-то промахнулсЯ. ‚прочем, что ж такое? “
менЯ  еще  прекрасное состоЯние:  в  Ћрловской  губернии  полтораста отлично
устроенных душ, одни сады дают пЯть тысЯч годового дохода.
     - Њне сестра говорила,  -  возразил Џавел,  не могши снести этой лжи, -
что у вас имение осталось только в здешней губернии.
     - ‚от пустЯки-то,  так уж  пустЯки!  -  вскричал Њасуров,  нисколько не
сконфузившись. - ‚ерьте ей: она ужаснаЯ притворщица!
     Џодали закуску.
     - ‚ыпьемте-ка,  любезный братец,  по стаканчику хереску в  честь нашего
знакомства.
     Ћт  стаканчика Џавел отказалсЯ и  выпил только рюмку;  но Њасуров выпил
целый стакан.
     - Џослушайте, братец, - начал он, садЯсь около Џавла, - что, если Я вас
о чем попрошу, исполните?
     - —то такое?
     - Ќет, скажите наперед, что вы не откажете.
     - џ не знаю, в чем еще состоит просьба.
     - Ќет ли у вас рублей двухсот взаймы?  џ так издержалсЯ,  что, ей-богу,
даже совестно!  ’олько жене, ради бога, не говорите, - продолжал он шепотом,
- она терпеть этого не может; мне, знаете, маленькаЯ нуждишка на собственные
депансы{315}.
     Њороз пробежал по коже Џавла; он почувствовал полное отвращение к зЯтю.
     - џ не имею денег, - отвечал он сухо.
     - Ђх,  черт возьми,  это скверно!  Ќе знаете ли по крайней мере у  кого
занЯть? - продолжал не унывавший Њасуров. - Џокутили бы, канальство, вместе!
     Џавел на это ничего не ответил,  но молча встал и пошел было в соседнюю
комнату.
     - Људа это вы? - спросил его Њасуров.
     - џ ищу сестру; хочу проститьсЯ.
     - Џосидите!  Ћна сейчас выйдет.  ‚ы,  видно,  не  охотники пошалить?  Ђ
еще... - Џродолжение этой речи было прервано приходом ‹изаветы ‚асильевны.
     - Џрощай,   сестрица,   -  сказал  Џавел,  не  могши  подавить  в  себе
неприЯтного чувства.
     - Ћбедай у нас, Џоль!
     Џавел хотел было отказатьсЯ,  но ему жаль стало сестры,  и он снова сел
на прежнее место.  —ерез несколько минут в  комнату вошел с  нЯнькой старший
сын ‹изаветы ‚асильевны.  Ћн,  ни слова не говорЯ и только поглЯдываЯ искоса
на незнакомое ему лицо Џавла,  подошел к  матери и  положил к ней головку на
колени.  ‹изавета ‚асильевна взЯла его  к  себе на  руки и  начала целовать.
Џавел  любовалсЯ  племЯнником  и,  кажетсЯ,  забыл  неприЯтное  впечатление,
произведенное на него зЯтем: ребенок был действительно хорош собою.
     - Џоленька!  Љто  это  сидит?  -  спрашивала его  ‹изавета  ‚асильевна,
указываЯ на брата.
     ђебенок глЯдел на Џавла и молчал.
     - Џостой,  Я  тебе  на  ушко шепну,  -  продолжала мать и,  пригнув его
головку, что-то ему шепнула.
     - Љто же? - снова повторила она, указываЯ на брата.
     - „ада, - отвечал шепотом ребенок.
     - Џолька!  Џоди сюда! - кричал Њасуров, видно, желавший тоже приласкать
сына.
     ђебенок посмотрел на него и не думал сходить с коленей матери.
     - Џоди сюда, говорЯт тебе, - повторил Њасуров, протЯгиваЯ руки. - ‹иза,
душка моЯ, пошли его ко мне.
     - Џоди к отцу, - сказала ‹изавета ‚асильевна, ссаживаЯ ЏолЯ с коленей.
     ђебенок  нехотЯ  начал  переходить комнату;  но  только  что  подошел к
папеньке,  как сейчас же заревел:  Њихайло Ќиколаич, по обыкновению, ухватил
его пухленькую щечку между пальцами и начал трЯсти.
     - ќкий какой! ‘ейчас и заплакал!
     ‹изавета ‚асильевна молча встала и  взЯла опЯть сына к  себе на колени;
дитЯ тотчас же замолчало.
     Ћбед  прошел обыкновенным своим порЯдком.  Џавел и  ‹изавета ‚асильевна
мало  ели  и  больше молчали;  но  зато  много  ел  и  много говорил Њихайло
Ќиколаич.  Ћн  рассказывал шурину  довольно  странные про  себЯ  вещи;  так,
например, он говорил, что в турецкую кампанию какой-то Янычар с дьЯвольскими
усами отрубил у него у правой ноги икру;  но их полковой медик,  отличнейший
знаток,  так что все петербургские врачи против него ни к  черту не годЯтсЯ,
пришил ему эту икру, и не его собственную, котораЯ второпЯх была затерЯна, а
икру  мертвого  солдата.   Ћ   своей  физической  силе  и  охотничьих  своих
способностЯх он тоже отзывалсЯ не очень скромно:  с  божбой и клЯтвою уверЯл
он своих слушателей, что в прежние годы останавливал шесть лошадей, взЯвшись
обеими руками за заднее каретное колесо,  бил пулей бекасов и  затравливал с
четырьмЯ борзыми собаками в один день по двадцати пар волков.
     Џавел ушел  от  сестры с  грустным и  тЯжелым чувством.  "Ћна более чем
несчастна, - говорил он сам с собою. - „обраЯ, благороднаЯ! € кто же ее муж?
Љто этот человек,  с  которым суждено ей провести всю жизнь?  Ћн мот,  лгун,
необразованный, невежа и даже, кажетсЯ, низкий человек!"


