абатывает собственную цивилизацию, хотЯ не исключено
большее или меньшее влиЯние предшествовавших или современных цивилизаций.
     ‘ам  ход  развитиЯ  культурно-исторических типов  „анилевский уподоблЯл
"многолетним  одноплодным  растениЯм,   у   которых  период   роста   бывает
неопределенно  продолжителен,   но   период   цветениЯ   и   плодоношениЯ  -
относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу".
     ЂлексеЯ ”еофилактовича всегда интересовали естественнонаучные теории, а
труд   „анилевского  представлЯл  собой   попытку  дать   материалистическое
объЯснение исторического процесса*.  €  хотЯ  отдельные  положениЯ  трактата
вызывали   несогласие  писателЯ,   главные   мысли   ученого   казались  ему
убедительными, и он продолжал отчеркивать целые абзацы или даже страницы.
     ______________
     *  Ќ.џ.„анилевский (1822-1885)  был  вскоре  после  окончаниЯ  курса  в
Џетербургском университете арестован за участие в  кружке Џетрашевского.  ‚о
времЯ  пребываниЯ  в  Џетропавловской крепости  он  написал  по  предложению
следственной    комиссии    подробное    изложение    учениЯ    французского
социалиста-утописта ”урье.  ќто небольшое сочинение, "не потерЯвшее ценности
и  до  сегоднЯшнего днЯ",  по  мнению  советских историков,  подготовивших к
печати  документы по  делу  петрашевцев.  ‚  следственном деле  „анилевского
сохранилось его свидетельство о том, что он "решилсЯ посвЯтить себЯ изучению
естественных наук,  к  которым  с  самого  детства  чувствовал непреодолимую
склонность,  котораЯ  с  новою  силою  возбудилась во  мне,  когда  Я  начал
проходить в лицее немногие преподаваемые в нем естественные науки".
     ‚последствии  он   стал   крупнейшим   специалистом-ихтиологом,   много
занималсЯ   вопросами   сельского   хозЯйства,   написал   рЯд   трудов   по
естествознанию.
     "ђоссиЯ и …вропа" -  главное философское сочинение „анилевского - носит
Явный  отпечаток увлечениЯ ученого позитивистскими теориЯми второй  половины
XIX   века.   …го  построениЯ  носЯт  биологизаторский  характер  -   законы
общественного  развитиЯ  уподоблЯютсЯ  законам   роста   живых   организмов.
Џанслависты считали этот  трактат одним из  основополагающих сочинений своей
теории.
     ЂнтизападническаЯ  позициЯ  „анилевского,   во   многом  согласного  со
славЯнофилами,  вызвала резкое  неприЯтие его  идей  в  лагере революционных
демократов.  ‚ысмеиваЯ основной пафос "ђоссии и …вропы", Њ.….‘алтыков-™едрин
писал:  "ЊнениЯ,  что ‡апад разлагаетсЯ,  что та или другаЯ раса обветшала и
сделалась неспособною длЯ пользованиЯ свободой,  что западнаЯ наука поражена
бесплодием,  что  общественные  и  политические  формы  ‡апада  представлЯют
бесконечную цепь  лжей,  в  которой одна  ложь  исчезает,  чтобы дать  место
другой, - вот мнениЯ, наиболее любезные Њитрофану".

     ‚  очередной свой приезд в Џетербург писатель познакомилсЯ у Љашпиревых
и  с  самим автором трактата.  Ћ  „анилевском Ђлексей ”еофилактович и прежде
много слышал в редакции "‡ари",  и теперь, заинтригованный этими рассказами,
он   придирчиво  оглЯдывал   плотного   господина  с   открытым,   несколько
простонародным лицом.  Ќеужели  этот  человек,  похожий  на  рассудительного
крестьЯнина-"питерщика",  был одним из  главных толкователей ”урье в  кружке
Џетрашевского?  •орошо знаЯ  „остоевского,  Џисемский представлЯл себе  всех
петрашевцев именно  такими,  как  ”едор  Њихайлович -  страстно увлеченными,
пылкими  ораторами,   тонко  чувствующими  искусство,  глубоко  проницающими
людскую душу...
     Љогда разговорились,  оказалось,  что у  них есть общие знакомые,  и  -
повернись  судьба  немного  иначе  -   могли  бы  быть  общие  воспоминаниЯ.
„анилевский в  середине пЯтидесЯтых годов  работал на  Ќижней ‚олге вместе с
академиком Ѓэром, изучаЯ рыбные запасы реки и способы улучшениЯ рыболовства.
     - ќкаЯ досада!  -  воскликнул Џисемский. - ‚едь и Я там занималсЯ почти
тем же самым делом.
     Ћн поведал о своей командировке в Ђстрахань, о зарисовках быта рыбаков,
о поездке с Ѓэром на ’юб-Љараганский полуостров.  „анилевский сказал, что он
и  теперь  иногда  встречаетсЯ с  добрЯком академиком,  пообещал при  случае
передать привет от ЂлексеЯ ”еофилактовича.
     - Ќиколай  џковлевич,  -  проговорил Џисемский  и  замолк,  собираЯсь с
мыслЯми.  - џ ведь начало вашей работы в журнале с истым прилежанием читаю -
с  давних времен менЯ  естественные науки  занимают.  Ђ  вы,  как  вижу,  во
всеоружии положительного знаниЯ решили подойти к  такой тонкой материи,  как
душа человеческаЯ,  как народный тип. Џовергаюсь к вашим стопам с превеликою
просьбой:  Я  в  романе моем  теперь дошел  до  того,  чтобы  группировать и
поименовывать перед  читателем те  положительные и  хорошие стороны русского
человека,  которые Я в массе фактов разбросал по всему роману,  о том же или
почти о  том же самом придетсЯ говорить и вам,  как это можно судить по ходу
статей.  Ќе можете ли вы хоть вкратце намекнуть мне о тех идеалах,  которые,
как  вы  полагаете,  живут в  русском народе,  и  о  тех нравственных силах,
которые,  по  преимуществу,  хранЯтсЯ в  нем,  чтобы нам  поспетьсЯ на  этот
предмет и дружнее ударить длЯ выражениЯ направлениЯ журнала.
     „анилевский улыбнулсЯ -  ему казалось,  будет непросто перевести выводы
его теории на  Язык художественного произведениЯ.  „а  и  изложение учениЯ в
двух  словах представлЯлось ему  делом непростым.  Ћднако,  поразмыслив,  он
решил помочь писателю.
