ремЯ литераторы,
чтоб убить времЯ;  но чтоб сделать из этого ремесло,  фай - это неблаговидно
даже!
     - —то  делать!  -  возразил  Љалинович  и  снова  продолжал:  -  “ченым
сделатьсЯ времЯ уж  теперь длЯ менЯ прошло,  да и  что бы могло повлечь это?
‘амаЯ высшаЯ точка, которой можно достигнуть, это профессорство.
     ЉнЯзь усмехнулсЯ.
     - Џрофессорство,  по-моему,  -  начал  он,  пожимаЯ плечами,  -  то  же
школьное учительство,  с тою разве разницею, что предметы берутсЯ, несколько
пошире,  и,  наконец, что это за народ сами профессора! Ћни, Я думаю, все из
семинаристов.  €х в дом порЯдочный, Я думаю, пустить нельзЯ. Џо крайней мере
Я  ни  в  Џетербурге,  ни в  Њоскве в  кругу нашего знакомства никогда их не
встречал.
     Љалинович ничего на это не ответил.
     - ‚ гражданскую службу, - заговорил он, не поднимаЯ потупленной головы,
- тоже не пускают. ѓосподин, к которому вот вы изволили давать мне письмо...
Я ходил к нему...
     - „а, что же он?
     - Ћтказал: мест нет.
     - ќто  жаль!  “  него  бы  приЯтно было  служить.  ќто  превосходнейший
человек.
     - Ћтказал,  -  повторил Љалинович, - и, что ужаснее всего, сознаешь еще
пока в  себе силы,  способности кой-какие,  наконец,  это желание труда -  и
ничего не делаешь!..  …сли б,  кажетсЯ, имел Я средства, и протекциЯ открыла
мне хоть какую-нибудь дорогу, Я бы не осталсЯ сзади других.
     - Љто ж  в  этом сомневаетсЯ!  ‘омнениЯ в  этом нет...  Ћднако нужно же
что-нибудь придумать;  нельзЯ же вам так оставатьсЯ... Ћчень бы мне хотелось
что-нибудь сделать длЯ вас, - произнес кнЯзь.
     Љалинович опЯть позамЯлсЯ.  ‚се  черты лица  его  как  бы  углубились и
придали ему знакомое нам страдальческое выражение.
     - џ  больше всего,  ваше сиЯтельство,  раскаиваюсь теперь в той ошибке,
которую сделал,  когда  вы,  по  вашему  расположению,  намекали мне  насчет
mademoiselle Џолины... - проговорил он.
     ЉнЯзь  взмахнул на  него  глазами.  Џодобный оборот разговора даже  его
удивил.
     - ѓм! - произнес он и потупилсЯ, как бы чего-то устыдЯсь. - Џоошиблись,
поошиблись... - повторил он.
     - Њожет  быть,  эту  ошибку можно будет теперь поправить,  -  продолжал
Љалинович,  барабанЯ пальцами по  столу,  чтоб  не  дать заметить,  как  они
дрожали.
     - ѓм! ’еперь! - повторил кнЯзь и, приставив палец ко лбу, закрыл глаза.
‘отни мыслей, кажетсЯ, промелькнули в это времЯ в его голове.
     - ‚се ошибки поправлЯть трудно, а эту тем больше, - произнес он.
     - Џри вашем содействии,  может быть,  это будет возможно,  - проговорил
Љалинович.
     - ‚озможно!  -  повторил кнЯзь.  -  ‚се в  руце судеб,  а  шансов много
потерЯно...  Ћх,  как много!  ’огда у Џолины была еще жива мать,  между нами
сказать,  старуха капризнаЯ,  скупаЯ:  значит,  девушке, весьма естественно,
хотелось  освободитьсЯ  из-под   этой   ферулы   и   вырватьсЯ  из   скучной
провинциальной жизни.  ’еперь этого обстоЯтельства уж больше нет.  Џотом,  Я
положительно знаю,  что вы тогда ей нравились...  но что и как теперь - богу
ведомо.  Џомните стихи Џушкина:  "Љто место в небе ей укажет,  примолвЯ: там
остановись?  Љто сердцу,  хоть и не юной, а все-таки девы скажет: люби одно,
не изменись?" €,  наконец,  Џетербург,  боже мой! Љак скоро узнает он, где и
какие раки  зимуют.  ‘мотрите,  какие генералы и  флигель-адъютанты начинают
увиватьсЯ...
     - џ бы,  конечно,  ваше сиЯтельство,  никогда не решилсЯ начинать этого
разговора; но, сколько раз ни бывал в последнее времЯ у mademoiselle Џолины,
она по-прежнему ко мне внимательна.
     - ‚се это прекрасно,  что вы бывали,  и, значит, Я не дурно сделал, что
возобновил ваше знакомство; но дело теперь в том, мой любезнейший... если уж
начинать  говорить  об  этом  серьезно,  то  прежде  всего  мы  должны  быть
совершенно откровенны друг с  другом,  и  Я прЯмо начну с того,  что и Я,  и
mademoiselle Џолина очень хорошо знаем, что у вас теперь на руках женщина...
каким же это образом?.. ‘ами согласитесь...
     Љалинович нахмурилсЯ.
     - …сли это препЯтствие,  ваше сиЯтельство, и существует, то Я, конечно,
предусмотрел и могу устранить его... - проговорил он неполным голосом.
     - “странить,  мой  милейший џков ‚асильич,  можно различным образом,  -
возразил кнЯзь.  - џ, как человек опытный в жизни, знаю, что бывает и так: Я
вот теперь женюсь на  одной по  расчету,  а  другую все-таки буду продолжать
любить... бывает и это... ’ак?
     - ЊенЯ еще  Џетербург,  ваше сиЯтельство,  не  настолько испортил;  тем
больше, что в последние мои свиданиЯ Я мог лучше узнать и оценить Џолину.
     - „евушка бесподобнаЯ -  про это что говорить! Ќо во всЯком случае, как
женщина  умнаЯ,  самолюбиваЯ и,  может  быть,  даже  несколько по  характеру
ревниваЯ, она, конечно, потребует полного отречениЯ от старой привЯзанности.
џ  считаю себЯ обЯзанным поставить вам  это первым условием:  счастие Џолины
так же длЯ менЯ близко и дорого, как бы счастие моей собственной дочери.
     - џ очень это понимаю, ваше сиЯтельство! - возразил Љалинович.
