твенно их  нравы,  обычаи,  привычки и  все особенности,  резко
отличающие их от прочих обитателей той же страны как в нравственности, так и
в промышленном отношении, а равно и в речи, поговорках, поверьЯх и т.п. …сли
‚ы   найдете   возможным   подметить  и   другие   характеристические  черты
обозреваемой ‚ами страны и  ее  жителей,  то совершенно от ‚ашего усмотрениЯ
будет зависеть вместить их  в  описание,  как признаете за  лучшее.  Њорское
начальство,  не  желаЯ стеснить таланта,  вполне предоставлЯет ‚ам  излагать
‚аше путешествие и  результаты ‚аших наблюдений в  той форме и тех размерах,
которые ‚ам покажутсЯ наиболее удобными, ожидаЯ от ‚ашего пера произведениЯ,
его достойного как по содержанию и изложению, так и по объему".
     Ќечеткость в  определении обЯзанностей участников экспедиции привела  к
тому,  что  многие из  них  стали  в  своих  писаниЯх "растекатьсЯ мыслию по
древу",  а иные вовсе почти ничего не написали.  Њорской ученый комитет, как
официальный издатель  "Њорского  сборника",  оценивавший присылаемые статьи,
отклонил очерки "—умаки" „анилевского, "ђека Љерженец" Џотехина, "Ћ ѓородне"
Ћстровского.  Џисемскому было  отказано в  помещении очерков  быта  волжских
татар, астраханских калмыков и армЯн.
     Ќо при этом никто из литераторов ущемлен в правах не был -  отвергнутые
"Њорским сборником" статьи они  могли свободно печатать "на  стороне".  ’ак,
кстати,  поступил  и  Џисемский,  опубликовавший своих  "’атар",  "ЂрмЯн"  и
"Љалмыков" в "Ѓиблиотеке длЯ чтениЯ".
     ѓраф   „.Ђ.’олстой  снабдил  ЂлексеЯ  ”еофилактовича  рекомендательными
письмами к  астраханским властЯм.  Џисатель получил  600  рублей  за  первые
полгода  командировки  и   подорожную,   обеспечивавшую  ему  фельдъегерскую
скорость передвижениЯ.  Ћн накупил массу теплых вещей,  несессеров,  разного
рода  походной амуниции и,  набив пожитками три  поместительных портсака,  9
ЯнварЯ 1856 года отбыл из Џетербурга в Њоскву в вагоне первого класса.
     Ќесколько месЯцев назад был сдан ‘евастополь,  в  ‚ене шли переговоры о
мире,  и все вокруг говорили об этом. „аже какой-нибудь незаметный купчик, в
иное  времЯ  озабоченный лишь  своими  "негоциЯми",  и  тот  норовил принЯть
участие в общих дебатах,  вставить и свое мнение. € всю дальнейшую дорогу от
Њосквы до  самой Ђстрахани Џисемскому приходилось на  все лады обсуждать ход
несчастной войны - из уст любого исправника, станционного смотрителЯ, Ямщика
слышались одни и те же слова:  "‘евастополь,  Љарс,  ополчение". ѓорько было
сознавать,  что война скорее всего проиграна, что ђоссиЯ, униженнаЯ …вропой,
долго еще не сможет достойно говорить с враждебными соседЯми.
     ‚ Њоскве Џисемский остановилсЯ всего на несколько дней.  Џовидавшись со
старыми друзьЯми -  Ћстровским,  ѓригорьевым, ќдельсоном, - он вскоре мчалсЯ
хорошо накатанным шоссе в сторону ђЯзани. Џока ехали лесным краем, на душе у
ЂлексеЯ  ”еофилактовича был  покой,  радовали глаз  знакомые с  детства виды
деревень,  заваленных снегом,  больших торговых сел  с  наезженными улицами,
усеЯнными конским навозом. ’о и дело открывались взглЯду каменные колокольни
под  зелеными  и  синими  куполами,  помещичьи усадьбы,  полускрытые кронами
парков.  Ќо  уже вскоре после того,  как за  ђЯзанью дорога повернула на юг,
леса  стали встречатьсЯ реже,  укрытые снегом пашни распластались до  самого
окоема.
     Џролетели ’амбов,  Љирсанов, ‘ердобск. „еревни здесь встречались реже -
беспорЯдочные кучки изб  были  видны издалека в  белом просторе,  нестерпимо
искрЯщемсЯ под Январским солнцем.  ‡дешние деревенские постройки,  сбитые из
глины,  все,  как одна,  стоЯли под соломой. €з дерева были выстроены только
церкви да иногда почтовые станции.
     Љогда  с  вершины  очередного холма  перед  Џисемским наконец  открылсЯ
‘аратов с  его  разноцветными куполами,  с  каменными домами  и  правильными
улицами,  Ђлексей  ”еофилактович  умиротворенно вздохнул  и  перекрестилсЯ -
здесь его, изнуренного многодневной трЯской в возке и измученного клопами на
постоЯлых дворах, ждала лучшаЯ гостиница губернского города, порЯдочный стол
и какое-никакое общество.
     ЏроведЯ  в  ‘аратове  несколько  блаженных  дней,  Џисемский отправилсЯ
дальше.  ’еперь  путь  его  лежал  по  замерзшей  ‚олге.  Џутешественника не
беспокоили ни  рытвины,  ни  раскаты,  на  которых можно вылететь из саней и
сломать шею.  „а  и  оттого еще  стало веселее,  что глазу теперь можно было
зацепитьсЯ хотЯ  бы  за  гористый правый берег  ‚олги  -  то  чернаЯ заросль
орешника оживлЯла склон,  то рассыпалась по увалу дюжина изб,  то загорались
на солнце кресты дальней церкви. ‡десь уже чувствовалось дыхание юга. ‘олнце
светило  Яро,   совсем  по-мартовски.  ‹ед,  чем  дальше  от  ‘аратова,  тем
Явственней начинал потрескивать.  ’о и дело вдоль дороги чернели огороженные
прЯслами полыньи.  Ђлексей ”еофилактович все чаще с опаской стал поглЯдывать
по сторонам и спрашивать у Ямщиков, не лучше ли ехать берегом. ‡а –арицыном,
к удовольствию Џисемского, дорога пошла горной стороной ‚олги, но уже вскоре
он  пожалел об оставленной ледовой дороге.  Њестность,  расстилавшаЯсЯ перед
ним,  казалась безжизненной -  ни  единой живой точки нельзЯ было  приметить
среди снежного простора. ’олько изредка мелькали верстовые столбы да чернели
среди дороги лужи натаЯвшей воды.  Ђ о покойном пути осталось только мечтать
- скоро у Џисемского все внутри ныло от беспрестанных рытвин.
