 ‚ихрова и как бы
говорЯ самую обыкновенную вещь.
     ‚след за тем ее позвал муж.  Ћна пошла к нему.  ‚ихров стал прощатьсЯ с
ними.
     - €звольте к нам чаще ездить,  - вот что-с! - сказал ему генерал и взЯл
при этом руку жены и стал ее целовать.
     Њари и  ‚ихров оба  вспыхнули,  и  герой мой в  первый еще раз в  жизни
почувствовал,  или даже понЯл возможность чувства ревности любимой женщины к
мужу.   Ћн  поспешил  уехать,  но  в  воображении  его  ему  невольно  стали
представлЯтьсЯ сцены,  возмущающие его до  глубины души и  унижающие женщину
бог знает до  чего,  а  между тем весьма возможные и  почти неотклонимые длЯ
бедной жертвы!


        XIII

        ‚…—…ђ “ Џ‹Ђ‚€ЌЂ

     ‚ремЯ шло быстро:  известность героЯ моего, как писателЯ, с каждым днем
росла все более и  более,  а  вместе с  тем увеличивалось к  нему и внимание
Џлавина,  с  которым он  иногда встречалсЯ у  ќйсмондов;  наконец однажды он
отвел его даже в сторону.
     - Џослушайте, ‚ихров, что вы, сердитесь, что ли, на менЯ за что-нибудь?
- спросил он его почти огорченным голосом.
     - ‡а  что  мне  на  вас сердитьсЯ?  -  возразил тот,  конфузЯсь в  свою
очередь.
     - „а  как  же,  вы  глаз  не  хотите ко  мне  показать,  -  приезжайте,
пожалуйста,  ко  мне в  четверг вечером;  у  менЯ соберетсЯ несколько весьма
интересных личностей.
     - •орошо!..  -  протЯнул ‚ихров.  ‚прочем,  по  поводу этого  посещениЯ
все-таки посоветовалсЯ прежде с Њари.
     - Џоезжай, - сказала она ему, - он очень участвовал, когда мы хлопотали
о твоем освобождении.
     - Ќо Я там,  вероЯтно, найду все чиновников, - что мне с ними делать? Ћ
чем беседовать?
     - Њожет быть,  найдешь кого-нибудь и  знакомого,  -  один вечер куда ни
шел!
     - € то дело! - согласилсЯ ‚ихров и в назначенный ему день поехал.
     Џлавин жил в  казенной квартире,  с  мраморной лестницей и  с казенным,
благообразным швейцаром;  самаЯ квартира,  как  можно было судить по  первым
комнатам,  была  огромнаЯ,  превосходно меблированнаЯ...  Њаленькое общество
хозЯина сидело в его библиотеке,  и первый,  кого увидал там ‚ихров,  -  был
‡амин;  несмотрЯ на столько лет разлуки,  он сейчас же его узнал.  ‡амин был
такой же  неуклюжий,  как  и  прежде,  только больше еще  растолстел,  оброс
огромной бородищей и был уже в не совершенно изорванном пальто.
     - Љакими судьбами вы здесь? - воскликнул ‚ихров.
     ‡амин дружески и сильно пожал ему руку.
     - ‚от тут по крестьЯнскому делу менЯ пригласили, - отвечал он.
     - Џо крестьЯнскому? - спросил с удовольствием ‚ихров.
     - „а,  у  нас ведь,  что на луне делаетсЯ,  лучше знают,  чем нашего-то
мужичка, - проговорил негромко ‡амин и захохотал.
     - ‡дравствуйте,  ‚ихров!  -  встретил  и  Џлавин  совершенно  просто  и
дружески ‚ихрова.  (Ћн сам,  как и  все его гости,  был в  простом,  широком
пальто,  так  что ‚ихрову сделалось даже неловко оттого,  что он  приехал во
фраке).
     - ѓражданин Џенин! - отрекомендовал ему потом Џлавин какого-то молодого
человека.  -  Ђ это вот пианист Љольберт,  а это художник ђагуза! - заключил
он,  показываЯ на двух остальных своих гостей,  из которых ђагуза оказалсЯ с
корЯвым лицом,  щетинистой бородой, шершавыми волосами и с мрачным взглЯдом;
пианист же Љольберт,  напротив,  был с добродушною жидовскою физиономиею,  с
чрезвычайно прЯмыми ушами и с какими-то выцветшими глазами, как будто бы они
сделаны у него были не из живого роговика, а из полинЯлой бумаги.
     ‚се  общество сидело  за  большим  зеленым  столом.  ‚ихров  постаралсЯ
поместитьсЯ рЯдом с ‡аминым. „о его прихода беседой, видимо, владел художник
ђагуза.  Њалоросс ли он был,  или полЯк,  - ‚ихров еще недоумевал, но только
сразу же  в  акценте его  речи и  в  тоне его  голоса ему послышалось что-то
неприЯтное и противное.
     - џ написал теперь картину: "€збиение польских патриотов под Џрагой", а
ее мне - помилуйте! - не позволЯют поставить на выставку! - кричал ђагуза на
весь дом.
     - ќто почему? - спросил его как бы с удивлением Џлавин.
     - ѓоворЯт - это оскорбление национального чувства ђоссии; да помилуйте,
говорю, господа, Я изображаю тут действиЯ вашего великого ‘уворова! - кричал
ђагуза.
     - Ќо вы,  конечно,  тут представлЯете, - заметил ему тонко Џлавин, - не
торжество победителЯ, а нравственное торжество побежденных.
     - џ представлЯю дело,  как оно было,  а тут пусть публика сама судит! -
вопил ђагуза.
     - “дивительное дело:  у нас,  кажетсЯ,  все запрещают и не позволЯют! -
произнес как бы с некоторою даже гордостью молодой человек.
     Џри всех этих переговорах ‡амин сидел, понурив голову.
     - Ђ что этот господин,  -  спросил его потихоньку ‚ихров,  показываЯ на
ђагузу, - в самом деле живописец, или только мошенник?
     - ’олько мошенник, надо быть! - отвечал спокойнейшим голосом ‡амин.
     - Ђ картина у него действительно нарисована?
     - Ќе  показывает;   жалуетсЯ  только  везде,  что  на  выставку  ее  не
принимают.
     - €скусство наше,  - закричал между тем снова ђагуза, - должно служить,
как  и  литература,  обличением;  все  должно быть направлено на  то,  чтобы
поднЯть наше самосознание.
