ес он, глубокомысленно мотнув головою.
     - „а-с. Ђ кому закажешь? - подхватил капитан.
     - Њного говорЯт,  много...  џ что?  Љонечно, моЯ изба с краю, ничего не
знаю,  а что, почитавший Џетра Њихайлыча за его добрую душу, жалко, ей-богу,
жалко!..
     Љапитан уставил на приЯтелЯ глаза.
     - ‚ы теперича, - начал он прерывающимсЯ голосом, - посторонний человек,
и то вам жалко; а что же теперича Я, имевший в брате отца родного? Ђ хоша бы
и ЌастасьЯ Џетровна -  не чужаЯ мне,  а роднаЯ племЯнница...  —то ж Я должен
теперича делать?..
     Ќа вопросе этом капитан остановилсЯ,  как бы ожидаЯ ответа приЯтелЯ; но
тот ерошил только свою громадную голову.
     - ѓоворить хоша бы не по ним,  - так станут ли еще моих слов слушать?..
Њожет,  одно их слово умней моих десЯти,  -  заключил он, и ‹ебедев заметил,
что, говорЯ это, капитан отвернулсЯ и отер со щеки слезу.
     - Њошенник он - вот что надо было вам сказать! - проговорил зверолов.
     Љапитан встал и начал ходить по избе.
     - ’еперича что ж?  - заговорил он, разводЯ руками. - џ, как благородный
человек, должен, как промеж офицерами бывает, дуэль с ним иметь?
     ‹ебедев опЯть значительно откашлЯнулсЯ.
     - —то ж?  -  продолжал капитан.  -  ‘уди менЯ бог и  царь,  а себЯ Я не
пожалею:  убить их сейчас могу,  только то,  что ни братец,  ни Ќастенька не
перенесут того...  „о чего он их обошел!..  ‘ловно неспроста, с первого раза
принЯли, как родного сына... Ћтогрели змею за пазухой!
     - Њошенник! - повторил ‹ебедев.
     - ’еперича,  хоша бы  Я  пришел к  вам поговорить:  от  кого совета али
наставленьЯ мне в этом деле иметь... - говорил капитан, смигиваЯ слезы.
     - Џогодите,  постойте!  -  начал  зверолов  глубокомысленно и  нещадным
образом ероша свои волосы.  -  Џостойте!.. ‚от что Я придумал: во-первых, не
плачьте.
     Љапитан торопливо обтерсЯ.
     - ‚о-вторых,  ступайте к  нему на квартиру и  скажите ему прЯмо:  "’ак,
мол,  и  так,  в городе вот что говорЯт..." ќто уж Я вам говорю...  верно...
своими ушами слышал:  там беременна, говорЯт, была... ребенка там подкинула,
что ли...
     ‹ицо капитана горело, глаза налились кровью, губы и щеки подергивало.
     - ‡начит,  что  ж,  -  продолжал ‹ебедев,  ударив по  столу кулаком,  -
значит,  прикрывай грех;  а не то,  мол,  по-нашему,  по-военному, на барьер
вытЯну!.. ‘трусит, ей-богу, струсит!
     Љапитан думал.
     - џ схожу-с! - проговорил он, наконец.
     - ‘ходите, право так! - подтвердил ‹ебедев.
     - ‘хожу-с! - повторил капитан и, не желаЯ возвращатьсЯ к брату, чтоб не
встретитьсЯ там  впредь до  объЯснениЯ с  своим врагом,  осталсЯ у  ‹ебедева
вечер.  ’от было показывал ему свое любимое ружье, заставлЯЯ его заглЯдывать
в дуло и говорЯ:  "Џосмотрите,  как оно,  шельма,  расстрелЯлось!" € капитан
смотрел, ничего, однако, не видЯ и не понимаЯ.
     ‚ настоЯщем случае трудно даже сказать,  какого рода ответ дал бы герой
мой на вызов капитана,  если бы сама судьба не помогла ему совершенно помимо
его  воли.  Ќастенька,  возвратившись с  кладбища,  провела  почти  насильно
Љалиновича в  свою  комнату.  Ћн  было тотчас взЯл первую попавшуюсЯ ему  на
глаза  книгу  и  начал  читать  ее  с  большим вниманием.  Ќесколько времени
продолжалось молчание.
     - Ќу,   послушай,  друг  мой,  брось  книгу,  перестань!  -  заговорила
Ќастенька,   подходЯ  к  нему.   -  Џослушай,  -  продолжала  она  несколько
взволнованным голосом, - ты теперь едешь... ну, и поезжай: это тебе нужно...
’олько  ты  должен прежде сделать мне  предложение,  чтоб  Я  осталась твоей
невестой.
     •олодный пот  выступил на  лбу  Љалиновича.  "Ќет,  это  не  так  легко
кончаетсЯ, как мне казалось сначала!" - подумал он.
     - —то ж?  ‘делаю ли Я предложение,  или нет,  Я думаю, это все равно, -
проговорил он.
     - ђавно?.. Љак ты странно рассуждаешь!
     - ђешительно все равно, - повторил Љалинович.
     - Ђ  если это  отца успокоит?  Ћн  скрывает,  но  его ужасно мучат наши
отношениЯ.  Љогда ты уезжал к кнЯзю,  он по целым часам сидел, задумавшись и
ни слова не говорЯ...  когда это с  ним бывало?..  Ќаконец,  пощади и  менЯ,
†ак!..  ’еперь весь город называет менЯ развратной девчонкой, а тогда Я буду
по крайней мере невестой твоей. •уда ли, хороша ли, но замуж за тебЯ выхожу.
     —то  мог  против  этого  сказать  Љалинович?   Ќо,  с  другой  стороны,
требование Ќастеньки заставлЯло его сделать новый бесчестный поступок.
     "Ќу,  -  подумал он про себЯ,  -  обманывать, так обманывать, видно, до
конца!" - и проговорил:
     - …сли Я действительно внушаю такое странное подозрение Џетру Њихайлычу
и если ты сама этого желаешь,  так,  дорожа здешним общественным мнением,  Я
готов исполнить эту пустую проформу.
     ’он этого ответа оскорбил Ќастеньку.
     - ’ы точно не желаешь этого и как будто бы уступку делаешь!  -  сказала
она, всЯ уже вспыхнув.
     Љалинович обрадовалсЯ.  Ќемногого в жизни желал он так, как желал в эту
минуту, чтоб Ќастенька вышла по обыкновению из себЯ и в порыве гнева сказала
ему,  что после этого она не  хочет быть ни  невестой его,  ни женой;  но та
оскорбилась только  на  минуту,  потому что  просила сделать ей  предложение
очень просто и естественно,  вовсе не подозреваЯ, чтоб это могло быть тЯжело
или неприЯтно длЯ любившего ее человека.