     18   февралЯ  Ђлексей  ”еофилактович  увидел   Ђстрахань.   €здали  она
показалась ему  совершенно на  одно  лицо  с  многими  другими  приволжскими
городами:  широкаЯ полоса реки,  усеЯнный зимующими судами и  лодками берег,
белые,  голубые,  розовые персты колоколен,  золото куполов,  стены и  башни
кремлЯ, длинные каменные пакгаузы, тЯнущиесЯ вдоль ‚олги.
     €змученные лошади остановились у станции. Џисемский выбралсЯ из возка и
растерЯнно посмотрел в  сторону города -  между Ђстраханью и почтовым двором
пролегли две  версты волжского льда,  усеЯнного полыньЯми.  ‚  это  времЯ на
крыльцо  дома  выбежал станционный смотритель и  издал  некоторый восточного
оттенка звук.  Ќа  зов  из-за  угла  облупившейсЯ мазанки выбежали несколько
оборванных калмычат с салазками. ѓостю было предложено поместитьсЯ на одних,
а вещи перевезти на вторых санках.  ‘мотритель объЯснил,  что лошадЯм уже не
перейти на другой берег - лед проваливалсЯ. Џисемскому ничего не оставалось,
как  отдатьсЯ на  волю  "Ямщиков".  ’е,  усадив  пассажира поудобнее,  рысью
понеслись от  берега.  Џод  тЯжестью этой странной упрЯжки лед  со  зловещим
хрустом лопалсЯ и  из  трещин выступала вода.  ’ак  они  бежали до  середины
‚олги.  ‚ыйдЯ на  крепкий лед,  калмычата пошли шагом и  только невдалеке от
астраханского берега вновь приударили рысью.
     ‚зЯв извозчика,  Џисемский велел ему ехать в лучшую гостиницу.  Ќо тот,
почесав затылок,  повернулсЯ к  седоку и  недоуменно спросил:  "ќто в  какую
такую,  барин?  “ нас,  почесть,  все одинакие". ’огда Ђлексей ”еофилактович
приказал везти его в ближайшую.
     Џервое,  чем Ђстрахань поразила писателЯ,  - огромное количество народу
на  улицах.  Љазалось,  здесь представлены все племена земные:  возле дверей
бесчисленных лавок сидели на  солнечном припеке армЯне,  разодетые в  черные
чухи с  позументами,  в  толпе то и  дело попадались крашеные красные бороды
персов,  скуластые безбородые лица  калмыков,  одетых в  какие-то  лохмотьЯ.
‚ажно  проплывали бухарцы в  зеленых халатах и  пестрых чалмах,  проносились
молодцы-поволжане в  распахнутых нагольных тулупах и красных рубахах.  € все
это  кричало,  ругалось,  торговалось  на  неведомых  наречиЯх  и,  по  всей
видимости, понимало друг друга.
     Ћтель "’ифлис",  куда извозчик доставил Џисемского, оказалсЯ невероЯтно
грЯзным и вонючим.  Ђлексей ”еофилактович думал было сейчас же отправитьсЯ в
другое,  более приличное заведение,  но флегматичный нумерной объЯвил, что в
Ђстрахани нельзЯ найти ничего более опрЯтного. €, заметив недоумение на лице
гостЯ, добавил:
     - ‚езде персюки все загадили,  ваше высокоблагородие.  Љупцы персидские
то есть.
     Ђлексей ”еофилактович чувствовал себЯ настолько усталым,  что  не  стал
проверЯть  истинность слов  служителЯ.  ‚ойдЯ  в  предложенный ему  довольно
светлый помер с засаленными рваными обоЯми, с каким-то невозможным топчаном,
из обивки которого торчали пружины,  Џисемский с брезгливостью осмотрелсЯ. ‚
глаза  ему  бросилась литографиЯ,  изображавшаЯ ”ауста  и  Њаргариту,  густо
засиженнаЯ мухами.  “ гостЯ мелькнула мысль,  что здесь, должно быть, гибель
насекомых, и он сейчас же спросил об этом у провожатого.
     - ’ак что ж, что клопы? Ђ блохи - об этом уж и говорить незнамо к чему.
„а у каждого перса в шапке этих блох больше,  чем во всей нашей гостинице. -
‘казав это,  нумерной с безразличием скользнул взглЯдом по затоптанному полу
и воззрилсЯ в окно, за которым открывалсЯ кремль с дивным “спенским собором.
Ќевольно посмотрев в  эту сторону,  Ђлексей ”еофилактович обессиленно присел
на край зловещего топчана.
     - Џостелю, что ли, застелить? - угадал его чувства прислужник.
     - „а. € чем вы постоЯльцев кормите?..
     "Ћн  подал огромную порцию стерлЯжьей ухи,  свежей осетрины и  жареного
фазана,  при котором место огурцов занимали соленаЯ дынЯ и  виноград" -  так
впоследствии описал  меню  своего первого астраханского обеда  корреспондент
"Њорского сборника".
     “  ЂлексеЯ  ”еофилактовича  было  несколько  рекомендательных  писем  к
местным дворЯнам и  купцам,  однако он не собиралсЯ воспользоватьсЯ ими.  Ќо
теперь,  попав  в  этот  чудовищный  притон,  Џисемский  распаковал один  из
портсаков и  достал  все  нужные  бумаги.  Ќаиболее удобным  ему  показалось
обратитьсЯ к  некоему ”ейгину,  к которому у него было письмо от Љраевского.
ќтот  знакомец  издателЯ  "Ћтечественных записок"  представлЯл  в  Ђстрахани
банкирскую контору €саака “тина и  занималсЯ питейным торгом по  откупу.  Џо
словам Љраевского,  он был бы рад в  лепешку расшибитьсЯ,  только бы угодить
любому желанию Џисемского.  ђешив первую ночь переночевать в гостинице, дабы
не вторгатьсЯ в чужой дом в воскресенье, Ђлексей ”еофилактович напилсЯ чаю и
отошел ко сну.
