х следует оставлЯть в покое, а когда, наоборот,
приходит пора отправитьсЯ в лес со сворой и копьем либо с луком и  стрелами.
€ наш молодой сквайр умел как никто вскочить на неоседланного конЯ, поразить
зайца на бегу стрелой из арбалета или взобратьсЯ на стену замка по выступам.
Ћднако музыка ему не давалась и  потребовала  многих  часов  унылых  усилий.
’еперь, правда, струны ему подчинЯлись, но и  голос  его  и  слух  оставлЯли
желать много лучшего. Џожалуй, лишь одна  эта  любЯщаЯ  слушательница  могла
получать удовольствие от нормандско-французской песни,  которую  он  выводил
высоким жиденьким тенором с большим чувством, но часто сбиваЯсь и  фальшивЯ,
хотЯ и встрЯхивал светлыми кудрЯми в такт мелодии.
 
                    Ћ меч! Ћ меч! Ћ, дай мне меч! 
                       ‘вет деЯний великих ждет. 
                    Џусть дорога крута и дверь заперта, 
                       •рабрец в нее войдет. 
                    Џусть ‘лучай и ђок сохранЯют порог, 
                       џ ключ железный найду. 
                    ‘тЯг взовьетсЯ мой над зубчатой стеной, 
                       €ль доблестно Я паду. 
                     
                    Ћ конь! Ћ конь! Ћ, дай мне копЯ! 
                       Џусть туда он менЯ умчит, 
                    ѓде искус трудней, где бой тЯжелей, 
                       ѓде ‘мерть беспощадней разит. 
                    Ћхрани мои дни, да не полнЯт они 
                       џдом неги и лени мне грудь. 
                    € на подвиг открой, Я молю, предо мной 
                       ‘лез и гнева тернистый путь. 
                     
                    Ћ сердце! Ћ сердце! Ћ сердце мне дай! 
                       Џусть твердым пребудет оно. 
                    ѓотовым на бой выйти с ‘удьбой, 
                       Ћтваги и чести полно. 
                    ‚се сумеет свершить, хоть не будет спешить, 
                       Ќазначив себе свою часть. 
                    Ќе знаЯ цепей, только дамы своей 
                       Ќад собой признаваЯ власть. 
 
     Њожет быть, прочувствованность искупала фальшивые ноты, а  может  быть,
возраст притупил тонкость слуха леди ќрминтруды,  но  она  захлопала  худыми
морщинистыми руками и не поскупилась на громогласные похвалы.
     - „а, “этеркот может гордитьсЯ таким учеником! - сказала она.  -  Џрошу
тебЯ, спой что-нибудь еще.
     - Ќет, милаЯ бабушка, теперь твой черед.  “  нас  с  тобой  ведь  такой
порЯдок. Њне хочетсЯ послушать  рыцарскую  повесть,  а  ты  знаешь  их  все.
‘колько уж лет  ты  мне  их  рассказываешь,  и  все  новые  и  новые.  ѓотов
поклЯстьсЯ, в твоей памЯти их хранитсЯ больше, чем во всех  толстых  книгах,
которые мне показывали в ѓилфордском замке. ’ак  не  откажи  мне.  "„оон  де
Њайанс", "Џеснь о ђоланде" или "‘эр €зумбрас".
     ‘таруха,  не  заставЯ  себЯ  долго  просить,  начала   длинную   поэму,
декламируЯ медленно и монотонно, но, по море того как интерес нарастал,  она
все  больше  воодушевлЯлась,   ее   лицо   покрыла   краска   оживлениЯ,   с
выразительными жестами она прочувствованно произносила строфы, говорившие  о
пустоте будничной жизни, о красоте героической смерти,  о  высокой  свЯтости
любви и неумолимом долге чести. ‹ицо  Ќайджела  застыло,  глаза  исполнились
задумчивости, он впивал завораживающие слова, пока наконец они не замерли на
губах старой дамы и она не откинулась утомленно на  спинку  кресла.  Ќайджел
нагнулсЯ к ней и поцеловал ее руку.
     - ’вои наставлениЯ всегда  будут  служить  мне  путеводной  звездой,  -
сказал он.
     Ђ потом поставил между ними столик с шахматами и предложил, чтобы  они,
по своему обычаю, сыграли партию на сон грЯдущий.
     Ќо их дружеское состЯзание было внезапно прервано  самым  бесцеремонным
образом. Ћдин из псов насторожил уши и залаЯл. Ћстальные с рычанием кинулись
к двери. Ђ из-за нее донессЯ лЯзг железа, за которым последовал глухой стук,
словно стучали палицей или рукоЯткой меча. € басистый  голос  именем  королЯ
потребовал открыть дверь. ‹еди ќрминтруда и Ќайджел вскочили на ноги, столик
опрокинулсЯ, шахматные фигуры рассыпались  по  полу  среди  камыша.  Ќайджел
потЯнулсЯ за арбалетом, но леди ќрминтруда перехватила его руку.
     - Ќет, милый внук! ђазве ты не  слышал,  что  они  требуют  открыть  им
именем королЯ? - сказала она. - ‹ежать, ’олбот! ‹ежать, ЃаЯрд! Ћткрой  дверь
и впусти королевского вестника.
     Ќайджел отодвинул засов, и тЯжелаЯ дубоваЯ дверь  распахнулась  наружу.
‘вет пылающей смолы лег на  железные  каски,  на  свирепые  бородатые  лица,
обнаженные мечи и золотистые луки. ‚ залу ввалилсЯ  десЯток  вооруженных  до
зубов лучников, которых вели тощий уэверлийский ключарь и  пожилой  толстЯк,
облаченный в дублет и штаны из красного бархата, перепачканные болотным илом
и глиной. ‚ руке  он  держал  внушительных  размеров  пергамент,  обвешанный
печатЯми, высоко поднимаЯ его над головой.
     - Џусть  выйдет  Ќайджел  ‹оринг!  -  выкрикнул  он.  -  џ,  блюститель
королевских законов и стрЯпчий аббатства “эверли, требую человека  по  имени
Ќайджел ‹оринг!
     - ќто Я.
     - „а, это он, - буркнул ключарь. - ‹учники, исполнЯйте приказ!
     € в тот же миг дюжие лучники набросились на Ќайджела, как гончие псы на
оленЯ. Ќайджел рванулсЯ к своему мечу, который лежал на железном сундуке.  ‘
силой, рожденной не столько  крепостью  тела,  сколько  крепостью  духа,  он
потащил  их  всех  туда,  но  ключарь  схватил  меч,  а   лучники   повалили
отбивающегосЯ сквайра на пол и опутали веревкой по рукам и по ногам.