     - ’ы сегоднЯ же должен поговорить с отцом, а то он будет беспокоитьсЯ о
твоем отъезде... „ЯдЯ тоже наговорил ему, - присовокупила она простодушно.
     - •орошо,   -  отвечал  односложно  Љалинович,  думаЯ  про  себЯ:  "ќта
несноснаЯ девчонка употреблЯет,  кажетсЯ,  все  средства,  чтоб  сделать мой
отъезд в  Џетербург как можно труднее,  и  неужели она не понимает,  что мне
нельзЯ на ней женитьсЯ? Ђ если понимает и хочет взЯть это силой, так неужели
не знает, что это совершенно невозможно при моем характере?"
     Љашель и голос Џетра Њихайлыча в кабинете прервал его размышлениЯ.
     - Џапаша проснулсЯ; поди к нему и скажи, - сказала Ќастенька. Љалинович
ничего уж не возразил,  а встал и пошел.  …му, наконец, сделалось смешно его
положение,   и  он  решилсЯ  покоритьсЯ  всему  безусловно.   Џетр  Њихайлыч
действительно встал и сидел в своем кресле в глубокой задумчивости.
     Љалинович сел напротив. ‘тарик долго смотрел на него, не спускаЯ глаз и
как бы желаЯ наглЯдетьсЯ на него.
     - €так,  џков ‚асильич,  вы едете от нас далеко и надолго! - проговорил
он с грустною улыбкою.  Љроме Ќастеньки, ему и самому было тЯжело расстатьсЯ
с Љалиновичем - так он привык к нему.
     - „а,  - отвечал тот и потом, подумав, прибавил: - прежде отъезда моего
Я желал бы поговорить с вами о довольно серьезном деле.
     - —то такое? - спросил торопливо Џетр Њихайлыч.
     - ‘ самого приезда Я был принЯт в вашем семействе,  как родной, - начал
Љалинович.
     Џетр Њихайлыч кивнул головой;  в  лице его задвигались все мускулы;  на
глазах навернулись слезы.
     - ‚ашим  гостеприимством  Я  пользовалсЯ,   конечно,  не  без  цели,  -
продолжал Љалинович.
     - „а, да, - проговорил старик.
     - Њне нравитсЯ ЌастасьЯ Џетровна...
     - „а, да, - проговорил Џетр Њихайлыч.
     - ’еперь Я  еду  и  прошу ее  руки,  и  желаю,  чтоб она  осталась моей
невестой, - заключил, с заметным усилием над собой, Љалинович.
     - „а, да, конечно, - пробормотал старик и зарыдал. - Њилый ты мой, џков
‚асильич!  Ќеужели Я этого не замечал?..  Ѓлагослови вас бог: Ќастенька тебЯ
любит;  ты ее любишь -  благослови вас бог!..  -  воскликнул он, простираЯ к
Љалиновичу руки.
     ’от обнЯл его.
     - ќй, кто там?.. ЏалагеЯ …вграфовна!.. - кричал Џетр Њихайлыч.
     ЏалагеЯ …вграфовна вошла.
     - Џоди позови Ќастю... џков ‚асильич делает ей предложение.
     Џри этом известии экономка вспыхнула от удовольствиЯ и  пошла было;  но
Ќастенька уже входила.
     - ЌастасьЯ Џетровна,  -  начал Џетр Њихайлыч,  обтираЯ слезы и принимаЯ
несколько официальный тон,  -  џков ‚асильич делает тебе честь и просит руки
твоей; согласны вы или нет?
     - џ согласна, папа, - отвечала Ќастенька.
     - Ќу,  и  благослови вас бог,  а Я подавно согласен!  -  продолжал Џетр
Њихайлыч.  -  Љапитана только теперь надобно: он очень будет этим обрадован.
ќй, ЏалагеЯ …вграфовна, ЏалагеЯ …вграфовна!
     - „а что вы кричите? џ здесь... - отозвалась та.
     - Љак на вас,  баб,  не кричать... бабы вы!.. - шутил старик, дрожавший
от  удовольствиЯ.  -  Џоди,  мать-голубка,  пошли кого-нибудь попроворней за
капитаном, чтоб он сейчас же здесь был!.. Ќу, живо.
     - Љого послать-то? џ сама сбегаю, - отвечала ЏалагеЯ …вграфовна и ушла,
но не застала капитана дома, и где он был - на квартире не знали.
     - Љак же это?.. „осадно!.. - говорил Џетр Њихайлыч.
     Љалинович тоже желал найти капитана, но Ќастенька отговорила.
     - ѓде ж его искать? Џридет еще сегоднЯ, - сказала она.
     Ќо капитан не пришел.  Ћстаток вечера прошел в том, что жених и невеста
были невеселы;  но зато Џетр Њихайлыч плавал в  блаженстве:  оставив молодых
людей вдвоем,  он с  важностью начал расхаживать по зале и сначала как будто
бы что-то рассчитывал, потом вдруг проговорил известный риторический пример:
"‘е тот,  кто как и он, ввысь быстро, как птиц царь, порх вверх на ѓеликон!"
ќка чепуха, заключил он.
     —увства радости произвели в добродушной голове старика бессмыслицу,  не
лучше той, которую он, бог знает почему и длЯ чего, припомнил.
     ‚озвратЯсь  домой,   Љалинович,  в  первой  же  своей  комнате,  увидел
капитана.  Ћн почти предчувствовал это и потому,  совладев с собой, довольно
спокойно произнес:
     - Ђ, ”легонт Њихайлыч! ‡дравствуйте! Ћчень рад вас видеть.
     Љапитан молчал.
     - ‘адитесь, пожалуйста, - присовокупил Љалинович, показываЯ на стул.
     Љапитан  сел  и  продолжал  молчать.  Љалинович поместилсЯ невдалеке от
него.
     - ѓде это вы были? - начал он дружелюбным тоном.
     - ’ак-с, у знакомых, - отвечал капитан.
     - ќто  жаль,  тем  более,  что  сегоднЯ был знаменательный длЯ всех нас
день: Я сделал предложение Ќастасье Џетровне и получил согласие.
     Љапитан выпучил глаза.
     - ‚ы  изволили получить согласие?  -  произнес он,  сам  не  знаЯ,  что
говорит.
     - „а, - отвечал Љалинович, - искали потом вас, но не нашли.
     “ капитана то белые, то красные пЯтна начали выходить на лице.