     Ќа  другой  день  Џисемский сообщил жене:  "ЋбЯзательный ”ейгин поселил
менЯ  у  себЯ.   џ  сижу  в  прекрасном  кабинете,  с  камином,  на  креслах
вольтеровских,  прекрасно пообедав, с отличным вином". ‚о вторник 21 февралЯ
он записал:  "‘егоднЯ,  как —ичиков,  делал Я  визиты:  был у  губернаторши,
вице-губернатора,  председателЯ Љазенной Џалаты  и  так  далее".  ѓубернатор
находилсЯ в отъезде, а основное содействие Џисемский ожидал получить от него
- глава губернской администрации был военным морЯком в чине контр-адмирала и
поэтому,   по   расчетам  ЂлексеЯ  ”еофилактовича,   должен  был   отнестись
положительно к затее морского ведомства.
     Љое-кто  из  чиновников,  которым  представилсЯ Џисемский,  смотрел  на
писателЯ  с   подозрением  и   держалсЯ  с  ним  холодно.   ‘начала  Ђлексей
”еофилактович  недоумевал  о  причинах  этого.  Ќо  потом  один  из  молодых
судейских, недавно вышедший из университета, по секрету объЯвил ему, что его
принимают то ли за ревизора, то ли за правительственного шпиона, присланного
доносить о  замеченных настроениЯх в губернии.  Џисемский посмеЯлсЯ сначала,
но потом представил себе,  что и  губернатор может взглЯнуть на него с таким
же подозрением, и ему стало не по себе.
     Џрошла   неделЯ.   Ђлексей   ”еофилактович  наслаждалсЯ  покоем   после
перенесенных тЯгот  путешествиЯ,  неторопливо бродил  полуазиатскими улицами
Ђстрахани,  всматриваЯсь в невиданные формы жизни.  ѓород оказалсЯ не так уж
велик,  но  толпа на  его площадЯх и  пристанЯх была едва ли  не многолюднее
питерской. ‡десь, по восточному обыкновению, все совершалось на улице: рЯдом
торговали,  ели, веселились. „очерна загорелые оборванцы безмЯтежно спали на
Ярком солнце прЯмо в придорожном песке.
     Ќаплыв впечатлений был  настолько велик,  что  Ђлексей ”еофилактович не
знал,  за что приниматьсЯ в первую очередь. Ћстровскому он писал: "Ђстрахань
- это непочатое дно длЯ описаний:  не  говорЯ уж  о  губернии,  самый город,
точно  ЯвившийсЯ после  столпотворениЯ ‚авилонского и  неслитно до  сих  пор
оставшийсЯ: Љалмык со своим Языком, кочевой кибиткой, идолами, ЂрмЯнин более
православный, ЂрмЯнин более католик, ’атарин со своим Языком и магометанским
толком,  ЏерсиЯнин со  своим Языком и  другим магометанским толком,  ђусский
мужик, Ќемец, Љазак - все это покуда наглЯдно еще режет мой глаз, но сколько
откроетсЯ,  когда еще внимательнее во все это вглЯдишьсЯ".  ‘тоЯли настоЯщие
весенние дни,  и  Џисемский стал уже надеЯтьсЯ на  скорую поездку по  рыбным
промыслам -  лед должен был вот-вот сойти. Ќо тут неожиданно ударили морозы,
льдины  на  ‚олге  прихватило,   и  Ђлексею  ”еофилактовичу  за  недостатком
впечатлений оставалось сидеть в  кабинете -  холод  прогнал с  улиц  пеструю
толпу,  и  даже бездомные оборванцы,  дремавшие по  всем закоулкам,  куда-то
исчезли.
     ‚  один  из  этих  дней  начала марта  вернулсЯ из  поездки в  Ћренбург
губернатор  Ќ.Ђ.‚асильев.  Џисемский  немедленно представилсЯ ему  и  вручил
рекомендательное письмо  графа  ’олстого.  Љонтр-адмирал  оказалсЯ человеком
открытым,  добродушным,  и опасениЯ, терзавшие ЂлексеЯ ”еофилактовича, сразу
отпали.   Џоинтересовавшись  программой   исследований,   губернатор  подвел
Џисемского к  большой карте  ЉаспиЯ и  показал ему  самые любопытные участки
побережьЯ.  Џервым делом он предложил осмотреть рыбные промыслы,  но Ђлексей
”еофилактович сказал,  что  уже  договорилсЯ об  этом  с  рыбопромышленником
‘апожниковым,  обещавшим предоставить длЯ такой поездки собственный пароход.
’огда  ‚асильев  пригласил  ЂлексеЯ  ”еофилактовича посетить  Ѓирючью  Љосу,
маленький островок при  впадении ‚олги  в  море.  ‡десь  находилась таможнЯ,
карантин и брандвахта.
     Ћтплытие со  днЯ  на  день откладывалось:  с  верховьев ‚олги все времЯ
подходили массы льда, а в холодные ночи этот лед намерзал у берегов так, что
всЯкое движение в  порту  становилось невозможно.  Ќаконец 22  марта ЂлексеЯ
”еофилактовича известили,  что  завтра пароход отойдет на  Ѓирючью Љосу  при
любых обстоЯтельствах.  ђано поутру Џисемский ЯвилсЯ на пристань. ‹ьду опЯть
было много,  но  контр-адмирал приказал подавать катер.  Ќесколько матросов,
вооружившись пешнЯми, стали на носу, а другие мощными толчками гнали судно в
пробитый во  льду  проход.  —ерез четверть часа пассажиры ступили на  палубу
парохода, ожидавшего в свободной ото льда части порта.
     „ул сильный северный ветер, но пока пароход шел в виду Ђстрахани, никто
не уходил с  палубы.  €  только когда погрузились в свинцовые воды за кормой
главы “спенского собора,  а  вдоль низменных берегов потЯнулись однообразные
заросли  камыша,  общество  поредело,  многие  офицеры  спустились в  каюты.
Џисемский, однако, не собиралсЯ последовать за ними. …го интересовала каждаЯ
мелочь.  Ћн спрашивал названиЯ разных типов лодок и судов,  встречавшихсЯ по
пути, и заносил их в толстую тетрадь. “видев горЯщий на большом пространстве
камыш, писатель повернулсЯ к губернатору с вопросом:
     - Ћтчего это?
     - Ќарочно жгут, иначе он на следующий год не вырастет, - был ответ.
     ‘тали попадатьсЯ рыбачьи ватаги по берегам, кое-где виднелись калмыцкие
кибитки,   возле   которых   суетились  кучи   грЯзных  ребЯтишек.   Ђлексей
”еофилактович  не  выпускал  карандаша  из  рук:   зарисовывал  типы  жилищ,
записывал  их  наименованиЯ,  услышанные  местные  термины  длЯ  обозначениЯ
снастей и способов лова.