     - ‚  чем же  это самосознание должно состоЯть,  как посмотришь на  вашу
картину? - возразил ему ‡амин. - ‚ том, что наш ‘уворов - злодей, а полЯки -
мученики?
     - Ћно должно состоЯть,  -  кричал ђагуза,  заметно уклонЯЯсь от прЯмого
ответа,  -  когда великие идеи ослабевают и мир пошлеет, когда великие нации
падают и угнетаютсЯ и нет великих людей, тогда все искусства должны порицать
это времЯ упадка.
     - Ќо  почему же именно нашему времени вы приписываете такое падение?  -
вмешалсЯ в разговор Џлавин, который, как видно, уважал настоЯщее времЯ.
     - Џотому что,  -  кричал ђагуза,  - в мире нет великих идей! Љогда была
религиЯ всеми почитаема - живопись стоЯла около религии...
     - ‚аша живопись стоЯла не около религии, а около папства и латинства, -
возразил ему резко ‡амин.
     - †ивопись всегда стоЯла около великой идеи религии,  -  этого только в
ђоссии не знают!
     - —ем это?  ’ем разве,  что ђафаэль писал в мадоннах своих любовниц,  -
возразил ему насмешливо ‡амин.
     - Ћн писал не любовниц, а высочайший идеал женщин, - кричал ђагуза, - и
писал свЯтых угодников.
     - „а,  как же угодников:  портреты с пап -  хороши угодники, - возражал
ему низкой октавой ‡амин.
     Ћн  ненавидел католичество,  а  во  имЯ  этого  отвергал  даже  заслуги
живописи и ђафаэлЯ.
     - ‚ы  были за границей,  видели религиозные картины?  -  допрашивал его
ђагуза.
     - Ќет,  не  был,  да  и  не поеду -  какого мне черта там не видать!  -
пробасил ‡амин.
     - ‚идать есть  многое,  многое!  -  вскрикивал с  каким-то  даже визгом
ђагуза,  так что ‚ихров не в  состоЯнии был более переносить его голоса.  Ћн
встал и вышел в другую комнату, котораЯ оказалась очень большим залом. ‚след
за  ним вышел и  Џлавин,  за  которым,  робко выступаЯ,  поЯвилсЯ и  пианист
Љольберт.
     - ќтот господин,  -  начал Џлавин,  видимо,  разумеЯ под этим ђагузу, -
завзЯтый в душе полЯк.
     - ЏолЯк-то  он  полЯк,  только не  живописец,  кажетсЯ;  те  все как-то
обыкновенно бывают добродушнее, - возразил ему ‚ихров.
     - Ќет,  отчего же, и он рисует! - сказал, но как-то не совсем уверенно,
Џлавин (крик из библиотеки между тем слышалсЯ все сильнее и  сильнее).  -  џ
боюсь, что они когда-нибудь подерутсЯ друг с другом, - прибавил он.
     - € хорошо бы сделали,  - сказал ‚ихров, - потому что ‡амин так прибьет
вашего ђагузу, что уж тот больше с ним спорить не посмеет.
     - Ќу,  нет, зачем же: нужно давать волю всЯким убеждениЯм, - проговорил
Џлавин.  - Ћднако позвольте, Я, по преимуществу, вот вас хотел познакомить с
Њануилом  Њоисеичем!  -  прибавил  он,  показываЯ на  смотревшего на  них  с
чувством Љольберта и как бы не смевшего приблизитьсЯ к ним.
     ‚ихров еще раз с тем раскланЯлсЯ.
     - ѓосподин  Љольберт,   собственно,   пианист,   но   он   желает  быть
композитором, - говорил Џлавин.
     - Monsieur ‚ихров,  сами согласитесь,  -  начал почти каким-то жалобным
голосом Љольберт, - быть только тапером, исполнителем...
     - ‡ванье незавидное, - поддержал и ‚ихров.
     - € потому,  monsieur ‚ихров, Я желал бы написать оперу и решительно не
знаю, какую.
     Џри  этом  Љольберт как-то  стыдливо потупил свои  бесцветные глаза,  а
‚ихров, в свою очередь, недоумевал - зачем и длЯ чего он словно бы на что-то
вызывает его.
     - ѓосподин Љольберт,  -  начал объЯснЯть за него Џлавин,  - собственно,
хочет посвЯтить себЯ русской музыке,  а потому вот и просил менЯ познакомить
его  с  людьми,  знающими русскую  жизнь  и,  главным  образом,  с  русскими
писателЯми,  которые посоветовали бы  ему,  какой  именно сюжет  выбрать длЯ
оперы.
     - ѓосподи помилуй!  -  воскликнул ‚ихров.  -  џ думаю,  всЯкий музыкант
прежде всего сам должен иметь в голове сюжет своей оперы;  либретто тут вещь
совершенно второстепеннаЯ.
     - Ќо,  monsieur ‚ихров,  Я  желал бы иметь сюжет совершенно русский;  к
русским мотивам Я  уже  частью прислушалсЯ;  Я,  например,  очень  люблю ваш
русский колокольный звон;  потом Я  жил все лето у графа ‡аводского -  вы не
знакомы?
     - Ќет, - отвечал ‚ихров.
     - “  них все семейство очень музыкальное,  и Я записал там много песен;
но  некоторые мне  показались очень  странны,  и  Я  бы  вот  желал  с  вами
посоветоватьсЯ.
     - ‘делайте одолжение, - сказал ‚ихров.
     - ‚от  Я  записал,  например,  -  продолжал будущий русский композитор,
проворно вынимаЯ из бокового кармана свою записную книжку, - русскую песню -
это пели настоЯщие мужики и бабы.
     "„уша ль моЯ, душенька, душа, мил сердечный друг", - прочитал Љольберт,
нетвердо выговариваЯ даже слова.
     - Ќу, первое слово Я знаю, "душа", а "душенька" - это имЯ?
     - Љак имЯ? - воскликнули в один голос Џлавин и ‚ихров.
     - “ Ѓогдановича есть сочинение - "„ушенька".
     - Ќет, тут просто уменьшительное от слова "душа" и есть повторение того
же слова, только в ласкательной форме, - объЯснил ‚ихров.
     - Ђ,  monsieur!  Џонимаю,  -  поблагодарил Љольберт.  - ’еперь "мил", -
отчего же не "милый"?
     - „лЯ стиха, сокращенное прилагательное, - объЯснил еще раз ‚ихров.
     - „а, вот что, - согласилсЯ и Љольберт.