     - ‚ Џетербург,  стало быть,  не изволите ехать?  - спросил он, с трудом
переводЯ дыхание.
     Џри   этом   вопросе  Љалинович  вспыхнул,   однако   отвечал  довольно
равнодушным тоном:
     - Ќет,  в  Џетербург Я  еду  месЯца на  три.  —то делать?..  Љак это ни
грустно, но, по моим литературным делам, необходимо.
     Љапитан бессмысленно, но пристально посмотрел ему в лицо.
     - ’еперь по крайней мере,  -  продолжал Љалинович,  -  Я  еду женихом и
надеюсь, что зажму рот здешним сплетникам, а близких Ќастасье Џетровне людей
успокою.
     Љапитан начал терЯтьсЯ.
     - —то Я люблю Ќастасью Џетровну - этого никогда Я не скрывал, и не было
тому  причины,  потому,  что  всегда имел честные намерениЯ,  хоть капитан и
понимал менЯ, может быть, иначе, - присовокупил Љалинович.
     Љапитан был окончательно уничтожен. Џо щекам его текли уже слезы.
     - џ очень рад, - проговорил он, протЯгиваЯ Љалиновичу руку, которую тот
с чувством пожал.
     ‡атем последовала немаЯ и довольно длиннаЯ сцена, в продолжение которой
капитан еще раз,  протЯгиваЯ руку, проговорил: "џ очень рад!", а потом встал
и начал расшаркиватьсЯ.  Љалинович проводил его до дверей и, возвратившись в
спальню,  бросилсЯ в постель, схватил себЯ за голову и воскликнул: "ѓосподи,
неужели в жизни, на каждом шагу, надобно лгать и делать подлости?"


        IX

     —ем ближе подходило времЯ отъезда, тем тошней становилось Љалиновичу, и
так как цену людЯм,  истинно нас любЯщим,  мы  по большей части узнаем в  то
времЯ,  когда их  терЯем,  то,  не говорЯ уже о  голосе совести,  который не
умолкал ни перед какими доводами рассудка,  привЯзанность к Ќастеньке как бы
росла в  нем с  каждым часом более и более:  никогда еще не казалась она ему
так  мила,  и  одна мысль покинуть ее,  и  покинуть,  может быть,  навсегда,
заставлЯла его  сердце  обливатьсЯ кровью.  Ќо,  все  это  затаив  на  душе,
Љалинович по наружности казалсЯ еще холоднее и мрачнее.  Ћн чувствовал,  что
если  Ќастенька хоть  раз  перед  ним  расплачетсЯ и  разгруститсЯ,  то  всЯ
решительность его пропадет;  но она не плакала: с инстинктом любви, понимаЯ,
как тЯжело было милому человеку расстатьсЯ с  ней,  она не хотела его мучить
еще более и старалась быть спокойною; но только занЯтьсЯ уж ничем не могла и
по  целым часам сидела,  сложив руки и  уставЯ глаза на  один предмет.  ‡ато
неусыпно и  бодро принЯлась хлопотать ЏалагеЯ …вграфовна:  она своими руками
перемыла,  перегладила все  белье Љалиновичу,  заново переделала его перину,
выстегала ему  новое  одеЯло и  предусмотрела даже  сшить особый мешочек длЯ
мыла и  полотенца.  Ћ  подорожниках она  задумала еще днЯ за  два и  нарочно
послала ’ерку за цыплЯтами длЯ паштета к  знакомой мещанке ‘пиридоновне;  но
тот сходил поближе,  к другой,  и принес таких, что она, не утерпев, бросила
ему живым петухом в рожу.  Џетр Њихайлыч, в сопровождении капитана, тоже все
возилсЯ с извозчиками и выходил из себЯ.
     - ’о   есть,   этакой  плут  этот  русский  народец,   вообразить  себе
невозможно!  -  говорил он.  - Џрихожу Я к этому подлецу, Ђфоньке Ѓеспалому:
"—то до Њосквы?.."  -  "ЏЯтьдесЯт серебром!.."  -  "Љак,  шельма:  пЯтьдесЯт
серебром?  ‚  двадцать четвертом году ты менЯ же за пЯтьдесЯт ассигнациЯми с
женой возил..." ‘меетсЯ. "’огда-ста, говорит, четверик овса по десЯти копеек
покупали, да тарантас, может, не проходный был". - "‹адно, говорю, что ты за
тарантас кладешь?" -  "„есЯть целковых".  - "‹адно, говорю, бери за тарантас
десЯть, а лошадей мы возьмем почтовых". - "Ќе хочу, говорит, почто работу из
рук  отпускать?"  -  "’ак  вот  же  тебе!.."  -  говорю,  и  пошел к  Ќиките
‘апожникову.  Ќе  тут-то  было:  эта нагайскаЯ кобыла,  супруга этого шельмы
Ђфоньки, огородами туда уж марш... Џрихожу - "Ќи копейки меньше"! - Ђ? Љаков
народец?.. Ќемец этого не сделает... нет... никогда!
     - „ать им,  что просЯт, - отвечал Љалинович, которого все эти хлопоты о
нем заставлЯли еще более терзатьсЯ.
     - Ќе дам,  сударь!  - возразил запальчиво Џетр Њихайлыч, как бы терЯЯ в
этом случае половину своего состоЯниЯ. - ‘делайте милость, братец, - отнессЯ
он  к  капитану и  послал  его  к  какому-то  „митрию ѓригорьичу •лестанову,
который говорил ему о  каком-то  купце,  едущем в  Њоскву.  Љапитан сходил с
удовольствием и  действительно приискал товарища купца,  что  сделало дорогу
гораздо дешевле, и Џетр Њихайлыч успокоилсЯ.
     Ќакануне  своего  отъезда  Љалинович  совершенно  переселилсЯ  с  своей
квартиры и  должен был ночевать у  ѓодневых.  ‚ечером Ќастенька в первый еще
раз,  пользуЯсь правом невесты,  села  около него и,  положив ему  голову на
плечо, взЯла его за руку. Љалинович не в состоЯнии был долее выдержать своей
роли.
     - Џослушай, - начал он, привлекаЯ ее к себе и целуЯ, - просидим сегоднЯ
ночь; приходи ко мне...
     - •орошо, когда?.. Љак все заснут?
     - „а; Я желаю с тобой быть.
     - •орошо,  и Я желаю,  - отвечала Ќастенька, - это в последний раз!.. -
прибавила она таким грустным голосом, что у Љалиновича сердце заныло.
     "Ѓоже мой,  боже мой! € Я покидаю это кроткое существо!" - подумал он и
поскорей встал и отошел.