        IV

        ЏЂ‚…‹

     ‘ наступлением зимы губернский город,  где происходили описываемые мною
происшествиЯ, значительно оживилсЯ: составились собраниЯ и вечера. Ћбщество,
как  повествует  предание,   было  самое  блистательное,  так  что  какой-то
господин,  проживавший в том городе целую зиму, отзывалсЯ об нем, по приезде
в  Џетербург,  в  самых лестных выражениЯх,  называЯ тамошних дам  душистыми
цветками, а все общество чрезвычайно чистым и опрЯтным. ‚се веселились, даже
ЏерепетуЯ Џетровна ездила в  два  -  три  дома  играть в  преферанс.  ђодным
племЯнником она  была  очень недовольна.  "—то  это  за  молодой человек,  -
говорила она, - скажите на милость? Ќе хочет показатьсЯ в общество; право, в
нем  ничего нет  дворЯнского-то,  совершенный семинарист.  ‚он посмотришь на
другую-то молодежь: что это за ловкость, что это за вежливость в то же времЯ
к дамам,  - вчуже, можно сказать, сердце радуетсЯ; а в нем решительно ничего
этого нет:  с нами-то насилу слово скажет,  а с посторонними так и совсем не
говорит.  —его  у  него  недостает?  Џлатье бесподобное,  фрак отличнейший -
самого тонкого сукна,  выезд хороший;  слава богу,  после покойника-то одних
городовых саней осталось двое;  мать бы ему никогда в  этом не отказала,  по
крайней мере был бы  на  виду у  хороших людей;  нет,  сударь ты мой,  сидит
сиднем,  в  рождество даже  никого не  съездил поздравить".  Ќо  зато  везде
ЯвлЯлсЯ и  всех поздравлЯл со всевозможными праздниками другой ее племЯнник,
Њихайло Ќиколаич Њасуров.  Ћн  очень  успел,  по  словам  тетки,  заискать в
обществе,  а все потому, что ласков и обходителен; и к ней он тоже был очень
ласков.   Ћна  начинала  к  нему  чувствовать  более  и  более  родственного
расположениЯ. "—то он мне? - говорила она. - ‚едь почти посторонний человек,
а лучше родного-то племЯнника,  ей-богу!  Џриедет,  расскажет,  где был, что
видел и куда опЯть поедет: прекраснейший человек!"
     ЏерепетуЯ Џетровна  была  совершенно права  в  своих  приговорах насчет
племЯнника.  Ћн был очень не говорлив,  без всЯкого обращениЯ и  в настоЯщее
времЯ действительно никуда не  выезжал,  несмотрЯ на  то,  что владел фраком
отличнейшего сукна и  парными санЯми.  Ќо  так  как многие поступки человека
часто обусловливаютсЯ весьма отдаленными причинами,  а поэтому Я не излишним
считаю сказать здесь несколько слов о детстве и юношестве моего героЯ.
     Џавел родилсЯ на свет очень худеньким и  слабым ребенком;  все ожидали,
что  он  на  другой же  день  умрет,  но  этого не  случилось:  Џаша жил.  ‚
продолжение всего  своего младенчества он  почти не  давал голоса и  только,
бывало, покрЯхтит, когда захочет есть. •одить он начал на третьем году и еще
позднее  того  заговорил.   Њать  с  восторгом  рассказывала,   что  Џаша  с
превосходным характером;  и  действительно,  ребенок был  необыкновенно тих,
послушен и до невероЯтности добр:  сын ключницы, ровесник Џавла, приходивший
в  горницу играть с  барчонком,  обыкновенно выпивал у него чай,  обирал все
игрушки и даже не считал за грех дать ему при случае туза; Џавел не сердилсЯ
за  это,  но сносил все молча и  никогда не жаловалсЯ.  „ругие дворовые люди
были  тоже  очень  довольны барчонком,  потому  что  он  никогда на  них  не
Ябедничал,  и они обыкновенно делали при нем все,  что им вздумаетсЯ.  Џавел
никогда не  резвилсЯ и  не  бегал,  а  сидел  больше в  детской на  лежанке,
поджавши ноги.  ‹юбимым  его  занЯтием было  вырезывать из  бумаги  людей  с
какими-то необыкновенно узкими талиЯми и раскрашивать их красками; целые дни
он играл ими,  как в куклы, водил их по лежанке, сажал, заставлЯл друг другу
кланЯтьсЯ и  все что-то нашептывал.  ‘обой был Џаша очень нехорош и  страшно
неопрЯтен.   Ќанковые  казакинчики,   в  которые  его  одевали,  были  вечно
перепачканы;  сапоги свои он обыкновенно стаптывал и  очень скоро изнашивал;
последнего обстоЯтельства даже невозможно и объЯснить,  потому что Џаша, как
Я  и прежде сказал,  все почти сидел.  ђебенок,  кажетсЯ,  сознавал,  что он
нехорош собою,  потому что очень не любил,  когда приезжали гости,  особливо
нарЯдные,  которые часто привозили с собою прехорошеньких детей и говорили с
ними по-французски;  ему было очень совестно сидеть при них в  гостиной;  он
прЯтал свои  руки и  ноги,  или,  лучше сказать,  весь старалсЯ спрЯтатьсЯ в
угол,  в  котором обыкновенно усаживалсЯ.  …му казалось,  что все смотрЯт на
него с  пренебрежением и  сожалением;  его никто никогда,  кроме матери,  не
ласкал;   молодые  барыни  никогда  не  подзывали  его  длЯ  поцелуЯ  и  длЯ
разговоров,  как это бывает с хорошенькими детьми;  в его старообразном лице
было действительно что-то отталкивающее.
     ‚асилиЯ Џетровича отдали под суд,  и  с  этого времени к ним решительно
перестали ездить гости.  Џаша  этому душевно радовалсЯ и  с  тех  пор  почти
никого не  видал,  кроме  отца  и  матери.  „лЯ  образованиЯ его  был  нанЯт
семинарист.  ЏерепетуЯ Џетровна пришла в  отчаЯние и  чуть не  поссорилась с
сестрою,  доказываЯ ей, что семинаристы ничему не научат, потому что они без
всЯкого обращениЯ.  Ћднажды (Џавлу  минуло в  это  времЯ  двенадцать лет)  к
Ѓешметевым приехал какой-то дальний родственник из Џетербурга.  ‚идно,  этот
господин был  не  кое-кто,  потому  что  хозЯева безмерно ему  обрадовались,
принЯли  с  каким-то  подобострастием  и  беспрестанно  называли  его:  ваше
превосходительство.
     - —то это,  ‚асилий,  твой сын,  что ли?  -  спросил генерал за столом,
взглЯнув на Џавла.
     - ‘ын, ваше превосходительство, - отвечал ‚асилий Џетрович.
     - —ему ты, милый мой, учишьсЯ? - сказал генерал, обращаЯсь к ребенку.
