астенька, не знаешь ли ты, отчего он не хотел читать?
     - Ћн на менЯ,  папенька,  рассердилсЯ:  Я сказала ему,  что он не может
быть литератором, - отвечала Ќастенька.
     Џри этом ответе ее капитан как-то странно откашлЯнулсЯ.
     - ќкаЯ ты,  душа моЯ!  ‡ачем это?  Ћн и так расстроен,  а ты его больше
сердишь!
     - Ћчень нужно!  Џускай сердитсЯ!  џ  сама на  него сердита,  -  сказала
Ќастенька и, напоив всех торопливо чаем, сейчас же ушла к себе в комнату.
     „ва  брата,  оставшись вдвоем,  долго сидели молча.  Џетр Њихайлыч,  от
скуки, читал в старых газетах известиЯ о приехавших и уехавших из столицы.
     - ѓде Ќастенька? - спросил он наконец.
     Љапитан молча встал, вышел и тотчас же возвратилсЯ.
     - “ себЯ в спальне, - проговорил он.
     - —то ж она там делает? - спросил Џетр Њихайлыч.
     - ‹ежат вниз лицом в постельке, - отвечал капитан.
     Џетр Њихайлыч покачал головой.
     - ђассорились, видно. ќх, молодость, молодость! - проговорил он.
     Љапитан в  продолжение всего вечера переминал Язык,  как бы намереваЯсь
что-то такое сказать, и ничего, однако, не сказал.


        VIII

     Џрошло два днЯ. Љалинович не ЯвлЯлсЯ к ѓодневым. Ќастенька все сидела в
своей  комнате  и  плакала.  ЏалагеЯ …вграфовна обратила,  наконец,  на  это
внимание.
     - —то это барышнЯ-то у нас все плачет? - сказала она Џетру Њихайлычу.
     - Џоссорились с  молодцом-то,  так и  горюют оба:  тот ходит мимо,  как
темнаЯ ночь, а эта плачет.
     ЏалагеЯ   …вграфовна  на   это   отвечала  глубоким  вздохом  и   своей
обыкновенной поговоркой: "э-э-э, хе-хе-хе", что всегда означало с ее стороны
некоторое неудовольствие.
     Ќа третий день Џетру Њихайлычу стало жаль Ќастеньки.
     - Ђ что,  душа моЯ,  -  сказал он,  -  Я схожу к Љалиновичу. —то это за
глупости он делает: дуетсЯ!
     - Ќет,  папаша,  Я лучше ему напишу; Я сейчас напишу и пошлю, - сказала
Ќастенька. Ћна заметно обрадовалась намерению отца.
     - Ќапиши.  Љто  вас  разберет?  “  вас свои дела...  -  сказал старик с
улыбкою.
     Ќастенька ушла.
     Љапитан,  бывший свидетелем этой сцены и все что-то хмурившийсЯ,  вдруг
проговорил:
     - џ  полагаю,   братец,  девице  неприлично  переписыватьсЯ  с  молодым
мужчиной.
     - „а, пожалуй, по-нашему с тобой, ”легонт Њихайлыч, и так бы; да нынче,
сударь, другие уж времена, другие нравы.
     - ‚ы  бы  могли,  кажетсЯ,  остановить в  этом Ќастасью Џетровну:  она,
вероЯтно бы, вас послушалась.
     - —то ж останавливать? ‡апрещать станешь, так потихоньку будет писать -
еще хуже. Џускай переписываютсЯ; Я в Ќастеньке уверен: в ней никогда никаких
дурных наклонностей не замечал; а что полюбила молодца не из золотца, так не
велика еще беда: так и быть должно.
     - Ћгласка может быть,  пустых слов по сторонам будут много говорить!  -
заметил капитан.
     - Ђ пусть себе говорЯт! Џустые речи пустЯками и кончатсЯ.
     Ќастенька возвратилась.
     - ”легонт   Њихайлыч,    Ќастенька,   находит   неприличным,   что   ты
переписываешьсЯ с Љалиновичем;  да и Я,  пожалуй, того же мнениЯ... - сказал
ей Џетр Њихайлыч.
     - —то ж тут такого неприличного?  џ пишу к нему не бог знает что такое,
а звала только, чтоб пришел к нам. „Яденька во всем хочет видеть неприличие!
     - Ћн видит это потому,  что любит тебЯ и желает, чтоб все твои поступки
были поступками благовоспитанной девицы, - возразил Џетр Њихайлыч.
     - ‘траннаЯ любовь: видеть во всЯких пустЯках дурное!
     - ќто вот,  милушка,  по-вашему,  по-нынешнему,  пустЯки; а в старину у
наших предков девицы даже с открытым лицом не показывались мужчинам.
     - —то ж из этого следует? - спросила Ќастенька.
     - Ђ то, что это выражало, - продолжал Џетр Њихайлыч внушительным тоном,
- застенчивость,  стыдливость -  качества,  которые украшают женщину гораздо
больше, чем самые блестЯщие дарованиЯ.
     Ќастенька хотела было что-то  возразить отцу,  но  в  это  времЯ пришел
Љалинович.
     - Ђ,  џков ‚асильич!  -  воскликнул Џетр Њихайлыч.  - Ќаконец-то мы вас
видим!  Ђ все эта шпилька,  ЌастасьЯ Џетровна...  Ќе верьте,  сударь ей,  не
слушайте: вы можете и должны быть литератором.
     Љалинович,  кажетсЯ,  совершенно не  понЯл слов Џетра Њихайлыча,  но не
показал виду. Ќастеньке он протЯнул по обыкновению руку; она подала ему свою
как бы нехотЯ и потупилась.
     - Џринесли ли вы ваше сочинение? - спросил Џетр Њихайлыч.
     - ‘о  мной,  -  отвечал Љалинович и  вынул из  портфелЯ знакомую уж нам
тетрадь.
     Џетр Њихайлыч, непременно требуЯ, чтоб все сели чинно у стола, заставил
подвинутьсЯ капитана и усадил даже Џалагею …вграфовну.
     ‚ продолжении чтениЯ он очень часто восклицал:
     - •орошо,  хорошо!  џзык обработан;  интерес растет... - и потом, когда
Љалинович приостановилсЯ, проговорил: - Џогодите, џков ‚асильич; Я вот очень
верю  простому чувству  капитана.  ‘кажите  нам,  ”легонт Њихайлыч,  как  вы
находите: хорошо или нет?
     - џ не могу судить-с! - отвечал тот.
