о пожав плечами.
     --  —то  ж, если ты  откажешьсЯ,  так лучше тебе  сейчас начинать  свои
десЯть дней!
     Џерспектива была чудовищнаЯ. џ  так ослабел,  что был уверен  не меньше
смотрителЯ, что новаЯ порциЯ куртки означает длЯ менЯ верную смерть. € тут Я
вспомнил о фокусе  ЊоррелЯ.  ‚от когда  он нужен  был мне; вот  когда  времЯ
испытать  свою  веру  в этот прием! џ  усмехнулсЯ  прЯмо в  лицо ќтертону. џ
вложил веру в эту улыбку, вложил веру в предложение, которое сделал ему.
     --  ‘мотритель, -- начал Я, --  видите: Я улыбаюсь. ’ак вот, если через
десЯть дней, когда вы менЯ развЯжете, Я улыбнусь таким же манером, дадите ли
вы пачку табаку и книжку папиросной бумаги Њоррелю и Ћппенгеймеру?
     -- Ќу, не  сумасшедшие  ли они, эти университетские парни? -- прохрипел
капитан „жэми.
     ‘мотритель  ќтертон  был человек холерического  темперамента. Ћн принЯл
мое предложение как оскорбительную браваду.
     -- ‡а это ты получишь лишнюю затЯжку! -- объЯвил он мне.
     --  џ сделал вам хорошее предложение, смотритель,  --  возразил  Я.  --
Њожете стЯгивать  менЯ, как  вам  будет угодно,  но если через десЯть дней Я
буду улыбатьсЯ, дадите вы табаку Њоррелю и Ћппенгеймеру?
     -- Љак ты уверен в себе!
     -- Ћттого Я и делаю это предложение.
     -- ‚ерующий, а? -- насмешливо спросил он.
     -- Ќет, -- ответил Я, -- просто случилось так, что во мне больше жизни,
чем вы можете отнЯть у менЯ! ‘тЯните менЯ хоть на сто дней, и через сто дней
Я буду так же улыбатьсЯ.
     -- џ думаю, десЯти дней будет более чем достаточно, ‘тэндинг!
     -- ’ак  вы полагаете? -- отвечал Я. -- ‚ы в это верите? …сли верите, то
вы не потерЯете даже стоимости этих двух пЯтицентовых пачек  табаку. ‚ конце
концов, чего вы боитесь?
     -- ‡а два цента Я сворочу тебе физиономию! -- прорычал он.
     --  Ќе пугайте! -- с вежливой  наглостью  продолжал  Я.  -- Ѓейте  менЯ
сколько хотите, а на лице у менЯ останетсЯ довольно места длЯ улыбки. Ќо раз
вы колеблетесь -- примите мое первоначальное предложение!
     Ќужно  было сильно ослабеть или  находитьсЯ в полном отчаЯнии,  чтобы в
одиночной  камере  говорить  таким  тоном  со  смотрителем.  Ќо  Я  верил  и
действовал по моей вере. џ верил тому, что Њоррель рассказал мне.  џ верил в
господство духа над телом. џ верил, что даже сто дней, проведенных в куртке,
не убьют менЯ!
     „олжно быть, капитан „жэми почувствовал эту веру, ибо он промолвил:
     -- џ помню, лет двадцать назад сошел с ума  один швед. ќто было еще  до
вашего поступлениЯ сюда, смотритель. Ћн убил человека в ссоре из-за двадцати
пЯти  центов.  …го  приговорили к  пожизненному  заключению. Ћн был  повар и
верующий человек. Ћн объЯвил вдруг,  что  к нему спускаетсЯ колесница, чтобы
унести  его  на небо, сел  на раскаленную  докрасна плиту и распевал гимны и
осанны, поджариваЯсь на ней! …го стащили  с плиты и через два днЯ он умер  в
больнице. Ћн прожарилсЯ до костей и до конца продолжал клЯстьсЯ, что даже не
почувствовал огнЯ! “ него ни разу не вырвалось стона!
     -- Њы заставим стонать ‘тэндинга! -- проговорил смотритель.
     --  ђаз  вы  так  уверены  в этом,  почему  бы  вам  не  принЯть  моего
предложениЯ? -- вызывающе спросил Я.
     ‘мотритель  пришел в такую Ярость,  что Я захохотал бы,  если бы не мое
бедственное положение. ‹ицо  его судорожно  исказилось, он стиснул кулаки, и
мне  казалось, что вот он кинетсЯ  на менЯ  и изобьет. Ќо он, сделав усилие,
овладел собой.
     --  ‹адно,  ‘тэндинг,  --  пробурчал он. --  џ согласен.  Ќо знай, тебе
придетсЯ  много  вынести  до   того,  как   улыбнутьсЯ  через  десЯть  дней!
Џереверните  его,  ребЯта, и  стЯгивайте,  пока у  него ребра  не  затрещат.
ѓетчинс, покажи ему, что ты знаком с этим делом!
     ЊенЯ  перевернули и стЯнули так крепко, как ни разу  еще  не стЯгивали.
Ѓез  сомнениЯ,  главный староста показывал свое  усердие! џ старалсЯ украсть
кусочек пространства. Ћно было очень невелико, ибо Я давно уже потерЯл жир и
мЯсо, и мускулы мои превратились в какие-то веревочки. Њне удалось уворовать
самую крошечку места, и  то  ценой  невероЯтного напрЯжениЯ сил. Ќо  и этого
места менЯ  лишил  ѓетчинс,  который в свое  времЯ,  до того как он сделалсЯ
старостой, имел богатый опыт по части смирительной куртки.
     ‚идите ли,  ѓетчинс был собакой в душе, хотЯ когда-то был человеком. Ћн
обладал десЯтью или  двенадцатью тысЯчами  долларов, и его ждала свобода при
условии  беспрекословного исполнениЯ  приказаний.  Џозднее  Я узнал, что его
ждала преданнаЯ ему девушка. †енщина многое объЯснЯет в поступках людей!
     …сли  когда-либо  человек  совершил предумышленное  убийство, то  такое
убийство  совершил  в  это  утро  в  одиночной  камере  ѓетчинс  по  приказу
смотрителЯ. Ћн лишил менЯ ничтожного  пространства, которое Я себе отвоевал!
€,  лишив  менЯ его, при полной  моей беспомощности,  он уперсЯ ногой  мне в
спину  и  так  крепко  стЯнул,  как никому  еще  не  удавалось до  него. Њне
казалось, что Я сейчас  умру; но чудо веры  оставалось со мной.  џ не верил,
что Я умру! џ знал,  -- да, повторЯю, знал, что  не умру.  ‚  голове у  менЯ
шумело, сердце Яростно колотилось, и толчки отдавались во всем  моем теле от
конца пальцев на ногах до корней волос на голове.
