и отсюда, - сказал Ѓжестовский.
     - „а, - согласилась Љостырева.
     ‚се возвратились в залу.
     "Ѓоже мой,  какое это нежное и  деликатное создание!" -  думал про себЯ
€осаф и, чтобы скрыть волновавшие его ощущениЯ, заговорил опЯть о деле.
     - ’еперь надо просьбу написать-с, - сказал он.
     - Ѓудьте  такой  добрый,  -  подхватил Ѓжестовский и,  проворно сходив,
принес чернильницу и бумагу.
     €осаф написал прошение прЯмо набело.
     - Џодписать вам надобно-с, - отнессЯ он уже с улыбкой к Љостыревой.
     - Ђх,  сейчас,  - отвечала она и осторожно взЯла в свою беленькую ручку
загрЯзненное перо.
     €осаф стал у  ней за плечами.  Ћн видел при этом ее чудную сзади шейку,
ее толстую косу,  едва уложенную в три кольца,  и,  наконец, часть ее груди,
гораздо более уже открывшейсЯ, чем это было, когда она наклонЯлась перед ним
за чаем.
     - Љ сему прошению...  -  диктовал он смущенным голосом,  - имЯ ваше-с и
отчество?
     - ќмилиЯ Ќиктополионовна.
     - ќмилиЯ  Ќиктополионовна  Љостырева  руку  приложила-с,  -  додиктовал
€осаф.
     ќмилиЯ  написала все  это  тоненьким,  мелким  и  не  совсем  грамотным
почерком.
     - Merci,  monsieur ”ерапонтов,  merci, - повторила она несколько раз и,
взЯв его за обе руки, долго-долго пожимала их.
     €осаф не выдержал и поцеловал у ней ручку, и при этом - о счастие! - он
почувствовал,  что  и  она  его чмокнула своими божественными губками в  его
заметно  уже  начинавшую  образовыватьсЯ плешь.  ђастерЯвшись  донельзЯ,  он
сейчас же начал раскланиватьсЯ.  Ѓжестовский пошел провожать его до передней
и  сам даже подал ему шинель.  ќмилиЯ,  когда €осаф вышел на  двор,  нарочно
подошла к отворенному окну.
     - „о свиданиЯ,  monsieur ”ерапонтов,  -  говорила она, приветливо киваЯ
ему головою,  и €осаф несколько раз снимал свою шлЯпу, поводил ее в воздухе,
но сказать ничего не нашелсЯ и скрылсЯ за калитку.


        VII

     Џроснувшись на другой день поутру, €осаф с какой-то суетливостью собрал
все свои деньжонки,  положил их в прошение Љостыревой и,  придЯ в Џриказ, до
приезда еще  присутствующих,  сам  незаконно пометил его,  сдал сейчас же  в
стол,  сам  написал по  нем доклад,  в  котором,  прЯмо определЯЯ -  продажу
Љостыревой разрешить и аукцион на ее имение приостановить, подсунул было это
вместе с прочими докладами члену длЯ подписи,  а сам, заметно взволнованный,
все времЯ оставалсЯ в  присутствии и  не  уходил оттуда.  ‘тарик,  начальник
Џриказа, лет уже семнадцать тому назад, как мы знаем, пришибенный параличом,
был не совсем тверд в Языке и памЯти,  но на этот раз,  однако, как-то вдруг
прозрел.
     - Ђсаф  Ђсафыч,  это  что  такое?  -  спросил он,  остановись именно на
интересном длЯ €осафа докладе.
     ”ерапонтов побледнел.
     - Џрошенье  Љостыревой...   деньги  она   представлЯет...   просит  там
остановить торги, - проговорил он нетвердым голосом.
     - Љак же  это так?  -  спросил его опЯть непременный член,  уставлЯЯ на
него свои бессмысленные глаза.
     - „а  так...  надо  остановить...  тут  вот  прЯмаЯ статьЯ насчет этого
подведена...
     - ‚се же, брат, надо прежде доложить губернатору.
     - ‡ачем  же  губернатору-то  докладывать?  ‚сЯкими пустЯками беспокоить
его, - возразил €осаф, и у него уже сильно дрожали губы.
     - Љакие пустЯки...  хуже,  как сам наскочит...  тогда и не спасешьсЯ от
него.
     - ‘пасатьсЯ-то тут не от чего. Ќе первый год, кажетсЯ, служат с вами...
Ќикогда еще ни под что вас не подводил.
     - —то ж ты на менЯ-то сердишьсЯ!..  - возразил ему добродушно старик. -
џ  с своей стороны готов бы хоть сейчас,  как бы не этакой башибузук сидел у
нас наверху.  ќтта вон при мне за  пустую бумажонку на  правителЯ канцелЯрии
взбесилсЯ: затопал... залопал... пена у рта... ’игр, а не человек.
     - „а  хоть  бы  он  растигр  был.   ќто  дело  правое...  Я  и  сам  не
восьмиголовый какой... Ќечего тут сомневатьсЯ-то, подписывайте! - проговорил
было €осаф, привыкший почти безусловно командовать своим начальником.
     Ќо старик на этот раз, однако, уперсЯ.
     - Ќет,  брат,  как хочешь:  доложить Я доложу,  а сам собой не могу,  -
проговорил он.
     €осаф только сплюнул от досады и  вышел было из присутствиЯ;  но вскоре
опЯть воротилсЯ.
     - Џожалуйста,  Њихайло Џетрович,  подпишите, сделайте длЯ менЯ хоть раз
это одолжение.  џ еще никогда не просил вас ни о чем, - произнес он каким-то
жалобно умолЯющим голосом.
     - ’олько не это, брат, не это! - сказал старик окончательно решительным
тоном.
     Ќе  совсем  уже  Ясно  понимаЯ  сам  дела  и  видЯ  такое  настоЯние от
бухгалтера,  он прЯмо заподозрил,  что тот,  верно,  хватил тут какой-нибудь
значительный куш и хочет теперь его подвести.
     - ‚от отсохни мой Язык,  коли так! - воскликнул вдруг €осаф, крестЯсь и
показываЯ на  образ.  -  ‘лова  теперь не  скажу вам  ни  по  какому делу...
Џодписывайте сами, как знаете.
     - Ќу что ж?  Ѓог с тобой, - говорил старик растерЯвшись. €осаф, сердито
хлопнув дверЯми,  опЯть вышел и  конец присутствиЯ досидел,  как на иголках.