     Ќа другой день предполагалось встать рано,  и  потому после ужина,  все
тотчас  же  разошлись.  Љалинович положен был  в  зале.  Ћставшись один,  он
погасил было свечку и  лег,  но  с  первой же минуты овладело им беспокойное
нетерпение:  с напрЯженным вниманием стал он прислушиватьсЯ, что происходило
в  соседних комнатах.  Џрошло полчаса;  Џетр Њихайлыч все еще покашливал,  и
раздавались по коридору досадные шаги Џалагеи …вграфовны.  Ќаконец,  пропала
на лугу полоса света,  отражавшаЯсЯ из окна кабинетика,  где спал старик,  и
среди  глубокого молчаниЯ только мерно отщелкивал маЯтник стенных часов.  Ќо
вот  что-то  стукнуло...  Љалинович вскочил и  взглЯнул в  гостиную,  откуда
должна была прийти Ќастенька.  ’ам было пусто и темно, так что ему сделалось
как будто немного страшно, и он снова лег; но кровь волновалась и, казалось,
каждый нерв чувствовал и  слушал.  ЋпЯть что-то стукнуло...  Ќет,  это крыса
возитсЯ с костью. "Ќеужели она не придет?" - мучительно подумал он, садЯсь в
изнеможении.   Ћднако  опЯть  шелест...  "’ы  здесь?"  -  послышалсЯ  шепот.
Љалинович вздрогнул,  и  в полумраке к нему уж склонилась,  в белом спальном
капоте,   с  распущенною  косою  Ќастенька...   ‚се  было  забыто:  одною  -
предстоЯвшаЯ  ей  страшнаЯ  разлука,   а   другим  -   и  его  честолюбие  и
бесчеловечное намерение... Ѓлаженству, казалось, не будет конца... Ќо времЯ,
однако,  шло, и начинало рассветать. ‚се предметы стали обозначатьсЯ Ясней и
Ясней.  Ќа дворе закопошились:  кухарка выгнала за ворота корову,  послышав,
что пастух трубит; ’ерка, согнанный Џалагеей …вграфовной с печки, проехал за
водой.
     - Џрощай! - проговорила, наконец, Ќастенька.
     - Џрощай! - сказал Љалинович.
     Џростившись еще  раз слабым поцелуем,  они расстались,  и  оба заснули,
забыв грЯдущую разлуку.  Ќапрасно проснувшийсЯ потом Џетр Њихайлыч спрашивал
Џалагею …вграфовну:
     - —то, спЯт еще?
     - ‘пЯт, - отвечала та.
     - ќкой беспечный народ,  - говорил старик и, не утерпев, пошел и поднЯл
Љалиновича.  Ќастенька тоже  вскоре встала и  вышла.  Ћна  была  бледна и  с
какими-то томными и слабыми глазами.  ‡дороваЯсь с Љалиновичем,  она немного
вспыхнула.
     Џоследние тЯжелые сборы протЯнулись,  как водитсЯ,  далеко за  полдень:
пока еще  был привезен тарантас,  потом приведены лошади,  и,  наконец,  сам
Ђфонька  Ѓеспалый,  в  дубленом полушубке,  перепачканном в  овсЯной пыли  и
дегтю, неторопливо заложил их и, облокотившись на запрЯг, стал флегматически
смотреть,  как ’ерка,  под надзором капитана,  стал вытаскивать и укладывать
вещи.  Џетр  Њихайлыч,  воспользовавшись этим временем,  позвал таинственным
кивком головы Љалиновича в кабинет.
     - …сть у менЯ к вам,  џков ‚асильич,  некотораЯ просьбица,  -  начал он
каким-то  несмелым  голосом.  -  ќто  вот-с,  -  продолжал  он,  вынимаЯ  из
шифоньерки довольно толстую тетрадь,  -  мои  стихотворные грехи.  ’ут  есть
элегии,  оды небольшие, в эротическом, наконец, роде. ЌельзЯ ли вам из этого
хлама что-нибудь сунуть в  какой-нибудь журналец и напечатать?  Ђ мне бы это
на старости лет было очень приЯтно!
     Љалинович мысленно улыбнулсЯ этому простодушному желанию.
     - Ћтчего же?.. ‘ большим удовольствием, - отвечал он.
     - ‘делайте милость, - подхватил старик, - только Ќастеньке не говорите;
а то она смеЯтьсЯ станет, - шепнул он, выходЯ.
     ‚ зале они нашли приказничиху, котораЯ, как ни мало была довольна своим
постоЯльцем,  но все-таки считала себЯ обЯзанною проводить его. Џришел также
товарищ купец,  в аккуратно подпоЯсанном тулупе,  в котором он уж достаточно
согрелсЯ.  ЏалагеЯ  …вграфовна расставила завтрак по  крайней мере  на  двух
столах;  но  Љалинович ничего  почти  не  ел,  прочие тоже,  и  одна  только
приказничиха,  выпив  рюмки три  водки,  съела два  огромных куска пирога и,
проговорив:  "Љак это бесподобно!",  -  так взглЯнула на  маринованную рыбу,
что, кажетсЯ, если б не совестно было, так она и ее бы всю съела.
     - ‡акусите! - попотчевал Џетр Њихайлыч купца.
     - Ѓлагодарим покорно:  закушено грешным делом!  -  отвечал тот,  дохнув
луком.
     - Ќу, так, значит, поприсЯдемте! - продолжал Џетр Њихайлыч, и на глазах
его навернулись слезы.  ‚се сели,  не исключаЯ и  торчавшего в дверЯх ’ерки,
которому приказала это сделать ЏалагеЯ …вграфовна.
     - Ќу!  -  снова  начал Џетр  Њихайлыч,  вставаЯ;  потом,  помолившись и
пробормотав еще раз:  "Ќу",  -  обнЯл и поцеловал Љалиновича. Ќастенька тоже
обнЯла его. Ћна не плакала...
     - Џрощайте,  желаю благополучного пути туда и обратно,  -  проговорил с
какими-то гримасами капитан.
     “ Џалагеи …вграфовны были красные,  наплаканные пЯтна под глазами; даже
’ерка  с   каким-то   чувством  поймал  и   поцеловал  руку  Љалиновича,   а
разрумЯнившаЯсЯ от водки приказничиха поцеловалась с ним три раза. ‚се вышли
потом проводить на крыльцо.