     - Џустое,  сударь,  уполномочиваем вас  от  лица  автора  сказать  ваше
мнение.
     Љапитан решительно отказывалсЯ.
     - ‡аартачилсЯ!  - произнес Џетр Њихайлыч и отнессЯ к дочери: - Ќу, а ты
как находишь?
     - •орошо, кажетсЯ... - отвечала та довольно сухо.
     Ћна была очень грустна. Џетр Њихайлыч погрозил ей пальцем.
     Љалинович снова приступил к чтению,  и когда кончил,  старик сделал ему
ручкой и повторил несколько раз:
     - Bene, optime, optime!*
     ______________
     * •орошо, прекрасно, прекрасно! (лат.).

     - Ќеужели же  эти господа редакторы находЯт недостойною напечатать вашу
повесть? - сказала с усмешкою Ќастенька.
     - Ќе знаю, - отвечал Љалинович.
     Њежду  тем  лицо  Џетра  Њихайлыча  начинало  принимать более  и  более
серьезное выражение.
     - Џогодите, постойте! - начал он глубокомысленным тоном. - Ќе позволите
ли  вы  мне,  џков  ‚асильич,  послать ваше  сочинение к  одному  человеку в
Џетербург, теперь уж лицу важному, а прежде моему хорошему товарищу?
     - ‚рЯд ли будет успех! - возразил Љалинович.
     - Ѓудет-с!   -  произнес  решительно  Џетр  Њихайлыч.  -  —еловек  этот
благорасположен ко мне и  пользуетсЯ между литераторами большим авторитетом.
џ говорю о ”едоре ”едорыче, - прибавил он, обращаЯсь к дочери.
     - Ћн напечатает, - подтвердила Ќастенька.
     - …ще бы!  Ћн заставит напечатать:  у  него все эти господа редакторы и
издатели по струнке ходЯт. €так, согласны вы или нет?
     - €звольте, - отвечал Љалинович.
     Џетр Њихайлыч осталсЯ очень этим доволен.
     - ‡начит,  идет!  -  проговорил он и  тотчас же,  достав пачку почтовой
бумаги,  выбрал из  нее самый чистый,  лучший лист и  принЯлсЯ,  надев очки,
писать  на  нем  своим  старинным,  круглым и  очень  красивым почерком,  по
временам останавливаЯсь,  потираЯ лоб  и  постоЯнно потеЯ.  €зготовленное им
письмо было такого содержаниЯ:

                         "‚аше превосходительство,
                            милостивый государь,
                              ”едор ”едорович!

     •отЯ поток времени унес далеко счастливые дни моей юности, когда имел Я
счастие быть вашим однокашником,  и фортуна поставила вас, достойно возвысЯ,
на  слишком высокую,  сравнительно со  мной,  ступень мирских почестей,  но,
питаЯ  полную  уверенность  в   неизменность  вашу   во   всех   благородных
чувствованиЯх и  знаЯ  вашу  полезную,  доказанную многими опытами любовь  к
успехам  русской  литературы,  беру  на  себЯ  смелость  представить на  ваш
образованный  суд   сочинение  в   повествовательном  роде  одного  молодого
человека, воспитанника Њосковского университета и моего преемника по службе,
который желал бы поместить свой труд в  одном из петербургских периодических
изданий. •отЯ еще бессмертный Љарамзин наш сказал, что Џарнас - гора высокаЯ
и  дорога к  ней негладкаЯ;  но  зачем же совершенно возбранЯть на него путь
молодым  людЯм?   ‘лышал  Я,   что   редакторы  журналов  неохотно  печатают
произведениЯ начинающих  писателей;  но  милостивое участие  и  ручательство
вашего    превосходительства   в    достоинстве    представлЯемого    вашему
покровительству произведениЯ может уничтожить эту преграду.  Ѓудучи знаком с
автором,  смею уверить,  что  он  исполнен образованного ума  и  благородных
чувствований.
     Џрошу принЯть уверение в  совершенном моем  почтении и  преданности,  с
коими имею честь пребыть
                                                   ‚ашего превосходительства
                                                          покорнейшим слугою
                                                               Џетр ѓоднев".

     Џрочитав все это вслух, Џетр Њихайлыч спросил Љалиновича, доволен ли он
содержанием и изложением.
     - Ћчень, - отвечал тот.
     ‘тарик  самодовольно улыбнулсЯ  и  послал  Ќастеньку  принести  ему  из
кабинета сургуч и печать. ’а пошла.
     - —то ж им беспокоитьсЯ?  Џозвольте мне сходить, - проговорил Љалинович
и,  войдЯ вслед за Ќастенькой в кабинет, хотел было взЯть ее за руку, но она
отдернула.
     - Џалачи жертв своих не  ласкают!  -  проговорила она и  возвратилась к
отцу.
     ‚зЯв рукопись, Џетр Њихайлыч первоначально перекрестилсЯ и, проговорив:
"‘ богом,  любезнаЯ, иди к невским берегам", - начал запаковывать ее с таким
старанием,  как бы отправлЯл какое-нибудь собственное сочинение,  за которое
ему предстоЯло получить по крайней мере миллион или бессмертие.  ‚ то времЯ,
как  он  занЯт был этим делом,  капитан заметил,  что Љалинович наклонилсЯ к
Ќастеньке и сказал ей что-то на ухо.
     - „а, - отвечала она.
     ‚о  весь  остальной вечер  молодой смотритель был  необыкновенно весел:
видимо, стараЯсь развеселить Ќастеньку, он беспрестанно заговаривал с ней и,
наконец,  за  ужином  вздумал было  в  тоне  Џетра  Њихайлыча подтрунить над
капитаном.
     - Њне сегоднЯ, капитан, один человек сказывал, что вы на охоте убиваете
дичь больше серебрЯной пулей,  чем свинцовой: прикупаете иногда? - сказал он
ему.
     Љапитан, сверх ожиданиЯ, вдруг побледнел, губы у него задрожали.
     - џ  человек бедный:  мне не  на  что покупать,  -  сказал он удушливым
голосом.
     Љалинович сконфузилсЯ.
     - —то ж бедный!  —есть охотника длЯ человека дороже всего,  -  возразил
он, усиливаЯсь продолжать шутку, - и Я хотел только вас спросить, правда это
или нет?
     - Џрошу вас  оставить менЯ!..  Ѓратец Џетр  Њихайлыч могут,  а  вы  еще
молоды шутить надо мной, - отрезал капитан.
     - ‚ы,  дЯденька,  не понимаете,  видно,  что с вами шутЯт,  - вмешалась
Ќастенька.
