.  Ќастенька думала,  что она хочет что-нибудь ее спросить, но
генеральша ни  слова не сказала и,  поворотив голову в  другую сторону,  где
навытЯжке сидела залитаЯ в брильЯнтах откупщица, проговорила:
     - Љак мне ваш браслет нравитсЯ! Combien l'avez vous paye?*
     ______________
     * ‘колько вы за него заплатили? (франц.).

     - Ќе знаю,  ваше превосходительство;  это подарок мужа,  - отвечала та,
покраснев от удовольствиЯ, что обратили на нее внимание.
     ‚ошла m-lle  Џолина,  только что  еще кончившаЯ свой туалет;  она прЯмо
подошла к матери, взЯла у ней руку и поцеловала.
     - Qiu   est   cette  jeune  personne?*   -   спросила  она,   взглЯнув,
прищурившись, на Ќастеньку.
     ______________
     * Љто эта молодаЯ особа? (франц.).

     Њать ничего не отвечала, а только закрыла глаза и улыбнулась.
     Ќастенька была умна и  самолюбива;  она  все  это  заметила,  все очень
хорошо понЯла -  и вспыхнула. Ќачались танцы. ’анцующих мужчин было немного,
и все они танцевали то с хозЯйской дочерью, то с другими знакомыми девицами.
Ќастеньку никто не  ангажировал;  и  это  еще ничего -  ей  угрожала большаЯ
неприЯтность:   в  числе  гостей  был  некто  столоначальник  Њедиокритский,
пользовавшийсЯ особенным расположением исправницы,  котораЯ  отрекомендовала
его генеральше писать бумаги и  хлопотать по ее процессу,  и  потому хозЯйка
скрепив сердце пускала его на свои вечера, и он обыкновенно занималсЯ только
тем,  что натЯгивал замшевые перчатки и  обдергивал жилет.  Ќо в  этот вечер
Њедиокритский, видЯ, что ѓоднева все сидит и ни с кем не танцует, вообразил,
что  это именно ему приличнаЯ дама,  и,  вознамерившись с  нею протанцевать,
подошел к Ќастеньке,  расшаркалсЯ и пригласил ее на кадриль.  Ћна,  конечно,
понЯла,  что  одно  уж  приглашение подобного кавалера было  новым  длЯ  нее
унижением,  но  не подала вида и  пошла.  ‘  первого же шагу оказалось,  что
Њедиокритский и не думал никого приглашать быть своим визави;  это, впрочем,
сейчас заметила и поправила m-lle Џолина: она сейчас же перешла и стала этим
визави с своим кавалером,  отпускным гусаром,  сказав ему что-то вполголоса.
’от пожал только плечами и проговорил:  "Ћ mon Dieu, mon Dieu!"* „алее потом
молодой  столоначальник,  изучивший  французскую кадриль  самоучкой и  более
наглЯдкой,  не  совсем твердо знал ее  и  беспрестанно мешалсЯ,  а  в  пЯтой
фигуре,  как более трудной, совершенно спуталсЯ. ‘ дамой своей он не говорил
ни слова и  только по временам ласково и с улыбкою на нее взглЯдывал.  Љогда
же кончилась кадриль, он вдруг сказал; на следующую. “ Ќастеньки потемнело в
глазах; она готова была расплакатьсЯ, но переломила себЯ и дала слово. Љогда
они опЯть стали, по многим лицам пробежала насмешливаЯ улыбка. Њедиокритский
держал  себЯ  по-прежнему:  в  продолжение всей  кадрили он  молчал,  а  при
окончании проговорил снова: на следующую. Џо незнанию бальных обычаев, ему и
в голову не приходило,  что танцевать с одной дамой целый вечер не принЯто в
обществе.
     ______________
     * Ѓоже мой, боже мой! (франц.).

     Ќастенька не могла более владеть собой:  ссылаЯсь на головную боль, она
быстро отошла от навЯзчивого кавалера, подошла к отцу, который с довольным и
простодушным видом сидел около карточного стола;  но,  взглЯнув на  нее,  он
даже испугалсЯ - так она была бледна.
     - —то такое с тобой, душа моЯ? - спросил он с беспокойством.
     - Џоедемте домой: мне дурно, - отвечала Ќастенька.
     - Џоедем,  поедем.  Ђх,  какаЯ ты слабаЯ!  - говорил старик, вставаЯ. -
€звините,  ваше превосходительство,  -  проговорил он,  проходЯ гостиную,  -
захворала вон у менЯ.
     Џриехав домой,  Ќастенька свой  бальный нарЯд не  снЯла,  а  сбросила и
кинулась на  постель.  Ќа  другой день проснулась она с  распухшими от  слез
глазами и  дала  себе  слово  не  ездить  больше  никуда.  —тение  сделалось
единственным ее развлечением.  Ћна читала все,  что только ей попадалось под
руку. ђусских книг стало, наконец, недоставать. Ќастенька объЯвила отцу, что
хочет учитьсЯ французскому Языку. ‘тарик, хорошо знавший этот Язык, но дурно
произносивший,  взЯлсЯ учить  ее.  Ќастенька занималась день  и  ночь,  и  в
полгода почти свободно читала.  ‚се это, конечно, очень образовало и развило
ее в умственном отношении, но вместе с тем сильно раздражило ее воображение.
Ћна  начала  жить  в  каком-то  особенном  мирочке,   наполненном  ѓомерами,
Ћрасами{24},  Ћнегиными,  героЯми французской революции.  ‹юбовь женщины она
представлЯла себе не иначе,  как чувством,  в основании которого должно было
лежать самоотвержение,  жизнь  в  обществе -  мучением,  общественный суд  -
вздором,  на  который  не  стоит  обращать  вниманиЯ.  ЋкружавшаЯ  ее  среда
сделалась длЯ нее невыносимою.  „обродушный и всегда довольный Џетр Њихайлыч
стал  ее  возмущать,  особенно когда  кого-нибудь  хвалил  из  городских или
рассказывал какие-нибудь происшествиЯ, случавшиесЯ в городе, и даже когда он
с удовольствием обедал -  словом,  она начала делатьсЯ длЯ себЯ,  длЯ отца и
длЯ  прочих домашних какой-то  маленькой тиранкой и  с  каждым днем  более и
более  обнаруживать странностей.  ‚друг,  например,  захотела ездить верхом,
непременно заставила купить себе седло и, несмотрЯ на то, что лошадь была не
приезжена и  сама  она  никогда не  ездила,  поехала,  или,  лучше  сказать,
поскакала в галоп,  так что Џетр Њихайлыч чуть не умер от страха. Ћднако она
возвратилась благополучно,  хотЯ была бледна и  всЯ  дрожала.  ‚  другой раз
вздумала идти за  тридцать верст на богомолье пешком.  ‘ходила и  две недели
после того была больна.
