 об  уничтожении  Ќантского  эдикта?
Ќет, мм. гг.,  точно  так  же  как  комедиЯ  времен  ‹юдовика  XV  молчит  о
Parc-au-cerf4), комедии времен империи  -  о  страсти  к  завоеваниЯм!  …сли
прибавим к этому  новую  невероЯтность  (менЯ  так  часто  упрекали  в  этом
недостатке, что мне позволено будет прибавить еще  тысЯчу  первую  в  пользу
истины) и если в свою  очередь  предположим,  что  подобно  тому  наместнику
Њагомета, который сжег всю  библиотеку  александрийскую  и  сохранил  только
книгу пророка, найдетсЯ в наши времена какой-нибудь победитель калмыцкий или
татарский, любитель веселостей, пристрастный к песнЯм, как Ћмар к  Ђлкорану,
сожжет все исторические книги, а пощадит только собрание наших песен разного
рода и водевилей, напечатанных доныне, посмотрим, нельзЯ ли будет с пособием
одних этих документов восстановить  главнейшие  факты  нашей  истории?  Ѓыть
может, Я заблуждаюсь; быть может, это один только парадокс, но мне  кажетсЯ,
что с помощию этого веселого архива этих поющих  летописей,  легко  было  бы
отыскать имена, числа,  происшествиЯ,  забытые  комедиею,  или  исторические
лица, пощаженные ею.
     ЏодобнаЯ верность невозможна длЯ комической музы, Я знаю; Я это  говорю
ей не в укоризну, а рассказываю просто, как есть  дело;  Я  уверен,  что  ни
‹юдовик XIV, ни ‹юдовик XV, ни Ќаполеон не потерпели бы  на  театре  великих
поучений истории и не позволили бы вывести на сцену то, что бы до них близко
касалось.  Ќынешний  комический  автор  в  сем  отношении  не  имеет  больше
преимущества перед своими предшественниками. “ нас раздражительность  партий
заступила место раздражительности правительства; в наш  век  свободы  мы  не
вольны изображать на сцене все  смешное:  всЯкаЯ  партиЯ  защищает  своих  и
позволЯет  занимать  смешное  лишь  у  соседа;  самое  книгопечатание,   эта
неограниченнаЯ власть свободных  правлений,  книгопечатание  хочет  говорить
правду всему свету,  но  не  любит,  чтоб  говорили  ему  истину.  џ  здесь,
повторЯю, не хочу укорЯть комедию, но, напротив, оправдать  ее  и  доказать,
что от нее требовали  невозможного,  требовали,  чтоб  она  заступила  место
истории.
     Џо крайней мере комедиЯ нам описывает нравы?..  ‘праведливо!  ‘огласен,
что она ближе к точности и истине нравоописательной, нежели к  исторической;
но со  всем  тем,  исключаЯ  некоторые,  весьма  редкие  произведениЯ  (как,
например, "’уркарет", образец  точности),  мы  находим  театр,  по  какой-то
довольно странной судьбе, почти всегда в прЯмом  противоречии  с  обществом.
Ќапример, мм.  гг.,  касательно  нравов?  ђазберем  эпоху  регентства!  …сли
комедиЯ выражает постоЯнно общество, то комедиЯ тех  времен  должна  бы  нам
представить  странные  вольности  и  веселые  сатурналии.  ‘овсем  нет;  она
холодна, точна, взыскательна и благопристойна. ’акова комедиЯ „етуша, она не
смеетсЯ, или смеетсЯ  очень  мало,  комедиЯ  ‹ашоссе  плачет.  Џод  скиптром
‹юдовика XV, или лучше под скиптром ‚ольтера, в ту минуту, когда разрешались
эти великие вопросы, изменившие все общественные мысли и в быстром  движении
увлекавшие осьмнадцатое столетие, столь полное настоЯщим и будущим, мы видим
на театре „ора, Њариво, „е ‹ану, то есть остроумие, романизм и пустоту.
     ‚о  времЯ  самых  жестоких  периодов  революции,  когда  трагедиЯ,  как
говорили, рыскала по улицам, что представлЯл театр? ‘цены человеколюбивые  и
чувствительные, как например: "†енщины", "‘ыновнЯЯ любовь", а  в  Январе  93
года, во времЯ суда над ‹юдовиком XVI, давали "Џрекрасную мызницу",  комедию
пастушескую и чувствительную. ‚о времЯ империи, в  царство  славы  и  побед,
комедиЯ не была победительницею и воинственною! Џри восстановлении Ѓурбонов,
правлении мирном, лавры, военные  мундиры  завладели  сценою;  ’алиЯ  надела
эполеты! Ђ в наши времена? ‚ эту самую минуту, в которую Я  говорю  с  вами,
вообразите иностранца, нового Ђнахарсиса,  упавшего  с  неба  посреди  нашей
образованности и отправлЯющегосЯ в театр, чтоб узнать точное и положительное
состоЯние парижских нравов в 1835 году?  Љак  бы  испугалсЯ  этот  почтенный
иностранец! Ћн не посмел бы показатьсЯ в  улицах  Џарижа  невооруженный,  не
посмел  бы  сделать  шага,  чтоб  не  встретить   убийства,   прелюбодеЯниЯ,
кровосмешениЯ; а все от того, что его уверили, будто  театр  есть  выражение
общества.
     € если б потом кто-нибудь взЯл этого иностранца за руку и ввел  в  наши
гостиные, в наш семейный круг, с каким бы удивлением увидел  он,  что  ни  в
одну эпоху, может быть, нравственность наша не была так хороша, как  теперь;
что, кроме некоторых исключений, о которых говорЯт только  по  их  редкости,
никогда еще под домашнею кровлею не жило столько добродетелей.  …сли  б  ему
сказать, что прежде высшие классы подавали пример порока, что часто сам двор
ничтожил народную нравственность, если сказать ему, что  теперь  добродетель
нисходит к нам свыше и отражаетсЯ от престола на обществе, - то, помирившись
с этим обществом, которое он обвинЯл  по  незнанию,  иностранец  с  радостию
сказал бы: менЯ обманули; слава богу,  театр  не  всегда  служит  выражением
современных нравов!
     Љаким же образом растолковать, мм.  гг.,  это  постоЯнное  противоречие
между театром и обществом? ‘лучай ли этому причиною или  скорее  современный
вкус и наклонности, отгаданные и разработанные авторами? ‚ы идете в театр не
за нравоучением или исправлением, а  длЯ  развлечениЯ  и  удовольствиЯ.  ‚ас
увеселЯет более вымысел,  нежели  истина!  ЏредставлЯЯ  то,  что  вы  имеете
ежедневно перед глазами, нельзЯ вам понравитьсЯ; но то, чего не видите вы  в
обыкновенной  жизни,   все   чрезвычайное,   романическое,   вот   что   вас
очаровывает,- теперь это и представлЯют вам.
     ’ак, во дни ужаса революции, именно потому,  что  вашим  глазам  больно
было смотреть на кровавые сцены и грабительства, вы были  счастливы,  находЯ
на  театре  человеколюбие  и   благотворительность,   которые   тогда   были
вымыслами...
     ’очно так и во времена восстановлениЯ Ѓурбонов вам напоминали  те  дни,
когда вы давали …вропе законы - и прошедшее утешало вас в настоЯщем.
     ‘ледственно,  театр  весьма  редко   бывает   выражением   современного
общества: по крайней мере, как мы видели, он часто выражает противоположное,
так что должно искать происшествиЯ в том именно, о чем театр молчит. ЉомедиЯ
изображает страсти всех времен, как изображали их Њольер, „анкур и Џикар,  с
такою веселостию, как Љолен д'Ђрлевиль, с такою прелестью, как  Ђндрие;  она
описывает редкие исключениЯ и минутные  странности;  она  едва  приподнимает
завесу и показывает нам только уголок  общества;  но  нравы  целого  народа,
целые эпохи, изЯщные или  грубые,  развратные  или  набожные,  кровавые  или
героические, кто их нам откроет? •ороши они были или дурны, их  вы  найдете,
мм. гг., в тех летописЯх, о которых Я вам сейчас говорил:
 
     Ces peintures naives,
     Des malices du siecle immortelles archives {5}.
 
     ЏеснЯ! она не имела  никакой  выгоды  скрывать  истину,  а  поЯвлЯлась,
напротив, именно длЯ того, чтоб высказать ее!  €так,  мм.  гг.,  -  пробежим
снова те эпохи, о  которых  мы  говорили,  начнем  с  регентства,  так  мало
сохраненного комическими авторами того времени, и прибегнем к песенникам: не
будут ли они более верными живописцами общества? Љолле, например:
 
     Chansonniers, mes confreres,
     Le cur, l'amour sont des chimeres
     Dans vos chansos legeres
     Traitez de vieux abus
     Ces vertus
     Qu'on n'a plus {6}.
 
     Ќе бойтесь, мм. гг., Я вам прочту только один куплет и то отрывками:
 
     L'amour est mort en France,
     C'est un
     Defunt
     Mort de trop d'aisance!
     . . . . . . . . . .
     Et tous ces nigauds
     Qui font des madrigaux
     Supposent a nos dames
     Des curs,
     Des murs,
     Des vertus, des ames!
     Et remplissent de flammes
     Nos amants presque eteints,
     Ces pantins
     Libertins! {7}
 
     Ќе видите ли вы, мм. гг., всего регентства в этих стихах?  Ђ  что  было
бы, если б Я прочитал всю песню до конца!
     •отите  ли  узнать  общество  осьмнадцатого  столетиЯ?   ќто   общество
щегольское и остроумное, рассудительное и скептическое которое верило  не  в
бога, а в наслаждениЯ? •отите ли иметь понЯтие о  его  нравах,  философии  и
маленьких ужимках? Ќе спрашивайте  комедию  -  она  вам  ничего  не  скажет!
Џрочтите песни ‚уазенона, Ѓуфлера и кардинала Ѓерни.
     Џойдемте далее, к тем  временам,  когда  испуганной  песне  приходилось
изломать свирель свою: она и тут не молчит, не  перестает  описывать  нравов
своего времени; она неотлучна, как верное  эхо,  при  всЯкой  громкой  эпохе
принимает звуки и передает их нам. ’ак, в нашу революцию,  разделЯющуюсЯ  на
две различные половины, период ужасов изображен в безбожных песнЯх 93  года,
период геройства и славы в воинственных гимнах, которые повели наших  воинов
на завоевание …вропы.
     џ не говорю вам  о  славе  империи  -  она  имела  историографами  всех
песенников той эпохи, начинаЯ с  „езожье,  первого  песенника  всех  времен,
который производил песни, как ‹афонтен - басни!
     —то касаетсЯ до времен восстановлениЯ Ѓурбонов, то не спрашивайте о них
наши театры, не ищите их в столбцах "Њонитера": длЯ этого у нас  есть  песни
Ѓеранже.
     ‚ конце речи своей остроумный оратор представлЯет песню  во  всегдашнем
борении с господствующею силою: он припоминает, как она воевала  во  времена
‹иги и ”ронды, как  осаждала  палаты  кардиналов  ђишелье  и  Њазарини,  как
дерзала  порицать  важного  ‹юдовика  XIV,  как  осмеивала  его  престарелую
любовницу, бесталантных министров и несчастных генералов; как  при  умном  и
безнравственном регенте и при слабом и холодном ‹юдовике XV нападениЯ ее  не
прекратились; как, наконец, в безмолвное времЯ грозного Ќаполеона  она  одна
возвысила свой голос, и приводит в пример известную песню
 
     Le roi d'Yvetot. Il etait un Roi d'Yvetot,
     Peu connu dans l'histoire,
     Se levant tard, se couchant tot,
     Passant le jour a boire,
     Et couronne par Jeanneton
     D'un simple bonnet de coton etc {8}.
 
     Џризнаюсь: врЯд ли кому могло войти в голову, чтоб песнЯ была сатира на
Ќаполеона. Ћна очень мила (и чуть ли не  лучшаЯ  изо  всех  песен  хваленого
B&eacute;ranger), но уж конечно в ней нет и тени оппозиции.
     Ћтвет г. ‚ильмена, непременного секретарЯ Ђкадемии
     Њ. г.!
     ‚аша речь имела успех такой же, как и ваши комедии; здесь встречают вас
те же рукоплесканиЯ, которые раздаютсЯ  при  вашем  имени  на  всех  театрах
”ранции и почти всей …вропы. ЂкадемиЯ это предвидела: она была уверена,  что
избрать вас было делом справедливости и народности. ‚о всех родах литературы
всЯкаЯ прочнаЯ слава дает право на академическое  звание;  никому  не  может
быть дозволено в продолжение 20 лет безнаказанно морить со смеху публику.
     Ќапрасно, м. г., следуЯ законам официальной  скромности,  вы  бы  стали
унижать пред нами постоЯнные ваши успехи, опираЯсь  на  легкую  форму  ваших
сочинений, все дело в произведении вкуса не в предмете и не в  форме,  но  в
таланте. …сть  песни,  которые  гораздо  лучше  эпической  поэмы  ‡наменитый
академик, которого вы теперь  занимаете  место  и  которого  вы  так  удачно
характеризовали, после великих трагических произведений  отличилсЯ  особенно
своею оригинальностию в эпиграммах, названных им баснею. ќтот человек с умом
и талантом умел бы оценить всю творческую силу, котораЯ видна в бесчисленных
и разнообразных ваших комических произведениЯх. Ћн бы не упрекнул вас ни  за
многих ваших сотрудников, ни за многие прелестные ваши произведениЯ, которые
принадлежат не вам одному, но которые без вас никогда  бы  не  существовали.
Ђрно знал, что вкус, который умеет выбирать и совершенствовать, есть  важнаЯ
часть изобретениЯ, что мысль вполовину принадлежит тому, кто  умеет  придать
ей настоЯщую цену. Ћн с радостию бы принЯл предложенного вами ему сотрудника
- Ќаполеона, которого краткую и страшную пиитику вы так удачно изобразили.
     ’олько пЯтый акт "‚енецианцев" они создали вместе. …сли это  сообщество
не было деЯтельнее, то виною тому не генерал Ѓонапарт, который в первом жару
молодости  и  славы,  между  победой  над  €талией,  управлением   ”ранцией,
завоеванием …гипта, занималсЯ всем, думал обо всем вдруг, и  не  знал,  куда
деватьсЯ  с  своими  мыслЯми  и  изобретениЯми  в  ожидании   императорского
престола. Ђрно привЯзалсЯ к нему с похода  в  €талию,  со  времени  трагедии
"Ћскар", которую послал он героическому обожателю Ћссиана. ‚скоре  потом  он
принЯл  участие  в  египетской  экспедиции  и  последовал   за   кесарем   в
Ђлександрию. ‚о времЯ переезда на адмиральском корабле "‚осток", который нес
в себе столько ученых и военных знаменитостей, Ђрно беспрестанно беседовал с
генералом. ѓоворили о войне, об искусствах, о свободе,  о  завоевании  всего
света,  о  литературе,  о  трагедии.  Ѓонапарт  часто  возвращалсЯ  к  этому
последнему предмету, длЯ которого он составил себе целую  теорию.  Џолитика,
общественнаЯ польза - вот что,  по  его  мнению,  могло  быть  единственными
предметами трагедии; где дело шло о любви, о сердечных борениЯх, не исключаЯ
и  "‡аиры",  все  это  он  причислЯл  к  комедии.   Ђрно   противилсЯ   этим
нововведениЯм и однажды после долгого спора, когда генерал сказал ему:  "Љак
бы то ни было, но мне хочетсЯ сочинить с вами вместе трагедию". - "Ћхотно, -
отвечал Ђрно - тогда, когда мы сочиним вместе план сражениЯ!"
     ЌесмотрЯ на эту короткость в обращении, которой бы многие позавидовали,
несмотрЯ на доверчивость счастливой  звезде  завоевателЯ,  Ђрно  не  окончил
путешествиЯ. „олг дружбы задержал его в Њальте при начале завоеваниЯ. Ќо  он
был из первых между теми, которые призывали героЯ из …гипта и приготовлЯли к
тому общее мнение.
     18 брюмера Ђрно находилсЯ при Ѓонапарте одним из ревностных  участников
военного переворота, который основал империю, и находилсЯ при нем без всЯких
личных расчетов. ‹итератор в полном  смысле  слова,  несколько  беспечный  и
гордый, Ђрно не заботилсЯ более ни о своей будущности, ни о  благосклонности
своего покровителЯ. ‘перва осталсЯ он в Њальте, а после вдали от политики  и
императорского двора принЯл на себЯ скромную и  важную  должность,  где  его
влиЯние было всегда правосудно и благодетельно.
     ‘вободные часы его были все посвЯщаемы  литературе.  ’рагический  автор
школы „юсиса в произведениЯх своих,  он  прибавил  к  древним  формам  новую
степень ужаса, а иногда и простоты. ‘трастный  обожатель  Ќаполеона,  он  не
воспевал  его   царствованиЯ.   ‚еликие   властители,   потрЯсающие   сильно
воображение народов, пробуждают его у поэтов уже долго после своей  кончины.
Ћдаренный умом колким и насмешливым,  способным  более  к  коварным  намекам
басни, нежели к панегирику, Ђрно выхвалЯл Ќаполеона лишь после его  падениЯ,
и то важным Языком истории. …го пристрастие было благоговение к  гению  и  к
несчастию;  оно  вдохнуло  ему  много  красноречивых  страниц:  он  заплатил
изгнанием за право написать их.  Џисатель  мирный,  враг  всех  общественных
переворотов, он был увлечен бурей, сокрушившей династию.
     Џо  этому  случаю,  в  продолжение  некоторого  времени,  он   мог   не
принадлежать более этой Ђкадемии, где он имел столько прав на свое  место  и
куда все его призывало. Ћн даже возвратилсЯ к нам при том правлении, которое
так несправедливо изгнало его.  ‚о  второй  раз  услышал  он  здесь  похвалы
трудам, прославившим жизнь его, и таланту,  которому  никакаЯ  революциЯ  не
могла дать отставки. …му прочли те стихи, которыми означен был  первый  день
его изгнаниЯ; и он нашел  в  рукоплесканиЯх  и  в  живом  соучастии  публики
сладкую награду своему благородному характеру.
     ќтот характер вместе с его славою дал ему право на  место,  требовавшее
доверенности, которое опустело между нами после умного и почтенного Ђндрие -
место, которое требует бескорыстной любви к словесности, призывает иногда  к
защите  ее  достоинства  и  должно  быть  нераздельно   соединено   с   теми
благородными чувствами, которые она внушает душе человека.
     Љак должны мы сожалеть, что внезапнаЯ смерть  прекратила  эту  жизнь  в
полной ее силе и похитила Ђрно посреди недоконченных  трудов  его!  ‡аписки,
писанные  им  с  таким  остроумием  и  беспечностию,  составлЯют  любопытный
памЯтник его старости и могут выдержать эту неблагодарную и грубую  критику,
котораЯ всегда ожидает последних произведений художника и поэта.  Ђрно,  как
умный и нечестолюбивый зритель, замешанный в  движениЯ  века,  не  умел  ими
пользоватьсЯ, но видел много вещей и всегда умел оценЯть их  с  тою  сильною
прЯмотою совести, от которой Яснеет  самый  расчет  разума.  Ќи  собственнаЯ
выгода, ни политические свЯзи не имели влиЯниЯ на верность его воспоминаний,
на  его  нравственный  инстинкт.  Ќекоторые  несчастиЯ  прежней  королевской
династии, может быть, нигде не были описаны с таким живым  участием,  как  в
книге Ђрно, изгнанного из ”ранции в 1815 году.
     ќто  происходило  оттого,  что  чувства  справедливости  были  у   него
врожденными; и его строки хотЯ носЯт иногда печать современных страстей,  но