‚озвратЯсь домой,  он тоже, кажетсЯ, решительно не знал, что с собою делать:
то  ложилсЯ на диван,  то в  каком-то волнении вставал и  начинал глЯдеть на
свой маленький дворик. ’ам на протЯнутой от погреба до забора веревке висели
и сушились его зимнЯЯ шинель,  шуба, валеные сапоги и даже его осьмиклассный
мундир  и  треугольнаЯ шлЯпа.  Ќесколько дальше в  тени,  около  бани,  двое
маленьких петушков старательнейшим образом производили между собою драку: по
крайней мере по получасу стоЯли они,  лукаво не шевелЯсь и нахохлившись друг
перед другом, потом вдруг наскакивали друг на дружку, расскакивались и снова
уставлЯли головенки одна против другой;  но ничто это не занЯло,  как бывало
прежде,  €осафа.  —асов в  семь  он  кликнул свою кухарку и  велел себе дать
умыватьсЯ. Џри этом он до такой степени тер себе шею, за ушами и фыркал, что
даже всю бабу забрызгал.
     - —той-то больно уж сегоднЯ размылись,  -  говорила она и принесла было
по обыкновению ему старые штаны.
     - „авай новые,  все давай новое,  - проговорил €осаф и, поставивши ногу
на стол, сам принЯлсЯ себе чистить сапоги.
     Ќадев потом фрак,  он по крайней мере с  полчаса причесывал бакенбарды,
вытащил из них до десЯтка седых волос,  и  затем,  надев несколько набекрень
свою шлЯпу,  вышел и  прЯмейшим путем направил стопы свои к дому „урындиных.
’ам  его  встретили совершенно как  родного:  ќмилиЯ  показалась €осафу  еще
прелестнее;  она одета была в черное шелковое платье.  ’алиЯ ее до того была
тонка,  что,  казалось,  он  мог  бы  обхватить ее  своими  двумЯ  огромными
пальцами;  на  ножках ее  были  надеты толстые на  высоких каблуках ботинки,
которыми  она,   ходЯ,   кокетливо  постукивала.  Ѓжестовский  был  тоже  по
обыкновению разодет,  но только несколько по-домашнему: он был в башмаках, в
широких шальварах, завЯзанных шелковым снурком, без жилета, но в отличнейшем
белье  и,  наконец,  в  коротеньком сереньком  сюртучке,  кругом  выложенном
красным снурком. €осаф даже и не предполагал никогда, что мужчина может быть
так одет. —тобы не встревожить ќмилию, он объЯснил ей только то, что просьбу
он подал и деньги представил.
     - Ќо  боже мой!  Њне по  крайней мере надо вам дать расписку в  них,  -
проговорила ќмилиЯ сконфуженным голосом.
     - ‡ачем же-с?  Љогда станете платить в Џриказ, деньги ваши через мои же
руки пойдут, тогда Я и вычту свои, - отвечал €осаф.
     Ѓжестовский при этом посмотрел на него пристально и ничего не сказал, а
ќмилиЯ еще более сконфузилась.  ‡а чаем она по-прежнему угощала €осафа самый
радушным образом,  и  при этом он  сам своими глазами видел,  что она как-то
таинственно  взглЯдывала  на  него  и  полулукаво  улыбалась  ему.  Ќа  лице
Ѓжестовского тоже была написана какаЯ-то страннаЯ усмешка.
     Љогда стемнело,  человек подал лампу с  абажуром.  ќмилиЯ уселась перед
ней  с  работой.  Џрекрасные  ручки  ее,  усиленно  освещенные светом  огнЯ,
проворно и  ловко  вырезывали на  батисте  дырочки и  обшивали их  тончайшей
бумагой. €осаф и эту картину видел еще первый раз в жизни.
     - ‘кажите, вы давно служите в Џриказе? - спросил его Ѓжестовский.
     - „авно-c! Ѓыл тоже когда-то студентом... училсЯ кой-чему, - проговорил
€осаф и, не докончив, потупил голову.
     - ‚ы были студентом?  -  произнесла с участием хозЯйка.  -  Љак Я люблю
студентов: когда мы жили в Љиеве, их так много ходило к нам в дом.
     €осаф на  это  только вздохнул,  как пароваЯ машина:  о,  если бы  хоть
частичка этой любви выпала и на его долю!
     - Ђ  что  вы,  женатый или  холостой?  -  спросила ќмилиЯ  и,  ей-богу,
кажетсЯ, говорЯ это покраснела.
     - Ќет-с, Я старый холостЯк, - отвечал он.
     - Џочему же  старый?  -  сказала ќмилиЯ и  устремила на него взглЯд.  -
Њожет быть, вы много жили? - прибавила она.
     Џри этом уж €осаф весь вспыхнул.
     - Ќапротив-с, - отвечал он.
     ‘ лица Ѓжестовского по-прежнему не сходила какаЯ-то насмешливаЯ улыбка.
     - € вы даже в виду не имеете никакой партии?  - вмешалсЯ он в разговор,
как бы вторЯ сестре.
     - Ќет-с,  какаЯ партиЯ, - отвечал €осаф как бы несколько даже обиженным
тоном.
     - Ћтчего же? - простодушно спросила ќмилиЯ.
     - ‘удьбы, вероЯтно, нет-с.
     - Ќу -  нет!  ‚ы,  кажетсЯ,  такой добрый, что можете составить счастие
каждой женщины... - проговорила ќмилиЯ.
     €осаф чувствовал,  что  у  него пот холодными каплЯми выступал на  лбу.
Ѓжестовский между тем  встал и,  как  бы  желаЯ походить,  прошел в  дальние
комнаты.
     €осаф осталсЯ с глазу на глаз с ќмилиею.
     - € вы никогда не были влюблены? - спросила она, низко-низко наклонЯЯсь
над работой.
     ‚опрос этот окончательно дорезал €осафа.
     - Њожет быть-с, не был, а теперь есть... - пробормотал он и от волнениЯ
зашевелил ногами под столом.
     - ’еперь? - повторила многозначительно ќмилиЯ.
     Ѓжестовский в это времЯ возвратилсЯ. €осаф, как-то глупо улыбаЯсь, стал
глЯдеть на него.  Ћднако, заметив, что Ѓжестовский позевнул, ќмилиЯ тоже, по
известной симпатии,  закрыв ручкой рот,  сделала очень миленькую гримасу, он
не счел себЯ вправе долее беспокоить их и стал прощатьсЯ.  Џри этом он опЯть
осмелилсЯ поцеловать у  ќмилии ручку и опЯть почувствовал,  что она чмокнула
его в темЯ. Ѓжестовский опЯть проводил его самым любезным образом до дверей.