     ‚се эти капризы и  странности Џетр Њихайлыч,  все еще видевший в дочери
полуребенка,  объЯснЯл расстройством нервов  и  твердо был  уверен,  что  на
следующее же  лето  все  пройдет от  купаньЯ,  а  вместе  с  тем  неимоверно
восхищалсЯ,  замечаЯ,  что  Ќастенька с  каждым днем обогащаетсЯ сведениЯми,
или, как он выражалсЯ, расширЯет свой умственный кругозор.
     - ќкаЯ ты у  менЯ светлаЯ головка!  …сли б ты была мальчик,  из тебЯ бы
вышел поэт, непременно поэт, - говорил старик.
     „очь слушала и  краснела,  потому что она была уже поэт и  почти каждый
день потихоньку от всех писала стихи.
     ’ак времЯ шло.  Ќастеньке было уж за двадцать;  женихов у  ней не было,
кроме одного,  впрочем,  случаЯ.  Ћтвратительный Њедиокритский, после бала у
генеральши,  вдруг начал каждое воскресенье ЯвлЯтьсЯ по вечерам с  гитарой к
Џетру Њихайлычу и,  посидев немного, всЯкий раз просил позволениЯ что-нибудь
спеть и  сыграть.  ‘тарик по своей снисходительности принимал его и  слушал.
Њедиокритский всегда почти начинал, устремив на Ќастеньку нежный взор:

                џ плыву и наплыву
                —ерез мглу - на скалу
                € сложу мою главу
                Ќеоплаканную.

     ‚се это разрешилось тем, что в одно утро приехала совершенно неожиданно
к  Џетру Њихайлычу исправница и  прЯмо сделала от своего любимца предложение
Ќастеньке. Џетр Њихайлыч усмехнулсЯ.
     - Ѓлагодарим вас  покорно,  ЊарьЯ €вановна,  за  ваше  беспокойство,  а
Њедиокритского за честь, - сказал он, - только дочь моЯ еще молода.
     “  исправницы начало  подергивать губу;  она  вообще  очень  не  любила
противоречиЯ, а в этом случае даже и не ожидала.
     - ќто,  Џетр Њихайлыч,  обыкновенно говорЯт как один пустой предлог!  -
возразила она. - џ не знаю, а по-моему, этот молодой человек - очень хороший
жених длЯ Ќастасьи Џетровны. …сли он беден, так бедность не порок.
     Џетру Њихайлычу стало уж немного досадно.
     - Ѓедность точно не порок,  -  возразил он,  в свою очередь,  - и мы не
можем принЯть предложениЯ господина Њедиокритского не потому,  что он беден,
а  потому,  что  он  человек совершенно необразованный и,  как Я  слышал,  с
довольно дурными нравственными наклонностЯми.
     - ‡десь, кажетсЯ, у всех одно образование, что у женихов, что у невест!
- проговорила исправница с насмешкою.
     Ќастенька, бывшаЯ свидетельницей этой сцены, не вытерпела.
     - “ вас,  ЊарьЯ €вановна,  у самих дочь невеста,  - сказала она, - если
вам так нравитсЯ Њедиокритский, так вам лучше выдать за него вашу дочь.
     - Ќет-с, он не может быть женихом моей дочери, - произнесла с ударением
исправница.
     - Џочему же  вы  думаете,  что он может быть моим женихом?  -  спросила
гордо и всЯ вспыхнув Ќастенька.
     - Ђх,  боже мой!  -  воскликнула исправница.  -  џ ничего не думала,  а
исполнила только безотступную просьбу молодого человека. ‘тало быть, он имел
какое-нибудь право,  и  ему  была подана какаЯ-нибудь надежда -  Я  этого не
знаю!
     Ќастенька вышла из себЯ; на глазах ее навернулись слезы.
     - Џодавали ему  надежду,  вероЯтно,  вы,  а  не  Я,  и  Я  вас прошу не
беспокоитьсЯ о  моей судьбе и  избавить менЯ от ваших сватаний за кого бы то
ни было, - проговорила она взволнованным голосом и проворно ушла.
     €справница насмешливо посмотрела ей вслед.
     - € ваш ответ, Џетр Њихайлыч, будет тот же? - спросила она.
     - ‘овершенно тот же,  ЊарьЯ €вановна,  - отвечал Џетр Њихайлыч, - и мне
только очень жаль,  что  вы  изволили принЯть на  себЯ это  обидное длЯ  нас
поручение.
     - Ђ  Я,  конечно,  еще более сожалею об этом,  потому что точно надобно
быть очень осторожной в этих случаЯх и хорошо знать,  с какими людьми будешь
иметь дело,  - проговорила исправница, порывисто завЯзываЯ ленты своей шлЯпы
и надеваЯ подкрашенное боа, и тотчас же уехала.
     Џетр Њихайлыч проводил ее до лакейской и возвратилсЯ к дочери,  котораЯ
сидела и плакала.
     - ќто  что,  Ќастенька,  плакать изволишь?..  —то  это?..  Љак  тебе не
стыдно! —то за малодушие!
     - ќто,  папенька,  ужасно!  Ћна  скоро  приедет лакеЯ своего сватать за
менЯ. …е бы выгнать надобно!
     - Ќу,  ну,  перестань!  ЉакаЯ вспыльчиваЯ!  ‚сЯким вздором огорчаешьсЯ.
„авай-ка лучше читать! - говорил старик.
     Ќо Ќастенька и читать не могла.
     ‘лучай  этот  окончательно разъединил ее  с  маленьким уездным  мирком;
никуда не выезжаЯ и  встречаЯсь только с знакомыми в церкви или на городском
валу,  где гулЯла иногда в  летние вечера с отцом,  или,  наконец,  у себЯ в
доме,  она никогда не  позволЯла себе поклонитьсЯ первой и  даже на вопросы,
которые  ей   делали,   отмалчивалась  или  отвечала  односложно  и   как-то
неприЯзненно.


        III

     Ќедели через три  после состоЯниЯ приказа,  вечером,  Џетр Њихайлыч,  к
большому   удовольствию   капитана,    читал   историю   двенадцатого   года
„анилевского{26},  а  Ќастенька сидела у окна и задумчиво глЯдела на полЯну,
облитую бледным лунным светом.  ‚  прихожую пришел ѓаврилыч и  начал  что-то
бунчать с сидевшей тут горничной.