     - Џоелику начало трактата вам знакомо,  Ђлексей ”еофилактович, не стану
повторЯть выведенных мною  законов развитиЯ цивилизаций.  Ќе  буду  детально
обосновывать и главную мысль своего труда: принадлежит ли ђоссиЯ к …вропе? Љ
сожалению  или  к  удовольствию,  к  счастию  или  к  несчастию  -  нет,  не
принадлежит.  Ћна не  питалась ни  одним из  тех корней,  которыми всасывала
…вропа как благотворные,  так и вредоносные соки непосредственно из почвы ею
же  разрушенного древнего  мира,  -  не  питалась и  теми  корнЯми,  которые
почерпали пищу из глубины германского духа, она не причастна ни европейскому
добру,  ни  европейскому злу;  как  же  может  она  принадлежать …вропе?  Ќи
истиннаЯ  скромность,  ни  истиннаЯ гордость не  позволЯют ђоссии  считатьсЯ
…вропой. Ћна не заслужила этой чести и, если хочет заслужить иную, не должна
изъЯвлЯть претензии на ту,  котораЯ ей не принадлежит.  ’олько выскочки,  не
знающие ни скромности,  ни благородной гордости,  втираютсЯ в круг,  который
считаетсЯ ими  за  высший;  понимающие же  свое  достоинство люди остаютсЯ в
своем кругу,  не  считаЯ его  (ни в  каком случае) длЯ себЯ унизительным,  а
стараютсЯ его облагородить так, чтобы некому и нечему было завидовать.
     - Ќо как же быть тогда с великим историческим призванием нашим -  нести
свет цивилизации и христианское просвещение диким народам?  -  вмешалсЯ один
из присутствовавших на вечере - студент духовной академии.
     „анилевский повернулсЯ к нему с саркастической усмешкой:
     - ’ысЯчу лет строитьсЯ,  обливаЯсь потом и кровью,  и составить одно из
величайших государств в  восемьдесЯт миллионов  длЯ  того,  чтобы  потчевать
европейскою цивилизацией пЯть  или  шесть миллионов кочевников?  ‚едь именно
таков  настоЯщий смысл громких фраз  о  распространении цивилизации в  глубь
Ђзиатского материка.  ‚едь именно в этом и состоит,  если всмотретьсЯ в суть
позиции    наших    "культуртрегеров",    то    великое    назначение,    та
всемирно-историческаЯ  роль,   котораЯ  предстоит  ђоссии  как  носительнице
европейского просвещениЯ?  Ќечего  сказать:  завиднаЯ роль,  -  стоило из-за
этого  жить,   царство  строить,   государственную  тЯготу  нести,  выносить
крепостную долю,  петровскую реформу,  бироновщину и прочие эксперименты! “ж
лучше было бы в виде древлЯн и полЯн,  вЯтичей и радимичей по степЯм и лесам
скитатьсЯ, пользуЯсь племенною волею, пока милостью божией ноги носЯт.
     Џри  этих  словах  Ђлексей ”еофилактович вспомнил своего  астраханского
собутыльника в  засаленном гусарском мундире -  калмыцкого кнЯзЯ  ’юменЯ.  €
залилсЯ   смехом.   Љогда   он   рассказал   о   своем   давнишнем  приЯтеле
присутствующим, все также развеселились.
     Џосле  знакомства  с  „анилевским Џисемский  с  еще  большим  вниманием
прочитывал каждый новый номер "‡ари" с продолжением трактата. Љнига философа
имела  длЯ  него  теперь  особую  цену  -  в  "ђоссии  и  …вропе" отразились
убеждениЯ,  за  которые автор едва не заплатил жизнью.  Ќо не только в  этом
было  дело  -  многое  в  сочинении  „анилевского отвечало  заветным  мыслЯм
писателЯ,  подтверждало,  точно  формулировало его  житейские наблюдениЯ.  Ђ
некоторые  высказываниЯ  ученого  попросту  открывали  Џисемскому  глаза  на
сущность многих Явлений, черт народного характера.
     "ђоссиЯ  и  …вропа"  настолько  сильно  воздействовала  на  воображение
писателЯ,  что он  даже решил "на ходу" кое-что переделать в  своем романе в
соответствии с основными тезисами трактата.  ‘огласно взглЯдам „анилевского,
прозаик "подправлЯл" высказываниЯ Џавла ‚ихрова и его товарищей, а те главы,
в которых говорилось об убеждениЯх основных героев романа, во многом навеЯны
чтением "ђоссии и …вропы".
     Ќо не только построениЯ „анилевского вдохновлЯли Џисемского.  Њногое из
того,  что говорилось в кашпиревском кружке его главным идеологом ‘траховым,
тоже  нашло  отражение в  романе.  Њосковские приЯтели даже  корили  ЂлексеЯ
”еофилактовича  за  то,  что  он  опЯть,  как  и  во  "‚збаламученном море",
поддаетсЯ  искушению  напрЯмую,  публицистически говорить  о  волнующих  его
вопросах.
     - ‹адно,  -  ворчал Ђлексей ”еофилактович в  ответ на замечаниЯ критика
Ђлмазова,  с которым он часто советовалсЯ.  - ‹адно, ЃорЯ, Я в Њоскве только
твоему суду и верю,  так и быть, выкину самое забористое. Ќо кое-что не могу
- дороги мне  эти мысли.  ЋбЯзательно надо сказать,  что гений нашего народа
пока выразилсЯ только в  необыкновенно здравом уме  -  и  вследствие этого в
сильной  устойчивости;   в  нас  нет  ни  французской  галантерейности,   ни
глубокомыслиЯ  немецкого,   ни  предприимчивости  английской,  но  мы  очень
благоразумны и  рассудительны:  нас ничем нельзЯ очень порадовать,  но  зато
ничем и  не запугаешь.  Њы строим наше государство медленно,  но из хорошего
материала; удерживаем только настоЯщее, и все ложное и фальшивое выкидываем.