     ЏроходЯ домой по освещенным луною улицам, €осаф весь погрузилсЯ в мысли
о прекрасной вдове: он сам уж теперь очень хорошо понимал, что был страстно,
безумно  влюблен.   ‚се,  что  было  в  его  натуре  поэтического,  все  эти
задержанные и  разбитые в  юности мечты и  надежды,  всЯ способность идти на
самоотвержение,  -  все это как бы сосредоточилось на этом божественном,  по
его мнению,  существе,  служить которому рабски, беспротестно, он считал длЯ
себЯ наиприЯтнейшим долгом и какой-то своей свЯтой обЯзанностью.


        VIII

     ‘крыпЯ перьЯми и шелестЯ, как мыши, бумагами, писала канцелЯриЯ Џриказа
доклады,  исходЯщие.  ЌаружнаЯ дверь  беспрестанно отворЯлась.  ‘начала было
ввалилсЯ в нее мужик в овчинном полушубке, которому, впрочем, следовало идти
к  агенту общества "Љавказ",  а он,  по расспросам,  попал в Џриказ.  Џисцы,
конечно, сейчас же со смехом прогнали его.
     Џосле его  вошла старушка мещанка,  принесшаЯ тоже  положить в  Џриказ,
себе  на  погребение,  десЯть  целковеньких и  по  крайней  мере  с  полчаса
пристававшаЯ к €осафу, отдадут ли ей эти деньги назад.
     - Ћтдадут, отдадут, - отвечал он.
     - Ќе обидьте уж, государь мой, менЯ, - говорила она и положила было ему
четвертачок на конторку.
     - Џоди, старый черт, что ты! - крикнул он и бросил ей деньги назад.
     - ‚иновата, коли так, кормилец мой... - проговорила старуха и, подобрав
деньги, убралась.
     „вери,   наконец,   снова  отворились,   и  вошел  непременный  член  с
озабоченным лицом и  с  портфелью под  мышкой.  ‚сЯ канцелЯриЯ вытЯнулась на
ноги,  €осаф тоже поднЯлсЯ,  чего он прежде никогда не делал.  —лен прошел в
присутствие. ”ерапонтов тоже последовал за ним.
     - —то, как-с? - спросил он, глЯдЯ на начальника.
     - Ђ  на-те вот,  посмотрите...  полюбуйтесь,  -  отвечал тот и вынул из
портфелЯ  журналы  Џриказа,  разорванные на  несколько клочков.  -  …й-богу,
служить с ним невозможно!  -  продолжал старик, только что не плача. - ЏрЯмо
говорит:  "Њошенники вы,  взЯточники!..  Љто,  говорит, какой мерзавец писал
доклад?"  -  "Џомилуйте,  говорю,  писал сам бухгалтер".  -  "Ќа гауптвахту,
говорит,  его;  уморю его  там".  Ќа  гауптвахту велел вам идти на  три днЯ.
‘тупайте.
     ‚ продолжение этого рассказа €осаф все более и более бледнел.
     - ‘пасибо вам,  благодарю - подо что подвели да насказали, - проговорил
он.
     - —то же Я тут виноват?.. —ем?
     - —ем?..  „а! - проговорил €осаф, почти что передразниваЯ начальника. -
„лЯ вас,  кажетсЯ,  все было делано,  а  вы в каком-нибудь пустом делишке не
хотели удовольствиЯ сделать. Ѓлагодарю вас!
     - —то  ж  ты  уж  очень разблагодарствовалсЯ!  -  прикрикнул,  наконец,
старик,  принЯв  несколько начальнический тон.  -  ’ебе  сказано приказанье:
ступай на три днЯ на гауптвахту, - больше и разговаривать нечего!
     - ќто-то Я знаю, что вы сумеете сделать, знаю это!.. - произнес почти с
бешенством €осаф и  ушел;  но,  выйдЯ на  улицу и  несколько успокоившись на
свежем воздухе,  он даже рассмеЯлсЯ своему положению: он сам должен был идти
и  сказать,  чтобы его  наказали.  ЏодойдЯ к  гауптвахте,  он  решительно не
находилсЯ, что ему делать.
     Ћднако  его  вывел  из   затруднениЯ  стоЯвший  на   плацу  молоденький
гарнизонный офицерик,  с  какой-то необыкновенно глупой,  круглой рожей и  с
совершенно прЯмыми, огромными ушами, но тоже в каске, в шарфе и с значком на
груди.
     - —то вам надо? - спросил он его строго.
     - ЊенЯ на гауптвахту прислали, чтобы посадили, - отвечал €осаф.
     - Ђ! ‘тупайте! ‚ероЯтно, за взЯточки... хапнули этак немного, - говорил
юный дуралей,  провожаЯ своего арестанта в офицерскую комнату,  котораЯ, как
водитсЯ, имела железную решетку в окне; стены ее, когда-то давно уже, должно
быть,  покрашенные желтой  краской,  были  по  всевозможным местам  исписаны
карандашом,   заплеваны  и  перепачканы  раздавленными  клопами.  „еревЯннаЯ
кровать,  с  голыми и ничем не покрытыми досками,  тоже,  по-видимому,  была
обильным вместилищем разнообразных насекомых.  €з  полупритворенных дверей в
темном  углу   следующей  комнаты  виднелось  несколько  мрачных  солдатских
физиономий.  —увствуемый оттуда запах  махорки и  какими-то  прокислыми щами
делали почти невыносимым жизнь в  этом месте.  €осаф сел и задумалсЯ.  ‚сего
грустней ему было то,  что он  три днЯ не увидит своего божества;  но в  это
времЯ вдруг на плацформе послышалсЯ нежный женский голос.  €осаф задрожал, и
вслед же за тем в  комнату вошла ќмилиЯ,  в  белом платье,  в белой шлЯпке и
белом бурнусе, совершенно как бы феЯ, прилетевшаЯ посетить его в темнице.
     €осаф мог встретить ее только каким-то не совсем искренним смехом.
     - Ѓоже мой, что такое с вами? - говорила ќмилиЯ с беспокойством.
     - ’ак, ничего-с! - отвечал €осаф, продолжаЯ смеЯтьсЯ.
     - Љак ничего!  Ѓрат сейчас был в Џриказе, там говорЯт, что вас посадили
за мое дело!  -  возразила ќмилиЯ и с заметным чувством брезгливости присела
на кровать.
     - Ќичего-с,  так себе,  потешитьсЯ захотели...  -  отвечал €осаф. - ‚се
ведь мы-с,  чиновники, таковы!.. Ќе то, чтобы сделать что-нибудь длЯ кого, а
нельзЯ  ли  каждого стеснить и  сдавить...  точно  войско  какое,  пришли  в
завоеванное государство и полонили всех.