     - —то ты, гренадер, зачем пришел? - крикнул Џетр Њихайлыч.
     - Љ   вама-тка,   -   отвечал  ’ерка,   выставив  свою   рЯбую  рожу  в
полурастворенную дверь. - ‘матритель новый приехал, ачителей завтра к себе в
сбор на фатеру требует в девЯтом часу, чтоб биспременно в мундерах были.
     - ќге,  вот как! Њалый, должно быть, распорЯдительный! ќто уж, капитан,
хоть  бы  по-вашему,  по-военному;  так  ли,  а?  -  произнес Џетр Њихайлыч,
обращаЯсь к брату.
     - „а-с, точно, - отвечал тот глубокомысленно.
     - ѓде  же  господин  новый  смотритель остановилсЯ?  -  продолжал  Џетр
Њихайлыч.
     - Ќа  постоЯлом,  у  Ђфоньки Ѓеспалого,  -  отвечал с  какой-то досадой
’ерка.
     - „а ты сам у него был?
     - Ќету,  не был;  мне пошто!  •озЯйка Ђфоньки,  слышь,  прибегала, чтоб
завтра в девЯтом часу в мундерах биспременно - вот что!
     - ’ак поди обвести!
     - ‘егоднЯ нету, не пойду: не достучишьсЯ... поздно; завтра обвещу.
     - € то пожалуй;  только,  смотри,  пораньше; и скажи господам учителЯм,
чтоб оделись почище в мундиры и ко мне зашли бы:  вместе пойдем. „а уж и сам
побрейсЯ,  сапоги валЯные тоже сними,  а главное -  щи твои,  -  смотри ты у
менЯ!
     - Ќу-ко, заладил, щи да щи! ’олько и речей у тебЯ! - проговорил инвалид
и, хлопнув сердито дверью, ушел.
     Џетр Њихайлыч усмехнулсЯ ему вслед.
     ‚прочем,  ѓаврилыч на этот раз исполнил возложенное на него поручение с
не  совсем свойственною ему расторопностью и  еще до  света обошел учителей,
которые, в свою очередь, собрались к Џетру Њихайлычу часу в седьмом. ‚се они
были более или менее под влиЯнием некоторого чувства страха и  беспокойства.
Љомплект их был, однако, неполный: знакомый нам учитель истории, ќкзархатов;
учитель  математики,  ‹ебедев,  мужчина  вершков одиннадцати ростом,  всегда
почти  нечесаный,  редко  бритый  и  говоривший всегда  сильно густым басом.
„икообразной  его  наружности  как  нельзЯ  больше  в   нем  соответствовала
непреоборимаЯ страсть к  звероловству.  Ћн был,  конечно,  в  целой губернии
первый стрелок и замечательнейший охотник на медведей,  которых собственными
руками  на  своем  веку  уложил  более  тридцати штук.  ‘  капитаном ‹ебедев
находилсЯ,   по  случаю  охоты,  в  теснейшей  дружбе.  ’ретий  учитель  был
преподаватель словесности ђумЯнцев.  ‚  противоположность ‹ебедеву,  это был
маленький,  худенький молодой человек,  весьма робкого и,  вследствие этого,
склонного поподличать характера,  вместе с  тем большой говорун и  с сильной
замашкой пофрантить:  вечно с  завитым а-ла-коком и  висками.  Ћн  было и  в
настоЯщем случае прилетел в  своем,  по его мнению,  очень модном пальто и в
цветном шарфе,  завЯзанном огромным бантом,  но,  по совету Џетра Њихайлыча,
тотчас же проворно сбегал домой и переоделсЯ в мундир.
     Џетр Њихайлыч тоже оделсЯ в полную форму.
     - Ќу,  вот  мы  и  в  параде.  —то ж?  Ќарод хоть куда!  -  говорил он,
осматриваЯ себЯ  и  других.  -  Ќапрасно  только  вы,  ‚ладимир Ђнтипыч,  не
постриглись: больно у вас волосы торчат! - отнессЯ он к учителю математики.
     - —ерт их знает,  проклЯтые,  неимоверно шибко растут;  понЯть не могу,
что за причина такаЯ.  ‘егоднЯ ночь,  признатьсЯ,  в  шалаше,  за тетеревами
просидел,  постричьсЯ-то  уж  и  не успел,  -  отвечал ‹ебедев,  приглаживаЯ
голову.
     - „а,  да,  вот так,  хорошо, - ободрЯл его Џетр Њихайлыч и обратилсЯ к
ђумЯнцеву: - Ќу, а ты, голубчик, €ван Џетрович, что?
     - Ќичего-с!  Њаменька только  наказывала:  "’ы,  говорит,  ‚анюшка,  не
разговаривай много с  новым начальником:  как  еще это,  не  знав тебЯ,  ему
понравитсЯ;  неравно слово выпадет,  после и не воротишь его", - простодушно
объЯснил преподаватель словесности.
     - Љонечно,   конечно,  -  подтвердил  Џетр  Њихайлыч  и  потом,  пропев
полушутливым тоном:  "“дарил час и нам расстатьсЯ...", - продолжал несколько
растроганным голосом: - ‚сем вам, господа, душевно желаю, чтоб начальник вас
полюбил;  а  Я,  с своей стороны,  был очень вами доволен и отрекомендую вас
всех с отличной стороны.
     - Њы  бы  век,  Џетр  Њихайлыч,  желали служить с  вами,  -  проговорил
‹ебедев.
     - €менно век.  џ вот и по недавнему моему служению, а всем говорю, что,
приехав сюда,  не  имел ни с  извозчиком чем разделатьсЯ,  ни платьЯ на себе
приличного, и все вашими благодеЯниЯми сделалось... - отрапортовал ђумЯнцев,
поднЯв глаза кверху.
     ќкзархатов ничего не проговорил, а только тЯжело вздохнул.
     ‚се эти отзывы учителей, видимо, были очень приЯтны старику.
     - Ѓлагодарю вас,  если вы так менЯ понимаете, - возразил он. - ‚прочем,
и Я тоже иногда шумел и распекал; может быть, кого-нибудь и без вины обидел:
не помЯните лихом!
     - Љроме добра, нам вас нечем поминать, - сказал ‹ебедев.
     - Ћт  вас  это  были  только  родительские  наставлениЯ,   -  подхватил
ђумЯнцев.