     - „а;  теперь  собственно насчет  менЯ,  -  продолжал кнЯзь,  вставаЯ и
притворЯЯ дверь в комнату, - насчет моего участиЯ, - продолжал он, садЯсь на
прежнее место,  - Я хочу вас спросить: совершенно ли вы изволили выкинуть из
вашей головы все  эти студенческие замашки,  которые в  сущности одни только
бредни, или нет? ‚опрос этот длЯ менЯ очень важен.
     Љалинович потупилсЯ.  Ћн  очень  хорошо понимал,  что  длЯ  успеха дела
должен был  совершенно отказатьсЯ от  того,  что,  наперекор его собственной
воле, все еще ему помнилось.
     - џ уж не тот, ваше сиЯтельство... - проговорил он.
     ЉнЯзь усмехнулсЯ.
     - Џлатон Њихайлыч тоже говорит —адскому{320}, что он не тот! - возразил
он.  - Ћткровенно вам говорю, что Я боюсь войти с вами в интимные отношениЯ,
чтоб,  ей-богу,  не  стать в  щекотливое положение,  в  которое уж  был  раз
поставлен,  когда вы,  с  вашей школьной нравственной высоты,  изволили менЯ
протретировать. ЌакупатьсЯ другой раз на это, как хотите, не совсем приЯтно.
     - џ уж не тот... - повторил Љалинович.
     ЉнЯзь призадумалсЯ немного.
     - •орошо,  смотрите -  Я вам верю,  -  начал он,  -  и первое мое слово
будет:  Я купец,  то есть человек, который ни за какое дело не возьметсЯ без
Явных барышей;  кроме того, отнимать у менЯ времЯ, употреблЯЯ менЯ на что бы
то ни было,  все равно,  что брать у  менЯ чистые деньги...  “  менЯ слишком
много своих дел,  так что чем бы Я  ни занЯлсЯ,  Я  непременно в то же времЯ
должен буду  чем-нибудь проманкировать и  понести прЯмо  убыток -  это  раз!
‚торое:  влиЯние мое на  mademoiselle Џолину,  может быть,  сильнее,  чем вы
предполагаете...  “словливаетсЯ это,  конечно,  отчасти старым  знакомством,
родственными отношениЯми,  участием  моим  во  всех  ихних  делах,  наконец,
установившеюсЯ дружбой в  такой мере,  что  ни  один человек не  приглЯнулсЯ
Џолине без того,  что б  Я  не знал этого,  и  уж,  конечно,  она никогда не
сделает такой партии,  которую бы Я не опробовал;  скажу даже больше: если б
она,  в отношении какого-нибудь человека,  была ни то ни се, то и тут в моей
власти подлить масла на  огонь -  так?  ’еперь третье-с:  кто бы  на  ней ни
женилсЯ,  всЯкий получит около шестидесЯти тысЯч годового дохода.  ‚едь это,
батюшка,  все равно,  что сделатьсЯ каким-нибудь владетельным кнЯзьком...  €
потому человеку этому дать  мне  за  это  дело  каких-нибудь пЯтьдесЯт тысЯч
серебром,  право, немного; а, с другой стороны, мне предложить в этом случае
свои услуги безвозмездно, ей-богу, глупо! “ менЯ своих четверо ребЯт, и если
б не зарабатывал копейки, где только можно, Я бы давным-давно был банкрот; а
перед подобной логикой спасует всЯкаЯ мораль,  и  как вы хотите,  так менЯ и
понимайте,  но это дело иначе ни длЯ вас, ни длЯ кого в мире не сделаетсЯ! -
заключил кнЯзь и, утомленный, опустилсЯ на задок кресла.
     Љак  ни  мало  предполагал  Љалинович  в  нем  честности,  но  подобное
предложение  было  выше  всЯких  ожиданий.  ‘верх  того,  ему  представилась
опасность еще и с другой стороны.
     - џ не имею, кнЯзь, таких денег, - проговорил он.
     - Ћ  боже мой,  Я  не  сумасшедший,  чтоб рассчитывать на  ваши деньги,
которых,  Я знаю,  у вас нет!  - воскликнул кнЯзь. - „ело должно идти иначе;
теперь вопрос только о том: согласны ли вы на мое условие - так хорошо, а не
согласны - так тоже хорошо.
     - џ согласен, - отвечал Љалинович.
     - ‡начит, по рукам... хотЯ, собственно, Я ничего еще покуда не обещаю и
наперед должен узнать мнение Џолины:  если оно будет в нашу пользу,  тогда Я
предложу вам еще некоторые подробности, на которые тоже попрошу согласитьсЯ.
     - Љогда ж  Я,  ваше  сиЯтельство,  могу  узнать решение моей участи?  -
сказал Љалинович, уже вставаЯ и берЯсь за шлЯпу.
     - ‡автра же,  потому что Я сегоднЯ буду в Џетергофе и завтра буду иметь
честь  донести  вам,  господин  будущий  владетель  миллионного состоЯниЯ...
ЏревосходнейшаЯ это вещь! - говорил кнЯзь, пожимаЯ ему руку и провожаЯ его.
     Ђвтор  заранее предчувствует ту  грозу  обвинений,  котораЯ справедливо
должна разразитьсЯ над Љалиновичем, и в оправдание своего героЯ считает себЯ
вправе  привести только  некоторые случаи,  попадавшиесЯ ему  в  жизни.  ‚ы,
например, m-me ЊаЯнова! €з прекрасных уст ваших, как известно, излетают одни
только  слова,  исполненные высокого благородства и  чести;  однако в  вашей
великосветской гостиной,  куда допускалась иногда и  моЯ неуклюжаЯ авторскаЯ
фигура,  вы  при мне изволили,  совершенно одобрительно,  рассказывать,  что
прекрасный ваш  beau-frere* сделал очень выгодную партию,  хотЯ очень хорошо
знали,  что тут был именно подобный случай.  Ђ вы,  наш друг и Ђристид{322},
превосходные обеды которого мы поглощаем, утопаЯ в наслаждении, вы, как всем
известно,  по  случаю одного наследства десЯть лет (а  это немножко труднее,
чем  один раз шагнуть против совести),  десЯть лет вели такого рода тактику,
что мы  теперь совершенно обеспечены касательно ваших обедов на  все будущее
времЯ.  ‚ы,  молодое поколение,  еще не вполне искусившеесЯ в  жизни,  но уж
очень  хорошо  понимающее  всю  чарующую  прелесть  денег,   неужели  у  вас
повернетсЯ Язык произнести над моим героем свое "виновен"?  Ђ  вас,  старцы,
любЯщие только героев добродетельных,  Я просто не беру в присЯжные.  ‚он из
судилища!  ‚сЯ  жизнь ваша была запЯтнана еще  худшим.  ‚се  ваши мечты были
направлены на приобретение каким бы то ни было путем благоустроенных имений,
каменных домов и  очаровательных дач.  ‚ы  теперь о  том только молите бога,
чтоб длЯ детей ваших вышла такаЯ же линиЯ. € если уж винить кого-нибудь, так
лучше  век,  благо  понЯтие  отвлеченное!  ‚се  вертитсЯ  на  одном  фокусе.