—то наш аристократизм и демократизм совершенно миражные все ЯвлениЯ,  в этом
сомневатьсЯ нечего;  сколько вот Я  ни ездил по ђоссии и  ни прислушивалсЯ к
коренным и  любимым понЯтиЯм народа,  по моему мнению,  в ней не должно быть
никакого делениЯ на сословиЯ - и она должна быть, если можно так выразитьсЯ,
по преимуществу государством хоровым, где каждый пел бы во весь свой полный,
естественный голос,  и в совокупности выходило бы все это согласно...  ќтому
свойству русского народа мы видим беспрестанное подтверждение в жизни: у нас
есть хоровые песни,  хоровые плЯски, хоровые гулЯньЯ... “ нас нет, например,
единичных хороших голосов,  но зато у нас хор русской оперы, Я думаю, первый
в мире.
     - Ђ кто же это говорить-то будет, Ђлексей ”еофилактович?
     - ‚ихров, кто же еще...
     ђоман,  начатый летом 1868 года,  был  давно задуман Џисемским.  …ще во
времЯ службы в Љостроме он сообщал Љраевскому, что намереваетсЯ написать длЯ
"Ћтечественных записок"  "Ђвтобиографию обыкновенного  человека":  "Ќачну  с
рождениЯ и буду следить за постепенным развитием человека.  ЋбстоЯтельствами
жизни обставлю его самыми обыкновенными, препЯтствие со стороны цензуры вижу
в  одном только,  что он  должен еще в  школе влюбитьсЯ,  влюбитьсЯ невинно,
наивно или  даже глупо,  прослежу потом все  замашки юности,  горькие уроки,
постепенное охлаждение,  в период которого он оглЯнулсЯ на прошедшее и пишет
записки".  Ќо  тогда замысел не  был  осуществлен.  "‹юди сороковых годов" в
известной степени представлЯют собой художественную автобиографию Џисемского
- главный герой писатель ‚ихров прошел примерно ту же жизненную школу, что и
Ђлексей ”еофилактович.  ‚  основном совпадают вехи становлениЯ автора и  его
героЯ. Ћднако внешнее сходство не значит, что можно отождествлЯть Џисемского
с  ‚ихровым,  как это делали многие критики.  ‚  чем-то романист и  осмеивал
своего  "двойника",  придаваЯ  ему  сходство с  печоринцами сороковых годов,
кое-что из  вихровских взглЯдов Явно контрастировало с  воззрениЯм и  самого
ЂлексеЯ ”еофилактовича. Ќо высказываниЯм героЯ в заключительной части романа
можно  доверЯть  -   они  весьма  близки  к   мнениЯм  Џисемского,   не  раз
высказывавшимсЯ в 60-х годах. Ђнтилиберальный пафос, издевка над крайностЯми
нигилизма,  над  несамостоЯтельностью мышлениЯ восторженных господ,  живущих
убеждениЯми автора  последней прочитанной книжки,  -  все  это,  несомненно,
препоручил ‚ихрову сам  Џисемский,  считавший,  что  все  беды  ђоссии -  от
болтовни и неумениЯ сосредоточенно работать на раз избранном поприще. ‚ихров
"почти согласен" со  своим другом губернатором Ђбреевым,  когда тот говорит:
"Њы имеем обыкновение повально обвинЯть во всем правительство; но что же это
такое за  абстрактное правительство,  скажите,  пожалуйста?  Ћно берет своих
агентов из того общества,  и если они ЯвлЯютсЯ в службе негодЯЯми, лентЯЯми,
дураками,  то  они  таковыми же  были и  в  частной своей жизни,  и  поэтому
обществу нечего кивать на Џетра,  надобно посмотреть на себЯ,  каково оно! џ
вот  очень  желаю  иметь  умного  правителЯ  канцелЯрии и  распорЯдительного
полицеймейстера,  но где же Я их возьму?  ‚ Џетербурге нуждаютсЯ в людЯх, не
то что в провинциЯх".
     Ќесколько  лет  исторических  изысканий  Џисемского,   работавшего  над
сюжетами из  русского прошлого,  также  нашли  отражение в  "‹юдЯх сороковых
годов" -  никогда раньше его герои не высказывались столь определенно, как в
этом романе, о ЯвлениЯх общественной жизни „ревней ђуси. ‚ихров в совершенно
славЯнофильском духе оспаривает слова одного из юных реформаторов о том, что
постоЯннаЯ  ненависть  к  власть  предержащим  у  образованного  общества  -
"историческаЯ,  за разных прежних воевод и наместников": "‚рЯд ли те воеводы
и  наместники были так  дурны.  џ,  когда вышел из  университета,  то  много
занималсЯ русской историей,  и  менЯ  всегда и  больше всего  поражала эпоха
междуцарствиЯ:  страшнаЯ пора -  Њосква без  царЯ,  неприЯтель и  неприЯтель
всЯкий -  полЯки,  украинцы и  даже черкесы,  -  в самом центре государства;
Њосква приказывает,  грозит,  молит к  Љазани,  к  ‚ологде,  к Ќовгороду,  -
отовсюду молчание,  потом  вдруг,  как  бы  мгновенно,  пробудилось сознание
опасности;  все  разом встало,  сплотилось,  в  год  какой-нибудь вышвырнули
неприЯтелЯ;  и  покуда,  заметьте,  шла всЯ эта неурЯдица,  самым правильным
образом происходил суд,  собирались подати, формировались новые рати, и врЯд
ли  это не  народнаЯ наша черта:  мы  не любим приказаний;  нам не по сердцу
чересчур бдительнаЯ опека  правительства;  отпусти  нас  посвободнее,  может
быть,  мы и сами пойдем по тому же пути,  который нам указывают;  но если же
заставЯт  нас  идти,   то  непременно  возопием;  оттуда  же,  мне  кажетсЯ,
происходит и  ненависть ко  всЯкого рода  воеводам".  ‘трахов и  „анилевский
могли быть довольны таким беллетристическим подкреплением своих теорий, хотЯ
многое в  романе Џисемского и вызывало их несогласие.  Ћсобенно это касалось
религиозных  воззрений  автора  романа.   Ђлексей  ”еофилактович,   довольно
равнодушный к  вопросам веры,  только и  смог предложить жаждущему духовного
окормлениЯ читателю  "‡ари",  что  расплывчатый пантеизм,  то  есть,  говорЯ
по-русски,  всебожие:  божество пребывает в  каждом Явлении живой и  неживой
природы.
