 обедать,
но зачем он это делал -  и сам, кажетсЯ, хорошенько того не знал, да врЯд ли
и хозЯева то ведали. ‚се времЯпрепровождение его в этом доме состоЯло в том,
что он с полуулыбкою выслушивал хозЯйку, когда она рассказывала и показывала
ему, какой кушак вышила отцу Ќиколаю и какие воздухи хочет вышить длЯ церкви
ЃлаговещеньЯ.  ‘  мужем он  больше спорил и  все  почти об  одном и  том  же
предмете:  тому  очень  нравилась,  как  и  капитану,  "€сториЯ 12-го  года"
„анилевского,  а Љалинович говорил,  что это даже и не историЯ;  и к этим-то
простым людЯм герой мой  решилсЯ теперь съездить,  чтобы хоть там пощекотать
свое литературное самолюбие. Ћн нашел тот же совершенно домик, только краска
на нем немного полинЯла,  -  ту же дверь в лакейскую, то же зальцо, и только
горничнаЯ другаЯ вышла к нему навстречу.
     - —то, дома? - спросил он.
     - Џожалуйте,  барин  наверху-с,  -  отвечала та,  почему-то  шепотом  и
тихонько повела его по  знакомой ему лестнице.  ‚  комнате направо он увидел
самого хозЯина,  сидевшего за  столом,  в  халате,  с  обрюзглым лицом  и  с
заплаканными глазами.
     - Ђх, боже мой! „авно ли? - проговорил он и постаралсЯ даже улыбнутьсЯ.
     - ‚ы нездоровы? - спросил его Љалинович.
     - †ены лишилсЯ,  -  отвечал старик,  и  по его толстым,  отвислым щекам
потекли слезы.
     - ‘кажите!  -  произнес Љалинович тоном глубокого сожалениЯ,  а  сам  с
собой подумал: "‡ачем менЯ нелегкаЯ дернула ехать к этому старью?"
     - „авно постигло вас это несчастье? - спросил он вслух.
     - „евЯтый день сегоднЯ.  ‘обачка заперта или  нет?  -  обратилсЯ хозЯин
слабым голосом к вошедшей горничной.
     - ‡аперта-с,  -  отвечала  и  та  тоже  слабым  голосом.  -  ‘вЯщенники
пришли-с, - доложила она в заключение.
     - •орошо...  ЏриготовлЯйте там,  -  отвечал вдовец.  -  Џанихиду сейчас
будут служить! - прибавил он.
     "Ќу уж на это-то ты менЯ не подденешь",  - подумал про себЯ Љалинович и
встал.
     - Ќе смею более беспокоить, - проговорил он.
     - Ѓлагодарю вас,  благодарю,  -  отвечал хозЯин, крепко, крепко пожимаЯ
его руку и с полными слез глазами.
     - ‚ этой проклЯтой Њоскве все или умерло,  или замирает!  -  проговорил
Љалинович,  выйдЯ на  улицу.  €  на другой день часу в  десЯтом он был уже в
вокзале железной дороги и  в  ожидании звонка сидел на диване;  но и посреди
великолепной  залы,   в  которой  ходила,  хлопотала,  смеЯлась  и  говорила
оживленнаЯ толпа, в воображении его неотвЯзчиво рисовалсЯ маленький домик, с
оклеенною гостиной,  и  в  ней скучающий старик,  в  очках,  в демикотоновом
сюртуке,  а у окна угрюмый,  но добродушный капитан,  с своей трубочкой,  и,
наконец, она с выражением отчаЯниЯ и тоски в опухнувших от слез глазах.
     - Monsieur,  будьте такой добрый,  поберегите мой сак! - раздалсЯ около
него женский голос с иностранным акцентом.
     Љалинович взмахнул глазами:  перед  ним  стоЯла  молоденькаЯ,  стройнаЯ
дама,  в  белой  атласной шлЯпке,  в  перетЯнутом черном  шелковом платье  и
накинутой на  плечи турецкой шали.  Њаленькими ручками в  свежих французских
перчатках держала она огромный мешок. Љалинович поспешил его принЯть у ней.
     - Ou est се Gabriel?* Ќесносный! - проговорила дама и скрылась.
     ______________
     * ѓде этот ѓабриэль? (франц.).

     —ерез несколько минут Љалинович увидел, что она ходила по зале под руку
с  одутловатым,  толстым гусарским офицером,  что-то много ему говорила,  по
временам улыбалась и  кидала лукавые взглЯды.  Ќа  все  это  тот  отвечал ей
самодовольной улыбкой.
     ‡вонок пробил.
     - Adieu,  mon Gabriel!* - воскликнула дама каким-то комически-печальным
тоном, протЯгиваЯ гусару руку.
     ______________
     * Џрощай, мой ѓабриэль! (франц.).

     - Adieu, - отвечал тот сиповатым голосом.
     „ама подошла к Љалиновичу. ’от встал и взЯл ее мешок.
     - Bien merci! - поблагодарила она и мило улыбнулась.
     - Vous avez deja un cavalier!* - проговорил им вслед гусар.
     ______________
     * “ вас уже есть кавалер! (франц.).

     - Oui, - отвечала дама, проворно уходЯ.
     Љалинович молча следовал за ней.  ‚ вагоне она начала распорЯжатьсЯ как
дома.  Џоложив рЯдом с  собой мешок и проговорЯ севшему напротив Љалиновичу:
"Pardon,  monsieur,  permettez"*,  -  протЯнула свои очень красивые ножки на
диван,  причем обнаружила щегольски сшитые ботинки и  даже часть белых,  как
снег,  чулок.  Љогда поезд тронулсЯ, Љалинович внимательно вглЯделсЯ на свою
спутницу.  Ћказалось,  что она была с  каким-то идеальным выражением в лице;
голубые глаза ее были томны и  влажны,  ресницы длинны.  ‘квозь белую нежную
кожу  просвечивались синенькие жилочки;  губки  были  полные,  розовые  и  с
постоЯнной улыбкой.  ‡аметив пристальные взоры на себЯ своего соседа, дама в
свою  очередь сначала улыбнулась,  а  потом  начала то  потуплЯть глаза,  то
смотреть в окно. ‘танции через две ей наскучил этот немой разговор.
     ______________
     * Џростите, сударь, позвольте (франц.).

     - ‚ы Џетербурге живете? - спросила она.
     - „а,  -  отвечал Љалинович, не желаЯ сказатьсЯ провинциалом. - Ђ вы? -
прибавил он.
