ило оживление
- возникали новые журналы и газеты, тон печати становилсЯ день ото днЯ более
критическим.   Ћсобенного  шуму   наделали   "ѓубернские  очерки"   ™едрина,
печатавшиесЯ в "ђусском вестнике".  Џублика куда сильнее,  чем прежде, стала
интересоватьсЯ  изЯщной  словесностью;   тиражи  "‘овременника",   "Њорского
сборника",  "Ћтечественных  записок"  стремительно  росли.  €здатели  начали
сражатьсЯ за  популЯрных авторов,  ставки гонораров поползли вверх  и  скоро
достигли 200 рублей за лист. ‚ таких условиЯх журнал скупого старца Џогодина
начал хиреть -  никто к нему не шел. "ЊосквитЯнин" занимал позицию отрицаниЯ
"натуральной  школы"  и   вообще  с  неодобрением  взирал  на  обличительное
возбуждение,  вполне обозначившеесЯ к 1857 году.  ђаньше погодинское издание
хоть москвичи читали -  все-таки то  был единственный толстый журнал на  всю
Џервопрестольную.  Ђ теперь новый рупор либерализма, объЯвившийсЯ на Њоскве,
- "ђусский  вестник"  Љаткова  -  совершенно  затмил  славЯнофильский орган;
издание ставившее себе "положительные", далекие от критицизма цели, растерЯв
подписчиков, вскоре закрылось. ‚едь даже если бы известные авторы продолжали
печататьсЯ у  Џогодина,  читатель  предпочел бы  иные  журналы  с  не  столь
изЯщным,   зато  забористым  содержанием.   …сть  времЯ  собирать  и   времЯ
разбрасывать камни.
     Џоползли неЯсные слухи о готовЯщемсЯ освобождении крестьЯн,  и скоро об
этом  толковали не  только  в  светских и  литературных салонах  -  огромное
крепостное население столицы,  составленное из  отходников-оброчников,  тоже
заволновалось.  ‚  феврале 1857 года на ‘енатской площади собралась изрЯднаЯ
толпа,  как-то  проведавшаЯ,  что  будет  оглашен манифест о  "воле".  ‚есть
оказалась неверной -  в  этот день вышел указ о  порЯдке перехода помещичьих
крестьЯн в казенные. ЏолициЯ разогнала народ.
     Џисемского общаЯ атмосфера возбуждениЯ тоже захватила,  и  он  не прочь
был поддержать разговор о реформах, о цензурных послаблениЯх.
     ‚се бы недурно казалось Ђлексею ”еофилактовичу в эту зиму -  и издатели
за  ним  ухаживали,  готовые  все,  что  он  напишет,  немедлЯ  отправить  в
типографию,  и  в  обществе его  престиж стоЯл высоко.  Ќо  не  было покоЯ и
довольства в душе писателЯ.  ‚ообразив у себЯ невесть какой недуг,  он ходил
по врачам,  и  хотЯ те не находили никаких признаков заболеваниЯ,  Џисемский
продолжал хандрить.
     ‚прочем,   к   весне  Ђлексей  ”еофилактович  поутих,   ипохондриЯ  его
отступила,  он принЯлсЯ с  одушевлением доделывать "’ысЯчу душ",  вспомнил и
про  свой  первый роман.  Љое-что  сократив в  нем,  подправив,  стал читать
знакомым;  восторженнаЯ  реакциЯ  слушателей  убедила  его,  что  "ЃоЯрщина"
достойна напечатаниЯ.  ђоман был обещан "‘овременнику", но публикациЯ его не
состоЯлась  из-за  разрыва  Џисемского  с   издателЯми  журнала.   ЏредлагаЯ
"перелицованную" вещь Ќекрасову,  писатель скорее всего думал загладить этим
свою  вину  перед ним.  ‚едь поначалу он  обещал отдать "‘овременнику" новый
роман  "’ысЯча  душ".  Ќо  осторожный  редактор  все  не  решалсЯ  заплатить
требуемую цену,  пока  не  прочтет все  сочинение.  …ще  в  конце 1854  года
Ќекрасов писал ’ургеневу:  "Ћн  (Џисемский.  -  ‘.Џ.)  наворотил исполинский
роман,  который на авось начать печатать страшно -  надо бы весь посмотреть.
ќто  нерЯха,  на  котором  не  худо  оглЯдывать каждую  пуговку,  а  то  под
застегнутым сюртуком как  раз  окажутсЯ штаны с  дырой или комок грЯзи".  Ќо
излишнЯЯ осмотрительность подвела Ќекрасова.  Ђлексей ”еофилактович был  уже
не тем робким провинциалом, который некогда с радостью взЯл за "’юфЯка", что
соизволил дать прижимистый хозЯин "ЊосквитЯнина".
     Џанаев,  соиздатель "‘овременника",  понЯв  ошибку  своего друга,  стал
обхаживать ЂлексеЯ ”еофилактовича, чтобы он, не дай бог, не запродал "’ысЯчу
душ" в конкурирующий журнал.
     - €ван €ваныч менЯ по островам в  фаэтоне катал,  -  смеЯлсЯ Џисемский,
вспоминаЯ, как благоухающий духами и фиксатуаром Џанаев все поправлЯл у него
под боком кожаную подушку.  -  €  напрасно суетилсЯ.  џ  роман Ђндрею отдал.
Џокупает на корню, и у него деньги верные. Ќе надо ходить клЯнчить.
     Ђндрей  Ђлександрович  Љраевский,  издававший  "Ћтечественные записки",
действительно был опасным соперником длЯ коллег-издателей.  ѓодом позднее он
перехватил "Ћбломова" ѓончарова -  прЯмо-таки  вырвал  роман  у  всех  своих
собратьев-журналистов.  Љраевский  одним  из  первых  высоко  оценил  талант
Џисемского,   и   сотрудничество  писателЯ   с   "Ћтечественными  записками"
продолжалось до  тех  пор,  пока журнал не  перешел под редакцию Ќекрасова и
™едрина.
     Ќачав усиленно работать,  Ђлексей ”еофилактович продолжал тем не  менее
постоЯнно показыватьсЯ в  обществе.  „а  и  дома у  него бывали гости.  —аще
других  -  кузен  жены  Ђполлон  Ќиколаевич Њайков,  редактор "Ћтечественных
записок" ‘тепан  ‘еменович „удышкин,  завсегдатай тургеневского кружка Џавел
‚асильевич Ђнненков. Џро двух последних Џисемский всегда говорил друзьЯм:
     - ќто мои присЯжные критики. —итаю им все, что напишу.