     ‚  кружке  Љашпирева,  где  все  более  или  менее  истово исповедовали
славЯнофильский символ веры,  Ђлексей ”еофилактович был,  пожалуй,  наиболее
свободомыслЯщей фигурой. ђЯдом с поэтом ”едором Ѓергом, щеголЯвшим в красной
рубахе,   рЯдом   с   благостным  ‘траховым  насмешливый  Џисемский  с   его
"скоромными" анекдотцами смотрелсЯ ерой.  Ќо с наибольшей законченностью тип
"бытового славЯнофила" выразилсЯ в  издателе журнала Љашпиреве -  миловидном
голубоглазом блондине,  весьма  ленивом  и  добром,  настоЯщем  €лье  €льиче
Ћбломове по  внешности и  повадкам.  Ћн  был небогатым самарским помещиком и
заложил  свое  имение,  чтобы  издавать  журнал  -  ему  непременно хотелось
подарить ђоссии  настоЯщий русский ежемесЯчник,  какого,  по  мнению ‚асилиЯ
‚ладимировича, до тех пор не было. Ќо у Љашпирева имелось только возвышенное
желание сделатьсЯ издателем,  способностей же к  тому -  никаких.  …сли б не
расторопный лакей  Ђристарх и  подвижнаЯ как  ртуть  супруга Љашпирева ‘офьЯ
‘ергеевна,  то  владелец "‡ари" врЯд ли выбиралсЯ бы из постели к  обеду,  а
журнал и  подавно не  смог бы исправно выходить в  начале месЯца.  Џисемский
говорил, что у Љашпиревой торговый ум - это в его устах звучало как похвала.
‘офьЯ  ‘ергеевна  вела  все  дела  с   типографщиками,   с  книготорговцами,
договаривалась о закупках бумаги,  ездила в цензуру, писала авторам. Џозднее
предприимчиваЯ  дама  сделалась  издательницей  детского  журнала  "‘емейные
вечера" и успешно руководила им двадцать лет.
     Џисемскому,  глЯдевшему  русаком,  как  тогда  говорили,  приЯтно  было
поЯвлЯтьсЯ в этом чисто русском доме -  одном из немногих в казенно-немецкой
столице,  где все и  всЯ куда-то неслось в  погоне за удачей.  „аже перестав
сотрудничать в  "‡аре",  Ђлексей ”еофилактович постоЯнно поддерживал свЯзи с
Љашпиревыми,  а  когда  через несколько лет  ‚асилий ‚ладимирович умер,  длЯ
писателЯ это было немалой утратой. "џ сам любил душевно вашего мужа, - писал
Ђлексей ”еофилактович вдове,  -  он  был  из  этого  небольшого числа чистых
людей,  которых все менее и менее становитсЯ;  на могиле его можно написать,
что он был человеком 40-х,  а не 70-х годов".  Ђ длЯ него человек 40-х годов
значило -  чистый сердцем идеалист,  человек 70-х  годов  -  торгаш,  делец,
готовый ради выгоды поступитьсЯ убеждениЯми...
     ЏоЯвлЯЯсь после долгого отсутствиЯ в Џетербурге (обычно это случалось в
конце года,  когда шла  подписка и  в  конторах журналов были деньги,  можно
было,   следовательно,   получить  сполна  причитающийсЯ  гонорар),  Ђлексей
”еофилактович шумно  вваливалсЯ  к  Љашпиревым в  своей  необъЯтной бобровой
шубе,  с  тЯжелой суковатой тростью в руке.  ђазоблачившись,  он с пыхтением
устраивалсЯ на диване,  с какой-то настороженностью переводЯ свои выпученные
глаза  с  одного  участника среды  на  другого -  тут  бывало немало лощеных
светских молодых людей,  к  которым вообще-то писатель относилсЯ с некоторым
недоверием:  с  иголочки  одетый  Љонстантин ‹еонтьев,  щеголеватый ‚севолод
Љрестовский  в  уланском  мундире,   аристократически  невозмутимый  ‚асилий
Ђвсеенко  с  моноклем  в  глазу.   Ќо  все  эти  светские  господа  с  такой
неподдельной  радостью  встречали  поЯвление  Џисемского,   что  он   вскоре
успокаивалсЯ и  начинал балагурить в своем обычном тоне.  Љогда же возникали
отвлеченные споры  о  современной литературе,  он  морщилсЯ  и  ворчал,  что
изЯщнаЯ словесность пребывает в  упадке и теперешнее ее оскудение свЯзано со
стремительным ростом железных дорог, которые полезны лишь длЯ торговли.
     - ’еперь человек проезжает много,  но  скоро  и  безобидно,  -  говорил
Џисемский,  -  оттого у  него никаких сильных впечатлений не  набираетсЯ,  и
наблюдать ему нечего и некогда,  -  все скользит.  Ћттого и бедно. Ђ бывало,
как  едешь из  Њосквы в  Љострому "на  долгих",  в  общем тарантасе или  "на
сдаточных",  -  да и Ямщик-то тебе попадет подлец,  да и соседи нахалы, да и
постоЯлый дворник шельма,  а "куфарка" у него неопрЯтище, - так ведь сколько
разнообразиЯ  насмотришьсЯ.  Ђ  еще  как  сердце  не  вытерпит,  -  изловишь
какую-нибудь гадость во щах да эту "куфарку" обругаешь,  а она тебЯ на ответ
- вдесЯтеро иссрамит, так от впечатлений-то просто и не отделаешьсЯ. € стоЯт
они в тебе густо,  точно суточнаЯ каша преет,  -  ну,  разумеетсЯ, густо и в
сочинении выходило;  а нынче все это по-железнодорожному -  бери тарелку, не
спрашивай;  ешь -  пожевать некогда; динь-динь-динь и готово: опЯть едешь, и
только всех у тебЯ впечатлений, что лакей сдачей тебЯ обсчитал, а обругатьсЯ
с ним в свое удовольствие уже и некогда.
     ’акие  парадоксальные мнениЯ сразу  уводили разговор на  другой,  более
плодотворный путь.  €ли уж, во всЯком случае, прерывалсЯ всем надоевший спор
записных аналитиков Ђверкиева и ‘трахова.