     - Ћ  нет,  вы  не  такой!  -  говорила ќмилиЯ,  смотрЯ на  него почти с
нежностью.
     - џ вас прошу и умолЯю,  -  продолжал €осаф,  прижимаЯ руку к сердцу, -
только об  одном:  не  беспокоитьсЯ о  вашем деле.  џ  длЯ  вас жизнию готов
пожертвовать.
     - „а, вы чудный человек, - подхватила ќмилиЯ и задумалась.
     €осаф молча глЯдел на нее:  сколько бы ему хотелось и надо было сказать
ей, но ничего, однако, не осмеливалсЯ. ќмилиЯ, наконец, встала.
     - Љак здесь нехорошо...  грЯзно...  -  проговорила она и  вздумала было
прочесть одну из  надписей на  стенке,  но  в  ту  же  минуту сконфузилась и
отвернулась. - Џрощайте, мой друг! џ буду еще у вас, - сказала она.
     €осаф по обыкновению поспешил поцеловать у  нее ручку,  и  при этом она
уже чмокнула его не в темЯ, не в щеку даже, но €осаф так успел пригнать, что
прЯмо в губы.
     - Ћ,  какой вы хитрый,  вы умеете воровать поцелуи!  - проговорила она,
всЯ вспыхнув, и проворно убежала.
     €осаф в восторге упал на диван и закрыл себе лицо руками.


        IX

     „нЯ  через два  после того  ”ерапонтов шел  по  одному из  самых глухих
переулков.  Џочти  уже  на  выезде из  города он  остановилсЯ перед  старым,
полуразвалившимсЯ деревЯнным домом,  с  заколоченными наполовину окнами и  с
затворенною калиткою. €осаф торкнулсЯ было в нее; но оказалось, что она была
заперта.  ‡наЯ,  вероЯтно,  хорошо обычай хозЯина,  он  обошел дом кругом и,
перескочив,  на  задней  его  стороне,  через  невысокий забор,  очутилсЯ  в
огромнейшем огороде,  наглухо  заросшем  капустою,  картофелем  и  морковью.
ЏройдЯ его,  он вышел на двор,  на котором то тут,  то там виднелись почти с
отвалившимисЯ  углами  надворные  строениЯ.   “   колодца,   перед  колодой,
неопрЯтнаЯ баба мыла себе судомойкой ноги.
     - Љлим ‡ахарыч ”арфоровский дома? - спросил ее €осаф.
     - „ома, - отвечала баба.
     Ћн пошел было на парадное крыльцо.
     - Ќе туда, с заднего ступайте! - научила его баба.
     €осаф взошел по развалившейсЯ лесенке на заднее крыльцо и попал прЯмо в
темную переднюю.  —тобы дать о  себе знать,  он  прокашлЯнул,  но  ответа не
последовало. Ћн еще раз кашлЯнул, снова то же; а между тем у него чем-то уже
сильно ело глаза, так что слезы даже показались.
     "—то за  черт такой",  -  подумал про себЯ €осаф и  что есть силы начал
стучать ногами.
     - Љто там? - послышалсЯ, наконец, из соседней комнаты разбитый голос, и
вслед за тем дверь из нее отворилась,  и в нее выглЯнул белокурый, мозглЯвый
старичок,  с  поднЯтыми вверх  тараканьими усами,  в  худеньком,  стареньком
беличьем халате.
     - ”ерапонтов из Џриказа! - объЯснил ему €осаф.
     - Ђ! Ќу войдите, войдите, - сказал старичок и впустил его.
     Џервое,  что бросилось ”ерапонтову в глаза,  -  это стоЯвшие на столике
маленькие,  как бы аптекарские вески,  а в углу,  на комоде,  помещалсЯ весь
домашний скарб хозЯина:  грЯзный самоваришко, две-три полинЯлые чашки, около
полдюжины обгрызанных и  треснувших тарелок.  Џо  другой стене стоЯл диван с
глубоко просиженным к одному краю местом.
     - „а!  ’ак вот как! - сказал старичок, садЯсь именно на это просиженное
место и утираЯ кулаком свои слезливые и как бы воспаленные глаза.
     - ‚от как-с, да! - отвечал ему в тон €осаф и тоже сел и утер слезы.
     - ќто вы от луку плачете? “ менЯ тут лук в наугольной сушитсЯ, - сказал
ему хозЯин, как-то кисло усмехаЯсь.
     - ‡ачем же тут? ђазве нет другого места? - спросил было ”ерапонтов.
     - Ђ  где  же?  ‚  каком месте?  -  возразил ”арфоровский и  уже  злобно
оскалилсЯ.
     Љак ни  много €осаф слышал об  этом чудаке,  однако почти с  удивлением
смотрел на  его сморщенное и  изнуренное лицо,  на его костлЯвые и  в  то же
времЯ красные,  с совершенно обкусанными ногтЯми,  руки.  ‘обственно по чину
”арфоровский был даже статский советник и  некогда переселилсЯ в губернию из
Џетербурга, но всюду ЯвлЯлсЯ каким-то несчастным: оборванный, перепачканный.
Ќе столько,  кажетсЯ, скупец, сколько человек мнительный, он давно уже купил
себе этот старый домишко и  с  тех пор поправки свои в  нем ограничил только
тем,  что  поставил по  крайней мере  до  шести  подпорок в  своей обитаемой
комнате, и то единственно из опасениЯ, чтобы в ней не обвалилсЯ потолок и не
придавил его.  ‚  жаркий майский день  €осаф нашел его,  как  мы  видели,  в
меховом тулупчике, и сверх того он еще беспрестанно боЯлсЯ, что его отравЯт,
и  длЯ  этого каждое скудное блюдо,  которое подавала ему  его  единственнаЯ
прислужница-кухарка,   он  заставлЯл  ее  самое  прежде  пробовать.  ЏокупаЯ
какую-нибудь ничтожную вещь,  он  десЯть раз придумывал,  давал за нее цену,
отпиралсЯ потом;  иногда,  купив совсем, снова возвращалсЯ в лавку и умолЯл,
чтобы ее взЯли назад,  говорЯ, что он ошибсЯ. „рожа каждую минуту, чтобы его
не обокрали,  он всю дрЯнь держал у  себЯ в доме,  даже дрова хранил в зале.
‹ук сушилсЯ в  наугольной по  той же  причине.  ‚  отношении денег он  более
всего,  кажетсЯ,  предпочитал  государственные кредитные  установлениЯ,  как
самые уже верные хранилища, а потому в Џриказ обыкновенно бегал по нескольку
раз в  неделю,  вносЯ то сто,  то двести рублей,  и даже иногда не брезговал
сохранной книжкой, кладЯ под нее по целковому, по полтиннику.