     ‘убтильный  Њайков   предпочитал  помалкивать  и   только   поблескивал
стеклышками очков,  поворачиваЯ голову то к одному из речистых собеседников,
то к  другому.  Ќо когда его просили почитать что-нибудь из новых сочинений,
он  резво поднималсЯ с  кресла,  собирал в  кулачок довольно редкую бороду и
принималсЯ   декламировать   свои   антологические  стихотворениЯ,   изредка
перемежаЯ их либеральными, во вкусе эпохи, виршами.
     Ѓольше всех восторгалсЯ писаниЯми Ђполлона Ќиколаевича „ружинин,  также
заглЯдывавший к  Џисемским.  “ж  очень  по  сердцу  были  теоретику  чистого
искусства его изЯщные,  далекие не  только от современности,  но и  от самой
ђоссии  стихотворениЯ.  ќпизод  с  книжечкой  "1854  год",  составленной  из
злободневных пиэс, Ђлександр ‚асильевич великодушно запамЯтовал. Ђ на редкие
либеральные всплески  реагировал поначалу  благожелательно -  это  было  еще
внове.  €деЯ искусства,  свободного от  злобы днЯ,  воодушевлЯла джентльмена
„ружинина до такой степени, что даже в самых "заземленных" вещах он старалсЯ
увидеть вневременное,  освободить от  шелухи  сиюминутного вечные  ценности.
"Ћчерки  из   крестьЯнского  быта"   Џисемского,   прочитанные  большинством
современников  как   обличительные,   Ђлександр  ‚асильевич  оценил   иначе.
‡накомство с  ними подвигло критика на целую статью об их отдельном издании;
причем именно здесь были  с  наибольшей отчетливостью сформулированы взглЯды
„ружинина на "чистое искусство". (Џисемский, разумеетсЯ, попадал в число его
зиждителей на русской почве.)
     "Ќе  на  частные проЯвлениЯ общественной жизни  должна быть  направлена
магическаЯ сила искусства,  но на внутреннюю сторону человека,  на кровь его
крови,  на мозг его мозга,  -  писал критик.  -  Њедленно,  неуклонно, верно
совершает чистое искусство свою всемирную задачу и,  переходЯ от поколениЯ к
поколению,  силой  своею  просветлЯЯ внутренний организм человеков,  ведет к
изменениЯм во временной и частной жизни общества.  ’от, кто не признает этой
истины,  имеет полное право не  уважать искусства и  глЯдеть на  него как на
склЯнку духов или  чашку кофе после обеда.  Ќикакого mezzo termine* тут быть
не  может.   Џризнавать  чистое  искусство  "роскошью  жизни"  можно  только
ценителю,  шаткому в своих взглЯдах.  €скусство не есть роскошь жизни, точно
так  же  как солнце,  не  дающее никому ни  гроша,  а  между тем живЯщее всю
вселенную.  …сть люди,  не  любЯщие солнца,  но едва ли кто-нибудь зовет его
роскошью жизни.  ‚  отношении к  человеческим недугам  и  порокам  искусство
действует как  воздух  благословенных стран,  пересоздаваЯ весь  организм  в
больных  людЯх,   укреплЯЯ  их  грудь  и   восстановлЯЯ  физические  органы,
пораженные изнурением".
     ______________
     * ‘реднего (итал.).

     ЏозициЯ „ружинина оказалась близка взглЯдам Џисемского.  Љак  художник,
он   болезненно  реагировал  на   попытки  истолковать  его  произведениЯ  с
прагматических  позиций.   Ћднако  неверно  было  бы  сказать,  что  в  этом
отражалось  его   отрицательное  отношение  к   эстетике  демократов  и   их
противников из  лагерЯ мракобесов,  группировавшихсЯ в  мелких журнальчиках.
‡адолго до  начала ожесточенной полемики в  печати по  вопросу о  социальном
назначении искусства  Џисемский  высказал  в  частном  письме  продуманную и
достаточно стройную систему взглЯдов:
     "Њне  отчасти смешно,  а  отчасти грустно читать  журнальные возгласы в
пользу романов из крестьЯнского быта,  в числе которых,  между нами сказать,
попадаютсЯ сильно  бездарные и,  что  еще  хуже  того,  лживые  и,  пожалуй,
настолько лживые,  как и романы Њарлинского,  но мода! оригинально, изволите
видеть,  курьезно,  любопытно!  ‚се это, повторЯю еще, между нами сказано, а
то,  пожалуй,  гусей раздразнишь,  при свидании поговорю об  этом подробнее.
Љогда придут эти блаженные времена,  когда критика в  искусстве будет видеть
искусство,  имеющее в  самом себе  цель,  когда она,  разбираЯ "Ћбыкновенную
историю" ѓончарова,  забудет и думать о направлении, с которым она написана,
и  будет говорить,  что  этот роман прекрасен и  художествен,  что "ђевизор"
вовсе не  донос на  взЯточников-чиновников,  а  комедиЯ,  над которой во все
грЯдущие времена станут  смеЯтьсЯ народы,  которые даже  очень  смутно будут
знать, что такое чиновник-взЯточник, как смеемсЯ мы над "•вастливым воином",
как смеемсЯ даже над "’артюфом".
     ’акаЯ позициЯ казалась Явным анахронизмом в эпоху, когда в обществе шло
размежевание  между   сторонниками  решительного  слома  старых  порЯдков  и
приверженцами постепенных, осторожных перемен. Ќо Џисемскому представлЯлось,
что   дружининскаЯ  проповедь  чистого  искусства  тоже   может  утихомирить
страсти...
     Џосле костромской тишины,  после усадебного покоЯ Ђлексей ”еофилактович
долго не мог привыкнуть к иному темпу бытиЯ,  к накалу споров, свойственному
столичной литературной жизни. „а и не он один - ’олстой и ’ургенев, Ђнненков
и  „ружинин тоже  морщились,  читаЯ иные полемические статьи.  ‚оспитанные в
уединенных   дворЯнских  гнездах,   они   с   трудом   воспринимали  понЯтиЯ
разночинного Џетербурга.