дышат всегда откровенностию, которой нельзЯ не уважать.
     ‚ы понЯли и достойно оценили талант  вашего  предшественника,  но  ваше
поприще, м. г., счастливое и легкое, не может сравнитьсЯ с его поприщем. ‚ы,
Я знаю, уважаете музу  науки,  ученые  труды,  успехи,  дорого  купленные  и
добываемые с боЯ. ‚ы  все  это  знаете  по  слухам:  длЯ  вас  литература  с
молодости была рЯд наслаждений славою, богатством. ќто весьма редкаЯ участь,
пример опасный, быть может; но его оправдывают ваш талант и характер.
     Ќе бойтесь, м. г., Я не буду долго останавливатьсЯ на  этой  счастливой
участи; но позвольте мне найти причину ее в вопросе более общем, который  вы
сейчас предложили себе и разрешили умно и удачно, но, может быть, не  совсем
справедливо. ’айна ваших постоЯнных успехов заключаетсЯ, Я думаю, в том, что
вы счастливо разгадали дух нашего века; вы создали род комедии, с которою он
хорошо  сроднилсЯ,  котораЯ  походит  на  него,  комедию  живую,  развЯзную,
быструю; не обширную изЯщную картину, которую изучить нам недостает времени,
а рЯд портретов выразительных, которые блеснут, исчезнут, но не  забываютсЯ.
€так, не разделЯЯ мнениЯ, которое вы поддерживаете, не думаЯ,  подобно  вам,
что  театр  по  существу  своему  должен  быть  в  противоречии  с  нравами,
противоположным полюсом общества, что он  не  должен  походить  на  публику,
чтобы нравитьсЯ публике, Я, признаюсь вам, придерживаюсь  второго  мнениЯ  и
могу опровергнуть ваши доказательства вашими же комедиЯми.
     Ѓез сомнениЯ, одна комедиЯ не составлЯет полной истории народа; но  она
объЯснЯет, пополнЯет эту историю.  Ћна  ничего  не  говорит  о  политических
происшествиЯх, по крайней мере со времен Ђристофана (или,  если  хотите,  со
времен "Ѓертрана и ђатона"), но она свидетельница духа и  нравов  народа,  у
которого родились эти происшествиЯ. Ќе называЯ никого по  имени,  она  пишет
летопись каждого. “знали ли б вы совершенно век ‹юдовика  XIV  без  Њольера.
‡нали ли бы вы, что был тогда двор, город и особенно ’артюф?  Ќет  ни  одной
пьесы Њольера, не исключаЯ и фантастической драмы "„он †уана", котораЯ бы не
показала вам какой-нибудь любопытной стороны народного духа в XVII столетии,
не дала бы вам понЯтиЯ о движении в нравах  и  не  открыла  б  вам  брожениЯ
мнений при мнимой тишине этой величественной эпохи?
     ‚последствии, м. г., эта мелочнаЯ, жеманнаЯ драма „ората, ‹ану  и  даже
Њариво, которого вы уже слишком смешиваете с ними, уверены ли вы, что она  в
сильной противоположности с своим временем?  XVIII  столетие,  столь  полное
настоЯщим и будущим, выражаЯсь вашими словами, XVIII столетие не походило ли
в праздности высших классов, в злоупотреблениЯх ума, в  утонченном  разврате
нравов на натЯнутую драму, которой оно рукоплескало? € даже не найдем ли  мы
и в других комедиЯх того времени,  еще  более  слабых,  верного  изображениЯ
нравов и, может быть, достойного наблюдений историков? —то  же  касаетсЯ  до
хороших комедий той же эпохи, то они говорЯт много, и  даже  слишком  много;
например, "‘вадьба ”игаро" есть бесценное сведение длЯ истории.
     џ боюсь, м. г., следуЯ за вами далее, броситьсЯ ради комедии в летописи
нашей революции: но и в ту  эпоху,  этот  сантиментальный  набор  слов,  это
идолопоклонство старости, добродетели, детству, выводимое на театре во времЯ
политических ужасов, не было ли также чертою нравов?  ’от  же  самый  наглый
обман не повторЯлсЯ ли в речах трибуны и в программах  народных  праздников,
где свЯщенные слова человечества смешивались с  гнусными  преступлениЯми;  -
это были проповеди и гимны новой ‹иги.
     Њне кажетсЯ, м. г., что театр, хорош ли он или дурен, естествен  ли  он
или  натЯнут,  всегда,  как  прежде  говорили  и  доказывали,   театр   есть
драгоценный свидетель длЯ истории нравов и мнений.
     ‚ нравах  народа  заключены  ею  предрассудки,  его  воспоминаниЯ,  его
сожалениЯ; длЯ этого он иногда ходит в театр искать того,  что  не  выражает
настоЯщего его положениЯ, но говорит ему о том, чего он желает  или  что  им
потерЯно. € потому Я скажу, м. г.,  пользуЯсь  вашим  же  примером:  если  в
мирные времена восстановлениЯ ваши отставные  полковники,  ваши  заслуженные
храбрые солдаты были в такой милости  у  публики,  то  не  оттого,  что  эта
картина противоречила духу времени, но, напротив, потому, что  льстила  ему,
ласкаЯ обиженное народное самолюбие; проницательный политик мог бы открыть в
этих представлениЯх, принимаемых толпою с восторгом, страсть, не  потушенную
в течение 15 лет и вдруг вспыхнувшую
     „а, м. г.!  в  ваших  же  произведениЯх  можно  найти  эту  современную
точность, которую вы, отнЯв у комедии, присвоили одной песне, и сделать  вас
историком против вашей воли. ‚прочем, в этом деле вы принЯли  все  возможные
предосторожности: вы соединили песню с комедией, и что  ни  говори  о  вашей
литературной теории, - со всех сторон вас ожидают рукоплесканиЯ.
     џ признаюсь, что эта теориЯ делаетсЯ весьма правдоподобною в  последних
примерах, вами приведенных. ‚ наших глазах,  почти  в  то  самое  мгновение,
когда Я  говорю,  исчезло  было  это  соотношение,  это  сходство  театра  с
публикою,  или,  лучше  сказать,  казалось,  что  один  из  них  хотел  быть
развратителем другого. Ќо в этом отзыве  общественному  перевороту,  в  этом
бесплодном брожении возмутительных голов, нет ли чего такого, чем  бы  можно
было изъЯснить эту потребность  сильных  потрЯсений,  столь  противоположную
нашим семейственным нравам, эту потребность, редко удовлетворенную на театре
и котораЯ бы уничтожилась сама  собой,  скукою  публики,  даже  без  пособиЯ
цензуры? ‚ы сами, милостивый государь, можете судить лучше других  об  этом,
вы не заражены эпидемией преувеличениЯ, этой страстью к ложному,  вы  умеете
на  свободе  соединЯть  остроумие  с  здравым  смыслом  и  не  нуждаетесь  в
неблагопристойных сценах длЯ драматического эффекта.
     „олгие успехи научили вас этому  трудному  искусству,  от  которого  вы
редко отступали, несмотрЯ на огромное  количество  пьес,  писанных  наскоро.
Ђристократ Ѓуало говорил: Il faut, m&ecirc;me en chanson, du bon sens et  de
l'art9).
     ќтот совет, хотЯ, кажетсЯ, может быть ненужным и лишним в  наше  времЯ,
но тем не менее может быть применен с точностию ко всем родам песни на наших
театрах. Ќи легкость предмета, ни свобода формы, ни шалость ума  никогда  не
могут избавить автора от  этих  двух  старинных  условий,  требуемых  Ѓуало:
здравого  смысла  и  изЯщества;  и  если  бы   даже   они   перестали   быть
принадлежностью больших произведений, то все бы надобно  было  требовать  их
соблюдениЯ от водевилЯ и комической оперы.
     ’ак, в прошедшем столетии человек с необработанным талантом,  ‘еден,  с
помощию здравого смысла и искусства нашел новое место  на  наших  театрах  и
оставил незабытые произведениЯ. ‚ам, м. г., приготовленному  с  ранних  дней
изучением литературы, вам предстоЯло  менее  усилий  и  затруднений.  Љ  той
оригинальности, без которой ни один писатель не может занЯть сильно публики,
вы  присоединили  изучение  хороших  образцов:  ваши  первые   произведениЯ,
по-видимому, импровизированные посреди  юной,  беспечной  веселости,  всегда
носили на себе отпечаток искусства и были написаны с такою же быстротою, как
и со тщанием.
     ‚ы  ограничивали  ваш  талант  тесною  и  легкою  рамкою.  Ћригинальные
характеры, свежие, девственные представлениЯ нравов - уже  были  похищены  у
вас прежними мастерами. ЃросаЯ наблюдательный взглЯд на наше общество, вы не
нашли в нем уже тех резких  образов,  той  борьбы  между  состоЯниЯми,  того
особенного характера разных классов, столь удобных длЯ  высшей  комедии;  и,
несмотрЯ на счастливые примеры, вы не решились испытать  свою  силу  в  этой
изЯщной сфере искусства. ‚ас прельщал успех более легкий  и  скорый.  ‚место
того чтоб сосредоточить  вашу  комическую  силу  на  каком-нибудь  предмете,
требующем  долгого  размышлениЯ,  вы  раздробили   ее   на   тысЯчу   мелких
блистательных очерков, возобновили ту изобретательную плодовитость испанских
поэтов, которых произведениЯ и успехи считались сотнЯми.  Џосреди  общества,
подведенного  под  один  и  тот  же  уровень,   но   общества   деЯтельного,
беспокойного, вы переносили на сцену его мнениЯ, моды, причуды по мере того,
как они поЯвлЯлись пред вами.
     Љогда трудно было прЯмо ухватитьсЯ за минутную истину, вы часто искусно
добирались до ней  со  стороны;  длЯ  этого  брали,  вместо  главной  черты,
мелочные оттенки и умели заставлЯть публику рукоплескать даже и тому, о  чем
вы молчали. Њногие мелкие пьесы Њольера  ценЯтсЯ  знатоками  наравне  с  его
большими произведениЯми. ‚ы умели быть оригинальным, подражаЯ этим небольшим
пьескам; и часто воспоминание или противоположнаЯ сторона  какой-либо  мысли
великого поэта подавали вам средство написать целую новую пьесу.
     Ќо особенно в наше времЯ, под парижским горизонтом, в его шумной жизни,
в его делах  и  удовольствиЯх,  на  бирже,  в  литературе,  вокруг  себЯ,  в
происшествиЯх вчерашнего вечера, вы умели схватить предметы  и  освЯтить  их
вдохновением. ‚аш театр приблизилсЯ к тем Џословицам гостиных, где  общество
обрисовывает само себЯ и говорит своим ежедневным Языком. Ќо, пока вы писали
под диктовку публики, возвращаЯ ей, что она вам давала,  сколько  удачных  и
остроумных картин, сколько быстрых и живых разговоров обличали ваше  участие
в этой общей работе!
     ‚от причина, м. г., почему ваши пьесы забавлЯют всю ”ранцию,  переходЯт
за границу и там, переведенные, переделанные, сокращенные,  увеличенные,  по
вкусу разных народов, поддерживают  все  театры  от  юга  до  севера.  ‚езде
хохотеали, везде с жадностию хватались  за  ваши  произведениЯ.  ќто  служит
доказательством, что не костюм и минутные намеки составлЯют главное  в  этих
совершенно парижских пьесах, - но что в них много истины и  много  веселости
общечеловеческой.
     Њне помнитсЯ, один знаменитый немецкий критик, слишком строгий к  нашим
классическим поэтам, может быть, умом  и  знанием  завлеченный  в  невольный
парадокс, предпочитал в полном смысле "ЏросителЯ"  "Њизантропу".  џ  уверен,
что вы сами не согласны с этим мнением; но заблуждение, в которое  вы  ввели
такого критика своею остроумною комедиею,  служит  новым  доказательством  в
вашу пользу; такое заблуждение было бы невозможно, если бы не было много ума
и много жизни в этих легких сценах, которые не только играют, но на  которые
пишут комментарии за границей. Ќе повторЯЯ слов критика, Я не  могу,  однако
же, не обратить вниманиЯ на особенное  искусство,  с  которым  введены  ваши
важнейшие пьесы, на быстрое и свободное движение вашей  драмы,  на  верность
производимых ею впечатлении (хотЯ разговор и бывает иногда  слишком  украшен
или слишком мелочен), на вашу тайну обрисовывать предмет во  всех  возможных
видах, на ваш разговорный слог, то грациозный, то простой, то трогательный и
всегда остроумный.
     Љакое расстоЯние от "„ипломата" до  "‚алерии",  от  "L'int&eacute;rieur
d'un Bureau" до "Michel et  Christine"!  Љакое  разнообразие,  иногда  какое
остроумное нравоучение в многочисленных пьесах, на предмет,  профанированный
старинным театром: на брак! Ћдна из них, "†енитьба по расчету"  (Le  Mariage
d'argent),  есть  настоЯщаЯ  комедиЯ  в  пЯти  актах,  без   куплетов,   без
сотрудников, поддерживаемаЯ драматическою  целостью,  единством  характеров,
истиною разговора, силою оставлЯемого ею в душе впечатлениЯ. Џроза не вредит
этому творению, так же как и прекрасным комедиЯм ‹есажа и Џикара.
     Ќе надобно спрашивать, м. г., зачем вы не  пытались  чаще  возобновлЯть
эту высшую комедию, котораЯ так удаласЯ вам; у вас не было недостатка  ни  в
таланте, ни в источниках смешного. „аже это поприще расширилось при действии
наших общественных переворотов, и вам было возможно испытать свои  силы  над
политическою комедиею, этою крайнею вольностию театрального искусства. Њежду
большим числом ваших успехов замечательны "Bertrand et  Raton",  сколько  по
новости предмета, столько и по истине подробностей.  ќта  пьеса  сама  собою
имела достоинство случайное, оцененное  публикою,  длЯ  которой  потребность
порЯдка была чувством народным. Ћна осмеивала мЯтеж и живо изображала, какое
искусственное волнение и  какие  мелочные  причины  могут  иногда  возмущать
спокойствие государства.
     ‚прочем, м. г., это поприще политической комедии, на котором вы сделали
несколько шагов, скоро закрылось, и вы об этом не сожалеете. ‚ашему таланту,
остроумному и разнообразному, не нужно отыскивать смешное в раздорах партий;
вы и без этого средства умеете возбудить внимание и покупать победу. ‚ы  еще
молоды: публика ожидает от вас многого. ЋбратитсЯ ли ваш  талант  к  успехам
более редким или возобновит прежние, ЂкадемиЯ, во всЯком  случае,  не  будет
сожалеть о своем выборе. €бо честь  и  жизнь  литературного  общества  тогда
только возможны,  когда  оно  привлекает  к  себе  все  роды  знаменитостей,
узаконенных публикою. ќто различные  формы,  в  которых  ЯвлЯетсЯ  состоЯние
искусства в какой-либо нации. Ќе все приходЯт вдруг и не всЯкий принимает  в
этом деле одинаковое с другим участие;  строгому  вкусу,  глубокой  учености
должно быть место возле  смелого  таланта;  возле  людей,  посвЯтивших  себЯ
словесности длЯ самой словесности, должны быть люди, длЯ  которых  она  лишь
средство действиЯ на трибуне, в суде и в  театре.  ‚се  эти  различные  роды
соприкасаютсЯ  один  к  другому  и  соединЯютсЯ:  сие-то  самое  смешение  и
составлЯет характер Ђкадемии. ЉаждаЯ наша потерЯ, как и  всЯкий  наш  выбор,
более и более утверждают нас в этой мысли. Ќекогда из среды нас был  похищен
оратор, которого важное, возвышенное слово, громко прозвучав в  национальных
собраниЯх, тихо  раздавалось  в  наших  мирных  беседах,  муж  доблестный  и
красноречивый, сохранивший всеобщее уважение и в отдалении от  дел,  и  даже
при кормиле правлениЯ. Љто возвратит нам ‹ене? {3}
     Џо крайней мере да огласЯтсЯ эти стены нашим сетованием  и  да  простЯт
нам, что мы поспешили воспользоватьсЯ этим случаем,  чтобы  гласно  принести
дань нашего благоговениЯ на его смиренную и еще свежую могилу.
 
     1 La Feuille a obtenu  dans  plus  d'une  langue  les  honneurs  de  la
traduction. Celle qui en a ete faite en russe  par  le  general  Davouidoff,
est, dit- on, remarquable par son elegance et sa  fidelite;.  M.  Davouidoff
est un des hommes qui nes avec le son de la poesie, ne s'y livrent  que  par
caprice et pour se delasser de  la  guerre  et  des  plaisirs.  Instruit  de
l'honneur qu'il en avait recu, l'auteur de ces  fables  lui  en  adressa  un
exemplaire avec cet envoi: A vous, poete, a vous, guerrier,
     Qui sablant le champagne au bord de i'Hippocrene,
     Avez d'une feuille de chene
     Fait une feuille de laurier. <Џрим. Џушкина>
 
     2 ‘м. Memorial de Las-cazes. (Џрим. Џушкина.)
     3 ”ранцузскаЯ ЂкадемиЯ на место умершего ‹ене выбрала  г.  „юпати  мимо
представлЯвшихсЯ кандидатами Ѓалланша, ‚иктора ѓюго и Њоле.  ЂкадемиЯ  имела
на то, вероЯтно ей известные, причины. Њы же не знаем, что такое г.  „юпати.
(Џрим. Џушкина.)
 
     ‡ЂЏ€‘Љ€ Ќ.Ђ. „“ђЋ‚Ћ‰, €‡„Ђ‚Ђ…Њ›… Ђ. Џ“Љ€Ќ›Њ Modo vir, modo foemina.
 
     Ov.1
 
     ‚ 1808 году молодой мальчик, по имени Ђлександров,  вступил  рЯдовым  в
Љонно-Џольский уланский полк, отличилсЯ,  получил  за  храбрость  солдатский
георгиевский крест и в том же году произведен был в офицеры в  Њариупольский
гусарский полк. ‚последствии перешел он в  ‹итовский  уланский  и  продолжал
свою службу столь же ревностно, как и начал.
     Џо-видимому, все это в порЯдке вещей и довольно обыкновенно;  однако  ж
это самое наделало много шуму, породило много  толков  и  произвело  сильное
впечатление  от  одного   нечаЯнно   открывшегосЯ   обстоЯтельства:   корнет
Ђлександров был девица Ќадежда „урова.
     Љакие причины заставили молодую девушку,  хорошей  дворЯнской  фамилии,
оставить отеческий дом, отречьсЯ от своего пола, принЯть  на  себЯ  труды  и
обЯзанности, которые пугают и мужчин, и ЯвитьсЯ на поле сражений -  и  каких
еще? Ќаполеоновских! —то побудило ее? ’айные семейные огорчениЯ? ‚оспаленное
воображение? ‚рожденнаЯ, неукротимаЯ склонность? ‹юбовь?.. ‚от вопросы, ныне
забытые, но которые в то времЯ сильно занимали общество.
     Ќыне  Ќ.Ђ.  „урова  сама   разрешает   свою   тайну.   “достоенные   ее
доверенности, мы будем издателЯми  ее  любопытных  записок.  ‘  неизъЯснимым
участием прочли мы признаниЯ  женщины  столь  необыкновенной;  с  изумлением
увидели,  что  нежные  пальчики,  некогда  сжимавшие  окровавленную  рукоЯть
уланской сабли, владеют и пером быстрым,  живописным  и  пламенным.  Ќадежда
Ђндреевна  позволила  нам  украсить  страницы  "‘овременника"  отрывками  из
журнала, веденного ею в 1812-13 году. ‘  глубочайшей  благодарностию  спешим
воспользоватьсЯ ее позволением.
 
     €здатель.
 
 
        ЊЌ…Ќ€…  Њ.….  ‹ЋЃЂЌЋ‚Ђ  Ћ  „“•…  ‘‹Ћ‚…‘ЌЋ‘’€  ЉЂЉ  €ЌЋ‘’ђЂЌЌЋ‰,  ’ЂЉ  €
Ћ’…—…‘’‚…ЌЌЋ‰
 
     (—итано им 18 ЯнварЯ 1836 г. в €мператорской ђоссийской академии)
 
     ѓ-н ‹обанов заблагорассудил дать своему  мнению  форму  неопределенную,
вовсе не  академическую:  это  краткаЯ  статьЯ,  вроде  журнальных  отметок,
помещаемых в "‹итературных прибавлениЯх к ђусскому инвалиду". Њожет статьсЯ,
то,  что  хорошо  в  журнале,  покажетсЯ  слишком  легковесным,  если  будет
произнесено в присутствии всей Ђкадемии и торжественно  потом  обнародовано.
Љак бы то ни было, мнение г. ‹обанова  заслуживает  и  даже  требует  самого
внимательного рассмотрениЯ.
     "‹юбовь к чтению  и  желание  образованиЯ  (так  начинаетсЯ  статьЯ  г.
‹обанова) сильно увеличились в нашем отечестве в последние годы.  “множились
типографии, умножилось число книг; журналы расходЯтсЯ в большем  количестве;
книжнаЯ торговлЯ распространЯетсЯ".
     ЌаходЯ событие сие приЯтным длЯ наблюдателЯ успехов в нашем  отечестве,
г. ‹обанов изрекает неожиданное обвинение.
     "Ѓеспристрастные наблюдатели, - говорит он, - носЯщие в  сердцах  своих
любовь ко всему, что клонитсЯ к благу отечества, преходЯ в памЯти своей все,
в последние времена ими читанное, не без содроганиЯ могут сказать: есть и  в
нашей новейшей  словесности  некоторый  отголосок  безнравиЯ  и  нелепостей,
порожденных иностранными писателЯми".
     ѓ-н ‹обанов, не входЯ в объЯснение того, что разумеет  он  под  словами
безнравие и нелепость, продолжает:
     "Ќарод заимствует у народа, и заимствовать полезное, подражать изЯщному
предписывает благоразумие. Ќо что  ж  заимствовать  ныне  (говорю  о  чистой
словесности) у новейших писателей иностранных?
     Ћни  часто  обнажают  такие  нелепые,  гнусные  и  чудовищные  ЯвлениЯ,
распространЯют такие пагубные и разрушительные мысли, о которых читатель  до
тех пор не имел ни малейшего понЯтиЯ, и которые насильственно влагают в душу
его зародыш безнравиЯ, безвериЯ и, следовательно,  будущих  заблуждений  или
преступлений.
     “жели жизнь  и  кровавые  дела  разбойников,  палачей  и  им  подобных,
наводнЯющих ныне словесность в  повестЯх,  романах,  в  стихах  и  прозе,  и
питающих одно только любопытство, представлЯютсЯ в образец  длЯ  подражаниЯ?
“жели  отвратительнейшие  зрелища,  внушающие  не  назидательный   ужас,   а
омерзение, возмущающее душу, служат в пользу человечеству? “жели  истощилось
необъЯтное поприще благородного, назидательного, доброго и возвышенного, что
обратились к нелепому, отвратному (?), омерзительному и даже ненавистному?"
     ‚ подтверждение сих обвинений  г.  ‹обанов  приводит  известное  мнение
эдимбургских журналистов о нынешнем состоЯнии французской  словесности.  Џри
сем случае своды  Ђкадемии  огласились  собственными  именами  †юль  †анена,
…вгениЯ ‘ю и прочих; имена сии снабжены были странными прилагательными... Ќо
что, если (паче всЯкого чаЯниЯ) статьЯ г. ‹обанова будет  переведена  и  сии
господа увидЯт имена свои, напечатанные в  отчете  €мператорской  ђоссийской
академии? Ќе пропадет ли втуне все красноречие нашего оратора? Ќе вправе  ли
будут они  гордитьсЯ  такой  честию  неожиданной,  неслыханной  в  летописЯх
европейских академий, где доселе произносились имена  только  тех  из  живых
людей, которые  воздвигнули  себе  вековечные  памЯтники  своими  талантами,
заслугами и трудами? (Ђкадемии безмолвствовали о других.) ЉритическаЯ статьЯ
английского аристарха напечатана была в журнале; там она занЯла ей приличное
место и произвела свое действие. “ нас "Ѓиблиотека" перевела  ее,  и  хорошо
сделала. Ќо тут и надлежало остановитьсЯ. …сть высоты, с которых  не  должны
падать  сатирические  укоризны;  есть  званиЯ,  которые  налагают   на   вас
обЯзанность умеренности и  благоприличиЯ,  независимо  от  надзора  цензуры,
sponte sua, sine lege1).
     "„лЯ ”ранции, - пишет г ‹обанов, - длЯ народов,  отуманенных  гибельною
длЯ  человечества  новейшею  философиею,  огрубелых  в   кровавых   ЯвлениЯх
революций  и  упавших  в  омут  душевного  и  умственного  разврата,   самые
отвратительнейшие зрелища, например: гнуснейшаЯ  из  драм,  омерзительнейший
хаос  ненавистного  бесстыдства  и  кровосмешениЯ,  "‹укрециЯ  Ѓорджиа",  не
кажутсЯ  им  таковыми;  самые  разрушительнейшие  мысли  длЯ  них  не  столь
заразительны; ибо они давно ознакомились и, так сказать, срослись с  ними  в
ужасах революций".
     ‘прашиваю: можно ли на целый народ  изрекать  такую  страшную  анафему?
Ќарод, который произвел ”енелона, ђасина, Ѓоссюэта, ЏаскалЯ и  Њонтескье,  -
который и ныне гордитсЯ атобрианом и Ѓалланшем;  народ,  который  ‹амартина
признал первым из своих поэтов, который  Ќибуру  и  ѓалламу  противопоставил
Ѓаранта, обоих  ’ьерри  и  ѓизо;  народ,  который  оказывает  столь  сильное
религиозное  стремление,  который  так  торжественно  отрекаетсЯ  от  жалких
скептических умствований минувшего столетиЯ, - ужели весь сей  народ  должен
ответствовать за произведениЯ нескольких писателей, большею  частию  молодых
людей, употреблЯющих во зло свои таланты и основывающих корыстные расчеты на
любопытстве  и  нервной  раздражительности  читателей?  „лЯ   удовлетворениЯ
публики, всегда требующей новизны и  сильных  впечатлений,  многие  писатели
обратились к изображениЯм  отвратительным,  мало  заботЯсь  об  изЯщном,  об
истине, о собственном убеждении. Ќо  нравственное  чувство,  как  и  талант,
даетсЯ не всЯкому. ЌельзЯ требовать от всех  писателей  стремлениЯ  к  одной
цели. Ќикакой закон не может сказать: пишите именно о таких-то предметах,  а
не о других. Њысли, как и  действиЯ,  разделЯютсЯ  на  преступные  и  на  не
подлежащие никакой ответственности. ‡акон не вмешиваетсЯ в привычки частного
человека, не требует отчета о его обеде, о его прогулках  и  тому  подобном;
закон также не вмешиваетсЯ в предметы,  избираемые  писателем,  не  требует,
чтоб он описывал нравы женевского пастора, а не приключениЯ  разбойника  или
палача, выхвалЯл счастие супружеское, а не  смеЯлсЯ  над  невзгодами  брака.
’ребовать от всех произведений словесности изЯщества или  нравственной  цели
было бы то же, что требовать от  всЯкого  гражданина  беспорочного  житьЯ  и
образованности. ‡акон  постигает  одни  преступлениЯ,  оставлЯЯ  слабости  и
пороки на совесть каждого. ‚опреки мнению г. ‹обанова  мы  не  думаем,  чтоб
нынешние  писатели  представлЯли  разбойников  и  палачей  в   образец   длЯ
подражаниЯ. ‹есаж, написав "†илблаза" и "ѓусмана  д'Ђльфараш",  конечно,  не
имел намерениЯ преподавать уроки в воровстве и  в  плутнЯх.  иллер  сочинил
своих "ђазбойников", вероЯтно, не с тою целию, чтоб молодых людей вызвать из
университетов  на  большие  дороги.  ‡ачем  же  и   в   нынешних   писателЯх
предполагать преступные замыслы, когда их  произведениЯ  просто  изъЯснЯютсЯ
желанием занЯть и поразить воображение читателЯ? ЏриключениЯ ловких  плутов,
страшные  истории  о  разбойниках,  о  мертвецах  и  пр.   всегда   занимали
любопытство  не  только  детей,  но  и  взрослых  ребЯт;  а  рассказчики   и
стихотворцы исстари пользовались этой наклонностию души нашей.
     Њы  не  полагаем,   чтобы   нынешнЯЯ   раздражительнаЯ,   опрометчиваЯ,
бессвЯзн