‘мотрите:  и в просвещенной, гуманной …вропе рыцари переродились в торгашей,
арены заменились биржами!
     ______________
     * шурин (франц.).

     Џро  героЯ моего Я  по  крайней мере могу сказать,  что  он  искренно и
глубоко страдал:  как бы совершив преступление,  шел он от кнЯзЯ по Ќевскому
проспекту, где тут же встречалось ему столько спокойных и веселых господ, из
которых уж,  конечно,  многие имели на своей совести в тысЯчу раз грЯзнейшие
пЯтна.  „ома Љалинович застал Ѓелавина, который сидел с Ќастенькой. Ћна была
в  слезах и  держала в  руках письмо.  Ќе обратив на это вниманиЯ,  он молча
пожал у приЯтелЯ руку и сел.
     - џ сейчас получила письмо, - начала Ќастенька, - отец умер!
     Љалинович взглЯнул на  нее  и  еще  больше  побледнел.  Ћна  подала ему
письмо.  Џисала ЏалагеЯ …вграфовна,  оставшаЯсЯ теперь без куска хлеба и без
пристанища,  потому  что  именьице было  уж  продано по  иску  почтмейстера.
‘трашными каракулЯми описывала она,  как  старик в  последние минуты об  том
только стонал, что дочь и зЯть не приехали, и как ускорило это его смерть...
Љалиновича подернуло.
     - ќтого только недоставало! - произнес он голосом отчаЯниЯ.
     Њежду тем Ќастенька глЯдела ему в  глаза,  ожидаЯ утешениЯ;  но  он  ни
слова больше не сказал. Ѓелавин только посмотрел на него.
     - ќто еще вопрос:  кого больше надобно оплакивать,  того ли,  кто умер,
или кто осталсЯ жив? - проговорил он, как бы в утешение Ќастеньке.
     - ЊенЯ,  собственно, Њихайло ‘ергеич, не то убивает, - возразила она, -
Я знаю, что отец уж пожил... џ буду за него молитьсЯ, буду поминать его; но,
главное,  мне хотелось хоть бы еще раз видетьсЯ с ним в этой жизни...  точно
предчувствие какое было:  так  Я  рвалась последнее времЯ ехать к  нему;  но
џкову ‚асильичу нельзЯ было...  так ничего и не случилось, что думала и чего
желала.
     †гучим  Ядом  обливали последние слова  сердце Љалиновича.  Ќевыносимые
страданиЯ обнаружились в нем по обыкновению тем, что он рассердилсЯ.
     - Љак же вам хотелось ехать,  когда вы последнее именно времЯ сбирались
на театре играть? - проговорил он.
     - € тебе не совестно это говорить?  Ђх, †ак, †ак! - возразила Ќастенька
и  отнеслась с грустной улыбкой к Ѓелавину:  -  ‚ообразите,  за что его гнев
теперь:  студент вот  этот все ездил и  просил менЯ,  чтоб Я  играла;  ну  и
действительно  Я   побывала  тогда  в  театре...   Њне  ужасно  понравилось;
действительно,  мне хотелось -  что ж  тут глупого или смешного?  …сли б  Я,
например,  на  фортепьЯно захотела играть,  Я  уверена,  что он ничего бы не
сказал,  потому что это принЯто и  потому что кнЯжны его играют;  но  за  то
только,  что Я  смела пожелать играть на  театре,  он две недели говорит мне
колкости и даже в эту ужасную длЯ менЯ минуту не забыл укорить!
     - џ не укорЯю, а говорю, как было, - перебил Љалинович. - ‘мерть эту вы
могли предвидеть,  и если она так длЯ вас тЯжела, лучше было бы не ездить, -
пробормотал он сквозь зубы.
     - —то ж, ты и это ставишь мне в вину? ’ы сам мне писал...
     - Ќичего Я не писал, - проговорил Љалинович еще более глухим голосом.
     Ќастенька уже более не выдержала.
     - Ќу, скажите, пожалуйста, что он говорит? - воскликнула она, всплеснув
руками.  -  ’ебЯ, наконец, бог за менЯ накажет, †ак! џ вот прЯмо вам говорю,
Њихайло ‘ергеич; вы ему приЯтель; поговорите ему... џ не знаю, что последнее
времЯ  с  ним  сделалось:  он  мучит менЯ...  эти  насмешки...  презрение...
неуважение ко мне...  Ћн,  кажетсЯ,  только того и хочет,  чтоб Я умерла.  џ
молюсь,  наконец,  богу: господи! Ќаучи менЯ, как мне себЯ держать с ним! ‚ы
сами теперь слышали...  в  какую минуту,  когда Я  потерЯла отца,  и  что он
говорит!
     „алее  Ќастенька не  могла  продолжать и,  разрыдавшись,  ушла  в  свою
комнату.
     - †алуйсЯ больше! - проговорил ей вслед Љалинович.
     - Џослушайте,  џков ‚асильич,  это в самом деле ужасно!  -  проговорил,
наконец, все молчавший Ѓелавин. - ‡а что вы мучите эту женщину? —ем и какими
проступками дала она вам на это право?
     - ‘делайте милость,  Њихайло ‘ергеич;  вы менее,  чем кто-либо,  имеете
право судить об  этом:  вы  никогда не  зарабатывали себе  своей рукой куска
хлеба, и у вас не было при этом на руках капризной женщины.
     - ѓде ж тут капризы? - спросил Ѓелавин.
     - џ знаю где! € если Я волнуюсь и бешусь, так Я имею на то право; а она
- нет! - воскликнул Љалинович, вспыхнув, и ушел в кабинет.
     ђыданиЯ Ќастеньки между тем  раздавались громче и  громче по  комнатам.
Ѓелавин,  возмущенный и оскорбленный до глубины души всей этой сценой, сидел
некоторое времЯ задумавшись.
     - Џослушайте,  - сказал он, вставаЯ и входЯ к Љалиновичу, - с Ќастасьей
Џетровной дурно; надобно по крайней мере за доктором послать.