     ђусскаЯ литература переживала времЯ  великого перелома.  Ћн  отражал те
социальные перемены,  которые произошли в  стране  за  первую половину века.
…сли   прежде  основные  группировки  общественных  сил,   главные  "партии"
складывались внутри дворЯнского сословиЯ,  то  в  середине столетиЯ во  весь
голос  заЯвили  о  себе  выходцы  из  сословий,   прежде  не  имевших  четко
выраженного самосознаниЯ.  Ќа смену соперничества "арзамасцев" и сторонников
"Ѓеседы любителей русского слова", на смену славЯнофилам и западникам пришло
куда   более   серьезное  размежевание:   за   полемическим  противостоЯнием
"‘овременника"  и  либеральных  журналов  скрывалось  не  только  несходство
идейных позиций,  но  и  непримиримые противоречиЯ господствующего класса  и
сил, стремЯщихсЯ к ниспровержению породившей их социальной системы.
     Ћднако это  было  понЯтно в  ту  пору  далеко не  всем.  Ќакал страстей
объЯснЯли "невоспитанностью",  "низким происхождением",  "завистью" к верху,
присущим   выходцам   из   низов.   ЏротивопоставлЯли   "грубости"   хорошие
литературные манеры,  возмущаЯсь  "утилитарностью",  присЯгали  на  верность
чистому искусству.  ‘нова и снова заклинали:  помилуйте,  господа,  так ведь
недалеко до  кулачных приемов дойти -  мы  не  длЯ извозчиков пишем,  а  длЯ
благородной публики!
     Џисемский сочувственно выслушивал подобные речи  своих новых друзей.  €
мало-помалу  делалсЯ  усердным  исповедником  их  веры.   ќто,  говорил  он,
настоЯщие дворЯне,  умеющие нелицеприЯтно судить о  ближних и  в то же времЯ
удерживающиесЯ от  искушениЯ перенести на  журнальные страницы  свои  резкие
мнениЯ   насчет   литературных   оппонентов.   Ћни   неколебимо   стоЯт   за
благоприличие,  против ругани, котораЯ постепенно обретает права гражданства
на  страницах русской  прессы.  Ђлексей ”еофилактович всюду  расхваливал эти
качества своих приЯтелей.
     Ћсобенно  восхищал  его   ’ургенев.   Ђристократ,   красавец,   человек
необычайно мЯгкий  и  тактичный  в  обращении.  Џисемский решительно заЯвлЯл
всем,  что €ван ‘ергеич -  первый писатель на свЯтой ђуси,  и  что бы там ни
болтали критики,  он  от  этого не отступит.  Ћн просто влюблен был в  этого
русоволосого голубоглазого гиганта.  ’ургенев отвечал  взаимностью,  хотЯ  и
держал себЯ намного сдержаннее, чем простодушный …рмил.
     ЋтношениЯ  Џисемского  и   ’ургенева  не   были  стабильными,   они  то
разгорались в  самую  нежную дружбу,  то  затухали.  Ќо  никогда ’ургенев не
третировал своего собрата по  литературе (а  об  этом толковали впоследствии
некоторые   недоброжелательно   настроенные   к    Ђлексею    ”еофилактовичу
мемуаристы); да одно уважение к его таланту не позволило бы €вану ‘ергеевичу
уничижительно отзыватьсЯ об  Ђлексее ”еофилактовиче.  Љ  тому  же  ’ургенева
притЯгивало  своеобразие,  масштабность личности,  острота  ума  Џисемского.
Ђлексей  ”еофилактович же  попросту  превозносил  талант  ’ургенева.  Ћ  его
произведениЯх он говорил:
     - ќто -  благоухающий сад...  и в нем беседка.  ‚ы сидите в ней,  и над
вами витают светлые тени... его женщин.
     …динственное,  что вызывало неприЯтие Џисемского, это пристрастие €вана
‘ергеевича к  светской жизни.  Ќе  раз ’ургенев выслушивал разносы приЯтелЯ,
спустившись в очередной раз с высот "монда".
     - —то  вы,   любезный,   опЯть  занеслись-то!   Ќе   дело  писателЯ  по
аристократам ходить.
     Ќо ’ургенев оставалсЯ глух к этим советам.  Ѓудучи приглашен наверх, он
все мог бросить и  умчатьсЯ на  зов.  ђаз пришел к  нему на вечер Џисемский,
потом Ћгарев ЯвилсЯ.  €  тут  €вана ‘ергеевича в  очередной раз "выдернули".
„рузьЯ поверили,  что ему необходимо куда-то  "на единый часок" съездить,  и
согласились подождать.  Ќа  следующий день  Џисемский возмущенно рассказывал
друзьЯм:
     - Ћстались мы вдвоем с  Ћгаревым.  џ  его в  первый раз увидел.  Џарень
душевный...  Њы с ним опорожнили графинчик и распалились на €вана ‘ергеевича
за такое его малодушие:  пригласил приЯтелей,  а  сам полетел к какой-нибудь
кислой фрейлине читать рассказ.  ‘идим час,  другой...  €  только в час ночи
возвращаетсЯ ’ургенев и  начинает извинЯтьсЯ.  ‚от мы его тогда с Ћгаревым и
принЯлись валЯть в два жгута. Ђ он только просит прощениЯ...
     Ќе  только в  компании единомышленников бывал Џисемский.  Џрестиж его в
разночинских кругах стоЯл так  же  высоко,  как и  в  верхах.  Ћбличительные
повести сделали свое дело.  ќто потом,  позднее критика начнет задним числом
прозревать в  ранних произведениЯх писателЯ не те тенденции.  Ђ  пока к  его
посещению радостно готовились,  посылали человека в ренской погреб за лучшим
хересом...
     Ќередко разношерстное литературное общество собиралось и  у  Џисемского
на ‘адовой.  ‚ этот дом он переехал в 1858 году, когда освободилась квартира
Ђполлона Њайкова,  уехавшего в  долгое путешествие по …вропе.  Љак в  каждом
барском доме средней руки, имелась прислуга: лакей, повар, горничнаЯ. Љомнат
было много, но обставили их без особого изЯщества, так, на казарменную руку.
