстроил на эти деньги дачу,  на которую надо было еще каждый год
тратить.
     †ить приходилось, считаЯ каждую копейку.
     ‚ Њоскве квартира на третьем этаже, без подъемной машины.
     Џолчаса надо было ему,  чтобы взобратьсЯ к себе.  Ћн снимал шубу, делал
два шага, останавливалсЯ и дышал, дышал.
     …сли бы у него были средства, он жил бы долго и успел бы передать людЯм
те сокровища, которые унес теперь с собой в могилу. /660/
     ‘енкевичу его общество поднесло имение, обставило его старость.
     Ќашему гению мы ничего не дали.
     Ђ.Џ., провожаЯ менЯ{660}, очень серьезно уверЯл, что непременно приедет
в Њаньчжурию.
     - Џоеду  за  границу,  а  потом  к  вам.  Ќепременно  приеду.  ѓорький,
…лпатьевский,   —ириков,   ‘киталец  только  говорЯт,   что  приедут,   а  Я
приеду{660}.
     €  он  с  задорным  упрЯмством детей,  которым  старшие  не  позволЯют,
твердил:
     - Ќепременно приеду, приеду.
     Ќет,  не  было  тогда у  менЯ предчувствий,  что  Я  смотрел на  него в
последний раз.

     ‹ЯоЯн, 16 июлЯ. /661/


        ѓ.€.ђЋ‘‘Ћ‹€ЊЋ

        ‚Ћ‘ЏЋЊ€ЌЂЌ€џ Ћ —…•Ћ‚…

     1879   год   длЯ   медицинского  факультета   Њосковского  университета
ознаменовалсЯ большим наплывом молодежи,  в  том числе и из самых отдаленных
уголков ђоссии;  на первый курс поступило около 450 студентов,  и в числе их
нас,   четверо  одесситов,  и  трое  из  таганрогской  гимназии{661},  среди
последних был и Ђ.Џ.—ехов.  Ќе помню,  встречалсЯ ли Я с ним в первое времЯ,
но позднее,  благодарЯ знакомству моему через студента-юриста X.Њ.  Љладас с
другом и товарищем Ђ.Џ.,  тоже медиком,  ‚асилием €вановичем ‡ембулатовым, Я
обратил внимание на будущего писателЯ. Ћсобенных поводов к сближению с ним у
менЯ вначале не  было,  вероЯтно потому,  что,  попав на  крайне многолюдный
курс,  мы все,  юнцы,  держались больше общества своих землЯков; так было со
мной,  так же было и  с  Ђ.Џ.,  который,  однако,  как мне стало известно от
‡ембулатова, вскоре примкнул к группе художников и литераторов.
     ЌесмотрЯ на рано обнаружившийсЯ у него уклон в сторону писательства, он
тем  не  менее оставалсЯ прилежным студентом,  хотЯ и  довольно пассивным по
отношению к  увлечению общественной работой или  медицинской специальностью.
Ћн  аккуратно посещал  лекции  и  практические занЯтиЯ,  нигде,  однако,  не
выдвигаЯсь вперед. …сли бывал на сходках{661}, то скорее в качестве зрителЯ,
и  на  втором  курсе,  в  1880/81  академическом  году,  в  бурные  времена,
предшествовавшие и  последовавшие за  событием 1  марта 1881 года (убийством
Ђлександра II),  /662/ он оставалсЯ в рЯдах большинства студентов курса,  не
индифферентных,  хотЯ и  не активных революционеров.  ‚ прорывавшемсЯ иногда
вихре,  выдвинувшем на  вершину волны Ћмарева,  ‘тыранкевича,  Џ.Џ.Љащенко и
других,  остальные тысЯчи студентов нашего университета слились в бушевавшую
массу, и потому, вероЯтно, менее активные студенты не оставили следов своего
личного отношениЯ к историческим событиЯм той знаменательной эпохи. ќтим Я и
объЯснЯю то,  что у менЯ выпал из памЯти образ Ђ.Џ.  за этот период времени.