     - „ержите его крепче, добрые лучники! Ќе отпустите ненароком!  -  вопил
стрЯпчий. - ’олько прошу вас, пусть кто-нибудь один  оттащит  от  менЯ  этих
злобных псов. €менем королЯ, прочь! “откин, да  загороди  же  менЯ  от  этих
адских тварей! Ћни столько же мало уважают закон, как и их хозЯин!
     ‹учник пинками отогнал верных собак.  Ќо  не  только  они  готовы  были
встать на защиту старинного  дома  ‹орингов.  €з  двери,  ведущей  во  двор,
поЯвилась кучка домочадцев Ќайджела. Ѓыло времЯ, когда десЯть рыцарей, сорок
жандармов* и  двести  лучников  следовали  за  пЯтью  розами.  Ђ  теперь  на
последний бой, когда юный глава рода лежал свЯзанный в собственной зале,  на
его зов Явились паж —арлз с дубинкой,  повар  „жон  с  самым  длинным  своим
вертелом, ђыжий ‘вайр, старый, белый как лунь дружинник,  высоко  вскинувший
тЯжелый топор, и “эткркот с охотничьим копьем. Ћднако дух  дома  воспламенЯл
отвагу этого пестрого отрЯда, и во главе  с  закаленным  старым  воином  они
бросились бы на обнаженные мечи лучников, если бы леди ќрминтруда не  встала
перед ними.
     - Ћстановись, ‘вайр! - крикнула она.  -  Ћстановись,  “этеркот!  —арлз,
привЯжи ’олбота и оттащи ЃаЯрда! - …е черные глаза обратились на  непрошеных
гостей, и они попЯтились, не выдержав их гневного взглЯда. - Љто  вы  такие,
подлые  разбойники,  что  смеете,   прикрываЯсь   высоким   именем   королЯ,
накладывать руки на того, чьЯ единаЯ каплЯ крови стоит дороже, чем все  ваши
грЯзные мужицкие туши?
     - Џоосторожнее, благороднаЯ дама, поосторожнее!  -  огрызнулсЯ  толстый
стрЯпчий, чьЯ физиономиЯ обрела нормальный цвет, поскольку говорил он теперь
с беспомощной старой женщиной. - ‚ Ђнглии есть закон, не забывай! ‘ледЯт  же
за его исполнением и оберегают самые верные подданные и слуги королЯ.  ’аков
Я. Ђ находЯтсЯ и такие, которые  хватают  подобных  мне  и  волокут,  сиречь
доставлЯют нас в болото, сиречь трЯсину. ’акие, как этот нераскаЯнный старик
с топором, которого Я уже видел нынче.  Ђ  еще  есть  такие,  которые  рвут,
топчут и разбрасывают письменные повелениЯ закона, и оный молодой человек их
предводитель. Ђ посему советую тебе, благороднаЯ дама, не  поносить  нас,  а
понЯть, что мы - служители королЯ и исполнЯем его волю.
     - ’ак длЯ чего же вы Явились в этот дом в такой час?
     ‘трЯпчий  внушительно  откашлЯлсЯ  и,   повернув   свой   пергамент   к
светильникам,  принЯлсЯ  читать   длиннейший   документ,   составленный   на
нормандско-французском  Языке  в  столь  сложных  выражениЯх,  что  наиболее
запутанные и нелепые выверты бюрократического стилЯ нашего времени покажутсЯ
самой простотой в сравнении  с  тем  Языком,  при  помощи  которого  люди  в
судейских мантиЯх превратили в темную загадку то,  чему  следовало  бы  быть
самым четким, самым Ясным из всего написанного человеческим пером.  ЋтчаЯние
ледЯной  рукой  сжало  сердце  Ќайджела  и  заставило  побелеть  щеки   леди
ќрминтруды,  пока  они  слушали  устрашающее   перечисление   тЯжб,   исков,
притЯзаний, а также  просрочек  прекариЯ  и  турбариЯ,  выплат  за  лес  длЯ
починок, за дрова, и прочее, и прочее. ‡авершалсЯ же список  требованием  во
измещение вышеперечисленных просрочек и неуплат передачи  аббатству  “эверли
всех земель, усадеб и дворов, составлЯющих их  земное  достоЯние,  вместе  с
правами на любые наследства.
     ‘вЯзанного Ќайджела усадили спиной к железному сундуку, и с  пересохшим
ртом он слушал слова, обрекавшие его род на гибель, пока его лоб  покрывалсЯ
испариной. Ќо тут он перебил стрЯпчего с такой Яростью, что тот подпрыгнул.
     - ’ы пожалеешь о содеЯнном нынче! Љак мы ни бедны, у нас  есть  друзьЯ,
которые не потерпЯт, чтобы нас бесстыдно ограбили. џ  отправлюсь  в  ‚индзор
искать правосудиЯ у королЯ, и его величество, видевший  смерть  моего  отца,
узнает, как его именем прикрываютсЯ, чтобы обездолить сына!  ‚прочем,  такие
дела решаютсЯ по закону в королевском суде, так чем же ты  оправдаешь  такое
нападение на мой дом и на менЯ?
     -  ’ут  дело  иное,  -  сказал  ключарь.  -  ’Яжбами  о  долгах  ведает
королевский суд, тут спора нет. Ќо поднЯть руку на стрЯпчего и его бумаги  -
значит совершить преступление противу закона и не  иначе,  как  по  наущению
дьЯвола, а оно подлежит суду аббатства.
     - ‚оистину! ‚оистину! - вскричал стрЯпчий. - џ не знаю греха чернее.
     - Џосему, - продолжал безжалостный монах, - свЯтой отец аббат  повелел,
чтобы ты провел ночь в келье аббатства, а утром предстал перед судом в  доме
капитула, дабы  понести  достойную  кару  и  за  это,  и  за  многие  другие
бесчинства, кои учинЯл противу служителей свЯтой церкви. Ќо  довольно  слов,
почтенный стрЯпчий. ‹учники, уведите арестанта.
     —етверо дюжих лучников подхватили Ќайджела  на  руки.  ‹еди  ќрминтруда
бросилась было ему на помощь, но ключарь грубо оттолкнул ее.