‚от кабинет недурной отделали.  Џод него Ђлексей ”еофилактович занЯл большую
комнату двумЯ окнами на  ћсупов сад.  Ћн самолично повесил над своим креслом
литографированные  портреты  Ѓеранже  и  †орж  ‘анд.  Џротив  мощного  стола
поставили большой клеенчатый диван,  у  другой стенки поместилась оттоманка,
на которой любил прилечь хозЯин кабинета,  когда наскучивало сидеть в кресле
или не шло писание. ђЯдом с входной дверью помещалсЯ книжный шкаф. Ђ в углу,
образованном шкафом и оттоманкой,  висела шуба, поражавшаЯ всех посетителей.
Ђлексей ”еофилактович объЯснЯл,  что опасаетсЯ, как бы какой-нибудь истопник
не утЯнул крытую сукном драгоценность из прихожей.
     ѓостей  Ђлексей  ”еофилактович принимал совершенно по-домашнему -  чаще
всего в  халате с торчащим из-под него воротом ночной рубашки,  в шлепанцах.
ЏокуриваЯ трубку с длинным мундштуком, он возлежал на своем любимом турецком
диване  и  внимательно  слушал  собеседников.  …сли  разговор  по-настоЯщему
занимал  его,  он  вскакивал  и  начинал  расхаживать по  кабинету,  весомо,
несколько   покровительственно  рассуждаЯ  о   затронутом  литературном  или
житейском  вопросе.   …го  костромской  выговор  не  производил  впечатлениЯ
деревенской неотесанности,  наоборот,  Џисемский с  его свободно и энергично
льющейсЯ речью казалсЯ каким-то чудом уцелевшим осколком старинного барства.
‚о  времена феодальной раздробленности ђуси  каждый боЯрин,  надо  полагать,
гордилсЯ своим выговором, как семейным достоЯнием, свидетельствовавшим о его
особости,  о  его  кровном родстве с  "отчиной и  дединой".  ’огда  диалекты
осознавались как свидетельство независимости.  € подчинитьсЯ чужому речевому
строю   значило   признать   над    собой   чужую   волю,    расписатьсЯ   в
несамостоЯтельности.
     ’рудно сказать,  сохранЯл ли  Џисемский свою  "говорю" в  годы учениЯ в
университете,  служа  в  Њоскве и  Љостроме.  ЏредставлЯетсЯ,  что  он  стал
"нажимать" на  экзотический выговор,  сделавшись известным писателем,  слово
которого жадно ловилось и  почтительно сохранЯлось в душе -  он видел это по
глазам слушателей,  по  их  восторженным переглЯдываниЯм,  когда  изрекалось
очередное ни на что не похожее мнение.
     ѓоворил  Џисемский  Ярко,   точно  и  остроумно  определЯЯ  характерные
особенности лиц и  общественных Явлений.  …го суждениЯ о собратьЯх-писателЯх
надолго западали в памЯть собеседников.
     „рузей,  любивших бывать у Џисемских,  привлекали,  конечно,  не только
занимательные беседы  с  хозЯином  и  возможность  хорошо  пообедать.  ‹юдЯм
нравилась  сама  атмосфера  этого  полукостромского-полупетербургского дома.
„обрым  гением  его  была  милаЯ  …катерина  Џавловна,   тактичнаЯ,   умнаЯ,
гостеприимнаЯ.  ’ургенев,  хорошо  знавший семейство ЂлексеЯ ”еофилактовича,
однажды написал ему:  "џ уже,  кажетсЯ,  вам сказал раз,  но ничего, - можно
повторить!  не забывайте,  что вы выиграли главный куш в  жизненной лотерее:
имеете прекраснейшую жену и славных детей".
     „ети  Џисемского  действительно  "удались"  -   на   них  с   умилением
засматривались все  гости.  ‘тарший Џаша  сильно походил на  отца;  это  был
веселый,  добродушный крепыш.  Њеньший ЉолЯ отличалсЯ большей задумчивостью,
грациозностью.  …го красивое личико с  тонкими чертами лица вызывало у  отца
приступы восторга,  он подхватывал мальчика на руки, целовал, бормоча всЯкие
забавные прозвища. ‚прочем, он старалсЯ не выделЯть ни одного из братьев и к
обоим относилсЯ с  одинаковой нежностью.  „ети пользовались в доме полнейшей
свободой;  не раз они вбегали в кабинет ЂлексеЯ ”еофилактовича, когда у него
сидели гости,  но отец не гнал их,  напротив, прервав беседу, гладил сыновей
по  голове,  ласково шутил с  ними,  с  Явной гордостью за них поглЯдываЯ на
посетителей.
     …катерина Џавловна также производила на посетителей, впервые бывавших у
Џисемского,  неотразимое впечатление.  ‘тройнаЯ красиваЯ женщина с  Ясным  и
приветливым выражением лица  была  своего рода добрым гением этого дома.  Ќа
любые  шумные  выходки  ЂлексеЯ  ”еофилактовича она  смотрела очень  просто.
‘тоило ему ввалитьсЯ после ночного гульбища с компанией случайных приЯтелей,
как на столе в гостиной ЯвлЯлсЯ чай и …катерина Џавловна,  кротко поглЯдываЯ
на  мужа и  его  гостей,  предлагала им  взбодритьсЯ.  ќта  манера обращениЯ
действовала сильнее всЯкого крика.  ѓулЯки вдруг  разом смирнели и  поспешно
ретировались,  а  сам  Џисемский,  прЯча  глаза,  скрывалсЯ  в  кабинете  и,
завернувшись в плед, коротал ночь на своей любимой оттоманке.
     Ќа  другой день  Ђлексей ”еофилактович то  и  дело принималсЯ бормотать
извинениЯ, но …катерина Џавловна вопросительно изгибала бровь, и он стыдливо
умолкал.  Ќа  неделю-другую  Џисемский уходил  в  работу,  и  только изредка
вызывал к себе жену звоном колокольца, чтобы сказать:
     - Љита,   Я  здесь  намарал  несколько  листиков.   Џерепиши,   дружок,
по-человечески да поставь где нужно французские фразы...
     „омоседствовал писатель  по  водворении  в  Џетербурге довольно  долго.
‘лужба в министерстве уделов его не обременЯла - единственное, что он сделал
до своего выхода в отставку (апрель 1857 г.), это пересмотрел дела одного из
полков.  Ќо, привыкнув к каким-то регулЯрным занЯтиЯм, Ђлексей ”еофилактович
ощущал непривычную пустоту, да и перспектива остатьсЯ при одном литературном
заработке его  пока  что  пугала.  Џосему  он  без  больших  сомнений принЯл
предложенное „ружининым место соредактора "Ѓиблиотеки длЯ чтениЯ".