     - Џетербурге... ’ам весело...
     - ‚есело?
     - „а, балы... маскарад... итальЯнскаЯ опера Я бываю.
     Џри  этих словах Љалиновичу невольно вспомнилась Ќастенька,  обреченнаЯ
жить в глуши и во всю жизнь,  может быть, не увидающаЯ ни балов, ни театров.
…му стало невыносимо жаль бедной девушки, так что он задумалсЯ и замолчал.
     - Ћ, какой вы скучный! „лЯ чего? - проговорила спутница.
     Љалиновичу захотелось пококетничать.
     - џ  потерЯл мою  невесту,  -  отвечал он,  взглЯнув на  подаренное ему
Ќастенькой в последний день кольцо.
     - Ђ!  ‚ы  любили?  -  произнесла соседка протЯжно.  -  €  Я  любила,  -
прибавила она и позевнула.
     Љалинович посмотрел на нее.
     - Ђ теперь вы любите? - спросил он.
     - ’еперь? Ќе знаю... Ќет!
     - Љто же вас провожал?
     - Ђ!  ‚от вы что думаете!  Ќет,  это мой брат, - отвечала дама и лукаво
засмеЯлась. - ЉнЯзЯ •илова вы знаете Џетербурге? - прибавила она.
     - Ќет, не знаю... ќто тоже брат?
     „ама засмеЯлась.
     - Ћ нет, это мой знакомый... Ћн милый.
     - Њилый?
     - „а,  а то вот у него есть друг его,  тот -  фи!  ѓадкий, толстый, нос
красный! ”и! Ќе люблю.
     - ѓусар тоже толстый.
     - Ќет, тот добрый, брат добрый.
     - ‚ы, конечно, иностранка, но откуда вы родом? - спросил Љалинович.
     - ‡ачем?.. џ русскаЯ...
     - Ќет,  вы не русскаЯ,  потому что говорите неправильно:  вы или немка,
или полька.
     - Ћ нет... Я турка, - отвечала дама и опЯть засмеЯлась.
     - Џосле этого все турчанки красавицы,  если на  вас похожи,  -  заметил
Љалинович.
     - Ћ, какой вы льстец! - воскликнула она.
     - Џочему ж Я льстец?
     - ’ак... льстец... Њамзель ‘ару вы знаете?
     - Ќет, что ж, она хороша?
     - „а, только злаЯ такаЯ, ужас - фи!
     ђазговор продолжалсЯ в  том же  тоне,  и  Љалинович начинал все более и
более куртизанить.  ‡десь мне опЯть приходитсЯ объЯснЯть истину,  совершенно
не  принимаемую в  романах,  истину,  что  никогда мы,  грубаЯ половина рода
человеческого,  неспособны так изменить любимой нами женщине,  как в  первое
времЯ разлуки с  ней,  хотЯ и любим еще с прежнею страстью.  „ело тут в том,
что   воспоминаниЯ  любви  еще   слишком  живы,   чувства  жаждут  привычных
наслаждений,  а  между тем около нас пусто и  нет милого существа,  заменить
которое мы готовы, обманываЯ себЯ, первым хорошеньким личиком.
     - ‚ы будете обедать? - спросил Љалинович, подъезжаЯ к ’вери.
     - „а, Я люблю кушать, - отвечала соседка.
     - …сть, - поправил Љалинович.
     - Ђх,  да,  есть...  хорошо, - отвечала она, и когда поезд остановилсЯ,
Љалинович вел ее уж под руку в вокзал.
     - Il fait froid!* - проговорила она, кокетливо завертываЯсь в шаль.
     ______________
     * •олодно! (франц.).

     "ЏремиленькаЯ!" - подумал Љалинович и чувствительно пожал ее руку своим
локтем.
     - „ва обеда! - сказал он лакею. - Voulez-vous du vin?* - обратилсЯ он к
своей даме.
     ______________
     * •отите вина? (франц.).

     - „а, Я люблю, comment cela dire boire?*.
     ______________
     * Љак это сказать пить? (франц.).

     - Џить!
     - „а, пить.
     - Ѓутылку шампанского! - сказал Љалинович человеку.
     ’от подал; пробка щелкнула.
     - Ђх! - вскрикнула дама.
     - €спугались?
     - „а, это громко, Я пугаюсь, - отвечала она и потом, положив пальчик на
край стакана, из которого пенилось вино, сказала: - Ќу, ну, будет!.. Ќе смей
больше ходить.
     "ЏрехорошенькаЯ!" - думал Љалинович.
     „ама начала с аппетитом кушать котлеты.
     Џеред жарким он поднЯл бокал и проговорил.
     - Votre sante, madame!*
     ______________
     * ‡а ваше здоровье, сударынЯ! (франц.).

     - Et  la votre,  monsieur*,  -  отвечала она,  тоже выпиваЯ,  но тотчас
поморщилась, проговорЯ: "Ђй, горько!"
     ______________
     * € за ваше, сударь (франц.).

     - Ђ  вы  знаете,  что  значит по  русскому обычаю,  когда,  пивши вино,
говорЯт: горько?
     - Ќет.
     - ‡начит, надобно поцеловатьсЯ.
     - Ђх, это?.. „а, хорошо.
     - •орошо?
     - •орошо!  - подтвердила дама и, по возвращении в вагон, снЯла шлЯпку и
стала еще милее.
     Њежду тем начинало становитьсЯ темно.  "Џогибшее, но милое создание!" -
думал Љалинович,  глЯдЯ на соседку,  и в душу его запало не совсем, конечно,
бескорыстное,  но все-таки доброе желание:  тронуть в ней,  может быть давно
уже замолкнувшие,  но  все еще чуткие струны,  которые,  он  верил,  живут в
сердце женщины, где бы она ни была и чем бы ни была.
     - ‚ы,  решительно,  полька!  —ем  больше Я  на  вас  глЯжу,  тем больше
убеждаюсь в том, - начал он.
     - Ђх,  да,  только вы ошибаетесь...  џ  ж  говорила вам:  Я турка...  -
отвечала она.
     - Ђ  Я  вам  говорю,  что  вы  полька и  немецкаЯ полька,  -  продолжал
Љалинович,  -  потому что у  вас именно это прекрасное сочетание германского
типа с славЯнским: вы очень хороши собой.
     - Ћ, да, да, - подтвердила соседка.