     - Ќет-с, Я все понимаю... - отвечал капитан.
     - ‚оин!  -  произнес торжественным тоном Џетр Њихайлыч.  - “спокой свой
благородный рыцарский дух и изволь кушать!
     - џ ем, братец. €звините менЯ, Я им только хотел заметить...
     - Ќет,  вы  не  только  заметили,  -  возразил  Љалинович,  взглЯнув на
капитана  исподлобьЯ,  -  а  вы  на  мою  легкую  шутку  отвечали дерзостью.
Џостараюсь не ставить себЯ в другой раз в такое неприЯтное положение.
     - џ  вас сам об  этом же  прошу,  -  отвечал капитан и,  уткнув глаза в
тарелку, начал есть.
     - Ќу,  будет,  господа!  —то это у  вас за пикировка,  терпеть этого не
могу! - заключил Џетр Њихайлыч, и разговор тем кончилсЯ.
     Љалинович ушел  домой первый.  Љапитан отправилсЯ за  ним  вскоре.  Џри
прощанье он еще раз извинилсЯ перед Џетром Њихайлычем.
     - €звините, братец; Я не мог этого снести.
     - Ќичего,  ничего;  помиритесь только.  ‚ чем вам ссоритьсЯ? Ћн человек
хороший, а вы бесподобный!
     ЋпЯть у  капитана,  кажетсЯ,  вертелось что-то на Языке,  но и опЯть он
ничего не сказал.
     ‚ышед  на  улицу,  ”легонт  Њихайлыч приостановилсЯ,  подумал немного и
потом  не  пошел  по  обыкновению домой,  а  поворотил  в  совершенно другую
сторону.  Ќочь  была осеннЯЯ,  темнаЯ,  хоть глаз,  как  говоритсЯ,  выколи;
порывистый ветер  опахивал  холодными  волнами  и  воймЯ  завывал  где-то  в
соседней трубе.  ‚ целом городе хотЯ бы в одном доме промелькнул огонек: все
уже мирно спали, и только в гостином дворе протЯвкивали изредка собаки.
     „ошед до квартиры Љалиновича,  капитан остановилсЯ, посмотрел несколько
времени на  окно  и  пошел назад.  ‚озвратившись к  дому брата,  он  сел  на
ближайший тротуарный столбик,  присек огнЯ и закурил трубку.  ‚ это же самое
времЯ с заднего двора квартиры молодого смотрителЯ промелькнула чьЯ-то тень,
спустилась к  реке и  начала пробиратьсЯ,  прЯчась за установленные по всему
берегу березовые поленницы. Џротив сада ѓодневых тень эта пропала. Њежду тем
на соборной колокольне сторож,  в доказательство того,  что не опит,  пробил
два  часа.  €спуганнаЯ этими  звуками целаЯ стаЯ  ворон слетела с  церковной
кровли и понеслась,  каркаЯ, в воздухе... Ќаконец внимание капитана обратили
на себЯ две тени,  из которых одна поворотила в переулок, а другаЯ подошла к
воротам Џетра Њихайлыча и  начала что-то  тут  делать.  ‚  несколько прыжков
очутилсЯ он у ворот и схватил тень за шиворот.
     - Љто вы такие? —то вы здесь делаете? - спросил он.
     ’ень вместо ответа старалась вырватьсЯ,  но  тщетно.  Ћна  как будто бы
попала в  железные клещи:  после  мЯсника мещанина €вана Џавлова,  носившего
мучные кули в пЯтнадцать пудов,  потом ‹ебедева,  поднимавшего десЯть пудов,
капитан был первый по силе в городе и разгибал подкову, как мЯгкий крендель.
     - Љто вы такие? - повторил он.
     ’ень  замахнулась было на  него палкой,  но  ”легонт Њихайлыч вырвал ее
очень легко.  Ћказалось;  что это была малЯрнаЯ кисть, перемараннаЯ в дегте.
Љапитан понЯл, в чем дело.
     - Ђ!  ’ак вы этим занимаетесь!  - проговорил он и в минуту швырнул тень
на землю, наступил ей коленом на грудь и начал мазать по лицу кистью.
     - Љараул! - прокричала тень.
     - Њолчать!  -  сказал капитан,  подавив слегка ногою  и  продолжаЯ свое
занЯтие.
     - Љараул!  Љараул!  -  отозвалась другаЯ тень из переулка, не подбегаЯ,
впрочем, на помощь.
     ‚ улице переполошились.
     - Ѓатько,  встань!  Љараул на улице кричат!  -  будила мещанка спавшего
мертвым сном мужа.
     ’от открыл на минуту глаза.
     - “бирайсЯ! - сказал он и, выругавшись, повернулсЯ к стене.
     - Џес этакой!  Љараул кричат.  Џод окном найдут мертвое тело, тебЯ же в
суд потЯнут!  - продолжала баба, толкаЯ мужа в бок, но, получив в ответ одно
только сердитое мычанье, проговорила:
     - Ћх,  господи!  ‘трасти какие!  Ќаше место свЯто!  -  а потом зевнула,
перекрестилась и сама захрапела.
     - „евка,  девка!  Њарфушка,  Љатюшка!  - кричала, приподнимаЯсь с своей
постели,   худаЯ,   как  мертвец,  с  всклокоченною  седою  головою,  стараЯ
барышнЯ-девица,  переехавшаЯ в город,  чтоб ближе быть к церкви.  -  Џодите,
посмотрите, разбойницы, что за шум на улице?
     Ќо ей никто не откликнулсЯ.
     - Ђх,  боже мой!  Ѓоже мой!  —то  это  за  сони:  ничего не  слышат!  -
бормотала старуха,  слезаЯ с постели,  и, надев валенки, засветила у лампады
свечку и отправилась в соседнюю комнату,  где спали ее две прислужницы; но -
увы! - постели их были пусты, и где они были - неизвестно, вероЯтно, в таком
месте, где госпожа им строго запрещала бывать.
     - –арица небеснаЯ!  ‚ладычица моЯ!  Ќа  тебЯ только моЯ надежда,  всеми
оставлена:   и  родными  и  прислугою...   —то  это?   Џомилуйте,   до  чего
безнравственность доходит:  по  ночам бегают...  трубку курЯт...  этта  одна
пьЯнаЯ пришла... ‘одом и ѓоморр! ‘одом и ѓоморр!
     Џокуда  старуха  так  говорила,   одна  из  девок,   всЯ  запыхавшаЯсЯ,
раскрасневшаЯсЯ, прибежала.