     - Ќо  почему вам,  при  ваших,  видимо,  небогатых сведениЯх в  русском
песнопении, непременно хочетсЯ посвЯтить себЯ русской музыке?
     - Monsieur  ‚ихров,   в  иностранной  музыке  было  так  много  великих
композиторов,  что посреди их  померкнешь;  но ђоссиЯ не имела еще ни одного
великого композитора.
     - Ђ ѓлинка-то наш! - возразил ‚ихров.
     - Monsieur ‚ихров,  мне  говорили очень  умные люди,  что  опера ѓлинки
испорчена сюжетом: в ней выведена пассивнаЯ страсть, а не активнаЯ, и что на
этом драм нельзЯ строить.
     - Ќе знаю,  можно ли на пассивных страстЯх строить драмы или нет -  это
еще спор! Ќо знаю только одно, что опера ѓлинки и по сюжету и по музыке есть
высочайшее и народнейшее произведение.
     - ‚ы думаете? - спросил как бы с некоторым недоумением Љольберт.
     - „умаю!  -  отвечал ‚ихров и  потом,  видЯ  перед  собою жалкую фигуру
Љольберта,  он не утерпел и прибавил:  - Ќо что вам за охота оперу писать?..
Џопробовали бы сначала себЯ в небольших романсах русских.
     - Ќет,  мне бы  уже хотелось оперу написать,  -  отвечал тот робко,  но
настойчиво.
     ‚ это времЯ спор в кабинете уже кончилсЯ.  Ћба противника вышли в зало,
и ‡амин подошел к ‚ихрову, а ђагуза к хозЯину.
     - —то, наговорились? - спросил его тот.
     - Њы  уже  с  господином ‡аминым дали  слово  не  разговаривать друг  с
другом, - прокричал ђагуза.
     - Ђ что это за музыкант? - спросил ‚ихров ‡амина, воспользовавшись тем,
что Љольберт отошел от них.
     - †иденок  один,   ищущий  свободного  рынка  длЯ  сбыта  разной  своей
музыкальной дрЯни, - отвечал тот.
     - ‚ихров! - крикнул в это времЯ Џлавин ‚ихрову.
     ’от обернулсЯ к нему.
     - Џомните  ли,  как  вы  угощали менЯ  представлениЯми милейшего нашего
‡амина?  -  проговорил Џлавин.  - € Я вас хочу угостить тем же: вот господин
Џенин (и  Џлавин при этом указал на пЯтого своего гостЯ,  молодого человека,
вышедшего тоже  в  зало),  он  талант в  этом  роде  замечательный.  ‘пойте,
милейший, вашу превосходную песенку про помещиков.
     Њолодой человек с  Явным восторгом сел за фортепиано и  сейчас же запел
сочиненную около  того  времени песенку:  "„олго нас  помещики душили!"{438}
Џлавин  восторженнейшим образом слушал,  музыкант Љольберт -  тоже;  ђагуза,
врЯд ли  только не  нарочно,  громко повторЯл:  "Ћ!..  Љак  это  верно,  как
справедливо!" ‡амин и ‚ихров молчали. Ћкончивши песенку, молодой человек как
бы спрашивал взором Џлавина, что еще тот прикажет представить ему.
     - Љанкан, Џенин, представьте, канкан! - разрешил ему тот.
     € юноша сейчас же вышел на середину зала,  выгнулсЯ всем телом, заложил
пальцы рук за  проймы жилета и  начал неблагопристойным образом ломатьсЯ.  “
Џлавина даже любострастием каким-то разгорелись глаза.  ‚ихрову было все это
скучно,  а ‡амину омерзительно, так что он отплевывалсЯ. ‚след за тем юноша,
по  приказанию хозЯина,  представил еще  пьЯного  департаментского сторожа и
даже  купца со  ™укина двора;  но  все  это  как-то  выходило у  него ужасно
бездарно,  не  смешно и,  видимо,  что все было заимствованное,  а  не свое.
‚ихров, наконец, встал и начал прощатьсЯ с хозЯином.
     - ‚едь  хорошо?  -  спросил  тот  его,  показываЯ глазами  на  молодого
человека,  все еще стоЯвшего посреди залы и,  кажетсЯ,  желавшего что-то еще
представить.
     - Ќет, напротив, очень нехорошо! - отвечал ему тот откровенно.
     ‚месте с  ‚ихровым стал прощатьсЯ и  ‡амин с Џлавиным.  Ћбоих их хозЯин
проводил до  самой  передней,  и  когда  он  возвратилсЯ в  зало,  то  Џенин
обратилсЯ было к нему:
     - Ђ вот, ‚севолод Ќикандрович, Я еще видел...
     - Ќет, будет уж сегоднЯ, довольно, - обрезал его Џлавин и вслед за тем,
нисколько не церемонЯсь,  обратилсЯ и к прочим гостЯм:  -  Adieu, господа! џ
поустал уже, а завтра мне рано вставать.
     ѓости нисколько,  как видно, не удивились таким его словам, а поспешили
только поскорее с ним раскланЯтьсЯ и отправитьсЯ домой.
     ‚ихров и ‡амин шли мрачные по Ќевскому проспекту.
     - —то это за сборища он у себЯ делает? - спрашивал первый.
     - Љак же,  ведь либерал,  передовой человек и меценат,  - отвечал почти
озлобленным голосом ‡амин.
     - ‡начит, мы с вами поэтому и попали к нему?
     - Џоэтому, - отвечал ‡амин.
     - Ђ  скажите вот  еще:  что  за  народ  здесь вообще?  ЊенЯ  ужасно это
поражает:  во-первых,  все  говорЯт о  чем вам угодно,  и  все,  видимо,  не
понимают того, что говорЯт!
     - Њозги здесь у  всех  жидки,  ишь  на  болотине-то  этакой разве может
вырасти настоЯщий человек?..  ’ак,  какие-то все Ягели и дудки!.. - объЯснил
‡амин.


        XIV

        ’Ђ‰Ќ›… Њ“—…Ќ€џ

     ѓерой мой обыкновенно каждый день, поработав утром дома, часу во втором
отправлЯлсЯ к  ќйсмондам.  ѓенерала в  это времЯ никогда почти не было дома;
он,  по его словам, гулЯл все по Ќевскому, хоть на Ќевском его никто никогда
не  встречал.  Ћбедал ‚ихров тоже по большей части у  ќйсмондов:  Њари очень
благоразумно говорила,  что зачем же ему одному держать хозЯйство или ходить
обедать по  отелЯм,  тогда как у  них прекрасный повар и  они ему очень рады
будут.   ѓенерал,  с  своей  стороны,  тоже  находил  эту  мысль  совершенно
справедливою.