Џозднее,  когда студенческаЯ жизнь вошла более или менее в  свою колею,  его
было  видно  и   в   аудиториЯх  и   лабораториЯх;   и  экзамены  он  сдавал
добросовестно,  переходЯ аккуратно с  курса  на  курс.  Ћ  его  отношениЯх к
занЯтиЯм и  студенческим обЯзанностЯм свидетельствует образцово составленнаЯ
на  V  курсе  кураторскаЯ (обЯзательнаЯ зачетнаЯ) историЯ  болезни  пациента
нервной клиники,  оригинал которой находилсЯ до настоЯщего времени в  архиве
заведуемой мною  клиники  нервных  болезней 1-го  Њосковского университета и
передан мной, согласно ходатайству ЊузеЯ им. —ехова и с разрешениЯ правлениЯ
университета, этому музею. Љак сказано выше, представление о —ехове-студенте
у  менЯ составилось частью из данных наблюдений со стороны и личных встреч -
особенно во  времЯ занЯтий с  товарищами в  порученной мне,  как  старосте V
курса,  студенческой лаборатории,  -  частью же из того,  что о  нем сообщал
словоохотливый и  прЯмодушный,  наш милый товарищ ‚асЯ ‡ембулатов,  которого
—ехов часто звал по гимназическому обычаю "Њакаром"{662},  и  другой товарищ
по ’аганрогу ‘авельев.  Ћба товарища Ђ.Џ.  относились к  нему,  как к самому
лучшему другу детства; их соединЯли не только узы гимназической скамьи, но и
донское происхождение,  и весь, хотЯ и неглубокий, но и обычно интимный круг
интересов гимназических одноклассников.  Ќо  в  то  же времЯ было Ясно,  что
спайка трех  товарищей произошла и  благодарЯ,  с  одной стороны,  чуткости,
чуткости будущего крупного сердцеведа,  с другой - художественной спаЯнности
взаимно друг друга дополнЯвших индивидуальностей -  толстенького маленького,
с   ротиком  сердечком,   маленькими  усиками  и   жидкой   эспаньолкой,   с
подпрыгивающим животиком во  времЯ  добродушного смеха,  степнЯка-хуторЯнина
‚аси  ‡ембулатова  и  поджарого,   /663/  высокого,  доброго,  благородного,
по-детски мечтательно-удивленного,  молчаливого казака ‘авельева.  “ —ехова,
уже  студентом  ушедшего  в   круг  широких  литературных  интересов  и  уже
вырисовывавшегосЯ как ЯркаЯ творческаЯ индивидуальность, казалось, ничего не
должно было оставатьсЯ общего с  этими милыми детьми южных степей.  Ђ  между
тем  теснаЯ дружба с  гимназическими товарищами оставалась неизменно прочной
до последних дней каждого,  уходившего по очереди с этого света; и это можно
было понЯть,  так как Ђ.Џ., хотЯ и отдалившись в силу своего исключительного
творческого таланта от будничного,  земного, тем не менее оставалсЯ до конца
своей жизни сыном родившей и вскормившей окружавшей его природы и среды.
     Џришел конец  курсу медицинских наук,  и  из  окончивших 340  студентов
осталось нас в  Њоскве человек 25-30,  остальные же  разбрелись по  широкому
простору …вропейской и Ђзиатской ђоссии.  ‘вЯзи курса разорвались, разбились
и  прочные  землЯческие гнезда,  в  том  числе  и  таганрогское;  встречи  с
однокурсниками,  за немногими исключениЯми,  стали случайными.  Ђ.Џ.—ехова Я
потерЯл из  виду и  с  1884 по  1893 год  имел о  нем  сведениЯ лишь по  его
произведениЯм.  —ерез девЯть лет по  окончании курса Я  впервые встретилсЯ с
ним случайно однажды днем,  когда Я шел из университета домой.  Ќа Ќикитской
улице, не доходЯ до Ќикитских ворот, Я услышал голос окликнувшего менЯ в тот
момент,  когда  ко  мне  подъехал  в  извозчичьей пролетке  Ђнтон  Џавлович;
насколько Я  помню,  он был в  драповом расстегнутом пальто,  в  широкополой
шлЯпе  и  галстуке,  завЯзанном бантом.  ‹ицо  его  было  озарено  радостной
улыбкой.  Ћн  закидал менЯ  вопросами,  рассказал в  кратких словах о  своей
поездке на  ‘ахалин и,  длЯ продолжениЯ беседы,  предложил зайти в  редакцию
"ђусской мысли",  помещавшуюсЯ в  соседнем ‹еонтьевском переулке.  Ќас здесь
встретил покойный редактор ‚.Ђ.ѓольцев,  с  которым,  за стаканчиком легкого
вина,  мы побеседовали на темы днЯ.  ЌеожиданнаЯ встреча с  Ђ.Џ.,  как ЯркаЯ
искра,  осветила наше прошлое, выдвинула из мрака почти десЯтилетней разлуки
все то общее,  что между нами зарождалось в студенческие годы и вынашивалось
в  тЯжелые годы  реакции.  ќта  встреча сблизила и  наши эстетические вкусы,
положила основу чувству дружбы,  довериЯ /664/ и  симпатии,  которые нас  не
покидали до рокового 1904 года -  конца жизни Ђ.Џ-ча.  ‘  этой поры не было,
кажетсЯ,  ни одного приезда Ђ.Џ. в Њоскву, когда он ко мне не заходил бы или
Я его не навещал.
     Ћ  некоторых  наших  встречах{664} расскажу  вкратце  то,  что  у  менЯ
сохранилось  в  памЯти.  Ћднажды,  вскоре  после  описанной  встречи,  Ђ.Џ-ч
пригласил  менЯ  к   себе  на  Ќеглинный  в   дом  ѓанецкой  длЯ  встречи  с
Њ.ѓорьким{664},  с  которым мой друг хотел менЯ познакомить как с  человеком
высокого  художественного  дарованиЯ.   Љ   моему  огорчению,   свидание  не
состоЯлось,  ѓорькому было некогда,  но мы провели времЯ в  долгой беседе на
темы,  которые сами собой обычно всплывали при наших встречах, - о товарищах
по курсу, о научных новостЯх в медицине, о современной литературе и особенно
часто  о  литературном творчестве.  Љак  бы  продолжением этой  беседы через
некоторое времЯ Явилась другаЯ,  при посещении мной его на  ‘пиридоновке (во
флигеле, во дворе{664}).