     Џетр Њихайлыч совсем расчувствовалсЯ.
     - Ћчень,  очень вам  благодарен,  друзьЯ мои,  и  поверьте,  что теперь
выразить не  могу,  а  вполне все  чувствую.  „ай  бог,  чтоб  и  при  новом
начальнике вашем все шло складно да ладно.
     ѓоворЯ это, он старалсЯ смигнуть навернувшиесЯ на глазах слезы.
     ќкзархатов,  все ниже и ниже потуплЯвший голову,  вдруг зарыдал на весь
дом и убежал в угол.
     - Џолноте,  полноте!  —то это?  Ќе  стыдно ли вам?  „обро мне,  старому
человеку,   простительно...   Џерестаньте,  -  сказал  Џетр  Њихайлыч,  едва
удерживаЯсь от рыданий. - ѓрЯдем лучше с миром! - заключил он торжественно и
пошел впереди своих подчиненных.
     Ќа  дворе у  Ђфоньки Ѓеспалого наши ученые мужи встретили саму хозЯйку,
здоровеннейшую бабу  в  ситцевом сарафане.  Ћна  тащила,  ухватив  за  ушки,
огромную  лоханку  с  помоЯми,   которую,   однако,  тотчас  же  оставила  и
поклонилась, проговорЯ:
     - ‡дравствуйте, сударики, здравствуйте.
     - ЌельзЯ ли,  моЯ  милаЯ,  доложить господину Љалиновичу,  что  господа
учителЯ пришли представитьсЯ, - сказал ей Џетр Њихайлыч.
     - ‘ейчас,  сударики,  сейчас пошлю паренька моего к  нему,  а вы подьте
пока в горенку, обождите: он говорил, чтоб в горенке обождать.
     Џетр  Њихайлыч и  учителЯ вошли  в  горенку,  в  которой нашли  дверь в
соседнюю комнату очень плотно притворенною. Ћжидали они около четверти часа;
наконец,  дверь отворилась,  Љалинович показалсЯ.  ќто  был  высокий молодой
человек,  очень худощавый,  с  лицом умным,  изжелта-бледным.  Ћн был тоже в
новом,  с  иголочки,  хоть и  не  из  весьма тонкого сукна мундире,  в  пике
безукоризненной белизны жилете, при шпаге и с маленькой треугольной шлЯпой в
руках.
     Џетр Њихайлыч начал:
     - ђекомендую себЯ: предместник ваш, коллежский асессор ѓоднев.
     Љалинович подал ему конец руки.
     - Џозвольте мне представить господ учителей, - добавил старик.
     Љалинович слегка нагнул голову.
     - ѓосподин  ќкзархатов,   преподаватель  истории,   -   продолжал  Џетр
Њихайлыч.
     - €з какого заведениЯ? - спросил Љалинович.
     - ‘  словесного факультета Њосковского университета,  -  отвечал  своим
печальным голосом ќкзархатов.
     - Љончили курс?
     - ‘о второго курса.
     - Џревосходно  знают  свой  предмет;  профессорской  кафедры  по  своим
познаниЯм достойны,  -  вмешалсЯ ѓоднев.  -  Њожет быть,  даже вы знакомы по
университету? ‘удЯ по летам, должно быть одного времени.
     - Ќас там много! - возразил Љалинович.
     ќкзархатов поднЯл на  него немного глаза и  снова потупилсЯ.  Ћн  очень
хорошо знал Љалиновича по  университету,  потому что они были одного курса и
два  года  сидели на  одной  лавке;  но  тот,  видно,  нашел  более  удобным
отказатьсЯ от знакомства с старым товарищем.
     - ѓосподин ‹ебедев, учитель математики, - продолжал ѓоднев.
     - €з какого заведениЯ? - повторил опЯть Љалинович.
     - €з вольнопрактикующих землемеров, - отвечал лаконически ‹ебедев.
     Љалинович обратил глаза на ђумЯнцева,  который, не дождавшись вопроса и
приложив руки по швам, проговорил без остановки:
     - ‚оспитанник Њосковского воспитательного дома, выпущен первоначально в
качестве домашнего учителЯ музыки;  но,  так  как  имею  семейство,  пожелал
поступить в коронную службу.
     - ‚се     здешние     господа     учителЯ     отличаютсЯ    познаниЯми,
добронравственностью и усердием... - вмешалсЯ Џетр Њихайлыч.
     Љалинович слегка улыбнулсЯ; у старика не свернулось это с глазу.
     - џ говорю таким манером,  -  продолжал он,  - не относЯ к себе ничего;
моЯ песнЯ пропета:  Я не искатель фортуны; и говорю собственно длЯ них, чтоб
вы  их  снискали вашим  покровительством.  ‚ы  теперь  человек  новый:  ваша
рекомендациЯ перед начальством будет длЯ них очень важна.
     - џ  почту длЯ себЯ приЯтным долгом...  -  проговорил Љалинович и потом
прибавил, обращаЯсь к Џетру Њихайлычу: - Ќе угодно ли садитьсЯ? - а учителЯм
поклонилсЯ  тем   поклоном,   которым  обыкновенно  начальники  дают   знать
подчиненным:  "можете убиратьсЯ";  но те сначала не понЯли и  не трогались с
места.
     - џ вас, господа, не задерживаю, - проговорил Љалинович.
     ќкзархатов  первый  пошел,  а  за  ним  и  прочие,  ђумЯнцев,  впрочем,
приостановилсЯ  в  дверЯх  и  отдал  самый  низкий  поклон.   Џетр  Њихайлыч
нахмурилсЯ:  ему  было  очень  неприЯтно,  что  его  преемник не  только  не
обласкал,  но  даже  не  посадил учителей.  Ћн  и  сам  было хотел уйти,  но
Љалинович повторил свою просьбу садитьсЯ и сам даже пододвинул ему стул.
     - Ћчень, очень все это хорошие люди, - начал опЯть, усевшись, старик.
     Љалинович как будто не слышал этого и, помолчав немного, спросил:
     - Ђ что, здесь хорошее общество?
     - •орошее-с...  ‡десь чиновники отличные, живут между собою согласно; у
нас ни ссор, ни дрЯзг нет; здешний город исстари славитсЯ дружелюбием.
     - € весело живут?
     - Љак же-с! ‘ъезжаютсЯ иногда друг к другу, веселЯтсЯ.
     - Ќе можете ли вы мне назвать некоторых лиц?
     - Ћтчего ж не могу? ’олько кого именно вам угодно?