     Ђлександр ‚асильевич стал  во  главе этого известного изданиЯ в  ноЯбре
1856   года,    сменив   предприимчивого,   но   беспринципного   журналиста
‘тарчевского.  …го пригласил новый владелец "Ѓиблиотеки" -  молодой, хваткий
инженер-предприниматель ‚Ячеслав Џетрович Џечаткин. ќто был человек торговой
складки,  нечто вроде Љраевского.  …му хотелось превратить журнал в доходное
дело,  а  „ружинин  с  его  свЯзЯми  мог  привлечь  к  сотрудничеству видных
писателей.   Љогда   Ђлександр  ‚асильевич  предложил  издателю  кандидатуру
Џисемского  как  заведующего  изЯщной  словесностью  и  критикой,   Џечаткин
соблазнилсЯ  возможностью  выставить  на   обложку  одно  из  самых  громких
литературных имен - это была тоже недурнаЯ приманка длЯ читателЯ.
     ђаньше  Ђлексей  ”еофилактович разделЯл  отвращение своих  собратьев по
перу  к  бойкому,  вульгарному  рупору  ‘енковского,  излюбленному  дремучей
провинцией. ‚ одном из писем 1855 года он негодовал после первого знакомства
со  столичной  печатью:  "Ќекоторые  петербургские журналы,  как,  например,
"Ѓиблиотеку длЯ  чтениЯ"  и  "Џантеон",  следует похоронить.  Ќадобно знать,
какую  мерзость человечества составлЯют сотрудники этих  журналов".  Ќо  под
руководством „ружинина "Ѓиблиотека" представлЯлась ему совершенно иною -  он
готов был предпочесть ее даже прежним своим журнальным привЯзанностЯм.
     ‡анЯв место соредактора,  Ђлексей ”еофилактович со  рвением принЯлсЯ за
дело.  Џрежде  всего  он  вспомнил  о  старых  друзьЯх-москвичах  и  написал
Ћстровскому:  "Џолучив это письмо, будь так добр: собери всю вашу московскую
братию:  ѓригорьева,  ќдельсона,  Ђлмазова,  аповалова и  еще  кого знаешь,
участвовавших в  молодой редакции покойного "ЊосквитЯнина",  и попроси у них
от менЯ покорнейше помочь мне;  Я открою им свободнейший орган длЯ выражениЯ
их  убеждений,  в  которых,  вероЯтно,  мы  не  будем разнитьсЯ и  которые в
"Ѓиблиотеке" будут состоЯть в том,  чтобы восстановить и хоть сколько-нибудь
раскрыть  не  достоинства уж,  а  свойства  человеческие русского  человека,
которые "ђусский вестник" окончательно у него отнЯл, и что в самых пороках и
преступлениЯх наших  есть  нравственное макбетовское величие,  а  не  мелкое
мошенничество,  которым они все хотЯт запЯтнать. ‚торое: привести в Ясность,
напомнить те  эстетические требованиЯ,  без  которых ‹итература все-таки  не
может назватьсЯ ‹итературой: - и мельниковский донос (в "Њедвежьем угле") на
инженера все-таки не  повесть и  вовсе не  имеет той  прелести,  которою она
благоухает длЯ  некоторых".  Џоследнее указание  на  рассказ  Џ.€.Њельникова
(ЂндреЯ Џечерского) говорит о  том,  что  обличительное направление,  только
начинавшее развиватьсЯ в полную силу, уже вызывало раздражение у Џисемского,
возможно,  не без влиЯниЯ жреца "чистого искусства" - „ружинина. „а и статьи
—ернышевского  и  „обролюбова,   высмеивающие  "обличительство",   он,  надо
полагать, читал.
     Ќо  "командир-редактор",   как  называл  Ђлексей  ”еофилактович  своего
коллегу,  не очень-то склонен был подаватьсЯ в сторону русофилов.  Џри своем
англоманстве,  джентльменских манерах и  вкусах,  он  ЯвлЯл  собой  типичный
образец  литературного западника.  ЏозициЯ руководимого им  журнала вызывала
восторг у  самых заклЯтых противников "славЯнской" партии.  ‚.Џ.Ѓоткин писал
„ружинину:   "‚   московском  кругу   мнение  о   "Ѓиблиотеке"  вашей  самое
благосклонное:  ее  считают не  только хорошим журналом,  но самым честным и
чистым".  ‚асилий Џетрович разумел круг  либералов,  группировавшихсЯ вокруг
катковского "ђусского вестника".
     Љ этому времени в литературе Явственно обозначились "партии" -  в одних
журналах все Яснее слышалсЯ голос радикально настроенной молодежи,  в других
- раздраженное  ворчание  "староверов".   Ќекрасовский  "‘овременник",   еще
несколько лет назад объединЯвший лучшие литературные силы всех направлений -
и западников, и "москвитЯн" вроде Ћстровского и Џисемского, - к концу 1850-х
годов  стал  основной  трибуной революционной демократии.  Џосле  прихода  в
журнал  —ернышевского  и  „обролюбова,  выступивших  с  Яркими  критическими
статьЯми, писатели умеренных взглЯдов, такие, как ’ургенев и Ђнненков, стали
все реже бывать в редакции.
     Ќо  и  в  "Ѓиблиотеке" с  самого  начала  выЯвились  расхождениЯ  между
соредакторами.  ’ак,  „ружинин решительно восстал против  первой  же  статьи
…вгениЯ ќдельсона,  заказанной московскому критику Ђлексеем ”еофилактовичем.
€ разногласиЯ мало-помалу накапливались...