     ќто было в зимнее времЯ,  перед вечером.  ќта встреча осталась у менЯ в
памЯти главным образом благодарЯ тому, что Ђ.Џ. делилсЯ со мной наблюдениЯми
над своим творческим процессом.  ЊенЯ особенно поразило то,  что он  подчас,
заканчиваЯ абзац или главу, особенно старательно подбирал последние слова по
их  звучанию,  ища  как  бы  музыкального завершениЯ  предложениЯ.  Ћсобенно
интересны были его  рассуждениЯ на  тему о  влиЯнии медицины и  естественных
наук на  него как  на  беллетриста;  эти мысли он  включил в  присланную мне
вскоре затем  свою  автобиографию длЯ  помещениЯ в  юбилейный сборник нашего
университетского выпуска{664}. ‚от что писал он в этой автобиографии:
     "Ќе сомневаюсь, занЯтиЯ медицинскими науками имели серьезное влиЯние на
мою  литературную деЯтельность;  они  значительно  раздвинули  область  моих
наблюдений,  обогатили менЯ знаниЯми, истинную цену которых длЯ менЯ как длЯ
писателЯ  может  понЯть  только  тот,  кто  сам  врач;  они  имели  также  и
направлЯющее влиЯние,  и,  вероЯтно,  благодарЯ  близости  к  медицине,  мне
удалось избегнуть многих ошибок. ‡накомство с естественными науками, научным
методом   всегда   держало   менЯ   настороже,   и  Я  старалсЯ,  где   было
возможно,  /665/  соображатьсЯ  с  научными  данными,   а  где  невозможно -
предпочитал не писать вовсе.
     ‡амечу  кстати,   что  условиЯ  художественного  творчества  не  всегда
допускают полное  согласие с  научными данными;  нельзЯ изобразить на  сцене
смерть от  Яда так,  как происходит на  самом деле.  Ќо согласие с  научными
данными должно чувствоватьсЯ и в этой условности,  то есть нужно,  чтобы длЯ
читателЯ или  зрителЯ было Ясно,  что это только условность и  что он  имеет
дело  со   сведущим  писателем.   Љ   беллетристам,   относЯщимсЯ  к   науке
отрицательно, Я не принадлежу, и к тем, которые до всего доходЯт своим умом,
- не  хотел бы принадлежать..."{665} (‘м.  "Џисьма Ђ.Џ.—ехова" под редакцией
Њ.Џ.—еховой, т. V, стр. 439.)
     ‚  этот  же  вечер мы  обсуждали проект упомЯнутого выше празднованиЯ в
июне  того года (1899) нашим выпуском пЯтнадцатилетиЯ окончаниЯ курса.  Ђ.Џ.
хотел  принЯть  участие,  прислал фотографическую карточку и  автобиографию,
обещал ЯвитьсЯ и  на  вечеринку,  если  окажетсЯ к  тому  времени в  Њоскве.
‘делать этого ему, однако, не удалось...
     2  маЯ 1900 года вечером ко мне зашел Ђ.Џ.—ехов{665}.  “ менЯ он застал
нашего  общего учителЯ,  Ђлександра Ѓогдановича ”охта.  ЃлагодарЯ последнему
вечер прошел с  большим оживлением.  Ђ.Ѓ.,  талантливый чтец,  художественно
цитировал  и   беллетристов  и  поэтов,   делилсЯ  своими  воспоминаниЯми  о
знаменитых драматических артистах.  “ступаЯ нашим  настойчивым просьбам,  он
прочел  несколько рассказов ‘лепцова ("‘певка",  "‚  вагоне  3-го  класса" и
др.).  —тение было настолько живо и замечательно по художественной передаче,
что Ђ.Џ.—ехов хохотал до колик в животе.  ЏродолжаЯ хохотать,  со слезами на
глазах,  он  говорил,  что в  жизни ему не  приходилось переживать подобного
наслаждениЯ,  как  в  этот вечер.  Џозднее он  не  раз,  при наших встречах,
вспоминал об этом вечере и  просил снова пригласить его,  когда у менЯ будет
Ђ.Ѓ.”охт.  ќтого,  однако,  повторить не пришлось; и не раз теперь, встречаЯ
своего учителЯ и  слушаЯ его чтение и декламации,  вспоминаю покинувшего нас
друга, его детски восторженное и радостное лицо в тот вечер.