     - Њы еще многому-то,  по слабости здоровьЯ,  не начинали учить;  теперь
иногда семинарист ходит, - отвечала мать.
     ѓенерал покачал головой.
     - „а  что же  такое тут здоровье-то?  ‡а  что же  вы ребенка-то губите,
оставлЯЯ его  в  невежестве?  -  “  Џавла  навернулись на  глазах  слезы.  -
‘мотрите,  уж он сам плачет, - продолжал генерал, - сознаваЯ, может быть, то
зло,  которое причинЯет ему  ваша  слепаЯ  и  невежественнаЯ любовь.  Џлачь,
братец, и просись учитьсЯ: в противном случае ты погиб безвозвратно.
     Њного после того  генерал говорил в  том  же  тоне и  очень убедительно
доказал хозЯевам,  что человек без образованиЯ -  зверь дикий,  что они,  то
есть родители моего героЯ,  если не  понимают этого,  так  потому,  что сами
необразованны и отстали от века.
     ‚асилий Џетрович и Ђнна Џетровна,  пристыженные генералом, на другой же
день решились приготовлЯть сына в гимназию.  Џаша обрадовалсЯ этому решению:
он  очень хорошо понЯл,  что  генерал прав,  и  ему самому хотелось учитьсЯ.
‘еминарист,   имевший,   между   прочим,   известную   слабость   Ђлександра
Њакедонского,  был  заменен приходским свЯщенником и  учителем математики из
уездного  училища.  ђебенок  оказал  неимоверные  успехи  и  через  год  был
совершенно готов  в  первый класс гимназии.  Џашу  повели на  экзамен.  Ѓогу
одному разве известно,  чего стоило моему герою прийти в первый раз в школу;
но  экзамен  он  выдержал  очень  хорошо,  хотЯ  и  сконфузилсЯ чрезвычайно.
’оварищи принЯли Џавла,  как  обыкновенно принимают новичков:  только что он
уселсЯ в  классе,  как один довольно высокий ученик подошел к  нему и крепко
треснул его по лбу,  приговариваЯ:  "ќка,  парень,  лбина-то!"  Џотом другой
шалун пошел и нажаловалсЯ на него учителю, говорЯ, что будто бы он толкаетсЯ
и не дает ему заниматьсЯ, тогда как Џавел сидел, почти не шевелЯсь. “читель,
любивший  задавать  новичкам острастку,  поставил на  целый  день  Џавла  на
колени.  Џосле этого Ѓешметев начал боЯтьсЯ учителей и чуждатьсЯ товарищей и
обыкновенно старалсЯ прийти в гимназию перед самым началом класса, когда уже
все сидели на местах. “читьсЯ ему, впрочем, было очень легко.
     Ќезаметно шел год за годом.  Џавел подрастал.  €з некрасивого и робкого
ребенка он сделалсЯ мешковатым юношей. ЏерепетуЯ Џетровна просто приходила в
отчаЯние,  глЯдЯ на своего племЯнника, и не называла его иначе, как тюфЯком.
‚  гимназии Џавел решительно не шалил,  не грубил учителЯм и  хорошо училсЯ.
„иректор  называл  его  "благонравный господин  Ѓешметев",  но  товарищи его
называли зубрилой;  они не  то  чтобы не  любили Ѓешметева,  но  как-то мало
уважали.  ‚се  почти товарищи,  некоторые из  зависти,  а  другие просто длЯ
удовольствиЯ, любили подтрунить над ним, рассказываЯ, что будто бы он спит с
нЯнькою и по вечерам беспрестанно долбит уроки, а трубки покурить не смеет и
подумать,  потому что маменька высечет.  Њолча переносил Џавел эти насмешки,
но видно было, что они ему неприЯтны: он очень не любил бывать с товарищами,
ни  к  кому  из  них  никогда не  ходил и  к  себе  не  звал.  „ома Џавел не
беспрестанно долбил,  как думали товарищи: он даже не много занималсЯ, часто
сидел  с  матерью и  рассказывал ей  что-нибудь.  Ђнна  Џетровна внимательно
слушала сына,  хотЯ ничего не  понимала из  его слов;  но  более всего Џавел
любил быть один,  лежать на  кровати и  мечтать.  ‚осьмнадцати лет он кончил
курс в гимназии и начал собиратьсЯ в Њоскву,  чтобы поступить в университет.
Ђнна Џетровна еще за месЯц перед отъездом сына принЯлась плакать, а в минуту
расставаниЯ с  ним  упала в  страшный обморок и  целые полгода после того не
осушала глаз.
     Џавел  приехал в  Њоскву  и  отыскал квартиру со  столом на  ‘моленском
рынке, у одной титулЯрной советницы Џодхлебовой, по рекомендательному письму
от Џерепетуи Џетровны, находившейсЯ с Џодхлебовой когда-то в большой дружбе.
’итулЯрнаЯ советница очень  опасалась взЯть  к  себе  на  квартиру  молодого
человека,  потому что  вообще в  числе  молодых людей  очень  много  пьЯниц,
развратных и  буЯнов;  но  ЏерепетуЯ Џетровна писала  весьма убедительно,  и
Џодхлебова решилась,  тем  более что  третьЯ комната нанимаемой ею  квартиры
была  решительно ей  не  нужна.  ‘коро страх титулЯрной советницы совершенно
рассеЯлсЯ:   молодой  человек  оказалсЯ  скромен  и  тих,  даже  более,  чем
следовало.  Ћна  прозвала его старичком и  всем своим знакомым рассказывала,
что  постоЯльца ей  просто бог  послал,  что он  второй феномен,  что этакой
скромности она даже сама в  девицах не  имела,  что он,  кроме университета,
никуда  даже  шагу  не  сделал,  а  уж  не  то  чтобы  заводить какие-нибудь
дебоширства.  Џридет, пообедает, полежит, почитает книжку, попишет и, видно,
чрезвычайно много занимаетсЯ науками;  даже с ней мало вступает в разговоры,
хотЯ она и стараетсЯ его обласкать.
     ‘  озабоченным и  несколько сердитым лицом ЯвилсЯ Џавел в  университет,
сел на самую дальнюю скамейку и  во все времЯ экзаменов не сказал почти ни с
кем  ни  слова.  ’ак же  начал он  ходить и  на  лекции:  приходил,  садилсЯ
где-нибудь вдали,  записывал слова профессора, а потом уходил. Ћн не сошелсЯ
ни  с  одним из  товарищей и  ни  с  одним из них даже не кланЯлсЯ.  „ома он
действительно,  как  говорила титулЯрнаЯ советница,  вел  самую однообразную
жизнь,  то есть обедал,  занималсЯ, а потом ложилсЯ на кровать и думал, или,
скорее, мечтал: мечтою его было сделатьсЯ со временем профессором; мечта эта
Явилась  в  нем  после  отлично  выдержанного экзамена первого  курса;  живо
представлЯл он  себе часы первой лекции,  эту внимательную толпу слушателей,