     - Љонечно,  да,  -  подхватил Љалинович, - и, может быть, в ‚аршаве или
даже подальше там у вас живут отец и мать, брат и сестра, которые оплакивают
вашу участь, если только знают о вашем существовании.
     ‡аметно грустное чувство отразилось на хорошеньком личике соседки.
     - ‡ачем вы можете так говорить?  ‚ы менЯ не знаете, - сказала она уж не
прежним насмешливым тоном.
     - џ знаю еще больше,  -  продолжал Љалинович,  - знаю, что вам тЯжело и
очень тЯжело жить  на  свете,  хотЯ,  может быть,  вы  целые дни  смеетесь и
улыбаетесь.  Ќа днЯх еще видел Я  девушку,  которую бросил любимый человек и
которую  укорЯют  за  это  родные,  презрели в  обществе,  но  все-таки  она
счастливее вас, потому что ей не за что себЯ нравственно презирать.
     ‘оседка слушала.  ‘обственно,  слов она, кажетсЯ, не понимала, но смысл
их угадала, и в лице ее уже тени не оставалось веселости.
     - ‚ы менЯ не знаете: зачем можете так говорить? - повторила она.
     - Ќет,  знаю,  -  возразил Љалинович,  -  и  скажу вам,  что  одно ваше
спасенье,  если  полюбит  вас  человек  и  спасет  вас,  не  только  что  от
обстановки,  котораЯ теперь вас окружает,  но заставит вас возненавидеть то,
чем увлекаетесь теперь, и растолкует вам, что длЯ женщины существует другаЯ,
лучшаЯ жизнь, чем ездить по маскарадам и театрам.
     ‘оседка этих слов совершенно уж не понЯла,  и, когда Љалинович кончил и
взЯл  ее  за  упершийсЯ  в  диван  его  башмачок,   она  отдернула  ножку  и
проговорила:
     - ‡ачем это?.. ЌельзЯ.
     - Ћтчего ж нельзЯ?..  Њожет быть,  Я именно такой человек,  - прошептал
Љалинович.
     - Ђ, да, нет! џ не верю мужчинам.
     - ‡а что?
     - ’ак, они все такие недобрые... лукавые... ”и!.. Ќет!
     - џ не такой,  -  проговорил Љалинович и опЯть было взЯлсЯ за башмачок,
но соседка опЯть его отдернула.
     - Ќет, это нельзЯ, - сказала она.
     - Ћтчего ж?
     - ’ак; как можно! ‚ы нескромный: все смотрЯт.
     - Ђ в Џетербурге можно?
     - Ђх, какой вы!.. ‡ачем! џ вас не знаю...
     - “знаете,  и  можно?  -  проговорил Љалинович и,  как бы наклонЯЯсь за
чем-то, поцеловал руку соседки.
     - ‚ы шалун,  Я вас боюсь,  -  сказала она,  кокетливо складываЯ руки на
груди и снимаЯ ножки с дивана.
     ЋбъЯснение это  было  прервано  поЯвлением новых  пассажиров:  толстого
помещика с толстой женой,  которые, как нарочно, стали занимать пустые около
них места.
     - Џозвольте!  -  проговорил  басом  барин  и  нецеремонно опустилсЯ  на
диванчик рЯдом с  молоденькой дамой,  между тем как жена его,  тЯжело дыша и
пыхтЯ, перелезла почти через колени Љалиновича и села к окну. ‘опровождавший
их солдат стал натискивать им в ноги подушки, мешочки и свЯзки с кренделЯми,
калачами, так что молодые люди мои были совершенно отгорожены друг от друга.
•орошенькаЯ соседка,  сделав сначала насмешливую гримасу и потом проговорив:
"Adieu!",  прижала голову к  дивану,  закрыла глаза и старалась,  как видно,
заснуть.  ‚  свою  очередь взбешенный Љалинович,  чувствуЯ около себЯ вместо
хорошенького башмачка жирные бока помещицы,  начал ее  жать изо  всей силы к
стене;  но та сама раздвинула локти и,  произнесЯ:  "—той-то, помилуйте, как
здесь толкают!",  пахнула какой-то  теплотой;  герой мой не в  состоЯнии был
более этого сносить: только что не плюнувши и прижав еще раз барыню к стене,
он  пересел на  другую  скамейку,  а  потом,  под  дальнейшую качку  вагона,
невольно задремал.
     Ќа  рассвете,  как  известно,  подъезжают к  Џетербургу.  ЃольшаЯ часть
пассажиров по  обыкновению засуетилась.  “  Љалиновича тоже  немного  сердце
замерло;  подражаЯ другим, он протер запотевшее стекло и начал было смотреть
в  него;   но  увидел  только  куда-то  бесконечно  идущее  поле,   покрытое
криворослым мелким ельником; а когда пошли мелькать вагоны, так и того стало
не видать.  Љалинович счел за лучшее наблюдать хорошенькую соседку, котораЯ,
точно  между  двумЯ  скалами,  барином  и  барыней,  спала  крепким  сном  и
проснулась только у самого вокзала.
     - Џриехали!  -  проговорил он,  подходЯ к  ней,  ласковым голосом,  как
говорЯт иногда детЯм матери: "ЏроснулсЯ, душечка?"
     - Ћ,  да! Џриехали! - произнесла она, мило зеваЯ, и, взЯв проворно сак,
пошла.
     - Џослушайте,  где же ваша квартира?  - говорил Љалинович, догонЯЯ ее и
почти умолЯющим голосом.
     - Ќа ѓороховой!.. „ом Ѓагова, - спросить менЯ... Ђмальхен!.. - отвечала
она скороговоркой и скрылась.
     Ћставшись один,  Љалинович поспешил достать свой чемодан и,  бросив его
на первого попавшегосЯ извозчика, велел себЯ везти в какую-нибудь, только не
дорогую,  гостиницу.  €звозчик,  чтобы" не очень затруднЯть себЯ, подвез его
прЯмо к  гостинице "Њосква",  где герой мой и поместилсЯ за рубль серебром в
четвертом этаже, в трехаршинной комнатке, но с вощеным столиком и таковым же
диваном. ђазобрав свои вещи, он сейчас же сел у окна и стал глЯдеть с жадным
любопытством на улицу:  там сновали уже туда и  сюда экипажи,  шли пешеходы,
проехал взвод казаков, провезли, по крайней мере на десЯти лошадЯх, какую-то
машину.  Љалинович понЯл,  что он теперь на пульсовой жиле ђоссии,  а  между
тем,  перенесЯ взглЯд от земли на небо, он даже удивилсЯ: нигде еще не видал
он,  чтоб так низко ходили облака и так низко стоЯло солнце. Ќа голову его в
то же времЯ как бы налегал какой-то туман; хотелось зевать, глаза слипались.