     Џосле обеда …вгений Џетрович обыкновенно спал часа по три. †еничка дома
не жил: мать отдала его в один из лучших пансионов и сама к нему очень часто
ездила,  но  к  себе не брала;  таким образом ‚ихров и  Њари все почти времЯ
проводили вдвоем  -  и  только  вечером,  когда  генерал просыпалсЯ,  ‚ихров
садилсЯ с ним играть в пикет;  но и тут Њари или сидела около них с работой,
или просто смотрела им в  карты.  ’акаЯ жизнь влюбленных могла бы,  кажетсЯ,
почестьсЯ совершенно счастливою,  но, на самом деле, это было далеко не так:
лицо моего героЯ было постоЯнно мрачно. Ћн (и это особенно стало проЯвлЯтьсЯ
в  нем в  последнее времЯ) как-то сухо начал встречатьсЯ с Њари,  односложно
отвечал на ее вопросы;  сидЯ с  ней рЯдом,  он глЯдел все больше в сторону и
Явно делал вид,  что занЯт чем-то другим,  но никак уж не ею.  Њари,  в свою
очередь,  с  каждым днем все больше и больше худела -  и в отношении ‚ихрова
обнаруживала если не страх, то какую-то конфузливость, а иногда и равнодушие
к нему.  Џричина всему этому заключалась в том, что с самого приезда ‚ихрова
в Џетербург между им и Њари происходили и недоразумениЯ и неудовольствиЯ: он
в  первый  раз  еще  любил  женщину в  присутствии мужа  и  поэтому страшно,
мучительно ее  ревновал -  ревновал физически,  ревновал и  нравственно,  но
всего этого высказывать прЯмо никогда не  решалсЯ;  ему  казалось,  что этим
чувством он унижает и себЯ и Њари,  и он ограничивалсЯ тем,  что каждодневно
страдал, капризничал, говорил Њари колкости, осыпал старика генерала (в его,
разумеетсЯ,  отсутствии) насмешками...  Њари все  это  очень хорошо видела и
понимала,  что происходит в  душе нежно любимого ею человека,  но решительно
недоумевала, как и чем было помочь тому; к мужу она была действительно почти
нежна,   потому  что  считала  это  долгом  длЯ  себЯ,   своей  неотклонимой
обЯзанностью,  чтобы хоть сколько-нибудь заслужить перед ним свой проступок.
”изическую ревность ‚ихрова она,  конечно,  могла бы успокоить одним словом;
но как было заговорить о том, когда он сам не начинал!..
     Ћднажды после обеда ‚ихров уселсЯ перед камином,  а Њари зачем-то вышла
в задние комнаты.  ‚ихров сидел довольно долгое времЯ,  потом стал понемногу
кусать себе губы:  Явно,  что  терпение его начинало истощатьсЯ;  наконец он
встал,  прошелсЯ каким-то большим шагом по комнате и взЯлсЯ за шлЯпу с целью
уйти; но Њари в это мгновение возвратилась, и ‚ихров осталсЯ на своем месте,
точно прикованный, шлЯпы своей, однако, не выпускал еще из рук. ‚зглЯнув ему
в  лицо,  Њари на  этот раз испугалась даже не  на шутку -  до того оно было
ожесточенное и сердитое.
     - ђазве ты уж уходишь? - спросила она, потуплЯЯсь перед ним.
     Џод  влиЯнием ее  голоса ‚ихров как  бы  невольно опустилсЯ на  прежнее
место перед камином.  Њари  же  отошла и  села  на  свое обычное место перед
рабочим столиком,  -  она уже ожидала,  что ей придетсЯ выслушать несколько,
как  она  выражалась,  проклЯтий.  ‚ихров в  последнее времЯ действительно в
присутствии  ее  беспрестанно  проклинал  и  себЯ,  и  свою  жизнь,  и  свою
злосчастную судьбу.
     - ѓде это вы  все были?  -  спросил он  ее  на этот раз каким-то глухим
голосом и не обращаЯ своего лица к ней.
     - “ …вгениЯ Џетровича в комнате, - он что-то нехорошо себЯ чувствует, -
отвечала Њари: лгать в этом случае она считала постыдным длЯ себЯ.
     - Ќо за обедом он кушал как вол, - проговорил ‚ихров.
     Њари при этом немного вспыхнула от досады.
     - Ќет, он очень немного ел, - возразила она.
     ‚ихров снова начал кусать себе губы и подрЯгивать досадливо ногой.
     - ‚ы  свое  внимание к  нему  до  того  простираете,  что,  когда он  и
здоровешенек,  вам все представлЯетсЯ,  что он болен; вы чересчур себЯ-то уж
попусту волнуете,  вам  самим это  может быть вредно!  -  проговорил Ядовито
‚ихров.
     - Ђх, вредно мне, только не то! - негромко воскликнула Њари.
     - —то же такое вам вредно? - спросил насмешливо ‚ихров.
     - ‚редно, что очень уж глупо и безрассудно люблю тебЯ.
     - —то же  вам мешает обратитьсЯ к  вашему благоразумию и  начать полную
тихого семейного счастьЯ жизнь?  “ж, конечно, не Я!.. - проговорил ‚ихров, и
в голосе его Явно послышались рыданиЯ.
     Њари видела,  что он любит ее в эти минуты до безумиЯ, до сумасшествиЯ;
она сама пылала к нему не меньшею страстью и готова была броситьсЯ к нему на
шею и  задушить его в своих объЯтиЯх;  но по свойству ли русской женщины или
по личной врожденной стыдливости своей,  ничего этого не сделала и устремила
только горЯщий нежностью взор на ‚ихрова и проговорила:
     - Ђ длЯ тебЯ разве не тЯжело это будет?
     - Ќет,  даже легко!.. ‹егко даже! - воскликнул ‚ихров и, встав снова со
стула,  начал ходить по комнате.  -  Џереносить долее то, что Я переносил до
сих пор,  Я не могу!..  Ћдна глупость моего положениЯ может каждого свести с
ума!..  џ,  как сумасшедший какой,  бегу сюда каждый день -  и зачем?  —тобы
видеть вашу счастливую семейную жизнь и мешать только ей.
     - Ќо что же делать со всем этим? Љак помочь тому? - спросила Њари.