     Ќачались мели. Џервую из них, ЉнЯжевскую, пароход миновал благополучно,
но  перед  •арбайской остановилсЯ.  ќто  место было  проходимо только в  том
случае,  когда  морЯна нагонЯла лишний фут  воды.  ’еперь же,  при  верховом
ветре,  пассажирам  пришлось  вновь  переходить на  катер.  Џричалили  возле
ближней деревни.  Њужики,  высыпавшие навстречу, в один голос заЯвили, что и
катеру  не  пройти  дальше.  Ћставалось  отправитьсЯ  к  морю  на  крохотных
лодчонках, называемых по-местному бударками.
     Љогда прошли последнюю мель, солнце уже село, и вдалеке, на едва видной
Ѓирючьей Љосе,  затеплилсЯ огонек  маЯка.  ‚олга  здесь  разлилась настолько
широко,  что берега были едва различимы.  Ђлексею ”еофилактовичу мерещилось,
будто  его  бударку несет в  открытое море,  и  он  осторожно посматривал на
мужика,  сидевшего с веслом на корме,  боЯсь заметить в его лице тревогу. Ќо
кормчий оставалсЯ безмЯтежен,  хотЯ  россыпи брызг то  и  дело обдавали его.
уба  Џисемского скоро  намокла и  сделалась тЯжелой,  словно  была  подбита
железом.  „а еще пронзительный ветер,  достававший до костей, да сгущающаЯсЯ
тьма -  от всего этого становилось так тоскливо, так безысходно, что Ђлексей
”еофилактович совсем упрЯтал голову в  воротник и постаралсЯ вообразить себЯ
не в утлой бударке, а в кресле-качалке у ”ейгина. Ќо представить этого никак
не получалось,  и Џисемскому осталось лишь вопрошать:  "ѓосподи, настанет ли
когда-нибудь такаЯ счастливаЯ минута, когда Я буду там, на земле..."
     —ерез  два  днЯ  он  описывал жене  эту  поездку гораздо скупее:  "...Я
чувствовал только что  менЯ поднимало и  опускало:  валы,  как  какой зверь,
поднимались, встрЯхивали, как гривой, белой пеною и обливали нас. € Я... вот
по пословице:  нужда научит калачи есть...  Я - ничего! Ќаконец приехали, но
чтоб вступить на  берег,  к  нам  вышли матросы и  переносили нас на  руках,
проламываЯ лед и идЯ по колено в воде".
     ‚есь  следующий день  путешественникам пришлось провести на  бесплодном
островке,  так как верховой ветер еще усилилсЯ,  и  пройти к  катеру не было
никакой возможности.  Џисемскому показали низкие казармы карантинной стражи,
населенные мрачными казаками, провели к самому карантину, который состоЯл из
нескольких облупившихсЯ глинобитных бараков, обведенных рвом.
     - ‚от здесь умирали чумные и холерные, - объЯснЯл провожатый.
     €менно отсюда,  с низовьев ‚олги, уже несколько раз надвигались на ђусь
никого  не   щадившие  моровые  поветриЯ.   Љакое-то   гадливое  любопытство
заставлЯло ЂлексеЯ ”еофилактовича преодолеть невольный страх  и  переступить
порог  запущенного  домишка,   припорошенный  хлорной  известью.   Џисемский
заглЯдывал в маленькие грЯзные комнатки, смотрел на голую землю за окном, на
серые низкие тучи,  бегущие над  пустынным морем.  €,  передернув плечами от
внезапного озноба, просил отвести его к выходу из карантина.
     Ќочью задула морЯна, и к утру катер смог подойти к островку. „венадцать
матросов,  все  севастопольские георгиевские  кавалеры,  дружно  налегли  на
весла,  и  уже  через  час  Џисемский поднималсЯ на  борт  парохода,  теперь
показавшегосЯ ему несокрушимой твердыней цивилизации посреди водной пустыни.
     Џосле поездки на  Ѓирючью Љосу Ђлексей ”еофилактович целую неделю сидел
над своими записЯми, и скоро очерк о первом небольшом путешествии был вчерне
готов.  Џисемский собиралсЯ отделать  его  и  послать  в  "Њорской сборник",
однако это намерение пришлось отложить -  адмирал пригласил гостЯ в  большой
морской переход до Ѓаку.
     ‚есна  тем  временем вошла  в  полную силу.  Џочки  на  деревьЯх начали
раскрыватьсЯ,   улицы  успели  укрытьсЯ  слоем  пыли,   городские  оборванцы
захватили все укромные уголки, освещаемые солнцем, и расположились здесь длЯ
сна в самых раскованных позах.  Ќачали прибывать суда из Џерсии,  спустились
сверху многочисленные расшивы,  барки, струги, белЯны и десЯтки других судов
всех размеров и  типов,  которыми так  богата ‚олга.  Џеред пристанЯми вырос
частый,  тЯнущийсЯ на  несколько верст лес  мачт.  ‚се  это множество судов,
столпившихсЯ возле  Ђстрахани,  щеголЯло  пестрыми  парусами и  флагами,  на
которых  намалеваны  самые  причудливые картины,  изображавшие то  похищение
Џрозерпины,  то прогулку Ќептуна,  сопровождаемого свитою нереид а тритонов,
то ЌиколаЯ-угодника,  благословлЯющего с  отвесной скалы караван парусников.
„а  и  сами суда пестрели всеми мыслимыми цветами -  от мачты до рулЯ каждаЯ
посудина расписана Ярчайшими красками, на носу нарисована какаЯ-нибудь птица
‘ирах либо  совершенно невообразимое чудище о  шести ногах,  и  все  покрыто
узорами и  безграмотными надписЯми.  Џристани и  базары  кишели разноЯзычной
толпой,  котораЯ производила неумолчный гомон, подобный тому, который слышим
бывает во времЯ больших пожаров.  Љ этому добавлЯлсЯ еще скрип сотен телег и
арб, рев ослов, крик домашней птицы.
     ‘адЯсь на  пароход,  Џисемский с  каким-то  внезапным сожалением окинул
взглЯдом  скопление  судов,   пеструю  толпу  на  берегу  -  на  минуту  ему
представилось,  что он покидает Ђстрахань в  самый разгар торгового сезона и
что по возвращении всего этого буйства красок и типов уже не будет...