Ћн  прилег на  диване,  заснул и  проспал таким образом часов до четырех,  и
когда проснулсЯ,  то чувствовал уже положительную боль в  голове и  по всему
телу легонькой озноб -  это  было первое приветствие,  которое оказывала ему
петербургскаЯ тундра.  Џересилив  несколько  себЯ,  Љалинович  спросил  себе
обедать,  выпил рюмку вина,  стакан крепкого кофе  и  отправилсЯ осматривать
достопримечательности города.  „лЯ  этого  он  нанЯл извозчика и  велел себЯ
везти мимо всех дворцов и соборов.
     - Џостой,  что это за мост?  -  крикнул он,  когда извозчик затрусил по
каменной мостовой около дома Ѓелосельской-Ѓелозерской.
     - Ђничков! Ђ это Ђничковской дворец тоже! - отвечал извозчик.
     - Љто же живет в нем?
     - Ќе знаю, не слыхал.
     - Ђ что за церковь?
     - –ерковь ЉазанскаЯ это.
     - ‘обор?
     - „а.
     "‡ачем это такие огромные крыльЯ к  ней приделаны?" -  подумал про себЯ
Љалинович.
     - ќти два чугунные-то  воина,  надо полагать,  из  пистолетов палЯт!  -
объЯснЯл было ему извозчик насчет Ѓарклай де ’олли и Љутузова,  но Љалинович
уже не  слыхал этого.  Ћт  скопившихсЯ пешеходов и  экипажей около Њорской у
него  начинала кружитьсЯ голова,  а  когда выехали на  площадь и  он  увидел
‡имний дворец, то решительно замер: его поразило это огромное и великолепное
здание.
     - ‚ези менЯ скорей на  Ќеву!  -  проговорил он,  увидЯ издали катЯщиесЯ
невские волны;  но - увы! - неприветливо они принЯли его, когда он въехал на
„ворцовый мост. ‘ них подул на него такой северЯк, что не только любоватьсЯ,
но даже взглЯнуть на них хорошенько было невозможно.
     - ”у, черт возьми, как холодно! - проговорил он, кутаЯсь по самые уши в
воротник шинели,  и,  доехав  до  Ѓлаговещенского моста,  бросил извозчика и
пошел пешком,  направлЯЯ свой  путь  к  памЯтнику Џетра.  ЏостоЯл около него
несколько времени, обошел его раза два кругом, взглЯнул потом на €сакиЯ. ‚се
это как-то раздражающим образом действовало на него.  Ќе знаЯ сам куда идти,
он  попал на ‚ознесенский проспект.  ЊелкаЯ торговлЯ,  бьющаЯсЯ изо всех сил
вылезти в магазины,  так и стала ему кидатьсЯ в глаза со всех сторон;  через
каждые почти десЯть шагов ему попадалсЯ жид,  и из большей части домов несло
жареным луком  и  щукой;  но  еще  более безобразное зрелище ожидало его  на
‘адовой: там из кабака вывалило по крайней мере человек двадцать мастеровых;
никогда и  нигде Љалинович не видал народу более истощенного и безобразного:
даже самое опьЯнение их было какое-то мрачное,  свирепое;  тут же, у кабака,
один  из  них,  свалившись на  тротуар,  колотилсЯ с  ожесточением головой о
тумбу,  а другой,  желаЯ, вероЯтно, остановить его от таких самопроизвольных
побоев,  оттаскивал его за  волосы от  тумбы,  приговариваЯ:  "—ерт,  полно,
перестань!"  Џрочие  на  все  это  смотрели хоть  и  мрачно,  но  совершенно
равнодушно.
     ‘пеша поскорее уйти от  подобной сцены,  Љалинович попал на  ‘енную,  и
здесь подмокшаЯ и  сгнившаЯ в возах живность так его ошибла по носу,  что он
почти опрометью перебежал на  другую сторону,  где хоть и  не совсем приЯтно
благоухало перележавшею зеленью, но все-таки это не был запах разлагающегосЯ
мЯса.  €з всех этих подробностей Љалинович понЯл,  что он находитсЯ в  самой
демократической части города.
     ‚ремЯ  между тем  подходило к  сумеркам,  так  что  когда он  подошел к
Ќевскому,  то был уже полнейший мрак:  тут и  там зажигались фонари,  ехали,
почти непрестанной вереницей,  смутно видневшиесЯ экипажи,  и мелькали перед
освещенными окнами магазинов люди,  и вдруг посреди всего, бог весть откуда,
раздались звуки шарманки. Љалинович невольно приостановилсЯ, ему показалось,
что это плачет и стонет душа человеческаЯ,  заключеннаЯ среди мрака и снегов
этого могильного города.
     ЏридЯ домой,  он в утомлении опустилсЯ головой на диван.  …сли в Њоскве
было ему скучно, то здесь вдруг овладела им непонЯтнаЯ и невыносимаЯ тоска.
     "—то ж это такое?  -  думал он.  -  Ќеужели Я так обабилсЯ,  что только
около этой девчонки могу быть спокоен и весел?  Ќет!  ќто что-то больше, чем
любовь и раскаЯнье:  это скорей какой-то страх за самого себЯ, страх от этих
сплошной почти массой идущих домов, широких улиц, чугунных решеток и холодом
веющей Ќевы!"


        II

     Џрошло  три  днЯ.  ’оска  и  какой-то  безотчетный страх  не  оставлЯли
Љалиновича,  тем больше,  что он  никуда почти не выходил.  ’уалет его около
трех лет не освежавшийсЯ,  оказалсЯ до такой степени негодным, что не только
мог  заЯвить  о  вопиющей  бедности,  но  даже  внушить  подозрение на  счет
нравственности.  ‡наЯ щепетильность Џетербурга в этом отношении,  он решилсЯ
лучше  просидеть дома,  пока  не  будет готово заказанное платье у  армера,
которое, наконец, на четвертый день было принесено благороднейшей наружности
подмастерьем. Љогда Љалинович, облекшись предварительно тоже в новое и очень
хорошее белье,  надел фрачную пару с  высокоприличным при  ней жилетом,  то,
посмотревшись в  зеркало,  почувствовал  себЯ,  без  преувеличениЯ,  как  бы
обновленным человеком;  самый опытный глаз,  при этой наружности, не заметил
бы в нем ничего провинциального: довольно уже редкие волосы, бледного цвета,
с  желтоватым отливом лицо;  худощавый,  стройный стан;  приличные манеры  -
словом,  как  будто с  детских еще  лет водили его в  живописных кафтанчиках
гулЯть по Ќевскому, учили потом танцевать чрез посредство какого-нибудь мсье
Џьеро,  а потом отдали в университет не столько длЯ умственного образованиЯ,
сколько  длЯ  усовершенствованиЯ в  хороших манерах,  чего,  как  мы  знаем,
совершенно не было,  но что вложено в него было самой уж,  видно,  природой.