     - ѓородничий есть?
     - …сть:  ”еофилакт ‘еменыч Ључеров,  ветеран двенадцатого года,  старик
препочтенный.
     - ‘емейный?
     - „аже очень большое имеет семейство.
     - Џотом?
     - Џотом-с,  пожалуй,  исправник с супругой;  стрЯпчий, молодой человек,
холостой еще, но скоро женитсЯ на этой, вот, городнической дочери.
     - Ђ почтмейстер?
     - Љак же-с,  и почтмейстер есть, по только наш брат, старик уж, домосед
большой.
     - ќто все чиновники; а помещики? - спросил Љалинович.
     - Џомещиков  здесь  постоЯнно  живущих  всего  только  одна  генеральша
евалова.
     - ЃогатаЯ?
     - ‘ состоЯнием;  по слухам,  миллионерка и,  надобно сказать, настоЯщаЯ
генеральша: ее здесь так губернаторшей и зовут.
     - ЊолодаЯ еще женщина?
     - Ќет, старушка-с, имеет дочь на возрасте - девицу.
     - Ђ скажите, пожалуйста, - сказал Љалинович после минутного молчаниЯ, -
здесь есть извозчики?
     - ‚ы,   вероЯтно,   говорите  про  городских  извозчиков,   так  этаких
совершенно нет,  -  отвечал Џетр Њихайлыч, - не длЯ кого, - а потому, в силу
правила  политической  экономии,   которое  и  вы,   вероЯтно,  знаете:  нет
потребителей, нет и производителей.
     Љалинович призадумалсЯ.
     - ќто  немного досадно:  Я  думал сегоднЯ сделать несколько визитов,  -
проговорил он.
     - Ђ  если думали,  так о  чем же вам и  беспокоитьсЯ?  -  возразил Џетр
Њихайлыч. - Џозвольте мне, длЯ первого знакомства, предложить мою колесницу.
‹ошадь у менЯ прекраснаЯ, дрожки тоже, хоть и не модного фасона, но хорошие.
“ менЯ здесь многие помещики, приезжаЯ в город, берут.
     - ‚ы менЯ много обЯжете; но мне совестно...
     - —то тут за совесть? —ем богаты, тем и рады.
     - Ѓлагодарю вас.
     - Ђ Я вас благодарю;  только тут, милостивый государь, у менЯ есть одно
маленькое условие:  кто  моего конЯ  берет,  тот  должен у  менЯ  хлеба-соли
откушать, обедать: это плата за провоз.
     - ‘амаЯ  приЯтнаЯ плата,  -  отвечал с  улыбкою Љалинович,  -  только Я
боюсь, чтоб мне не задержать вас.
     - ђасполагайте вашим временем, как вам угодно, - отвечал Џетр Њихайлыч,
вставаЯ. - „о приЯтного свиданьЯ, - прибавил он, расшаркиваЯсь.
     Љалинович подал ему всю руку и вежливо проводил до самых дверей.
     ‚сю дорогу старик шел задумчивее обыкновенного и по временам восклицал:
     - ќх-ма,  молодежь,  молодежь!  “ма у вас,  может быть, и больше против
нас,  стариков,  да сердца мало! - прибавил он, всходЯ на крыльцо, и тотчас,
по обыкновению, предуведомил о госте к обеду Џалагею …вграфовну.
     - ‡наю уж, - проговорила она и побежала на погреб.
     Џереодевшись и  распорЯдившись,  чтоб ехала к  Љалиновичу лошадь,  Џетр
Њихайлыч пошел в гостиную к дочери, поцеловал ее, сел и опЯть задумалсЯ.
     - —то, папенька, видели нового смотрителЯ? - спросила Ќастенька.
     - ‚идел, милушка, имел счастье познакомитьсЯ, - отвечал Џетр Њихайлыч с
полуулыбкой.
     - Њолодой?
     - Њолодой!..  ”рант!..  € человек,  видно,  умный!..  ’олько,  кажетсЯ,
горденек  немного.   Ќаших  молодцов  точно  губернатор  принЯл:  свысока...
Ќехорошо... на первый раз ему не делает это чести.
     - —то  ж  такое,  если  это  в  нем  сознание собственного достоинства?
“чителЯ ваши точно добрые люди - но и только! - возразила Ќастенька.
     - Љакие бы они ни были люди, - возразил, в свою очередь, Џетр Њихайлыч,
- а все-таки ему не следовало поднимать носа. ѓордость есть двух родов: одна
благороднаЯ -  это  желание быть лучшим,  желание совершенствоватьсЯ;  такаЯ
гордость -  принадлежность великих людей:  она подкреплЯет их в трудах, дает
им  силу  поборать препЯтствиЯ и  достигать своей  цели.  Ђ  эта  гордость -
поважничать перед маленьким человеком -  тьфу!  Џлевать Я на нее хочу; зачем
она? ќто гордость глупаЯ, смешнаЯ.
     - ‡ачем же вы звали его обедать, если он гордец? - спросила Ќастенька.
     - Ђ затем,  что хочу с ним об учителЯх поговорить. Ќадобно ему внушить,
чтоб  он  понимал  их  настоЯщим манером,  -  отвечал Џетр  Њихайлыч,  желаЯ
несколько замаскировать в  себе  простое чувство гостеприимства,  вследствие
которого он всех и каждого готов был к себе позвать обедать, бог знает зачем
и длЯ чего.
     - Џо крайней мере Я  бы лошадь не послала:  пускай бы пришел пешком,  -
заметила Ќастенька.
     - Џерестань пустЯки говорить!  -  перебил уж с досадою Џетр Њихайлыч. -
—то лошади сделаетсЯ! Ќе убудет ее. Ћн хочет визиты делать: не пешком же ему
по городу бегать.
     - ‚изиты  делать!  ‚чера  приехал,  а  сегоднЯ хочет  визиты делать!  -
воскликнула с насмешкой Ќастенька.
     - —то же тут удивительного? ќто хорошо.
     - Џеред учителЯми важничает,  а перед другими, не успел приехать, бежит
кланЯтьсЯ; он просто глуп после этого!
     - ‚от тебе и раз!  ќкаЯ ты,  Ќастенька,  смелаЯ на приговоры! џ не вижу
тут ничего глупого. Ћн будет жить в городе и хочет познакомитьсЯ со всеми.
     - ‘тоит, если только он умный человек!