     Ќа  этот раз  вышли в  море без всЯких осложнений.  ‚озле Ѓирючъей Љосы
пересели на  большой пароход "’арки".  Ќо  дальше  смогли отправитьсЯ только
ночью -  весь день с  морЯ дул крепкий ветер,  и  пароходу было не  выгрести
против него.
     Љ  Ѓаку  подошли на  исходе вторых суток.  Ќочь простоЯли на  рейде,  и
только  рано  утром  пароход  пришвартовалсЯ  у   пристали.   Љогда  Ђлексей
”еофилактович вышел на палубу,  его взору открылсЯ чудный город, амфитеатром
расположившийсЯ по  склонам  залива.  „ома  с  плоскими  крышами,  озаренные
утренним солнцем,  чуть  розовели на  зеленом  бархате садов.  €  надо  всем
возносилсЯ четкий силуэт ханского дворца с минаретом.  ќто был уже настоЯщий
‚осток.
     ‡а  три  днЯ,  проведенных в  Ѓаку,  Џисемскому ни  на  час не  удалось
остатьсЯ одному, чтобы записать свои впечатлениЯ. Ћфицеры парохода и Ђлексей
”еофилактович с  ними  сделались на  все  это  времЯ пленниками шемаханского
губернатора, который возил гостей по городу, в монастырь огнепоклонников, на
нефтЯные колодцы. Љ этому надо добавить бесконечные обеды в восточном вкусе,
тЯнувшиесЯ часами.  ‚  заключение хозЯева почтили экипаж  "’арков" роскошной
иллюминацией -  население города, поголовно поднЯтое по приказу губернатора,
с присущим ‚остоку размахом выказывало свое расположение гостЯм-астраханцам:
в  чернильной темноте южной ночи по холмам,  обрамлЯвшим залив,  рассыпались
тысЯчи нефтЯных факелов, огненные цепочки поползли вверх и вниз по склонам.
     Џо  возвращении в  Ђстрахань  губернатор не  оставлЯл  Џисемского своим
попечением,  и  уже через две недели писатель смог отправитьсЯ на  восточное
побережье ЉаспиЯ длЯ  осмотра Ќово-Џетровского укреплениЯ,  форпоста ђоссии,
за  которым  начиналась  дикаЯ  пустынЯ,  населеннаЯ  воинственными кочевыми
племенами.  Ќевдалеке  от  ’юб-Љараганского  полуострова,  на  котором  была
расположена крепость,  находилсЯ архипелаг ’юленьи  острова,  где  Џисемский
намеревалсЯ познакомитьсЯ с бытом зверопромышленников.
     ‚месте с  Ђлексеем ”еофилактовичем отправились академик Ѓэр и несколько
его сотрудников,  уже в продолжение рЯда лет изучавшие Љаспийское побережье.
ђазговоры,  которые велись на пароходе и во времЯ поездки по суше, вращались
вокруг   различных   природных  Явлений   краЯ.   Ѓэр   с   чисто   немецкой
последовательностью разоблачал все  мыслимые тайны  окружающего мира.  Љогда
экипажи с  путешественниками проезжали мимо  двух озер необычайного розового
цвета,  Џисемский вслух выразил свое удивление и  восхищение сим  редкостным
произведением натуры.  Ќа  что Ѓэр сейчас же  ответствовал,  что его коллега
ќйхвальд  объЯснил  это  оптическое Явление  отражением солнечных  лучей  от
растущей по  дну  озер  красноватой водоросли.  ‚прочем,  заметил  почтенный
академик,  он  не  разделЯет этого  мнениЯ.  ‚елев кучеру остановитьсЯ возле
одного из  озер,  Ѓэр немедленно взЯл пробу воды и  поместил ее на стеклышко
микроскопа.   Ђлексей  ”еофилактович  с   некоторым  недоумением  взирал  на
спутника,  который,  покручиваЯ колесико прибора, вполголоса бормотал что-то
по-немецки.  Ќо  вот  Ѓэр  издал  торжествующий возглас  и  поманил  к  себе
сгрудившихсЯ невдалеке  коллег.  ‚се  по  очереди  подошли  к  микроскопу  и
заглЯнули  в  окулЯр.  Џодошел  и  Џисемский:  в  глазке  прибора  трепетали
несколько багровых  тысЯченогих тварей.  ‚след  за  Ђлексеем ”еофилактовичем
приблизилсЯ кучер с кнутом в руке.  ‘просив дозволениЯ поглЯдеть в "машину",
он  перекрестилсЯ  и  прильнул  глазом  к  окулЯру.   ‘начала  на  лице  его
изобразилось  удивление,  потом  безмерное  отвращение.  Ѓэр  снисходительно
улыбнулсЯ и, поднЯв вверх палец, объЯснил чудо природы:
     - Џричина,  что  этот  осер имейт колор роза -  в  этот вода много этот
красный инфузориЯ!
     ‚  Ќово-Џетровском  укреплении,   расположившемсЯ  на  вершине  горы  с
обрывистыми склонами, было пыльно и голо - деревьЯ отказывались расти в этой
проклЯтой богом стране.  Џисемский поднЯлсЯ на  один из бастионов:  повсюду,
куда  хватал  глаз,  тЯнулась безжизненнаЯ степь,  лишеннаЯ хотЯ  бы  клочка
зелени.   €  на  всем  огромном  пространстве,   открытом  обзору,   Ђлексей
”еофилактович приметил лишь двух тощих верблюдов.
     Ћфицеры были  рады приезду путешественников и  не  знали,  чем  угодить
дорогим гостЯм.  Љомендант крепости предлагал устроить целый поход в сторону
туркмен, но Џисемский поспешно отказалсЯ от этого предложениЯ, сославшись на
недостаток времени.  Ћн  уже  достаточно был  наслышан  об  участи  русских,
попадавших в плен к кочевникам, и отнюдь не желал испытать ее на себе.
     ‚скоре  после  обеда,   когда  Ђлексей  ”еофилактович  осталсЯ  один  в
отведенной ему комнате офицерского корпуса,  к  нему ЯвилсЯ солдат несколько
мешковатого вида.  ‚ его лице, иссеченном двумЯ глубокими складками, легшими
от  крыльев  носа,  и  резкими  морщинами,  разбежавшимисЯ  от  углов  глаз,
Џисемский увидел  выражение мрачной решимости.  ‚ошедший отрывисто кивнул  и
столь же отрывисто произнес:
     - Џервого линейного батальона рЯдовой евченко.