ђасплатившись с портным, Љалинович сейчас же поехал сделать визит редактору.
Џо  всем практическим соображениЯм,  он почти наверное рассчитывал,  что тот
примет его с полным вниманием и уважением,  а потому, прищурившись, прочитал
надпись на  дверЯх редакторской квартиры и  смело дернул за звонок.  —еловек
отворил дверь.
     - „оложи,  что Љалинович приехал,  - назвал он твердо и довольно громко
свою фамилию.
     —еловек ушел.
     - Љалинович приехал! - докладывал он.
     - Љто такой? Љакой Љалинович? - спрашивал его другой голос.
     - Љалинович, - повторил лакей.
     - Џроси, - отвечал ему голос с досадой.
     ‹акей возвратилсЯ.
     - Џожалуйте, - произнес он.
     Љалиновича подернуло.  ‚идимо,  что его принимают, не помнЯ хорошенько,
кто он такой. ЏройдЯ первую же дверь, он прЯмо очутилсЯ в огромном кабинете,
где посредине стоЯл огромный стол с своими чернильницами, карандашами, кучею
тетрадей  и   небрежно  кинутыми  "•удожественным  листком"  и   французской
иллюстрацией.   Љабинетный  стол   кнЯзЯ  показалсЯ  Љалиновичу  пред   этим
жертвенником  бедной  конторкой  школьника.   Џо  стенам  шли  полки,   тоже
заваленные  книгами  и  газетами.  ’ри  пейзажа,  должно  быть  Љалама{229},
гравированное  "Џреображение"  €ордана{229}  и,  наконец,  маслЯнаЯ  женскаЯ
головка,  весьма  двусмысленной работы,  но  зато  совсем  уж  с  томными  и
закатившимисЯ глазами,  стоЯли  просто без  рамок,  примкнутыми на  креслах;
словом,    все   показывало   учено-художественный   беспорЯдок,    как   бы
свидетельствовавший   о    громадности   материалов,    из   которых   потом
вырабатывались разные  рубрики  журнала.  ‘ам  хозЯин  помещалсЯ в  довольно
темном углу.  ќто  был растолстевший сангвиник,  с  закинутою назад головою,
совершенно без шеи, и только маленькие, беспрестанно бегавшие из-под золотых
очков  глаза  говорили  о  его  коммерческих способностЯх.  ЉутаЯсь  в  свой
толстый,  плюшевый сюртук,  сидел он в углу дивана.  Ќа другом конце от него
топилсЯ камин, живописно освещаЯ гораздо более симпатичную фигуру господина,
с несколько помещичьей посадкой, который сидел, опершись на трость с дорогим
набалдашником,  и  с какой-то сибаритской задумчивостью,  закинув на потолок
свои голубые глаза.  ‚ообще во  всей его фигуре было что-то  джентльменское,
как бы  говорившее вам,  что он всю жизнь честно думал и  хорошо ел.  ’от же
камин освещал еще молодого человека, весьма скромного роста и с физиономией,
вовсе уж ничего не обещающей.  Ћн стоЯл около одной из полок и, как бы желаЯ
скрыть, что им никто не занимаетсЯ, делал вид, что будто бы сам был погружен
в  чтение развернутой перед  ним  газеты.  Ћкинув все  это  одним  взглЯдом,
Љалинович подошел прЯмо к хозЯину.
     - ‡дравствуйте-с,  очень рад с  вами познакомитьсЯ!  -  проговорил тот,
слегка  привставаЯ,   и  тут  же  прибавил:  -  Monsieur  Ѓелавин,  monsieur
Љалинович.
     Ћба гостЯ молча поклонились друг другу.
     Њолодой человек как-то украдкою и  болезненно взглЯнул,  как бы ожидаЯ,
что и его познакомЯт; но ему не выпало этой чести.
     - ‚ы ведь, кажетсЯ, москвич? - продолжал редактор, когда Љалинович сел.
     - „а...  Ќо,  впрочем,  последнее времЯ Я  жил в провинции,  -  отвечал
Љалинович.
     - ‚  провинции?  -  повторил редактор,  уставлЯЯ на него свои маленькие
глаза.
     - ‚ провинции,  -  повторил Љалинович, - и, приехав сюда, - прибавил он
несколько официальным тоном,  -  Я  поставил себе  долгом  ЯвитьсЯ к  вам  и
поблагодарить, что вы в вашем журнале дали место моему маленькому труду.
     - Ћ,  помилуйте!  ќто наша обЯзанность,  -  подхватил редактор,  быстро
опускаЯ на ковер глаза,  и потом, как бы желаЯ переменить предмет разговора,
спросил: - ‚ы ведь, однако, через Њоскву ехали?
     - —ерез Њоскву.
     - Џо железной?
     - Џо железной.
     - € скажите, хорошо? - продолжал редактор.
     - •орошо-с,  -  отвечал Љалинович,  начинавший уже несколько удивлЯтьсЯ
тому, что неужели с ним не находЯт разговора поумней.
     ђедактор между тем выпустил длинную струю дыма от  куримой им сигары и,
с гораздо более почтительным выражением,  обратилсЯ к господину,  названному
Ѓелавиным.
     - ќто очень важный теперь вопрос, - начал он несколько глубокомысленным
тоном, - свЯжет ли железнаЯ дорога эти два города, каким это образом и в чем
именно это произойдет?
     ‚  ответ на  это  Ѓелавин закрыл первоначально глаза,  и  что-то  вроде
насмешливой улыбки промелькнуло у него на губах.
     - Ќе думаю,  чтоб много, - произнес он, - первое что, вероЯтно, будут в
Њоскве дрова еще дороже, а в Џетербурге, может быть, Ягоды дешевле.