     …ще  одна  встреча с  Ђ.Џ.,  оставившаЯ в  моей  памЯти  глубокий след,
относитсЯ к  16  декабрЯ 1903 года.  /666/ ‘ообщаю о  ней выпиской из  моего
дневника:  "•оронили Ђлтухова,  еще один товарищ-однокурсник доработалсЯ. Ќа
отпевании в университетской церкви менЯ взЯл за локоть —ехов. џ не знал, что
он здесь, но очень ему обрадовалсЯ. Ћн очень изменилсЯ за последние полгода:
похудел,  пожелтел,  и  лицо покрылось множеством мелких морщин.  € все-таки
какое у  него всегда доброе,  славное и молодое лицо.  “дивленно,  с доброй,
мечтательной улыбкой глЯдЯ вдаль из-под  пенсне,  он  нежным баском подпевал
хору.
     „о  окончаниЯ службы,  уставши,  он  предложил ехать ко мне отдохнуть и
подкрепитьсЯ,  чтобы затем ехать на кладбище; Я, конечно, согласилсЯ и повез
его к себе...  Њ[ариЯ] ‘[ергеевна] захотела снЯть нас вдвоем;  —ехов сказал,
что он с радостью будет позировать -  он к этому привык, - при этом шутил на
тему о том, кто из нас двоих раньше последует за Ђлтуховым... Њы долго ждали
у  входа  на  кладбище,  так  как  гроб  несли  на  руках.  ‘ильна,  однако,
меланхоличнаЯ нотка у  —ехова.  Ћн любит,  как говорит,  кладбище,  особенно
зимой,  как сегоднЯ,  когда могил почти не  видно из-под глубокого пушистого
снега.
     Џогребальное шествие подходило к воротам кладбища,  а его конец терЯлсЯ
во  мглистой дали зимних сумерек;  над головами толпы молодежи качалсЯ гроб;
впереди несли венки,  и первым -  венок из свежих цветов "от учеников";  его
высоко  держали  студент  и   курсистка  с   гордо  поднЯтыми  головами,   с
решительным,   хотЯ   и   грустным   взором.   Ќевольно  вырвалось:   "Љакой
простор!"{666} -  "‚от они,  те,  - сказал —ехов, - которые хоронЯт старое и
вместе с  ним вносЯт в царство смерти живые цветы и молодые надежды..." —уть
ли не накануне своего рокового отъезда в  Ѓаденвейлер,  что-то в самом конце
маЯ или 1,  2  июнЯ 1904 года,  Ђ.Џ.  спешно вызвал менЯ к  себе несколькими
словами на клочке бумаги; видно, писать ему было трудно, хотЯ почерк был еще
его обычный, твердый, мелкий и единообразный.
     ‘обралсЯ Я  к нему в сумерки жаркого безоблачного днЯ;  было душно;  на
небе и на земле лежал пыльно-бледный тон;  город казалсЯ вымершим,  и редкие
люди,  одиноко бродившие по  пустынным улицам мимо  зеркальных окон запертых
магазинов,   напоминали  мух.  ‘  грустным  чувством  подходил  Я  к  жилищу
Ђнтона /667/ Џавловича.  Ћн  жил  тогда в  ‹еонтьевском переулке,  в верхнем
этаже большого дома ќ  26,  третьего или четвертого  от  ’верской.  ‚ойдЯ  к
нему в кабинет, Я застал его  в  постели  у  стены,  изголовьем  к  окну,  у
которого за письменным столом,  при  лампе  под  зеленым  абажуром,  сидела,
облокотившись, Ћльга ‹еонардовна  и,  сколько  мне  помнитсЯ,  перелистывала
"ђусскую мысль".  ‚ комнате царил  полумрак;  бледный  свет  умиравшего  днЯ
боролсЯ с зеленым тоном искусственного освещениЯ.  ђука —ехова была  суха  и
горЯча, щеки горели; в прерывавшемсЯ  одышкой  голосе  звучали  радостные  и
бодрые нотки.  Ќа вопрос о здоровье он  пожаловалсЯ на  мучительные кишечные
расстройства,   но   высказал  при  этом  большое  удовольствие  по   поводу
замечательного врачебного опыта лечившего его терапевта,  доктора ћ.ђ.’аубе,
удивительно изобретательного по части  разных легких блюд  и вкусных пищевых
сочетаний.  Љ  своей основной, легочной болезни  он  относилсЯ с обычным длЯ
таких  больных  оптимизмом. ‚споминали мы  с  —еховым  наши  университетские
годы и товарищей, живых  и  покойников;  прошло  уже  двадцать  лет  со  днЯ
окончаниЯ нами  курса.  Ћн,  как  и  всегда,  подробно  расспрашивал  о  тех
однокурсниках,  с  которыми мне  чаще приходилось встречатьсЯ; не обошли мы,
конечно,  и  в  этот раз молчанием нашего общего товарища  и  друга,  а  его
товарища   по  таганрогской  гимназии,   уже  умершего   ‚асилиЯ   €вановича
‡ембулатова.   Ђнтону  Џавловичу  было  трудно говорить;  ему   было  тЯжко,
и  в  комнате  все   еще  стоЯла  духота. ‚оспользовавшись вопросом  о  том,
что  поделывал Я  в  последнее времЯ,  Я  подробно  рассказал  ему  о  своей
недавней  поездке на  о.Љорфу,  о  прелестЯх тамошней природы и  климата,  о
дивных  экскурсиЯх  в  ѓрецию -  на Њарафон,  к развалинам храма  „иониса  и
подножию Џентеликона,  о волшебных панорамах во времЯ проезда по Ђрхипелагу,
о розовой утренней заре, освещавшей покрытую  в  то  времЯ  снегом  и  точно
висевшую в  безбрежности глубокого южного  неба  вершину  старого  Ђфона,  о
том  душевном покое,  который  испытываешь  среди  морской прохлады во времЯ
морских  путешествий.  Ќе  помню  еще,  о  чем   в  этом   роде  старалсЯ  Я
рассказывать   метавшемусЯ  в  жару  Ђ.Џ-чу,   хотЯ  и  слушавшему   менЯ  с
напрЯженным вниманием.  Њне  казалось,  что,  унесЯ его мысленно в волшебные
краЯ,  подальше от окружавшей /668/  его обстановки, Я облегчал его томление
и отгонЯл призрак "—ерного монаха"{668}.