     - „ушегубка!  ѓде  была и  пропадала -  сказывай!  -  говорила госпожа,
растопыриваЯ пред ней руки.
     - Ќа улицу, барышнЯ, бегала, на улице шумЯт.
     - ‚решь; где другаЯ злодейка?
     - ’у, матушка-барынЯ, ухватило, так на печке лежит, виновата...
     - ‚решь,  врешь!..  ‡автра же обеим косу обстригу и в деревню отправлю.
Ќет моих сил, нет моей возможности справлЯтьсЯ с вами!
     - ‚сЯ  ваша волЯ,  сударынЯ;  мы  никогда вам  ни  в  чем не  противны.
Џолноте-ка,  извольте лучше лечь в постельку, Я вам ножки поглажу, - сказала
изворотливаЯ горничнаЯ и,  уложив старуху,  до тех пор гладила ноги,  что та
заснула, а она опЯть куда-то отправилась.
     “ ѓодневых тоже услыхали. ЏерваЯ выскочила на улицу, с фонарем в руках,
неусыпнаЯ ЏалагеЯ …вграфовна и осветила капитана с его противником,  которым
оказалсЯ Њедиокритский. “знав его, капитан еще больше озлилсЯ.
     - Ђ! ’ак это вы красите дегтем! - проговорил он и, что есть силы, начал
молодого столоначальника тыкать кистью в нос и в губы.
     ѓнев  и  ожесточение ”легонта  Њихайлыча  были  совершенно законны:  по
уездным нравам, вымарать дегтем ворота в доме, где живет молодаЯ женщина или
молодаЯ  девушка,   значит  публично  ее  опозорить,   и  к  этому  средству
обыкновенно прибегают между мещанами,  а пожалуй,  и купечеством оставленные
любовники.
     Љапитан,  вероЯтно,  нескоро бы еще рассталсЯ с своей жертвой; но в эту
минуту точно из-под земли вырос Љалинович.  ЏоЯвление его,  в  свою очередь,
удивило  ”легонта  Њихайлыча,   так   что  он   выпустил  из   рук  кисть  и
Њедиокритского,  который, воспользовавшись этим, вырвалсЯ и пустилсЯ бежать.
Љалинович тоже был встревожен.  ЏалагеЯ …вграфовна,  сама не  знаЯ длЯ чего,
стала раскрывать ставни.
     - —то такое случилось?  џ еще не успел заснуть, вдруг слышу шум, оделсЯ
во что попало и побежал, - обратилсЯ к ней Љалинович.
     Ћна только развела руками.
     - Ќичего, - говорит, - не знаю.
     - —то такое у вас с ним, ”легонт Њихайлыч, вышло? - отнессЯ к капитану.
     - џ братцу доложу-с, - отвечал тот и пошел в дом.
     - Џозвольте и мне, - говорил Љалинович, следуЯ за ним.
     Џетра  Њихайлыча  они  застали  тоже  в   большом  испуге.   Ћн  стоЯл,
расставивши руки,  перед Ќастенькой,  котораЯ в том самом платье,  в котором
была вечером, лежала с закрытыми глазами на диване.
     - ѓоспода,  подите сюда,  бога ради,  посмотрите, что у нас наделалось:
ЌастЯ без чувств! - говорил он растерЯвшимсЯ голосом.
     ЏалагеЯ …вграфовна бросилась распускать Ќастеньке платье,  а  Љалинович
схватил со стола графин с водой и начал ей примачивать голову. Џетр Њихайлыч
дрожал и беспрестанно спрашивал:
     - —то? ‹учше ли? ‹учше ли?
     Ќастенька,  наконец,  открыла глаза,  но, увидев около себЯ Љалиновича,
быстро отодвинулась и  сначала захохотала,  а потом зарыдала.  Џетр Њихайлыч
упал в кресло и схватил себЯ за голову.
     - Џомешалась! - проговорил он.
     Ќо с Ќастенькой была только сильнаЯ истерика. Љалинович стоЯл бледный и
ничего  не  говорил.   Љапитан  смотрел  на  все  исподлобьЯ.  Ћдна  ЏалагеЯ
…вграфовна не потерЯла присутствиЯ духа;  она перевела Ќастеньку в  спальню,
уложила ее  в  постель,  дала ей  гофманских капель и  пошла успокоить Џетра
Њихайлыча.
     - Ќу, а вы-то что? ’очно маленький! - говорила она.
     ‘тарик действительно был точно маленький.
     - ’олько что Я вздремнул, - говорил он, - вдруг слышу: "Љараул, караул,
режут!.." Њне показалось, что это было в саду, засветил свечку и пошел сюда;
глЯжу: Ќастенька идет с балкона... Я ее окрикнул... она вдруг хлоп на диван.
     Љапитан в отрывистых фразах рассказал брату, как у него будто бы болела
голова, как он хотел прогулЯтьсЯ и все прочее.
     Џетр Њихайлыч опЯть вышел из себЯ.
     - Ђх он, мерзавец! ЌегодЯй! „очь мою осмелилсЯ позорить! џ сейчас пойду
к  городничему...  к губернатору сейчас поеду...  џ здесь честней всех...  Љ
городничему!  -  говорил старик и,  как его ни отговаривали, начал торопливо
одеватьсЯ.
     - џ  знаю,  чьи это штуки:  это все мерзавка исправница...  это она его
научила...  џ  завтра весь  дом  ее  замажу дегтем:  он  любовник ее!..  Ћна
безнравственнаЯ  женщина  и  смеет  опорочивать  честную  девушку!   ‡а  это
вступитсЯ бог!.. - заключил он и, порывисто распахнув двери, ушел.
     - Ќу  вот,  пошел тоже!  „ела не  наделает,  а  только себЯ еще  больше
встревожит. •оди после за ним, за больным! - брюзжала ЏалагеЯ …вграфовна.
     Љалинович вызвалсЯ проводить Џетра Њихайлыча и едва успел его догнать у
присутственных мест.
     ЏридЯ в полицию,  они сейчас же послали за городничим, и старый служака
незамедлЯ ЯвилсЯ в мундире и при шпаге.  Џо требованию дворЯнства, он всегда
ЯвлЯлсЯ в полной форме.
     Џетр Њихайлыч от усталости и  волнениЯ не в состоЯнии был говорить,  но
за  него  очень подробно и  последовательно рассказал Љалинович.  ‘тарикашка
городничий тоже вышел из себЯ, застучал своей клюкой и закричал:
     - ѓо,  го,  го!  Љакие  они  штуки  стали  отпускать!  ‚  казамат  его,
стрикулиста! - Џотом свистнул и вскрикнул еще громче: - Ѓорзой!.. ‘юда!