     - Ћтчего ж  не  стоит?  ‡десь люди все  почтенные...  ‚от  это в  тебе,
душенька, очень нехорошо, и мне весьма не нравитсЯ, - говорил Џетр Њихайлыч,
колотЯ пальцем по столу.  -  —то это за нелюбовь такаЯ к людЯм!  ‡а что? —то
они тебе сделали?
     - ‚ моей любви, Я думаю, никто не нуждаетсЯ.
     - ‚ любви нуждаетсЯ бог и собственное сердце человека. Ѓез любви к себе
подобным жить на свете тЯжело и грешно! - произнес внушительно старик.
     Ќастенька отвечала ему полупрезрительной улыбкой.
     Ќа эту тему Џетр Њихайлыч часто и горЯчо спорил с дочерью.


        IV

     ‚ двенадцать часов Љалинович,  переодевшись из мундира в черный фрак, в
черный атласный шарф  и  черный бархатный жилет  и  надев  сверх всего новое
пальто,  вышел,  чтоб отправитьсЯ делать визиты,  но,  увидев присланный ему
экипаж,  попЯтилсЯ  назад:  лошадь,  о  которой  Џетр  Њихайлыч  так  лестно
отзывалсЯ,  конечно, была, благодарЯ неусыпному вниманию Џалагеи …вграфовны,
очень раскормленнаЯ;  но  огромнаЯ,  жирнаЯ голова,  отвислые уши,  толстые,
мохнатые  ноги  Ясно  свидетельствовали  о   ее  солидном  возрасте,   сырой
комплекции  и  кротком  нраве.  ‘бруЯ,  купленнаЯ  тоже  собственными руками
экономки,  отличалась более прочностью,  чем изЯществом.  „рожки на огромных
колесах,  высочайших рессорах и  с неуклюжими козлами принадлежали к разрЯду
тех экипажей, которые называютсЯ адамовскими. €, в заключение всего, кучером
сидел уродливый ѓаврилыч,  закутанный в серый решменский, с огромного мужика
армЯк, в нахлобученной серой поЯрковой круглой шлЯпе, из-под которой торчала
только небольшаЯ часть его морды и щетинистые усы.  Џри поЯвлении Љалиновича
’ерка снЯл шлЯпу и поклонилсЯ.
     - ’ы, верно, лакей? - спросил Љалинович.
     - ‘алдат,  ваше благородие,  отставной салдат,  - отвечал ’ерка и опЯть
поклонилсЯ.
     - ‡ачем же ты стриженый, когда в кучера нанимаешьсЯ?
     - Ќет,  ваше благородие,  Я  не в кучерах:  Я ачилище стерегу.  ЏалагеЯ
…вграфовна менЯ послала -  парень ихний хворает.  "Џоди,  говорит, ѓаврилыч,
съезди".  ‚от что,  ваше благородие,  -  отрапортовал инвалид и в третий раз
поклонилсЯ. Ћн, видимо, подличал перед новым начальником.
     Њолодой смотритель находилсЯ некоторое времЯ в раздумье: ехать ли ему в
таком экипаже,  или нет?  Ќо делать нечего,  -  другого взЯть было негде. Ћн
сделал насмешливую гримасу и  сел,  велев себЯ везти к городничему,  который
жил в присутственных местах.
     ‚ойдЯ в первую комнату, Љалинович увидел чрез растворенную дверь даму с
распущенными волосами,  в  одной  кофте  и  юбке;  при  его  поЯвлении  дама
воскликнула:
     - —то это,  батюшки,  что это все шлЯютсЯ!..  -  €, как пава, поплыла в
дальние комнаты.
     Љалинович осталсЯ один; он начал слегка стучать ногами. џвилась толстаЯ
горничнаЯ девка в домотканом платье и босиком.
     - Џошто вы? - спросила она.
     - Џринимают? - сказал Љалинович.
     „евка выпучила на него глаза.
     - Ћльгунька!..  Џострел!..  ‘ кем ты тут болтаешь?  -  послышалсЯ голос
городничего.
     „евка ушла к барину.
     - Џришел какой-то, не знаю, - отвечала она.
     - „а кто такой?
     - Ќе видывала, барин, не знаю.
     - Џоди скажи,  коли что нужно, в полицию бы пришел; а теперь некогда, -
решил городничий.
     - Џодьте,  теперь некогда,  ужо  в  полицию велел прийти,  -  повторила
девка, возвратившись.
     Љалинович усмехнулсЯ.
     - Џотрудись отдать  карточку,  -  сказал  он,  подаваЯ  два  билетика с
загнутыми углами.
     - Ѓарину, что ли? - спросила девка.
     - Ѓарину, - отвечал Љалинович и ушел.
     "ќто звери,  а не люди!" -  проговорил он,  садЯсь на дрожки, и решилсЯ
было не  знакомитьсЯ ни с  кем более из чиновников;  но,  рассудив,  что длЯ
парадного визита к генеральше было еще довольно рано,  и увидев на ближайшем
доме почтовую вывеску,  велел подвезти себЯ к выходившему на улицу крылечку.
Џочтмейстер,  видно,  жил крепко:  дверь у  него одного в  целом городе была
заперта и приделан был к ней колокольчик. Љалинович по крайней мере раз пЯть
позвонил, наконец на лестнице послышались медленные шаги, задвижка щелкнула,
и в дверЯх показалсЯ высокий, худой старик, с испитым лицом, в белом вЯзаном
колпаке, в круглых очках и в длинном, сильно поношенном сером сюртуке.
     - “ себЯ господин почтмейстер? - спросил Љалинович.
     - џ самый,  сударь,  почтмейстер.  —ем могу служить?  -  отвечал старик
протЯжным, ровным и сиповатым голосом.
     Љалинович объЯснил, что приехал с визитом.
     - Ђ!..   Ћчень  вам,   сударь,  благодарен.  Њилости  прошу,  -  сказал
почтмейстер и  повел своего гостЯ через длинную и  холодную залу,  на стенах
которой висели огромные маслЯной работы картины,  до того тусклые и мрачные,
что на первый взглЯд невозможно было определить их содержание. Ќа всех почти
окнах стоЯл густо разросшийсЯ герань,  от  которого распространЯлсЯ сильный,
удушливый запах.  ‚ следующей комнате, куда привел хозЯин гостЯ своего, тоже
висело несколько картин такого же  колорита;  во  весь  почти  передний угол
стоЯла кивота с  образами;  на  дубовом некрашеном столе  лежала раскрытаЯ и
повернутаЯ корешком вверх книга,  в  пергаментном переплете;  перед столом у
стены висело очень хорошей работы костЯное распЯтие; стульЯ были некрашеные,
дубовые,   высокие,  с  жесткими  кожаными  подушками.  Џосадив  Љалиновича,
почтмейстер уставил на  него сквозь очки глаза и  молчал.  Љалинович тоже не
заговаривал.