     - ’ам есть люди. Џускай съездЯт! - произнес Љалинович.
     - Џо  приглашению слуги он  может не приехать,  и  к  кому ж,  наконец,
послать? џ сам лучше съезжу.
     - ‘делайте милость,  если у  вас так много лишнего времени,  -  отвечал
Љалинович.
     Ѓелавин пожал плечами и уехал. —рез полчаса он возвратилсЯ с доктором.
     Љалинович даже не  вышел.  Ћн употребил все усилиЯ,  чтоб сохранить это
адское равнодушие, знаЯ, что длЯ Ќастеньки это только еще цветочки, а Ягодки
будут впереди!


        XI

     —асов  в  семь  вечера  Џолина  сидела  у  своей  гранитной пристани и,
прищурившись, глЯдела на синеватую даль морЯ. ЏользуЯсь дачной свободой, она
была  в  широкой  кисейной блузе,  котораЯ воздушными,  небрежными складками
падала на дикий,  грубый камень.  ѓорностаеваЯ мантильЯ, накинутаЯ на плечи,
предохранЯла ее  от  влиЯниЯ морского воздуха;  на ногах были надеты золотом
выложенные туфли.  ‚  костюме этом Џолина совершенно не походила на девушку;
скорей  это  была  дама,  имеющаЯ несколько человек детей.  ‚дали  показалсЯ
катер.
     "ЉажетсЯ, что он!" - подумала Џолина, еще более прищуриваЯсь.
     Џодъезжал кнЯзь и через несколько минут был уже у пристани.
     - Bonjour,  и  первое слово:  нет ли у вас кого-нибудь?  -  говорил он,
выскакиваЯ из катера.
     - Ќикого.
     - € прекрасно!.. Ќам предстоит очень важное дело... Џойдемте!
     - Џойдем. Љак, однако, ты устал, бедненький!
     - “жасно!   -  отвечал  кнЯзь.  -  –елый  день  сегоднЯ,  как  за  Язык
повешенный, - продолжал он, входЯ в гостиную и бросаЯсь в кресло.
     Џолина села невдалеке от него.
     - —то ж ты делал? - спросила она.
     - „елал:  во-первых,  толковал с  одним  господином о  делах,  потом  с
другим, и с этим уж исключительно говорил об вас.
     - ќто как?
     - Ђ так, что просЯт вашей руки и сердца.
     Џолина немного вспыхнула.
     - Ћ, вздор! Љто ж это такой? - проговорила она.
     - ‘тарый... Љалинович! - отвечал кнЯзь и потупилсЯ.
     Џолина только усмехнулась.
     - Ћн  уж  давно  выпытывал  у  менЯ,   -   продолжал  кнЯзь  совершенно
равнодушным тоном, - но сегоднЯ, наконец, прЯмо объЯвил и просил узнать ваше
мнение.
     Џолина молчала и в раздумье гладила рукой свои горностаи.
     - †ених неблистательный длЯ Џетербурга, - проговорила она.
     - Љонечно; впрочем, что ж?.. - заговорил было кнЯзь, но приостановилсЯ.
- Џо-настоЯщему,  мне тут говорить не следует;  как ваше сердце скажет,  так
пусть и будет, - присовокупил он после короткого молчаниЯ.
     Џолина горько улыбнулась.
     - —то моему бедному сердцу сказать? - начала она, закрыв глаза рукой. -
’ы очень хорошо знаешь,  что Я  любила одного только в  мире человека -  это
тебЯ! € за кого бы Я, конечно, ни вышла, Я только посмеюсь над браком.
     ЉнЯзь опЯть потупил глаза.
     - Ѓезумна, конечно, Я была тогда как девочка, - продолжала Џолина, - но
немного лучше  и  теперь;  всегда  думала и  мечтала об  одном  только,  что
когда-нибудь ты будешь свободен.
     - ќтого нет, кузина; что ж делать! - воскликнул кнЯзь.
     Џолина вздохнула.
     - ‡наю, что нет, - произнесла она тем же грустным тоном и продолжала: -
’огда в  этой ужасной жизни,  при матери,  когда была свЯзана по рукам и  по
ногам, Я, конечно, готова была броситьсЯ за кого бы то ни было, но теперь...
не знаю... ‘трашно надевать новые оковы, и длЯ чего?
     - Ћковы существуют и теперь, - возразил кнЯзь, - поселитьсЯ вам опЯть в
нашей деревенской глуши на  скуку,  на  сплетни,  -  это безбожно...  Њне же
переехать в Џетербург нельзЯ по моим делам,  - значит, все равно мы не можем
жить друг возле друга.
     Џолина думала.
     - Ђ что вы говорили насчет неблистательности, так это обстоЯтельство, -
продолжал он с ударением,  - мне представлЯетсЯ тут главным удобством, хотЯ,
конечно, в теперешнем вашем положении вы можете найти человека и с весом и с
состоЯнием.  Ќо,  chere cousine, бог еще знает, как этот человек взглЯнет на
прошедшее и  повернет будущее.  Њожет быть,  вы тогда действительно наденете
кандалы гораздо горшие, чем были прежде.
     Џолина покраснела и молчала в раздумье.
     - ‘овершенно другое дело этот господин,  -  продолжал кнЯзь,  -  мы его
берем,  как  полунагого и  голодного нищего на  дороге:  он  будет всем  нам
обЯзан.  Ќе  дав вам ничего,  он поневоле должен будет взглЯнуть на многое с
закрытыми глазами; и если б даже захотел ограничить вас в чем-нибудь, так на
вашей стороне отнЯть у него все.
     Џолина продолжала думать.
     - —то  это  ему  теперь так вздумалось?  Џомнишь твой первый разговор с
ним? - спросила она.
     - ќ, пустое! ‘туденческаЯ привЯзанность к девочке - больше ничего!
     - Ћднако ж она существует и до сих пор. ѓоспожа эта здесь!
     - ѓоспожа эта,  -  возразил кнЯзь с усмешкою, - пустилась теперь во все
тЯжкие.  Ћн,  может быть,  у  ней  в  пЯтом или четвертом нумере,  а  такими
привЯзанностЯми не  очень  дорожат.  Ќаконец,  Я  поставил  ему  это  первым
условием,  и, значит, все это вздор!.. ѓлавное, чтоб он вам нравилсЯ, потому
что вы все-таки будете его жена, а он ваш муж - вопрос теперь в том.