     - Ќу,  нет;  это  что  ж!  Ћдна эта  быстрота при торговых сношениЯх...
наконец, обмен идей.
     - Љаких?  - спросил Ѓелавин, опЯть зажимаЯ глаза и самым равнодушнейшим
тоном.
     ђедактор на это потупилсЯ и ничего не отвечал.
     "‘  какой  только  важностью  и  о  каком  вздоре  рассуждают  эти  два
господина!" - подумал Љалинович с досадой в душе.
     - •олодно, говорЯт, в вагоне ногам? - обратилсЯ к нему редактор.
     - џ не чувствовал этого, - отрывисто отвечал Љалинович.
     - Ќет? - спросил редактор.
     - Ќет,  -  повторил Љалинович таким уж  насмешливым тоном,  что молодой
человек, занимавшийсЯ газетой, посмотрел на него с удивлением.
     ђедактор опЯть пустил длинную струю дыма и обратилсЯ к Ѓелавину:
     - Њы  давеча  говорили об  этом  господине...  —то  вам  угодно,  а  он
непрочен.
     Ѓелавин придал лицу своему серьезное выражение, которым как бы говорил,
что он совершенно с этим не согласен.
     - ‚озьмите  вы,  -  продолжал редактор,  одушевлЯЯсь и,  видимо,  желаЯ
убедить,  - больше полустолетиЯ этот народ проводит перед вами не историю, а
разыгрывает какие-то исторические представлениЯ.
     Ѓелавин слушал.
     - ѓосподствует  учение  энциклопедистов...   подкопаны  все   основаниЯ
общественные, государственные, религиозные... затем кровь... безурЯдица. —то
можно было из этого предвидеть?..  Ћдно,  что народ дожил до нравственного и
материального разложениЯ;  значит,  баста!.. „елу конец!.. Ќичуть не бывало,
возрождаетсЯ,  как феникс,  и выскакивает в Ќаполеоне Џервом. ќто черт знает
что такое!
     Ѓелавин продолжал молчать и слушать.
     - ќтот господин идет завоевывать …вропу, перетасовывает весь ѓерманский
союз,  менЯет  королей,  потом  глупейшим  образом  попадаетсЯ  в  Њоскве  и
обожающий  его   народ  выдает  его   живьем.   Џотом  Ѓурбоны...   июльскаЯ
революциЯ...  мещанский король... новый протест... престол ломаетсЯ, пишетсЯ
девизом:  liberte,  egalite,  fraternite* -  и  все  это  опЯть  разрешаетсЯ
Ќаполеоном ’ретьим!
     ______________
     * ‘вобода, равенство, братство (франц.).

     ‡аключив эти слова, редактор даже склонил голову от удивлениЯ.
     Љалинович был  почти согласен с  ним,  но,  как человек осторожный,  не
показывал виду и по временам взглЯдывал на Ѓелавина, который, наконец, когда
редактор кончил,  приподнЯл опЯть немного глаза и  произнес Явно насмешливым
тоном:
     - ’ак судить народ издали невозможно; слишком поверхностно; ошибешьсЯ!
     - џ не знаю, ошибешьсЯ или нет, но это факты, - возразил редактор.
     Ѓелавин, прищурившись, посмотрел на противоположную стену.
     - Џод этими фактами,  - начал он, - кроетсЯ весьма серьезное основание,
а видимаЯ неустойчивость -  общаЯ участь всЯкого народа,  который социальные
идеи не оставлЯет,  как немцы,  в кабинете,  не перегонЯет их сквозь реторту
парламентских  прений,   как  делают  это  англичане,   а   сразу  берет  и,
прикладывает их к делу.  ќто общаЯ участь!  € за то уж им спасибо, что они с
таким  самоотвержением представлЯют из  себЯ  какой-то  оселок,  на  котором
пробуетсЯ мысль человеческаЯ. Љак это можно? Џомилуйте!
     - „а-с,  вы говорите серьезное основание;  но где ж  оно и  какое?  Ћно
должно  же   по   крайней  мере   иметь  какую-нибудь  систему,   логическую
последовательность,  развиватьсЯ органически,  а  не  метатьсЯ из  стороны в
сторону,  -  возразил редактор;  но Љалинович очень хорошо видел,  что он уж
только отыгрывалсЯ словами.
     ‚ лице Ѓелавина тоже промелькнуло что-то вроде слегка заметной улыбки.
     - ќнциклопедисты,  как вы  говорите,  -  начал он,  взмахнув глазами на
потолок,  -  не  доводили  народа  до  разложениЯ:  они  сбивали  феодальные
авторитеты и тому подобные заповедные цепи, которые следовало разбить.
     - Ћднако эти цепи заменились другими,  может быть,  тЯгчайшими, в особе
корсиканца.
     - Џочему же?  -  возразил Ѓелавин.  -  ђеволюциЯ девЯностых годов  дала
собственно народу и личное право и, право собственности.
     - ‚се это прекрасно;  но  последние событиЯ?  -  произнес редактор,  уж
больше спрашиваЯ.
     - —то  ж?  -  отвечал  как-то  нехотЯ  Ѓелавин.  -  „ело  заключалось в
злоупотреблении буржуазии,  котораЯ хотела захватить себе  все  политические
права,  со всевозможными матерьЯльными благосостоЯниЯми,  и  работники сорок
восьмого года показали им,  что  этого нельзЯ;  но  так  как  собственно длЯ
земледельческого класса народа все-таки нужна была не  анархиЯ,  а  порЯдок,
который обеспечивал бы труд его, он взЯлсЯ за Ќаполеона ’ретьего, и если тот
поймет, чего от него требуют, он прочней, чем кто-либо!
     - Ќо где же тут прогресс, скажите вы мне? - воскликнул редактор.
     Ѓелавин улыбнулсЯ.
     - Џрогресс?..  -  повторил он. - Џрогресс теперь дело спорное. Њы знаем
только то,  что каждаЯ эпоха служит развитием до  крайних пределов известных
идей, которые вначале пробиваютсЯ болезненно, а потом заражают весь воздух.
     - ќто так, - подтвердил редактор.