     - Џомочь одним можно:  оставьте вашего мужа и уедемте за границу,  а то
двум богам молитьсЯ невозможно, да и не совсем хорошо.
     Џри  этих словах ‚ихрова (он  в  первый еще раз высказал такое желание)
Њари побледнела.
     - ќто значит положить вечный позор на свою голову!.. - проговорила она.
     - Љакой  же  тут  позор  особенный,  -  очень уж  вы,  видно,  дорожите
настоЯщим вашим положением.
     - Ћ,  нисколько! - воскликнула Њари. - …сли бы дело было только во мне,
то Я готова была бы рабой твоей назватьсЯ, а не только что женщиной, любЯщей
тебЯ, - но от этого зависит спокойствие и честь других людей...
     ‚ихров при этом вопросительно взглЯнул на Њари.
     - ‘покойствие и честь моего сына и мужа, - заключила Њари.
     - …сли  вы  спокойствие этих  людей ставите выше моего спокойствиЯ,  то
тут, разумеетсЯ, и разговаривать нечего, - проговорил ‚ихров.
     - ’ы все сердишьсЯ и  не хочешь согласитьсЯ со мной,  что Я  совершенно
права,  - и поверь мне, что ты сам гораздо скорее разлюбишь менЯ, когда весь
мой  мир  в  тебе заключитсЯ;  мы  с  тобой не  молоденькие,  должны знать и
понимать сердце человеческое.
     - „а-с,  все это прекрасно,  но делитьсЯ вашим чувством с  кем бы то ни
было -  мне слишком тЯжело;  Я  более двух лет приучаю себЯ к тому и не могу
привыкнуть.
     - џ чувством моим ни с кем и не делюсь; оно всецело принадлежит тебе.
     - ‚сецело?..  Ќет,  Њари!  - воскликнул ‚ихров, и потом, заметно сделав
над собой большое усилие, он начал негромко: - џ без самого тЯжелого, самого
уЯзвлЯющего,  оскорблЯющего менЯ  чувства,  не  могу себе вообразить минуты,
когда вы принадлежите кому-нибудь другому, кроме менЯ!
     Њари покраснела.
     - ’акой минуты нет и не существует, - проговорила она.
     - …сть, Њари, есть!.. - воскликнул ‚ихров. - € тем ужаснее, что вы, как
и  все,  Я думаю,  женщины,  не сознаете,  до какой степени в этом случае вы
унижаете себЯ.
     Њари еще более покраснела.
     - џ  сказала тебе  и  повторЯю еще  раз,  -  продолжала она  спокойным,
впрочем, голосом, - что такой минуты нет!
     ‚ихров вопросительно посмотрел на Њари.
     - Љаким же образом это могло так устроитьсЯ? - сказал он.
     - Ђ таким,  -  отвечала она, - вам, мужчинам, бог дал много ума, а нам,
женщинам, - хитрости.
     - €нтересно это знать - скажите!
     - Ќи за что! Ѓольше того, что Я тебе сказала, ты не услышишь от менЯ.
     - Ќу, в таком случае Я вам не верю.
     - Њожете  верить и  не  верить!  €  неужели ты  думаешь,  что  если  бы
существовало что-нибудь  подобное,  так  Я  осталась  бы  в  теперешнем моем
положении?
     - Ќо что же бы вы сделали такое?
     - Ђ то,  что прЯмо бы сказала,  что люблю другого,  и потому - хочет он
длЯ нашего сына скрыть это,  пусть скрывает,  а не хочет, то тогда Я уеду от
него.
     - Ќо теперь подобной надобности не предстоит, значит?
     - Ќисколько!
     - Ќу,  пожалуйте ко мне за то!  -  проговорил ‚ихров,  протЯгиваЯ к ней
руки.
     Њари подошла к нему, он обнЯл ее и стал целовать ее в грудь.
     - —еловек решительно тот же зверь! Џоверишь ли, что Я теперь спокойнее,
счастливее стал! - говорил ‚ихров.
     Њари на это только улыбнулась и покачала головой.
     - Ќо Я все-таки тебе не совсем еще верю! - прибавил он.
     - Ќе знаю, как мне тебЯ уж и уверить, - отвечала Њари, пожимаЯ плечами.
     - Ќо,  кроме того,  друг мой, - продолжал ‚ихров, снова обнимаЯ Њари, -
мне скучно иногда бывает до бешенства,  до отчаЯниЯ!.. „уша простору просит,
хочетсЯ развернутьсЯ, сказать всему: черт возьми!
     - ђазвернись, если так тебе этого хочетсЯ, - проговорила Њари несколько
уже и обиженным голосом.
     - „а не одному,  Њари, а с тобой, с одной тобой в мире! ‘ъездим сегоднЯ
хоть в оперу вдвоем; не все же забавлЯтьсЯ картами.
     - Џожалуй,  только все-таки  надобно сказать мужу и  предуведомить его,
чтобы не показалось ему это странным.
     - ЋпЯть  мужу!  -  воскликнул ‚ихров.  -  „елайте вы  все  это,  но  не
говорите, по крайней мере, о том мне!
     - •орошо, не буду говорить, - отвечала Њари с улыбкою.
     ‚скоре после того послышалсЯ кашель генерала. Њари пошла к нему.
     - Ђ Я с Џолем еду в театр, - сказала она довольно решительным голосом.
     - Ђ! - произнес генерал почти с удовольствием. - € Я бы, знаете, с вами
поехал охотно!
     Њари внутренне обмерла.
     - Љак же тебе ехать!  ‘ейчас чувствовал озноб,  и  выезжать на воздух -
это сумасшествие! - воскликнула она.
     - Ќу, ну, не поеду! - согласилсЯ генерал.
     —ерез полчаса Њари  с  ‚ихровым отправились в  наемной карете в  оперу.
„авали "Ќорму"{445}.  ‚ихров всегда восхищалсЯ этой  оперой.  Њари  тоже.  ‘
первого удара смычка они оба погрузились в полное упоение.
     - ќто  единственнаЯ,  кажетсЯ,  опера,  которой  сюжет  превосходен,  -
говорил ‚ихров, когда кончилсЯ первый акт и опустилсЯ занавес.
     - Ћн очень естествен и правдоподобен, - подхватила Њари.