     Џри  этом  возгласе в  арестантской кубарем слетел  с  полатей дежурный
десЯтский,  бездомный  и  бессемейный мещанинишка,  служивший по  найму  при
полиции и продававшийсЯ несколько раз в солдаты,  но не попавший единственно
по недостатку всех зубов в верхней челюсти,  которые вышиб, свалившись еще в
детстве с крыши. Џредстав пред начальником, Ѓорзой вытЯнулсЯ.
     - Џоди сейчас,  отыщи мне рыжего Њедиокритского в огне...  в воде...  в
земле... где хочешь, и представь его, каналью, сюда живого или мертвого! €ли
знаешь вот эту клюку! - проговорил городничий и грозно поднЯл жезл свой.
     - ‘лушаю,  ваше благородие!  - отвечал Ѓорзой, повернулсЯ и чрез минуту
летел вприскачку по улице с быстротой истинно гончей собаки.
     - ‚ казамат его,  каналью, засажу! - говорил градоначальник, расхаживаЯ
с своей клюкой по присутственной камере.
     - ‚ казамат! - подтвердил Џетр Њихайлыч.
     - …сли б  не  Я,  сударь,  -  продолжал городничий,  -  эти мещанишки и
приказные разбойничали бы по ночам.
     - €менно,  именно,  -  подтверждал Џетр Њихайлыч.  - џ человек не злой,
несчастьЯ никому не желаю, а этаких людей жалеть нечего.
     - Ќе жалею Я их, сударь, - отвечал городничий, делаЯ строгую мину, - не
люблю Я  с  ними  шутки шутить.  ‘ам  губернатор старика хромого городничего
знает.
     - ’ак и надо,  так и надо!  џ и сам,  когда был смотрителем, это у менЯ
кто  порезвитсЯ,  пошалит  -  ничего;  а  буЯну  и  грубиЯну не  спускал,  -
прихвастнул Џетр Њихайлыч.
     Љалинович только  улыбалсЯ,  слушаЯ,  как  петушились два  старика,  из
которых про Џетра Њихайлыча мы знаем,  какого он был строгого характера; что
же касаетсЯ городничего, то все его полицейские меры ограничивались криком и
клюкой,  которою зато он действовал отлично, так что этой клюки боЯлись врЯд
ли не больше, чем его самого, как будто бы всЯ сила была в ней.
     Њедиокритского привели.  Ќа лице его,  как он,  видно, ни умывалсЯ, все
еще  оставались Ясные  следы  дегтЯ.  ‘тарик городничий сел  в  грозную позу
против зерцала.
     - ѓде вы были сегоднЯшнюю ночь? - спросил он.
     - „ома-с.   ѓде  ж   мне  быть  больше?   -   отвечал  довольно  дерзко
Њедиокритский.
     - Љак?  ‚ы были дома?  ‚рете!  ‡ачем же вы были в  „ворЯнской улице,  у
ворот господина ѓоднева?
     - џ там не был.
     - Љак не был?  …ще запираетсЯ,  стрикулист! ѓоворить у менЯ правду, лжи
не люблю - знаешь! - воскликнул городничий, стукнув клюкой.
     - ‚ы не извольте клюкой вашей стучать и кричать на менЯ:  Я чиновник, -
проговорил Њедиокритский.
     Џетр  Њихайлыч  только  пожал  плечами,  городничий откинулсЯ на  задок
кресел.
     - Ђсь?  Љак  вы  посудите  нашу  полицейскую службу?  —то  б  Я  с  ним
по-нашему,  по-военному,  должен был сделать? - проговорил он и присовокупил
более спокойным и официальным тоном: - Ћтвечайте на мой вопрос!
     - Ќет-с, Я не буду вам отвечать, - возразил Њедиокритский, - потому что
Я  не знаю,  за что именно взЯт:  менЯ схватили,  как вора какого-нибудь или
разбойника;  и так как Я состою по ведомству земского суда,  так желаю иметь
депутата,  а  вам Я  отвечать не  стану.  Ќе  угодно ли  вам послать за моим
начальником господином исправником.
     - —то ж вы менЯ подозреваете,  что ли?  „ушой,  что ли,  покривлю?..  ‚
казамат тебЯ, стрикулиста! - воскликнул опЯть вышедший из себЯ городничий.
     - џ ничего не знаю, а требую только законного, и вы на менЯ не извольте
кричать! - повторил с прежней дерзостью Њедиокритский.
     ‘тарик встал и  начал ходить по  комнате,  и  если б,  кажетсЯ,  он был
вдвоем с своим подсудимым, так тому бы не уйти от его клюки.
     - џ  полагаю,  что за господином исправником можно послать,  если этого
желает господин Њедиокритский, - вмешалсЯ Љалинович.
     - €звольте, - отвечал городничий и тотчас свистнул.
     Џредстал опЯть Ѓорзой.
     - Џоди сейчас к  господину исправнику,  скажи,  чтоб его  разбудили,  и
попроси сюда по очень важному делу.
     ’от отправилсЯ.
     - ѓосподину  Њедиокритскому,  Я  думаю,  можно  выйти?  -  присовокупил
Љалинович.
     - Њожет-с!  -  отвечал городничий.  -  €звольте идти в  эту комнату,  -
прибавил он строго Њедиокритскому, который с насмешливой улыбкой вышел.
     Љалинович после того отвел обоих стариков к  окну и весьма основательно
объЯснил,  что следствием врЯд ли они докажут что-нибудь,  а между тем Џетру
Њихайлычу,  конечно,  будет неприЯтно, что имЯ его самого и, наконец, дочери
будет замешано в следственном деле.
     - Џравда, правда... - подтвердил городничий.
     - ѓосподи боже мой!  ‚о  всю жизнь не  имел никаких дел,  и  до  чего Я
дожил! - воскликнул Џетр Њихайлыч.
     - €  потому,  Я  полагаю,  так как теперь придет господин исправник,  -
продолжал  Љалинович,  -  то  господину  городничему вместе  с  ним  донести
начальнику губернии с  подробностью о  поступке господина Њедиокритского,  а
тот без всЯкого следствиЯ распорЯдитсЯ гораздо лучше.
     - Џожалуй,  что так;  а  Я  его все-таки в казамате выдержу,  -  сказал
городничий.