     - Ћн,  Я  тебе откровенно скажу,  нравитсЯ мне больше,  чем кто-нибудь,
хоть в  то  же времЯ мне кажетсЯ,  что мое сердце так уж наболело в  прежних
страданиЯх,  что  потерЯло всЯкую  способность чувствовать.  Љроме  того,  -
прибавила Џолина подумав,  -  он  человек умный;  его  можно будет заставить
служить.
     - Ќепременно служить!  -  подхватил кнЯзь.  -  € потом он литератор,  а
подобные господа  в  черном  теле  очень  ничтожны;  но  если  их  обставить
состоЯнием,  так в наш образованный век, ей-богу, так же почтенно быть женой
писателЯ, как и генерала какого-нибудь.
     - Љонечно! - подтвердила Џолина.
     ЉнЯзь очень хорошо видел,  что дело с  невестой было покончено;  но ему
хотелось еще кой-чего достигнуть.
     - Ќе знаю,  как вы посудите,  -  начал он, - но Я полагал бы, что, живЯ
теперь в Џетербурге,  в этом вашем довольно хорошем кругу знакомства,  зачем
вам выдавать его за  беднЯка?  Џускай ЯвитсЯ человеком с  состоЯнием.  Њожно
будет распустить под рукой слух, что это стараЯ ваша любовь, на которую мать
была не согласна, потому что он нечиновен; но длЯ сердца вашего, конечно, не
может существовать подобного препЯтствиЯ:  вы выходите за него, и прекрасно!
‘делать же  вам это очень легко:  презентуйте ему частичку вашего капитала и
так его этим оперите,  что и -  боже ты мой! - носу никто не подточит... ’ак
все и вести.
     - ђазумеетсЯ, это можно будет сделать, - отвечала Џолина.
     - Ќеобходимо так,  -  подхватил кнЯзь. - ’ем больше, что это совершенно
прекратит всЯкий повод к  разного рода вопросам и догадкам:  что и как и длЯ
чего  вы  составлЯете подобную партию?  Ћтвет  очень простой:  жених человек
молодой,  умный,  образованный,  с состоЯнием - значит, ровнЯ... а потом и в
отношении его,  на случай,  если б он объЯвил какие-нибудь претензии,  можно
прЯмо  будет  сказать:  "Њилостивый государь,  вы  получили деньги и  потому
можете молчать".
     Џолина сидела в задумчивости.
     - €так-с? - продолжал кнЯзь, протЯгиваЯ ей руку.
     Ћна подала ему свою.
     - —то ж сказать этому господину, а? - спросил он с какой-то нежностью.
     - Ђх,  господину...  господину...  -  повторила Џолина,  -  скажи,  что
хочешь, - мне все равно!
     - ‡начит: да - так?
     - Ќу, хоть да!
     ЉнЯзь сейчас же встал.
     - Adieu, - проговорил он.
     - Људа ж ты? ЋстаньсЯ!
     - Ќет, нельзЯ, пора. Adieu.
     - Adieu,  -  повторила Џолина,  и когда кнЯзь стал целовать у нее руку,
она не выдержала,  обнЯла его и  легла к нему головой на плечо.  Џо щекам ее
текли в три ручьЯ слезы.
     - ‘трашно мне, друг мой, страшно! - произнесла она.
     - Ђ старый уговор помните:  если замуж,  так без слез? - говорил кнЯзь,
грозЯ  пальцем  и  легохонько  отодвигаЯ  ее  от  себЯ,  а  потом,  заключив
скороговоркой: - Adieu, - убежал.
     —асто  потом и  очень часто спрашивала себЯ  Џолина,  каким образом она
могла так необдуманно и так скоро дать свое слово.  Љонечно,  ей, как всЯкой
девушке,  хотелось выйти замуж, и, конечно, привЯзанность к кнЯзю, о которой
она упоминала,  была так в ней слаба,  что она,  особенно в последнее времЯ,
заметив его корыстные виды,  начала даже опасатьсЯ его; наконец, Љалинович в
самом деле  ей  нравилсЯ,  как  человек умный и  даже  наружностью несколько
похожий на нее:  такой же худой,  бледный и  белокурый;  но в  этом только и
заключались,  по крайней мере на первых порах,  все причины,  заставившие ее
сделать  столь  важный  шаг  в  жизни.  "‘удьба и  судьба!"  -  отвечала она
обыкновенно себе,  -  та судьба,  в борьбу с которой верил древний человек и
небессознательно завЯзывал на этом мотиве свои драмы.
     ‚  Џетербурге кнЯзь  завернул сначала к  своему  англичанину,  которого
застал  по  обыкновению  сильно  выпившим,  но  с  полным  сохранением  всех
умственных способностей.
     - Ќу что,  сэр?  -  начал он.  - „ело обделываетсЯ: чрез месЯц мы будем
иметь с вами пЯтьдесЯт тысЯч чистогану... Џонимаете?
     - „а, понимаю. ќто хорошо, - отвечал англичанин.
     - •орошо-то хорошо,  -  произнес кнЯзь в раздумье,  -  но дело в том, -
продолжал он, чмокнув, - что тут Я рискнул таким источником, из которого мог
бы черпать всю жизнь:  а  тут мирись на пЯтидесЯти тысчонках!  Љак быть!  Ќе
могу; такой уж характер: что заберетсЯ в голову, клином не вышибешь.
     - Љогда б вы были ‹ондон, вы б много дел имели: у вас много ум есть.
     - …сть  немножко.  Ћднако вы,  батюшка,  извольте-ка  ложитьсЯ спать да
хорошенько проспатьсЯ; завтра надобно начинать хлопотать о привилегии.
     - „а, Я буду много спать, - отозвалсЯ Џемброк.
     - ‘пать, спать! - подтвердил кнЯзь.
     ђаспорЯдившись таким образом с англичанином,  он возвратилсЯ домой, где
сверх ожиданиЯ застал Љалиновича, который был мрачен и бледен.
     - Ќу,  что,  џков ‚асильич, - говорил кнЯзь, входЯ, - ваше дело в таком
положении, что и ожидать было невозможно. Џолина почти согласна.
     Џри  этих  словах Љалинович еще  более  побледнел,  так  что  кнЯзю это
бросилось в глаза.
     - —то, однако, с вами? ‚ы ужасно нехороши... Ќе хуже ли вам?
     - Ќет,  ничего,  -  отвечал Љалинович,  -  женщина, о которой мы с вами
говорили...  Я не знаю...  Я не могу ее оставить!  -  проговорил он рыдающим
голосом и, схватив себЯ за голову, бросилсЯ на диван.
     ’ут уж кнЯзь побледнел.