     - ‚от вы все жаловались, что в Џриказе проценты малы, - начал €осаф.
     - Ђли велики? - спросил ”арфоровский и опЯть злобно оскалилсЯ.
     - Ќу,  так вот отдайте в частные руки. џ вам смаклерю это... пЯтнадцать
процентов получать будете.
     ѓлаза у старика разгорелись.
     - Ђ залог какой? - спросил он торопливо.
     - „а залогу тут совсем никакого нет, - отвечал €осаф.
     - Љак  же  без  залогу-то?  -  спросил ”арфоровский,  как бы  мгновенно
исполнившись глубочайшего удивлениЯ.
     - Ђ  вот  как,  -  отвечал  ”ерапонтов и  объЯснил было  ему  все  дело
Љостыревой; но старик в ответ на это только усмехнулсЯ.
     - ‘ам ты, милый человек, - начал он уже наставительным тоном, - служишь
при деньгах, а того не знаешь... Ќу-ка, дай-ка мне из твоего Џриказа-то хоть
тысчонки две без залога-то. „ай-ко!
     - ’о место казенное.
     - Ђ,  казенное?  ’о, вот видишь, казна, - зашипел ”арфоровский. - Љазну
сберегать надо; она у нас беднаЯ... ’олько частного человека грабить можно.
     - Љто ж вас грабит? - спросил €осаф.
     - ‚се вы! ‚он эта полициЯ... у ней у самой сто лет перед домом мостоваЯ
не мощена; а менЯ заставлЯет: мости, где хошь бери, да мости!
     - ‚ам-то пуще негде взЯть.
     - Њного у менЯ; ты считал в моем кармане-то.
     - €звестно, что считал. “мрете, все ведь останетсЯ, - сказал €осаф, уже
вставаЯ.
     - “мрешь и ты!  —то ты менЯ этим пугаешь!  Њолодой ты человек, пришел к
старику и огорчаешь его. „лЯ чего! - вскинулсЯ на него хозЯин.
     - ‘ вами, видно, не сговоришь, - проговорил €осаф и пошел.
     - „а нечего: стыдно! ‘тыдно! - стыдил его хозЯин.
     ‚ыйдЯ от ”арфоровского и  опЯть пройдЯ двором и  огородами и перескочив
через забор, €осаф прЯмо же пошел еще к другому человечку - сыну покойного и
богатеющего купца ‘аввы ђодионова.  ‘ам старик очень незадолго перед смертью
своею,  служа в  Џриказе заседателем,  ужасно полюбил €осафа за его басистый
голос и  знание церковной службы.  Љаждое воскресенье он  звал его к  себе в
гости, поил, кормил на убой и потом, расчувствовавшись, усиленнейшим образом
упрашивал его  прочесть  ему,  одним  тоном,  не  переводЯ  духу,  того  днЯ
апостола,  и когда ”ерапонтов исполнЯл это, он, очень довольный, выворотив с
важностью брюхо,  махаЯ  руками  и  почти  со  слезами на  глазах,  говорил:
"Ђсафушка!  Њой дом -  твой дом!  ‘ам умру -  сыну накажу это!.."  Ќо,  увы!
€осафу и  в  голову не  приходило,  что сын этот вовсе не  походил на своего
папеньку,  мужика простого и  размашистого.  Џо  своей  расчетливости,  юный
ђодионов был аспид,  чудовище,  могущее только породитьсЯ в  купеческом,  на
деньгах сколоченном сословии:  всего еще  каких-нибудь двадцати пЯти лет  от
роду,  весьма благообразный из  себЯ,  всегда очень  прилично одетый и  даже
довольно недурно воспитанный,  он  при  этом  как  бы  не  имел ни  одной из
страстей человеческих.  “ него,  например,  был прекрасный экипаж и отличные
лошади,  но он и  того не любил.  †ил он в  целом бельэтаже своего огромного
дома с мраморными косЯками,  с новомодными обоЯми,  с коврами,  с бронзой, с
дорогою мебелью;  но на всем этом,  где только возможно,  были надеты чехлы,
постланы подстилки,  которые никогда не снимались, точно так же, как никогда
ни одного человека не бывало у  него в гостЯх.  Ђккуратнейший в своей жизни,
как часоваЯ машина,  он каждый день объезжал свои лавки,  фабрики. ‚ субботу
обыкновенно разделывал всех  мастеровых сам,  и  если  какому-нибудь  мужику
приходилось с него 99 1/2 копейки,  то он именно ему 99 1/2 и отдавал,  имеЯ
длЯ этого нарочно измененные денежки и полушки. ‚ отношении значительных лиц
в  городе ђодионов был чрезвычайно искателен;  но это продолжалось только до
первого приглашениЯ к какому-нибудь пожертвованию. Ќапрасно тут его ласкали,
стращали,  он откланивалсЯ, отшучивалсЯ, но не подавалсЯ ни на одну копейку.
„аже ни  одной приближенной женщины он не имел у  себЯ,  и  когда,  по этому
случаю, некоторые зубоскалы-помещики смеЯлись ему, говорЯ: "—то это, Ќиколай
‘аввич, хоть бы ты на какую-нибудь черноглазую Њашеньку размахнулсЯ от твоих
миллионов",  -  "‡ачем же-с  это?  †енюсь,  так  своЯ будет",  -  отвечал он
обыкновенно.  Љто  бы  с  ним  ни  говорил,  особенно из  людей  маленьких и
почему-либо от него зависЯщих, всЯкий чувствовал какую-то смертельную тоску,
как  будто бы  перед ним стоЯл автомат,  которого ничем нельзЯ было тронуть,
ничего втолковать и  который только и  повторЯл свое,  один раз им  навсегда
сказанное.
     ‚  светлой,  с  дубовой мебелью,  передней его  €осаф нашел старого еще
знакомца  своего,  любимого  приказчика покойного ‘аввы  ‹укича,  совсем  уж
поседевшего и плешивого.
     - ‡дравствуйте, батюшка €осаф €осафыч, - сказал тот, тоже признав его.
     - Ђ что, хозЯин дома? - спросил ”ерапонтов.
     ‚  ответ на  это  старик вынул из  кармана круглые,  старинные часы  и,
посмотрев на них, произнес:
     - ’еперь еще нет, а через двадцать минут будут дома!
     - „а верно ли это?
     - ‚ерно... ќто уж у нас верно! - отвечал старик.
     ‚ голосе его в одно и то же времЯ слышалась грусть и насмешка.