перед которыми он будет излагать строго обдуманные научные положениЯ,  общее
удивление его учености,  а  там общественную,  а за оной и мировую славу.  ‘
течением времени,  однако,  такого  рода  исключительно созерцательнаЯ жизнь
начала  ему  заметно  понадоедать:  хоть  бы  сходить  в  театр,  думал  он,
посмотреть, например, "Љоварство и любовь"{322}; но длЯ этого у него не было
денег,  которых едва доставало на  обыденное содержание и  на  покупку книг;
хоть бы в гости куда-нибудь съездить, где есть молодые девушки, но, - увы! -
знакомых он  не  имел решительно никого.  —асто часу в  десЯтом-одиннадцатом
вечера выходил он из дома и  долго ходил по улицам без всЯкой цели и  только
иногда  останавливалсЯ перед  каким-нибудь  освещенным домом...  ‚нутри было
светло:  в  каком-то фантастическом свете ЯвлЯлись ему движущиесЯ там фигуры
людей;  ему  казалось,  что там должно быть очень хорошо и  весело.  ‹ежа по
вечерам на  кровати,  он  каким-то странным чувством прислушивалсЯ к  говору
женских голосов,  раздававшемусЯ в комнате хозЯйки. Љ ней очень часто ходили
ее приЯтельницы, но все, как нарочно, были очень дурны собой.
     ‡а два года перед выпуском Ѓешметев, приехав домой на вакацию, увидел в
первый раз  сестру свою.  ‘начала он  очень дичилсЯ ее,  но  ‹иза была живее
брата; она начала его мало-помалу приучать к себе, и к концу вакации он даже
просиживал с нею целые дни и разговаривал. Џеред отъездом она ему намекнула,
что ей по преимуществу правитсЯ некто Ѓахтиаров.  Џавла,  кажетсЯ, это очень
заинтересовало:  он  в  каждом  письме  после  того  намекал сестре  на  это
обстоЯтельство.  Ќа третьем курсе Ѓешметев переменил квартиру.  •озЯйка его,
титулЯрнаЯ  советница  Џодхлебова,  несмотрЯ  на  то,  что  двенадцатый  год
вдовела,  была женщина строгой нравственности.  ‘начала она,  как мы видели,
очень  опасалась взЯть  к  себе  на  квартиру  молодого студента,  но  потом
успокоилась,  увидев, что этот студент совершенный старичок, и очень скоро к
нему привыкла.  Ћна вместе с ним обедала,  поила его чаем, часто приходила в
его  комнату и  даже  упросила быть  при  ней  в  халате,  очень справедливо
замечаЯ,   что,  живши  вместе,  на  всЯкий  час  не  убережешьсЯ.  Џотом...
’итулЯрнаЯ советница, несмотрЯ на сорок пЯтый год жизни, хранила еще в груди
своей  сердце,  способное любить:  когда Ѓешметев уехал на  вакацию,  она  с
ужасом догадалась,  что питает к  своему постоЯльцу не привычку,  а  чувство
более нежное,  более страстное,  потому что,  в продолжение трех месЯцев его
отсутствиЯ,  безмерно грустила и  скучала,  а  когда Џавел приехал,  она  до
сумасшествиЯ  обрадовалась ему  и  чрезвычайно  сконфузилась.  ‚  голове  ее
образовалась довольно смелаЯ мысль: она вздумала выйти замуж за Џавла, когда
он кончит курс,  а до тех пор постаратьсЯ внушить ему любовь к себе. ‘ этого
времени  жизнь  Џавла  сделалась  гораздо  комфортабельнее:  в  комнате  его
поставлена была новаЯ мебель,  и  даже приделано было новое драпри к окошку;
про  стол  и  говорить нечего:  его  кормили как  на  убой;  сама титулЯрнаЯ
советница начала просиживать целые дни в  его комнате;  последнее,  кажетсЯ,
очень  надоедало Џавлу,  потому что  он  каждый раз,  когда  входила к  нему
хозЯйка,  торопилсЯ раскрыть книгу  и  принималсЯ читать.  "џ  вам  не  буду
мешать,  а только так посижу",  - говорила хозЯйка и, сев напротив, начинала
пристально на него смотреть, вздыхать и даже набивала ему трубки; холодность
Џавла относила она к робости. ’итулЯрнаЯ советница чувствовала непреоборимое
желание объЯснитьсЯ с своим постоЯльцем и ободрить его.  10 октЯбрЯ,  в день
своего рождениЯ, она, кажетсЯ, исполнила свое намерение: за ужином она много
поила Џавла вином, а потом пришла к нему в комнату и очень долго там сидела.
Ќо  на другой день Џавел чуть свет ушел из дома и  нанЯл другую квартиру.  Љ
титулЯрной советнице он  более не возвращалсЯ;  даже за вещами своими просил
съездить  своего  нового  хозЯина,  честного  немца,  питаемого  повивальным
искусством своей супруги.  ѓоспожа Џодхлебова,  кажетсЯ,  не  ожидала такого
поступка со стороны своего постоЯльца.  "—то вам угодно? џ вас не знаю... Ќе
может быть...  џ  не  могу верить!.."  -  говорила она и  решительно было не
хотела отдавать вещей пришедшему за ними немцу. "ЊоЯ Љаролин €вановна кочет,
Я кочет, господин студент кочет: ви не может не давать... Љогда ви, мой дам,
не катите, то Я пашоль на квартальный", - сказал немец и действительно пошел
было  за  квартальным;  но  титулЯрнаЯ советница сочла за  лучшее покоритьсЯ
судьбе и отпустить вещи... ‚прочем, она написала к Џавлу предлинное письмо и
послала его  к  нему с  горничною девкой.  ‘одержание этого письма мне  тоже
неизвестно,  потому что и сам Ѓешметев, не прочитав его, разорвал и бросил в
печь.
     Ќа новой квартире Џавел начал жить так же однообразно и еще уединеннее.
•озЯева его не беспокоили: повивальнаЯ бабка почти никогда не бывала дома, а
честный немец предавалсЯ по целым днЯм невинному и любимому его занЯтию:  он
все  переписывал прописи,  питаЯ честолюбивые замыслы попасть со  временем в
учителЯ каллиграфии.  ‚скоре у Џавла поЯвилось новое занЯтие: он очень долго
начал засиживатьсЯ у  окна и  все смотрел на  крыльцо противоположного дома,
откуда  часто  выходила молоденькаЯ девушка  в  сопровождении пожилой  дамы,
садилась в  парные сани,  куда-то уезжала и  опЯть приезжала.  ‚  теплые дни
девушка выходила с  какою-то дамой,  а  иногда с господином в бекешке гулЯть
пешком и была одета,  в таком случае, в теплый шелковый капот. Ѓоже мой! Љак
хороша казалась Џавлу его соседка! ЉакаЯ была чуднаЯ у ней талиЯ! Ђ глаза...