     - ‚ы  изволили,  стало быть,  поступить на  место господина ѓоднева?  -
спросил, наконец, хозЯин.
     - „а-с, - отвечал Љалинович.
     - ’ак,  сударь,  так;  место ваше хорошее:  предместник ваш  вел  жизнь
роскошную  и  состоЯнье еще  приобрел...  •орошее  место!..  -  заключил  он
протЯжно.
     Љалинович сделал гримасу.
     - Ђ напредь сего какую службу имели? - спросил, помолчав, хозЯин.
     - џ всего два года вышел из Њосковского университета и не служил еще.
     - €з  Њосковского  университета изволили  выйти?  ‡наю,  сударь,  знаю:
заведение ученое; там многие ученые мужи получили свое воспитание. Ћ господи
помилуй,  господи помилуй, господи помилуй! - проговорил почтмейстер, поднЯв
глаза кверху.
     Ќекоторое времЯ опЯть продолжалось молчание.
     - Ђ из Њосквы давно ли изволили отбыть? - снова заговорил он.
     - џ прЯмо оттуда приехал.
     - ’ак, сударь, так; это выходит очень недавнее времЯ. †елательно бы мне
знать,  какие идут там суждениЯ, так как пишут, что на горизонте нашем будет
проходить комета.
     - —то ж? ќто очень обыкновенное Явление; путь ее исчислен заранее.
     - ‡наю, сударь, знаю; великие наши астрономы Ясно читают звездную книгу
и аки бы пророчествуют. Ћ господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй!
- сказал опЯть старик,  приподнЯв глаза кверху,  и  продолжал как  бы  сам с
собою.  -  ‡намениЯ небесные всегда  предшествуют великим  событиЯм;  только
сколь ни быстр разум человека, но не может проникнуть этой тайны, хотЯ уже и
многие другие мы имеем указаниЯ.
     - Љакие же  указаниЯ и  на что именно?  -  спросил Љалинович,  которого
хозЯин начал интересовать.
     - Њногие имеем указаниЯ, - повторил тот, уклонЯЯсь от прЯмого ответа, -
откапываютсЯ поглощенные землей города,  аки бы  свидетели тленности земной.
—итал Я,  сударь, в нынешнем году, в "Њосковских ведомостЯх", что английские
миссионеры проникли уж в эфиопские степи...
     - Њожет быть, - сказал Љалинович.
     - „а,  сударь,  проникли,  -  повторил почтмейстер. - ‘казывал мне один
достойный вероЯтиЯ человек,  что  в  Ђмерике  родилсЯ  уродливый ребенок.  Ћ
господи  помилуй,  господи помилуй,  господи помилуй!  Њногое,  сударь,  нам
свидетельствует,  очень многое,  а паче всего уменьшение любви!  - продолжал
он.
     Љалинович стал смотреть на старика еще с большим любопытством.
     - ‚ы много читаете? - спросил он.
     - Ќет,  сударь,  немного;  мало  нынче книг  хороших попадаетсЯ,  да  и
здоровьем очень  слаб:  седьмой  год  страдаю водЯною в  груди.  ѓоре  менЯ,
сударь,  убило:  родной сын подал на менЯ прошение, аки бы Я утаил и похитил
состоЯние его матери. Ћ господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй! -
заключил почтмейстер и глубоко задумалсЯ.
     Љалинович встал и начал раскланиватьсЯ.
     - Џрощайте,  сударь,  -  проговорил хозЯин,  тоже вставаЯ.  - Ћчень вам
благодарен.  Џредместник ваш снабжал менЯ книжками серьезного содержаниЯ: не
оставьте и вы,  -  продолжал он,  кланЯЯсь. - ’ам заведено платить по десЯти
рублей в  год:  состоЯние Я на это не имею,  а уж если будет благосклонность
ваша обЯзать менЯ, убогого человека, безвозмездно...
     Љалинович изъЯвил полную готовность и пошел.
     - Џрощайте,  сударь,  прощайте; очень вам благодарен, - говорил старик,
провожаЯ его и захлопываЯ дверь, которую тотчас же и запер задвижкой.
     Љвартира генеральши,  как Я уже заметил,  была перваЯ в городе.  Љругом
всего дома был сделан из  дикого камнЯ тротуар,  который в  продолжение всей
зимы расчищалсЯ от снега и засыпалсЯ песком в тех видах,  что за неимением в
городе приличного места длЯ  зимних прогулок генеральша с  дочерью гулЯла на
нем  между  двумЯ  и  четырьмЯ часами.  Ќа  окнах  висели огромные полосатые
маркизы{38}.  ‚нутреннее  убранство  соответствовало наружному.  €з  больших
сеней  шла  широкаЯ,  выкрашеннаЯ  под  дуб  лестница,  устланнаЯ  ковром  и
уставленнаЯ по  бокам  цветами.  Џри  входе Љалиновича лакей,  глуповатый из
лица,  но  в  ливрее с  галунами,  вытЯнулсЯ в  дежурную позу и  на  вопрос:
"Џринимают?" -  бойко отрезал:  "Џожалуйте-с", - и побежал вверх с докладом.
Љалинович  между  тем   приостановилсЯ  перед  зеркалом,   поправил  волосы,
воротнички, застегнул на лишнюю пуговицу фрак и пошел.
     ѓенеральша сидела,  по обыкновению, на наугольном диване, в полулежачем
положении.
     Њамзель Џолина сидела невдалеке и  рисовала карандашом детскую головку.
Љалинович представилсЯ на французском Языке.  ѓенеральша довольно пристально
осмотрела его своими мутными глазами и,  по-видимому,  осталась довольна его
наружностью, потому что с любезною улыбкою спросила:
     - ‚ы помещик здешний?
     - Ќет-с,  -  отвечал Љалинович,  взглЯнув вскользь на  Џолину,  котораЯ
поразила его своим болезненным лицом и странностью своей фигуры.
     - ‚ерно,  по каким-нибудь делам сюда приехали? - продолжала генеральша.
Ћна сочла Љалиновича за приехавшего из Џетербурга чиновника,  которого ждали
в то времЯ в город.
     - Ќет, Я здесь буду служить, - отвечал тот.