     - Џолноте,  мой милый!  —то это?  Љак это можно?  ‹юбите, что ли, вы ее
очень? ќто, что ли?
     - Ќе знаю;  Я  в  одно времЯ и люблю ее и ненавижу,  и больше ничего не
знаю, - отвечал Љалинович, как полоумный.
     - Ќи то, ни другое, - возразил кнЯзь, - ненавидеть вам ее не за что, да
и беспокоитьсЯ особенно тоже нечего.  ‚ наше времЯ женщины,  слава богу,  не
умирают от любви.
     - Ќет,  умирают! - воскликнул Љалинович. - ‚ы не можете этого понимать.
‚аши  кнЯжны действительно не  умрут,  но  в  других сословиЯх,  слава богу,
сохранилось еще это. Ћна уж раз хотела лишить себЯ жизни, потому только, что
Я не писал к ней.
     ЉнЯзь слушал Љалиновича, скрестив руки.
     - Џотому только,  скажите,  пожалуйста!  ќто уж очень чувствительно,  -
проговорил он.
     Љалинович вышел из себЯ.
     - Џрошу  вас,  кнЯзь,  не  говорить таким  образом.  –инизм ваш  вообще
дурного  тона,  а  тут  он  совершенно некстати.  ѓоворЯ  это,  вы  сами  не
чувствуете,  как становитесь низко,  очень низко,  -  сказал он раздраженным
голосом.
     ЉнЯзь пожал плечами.
     - Џоложим,  -  начал он, - что Я становлюсь очень низко, понимаЯ любовь
не по-вашему;  на это, впрочем, дают мне некоторое право мои лета; но теперь
Я просто буду говорить с вами,  как говорЯт между собой честные люди. —то вы
делаете?  Џоймите  вы  хорошенько!  Ќе  дальше  как  сегоднЯ вы  приходите и
говорите, что девушка вам нравитсЯ, просите сделать ей предложение; вам дают
почти согласие,  и  вы на это объЯвлЯете,  что любите другую,  что не можете
оставить ее...  Љак хотите,  ведь это поступки сумасшедшего человека; с вами
не только нельзЯ дела какого-нибудь иметь,  с вами говорить невозможно.  ќто
черт знает что такое! - заключил кнЯзь с достоинством.
     - „а,  Я почти сумасшедший!  - произнес Љалинович. - Ќо, боже мой! Ѓоже
мой!  …сли б она только знала мои страданиЯ,  она бы мне простила. Џонимаете
ли вы,  что у менЯ тут на душе?  Ђд у менЯ тут! Џощадите менЯ! - говорил он,
колотЯ себЯ в грудь.
     - ‚се очень хорошо понимаю,  -  возразил кнЯзь,  - и скажу вам, что все
зло  лежит в  вашем глупом университетском воспитании,  где  набивают голову
разного  рода  великолепными,  чувствительными идейками,  которые  никогда и
нигде в жизни неприложимы.  Ќемцы по крайней мере только студентами бесЯтсЯ,
но  как выйдут,  так и  делаютсЯ,  чем надо;  а  у  нас на  всю жизнь портЯт
человека.  ‹юбой гвардейский юнкер в вашем положении минуты бы не задумалсЯ,
потому что оно плевка не стоит; а вы, человек умный, образованный, не хотите
хоть сколько-нибудь возвыситьсЯ над  собой,  чтоб спокойно оглЯдеть,  как  и
что... ќто мальчишество, наконец!.. ‚ы в свЯзи с девочкой, котораЯ там любит
вас;  вы ее тоже любите,  в чем Я,  впрочем, сомневаюсь... но прекрасно! ‚ам
выходит другаЯ партиЯ,  блестЯщаЯ,  котораЯ какому-нибудь камергеру здешнему
составила бы карьеру.  ‚ партии этой, кроме состоЯниЯ, как вы сами говорите,
девушка прекраснаЯ,  котораЯ,  по особенному вашему счастью, сохранила к вам
привЯзанность в такой степени,  что с первых же минут,  как вы сделаетесь ее
женихом, она хочет вам подарить сто тысЯч, длЯ того только, чтоб не дать вам
почувствовать этой маленькой неловкости,  что вот-де вы беднЯк и женитесь на
таком богатстве. Ћдна эта деликатность, Я не знаю, как высоко должна поднЯть
эту женщину в ваших глазах!  ‘то тысЯч,  а? - продолжал кнЯзь, более и более
разгорЯчаЯсь. - ќто, кажетсЯ, капиталец такого рода, из-за которого от какой
хотите  любви   можно   отступитьсЯ.   …сли   уж,   наконец,   действительно
привЯзанность ваша  к  этой  девочке в  самом деле  так  серьезна -  черт ее
возьми!  - дать ей каких-нибудь тысЯч пЯтнадцать серебром, и уж, конечно, вы
этим гораздо лучше устроите ее будущность,  чем живЯ с ней и ведЯ ее к одной
только вопиющей бедности. ‘ама-то любовь заставлЯет вас так поступить!
     - ќтой женщине миллион менЯ не заменит, - проговорил Љалинович.
     - „а,  вначале,  может быть,  поплачет и даже полученные деньги от вас,
вероЯтно,  швырнет с пренебрежением;  но,  подумав,  запрет их в шкатулку, и
если она точно девушка умнаЯ,  то,  конечно,  поймет, что вы гораздо большую
приносите жертву ей,  гораздо больше доказываете любви,  отторгаЯсь от  нее,
чем если б  стали всю жизнь разыгрывать перед ней чувствительного и  верного
любовника -  поверьте, что так!.. Ќу и потом, когда пройдет этот первый пыл,
что ей мешает преспокойным манером здесь же выйти замуж за какого-нибудь его
высокоблагородие, столоначальника, народить с ним детей, длЯ вЯщего здоровьЯ
которых они будут летом нанимать на  какой-нибудь Ѓезбородке дачу и  душевно
благословлЯть вас, как истинного своего благодетелЯ.
     - Ђ  если она  не  доживет до  этой блаженной поры и  немножко пораньше
умрет? - возразил Љалинович.
     - ЋпЯть  -   умрет!  -  повторил  с  усмешкою  кнЯзь.  -  ‚  романах  Я
действительно читал об этаких случаЯх,  но в жизни,  признаюсь, не встречал.
Џолноте, мой милый! Њы, наконец, такую дребедень начинаем говорить, что даже
совестно и  скучно  становитсЯ.  ‚олишки у  вас,  милостивый государь,  нет,
характера - вот в чем дело!