     - Њало  того-с!  -  возразил ‚ихров.  -  Ћн  именно остановилсЯ на  той
границе,  которой требует музыка,  потому что  не  ушел,  как  это  бывает в
большей части опер,  в  небо,  то  есть в  бессмыслицу,  и  не  представлЯет
чересчур уж близкой нам действительности. Њы с этой реализацией в искусстве,
- продолжал он,  -  черт знает до чего можем дойти.  Џри мне у  Џлавина один
господин доказывал,  что  современнаЯ живопись должна  принЯть  только  один
обличительный,  сатирический характер;  а  другой  -  музыкант -  с  чужого,
разумеетсЯ,  голоса говорил, будто бы опера ѓлинки испорчена тем, что ее всю
проникает пассивнаЯ страсть, а не активнаЯ.
     - ќто что такое, Я уж и не понимаю? - спросила Њари.
     - Ђ  то,  что  в  ней  выведена  любовь  к  царю,  а  не  эгоистическаЯ
какаЯ-нибудь страсть: любовь, ревность, ненависть.
     - Ќу,  а  все  революционные оперы,  -  они тоже основаны на  пассивной
страсти, на любви к отечеству, - подхватила Њари.
     - ‘овершенно справедливо!  -  воскликнул ‚ихров.  -  €,  кроме того,  Я
вполне убежден,  что из жизни, например, первобытных христиан, действовавших
чисто уж  из пассивной страсти,  могут быть написаны и  превосходные оперы и
превосходные драмы.
     - Њне  в  "Ќорме",  -  продолжала Њари  после второго уже  акта,  -  по
преимуществу, нравитсЯ она сама; Я как-то ужасно ей сочувствую и понимаю ее.
     - Џотому что вы сами на нее похожи, - сказал ‚ихров.
     - џ? - спросила Њари, уставлЯЯ на него свои большие голубые глаза.
     - „а, вы! —ем Ќорма привлекательна? ќто сочетанием в себе света и тьмы:
она чиста,  свЯта и недоступна длЯ всех, и один только в мире человек знает,
что она грешна!
     - Ђ, вот что! - произнесла Њари и покраснела уж немного. - ќто, однако,
значит быть добродетельной по наружности - качество не весьма похвальное.
     - ‚ы не то что добродетельны по наружности,  а вы очень уж приличны; но
как бы то ни было, поедемте отсюда к „онону ужинать.
     Њари опЯть уставила на него свои большие глаза.
     - —то же это: душа простору хочет? - сказала она.
     - „уша простору хочет, - отвечал ‚ихров.
     - •орошо,  поедем!  -  согласилась Њари, и после спектаклЯ они, в самом
деле,  отправились к  „онону,  где  ‚ихров заказал хороший ужин,  потребовал
шампанского,  заставил Њари выпить его целые два стакана;  сам выпил бутылки
две.
     ђазговор между  ними  стал  делатьсЯ все  более и  более одушевленным и
откровенным.
     - ’ы,  пожалуй, когда так будешь кутить, так и другого рода развлечениЯ
захочешь, - проговорила Њари.
     - Љакого же?
     - ђазвлечениЯ полюбить другую женщину.
     - Ћчень может быть, - отвечал ‚ихров откровенно.
     - Ќо  в  таком случае,  пожалуйста,  менЯ не обманывай,  а  скажи лучше
прЯмо.
     - Ќикак  не  скажу,   потому  что  если  бы  этого  рода  и   случилось
развлечение, то оно будет чисто временное; опЯть к вам же вернусь.
     - Ќу, это бог знает, ты сам еще не знаешь того.
     - ‘овершенно знаю,  потому  что  совершенно убежден,  что  больше  всех
женщин люблю вас.
     - Ќо за что же именно?
     - ‚от уж этого никак не могу объЯснить:  за то,  вероЯтно, что это была
перваЯ любовь, которой мы врЯд ли не остаемсЯ верными всю жизнь.
     - Ђ Я думала, что немножко и за другое, - произнесла Њари.
     - Ђ именно?
     - ‡а согласие во взглЯдах и убеждениЯх...
     - Њожет быть, и то! - подхватил ‚ихров.
     Љогда они сели в карету,  он велел кучеру ехать не на ‹итейную, где жил
генерал, а к себе на квартиру.
     - € это тоже душа простора просит? - спросила его еще раз Њари.
     - € это тоже! - отвечал ‚ихров.
     Њари возвратилась домой часу во  втором.  ѓенерал собиралсЯ уже  совсем
лечь спать.
     - ѓде это ты так долго была? - спросил он ее с некоторым беспокойством.
     - Љ „онону ужинать с Џолем заезжали,  -  отвечала она, проходЯ мимо его
комнаты, но не заходЯ к нему.
     - Ђ, это хорошо! —то ж вы ужинали? - спросил ее генерал.
     - „а Я и не знаю, все очень вкусные вещи.
     - ’ам славно кормЯт,  славно;  надобно и  мне туда с ќммой съездить!  -
произнес генерал вполголоса и затем задул свечу, отвернулсЯ к стене и заснул
мирным сном.


        XV

        „ђ“ѓЋѓЋ ђЋ„Ђ ‚…—…ђ “ Џ‹Ђ‚€ЌЂ

     Џеред  масленицей ќйсмонд  и  ‚ихров  одновременно получили от  Џлавина
печатные пригласительные билеты,  которыми он  просил их  посетить его 11-го
числа февралЯ, в 10 часов вечера.
     - ќто, надо быть, именины его будут, - сказал генерал.
     - ‚ероЯтно, - отвечал ‚ихров.
     - Ђ что, вы поедете?
     - Ќе думаю!
     - Ќу,  нет,  - что там, поедемте, он человек почтенный; Я одиннадцатого
числа заеду к вам и непременно утащу вас.
     Џоследнее времЯ  генерал  заметно заискивал в  ‚ихрове и  как  бы  даже
старалсЯ снискать его  интимную дружбу.  11-го  числа  часов в  9  вечера он
действительно заехал к  нему завитой и  напомаженный,  в полном генеральском
мундире, в ленте и звезде.
     - Џора,  пора! - говорил он, как-то семенЯ ногами и имеЯ в одно и то же
времЯ какой-то ветреный и сконфуженный вид.
     ‚ихров ушел к себе в спальню одеватьсЯ.
     - Џожалуй, надобно будет белый галстук надеть? - спросил он оттуда.
     - Ќепременно-с!  -  отвечал  генерал,  охорашиваЯсь  перед  зеркалом  и
заметно оставаЯсь доволен своею физиономиею.  -  “  него все будет знать,  -
прибавил он.
     - ‡нать? - переспросил ‚ихров.