     Ќа  этих словах Љалинович встал с  своего места и,  подойдЯ к  одной из
картин,  стал  ее  рассматривать.  ‘транного рода чувства его  волновали:  в
продолжение всего  предыдущего разговора  ему  ужасно  хотелось  поспорить с
Ѓелавиным и,  если возможно,  взЯть нотой выше его;  но -  увы!  -  при всем
умственном напрЯжении,  он  чувствовал,  что не может даже стать на равную с
ним высоту воззрениЯ.  "Ќеужели Я  так оглупел и  опошлел в  провинции,  что
говорить даже не умею с порЯдочными людьми?" - думал он, болезненно сознаваЯ
к  Ѓелавину невольное уважение,  смешанное с  завистью,  а  к  самому себе -
презрение.
     Њолодой человек,  стоЯвший около полки и давно уж ласкавший его взором,
подошел к нему.
     - џ,   кажетсЯ,   имею  удовольствие  видеть  господина  Љалиновича?  -
проговорил он.
     - ’очно так, - отвечал тот.
     - џ  читал вашу повесть с величайшим наслаждением,  -  прибавил молодой
человек.
     Љалинович поблагодарил молчаливым кивком головы.
     - џ сам тоже писатель...  „убовский... ‚ы, может быть, и не читали моих
сочинений, - продолжал молодой человек с каким-то странным смирением, и в то
же времЯ модничаЯ и прижимаЯ шлЯпу к колену.
     - Ќет-с,  Я читал, - отвечал сухо Љалинович, в самом деле никогда их не
читавший.
     Њолодой человек несколько минут переминалсЯ.
     - Љак это у  нас странно угодить теперь публике!  -  начал он нетвердым
голосом.  - џ вот тогда... в прошлом году... так как теперь пишут больше все
очерки,  описал  "Ѓыт  и  поверьЯ  Љозинского уезда";  но  вдруг  рецензенты
отозвались так строго,  и даже вот в журнале Џавла Ќиколаича, - прибавил он,
робко  указываЯ  глазами  на  редактора,   -  и  у  них  был  написан  очень
неблагоприЯтный длЯ менЯ отзыв...  € что ж?..  Љонечно, Я никак не могу себЯ
отнести к  первоклассным дарованиЯм,  но  по крайней мере люблю литературу и
занимаюсь  ею  с  любовью,  и  это,  кажетсЯ,  нельзЯ  еще  ставить  в  укор
человеку...
     - ђазумеетсЯ,  -  подтвердил Љалинович,  думаЯ  сам  с  собою:  "ќтакаЯ
дрЯнь!" и,  не желаЯ себЯ компрометировать разговором с подобным господином,
возвратилсЯ на свое место и взЯлсЯ за шлЯпу.
     ђедактор заметил это и обратилсЯ к нему.
     - ѓде же вы, собственно, жили? - спросил он.
     - џ жил в ќн-ске, - отвечал Љалинович.
     - ‚  ќн-ске?  ‘лавные это  места!  џ  проезжал раза два.  ќти  огромные
леса... река... ќн-ск, кажетсЯ, ведь на реке?
     - Ќа реке-с.
     - Ќа сплавной?
     - Ќа сплавной, - отвечал Љалинович и начал раскланиватьсЯ.
     Ѓелавин между тем все внимательней и внимательней смотрел на него.
     - Њне еще надобно с  вами два слова,  -  проговорил редактор и проворно
отошел в сторону.
     Љалинович последовал за ним.
     - ‚аша  повесть,   кажетсЯ,  называетсЯ  "Љавалерист"?  -  прибавил  он
вполголоса.
     - Ќет-с, "‘транные отношениЯ", - отвечал Љалинович.
     - ‘колько листов?
     - „евЯть.
     - „евЯть. ‡начит, девЯтью сорок - триста шестьдесЯт, так?
     - џ слышал, что платЯт по пЯтидесЯти... - заметил Љалинович.
     - Ќет-с,  нет,  -  отвечал редактор утвердительным тоном  и  тотчас же,
отсчитав триста шестьдесЯт рублей, отдал их Љалиновичу.
     - џ еще привез рассказ, - проговорил было тот.
     - „а,  да,  пожалуйста,  доставьте;  мы  там увидим...  посмотрим...  -
перебил торопливо хозЯин, заметно спеша к Ѓелавину.
     Љалинович раскланЯлсЯ и ушел.
     "Љаков скотина!  „аже не знает,  что Я  написал!" -  думал он,  сходЯ с
лестницы и  кусаЯ губы.  „вери между тем  опЯть за  ним  отворились,  и  его
догонЯл „убовский.
     - џ тоже ухожу, - проговорил он.
     Љалинович сначала не хотел было отвечать ему,  но потом подумал:  "ќтот
господин шатаетсЯ по  литераторам:  расспрошу его,  как  и  что  там  у  них
происходит".
     - Ќе хотите ли со мной отобедать где-нибудь тут? - проговорил он.
     - ‘ большим удовольствием, - отвечал „убовский.
     - ѓде ж тут? Ћтведите менЯ; Я не знаю.
     - Љ „оминику, - произнес тот.
     - Ќу, хоть к „оминику, - согласилсЯ Љалинович.
     ЏридЯ туда,  они сели к окну,  в сторонке,  чтоб не быть очень на виду.
Љалинович велел подать два обеда и  бутылку вина.  Ћн несколько затруднЯлсЯ,
каким бы образом и с чего начать разговор; но „убовский сам предупредил его.
     - ‚ы,  кажетсЯ,  получили  с  Џавла  Ќиколаича  деньги?  -  сказал  он,
таинственно наклонЯсь к Љалиновичу.
     - „а, получил, - отвечал тот.
     - Њного?
     - ‚осемьсот рублей, - нарочно солгал Љалинович.
     „убовского подало назад.  ‘ладкого и заискивающего выражениЯ в лице его
как будто и не бывало.
     - ќто приЯтно!  -  проговорил он,  покачиваЯ головой и  как-то  скверно
улыбаЯсь.
     - „а, ничего, - отвечал Љалинович.
     - ќто с ним не всегда случаетсЯ,  -  продолжал „убовский,  доедаЯ суп и
по-прежнему покачиваЯ головой.
     - Ѓудто? - спросил Љалинович самым простодушнейшим тоном.
     „убовский опЯть скверно улыбнулсЯ.
     - Ќе знаю,  по крайней мере Я на самом себе имею этот опыт,  -  отвечал
он.
     Љалинович выразил на лице своем как бы участие и внимание.
     - џ написал вроде исторического исследованиЯ или монографии: "…рмак", -
начал „убовский.
     - „а, - подтвердил Љалинович.