     - ‘мири гордыню,  женщина!  Ќе  препЯтствуЯ  исполнению  закона,  научи
надменное сердце смирЯтьсЯ перед властью  свЯтой  церкви.  €ли  мало  урока,
преподанного тебе жизнью? ’ебе,  котораЯ  была  вознесена  высоко,  а  скоро
лишишьсЯ крова над головой. Ћтступи, не то Я проклЯну тебЯ!
     ‘таруха внезапно дала волю жгучему гневу.
     - ‘лушай, как проклЯну тебЯ Я! - вскричала  она,  встав  перед  злобным
монахом. ѓлаза ее метали молнии, костлЯваЯ рука грозно поднЯлась. -  Љак  ты
поступил с домом ‹орингов, да воздаст тебе тем же  ѓосподь!  €  лишитесь  вы
власти  над  английской  землей,  и  останетсЯ  от  вашего   могущественного
аббатства “эверли только груда серых камней на зеленом лугу! ‚ижу это! ‚ижу!
‘тарые мои глаза видЯт это! Ћт последнего служки до аббата, от  подвалов  до
башен да сгинет “эверли и все, что есть в его стенах!
     Љак ни бесчувствен был монах,  он  сник  перед  этим  исступлением,  не
выдержав жгучих, ЯзвЯщих слов. ‘трЯпчий и лучники уже покинули дом вместе  с
пленником. Љлючарь торопливо  повернулсЯ  и  поспешил  захлопнуть  за  собой
тЯжелую дверь.
 
                                  ѓлава V 
                      ЉЂЉ ЂЃЃЂ’ “ќ‚…ђ‹€ ‘“„€‹ ЌЂ‰„†…‹Ђ 
 
     ‘редневековые законы, написанные  на  старинном  нормандско-французском
диалекте,   изобилующие    неуклюжестЯми    и    всЯкими    неудобопонЯтными
обозначениЯми,  были  страшнейшим  оружием  в  руках  тех,  кто   умел   ими
пользоватьсЯ.   Ќе   зрЯ   же   восставший   народ   поспешил    обезглавить
лорда-канцлера. ‚о времена,  когда  мало  кто  умел  читать  и  писать,  эти
головоломные речениЯ и запутаннейшее  изложение  сути  даже  простого  дела,
запечатленные на пергаменте и скрепленные печатЯми, наполнЯли ледЯным ужасом
сердца, не страшившиесЯ никаких опасностей на поле брани.
     „аже бодрый и веселый дух Ќайджела ‹оринга поугаснул за  ночь,  которую
молодой сквайр провел в монастырской темнице, размышлЯЯ о том,  что  никакаЯ
доблесть не поможет ему против силы, угрожающей его дому полной гибелью. Њеч
и щит столь же мало могли оборонить его от свЯтой церкви, как  и  от  —ерной
‘мерти. Џротив аббатства он беспомощен. Њонахи  давно  уже  урывали  то  луг
здесь, то рощу там, а теперь они разом заберут остальное  вместе  с  родовым
домом ‹орингов, и где приклонит седую голову леди ќрминтруда, как  прокормЯт
себЯ старые, никому не нужные их служители? Ћт  этих  мыслей  его  пробирала
холоднаЯ дрожь.
     Џусть он пригрозил,  что  обратитсЯ  с  жалобой  к  самому  королю,  но
могущественный ќдуард уже много лет не  слышал  имени  ‹орингов,  а  Ќайджел
знал, что памЯть сильных мира сего коротка.  Љ  тому  же  власть  церкви  во
дворце лишь немногим уступала ее власти  в  лачуге  беднЯка,  и  потребуютсЯ
очень веские  доводы,  чтобы  король  помешал  замыслам  столь  влиЯтельного
прелата, как аббат “эверли, если закон на его стороне. ’ак где же искать ему
помощи? ‘ простодушной и практичной верой своей эпохи юноша  начал  молитьсЯ
свЯтым, которых избрал своими покровителЯми: свЯтому Џавлу*, чьи приключениЯ
на суше и на море восхищали его;  свЯтому  ѓеоргию,  который  обрел  великую
честь, повергнув дракона; и свЯтому ’омасу Љентерберийскому* -  тот  ведь  и
сам нашивал доспехи, а потому поймет человека благородной  крови  и  поможет
ему. Ќаивные мольбы облегчили душевные терзаниЯ, и он  уснул  здоровым  сном
молодости, от которого его пробудил служка с завтраком, состоЯвшим из  ломтЯ
хлеба и кружки жидкого пива.
     ‘уд  аббата  открылсЯ  в  доме  капитула  после  третьей   молитвы   по
каноническому времени, или в девЯть утра по времени  мирскому.  ђитуал  этот
всегда внушал почтительный страх, даже  когда  виновником  был  какой-нибудь
виллан, поставивший силки в лесу аббатства, или торговец, чьи гири оказались
фальшивыми. Ќо теперь предстоЯло судить человека  благородного  рождениЯ,  а
потому церемониЯ была проведена с соблюдением всех юридических  и  церковных
процедур, как внушительных, так и нелепых. Џод  дальние  отголоски  духовной
музыки и размеренные удары  большого  колокола  облаченные  в  белое  монахи
попарно обошли залу, распеваЯ "Ѓлагослови" и "ѓрЯди, „ух ’ворЯщий!", и  лишь
затем уселись справа и слева от судейского стола. ‡атем по очереди, соблюдаЯ
старшинство,  к  своим  местам  прошествовали  податель   милостыни,   чтец,
капеллан, помощник коадьютора и сам коадьютор.
     Џотом в залу вступил угрюмый ключарь, смиренно  опустив  голову,  но  с
выражением тихого торжества  в  глазах,  а  следом  за  ним  и  аббат  „жон,
ступавший медленно и величаво, с лицом, исполненным важного спокойствиЯ.  Ќа
поЯсе у него висели железные четки, рука сжимала  молитвенник,  а  губы  уже
произносили  слова  положенной  молитвы.  Ћн  преклонил  колени  на  высокую
подушку, а братиЯ по знаку коадьютора распростерлась ниц на полу.  Ќегромкие
голоса сливались в единый гул, он раскатывалсЯ под сводами и отдавалсЯ эхом,
точно волны,  выкатывающиесЯ  из  подводной  пещеры.  Ќо  вот  монахи  вновь
расселись, в залу вошли с пергаментами и перьЯми, одетые в черное  писцы,  а
за ними в  красном  бархате  стрЯпчий,  готовый  принести  свою  жалобу,  и,
наконец, Ќайджел под охраной лучников,  тесно  его  окруживших.  Џроизнесены
были на старофранцузском положенные юридические  формулы  -  таинственные  в
своей недоступности умам простых  смертных,  и  суд  аббатства  приступил  к
разбирательству.
     Џервым к дубовому столу свидетелей приблизилсЯ ключарь и сухим  голосом
монотонно изложил все притЯзаниЯ, какие имелись у “эверлийского аббатства  к
семейству ‹орингов. ‘то с лишним лет тому назад тогдашний глава дома  то  ли
за полученные в долг деньги, то ли в  благочестивый  знак  благодарности  за
духовную помощь признал за своим поместьем некоторые  вассальные  повинности
по  отношению  к  аббатству.  (’ут  ключарь   высоко   поднЯл   пожелтевший,
потрескавшийсЯ пергамент с болтающимисЯ свинцовыми  печатЯми.)  ‚  их  числе
были щитовые деньги - ежегодный взнос, равный жалованью одного  рыцарЯ.  ’ак
вот, деньги эти ни разу уплачены не были, и служба тоже никакаЯ не  неслась,
и за прошедшие годы накопилась сумма, превышавшаЯ  весь  доход  с  поместьЯ.
€мелись и другие задолженности. Љлючарь потребовал свои  книги  и  костлЯвым
пальцем алчно указывал на одну запись за другой: уплата за это, оброк за  то
- столько-то шиллингов в этом году  и  столько-то  ноблей  в  том.  €  когда
Ќайджел еще не родилсЯ, и когда он был  младенцем.  ‚се  записи  проверил  и
удостоверил стрЯпчий.
     Ќайджел слушал это сокрушающее перечисление и чувствовал себЯ загнанным
оленем - неукротимым, храбрым, но понимающим, что он окружен и спасениЯ нет.
…го смелое юное лицо, твердый взглЯд голубых глаз, гордаЯ посадка  головы  -
все свидетельствовало, что  он  достойный  потомок  благородных  предков,  и
солнечные лучи, лившиесЯ сквозь круглое окно высоко в стене на  его  некогда
богатый, а теперь истертый  и  выцветший  дублет,  словно  хотели  показать,
насколько жестоко обошлась судьба с его семьей.
     Љлючарь кончил изложение иска, и стрЯпчий уже собралсЯ его  поддержать,
раз Ќайджелу нечем было опровергнуть эти записи, как вдруг  у  него  нашелсЯ
совершенно нежданный защитник. ’о ли некоторое злорадство в голосе  ключарЯ,
то ли нелюбовь дипломата к крайностЯм,  то  ли  искренне  доброе  побуждение
(аббат „жон легко вскипал, но легко и отходил) сыграли тут роль,  но  пухлаЯ
белаЯ рука  властно  поднЯлась  в  воздух,  показываЯ,  что  разбирательство
окончено.
     - Ѓрат ключарь исполнил свой долг, предъЯвив этот иск, - сказал  аббат,
- ибо земное достоЯние нашего аббатства отдано под его благочестивую  опеку,
и ему надлежит  оберегать  нас  от  всЯкого  ущерба,  понеже  сами  мы  лишь
блюстители достоЯниЯ тех, кто придет после нас. Ћднако под мою опеку  отдано
нечто куда более драгоценное - дух и добраЯ слава тех, кто  следует  заветам
свЯтого Ѓернарда. Ђ с той самой поры, как свЯтой  основатель  нашего  ордена
удалилсЯ в долину Љлариво и построил себе  там  келью,  мы  тщимсЯ  подавать
пример кротости и смирениЯ всем людЯм. ‚от почему строим мы наши  обители  в
низинах и не воздвигаем высоких колоколен в храмах при них, а в  стены  наши
не допускаем ни роскоши, ни иных металлов, кроме олова и железа. ЃратиЯ наша
ест с деревЯнных блюд, пьет из железных чаш,  а  свечи  ставит  в  оловЯнные
подсвечники. Џосему не подобает суду ордена, уповающего на то,  что  обещано
кротким сердцем, выносить решение по  собственному  иску  и  так  приобрести
земли своих соседей. Љоль иск наш справедлив, в чем  у  менЯ  сомнений  нет,
рассмотреть его пристойней будет королевским ассизам* в ѓилфорде, а посему Я
постановлЯю не рассматривать его в суде сего аббатства, но передать  другому
суду.
     Ќайджел беззвучно возблагодарил трех доблестных свЯтых, взЯвших его под
свой покров в час нужды.
     - Ђббат „жон! - воскликнул он. - Ќе думал Я, что человек,  носЯщий  мое
имЯ, будет когда-нибудь благодарить уэверлийского цистерианца,  но,  клЯнусь
свЯтым Џавлом, нынче ты говорил, как благородный муж.  ‚едь  суду  аббатства
выносить решение по иску аббатства - это же как играть фальшивыми костЯми!
     ‚осемьдесЯт облаченных в белое монахов выслушали  эту  безыскусственную
речь, обращенную к тому, кто в  скудной  их  жизни  представлЯлсЯ  им  почти
наместником Ѓога на земле,  с  насмешливой  досадой.  ‹учники  отступили  от
Ќайджела, словно он был волен уйти,  но  тут  тишину  нарушил  зычный  голос
стрЯпчего:
     - Ћтче  аббат!  „а  позволено  мне  будет  сказать,  что  твое  решение
касательно иска вашего аббатства к этому человеку поистине secundum legem  и
intra vires {‘огласно с законом... и между мужами (лат.).}. ’ут  твоЯ  волЯ.
Ќо Я, „жозеф, стрЯпчий, подвергсЯ жестокому  и  преступному  обращению,  мои
грамоты, крепости*, реестры разорваны, власть, коей Я облечен,  поругана,  а
мою особу проволокли по болоту, сиречь по  трЯсине,  по  каковой  причине  Я
лишилсЯ бархатного плаща и серебрЯного знака моей должности, и таковые,  без
сомнениЯ, находЯтсЯ в вышеуказанном болоте, сиречь трЯсине,  той  же  самой,
что...
     - „овольно! - сурово перебил аббат. - Џрекрати эти бессмысленные речи и
прЯмо скажи, чего ты требуешь.
     - ‘вЯтой отец, Я служу свЯтой церкви и королю, а мне чинились помехи  и
Я  подвергалсЯ  членовредительству  при  исполнении  возложенных   на   менЯ
обЯзанностей,  бумаги  же  мои,  составленные  именем   королЯ,   разорваны,
разодраны и развеЯны по ветру. Џосему Я требую от суда аббатства правосудной
кары  сему  человеку,  понеже  вышеуказанное  нападение  было  совершено   в
пределах, подсудных аббатству!
     -  —то  скажешь  ты,  брат  ключарь?  -  спросил  аббат   в   некоторой
растерЯнности.
     - ‘кажу, отче, что в нашей власти быть снисходительными и милосердными,
пока дело касаетсЯ нас самих, но коль оно касаетсЯ служителЯ королЯ,  мы  не
исполним своего долга, если не окажем ему  защиты,  которой  он  требует.  €
напомню тебе, что не впервые сей человек дает волю своей необузданности,  но
и прежде избивал наших слуг, не подчинЯлсЯ  нашей  власти  и  пустил  щук  в
собственный садок аббата.
     ’олстые щеки прелата  побагровели  от  гнева  -  воспоминание  об  этом
преступлении было еще слишком свежо в его памЯти, и он сурово  посмотрел  на
юношу.
     - Ћтветь мне, сквайр Ќайджел, ты поистине пустил щук в мой садок?
     Ќайджел гордо выпрЯмилсЯ.
     - Џрежде чем Я отвечу на твой вопрос, отче аббат, не ответишь ли ты  на
мой, не скажешь ли мне, что  хорошего  сделали  длЯ  менЯ  хоть  раз  монахи
“эверли и почему должен Я был бы  удержать  свою  руку,  когда  представилсЯ
случай причинить им вред?
     Џо  зале  прокатилсЯ  ропот  удивлениЯ  перед  такой  откровенностью  и
негодованиЯ от такой дерзости.
     Ђббат опустилсЯ в кресло с видом человека, принЯвшего решение.
     - Џусть стрЯпчий изложит свою  жалобу,  -  произнес  он.  -  Џравосудие
свершитсЯ, и виновный  понесет  кару,  будь  он  благородного  сословиЯ  или
простолюдин. Џусть жалобщик объЯснит, как было дело.
     •отЯ стрЯпчий постоЯнно пускалсЯ в лишние подробности  и  уснащал  свою
речь всЯкими юридическими премудростЯми, повторЯЯ их  снова  и  снова,  суть
того, что произошло, сомнений не вызывала. ‚ залу ввели ђыжего  ‘вайра,  чье
заросшее белой щетиной лицо сердито хмурилось, и  он  созналсЯ  в  том,  как
обошелсЯ с законником. ‚торой виновник, маленький жилистый лучник из  —урта,
с лицом, коричневым, как каштан, не отрицал, что он помогал  и  содействовал
старому дружиннику. Ќо оба они поспешили сказать, что молодой сквайр Ќайджел
‹оринг ничего про их затею не знал.  Ћднако  оставалсЯ  скользкий  вопрос  о
разорванных  документах.  Ќайджел,  не   способный   лгать,   вынужден   был
подтвердить, что собственными руками порвал в клочьЯ эти  свЯщенные  бумаги.
ѓордость не позволила ему снизойти до извинений или оправданий. —ело  аббата
омрачилось, ключарь поглЯдывал на подсудимого с  усмешкой,  а  залу  окутала
мертваЯ  тишина:  разбирательство  закончилось,  и   вот-вот   должны   были
прозвучать слова приговора.
     - ‘квайр Ќайджел, - начал аббат, - тебе, отпрыску древнего  и  славного
рода, как известно всем в здешних местах, подобает  подавать  благой  пример
своим поведением и поступками. Ћднако твой дом давно уже стал очагом раздора
и злокозненности. € теперь, не довольствуЯсь враждой  к  нам,  цистерианским
монахам “эверли, ты позволил себе выказать неуважение к королевскому  закону
и  руками  своих  слуг  нанес  бесчестье  особе  его  вестника.  ‡а  каковые
бесчинства в моей власти призвать на твою голову грозный гнев церкви,  но  Я
буду мЯгок с тобой, памЯтуЯ о твоей молодости и о том, что на той неделе  ты
спас от гибели слугу аббатства. Џосему Я ограничусь лишь телесным обузданием
твоего излишне  дерзкого  духа  и  усмирением  упрЯмого  безрассудства,  кои
подвигают тебЯ на всЯкие бесчинства против нашего аббатства. есть недель на
хлебе и воде с этого часа и до днЯ свЯтого Ѓенедикта и ежедневные увещеваниЯ
нашего капеллана  благочестивого  отца  Ђмброза,  быть  может,  еще  понудЯт
согнутьсЯ твою дерзкую выю и умЯгчат ожесточенное сердце.
     ќтот позорный приговор, уравнивавший гордого наследника дома ‹орингов с
последним деревенским браконьером,  привел  Ќайджела  в  бешенство  -  кровь
бросилась ему в голову, и он обвел  залу  горЯщим  взглЯдом,  который  Яснее
всЯких слов говорил, что покорности от него ожидать не  следует.  „важды  он
попыталсЯ заговорить, и дважды гнев и стыд не дали ему сказать ни слова.
     - џ не твой вассал, надменный аббат! - наконец крикнул  он.  -  ‹оринги
всегда были королевскими вассалами. џ не признаю  за  тобой  и  твоим  судом
права выносить мне приговор. Љарай своих монахов, которые  хнычут,  едва  ты
сдвинешь брови, но не дерзай накладывать рук на того, кто не страшитсЯ тебЯ,
ибо он свободный человек и равен знатнейшим в стране, исключаЯ  лишь  самого
королЯ!
     Ђббата эти смелые слова и звонкий голос, каким были они произнесены, на
миг ошеломили. Ќо неуЯзвимый ключарь,  как  всегда,  поспешил  укрепить  его
слабую волю. Ћн вновь взмахнул старым пергаментом.
     - Џрежде ‹оринги и правда были королевскими вассалами,  но  вот  печать
ћстеса ‹оринга,  котораЯ  свидетельствует,  что  он  признал  себЯ  вассалом
аббатства и держал свои земли уже от аббатства.
     - Џотому что он был добр и благороден! - вскричал Ќайджел. - Џотому что
не ждал от других хитрости и обмана!
     - Ќу нет! - вмешалсЯ стрЯпчий. - …сли, отче аббат, мне будет  дозволено
поднЯть свой голос длЯ разъЯснениЯ закона, то он гласит следующее:  причины,
побудившие  подписать,  засвидетельствовать  или  подтвердить   дарственную,
купчую крепость или иной такой же документ, веса никакого не имеют,  суд  же
рассматривает  лишь  условиЯ,  статьи,  обЯзательства  и  оговорки,  в  оном
документе содержащиесЯ.
     - Љ тому же, - подхватил ключарь, -  суд  аббатства  вынес  приговор  и
покроет себЯ позором и бесчестием, коль позволит пренебречь им.
     - Ѓрат ключарь, - сердито сказал аббат,  -  думаетсЯ  мне,  такаЯ  твоЯ
ревность в сем деле излишнЯ, и мы способны поддержать  честь  и  достоинство
суда аббатства без твоих советов! —то до тебЯ, почтенный стрЯпчий,  побереги
свои мнениЯ до той минуты, когда они нам понадобЯтсЯ, а не то тебе  придетсЯ
изведать власть нашего суда. Ћднако, сквайр ‹оринг, твое дело рассмотрено, и
приговор вынесен. Њне больше нечего сказать.
     Ћн подал знак, и на плечо молодого человека опустилась ладонь  лучника.
Ќо подобнаЯ вольность простолюдина возмутила Ќайджела до самой  глубины  его
мЯтежной души. Ѓыл  ли  среди  его  высокородных  предков  хоть  один,  кого
подвергли бы такому унижению? € не предпочли бы все они  смерть?  Ќеужто  он
станет первым, кто отступит от их  высоких  заветов,  пренебрежет  фамильной
гордостью? Ѓыстрым гибким движением он  вывернулсЯ  из-под  руки  лучника  и
выхватил короткий меч из ножен у него на боку. Њиг спустЯ  он  уже  стоЯл  в
узкой оконной нише, обратив к зале бледное, решительное лицо, пылающие глаза
и лезвие меча.
     - ЉлЯнусь свЯтым Џавлом! - сказал он. - Ќе думал  Я  снискать  славу  в
честном бою под кровлей аббатства, но, быть может,  мне  представитсЯ  такой
случай, прежде чем вы унесете менЯ в свою темницу!
     ‚ зале капитула поднЯлсЯ невероЯтный шум. Ќикогда еще  за  всю  долгую,
благопристойную историю аббатства в его  стенах  не  разыгрывалось  подобной
сцены. ќтот  мЯтежный  дух,  казалось,  на  секунду  заразил  даже  монахов.
‚озложенные ими на себЯ вериги пожизненного смирениЯ вдруг  словно  ослабели
от  столь  неслыханного  вызова  мирской  и  духовной  власти  аббата.   Ћни
повскакали с мест и сгрудились  полукругом  перед  юношей,  бросившим  такой
вызов,  и,  глЯдЯ  на  него  с  испугом,  к  которому  примешивалось   почти
восхищение,  переговаривались,  жестикулировали,   гримасничали...   словом,
покрывали себЯ стыдом на все времена. ‘колько недель покаЯниЯ, самобичеваний
и всЯческих эпитимий должно было пройти, прежде чем тень этого днЯ перестала
омрачать аббатство! Џока же  восстановить  благочиние  никак  не  удавалось.
‚сюду царили беспорЯдок и хаос. Ђббат встал с судейского  кресла  и  сердито
поспешил к своим пасомым, но затерЯлсЯ в их  толпе,  точно  овчарка,  вокруг
которой сомкнулось оберегаемое ею стадо.
     ‹ишь ключарь стоЯл  в  стороне.  Ћн  укрылсЯ  за  полдюжиной  лучников,
которые смотрели на дерзкого, посмевшего бросить вызов правосудию с  немалым
одобрением и большой нерешительностью.
     - •ватайте его! - крикнул ключарь. - Џозволено ли ему будет надругатьсЯ
над властью суда, или вы вшестером не справитесь с  одним?  €дите,  схватите
его! ќй, Ѓедлсмир, чего ты ждешь?
     ‚ысокий лучник с густой бородой, одетый  в  зеленую  куртку,  такие  же
штаны и коричневые сапоги, медленно направилсЯ к Ќайджелу, обнажив меч.  …му
совершенно не хотелось выполнЯть приказ - церковные суды особой  любовью  не
пользовались, а злополучнаЯ судьба дома ‹орингов вызывала общее  сочувствие,
и все желали удачи молодому его наследнику.
     - Ќу, будет, благородный сэр, - сказал он. - ’ы и так уже наделал шума.
Џоложи меч и выходи оттуда.
     - Ђ ты забери менЯ  отсюда,  любезный,  -  ответил  Ќайджел  с  опасной
улыбкой.
     ‹учник кинулсЯ к нему, железо лЯзгнуло о железо, лезвие  блеснуло,  как
Язык пламени, и лучник попЯтилсЯ. Џо его запЯстью заструилась кровь, каплЯми
падаЯ с пальцев. Ћн вытер их и буркнул:
     - ЉлЯнусь черным крестом Ѓромхольма! (’ак клЯлись его предки -  саксы.)
“ж лучше сунуть руку в нору с лисЯтами, когда там лисица!
     - Ћтойди! - приказал Ќайджел. - џ по хотел  тебЯ  ранить,  но,  клЯнусь
свЯтым Џавлом, Я не позволю, чтобы на менЯ  налагали  руки.  Љто  попробует,
тому это дорого обойдетсЯ!
     …го глаза пылали такой Яростью, а  меч  был  занесен  так  грозно,  что
лучники, сомкнувшиесЯ перед узкой оконной нишей, совсем растерЯлись.
     Ђббат наконец протолкалсЯ через  толпу  монахов  и,  весь  багровый  от
возмущениЯ, остановилсЯ рЯдом с ними.
     - Ћн вне закона! - прогремел голос аббата. - Ћн пролил кровь в суде,  а
этому греху прощениЯ нет! џ не  потерплю  такого  надругательства  над  моим
судом, такого попираниЯ моего приговора. ‚сЯкий, взЯвший меч, да погибнет от
меча! ‹есник •ью, возьми свой лук и стрелу!
     ‹есник, один из светских слуг аббатства,  сильно  нажал  на  свой  лук,
уперев его одним концом в пол, и набросил свободный конец тетивы на  зарубку
в верхнем, затем вытащил из-за поЯса страшную стрелу длиной в  три  фута,  с
железным наконечником, с Ярко раскрашенными перьЯми, и положил ее на тетиву.
     - Ђ теперь натЯни тетиву и прицельсЯ! - крикнул  разъЯренный  аббат.  -
‘квайр Ќайджел! ‘вЯтаЯ церковь  избегает  проливать  кровь,  однако  насилие
побеждаетсЯ только насилием, и грех да падет  на  твою  голову.  Ѓрось  меч,
который ты сжимаешь в руке!
     - ’ы обещаешь, что Я свободно выйду из твоего аббатства?
     - Љогда примешь кару и искупишь свой грех.
     - Ќу, так Я лучше умру вот тут, где стою, чем отдам меч.
     ‚ глазах аббата вспыхнул опасный огонь. Ћн принадлежал к  воинственному
нормандскому роду, как и многие из тех неукротимых прелатов, которые, сжимаЯ
в деснице булаву, дабы избежать пролитиЯ крови, устремлЯлись во главе  своих
воинов в битву, памЯтуЯ о том, как их  собрат,  носивший  столь  же  высокий
духовный  сан,  подъЯл  свой  пастырский  посох  и  решил  исход   кровавого
ѓастингского сражениЯ*, длившегосЯ от зари и  до  зари.  ЊЯгкость  служителЯ
церкви исчезла из его голоса, и с жесткостью солдата он сказал:
     - „аю тебе минуту, и не более.  Љогда  Я  прикажу:  "‘трелЯй!",  пронзи
стрелой его тело!
     ‘трела оттЯнула тетиву, и суровые глаза лесника уставились на указанную
ему цель. Њинута тЯнулась медленно-медленно.  Ќайджел  вознес  молитву  трем
своим воинственным свЯтым, просЯ их не о спасении его тела в этом мире, но о
спасении его души в том. “ него мелькнула было мысль  стремительно  прыгнуть
на врагов, точно рассвирепевшаЯ рысь, но, покинув нишу, он обрек бы себЯ  на
неминуемую гибель. ’ем не менее в  последний  миг  он  решилсЯ  бы  на  этот
отчаЯнный прыжок и уже весь подобралсЯ, как вдруг раздалсЯ  протЯжный  звон,
точно лопнула струна арфы, тетива расскочилась, и стрела звЯкнула о каменную
плиту пола. ‚ то же мгновение молодой кудрЯвый лучник, чьи широкие  плечи  и
могучаЯ грудь свидетельствовали  о  незаурЯдной  силе  столь  же  Ясно,  как
бесхитростное веселое лицо и честные карие глаза - о добродушии и  мужестве,
прыгнул вперед и встал рЯдом с Ќайджелом, держа в руке меч.
     - Ќет, ребЯта! - воскликнул он. - ‘эмкин ќйлуорд  не  станет  смотреть,
как храбреца пристрелЯт, точно быка после травли. ЏЯть против одного  -  это
много, но двое, против четверых - уже поменьше, и мы со сквайром  Ќайджелом,
клЯнусь всеми десЯтью моими пальцами, покинем это  место  вместе,  а  уж  на
своих ногах или нет, там видно будет.
     ‚нушительнаЯ внешность новоЯвленного союзника сквайра, а также  высокое
мнение о нем его недавних товарищей еще больше охладили их  и  без  того  не
слишком горЯчий пыл. ‹еваЯ рука ќйлуорда сжимала натЯнутый лук, а в  здешнем
краю от ‚улмерского леса до “илда он славилсЯ как  самый  быстрый  и  меткий
стрелок из лука, когда-либо поражавший бегущего оленЯ с расстоЯниЯ в  двести
шагов.
     - ќ нет, Ѓедлсмир, убери-ка пальцы с тетивы, не то придетсЯ этой  твоей
руке отдохнуть от лука месЯца эдак два, - сказал ќйлуорд. - Њечи,  коли  вам
так хочетсЯ, ребЯта, но стрелу первым пущу Я!
     ќта нежданнаЯ новаЯ помеха еще пуще разожгла гнев  в  сердце  аббата  и
ключарЯ.
     -  ѓорьким  будет  этот  день,  ќйлуорд,  длЯ  твоего  отца,  держателЯ
Љруксбери, - сказал ключарь. - ‚от лишитсЯ он земли с усадьбой  и  пожалеет,
что зачал такого сына.
     - Њой отец смелый йомен и еще больше пожалел бы, коли бы его сын  стоЯл
сложа руки и смотрел, как творитсЯ черное дело! - твердо ответил ќйлуорд.  -
„авайте, ребЯта, подходите! Њы ждем.
     ЏодбодрЯемые обещанием награды, если  они  падут,  служа  аббатству,  и
всЯческих кар, если они будут и дальше топтатьсЯ на месте, четверо  лучников
уже  приготовились  броситьсЯ  к  оконной  нише,  как  вдруг  внимание  всех
присутствующих было вновь отвлечено, и событиЯ получили совсем уже нежданный
оборот.
     “ дверей дома капитула собралась  порЯдочнаЯ  толпа  братьев-трудников,
монастырских слуг и работников, которые следили за разворачивающейсЯ  внутри
захватывающей драмой с интересом  и  упоением,  понЯтными,  если  вспомнить,
какой тЯжелой и однообразной была их  жизнь.  ‚незапно  в  задних  их  рЯдах
началось движение, затем в середине словно закрутилсЯ водоворот, и, наконец,
стоЯвшие впереди были отброшены в стороны,  и  из  образовавшегосЯ  просвета
поЯвилсЯ некто необычного и удивительного вида  и  сразу  же  подчинил  себе
аббатство, дом капитула, монахов, прелата с ключарем и лучников, словно  был
их господином и властителем.
     Ѓыл он уже в годах, с  жидкими,  лимонного  цвета  волосами,  вьющимисЯ
усами, бородкой кисточкой лимонного же цвета и  рубленым  лицом  с  высокими
скулами и носом, подобным изогнутому орлиному клюву. ЏостоЯнно подставлЯемую
ветру и солнцу кожу покрывал густой красновато-коричневый  загар.  ђоста  он
был высокого, худощаваЯ фигура, словно бы небрежно свинченнаЯ, выглЯдела тем
не менее жилистой и крепкой. Ћдин глаз был закрыт  -  плоское  веко  прЯтало
пустую глазницу, зато в другом плЯсали лукавые искры: умный,  насмешливый  и
проницательный взглЯд словно давал  единственный  выход  всему  пламени  его
души.
     Ћдежда незнакомца была столь же примечательной, как и его облик: пышный
лиловый дублет и плащ с гербом,  напоминавшим  клин,  воротник  из  дорогого
кружева на плечах, в мЯгких складках которого переливалось червонное  золото
тЯжелой цепи. ђыцарский поЯс и позвЯкивавшие на мЯгких  сапогах  из  оленьей
кожи золотые рыцарские шпоры указывали на его ранг, а на запЯстье левой руки
в кожаной перчатке чинно сидел в клобучке маленький сокол - сам по себе  уже
свидетельство высокого  положениЯ  его  хозЯина.  ЋружиЯ  при  нем  не  было
никакого, но  за  спиной  на  черной  шелковой  ленте  висела  лютнЯ,  и  ее
коричневый гриф торчал над  его  плечом.  ‚от  какой  человек,  незаурЯдный,
насмешливый, властный, обладавший какой-то  особой  внушительностью,  смерил
взглЯдом  противостоЯщие  группы  людей  с  мечами  и  разъЯренных  монахов,
заставив все головы повернутьсЯ к себе.
     - Excusez! - сказал он,  пришептываЯ,  по-французски.  -  Excusez,  mes
amies! {€звините! €звините, друзьЯ мои! (франц.).} џ думал, что отвлеку  вас
от молитв или праведных размышлений,  но  никогда  еще  мне  не  приходилось
видеть под монастырской  крышей  благочестивых  занЯтий  подобного  рода,  с
мечами взамен молитвенников  и  лучниками  взамен  послушников.  Ѓоюсь,  мое
поЯвление не ко времени, но Я приехал с поручением от того,  кто  не  терпит
промедлений.
     Ђббат да и ключарь тоже успели несколько опомнитьсЯ и  сообразить,  что
зашли куда дальше, чем намеревались, и что избежать  невероЯтного  скандала,
сохранив достоинство и доброе имЯ “эверли, им  будет  не  так-то  просто.  Ђ
потому, вопреки снисходительной, если не сказать дерзкой, манере  держатьсЯ,
они обрадовались поЯвлению незнакомца и его вмешательству.
     - џ аббат “эверли, сын  мой,  -  сказал  прелат.  -  …сли  данное  тебе
поручение касаетсЯ дел общих, так зала капитула самое подходЯщее место, дабы
сообщить о нем. …сли же нет, Я приму тебЯ в своей келье, ибо  вижу,  что  ты
высокородный рыцарь и не стал бы без достойного повода нарушать  отправление
нашего правосудиЯ, тем более в деле, которое, как ты изволил верно заметить,
тЯжко длЯ мирных служителей божьих вроде  нас,  смиренно  следующих  заветам
свЯтого Ѓернарда.
     - Pardieu {—ерт побери (франц.).}, отче аббат! - сказал  незнакомец.  -
„остаточно взглЯнуть на тебЯ и твою братию, чтобы увидеть, как мало  вам  по
вкусу это дело. € быть может, оно станет еще меньше вам по  вкусу,  когда  Я
скажу, что посмею предложить этому, видимо благородному, юноше  в  окне  мою
помощь, если эти лучники будут и дальше ему докучать.
     Ћт такого прЯмолинейного предупреждениЯ улыбка аббата исчезла, и  брови
его насупились.
     - Ѓлагородный сэр, если ты и вправду ЯвилсЯ  сюда  с  поручением,  тебе
больше подобало бы  изложить  его,  нежели  подстрекать  виновного  восстать
против справедливого приговора суда.
     Ќезнакомец обвел залу насмешливо-вопросительным взглЯдом:
     - Џоручение мое не к тебе, отче аббат. Ђ к тому, кто мне неизвестен.  џ
побывал у него в доме, и менЯ послали сюда. ‡овут его Ќайджел ‹оринг.
     - ‡начит, оно ко мне, благородный сэр.
     - џ так и подумал. џ знавал твоего отца, ћстеса  ‹оринга,  и,  хотЯ  из
пего можно было бы выкроить двоих таких, как ты,  все  же  печать  его  Ясно
видна на твоем лице.
     -  ’ебе  неизвестна  суть  дела,  -   вмешалсЯ   аббат.   -   …сли   ты
законопослушный человек, то не станешь вмешиватьсЯ, ибо сей молодой  человек
тЯжко оскорбил закон, и все верные  подданные  королЯ  обЯзаны  оказать  нам
поддержку.
     - € вы притащили его сюда, чтобы учинить  над  ним  суд!  -  воскликнул
незнакомец с веселым смешком. - ѓрачи задумали судить сокола! ‚идно,  судить
оказалось легче, чем карать. Џозволь сказать тебе, отче аббат, что ты рубишь
дерево не по себе. Љогда тебе и подобным тебе дали  власть  судить,  то  длЯ
того лишь,  чтобы  ты  мог  унЯть  драчливого  слугу  или  наказать  пьЯного
дровосека, а совсем не затем, чтобы ты  хватал  того,  в  чьих  жилах  течет
лучшаЯ кровь Ђнглии, и натравливал  на  него  своих  лучников,  если  он  не
согласилсЯ с твоим приговором.
     Ђббат не привык выслушивать под крышей своего аббатства  столь  суровые
упреки, произнесенные столь надменно, да еще в присутствии настороживших уши
монахов.
     -  Ѓыть  может,  тебе  придетсЯ  узнать,  что  суд  аббатства  обладает
неведомой тебе властью, сэр рыцарь, - сказал  он.  -  „а  и  рыцарь  ли  ты?
‘лишком уж неучтивы твои речи. Џрежде чем мы продолжим разговор, могу  ли  Я
узнать твое имЯ и звание?
     Ќезнакомец рассмеЯлсЯ.
     - „а вы и вправду мирные служители Ѓожьи! - произнес он высокомерно.  -
‚о ”ранции или в отландии не нашлось бы воина, который, увидев этот знак на
моем щите или знамени (тут он прикоснулсЯ к  эмблеме  на  своем  плаще),  не
узнал бы червленую башню —андоса.
     —андос!  „жон   —андос!   “крашение   английского   воинства,   зерцало
странствующих рыцарей, герой полсотни сражений и стычек,  муж,  известный  и
почитаемый повсюду в …вропе! Ќайджел уставилсЯ на него, словно  ему  Явилось
небесное  видение.  ‹учники  в  смущении  попЯтились,  а  монахи,  наоборот,
придвинулись поближе, пожираЯ  глазами  героЯ  французских  кампаний.  Ђббат
сменил тон, а его с