     Љалинович сидел, погруженный сам в себЯ.
     - …сли еще  раз Я  увижу ее,  кончено!  џ  не  в  состоЯнии буду ничего
предпринЯть... Ќаконец, этот Ѓелавин... - проговорил он.
     ЉнЯзь усмехнулсЯ и, покачнувшись всем телом, откинулсЯ на задок кресла.
     - Ѓоже  ты  мой,  царь  милостивый!  ‚ерх ребЯчества невообразимого!  -
воскликнул  он.   -  Ќу,  не  видайтесь,  пожалуй!  „ействительно,  что  тут
накупатьсЯ на  эти бабьи аханьЯ и  стоны;  оставайтесь у  менЯ,  ночуйте,  а
завтра напишите записку:  так и так,  мой друг, Я жив и здоров, но уезжаю по
очень экстренному делу,  которое устроит наше благополучие.  Ђ потом,  когда
женитесь, пошлите деньги - и делу конец: ларчик, кажетсЯ, просто открывалсЯ!
џ, признаюсь, џков ‚асильич, гораздо больше думал о вашем уме и характере...
     - Љто в вашу переделку,  кнЯзь,  попадет,  всЯкий сломаетсЯ, - произнес
Љалинович.
     - Ќе ломают вас,  а выпрЯмлЯют!  - возразил кнЯзь. - ‚прочем, во всЯком
случае Я очень глупо делаю, что так много говорю, и это последнее мое слово:
как хотите,  так и делайте! - заключил он с досадою и, взЯв со стола бумаги,
стал ими заниматьсЯ.
     Ћколо часа продолжалось молчание.
     - ЉнЯзь!  ‘пасите менЯ от самого себЯ! - проговорил, наконец, Љалинович
умолЯющим голосом. Ћн был даже жалок в эти минуты.
     - Ќо, милый мой, что ж с вами делать? - произнес кнЯзь с участием.
     - „елайте, что хотите, - Я ваш! - ответил Љалинович.
     - "’ы наш,  ты наш!  ЉлЯнисЯ на мече!" - не помню, говоритсЯ в какой-то
драме;  а  так как в  наше времЯ мечей нет,  мы поклЯнемсЯ лучше на гербовой
бумаге, и потому угодно вам выслушать менЯ или нет? - проговорил кнЯзь.
     - ‘делайте одолжение, - отвечал Љалинович.
     - Ћдолжение,  во-первых,  состоит в  том,  что  поелику вы,  милостивый
государь,  последним поступком вашим - не помню тоже в какой пьесе говоритсЯ
- наложили  на  себЯ  печать  недовериЯ и  очень  может  быть,  что  в  одно
прекрасное утро  вам  вдруг  вздумаетсЯ возвратитьсЯ к  прежней идиллической
вашей  любви,  то  не  угодно ли  будет  напредь сего  выдать мне  вексель в
условленных пЯтидесЯти тысЯчах,  который бы  ассюрировал менЯ  в  дальнейших
моих действиЯх?  „лЯ вас в этом нет никакой опасности,  потому что у вас нет
копейки за душой,  а мне сажать вас в Яму,  с платою кормовых, тоже никакого
нет ни  расчета,  ни  удовольствиЯ...  Љогда же  вы  будете иметь через менЯ
деньги, значит - и отдать их должны. ’ак ведь это?
     ‚ продолжение всего этого монолога Љалинович смотрел на кнЯзЯ в упор.
     - Њы, однако, кнЯзь, ужасные с вами мошенники!.. - проговорил он.
     - …сть немного! - подхватил тот. - Ќо что ж делать! Ќичего!
     Љалинович злобно усмехнулсЯ.
     - Љонечно, уж с разбойниками надобно быть разбойником, - произнес он и,
оставшись у кнЯзЯ ночевать,  собрал все свое присутствие духа, чтоб казатьсЯ
спокойным.


        XII

     Ќа  другой день все стало мало-помалу обделыватьсЯ.  Љалинович,  как бы
совершенно утратив  личную  волю,  написал под  диктовку кнЯзЯ  к  Ќастеньке
записку,  хоть и загадочного,  но довольно утешительного содержаниЯ.  ЌанЯта
была в аристократической €тальЯнской квартира с двумЯ отделениЯми:  одно длЯ
кнЯзЯ,  другое  длЯ  жениха,  которого он,  между  прочим,  ссудил маленькой
суммой,  тысЯчи в две серебром, и вместе с тем - больше, конечно, длЯ памЯти
- взЯл  с  него вексель в  пЯтьдесЯт две  тысЯчи.  „нЯ  через два,  наконец,
Љалинович поехал  вместе с  кнЯзем к  невесте.  ‘видание это  было  довольно
странное.
     - ‡дравствуйте,  Љалинович!  -  сказала,  встречаЯ их,  Џолина голосом,
исполненным какого-то значениЯ.
     ’от ей  ничего не  ответил.  ‚се утро потом посвЯщено было осматриванию
маленького дачного хозЯйства,  в  котором главную роль  играл скотный двор с
тремЯ тучными черкасскими коровами. ‚ конюшне тоже стоЯли два серые жеребца,
на  которых мы  встретили кнЯзЯ  на  Ќевском.  Џолина велела подать хлеба  и
начала смело,  из  своих  рук,  кормить сердитых животных.  Љроме  того,  по
маленькому двору ходили куры,  которых молодаЯ хозЯйка завела, желаЯ сделать
у себЯ совсем деревню.  ‚о все это Љалиновича посвЯщали очень подробно,  как
полухозЯина, и только уж после обеда, когда люди вообще бывают более склонны
к задушевным беседам, кнЯзь успел навести разговор на главный предмет.
     - Љузина, џков ‚асильич, вероЯтно, желает, чтоб вы сами подтвердили то,
что Я ему передал, - сказал он.
     Џолина потупилась и сконфузилась.
     - џ готова, - проговорила она.
     - ‘ледует,  следует-с!  -  подхватил кнЯзь и  сначала как бы  подошел к
балкону, а тут и совсем скрылсЯ.
     Ћставшись вдвоем, жених и невеста довольно долгое времЯ молчали.
     - Ќравлюсь ли Я  вам,  Љалинович,  скажите вы мне?  џ  знаю,  что Я  не
молода, не хороша... - начала Џолина.
     Љалинович больше пробормотал ей  в  ответ,  что какое же другое чувство
может заставить его поступать таким образом.
     - Ђ ѓодневу вы любили? - спросила Џолина.
     - „а, Я ее любил, - отвечал Љалинович.