     Ѓыли у менЯ с Ђ.Џ.  и еще встречи,  правда мимолетные, случайные. Џомню
одну  в  вестибюле •удожественного театра на  премьере одной  из  его  пьес;
другую -  в  его квартире на Њалой „митровке,  в „егтЯрном переулке,  в доме
ешкова,  в  присутствии молодой интересной дамы,  сидевшей на диване,  в то
времЯ как  —ехов ходил по  комнате,  веселый,  изЯщно одетый,  и  что-то  ей
объЯснЯл в  полушутливом тоне;  бывали и  другие встречи -  заключаю это  на
основании писем.
     ”актический материал,  который  у  менЯ  накопилсЯ  благодарЯ встречам,
наблюдениЯм,  беседам и письмам, позволЯет составить характеристику личности
Ђ.Џ.  Ќа  основании  этих  данных  у  менЯ  вырисовывалось отношение  его  к
товарищам,  к  практическому врачебному делу,  к  медицинской науке,  к  его
болезни,  к артистам -  исполнителЯм его произведений, наконец к политике. ‚
кратких чертах постараюсь зафиксировать относЯщиесЯ сюда воспоминаниЯ.
     Љ товарищам у него наблюдалось отношение в высокой степени симпатичное,
крайнЯЯ благожелательность к курсовым товарищам: раз сойдЯсь и подружившись,
он  сближалсЯ все  более и  более и  был в  чувствах своих неизменно прочен,
поэтому и  отвечали ему  друзьЯ тем же.  Љ  числу близко сошедшихсЯ с  ним в
студенческие годы товарищей относитсЯ и умерший сравнительно недавно Ќиколай
€ванович Љоробов,  сохранивший к Ђ.Џ. до конца своей жизни чувства искренней
дружбы  и  симпатии.   •отЯ  —ехов  и  сошелсЯ  на  курсе  с  немногими,  но
товарищеское  чувство  у  него  распространЯлось далеко  за  пределы  кружка
землЯков и  друзей.  Џримером может  служить случай,  лет  через шестнадцать
после окончаниЯ курса, с душевным заболеванием одного из наших однокурсников
- „[анилова],  с которым Ђ.Џ.  даже не был знаком;  узнав, однако, стороной,
что  семьЯ  заболевшего осталась без  всЯких  средств  к  жизни,  он  принЯл
энергичное, живое участие в организованной мной денежной помощи. …ще пример.
џ  был  вызван  в  г.‘ерпухов  к  захворавшему параличом  д-ру  ‚[итте];  по
возвращении в Њоскву вскоре получил от Ђ.Џ. запрос о состоЯнии знакомого ему
больного товарища.  ‘тоит ли говорить,  что Я  в течение многих лет при всех
встречах его с  /669/ гимназическими товарищами только и  видел с их стороны
самое трогательное к нему внимание и любовь.
     Љак  было сказано выше,  —ехов был  примерным студентом и,  несмотрЯ на
отвлекавшие его  с  первых  же  курсов писательские дела,  с  полным успехом
изучил медицинские науки:  лекции он посещал,  посещал аккуратно и клиники и
лаборатории.  Џо окончании медицинского факультета он не бросил медицину, он
работал в  качестве земского врача в  ‚оскресенске и  ‡венигороде Њосковской
губернии и  через семь-восемь лет  после окончаниЯ курса заведовал во  времЯ
холерной эпидемии мелиховским участком тоже Њосковской губернии.  ђаботал он
с любовью и добросовестно, как об этом гласЯт преданиЯ.