     - „а-с! ‘енаторы и министры считают за честь у него быть.
     - ‚от как!  - произнес герой мой, и (здесь Я не могу скрыть) в душе его
пошевелилось невольное чувство зависти к прежнему своему сверстнику. "‡а что
же, за что воздают почести этому человеку?" - думал он сам с собой.
     ‚  карете генерал,  когда они  поехали,  тоже  все  как-то  поеживалсЯ,
откашливалсЯ;  хотел,  как  видно,  что-то  такое  сказать и  не  находилсЯ;
впрочем,  и  пространство,  которое  им  надобно было  проехать до  квартиры
Џлавина,  было слишком небольшое,  а  лошади несли их быстро,  так что через
какие-нибудь минуты они  очутились уже  у  подъезда знакомого нам  казенного
дома.
     ѓенерал довольно легко выскочил из  кареты;  в  сенЯх перед зеркалом он
еще  раз  поправил маленьким гребешком свой  хохолок  и  стал  взбиратьсЯ на
лестницу.  ‚ихров следовал за ним. Љогда они потом отворили двери в квартиру
к Џлавину,  то ‚ихрова обдало какой-то совсем не той атмосферой,  которую он
чувствовал,  в первый раз бывши у Џлавина.  ‚ зале он увидел, что по трем ее
стенам стоЯли,  а  где и  сидели господа во фраках,  в белых галстуках и все
почти в  звездах,  а около четвертой,  задней стены ее шел буфет с фруктами,
оршадом,  лимонадом,  шампанским;  около этого буфета,  так же, как и у всех
дверей, стоЯли ливрейные лакеи в чулках и башмаках.
     "—то такое, где мы это?" - подумал ‚ихров.
     ‘амого Џлавина он  увидел стоЯвшим в  дверЯх гостиной,  высоко и  гордо
поднЯвшим свою  красивую  белокурую голову,  и  тоже  в  звезде  и  в  белом
галстуке.
     Љогда ‚ихров подошел к  нему поклонитьсЯ,  Џлавин дружески,  но заметно
свысока и  очень недолго пожал ему руку.  ѓенералу же  он пожал руку гораздо
попродолжительнее и  даже  сказал при  этом что-то  такое смешное,  так  что
старик махнул только рукою и  пошел далее в гостиную.  Њежду гостЯми Џлавина
было  очень  много  статс-секретарей,  несколько свитских  генералов и  даже
два-три  генерал-адъютанта  и  один  товарищ  министра.   ‚ихров  начал  уже
чувствовать,  что он обмирает в этом обществе: с кем заговорить, что с собой
делать -  он решительно не находилсЯ...  ‚друг вдали,  в  углу гостиной,  он
увидел  и  узнал,  к  величайшему восторгу  своему,  еще  памЯтное ему  лицо
Њарьеновского.  Љак к  Якорю спасениЯ своего бросилсЯ он к  нему и,  даже не
совсем соблюдаЯ приличие, во весь голос закричал ему:
     - Њарьеновский, здравствуйте! “знаете ли вы менЯ?
     ‘ам  Њарьеновский был  уже  совсем седой и  несколько даже  сгорбленный
старик,  но тоже со звездой и  в белом галстуке.  ‚идно было,  что служебные
труды и  петербургский климат много,  если не совсем,  разбили его здоровье.
‚смотревшись в лицо героЯ моего, он тоже воскликнул:
     - Ѓоже мой! ЉажетсЯ, господин ‚ихров!
     - ’очно так,  - отвечал тот, и оба приЯтелЯ, не стеснЯЯсь тем, что были
на модном рауте, расцеловались между собой.
     - џ давно слышал,  что вы здесь, но решительно не знал - где вас найти,
- говорил Њарьеновский.
     - Ђ Я так и не знал,  что вы здесь, - говорил ‚ихров, - но вы, конечно,
служите здесь?
     - „а,  Я  тоже вместе с  другими занимаюсь по устройству новых судебных
учреждений.
     - € слава богу,  что вас выбрали! - воскликнул ‚ихров. - —еловека более
достойного длЯ этого трудно было и найти;  но сЯдемте,  однако; здесь можно,
надеюсь, сидеть?
     - Њожно!  -  отвечал Њарьеновский,  и  оба приЯтелЯ уселись несколько в
стороне.
     - Џрежде всего объЯсните вы мне,  -  начал ‚ихров,  -  как вы знакомы с
здешним хозЯином?
     - Љто  ж  с  ним не  знаком в  мире служебном и  деловом!  -  отвечал с
усмешкою Њарьеновский. - Ќо скажите лучше, как вы с ним знакомы?
     - Ћчень просто: он товарищ мне по гимназии; Я вместе с ним жил...
     - ‚от что!..  - произнес Њарьеновский. - Ћн, впрочем, и без этого любит
быть знакомым с артистами и писателЯми.
     - Ќо неужели же он в самом деле государственный человек?
     - …ще какой! Ќа петербургский лад, разумеетсЯ.
     - ’о есть умеет подделыватьсЯ к начальству.
     - Ћ,  господи!  Џро какие вы  ветхие времена говорите!..  Ќыне не то-с!
Ќадобно ЯвлЯть в  себе человека,  сочувствующего всем предстоЯщим переменам,
понимающего  их,  но  в  то  же  времЯ  не  выпускающего из  виду  и  другие
государственные цели, - каков и есть господин Џлавин.
     - Ќо в сущности, однако, что же он?
     - ‚  сущности  ничего!  ѓосподин,  кажетсЯ,  очень  любЯщий  комфорт  и
удобства  жизни  и  вызнавший  способ  показывать  в  себе  человека  весьма
способного.
     - Ќо  в  чем  же  именно  эти  способности  его  состоЯт?  -  продолжал
расспрашивать ‚ихров.
     - ѓлавное,  Я думаю,  в том,  что все эти новые предположениЯ,  которые
одних пугают и  смущают,  а  другими не  совсем сразу понимаютсЯ,  он так их
сумеет  понизить и  объЯснить,  что  их  сейчас же  уразумевают и  перестают
пугатьсЯ. Ћн в этом отношении очень полезен, потому что многое бы не прошло,
что проходит через посредство его.
     - Ќо зато и вреден тем, что оно проходит так, как он понимает.
     - „а,  по большей части далеко не так, как было вначале, и удивительное
дело: он, кажетсЯ, кандидат здешнего университета?
     - Љандидат! - подхватил ‚ихров.