     - ‘ богом!  -  произнес купец,  крестЯсь и усевшись. Ђфонька тронул. ‚о
все времЯ Љалинович не проговорил ни слова; но выражение лица его было чисто
мученическое: обернувшись назад, он все еще видел в окне бледную и печальную
Ќастеньку.  „ома ѓодневых стало,  наконец,  не видать. Њиновалось и училище,
куда он,  наводЯ такой страх на подчиненных,  ходил каждый день. ‘еребристые
главы собора блестели на  солнце так Ярко и  красиво,  что будто они никогда
так не блестели.  Ћстались сзади и присутственные места, на крылечке которых
спокойно сидели два  сторожа,  и  направо пошел вал,  с  видневшеюсЯ на  нем
беседкой,  где Љалинович в первый раз вызвал Ќастеньку на признание в любви.
Љак он был счастлив и  доволен в  этот вечер!  Ђ теперь бежал этого счастьЯ,
чтоб  искать  другого...  какого -  бог  знает!  ‚  ‘олдатской слободке,  на
поросшем травой тротуаре,  коза  почтмейстера,  от  которой он  пил  молоко,
щипала  траву.  ‚  остроге  сквозь  железные решетки  выглЯдывали бритые,  с
бледными, изнуренными лицами головы арестантов, а там показалось и кладбище,
где  как бы  нарочно и  тотчас же  кинулась в  глаза сераЯ плита над могилой
матери Ќастеньки...  "Љак все  это  знакомо,  и  все -  прощай!  “видитсЯ ли
когда-нибудь все это опЯть,  или эти два года, с их местами и людьми, минуют
навсегда,   как   минует   сон,   оставив   в   душе   только   неизгладимое
воспоминание?.."  ЌевыносимаЯ тоска овладела при этой мысли моим героем;  он
не мог уж более владеть собой и, уткнув лицо в подушку, заплакал!


         * —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ * 


        I

     „ва  днЯ  уже  тащилсЯ на  сдаточных знакомый нам тарантас по  тракту к
Њоскве.  Љалинович почти не  подымал головы от  подушки.  Љупец тоже  больше
молчал и с каким-то упорством смотрел вдаль;  но что его там занимало - богу
известно.  ‚  ‘ерповихе,  станций за  несколько от  Њосквы,  у  них  Ямщиком
очутилась баба,  в  мужицких только рукавицах и  шапке,  чтоб  не  очень  уж
признавали и забижали на дороге. Љупец заметил было ей:
     - ‘трамота,  тетка, и ехать-то с тобой, хоть бы к ноче дело-то шло, так
все бы словно поскладнее было.
     - Ќе  все,  батька,  дело-то делаетсЯ ночью;  важивала Я  вашу братью и
днем.  Ќе ты первой!.. - возразила баба и благополучнейшим манером доставила
их на станцию, где встретила их толпа Ямщиков.
     - Ђ, чертова перечница, опЯть в извоз пустилась! - заметил один из них.
- •орошо ли она вам, господа, угождала? Ђ то ведь мы сейчас с нее спросим, -
прибавил он, обращаЯсь к седокам.
     - ’ы поди девкам-то своим угождай и спрашивай с них, а уж мужчинке тебе
против менЯ не угодить! - возразила баба и молодцевато соскочила с передка.
     Љогда новые лошади были заложены, на беседку влез длинновЯзый парень, с
сережкой в ухе, в кафтане с прорехами и в валЯных сапогах, хоть мокреть была
страшнаЯ;  парень из дворовых,  недавно прогнанный с  почтовой станции и длЯ
большего форса все еще ездивший с колокольчиком.  ‚ отношении лошадей он был
каторга; как подобрал вожжи, так и начал распорЯжатьсЯ.
     - Ќ-н-у! - крикнул он и вытЯнул всю тройку плетью.
     ЉореннаЯ вздумала было схитрить и села в хомуте.
     - Ћ  черт!  „ьЯвол!  -  проговорил извозчик  и  начал  ее  хлестать  не
переставаЯ.
     ‹ошадь, наконец, заскакала. …му и это не понравилось.
     - Ћ проклЯтаЯ!  ‡аскакала!  - промычал он и передернул вожжи, а сам все
продолжал  хлестать.   ’арантас,   то   уходЯ,   то  выскакиваЯ  из  рытвин,
немилосердно трЯс.  “  Љалиновича,  как ни  поглощен он был своими грустными
мыслЯми, закололо, наконец, бока.
     - —то ж ты сломЯ голову скачешь? - проговорил он.
     - ‘ердит  Я  ездить-то,   -  отвечал  извозчик,  потом,  вскрикнув:  "Ћ
вислоухие!" -  неизвестно за что,  дернул вожжу от левой пристЯжной, так что
та замотала от боли головой.
     - ’ише, говорЯт тебе! - повторил Љалинович.
     - Ќичего!  ‘идите только,  не рассыплю!  -  возразил извозчик и,  опЯть
крикнув:  "Ќу,  вислоухие!",  понессЯ  марш-марш.  Љупца,  несмотрЯ  на  его
тЯжеловесность,  тоже притрЯхивало,  но ему, кажетсЯ, это было ничего и даже
несколько приЯтно.
     - ‹ошадь ведь  у  них  всЯ  на  ногу разбитаЯ:  коли он  вначале ее  не
разгорЯчит, так хуже, на полдороге встанет, - объЯснил он Љалиновичу.
     - Ќе встанет у менЯ!  Ќе такое мое сердце; нынче в лихорадке лежал, так
еще  сердитее стал,  -  ответил на  это Ямщик,  повертываЯ и  показываЯ свое
всплошь желтое лицо и желтые белки.
     ‘танции, таким образом, часа через два как не бывало. ‚ъехав в селение,
извозчик на всем маху повернул к  избе,  котораЯ была побольше и  понарЯдней
других.  ’ам зашумаркали; пробежал мальчишка на другой конец деревни. ‚ окно
выглЯнула баба.  ‘тоЯвший у  ворот  мужик,  Ямщичий староста,  снЯл  шлЯпу и
улыбалсЯ.
     - Љто очередной? - спросил извозчик, слезаЯ с передка.
     - ‘тарик, - отвечал староста.
     - ЌарЯжай,  любезный,  нарЯжай,  нечего тут проклажатьсЯ!  - проговорил
купец.
     - ЌарЯжено,  хозЯин,  нарЯжено,  -  отозвалсЯ староста и,  обходЯ сзади
тарантас, проговорил: "Њосковский, знать... проходной, видно".
     - Џроходной,  до Њосквы,  -  отвечал извозчик.  -  ’етка Ђрина!  „ай-ка
огонька,  -  прибавил он  глЯдевшей из  окна  бабе  и,  вынув  из-за  пазухи
засаленный кисетишко и коротенькую трубчонку, набил ее махоркой.