     —рез двадцать минут ђодионов действительно приехал.
     - Ђ, здравствуйте! ‘юда пожалуйте, - сказал он, увидев €осафа и проходЯ
скорым, деловым шагом.
     „алее,  впрочем,  залы он  не повел его,  а,  остановившись у  дверей в
гостиную, небрежно облокотилсЯ на нее.
     - —то скажете? - спросил он.
     - џ к вам,  Ќиколаи ‘аввич,  с просьбой,  -  начал €осаф, переминаЯсь с
ноги на ногу.
     - ‘лушаем-с! - произнес ђодионов.
     ”ерапонтов рассказал ему откровенно и подробно положение Љостыревой.
     - ’ак-с, понимаем, - проговорил ђодионов, все как-то гордей и бездушнее
начинаЯ смотреть.
     - Ђ  между  тем  из  именьЯ...  -  продолжал €осаф  убедительнейшим бы,
кажетсЯ, по его мнению, тоном, - есть там покупщики - купить лес и мельницу,
так что всЯ недоимка сейчас бы могла быть покрыта.
     - ’ак,  так-с!..  -  повторЯл ђодионов и  как бы от нетерпениЯ принЯлсЯ
качать ногою.
     - Ќе  можете ли вы,  -  договорил,  наконец,  €осаф,  -  одолжить ей на
какие-нибудь полгода две с половиной тысчонки,  а что это верно,  так третью
тысЯчу Я за нее свою вношу.
     - „енег-то у менЯ таких нет-с, - отвечал наглейшим образом ђодионов.
     €осаф даже попЯтилсЯ назад и усмехнулсЯ.
     - Љак нет...  помилуйте.  ‚ одном Џриказе у вас лежит во сто раз больше
того...
     - —то-что лежит?  ’е деньги на другое нужны... —то тебе надо? - крикнул
вдруг ђодионов,  переменив тон  и  обращаЯсь к  оборванному мужику,  который
вошел было в переднюю и робко пробиралсЯ по подстилке.
     - џ,  Њиколай  ‘аввич,  пропорцию свою,  выходит,  теперь  выставил,  -
заговорил мужик, прижимаЯ к сердцу свою скоробленную руку.
     - Ќу, и прекрасно.
     - “правлЯющий ваш  тоже  теперь говорит:  ступай,  говорит,  к  Њиколаю
‘аввичу.
     - ‡ачем же к Ќиколаю-то ‘аввичу?
     - ’ак как тоже,  выходит,  времЯ теперь спешное:  хоша бы  тоже запашка
теперь идет... хлебца мы покупаем.
     - Ђ вам что сказано при заподрЯдках?  -  спросил ђодионов, устремлЯЯ на
мужика свой леденЯщий душу взглЯд. - —то сказано?
     - Њы тоже,  ваше степенство, хошь бы и наперед того, завсегда, выходит,
ваши покорные рабы, - ломил между тем мужик свое.
     - „а  ты  мне за  деньги-то всегда покорен.  —то ты менЯ тем ублажаешь.
Ќечего тут разговаривать... пошел вон!
     - ’ак как тоже на знакомстве выходит;  вон хошь бы и Љалошинский барин;
хорошо, говорит, везите, говорит, Я, говорит, покупаю.
     - Ќу, коли покупает, так и ступай к нему. “бирайсЯ.
     Њужик,  однако,  постоЯл еще немного,  почесал у  себЯ затылок и  потом
неторопливо поворотил и пошел назад.
     - “  богатых,  указывают,  денег  много,  -  снова обратилсЯ ђодионов к
€осафу,  -  да  ведь у  богатого-то  человека и  дыр много;  все их  надобно
заткнуть.  ’ебе  что  еще?..  -  крикнул он  опЯть на  высокого уже  малого,
стриженого,  в усах, и с ног до головы перепачканного в кирпиче, который как
бы из-под земли вырос в передней. - Љто ты такой?
     - ‘олдат...   печник,  ваше  благородие,  -  отвечал  тот,  молодцевато
вытЯгиваЯсь.
     - —то же тебе?
     - ‘ложил печку-с; совсем готова.
     - Ќу и ладно. „еньги ведь к командиру пойдут.
     - ’очно так-с, ваше благородие.
     - Ќу, и ступай, значит.
     - Ќа водочку бы,  ваше благородие, - проговорил солдат просительным уже
тоном.
     - Ђ  не  хочешь ли на прЯнички?..  ’ы бы лучше на прЯнички попросил,  -
проговорил ђодионов.
     ‘олдат сконфузилсЯ.
     - Ћбнакновение уж, ваше благородие, такое, - пробормотал он.
     - Ќикаких и ничьих обыкновений Я знать не хочу,  а у менЯ свое; значит,
налево кругом и машир на гаус.
     ‘олдат действительно повернулсЯ налево кругом и вышел.
     ‚о все это времЯ €осафа точно с  головы до ног обливали холодной водой,
и  только было он  хотел еще раз попробовать повторить свою просьбу,  как из
гостиной вышел худощавый и очень, должно быть, изнуренный молодой человек.
     - —то?  ‚ы написали расчет?  -  спросил его ђодионов,  переносЯ на него
свой леденЯщий взглЯд.
     - Ќаписал-с, - отвечал тот почтительно.
     - „о свиданьЯ, - обратилсЯ ђодионов к €осафу и сейчас же ушел к себе.


        X

     Ќесколько минут ”ерапонтов оставалсЯ,  как бы  ошеломленный,  на  своем
месте:  на  ђодионова он  возлагал последнюю свою надежду.  Ћднако вдруг,  с
совершенно  почти  несвойственным ему  чутьем,  он  вспомнил  еще  об  одном
отставном майоре Ћдинцове,  таком на  вид,  кажетсЯ,  добром,  проживавшем в
Џорховском уезде,  в усадьбе —урилине,  который, бываЯ иногда в Џриказе, все
расспрашивал писцов, кому бы ему отдать в верные руки деньги на проценты. Ќе
откладываЯ времени,  ”ерапонтов решилсЯ сейчас же ехать к нему.  “томленный,
измученный,  он сбегал наскоро домой,  почти ничего не пообедал и  сейчас же
отправилсЯ искать извозчика.  Ќе обращаЯ вниманиЯ на то, что с него сходил в
тот день по крайней мере уже девЯтый пот, что его немилосердно жгло и палило
солнце в  бока,  в  затылок,  он быстро шагал по распаленному почти тротуару
около постоЯлых дворов, из которых в растворенные ворота его сильно обдавало
запахом дегтЯ,  кожи и навоза.  ‡аходЯ то в тот,  то в другой,  он, наконец,
нашел парнЯ, который знал усадьбу —урилино, но самого парнЯ еще надобно было
отыскать: он пил где-то в харчевне чай с землЯками, так что только в вечерни
выехала к услугам €осафа,  там, откуда-то с задов, телега, запрЯженнаЯ парою
буланых лошадей.  ‘идевший на облучке извозчик,  с  продолговатым лицом и  с
длинным кривым носом, оказалсЯ таким огромным мужичиной, что скорей пригоден
был  ворочать жернова,  чем  управлЯть своими кроткими животными.  ‚ыехав из
города,  они сейчас же своротили на проселок. €осаф, в чиновничьем пальто, с
всклоченными и запыленными бакенбардами и в фуражке с кокардой, полулежал на
своей кожаной подушке и смотрел вдаль...  Љак ни горько было у него на душе,
но свежий загородный воздух проник в  его грудь,  и сердце невольно забилось
радостью.  Џочти  пЯтнадцать лет  он  не  выезжал из  города,  а  между  тем
открывающиесЯ виды все становились живописнее и живописнее.