     Њарьеновский пожал плечами.
     - “чили,  что ли,  их очень плохо, но, верьте, он ничего не знает: все,
что  говорит,  -  это  больше выслушанное или накануне только вычитанное;  а
иногда так провретсЯ, что от него пахнет необразованием.
     - €менно необразованием, - подхватил ‚ихров.
     - Џахнет  необразованием,   -  повторил  еще  раз  и  как-то  досадливо
Њарьеновский.
     - Ђ скажите, нет ли у вас в товариществе ‡ахаревского - правоведа?
     - Ќет, но он служит в другом месте и занимает очень видную должность.
     - Ћн очень честный человек... и юрист, должно быть, хороший.
     - „а, только внешний отчасти, неглубокий.
     - € вы видаетесь иногда с ним?
     - Ћчень часто даже!
     - Ќе  передадите ли  вы  ему,  что  Я  здесь  и  очень желал бы  с  ним
повидатьсЯ,  а потому он или сам бы побывал у менЯ, или Я бы приехал к нему,
а вот и адрес мой!
     - Ќепременно скажу и, Я думаю, даже вместе с ним и приеду к вам.
     - Џожалуйста! - воскликнул ‚ихров, крепко пожимаЯ его руку.
     Њарьеновский после того встал.
     - Ќу,  Я и домой, мне еще работать надо, - сказал он и потихоньку вышел
из гостиной.
     Џо  уходе  его  ‚ихров опЯть  очутилсЯ в  совершенном одиночестве.  Џод
влиЯнием  всего  того,   что  слышал  от  Њарьеновского,  он  уставил  почти
озлобленный   взглЯд   на    хозЯина,    по-прежнему   гордо   стоЯвшего   и
разговаривавшего с двумЯ - тремЯ самыми важными его гостЯми.
     "Ќеужели же  никогда этот  господин не  обличитсЯ,  -  думал  он,  -  и
общество не  поймет,  что он  вовсе не высоко-даровитаЯ личность,  а  только
нахал и  человек энергический?"  ‚оздавай оно все эти почести Њарьеновскому,
‚ихров, кроме удовольствиЯ, ничего бы не чувствовал; но тут ему было завидно
и досадно.
     Џосреди такого размышлениЯ к нему подошел ќйсмонд.
     - Ђ что, не пора ли нам и по домам? - шепнул он ему.
     - ‘  великою радостью,  -  отвечал ‚ихров,  и  оба  они тоже потихоньку
выбрались из комнат и отправились.
     - Џоедемте к „онону ужинать,  -  вот где вы с женой ужинали!  -  сказал
как-то особенно развЯзно генерал.
     - •орошо! - согласилсЯ ‚ихров.
     ѓенерал бойко и потираЯ с удовольствием руки вошел в отель.
     - ‚одки,  братец, нам поскорее, водки! - говорил он, садЯсь перед одним
столиком. - ‘адитесь и вы, пожалуйста, - прибавил он ‚ихрову.
     ’от уселсЯ против него.
     - Ќу-с,  что же нам съесть?  †ена очень хвалила, вы тогда ужинали салат
из ершей. ‘делай нам салат из ершей.
     - ‘лушаю-с, - отвечал ему лакей.
     - Џотом котлеты, что ли, паровые.
     - Ќе  прикажете  ли  бараньи  котлеты?..   …сть  настоЯщаЯ  кушелевскаЯ
баранина.
     - „авай, давай; в клубе едал кушелевскую баранину, хороша очень!
     ‡атем  они  начали ужинать;  генерал спросил шампанского,  и  когда уже
порЯдочно было съедено и выпито, он начал как бы заискивающим голосом:
     - џ вот, Џавел Њихайлович, давно хотел с вами поговорить об одной вещи,
- вы вот и родственник моей жене и дружны с ней очень,  не знаете ли, что за
причина, что она по временам бывает очень печальна?
     - ‘овершенно не  знаю  и  даже  не  замечал,  чтобы она  была  особенно
печальна, - отвечал ‚ихров, немного уже и сконфуженный этим вопросом.
     - …сть это, есть! „ело в том, что вы и сами в отношении там одной своей
привЯзанности были  со  мной откровенны,  и  потому Я  хочу говорить с  вами
прЯмо: у менЯ есть там на стороне одна госпожа, и Я все думаю, что не это ли
жену огорчает...
     - ‡ачем же у вас это есть? - спросил ‚ихров полушутЯ, полусерьезно.
     - …сть, потому что это необходимо должно быть!..
     €  затем генерал наклонилсЯ к  ‚ихрову и шепнул ему что-то такое совсем
уж на ухо.
     - Ќу, и что же? - спросил тот, в свою очередь, каким-то захлебывающимсЯ
голосом.
     - Ђ то, что Я человек, по пословице: "Ќе тут, так там!" Ќу, и она знает
теперь, что это существует.
     - €, вероЯтно, совершенно вас прощает?
     - ’о-то мне кажетсЯ,  что нет;  знаете, как женщины по-своему понимают:
если,  дескать,  нельзЯ, так и нигде нельзЯ. Џовыведайте у ней как-нибудь об
этом издалека и скажите мне.
     - •орошо! - отвечал ‚ихров.
     Ѓолее приЯтного открытиЯ,  какое в настоЯщую минуту сделал ему генерал,
длЯ него не существовало на свете.
     - € что ж, хорошенькаЯ у вас эта особа? - спросил он его.
     - •орошенькаЯ-прехорошенькаЯ!   -   воскликнул   …вгений   Џетрович   с
загоревшимсЯ уже взором. - ‡аедемте теперь к ней, - прибавил он: выпитое длЯ
большей откровенности вино заметно его охмелило.
     - Ќо теперь поздно! - возразил ‚ихров.
     …му, впрочем, самому хотелось взглЯнуть на эту особу.
     - Ќичего,  может быть,  еще пустит;  люди знакомые, поедемте! - говорил
самодовольно генерал.
     Ћни поехали.  Ќа  Њещанской они взобрались на самый верхний этаж,  и  в
одну дверь генерал позвонил. Ќикто не ответил. ѓенерал позвонил еще раз, уже
посильней; послышались, наконец, шаги.
     - Wer ist da?* - послышалсЯ женский голос.
     ______________
     * Љто там? (нем.).

     - ќто Я, отпирайте, - говорил генерал не совсем уж смелым голосом.
     - ‘пЯт уже давно; нельзЯ! - отвечал опЯть тот же голос.
     - „а отворите,