     Ѓаба скрылась и  через минуту высунула из окна обе руки,  придерживаЯ в
них горЯщий уголь, но не вытерпела и кинула его на землю.
     - Ћй,  чтобы  те,  и  с  огнем-то  твоим...  ‚се  рученьки  изожгла,  -
проговорила она.
     - Ѓольно уж хлипка, - как на том-то свете станешь терпеть, как в аду-то
припекать начнут? - сказал извозчик, поднимаЯ уголь и закуриваЯ трубку.
     - “горели же,  парЯ,  -  говорил староста,  осматриваЯ тЯжело  дышавшую
тройку.
     €звозчик  вместо  ответа  подошел  к  левой  пристЯжной,  более  других
вспотевшей, и, проговорив: "Ќу, запыхалась, проклЯтаЯ!", схватил ее за морду
и непременно заставил счихнуть,  а потом,  не выпускаЯ трубки изо рта,  стал
раскладывать.
     - —то ж,  любезный,  скоро ли будет?  Ђль не сегоднЯ надо,  а завтра? -
отнессЯ к старосте купец.
     - Љоли хошь, так и завтра, - отвечал с полуулыбкой староста.
     - Ђ деньги не хошь завтра? - возразил купец с ожесточением.
     ‚ это времЯ подошел мужик с ребенком на руках.
     - Џошто деньги завтра? „еньги надо сегоднЯ, - вмешалсЯ он.
     - ’о-то,  деньги сегоднЯ!  „еньги вы брать охочи,  -  проговорил купец,
сурово взглЯнув на него.
     - ‘ейчас,  хозЯин,  сейчас!  Ќе  торопись больно:  смелешь,  так  опЯть
приедешь,  -  успокаивал его староста,  и  сейчас это началось с  того,  что
старуха-баба притащила в охапке хомут и узду, потом мальчишка лет пЯтнадцати
привел за  челку мышиного цвета лошаденку:  оказалось,  что  она должна была
быть кореннаЯ.  Ќадев на нее узду и  хомут,  он начал,  упершись коленками в
клещи  и  побагровев до  ушей,  натЯгивать супонь,  но  оборвалсЯ и  полетел
навзничь.
     - ‘мотри,  парЯ,  каменьЯ-то не ушиби,  -  заметил ему все еще стоЯвший
около мужик с ребенком.
     Џарень окрысилсЯ.
     - Џоди ты к дьЯволу!  ‘тал тоже тут с пострелом-то своим!  - проговорил
он и, плюнув на руки, опЯть стал натЯгивать супонь.
     Ћдна из пристЯжных пришла сама.  „воровый Ямщик,  как бы сжалившись над
ней,  положил ее  постромки на  вальки и,  ударив ее  по спине,  чтоб она их
вытЯнула,  проговорил:  "‹адно! €дет!" “ дальней избы баба, принесшаЯ хомут,
поднЯла  с  каким-то  мужиком страшную брань  за  вожжи.  „ругую  пристЯжную
привел, наконец, сам извозчик, седенький, сгорбленный старичишка, и принЯлсЯ
ее припутывать.  Њежду тем старый извозчик,  в ожидании на водку,  стоЯл уже
без шапки и обратилсЯ сначала к купцу.
     - Њелких, любезный, нет, - отвечал тот равнодушнейшим тоном.
     - €  мелких  не  стало,  -  повторил извозчик,  почесываЯ в  голове,  -
купечество тоже,  шаромыжники!  - прибавил он почти вслух, обходЯ тарантас и
обращаЯсь к Љалиновичу.  ’от бросил ему с досадой гривенник.  ‚ообще всЯ эта
сцена начала становитьсЯ невыносима длЯ него, и по преимуществу возмущал его
своим неподвижным,  кирпичного цвета лицом и своей алЯповатой фигурой купец.
…му казалось,  что этому болвану внутри его ничего не мешает жить на свете и
копить  деньгу.  ‡а  десЯть  целковых он  готов,  вероЯтно,  бросить  десЯть
любовниц, и уж, конечно, скорей осине, чем ему, можно было растолковать, что
в этом случае человек должен страдать.  "‘колько жизненных случаев,  - думал
Љалинович,  -  где простой человек перешагивает как соломинку, тогда как мы,
благодарЯ нашему развитию,  нашей  рефлекции,  берем  как  крепость.  ’онкие
наслаждениЯ,  говорЯт,  нам даны,  боже мой! Љто бы за эту тонину согласилсЯ
платить такими чересчур уж не тонкими страданьЯми, которые гложут теперь мое
сердце!" Ќа последней мысли он крикнул сердито:
     - ‘корей вы, скоты!
     - ‘ейчас,    батюшка,    сейчас,   -   отозвалсЯ   старикашка-извозчик,
взмащиваЯсь,  наконец,  на козлы.  -  Ћ-о-о-ой,  старуха!  - продолжал он. -
Џодь-ка сюда, подай на передок мешок с овсом, а то ишь, рожон какой жесткий,
хошь и кожей обтЯнут.
     ‘таруха подала.
     - ’ы,  старец любезный,  и  живой-то  не  доедешь,  послал бы парнЯ,  -
заметил купец.
     - Ћ-о-о-ой, ничего! ‘о •ристом да с богом доедем.
     - …ще  как важно старик-то  отожжет...  ’рогай,  дедушка,  -  подхватил
староста.
     ‘тарик  тронул.  ‘ама  пришедшаЯ пристЯжнаЯ обнаружила сильное  желание
завернуть к  своему двору,  в предупреждение чего мальчишка взЯл ее за уздцы
и,  колотЯ  в  бок  кулаком,  повел.  ‘тоЯвшие посредине улицы  мужики стали
подсмеивать.
     - ‚ыводи, выводи жеребца-то! €шь, как он голову-то гнет, - сказал между
ними мужик с ребенком, а прочие захохотали.
     Љалиновичу сделалось еще досаднее.
     "€  этим,   дурачье,  могут  веселитьсЯ",  -  подумал  он  с  завистью.
‚ыбравшись  за  деревню,  старикашка  пустил  лошадей  маленькой  рысцой.  ‚
противоположность прежнему извозчику он оказалсЯ предобродушный и  тотчас же
принЯлсЯ рассуждать сам с собой: "Ќу-ка, парЯ, вожжей пожалел. „а, мошенник,
говорю Я;  Я  тебЯ лошадкой,  живой тварью,  ссужал,  а  ты  на-ка!  ‚еревки
жадничаешь.  Ќе удавлюсь на твоем мочале, дурак - сусед еще!" ЏроговорЯ это,
старик остановилсЯ на некоторое времЯ в раздумье, как бы все еще рассуждаЯ о
жадности соседа, а потом вдруг обратилсЯ к седокам и присовокупил:
     - Џлут, батюшки, господа честные, у нас по деревне народ!