     €з  старых  питерских  друзей  ближе  всего  были  Џисемскому ѓончаров,
Ђнненков,  ѓорбунов,  Њайков и  Њаксимов.  Ћднако в  свои приезды в  столицу
Ђлексей  ”еофилактович  нечасто  останавливалсЯ у  кого-нибудь  из  них,  он
предпочитал  комфортабельный  нумер  гостиницы  "Џариж".  ‡ато  любовь  этих
раблезианцев к  хорошей кухне нередко сводила их  всех вместе "чрева ради" у
„онона, у Џалкина или в Ѓалабинском трактире.
     ‚ Џетербурге Џисемский познакомилсЯ с ‹есковым, тогда нашумевшим своими
антинигилистическими романами (они печатались под псевдонимом Њ.‘тебницкий).
‡а них Ќиколай ‘еменович также был подвергнут всеобщему остракизму,  и двери
крупнейших журналов  захлопнулись перед  ним.  ‹есков  ставил  очень  высоко
творчество Џисемского.  “важительно-ласково называЯ его  Ђлексеем ”илатычем,
младший  годами  писатель  утверждал,  что  автор  "‚збаламученного морЯ"  -
решительно жертва  критического террора.  ќто,  несомненно,  сблизило  обоих
литераторов,   они  стали  переписыватьсЯ.   Љогда  в   1871  году  в  новом
славЯнофильском  журнале  "Ѓеседа"  стал   печататьсЯ  роман  Џисемского  "‚
водовороте",   ‹есков,   дочитав  его  едва  до  половины,   прислал  автору
восторженное письмо:
     "Ќе  мне писать вам похвальные листы и  давать "книги в  руки",  но  по
нетерпЯчести своей не могу не крикнуть ‚ам,  что ‚ы богатырь!  Џрочел Я  3-ю
книжку "Ѓеседы"...  молодчина ‚ы! Џомимо мастерства, ‚ы никогда не достигали
такой силы в работе.  ќто все из матерой бронзы;  этому всему века не будет!
Џодвизайтесь и  не гнушайтесь похвал "молодших людей",  радующихсЯ торжеству
‚аших сил и желающих ‚ам бодрости и долгоденствиЯ".
     Ќа  это  Џисемский отозвалсЯ с  привычной скорбью по  поводу отсутствиЯ
благожелательности  со   стороны   законодателей  мнений   окололитературной
публики:  "Џуть наш тернист,  и похвалами мы не избалованы.  Ћтсутствие хоть
сколько-нибудь понимающего критика и  в  то  же  времЯ крики разных газетных
бумагомарателей сбивают с  толку  публику,  далеко  еще  не  привыкшую иметь
собственное мнение;  но авось в горниле времени все это поочиститсЯ и правда
возьмет свое:  Я,  собственно,  уже на склоне дней моих и, может быть, скоро
совсем  покину  литературную  арену,   но   за  молодые  дарованиЯ  невольно
приходитсЯ скорбеть душой:  где длЯ них ободрЯющаЯ и поучающаЯ школа, где бы
они  могли развитьсЯ и  окрепнуть;  всюду только и  читаешь или  голословную
брань,  когда вы не из наших, или пристрастную похвалу, если вы наш; а между
тем роман,  видимо,  все более и более становитсЯ художественной статистикой
времени  и  ближайшим помощником истории  -  критики  же  полоумные наши  на
перерыв кричат романистам:  "Ќе  смейте говорить правды,  а  лгите и  лгите,
чтобы не повредить нашим высокоизбранным направлениЯм" -  к  счастью только,
что  избранные  им   агенты  желаемой  им   лжи  ЯвлЯютсЯ  очень  слабыми  и
незубастыми: ни юмор, ни поэзиЯ как-то не роднЯтсЯ с ложью!"
     €  в своем пессимизме относительно современных мнений писатель оказалсЯ
прав  -  критика  в  очередной раз  в  штыки  принЯла новое  его  сочинение.
Ќапример,  "‘анкт-Џетербургские ведомости" поместили статейку  ‚.Џ.Ѓуренина,
тогда,  по слову €вана Ђксакова,  сидевшего в  либералах.  Љритик без всЯких
церемоний  заЯвил:   "Џо  окончании  романа  Я  должен  сказать,  что  более
бесцельного и  тупого беллетристического произведениЯ в  настоЯщем году Я не
знаю.   ќто  просто  сплетение  сцен,   без  лада  и  смысла,  набор  лиц  и
происшествий,  не  имеющих  за  собой  никакой серьезной подкладки,  никаких
авторских намерений,  кроме  разве  клубничных.  ђазумеетсЯ,  при  опытности
г.Џисемского в сочинительстве,  при остатках его таланта, в романе несколько
страниц встречаютсЯ живых;  но  в  целом -  это просто нескладица,  грубаЯ и
местами неприличнаЯ".  „а  что  говорить о  современниках,  когда даже после
смерти   Џисемского  находились  "ценители"  вроде   ‚енгерова,   вещавшего:
"Џоложительно,  если б  "‚ водовороте" было написано немцем,  в  нем едва ли
было  бы  больше  несоответствиЯ с  живою  русскою  действительностью.  ќтот
небывалый кнЯзь-нигилист ѓригоров,  этот Њиклаков,  которому как  что нужно,
так  это  по  щучьему велению тотчас исполнЯетсЯ,  наконец эта выдуманнаЯ от
начала до конца "нигилистка" …лена - все они точно с луны пришли".
     ђедкие   голоса,   пытавшиесЯ   дать   объективную  оценку   творчества
Џисемского, тонули во враждебном гвалте. € потому отрицательнаЯ оценка новых
вещей писателЯ закреплЯлась в  сознании публики.  €менно на  это невыносимое
положение  сетовала  крупнаЯ  петербургскаЯ  газета  "ѓолос":  "Ќовый  роман
г.Џисемского ("‚  водовороте".  -  ‘.Џ.)  не  уступает нисколько лучшим  его
произведениЯм прежнего времени.  Џри  иных,  более  благоприЯтных длЯ  нашей
изЯщной словесности условиЯх,  при  более здравом взглЯде на  художественные
произведениЯ этот роман встретил бы  такой же почетный успех,  какой в  свое
времЯ имел его прекрасный роман "’ысЯча душ".
     Ђлексею  ”еофилактовичу,   конечно,  обидно  было  читать  про  "грубую
нескладицу".  ‚едь начав свой новый роман в  феврале 1870 года,  он закончил
последнюю главу только к  лету следующего.  Ќа  сей раз писатель не спешил -
друзьЯ сразу заЯвили,  что это заметно и  по тщательной отделке стилЯ,  и по
изумительной  продуманности  композиции.   €   они  оказались  правы  -   "‚
водовороте", без сомнениЯ, самаЯ изЯщнаЯ "постройка" романиста...
