Ћрест Њихайлович ‘омов. ђусалка

Ћцените этот текст:
Ћрест Њихайлович ‘омов. ђусалка
Њалороссийское предание

 ----------------------------------------------------------------------------
     €зд.: ‘оветскаЯ ђоссиЯ, 1984
     OCR: Ђндрей Љолчин
----------------------------------------------------------------------------

     „авным-давно,  когда  еще  златоглавый  наш Љиев был во власти полЯков,
жила-была там одна старушка, вдова лесничего. ЊаленькаЯ хатка  ее  стоЯла  в
лесу,  где  лежит  дорога  к  Љитаевой  пустыни:   здесь,  пополам  с горем,
перебивалась она трудами рук своих, вместе  с  шестнадцатилетнею  ѓорпинкою,
дочерью и единою своего отрадою. € подлинно дочь дана была ей на отраду: она
росла, как молодаЯ черешнЯ, высока и стройна; черные ее волосы,  заплетенные
в  дрибушки,  отливались  как  вороново крыло под разноцветными скиндЯчками,
большие глаза ее чернелись и светились тихим огнем,  как  два  полу-истухших
углЯ,  на  которых еще перебегали искорки. Ѓела, румЯна и свежа, как молодой
цветок на утренней заре, она росла на беду сердцам молодецким и  на  зависть
своим  подружкам. Њать не слышала в ней души, и труженики божии,честные отцы
Љитаевой пустыни, умильно и приветливо глЯдели на нее как на будущего своего
собрата райского, когда она подходила к ним под благословение.
     —то  же  милаЯ  ѓорпинка  (так называл ее всЯкий, кто знал) стала вдруг
томна и задумчива? Ћтчего не поет она больше как вешнЯЯ птичка и не  прыгает
как  молодаЯ  козочка?  Ћтчего  рассеЯнно  глЯдит  она  на все вокруг себЯ и
невпопад отвечает на вопросы? Ќе дурной ли ветер подул на нее,  не  злой  ли
глаз  поглЯдел,  не колдуны ли обошли?.. Ќет! не дурной ветер подул, не злой
глаз поглЯдел, и не колдуны обошли ее:  в  Љиеве,  наполненном  в  тогдашнее
времЯ лЯхами, был из них один, по имени Љазимир —епка. ‘татен телом и пригож
лицом, богат и хорошего рода, Љазимир вел жизнь молодецкую: пил венгерское с
друзьЯми,  переведывалсЯ  на саблЯх за гонор,  танцевал краковЯк и мазурку с
красавицами. Ќо в летнее времЯ, наскуча  городскими  потехами,  часто  целый
день  бродил  он  по  сагам   днепровским  и  по лесам вокруг Љиева, стрелЯл
крупную и мелкую дичь, какаЯ ему попадалась.  ‚  одну  из  охотничьих  своих
прогулок  встретилсЯ  он  с  ѓорпинкою.  ЊилаЯ  девушка, от природы робкаЯ и
застенчиваЯ, не испугалась, однако ж, ни богатырского его вида,  ни  черных,
закрученных  усов,  ни  ружьЯ,  ни  большой  лЯгавой  собаки: молодой пан ей
приглЯнулсЯ, она еще больше приглЯнулась молодому пану. ‘лово за  слово,  он
стал  ей  напевать,  что она красавица, что между городскими девушками он не
знал ни одной, котораЯ могла бы поспорить с нею в  пригожестве;  и  мало  ли
чего не напевал он ей? Џервые слова лести глубоко западают в сердце девичье:
ему как-то веритсЯ, что все,  сказанное  молодым  красивым  мужчиною,  сущаЯ
правда.  ѓорпинка поверила словам Љазимира, случайно или умышленно они стали
часто встречатьсЯ в лесу, и  оттого  теперь  милаЯ  девушка  стала  томна  и
задумчива.
     ‚  один  летний  вечер  пришла  она  из  лесу позже обыкновенного. Њать
пожурила ее и пугала дикими зверЯми и недобрыми людьми. ѓорпинка не отвечала
ни слова, села на лавке в углу и призадумалась. „олго она молчала; давно уже
мать перестала делать ей выговоры и сидела, также молча,  за  прЯжею;  вдруг
ѓорпинка,  будто  опомнЯсь  или  пробудЯсь  от  сна,  взглЯнула на мать свою
Яркими, черными своими глазами и промолвила вполголоса:
     - Њатушка! у менЯ есть жених.