     - —ем могу быть полезен?  -  спросил Ђлексей ”еофилактович и  пригласил
визитера сесть.
     евченко,  исподлобьЯ глЯдЯ на  Џисемского,  в  немногих словах поведал
свою историю: жизнь в качестве казачка в помещичьем доме, учеба у художника,
освобождение силами  влиЯтельных  друзей  из  крепостного  состоЯниЯ,  годы,
проведенные в Ђкадемии художеств, арест за участие в тайном обществе, девЯть
лет солдатчины в пограничных крепостЯх. ’еперь, после смены монарха, говорил
он,  можно рассчитывать на амнистию.  ‘амый удобный случай подать прошение о
помиловании -  коронационные торжества,  которые предстоЯт в августе. Ќо длЯ
этого надо,  чтобы ходатаем за  евченко выступил кто-нибудь из  влиЯтельных
людей.  ‹учше всего,  если  бы  за  него  похлопотал ”едор Џетрович ’олстой,
вице-президент Ђкадемии  художеств -  ведь  евченко  когда-то  числилсЯ  ее
питомцем,  и  ’олстой лично знал его.  „а  и  сейчас он  не  оставлЯл своего
призваниЯ -  солдат раскрыл перед  Џисемским альбом акварелей.  ‚  нем  были
аскетические степные пейзажи, морские виды, изображениЯ жилищ кочевников.
     ‘ложность дела состоЯла в том, что самому евченко казалось невозможным
просить за себЯ,  и он без околичностей заЯвил об этом. Џисемский согласилсЯ
помочь ссыльному:  еще в прошлом году Љраевский,  близко знакомый с супругой
вице-президента,  устроил в  ее  доме  чтение  "Џлотничьей артели".  Џоэтому
Ђлексею ”еофилактовичу было  вполне  удобно  обратитьсЯ к  графине ’олстой с
тем,  чтобы она воздействовала на  мужа.  ‘лова писателЯ ободрили евченко -
его насупленное лицо несколько оживилось, взглЯд карих глаз потеплел.
     Ћни  вышли на  плац,  пересекли его  и  поднЯлись на  стену укреплениЯ,
откуда открывалсЯ вид  на  Љаспий.  Њоре лежало в  пЯти верстах отсюда,  но,
поскольку форт  располагалсЯ на  горе,  берег  казалсЯ намного ближе.  ‚озле
рыбацкой  деревни,  рассыпавшейсЯ по  песчаной  косе,  виднелсЯ пароход,  на
котором прибыл Џисемский, дальше в дымчато-голубом просторе белели паруса.
     - Љрасивый вид, - сказал Ђлексей ”еофилактович.
     - Љрасивый,  -  согласилсЯ евченко.  -  Џохоже на •ерсонщину.  Ђ  туда
повернешьсЯ,  - он махнул рукой в сторону степи, - сразу вспомнишь, где ты и
кто ты есть.
     Џозднее евченко обратилсЯ с  просьбой о  содействии также к  академику
Ѓэру,  и  добрый старик обещал использовать все  свои свЯзи длЯ освобождениЯ
поэта от солдатчины.
     Џо  возвращении в  Ђстрахань  Џисемский  написал  ссыльному поэту.  …му
хотелось хотЯ бы словом ободрениЯ поддержать евченко:
     "„ушевно рад,  что  мое  свидание с  вами доставило вам  хоть маленькое
развлечение...
     Ќе знаю,  говорил ли Я вам,  по крайней мере,  скажу теперь. џ видел на
одном вечере человек 20 ваших землЯков,  которые,  читаЯ ваши стихотворениЯ,
плакали от восторга и произносили ваше имЯ с благоговением.  џ сам писатель,
и  больше этой заочной чести не желаЯ бы другой славы и  известности,  и  да
послужит все это утешением в вашей безотрадной жизни!"
     Ѓыло ли  такое на  самом деле?  Џо тону письма можно предположить,  что
Џисемский придумал встречу с поклонниками творчества поэта. …сли это так, то
легко  понЯть,  что  Ђлексей  ”еофилактович мучилсЯ  невозможностью сразу  и
непосредственно помочь евченко.
     Љогда через несколько месЯцев он добралсЯ до Њосквы, то одним из первых
его  визитов  было  посещение  Ћсипа  Њаксимовича  ЃодЯнского  -  профессора
Њосковского университета,  старого друга евченко.  Џисатель рассказал ему о
своей  встрече  в  Ќово-Џетровском  укреплении,   передал  поручениЯ  ’араса
ѓригорьевича.
     Џо  приезде в  Џетербург Џисемский исполнил еще одну просьбу евченко -
разыскал историка ЌиколаЯ €вановича Љостомарова,  вместе с поэтом входившего
в  тайное Љирилло-Њефодиевское общество.  Џосле своего недавнего возвращениЯ
из саратовской ссылки ученый активно включилсЯ в общественную жизнь. ђассказ
Џисемского о злоключениЯх евченко глубоко опечалил Љостомарова.  “знав, что
имЯ   поэта   было   вычеркнуто  из   списков  "политических  преступников",
подлежавших   амнистии,    самой   вдовствующей   императрицей   Ђлександрой
”едоровной, Љостомаров совсем сник:
     - ‡а что так-то?..
     - Џередают,  что  в  поэме  "‘он"  ’арас  ѓригорьевич ее  неуважительно
живописал:  "...тощей,  тонконогой, словно высохший опенок, царицей убогой".
„а еще Џетра ‚еликого кровопийцей, палачом и людоедом наименовал...
     - Њ-да-а.  -  Љостомаров растерЯнно потер подбородок.  -  ’ак  ведь это
когда было-то... ‡лопамЯтна матушка.
     - Ќе  станем  отчаиватьсЯ.   Ќадо  искать  выход,   -   сказал  Ђлексей
”еофилактович,  хотЯ и  сам не очень-то представлЯл,  как поступать в  таких
обстоЯтельствах. - ’олцыте и отверзетсЯ...
     ‘тараниЯ Џисемского,  Ѓэра и  других знакомых поэта увенчались успехом.
•лопоты были нелегкими: об этом можно судить по тому, что они растЯнулись на
целый год.
     Џозднее евченко сделает краткую запись в своей автобиографии:
     "‚  1857 году,  22  августа,  по ходатайству графини Ђнастасии €вановны
’олстой освободили... из Ќово-Џетровского укреплениЯ. € по ее же ходатайству
всемилостивейше повелено быть... под надзором полиции в столице и заниматьсЯ
своим художеством".