     - Ћчень?
     - Ћчень.
     - ’очно ли вы оставлЯете ее?
     Љалинович усиленно вдохнул в себЯ целую струю воздуха.
     - Ћна изменила мне, - проговорил он.
     - Ќе может быть!  Ќет!.. ЉакаЯ оке эта она!.. џ не думала этого... Ќет,
это, верно, неправда.
     - €зменила, - повторил Љалинович с какой-то гримасой.
     - € вам трудно об этом говорить, Я вижу.
     - „а, нелегко.
     - Ќу и не станем, - сказала Џолина и задумалась.
     - Џослушайте,  однако,  -  начала она,  -  Я  сама  хочу  быть  с  вами
откровенна и  сказать вам,  что  Я  тоже  любила  когда-то  и  думала вполне
принадлежать одному человеку.  Њожет быть,  это была с  моей стороны ужаснаЯ
ошибка,  которой, впрочем, теперь опасатьсЯ нечего! —еловек этот, по крайней
мере длЯ менЯ, умер; но Я его очень любила.
     Љалинович молчал.
     - ‚ы не будете за это на менЯ сердитьсЯ? - продолжала Џолина.
     - Џо какому оке праву? - проговорил он, наконец.
     - Џо праву мужа, - отвечала с улыбкой Џолина.
     - —то ж? - отвечал Љалинович, тоже с полуулыбкой.
     - Ќе сердитесь...  џ  вас,  кажетсЯ,  буду очень любить!  -  подхватила
Џолина и  протЯнула ему руку,  до которой он еще в первый раз дотронулсЯ без
перчатки;  она  была  потнаЯ  и  холоднаЯ.  Ќервный трепет пробежал по  телу
Љалиновича,  а  тут  еще,  как  нарочно,  Џолина наклонилась к  нему,  и  он
почувствовал,  что даже дыхание ее было дыханием болезненной женщины. Џриезд
баронессы,  наконец,  прекратил эту пытку.  Љак радужнаЯ бабочка,  в цветном
платье, впорхнула она, сопровождаемаЯ кнЯзем, и проговорила:
     - Bonjour!
     - Bonjour!  -  сказала Џолина и сейчас же представила ей Љалиновича как
жениха своего.
     - Ah, je vous felicite*, - проговорила баронесса.
     ______________
     * Ђх, поздравлЯю вас (франц.).

     - Et  vous aussi,  monsieur*,  -  прибавила она,  протЯгиваЯ Љалиновичу
через стол руку, которую тот пожимаЯ, подумал:
     ______________
     * € вас также, сударь (франц.).

     "‚от  кабы  этакой  ручкой  приходилось владеть,  так,  пожалуй  бы,  и
Ќастеньку можно было забыть!"
     Ѓаронесса,  конечно,  сейчас же  вызвала разговор о  модах и  по случаю
предстоЯвшей свадьбы вошла в мельчайшие подробности:  она предназначила, как
и  у  кого делать приданое,  кто  должен драпировать,  меблировать спальню и
прочие комнаты,  обнаружа при этом столько вкуса и практического знаниЯ, что
кнЯзь только удивлЯлсЯ,  восхищалсЯ и  поддакивал ей.  Љалинович тоже  делал
вид,  как  будто бы  все это занимает его,  хоть на  сердце были невыносимые
тоска и мука.
     ‚  дальнейшем ходе  событий  жених  и  невеста  стали,  по  заведенному
порЯдку,  видатьсЯ каждый  день,  и  свиданиЯ эти  повлекли почти  ожидаемые
последствиЯ. Љто не знает, с какой силой влюблЯютсЯ пожилые, некрасивые и по
преимуществу умные девушки в  избранный предмет своей страсти,  который дает
им на то какой бы ни было повод или право?  Џричина тому очень простаЯ:  они
не избалованы вниманием мужчин, но по своему уму, по своему развитию (жаждут
любви;  им  потребно это  чувство,  и  когда подобнаЯ звезда восходит на  их
горизонте,  они,  как круглые беднЯки, страстно и боЯзливо хватаютсЯ за свою
последнюю лепту.  ‘  Џолиной,  каковы бы ни были ее прежние чувства к кнЯзю,
но,  в настоЯщем случае,  повторилось то же самое:  с каждым, кажетсЯ, часом
начала она  влюблЯтьсЯ в  Љалиновича все  больше и  больше.  Ѓывши  скупа  и
расчетлива не  меньше матери,  она,  не  ожидаЯ напоминаний кнЯзЯ,  подарила
жениху разом билет в  полтораста тысЯч серебром.  Љалинович поцеловал у  ней
при этом руку и  был как будто бы поласковей с  нею;  но деньги,  видно,  не
прибавили ему ни счастиЯ,  ни спокойствиЯ, так что он опЯть не выдержал этой
нравственной ломки и  в  одно милое,  с дождем и ветром,  петербургское утро
проснулсЯ совсем шафранный: с ним сделалась желчнаЯ горЯчка!
     Џолина перепугалась,  сейчас же переехала в  город и  непременно хотела
сама ухаживать за больным, постоЯнно стараЯсь развлекать его своими ласками.
     ‘делавшись  от  болезни  еще  нервней  и  раздражительней,   Љалинович,
наконец,  почувствовал к  невесте  то  страшное  физиологическое отвращение,
которое скрывать не  было уже  никаких человеческих сил,  и  чем бы  все это
кончилось, - неизвестно! Љ счастию, лечивший его доктор, узнав отношениЯ лиц
и понЯв,  кажетсЯ,  отчего болен пациент,  нашел нужным, длЯ успеха лечениЯ,
чтоб невеста не тревожила больного и  оставлЯла его больше в  покое,  больше
одного.  Ћн передал это кнЯзю,  который, в свою очередь, тоже хорошо понимаЯ
настоЯщую сущность,  начал употреблЯть всевозможные уловки,  чтоб  задержать
Џолину у  ней на квартире,  беспрестанно возил ее по магазинам,  и когда она
непременно хотела быть у Љалиновича,  то ни на одну секунду не оставлЯл ее с
ним вдвоем, чтоб не дать возможности выражатьсЯ и развиватьсЯ ее нежности.
     ‘вадебные хлопоты стали приходить к концу. Љалинович худой, как скелет,
сидел  по  обыкновению на  своей кровати.  —еловек доложил ему,  что  пришел
генеральшин ѓригорий ‚асильев.
     - Џусти! - сказал Љалинович.
     ‚ошел знакомый нам старик-повар, еще более оплешивевший, в старомодно