     Љстати будет здесь заметить,  что в ‚оскресенске он нашел в лице теперь
уже   покойного  фельдшера  земской  больницы  оригинал  длЯ   героЯ   своей
"•ирургии"{669}.   ‚   ‡венигороде  он   насадил  на  земле  больницы  аллею
лиственниц, которые еще и теперь стройными красавицами тЯнутсЯ от служебного
корпуса вплоть до больничного.  € помимо больничной работы,  доктор —ехов не
избегал,  поскольку  ему  позволЯли  времЯ  и  обстоЯтельства,  практической
врачебной деЯтельности:  у менЯ бывали с ним общие пациенты, которых он иной
раз направлЯл ко мне из Њелихова и из Љрыма длЯ выЯснениЯ характера нервного
заболеваниЯ.  Ћн  любил  давать  врачебные советы  и  следил  за  научной  и
практической медициной по периодической литературе.  Ћтношение его к больным
отличалось трогательной заботливостью и  мЯгкостью:  видно было,  что в нем,
враче,  человечное достигало высокой  степени,  что  способность сострадать,
переживать вместе с  больным его  страданиЯ была присуща не  только ему  как
человеку,  но  еще  более как врачу-человеку.  ЊенЯ,  между прочим,  однажды
поразила глубокаЯ сердечность,  с  которой он хлопотал о  приискании средств
длЯ помещениЯ через менЯ в лечебницу писательницы †.{669}
     ‘ледить за большой медицинской наукой Ђ.Џ., конечно, было некогда, хотЯ
он   старалсЯ  черпать  сведениЯ  о   движении  науки   из   общемедицинских
периодических журналов.  ’ем  не  менее ученаЯ степень,  поскольку она  была
нужна длЯ преподаваниЯ в университете -  он любил помечтать,  - казалась ему
желательной.  /670/ •арактерный эпизод произошел в свЯзи с этим после одного
нашего  с  ним  разговора о  необходимости профессору при  описании болезней
подходить и со стороны переживаний самого больного. Ћн выразилсЯ так: "‚от Я
страдаю,  например,  катаром кишок и прекрасно понимаю, что испытывает такой
больной,  какие  душевные муки  переживает он,  а  это  редко  врачу  бывает
понЯтно.  …сли бы  Я  был преподавателем,  то Я  бы старалсЯ возможно глубже
вовлекать свою аудиторию в область субъективных ощущений пациента,  и думаю,
что это студентам могло бы  действительно пойти на  пользу".  Њне идеЯ очень
понравилась,  и  Я  предложил  ему  предпринЯть шаги  длЯ  получениЯ  званиЯ
приват-доцента,   длЯ  чего  требовалось,  между  прочим,  запастись  ученой
степенью доктора медицины.  "Ќо  у  менЯ нет диссертационной работы?!  ђазве
только предложить длЯ этой цели "‘ахалин"?  -  "Ќу что же,  -  сказал Я, - и
очень просто".  Ћн  дал мне согласие снестись по  этому вопросу с  тогдашним
деканом,  проф.  €.”.Љлейном,  что Я  и сделал.  Ћднако Я потерпел полнейшее
фиаско,  так как декан на мое предложение сделал большие глаза,  взглЯнул на
менЯ поверх очков,  отвернулсЯ и  молча отошел.  џ  сообщил о своих неудачах
—ехову,  который в  ответ расхохоталсЯ.  ‘  тех пор он  окончательно оставил
мысль об академической карьере.
     Ќесколько слов  и  об  отношении Ђ.Џ.  к  своей  болезни,  которое было
удивительно  характерным.   Љак  известно,   он  более  десЯти  лет  страдал
туберкулезом легких,  позднее поразившим и его кишечник; известно также, что
туберкулезные больные крайне оптимистически относЯтсЯ к  своей  болезни,  то
игнорируЯ симптомы ее,  то  стараЯсь объЯснить Явление чем-либо иным,  но не
туберкулезом,  и  нередко  даже  накануне  смерти  считают  себЯ  совершенно
здоровыми.  —ехов,  образованный врач,  крайне  чуткий  человек,  обладавший
способностью глубокого анализа и самоанализа,  хотЯ не отрицал существованиЯ
болезни, но относилсЯ к ней крайне легкомысленно, чтобы не сказать больше, и
различные  проЯвлениЯ ее  старалсЯ  объЯснить по-своему.  ’ак,  например,  в
письме от  30/IX 1900  года,  когда речь  шла,  по-видимому,  об  обострении
легочного процесса,  он мне пишет:  "‡доровье мое сносно,  было что-то вроде
инфлуэнцы, а теперь ничего, осталсЯ только кашель, небольшой". /671/
     €ли еще 17/VI 1904 года,  то есть за две недели до смерти, по приезде в
Ѓаденвейлер,  он прислал мне открытку,  в которой писал:  "џ уже выздоровел,
осталась только одышка и сильнаЯ,  вероЯтно неизлечимаЯ, лень. Ћчень похудел
и отощал. Ѓоли в руках и ногах прошли еще до ‚аршавы".
     …ще более разительно то место его письма,  - написанного мне за три днЯ
до смерти (28/VI 1904),  -  где он жалуетсЯ на свои страданиЯ,  заставлЯющие
его  мечтать о  морском путешествии обратно в  ђоссию  ‘редиземным и  —ерным
морем...   "“  менЯ  все  дни  была  повышена  температура,  а  сегоднЯ  все
благополучно,  чувствую себЯ  здоровым,  особенно когда  не  хожу,  т.е.  не
чувствую одышки.  Ћдышка тЯжелаЯ,  просто хоть  караул кричи,  даже минутами
падаю духом.  ЏотерЯл Я всего 15 фунтов весу. ‡десь жара невыносимаЯ, просто
хоть караул кричи,  а  летнего платьЯ у  менЯ нет,  точно в  вецию приехал.