     ‘   точки   зрениЯ  оживлениЯ  беллетристического  отдела  "Ѓиблиотеки"
Џисемский сделал немало.  Џри  нем  в  журнале напечатаны такие значительные
произведениЯ,   как  "’ри  смерти"  ’олстого,   "ЏерваЯ  любовь"  ’ургенева,
некоторые  из  "ѓубернских  очерков"  ™едрина,   "‚оспитанница"  и   "ѓроза"
Ћстровского.   ‚спомнил   Ђлексей   ”еофилактович   и   про   своих   старых
приЯтелей-костромичей.  ’от  самый  Ќиколай  „митриев,  с  которым  когда-то
гимназист  Џисемский  сразилсЯ  на   кулачках  за  право  называтьсЯ  первым
сочинителем,  печатает в  "Ѓиблиотеке" две  свои  повести.  ‘ергей Њаксимов,
приобретший  уже   известность  как  знаток  народного  быта,   выступает  с
художественными очерками о знахарЯх и колдунах. ‡накомец по ’юб-Љареганскому
полуострову ’арас  евченко  присылает  стихи,  и  они  также  поЯвлЯютсЯ на
страницах  журнала.  €  своими  собственными сочинениЯми Џисемский стараетсЯ
поддержать  престиж  "Ѓиблиотеки"  -   здесь   опубликованы  драма  "ѓорькаЯ
судьбина",  путевые очерки о поездке в Ђстрахань,  повести "‘тараЯ барынЯ" и
"‘тарческий грех",  роман "ЃоЯрщина".  ’о  есть почти все,  написанное им  в
петербургские годы, впервые увидело свет в его журнале. ’олько "’ысЯча душ",
запроданнаЯ  Љраевскому  задолго   до   прихода   ЂлексеЯ  ”еофилактовича  в
"Ѓиблиотеку", поЯвилась в "Ћтечественных записках".
     ќтот  роман,  до  сих  пор  остающийсЯ  самым  известным  произведением
Џисемского,  печаталсЯ в  журнале Љраевского с ЯнварЯ по июнь 1858 года.  Ќи
над   одной   из   своих  книг   Ђлексей  ”еофилактович  не   работал  столь
продолжительно.  ‡адуманный еще в Љостроме,  роман по ходу писаниЯ претерпел
несколько весьма существенных изменений,  что отразилось и на стройности его
композиции, и на единстве идейной концепции.
     ‚  пору  цензурных  строгостей "мрачного семилетиЯ" (1848-1855)  нечего
было  и  думать  о  создании  широкого  полотна,   изображающего  ђоссию  на
социально-политическом "срезе".  Џисатель  признавалсЯ друзьЯм,  что  сделал
своего  главного  героЯ  Љалиновича  смотрителем  уездного  училища,   а  не
губернским чиновником, так как опасалсЯ, что, задев службу, навлечет на себЯ
гнев цензуры.  Ћттого-то,  когда условиЯ длЯ печатаниЯ стали благоприЯтными,
писатель "на ходу" произвел своего персонажа в вице-губернаторы и послал его
воевать с  чиновным произволом в  ту самую губернию,  где Љалинович когда-то
мелко и бесславно подличал.
     Ћсенью  1854  года  Ђлексей ”еофилактович сообщал из  своего раменского
уединениЯ кузену жены Ђполлону Ќиколаевичу:  "Ќе знаю,  писал ли  Я  тебе об
основной мысли романа,  но, во всЯком случае, вот она: что бы про наш век ни
говорили, какие бы в нем ни были частные проЯвлениЯ, главное и отличительное
его  направление  практическое:   составить  себе  карьеру,   устроить  себЯ
покомфортабельнее,  обеспечить будущность свою  и  потомства  своего  -  вот
божки,  которым  поклонЯютсЯ герои  нашего  времени -  все  это  даже  очень
недурно,   если  ты  хочешь:   стремление  к   карьере  производит  полезное
трудолюбие,  из  частного комфорта слагаетсЯ общий Љомфорт и  так далее,  но
дело в том,  что человеку,  идущему, не оглЯдываЯсь и не обертываЯсь никуда,
по  этому  пути,   приходитсЯ  убивать  в  себе  самые  благородные,   самые
справедливые требованиЯ сердца,  а потом,  когда цель достигаетсЯ, то всегда
почти он видит, что стремилсЯ к ЏустЯкам, видит, что по всей прошедшей жизни
подлец, и подлец черт знает длЯ чего!"
     ’ак оно и шло на протЯжении первых трех частей романа,  законченных еще
до  поездки  в  Ђстрахань.   Љалинович  соблазнЯл  мечтательную,   умненькую
Ќастеньку ѓодневу и,  обманув ее,  уезжал в Џетербург, дабы там продать себЯ
за  тысЯчу душ  немилой богачке.  Џри всем том он  сочинЯл какую-то  тусклую
беллетристику,  занималсЯ самоедством,  но  все же  поступал не  по совести.
‘ловом,  вырисовывалсЯ незаурЯдный,  новый и  длЯ самого Џисемского,  и  длЯ
тогдашней  литературы тип*,  воплощавший в  себе  и  черты  сентиментала,  и
расчетливого подлеца.
     ______________
     * Џервой, весьма приблизительной прорисовкой образа жадного до комфорта
сына века был амаев из "”анфарона", написанного в раменское лето 1854 года.

     Ќо, окунувшись после "литературной экспедиции" в атмосферу либерального
ажиотажа,   Ђлексей   ”еофилактович  бросил   прежний   план,   погналсЯ  за
обличительной остротой во вкусе тогдашней публики.
     €зменив своей позиции художнического бесстрастиЯ -  видимого, внешнего,
- писатель  соблазнилсЯ  возможностью  впрЯмую,  "наотмашь"  расквитатьсЯ  с
бюрократическим мирком,  в  котором по  милости судьбы ему пришлось варитьсЯ
лучшие  годы  молодости.  Ћднако  публицистический наскок на  темные стороны
жизни  не  дал  тех  художественных  результатов,   на  которые  рассчитывал
писатель.  Ћн  с  оторопью осознавал,  что так удачно вылепленные им вначале
полнокровные  образы  вдруг  стремительно  отощали,  превратились в  ходЯчие
аллегории, роман начал рассыпатьсЯ...
     Ќадо было спасать ѓлавную Љнигу -  так он  именовал в  душе свой роман.
ЌельзЯ было больше обсахаривать подлеца Љалиновича,  делать из него борца за
правду.  Ќравственное чутье  подсказывало писателю,  что  не  может в  корне
переродитьсЯ  человек,   основавший  свое  благополучие  на   таком  идейном
фундаменте:  "‚  жизни,  длЯ того чтоб сделать хоть одно какое-нибудь доброе
дело,  надобно совершить прежде тысЯчу подлостей". Џоэтому Џисемский сообщил
его  "правдоустроительной"  деЯтельности  некоторый  налет  мстительности  -
Љалинович  крушит  тех,  кто  когда-то  способствовал  его  падению,  причем
поступает  по   всем   правилам  подлости.   Ћдин   из   подчиненных  нового
вице-губернатора говорит:  "ђожа-то у канальи,  как у аспида,  по пословице:
гнет дуги -  не парит, сломает - не тужит". Ќо все-таки объективно Љалинович
оказываетсЯ служителем справедливости и  терпит  поражение в  столкновении с
ретроградными верхами.  Ќекогда обманутаЯ им Ќастенька с голубиной кротостью
прощает его и возвращает ему свое сердце.  Ќет,  не задалась втораЯ половина
романа, не туда занесло его с этим реформаторством...
     ѓлавнаЯ идеЯ  "’ысЯчи душ"  та  же,  что  почти через десЯть лет  будет
разработана „остоевским в  "Џреступлении и  наказании".  Џисемский открыл  в
русской литературе галерею героев, перешагивающих через собственную совесть,
совершающих изначальное зло ради будущего добра. Ќо поскольку художественное
воплощение задуманного,  поначалу столь убедительное,  было нарушено,  образ
Љалиновича  не  получил  окончательного,  логически  законченного  развитиЯ,
которое  могло  придать книге  столь  же  неотразимую убедительность,  какой
достиг позднее автор "ЏреступлениЯ и наказаниЯ".
     ’е  из  собратьев по перу,  что жили в  Џетербурге или поЯвлЯлись здесь
наездом из  Њосквы,  в  основном принЯли роман без всЯких оговорок.  ‚  пору
поЯвлениЯ   новое   сочинение  Џисемского  было   оценено   как   крупнейшее
литературное событие. ќто был, безусловно, лучший роман 1858 года. Ќе так уж
мало  длЯ  той  поистине классической поры  -  каждый год  поЯвлЯлось что-то
выдающеесЯ.  1856-й - "ѓубернские очерки" ™едрина, "ђудин" ’ургенева, 1857-й
- "ћность"  ’олстого,  1859-й  -  "Ћбломов"  ѓончарова,  "„ворЯнское гнездо"
’ургенева...
     ‘овременников  радовало  не  только  мастерство  писателЯ,   но  и  его
социальный критицизм.  Њ.….‘алтыков,  сам  много служивший,  находил "’ысЯчу
душ"  редкостно правдивым произведением -  в  той  части,  котораЯ  касалась
чиновного мира. Ќо его слух резанули светские описаниЯ: "џ чрезвычайно люблю
роман Џисемского, но от души жалею, что он сунулсЯ в какое-то великосветское
общество,  о  котором  он  судит  как  семинарист.  ќто  производит  ужасную
неловкость и  недовольство в  читателе.  Џритом в  самой завЯзке романа есть
натЯжка:  когда  ж  бывает,  чтобы  штатные  смотрители училищ  женились  на
кнЯжнах?  “  нас  карьеры делаютсЯ проще:  посредством преданности,  лизаньЯ
рук...  Ћшибка в  том,  что автор извлекает своего героЯ из  слишком низкого
слоЯ, из которого никто и никогда не всплывал наверх. “ нас люди этого слоЯ,
при железной воле,  разбивают себе голову,  а не карьеры делают. Џравда, что
если б он поступил иначе, то не было бы и романа".
     ‘  симпатией отнессЯ к новому произведению своего литературного собрата
ѓончаров,  который также хорошо знал,  что  за  джунгли эти самые "служебные
отношениЯ",  выведенные Џисемским.  €менно  он  был  цензором романа,  когда
"’ысЯча душ" печаталась в журнале. ’олько усиленное заступничество ѓончарова
дало Љраевскому возможность без  переделки опубликовать четвертую,  наиболее
острую по тем временам часть.  Џричем сам просвещенный цензор получил за это
выговор.
     „емократическаЯ публика с  восторгом принЯла "’ысЯчу душ".  …е не столь
уж  заботили вопросы о  художественной соразмерности частей произведениЯ,  о
психологической правде образов.  ‘ила обличениЯ, ЯвленнаЯ в романе, искупала
в глазах молодежи все шероховатости. „аже по прошествии нескольких лет лидер
радикальных  отрицателей „митрий  Џисарев  напишет:  "Ћ  таком  романе,  как
"’ысЯча  душ",  нельзЯ  говорить  вскользь  и  между  прочим.  Џо  обилию  и
разнообразию Явлений,  схваченных в этом романе,  он стоит положительно выше
всех произведений нашей новейшей литературы".
     ‚опросы,  стоЯвшие перед Љалиновичем, так или иначе решали молодые люди
тех лет: переступить или нет через маленькую подлость длЯ будущего торжества
правды и  красоты,  нужен или  нет  "первоначальный капитал" длЯ  устроителЯ
справедливости?  ’ого исступлениЯ,  с  которым бедный ђаскольников вынашивал
свои антиномии (Ќаполеон Я или тварь дрожащаЯ),  конечно,  не было - это, по
мнению учеников Ѓентама и Ѓюхнера,  слишком мифологией попахивало, мистикой.
‚опрос о боге,  о черте длЯ них был как день Ясен.  Ѓоборыкин описывал своих
восторженных современников,  горЯчо  принЯвших  новейшие  естественнонаучные
учениЯ, особенно „арвина:
     "’огда и студенты и студентки повторЯли в каком-то экстазе:
     - —еловек - червЯк!
     ‚ этой формуле длЯ них сидело все учение,  которое получило у нас смысл
не один только научный, а и революционный!"
     €  эпопею Љалиновича прочитывали так:  поначалу героЯ  среда  заела,  а
потом, когда (приобретЯ положение) он попыталсЯ ей за это отомстить, она его
доконала. Ђ путь, который он избрал... Ќу это же как день Ясно - прЯмехонько
в тупик.  Ќадо было на месте,  в своем училище творить добро...  „а нет, все
равно ничего не  дали бы сделать.  ’ак,  может,  все-таки верно он поступил,
пойдЯ Ќаверх?  Џомилуйте,  господа,  ну  зачем так  категорично -  ведь  это
все-таки литература, сочинение; никто вам не предлагает поступить так же.
     ЏоднималсЯ  шум,   говорили  разом  несколько  человек.   Џотревоженный
табачный дым,  дотоле сизым пологом висевший над  обществом,  начинал ходить
клубами.  —ай остывал,  цилиндрики пепла все чаще падали на скатерть, чьЯ-то
широкаЯ длань в чернилах начинала рубить мутный воздух,  другаЯ, узкаЯ длань
ребром колотила по всему столу,  словно топор,  делЯщий мЯсную тушу.  ђобкий
петербургский  рассвет  разливалсЯ  за  окном,   и   кто-то,   заметив  это,
останавливал охрипших диспутантов.  Љак-то  разом умолкали,  залпом выпивали
холодный чай, хрустели суставами, подходили к окну. "Њ-да, комета становитсЯ
все Ярче. Ќе иначе к нам в гости пожалует... Ќе зрЯ народ толкует, что это к
войне либо к мору.  …сли серьезно, без поповщины, то Я вижу в этом природном
знамении великий знак, господа: освобождение грЯдет!"
     Џо  деревнЯм,  по  людским дворЯнских усадеб  ползли слухи  о  грЯдущем
освобождении. Ќикто - ни помещики, ни крестьЯне не знали толком, каким будет
это  освовождение.  Ћдни  ждали  молочных рек  и  кисельных берегов,  другие
трепетали перед новой пугачевщиной.
     Ђлексей ”еофилактович тоже с  тревогой ждал крестьЯнского освобождениЯ.
Џисатель много  думал все  эти  годы  о  судьбе деревни,  о  будущем ђоссии,
которое  окажетсЯ  в  руках  тех,  кто  сегоднЯ  еще  не  имеет  даже  права
именоватьсЯ гражданином своего отечества.  ‚ышедшаЯ из-под  его  пера  драма
"ѓорькаЯ судьбина" (1859  год)  стала своего рода  литературным манифестом в
пользу освобождениЯ.  Ќесколько десЯтилетий спустЯ,  когда  видна  будет всЯ
грандиознаЯ перспектива русской культуры •I• века, крупный литературовед той
эпохи  Ђ.€.Љирпичников назовет  драму  Џисемского  самым  резким  "нарЯду  с
"‡аписками охотника" протестом против крепостного права.  Ћн писал:  "...это
сильнаЯ,  красиваЯ и честнаЯ пьеса,  делающаЯ честь народу,  из которого она
вышла, и художнику, который сумел так хорошо понЯть свой народ".
     Њатериал длЯ  "ѓорькой судьбины" дала,  как  и  почти длЯ  всех  прочих
сочинений Џисемского,  жизнь российского захолустьЯ.  …ще в 1847 году, когда
он  поселилсЯ  в  деревне  и  усиленно  занЯлсЯ  литературными  трудами,   в
—ухломском уезде произошел случай, ставший сюжетной основой драмы.
     „воровый человек  Њихайлов подозревал свою  жену  …лизавету в  любовной
свЯзи со старостой деревни.  „аже родившегосЯ ребенка он не признавал своим.
Ћднажды,  когда  жена  вышла из  дому,  ревнивый супруг вообразил,  что  она
отправилась к  любовнику,  и в смЯтении бросилсЯ к своему двадцатинедельному
сыну.  Ќа  следствии Њихайлов  показал,  что,  взЯв  младенца из  зыбки,  он
перекрестил его,  поцеловал и швырнул на пол. Ћб этом убийстве производилось
следствие,  причем Џисемскому пришлось заниматьсЯ делом Њихайлова,  когда он
поступил на службу чиновником особых поручений.
     Ђ  через  десЯть  лет  после  описанного преступлениЯ в  том  же  самом
—ухломском уезде произошел еще один уголовный казус: крепостной мужик ударил
ножом помещика, которого подозревал в любовной свЯзи со своей женой. Ђлексей
”еофилактович,  несомненно,  хорошо знал  детали и  этого дела  -  благодарЯ
переписке с  родней,  общению  со  знакомыми,  наезжавшими из  Љостромы,  он
постоЯнно оставалсЯ в курсе губернских новостей.
     ‘оединив в  рамках одного сюжета оба  случаЯ,  кое  в  чем "подправив",
"романизировав" действительность, писатель организовал житейский материал по
законам сцены.  ‚  тоне изображениЯ главных действующих лиц пьесы и  на этот
раз  сказалось давнишнее отвращение Џисемского к  слабодушным рыцарЯм фразы.
ѓлавный  герой  драмы  -  питерщик Ђнаний  џковлев -  представлЯетсЯ не  тем
патологическим  ревнивцем,   каким  был  убийца  собственного  ребенка.  ќто
сильный,  умный,  честный мужик.  Ђ  барин —еглов-‘оковин оказываетсЯ полным
ничтожеством, неспособным по-настоЯщему вступитьсЯ за совращенную им "мужнюю
жену". ‹изавета из "ѓорькой судьбины" прижила ребенка со своим господином во
времЯ долгой отлучки ЂнаниЯ.  Ћн,  узнав об этом, прощает ее, но, увлеченнаЯ
"изЯщным" барином, она слышать не хочет о том, чтобы уехать с законным своим
супругом в  Џитер.  †алкий ее  соблазнитель также препЯтствует Ђнанию увезти
‹изавету.  ‡атравленный не  столько господином,  сколько подлым  старостой и
покорным ему "миром",  герой убивает "господское отродье",  а сам бежит.  Ќо
через  некоторое  времЯ  Ђнаний  отдаетсЯ  в  руки  правосудиЯ,   сломленный
сознанием вины, тЯжестью греха.
     Љогда  пьеса  была  представлена в  цензуру,  автор весьма основательно
опасалсЯ,  что описаннаЯ им историЯ вызовет настороженное отношение;  к тому
же  первый  вариант  "ѓорькой  судьбины"  завершалсЯ  не  столь  мирно,  как
напечатанный.  Ђнаний  џковлев,  выбравшись из  леса  после  своего бегства,
убивал старосту Љалистрата. Ќо, к удивлению писателЯ, цензор пропустил драму
без  особых  придирок.  Ђлексей ”еофилактович намеревалсЯ отдать  рукопись в
набор,  как  вдруг посыльный принес извещение о  том,  что министр народного
просвещениЯ Љовалевский затребовал пьесу длЯ  прочтениЯ.  Ђ  через несколько
дней  Џисемского пригласили к  министру.  ‚ыслушав  горЯчие  похвалы  своему
таланту, писатель