     - Џлут?.. - отозвалсЯ купец.
     - Џлут!..  € какой же, то есть, плут на плуте, вор на воре. џ-то, вишь,
смирный,  не озорник,  и нет мне от них счастьЯ. Ќа-ка, вожжей пожалел!.. „а
что Я, с кашей, что ли, их съем? Љакие были, такие и ворочу, пес!
     Џока старик бормотал это,  они въехали в двадцативерстный волок. „орога
пошла сильно песчанаЯ. …два вытаскиваЯ ноги, тащили лошаденки, шаг за шагом,
тЯжелый тарантас.  ‘олнце уже  было  совсем низко и  бросало длинные тени от
идущего  по  сторонам высокого,  темного  леса,  который  впереди открывалсЯ
какой-то  бесконечной декорацией.  Љалинович,  всю  дорогу  от  тоски  и  от
душевной муки не  спавший,  начал чувствовать,  наконец,  дремоту;  но голос
Ямщика все еще продолжал ему слышатьсЯ.
     - Ќечем,  батюшки,  господа проезжие,  -  говорил он,  - не за что нашу
деревню похвалить.  ’ы вот, господин купец, словно уж не молодой, так, можо,
слыхал, какаЯ про наше селенье славушка идет - что греха таить!
     - ’о есть, примерно, насчет чего же? - спросил купец.
     - Ђ  насчет  того,  батюшка,  что  по  дорогам  пошаливали,  -  отвечал
таинственным полушепотом старик.
     Љупец откашлЯнулсЯ.
     - —то ж, и понониче этим занимаютсЯ? - спросил он с расстановкою.
     - Ќу,  понониче,  -  продолжал старик,  - где уж! Џротив прежнего ли?..
Ќачальство тоже все  год от  году строже пошло.  ќтта окружной всю деревню у
нас перехлестал, и сами не ведаем за что.
     - Џерехлестал? - спросил купец с каким-то удовольствием.
     - Џерехлестал,  - отвечал извозчик, - а баловство то же все происходит.
Ѓогу  ведомо,   на  кого  и  приходит?  Џомекают  на  беглых  солдатиков,  а
неизвестно!
     Љупец опЯть откашлЯнулсЯ.
     - € частые баловства? - спросил он.
     - Ѓывают,  батюшка!.. ќтта, в сенокос, нашли женщину убитую, и брюхо-то
вострым колом все разворочено,  а  по весне тоже мужичка-утопленника в  реке
обрели.  Џытал становой разыскивать:  сам ли  как пьЯный в  воду залез,  али
подвезли кто - шут знает. Ѓывает всего!
     —то-то вроде вздоха послышалось из груди купца.
     - Њожет, чай, и тройки останавливают? - произнес он.
     - Љоли злой человек,  батюшка,  найдет, так и тройку остановит. •оть бы
наше  теперь дело:  едем  путем-дорогой,  а  какую защиту можем сделать?  Ќи
оружиЯ при себе не имеешь... оробеешь... а он, коли на то пошел, ему себЯ не
жаль,  по той причине,  что в  нем -  не к ночи будь сказано -  сам нечистой
сидит.
     Љупцу, кажетсЯ, не хотелось продолжать разговор в этом роде.
     - —то про то и говорить! - подтвердил он.
     - —то  говорить,  батюшка,  -  повторил  и  извозчик,  -  и  в  молитве
господней,  сударь,  сказано,  -  продолжал он,  -  избави мЯ от лукавого, и
свЯщенники нас,  дураков,  учат: "’ы, говорит, только еще о грехе подумал, а
уж ангел твой хранитель на сто тысЯч верст от тебЯ отлетел -  и  вселилась в
тЯ нечистаЯ сила:  будет она твоими ногами ходить и твоими руками делать;  в
сердце твоем,  аки птица злобнаЯ,  совьет гнездо свое..." “чат нас, батюшка!
"„ьЯвола, говорЯт, надо боЯтьсЯ паче огнЯ и меча, паче глада и труса; только
молитва божьЯ отгонЯет его, аки воск, тает он пред лицом господним".
     - ’ак,  так,  верно,  -  подтвердил купец, - потрогивай однако. —то вон
около лесу за народ идет, словно с кольЯми? - прибавил он.
     - € то словно с кольЯми. €шь, какие богатыри шагают! Ќу, ну, сердечные,
не выдавайте,  матушки!.. Њного тоже, батюшка, народу идет всЯкого... Љто их
ведает,  аще имут в  помыслах своих?  Ћбереги бог кажинного человека на всЯк
час. Ќу... ну! - говорил Ямщик.
     Љалиновичу невольно припомнилось его детство, когда и он боЯлсЯ домовых
и разбойников.  "Њила еще, видно, и исполнена таинственных страхов жизнь длЯ
этих людей,  а  Я  уж  в  суеверы не гожусь,  чертей и  ада не страшусь и  с
удовольствием теперь попал бы под нож какому-нибудь дорожному удальцу,  чтоб
избавитьсЯ,  наконец, от этих адских мук", - подумал он и на последней мысли
окончательно заснул. Њежду тем старикашка-извозчик переменилсЯ на маленького
мальчишку,  которого в темноте совсем уж было не видать, и только слышалось,
что он всю станцию, как птичка, посвистывал. Њальчишку потом заменил большой
извозчик,  с широчайшей спиной; но и того почти было тоже не видать и совсем
не слыхать;  зато всю станцию пахло от него овчинным тулупом и  белелась его
сераЯ в корню лошадь.  Љ рассвету,  наконец,  их перенЯл,  на здоровеннейшей
тройке,  московский извозчик,  молодцеватый малый,  с перетЯнутой тальеи и в
поЯрковой шлЯпе, перевитой лентами. Ќа половине станции Љалинович проснулсЯ.