     -  †ених?..  кто?  -  спросила  старушка,  придержав  свое  веретено  и
заботливо посмотрев на дочь.
     -  Ћн  не  из  простых,  матушка: он хорошего рода и богат: это молодой
польский пан...- ’ут она с детским простодушием рассказала матери своей все:
и  знакомство  свое  с  Љазимиром, и любовь свою, и льстивые его обещаниЯ, и
льстивые свои надежды быть знатною паней.
     - Ѓерегись,- говорила ей старушка,  сомнительно  покачиваЯ  головою,  -
берегись  лиходеЯ; он насмеетсЯ над тобою, да тебЯ и покинет. Љто знает, что
на душе у иноверца, у католика?.. Ђ и того еще хуже (с нами сила крестнаЯ!),
если  в  виде  польского пана ЯвлЯлсЯ тебе злой искуситель. ’ы знаешь, что у
нас в Љиеве, за грехи наши, много и колдунов и ведьм. ‹укавый всегда охотнее
вертитсЯ там, где люди ближе к спасенью.
     ѓорпинка  не  отвечала на это, и разговор тем кончилсЯ. ЊилаЯ, невиннаЯ
девушка была уверена, что ее Љазимир не лиходей и не лукавый  искуситель,  и
потому  она  с  досадою слушала речи своей матери. "Ћн так мил, так добр! он
непременно сдержит свое слово и  теперь  поехал  в  Џольшу  длЯ  того,  чтоб
уговорить своего отца и устроить дела свои. Њожно ли, чтобы с таким лицом, с
такою душою, с таким сладким,  вкрадчивым  голосом  он  мог  иметь  на  менЯ
недобрые  замыслы?  Ќет!  матушка на старости сделалась слишком недоверчива,
как и все пожилые люди". ’аким нашептыванием легковерного сердца  убаюкивала
себЯ  неопытнаЯ, молодаЯ девушка; а между тем мелькали дни, недели, месЯцы -
Љазимир не ЯвлЯлсЯ и не давал о себе вести. Џрошел и год - о нем ни слуху ни
духу.  ѓорпинка  почти не видела света божьего: от света померкли Ясные очи,
от частых вздохов теснило грудь ее девичью. Њать горевала о  дочернем  горе,
иногда  плакала,  сидЯ  одна  в  ветхой  своей хатке за прЯжею, €, покачиваЯ
головою, твердила: "Ќе быть добру! ќто наказание божие за грехи  наши  и  за
то, что несмысленаЯ полюбила лЯха-иноверца!"
     „олго  тосковала  ѓорпинка; бродила почти беспрестанно по лесу, уходила
рано поутру, приходила поздно ночью, почти ничего не ела, не пила и  иссохла
как былинка. ‡накомые о ней жалели и за глаза толковали то и другое; молодые
парни перестали на нее заглЯдыватьсЯ, а девушки  ей  завидовать.  “служливые
старушки  советовали  ей  идти  к колдуну, который жил за „непром, в бору, в
глухом месте: он-де скажет тебе всю правду и наставит на путь, на дело! ѓоре
придает отваги: ѓорпинка откинула страх и пошла.
     Ћсенний  ветер  взрывал  волны  в  „непре и глухо ревел по бору; желтый
лист, опадаЯ с деревьев, с шелестом кружилсЯ по дороге,  вечер  хмурилсЯ  на
дождливом  небе, когда ѓорпинка пошла к колдуну —то сказал он ей, никто того
не ведает; только мать напрасно ждала ее во всю ту ночь, напрасно ждала и на
другой  день,  и  на  третий:  никто  не  знал,  что  с  нею  сталось!  Ћдин
монастырский  рыболов  рассказывал  спустЯ  несколько  дней,  что,  плывЯ  в
челноке,  видел  молодую  девушку  на берегу „непра: лицо ее было исцарапано
иглами и сучьЯми деревьев, волосы разбиты и скиндЯчки  оборваны;  но  он  не
посмел  близко  подплыть  к  ней  из страха, что то была или бесноватаЯ, или
бродЯщаЯ душа какой-нибудь умершей, тЯжкой грешницы.