     Ќо пока на календаре 6 августа 1856 года.  € рука Џисемского выводит на
листе бумаги послание Љраевскому:
     "Џочтеннейший Ђндрей Ђлександрович!
     Ћбращаюсь  к  вам  с  моей  покорнейшею просьбою:  к  записочке этой  Я
прилагаю письмо к графине ’олстой,  жене вице-президента Ђкадемии •удожеств.
Џишу  в  нем  об  известном  вам  несчастном евченке,  который  солдатом  в
Ќово-Џетровском  укреплении  и   с   которым  Я   познакомилсЯ,   бывши   на
’юк-Љараганском полуострове.  ‚ чем состоит просьба, вы увидите из письма. џ
не  знаю имени графини и  потому не  могу писать к  ней  прЯмо.  Џотрудитесь
узнать,  как ее зовут, положить письмо в конверт, написать адрес и отправить
к  графине.  џ болею и теперь так ослаб,  что едва достало силы написать эти
письма..."
     ‚  разгар лета Ђстрахань представлЯла собой сущее пекло,  но  не только
жара донимала ЂлексеЯ ”еофилактовича.  Џоездки по городу невыносимы были еще
и  тем,  что  над  улицами постоЯнно висели непроницаемые длЯ  взглЯда клубы
пыли,  поднЯтые многочисленными повозками.  Ћт  этой  пыли  не  спасали даже
двойные рамы  в  помещениЯх -  постель,  одежда,  бумаги,  все,  к  чему  ни
прикасалась рука,  было  покрыто  тонким  сероватым налетом.  Џри  всем  том
Ђстрахань,  стоЯщаЯ на  низменных островах между протоками ‚олги,  оказалась
довольно сырым городом -  здесь постоЯнно свирепствовала малЯриЯ,  и не зрЯ,
видно,  отсюда же  расползались на  всю  ђоссию чумные и  холерные эпидемии.
Џоследнему,   правда,   способствовала  скорее   неимовернаЯ   грЯзь   этого
полувосточного города.  €з миллионов пудов рыбы,  отправлЯемых Ђстраханью во
все концы света,  сотни,  если не  тысЯчи,  пудов "упущенной" рыбы ежедневно
гнили в трюмах судов и на берегах,  привлекаЯ тучи мух,  источаЯ невыносимые
ароматы.
     ‡доровье  Џисемского  пошатнулось  в  этом  мучительском  климате:   он
чувствовал постоЯнное раздражение,  боли в сердце, часто его знобило в самые
жаркие   дни.    Џользовавшие   его   местные   доктора   объЯвили   Ђлексею
”еофилактовичу, что ему надобно сменить климат, на что писатель сардонически
улыбалсЯ и покорно благодарил за полезный совет. …два началсЯ июнь, а он уже
не  чаЯл,  как бы поскорее покончить с  командировкой.  Љраевский,  исправно
получавший от ЂлексеЯ ”еофилактовича письма, прочел в одном из них: "Љто ‚ам
похвалит ћго-‚осток наш,  скажите тому,  что  он  лжет;  за  все эти степи и
морское приволье нельзЯ отдать одной  губернии на  нашем  севере:  здесь  ни
природы, ни людей - ничего нет!"
     ’ем не  менее Џисемский не  сидел сложа руки.  Ћн  предпринЯл поездку в
степь к  калмыкам,  посетил татарское предместье Ђстрахани –арево,  наблюдал
празднование байрама, длЯ чего все мусульманское население города собиралось
в окрестной степи.
     Ђлексей  ”еофилактович подружилсЯ с  калмыцким  кнЯзьком  ’юменем.  ќта
"владетельнаЯ  особа"  выделЯлась  среди  соплеменников прежде  всего  своим
одеЯнием -  сильно замызганным гусарским мундиром.  Љроме  того,  ’юмень был
большим почитателем шампанского -  это  обстоЯтельство немало способствовало
его  сближению с  литератором-этнографом.  Ћднако,  усвоив  столько привычек
цивилизованного человека,  кнЯзь никак не мог научитьсЯ спать в доме. ‘тоило
ему внЯть усиленным приглашениЯм подгулЯвшего приЯтелЯ и лечь почивать не на
полу кочевой кибитки, а на кровати в комнате, как у него начинала идти носом
кровь,  и  он  убегал досматривать сон  на  дворе под  открытым небом.  ќто,
конечно,   затруднЯло  общение,  и  чувство  взаимной  привЯзанности  друзей
постепенно охладело...
     —ем жарче становилось лето,  тем сильнее болезнь донимала Џисемского. Љ
июлю он  слег и  так ослаб,  что едва мог удержать карандаш в  пальцах.  ’ак
прошло  почти  два  месЯца,  но  состоЯние больного не  улучшалось.  Ђлексей
”еофилактович решил  прервать  командировку и  отправлЯтьсЯ в  Њоскву,  пока
лихорадка совсем  не  истрепала его.  —ерез  силу  нанесЯ  прощальные визиты
губернатору,  некоторым чиновникам и  знакомым,  Џисемский в  конце  августа
отплыл пароходом в  ‘аратов,  а оттуда решил добиратьсЯ сухим путем.  „орога
вначале была никудышнаЯ,  ЂлексеЯ ”еофилактовича во  все  стороны швырЯло на
пружинном сиденье возка,  и  писатель не  верил уже,  что  ему  дано еще раз
увидеть Ѓелокаменную.  Џравда,  чем ближе к центру ђоссии,  тем путь делалсЯ
ровнее и  местность кругом привлекательнее и  оживленнее.  Ќо когда тройка с
Џисемским  подкатила  к  знакомому  дому  Ћстровского,  помещавшемусЯ  возле
древнейших в  Њоскве ‘еребрЯных бань,  Ђлексей ”еофилактович не нашел в себе
сил выбратьсЯ из брички.  Ќа шум подъехавшего экипажа сбежалась прислуга, на
крыльце дома поЯвилсЯ в халате и на костылЯх сам хозЯин, только что начавший
подниматьсЯ с  постели после серьезного ушиба ноги.  (€з-за  этого ему  тоже
пришлось  прервать  свое  участие  в  литературной экспедиции.)  €змученного
путешественника осторожно достали из возка и под руки проводили в отведенную
ему спальню. Ђлександр Ќиколаевич при этом суетилсЯ, стуча костылЯми, вокруг
друга, не знаЯ, то ли самому подхватить его, то ли скакать впереди и сзывать
на помощь всех обитателей дома...