даже на таком дальнем расстоЯнии видно было,  что у ней чудные черные глаза!
†изнь  Џавла как  будто бы  сделалась полнее.  Љаждый день  он  просыпалсЯ с
надеждою увидеть соседку и  действительно каждый день  ее  видел.  Ћн  очень
хорошо заучил, в котором часу она ходит гулЯть, долго ли гулЯет; знал дни, в
которые  она  уезжала  часов  в  двенадцать и  возвращалась уже  поздно.  Џо
праздникам девушка и  дама  выезжали из  дома часу в  одиннадцатом и  часу в
двенадцатом возвращались домой;  Џавел догадалсЯ,  что они ездЯт к обедне, а
потом узнал -  и куда именно; оказалось, что в соседний приход. Ћн сам пошел
туда,  видел ее,  видел вблизи,  и каждое воскресенье, каждый праздник начал
ходить в эту церковь.  ‘ этого времени он почти перестал заниматьсЯ и вполне
предалсЯ своим мечтам.  …му очень хотелось,  чтобы девушка его заметила,  но
этого ему никак не удавалось достигнуть.
     ‚ конце первой недели великого поста соседний дом запустел; ни девушки,
ни дамы,  ни господина в бекешке не стало видно: они уехали. ’рудно описать,
как Џавлу сделалось скучно и  грустно;  он даже потихоньку плакал,  а  потом
неимоверно  начал  заниматьсЯ и  кончил  вторым  кандидатом.  Џрофессор,  по
предмету которого написал он  кандидатское рассуждение,  убеждал его держать
экзамен на  магистра.  ‚се  это  очень польстило честолюбию моего героЯ:  он
решилсЯ тотчас же готовитьсЯ; но бог судил иначе.
     —ерез  несколько  времени  Џавел  получил  письмо  от  тетки,   котораЯ
уведомлЯла его,  что  отец  его  умер,  а  мать в  параличе,  и  просила его
непременно приезжать как можно скорее домой.  Џавла это очень огорчило, и он
тотчас же поехал, с твердым, однако, намерением снова возвратитьсЯ в Њоскву.
Њы  видели,  какие  печальные обстоЯтельства встретили Ѓешметева на  родине,
видели,  как  принЯли родные  его  намерение уехать  опЯть  в  Њоскву;  мать
плакала,  тетка бранилась; видели потом, как Џавел почти отказалсЯ от своего
намерениЯ, перервал свои тетради, хотел сжечь книги и как потом отложил это,
в  надежде,  что мать со временем выздоровеет и отпустит его;  но старуха не
выздоравливала;  герой  мой  беспрестанно переходил  от  твердого  намерениЯ
уехать к  решению остатьсЯ,  и вслед за тем тотчас же приходила ему в голову
заветнаЯ мечта о  профессорстве -  он вспоминал любимый свой труд и грЯдущую
славу.  ѓрустно,  тошно  становилось Џавлу.  "Џоеду,  непременно  поеду",  -
говорил он сам с  собою,  и только день отъезда откладывал в дальний Ящик...
Ћн не мог себе без ужаса представить той минуты, когда мать, прощаЯсь с ним,
может быть не перенесет этого и  умрет на его руках;  кроме того,  не будучи
самонадеЯн,  он, кажетсЯ, не слишком твердо был убежден, что достигнет своей
любимой цели,  профессорства,  или по крайней мере эта цель была слишком еще
далека.  ‚есьма естественно, что в настоЯщем своем положении Ѓешметев не был
спокоен:  он чувствовал невыносимую тоску,  грусть и  скуку;  заниматьсЯ ему
почти не  давали,  потому что то  кликали к  матери,  то приезжала тетка или
сестра,  да,  кажетсЯ,  и  сам он был не слишком расположен к  деЯтельности.
ЋставаЯсь один,  он обыкновенно ложилсЯ на кровать и бог знает о чем начинал
думать,  а  сердце между тем беспрестанно ныло и  тосковало.  ‘емейнаЯ жизнь
сестры была  длЯ  Ѓешметева новым источником неприЯтностей;  Њасуров казалсЯ
ему  отвратительнейшим существом,  а  сестра страдалицею,  тем  более что ей
угрожало впереди существенное зло -  бедность.  ‚прочем, ‹изавета ‚асильевна
впоследствии ни слова не говорила брату о своих семейных неприЯтностЯх, была
как будто бы  спокойна и  очень ласкалась к  Џавлу.  –елые дни проводили они
вдвоем.  Ѓешметев начал  все  более  сближатьсЯ с  сестрою,  сделалсЯ с  нею
говорлив,  откровенен и даже поверил ей свою мечту.  †енщины,  как известно,
очень находчивы.  ‹изавета ‚асильевна нашла,  что брат может заниматьсЯ,  не
уезжаЯ в Њоскву, и что, если ему нужны книги, он может их выписать. Ѓешметев
счел  эту  мысль  довольно справедливою и  решилсЯ при  первом же  получении
оброков выписать рублей на двести книг и начать приготовлЯтьсЯ. “спокоившись
на этом решении, он между тем целые дни начал просиживать у сестры.
     ‘лучайно или умышленно,  но  только разговоры их  по преимуществу стали
склонЯтьсЯ на  любовь.  ‹изавета ‚асильевна в  этом  отношении была  гораздо
опытнее брата: она знала любовь в самых тонких ее ощущениЯх; она, как видно,
очень  хорошо знала страданиЯ и  счастие влюбленного.  ‘  отрадою и  не  без
волнениЯ прислушивалсЯ Џавел к  словам сестры и  понимал их каким-то неЯсным
чувством; в первый раз еще сблизилсЯ он с женщиною и взглЯнул в ее сердце.
     - ѓде это ты,  сестрица, все узнала? - спросил он однажды, прослушав от
сестры живой  рассказ о  нечаЯнной встрече одной  молодой девушки с  любимым
человеком.
     - џ много читала романов, - отвечала она.
     Џавел сомнительно покачал головою.
     - †енщина в двадцать лет много знает,  много чувствовала,  - продолжала
‹изавета ‚асильевна.
     - € много испытала? - перебил Џавел.
     - Њожет быть, и так, - отвечала ‹изавета ‚асильевна.
     ђезультатом таких  бесед  было  то,  что  Џавел,  приходЯ от  сестры  и
улегшись на  постель,  не сознаваЯ сам того,  по преимуществу начал думать о
женщинах.  ЊосковскаЯ соседка была припомнена в малейших подробностЯх.  "Љак
хороша вообще женщина!  -  думал он.  -  Љакое блаженство любить хорошенькую
женщину!"  Џраздное воображение его  дополнЯло ему  то,  что не  досказывала
сестра.  Ћн  потом рассказал ей  слегка о  своей любви в  Њоскве к  соседке,
которую он,  по его словам,  до сих пор слишком хорошо помнит,  как будто бы
видел ее вчера.


        V

        Ќ…Ћ†€„ЂЌЌЂџ ‚‘’ђ…—Ђ

     ‹изавете  ‚асильевне  случилась  надобность уехать  на  целый  месЯц  в
деревню.   Џавлу  сделалось  очень  скучно  и  грустно.   Ћн  принЯлсЯ  было
заниматьсЯ,  но,  -  увы!  - все шло как-то не по-прежнему: формулы небесной
механики ему  сделались как-то  темны и  непонЯтны,  брошюрка ‚иреЯ скучна и
томительна.  "Ќе могу!"  -  говорил он,  оставлЯЯ книгу,  и  вслед за тем по
обыкновению ложилсЯ на кровать и  начинал думать о  прекрасной половине рода
человеческого.
     Џроскучав  недели  две,  Џавел  вздумал  съездить  к  тетке.  ЏерепетуЯ
Џетровна,  при его приходе,  стоЯла перед зеркалом и  надевала что-то  вроде
мантильи, сшитой по ее собственному воображению.
     - Ќасилу-то, батюшка, пожаловал, - сказала она, увидев племЯнника. - Ќу
что, какова маменька-то?
     - ‚се так же-с, - отвечал Џавел.
     - Џалашка,  -  говорила ЏерепетуЯ Џетровна,  отрЯхаЯ шелковое платье, -
ведь юбка-то у менЯ все-таки видна.
     - Ќет, матушка, это так.
     - Љакое, дура, так! Џаша, видна, у менЯ юбка-то?
     - џ ничего не вижу.
     - Ќаклонись,   батька,   пониже,   посмотри   хорошенько,   нехорошо...
растрепой-то приедешь.
     - џ ничего не вижу.
     - Ќу,  уж  и  этого-то  не  умеешь сделать порЯдочно;  экий какой!  …ще
кавалер!  —то  у  менЯ  сегоднЯ какой нехороший цвет  лица?  ќтакаЯ краснота
неприЯтнаЯ! Џалашка! Џодай-ка мне лодиколону обтеретьсЯ. Ћботрись-ка, Џавел,
и ты.
     - „а мне-то зачем, тетушка?
     - ЏустЯки, сударь, изволь-ка обтеретьсЯ да поедем вместе со мной.
     - ќто куда?
     - Љ ”еоктисте ‘аввишне.  Ќебось,  не привезу в какое-нибудь неприличное
место.
     - Џомилуйте, тетушка! џ с ней незнаком.
     - ќто что за  вздор?  Ђ  Я-то на что?  џ  знакома,  все равно.  Ќечего,
извольте-ка сбиратьсЯ:  вместе и  поедем,  отпусти свою лошадь-то.  Џалашка,
вели его лошади домой ехать!
     - ’етушка...
     - ‚здор, сударь, вздор! - затараторила ЏерепетуЯ Џетровна.
     Љак мой герой ни противилсЯ,  но через несколько минут он был вытерт из
собственных рук Џерепетуи Џетровны одеколоном и повезен в гости. Ћн едва мог
опомнитьсЯ у  крыльца  ”еоктисты  ‘аввишны.  ЏерепетуЯ Џетровна,  всходЯ  по
деревЯнной лестнице,  освещенной фонарем,  опиралась на  руку племЯнника как
длЯ поддержаниЯ своей особы,  так и длЯ прекращениЯ Џавлу всЯкой возможности
улизнуть,  что  уже  и  было им  прежде того один раз  сделано.  Ћни вошли в
лакейскую,  где  было с  десЯток шуб,  три  лакеЯ и  сильный запах салом.  ‚
зале...  Ќо Я  предварительно должен сказать несколько слов о хозЯйке дома и
ее гостЯх. ”еоктиста ‘аввишна, так как и ЏерепетуЯ Џетровна, не принадлежала
к   высшему  губернскому  кругу,   но  имела  из  этого  круга  один  только
дружественный  дом  -   Љураевых;  сфера  же  ее  знакомства  ограничивалась
незначительным чиновным людом. ‚ настоЯщее времЯ у ”еоктисты ‘аввишны были в
гостЯх  некто  помещик €ван  €ваныч,  дающий  деньги под  проценты,  уездный
стрЯпчий,  человек очень бы хороший, но, к несчастью, по нескольку раз в год
предающийсЯ запою,  и,  наконец,  учитель гимназии, метивший в инспекторы, и
еще кое-кто.  ‚се эти господа привезли с собою жен, а некоторые и своЯчениц;
но вечера свои ”еоктиста ‘аввишна обыкновенно скрашивала,  приглашаЯ к  себе
дружественное длЯ  нее  семейство из  высшего  круга  -  Љураевых.  ‚ладимир
Ђндреич никогда сам не ездил к ”еоктисте ‘аввишне,  но, занимаЯ иногда через
нее деньги,  жену и дочерей отпускал. Ѓрюнетка, как сама она говорила, очень
скучала  на  этих  жалких  вечерах;  она  с  пренебрежением отказывалась  от
подаваемых ей конфет,  жаловалась на духоту и  жар и беспрестанно звала мать
домой;  но  ЊарьЯ  €вановна  говорила,  что  ‚ладимир Ђндреич  знает,  когда
прислать лошадей, и, в простоте своего сердца, продолжала играть в преферанс
с учителем гимназии и €ваном €ванычем с таким же наслаждением,  как будто бы
в  ее  партии сидели самые важные люди;  что касаетсЯ до  блондинки,  то она
выкупала скуку,  пересмеиваЯ то  красный нос  €вана  €ваныча,  то  неуклюжую
походку стрЯпчего и  очень некстати поместившуюсЯ у  него  под  левым глазом
бородавку,  то...  но,  одним словом,  всем доставалось!  ѓости же ”еоктисты
‘аввишны в отношении особ высшего круга держали себЯ почтительно,  а хозЯйка
оказывала им  исключительное внимание,  хотЯ в  то же времЯ все почти знали,
что эти особы -  пуф,  или,  как говорили многие, сидЯт на овчинах, а бьют с
соболей,  то  есть крепко небогаты.  Ќо  их  изЯщнаЯ форма?  —то делать:  их
изЯщнаЯ форма внушала невольное к ним уважение.
     •озЯйка встретила еще в зале Џерепетую Џетровну и Џавла.
     - —есть  имею  представить племЯнника,  -  сказала  ЏерепетуЯ Џетровна,
целуЯсь с хозЯйкой.
     - Ћчень приЯтно,  - отвечала ”еоктиста ‘аввишна, жеманно кланЯЯсь Џавлу
и  глЯдЯ на него с некоторым удивлением:  она представлЯла его себе вовсе не
таким.  -  Њилости прошу,  ЏерепетуЯ Џетровна, - продолжала она, указываЯ на
дверь в гостиную, - Џавел ‚асильич, сделайте одолжение.
     Ќо Џавел не сделал одолжениЯ,  не пошел в  гостиную.  ЏостоЯв несколько
минут, он сел невдалеке от гостЯ в коричневом фраке, который тоже, видно, не
принадлежал к  числу  дамских любезников,  а  потому сидел один-одинехонек в
зале.  Ѓрюнетке и  блондинке сделалось очень скучно и  жарко в  гостиной,  в
которой действительно была страшнаЯ духота.  Ћбе девушки, взЯвшись под руки,
вышли в  залу;  они взглЯнули вскользь на  Џавла и  на его соседа,  а  потом
насмешливо переглЯнулись между  собою;  Џавел тоже  заметил их,  и  страшное
изменение произошло в его наружности:  он сначала вздрогнул всем телом,  как
бы дотронувшись до лейденской банки,  потом побледнел,  покраснел,  взглЯнул
как-то  странно на гостЯ в  коричневом фраке,  а  вслед за тем начал следить
глазами за  ходившими взад и  вперед девушками:  в  брюнетке мой герой узнал
свою  московскую соседку.  Ѓарышни с  своей стороны не  глЯдели более ни  на
Џавла,  ни  на  его  собеседника,  а  разговаривали громко о  недавно бывшем
маскараде на французском Языке,  что они всегда делали в укор невежественным
гостЯм  ”еоктисты ‘аввишны.  ‚скоре  вошла  хозЯйка  и  начала  умолЯть ћлию
‚ладимировну что-нибудь пропеть; ћлиЯ отказывалась.
     - ‚ы не поверите,  - говорила ”еоктиста ‘аввишна, обращаЯсь к Џавлу и к
господину в коричневом фраке, - что у них за ангельский голосочек.
     Љоричневый фрак встал,  кашлЯнул и ничего не сказал: выражение лица его
как будто бы говорило:  "Ќе могу знать-с,  не мое дело!" Ќо еще страннее вел
себЯ Џавел; он даже не встал и не сказал ни слова хозЯйке.
     - Љто это такой? - шепнула блондинка.
     - Ѓешметев, - отвечала хозЯйка.
     Ѓлондинка сжала губки и слегка кивнула головой.
     - ћлиЯ  ‚ладимировна,  -  заговорила снова ”еоктиста ‘аввишна,  мучимаЯ
меломанией, - сжальтесь над нами, доставьте нам это наслаждение.
     ћлиЯ ‚ладимировна сжалилась и  с кислою миною уселась за фортепьЯно.  ‘
первым же ее аккордом все гости,  игравшие и  не игравшие в  карты,  вышли в
залу, а потом со второго куплета (она пела: "—то ты, ветка беднаЯ... "{330})
многие начали погружатьсЯ в приЯтную меланхолию.
     - џ  не  могу без слез слушать этого романса,  -  говорила растроганнаЯ
ЊарьЯ €вановна, - так, знаете, много в нем души!
     - „а-с,  -  отвечал  €ван  €ваныч,  -  прекраснаЯ песенка,  да  и  ћлиЯ
‚ладимировна прекрасно изволЯт петь.
     - “ ней хорошенький голосок, - подтвердила мать.
     Њежду тем  Џавел все  сидел на  прежнем месте и  в  том  же  положении.
Ѓлондинке очень  хотелось поговорить с  ним,  по  похвальной ее  наклонности
сближатьсЯ с несчастными.
     - ‚ы любите музыку? - спросила она его.
     - џ не знаю музыки, - отвечал Ѓешметев.
     - ‚ы ни на чем не играете?
     - Ќи на чем-с.
     - Ђ как вам нравитсЯ голос сестры?
     Џри этом вопросе Џавел заметно сконфузилсЯ и молчал.
     "Љакой он  странный!  -  подумала блондинка.  -  Љак  бы  его заставить
поговорить? Њожет быть, скажет что-нибудь смешное".
     ‚ этом намерении она села рЯдом с Џавлом.
     - ‚ы бываете в собрании? - спросила она.
     - Ќет-с.
     - Ћтчего же?
     - џ не люблю собраний.
     - Ћтчего вы не любите собраний?
     ‚ это времЯ брюнетка подошла к сестре.
     - Џослушай,  ma soeur*,  -  продолжала блондинка,  -  monsieur не любит
собраний.
     ______________
     * сестра (франц.).

     ћлиЯ отвечала сестре улыбкою и, взЯв ее за руку, отвела от Џавла.
     —асу в двенадцатом за Љураевыми были присланы лошади,  и они,  несмотрЯ
на убедительные просьбы хозЯйки -  закусить чего-нибудь, уехали домой. Џавел
уехал вместе с  теткою после ужина.  ЏридЯ в  свою  комнату,  он  просидел с
четверть часа,  погруженный в глубокую задумчивость, а потом принЯлсЯ писать
к сестре письмо. Ћно было следующее:

     "‹иза,  друг мой!  ’ы  себе представить не можешь,  что сегоднЯ со мною
случилось.  Џришел Я  к тетке;  она собиралась в гости на вечер и требовала,
чтобы  и  Я  с  ней  ехал.  џ,  разумеетсЯ,  не  хотел;  но  она  закричала,
забранилась,  почти насильно посадила менЯ  в  сани и  привезла к  ”еоктисте
‘аввишне,  и здесь Я встретил, знаешь ли, кого? џ встретил ее... ту, которую
видел в  Њоскве.  „о  сих  пор Я  не  могу еще хорошенько опомнитьсЯ.  ’етка
говорит,  что  она  здешнЯЯ:  фамилиЯ ее  Љураева.  Ѓоже мой,  как  она  еще
похорошела!  ‹ицо ее сделалось еще правильнее...  —то за чудные у ней ручки,
‹иза!  Љогда она  играла на  фортепьЯно,  это была не  женщина,  а  античнаЯ
статуЯ, совсем как есть статуЯ..."

     Ќаписав это,  Џавел  лег  на  кровать.  ѓубернский учитель музыки  был,
впрочем,  совершенно другого мнениЯ:  он  всегда выговаривал брюнетке за то,
что  она решительно не  умеет держать себЯ за  фортепьЯно,  потому что очень
ломаетсЯ. Џролежав несколько минут, Џавел встал и снова принЯлсЯ писать:

     "џ решительно влюблен: во мне совершаетсЯ что-то странное и непонЯтное.
Ѓог знает что бы Я готов был отдать,  если бы она менЯ полюбила! џ бы за это
готов был отказатьсЯ от всего".

     Ќа  этом  месте  он  снова  остановилсЯ,  снова  полежал на  постели и,
вставши, еще приписал:

     "Џриезжай,  ‹иза, бога ради, скорее, - мне без тебЯ смертнаЯ скука; мне
так  много надобно с  тобою переговорить...  —то ты  там делаешь?  Џриезжай!
Ћстаюсь любЯщий тебЯ и влюбленный.
                                                                  Ѓешметев".

     ‡аключивши таким образом письмо,  он запечатал его и улегсЯ уже совсем,
но долго еще не спал и ворочалсЯ с боку на бок.  ‚став на другой день, Џавел
распечатал свое  письмо,  перечитал его  несколько раз  и,  видно,  раздумав
посылать его, разорвал на мелкие куски; но тотчас же написал другое:

     "ЊилаЯ ‹иза!  —то  ты  делаешь в  деревне?  Џриезжай скорее:  мне очень
скучно.  Њатушка в том же положении, тетка бранитсЯ; мужа твоего не видал, а
у детей был:  они,  слава богу,  здоровы.  Џриезжай!  Њне о многом надобно с
тобой переговорить. Ѓрат твой..." и проч.

     ќто письмо Џавел отправил и  принЯлсЯ читать какую-то  книгу,  но через
четверть часа  швырнул ее,  лег  вниз  лицом на  кровать и  почти целый день
пролежал в таком положении.


        VI

        ЏЋ…‡„ЉЂ ‚ ‘ЋЃђЂЌ€… € …… ЏЋ‘‹…„‘’‚€џ

     Ѓешметев,  в своем бездействии, думал решительно об одной брюнетке: ему
страшно хотелось видеть ее. Ћн узнал, где их дом, и часа по два прохаживалсЯ
невдалеке от него и  поджидал,  не пойдет ли она,  как бывало это в  Њоскве,
гулЯть или по  крайней мере не  поедет ли  куда-нибудь;  был даже раза два в
театре,  но ничто не удавалось.  Џриехала ‹изавета ‚асильевна.  Џавел только
через  неделю,  и  то  опЯть  слегка,  рассказал сестре  о  встрече с  своею
московскою  красавицей;  но  ‹изавета  ‚асильевна догадалась,  что  брат  ее
влюблен не  на  шутку,  и  очень этому обрадовалась;  в  голове ее,  в  силу
известного закона,  что все сестры очень любЯт женить своих братьев,  тотчас
образовалась мысль о  женитьбе Џавла на Љураевой;  она сказала ему о том,  и
герой мой,  хотЯ видел в этом странность и несбыточность, но не отказывалсЯ.
‘трашно и отрадно становилось ему, когда он начинал думать, что эта девушка,
столь прекраснаЯ и котораЯ теперь так далека от него, не только полюбит его,
но и отдастсЯ ему в полное обладание,  будет принадлежать ему телом и душой,
а главное,  душой...  Љак все это отрадно и страшно!  ‚прочем, Џавел все это
только думал,  сестре же говорил:  "Љонечно,  недурно...  но ведь как?.." ‘о
времени поЯвлениЯ в голове моего героЯ мысли о женитьбе он начал чувствовать
какое-то беспокойство,  постоЯнное волнение в крови:  мечтаниЯ его сделались
как-то  раздражительны,  а  желание видеть ћлию еще  сильнее,  так что через
несколько дней он  пришел к  сестре и  сам  начал просить ее  ехать с  ним в
собрание,   где  надеЯлсЯ  он  встретить  Љураевых.  ‹изавета  ‚асильевна  с
удовольствием согласилась:  ей  самой очень хотелось видеть ћлию.  Ќо  здесь
Явилась новаЯ забота: Џавел боЯлсЯ показатьсЯ в собрание и несколько раз был
готов отказатьсЯ от своего намерениЯ;  даже мороз пробегал по телу при одной
мысли,  как неловко и  неприЯтно будет его положение в  ту минуту,  когда он
войдет в залу,  полную незнакомых людей! —то ему там делать? Љак вести себЯ?
Ћ  чем  и  с  кем говорить?  Ќе  удивлЯйтесь,  светский читатель,  последним
чувствованиЯм  моего  героЯ.   ‚ы   образовывались  совершенно  под  другими
условиЯми,  вы, может быть, подобно Ћнегину, выйдЯ из-под ферулы вертлЯвого,
но  с  прекрасными  манерами  француза,  еще  с  семнадцати  лет,  вероЯтно,
сделались принадлежностью света и балов. Ќо Ѓешметев во всю жизнь был только
на  одном бале,  куда его еще маленького привезла мать,  и  он до сих пор не
забыл,  как было ему неловко и  скучно в  светлой зале.  ‚  день собраниЯ он
очень много занималсЯ своим туалетом,  долго смотрелсЯ в зеркало,  несколько
раз  умылсЯ,   завилсЯ  сначала  сам  собственноручно,  но,  оставшись  этим
недоволен,  завилсЯ в  другой раз  через посредство цирюльника,  и  все-таки
осталсЯ недоволен;  даж