     - •орошо,  -  подтвердил Џетр Њихайлыч,  -  суди менЯ бог;  а  Я ему не
прощу; сам буду писать к губернатору; он поймет чувства отца. Ћбидь, оскорби
он менЯ,  Я бы только посмеЯлсЯ:  но он тронул честь моей дочери - никогда Я
ему этого не прощу! - прибавил старик, ударив себЯ в грудь.
     €справник пришел с  испуганным лицом.  Њы  отчасти его уж  знаем,  и  Я
только прибавлю,  что  это был смирнейший человек в  мире,  страшный трус по
службе и еще больше того боЯвшийсЯ своей жены. …му рассказали, в чем дело.
     - ‘кажите, пожалуйста! - проговорил он, еще более испугавшись.
     - Њы  сейчас  с  вами  рапорт напишем на  него  губернатору,  -  сказал
городничий.
     - Ќапишем-с, - отвечал исправник, - как бы только и нам чего не было!
     Љалинович объЯснил, что им никаким образом ничего не может быть, а что,
напротив, если они скроют, в таком случае будут отвечать.
     - Љонечно, будем, - согласилсЯ и с этим исправник.
     - Ќепременно,  -  подтвердил Љалинович и  тотчас  написал своей  рукой,
прЯмо набело,  рапорт губернатору в  возможно резких выражениЯх,  к которому
городничий и исправник подписались.
     Њедиокритский чрез дощаную перегородку подслушал весь разговор и, видЯ,
что дело его принимает очень дурной оборот, бросилсЯ к исправнику, когда тот
выходил.
     - Ќиколай …горыч, что ж вы менЯ выдали? џ служил, служил вам... …сли уж
Я так должен терпеть, так Я лучше готов прощениЯ у них просить.
     €справник воротилсЯ. Њедиокритский вошел за ним.
     - ЏрощениЯ хочет просить, - проговорил исправник.
     - ‚аше   высокоблагородие...   -   отнессЯ   Њедиокритский  сначала   к
городничему и стал просить о помиловании.
     - Ќет, нет-с! - отвечал тот.
     - Џетр Њихайлыч!  -  обратилсЯ он с  той же просьбой к  ѓодневу.  -  Ќе
погубите  навеки  молодого  человека.  –арь  небесный заплатит вам  за  вашу
доброту.
     ЏроговорЯ  эти  слова,  Њедиокритский стал  пред  Џетром  Њихайлычем на
колени. ‘тарик отвернулсЯ.
     - ‚аше  высокородие,  окажите милосердие,  -  молил  он,  переползаЯ на
коленЯх к городничему.
     ’от начал щипать усы.
     - Џростите его,  господа!  -  сказал исправник,  и,  вероЯтно,  старики
сдались бы, но вмешалсЯ Љалинович.
     - ‚еликодушие, Џетр Њихайлыч, тут, кажетсЯ, неуместно, - сказал он, - а
вам  тем  более,  как начальнику города,  нельзЯ скрывать такие поступки,  -
прибавил он городничему.
     - ‚ы  хотели,  сударь,  оскорбить дочь мою -  не прощу Я  вам этого!  -
произнес Џетр Њихайлыч и пошел.
     - €  Я  тоже не прощу!..  Ћт казамата освобождаю,  а этого не прощу,  -
присовокупил градоначальник и заковылЯл вслед за Џетром Њихайлычем.
     Ќужно  ли  говорить,  какаЯ  туча  сплетен разразилась после  того  над
головой моей бедной Ќастеньки!  “ездные барыни,  из которых некоторые весьма
секретно и  благоразумно вели куры с  своими лакеЯми,  а другие с дьЯчками и
семинаристами,  -  барыни эти, будто бы нравственно оскорбленные, защекотали
как сороки,  и между всеми ними,  конечно,  выдавалась исправница, котораЯ с
каким-то  остервенением начала ездить по  всему городу и  рассказывать,  что
Њедиокритский  имел  право  это  сделать,  потому  что  пользовалсЯ  большим
вниманием этой госпожи ѓодневой, и что потом она сама своими глазами видела,
как эта безнравственнаЯ девчонка сидела,  обнЯвшись с молодым смотрителем, у
окна.  Џриказничиха,  с своей стороны,  тоже кое-что порассказала. Ћна очень
многим  по   секрету  сообщила,   что   Ќастенька  приходила  к   Љалиновичу
одна-одинехонька, сидела у него на кровати, и чем они там занимались - почти
сомнениЯ никакого нет.
     - Љак это нынешние девушки нисколько себЯ не берегут,  отцы мои родные!
…сли уж не бога,  так мирского бы стыда побоЯлись! - восклицала она, пожимаЯ
плечами.
     Љо  всем этим слухам Њедиокритский вдруг,  по распорЯжению губернатора,
был  исключен из  службы.  ‚се  чиновничье общество еще более заступилось за
него,  инстинктивно понимаЯ,  что он  им  родной,  плоть от  плоти ихней,  а
ѓодневы и Љалинович далеко от них ушли.


        IX

     Њежду  тем  наступил уже  великий пост,  в  продолжение которого многое
изменилось в  образе жизни  у  ѓодневых:  еще  в  так  называемое прощальное
воскресенье,  на масленице,  все у  них в доме ходили и прощались друг перед
другом.  ‚  чистый понедельник Џетр  Њихайлыч,  сходив очень  рано  в  баню,
надевал обыкновенно самое старое свое  платье,  бритьсЯ начал гораздо реже и
переставал читать  романы  и  журналы,  а  занималсЯ  более  чтением  ученых
сочинений и  проповедей.  Ќа  первой неделе у  них,  по заведенному порЯдку,
начали говеть:  ходили,  разумеетсЯ,  за каждую службу,  ели постное,  и  то
больше сухоедением.  Џетр Њихайлыч даже чай пил не с сахаром, а с медом, и в
четверг перед последним ефимоном{95},  чопорно одетый в  серый демикотоновый
сюртук и  старомодную с брыжами манишку,  он сидел в своем кабинете и ожидал
благовеста.  ЏалагеЯ  …вграфовна умывалась  и  причесывалась,  чтоб  идти  в
церковь.  Ќастенька  помещалась  с  Љалиновичем в  гостиной  и  раскладывала
гранпасьЯнс. Ћна в этот год отказалась от говеньЯ. Ќа двор прошел почтальон.
Џетр Њихайлыч увидел его первый.
     - ќто откуда ко мне послание? - проговорил он.
     …му подали толстый пакет и посылку.  темпель был петербургский. ‘тарик
испугалсЯ.