     “знав о возвращении Џисемского, в дом Ћстровского потЯнулись московские
друзьЯ  ЂлексеЯ ”еофилактовича.  Ћбщение с  ними  благотворно действовало на
писателЯ,  да  и  тот уход,  которым его окружили у  Ђлександра Ќиколаевича,
способствовал быстрому восстановлению сил.  Ћн стал выходить к  обеду и даже
шутить за столом.  Ћднако длЯ тех,  кто видел ЂлексеЯ ”еофилактовича впервые
после  отъезда  в  Ђстрахань,   перемена,   совершившаЯсЯ  в  нем,  казалась
невероЯтной.  ‚асилий  Џетрович Ѓоткин,  посетивший его  в  эти  дни,  писал
’ургеневу:  "“  Ћстровского встретил Я  Џисемского -  бледного,  исхудалого,
больного,  -  тень прежнего Џисемского. Ћн приехал сюда лечитьсЯ. Ћстровский
говорит,  что  у  него  развилась ипохондриЯ.  „ело  в  том,  что  Џисемский
начиталсЯ медицинских книг  и  нашел в  себе  многие болезни.  Ќо  теперь он
вообще чувствует себЯ лучше".
     Ќемного  оправившись,  Ђлексей  ”еофилактович стал  собиратьсЯ  в  свое
имение к  семье.  Ћднако друзьЯ не отпустили писателЯ:  во-первых,  говорили
ему,  ты не успел еще как следует отойти после лихорадки, а во-вторых, своим
полумертвецким обликом можешь так перепугать жену,  что это может отразитьсЯ
на кормлении ребенка.  (“ Џисемских недавно родилась дочь,  вскоре умершаЯ.)
Ђлексей ”еофилактович вынужден был согласитьсЯ с  этими доводами.  Ђ получив
известие,  что  жена  сама  в  скором  времени отправитсЯ в  Џитер,  Ђлексей
”еофилактович оставил намерение ехать в Љострому. Ќадо было спешить нанЯть к
приезду семьи квартиру,  и,  как  только доктор дал свое согласие,  писатель
отправилсЯ в невскую столицу.  19 октЯбрЯ,  на другой день после приезда, он
уже сообщил Ђлександру Ќиколаевичу,  что нашел недурное жилье на ‹иговке,  в
одном доме с „удышкиным, редактором "Ћтечественных записок". ‚скоре приехала
и  …катерина  Џавловна  с  новорожденной  „унЯшей  и  сыновьЯми.  Ћкруженный
заботами супруги,  Ђлексей ”еофилактович совершенно пришел в себЯ в засел за
работу над своими путевыми записЯми. 20 ноЯбрЯ он представил барону ‚рангелю
первые  очерки  об  Ђстраханской губернии,  а  получив через  несколько дней
запрос  от  директора канцелЯрии морского  министерства „.Ђ.’олстого о  ходе
работы,  пообещал сдать в  "Њорской сборник" все  статьи к  марту следующего
года.
     Џоездка в  Ђстрахань и на Љаспий нашла отражение не только в полудюжине
напечатанных очерков;  ближайший по  времени написаниЯ роман "‚збаламученное
море" был бы навернЯка иным, не приобрети Џисемский опыт жизни на приморском
юге.  Ђ  образы откупщика ќммануила ‡ахаровича ѓалкина и  его сподвижника по
гешефтам  €осифа  џковлевича  Њозера  Явно  заимствованы не  из  костромской
действительности.  ‘корее  всего  прообразом богача-негоцианта послужил "его
сивушество" џков џковлевич ”ейгин (ставший вскоре зЯтем Ђ.Ђ.Љраевского).
     ‹итературнаЯ экспедициЯ была  закономерным завершением целого периода в
жизни  писателЯ.   Џосле  многих  лет   службы  Џисемский  оказалсЯ  вольным
литератором.  Ќо деЯтельнаЯ натура его не смирилась с наступившем "штилем" -
в  одном  из  посланий Ђполлону Њайкову,  написанных вскоре  после  выхода в
отставку,  писатель  сформулировал свой  творческий принцип:  "ѓоголь  между
многими умными правдами сказал одну неправду,  что будто бы  писатель должен
искать вдохновениЯ в тиши кабинета:  вдохновение,  Я по крайней мере, черпал
всегда из жизни,  а в уединении,  и то временном,  непродолжительном, удобно
пользоватьсЯ этим вдохновением".
     Џобывав  в  Ђстрахани,  на  Љаспии,  Џисемский впервые  соприкоснулсЯ с
жизненными началами,  резко отличными от  тех,  что господствовали в  среде,
породившей его.  Ћбщение с  народами юго-восточного рубежа  ђоссии доставило
писателю  обильный  материал  длЯ  сопоставлений,  длЯ  сравнительных оценок
своего и чужого. ќтому посвЯщены многие письма ЂлексеЯ ”еофилактовича, следы
раздумий  той  поры  можно  обнаружить  и  в  сочинениЯх его,  поЯвившихсЯ в
последующие годы.
     Ќо  если даже отвлечьсЯ от  непосредственного воздействиЯ "литературной
экспедиции",  отразившегосЯ на произведениЯх Џисемского,  то и  тогда станет
Ясно  -  путешествие  оказалось  гранью,  Явственно  разделившей  творчество
писателЯ.  Џосле астраханской поездки с  полной,  осознанной определенностью
обозначилсЯ житейский и художнический характер ЂлексеЯ ”еофилактовича. ’огда
и  сложилсЯ  окончательно увиденный  Ђнненковым  "исторический великорусский
мужик,   прошедший  через  университет,   усвоивший  себе   общечеловеческую
цивилизацию и  сохранивший многое,  что  отличало его до  этого посвЯщениЯ в
европейскую науку".


        ‚ђ…Њџ ђЂ‡ЃђЂ‘›‚Ђ’њ ЉЂЊЌ€

     ‚ернувшись  в  Џетербург  после  десЯтимесЯчного  отсутствиЯ,   Ђлексей
”еофилактович заметил значительные перемены во всем.  Ќи война,  ни траур по
Ќиколаю I  не  тЯготели над обществом.  ‚  театрах одна за  другой ставились
пьесы,  не допускавшиесЯ прежде на сцену. ‚ литературе тоже цар