ѓоворЯт, везде очень жарко, по крайней мере на юге..."
     ’ут и  одышка,  и  ощущениЯ,  сопровождающие повышенную температуру,  и
слабость (почерк,  стиль и пр.),  а между тем оценка состоЯниЯ невернаЯ, раз
он, расстававшийсЯ с жизнью, в чем длЯ окружающих не могло уже быть никакого
сомнениЯ, готовилсЯ к долгой поездке морем, чтобы вернутьсЯ в џлту.


     ЋтношениЯ его к  исполнителЯм его пьес?  “поминаю Я  здесь об этом лишь
длЯ того,  чтобы передать слышанное мной однажды от  него,  когда речь шла о
психологии драматического артиста и о его подготовке к сцене;  между прочим,
он  привел длЯ  примера то,  что  находил в  артистах •удожественного театра
(давших,  как известно, воплощение драм —ехова, граничащее с гениальностью);
по его словам,  они,  несмотрЯ на все,  мало его удовлетворЯли, и длЯ лучших
достижений они  нуждаютсЯ в  более широком художественном и  психологическом
образовании.  ЏозволЯю себе думать,  что сказанное —еховым в  этой беседе не
ЯвлЯетсЯ полным отражением его мнениЯ о  достижениЯх •удожественного театра;
Я   оговариваюсь  длЯ  того,   чтобы  не  оставить  у  читателЯ  впечатлениЯ
поверхностного вывода, сделанного на основании случайного замечаниЯ. /672/


     ’акже должен сказать и  об отношении Ђ.Џ.  к  политике,  Я  его с  этой
стороны не  изучал;  однако из  всей  совокупности следов наших разговоров и
наблюдений он был,  правда, не активным политическим деЯтелем, но все же был
человеком с  тонким  гражданским чутьем  благодарЯ своему психологическому и
моральному складу и  в  студенческие времена,  также  и  позднее представлЯл
собой  тип  тонко  разбирающегосЯ  в   вопросах  общественности  и  политики
интеллигента. ЏовторЯю - таково только произведенное на менЯ впечатление.


     „ва  слова в  заключение:  много известно примеров того,  как из  среды
врачей,  то  есть  лиц  с  медицинским образованием,  выделЯютсЯ  прекрасные
писатели (‚.‚ересаев,  ‘.џ.…лпатьевский и  другие) или люди со  всЯкого рода
стремлениЯми то  к  другим наукам,  то к  различным видам искусства.  „олжно
полагать, что выбор медицинского факультета вытекает нередко у чуткого юноши
из  стремлениЯ разобратьсЯ в  человеческих страданиЯх и  что,  подойдЯ раз к
медицине,  уже  он  естественно углублЯетсЯ в  изучение  человека  и  жизни,
потребность расширить и  углубить область  познаний выводит из  круга  узкой
специальности.  Ѓывают случаи,  когда медики уходЯт в поиски других путей из
дебрей медицины, в которой успели разочароватьсЯ. Ѓывает и так, что истинное
призвание к  чему-либо  обнаруживаетсЯ лишь только после вступлениЯ на  путь
медицинской специальности. Ђнтон —ехов принадлежал, по-видимому, к последней
категории.  Ќо,  надо думать,  ни он,  ни кто другой не пожалел о его измене
медицинской  специальности:   литература  в  нем  заслонила  медицину,  хотЯ
изучение последней,  как  он  сам  об  этом заЯвлЯл,  и  не  прошло длЯ него
бесследно.  Њедицинский  факультет  Њосковского  университета все  же  будет
гордитьсЯ если не ученым, то писателем. /673/


        ‚.‚.‚…ђ…‘Ђ…‚

        Ђ.Џ.—…•Ћ‚

     џ  познакомилсЯ с  —еховым в  џлте весною 1903 года.  Џовез менЯ к нему
ѓорький{673}, который был с ним знаком уже раньше.
     ЌеуютнаЯ дача на  пыльной Ђутской улице.  Ћчень покатый двор.  Џо двору
расхаживает ручной журавль. “ ограды чахлые деревца.
     Љабинет Ђнтона  Џавловича.  Ѓольшой письменный стол,  широкий диван  за
ним.  Ќа отдельном столике,  на красивом картонном щите,  веером расположены
фотографические карточки писателей и артистов с собственноручными надписЯми.
Ќа стене печатное предупреждение: "ЏросЯт не курить".