     - Ќе  опЯть ли вспЯть возвращают?  -  проговорил он и,  надев торопливо
очки,  начал читать письмо. ‹ицо его просветлело с первых же строк. „очитав,
он перекрестилсЯ и закричал:
     - џков ‚асильич, Ќастенька! Џодите сюда скорее - ура!
     - Ќет, папенька, мы здесь занЯты, - отозвалась Ќастенька.
     - “ра!  €дите сюда ко мне скорей, бестолковые! - продолжал кричать Џетр
Њихайлыч.
     Ќастенька и Љалинович вошли.
     - —то вы кричите, папенька? - спросила Ќастенька.
     - Ђ вот что кричу:  видите вот это письмо, эту книжку и вот эту газету?
‡а  все  это  џков ‚асильич должен мне шампанского купить -  и  знать больше
ничего не хочу.
     - Ћт кого же это письмо? - проговорила Ќастенька и хотела было взЯть со
стола пакет, но Џетр Њихайлыч не дал.
     - ’а,  та, та! Ћчень любопытна! Њного будешь знать, скоро состареешьсЯ,
- сказал он  и,  положив письмо,  книгу и  газету в  боковой карман,  плотно
застегнул сюртук.
     - ќто,  верно,  из Џетербурга что-нибудь,  - сказал Љалинович нетвердым
голосом.
     - Ќичего  покуда  не  знаю-с.  ‚ыставлЯйте наперед  шампанское,  а  там
увидим, что будет, - отвечал старик комическим тоном.
     - Ќу,   что,  папаша?  „а  скажите  поскорее,  это  скучно,  -  сказала
Ќастенька.
     - џ,  пожалуй,  готов хоть дюжину купить, только, ради бога, не пытайте
нашего терпениЯ, - сказал начинавший уже бледнеть Љалинович.
     Џетр Њихайлыч рассмеЯлсЯ.
     - €  стоит,  сударь!  -  проговорил он,  а потом,  вынув на щегольской,
гладкой и лощеной бумаге письмецо, начал его читать с расстановкой:

                          "‹юбезный Џетр Њихайлыч!
     ‘пешу отвечать на ваше послание и  радуюсь,  что мог исполнить просимую
вами  небольшую  послугу  от  менЯ.   Џрилагаю  книжку  журнала,  в  которой
напечатана повесть вашего  протеже,  а  равно  и  газетный листок,  случайно
попавшийсЯ мне в  английском клубе,  с  лестным отзывом о  сочинении его.  Ђ
затем,  поручаЯ,  да  хранит  вас  милость божиЯ,  пребываю с  душевным моим
расположением" - такой-то.

     ќти короткие и, видимо, небрежно и свысока написанные строки показались
ѓодневым бог знает какого благодушиЯ исполненной вестью.
     - Љаково письмецо-с и каков этот человек,  мой почтенный ”едор ”едорыч?
- воскликнул Џетр Њихайлыч, кончив чтение.
     - —удный, должно быть, он человек! - подхватила Ќастенька.
     - —удеснейший,  -  повторил Џетр Њихайлыч,  -  сердца благородного, ума
возвышенного - чудеснейший!
     - —то там в газете пишут?  - сказал Љалинович, берЯсь за голову, как бы
не слыхавший ничего, что вокруг него говорилось.
     - Ђ  вот сейчас,  -  отвечал Џетр Њихайлыч и,  развернув газету,  начал
читать:  -  "”ельетон;  литературные новости".  Ќу,  что  такое литературные
новости? Џосмотрим, - проговорил он, продолжаЯ:
     - "„авно мы не приступали к нашему фельетону с таким удовольствием, как
делаем  это  в  настоЯщем случае,  и  удовольствие это,  признаемсЯ,  в  нас
возбуждено не переводными стихотворениЯми с  венгерского,  в которых,  между
прочим,  попадаютсЯ рифмы вроде "фимиам с  вам";  не  повестью госпожи „...,
котораЯ  хотЯ  и  принадлежит легкому  дамскому  перу,  но  отличаетсЯ такою
тЯжеловесностью,  что мы  еще не  встречали ни одного человека,  у  которого
достало бы  силы дочитать ее  до конца;  наконец,  не учеными изысканиЯми г.
‘ладкопевцова "Ћ  римских когортах",  от  которых чувствовать удовольствие и
оценить их  по  достоинству предоставлЯем специалистам;  нас  же,  напротив,
неприЯтно поразили в них опечатки,  попадающиесЯ на каждой странице и дающие
нам  право  обвинить автора  за  небрежность в  издании  своих  сочинений (в
незнании грамматики мы не смеем его подозревать,  хотЯ имеем на то некоторое
право)..."
     - —то же это такое?  -  сказал Џетр Њихайлыч,  останавливаЯсь читать. -
’ут покуда одна перебранка... ќкой народ эти господа фельетонисты!
     - Џродолжайте,  папаша;  верно  дальше есть  что-нибудь,  -  перебила с
нетерпением Ќастенька.
     Џетр Њихайлыч продолжал:
     - "Ќо  чем  же  возбуждено  наше  удовольствие?   -  спросит,  наконец,
читатель.  Ћтвечаем:  удовольствие  это  доставило  нам  чтение  повести  г.
Љалиновича,  имЯ которого, сколько помнитсЯ, в первый раз еще встречаем мы в
печати;  тем  приЯтнее  длЯ  нас  признать  в  нем  умного,  образованного и
талантливого беллетриста.  Ћт  души желаем не  ошибитьсЯ в  наших ожиданиЯх,
возлагаемых на г.  Љалиновича,  а  ему писать больше,  и полнее развивать те
благородные мысли,  которых,  помимо  полного драматизма сюжета,  так  много
разбросано в его первом, но уже замечательном произведении".
     Џри чтении последних строк Љалинович беспрестанно менЯлсЯ в лице: видно
было, что похвалы эти ему были очень приЯтны, хоть он и старалсЯ это скрыть.
     - Ђх, как Я рада! - сказала Ќастенька и закрыла глаза руками.
     - ‘лавно,  славно!  - говорил Џетр Њихайлыч. - € вы, џков ‚асильич, еще
жаловались на вашу судьбу! ‚от как она вас потешила и сразу поставила в рЯду
лучших наших литераторов.
     - Љто ж этого мог ожидать? - отвечал Љалинович.
     - € Я не думала, - сказала Ќастенька.
     - Ђ Я так думал и ожидал,  -  подхватил Џетр Њихайлыч.  - ‘тало быть, у
менЯ,  у старого словесника, есть тоже кой-какое пониманье. џ как прослушал,
так и вижу, что хорошо!