     - ‘лужить?  -  сказала генеральша тоном удивлениЯ.  - Љакую же вы здесь
службу имеете? - прибавила она.
     - џ определен смотрителем уездного училища.
     Њать и дочь переглЯнулись.
     - —то ж это за служба? - сказала перваЯ.
     - ќто, верно, на место этого старичка... - заметила Џолина.
     - „а-с, - отвечал Љалинович.
     Њать и дочь опЯть переглЯнулись. ѓенеральша потупилась.
     Џолина  совсем  почти  прищурила глаза  и  начала  рисовать.  Љалинович
догадалсЯ,  что объЯвлением своей службы он уронил себЯ в мнении своих новых
знакомых, и, понЯв, с кем имеет дело, решилсЯ поправить это.
     - Њне еще в первый раз приходитсЯ жить в уездном городе,  и Я совсем не
знаю провинциальной жизни, - сказал он.
     - ‘кучно здесь, - проговорила генеральша как бы нехотЯ.
     - Ћбщество здесь, кажетсЯ, немногочисленно?
     - ЉажетсЯ.
     - Ћно состоит только из одних чиновников?
     - Џраво, не знаю.
     - Ќо ваше превосходительство изволите постоЯнно жить здесь?  -  заметил
Љалинович.
     - џ живу здесь по моим делам и по моей болезни,  чтоб иметь доктора под
руками.  ‡десь,  в  уезде,  мое имение,  много родных,  хороших знакомых,  с
которыми Я и видаюсь,  - проговорила генеральша и вдруг остановилась, как бы
в испуге, что не много ли лишних слов произнесла и не утратила ли тем своего
достоинства.
     - џ с большим сожалением оставил Њоскву, - заговорил опЯть Љалинович. -
Ќынешний год,  как нарочно,  в ней было так много хорошего.  Ќе говорЯ уже о
живых  картинах,  которые прекрасно выполнЯютсЯ,  было  много  замечательных
концертов, был, наконец, ђубини.
     - Ћн  там  очень недолго был,  два  или  три концерта дал,  -  заметила
Џолина.
     - €  какие  же  эти  концерты?  Ћбрывки какие-нибудь!..  Њоскву  всегда
потчуют остаточками... Њы его слышали в Џетербурге в полной опере, - сказала
генеральша.
     - Ћн  пел  лучшие свои  арии,  и  Њосква была в  восторге,  -  возразил
Љалинович.
     - —то ж Њосква? Њосква всегда и всем готова восхищатьсЯ.
     - ’очно так же,  как и Џетербург.  Њосква еще,  мне кажетсЯ, разумнее в
этом случае.
     - Љак можно сравнить: Џетербург и Њосква!.. Џетербург - чудо как хорош,
а  Њосквы...  Я  решительно не  люблю;  мы  там жили несколько зим и  ужасно
скучали.
     - ќто  личное  мнение вашего превосходительства,  против которого Я  не
смею и спорить, - сказал Љалинович.
     - Ќет,  это  не  мое  личное  мнение,  -  возразила  спокойным  голосом
генеральша,  - покойный муж мой был в столицах всей …вропы и всегда говорил,
- ты, Я думаю, Џолина, помнишь, - что лучше Џетербурга он не видал.
     - Ђ вы сами жили в Џетербурге? - отнеслась Џолина к Љалиновичу.
     - џ даже не бывал там, - отвечал тот.
     Њать и дочь усмехнулись.
     - Љак же вы его знаете, когда не бывали? џ этого не понимаю, - заметила
Џолина.
     - € Я тоже, - подтвердила мать.
     Љалинович ничего на это не возражал.
     ѓенеральша и дочь постоЯнно высказывали большую симпатию к Џетербургу и
нелюбовь к  Њоскве.  ‚се тут дело заключалось в  том,  что им  действительно
ужасно нравились в Џетербурге модные магазины, торцоваЯ мостоваЯ, прекрасные
тротуары и газовое освещение,  чего,  как известно,  нет в Њоскве; но, кроме
того,  живЯ в  ней две зимы,  генеральша с  известною целью давала несколько
балов,  ездила почти каждый раз с  дочерью в  ‘обрание,  причем рЯдила ее до
невозможности;  но  ни  туалет,  ни  таланты  мамзель  Џолины  не  произвели
ожидаемого впечатлениЯ: к ней даже никто не присваталсЯ.
     ‚  остальную часть визита мать и дочь заговорили между собой о какой-то
кузине,  от которой следовало получить письмо,  но письма не было. Љалинович
никаким образом не мог пристать к этому семейному разговору и уехал.
     - Љто это такой? - сказала генеральша.
     - ‘мотритель, мамаша! - отвечала Џолина.
     - ЉакаЯ дерзость: вдруг ЯвлЯетсЯ, знакомитсЯ... Ћчень мне нужно!
     - Ћн недурно произносит по-французски, - заметила дочь.
     - Љто ж нынче не говорит по-французски?  Џо этому нельзЯ судить, кто он
и  что он  за  человек.  Ћн  бы должен был попросить кого-нибудь представить
себЯ;  по крайней мере Я знала бы,  кто его рекомендует.  Ђ все наши люди!..
Љогда Я их приучу к порЯдку! - проговорила генеральша и дернула за сонетку.
     ‚ошел худощавый дворецкий.
     - Љто сегоднЯ дежурный? - спросила госпожа.
     - ‘емен, ваше превосходительство, - отвечал тот.
     - Џозови ко мне ‘емена.
     ‘емен ЯвилсЯ.
     - ’ы,  ‘еменушка, всегда в своем дежурстве наделаешь глупостей. …сли ты
так несообразителен,  то старайсЯ больше думать. Џринимаешь всех, кто только
ЯвитсЯ.   ‘егоднЯ  пустил  бог   знает   какого-то   господина,   совершенно
незнакомого.
     - ‚ашему превосходительству... - заговорил было лакей.
     - Џожалуйста, не оправдывайсЯ. “ менЯ очень много твоих вин записано, и
ты принудишь менЯ принЯть против тебЯ решительные меры. ‘тупай и будь умней!
     Џри словах "решительные меры" лакей весь вспыхнул.
     ѓенеральша при  всех своих личных объЯснениЯх с  людьми говорила всегда
тихо и ласково;  но когда произносила фразу:  решительные меры,  то редко не
приводила их в исполнение.


        V

     ЏалагеЯ  …вграфовна что-то  более  обыкновенного хлопотала  длЯ  приема
нового гостЯ и,  кажетсЯ,  была наме