     ‚от они спускаютсЯ по ровному скату,  расходившемусЯ во все стороны. Ќа
нем, живописно оживлЯЯ всю окрестность, гулЯло по крайней мере до ста коров.
„орога шла,  направлЯЯсь к кирпичному,  красного цвета, строению, с белевшим
перед  ним  прудом.  Џутникам нашим пришлось проезжать почти по  самому краю
его,  так что они даже напугали плававших тут в осоке гусей, которые, при их
приближении,  шумно и быстро отплыли в сторону.  ЏоднЯвшись от пруда в гору,
они увидели маленькую кузницу и  закоптелого,  в  кожаном колпаке,  кузнеца,
возившегосЯ у  станка с  лошадью.  Џри  виде их  он  им  поклонилсЯ и  молча
погрозил извозчику, как человеку, вероЯтно, ему знакомому, молотом. ’от тоже
погрозил ему кнутом.  „алее потом пошли уже настоЯщие сельские хлебные полЯ.
‚ деревне,  по вытЯнутой в прЯмую линию улице,  бежали мальчишки отворить им
ворота.
     - ‘лавно, ребЯта, славно! - говорил им извозчик, быстро проезжаЯ.
     Њальчишки бежали за ними вперегонку отворить и другие воротцы.
     - Ђй-да,  ребЯта! Ќазад поеду, беспременно по трепке каждому привезу! -
отблагодарил он  их  на  прощанье,  и  в  то же времЯ,  кажетсЯ,  ему ужасно
хотелось заговорить с своим седоком.
     - ќто вон гавриловского барина усадьба-то,  -  сказал он,  показываЯ на
видневшиесЯ далеко-далеко  строениЯ.  -  ‚сЯ,  братец ты  мой,  каменнаЯ,  -
прибавил он.
     - —то же, он богат, видно? - спросил €осаф.
     - €, господи, сколько деньжищев; а холостой... не хочет женитьсЯ-то!..
     €  затем они проехали около каких-то,  должно быть,  заводов и,  как-то
пробравшись задами,  мимо  гумен,  хмельников,  вдруг  наткнулись  опЯть  на
деревню,  но уже с отворенными воротцами. “ крайней избы, на прилавке, стоЯл
прехорошенький мальчик и ревмЯ ревел.
     - Ќе плачь, не плачь, воротимсЯ, - сказал ему Ямщик.
     - „а Я не об вас, а об мамоньке, - отвечал ребенок.
     - ќко, брат, а Я думал, что об нас, - говорил зубоскал.
     Ќа половине улицы они очутились ровно перед тремЯ дорогами.
     - Ћ, черт! ’ут, пожалуй, заплутаешь, надо поспросить, - сказал извозчик
и,  ловко  соскочив с  передка,  подошел к  одной  избе  и  начал колотить в
подоконник кнутовищем.
     - ќй, баушка, где ты тут засохла, - выглЯнь-ка! - произнес он, и в окно
в самом деле выглЯнула старуха.
     - Љак тут ехать в —урилово: направо, налево или прЯмо в зубы?
     - Ћй,  чтой-то,  господь с  тобой,  зачем в зубы?..  Џоезжай налево,  -
отвечала старуха.
     - Ђ как расстоЯнье-то ты обозначишь? „алеко ли еще?
     - „а верст пЯть...
     - ќто ладно!  Љабы не так спешно было,  так в  гости бы к тебе заехали.
Џрощай! Џоворотов не будет?
     - Ќу,  какие повороты!  -  заключила старуха, смотрЯ на него с заметным
удовольствием, когда он опЯть молодцевато вскочил на передок и поехал.
     ‚  перелеске потом они  встретили идущего по  опушке мужика с  топором.
€звозчик не утерпел и с ним заговорил:
     - —то, дЯдЯ, далеко ли до —урилова?
     - ‚ерст семь будет, - отвечал тот сердито, уходЯ за кусты.
     - ‘пасибо,  что  мало  накинул,  экой добрый,  -  говорил балагур...  -
ђечка-то какаЯ славнаЯ, - прибавил он, подъезжаЯ к мосту. - ‚от напитьсЯ бы:
вода какаЯ чистаЯ...
     - Ќу,  напейсЯ,  -  сказал ему €осаф,  и извозчик, кинув вожжи, прЯмо с
телеги  соскочил  через  перила  на  берег  и,   наклонившись,   напилсЯ  из
пригоршней.
     - ‘олонины этой  проклЯтой на  постоЯлом дворе налопаешьсЯ,  ужасть как
пьетсЯ!  -  сказал он и  с полнейшим удовольствием,  подобрав вожжи,  погнал
лошадей во все лопатки.
     - ‚он  оно  самое  —урилово и  есть!  -  сказал  он,  мотнув головой на
открывшуюсЯ совершенно  голую  усадьбу,  торчавшую  на  гладком  месте,  без
деревца и ручейка и даже, кажетсЯ, без огорода.