     - € Я,  папаша,  видела,  что хорошо!  - возразила Ќастенька. - Ќо чтоб
так,  вдруг,  всем понравилось...  џ  думаю,  ни один литератор не начинал с
таким успехом.
     - Ќемногие,  -  отозвалсЯ Љалинович,  продолжаЯ ходить взад и вперед по
комнате и стараЯсь смигнуть навернувшиесЯ на глазах слезы.
     Џетр  Њихайлыч  заметил  это  и,  показываЯ  на  него  глазами,  шепнул
Ќастеньке:
     - ‡а душу, за сердце, значит, тронуло!
     - Ћднако позвольте взглЯнуть, как там напечатано, - сказал Љалинович и,
взЯв книжку журнала,  хотел было читать, но остановилсЯ... - Ќет, не могу, -
проговорил он,  опЯть берЯсь за голову,  -  какое сильное,  однако, чувство,
видеть свое произведение в печати... читать даже не могу!
     - Ќичего, сударь, ничего; и не стыдитесь этого: это слезы приЯтные; а Я
вот что теперь думаю: заплатЯт они вам или длЯ первого раза и так сойдет?
     - Љонечно,  заплатЯт,  -  отвечал  Љалинович,  -  по  пЯтидесЯти рублей
серебром они обыкновенно платЯт за лист: это Я наверное знаю.
     - Џо  пЯтидесЯти,  -  повторил Џетр Њихайлыч и,  сосчитав число листов,
обратилсЯ к дочери:  -  Ќу-ка,  Ќастенька, девЯть с половиной на пЯтьдесЯт -
сколько будет?
     - —етыреста семьдесЯт пЯть, - отвечала та.
     - Ќедурно! …сть на что выпить, - подхватил Џетр Њихайлыч.
     - Ђ  Я  и  забыл выпить,  -  сказал Љалинович,  -  кого  бы  послать за
шампанским?
     - Ќет,  погодите,  -  перебил Џетр Њихайлыч, - давеча Я пошутил. Џрежде
отправимтесь-ка  за  ефимоны в  монастырь,  да отслужите вы,  џков ‚асильич,
благодарственный молебен здешнему угоднику.
     - Ђх,  да,  сделайте это,  џков ‚асильич!  -  подхватила Ќастенька. - џ
большую веру имею к здешнему угоднику.
     - џ очень рад, - отвечал Љалинович.
     - Ќепременно,  непременно!  - подтвердил Џетр Њихайлыч. - ‡десь ни один
купец не уедет и  не приедет с Ярмарки без того,  чтоб не поклонитьсЯ мощам.
џ,  признатьсЯ,  как  еще отправлЯл ваше сочинение,  так сделал мысленно это
обещание.
     ‚  это  времЯ вошла ЏалагеЯ …вграфовна совсем одетаЯ в  свой  шелковый,
опушенный котиком капор, драдедамовый салоп и очень чем-то недовольнаЯ.
     - —то это,  Џетр Њихайлыч,  приказали идти вместе,  а  тут сами сидите?
„авным-давно благовестЯт, - сказала она.
     - ‡наю,  сударынЯ, знаю, - ничего: мы идем все в монастырь; ступай и ты
с нами.  Ђ ты, Ќастенька, пойди одевайсЯ, - говорил старик, проворно надеваЯ
бекеш и вооружаЯсь тростью.
     - Ќу, вот, в монастырь выдумали: еще дальше!.. Ќе все равно молитьсЯ?..
Џридем к кресту!.. - бормотала экономка и пошла.
     - €дем, идем, - говорил Џетр Њихайлыч, идЯ вслед за ней и в то же времЯ
восклицаЯ: - ‘корей, ЌастасьЯ Џетровна! ‘корей! ‚ечно вас дожидайсЯ!
     Ќастенька,  наконец,  вышла  и  вместе  с  Љалиновичем нагнала  отца  и
экономку на половине пути.
     Њонастырь,  куда они шли, был старинный и небогатый. ‘о всех сторон его
окружала высокаЯ,  толстаЯ каменнаЯ стена,  с  следами бойниц и  с  четырьмЯ
башнЯми по  углам.  Ћгромные железные ворота,  с  изображением из жести двух
архангелов,  были почти всегда заперты и входили в небольшую калиточку.  „ва
храма,  один  с  колокольней,  а  другой только церковь,  стоЯвшие посредине
монастырской площадки,  были тоже старинной архитектуры.  Љ  стене примыкали
небольшие и довольно ветхие кельи длЯ братии и другие прислуги.
     Љогда  Џетр  Њихайлыч с  своей  семьей  подошел к  монастырю,  там  еще
продолжалсЯ унылый и  медленный великопостный звон в  небольшой и  несколько
дребезжащий колокол. ‘лужили в теплой церкви, о чем можно было догадатьсЯ по
сидевшему около  ее  входа  слепому  старику-монаху,  в  круглой  скуфейке и
худеньком черном  нанковом  подрЯснике,  подпоЯсанном ремнем.  ‘тарик  этот,
слепой от  рождениЯ,  несколько уже  лет  служил чем-то  вроде монастырского
привратника.  ‚ тридцать градусов мороза и в июльские жары он всегда в одном
и  том же,  ничем не подбитом нанковом подрЯснике и  в худых,  на босу ногу,
сапогах,  сидел около столика,  на котором стоЯла небольшаЯ икона угодника и
покрытое с  крестом пеленою блюдо  длЯ  сбора  подаЯниЯ в  монастырь.  Љогда
подошли наши богомольцы, слепой тотчас же услышал и встал.
     - ‘вЯтому угоднику и чудотворцу, - проговорил он, кланЯЯсь в поЯс.
     ‚се  помолились.  Џетр Њихайлыч положил на  блюдо гривенник.  Љалинович
сделал то же. –ерковную паперть, куда они вошли, составлЯл огромный коридор,
по которому шаги их отдались в высоких сводах чутким эхом. Љоридор этот, как
и во многих старинных церквах, был почти темный, но с живописью на стенах из
ветхого  завета.  Џетр  Њихайлыч долго  осиливал всплошь  железную церковную
дверь,  котораЯ, наконец, скрипЯ, тЯжело распахнулась. –ерковь была довольно
большаЯ;  но величина ее казалась решительно громадною от слабого освещениЯ:
горели  только  лампадки да  тонкие восковые свечи  перед  местными иконами,
которые,   вследствие  этого,   как  бы  выступали  из  иконостаса,   и  тем
поразительнее было впечатление,  что они ничег