     - ’руд,  на который Я,  -  продолжал молодой автор,  пожимаЯ плечами, -
посвЯтил три года.  ‚се документы, акты, договоры, - все были мною собраны и
все прочтены.  џ ничего себе не позволил пропустить, и, конечно, всего этого
вышло, быть может, листов на восемь печатных.
     - „а,  - повторил Љалинович. - Ќо выпейте, однако, вина, - прибавил он,
наливаЯ стаканы.
     - Merci!  -  отвечал  „убовский,  торопливо выпиваЯ  вино,  и,  видимо,
тронутый за чувствительную струну, снова продолжал: - џ был, однако, так еще
осторожен,  что не позволил себе прЯмо отнестись в  редакцию,  а  вот именно
самого Џавла  Ќиколаича,  встретив в  одном доме,  спрашиваю,  что  могу  ли
надеЯтьсЯ быть напечатан у них.  Ћн говорил: "Ћчень хорошо, очень рад". €мел
ли Я после того право быть почти уверен?
     - Љонечно, - подтвердил Љалинович.
     „убовский начинал уж его не на шутку забавлЯть.
     - џ доставлЯю,  -  продолжал тот, - проходит месЯц... другой, третий...
џ, конечно, беспокоюсь о судьбе моего произведениЯ... езжу, спрашиваю... Њне
сначала ничего не отвечали,  потом стали сухо принимать,  так что Я вынужден
был  написать письмо,  в  котором просил  решительного ответа.  Њне  на  это
отвечают,  что "…рмак" мой может быть напечатан,  но только с  значительными
сокращениЯми и пропусками.
     - ‘ пропусками! ‘кажите! - воскликнул Љалинович серьезнейшим тоном.
     - „а,  -  отвечал его собеседник многозначительно.  -  џ еду по крайней
мере  узнать,   какого  рода  эти  пропуски...   Џоказывают,   -  наполовину
перечеркано! Љаким умом, каким ученым - неизвестно!
     ЏроговорЯ это, „убовский остановилсЯ на несколько минут.
     - џ уж не говорю, - продолжал он, - сколько обижен Я был тут как автор;
но,  главное, как человек небогатый, и все-таки был так глуп, или прост, или
деликатен, - не знаю, как хотите назовите, но только и на это согласилсЯ.
     - ‘кажите,   пожалуйста!   -   повторил  Љалинович,   сохранЯЯ  в  лице
по-прежнему серьезное внимание. - —то ж потом было?
     - Џотом-с, - продолжал „убовский, у которого озлобленное выражение лица
переменилось на грустное,  -  потом напечатали...  …ду Я получать деньги,  и
вдруг менЯ рассчитывают по тридцати пЯти рублей,  тогда как Я знаю, что всем
платЯт по пЯтидесЯти.  џ,  конечно,  позволил себе спросить:  на каком праве
делаетсЯ это  различие?  Њне на  это спокойно отвечают,  что не  могут более
назначить,  и сейчас же уезжают из дома. Ѓлагороден этот поступок или нет? -
заключил он, взглЯнув вопросительно на Љалиновича.
     ’от только покачал головой.
     - ‚ам   бы   что-нибудь   предпринЯть   надобно   было,    пожаловатьсЯ
кому-нибудь... хоть генерал-губернатору, что ли?
     - џ и предпринимал,  -  возразил „убовский,  - и езжу вот теперь третий
месЯц,  чтоб по крайней мере объЯснитьсЯ решительно;  но,  к несчастию, менЯ
или не принимают, или ставЯт в такое положение, что Я ни о чем заговорить не
могу.
     - —то ж ездить? ЏожаловатьсЯ надобно генерал-губернатору, непременно...
- повторил  Љалинович,  которому  ужасно  захотелось,  чтоб  вышел  подобный
скандал.
     - џ на это неспособен;  а что,  конечно, считаю себЯ вправе говорить об
этом всему Џетербургу,  -  отвечал „убовский,  и,  так как обед в  это времЯ
кончилсЯ, он встал и, поматываЯ головой, начал ходить по комнате.
     Љалинович в  свою очередь перешел и  прилег на  диване.  …му уж начинал
надоедать его собеседник.
     - Људа ж он деньги девает,  когда в таких пустЯках считаетсЯ? - спросил
он больше к слову.
     „убовский грустно улыбнулсЯ.
     - Њест много длЯ денег, особенно имевши такую страсть к женщинам.
     - Љ женщинам? - спросил Љалинович с любопытством.
     - „а,  - отвечал с прежнею грустною улыбкою „убовский. - ’еперь главнаЯ
его  султанша француженка,  за  которую он  одних  долгов заплатил в  Џариже
двадцать пЯть тысЯч франков,  и  если б вот мы пришли немного пораньше сюда,
так,  наверное,  увидали бы, как она прокатила по Ќевскому на вороной паре в
фаэтоне с медвежьею полостью... ‘тоит это чего-нибудь или нет?
     - Ћ счастливец! - воскликнул Љалинович.
     - „а-с,  он счастливец;  но каково другим? Ћт этого гибнет, может быть,
русскаЯ литература, или потом... ’анцовщицу Љарышеву знаете?
     - Ќет, не знаю.
     - ’оже на его иждивении,  и представьте себе: женщина маленького роста,
с толстыми икрами.
     - ќто хорошо, когда с толстыми икрами, - перебил Љалинович.
     „убовский сделал презрительную мину.
     - Ќе  знаю,  что  тут хорошего,  тем больше,  что с  утра до  ночи ест,
говорЯт,  конфеты...  €ли теперь...  ќто черт знает, что такое! - воскликнул
он.  -  €звестнаЯ наша сочинительница, ЉасиновскаЯ, целую зиму прошлого года
жила у него в доме, и он за превосходные ее произведениЯ платил ей по триста
рублей серебром,  -  стоит она этого, хотЯ бы сравнительно с моим трудом, за
который заплачено по тридцати пЯти?
     - …сли  она  только хорошенькаЯ,  так  отчего ж  не  стоит?  -  заметил
Љалинович.
     - „а,  если так смотреть,  так конечно!  - возразил „убовский несколько
обиженным голосом и снова, покачиваЯ головой, стал ходить по комнате.
     - Љто ж у него журналом заправлЯет,  если он все с женщинами возитсЯ? -
спросил Љалинович.
     - ’ам у него какой-то ‡ыков, господин высокоумный, - отвечал с усмешкою
„убовский.
     - Љакой ‡ыков?  Ќе из Њосковского ли университета?  -  почти восклик