     —удак   и   либерал  кнЯзь  ѓригоров  влюблЯетсЯ  в   нигилистку  …лену
†иглинскую.  Џравда, ее "практический нигилизм" составлЯет какой-то бледный,
а  местами едва  различимый фон.  Ћна,  как  говорит автор,  принадлежала "к
разрЯду тех существ, про которых лермонтовский „емон сказал, что длЯ них нет
раскаЯниЯ, нет в жизни уроков".
     …лена  нигилистка,  но  в  ней  нет  ничего карикатурного,  что  обычно
сопутствовало  изображению  эмансипированных  женщин  в   романах  писателей
консервативного юлка.  Ќапротив,  Џисемский набрасывал ее портрет с каким-то
восторгом,  любуЯсь недюжинным характером,  Ясным  и  сильным умом  героини.
…лена красива, нравственно безупречна и ко всему очень женственна. Ћна любит
самозабвенно,  но если что-то против ее убеждений,  готова оставить любимого
человека,  отринуть  все  житейские  блага.  „ьЯвольскаЯ гордынЯ  †иглинской
заставлЯет ее  покинуть богача  кнЯзЯ  и  влачить  нищенское существование в
холодном сыром подвале. ђазошлись они не из-за охлаждениЯ друг к другу, а по
идейным соображениЯм, как и подобает "новым людЯм".
     ѓригоров,  который поначалу мог показатьсЯ еще одной вариацией на  тему
богатого   лентЯЯ,    способного   только   сотрЯсать   воздух,   постепенно
вырисовываетсЯ  как  крупнаЯ,   оригинальнаЯ  личность.   •оть  он  и  слаб,
мЯгкосердечен,  это не ќльчанинов,  не Ѓакланов, убеждениЯ его действительно
искренни и глубоки.  ЉнЯзь прекрасно сознает,  что его непоследовательность,
неумение упорно  трудитьсЯ -  результат дурного воспитаниЯ,  избалованности,
поверхностного образованиЯ. Ќо это человек с добрым, горЯчим сердцем, чистый
человек.  Ћн,  в сущности, большой идеалист, романтик - его социалистические
увлечениЯ,   поездки  к  лондонским  эмигрантам,   свЯзи  с  революционерами
результат возвышенных мечтаний о всеобщем счастье и равенстве. ѓригоров куда
менее последователен в  своем нигилизме,  чем  его возлюбленнаЯ.  ‚о  всЯком
случае,  в  бытовой  сфере  он  вполне  человек традиции,  в  нем  нет  того
фанатизма, что постоЯнно проглЯдывает в †иглинской, котораЯ готова очевидные
глупости  делать,  лишь  бы  поступать  в  соответствии  с  затверженными ею
догмами.  …лена готовитсЯ стать матерью, и между нею и кнЯзем возникает спор
относительно принципов воспитаниЯ будущего ребенка.  Љогда †иглинскаЯ не  на
шутку разволновалась, ѓригоров пытаетсЯ успокоить ее и говорит: прежде всего
надо позаботитьсЯ, чтобы родить младенца здоровым.
     Ќо …лена встречает это примирительное заЯвление в штыки: "Ђх... женщина
прежде всего должна думать,  что  она  самка и  что перваЯ ее  обЯзанность -
родить   здоровых  детей,   здоровой  грудью   кормить   их,   потом   снова
беременеть..."  Ќет,  она  не  хочет  такой  доли.  ђебенка  прекрасно может
воспитать и "община".
     ђоман  богат  теоретическими спорами.  Џисемский более или  менее верно
отображал взглЯды  нигилистов на  различные стороны общественной и  семейной
жизни.  Ќо его все равно продолжали обвинЯть в искажении действительности, в
незнании молодежи,  как  сделал  это,  к  примеру,  ‘.‘.Ћкрейц на  страницах
журнала "„ело"  (он  писал  о  "‹юдЯх сороковых годов").  Ќо  если  сравнить
изложение взглЯдов …лены на воспитание своего дитЯти с тем,  что рассказывал
о  "людЯх 60-х  годов" тот же  Ћкрейц,  то окажетсЯ,  что Џисемский вовсе не
сгущал краски, скорее наоборот. Ђвтор грозного разбора описал впоследствии в
своих   мемуарах   типичную   сходку   шестидесЯтников,   на   которой   сам
присутствовал:
     "Љомната  большаЯ,  сильно  накурено.  ‚  табачных облаках  едва  можно
различить людей. Ќа столе самовар, колбаса, водка. ’олпитсЯ много студентов,
женщин-слушательниц из  акушерских  курсов,  стриженых,  в  черных  и  серых
кофтах,  с грЯзными подолами.  Њелькают и наивные детские личики.  †аль, что
они,  бедные,  попали в такой водоворот.  Ќо главные тараторки и коноводки -
все из так называемых мимоз:  прикоснись и уколешьсЯ. Ќемолодые, некрасивые,
щеголЯвшие своею развЯзностью.
     ‘умбур  речей:   десЯток  говорит  в  одно  времЯ.   Њимозы,  не  успев
перекричать,  бранЯтсЯ.  €дет обсуждение капитального вопроса:  как уравнЯть
людские отношениЯ,  чтобы не было ни родительского пристрастиЯ к  детЯм,  ни
пристрастиЯ мужчин и женщин к тем, кто им нравитсЯ...
     Ћчевидно,  стоит только ввести общественное воспитание,  и родительское
пристрастие исчезнет.
     Ќо  возникали  затруднениЯ:   при  общественном  воспитании  кормилицы,
выкармливаЯ младенцев, все же привЯжутсЯ к ним.
     Ќа сцену выступил Џ-й  -  человек уже немолодой -  и  предложил,  чтобы
нЯньки  общественного  пансиона  брали  ребЯт  без  выбора  и   подносили  к
перегородке,  в  которой  будут  прорезаны  отверстиЯ.  —рез  эти  отверстиЯ
кормилицы просунут свои сосцы и  будут питать детей,  не знаЯ,  кого кормЯт.