‚дали  виднелась Њосква с  своими золотыми главами церквей.  €з  тысЯчи труб
вилсЯ дым прЯмыми столбами. „орога шла по гладкому, бойкому шоссе. ЏрозЯбшие
на утреннем холоде лошади и с валившим от них паром несли так, что удержу не
было.  ‘коро  пришлось им  обогнать шедший батальон.  ‚переди всех  ехал  на
вороной лошади,  с замерзшими усами,  батальонный командир,  а сзади его шли
кларнетисты  и  музыканты,   наигрываЯ  марш,  под  который  припрыгивали  и
прискакивали  с  посиневшими  щеками  солдаты  и  с  раскрасневшимисЯ лицами
молодые юнкера.  Ќемного подальше шел,  скрипЯ  колесами,  неуклюжий обоз  с
хлопчатой бумагой,  и на таком количестве лошадей,  что как будто бы и конца
ему  не  было.  Ќа  весь  этот оживленный вид  герой мой  смотрел холодным и
бесчувственным взором,  и  только  скакавший  им  навстречу,  совсем  уж  на
курьерской  тройке,  господин  средних  лет,  развалившийсЯ  в  бричке  и  с
владимирским крестом на шее,  обратил на себЯ некоторое внимание его. "Њожет
быть,  и Я поеду когда-нибудь с таким же крестом",  -  подумал Љалинович,  и
потом,  когда въехали в Њоскву,  то показалось ему, что попадающиесЯ народ и
извозчики с седоками,  все они смотрЯт на него с некоторым уважением, как на
русского литератора.  ќто чувство,  впрочем,  значительно в  нем понизилось,
когда он,  по денежным своим средствам, остановилсЯ на подворье в ‡арЯдье, в
маленьком грЯзном нумере.  —исто с  целью показатьсЯ в каком-нибудь обществе
Љалинович переоделсЯ на  скорую руку  и  пошел в  трактир Џечкина,  куда он,
бывши еще  студентом,  иногда хаживал и  знал,  что  там собираютсЯ актеры и
некоторые литераторы,  которые,  может быть,  оприветствуют его,  как своего
нового собрата;  но  -  увы!  -  он там нашел все изменившимсЯ:  другаЯ была
мебель,  другаЯ прислуга,  даже комнаты были иначе расположены,  и не только
что актеров и литераторов не было, но вообще публика отсутствовала: в первой
комнате он  не  нашел никого,  а  из  другой виднелись какие-то двое мрачных
господ,  игравших на бильЯрде.  Љалинович сел на диван и  решилсЯ по крайней
мере с половым поговорить о самом себе.
     - Ђ что, у вас есть журналы? - спросил он.
     - Љак же-с.
     - …сть июльскаЯ книжка? - и Љалинович назвал тот журнал, в котором была
помещена его повесть.
     - ‘ейчас...  за буфетом спросить надо,  - сказал половой и, очень скоро
возвратившись, подал совершенно почти новую книжку.
     Љалинович не без волнениЯ развернул свою повесть и  начал как бы читать
ее, ожидаЯ, что не скажет ли ему половой что-нибудь про его произведение. Ќо
тот,  хоть и  стоЯл перед ним  навытЯжку,  но,  кажетсЯ,  более ожидал,  что
прикажут ему подать из съестного или хмельного.
     - Љнижка-то  нова,   не  растрепана,  -  проговорил  Љалинович  с  едва
скрываемою горькою улыбкою.
     - „а ведь-с это тоже как...  - отвечал половой, - иную, боже упаси, как
истреплют, а другаЯ так почесть новаЯ и останетсЯ... ‚от за нынешний год три
этакие книжки сподрЯд почесть что и не требовала совсем публика.
     Љалинович только вздохнул:  три  эти  книжки были именно те,  где  была
напечатана его повесть.
     “Язвленный простодушными ответами  полового,  он  перешел  в  следующую
комнату и,  к  большому своему удовольствию,  увидал там,  хоть и  не  очень
короткого, но все-таки знакомого ему человека, некоего г-на —иркина, который
лет  уже пЯтнадцать постоЯнно присутствовал в  этом заведении.  ‚  настоЯщую
минуту он ел свиные котлеты и запивал их кислыми щами.
     Љалинович решилсЯ подойти к нему и напомнить о себе.
     - Ђ  ну  вот!  ‡дравствуйте,  -  произнес тот  тоном  вовсе  небольшого
уважениЯ.
     ЌесмотрЯ на это, Љалинович подсел к нему.
     - —то вас давно не видать?  - спросил —иркин, как будто бы не видал его
всего только каких-нибудь месЯца три.
     - џ жил в провинции года с полтора.
     - Ђ, вот что, - произнес и на это —иркин совершенно равнодушно.
     - ‘делалсЯ литератором и  еду  теперь  в  Џитер,  -  добавил с  улыбкою
Љалинович.
     - ‚от как! - сказал —иркин, и опЯть самым равнодушнейшим тоном.
     Љалинович только из  приличиЯ просидел еще  несколько минут с  подобным
невежей и  отошел от него,  а  потом и совсем вышел из трактира.  Ћн решилсЯ
походить по  Њоскве,  чтобы  предатьсЯ личным и  историческим воспоминаниЯм.
Џрежде всего он подошел к  университету и  остановилсЯ перед старым зданием.
‚от и  крыльцо,  на  котором он некогда стоЯл,  ожидаЯ с  замирающим сердцем
поступительного экзамена,  перешел потом к новому университету,  взглЯнул на
боковые  окна,   где  когда-то  слушал  энциклопедию  законоведениЯ,  узнал,
наконец,   тротуарный  столбик,   за  который,  выбежав,  как  полоумный,  с
последнего выпускного экзамена,  запнулсЯ и  упал.  ‚се  это  припомнилось и
узналось,  но и только!  Ћт университета прошел он в Љремль,  миновал,  снЯв
шапку,  ‘пасские ворота,  взглЯнул на живописно расположенное ‡амоскворечье,
посмотрел на €вана ‚еликого,  который как будто бы побелел.  Џо-прежнему шла
от него высокаЯ решетка, большой колокол и царь-пушка тоже стоЯли на прежних
местах,  и  все это -  увы!  -  очень мало занЯло моего героЯ.  ‘  какими-то
беспорЯдочными мыслЯми возвратилсЯ он  в  свой нумер,  который показалсЯ ему
еще грЯзней,  еще гаже. €з соседней комнаты слышались охриплые пьЯные голоса
мужчин и взвизги тоже, должно быть, пьЯных женщин. ‘вободнаЯ, кочующаЯ жизнь
холостЯка,  к  которой Љалинович стремилсЯ,  с  такой болью отрываЯ себЯ  от
свЯзывающей его женщины, показалась ему отвратительна. Ќе знаЯ, как провести
вечер,  он решилсЯ съездить еще к одному своему знакомому,  который, бог его
знает,  где служил,  в думе ли,  в сенате ли секретарем, но только имел свой
дом,  жену,  очень  добрую  женщину,  котораЯ сама  всегда разливала чай,  и
разливала его очень вкусно,  всегда сама делала ботвинью и салат, тоже очень
вкусно.  Ѓывши студентом,  Љалинович каждое воскресенье ходил к ним