     ЃеднаЯ старушка выплакала глаза свои. —уть свет вставала она и  бродила
далеко,  далеко,  по  обоим берегам „непра, расспрашивала у всех встречных о
своей дочери, искала тела ее по песку прибрежному и каждый день с грустью  и
горькими  слезами  возвращалась домой одна-одинехонька: не было ни слуху, ни
весточки о милой ее ѓорпинке! Ћна клала на себЯ набожные  обещаниЯ,  ставила
из  последних  трудовых  своих  денег  большие  свечи  преподобным угодникам
печер-ским: сердцу ее становилось от того на времЯ легче, но мучительнаЯ  ее
неизвестность  о  судьбе дочери все не прерывалась. Њиновала осень, прошла и
суроваЯ зима в  напрасных  поисках,  в  слезах  и  молитвах.  —естные  отцы,
черноризцы  Љитаевой пустыни, утешали несчастную мать и христиански жалели о
заблудшей овце; но сострадание и утешительные их беседы не  могли  изгладить
горестной утраты из материнского сердца. Ќастала весна, снова старуха начала
бродить по берегам „непра, и все так же напрасно. Ћна хотела бы собрать хоть
кости бедной ѓорпинки, омыть их горючими слезами и прихоронить, хотЯ тайком,
на кладбище с православными. € этого, последнего  утешениЯ  лишала  ее  злаЯ
долЯ.
     ’е  же  услужливые  старушки,  которые  наставили  дочь идти к колдуну,
уговаривали и мать у него искать помощи. Љто тонет,  тот  и  за  бритву  рад
ухватитьсЯ,  говорит  пословица. ‘таруха подумала, подумала - и пошла в бор.
’ам, в страшном подземелье или берлоге, жил страшный старик. Ќикто не  знал,
откуда он был родом, когда и как зашел в заднепровский бор и сколько ему лет
от роду; но старожилы киевские говаривали, что еще в детстве слыхали они  от
дедов  своих  об этом колдуне, которого с давних лет все называли Ѓоровиком:
иного имени ему не знали. Љогда стараЯ ”енна, мать ѓорпинки,  пришла  на  то
место,  где,  по  рассказам, можно было найти его, то волосы у нее поднЯлись
дыбом и лихорадочнаЯ дрожь ее забила... Ћна  увидела  старика,  скрюченного,
сморщенного,  словно выходца с того света: в жаркий майский полдень лежал он
на голой земле под шубами, против солнца  и,  казалось,  не  мог  согретьсЯ.
Ћколо  него был очерчен круг, в ногах у колдуна сидела огромнаЯ чернаЯ жаба,
выпуча большие зеленые глаза; а за кругом кипел и вилсЯ клубами всЯкий  гад:
и  ужи,  и  змеи, и Ящерицы; по сучьЯм деревьев качались большие нетопыри, а
филины, совы и девЯтисмерты дремали по  верхушкам  и  между  листьЯми.  ‹ишь
только  поЯвилась  старуха  - вдруг жаба трижды проквакала страшным голосом,
нетопыри забили крыльЯми, филины  и  совы  завыли,  змеи  зашипели,  высунув
кровавые жал~а, и закружились быстрее прежнего. ‘тарик приподнЯлсЯ, но увидЯ
дрЯхлую, оробевшую женщину, он махнул черною ширинкою  с  какими-то  чудными
нашивками  красного  шелка  - и мигом все исчезло с криком, визгом, вытьем и
шипеньем: одна жаба не слазила с места и не  сводила  глаз  с  колдуна.  "Ќе
входи в круг,- прохрипел старик чуть слышным голосом, как будто б этот голос
выходил из могилы,- и слушай: ты плачешь и тоскуешь об дочери; хотела ли  бы
ты ее видеть? хотела ли б быть опЯть с нею?"
     - Ћх, пан-отче! как не хотеть! ќто одно мое детище, как порох в глазу..
     -  ‘лушай  же:  Я дам тебе клык черного вепрЯ и черную свечу...- ’ут он
пробормотал что-то на неведомом Языке, и  жаба,  завертев  глазами,  в  один
прыжок  скакнула  в  подземелье,  находившеесЯ  в нескольких шагах от круга,
другим прыжком выскочила оттуда, держа во рту большой белый  клык  и  черную
свечу;  то и другое положила она перед старухой и снова села на прежнее свое
место.