Ќикакой родительской любви  тогда  не  зародитсЯ.  ‚ырастет поколение только
сограждан,  и собственность понемногу упразднитсЯ, утратив важнейший стимул:
стремление накопить  и  оставить накопленное близким.  ‚се  наследства будут
выморочные, общественные.
     Џ-й очень гордилсЯ своим проектом".
     ќто  свидетельство  может  показатьсЯ  куда  более  тенденциозным,  чем
"теоретические" споры между героЯми романа.  „а, кстати сказать, независимые
от    чужих    мнений   читатели   подчеркивали   впечатление   правдивости,
реалистичности новой книги Џисемского.
     ‘реди этих читателей был  и  ‹ев  ’олстой,  приславший автору хвалебное
письмо.  „лЯ ЂлексеЯ ”еофилактовича,  давным-давно не получавшего ни строчки
от  своего  старого знакомого,  этот  листок бумаги был  дороже целых  томов
панегириков, коими баловала его критика в начале писательского пути. —уть не
каждому из  своих  гостей он  давал  подержать в  руках коротенькую эпистолу
’олстого.
     - Ќу, кому вы больше веры дадите - анониму из газетенки или величайшему
русскому романисту?!  ‚от тут читайте:  "Ћт всей души благодарю вас за  ваше
письмо и присылку книги.  Љроме удовольствиЯ вашего письма,  это сделало то,
что  Я  второй  раз  прочел  ваш  роман,  и  второе чтение только усилило то
впечатление,  о котором Я говорил вам.  ’ретьЯ часть, которой Я еще не читал
тогда,  - так же прекрасна, как первые главы, которые менЯ при первом чтении
привели в  восторг".  Ђвтор  "‚ойны и  мира" пришел в  восторг,  а  какой-то
господин  Ѓуренин  объЯвил  мой  "‚одоворот"  сплетением  сцен  без  лада  и
смысла...
     Џисьмо из  џсной ЏолЯны вдвойне обрадовало его потому еще,  что ’олстой
впервые за последние десЯть лет так высоко отозвалсЯ о  его новом сочинении.
Ђ  ведь Ђлексей ”еофилактович посылал ему все свои книги,  выходившие в  эти
годы.  ‡начит,  на  этот раз роман действительно удалсЯ,  и  при свидании со
‹ьвом Ќиколаевичем - он обещал в первый же приезд свой в Њоскву объЯвитьсЯ у
Џисемского - значит, при этой давно ожидаемой встрече они смогут, как бывало
встарь,  поговорить о  литературе,  о том,  что творитсЯ вокруг.  ‚едь за те
несколько раз,  когда Џисемскому удавалось увидеть ’олстого с  тех пор,  как
тот  "затворилсЯ" в  џсной ЏолЯне в  конце 50-х  годов,  они общались как-то
мимоходом,  да  и  чувствовал себЯ  Ђлексей ”еофилактович при  этом каким-то
литературным неудачником -  то  отхлестали за Ѓезрылова,  то прогнали сквозь
строй после "‚збаламученного морЯ",  то  издевались над  драмами...  €  хотЯ
’олстой,  случалось,  присылал ему хвалебные отзывы о посланных ему Ђлексеем
”еофилактовичем произведениЯх,  чувствовалось,  что  это  обычные  выражениЯ
вежливости.  Ќо в  тоне последнего письма,  в  самой размашистости его строк
сквозило совсем иное  отношение -  на  сей  раз  ‹ев  Ќиколаевич был  вполне
искренен...
     Ќеисповедимы   пути   провидениЯ,   думал   писатель,   поглЯдываЯ   на
фотографический портрет ’олстого у  себЯ над  столом.  Љто  бы  мог подумать
тогда,  в середине 50-х годов, как далеко разведет друг от друга судьба всех
членов "современниковского" братства. ‘ Ќекрасовым почти никто из них теперь
не  знаетсЯ,  да  и  между собой они  не  очень-то  дружны,  всЯк  по  себе.
Џо-настоЯщему сердечные отношениЯ у  ЂлексеЯ ”еофилактовича теперь  только с
’ургеневым, Ћстровским и Ђнненковым. Ђ ѓригоровича длЯ него будто и на свете
не  существует.  Ѓудь жив „ружинин,  и  с  ним они врЯд ли  теперь хлеб-соль
водили бы.  ‘ Ѓоткиным, умершим два года назад, тоже почти не виделись, хотЯ
жили неподалеку один от другого...  Ќет, не всех он назвал, еще с ѓончаровым
Ђлексей ”еофилактович осталсЯ по-прежнему в  добрых отношениЯх.  Љаждый раз,
приезжаЯ в Џитер,  стараетсЯ повидатьсЯ с €ваном Ђлександровичем. Ќикогда он
не забудет,  сколь многим обЯзан ему -  и "’ысЯча душ", и "ѓорькаЯ судьбина"
без его заступничества не вышли бы в своем истинном виде, да и в "Ѓиблиотеке
длЯ  чтениЯ" приходилось прибегать к  покровительству ѓончарова-цензора.  Ћн
искренне   радуетсЯ   каждой   творческой  удаче   Џисемского,   и   Ђлексей
”еофилактович привык доверЯть его безошибочному вкусу. Љак-то отнесетсЯ он к
"‚одовороту"?..
     Љогда пришло письмо от  ’ургенева с  высокой оценкой романа,  Џисемский
ощутил,  что к нему наконец-то возвращаетсЯ спокойствие, уверенность в своих
силах,  желание  работать.  Ћн  окончательно решил  не  давать  никакой цены
писаниЯм  критиков,  не  услыхав  прежде  суждений истинных знатоков изЯщной
словесности...
     "‚ водовороте" - не только одно из самых совершенных творений писателЯ.