     -- „овольно туго, -- неохотно заметил капитан „жэми.
     -- —ерта с  два! -- возразил „жексон. -- ѓоворЯт вам, на него  ничто не
действует. Ћн колдун! …му давно пора быть на том свете!
     ‘ невероЯтными усилиЯми смотритель ќтертон протиснул указательный палец
между шнуровкой и моей спиной. Ћн поставил на менЯ ногу и налег всем  телом,
но не мог прощупать ни крохи свободного пространства.
     --  ‘нимаю  перед тобой  шапку,  ѓетчинс!  ’ы  знаешь свое дело. ’еперь
переверни, и мы полюбуемсЯ им!
     ЊенЯ  перевернули  на  спину.  џ уставилсЯ на смотрителЯ  выкатившимисЯ
глазами. Ћдно Я знаю наверное: если бы менЯ так же крепко спеленали в первый
раз,  Я,  конечно, скончалсЯ бы  в  первые же десЯть минут.  Ќо теперь Я был
вытренирован. ‡а мной была тысЯча часов лежаниЯ в  смирительной куртке; мало
того, со мной была вера, которую вселил в менЯ Њоррель.
     --  ’еперь  смейсЯ,  проклЯтый,   смейсЯ!  --  говорил  смотритель.  --
Џоказывай же улыбку, которой ты похвалЯлсЯ!
     € хотЯ мои легкие задыхались от недостатка воздуха и сердце,  казалось,
вот-вот разорветсЯ,  хотЯ в  голове мутилось, --  тем не менее Я  усмехнулсЯ
прЯмо в рожу смотрителю ќтертону!


        ѓ‹Ђ‚Ђ XI

     •лопнула дверь, оставив самую узкую полоску света. џ  осталсЯ лежать на
спине  в одиночестве. Џри помощи уловки,  к которой Я  давно  приспособилсЯ,
находЯсь в  смирительной куртке, Я,  извиваЯсь, подобралсЯ, по  дюйму в один
прием, до двери, пока  краем подошвы моего правого башмака не коснулсЯ ее. џ
испытал при  этом неимоверное облегчение. џ был  теперь не совсем одинок!  ‚
случае необходимости Я мог перестукнутьсЯ с Њоррелем.
     Ќо, должно быть, смотритель ќтертон отдал строгие  приказаниЯ сторожам;
ибо хотЯ  мне  и  удалось  вызвать  ЊоррелЯ и сообщить ему,  что  Я  намерен
произвести известный  ему опыт, сторожа не дали ему ответить. ЊенЯ они могли
только ругать; пока  Я находилсЯ  в смирительной  куртке, Я  мог  не боЯтьсЯ
никаких угроз.
     „олжен заметить,  что все это  времЯ  мой дух  хранил  полную  Ясность.
ЋбычнаЯ боль терзала менЯ, но дух мой сделалсЯ настолько пассивен, что Я так
же мало замечал эту боль, как  пол под собой или стены вокруг.  ’рудно  было
придумать более подходЯщее  умственное и  душевное состоЯние длЯ задуманного
эксперимента. ђазумеетсЯ, все это  обусловливалось моей крайней слабостью. €
не  только этим. џ давно уже  чувствовал себЯ готовым на все. џ не испытывал
ни сомнений,  ни  страха. ‚се содержание моей души превратилось в абсолютную
веру  в господство разума. ќта пассивность была похожа на грезу  и  доходила
положительно до экзальтации.
     џ  начал  сосредоточивать свою  волю. ’ело мое  находилось  в онемении,
вследствие нарушенного кровообращениЯ у менЯ было такое чувство, словно менЯ
кололи тысЯчами иголок. џ  сосредоточил свою  волю на  мизинце правой ноги и
приказал  ему  перестать существовать в моем сознании.  џ хотел, чтобы  этот
мизинец  умер,  --  умер, поскольку  дело  касалось  менЯ,  его  владыки  --
существа, от него  совершенно отличного. ќто была  тЯжелаЯ  борьба.  Њоррель
предупредил  менЯ, что так и будет. Ќо Я не  сомневалсЯ.  џ  знал,  что этот
палец  умрет,  и заметил,  что он  умер.  ‘устав  за  суставом  умирали  под
действием моей воли.
     „альше дело  пошло  легче,  но медленно. ‘устав за суставом,  палец  за
пальцем -- все  пальцы обеих  моих  ног перестали  существовать.  ‘устав  за
суставом  --  процесс продолжалсЯ  дальше. Ќаступил момент, когда  перестали
существовать  мои  ноги  у лодыжек. Ќаступил  момент,  когда  уже  перестали
существовать мои ноги ниже колен.
     џ находилсЯ  в  такой  экзальтации,  что не  испытывал  даже  проблеска
радости при этих успехах. џ ничего  не сознавал, кроме того, что  заставлЯло
мое  тело  умирать.  ‚се,  что  оставалось  от  менЯ,  было  посвЯщено  этой
единственной задаче. џ  делал это дело  так  же основательно,  как  каменщик
кладет кирпичи, и смотрел на все это как на вещь столь же обыкновенную,  как
длЯ каменщика кладка кирпичей.
     —ерез час  мое тело умерло до бедер,  и Я продолжал  умерщвлЯть его все
выше и выше.
     ’олько  когда Я достиг уровнЯ сердца, произошло первое помутнение моего
сознаниЯ.  €з  страха,  как  бы  не лишитьсЯ  сознаниЯ,  Я  приказал  смерти
остановитьсЯ и  сосредоточил  свое внимание  на пальцах рук. Њозг мой  опЯть
проЯснилсЯ, и умирание рук до плеч совершилось поразительно быстро.
     ‚  этой стадии все мое  тело  было мертво  по отношению ко  мне,  кроме
головы  и маленького участка  груди. Ѓиение и стук стиснутого  сердца уже не
отдавались в моем мозгу. ‘ердце мое билось правильно,  но слабо. € если бы Я
позволил себе испытать радость, то эта радость покрыла бы все мои ощущениЯ.
     ‚  этом  пункте мой опыт  отличаетсЯ от  опыта  ЊоррелЯ.  Ђвтоматически
продолжаЯ  напрЯгать  свою  волю,  Я  впал   в  некоторую  дремоту,  которую
испытывает человек на границе между сном и пробуждением. Њне стало казатьсЯ,
что произошло огромное расширение моего мозга  в черепе, хотЯ самый череп не
увеличилсЯ. Ѓыли какието мельканиЯ  и вспышки,  и даже Я, верховный владыка,
на  мгновение  перестал  существовать,  но в следующий миг воскрес, все  еще
жильцом плотского обиталища, которое Я умерщвлЯл.
     Ѓольше  всего  менЯ  смущало кажущеесЯ расширение мозга. Ћн не вышел за
пределы  черепа,  и все же мне  казалось, что  поверхность его находитсЯ вне
моего черепа  и  продолжает  расширЯтьсЯ.  ЌарЯду  с  этим  поЯвилось  самое
замечательное  из  ощущений,   какие   Я   когда-либо  испытывал.   ‚ремЯ  и
пространство,   поскольку   они  составлЯли   содержание   моего   сознаниЯ,
подверглись  поразительному расширению. Ќе  открываЯ глаз,  чтобы  проверить
это,  Я положительно  знал, что стены  моей  тесной  камеры  расступились, Я
очутилсЯ  в  какой-то  огромной  аудитории  и   знал,   что  они  продолжают
расступатьсЯ.  Њне  пришла  в голову капризнаЯ  мысль,  что  если  такое  же
расширение произойдет со всей  тюрьмой, то в  таком  случае  наружные  стены
‘ан-Љвэнтина  должны будут отодвинутьсЯ в ’ихий  океан с одной стороны, а по
другую сторону -- стены  достигнут пустынь Ќевады. €  тут же у менЯ возникла
другаЯ  мысль, что  раз материЯ может проникать в  другую  материю, то стены
моей камеры могут пройти  сквозь тюремные стены, и таким  образом моЯ камера
окажетсЯ  вне  тюрьмы, и  Я буду  на свободе!  ђазумеетсЯ, это  была  чистаЯ
фантазиЯ, и Я все времЯ сознавал, что это фантазиЯ.
     ‘толь  же  замечательно было и  расширение времени. ‘ердце  мое  билось
теперь с большими промежутками. ЋпЯть у менЯ мелькнула капризнаЯ  мысль -- и
Я  медленно  и  упорно  стал  считать секунды,  разделЯвшие  биениЯ  сердца.
‚начале,  как Я  отчетливо  заметил, между  двумЯ биениЯми сердца  проходило
больше сотни  секунд. Ќо  по  мере того,  как  Я  продолжал счет, промежутки
настолько расширились, что Я соскучилсЯ считать.
     € в то  же времЯ, как эти иллюзии времени и пространства упорствовали и
росли, Я поймал себЯ на том, что полусонно разрешаю новую глубокую проблему.
     Њоррель говорил мне, что он освободилсЯ от своего тела, убив его -- или
выключив тело из своего сознаниЯ, что по результату одно и то же. ’еперь мое
тело было настолько  близко к полному  умерщвлению, что Я знал с совершенной
уверенностью: одно быстрое сосредоточение  воли  на еще живом  участке  моей
груди  -- и оно перестанет существовать. Ќо тут возникла проблема, о которой
Њоррель не предупредил менЯ: должен ли Я  умертвить свою голову?  …сли Я это
сделаю,  что  будет с духом „эррелЯ ‘тэндинга? Ќе останетсЯ  ли тело „эррелЯ
‘тэндинга на веки веков мертвым?
     € Я  проделал опыт с грудью  и медленно бьющимсЯ сердцем. Ѓыстрый нажим
моей  воли был  вознагражден. “ менЯ уже не  было ни груди, ни сердца! џ был
теперь только ум,  дух, сознание  -- назовите  как хотите,  -- воплощенное в
туманный мозг,  который еще помещалсЯ внутри моего  черепа, но расширЯлсЯ  и
продолжал расширЯтьсЯ в пределах этого самого черепа.
     €  вдруг,  в  мельканиЯх  света,  Я  улетел  прочь!   Ћдним  скачком  Я
перепрыгнул  крышу  тюрьмы и калифорнийское  небо и  очутилсЯ среди звезд. џ
обдуманно говорю "звезд". џ странствовал среди звезд и видел себЯ  ребенком.
џ  был  одет  в  мЯгкие шерстЯные  и  нежно  окрашенные  одежды, мерцавшие в
холодном свете  звезд.  ђазумеетсЯ, внешний вид этих одежд объЯснЯлсЯ  моими
детскими впечатлениЯми от  цирковых  артистов и  детскими представлениЯми об
одеЯнии ангелочков.
     Љак  бы  то  ни  было,   в  этом   одеЯнии  Я  ступал   по  межзвездным
пространствам,   гордый  сознанием,   что  переживаю   какое-то  необычайное
приключение,  в конце  которого  открою все  формулы  космоса  и выЯсню себе
конечную  тайну ‚селенной.  ‚  руке  у менЯ  был  длинный  стеклЯнный  жезл.
Љончиком этого жезла Я  должен  был коснутьсЯ  мимоходом каждой звезды.  € Я
знал  с полной уверенностью, что  если Я пропущу хоть  одну звезду, то  буду
низвергнут в некую бездну в виде кары за непростительную вину.
     „олго продолжались мои звездные скитаниЯ. Љогда Я говорю "долго", то вы
должны  принЯть  во  внимание неимоверное расширение  времени в  моем мозгу.
–елые столетиЯ Я  блуждал по пространствам, задеваЯ на ходу рукой и кончиком
жезла   каждую  попадающуюсЯ  звезду.  Џуть  мой  становилсЯ  все   светлее.
ЌеисповедимаЯ цель  бесконечной мудрости  приближалась. € Я не делал ошибки.
ќто  не  было  мое другое "Я". ќто  не  было  тем  переживанием,  которое  Я
испытывал раньше.  ‚се это времЯ  Я  сознавал, что Я  -- „эррель ‘тэндинг --
странствую среди  звезд и  ударЯю по ним стеклЯнным жезлом. Љороче говорЯ, Я
знал,  что в этом не было ничего реального, ничего, что  когда-либо было или
могло  быть.  џ знал, что все  это смешнаЯ оргиЯ воображениЯ,  которой  люди
предаютсЯ под влиЯнием наркотиков, в бреду или в обыкновенной дремоте.
     € вот  когда все  так  удачно  складывалось в  моих  небесных исканиЯх,
кончик  моего жезла  не  коснулсЯ  одной  из  звезд --  Я почувствовал,  что
совершил страшное преступление, -- в то же  мгновение сильный,  неумолимый и
повелительный  удар,  как топот железного копыта ђока, обрушилсЯ и  грохотом
отдалсЯ по ‚селенной! ‚се звезды Ярко засверкали, зашатались и провалились в
огненную пропасть. џ  почувствовал острую  рвущую боль и  в  то же мгновение
сделалсЯ   „эррелем  ‘тэндингом,  каторжником,  осужденным   на  пожизненное
заключение, лежащим в  смирительной  куртке в одиночной  камере. €  Я  понЯл
ближайшую причину  этого.  ќто  был  стук  ќда ЊоррелЯ из камеры  No  5;  он
выстукивал мне какую-то весть.
     Ђ  теперь  Я  хочу дать  вам  некоторое  понЯтие о  пределах расширениЯ
времени и пространства в моем сознании. —ерез много дней  после этого случаЯ
Я спросил както ЊоррелЯ, что он хотел простучать мне.
     Ћказалось -- вот что:
     -- ‘тэндинг, ты здесь?
     Ћн  быстро простучал  это,  пока  сторожа находились  на  другом  конце
коридора, в который выходили одиночные  камеры. Љак  Я уже сказал, простучал
он  эту фразу  очень быстро. € вот посудите: между первым и  вторым ударом Я
улетел и очутилсЯ  среди звезд,  трогаЯ каждую звезду, в погоне за формулой,
объЯснЯющей конечную тайну жизни, и, как уже говорил прежде, Я продолжал эти
исканиЯ  в  течение столетий. Џотом  раздалсЯ топот  копыт  ђока,  поЯвилось
ощущение  страшной  рвущей  боли,  и  Я  опЯть  очутилсЯ  в  своей камере  в
‘ан-Љвэнтине. ќто  был  второй удар костЯшек  ќда ЊоррелЯ!  Џромежуток между
первым и вторым ударом не мог составлЯть больше пЯтой доли  секунды. Ђ времЯ
так  растЯнулось длЯ  менЯ, что в течение одной  пЯтой доли секунды Я  успел
пространствовать долгие века среди звезд!
     џ знаю, читатель, что все это  кажетсЯ вам какой-то чепухой. џ согласен
с вами -- это чепуха. Ќо Я пережил  это. € было это длЯ менЯ так же реально,
как змеЯ длЯ человека, одержимого белой горЯчкой.
     Џо самой  щедрой  оценке выстукивание  ЊоррелЯ  могло  отнЯть у него не
более двух минут.  Ђ длЯ менЯ между первым  ударом его  костЯшек и последним
протекли целые тысЯчелетиЯ. џ не мог уже шествовать по моей звездной стезе в
неизреченной  простодушной  радости,  ибо  путь  мой  был   отЯгчен  страхом
неизбежного  оклика,  который  рвал менЯ,  дергал  назад  в ад  смирительной
рубашки.   ’аким  образом,  тысЯчелетиЯ   моих  звездных   странствий   были
тысЯчелетиЯми страха.
     џ все  времЯ знал,  что именно стуки ќда ЊоррелЯ  так  грубо стаскивают
менЯ на землю. џ  попробовал заговорить,  попросить его  перестать. Ќо Я так
основательно изолировал свое тело от сознаниЯ, что оказалсЯ  не  в состоЯнии
воскресить его. ’ело  мое лежало  мертвым  в смирительной  куртке, сам  же Я
обитал  в  черепе. ’щетно  пыталсЯ Я напрЯжением  воли заставить  свою  ногу
простучать  мою просьбу к Њоррелю. ђассуждаЯ, Я знал, что у менЯ есть  нога;
но  Я так основательно произвел эксперимент, что ноги  у менЯ в сущности  не
было.
     ‡атем -- теперь  Я знаю это потому, что Њоррель выстукал свое сообщение
до  конца, -- Я мог снова начать свои  скитаниЯ среди  звезд, не прерываемый
окликами.  Џосле этого Я  смутно  почувствовал,  что засыпаю,  и сон мой был
восхитителен. ‚ремЯ от времени  в дремоте Я шевелилсЯ  -- обратите внимание,
читатель, на это  слово -- ш е в  е л  и л с Я. џ шевелил руками,  ногами. џ
ощущал чистое, мЯгкое постельное белье на своей коже. џ испытывал физическое
благосостоЯние! Ћ, как это было восхитительно! Љак жаждущий в пустыне грезит
о  плеске фонтана, о  струЯх  родников, так и Я мечтал  о свободе от  тисков
смирительной  куртки,  о  чистоте, о  гладкой,  здоровой  коже  вместо  моей
сморщенной, как пергамент, шкуры. Ќо вы сейчас увидите, что мои грезы носили
своеобразный характер.
     џ  проснулсЯ.  ЏроснулсЯ целиком  и вполне, хотЯ  не  раскрывал глаз. €
поразительно,  что  все последовавшее  за  тем ни  в  какой степени менЯ  не
изумлЯло. ‚се  было естественным, не неожиданным. џ  осталсЯ  собой  --  это
несомненно. Ќо Я был у ж  е не  „ э  р р е  л ь  ‘  т э н  д и н г.  „эррель
‘тэндинг имел  такое  же  отношение к моему  теперешнему "Я", как сморщеннаЯ
подобно  пергаменту  кожа  „эррелЯ  ‘тэндинга имела отношение  к  прохладной
гладкой  коже,  принадлежащей  мне теперь. џ  и не  подозревал существованиЯ
„эррелЯ  ‘тэндинга -- ведь „эррель ‘тэндинг еще не родилсЯ и  не  должен был
родитьсЯ в течение нескольких столетий. Ќо вы сами это увидите.
     џ лежал  с закрытыми глазами,  лениво прислушиваЯсь.  Љо мне  доносилсЯ
мерный  топот  множества  копыт  по  каменным   плитам.  Џо  звону  и  лЯзгу
металлических  частей доспехов и  конской сбруи Я  понЯл, что  по улице  под
моими окнами проходит какаЯ-то кавалькада. џ  лениво соображал,  кто  бы это
мог быть. Ћткуда-то -- и Я знал откуда, ибо знал, что это двор гостиницы, --
раздавалсЯ  топот копыт  и нетерпеливое ржанье, в котором  Я признал  ржанье
моей лошади, ожидавшей менЯ.
     Џослышались шаги и  движение -- очевидно, осторожное, чтобы не нарушить
тишины, и все же умышленношумное, с тайным намерением разбудить менЯ, если Я
еще сплю. ‚нутренне Я улыбнулсЯ этому лукавому маневру.
     -- Џонс,  -- приказал  Я, не раскрываЯ  глаз,  -- воды,  холодной воды,
скорей, целый потоп! џ слишком много пил вчера, и во рту у менЯ горит.
     -- € слишком много спал! -- с укором проговорил Џонс, подаваЯ мне воду.
     џ сел,  раскрыл глаза, поднес  кружку  к губам обеими руками  и, глотаЯ
воду, глЯдел на Џонса...
     ’еперь  заметьте  два  обстоЯтельства.  џ  говорил  пофранцузски  и  не
сознавал, что говорю по-французски.  ’олько впоследствии, в одиночестве моей
камеры  вспоминаЯ  то,  что  Я сейчас  рассказываю,  Я  понЯл,  что  говорил
по-французски,  -- мало  того,  говорил хорошо.  —то  касаетсЯ менЯ, „эррелЯ
‘тэндинга, пишущего  эти  строки в  Љоридоре “бийц ”ольсомской тюрьмы, то  Я
знаю  французский  Язык  лишь  настолько,  чтобы  читать  научные книги.  Ќо
говорить по-французски -- немыслимо! …два ли  Я сумел  бы правильно прочесть
вслух обеденное меню.
     Ќо  вернемсЯ к моему повествованию. Џонс  был сморщенный старикашка; он
родилсЯ в нашем  доме --  Я  это знаю, ибо об этом говорилось в  описываемый
мною день. Џонсу было все шестьдесЯт лет; у  него почти  не  осталось зубов;
несмотрЯ  на Явную хромоту, заставлЯвшую его ходить вприпрыжку, он был очень
подвижен и  ловок  в  своих движениЯх.  ”амильЯрен он  был  до дерзости. ќто
объЯснЯлось тем, что он  прожил в нашем доме шестьдесЯт лет. Ћн служил моему
отцу,  когда Я еще не умел ходить, а после  смерти отца (о  нем  мы с Џонсом
говорили  в этот самый  день) стал  моим слугой. •ромоту  он получил на поле
сражениЯ  в €талии, во  времЯ кавалерийской атаки.  …два успел  он  вытащить
моего  отца  из-под копыт,  как был  пронзен  пикой  в  бедро,  опрокинут  и
растоптан. Ћтец мой, сохранивший сознание,  но ослабевший от ран,  был всему
этому свидетелем. ‘тало  быть,  старый  Џонс  заслужил свое право на дерзкую
фамильЯрность,  которую во  всЯком случае  не мог бы осудить  Я -- сын моего
отца.
     Љогда Я осушил огромную кружку, Џонс покачал головой.
     -- ‘лышал, как закипело? -- засмеЯлсЯ Я, возвращаЯ ему пустой сосуд.
     -- ’очь-в-точь как отец, -- с какой-то безнадежностью проговорил он. --
Ќо  твой  отец исправилсЯ  в  конце  концов,  а  будет  ли  это с  тобой  --
сомневаюсь!
     -- “ него была болезнь желудка, -- слукавил Я, -- так что от маленького
глотка спирта его мутило. ‡ачем пить то, чего нутро не выносит?
     Џока мы так разговаривали, Џонс собирал мое платье.
     -- Џей, господин мой, --  отвечал слуга, -- тебе не повредит, ты умрешь
со здоровым желудком.
     --  ’ы  думаешь,  у менЯ желудок обит железом? -- сделал Я вид,  что не
понЯл его.
     -- џ  думаю... -- начал он  раздраженно,  но умолк, понЯв, что Я дразню
его, и,  обиженно  поджав губы,  повесил мой  новый  соболий  плащ на спинку
стула.  --  ‚осемьсот  дукатов! --  Язвительно заметил он. --  ’ысЯча коз  и
тысЯча  жирных  волов  только  за то,  чтобы  красиво одетьсЯ!  „ва  десЯтка
крестьЯнских ферм на плечах одного дворЯнина!
     --  Ђ в  этом  сотнЯ крестьЯнских  ферм и  один-два замка в придачу, не
говорЯ уже  о  дворце, --  промолвил Я, вытЯнув руку и коснувшись ею рапиры,
которую он в этот момент клал на стул.
     -- ’вой отец все добывал своей крепкой десницей,  --  возразил Џонс. --
Ќо отец умел удержать добытое!
     Џонс с презрением  поднЯл  на свет мой новый алый  атласный  камзол  --
изумительную вещь, за которую Я заплатил безумные деньги.
     -- естьдесЯт дукатов -- и за что? -- укоризненно говорил Џонс. -- ’вой
отец  отправил бы к сатане на сковородку всех портных и евреев христианского
мира, прежде чем заплатить такие деньги.
     Џока  мы одевались --  то есть  пока Џонс помогал  мне одеватьсЯ, --  Я
продолжал дразнить его.
     -- Љак видно, Џонс, ты не слыхал последних новостей? --  лукаво заметил
Я.
     ‘тарый сплетник навострил уши.
     -- Џоследних новостей? -- переспросил он. -- Ќе об английском ли дворе?
     -- Ќет, -- замотал Я головой. -- Ќовости, впрочем, вероЯтно, только длЯ
тебЯ -- другим это не ново. Ќеужели не слыхал? ‚от  уже две тысЯчи лет,  как
философы  ѓреции пустили их шепотком! €з-за этих-то  новостей Я  нацепил  на
свои плечи двадцать плодороднейших  ферм, живу при дворе и сделалсЯ франтом.
‚идишь ли, Џонс, мир -- прескверное место, жизнь  -- тоскливаЯ штука, люди в
наши дни, как  Я, ищут неожиданного,  хотЯт забытьсЯ, пускаютсЯ в шалости, в
безумства...
     -- ЉакаЯ же новость, господин? Ћ чем шептались философы встарь?
     -- —то Ѓог умер, Џонс! -- торжественно  ответил Я. -- ђазве ты этого не
знал? Ѓог мертв, как буду скоро мертв и Я, -- а ведь на моих плечах двадцать
плодородных ферм...
     -- Ѓог жив! -- горЯчо возразил Џонс. -- Ѓог жив, и царствие его близко.
ѓоворю  тебе,  господин мой, оно  близко. Њожет  быть, не  дальше как завтра
сокрушитсЯ землЯ!
     --  ’ак говорили люди в  „ревнем ђиме,  Џонс, когда  Ќерон делал из них
факелы длЯ освещениЯ своих игрищ.
     Џонс с жалостью посмотрел на менЯ.
     -- —резмернаЯ ученость  --  та же болезнь!  --  проговорил он. -- џ был
всегда  против этого. Ќо  тебе непременно нужно  поставить на своем, повсюду
таскать за собою мои  старые кости -- ты изучаешь  астрономию и арифметику в
‚енеции, поэтику и итальЯнские песенки во ”лоренции, астрологию в €зе и  бог
ведает еще что в  этой полоумной ѓермании. Љ черту философов! џ говорю тебе,
хозЯин, -- Я,  бедный  старик Џонс, твой слуга, длЯ которого что буква,  что
древко копьЯ --  одно и то же, -- Я говорю тебе: жив ѓосподь, и недолог срок
до того, как тебе придетсЯ предстать перед ним! -- Ћн умолк, словно вспомнив
что-то, и добавил: -- Ћн тут -- свЯщенник, о котором ты говорил...
     џ мгновенно вспомнил о назначенном свидании.
     -- —то же ты мне не сказал этого раньше? -- гневно спросил Я.
     -- Ђ что за беда? -- Џонс пожал плечами.  -- ‚едь он и так ждет уже два
часа.
     -- Ћтчего же ты не позвал менЯ?
     Ћн бросил на менЯ серьезный, укоризненный взглЯд.
     -- ’ы  шел спать и  орал,  как петух какой-то:  "Џой  куку,  пой  куку,
куку-куку!.."
     Ћн передразнил менЯ своим пронзительным пискливым фальцетом.
     Ѓез сомнениЯ, Я нес околесицу, когда шел спать.
     -- “  тебЯ хорошаЯ памЯть, --  сухо заметил Я  и накинул было на  плечи
свой новый соболий  плащ,  но тотчас  же  швырнул его Џонсу, чтобы он  убрал
плащ. ‘тарый Џонс с неудовольствием покачал головой.
     --  Ќе  нужно  и памЯти --  ведь  ты  так  разоралсЯ,  что полгостиницы
сбежалось заколоть тебЯ за то, что ты не даешь никому спать! Ђ когда Я честь
честью уложил  тебЯ  в постель,  не  позвал  ли ты менЯ  к себе, не приказал
говорить:  кого бы черт ни принес с визитом -- что господин спит? € опЯть ты
позвал  менЯ, стиснул мне  плечо так,  что и сейчас на нем синЯк, потребовал
сию же минуту жирного мЯса, затопить печку и утром не трогать тебЯ, за одним
исключением...
     -- Љаким? -- спросил Я его. --  ‘овершенно не  представлЯю себе,  в чем
дело.
     --  …сли  Я  принесу  тебе  сердце  одного  черного  сыча,  по  фамилии
Њартинелли -- бог  его знает, кто он такой! -- сердце  Њартинелли, дымЯщеесЯ
на золотом блюде. Ѓлюдо должно быть золотое, говорил ты.  € разбудить тебЯ в
этом случае Я должен  песней:  "Џой  куку, пой куку, пой  куку".  € ты начал
учить менЯ петь: "Џой куку, пой куку!"
     Љак  только  Џонс  выговорил  фамилию,  Я  тотчас  же  вспомнил  патера
Њартинелли -- это он дожидалсЯ менЯ два часа в другой комнате.
     Љогда Њартинелли ввели и  он приветствовал менЯ, произнесЯ мой  титул и
имЯ, Я  сразу осознал и все остальное.  џ был граф  ѓильом де  ‘ен-Њор. (Љак
видите, Я мог осознать это тогда  и вспомнить впоследствии потому,  что  это
хранилось в моем подсознательном "Я".)
     Џатер  был  итальЯнец  --  смуглый  и малорослый,  тощий,  как  постник
нездешнего мира, и руки  у него были маленькие  и тонкие,  как у женщины! Ќо
его глаза! Ћни были  лукавы и  подозрительны, с  узким  разрезом и  тЯжелыми
веками, острые, как у хорька, и в то же времЯ ленивые, как у Ящерицы.
     -- „олго  вы  мешкаете, граф де ‘ен-Њор! --  быстро заговорил он, когда
Џонс вышел  из  комнаты,  повинуЯсь моему  взглЯду.  -- ’от, кому  Я  служу,
начинает терЯть терпение!
     -- Џеремени тон, патер! -- с сердцем оборвал Я его. -- Џомни, ты теперь
не в ђиме.
     -- Њой августейший владыка... -- начал он.
     -- Ђвгустейшие правЯт в ђиме, надо полагать, -- опЯть перебил Я его. --
‡десь ”ранциЯ!
     Њартинелли  со  смиренной и  терпеливой миной пожал плечами,  но взглЯд
его, загоревшийсЯ,  как у василиска,  противоречил  внешнему спокойствию его
манер.
     --  Њой августейший владыка имеет некоторое отношение к  делам ”ранции,
-- невозмутимо проговорил он. -- ќта дама не длЯ вас. “ моего владыки другие
планы... -- Ћн увлажнил Языком свои тонкие губы. -- „ругие планы длЯ дамы...
и длЯ вас.
     ђазумеетсЯ, Я знал, что он намекает на великую герцогиню ”илиппу, вдову
†офруа, последнего герцога Ђквитанского. Ќо великаЯ герцогинЯ и вдова прежде
всего была женщина -- молодаЯ, веселаЯ  и  прекраснаЯ  и,  по моим понЯтиЯм,
созданнаЯ длЯ менЯ.
     -- Љакие у него планы? -- бесцеремонно спросил Я.
     -- Ћни  глубоки и  обширны,  граф де  ‘ен-Њор,  --  слишком  глубоки  и
обширны, чтобы  Я дерзнул их представить себе, а тем паче обсуждать с кем бы
то ни было.
     -- Ћ, Я знаю, затеваютсЯ большие дела, и  липкие черви уже закопошились
под землею, -- сказал Я.
     -- Њне говорили, что вы упрЯмы; но Я лишь повиновалсЯ приказу.
     Њартинелли поднЯлсЯ, собираЯсь уйти; встал и Я.
     -- џ говорил, что это будет бесполезно, -- продолжал он. -- Ќо вам дали
последний  случай  одуматьсЯ.  Њой   августейший  владыка  поступил  честней
честного!
     -- џ подумаю, -- весело проговорил Я, откланиваЯсь патеру у дверей.
     Ћн вдруг остановилсЯ на пороге.
     -- ‚ремЯ думать прошло! џ приехал за решением.
     --  џ  обдумаю  это  дело,  --  повторил  Я  и затем  прибавил,  словно
сообразив: -- …сли  желаниЯ дамы  не совпадают с моими,  то,  пожалуй, планы
вашего владыки осуществЯтсЯ так, как ему желательно. €бо помни, патер, -- он
мне не владыка!
     -- ’ы не знаешь моего владыки, -- важно проговорил он.
     -- € не хочу его знать! -- отрезал Я.
     џ стал прислушиватьсЯ к  легким, мЯгким шагам патера, спускавшегосЯ  по
скрипучим ступенЯм.

     …сли бы  Я вздумал передавать подробности  всего,  что Я пережил за эти
полднЯ и полночи моей бытности  графом ѓильомом  де ‘ен-Њор, то  на описание
этого не хватило бы и десЯти книг, по размеру равных той, что Я пишу сейчас.
Њногое  Я должен обойти  молчанием; по  правде сказать,  Я  умолчу почти обо
всем;  ибо  мне  не   доводилось  слышать,  чтобы   осужденному   на  смерть
предоставлЯли отсрочку длЯ окончаниЯ составлЯемых им мемуаров, -- по крайней
мере, в Љалифорнии.
     Љогда Я в этот  день въехал в  Џариж,  то  увидел  Џариж средневековьЯ.
“зкие  улицы,  грЯзные  и  вонючие...  Ќо  Я  умолчу  об  этом. џ  умолчу  о
послеобеденных  происшествиЯх,  о  поездке  за  городские  стены,  о большом
празднике, который давал ѓюг де Њен, о пире и пьЯнстве, в которых Я принимал
участие. џ буду писать только о конце  приключениЯ, с момента, когда Я стоЯл
и  шутил  с  самой ”илиппой  --  великий  боже,  как  она  была  божественно
прелестна!  ‚ысокопоставленнаЯ дама  --  но  прежде  всего, и после всего, и
всегда -- женщина.
     Њы  беззаботно смеЯлись и  дурачились  в давке  веселой толпы.  Ќо  под
нашими шутками таилась глубокаЯ серьезность мужчины и женщины, перешагнувших
порог любви и еще не совсем уверенных друг в друге. џ не стану описывать ее.
Ћна была миниатюрна, изЯщно-худощава -- но что же это, Я описываю ее? Љороче
-- это была  длЯ менЯ  единственнаЯ женщина в мире -- и мало  Я думал в  это
времЯ  о  длинной руке седовласого старца из ђима, котораЯ могла протЯнутьсЯ
через пол-…вропы, отделив менЯ от моей возлюбленной.
     Њежду тем итальЯнец ”ортини склонилсЯ к моему плечу и прошептал:
     -- Ќекто желает с вами говорить.
     -- …му придетсЯ подождать, пока мне будет угодно, -- кратко ответил Я.
     -- џ никого  не  дожидаюсь, -- последовал столь же краткий ответ с  его
стороны.
     Љровь закипела  во мне -- Я вспомнил о патере Њартинелли и о седовласом
старце  в  ђиме. Џоложение было  Ясно. ќто было подстроено! ќто была длиннаЯ
рука! ”ортини лениво  улыбалсЯ  мне, видЯ, что Я  задумалсЯ, но в улыбке его
сквозила невыразимаЯ наглость.
     €менно в этот момент мне нужно было  сохранить величайшее хладнокровие.
Ќо багровый гнев уже начал  подниматьсЯ во мне. ќто были  интриги патера,  а
”ортини, богатый  только хорошим  происхождением, уже лет  двадцать считалсЯ
лучшим  фехтовальщиком €талии. …сли он сегоднЯ  потерпит неудачу,  завтра по
приказу седовласого старца ЯвитсЯ другой боец, послезавтра -- третий. …сли и
это не удастсЯ, Я  могу ожидать удара кинжалом в спину  со стороны  наемного
убийцы или же зельЯ отравителЯ в мое вино, мое мЯсо, мой хлеб...
     -- џ занЯт, -- сказал Я. -- Ћтойдите!
     -- Ќо у менЯ к вам неотложное дело, -- ответил он.
     Ќезаметно длЯ нас самих мы возвысили голос, так что ”илиппа услыхала.
     -- “ходи, итальЯнскаЯ собака! -- промолвил Я. -- “носи свой вой от моих
дверей! џ сейчас займусь тобою!
     -- ЊесЯц взошел, --  говорил  он. -- ’рава сухаЯ, удобнаЯ. ђосы нет. ‡а
рыбным  прудом,  на  полет  стрелы  влево,  есть  открытое  место,  тихое  и
укромное...
     -- џ сейчас исполню твое желание, -- нетерпеливо пробормотал Я.
     Ќо он продолжал торчать над моим плечом.
     -- ‘ейчас, -- твердил Я. -- ‘ейчас Я займусь тобой!
     Ќо тут вмешалась ”илиппа с присущим ей мужеством и железной волей.
     --  “довлетворите желание  кавалера, ‘ен-Њор. ‡аймитесь им тотчас же. €
да будет вам удача!  -- Ћна умолкла  и  поманила к  себе своего дЯдю †ана де
†уанвиллЯ, проходившего  мимо,  --  дЯдю с материнской стороны, из анжуйских
†уанвиллей.  -- ‘частье  да сопутствует вам,  ‘ен-Њор. Ќе  мешкайте, Я  буду
ждать вас в большой зале!
     џ был на седьмом небе.  џ не шел,  а словно ступал по воздуху. ќто было
первое откровенное проЯвление  ее любви. ‘ таким благословением Я чувствовал
себЯ  столь сильным,  что  мог  убить  десЯток ”ортини и плюнуть  на десЯток
седовласых старцев ђима.
     †ан  де  †уанвилль  торопливо  увел  ”илиппу  прочь,  а  мы  с  ”ортини
договорились в  одну минуту. Њы расстались  -- он  длЯ того, чтобы разыскать
одного или  двух приЯтелей,  и  Я  длЯ того, чтобы разыскать одного или двух
приЯтелей, и  все мы должны  были сойтись  в  назначенном  месте  за  рыбным
прудом.
     Џервым мне попалсЯ ђобер ‹анфран, а затем Ђнри Ѓоэмон. Ќо еще до них на
менЯ налетела  вихреваЯ  соломинка,  показавшаЯ  мне,  откуда дует  ветер, и
предвещавшаЯ шторм.
     џ  знал эту соломинку.  ќто  был  ѓюи  де  ‚ильгардуэн,  грубый юнец из
провинции, впервые  попавший ко  двору  и  горЯчий, как петух.  “  него были
Ярко-рыжие волосы. ѓолубые глаза его, маленькие и близко поставленные друг к
другу, также были  красноваты -- по крайней мере, их белки. Љожа у него, как
бывает у  людей  этого  типа, была краснаЯ  и  веснушчатаЯ,  и весь  он имел
какой-то ошпаренный вид.
     Љогда Я  проходил мимо  него, он  неожиданным  движением толкнул  менЯ.
ђазумеетсЯ, это было сделано  намеренно. Ћн вспыхнул  и схватилсЯ  рукой  за
свою рапиру.
     "Џоистине  у  седовласого  старца  много всЯких  и  притом  престранных
орудий",  --  подумал  Я  про  себЯ. Ќо  задорному  петушку Я  поклонилсЯ  и
пробормотал:
     --  Џрошу  прощениЯ  за  свою  неловкость.   ‚иноват.  Џрошу  прощениЯ,
‚ильгардуэн!
     Ќо не так-то легко было угомонить его! Џока он кипЯтилсЯ  и пыжилсЯ, Я,
завидев ђобера ‹анфрана, подманил его к нам и рассказал о случившемсЯ.
     -- ‘ен-Њор дал  вам удовлетворение! -- решил он.  --  Ћн попросил у вас
извинениЯ.
     --  €менно так, --  подхватил  Я самым заискивающим тоном, --  и  снова
прошу у вас прощениЯ, ‚ильгардуэн, за свою великую неловкость. џ провинилсЯ,
хотЯ  и  неумышленно.  ‘пеша  на   свидание,  Я  сделал  неловкость,  крайне
прискорбную неловкость -- но, право, без всЯкого намерениЯ.
     —то  оставалось делать этому  олуху, как не принЯть, ворча,  извинениЯ,
столь щедро рассыпанные перед ним? Ќо, удалЯЯсь от него вместе  с ‹анфраном,
Я знал, что не пройдет нескольких дней, а то и часов, как этот горЯчий  юнец
постараетсЯ добитьсЯ того, чтобы мы с ним скрестили клинки на траве.
     џ бегло объЯснил ‹анфрану,  что мне от него  нужно,  а  он особенно  не
допытывалсЯ.  ќто был живой юноша  лет двадцати, он привык  владеть оружием,
сражалсЯ в  €спании и имел за собой почтенный рекорд дуэлей  на рапирах.  Ћн
только сверкнул своими черными глазами, узнав,  чему он  будет свидетелем, и
так разохотилсЯ, что сам пригласил Ђнри Ѓоэмона присоединитьсЯ к нам.
     Љогда  мы  втроем  подошли  к  луговине  за рыбным  прудом, ”ортини уже
дожидалсЯ нас со своими друзьЯми. Ћдин из них был ”еликс Џасквини, племЯнник
кардинала с такой же фамилией, и  пользовалсЯ таким же доверием своего дЯди,
каким  тот пользовалсЯ у седовласого  старца.  „ругим был  ђауль  де ѓонкур,
присутствие которого изумило менЯ, ибо  он был слишком хороший,  благородный
человек длЯ компании, в которой теперь очутилсЯ.
     Њы вежливо раскланЯлись  и приступили к делу. Ћно  не было новым ни длЯ
кого из нас. Џочва была хорошаЯ, как мне и обещали. ђосы не было. ‹уна  Ярко
светила, мы с ”ортини обнажили клинки и начали нашу серьезную игру.
     џ  хорошо  знал, что хотЯ и считаюсь во ”ранции хорошим фехтовальщиком,
но ”ортини искусней менЯ. ‡нал Я и то, что в эту ночь Я  ношу с собой сердце
моей возлюбленной  и что этой  ночью  благодарЯ мне  на  свете  станет одним
итальЯнцем меньше. џ  говорю, что  знал  это. „лЯ менЯ исход не подлежал  ни
малейшему  сомнению. ‘крещиваЯ с  противником рапиру, Я  обдумывал, как  мне
покончить с ним. џ не хотел затЯгивать борьбу. Ѓыстро и метко -- такова была
моЯ  всегдашнЯЯ  манера.  Љроме  того,  после  нескольких  месЯцев  веселого
бражничаньЯ  и распеваниЯ  "Џой куку, пой куку"  в  самые  неподходЯщие часы
суток Я и не подготовлен  был  к  продолжительному бою. Ѓыстро  и  метко  --
таково было мое решение.
     Ќо "быстро  и метко" была  труднаЯ вещь с  таким  совершенным  мастером
фехтованиЯ, каким  был  ”ортини.  Љроме  того, как  назло,  ”ортини,  всегда
холодный, всегда неутомимо-терпеливый, всегда уверенный и медлительный,  как
утверждала молва, в эту ночь тоже хотел действовать быстро и метко.
     ђабота  была  труднаЯ,  нервнаЯ,  ибо  как  Я  разгадал  его  намерение
сократить бой, так и он чувствовал мое решение. ‘омневаюсь, удалсЯ ли бы мне
мой прием,  если бы вместо лунной ночи  дело происходило  при дневном свете.
’усклый свет месЯца помогал мне. Љроме того, Я за мгновение вперед угадывал,
что  он затевает. ќто была "темповаЯ" атака, обыкновенный, но опасный прием,
известный  каждому новичку,  часто кончающийсЯ гибелью бойца, прибегающего к
нему; он настолько рискован, что фехтовальщики не очень любЯт его.
     Њы дрались едва ли минуту, как Я уже понЯл, что, несмотрЯ на притворный
натиск, ”ортини замышлЯет эту самую  темповую атаку. Ћн выжидал моего выпада
и  толчка не длЯ того, чтобы отпарировать удар, но длЯ того, чтобы выдержать
его,  отвести  легким  поворотом кисти и встретить  концом  своей рапиры мое
подавшеесЯ за рапирою тело. ’руднаЯ вещь, -- труднаЯ  даже при Ярком дневном
свете.  …сли  он отведет мою  рапиру  секундою раньше, чем  следует,  Я буду
предупрежден  и  спасен. …сли  он  отведет  ее секундою позже -- моЯ  рапира
пронзит его.
     "Ѓыстро и  метко, -- подумал Я. -- ‹адно, мой итальЯнский приЯтель, это
будет сделано быстро и метко, в особенности же быстро!"
     „о некоторой степени это была темповаЯ атака против  темповой атаки, но
Я  хотел  обмануть его излишней  быстротой. € Я показал быстроту! Љак Я  уже
говорил, мы профехтовали  едва  ли  минуту,  как роковое  случилось. Ѓыстро!
‚ыпад и удар слились у менЯ  в  одно. ќто был как бы  взрыв, как бы миг! Њой
выпад  и  толчок  были на частицу секунды быстрее, чем  в  состоЯнии сделать
боец. џ выгадал  эту  частицу секунды.  ‘ опозданием на  эту частицу секунды
”ортини попыталсЯ отвести мой клинок  и всадить в  менЯ  свой. Ќо отведенным
оказалсЯ его клинок. Ћн молниеносно скользнул мимо моей груди, рассекаЯ всей
своей длиной  воздух, --  а мой  клинок  вошел в противника, пронзил его  на
высоте сердца, от правого бока в левый, пройдЯ насквозь и выйдЯ наружу.
     ‘транное это  ощущение, когда живого  человека  насаживаешь на стальной
клинок! ‚от  Я сижу в своей камере  и отрываюсь на минуту  от писаниЯ, чтобы
пораздумать  об этом. € часто думаю об  этой лунной ночи во ”ранции, когда Я
много-много времени  тому  назад проучил  "итальЯнскую  собаку".  Љак  легко
оказалось  пронзить  человеческое  туловище!  Њожно  было  ожидать  большего
сопротивлениЯ.  ‘опротивление  было  бы, если бы моЯ  рапира  наткнулась  на
кость.  Ќо  она встретила только  мЯ