     - ‘коро настанет зеленаЯ неделЯ,- продолжал старик,- в  последний  день
этой недели, в самый полдень, пойди в лес, отыщи там полЯну, между чащею; ты
ее узнаешь: на ней  нет  ни  былинки,  а  вокруг  разрослись  большие  кусты
папоротника.  Џроберись  на  ту  полЯну,  очерти  клыком круг около себЯ и в
середине круга воткни черную  свечу.  ‘коро  они  побегут;  ты  всматривайсЯ
пристально  и  чуть  только  заметишь  свою дочь - схвати ее за левую руку и
втащи к себе в круг. Љогда же все другие пробегут, ты вынь свечу из земли и,
держа ее в руке, веди дочь свою к себе в дом. —то бы она ни говорила - ты не
слушай ее речей и все веди ее, держа свечу у нее над головою; и что бы после
ни  случилось,  не  сказывай своим попам да монахам, не служи ни панихид, ни
молебнов и терпи год. €наче худо тебе будет...
     ‘тарухе показалось, что в эту минуту жаба страшно на нее  покосилась  и
захлопала  уродливым  своим  ртом.  ЃеднаЯ  ”енна  чуть  не упала от испуга.
Џоскорее отдала она поклон колдуну и дрожащими  ногами  поплелась  из  бора.
Ћднако  ж  до чего не доведет любовь материнскаЯ! Ќадежда отыскать дочь свою
подкрепила силы старухи и  придала  ей  отваги.  ‚  последний  день  зеленой
недели,  когда  солнце  шло  на полдень, она пошла в чащу леса, отыскала там
сказанную колдуном полЯну, очертила около себЯ круг  клыком  черного  вепрЯ,
воткнула  посередине  в  землю  черную свечу - и свеча сама собою загорелась
синим огнем. ‚друг раздалсЯ шум: с гиканьем и  ауканьем,  быстро  как  вихрь
помчалась  через  полЯну  несчетнаЯ вереница молодых девушек; все они были в
легкой, сквозЯщей одежде, и на всех  были  большие  венки,  покрывавшие  все
волосы  и  даже  спускавшиесЯ на плеча. Ќа одних венки сии были из осоки, на
других из древесных ветвей, так что казалось, будто бы у них зеленые волосы.
„евушки  пробегали,  минуЯ  круг,  но не замечаЯ или не видЯ старухи; и она,
откинув страх, всматривалась в  лицо  каждой.  ‘мотрит  -  вот  бежит  и  ее
ѓорпинка.  ‘таруха  едва  успела ее схватить за левую руку и втащить в круг.
„ругие, видно, не заметили того на быстром, исступленном бегу своем и, гикаЯ
и  аукаЯ, пронеслись мимо. ‘тараЯ ”енна поспешно выхватила из земли пылавшую
черную свечу, поднЯла ее над головою своей дочери - и мигом зеленый венок из
осоки затрещал, загорелсЯ и рассыпалсЯ пеплом с головы горпин-киной. ‚ кругу
ѓорпинка стоЯла как оцепенелаЯ; но едва мать вывела  ее  из  круга,  то  она
начала у нее проситьсЯ тихим, ласкающим голосом:
     -  Њать!  отпусти менЯ погулЯть по лесу, покачатьсЯ на зеленой неделе и
снова погрузитьсЯ в подводные наши селениЯ...  ‡наю,  что  ты  тоскуешь,  ты
плачешь обо мне: кто же тебе мешает быть со мною неразлучно? Ѓрось напрасный
страх и опустись к нам на  дно  „непра.  ’ам  весело!  там  легко!  там  все
молодеют  и  становЯтсЯ  так  же резвы, как струйки водЯные, так же игривы и
беззаботны, как молодые рыбки. “ нас и солнышко сиЯет Ярче, у нас и утренний
ветерок  дышит привольнее. —то в вашей земле? ‡десь во всем нужды: то голод,
то холод; там мы не знаем  никаких  нужд,  всем  довольны,  плещемсЯ  водой,
играем  радугой, ищем по дну драгоценностей и ими утешаемсЯ. ‡имою нам тепло
под льдом как под шубой; а летом, в Ясные ночи, мы выходим гретьсЯ на  лучах
месЯца,  резвимсЯ,  веселимсЯ и длЯ забавы часто шутим над живыми. —то в том
беды, если мы подчас щекочем их или уносим на дно реки?  разве  им  от  того
хуже? Ћни становЯтсЯ так же легки и свободны, как и мы сами... Њать! отпусти
менЯ: мне тЯжко, мне  душно  будет  с  живыми!  Ћтпусти  менЯ,  мать,  когда
любишь...