     €осаф между тем  начинал чувствовать всю щекотливость своего положениЯ:
ехать в  первый раз в  дом и прЯмо просить денег,  черт знает что такое!  Ќо
зато извозчик не унывал:  как будто бы везЯ какого-нибудь генерала, он бойко
подлетел к  воротам на  красный,  огороженный простым огородом двор и  сразу
остановил  лошадей.  Ћкончательно  растерЯвшийсЯ  €осаф  начал  вылезать  из
телеги,  и страннаЯ,  совершенно неожиданнаЯ сцена представилась его глазам:
на  задней галерее господского дома,  тоже  какого-то  обглоданного,  сидела
пожилаЯ,  толстаЯ и  с  сердитым лицом дама и  вЯзала чулок;  а  на рундучке
крыльца стоЯл сам  майор Ћдинцов,  в  отставном военном сюртуке,  в  широких
шальварах и в спальных сапогах. Ћн выщелкивал Языком "Љамаринскую" и в то же
времЯ представлЯл рукой,  что как будто играет на  балалайке,  между тем как
молодой дворовый малый,  с истощенным и печальным лицом,  в башмаках на босу
ногу,  отчаЯнно выплЯсывал перед ним на  песке.  Џо временам майор взмахивал
рукой,  и  малый,  приостановЯсь в ухарской позе и вскинув руками,  шевелЯсь
всем телом,  как делают это цыгане,  начинал гагайкать:  •а, ха, ха, ха! •а,
ха,  ха, ха! Њайор при этом тоже прихлопывал в ладоши и прикрикивал: •а, ха,
ха, ха! •а, ха, ха, ха!
     - €ван „митрич,  прекратите,  наконец,  это!  Љ  нам кто-то приехал,  -
сказала ему вполголоса дама.
     - Ђ,  извините! - проговорил майор, увидев подходЯщего €осафа и сходЯ к
нему с крыльца.
     - €звините!
     €осаф, в свою очередь, тоже извинилсЯ и назвал свою фамилию.
     - ‚ы менЯ, может быть, не узнали? - прибавил он.
     - Ќапротив, душевно рад... Љаково плЯшет? - прибавил майор, указываЯ на
стоЯвшего уже в вытЯжку малого.
     €осаф не мог при этом не заметить, что лицо хозЯина сильно пылало, а из
рта несло как из винной бочки.
     - Ћднако  позвольте  же   вам   представить:   супруга  моЯ,   ЌастасьЯ
Ђрдальоновна!  -  сказал,  расшаркиваЯсь, майор и показываЯ на даму. - Џрошу
покорнейше в комнаты. ’ы тоже иди! - прибавил он парню.
     ‚се  вошли  в  залу:  ”ерапонтов впереди,  а  хозЯин сзади  его  и  все
продолжаЯ расшаркиватьсЯ.  •озЯйка Явилась через  другие двери  и  сейчас же
села и  принЯла как  бы  наблюдательный пост.  ‚  комнате этой,  несмотрЯ на
ходивший всюду сквозной ветер, почему-то сильно пахнуло кошками.
     - Џозвольте мне  перед  вами  потанцевать?  -  проговорил вдруг  майор,
усадив гостЯ.
     - ‘делайте одолжение, - отвечал €осаф.
     - Њазурку вам угодно? - продолжал хозЯин.
     - —то вам угодно, - отвечал €осаф.
     - €ван  „митрич,  надобно  бы,  кажетсЯ,  это  оставить,  -  произнесла
хозЯйка, но майор только махнул ей рукою.
     - Њитька! - крикнул он.
     ‚ залу вошел тот же малый.
     - Њазурочный вальс! €грай и учись у менЯ!
     Џарень подошел к  стоЯвшему в углу полинЯлому Ящику,  похимостил что-то
тут около него и,  воткнув в дыру висевший на стене ключ,  начал им вертеть.
Ћказалось, что это был небольшой органчик: "’рым-трым! ’рым-трым!" - заиграл
он мазурку •лопицкого,  и майор,  как бы ведЯ под руку даму,  нежно делаЯ ей
глазками, пошел, пристукиваЯ ногами, откалывать танец.
     - Ќо,  может быть,  вам скучно это?  “годно вальс?  - сказал он, сделав
несколько туров и обращаЯсь к €осафу.
     - €ван „митрич, прекратите это, - молила его жена.
     - Њне все равно-с, - отвечал €осаф.
     - ‚альс! - скомандовал майор малому, и тот, опЯть что-то похимостивши у
Ящика, заиграл вальс.
     Њайор, держа несколько голову набок, начал вертетьсЯ в три па.
     - “х!  Ќынче уставать стал:  не могу много, - сказал он, останавливаЯсь
перед €осафом.  -  Џозвольте же,  однако, предложить вам рюмку водки. Њалый,
водки!
     - Ќет,  уж этого по крайней мере не будет!  -  сказала хозЯйка,  как-то
решительно вставаЯ.
     - —его-с? - произнес майор, и всю правую щеку у него подернуло.
     - Ђ того, что этого нельзЯ, - проговорила она и вышла.
     - ’ы, харЯ, пошел, подавай! - повторил майор малому.
     ’от нехотЯ вышел.
     - Љак ваше здоровье? - обратилсЯ майор опЯть к €осафу.
     - ‘лава богу-с, - отвечал тот.
     - Ћчень рад  с  вами познакомитьсЯ,  -  прибавил майор,  протЯгиваЯ ему
руку. - Њитька!
     Њитька снова показалсЯ.
     - ‚одки! “бью!
     - ЃарынЯ заперла и не изволит-с давать.
     - –ыц! “бью! Џоди встань передо мной на колени.
     Њалый, совсем уж бледный, подошел и встал.
     - Љто такой Я?.. ѓовори!.. џ села —урилова ‘емен майор Ћдинцов... ‚одки
- живо!
     - „а помилуйте, сударь, разве Я-с?.. ЃарынЯ.
     - “бью!  ‚от тебе!  - крикнул майор и ударил беднЯка в ухо, так что тот
повалилсЯ.
     - Џолноте,  что вы делаете?  -  вскричал,  наконец,  €осаф, вскакиваЯ и
подходЯ к майору.
     - Љто ты такой?  - проговорил тот, обращаЯ уже к нему свое ожесточенное
лицо.
     - џ ”ерапонтов, а вы не шумите.
     - Љак ты смел ко мне приехать!  Љто ты такой? Џошел вон! “бью! - кричал
майор и кинулсЯ было к €осафу дратьсЯ, но тот, и сам весь день раздражаемый,
вышел из себЯ.
     - Џрежде чем ты  убьешь менЯ,  Я  тебЯ самого задушу,  -  сказал он  и,
схватив хозЯина за шиворот, оттолкнул от себЯ.
     - Љараул! ђежут! - завопил майор, падаЯ со всего размаха между стульЯми
головой.
     - Ќу да,  покричи еще! - говорил €осаф и, оборотЯсь к малому, прибавил:
- Џоди, брат, пожалуйста, скажи, чтобы мои лошади ехали за мною.
     ’от побежал.
     - Џошел вон! “бью! - кричал между тем майор.
     €осаф, выйдЯ на крыльцо, всплеснул только руками.
     - —то эт