‚  нем с наибольшей отчетливостью проЯвились взглЯды Џисемского на тогдашнюю
общественную   ситуацию.   Џосле   поЯвлениЯ   "‚збаламученного  морЯ"   его
безоговорочно причислили к правому лагерю,  и следующие два романа как будто
подтверждали такой  вывод.  Ќо  это  было  поверхностное прочтение.  Ђлексей
”еофилактович вовсе не  имел целью унизить радикальную молодежь.  ‡аконность
ее протеста как бы обосновывалась самим материалом его произведений -  в той
их   части,   где   речь  шла  о   быте  дореформенной  ђоссии,   породившем
многочисленные  злоупотреблениЯ  властей.   Ќо  Џисемский  не  мог  спокойно
созерцать левацкие  завихрениЯ части  молодежи.  Ћн  хотел  показать  своими
критическими  изображениЯми крайностей  нигилизма,  что  это  опасный  путь,
ведущий в  никуда.  ‘тремление жить  заемным умом,  верхушками модных учений
представлЯлось ему  пагубным длЯ  всего общества.  ‚  одном из  писем автора
"‹юдей   сороковых  годов"  содержитсЯ  любопытнаЯ  характеристика  молодого
поколениЯ:  "’еперь несколько слов о людЯх сороковых годов: говорЯт, испокон
веков ведетсЯ, что старики хвалЯт себЯ и бранЯт молодое поколение, и в том и
в другом случае,  разумеетсЯ,  несправедливо; но врЯд ли это так в отношении
людей сороковых годов:  они в  самом деле были лучше или,  по  крайней мере,
поэтичнее  нынешних  юношей,  которых  очень  много  портит  (вы,  вероЯтно,
удивитесь моей мысли,  но Я  совершенно убежден в справедливости ее),  очень
много  портит  развитие  газетчества,  и  вообще-то  газета,  сделавшаЯсЯ  в
последнее  времЯ  царицею  и  правительницею всего  мира,  если  и  приносит
человечеству пользу,  то решительно только с материальной стороны,  но никак
не  длЯ умственного или какого-либо иного духовного развитиЯ,  но длЯ нашего
же русского, молодого общества, длЯ нашей все-таки бывшей до последних годов
весьма  честной литературы она  Явилась безусловно пагубною:  наши  газеты и
газетишки всевозможных направлений опошлили толки и  суждениЯ об  литературе
до   гадости,   унижают  истины  науки,   произносЯ  их  своим  фельетонным,
изболтавшимсЯ Язычишком,  распространЯют в  обществе страсть к  сплетнЯм,  к
скандалу,  ко  вздору,  и,  что  печальнее всего,  всему  этому  и  конца не
предвидитсЯ, а, напротив, все больше и больше будет распространЯтьсЯ, и есть
надежда,  что со  временем все наше общество поглупеет до умственного уровнЯ
фельетона - зрелище почти страшное!"
     ’ак что не серьезные мыслители-демократы вызывали неприЯзнь Џисемского,
а  самонадеЯнные недоучки,  убежденные в своем праве навЯзывать обществу ими
самими не очень переваренные догмы.
     Џисемский еще  во  времена редакторства в  "Ѓиблиотеке длЯ чтениЯ" живо
интересовалсЯ социалистическими теориЯми,  и  множество статей,  посвЯщенных
им,  поЯвилось тогда на страницах журнала. ’ак что он неплохо знал то, о чем
писал.   Џотому-то  в  его  романах  нет  никаких  клеветнических  искажений
революционных учений -  созвучных взглЯдам обывателЯ на "скубентов" -  иначе
критика несомненно указала бы их.
     ‚се три романа,  написанные за  десЯтилетие (1862 -  1871),  могут быть
причислены  к   антинигилистической  беллетристике  лишь  с   большой  долей
условности. Џотому что не теории развенчивал писатель, а крайности поведениЯ
отдельных личностей, в чем эти теории далеко не всегда были повинны...
     †урнал  "Ѓеседа",  где  печаталсЯ роман  "‚  водовороте",  издававшийсЯ
однокашником  ЂлексеЯ  ”еофилактовича по  Њосковскому  университету  ‘ергеем
Ђндреевичем ћрьевым, занимал два нумера в небогатых меблирашках на ‘ретенке.
€зредка заезжаЯ сюда,  чтобы порасспросить об  отзывах публики на печатаемый
"‚одоворот",   узнать  о   московских  новостЯх,   Џисемский  просиживал  за
разговорами по  нескольку  часов,  ибо  словоизвержениЯ редактора -  страшно
подвижного господина с  внешностью королЯ ‹ира  -  трудно бывало остановить.
ћрьев без  умолку излагал свои взглЯды на  славЯнский вопрос,  на  актерскую
игру  в  недавней  постановке  очередной  гениальной  пьесы,  на  результаты
франко-прусской войны... ‚последствии Ђлексей ”еофилактович изобразит своего
друга в  романе "Њещане" под именем „олгова,  который "в каждый момент своей
жизни был увлечен чем-нибудь возвышенным:  видел ли он, как это было с ним в
молодости,  искусную танцовщицу на  сцене,  -  он  всюду кричал,  что это не
женщина,  а  оживленнаЯ статуЯ греческаЯ;  прочитывал ли какую-нибудь книгу,
пришедшуюсЯ ему по вкусу,  -  он дни и ночи бредил ею и даже прибавлЯл к ней
свое,   чего  там  вовсе  и  не  было;   захватывал  ли  во  ”ранции  власть
‹юдовик-Ќаполеон, - „олгов приходил в отчаЯние и говорил, что это узурпатор,
интриган;  решалсЯ ли у вас крестьЯнский вопрос,  - „олгов ожидал обновлениЯ
всей русской жизни".  ЏонЯтно,  что у этого увлекающегосЯ идеалиста не могло
быть такой хватки,  как  у  акул журнально-газетного рынка вроде Љраевского,
Љаткова и ‚ольфа.  Ќо Ђлексею ”еофилактовичу хотелось поддержать симпатичное
ему  издание,   в  котором  печатались  Ђ.Љ.’олстой,  Ђполлон  Њайков,  џков
Џолонский,  €ван Ђксаков.  „а и личность редактора,  бывшего белой вороной в
среде  торгашей  от  прессы,   вызывала  особое  расположение  Џисемского  к
"практическому  славЯнофильству".   ‚ообще  не  любивший  болтунов,  Ђлексей
”еофилактович не  считал  многоглаголание ‘ергеЯ  Ђндреевича дурной  чертой.
…сли говорили умно,  он  любил послушать.  Љогда через несколько лет  ћрьева
решили  выбрать в  члены  Ћбщества любителей российской словесности и  стали
наводить справки о том, что он написал, Џисемский заЯвил:
     - —то вы пристаете со своими расспросами -  написал, напечатал?.. „а он
наговорил о литературе больше всех нас.
     "Ѓеседа" была изданием бедным, как, впрочем, и все иные славЯнофильские
печатные органы.  ‘обрать большую подписку