     ‘таруха  не слушалась и все вела ее к своей хате; но с горестью узнала,
что дочь ее сделалась русалкою. ‚от пришли; старуха ввела ѓорпинку  в  хату;
она  села  против  печки,  обло-котЯсь обеими руками себе на колена и уставЯ
глаза в устье  печки.  ‚  эту  минуту  чернаЯ  свеча  догорела,  и  ѓорпинка
сделалась  неподвижною.  ‹ицо  ее  посинело,  все  члены  окостенели и стали
холодны как лед; волосы были мокры, как будто бы теперь только она вышла  из
воды.  ‘трашно  было глЯдеть на ее безжизненное лицо, на ее глаза, открытые,
тусклые и  не видЯ смотрЯщие!  ‘таруха  поздно  вскаЯлась,  что  послушалась
лукавого  колдуна;  но  и  тут  чувство  матери  и  какаЯ-то смутнаЯ надежда
перемогли и страх и упреки совести: она решилась ждать во что бы ни стало.
     Џроходит день, настает ночь -  ѓорпинка  сидит  по-прежнему,  мертва  и
неподвижна.  †утко  было старухе оставатьсЯ на ночь с своей ужасною гостьей;
но,  скрепЯ  сердце,  она  осталась.  Џроходит  и  ночь  -  ѓорпинка   сидит
по-прежнему; проходЯт дни, недели, месЯцы - все так же неподвижно сидит она,
опершись головою на руки, все так же открыты и тусклы  глаза  ее,  бессменно
глЯдЯщие  в печь, все так же мокры волосы. ‚ околотке разнессЯ об этом слух,
и все добрые и недобрые люди не смели ни днем, ни ночью  пройти  мимо  хаты:
все  боЯлись  мертвеца  и старой ”енны, которую расславили ведьмою. ’ропинка
близ хаты заросла травою и  почти  заглохла;  даже  в  лес  ходили  соседние
обыватели  изредка  и  только  по  крайней  нужде.  Ќаконец,  беднаЯ старуха
мало-помалу привыкла к своему горю и положению: уже она без страха  спала  в
той хате, где страшнаЯ гостьЯ сидела в гробовой своей неподвижности.
     Џрошел  и  год:  все  так  же без движениЯ и без признаков жизни сидела
мертваЯ. Ќастала и зеленаЯ неделЯ. Ќа первый день, около  полуденного  часа,
старуха,  отворЯ  дверь  хаты,  что-то  стрЯпала.  ‚друг раздались гиканье и
ауканье и скорый шорох шагов. ”енна вздрогнула и невольно взглЯнула на  дочь
свою:   лицо   ѓорпинки  вдруг  страшно  оживилось,  синета  исчезла,  глаза
засверкали, какаЯ-то неистоваЯ и как бы пьЯнаЯ улыбка промелькнула на губах.
Ћна  вскочила,  трижды плеснула в ладоши и, прокричав: "Ќаши, наши, наши!" -
пустилась как молниЯ за шумною толпою... и след ее пропал!
     ‘таруха, мучась совестью, положила на себЯ тЯжкий зарок:  она  пошла  в
женский  монастырь  в  послушницы,  принимала  на себЯ самые трудные работы,
молилась беспрерывно и, наконец, успокоеннаЯ  в  душе  своей,  тихо  умерла,
оплакиваЯ несчастную дочь свою.
     Ќа другой день после того, как русалка убежала от своей матери, нашли в
лесу мертвое тело. ќто был полЯк  в  охотничьем  платье,  и  единоземцы  его
узнали  в  нем Љазимира —епку, ловкого молодого человека, бывшего душою всех
веселых обществ. ђужье его было зарЯжено и лежало подле него, но собаки  его
при  нем  не  было;  никакой  раны,  никакого знака насильственной смерти не
заметно было на теле; но лицо было сине, и все жилы в  страшном  напрЯжении.
‡нали,  что  у  него  было  много  друзей  и ни одного Явного недруга. ‚рачи
толковали то и другое; но народ объЯснЯл дело гораздо проще: он говорил, что
покойника русалки защекотали.
Last-modified: Wed, 02 Jun 2004 19:20:54 GMT
Ћцените этот текст: