быкновенных его способностЯх разнессЯ  вскоре по
целому Џетербургу. ‘ам директор училищ приезжал  несколько раз  в  пансион и
любовалсЯ Ђлешею. “читель носил его на руках, ибо через него пансион вошел в
славу. ‘о всех концов города съезжались  родители  и приставали к нему, чтоб
он детей  их принЯл к себе, в надежде, что и они  такие же будут ученые, как
Ђлеша. ‚скоре  пансион  так наполнилсЯ,  что  не было  уже  места  длЯ новых
пансионеров, и учитель с учительшею начали помышлЯть о том, чтоб нанЯть дом,
гораздо пространнейший того, в котором они жили.
     Ђлеша, как сказал  Я уже выше, сначала стыдилсЯ  похвал, чувствуЯ,  что
вовсе их не  заслуживает,  но мало-помалу он стал к ним привыкать, и наконец
самолюбие его дошло до того, что он принимал, не краснеЯ,  похвалы, которыми
его  осыпали. Ћн много стал о себе думать, важничал перед другими мальчиками
и  вообразил, что  он гораздо лучше и  умнее всех их.  Ќрав Ђлеши  от  этого
совсем  испортилсЯ:  из доброго,  милого и скромного  мальчика  он  сделалсЯ
гордый и  непослушный.  ‘овесть часто его в том упрекала, и внутренний голос
ему говорил: "Ђлеша, не гордись! Ќе приписывай самому себе того, что не тебе
принадлежит; благодари  судьбу за то, что  она тебе  доставила выгоды против
других детей, но не думай, что ты лучше их. …сли ты не исправишьсЯ, то никто
тебЯ  любить не будет, и тогда ты,  при  всей  своей учености, будешь  самое
несчастное дитЯ!"
     €ногда он  и принимал намерение исправитьсЯ, но, к несчастию, самолюбие
так  в  нем  было сильно, что заглушало  голос совести,  и он  день ото  днЯ
становилсЯ хуже, и день ото днЯ товарищи менее его любили.
     Џритом Ђлеша  сделалсЯ страшный  шалун.  Ќе имеЯ нужды твердить уроков,
которые ему задавали, он в то времЯ, когда другие дети готовились к классам,
занималсЯ шалостЯми, и эта праздность еще более портила его нрав. Ќаконец он
так надоел всем  дурным своим нравом,  что  учитель серьезно  начал думать о
средствах к исправлению такого дурного мальчика и длЯ того задавал ему уроки
вдвое и втрое  большие, нежели другим; но и это нисколько не помогало. Ђлеша
вовсе  не  училсЯ, а  все-таки  знал урок с начала  до  конца,  без малейшей
ошибки.
     Ћднажды учитель, не знаЯ, что с  ним делать, задал ему выучить наизусть
страниц двадцать к другому  утру и надеЯлсЯ, что он, по крайней мере, в этот
день будет смирнее.
     Људа! Ќаш Ђлеша и не думал об уроке! ‚ этот день он нарочно шалил более
обыкновенного, и учитель тщетно грозил ему наказанием,  если на  другое утро
не  будет  он  знать  урока.  Ђлеша  внутренне смеЯлсЯ  этим угрозам, будучи
уверен, что коноплЯное семечко поможет ему непременно.
     Ќа следующий день, в назначенный  час, учитель взЯл в  руки  книжку, из
которой  был задан урок  Ђлеше,  подозвал  его к  себе  и велел  проговорить
заданное. ‚се дети  с любопытством обратили на Ђлешу внимание, и сам учитель
не знал, что  подумать, когда Ђлеша, несмотрЯ на то,  что вовсе  накануне не
твердил  урока, смело  встал  с скамейки и подошел к  нему. Ђлеша нимало  не
сомневалсЯ в том,  что и этот раз ему  удастсЯ  показать свою необыкновенную
способность;
     он раскрыл рот... и не мог выговорить ни слова!
     - —то же вы молчите? - сказал ему учитель. - ѓоворите урок.
     Ђлеша покраснел,  потом побледнел,  опЯть  покраснел,  начал  мЯть свои
руки, слезы у него от страха навернулись на глазах... ‚се тщетно!  Ћн не мог
выговорить ни одного слова, потому что, надеЯсь на коноплЯное зерно, он даже
и не заглЯдывал в книгу.
     - —то это  значит,  Ђлеша?  - закричал  учитель. -  ‡ачем вы  не хотите
говорить?
     Ђлеша  сам не  знал, чему приписать  такую странность,  всунул  руку  в
карман, чтоб ощупать семечко... Ќо как описать его отчаЯние, когда он его не
нашел! ‘лезы  градом полились из глаз его... Ћн горько плакал и  все-таки не
мог сказать ни слова.
     Њежду тем учитель терЯл  терпение. Џривыкнув  к тому, что  Ђлеша всегда
отвечал безошибочно  и  не запинаЯсь, он  считал невозможным, чтоб Ђлеша  не
знал  по  крайней  мере  начала урока,  и  потому  приписывал  молчание  его
упрЯмству.
     -  Џойдите в спальню, - сказал он, - и оставайтесь там, пока совершенно
будете знать урок.
     Ђлешу отвели в нижний этаж, дали ему книгу и заперли дверь ключом.
     ‹ишь  только  он  осталсЯ  один,  как  начал  везде искать  коноплЯного
зернышка. Ћн  долго  шарил  у себЯ в  карманах, ползал по  полу, смотрел под
кроватью, перебирал одеЯло, подушку, простыни - все напрасно! Ќигде  не было
и следов любезного зернышка! Ћн старалсЯ вспомнить, где он мог его потерЯть,
и наконец уверилсЯ, что выронил его как- нибудь накануне, играЯ на дворе. Ќо
каким образом найти его? Ћн заперт был в комнате, а если б и позволили выйти
на двор, так  и это, вероЯтно, ни к чему  бы не послужило, ибо  он знал, что
курочки  лакомы  на конопли и  зернышко  его,  верно,  котораЯ-нибудь из них
успела  склевать! ЋтчаЯвшись отыскать  его, он вздумал  призвать  к  себе на
помощь —ернушку.
     - ЊилаЯ —ернушка! - говорил он.  - ‹юбезный министр!  Џожалуйста, Явись
мне и дай другое семечко! џ, право, впредь буду осторожнее.
     Ќо никто  не отвечал на его просьбы, и он наконец сел на стул  и  опЯть
принЯлсЯ горько плакать.
     Њежду тем настала пора обедать; дверь отворилась, и вошел учитель.
     - ‡наете ли вы теперь урок? - спросил он у Ђлеши.
     Ђлеша, громко всхлипываЯ, принужден был сказать, что не знает.
     -  Ќу, так оставайтесь здесь, пока  не выучите! - сказал учитель, велел
подать ему стакан воды и кусок ржаного хлеба и оставил его опЯть одного.
     Ђлеша  стал твердить наизусть, но  ничего не входило ему  в  голову. Ћн
давно  отвык от занЯтий,  да и  как  вытвердить  двадцать  печатных страниц!
‘колько он ни  трудилсЯ,  сколько  ни напрЯгал свою памЯть,  но когда настал
вечер,  он не знал более  двух или трех страниц, да и то плохо. Љогда пришло
времЯ  другим детЯм  ложитьсЯ  спать,  все товарищи  его разом  нагрЯнули  в
комнату, и с ними пришел опЯть учитель.
     -  Ђлеша, знаете ли вы урок? -  спросил он. € бедный Ђлеша сквозь слезы
отвечал:
     - ‡наю только две страницы.
     - ’ак, видно, и завтра придетсЯ вам просидеть здесь на хлебе и на воде,
- сказал учитель, пожелал другим детЯм покойного сна и удалилсЯ.
     Ђлеша осталсЯ с товарищами. ’огда, когда он был доброе и скромное дитЯ,
все его любили, и если, бывало,  подвергалсЯ он  наказанию,  то  все  о  нем
жалели,  и  это ему служило утешением. Ќо теперь никто  не обращал  на  него
вниманиЯ: все с презрением на него смотрели и не говорили с ним ни слова. Ћн
решилсЯ сам начать разговор с одним мальчиком, с которым в прежнее времЯ был
очень дружен,  но  тот от  него отворотилсЯ  не отвечаЯ.  Ђлеша  обратилсЯ к
другому, но  и тот говорить с ним не  хотел и даже  оттолкнул  его  от себЯ,
когда он опЯть с ним  заговорил.  ’ут несчастный Ђлеша почувствовал,  что он
заслуживает такое с ним обхождение  товарищей.  ЋбливаЯсь слезами, лег он  в
свою постель, но никак не мог заснуть.
     „олго  лежал  он таким  образом  и  с  горестию  вспоминал  о  минувших
счастливых  днЯх. ‚се  дети  уже наслаждались сладким сном,  один  только он
заснуть  ж мог! "€  —ернушка  менЯ оставила", - подумал Ђлеша и слезы  вновь
полились у него из глаз.
     ‚друг... простынЯ у соседней кровати зашевелилась подобно как  в первый
тот день,  когда к  нему Явилась  чернаЯ курица.  ‘ердце в нем  стало битьсЯ
сильнее... Ћн желал, чтоб —ернушка вышла  опЯть  из-под  кровати, ЌЋ не смел
надеЯтьсЯ, что желание его исполнитсЯ.
     - —ернушка, —ернушка! - сказал он наконец вполголоса.
     ЏростынЯ приподнЯлась, и к нему на постель взлетела чернаЯ курица.
     -  Ђх, —ернушка! -  сказал Ђлеша  вне себЯ от  радости.  -  џ  не  смел
надеЯтьсЯ, что с тобою увижусь ’ы менЯ не забыла?
     - Ќет, - отвечала она, - Я  не могу забыть оказанной тобою услуги, хотЯ
тот Ђлеша, который спас менЯ  от  смерти, вовсе не похож  на того,  которого
теперь перед собою вижу. ’ы тогда был добрый мальчик, скромный  и учтивый, и
все тебЯ любили, а теперь... Я не узнаю тебЯ!
     Ђлеша горько  заплакал, а —ернушка  продолжала  давать ему наставлениЯ.
„олго  она  с ним разговаривала  и  со слезами  упрашивала его  исправитьсЯ.
Ќаконец, когда уже начинал показыватьсЯ дневной свет, курочка ему сказала:
     - ’еперь Я  должна тебЯ оставить, Ђлеша! ‚от коноплЯное  зерно, которое
выронил ты на дворе. Ќапрасно ты думал,  что потерЯл его невозвратно. Љороль
наш слишком  великодушен, чтоб лишить  тебЯ оного  за  твою  неосторожность.
Џомни,  однако, что ты дал  честное слово сохранЯть в тайне все, что  тебе о
нас  известно... Ђлеша, к теперешним  худым свойствам  твоим  не прибавь еще
худшего - неблагодарности!
     Ђлеша  с  восхищением  взЯл  любезное  свое семечко  из лапок  курицы и
обещалсЯ употребить все силы свои, чтоб исправитьсЯ!
     - ’ы увидишь, милаЯ —ернушка,  - сказал  он,  - что Я сегоднЯ же совсем
другой буду.
     -  Ќе  полагай, - отвечала  —ернушка, -  что так  легко исправитьсЯ  от
пороков,  когда они уже взЯли над  нами  верх. Џороки  обыкновенно входЯт  в
дверь,  а  выходЯт в щелочку, и  потому, если хочешь  исправитьсЯ, то должен
беспрестанно и строго смотреть за собою. Ќо прощай, пора нам расстатьсЯ!
     Ђлеша, оставшись  один,  начал рассматривать свое зернышко и не мог  им
налюбоватьсЯ. ’еперь-то он совершенно спокоен был насчет урока, и  вчерашнее
горе не оставило в нем никаких следов. Ћн с радостью думал  о том, как будут
все удивлЯтьсЯ, когда он безошибочно проговорит двадцать страниц, - и мысль,
что он опЯть возьмет верх над товарищами, которые не хотели с ним  говорить,
ласкала  его самолюбие. Ћб исправлении  самого себЯ  он хотЯ и  не забыл, но
думал, что это не может быть так трудно, как говорила —ернушка. "Ѓудто не от
менЯ зависит исправитьсЯ! - мыслил он.  - ‘тоит только захотеть, и все опЯть
менЯ любить будут..."
     “вы, бедный  Ђлеша не знал, что  длЯ исправлениЯ самого себЯ необходимо
начать с того, чтоб откинуть самолюбие и излишнюю самонадеЯнность.
     Љогда поутру собрались дети в  классы, Ђлешу позвали вверх. Ћн  пошел с
веселым и торжествующим видом.
     - ‡наете ли вы урок ваш? - спросил учитель, взглЯнув на него строго.
     - ‡наю, - отвечал Ђлеша смело.
     Ћн начал говорить и проговорил все двадцать страниц без малейшей ошибки
и остановки. “читель вне себЯ был от удивлениЯ, а Ђлеша гордо посматривал на
своих товарищей!
     Ћт глаз учителЯ не скрылсЯ гордый вид Ђлешин.
     - ‚ы знаете урок свой, - сказал он ему, - это правда, но зачем вы вчера
не хотели его сказать?
     - ‚чера Я не знал его, - отвечал Ђлеша.
     - Ѓыть не может! - прервал его учитель. - ‚чера ввечеру вы мне сказали,
что  знаете  только  две страницы,  да  и  то  плохо,  а теперь  без  ошибки
проговорили все двадцать! Љогда же вы его выучили?
     Ђлеша замолчал. Ќаконец дрожащим голосом сказал он:
     -  џ выучил его сегоднЯ поутру! Ќо тут вдруг все  дети, огорченные  его
надменностию, закричали в один голос:
     - Ћн неправду говорит, он и книги в руки не брал сегоднЯ поутру!
     Ђлеша вздрогнул, потупил глаза в землю и не сказал ни слова.
     - Ћтвечайте же! - продолжал учитель. - Љогда выучили вы урок?
     Ќо  Ђлеша  не прерывал молчаниЯ:  он так  поражен  был сим  неожиданным
вопросом и недоброжелательством, которое оказывали ему все его товарищи, что
не мог опомнитьсЯ.
     Њежду тем учитель, полагаЯ, что он накануне не хотел сказывать урока из
упрЯмства, счел за нужное строго наказать его.
     - —ем  более вы от природы имеете способностей и дарований, - сказал он
Ђлеше,  - тем скромнее и послушнее вы должны быть. Ќе длЯ того  Ѓог дал  вам
ум, чтоб  вы во зло его употреблЯли. ‚ы заслуживаете наказание  за вчерашнее
упрЯмство, а сегоднЯ вы еще увеличили вину  вашу  тем, что солгали. ѓоспода!
-продолжал  учитель,  обратЯсь к  пансионерам. -‡апрещаю всем вам говорить с
Ђлешею до  тех пор, пока  он совершенно исправитсЯ. Ђ так как, вероЯтно, длЯ
него это небольшое наказание, то велите подать розги.
     Џринесли розги... Ђлеша был в отчаЯнии! ‚ первый еще раз с тех пор, как
существовал пансион,  наказывали розгами,  и  кого же  - Ђлешу, который  так
много о себе думал, который считал себЯ лучше и умнее всех! Љакой стыд!..
     Ћн, рыдаЯ, бросилсЯ к учителю и обещалсЯ совершенно исправитьсЯ...
     - Ќадобно было думать об этом прежде, - был ему ответ.
     ‘лезы и раскаЯние  Ђлеши  тронули товарищей,  и они начали  просить  за
него.  Ђ Ђлеша,  чувствуЯ,  что не заслужил их  состраданиЯ,  еще горше стал
плакать.
     Ќаконец учитель приведен был в жалость.
     - •орошо! - сказал он. - џ прощу вас ради просьбы товарищей ваших, но с
тем,  чтобы  вы  перед всеми признались в вашей вине и  объЯвили,  когда  вы
выучили заданный урок.
     Ђлеша   совершенно   потерЯл  голову:   он   забыл   обещание,   данное
подземельному королю и его министру, и начал рассказывать о черной курице, о
рыцарЯх, о маленьких людЯх...
     “читель не дал ему договорить.
     - Љак! - вскричал он с гневом. - ‚место того, чтобы раскаЯтьсЯ в дурном
поведении вашем, вы менЯ еще вздумали дурачить, рассказываЯ  сказку о черной
курице?.. ќто слишком уж много. Ќет, дети, вы видите сами, что его нельзЯ не
наказать!
     € бедного Ђлешу высекли!
     ‘ поникшею головою, с растерзанным сердцем Ђлеша пошел в нижний этаж, в
спальные комнаты. Ћн был как убитый... стыд и  раскаЯние наполнЯли его душу!
Љогда через несколько часов он немного успокоилсЯ и положил руку в карман...
коноплЯного  зернышка в  нем не было! Ђлеша горько заплакал,  чувствуЯ,  что
потерЯл его невозвратно!
     ‚вечеру, когда другие  дети пришли спать,  он также  лег  в постель, но
заснуть  никак  не  мог!  Љак раскаивалсЯ  он  в дурном поведении своем!  Ћн
решительно принЯл  намерение  исправитьсЯ, хотЯ чувствовал,  что  коноплЯное
зернышко возвратить невозможно!
     Ћколо полуночи пошевелилась опЯть простынЯ у соседней кровати... Ђлеша,
который  накануне этому радовалсЯ, теперь закрыл  глаза... он боЯлсЯ увидеть
—ернушку!  ‘овесть  его мучила.  Ћн  вспомнил,  что  еще вчера  ввечеру  так
уверительно говорил —ернушке, что непременно  исправитсЯ, - и вместо того...
—то он ей теперь скажет?
     Ќесколько  времени лежал он с закрытыми глазами. …му  слышалсЯ шорох от
поднимающейсЯ  простыни... Љто-то  подошел к его кровати - и голос, знакомый
голос, назвал его по имени:
     - Ђлеша, Ђлеша!
     Ќо он стыдилсЯ открыть глаза, а между тем слезы из них катились и текли
по его щекам...
     ‚друг кто-то  дернул  за  одеЯло. Ђлеша  невольно проглЯнул: перед  ним
стоЯла —ернушка - не в виде курицы, а в черном платье, в малиновой шапочке с
зубчиками  и в белом накрахмаленном шейном платке,  точно, как он видел ее в
подземной зале.
     -  Ђлеша!  - сказал  министр.  -  џ вижу, что ты  не спишь... Џрощай! џ
пришел с тобою проститьсЯ, более мы не увидимсЯ!
     Ђлеша громко зарыдал.
     - Џрощай! - воскликнул он.  - Џрощай!  €,  если  можешь, прости менЯ! џ
знаю, что виноват перед тобою; но Я жестоко за то наказан!
     -  Ђлеша! -  сказал сквозь слезы  министр.  - џ  тебЯ  прощаю;  не могу
забыть,  что  ты  спас  жизнь  мою, и все  тебЯ люблю,  хотЯ ты  сделал менЯ
несчастным, может быть,  навеки!.. Џрощай! Њне позволено видетьсЯ с тобою на
самое  короткое времЯ.  …ще в  течение нынешней ночи  король с целым народом
своим должен переселитьсЯ далеко-далеко от здешних мест! ‚се в отчаЯнии, все
проливают слезы.  Њы  несколько  столетий  жили  здесь  так  счастливо,  так
покойно!
     Ђлеша бросилсЯ целовать маленькие ручки министра.  ‘хватив его за руку,
он  увидел  на  ней  что-то блестЯщее,  и  в  то  же  самое  времЯ  какой-то
необыкновенный звук поразил его слух.
     -  —то это такое? -  спросил он с  изумлением. Њинистр поднЯл  обе руки
кверху, и Ђлеша увидел, что они были скованы золотой цепью. Ћн ужаснулсЯ!..
     -  ’воЯ нескромность причиною, что  Я осужден носить эти цепи, - сказал
министр с глубоким вздохом,  - но  не плачь, Ђлеша! ’вои слезы помочь мне не
могут.  Ћдним  только ты можешь  менЯ  утешить в  моем  несчастии:  старайсЯ
исправитьсЯ и будь опЯть таким же добрым мальчиком, как был прежде. Џрощай в
последний раз!
     Њинистр пожал Ђлеше руку и скрылсЯ под соседнюю кровать.
     -  —ернушка,  —ернушка!  -  кричал  ему вслед  Ђлеша,  но  —ернушка  не
отвечала.
     ‚сю ночь он  не мог сомкнуть глаз ни на минуту. ‡а час  перед рассветом
послышалось ему, что под полом что-то шумит. Ћн встал с постели,  приложил к
полу ухо и долго слышал  стук маленьких колес  и  шум, как  будто  множество
маленьких  людей проходило. Њежду шумом этим  слышен был также плач женщин и
детей и голос министра —ернушки, который кричал ему:
     - Џрощай, Ђлеша! Џрощай навеки!
     Ќа другой день поутру дети,  проснувшись,  увидели  Ђлешу, лежащего  на
полу  без памЯти.  …го  поднЯли,  положили в постель и послали  за доктором,
который объЯвил, что у него сильнаЯ горЯчка.
     Ќедель  через  шесть  Ђлеша,  с  помощью  Ѓожиею,  выздоровел,   и  все
происходившее с ним перед болезнию казалось ему тЯжелым сном. Ќи учитель, ни
товарищи не  напоминали ему  ни слова  ни о черной курице, ни  о  наказании,
которому он подвергсЯ.  Ђлеша  же сам стыдилсЯ об  этом  говорить и старалсЯ
быть послушным, добрым, скромным и прилежным. ‚се его снова полюбили и стали
ласкать, и он сделалсЯ  примером  длЯ  своих товарищей,  хотЯ  уже  и не мог
выучить наизусть двадцать печатных страниц вдруг, которых, впрочем, ему и не
задавали.

            1829