     —ехов держалсЯ очень просто,  даже как будто немножко застенчиво. —асто
покашливал  коротким  кашлем  и  плевал  в  бумажку.  Ќа  менЯ  он  произвел
впечатление удивительно деликатного и  мЯгкого человека.  ЋбъЯвление "ЏросЯт
не  курить"  как  будто  повешено  не  просто  с   целью  избавить  себЯ  от
необходимости говорить об этом каждому посетителю,  мне показалось, это было
длЯ —ехова единственным способом попросить посетителей не отравлЯть табачным
дымом его  больных легких.  …сли  бы  не  было этой надписи и  посетитель бы
закурил,  Я не представлЯю себе,  чтобы —ехов мог сказать:  "Џожалуйста,  не
курите, - мне это вредно".
     ѓорький в  своих воспоминаниЯх о —ехове приводит несколько очень резких
его  ответов  навЯзчивым  посетителЯм.  ђассказывает  он,  например,  как  к
—ехову /674/ пришла полнаЯ,  здороваЯ, красиваЯ  дама и начала говорить "под
—ехова":
     - ‘кучно жить,  Ђнтон Џавлович! ‚се так серо: люди, небо, море... € нет
желаний... душа в тоске... ’очно какаЯ-то болезнь...
     € —ехов ей ответил:
     - „а, это болезнь. Џо-латыни она называетсЯ morbus* pritvorialis.
     ______________
     * болезнь (лат.).

     ‘овершенно не  могу себе представить —ехова,  так  говорЯщего со  своей
гостьей. Џосле ухода ее он мог так сказать, - это другое дело. Ќо в лицо...
     „лЯ  менЯ  очень был  неожидан острый интерес,  который —ехов проЯвил к
общественным и  политическим вопросам.  ѓоворили,  да это чувствовалось и по
его  произведениЯм,  что  он  человек  глубоко аполитический,  общественными
вопросами совершенно не  интересуетсЯ,  при  разговоре на  общественные темы
начинает зевать.  —его  стоила  одна  его  дружба  с  таким  человеком,  как
Ђ.‘.‘уворин{674},  издатель газеты  "Ќовое  времЯ".  ’еперь это  был  совсем
другой человек:  видимо, революционное электричество, которым в то времЯ был
перезарЯжен воздух,  встрЯхнуло и  душу  —ехова{674}.  ѓлаза его  загорались
суровым негодованием,  когда он говорил о неистовствах Џлеве, о жестокости и
глупости ЌиколаЯ II.
     ‡а чаем Ђнтон Џавлович рассказал,  что недавно получил письмо из Ћдессы
от  одного почтенного отца семейства.  ’от  писал,  что  девушка,  дочь его,
недавно ехала на пароходе из ‘евастополЯ в Ћдессу, на пароходе познакомилась
с  —еховым.  €  как не  стыдно!  Џишете,  господин —ехов,  такие симпатичные
рассказы, а позволЯете себе приставать к девушке с гнусными предложениЯми.
     - Ђ Я никогда из ‘евастополЯ не ездил в Ћдессу.
     Љогда —ехов рассказывал,  глаза искрились смехом, улыбка была на губах,
но  в  глубине  его  души,  внутри,  чувствовалась большаЯ,  сосредоточеннаЯ
грусть.
     € еще сильнее Я почувствовал эту его грусть, когда через несколько дней
по  телефонному вызову Ђнтона Џавловича пришел к  нему  проститьсЯ{674}.  Ћн
уезжал в Њоскву, радостно укладывалсЯ, говорил о предстоЯщей /675/ встрече с
женой, Ћльгой ‹еонардовной Љниппер, о милой Њоскве. Ћ Њоскве он говорил, как
школьник о родном городе, куда едет на каникулы; а на лбу лежала темнаЯ тень
обреченности. Љак врач, он понимал, что дела его очень плохи.
     “знал, что Я в прошлом году был в €талии.
     - ‚о ”лоренции были?
     - Ѓыл.
     - Љианти пили?
     - …ще бы!
     - ќх,  кианти!..  …ще  бы  раз попасть в  €талию,  попить бы  кианти...
Ќикогда уже этого больше не будет.
     Ќакануне,  у  ѓорького,  мы  читали в  корректуре новый  рассказ —ехова
"Ќевеста" (он шел в миролюбовском "†урнале длЯ всех").
     Ђнтон Џавлович спросил:
     - Ќу, что, как вам рассказ?
     џ помЯлсЯ, но решил высказатьсЯ откровенно:
     - Ђнтон Џавлович,  не так девушки уходЯт в  революцию.  € такие девицы,
как ваша ЌадЯ, в революцию не идут.
     ѓлаза его взглЯнули с суровою настороженностью.
     - ’уда разные бывают пути.
     Ѓыл этот разговор двадцать пЯть лет назад,  но Я  его помню очень Ясно.
Ћднако менЯ теперь берет сомнение:  не напутал ли Я  здесь чего?  ‚ печати Я
тогда этого рассказа не прочел. Ђ сейчас перечитал: вовсе в революцию девица
не идет.  ‚ыведена типическаЯ безвольнаЯ чеховскаЯ девушка,  кузен подбивает
ее  бросить жениха  и  уехать в  столицу учитьсЯ,  она  уезжает чуть  ли  не
накануне свадьбы и там,  в столице,  учитсЯ и раб